Слово древнерусский. Слово древнерусское
Слова древнерусские и их значения. Примеры древнерусских слов
Древнерусские слова в современном языке встречаются довольно часто, но иногда кажутся нам странными и непонятными. Осколки древних наречий распространились по всей территории далекой Киевской Руси, они могут обозначать те же слова и понятия, что и тысячи лет назад, могут слегка менять свое значение, а могут возрождаться, принимая новые, современные толкования.
Древнерусские или древнеславянские?
Путешествие в старинный мир можно начать с общеупотребительных слов, которые и доныне встречаются в современной речи. Мама, родина, дядя, земля, волк, работа, полк, лес, дуб – слова древнерусские. Но с таким же успехом их можно назвать и древнебелорусскими, и древнеукраинскими. До сих пор они встречаются в этих языках практически в таком же виде, как и тысячи лет назад. Древнерусские слова и их значения можно найти во многих памятниках славянской литературы. Например, хрестоматийное «Слово о полку Игореве» – настоящая сокровищница для собирателей различных старинных слов.
Наверное, следует разделить русские и общеславянские слова, но делать это в данной статье нет возможности. Мы можем только пронаблюдать за развитием старинного слова – от первоначального его значения до современного. И отличным наглядным пособием для изучения такого развития может быть древнерусское слово «лов».
История слова
«Начальная летопись» повествует о том, как князь Всеволод в 1071 году на землях города Вышгорода «деял звериные ловы». Известно было это слово и во времена Мономаха. В своем «Поучении» князь Владимир говорит о том, что он сам «держал ловчий отряд», то есть содержал в порядке конюшни, собачьи своры, ручных соколов и ястребов. Термин «лов» уже тогда был общеупотребительным словом и означал охоту, поимку зверя.
Позднее, уже в 13-14, веках слово «лов» стало встречаться в завещательных документах. В юридических списках упоминаются «рыбные ловы», «бобровые ловы». Здесь слово «лов» употребляется как заповедник, заказник – земельные угодья в частной собственности с большими возможностями для охоты и рыбалки. Но и в старом, и в новом значении «лов» означает охоту при помощи поимки зверя или рыбы. Корень слова остался тем же.
Современный «лов»
В современной речи также часто встречается слово «лов». Только оно, как и многие другие слова древнерусские, употребляется в усеченном, ином значении – можно сказать «лов сельди» или «осенний лов трески». А вот «лов волков» или «лов бобров» мы уже не скажем никогда. Для этого в современном русском языке есть удобное и понятное слово «охота». Зато в составе сложных слов «лов» встречается повсеместно.
Дети и внуки
Вспомним слова «мышеловка», «зверолов», «ловушка» и другие. Ведь все это – дети и внуки старинного слова «лов». Некоторые «дети» «лова» не пережили времени и сейчас встречаются лишь в старинных хрониках. Например, слово «ловитва» возникло значительно позднее «лова», но так и не прижилось в русском языке. Ловитва была известна в 15-17 веках и повсеместно употреблялась в значении «охота». Но уже во времена Пушкина это понятие не употреблялось.
Для современников великого поэта "ловы" и "ловитвы" – устаревшие, неживые слова. Древнерусские "ловитвы" не существуют и в современной речи, но увидев их в старой книге, можно понять значение этого слова без особого труда.
«Надолба» и «вратарь»
Древнерусские слова с переводом можно найти во многих толковых словарях. Но как быть, если старинное слово употребляется в новом, современном значении? Древнерусские слова и их значения, как видно, меняются с течением времени. Наглядным примером могут быть достаточно известные древнерусские литературные слова «надолба» и «вратарь».
Слово «надолба» было известно в общерусской военной терминологии много тысяч лет назад. Так назывались сколоченные толстые сучья и бревна – непроходимое препятствие для пехоты и конницы в древние, далекие времена. Появление ружей и пушек сделало ненужным и сооружение, и сами слова. Древнерусские воины изобрели новые эффективные методы для обороны и нападения, а «надолбы» пришлось сдать в утиль.
Через тысячу лет, в самом начале Великой Отечественной войны, надолбы вернулись из прошлого. Теперь их сооружали из арматурных блоков, бревен, строительного мусора. Такие конструкции были призваны остановить наступление фашистских танков и сорвать атаку вражеских войск. После войны надолбы разобрали, но слово осталось. Теперь оно встречается во многих литературных военных произведениях, в рассказах очевидцев, в повестях и романах о войне.
Вернулось в современный язык и слово «вратарь». Правда, его история далеко не так героична, как у предыдущего слова. Вратарями раньше звали скромных монахов-привратников, которые открывали поутру ворота монастырей и храмов и затворяли их с заходом солнца, опасаясь лихих людей. Вратари практически исчезли из нашей жизни, но до определенного момента. Развитие коллективных видов спорта, успехи наших команд в хоккейных и футбольных соревнованиях привели к появлению современных «вратарей» – спортсменов, охраняющих ворота собственной команды от атак соперника. Причем слово не только широко распространилось, но и положило на обе лопатки иностранного «голкипера».
