Киевская Русь. Подол в древней руси это

Подол в древнем Киеве. Андрей Низовский.100 великих археологических открытий. История древней Евразии

«За высоким деревянным забором, где еще совсем недавно был живописный зеленый сквер, раскинулась строительная площадка метростроевцев. Несколько летних месяцев в 1972 году ежедневно, с раннего утра и до позднего вечера, сюда нескончаемым потоком шли люди. Это были и крупные экскурсионные группы, и туристы из других городов, и просто прохожие. Видимо, со времен знаменитых подольских контрактовых ярмарок здесь не было такого скопления людей. Что же привлекло их внимание? Что заставило людей, позабыв про неотложные дела, часами простаивать у ограждения глубокого метростроевского котлована? Археология Здесь, на глубине 10–12 м, обнаружены уникальные объекты: срубные жилые и хозяйственные постройки, деревянные сваи, заборы, тротуары, изделия из дерева, березовой коры, глины, черных и цветных металлов, стекла Датируются они X в За весь период археологического изучения Киева подобные историко-культурные памятники обнаружены впервые Их сохранность, а также глубина залегания поражают воображение».

Так известный археолог П. П. Толочко в своей книге «Древний Киев» описывает обстоятельства открытия «Киевских Помпеи» — Подола, древнего киевского торгово-ремесленного посада.

Расположенный между Киевскими горами и Днепром, Подол, он же Нижний город, населенный ремесленниками и торговцами, еще в раннюю эпоху истории Киева играл важную роль в экономической и социально-политической жизни города Первое упоминание о Подоле в летописи относится к 945 году Здесь, в устье реки Почайны, существовала речная гавань, принимавшая шедшие по Днепру торговые флотилии. Здесь еще за полвека до принятия Русью христианства существовал первый христианский храм Киева — Ильинская церковь Значительное место занимал Подол в истории Киева и в последующие века.

Долгие годы знания ученых о древнем Подоле ограничивались лишь летописными свидетельствами. Археологически этот район не мог быть исследован из-за плотной городской застройки и большой мощности культурных напластований, достигающих 10–12 и более метров. Осуществить раскопки на такую глубину чрезвычайно сложно. Из-за нехватки достоверных данных историки были вынуждены довольствоваться лишь предположениями. Подтвердить же или опровергнуть эти гипотезы могли только раскопки. Лишь с их помощью можно было восстановить внешний облик этого района, узнать, что производили жившие здесь ремесленники, что продавали и покупали на здешнем торгу, где располагались торговые дворы и ремесленные слободы, где находилась киевская верфь и в каком месте причаливали к берегу Почайны торговые суда.

Такая возможность появилась у археологов только в 1971 году в связи с началом сооружения второй очереди киевского метрополитена. На отдельных участках строительство велось открытым способом. С целью выяснения геологической ситуации в районе Красной площади Подола строители начали копать глубокие разведочные шурфы. Работы велись вручную, что было на руку археологам: впервые им представилась возможность приоткрыть тайны древнего города, пролежавшего под землей тысячу лет.

Уже первый этап работ принес важное открытие: в шурфах, заложенных на Красной и Почтовой площадях, ученым удалось зафиксировать разрез культурных напластований, уходящих на глубину до 12–14 м. Характерная лепная керамика, обнаруженная в самых нижних отложениях, неоспоримо свидетельствовала о том, что и Верхний, княжеский, город, и посадский Подол возникли практически одновременно. При этом заселение Подола началось задолго до первого упоминания о нем в летописях.

«… Все глубже становился шурф, — писал участник раскопок, киевский археолог К. Н. Гупало. — Мы старались не отстать от быстрых темпов проходки, фиксировали каждый из пройденных слоев. Иногда удавалось даже «покопаться» в стенке шурфа, еще не зашитой досками. Приблизительно до отметки 2 м от уровня современной дневной поверхности (собственно говоря, от асфальта) шел однородный темного, почти черного цвета грунт. Этот культурный слой образовался за последние четыре столетия жизнедеятельности подолян (в XVII–XX вв.). В нижних горизонтах слоя попадались отдельные черепки древнерусского времени. Первый «чистый» слой XII–XIII вв. был зафиксирован на глубине 2,5 м. От верхних, более поздних он отделялся прослойкой песка. Такая же песчаная прослойка находилась и под культурным слоем.

Эта характерная особенность подольской стратиграфии — чередование культурных слоев со слоями песка — была уже известна по предыдущим исследованиям. О ней писали еще историки XIX в.

На глубине около 4 м ниже очередного культурного слоя снова пошел песок. Прошли метр, два, три — песок не заканчивался. Неужели материк? И ниже ничего нет!

Несколько фрагментов керамики, добытых при проходке последнего слоя, позволяли предварительно датировать его XI–XII вв. А где же слои более древние? И будут ли они вообще? Возможно, этот мощный слой песка был оставлен наводнением 945 года и прав был летописец, утверждавший, что на Подоле «не седяху людье»?

Пока мы рассуждали, песок окончился. Толщина песчаного намыва 3,5 м. Под ним новый культурный слой. Время его — тоже XI в. Но как разительно отличается он от вышележащего! Влажный на ощупь, с остатками щепы, обрезков и обломков деревянных предметов и… лесными орехами. Глубина около 7,5 м. Под культурным слоем — снова песок. И вдруг на светлом фоне — какое-то темное пятно. Попросили приостановить проходку.

Буквально по сантиметрам снимаем песок. Работаем по очереди (размеры шурфа 2x1,5 м, двоим негде развернуться). Темное пятно сужается, его контуры приобретают прямоугольные очертания. Показалась толстая доска. Под углом к ней еще две Погребение! Мы расчищаем крышку гроба. Сомнений уже нет. От первоначального плана поднять захоронение наверх монолитом пришлось отказаться — не позволяли размеры шурфа. Наконец, расчистка закончена. Находка описана, зарисована.

Яркая вспышка фотоаппарата на миг освещает сумрак колодца. Все. Это действительно была большая удача. Будь шурф заложен на метр-два в сторону, этого открытия не произошло бы. Кости скелета, за исключением черепа, почти истлели. Погребение ориентировано головой на северо-запад. На шее покойной — девочки 5–6 лет — было ожерелье из цветных стеклянных и пастовых бус.

Собственно гроб представлял собой деревянную долбленую колоду. Крышка гроба имела четыре ручки. Погребение было «опущено» с уровня вышележащего культурного слоя. Глубина могилы составляла всего около метра.

Ниже слоя песка, в котором было найдено погребение, снова пошел культурный слой. Последний из таких слоев зафиксирован на отметке 10,20 (глубже проходка шурфа не велась из-за сильного притока воды). Кроме фрагментов керамики в этом слое впервые найдены деревянные изделия: несколько поплавков для рыболовных сетей и деревянная уключина. Так впервые в 1971 году мы заглянули в окно, нет, скорее в щель, прорубленную сквозь пласты веков. Конечно, тогда далеко не все можно было разглядеть в полутемной глубине шурфа. Многие детали ускользали от взгляда исследователей. Но главное было ясно. Мы стояли на пороге открытий».

Четкое чередование темных и светлых слоев на разрезе (темные слои — результат жизни и деятельности человека, светлые — песок) говорило о том, что в существовании Подола были неоднократные перерывы из-за разливов Днепра. Керамика X — начала XI вв., залегавшая на глубине 8–9 м от современной поверхности, подтверждает выводы геологов о том, что именно в этот период в районе Киева наводнения происходили особенно часто. Периодические разливы вынуждали древних подолян покидать обжитые места, подниматься выше, надстраивать или перестраивать свои усадьбы. И чем больше песчаные наносы, тем сохраннее оказываются археологические объекты, погребенные под ними. Поэтому при раскопках вполне можно было ожидать находок отдельных полусгнивших бревен, следов построек. Но то, что предстало перед глазами исследователей, превзошло все ожидания.

В раскопе на Красной площади исследователи обнаружили 13 срубных сооружений, залегавших на разных уровнях. Пять из них составляли единый жилищно-хозяйственный комплекс X века — усадьбу. Она была окружена деревянным забором, состоящим из дубовых досок шириной до 20 см. Четыре сруба располагались по периметру усадьбы, пятый — видимо, более ранний — несколько выпадал из общего плана. Сохранность срубов, сложенных из сосновых бревен, была поразительной: возвышаясь над землей на шесть — десять венцов, они походили не на строения тысячелетней давности, а на начатые и незавершенные постройки наших дней. За десять веков они даже не потемнели! Такого не знала даже богатая на деревянные находки археология Новгорода.

Как же могли так хорошо сохраниться постройки, сделанные из дерева — недолговечного и подверженного разрушению материала? Дело в том, что они оказались как бы загерметизированными многометровой песчаной подушкой. Это случилось во время одного из наводнений сотни лет тому назад.

В юго-западной части усадьбы находился жилой дом, выделявшийся среди остальных сооружений большими размерами и толщиной стен. Он был срублен из сосновых бревен длиной более 6 м и диаметром 20–25 см. Между венцами сохранилась прокладка из мха. Примерно половину помещения занимал пол, настеленный из широких колотых досок, в другой половине лежали остатки рухнувшего перекрытия. Прямоугольный проем (80x90 см) вел на чердак (или второй этаж). Северный угол дома занимала печь.