Старинный «самолет»
Как вы думаете, во времена Петра Первого было ли известно слово «самолет»? Причем не в качестве сказочного летающего предмета (ковер-самолет), а вполне реальной инженерной конструкции? Оказывается, самолетами в те времена назывались самоходные паромы, позволяющие перевозить на другой берег реки большие обозы с оружием и продовольствием. Позднее слово перешло в узкоспециальный жаргон и стало употребляться в ткацком деле.
Схожая история произошла со словом «велосипед». Оказывается, оно вовсю употреблялось в средневековой Руси – в Московии. Так тогда назывались бегуны-скороходы. Фамилия Велосипедов, возможно, переводится как "Быстроногов", а не «принадлежащий велосипеду». Поэтому и велосипед, и самолет также с большим основанием можно отнести к старинным, древнерусским словам. В отличие от ловитвы, эти термины пережили несколько своих значений, стали актуальными и в современной речи, правда, полностью поменяв свои толкования.
Осколки прошлого
Замечательными памятниками старинного словоупотребления стали, как ни странно, многие современные наречия. Древнерусские слова, примеры которых уже не найдешь в начальной форме, прекрасно чувствуют себя в закрепленном, неизменяемом виде. Например, всем известны такие слова, как «зло», «удача». Не представляют сложности для понимания и производные этих понятий – «назло», «наудачу». Они давно стали понятными и простыми частичками речи.
Известны и другие слова, составленные по подобному принципу. Например «наспех». «наискосок», «набекрень». А вот «искосок», «бекрень» или «спех» – это устаревшие слова. Древнерусские, начальные их значения – головная боль лексикографов и языковедов.
Итоги
Как можно видеть, древнерусские слова и их значения оставляют широкое поле для исследований. Многие из них удалось понять. И теперь, встречая в старинных книгах слова «вевеляй», «веденцы» или «лада», мы можем смело поискать в словарях их значения. Но многие из них все еще ждут своих исследователей. Только кропотливая работа со старинными словами поможет объяснить их значения и обогатить современный русский язык.
загрузка...
fjord12.ru
Древнерусский текст
Древнерусский текст
СЛОВО О ПЛЪКУ1 ИГОРЕВѢ,ИГОРЯ, СЫНА СВЯТЪСЛАВЛЯ, ВНУКА ОЛЬГОВА
Не лѣпо ли2 ны бяшетъ, братіе, начяти старыми словесы трудныхъ повѣстій о пълку Игоревѣ, Игоря Святъславлича? Начати же ся тъй пѣсни по былинамь сего времени, а не по замышленію Бояню!
Боянъ бо вѣщій, аще кому хотяше пѣснь творити, то растѣкашется мыслію по древу, сѣрымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы, помняшеть бо речь3 първыхъ временъ усобіцѣ. Тогда пущашеть і̃ соколовь на стадо лебедѣй, который4 дотечаше, та преди пѣсь5 пояше старому Ярослову,6 храброму Мстиславу, иже зарѣза Редедю предъ пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславличю. Боянъ же, братіе, не і̃ соколовь на стадо лебедѣй пущаше, нъ своя вѣщіа пръсты на живая струны въскладаше, они же сами княземъ славу рокотаху.
Почнемъ же, братіе, повѣсть сію отъ стараго Владимера до нынѣшняго Игоря, иже истягну умь крѣпостію своею и поостри сердца своего мужествомъ, наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на землю Половѣцькую за землю Руськую. Тогда Игорь възрѣ на свѣтлое солнце и видѣ отъ него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Игорь къ дружинѣ своей: «Братіе и дружино! Луце жъ7 бы потяту быти, неже полонену быти, а всядемъ, братіе, на свои бръзыя комони да позримъ синего Дону». Спала князю умь похоти, и жалость ему знаменіе заступи искусити Дону Великаго. «Хощу бо, — рече, — копіе приломити конець поля Половецкаго, съ вами, русици, хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомь Дону».
О Бояне, соловію стараго времени! Абы ты сіа плъкы ущекоталъ, скача, славію, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы! Пѣти было пѣсь8 Игореви, того (Олга) внуку: «Не буря соколы занесе чресъ поля широкая — галици стады бѣжать къ Дону Великому». Чи ли9 въспѣти было, вѣщей Бояне, Велесовь внуче: «Комони ржуть за Сулою — звенить слава въ Кыевѣ! Трубы трубять въ Новѣградѣ, стоять стязи въ Путивлѣ». Игорь ждетъ мила брата Всеволода. И рече ему буй туръ Всеволодъ: «Одинъ братъ, одинъ свѣтъ свѣтлый — ты, Игорю! Оба есвѣ Святъславличя! Сѣдлай, брате, свои бръзыи комони, а мои ти готови, осѣдлани у Курьска напере ди.10 А мои ти куряни свѣдоми къмети:11 подъ трубами повити, подъ шеломы възлелѣяны, конець копія въскръмлени; пути имь вѣдоми, яругы имъ знаеми, луци у них напряжени, тули отворени, сабли изъострени. Сами скачють, акы сѣрыи влъци въ полѣ, ищучи себе чти, а князю — славѣ».
Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень и поѣха по чистому полю. Солнце ему тъмою путь заступаше, нощь стонущи ему грозою птичь убуди, свистъ звѣринъ въ стазби;12 дивъ кличетъ връху древа, велитъ послушати земли незнаемѣ, Влъзѣ, и Поморію,13 и Посулію,14 и Сурожу, и Корсуню, и тебѣ, тьмутораканьскый блъванъ. А половци неготовами дорогами побѣгоша къ Дону Великому. Крычатъ тѣлѣгы полунощы, рци, лебеди роспущени. Игорь къ Дону вои ведетъ. Уже бо бѣды его пасетъ птиць подобію,15 влъци грозу въсрожатъ16 по яругамъ, орли клектомъ на кости звѣри зовутъ, лисици брешутъ на чръленыя щиты.
О Руская земле! Уже за шеломянемъ еси!
Длъго ночь мркнетъ. Заря свѣтъ запала, мъгла поля покрыла, щекотъ славій успе, говоръ галичь убуди.17 Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша, ищучи себѣ чти, а князю — славы. Съ заранія въ пяткъ18 потопташа поганыя плъкы половецкыя, и рассушясь стрѣлами по полю, помчаша красныя дѣвкы половецкыя, а съ ними злато, и паволокы, и дра гыя оксамиты. Орьтъмами, и япончицами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ мѣстомъ, и всякыми узорочьи половѣцкыми. Чрьленъ стягъ, бѣла хорюговь, чрьлена чолка, сребрено стружіе — храброму Святьславличу!
Дремлетъ въ полѣ Ольгово хороброе гнѣздо. Далече залетѣло! Не было онъ19 обидѣ порождено ни соколу, ни кречету, ни тебѣ, чръный воронъ, поганый половчине! Гзакъ бѣжитъ сѣрымъ влъкомъ, Кончакъ ему слѣдъ править къ Дону Великому.
Другаго дни велми рано кровавыя зори свѣтъ повѣдаютъ, чръныя тучя съ моря20 идутъ, хотятъ прикрыти д̃ солнца, а въ нихъ трепещуть синіи млъніи. Быти грому великому, итти дождю стрѣлами съ Дону Великаго! Ту ся копіемъ приламати, ту ся саблямъ потручяти о шеломы половецкыя, на рѣцѣ на Каялѣ, у Дону Великаго.
О Руская землѣ! Уже за21 шеломянемъ еси!
Се вѣтри, Стрибожи внуци, вѣютъ съ моря22 стрѣлами на храбрыя пълкы Игоревы. Земля тутнетъ, рѣкы мутно текуть, пороси поля прикрываютъ, стязи глаго лютъ: половци идуть отъ Дона и отъ моря, и отъ всѣхъ странъ. Рускыя плъкы отступиша.23 Дѣти бѣсови кликомъ поля прегородиша, а храбріи русици преградиша чрълеными щиты.
Яръ туре Всеволодѣ! Стоиши на борони, прыщеши на вои стрѣлами, гремлеши о шеломы мечи харалужными. Камо, туръ, поскочяше, своимъ златымъ шеломомъ посвѣчивая, тамо лежатъ поганыя головы половецкыя, поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя отъ тебе, яръ туре Всеволоде! Кая раны24 дорога, братіе, забывъ чти и живота, и града Чрънигова отня злата стола, и своя милыя хоти, красныя Глѣбовны, свычая и обычая!
Были вѣчи Трояни, минула лѣта Ярославля, были плъци Олговы, Ольга Святьславличя. Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше и стрѣлы по земли сѣяше. Ступаетъ въ златъ стремень въ градѣ Тьмутороканѣ. То же25 звонъ слыша давный великый Ярославь сынъ Всеволожь, а26 Владиміръ27 по вся утра уши закладаше въ Черниговѣ. Бориса же Вячеславлича слава на судъ приведе, и на канину зелену паполому постала за обиду Олгову, храбра и млада князя. Съ тоя же28 Каялы Святоплъкь повелѣя29 отца своего междю угорьскими иноходьцы ко святѣй Софіи къ Кіеву. Тогда при Олзѣ Гориславличи сѣяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, въ княжихъ крамолахъ вѣци человѣкомь скратишась. Тогда по Руской земли рѣтко ратаевѣ кикахуть, нъ часто врани граяхуть, трупіа себѣ дѣляче, а галици свою рѣчь говоряхуть, хотять полетѣти на уедіе.
То было въ ты рати и въ ты плъкы, а сицей30 рати не слышано! Съ зараніа до вечера, съ вечера до свѣта летятъ стрѣлы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы, трещатъ копіа харалужныя въ полѣ незнаемѣ среди земли Половецкыи. Чръна земля подъ копыты костьми была посѣяна, а кровію польяна; тугою взыдоша по Руской земли!
Что ми шумить, что ми звенить давечя рано предъ зорями? Игорь плъкы заворочаетъ, жаль бо ему мила брата Всеволода. Бишася день, бишася другый, третьяго дни къ полуднію падоша стязи Игоревы. Ту ся брата разлучиста на брезѣ быстрой Каялы; ту кроваваго вина не доста,31 ту пиръ докончаша храбріи русичи: сваты попоиша, а сами полегоша за землю Рускую. Ничить трава жало щами, а древо с тугою32 къ земли преклонилось. Уже бо, братіе, не веселая година въстала, уже пустыни силу прикрыла. Въстала обида въ силахъ Дажь-Божа внука, вступила33 дѣвою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на синѣмъ море у Дону, плещучи, убуди жирня времена. Усобица княземъ на поганыя погыбе, рекоста бо братъ брату: «Се мое, а то мое же34». И начяша князи про малое «се великое» млъвити, и сами на себѣ крамолу ковати, а поганіи съ всѣхъ странъ прихождаху съ побѣдами на землю Рускую.