Как оказалось, этот дом сооружался дважды: под ним был обнаружен еще один сруб, имевший аналогичную планировку, но превосходящий верхний размерами (7,3x7,8 м). Он сохранился на высоту четырех венцов. Особой прочностью отличались фундаменты — под южной стеной было уложено толстое (около 40 см в диаметре) дубовое бревно, однако предохранить сруб от разрушения оно не смогло. Именно в этом месте произошла значительная (до 60 см) просадка дома, вынудившая его хозяев перестраиваться. При этом неразобранные нижние венцы старого дома послужили новому своеобразным фундаментом.

Дендрохронологический анализ срубов показал, что эти постройки относятся к 913-1047 гг. Но дендрохронология определяет только год рубки дерева. Как долго существовала данная постройка, остается в точности неизвестным. Ученые предполагают, что самый первый сруб усадьбы мог простоять до 970-х годов.

В постройках и на территории усадьбы археологи нашли множество различных предметов утвари: стаканчик из бересты, деревянную лопату с обгоревшими краями, резную деревянную посуду, глиняные горшки, гребень из резной кости, бронзовый игольник, стеклянную фигурку для игры в шашки. В различных местах усадьбы сохранились деревянные вымостки, которые в виде нешироких тротуаров были проложены между двумя хозяйственными постройками, а также вдоль жилого дома. Судя по археологическим материалам Новгорода, подобные элементы благоустройства чаще всего встречаются в зажиточных усадьбах. О том, что и владелец подольской усадьбы явно был богатым человеком, свидетельствуют обнаруженные при раскопках византийские монеты, принадлежавшие императорам Константину VIII (1025–1028) и Роману II (959–963), золоченые бронзовые изделия, резная кость, набор точеной столовой посуды. Кто же был хозяин усадьбы — ремесленник или купец?

Следов какого-либо производства на территории усадьбы археологи не обнаружили. Зато византийские монеты, амфоры, гирьки от весов, скорлупа грецких орехов, косточки персиков свидетельствуют о принадлежности хозяина усадьбы к купеческому сословию. Причем это был не мелкий торговец, а богатый «гость», возможно ездивший и в Византию.

Одновременно с исследованиями на Красной площади велись раскопки в котловане между улицами Героев Триполья и Хоревой, в 250–300 м к северо-западу от первого участка. Здесь также удалось раскопать срубные сооружения, относящихся к одной усадьбе, и отрезки двух городских улиц, огражденных деревянными заборами. Ширина одной из них, проходившей вдоль береговой линии Днепра, была 6 м, другой, ведшей к реке, — около 3 м. На пересечении этих улиц стояла усадьба X века, постройки которой располагались вдоль линии заборов. В некоторых срубах (их средняя площадь составляла 25 кв. м) были хорошо сохранившиеся глинобитные печи, в других — погреба. Один из жилых домов был окружен деревянной — вероятно двухъярусной — галереей, опиравшейся на толстые, около 30 см диаметром, колонны.

В археологии раскопки жилищ всегда занимали важное место. Жилище — один из основных показателей уровня развития материальной и духовной культуры общества. По образному выражению историка архитектуры Ю. П. Спегальского, жилище — это своего рода зеркало, отражающее жизнь народа, которому оно принадлежит. Срубные постройки и целые усадьбы в 1970-х годах были раскопаны во многих местах Подола. Количество обнаруженных древних срубов превышает 60. Раскопки Подола дали неоспоримые доказательства для утверждения: горожане торгово-ремесленного центра Киева жили в надземных рубленых домах, а не в полуземлянках с глинобитными стенами, как это предполагалось ранее.

Жилые и хозяйственные постройки располагались на отдельных земельных участках — усадьбах, представлявших собой замкнутое пространство. Площадь таких усадеб составляла от 300 до 1000 кв. м. Характерно, что границы усадеб, установленные, вероятно, в момент первоначальной застройки участка, оставались неизменными на протяжении столетий. Возможно, это было связано с ограниченностью территории, пригодной для застройки.

Усадьбы со стороны улиц и между собой ограждались заборами. Большинство заборов были дощатыми, но найдены и ограждения в виде плетня. Некоторые из них сохранились на высоту до 1,2 м. Интересно, что на Подоле ни разу не встретились мостовые, подобные новгородским.

По подсчетам ученых, в XI–XIII вв. на Подоле могло одновременно существовать 4000 усадеб, на которых проживало (при среднестатистической семье в шесть человек) 24 тыс. жителей. Территория Подола составляла в древности около половины всей площади Киева, и по плотности населения он, вероятно, был одним из густонаселенных районов столицы.

По этническому составу население Подола было довольно пестрым. Помимо славян, как это следует из текста «Киево-Печерского Патерика», в Киеве той поры проживали «латиняне» — то есть выходцы из Западной Европы, сирийцы, евреи, армяне. О том, что колония армянских купцов располагалась именно на Подоле, свидетельствуют остатки армянской церкви, обнаруженные в 1975 году. Пол постройки состоял из разноцветных поливных плиток, стены сложены из плинфы, фундаменты — из крупных необработанных валунов.,

В Киеве существовала и крупная колония немецких купцов, имевших здесь свои «латинские» церкви во имя Пресвятой Девы Марии и во имя св. Николая. Эти храмы также располагались на Подоле — под горой Щекавицей. В Киеве проживали купцы из Италии, Польши, Чехии, сотни (если не тысячи) выходцев из стран Востока, здесь существовала большая хазарская торговая колония. Такая полиэтничность населения, занимавшегося прежде всего торговлей, не только способствовала проникновению в столицу Древней Руси культурных достижений Запада и Востока, но и накладывала свой отпечаток на общественно-политическую жизнь города.

oldevrasia.ru

rulibs.com : Наука, Образование : История : ПОДОЛ В ДРЕВНЕМ КИЕВЕ : Андрей Низовский : читать онлайн : читать бесплатно