О, да лече заиде35 соколъ, птиць бья, — къ морю. А Игорева храбраго плъку не крѣсити! За нимъ кликну Карна и Жля, поскочи36 по Руской земли, смагу37 мычючи въ пламянѣ розѣ. Жены рускія въсплакашась, аркучи: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслію смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!». А въстона бо, братіе, Кіевъ тугою, а Черниговъ напастьми. Тоска разліяся по Руской земли, печаль жирна тече средь земли Рускыи.38 А князи сами на себе крамолу коваху, а поганіи сами, побѣдами нарищуще на Рускую землю, емляху дань по бѣлѣ отъ двора.
Тіи бо два храбрая Святъславлича, Игорь и Всеволодъ, уже лжу убуди, которую то39 бяше успилъ отецъ ихъ Святъславь грозный великый кіевскый грозою. Бяшеть притрепеталъ40 своими сильными плъкы и харалужными мечи; наступи на землю Половецкую, притопта хлъми и яругы, взмути рѣки и озеры, иссуши потоки и болота. А поганаго Кобяка изъ луку моря, отъ желѣзныхъ великихъ плъковъ половецкихъ, яко вихръ, выторже. И падеся Кобякъ въ градѣ Кіевѣ, въ гридницѣ Святъславли. Ту нѣмци и венедици, ту греци и морава поютъ славу Святъславлю, кають князя Игоря, иже погрузи жиръ во днѣ Каялы, рѣкы половецкія, рускаго злата насыпаша. Ту Игорь князь высѣдѣ изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощіево. Уныша бо градомъ забралы, а веселіе пониче.
А Святъславь мутенъ сонъ видѣ въ Кіевѣ на горахъ. «Си ночь съ вечера одѣвахуть41 мя, — рече, — чръною паполомою на кроваты тисовѣ, чръпахуть ми синее вино съ трудомь смѣшено, сыпахуть ми42 тъщими тулы поганыхъ тльковинъ великый женчюгь на лоно, и нѣгуютъ мя. Уже дьскы безъ кнѣса в моемъ43 теремѣ златовръсѣмъ. Всю нощь съ вечера босуви44 врани възграяху у Плѣсньска на болони, бѣша дебрь Ки саню и не сошлю45 къ синему морю».
И ркоша бояре князю: «Уже, княже, туга умь полонила. Се бо два сокола слѣтѣста съ отня стола злата поискати града Тьмутороканя, а любо испити шеломомь Дону. Уже соколома крильца припѣшали поганыхъ саблями, а самаю опустоша46 въ путины желѣзны. Темно бо бѣ въ ґ̃ день: два солнца помѣркоста, оба багряная стлъпа погасоста и съ нима47 молодая мѣсяца, Олегъ и Святъславъ, тъмою ся поволокоста. На рѣцѣ на Каялѣ тьма свѣтъ покрыла: по Руской земли прострошася половци, аки пардуже гнѣздо, и въ морѣ погрузиста, и великое буйство подасть хинови. Уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже връжеса дивь на землю. Се бо готскія красныя дѣвы въспѣша на брезѣ синему морю, звоня рускымъ златомъ, поютъ время Бу сово, лелѣютъ месть Шароканю. А мы уже, дружина, жадни веселія».
Тогда великій Святславъ изрони злато слово,48 слезами смѣшено, и рече: «О, моя сыновчя, Игорю и Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвѣлити, а себѣ славы искати. Нъ нечестно одолѣсте, нечестно бо кровь поганую проліясте. Ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузѣ скована, а въ буести закалена. Се ли створисте моей сребреней сѣдинѣ!
А уже не вижду власти сильнаго, и богатаго, и многовои49 брата моего Ярослава, съ черниговьскими былями, съ могуты, и съ татраны, и съ шельбиры, и съ топчакы, и съ50 ревугы, и съ ольберы. Тіи бо бес щитовь, съ засапожникы, кликомъ плъкы побѣждаютъ, звонячи въ прадѣднюю славу. Нъ рекосте: „Мужаемѣся51 сами: преднюю славу сами похитимъ, а заднюю ся52 сами подѣлимъ“. А чи диво ся, братіе, стару помолодити? Коли соколъ въ мытехъ бываетъ, высоко птицъ възбиваетъ, не дастъ гнезда своего въ обиду. Нъ се зло — княже ми непособіе,53 наниче54 ся годины обратиша. Се у Римъ55 кричатъ подъ саблями половецкыми, а Володимиръ подъ ранами. Туга и тоска сыну Глѣбову!».
Великий княже Всеволоде! Не мыслію ти прелетѣти издалеча, отня злата стола поблюсти? Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Донъ шеломы выльяти. Аже бы ты былъ, то была бы чага по ногатѣ, а кощей по резанѣ. Ты бо можеши посуху живыми шереширы стрѣляти — удалыми сыны Глѣбовы.
Ты, буй Рюриче, и Давыде! Не ваю ли56 злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина рыкаютъ акы тури, ранены саблями калеными, на полѣ незнаемѣ? Вступита, господина, въ злата стремень57 за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святславлича!