ПОДОЛ В ДРЕВНЕМ КИЕВЕ «За высоким деревянным забором, где еще совсем недавно был живописный зеленый сквер, раскинулась строительная площадка метростроевцев. Несколько летних месяцев в 1972 году ежедневно, с раннего утра и до позднего вечера, сюда нескончаемым потоком шли люди. Это были и крупные экскурсионные группы, и туристы из других городов, и просто прохожие. Видимо, со времен знаменитых подольских контрактовых ярмарок здесь не было такого скопления людей. Что же привлекло их внимание? Что заставило людей, позабыв про неотложные дела, часами простаивать у ограждения глубокого метростроевского котлована? Археология Здесь, на глубине 10–12 м, обнаружены уникальные объекты: срубные жилые и хозяйственные постройки, деревянные сваи, заборы, тротуары, изделия из дерева, березовой коры, глины, черных и цветных металлов, стекла Датируются они X в За весь период археологического изучения Киева подобные историко-культурные памятники обнаружены впервые Их сохранность, а также глубина залегания поражают воображение». Так известный археолог П. П. Толочко в своей книге «Древний Киев» описывает обстоятельства открытия «Киевских Помпеи» — Подола, древнего киевского торгово-ремесленного посада. Расположенный между Киевскими горами и Днепром, Подол, он же Нижний город, населенный ремесленниками и торговцами, еще в раннюю эпоху истории Киева играл важную роль в экономической и социально-политической жизни города Первое упоминание о Подоле в летописи относится к 945 году Здесь, в устье реки Почайны, существовала речная гавань, принимавшая шедшие по Днепру торговые флотилии. Здесь еще за полвека до принятия Русью христианства существовал первый христианский храм Киева — Ильинская церковь Значительное место занимал Подол в истории Киева и в последующие века. Долгие годы знания ученых о древнем Подоле ограничивались лишь летописными свидетельствами. Археологически этот район не мог быть исследован из-за плотной городской застройки и большой мощности культурных напластований, достигающих 10–12 и более метров. Осуществить раскопки на такую глубину чрезвычайно сложно. Из-за нехватки достоверных данных историки были вынуждены довольствоваться лишь предположениями. Подтвердить же или опровергнуть эти гипотезы могли только раскопки. Лишь с их помощью можно было восстановить внешний облик этого района, узнать, что производили жившие здесь ремесленники, что продавали и покупали на здешнем торгу, где располагались торговые дворы и ремесленные слободы, где находилась киевская верфь и в каком месте причаливали к берегу Почайны торговые суда. Такая возможность появилась у археологов только в 1971 году в связи с началом сооружения второй очереди киевского метрополитена. На отдельных участках строительство велось открытым способом. С целью выяснения геологической ситуации в районе Красной площади Подола строители начали копать глубокие разведочные шурфы. Работы велись вручную, что было на руку археологам: впервые им представилась возможность приоткрыть тайны древнего города, пролежавшего под землей тысячу лет. Уже первый этап работ принес важное открытие: в шурфах, заложенных на Красной и Почтовой площадях, ученым удалось зафиксировать разрез культурных напластований, уходящих на глубину до 12–14 м. Характерная лепная керамика, обнаруженная в самых нижних отложениях, неоспоримо свидетельствовала о том, что и Верхний, княжеский, город, и посадский Подол возникли практически одновременно. При этом заселение Подола началось задолго до первого упоминания о нем в летописях. «… Все глубже становился шурф, — писал участник раскопок, киевский археолог К. Н. Гупало. — Мы старались не отстать от быстрых темпов проходки, фиксировали каждый из пройденных слоев. Иногда удавалось даже «покопаться» в стенке шурфа, еще не зашитой досками. Приблизительно до отметки 2 м от уровня современной дневной поверхности (собственно говоря, от асфальта) шел однородный темного, почти черного цвета грунт. Этот культурный слой образовался за последние четыре столетия жизнедеятельности подолян (в XVII–XX вв.). В нижних горизонтах слоя попадались отдельные черепки древнерусского времени. Первый «чистый» слой XII–XIII вв. был зафиксирован на глубине 2,5 м. От верхних, более поздних он отделялся прослойкой песка. Такая же песчаная прослойка находилась и под культурным слоем. Эта характерная особенность подольской стратиграфии — чередование культурных слоев со слоями песка — была уже известна по предыдущим исследованиям. О ней писали еще историки XIX в. На глубине около 4 м ниже очередного культурного слоя снова пошел песок. Прошли метр, два, три — песок не заканчивался. Неужели материк? И ниже ничего нет! Несколько фрагментов керамики, добытых при проходке последнего слоя, позволяли предварительно датировать его XI–XII вв. А где же слои более древние? И будут ли они вообще? Возможно, этот мощный слой песка был оставлен наводнением 945 года и прав был летописец, утверждавший, что на Подоле «не седяху людье»? Пока мы рассуждали, песок окончился. Толщина песчаного намыва 3,5 м. Под ним новый культурный слой. Время его — тоже XI в. Но как разительно отличается он от вышележащего! Влажный на ощупь, с остатками щепы, обрезков и обломков деревянных предметов и… лесными орехами. Глубина около 7,5 м. Под культурным слоем — снова песок. И вдруг на светлом фоне — какое-то темное пятно. Попросили приостановить проходку. Буквально по сантиметрам снимаем песок. Работаем по очереди (размеры шурфа 2x1,5 м, двоим негде развернуться). Темное пятно сужается, его контуры приобретают прямоугольные очертания. Показалась толстая доска. Под углом к ней еще две Погребение! Мы расчищаем крышку гроба. Сомнений уже нет. От первоначального плана поднять захоронение наверх монолитом пришлось отказаться — не позволяли размеры шурфа. Наконец, расчистка закончена. Находка описана, зарисована. Яркая вспышка фотоаппарата на миг освещает сумрак колодца. Все. Это действительно была большая удача. Будь шурф заложен на метр-два в сторону, этого открытия не произошло бы. Кости скелета, за исключением черепа, почти истлели. Погребение ориентировано головой на северо-запад. На шее покойной — девочки 5–6 лет — было ожерелье из цветных стеклянных и пастовых бус. Собственно гроб представлял собой деревянную долбленую колоду. Крышка гроба имела четыре ручки. Погребение было «опущено» с уровня вышележащего культурного слоя. Глубина могилы составляла всего около метра. Ниже слоя песка, в котором было найдено погребение, снова пошел культурный слой. Последний из таких слоев зафиксирован на отметке 10,20 (глубже проходка шурфа не велась из-за сильного притока воды). Кроме фрагментов керамики в этом слое впервые найдены деревянные изделия: несколько поплавков для рыболовных сетей и деревянная уключина. Так впервые в 1971 году мы заглянули в окно, нет, скорее в щель, прорубленную сквозь пласты веков. Конечно, тогда далеко не все можно было разглядеть в полутемной глубине шурфа. Многие детали ускользали от взгляда исследователей. Но главное было ясно. Мы стояли на пороге открытий». Четкое чередование темных и светлых слоев на разрезе (темные слои — результат жизни и деятельности человека, светлые — песок) говорило о том, что в существовании Подола были неоднократные перерывы из-за разливов Днепра. Керамика X — начала XI вв., залегавшая на глубине 8–9 м от современной поверхности, подтверждает выводы геологов о том, что именно в этот период в районе Киева наводнения происходили особенно часто. Периодические разливы вынуждали древних подолян покидать обжитые места, подниматься выше, надстраивать или перестраивать свои усадьбы. И чем больше песчаные наносы, тем сохраннее оказываются археологические объекты, погребенные под ними. Поэтому при раскопках вполне можно было ожидать находок отдельных полусгнивших бревен, следов построек. Но то, что предстало перед глазами исследователей, превзошло все ожидания. В раскопе на Красной площади исследователи обнаружили 13 срубных сооружений, залегавших на разных уровнях. Пять из них составляли единый жилищно-хозяйственный комплекс X века — усадьбу. Она была окружена деревянным забором, состоящим из дубовых досок шириной до 20 см. Четыре сруба располагались по периметру усадьбы, пятый — видимо, более ранний — несколько выпадал из общего плана. Сохранность срубов, сложенных из сосновых бревен, была поразительной: возвышаясь над землей на шесть — десять венцов, они походили не на строения тысячелетней давности, а на начатые и незавершенные постройки наших дней. За десять веков они даже не потемнели! Такого не знала даже богатая на деревянные находки археология Новгорода. Как же могли так хорошо сохраниться постройки, сделанные из дерева — недолговечного и подверженного разрушению материала? Дело в том, что они оказались как бы загерметизированными многометровой песчаной подушкой. Это случилось во время одного из наводнений сотни лет тому назад. В юго-западной части усадьбы находился жилой дом, выделявшийся среди остальных сооружений большими размерами и толщиной стен. Он был срублен из сосновых бревен длиной более 6 м и диаметром 20–25 см. Между венцами сохранилась прокладка из мха. Примерно половину помещения занимал пол, настеленный из широких колотых досок, в другой половине лежали остатки рухнувшего перекрытия. Прямоугольный проем (80x90 см) вел на чердак (или второй этаж). Северный угол дома занимала печь. Как оказалось, этот дом сооружался дважды: под ним был обнаружен еще один сруб, имевший аналогичную планировку, но превосходящий верхний размерами (7,3x7,8 м). Он сохранился на высоту четырех венцов. Особой прочностью отличались фундаменты — под южной стеной было уложено толстое (около 40 см в диаметре) дубовое бревно, однако предохранить сруб от разрушения оно не смогло. Именно в этом месте произошла значительная (до 60 см) просадка дома, вынудившая его хозяев перестраиваться. При этом неразобранные нижние венцы старого дома послужили новому своеобразным фундаментом. Дендрохронологический анализ срубов показал, что эти постройки относятся к 913-1047 гг. Но дендрохронология определяет только год рубки дерева. Как долго существовала данная постройка, остается в точности неизвестным. Ученые предполагают, что самый первый сруб усадьбы мог простоять до 970-х годов. В постройках и на территории усадьбы археологи нашли множество различных предметов утвари: стаканчик из бересты, деревянную лопату с обгоревшими краями, резную деревянную посуду, глиняные горшки, гребень из резной кости, бронзовый игольник, стеклянную фигурку для игры в шашки. В различных местах усадьбы сохранились деревянные вымостки, которые в виде нешироких тротуаров были проложены между двумя хозяйственными постройками, а также вдоль жилого дома. Судя по археологическим материалам Новгорода, подобные элементы благоустройства чаще всего встречаются в зажиточных усадьбах. О том, что и владелец подольской усадьбы явно был богатым человеком, свидетельствуют обнаруженные при раскопках византийские монеты, принадлежавшие императорам Константину VIII (1025–1028) и Роману II (959–963), золоченые бронзовые изделия, резная кость, набор точеной столовой посуды. Кто же был хозяин усадьбы — ремесленник или купец? Следов какого-либо производства на территории усадьбы археологи не обнаружили. Зато византийские монеты, амфоры, гирьки от весов, скорлупа грецких орехов, косточки персиков свидетельствуют о принадлежности хозяина усадьбы к купеческому сословию. Причем это был не мелкий торговец, а богатый «гость», возможно ездивший и в Византию. Одновременно с исследованиями на Красной площади велись раскопки в котловане между улицами Героев Триполья и Хоревой, в 250–300 м к северо-западу от первого участка. Здесь также удалось раскопать срубные сооружения, относящихся к одной усадьбе, и отрезки двух городских улиц, огражденных деревянными заборами. Ширина одной из них, проходившей вдоль береговой линии Днепра, была 6 м, другой, ведшей к реке, — около 3 м. На пересечении этих улиц стояла усадьба X века, постройки которой располагались вдоль линии заборов. В некоторых срубах (их средняя площадь составляла 25 кв. м) были хорошо сохранившиеся глинобитные печи, в других — погреба. Один из жилых домов был окружен деревянной — вероятно двухъярусной — галереей, опиравшейся на толстые, около 30 см диаметром, колонны. В археологии раскопки жилищ всегда занимали важное место. Жилище — один из основных показателей уровня развития материальной и духовной культуры общества. По образному выражению историка архитектуры Ю. П. Спегальского, жилище — это своего рода зеркало, отражающее жизнь народа, которому оно принадлежит. Срубные постройки и целые усадьбы в 1970-х годах были раскопаны во многих местах Подола. Количество обнаруженных древних срубов превышает 60. Раскопки Подола дали неоспоримые доказательства для утверждения: горожане торгово-ремесленного центра Киева жили в надземных рубленых домах, а не в полуземлянках с глинобитными стенами, как это предполагалось ранее. Жилые и хозяйственные постройки располагались на отдельных земельных участках — усадьбах, представлявших собой замкнутое пространство. Площадь таких усадеб составляла от 300 до 1000 кв. м. Характерно, что границы усадеб, установленные, вероятно, в момент первоначальной застройки участка, оставались неизменными на протяжении столетий. Возможно, это было связано с ограниченностью территории, пригодной для застройки. Усадьбы со стороны улиц и между собой ограждались заборами. Большинство заборов были дощатыми, но найдены и ограждения в виде плетня. Некоторые из них сохранились на высоту до 1,2 м. Интересно, что на Подоле ни разу не встретились мостовые, подобные новгородским. По подсчетам ученых, в XI–XIII вв. на Подоле могло одновременно существовать 4000 усадеб, на которых проживало (при среднестатистической семье в шесть человек) 24 тыс. жителей. Территория Подола составляла в древности около половины всей площади Киева, и по плотности населения он, вероятно, был одним из густонаселенных районов столицы. По этническому составу население Подола было довольно пестрым. Помимо славян, как это следует из текста «Киево-Печерского Патерика», в Киеве той поры проживали «латиняне» — то есть выходцы из Западной Европы, сирийцы, евреи, армяне. О том, что колония армянских купцов располагалась именно на Подоле, свидетельствуют остатки армянской церкви, обнаруженные в 1975 году. Пол постройки состоял из разноцветных поливных плиток, стены сложены из плинфы, фундаменты — из крупных необработанных валунов., В Киеве существовала и крупная колония немецких купцов, имевших здесь свои «латинские» церкви во имя Пресвятой Девы Марии и во имя св. Николая. Эти храмы также располагались на Подоле — под горой Щекавицей. В Киеве проживали купцы из Италии, Польши, Чехии, сотни (если не тысячи) выходцев из стран Востока, здесь существовала большая хазарская торговая колония. Такая полиэтничность населения, занимавшегося прежде всего торговлей, не только способствовала проникновению в столицу Древней Руси культурных достижений Запада и Востока, но и накладывала свой отпечаток на общественно-политическую жизнь города.