Галичкы Осмомыслѣ Ярославе! Высоко сѣдиши на своемъ златокованнѣмъ столѣ, подперъ горы Угорскыи свои желѣзными плъки, заступивъ королеви путь, затворивъ58 Дунаю ворота, меча времены59 чрезъ облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текутъ, отворяеши60 Кіеву врата, стрѣляеши съ отня злата стола салтани за землями. Стрѣляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича!
А ты, буй Романе, и Мстиславе! Храбрая мысль носитъ васъ61 умъ на дѣло. Высоко плаваеши на дѣло въ буести, яко соколъ на вѣтрехъ ширяяся, хотя птицю въ буйствѣ одолѣти. Суть бо у ваю желѣзныи папорзи62 подъ шеломы латинскими. Тѣми63 тресну земля, и многи страны — хинова, литва, ятвязи, деремела и половци — сулици своя повръгоша,64 а главы своя поклониша65 подъ тыи мечи харалужныи. Нъ уже, княже, Игорю утрпѣ солнцю свѣтъ, а древо не бологомъ листвіе срони: по Рсі и66 по Сули гради подѣлиша. А Игорева храбраго плъку не крѣсити! Донъ ти, княже, кличетъ и зоветь князи на побѣду. Олговичи, храбрыи князи, доспѣли на брань.
Инъгварь и Всеволодъ, и вси три Мстиславичи, не худа гнѣзда шестокрилци! Не побѣдными67 жребіи собѣ власти расхытисте! Кое ваши златыи шеломы и сулицы ляцкіи и щиты? Загородите полю ворота своими острыми стрѣлами, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святъславлича! Уже бо Сула не течетъ сребреными струями къ граду Переяславлю, и Двина болотомъ течетъ онымъ грознымъ полочаномъ подъ кликомъ поганыхъ. Единъ же Изяславъ, сынъ Васильковъ, позвони своими острыми мечи о шеломы литовскія, притрепа славу дѣду своему Всеславу, а самъ подъ чрълеными щиты на кро вавѣ травѣ притрепанъ литовскыми мечи. И схоти ю на кровать и68 рекъ: «Дружину твою, княже, птиць крилы пріодѣ, а звѣри кровь полизаша». Не бысь69 ту брата Брячяслава, ни другаго — Всеволода, единъ же изрони жемчюжну душу изъ храбра тѣла чресъ злато ожереліе. Унылы70 голоси, пониче веселіе. Трубы трубятъ городеньскіи.
Ярославе и вси внуце71 Всеславли! Уже понизите72 стязи свои, вонзите73 свои мечи вережени, уже бо выскочисте изъ дѣдней славѣ. Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Рускую, на жизнь Всеславлю, которое74 бо бѣше насиліе отъ земли Половецкыи!
На седьмомъ вѣцѣ Трояни връже Всеславъ жребій о дѣвицю себѣ любу. Тъй клюками подпръся о кони, и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружіемъ злата стола кіевскаго. Скочи отъ нихъ лютымъ звѣремъ въ плъночи изъ Бѣла-града, обѣсися синѣ мьглѣ, утръ же воззни стрикусы,75 отвори76 врата Новуграду, разшибе славу Ярославу, скочи влъкомъ до Немиги съ Дудутокъ.
На Немизѣ снопы стелютъ головами, молотятъ чепи харалужными, на тоцѣ животъ кладутъ, вѣютъ душу отъ тѣла. Немизѣ кровави брезѣ не бологомъ бяхуть посѣяни, посѣяни костьми рускихъ сыновъ.
Всеславъ князь людемъ судяше, княземъ грады рядяше, а самъ въ ночь влъкомъ рыскаше: изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше. Тому въ Полотскѣ позвониша заутренюю рано у святыя Софеи въ колоколы, а онъ въ Кыевѣ звонъ слыша. Аще и вѣща душа въ друзѣ77 тѣлѣ, нъ часто бѣды страдаше. Тому вѣщей Боянъ и пръвое припѣвку, смысленый, рече: «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда Божіа не минути!».
О, стонати Руской земли, помянувше пръвую годину и пръвыхъ князей! Того стараго Владиміра нельзѣ78 бѣ пригвоздити къ горамъ кіевскимъ; сего бо нынѣ сташа стязи Рюриковы, а друзіи — Давыдовы, нъ розно ся79 имъ хоботы пашутъ. Копіа поютъ.
На Дунаи Ярославнынъ гласъ слышитъ, зегзицею незнаемь80 рано кычеть. «Поле чю, — рече, — зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каялѣ рѣцѣ, утру князю кровавыя его раны на жестоцѣмъ его тѣлѣ».
Ярославна рано плачетъ въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи: «О, вѣтрѣ вѣтрило! Чему, господине, насильно вѣеши? Чему мычеши хиновьскыя стрѣлкы на своею нетрудною81 крилцю на моея лады вои? Мало ли ти бяшетъ горѣ82 подъ облакы вѣяти, лелѣючи корабли на синѣ морѣ? Чему, господине, мое веселіе по ковылію развѣя?».
Ярославна рано плачеть Путивлю городу на заборолѣ, аркучи: «О, Днепре Словутицю! Ты пробилъ еси каменныя горы сквозѣ землю Половецкую. Ты лелѣялъ еси на себѣ Святославли носады до плъку Кобякова. Възлелѣй, господине, мою ладу къ мнѣ, а быхъ не слала83 къ нему слезъ на море рано».