rulibs.com

Киевская Русь

Лекция 5. Киевская Русь IX–XIIвв

Новое славянское государство являлось феодальной монархической системой. Во главе его стоял княжеский род Рюриков. И старший в этом роде правил в Киеве, а другие его сородичи согласно старшинству занимали другие города по мере их значимости. Смена правления происходила по лествичному принципу, т.е. по старшинству. Однако род Рюриков разрастался и находить самого старшего приходилось все труднее. Поэтому с самого начала в Киевской земле замечается внутрисемейная вражда. Братья делились на коалиции и воевали за первенство власти. И так Рюрики, враждуя и властвуя, как бы витали, как бы парили над славянским народом. Князья осуществляли над ним суд, защищали от внешних врагов, регулировали торговлю и хозяйство. И первым делом было вообще подчинение всего славянского региона единой монархической власти. Эта задача выпала на долю первых князей. Процесс не был мирным – племена присоединялись к Киеву насильно. Поход Игоря на древлян показывает, как это происходило. Естественно зависимые земли обязывались отдавать дань. Хорошую налоговую систему предложила еще княгиня Ольга, она установила размеры дани (уроки), велела построить погосты – склады между городами. А своей местью за мужа Игоря показала силу власти и тщетность сопротивления.

Все свои функции князья выполняли с помощью дружины. У каждого имелась старшая и младшая дружины. Люди профессионально обучались, имели специальные доспехи. Служили и наемники и свои богатыри. Жили князья отдельно от народа – в кремлевых зонах городов.

Русь называли страной городов, употребляя при этом слово, которое звучит по-нашему «гардарики». Само слово «город» – славянского происхождения. Оно существует практически во всех сла­вянских языках и означает «укрепленное место». Город, городить, огораживать, ограждать, загородка, ограда, огород – везде один и тот же корень. Возникновение городов – это одна из необходимых предпосылок процесса возникновения государства. Баварский анонимный хронист IX века насчитывает города сотнями, причем размещает их приблизительно на территории тех или иных племен. Так, он го­ворит о том, что у бужан было 230 городов, на территории уличей – 318 и т.д. Получается, что кроме городов ничего в то почтенное время – в IX веке – не было.

Сегодня имеется достаточно разработанный археологический материал, из которого следует, что горо­дище – это одно, а город – это другое. Городище – это эмбрион, который еще не развился в полно­ценный организм. Городище – это место, где возникает какое-то селение, которое может превратиться в город. Оно очень маленькое, там есть какое-то укрепление типа вала или частокола, в нем живут ка­кие-то ремесленники. Площадь территории подобного городища очень невелика; как правило, оно распо­ложено на берегу реки или озера. Этих городищ действительно насчитывается в археологии сотни, но они не развились, не стали городами. Население их либо вымерло, либо ушло на новые места, либо погибло вследствие эпидемии, либо было уведено в плен врагами. Другое дело – города, которых по летописям в период с IX по X век упоминается 23. Например, Белоозеро упоминается вообще без даты – оно относится к древнейшим городам. Киев опять-таки не имеет даты, т.е. он один из самых древних городов. То же самое и Новгород. И хотя он впервые упомянут около 862 года, очевидно, что эта дата имеет искус­ственный характер. Муром, Псков, Полоцк, Ростов, Смоленск, Чернигов – вот только немногие из самых древних русских городов. Они упомянуты впервые в IX–X веках. XI век дает уже 58 новых названий, XII – 134, первая треть XIII столетия (до 1237 года) дает нам 47 новых наименований. Значит, проделав нехитрую арифметическую операцию, мы увидим в период с IX по XIII века на карте более 250 городских образований. А ведь это еще не все города. Так, например, мы знаем, что первые упоминания Суздаля встречаются значительно позже, чем он возник. Галич впервые упоминается в XII веке, но этот город, бес­спорно, один из самых древних. Значит, много городов не упомянуто в летописи по тем или иным причи­нам. Значит, действительно древняя Русь была страной городов.

Города Киевской Руси – это укрепленные места, часто на берегу реки или озера, обнесенные валом, по которому сверху шел частокол или деревянная небольшая стена, и чаще всего этот город состоял из двух частей. На высокой стороне, на горе, помещался детинец, или княжеский замок (впоследствии названый кремлем). Внизу, на подоле, как говорили уже тогда, ближе к пристани, ближе к дороге селился простой люд, т.е. ремесленники, обыватели. Подол – это наименование по характеру местности: низко. Если имееть в виду характер населения, то посадом называ­лось то, что окружает детинец, что разрастается вокруг него. Люди селились рядом с княжеской рези­денцией, монастырем, кремлем и т.д. В.О.Ключевский считал, что все русские города – это результат развитой торговли: города возникали в местах пересечения торговых путей. Но город зависит и от земледельческой округи: она кормила его в прямом смысле слова – оттуда привозили для продажи сельскохозяйственные про­дукты, пригоняли скот.

Таким образом, город в рамках Киевского периода – это своеобразный административно-хозяйственный центр, место, где происходил обмен сельскохозяйственных продуктов на продукты ре­месленничества, и наоборот.

Что собой представляло ремесло в древней Руси? Есть классический труд Б.А.Рыбакова, который так и называ­ется – «Ремесло в древней Руси». Автор насчитывает 64 специальности и объединяет их по группам. Например, куз­нецы – может быть, одна из самых распространенных специальностей на Руси. Но ведь были кузнецы, которые ковали, допустим, серпы, подковы. Кузнецы же делали щиты и мечи, украшения из серебра и золота. Те, которые делали оружие, назывались оружейниками. А го­родские кузнецы изготовляли в основном хозяйственную утварь.

Ремесленники были уважаемым сословием, хотя отнюдь не занимали самых высоких мест в городской иерархии. Они были фактически и купцами. С той разницей, что вряд ли они ездили ку­да-то далеко, а ограничивались торговлей непосредственно там, где работали. Уже в то время у купцов в ходу были понятия, которые звучат чрезвычайно совре­менно: кредит, складчина, заклад. Естественно, хранили товары, платили пошлину и пользовались опре­деленными стандартами меры и веса. Ростовщичество не поощрялось. И тем не менее это зло су­ществовало, хотя Церковь пыталась с ним бороться.

Были на Руси и цеховые организации: цех башмачников, цех перчаточников, цех кузне­цов, цех оружейников и т.д. У каждого цеха в европейском городе был свой устав, в соответствии с этим уставом уплачивались взносы, мастер имел право нанимать учеников, подмастерьев и т.д.