Ярославна рано плачетъ въ84 Путивлѣ на забралѣ, аркучи: «Свѣтлое и тресвѣтлое слънце! Всѣмъ тепло и красно еси! Чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладѣ вои? Въ полѣ безводнѣ жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче».
Прысну море полунощи, идутъ сморци мьглами. Игореви князю Богъ путь кажетъ изъ земли Половецкой на землю Рускую, къ отню злату столу. Погасоша вечеру зари. Игорь спитъ, Игорь бдитъ, Игорь мыслію поля мѣритъ отъ Великаго Дону до Малаго Донца. Комонь въ полуночи Овлуръ свисну за рѣкою — велить князю разумѣти: князю Игорю не быть! Кликну, стукну земля, въшумѣ трава, вежи ся половецкіи подвизашася.85 А Игорь князь поскочи горнастаемъ къ тростію и бѣлымъ гоголемъ на воду, въвръжеся на бръзъ комонь и скочи съ него босымъ влъкомъ, и потече къ лугу Донца, и полетѣ соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди завтроку, и обѣду, и ужинѣ. Коли Игорь соколомъ полетѣ, тогда Влуръ влъкомъ потече, труся собою студеную росу: претръгоста бо своя бръзая комоня.
Донецъ рече: «Княже Игорю! Не мало ти величія, а Кончаку нелюбія, а Руской земли веселіа!». Игорь рече: «О, Донче! Не мало ти величія, лелѣявшу князя на влънах, стлавшу ему зелѣну траву на своихъ сребреныхъ брезѣхъ, одѣвавшу его теплыми мъглами подъ сѣнію зелену древу, стрежаше его86 гоголемъ на водѣ, чайцами на струяхъ, чрьнядьми на ветрѣхъ». Не тако ли, рече, рѣка Стугна: худу струю имѣя, пожръши чужи ручьи и стругы ростре на кусту,87 уношу князю Ростиславу88 затвори Днѣпрь89 темнѣ березѣ. Плачется мати Ростиславля90 по уноши князи Ростиславѣ. Уныша цвѣты жалобою, и древо с тугою91 къ земли прѣклонило.92
А не сорокы втроскоташа — на слѣду Игоревѣ ѣздитъ Гзакъ съ Кончакомъ. Тогда врани не граахуть, галици помлъкоша, сорокы не троскоташа, по лозію93 ползоша только. Дятлове тектомъ путь къ рѣцѣ кажутъ, соловіи веселыми пѣсьми94 свѣтъ повѣдаютъ. Млъвитъ Гзакъ Кончакови: «Аже соколъ къ гнѣзду летитъ, соколича рострѣляевѣ своими злачеными стрѣлами». Рече Кончакъ ко Гзѣ: «Аже соколъ къ гнѣзду летитъ, а вѣ соколца опутаевѣ красною дивицею». И рече Гзакъ къ Кончакови: «Аще его опутаевѣ красною дѣвицею, ни нама будетъ сокольца, ни нама красны дѣвице, то почнутъ наю птици бити въ полѣ Половецкомъ».
Рекъ Боянъ и ходы на95 Святъславля пѣстворца96 стараго времени Ярославля Ольгова коганя хоти: «Тяжко ти головы кромѣ плечю, зло ти тѣлу кромѣ головы», Руской земли безъ Игоря!
Солнце свѣтится на небесѣ — Игорь князь въ Руской земли. Дѣвици поютъ на Дунаи, вьются голоси чрезъ море до Кіева. Игорь ѣдетъ по Боричеву къ святѣй Богородици Пирогощей. Страны ради, гради весели.
Пѣвше пѣснь старымъ княземъ, а потомъ97 молодымъ пѣти! Слава Игорю Святъславличю,98 буй туру Всеволоду,99 Владиміру Игоревичу! Здрави, князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки! Княземъ слава а дружинѣ! Аминь.
www.othist.ru
СЛОВАРЬ ДРЕВНЕРУССКИХ СЛОВ - Дагот Ур
СЛОВАРЬ ДРЕВНЕРУССКИХ СЛОВДревнерусский язык АЕР "воздух"/ ингуш.язык айр: воздухДревнерусский язык АЗ "я"/ ингуш.язык аз "я"Древнерусский язык АКИ "как"/ ингуш.язык цхьаккхи: как-тоДревнерусский язык АЛАФА "награда"/ ингуш.язык алапи: оклад, плата (вознограждение, за труд)Ингушский язык алфи: дурная литература, порнографияДревнерусский язык АЛКАТЬ "голодать"/ ингуш.язык алкъе: 1 холод, ненастье, 2 стужа, мороз / алкъа: 1 апатичное, вялое состояние, 2 склонность к сонному состоянию/ алкхашкь: 1 потухший уголек, 2|е|,-ыж|е| - скворец |похожий цветом на потухший черный уголек|Древнерусский язык АМАНАТ "заложник"/ ингуш.язык аманат: заложник |ница|.Древнерусский язык АМОЖЕ "куда"/ ингуш.язык миччахьа: кудаДревнерусский язык АРКУДА - медведь/ ингуш.язык аркъал: навзничь, аркъал вожа: |ежа| - упасть на спину/ ингуш.язык миши: медведь впадающий в зимнюю спячку/ урча-ча: белый медведьДревнерусский язык АРКУЧИ - говоря/ ингуш.язык архо "командир"(букв.говорящий) / ингушский язык арх: старший, ведущий / ингуш.язык аргда "скажу"Древнерусский язык БОРЗО - быстро/ ингуш.язык борз "волк" жева: быстро, сиха: быстро/ расха "быстрый"/ Норвежский язык rask "быстрый"Древнерусский язык ВЕСИ – знаешь/ ингуш.язык Вейзи "узнаешь?"Древнерусский язык внити "войти"/ ингуш.язык вийна "придя" вийнут "пришел" хавийн "пришел" хавел: иди сюда/ валел: иди отсюда, д1авале "быстро иди" Ингушский язык вейта "прислал"Древнерусский язык ВОНЯ – запах, аромат/ чеченский язык вон "плохой, запах"Древнерусский язык ЖЕЛЯ - печаль/ ингуш.язык жалай "плач по умершему"Древнерусский язык ЗАЗОР - позор/ ингуш.язык зовз: трус, зовзар "трусливый"/ ингуш.язык паз: 1 проем, отверстие, 2 зарубка, углубление./ ингуш.языкпазз: |см. пасса, а также п1аз|б| - шаг./ лоаца пазаташ: носки/ингуш.язык пазваккх: избитьДревнерусский язык ЗАКЫХАНЬЕ - чиханье/ ингуш.язык кхайкаве: кашлять/ ингуш.язык кхайка: откликнуть/ Праславянский язык кайкати: кликать / ингуш.язык кахьокхий: итог, финиш / ингуш.язык кхахь: кашельДревнерусский язык ЗАЛАЗ "опасность, гибельность"/ ингуш.язык залам: хорошее здоровье/ ингуш.язык азал: самомнение/ азале: вечность, смерть/ ингуш.язык зула: наискосок, косо/ зулам: преступление, вред/ ингуш.язык зе-лаз "ущерб болит"/ ингуш.язык син-зе: душевный ущерб/ лаз, лазар, лоза: болитДревнерусский язык ЗРЕТИ - видеть, смотреть/ ингуш.язык зирадаккх, зеравала, зийраде "наблюдать, смотреть, контролировать"Древнерусский язык КЕРСТА - гроб, могила/ ингуш.язык керста "христианин"Древрусский язык метание: поклоны/ ингуш.язык аматраж: поклонение, ухаживаниеДревнерусский язык МУСИКИЯ - музыкаИнгушский язык мусийкар: композиторИнгушский язык мусика, мусита: музыка.Ингушский язык мусвате: черновик.Древнерусский язык МЫТАРЬ - сборщик податей, лихоимецМЫТО - платаИнгушский язык митбол: пошлина за ввозИнгушский язык миты: таможенник имя муж Древнерусский язык НЫРИЩА - развалина, логово, яма, буеракИнгушский язык на1раж "двери"Ингушский язык на1ра: для двери Ингушский язык ныр "поток, понос"Ингушский язык нырий у "холера"Русский язык ныряй Древнеассирийский язык nir "поток, течение"Древнерусский язык ОПАШЬ - хвост/ ингуш.язык оапаш "ложь"Древнерусский язык пардус: барсИнгушский язык пард: рысьИнгушский язык ферх: леопардДревнерусский язык ПЕРСИ – грудиИнгушский язык пхьарс "рука"Древнерусский язык резана "денежная единица"Ингушский язык рез-ахча: мелкая монета.Древнерусский язык СЫР - творогУкраинский язык сир "творог"Ингушский язык шур "молоко"Древнеисландский язык syr "кислое молоко"Лезгинский язык шур "творог"Древнерусский язык ТОЛМАЧ - переводчикИнгушский язык талмач: переводчик
Древнерусский язык ХОРУГВЬ - знамяДревнерусский язык чум "ковш"Ингушский язык чами "ковш"/ ковш: чами, кода /кодильг: половник
Перчатка От др.-русск. пьрстатица — то же (Псковск. I летоп.),перста́тые рукави́цы. Первонач. *пьрстъчатъ от перст.др.-русск. пьрстъ палецРусский язык перстень Ингушский язык пхьарс: рука(от кисти до локтя) Ингушский язык пхьарслат: больший щит Русский язык парировать(защищаться щитом)Русский язык перст, перчаткаИнгушский язык пхьарчъиер: столкновение, конфликтИнгушский язык соалозапхьарс: оглобляИнгушский язык пхьарчий: преступник (букв тот кого ругают)Ингушский язык пхьар "рука"Хеттский язык per – «рука», др.-англ. speer – «спрашивать, просить, молить» (4: 285-286) < «протягивать руку в просьбе», рус. перо, и.-е. *per – «рука» – ингуш.язык *phar – «рука» >
Ингушский язык тIаьръюкъ: ладоньЧеченский язык т1ара: ладонь Ингушский язык тарш "круглый щит"Чеченский язык турс "щит"Немецкий язык tarsch "щит крестоносцев"Древнерусский язык торч "щит"Тарч, торч (нем. Tartsche, польск. tarcz, от старофр. targa — щит; др.-в .-нем. zarge) — название типа щитовФранцузский язык targa "щит"Ингушский язык т1арг "женский щит закрывающий грудь"Русский язык трогатьДревненемецкий язык zarge "щит"Ингушский язык зарг1-зарг1: 1 звон лат, 2 звон, производимый ударами меча по щиту.Ингушский язык зарг1 алдя : бронированныйИнгушский язык пхонша "большой щит"Ингушский язык пхенч: пятерня, раскрытая ладонь, лапаАнглийский язык punch "удар"Английский язык palm "ладонь"Сицилийский язык palma "ладонь"Древнегреческий язык palami "ладонь"Ингуш.язык пялма: раскрытая ладонь с растопыренными пальцами.Ингушский язык пялма: 1 кисть руки, 2 лопасть веслаИнгушский язык пIелг "палец"Русский язык палецИнгушский язык пялте: щитФракийский язык pelte "щит"Ингушский язык пялтекхар: воинИнгушский язык пхьаларт: защитная металлическая бляхана груди и на лбу |кавалерийской лошади, слона, воина
Ингушский язык марволла: обнятьЭламский язык mari "хватать"Ингушский мара: в объятияНемецкий язык umarmen "обнимать"
Ингушский язык рустлан: штурман, прокладчик курса корабляИнгушский язык рустдакъа: пунктир.Ингушский язык рустло: 1 начертанный путь Русский язык русло Ингушский язык рустхе: носоглоткаИнгушский язык ростош: разрастание, рост тела Ингушский язык ростошхал: лимит |предел роста|.Ингушский язык растат: |старин| - военачальник.