Теперь – население, его численность и характер. Тут мы обязаны использовать летописные данные, которые довольно часто сообщают о по­жарах и фиксируют, сколько сгорело дворов. Или, если был голод, то сколько похоронили. Или, если был какой-нибудь военный погром, то сколько пострадало. Для примера: в начале XI века в Новгороде было, по косвенным данным, 10–15 тысяч человек. А в XIII веке город насчитывал уже около 30 тысяч жителей. И все же, попытка опреде­лить численность населения всегда базируется на косвенных данных. В 1211 году в Новгороде был пожар, сгорело 4300 дворов. А сколько людей жило на одном дворе? Один двор – одна семья. Это сколько человек? 5–6? Но были слуги, помощники, ученики, подмастерья. Поэтому можно говорить, что погорельцами стали около 20 тысяч человек. Во время голода 1231 года умерло 3030 человек и т.д.

О духовенстве и о монастырях. И здесь надо четко представлять, что в домонгольский период прак­тически все монастыри Русской Православной Церкви были в городах. А вот после нашествия монголов, с конца XIII века, как правило, монастыри возникают на неосвоенных землях. В городах они в лучшем случае восстанавливаются. Существуют подсчеты, основанные на летописных данных: в Новгороде и в Киеве было по 17 монастырей – нема­лая цифра. Во Владимире-Залесском – 6, в Смоленске – 5, в Галиче – 5, в Чернигове 3, в Полоц­ке – 3, в Ростове – 3. В таких городах, как Владимир-Волынский, Переславль-Залесский, Суздаль, Муром, Псков, Нижний Новгород, Ярославль и Тмутаракань – по одному. Как возникали церкви? По инициативе князя, на деньги бояр, в память о каких-то событиях. На деньги, которые собирали ремесленники или купцы. Церковные средства складывались, как всегда, из по­жертвований, из вкладов на помин души, помимо десятин, которые устанавливали князья. Некоторые мо­настыри играли совершенно особую роль в жизни страны. Достаточно вспомнить Киево–Печерский мона­стырь – 15 епископов вышли из этого монастыря в домонгольский период. Юрьев монастырь в Новгороде был рассадником письменности. И летописание чаще всего велось в монастырях, там же переписыва­лись книги, а писцы как светские ремесленники встречались в то время довольно редко.

Теперь о проблеме самоуправления города. Естественно, город княжеский, центр княже­ства, стольный город, как тогда говорили, управлялся иначе, чем город, где князя не было. Очевидно, что управление таким гигантом, как Киев или Новгород, было иным, чем каким-нибудь маленьким городком в провинции. Видно, что города делятся на те, где превалирует княжеская власть, и те, где существует вечевая традиция. Не следует думать, что князь правил без вече или что вече существовало без князя. Но, скажем, в Новгороде не было княжеской династии, и там сильнее были традиции вече. В Киеве, наоборот, князья не переводились, и поэтому вече играло все меньшую и меньшую роль.

Поскольку политическая борьба была очевидной, то там имели место, несомненно, какие-то полити­ческие группировки, была какая-то агитация, подготовка каких-то решений. И, наконец, было самоуправ­ление в лице князя, посадника, тысяцкого и епископа, у которых были совершенно четко очерченные права и обя­занности. Князя приглашали в качестве третейского независимого судьи, оговаривая его деятельность специальными условиями, которые он не имел права нарушить. Оговаривалось все, начиная от его дохо­дов и кончая вопросами, которые он имеет право судить. Посад­ник был главой администрации и также ведал городским управлением. Тысяцкий командовал ополчением и вершил суд. Достаточно большую роль играл, конечно, епископ как духовный владыка города, как высший церковный авторитет.

В том или ином варианте такая структура имелась везде. Даже там, где князья имели династии, они все равно вынуждены были считаться с вечем. Скажем, в том же Киеве были вечевые сходки: например, Владимир Мономах так был приглашен в Киев, и вече потом отстаивало права его сыновей и не пускало других претендентов в город. С другой стороны, князю, который, естественно, всегда стремился к едино­властию, вече являлось определенной оппозицией. Известно, что владимирские князья в XII веке практически вечевые порядки искоре­няли.

Иностранцы. Если внимательно читать летописи, видно, что в Киеве были немцы, то есть люди, которые говорят на иных языках. «Немец» на Руси означает – человек, немой в русском языке. То есть, француз, англичанин – все это немец для русских людей. Были арабские, видимо, небольшие, компактные поселения – арабских купцов было довольно много, есть даже какие-то арабские корни в наших названиях (Арбат происходит, видимо, от арабского «рабат» – торговое место). Немало найдено кладов арабских монет в разных местах. Были компакт­ные еврейские кварталы в городах, потому что в начале XII века упоминается очередная вспышка на­силия в Киеве и, в частности, горожане угрожают Владимиру Мономаху, что если он не придет кня­жить, то пострадают многие, в том числе и евреи.

Оказывается, что крупные города были городами, свободными для проживания не только разных слоев населения, но и для лиц разных национальностей. А это подтверждает тезис о том, что города в первую очередь были большими торговыми центрами, потому что только этим можно объяснить такую пеструю этническую картину: норманны, немцы, поляки, а в Галиче – чехи, венгры, поляки, греки, ев­реи, арабы. Вот что собой представлял крупный город, в особенности южный, где все торговые пути сходились, пересекались. Северные города в этом отношении были более однородными.

Соответственно, город управлялся так, что его законодательство обеспечивало более или менее равные права для тех, кто в нем селился, и это подразумевает соблю­дение соответствующего законодательства и уплаты налогов. Поэтому когда говорят о том, что древняя Русь была чем-то отсталым, забитым и что помещики кабалили крестьян еще во времена «Русской Правды», то это все к делу не относится. Раз все определяла торговля и раз города были местами, где компактно селилось духовенство, можно сделать четкий вывод о том, что город­ское население было в значительной степени грамотным, если не поголовно. Кстати, долго думали, что Киевская Русь была поголовно безграмотной. На сегодняшний день найдено только в древнем Новгороде 700 берестяных грамот: деловая переписка, семейная переписка, любовные послания. Мальчишки, девчонки изучают азбуку на бересте, какой-то крестьянин шлет своей жене просьбу, чтобы она прислала ему одежду, в другом месте упоминается о необходимости перегнать куда-то корову. Писали на бересте.

Законодательство. Само слово «правда» в древней Руси имело значение «суд», «закон». «Русская правда», т.е. памятник древнерусского законодательства, дошла до нас в трех редакциях: «Краткая прав­да», «Пространная правда» и «Сокращенная правда». «Русская правда в краткой редакции» состоит из нескольких частей. Так называемая древнейшая часть («Древнейшая правда», или «Правда Ярослава») – это статьи с 1 по 18. Затем идет так называе­мая «Правда Ярославичей», т.е. закон детей Ярослава Мудрого. Это статьи с 19 по 41. И, наконец, две отдельные статьи, два отдельных закона – это так называемый «Покон вирный» (статья 42) и «Урок мостникам» (статья 43). «Покон вирный» – это статья, которая трактует о том, сколько должен получить княжеский чиновник за свою службу, где он должен рассудить людей или собрать налоги, установить штрафы и так далее – т.е. вопросы его материального обеспечения. Что касается «Урока мостникам», то это относится к тем, кто либо мостил дороги и реки, либо собирал пошлины за проезд по этим мостам.

Первая статья «Правды Ярослава»: «Убиет муж мужа, то мстить брату брата или сына, или отца ли­бо отцу сына или брату чада, либо сестрина сына. Аще не будет кто мстя, то сорок гривен за голову. Аще будет русин, любогридин, любо купчина, либо ябедник, либо мечник, аще изгой будет, любо славя­нин, то сорок гривен положит за ны». Сразу бросается в глаза, что здесь сохранен обычай кровной мес­ти: если кто-то будет убит, то за него можно мстить, причем оговаривается круг ближайших родственни­ков, которые имеют право ответить кровью за кровь. Это первая часть статьи. Вторая говорит о штрафе: за убийство – сорок гривен, независимо от того, кто ты будешь в социальном отношении: гридин, куп­чина, ябедник (свидетель), мечник (оруженосец). Или по национальности: русин, славянин, т.е. варяг, или представитель коренного населения – все равно сорок гривен.

Зачем в древней Руси был сохранен обычай кровной мести? Ведь Церковь этого не допускала. Вместе с тем, нет никаких осно­ваний думать, что этот памятник был составлен до крещения Руси. Очень просто: традиции живучи. Ко­нечно, можно было бы издать указ и отменить кровную месть. Естест­венно, никто об этом не подумал, поскольку понимали, что традиция должна быть сохранена. Вместе с тем предлагали на выбор – либо мстить, либо получить деньги. Можно полагать, что здесь налицо влияние византийского права, т.е. христианского, и таким образом пытаются эту традицию выбить, мо­жет быть, достаточно циничным методом, но вполне реальным. Оттого, что убьешь убийцу, не разбогате­ешь. Но если ты предпочтешь получить деньги, то это может сильно изменить твое материальное поло­жение, потому что сорок гривен – это очень много.