Русский язык воевода: Ингушский язык вое-вода "убивать идущий"
akievgalgei.livejournal.com
Слово ДРЕВНЕРУССКИЙ - Что такое ДРЕВНЕРУССКИЙ?
Слово древнерусский английскими буквами(транслитом) - drevnerusskii
Слово древнерусский состоит из 13 букв: в д е е и й к н р р с с у
Значения слова древнерусский. Что такое древнерусский?
Древнерусский язык
Древнеру́сский язы́к — язык восточных славян в период примерно с VI по XIII—XIV века, общий предок белорусского, русского и украинского языков. Самоназвание рѹсьскъ (-ꙑи) ꙗꙁꙑкъ.
ru.wikipedia.orgДРЕВНЕРУ́ССКИЙ ЯЗЫ́К — общий предок (праязык) рус, укр. и бел. яз., сформировавшийся в 6—7 вв. на осн. вост.-слав. диалектов распадающегося праслав. яз.
Гуманитарный словарь. — 2002ДРЕВНЕРУССКИЙ ЯЗЫК, восточнославянский язык, возникший в результате распада праславянского этноязыкового единства (7 в.) и формирования древнерусской народности; существовал в Древнерусском государстве.
Современная энциклопедия. - 2000"Древнерусский распев"
«Древнерусский распев» — мужской хор (в составе 12 человек). Организован А.Т. Гринденко (художественный руководитель) в 1985 на основе хора семинарии Троице-Сергиевой лавры.
Москва. Энциклопедический справочник. - М., 1992Древнерусская кухня
Древнерусская кухня Насчитывающая 500 лет развития, древнерусская кухня характеризуется чрезвычайным постоянством состава блюд и их вкусовой гаммы на основе строгих (схоластических) канонов приготовления.
Похлебкин В.В. Большая энциклопедия кулинарного искусстваДревнерусская народность
Древнерусская народность или древнерусский этнос — согласно распространённой историографической концепции, единая этнокультурная и социальная общность, которая сформировалась из восточнославянских племён в процессе этногенеза в Киевской Руси на...
ru.wikipedia.orgДревнерусская эстетика
Древнерусская эстетика (как парадигма) Русская средневековая эстетика (XI-XVII вв.). В ее истории условно можно выделить два основных периода: 1. собственно средневековый (XI-XVI вв.) и 2. переходный от средних веков к Новому времени (XVII в.).
Энциклопедия культурологииДревнерусское искусство
Древнерусское искусство Древнеру́сское иску́сство средневековый период истории русского искусства, продолжавшийся со времени образования государства Киевская Русь до петровских реформ (9—17 вв.).
Популярная художественная энциклопедия. - 1986ДРЕВНЕРУССКОЕ ИСКУССТВО — средневековый период истории русского искусства, продолжавшийся со времени образования государства Киевская Русь до петровских реформ (9–17 вв.).
Искусство / Под ред. А.П. Горкина. - (Современная иллюстрированная энциклопедия)ДРЕВНЕРУССКОЕ ИСКУССТВО - искусство Древней Руси. Дохристианское мировоззрение можно представить по рус. народным сказкам. Изображения богов и богинь в то время большей частью делались из дерева и до нас не дошли.
Матюшин Г. Археологический словарь. - 1998Русский язык
Древнеру́сский.
Орфографический словарь. — 2004Древн/е/ру́с/ск/ий.
Морфемно-орфографический словарь. — 2002Примеры употребления слова древнерусский
В Глумицах также разорен древнерусский могильник, но там, видимо, копали несколько дней назад.
- древнеперсидский
- древнеписьменный
- древнеримский
- древнерусский
- древнесаксонский
- древнескандинавский
- древнеславянский
wordhelp.ru