Следующие статьи трактуют вопросы, связанные с нанесением побоев, насилием, угрозами, и опре­деляют размер штрафа за соответствующее деяние. Дальше речь идет о краже лошадей, об укрытии беглых рабов, о клевете, о драке. Этим все кончает­ся. Всего 18 статей. Но ведь разновидностей преступлений гораздо больше, скажете вы. Однако мы здесь имеем дело с первыми русскими законами – с первыми писаными законами. Вероятно, какие-то тради­ции были и помимо этого. В «Правде Ярославичей» речь уже идет о другом. Здесь налицо разработка отдельных положений, которые уже были сформулированы, но если там в первой статье говорится об убийстве вообще, то здесь мы вдруг читаем, что за убийство, скажем, княжеского дружинника – восемьдесят гривен. Дальше судят по прецедентам: «А конюх старый у стада» (то есть старейшина коню­хов, главный конюх), если он будет убит, «то восемьдесят гривен». Если уведут чужого холопа, или раба, то платить за обиду двенадцать гривен (тому, у кого увели). Но уже есть и новые статьи: за разорение или кражу ульев, за убийство смерда или оскорбление действием, за распашку чужой межи, за кражу лодок, домашней птицы. За собаку, ястреба, сокола – три гривны: они ценились гораздо больше, чем домашняя птица.

В «Пространной правде» 121 статья плюс несколько дополнительных. В основу ее положена «Краткая правда», но более разработанная. Затем идет «Устав князя Владимира Мономаха» в качестве продолжения. Затем следует устав черниговского князя Всеволода Ольговича, где рассматриваются социально-экономические отношения феодальной вотчины. И наконец, идет устав о наследстве и устав о холопстве.

Получается, что в древней Руси было гражданское законодательство, уголовное и церковное. Семей­ное право фактически было все в руках Церкви, и вопросы, связанные с семьей, решались церковным судом. Традиция эта, между прочим, дожила практически до XX века, поскольку вопросы, связанные с разводом, решались всегда через Церковь. Уголовный суд был всегда прерогативой князя. Что касается гражданского права, то мы видим, что здесь одни вопросы решал князь, а другие – Церковь, т.е. до из­вестной степени они здесь дублировали друг друга.

Хрестоматийное дополнение к Лекции 5. Нестор Летописец Повесть временных лет

В год 6454 (946). Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок. И сказали Свенельд и Асмуд: «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем». И победили древлян. Древляне же побежали и затворились в своих городах. Ольга же устремилась с сыном своим к городу Искоростеню, так как те убили ее мужа, и стала с сыном своим около города, а древляне затворились в городе и стойко оборонялись из города, ибо знали, что, убив князя, не на что им надеяться. И стояла Ольга все лето и не могла взять города, и замыслила так: послала она к городу со словами: «До чего хотите досидеться? Ведь все ваши города уже сдались мне и согласились на дань и уже возделывают свои нивы и земли; а вы, отказываясь платить дань, собираетесь умереть с голода». Древляне же ответили: «Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего». Сказала же им Ольга, что-де «я уже мстила за обиду своего мужа, когда приходили вы к Киеву, и во второй раз, а в третий – когда устроила тризну по своем муже. Больше уже не хочу мстить, – хочу только взять с вас небольшую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь». Древляне же спросили: «Что хочешь от нас? Мы рады дать тебе мед и меха». Она же сказала: «Нет у вас теперь ни меду, ни мехов, поэтому прошу у вас немного: дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья. Я ведь не хочу возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому-то и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас этой малости». Древляне же, обрадовавшись, собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном. Ольга же сказала им: «Вот вы и покорились уже мне и моему дитяти, – идите в город, а я завтра отступлю от него и пойду в свой город». Древляне же с радостью вошли в город и поведали обо всем людям, и обрадовались люди в городе. Ольга же, раздав воинам – кому по голубю, кому по воробью, приказала привязывать каждому голубю и воробью трут, завертывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой к каждому. И, когда стало смеркаться, приказала Ольга своим воинам пустить голубей и воробьев. Голуби же и воробьи полетели в свои гнезда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и так загорелись – где голубятни, где клети, где сараи и сеновалы, и не было двора, где бы не горело, и нельзя было гасить, так как сразу загорелись все дворы. И побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань.

И возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольгиным. И пошла Ольга с сыном своим и с дружиной по Древлянской земле, устанавливая дани и налоги; и сохранились места ее стоянок и места для охоты. И пришла в город свой Киев с сыном своим Святославом, и пробыла здесь год.

В год 6455 (947). Отправилась Ольга к Новгороду и установила по Мсте погосты и дани и по Луге – оброки и дани, и ловища ее сохранились по всей земле, и есть свидетельства о ней, и места ее и погосты, а сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сих пор. И так, установив все, возвратилась к сыну своему в Киев, и там пребывала с ним в любви.

В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, поразмыслив, ответила царю: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере, и сказал ей: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих». И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: «Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских». И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. Она же, собравшись домой, пришла к патриарху, и попросила у него благословения дому, и сказала ему: «Люди мои и сын мой язычники, – да сохранит меня Бог от всякого зла». И сказал патриарх: «Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха во времена праотцев, а затем Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, – так и тебя избавит он от козней дьявола и от сетей его». И благословил ее патриарх, и отправилась она с миром в свою землю, и пришла в Киев…

Жила же Ольга вместе с сыном своим Святославом и учила его принять крещение, но он и не думал прислушаться к этому; но если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем. «Ибо для неверующих вера христианская юродство есть»; «Ибо не знают, не разумеют те, кто ходят во тьме», и не ведают славы Господней; «Огрубели сердца их, с трудом уши их слышат, а очи видят».

В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, – такими же были и все остальные его воины. И посылал в иные земли со словами: «Хочу на вас идти». И пошел на Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал вятичам: «Кому дань даете?». Они же ответили: «Хазарам – по щелягу с сохи даем».

В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар, и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов.

В год 6474 (966). Вятичей победил Святослав и дань на них возложил.

В год 6475 (967). Пошел Святослав на Дунай на болгар. И бились обе стороны, и одолел Святослав болгар, и взял городов их 80 по Дунаю, и сел княжить там в Переяславце, беря дань с греков.

В год 6476 (968). Пришли впервые печенеги на Русскую землю, а Святослав был тогда в Переяславце, и заперлась Ольга со своими внуками – Ярополком, Олегом и Владимиром в городе Киеве. И осадили печенеги город силою великой: было их бесчисленное множество вокруг города, и нельзя было ни выйти из города, ни вести послать, и изнемогали люди от голода и жажды. И собрались люди той стороны Днепра в ладьях, и стояли на том берегу, и нельзя было никому из них пробраться в Киев, ни из города к ним. И стали тужить люди в городе, и сказали: «Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, – сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я проберусь», и ответили ему: «Иди». Он же вышел из города, держа уздечку, и побежал через стоянку печенегов, спрашивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?». Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать. На том берегу заметили это, подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине. И сказал им отрок: «Если не подойдете завтра к городу, то люди сдадутся печенегам». Воевода же их, по имени Претич, сказал: «Пойдем завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав». И на следующее утро, близко к рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенеги же решили, что пришел князь, и побежали от города врассыпную. И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это, возвратился один к воеводе Претичу и спросил: «Кто это пришел?», А тот ответил ему: «Люди той стороны (Днепра)», Печенежский князь спросил: «А ты не князь ли?». Претич же ответил: «Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество». Так сказал он, чтобы их припугнуть. Князь же печенежский сказал Претичу: «Будь мне другом». Тот ответил: «Так и сделаю». И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы. Тот же дал ему кольчугу, щит и меч. И отступили печенеги от города, и нельзя было коня напоить: стояли печенеги на Лыбеди. И послали киевляне к Святославу со словами: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?». Услышав это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев; приветствовал мать свою и детей и сокрушался о перенесенном от печенегов. И собрал воинов, и прогнал печенегов в степь, и наступил мир.

studfiles.net

Классовая борьба в Киевской Руси

Социально-экономический строй Киевской Руси

Земля была в те времена главным богатством, основным средством производства.

Распространенной формой организации производства стала феодальная вотчина, или отчина, т. е. отцовское владение, передававшееся от отца к сыну по наследству. Владельцем вотчины был князь или боярин. В Киевской Руси наряду с княжескими и боярскими вотчинами было значительное число крестьян-общинников, еще не подвластных частным феодалам. Такие независимые от бояр крестьянские общины платили дань в пользу государства великому князю.

Все свободное население Киевской Руси носило название «люди». Отсюда термин, означающий сбор дани, — «полюдье». Основная масса сельского населения, зависимого от князя, называлась смердами. Они могли жить как в крестьянских общинах, которые несли повинности в пользу государства, так и в вотчинах. Те смерды, которые жили в вотчинах, находились в более тяжелой форме зависимости и теряли личную свободу. Одним из путей закабаления свободного населения было закупничество. Разорившиеся или обедневшие крестьяне брали у феодалов в долг «купу» — часть урожая, скота, деньги. Отсюда название этой категории населения — «закупы». Закуп должен был работать на своего кредитора и подчиняться ему, пока не вернет долг.

Кроме смердов и закупов в княжеской и боярской вотчине были рабы, называемые холопами или челядью, которые пополнялись и из числа пленников, и из числа разорившихся соплеменников. Рабовладельческий уклад, как и пережитки первобытного строя, имели довольно широкое распространение в Киевской Руси. Однако господствующей системой производственных отношений был феодализм.

Процесс экономической жизни Киевской Руси слабо отражен в исторических источниках. Очевидны отличия феодального строя Руси от «классических» западно-европейских образцов. Они заключаются в огромной роли государственного сектора в экономике страны — наличии значительного числа свободных крестьянских общин, находившихся в феодальной зависимости от великокняжеской власти.

Как уже отмечалось выше, в экономике Древней Руси феодальный уклад существовал наряду с рабством и первобытно-патриархальными отношениями. Ряд историков называет государство Русь страной с многоукладной, переходной экономикой. Они подчеркивают раннеклассовый, близкий к варварским государствам Европы характер Киевской державы.

Народные восстания в 60—70-х гг. XI в

Массовые народные выступления прокатились по Киевской Руси в 1068—1072 гг. Наиболее мощным было восстание в Киеве в 1068 г. Оно вспыхнуло в результате поражения, которое потерпели сыновья Ярослава (Ярославичи) — Изяслав, Святослав и Всеволод — от половцев.

В Киеве на Подоле, в ремесленной части города, состоялось вече. Киевляне обратились с просьбой к князьям выдать оружие, чтобы снова сразиться с половцами. Ярославичи отказались выдать оружие, боясь, что народ направит его против них. Тогда народ разгромил дворы богатых бояр. Великий князь Изяслав бежал в Польшу и только с помощью польских феодалов вернулся на киевский престол в 1069 г. Массовые народные выступления произошли в Новгороде, в Ростово-Суздальской земле.

Восстания конца 60-х — начала 70-х годов XI в. потребовали от князей и бояр энергичных действий. «Русская Правда» была дополнена рядом статей, получивших название «Правда Ярославичей» (в отличие от первой части кодекса — «Правда Ярослава»). Смысл дополнений — защитить имущество феодала и его вотчину. Из «Правды Ярославичей» мы узнаем об устройстве вотчины. Центром ее был княжеский или боярский двор. На нем располагались хоромы князя или боярина, дома его приближенных, конюшни, скотный двор. Во главе управления вотчиной стоял княжеский дворецкий— огнищанин (от слова «огнище» — дом). Кроме него существовал княжеский подъездной, назначаемый для сбора налогов.

Богатство вотчины составляла земля, поэтому княжеская межа охранялась чрезвычайно высоким штрафом. На этой земле работали зависимые смерды и рабы (холопы, челядь). Руководили работами ратайные (полевые) старосты, которым подчинялись рабы, и сельские старосты, следившие за выполнением работ смердами. В вотчине имелись также ремесленники и ремесленницы.

«Правда Ярославичей» отменила кровную месть и усилила разницу в плате за убийство различных категорий населения, отразив заботу государства о защите собственности, жизни и имущества феодалов. Самый большой штраф платили за убийство старших дружинников, огнищан, княжеских подъездных, жизнь которых оценивалась в 80 гривен. Жизнь свободного населения — людей (мужей) — оценивалась в 40 гривен; жизнь сельских и ратайных старост, а также ремесленников — в 12 гривен; жизнь смердов, живших в вотчинах, и рабов — в 5 гривен.

От языческих мятежей к социальному протесту

Вторая половина IX и X век в русской истории стали временем грандиозных перемен и в первую очередь в сфере социально-экономической и политической. Наступление частной собственности и частного собственника на свободный мир прошлого круто менял судьбы людей. Принятие Русью христианства означало начало крушения старой языческой веры, которая долгими веками господствовала в душах и думах людей.

Все эти перемены проходили почти синхронно, хотя их темпы по сравнению с рядом западноевропейских стран были замедленными в силу общих геополитических, причин развития восточнославянских земель. Но к концу X - началу XI в., они становились все более и более ощутимыми, вносили совершенно иные краски в жизнь сотен тысяч людей. Особенно болезненно эти перемены выявлялись в периоды острых общественных потрясений - тяжких княжеских междоусобиц, иноземных нашествий, стихийных бедствий - засух, голода, пожаров. В эти дни обострялись обычные беды, всплывали старые обиды, несчастья сплачивали людей на почве общих интересов, ненависти к тем, кого они считали виновными за все свои горести и унижения.

Долгое время в нашей науке господствовал классовый подход к общественным явлениям, выдвинутый на первый план марксизмом. Именно этот подход призван был объяснить течение истории борьбой антагонистических классов в обществе, хотя, думается, что основоположники марксизма, как подлинные диалектики, вовсе не стремились найти простейшую логическую отмычку, которая объясняла бы все сложнейшие перипетии общественной жизни от глубокой древности до современности. И такую отмычку спроецировали уже их так называемые последователи, которые борьбу сделали смыслом и своей жизни. И как объяснить нарастание общественного противоборства в Древней Руси в то время, когда классовая структура феодального общества лишь складывалась и когда совсем иные мотивы поднимали людей на общественное противоборство'. Причем социальный мотив был лишь одним из многих, что влиял на общественное поведение людей,

Человеческая природа, человеческая жизнь и человеческое общество устроены так, что противоречия между отдельными людьми, между спаянными одними интересами группами людей, между целыми сословиями и классами неизбежны. Неизбежность этих противоречий объясняется многими причинами.

Во-первых, тем, что люди от рождения отличаются разными способностями. Это не позволяет им одинаково воспринимать мир и при равных условиях обретать равные возможности.

Во-вторых, неравенством самих этих условий, определяемых социальным положением людей (князь, дружинник, смерд), в которых даже более одаренные по рождению вынуждены занимать низшие ступени общественной лестницы.

В-третьих, сочетанием различных жизненных ситуаций, в которых люди проходят свой жизненный путь.

По существу, судьба каждого человека неповторима, как неповторим и он сам. Человек весьма редко осознает свою истинную ценность, которая определяется как его врожденными способностями, так и объективными условиями его существования и тем самым объективными возможностями его самовыражения. Зато каждый человек, даже весьма ограниченных умственных способностей, прекрасно понимает и ощущает превосходство другого и, в первую очередь, в сфере общественного положения. Именно это во многом сближает весьма разных людей в большие группы по интересам: в одном случае по ущемленным интересам, в другом — по защите своего уже завоеванного привилегированного положения. Так было всегда, во всех обществах, так будет и впредь, пока будет жив человеческий род.

Но это вовсе не значит, что люди находятся в постоянной борьбе друг с другом. Люди, группы, сословия, классы нуждаются друг в друге и в то же время индивидуальные интересы людей, их общественные интересы порой прямо противоположны. Личные интересы человека-двигатель общества, но интересы людей одновременно являются взрывоопасным «материалом», который может это общество взорвать, если накал противоречий переходит в накал страстей, которые усиливаются в том случае, если они овладевают большими массами, чьи интересы совпадают.

Древняя Русь не была в этом смысле исключением.

Первые крупные общественные схватки в зарождающемся государстве возникли тогда, когда Киев подминал под себя другие племенные княжения. Древлян, вятичей, членов других племен сплачивало желание отстоять свою независимость и свободу. И здесь сходились интересы, скажем, древлянского князя Мала и безвестного древлянского смерда. Несколько раз поднимали в X в. восстание против Киева древляне, вятичи; самостоятельный путь исторического развития искали полочане. Племенной сепаратизм был главным общественным чувством, которое сплачивало людей и поднимало их на борьбу.

К концу XI в. Русь, кажется более не тревожили племенные или региональные распри и ничто не нарушало ее внутреннего государственного покоя. Но это было обманчивое впечатление. Да, пожаров, вроде племенных восстаний, больше не было, но угли политического сепаратизма, который уходил еще в прошлую племенную жизнь, тлели постоянно. Это чувствовалось в постоянной угрюмой настороженности вятичей, в особой позиции Полоцка, который десятилетиями из поколения в поколение своих князей Рог-волдовичей вел нескончаемую войну с Киевом, и в извечной оппозиции Новгорода, не забывшего свои былые вольности еще варяжской поры.

По мере развития общественных отношений на Руси, появления богатых и бедных, складывания княжеско-боярско-дружинной верхушки, начала ее наступления на земли свободных крестьян племенной сепаратизм отступал в тень. Но другие противоречия выходили на первый план.

С конца X в., со времени введения христианства на Руси появились противоречия между теми, кто был предан старой языческой вере, и носителями идей христианства. Язычество было сильно, как уже говорилось, на севере и северо-востоке страны. Именно на новгородском севере, на вятичском северо-востоке вспыхнули первые пожары неповиновения. Нежелание принять христианство в качестве новой религии шло рука об руку со старыми племенными традициями. А обострявшиеся социальные отношения, потеря частью населения свободы, повышение налогового гнета со стороны государства и частных владельцев лишь осложняли общую обстановку в этих частях страны.

Ряд мятежей произошел в связи с введением христианства на Новгородской земле.

В 1024 г. на северо-востоке страны, в Суздальской земле произошло новое выступление народа. Это было время большого голода. Среди населения прошел слух, что богатые люди скрывают хлеб. Люди бросились во дворы богачей, стали избивать их и разыскивать хлеб. Во главе движения встали волхвы — языческие жрецы. Так в этом мятеже сплелись мотивы социальные, религиозные и племенные. Потребовалось вмешательство самого великого киевского князя Ярослава. Он явился в Суздальскую землю с дружиной, схватил и казнил руководителей мятежа — волхвов, утихомирил край.

В 1068 г. в Русской земле произошло еще одно крупное общественное потрясение. Все началось с поражения от половцев русского войска, которым командовал сам великий князь Изяслав, сын Ярослава Мудрого, и его братья Святослав и Всеволод. Разгромленная и потрепанная в открытом бою княжеская дружина заперлась за киевскими стенами и со страхом ждала появления врагов. Именно в это время началось брожение среди горожан. Они требовали у князя оружие и были готовы защитить город. На горе горожане собирались кучками, в толпе говорили, что князья их предали, что воевода Коснячко нарочно не дает им оружие, опасаясь, что оно повернется против богатых людей. Ремесленно-торговый Подол гудел. Там шло нескончаемое вече. Люди требовали освободить из тюрьмы вероломно захваченного сыновьями Ярослава их соперника, неустрашимого воина и талантливого полководца полоцкого князя Всеслава. Народ требовал поставить его во главе войска в борьбе с половцами. Одновременно раздавались голоса о злоупотреблениях княжеских воевод и управителей, о притеснении народа, несправедливых поборах. На Подоле восстали холопы и растерзали бывшего в Киеве новгородского епископа Стефана, который пытался их унять. С Подола сотни людей двинулись к княжескому дворцу, ко двору ненавистного воеводы Коснячко. Другая часть направилась к тюрьме, где томился полоцкий князь Всеслав.

Восставший народ захватил и разгромил многие дворы княжеских бояр и воевод. Княжеский дворец был окружен возбужденной толпой. Близкие к Изяславу люди советовали князю послать воинов к тюрьме и убить Всеслава, но князь колебался. Время было упущено. Народ пошел на приступ дворца. Великий князь, его брат Всеволод со своими чадами и домочадцами, среди которых был и будущий великий киевский князь пятнадцатилетний Владимир Всеволодович Мономах, бежали.

Толпа разгромила и разграбила княжеский дворец. Оттуда было унесено много золотых и серебряных изделий, дорогие меха. Князь Всеслав был освобожден из тюрьмы и возведен восставшим народом на киевский стол. Изяслав бежал в Польшу.

Семь месяцев правил в Киеве Всеслав — избранник народа. Но прежние правители Киева не сдавались. К этому времени Святослав Черниговский, брат великого князя, разгромил половцев и обезопасил на время русские границы. Изяслав собрал в Польше большую рать и двинулся на Киев, вместе с ним шли польские отряды. Всеслав с киевлянами выступили навстречу. Войска сошлись близ самого Киева. Но битва не состоялась. В канун ее, ночью Всеслав тайно покинул киевлян и бежал к себе в Полоцк. Оставшееся без вождя войско побежало. Вскоре войско Изяслава было уже около стен Киева. Восставший город открыл ворота великому князю и повинился.

Но Изяслав не сразу вошел в город. Сначала он послал туда своего сына Мстислава с дружиной. Тот учинил жестокую расправу над мятежниками, убил около 70 горожан — зачинщиков бунта, тех, кто участвовал в освобождении и возведении на престол Всеслава, часть мятежников он приказал ослепить, иных же наказал, даже не проведя расследования. Город был повержен. Лишь после этого Изяслав вступил в Киев. Тут же он послал войско в Полоцк и занял его. Всеслав бежал из города в леса.

Так закончилось это первое крупное восстание на Руси, в котором уже просматриваются социальные мотивы. Новые заботы начинают оттеснять на второй план прежние племенные и религиозные интересы.

Пламя мятежа, охватившее Киев, распространилось и на другие русские земли. Бунтовали смерды вокруг самого Киева. Отказывалось платить дани и налоги население Смоленской земли. Поднялся народ в далеком Белоозере. Оттуда смятение перекинулось в Ростово-Суздальскую землю, в край вятичей. Мятеж возглавили здесь два волхва, которые, призывали простых людей к расправе над имущими.

Были разграблены житницы, амбары, медуши богатых людей. Отряд восставших насчитывал около 300 ^человек. Потребовались немалые усилия со стороны властей для подавления мятежа. Волхвы были схвачены и увиты великокняжеским воеводой Яном Вышатичем.

В Новгороде в 1071 г. начался мятеж, направленный против епископа, христианской веры. И снова волхв встал во главе восставших. По существу, город разделился надвое. На епископском дворе стояла княжеская дружина. Весь остальной город оказался в руках восставших. И только убийство волхва во время переговоров помогло обезглавить восстание и рассеять восставших.

Лишь к 1072 г. на Руси был восстановлен порядок и трое Ярославичей, Изяслав, Святослав и Всеволод предприняли меры по успокоению земли. Жестокие кары, обрушившиеся на мятежников, были лишь частью этих мер. Другой частью стала разработка нового законодательства, так как старая Ярославова «Русская Правда» уже не отвечала запросам времени.

Междоусобица на Руси в 70-е годы XI в

Наступил 1073 г., и новая междоусобная борьба за власть началась на Руси. На этот раз распря произошла между сыновьями Ярослава Мудрого. Период их мирного совладения Русской землей длился с 1054 по 1072 г. Народные волнения конца 60-х — начала 70-х годов XI в., появление на киевском престоле полоцкого князя, бегство Рюриковичей из Киева нарушили государственную стабильность, которая существовала на Руси в последние годы жизни Ярослава и в течение двух десятков лет правления его сыновей.

Общая политическая ситуация обострялась и в связи с новой серьезной внешнеполитической опасностью: место печенегов заняла новая волна половцев. Они пришли в причерноморские степи из глубин Азии тем же путем, что и некогда печенеги. Половецкие орды перевалили через Волгу, появились на Дону, заняли бескрайние степи между Доном и Днепром. Половцы отогнали печенегов на Запад и, преследуя их, дошли до византийских сторожевых крепостей на Дунае.

В 1061 г. половцы впервые подошли к русским границам. Запад ослабел, и они принялись обживать огромные пространства, раскинувшиеся между Доном и Дунаем. Главные их кочевья расположились между Дунаем и Днепром. Но были еще и причерноморские половцы, кочевавшие от Днепра до нижнего Дона. Другие половецкие орды кочевали по рекам Донец и Тор и по обоим берегам Дона.

От пастбища к пастбищу, от одной земли к другой передвигались половецкие орды, все сокрушая на своем пути. Зимой они уходили к югу, поближе к теплым черноморским берегам, а летом постепенно перемещались на север; их стада тучнели в ковыльных степях, и половцы подходили к самой кромке южнорусских земель. Осенью же, когда кони были сыты, начиналась пора набегов. В поход поднимались все взрослые половцы. Их конные лавины внезапно возникали перед изумленным и испуганным врагом. Вооруженные луками и стрелами, саблями, арканами, копьями, половецкие воины с пронзительным криком бросались в бой, стреляя на скаку из луков, засыпая врага тучей стрел. Сокрушив противника, они мгновенно исчезали, на месте набега оставались развалины и пожарища, а за кочевниками тянулись следы многочисленных пленников, которых гнали на невольничьи рынки юга.

Тактика кочевников состояла в том, чтобы напасть врасплох, смять численно слабого противника, подавить его, разъединить вражеские силы, заманить их в засаду, уничтожить — так они вели свои войны. Но если половцы сталкивались с сильным противником и вынуждены были отступать, они умели и обороняться: быстро составляли свои телеги в несколько кругов, накрывали их бычьими шкурами, чтобы враг не мог поджечь лагерь, и, укрывшись внутри, отчаянно отбивались от неприятеля. Через проходы, между телегами вырывались они порой конными отрядами на вылазки, сея ужас среди осаждавших.

Со временем, уже прочно осев в южных степях, некоторые половецкие орды перешли на полуоседлый образ жизни, у них появились постоянные становища и возникли небольшие городки, огороженные земляными валами.. Столицей донских половцев позднее стал город Шарукань, который так был назван в честь всесильного половецкого хана Шарукана.

В течение долгих десятилетий половцы вели постоянные войны с Русью. Но в отношениях Руси с половцами были и долгие периоды мирных отношений, когда народы вели торговлю, широко общались в приграничных районах. Русские князья и половецкие ханы нередко заключали династические браки между своими сыновьями и дочерьми. Известно, что вторая жена Всеволода Ярославича была половецкой княжной.

Постоянное половецкое присутствие вблизи русских границ создавало на Руси внутреннее напряжение, особенно в южных районах страны. Князья в борьбе друг с другом нередко обращались к помощи половцев. Русские земли с последних десятилетий XI в. периодически стали превращаться в кровопролитные поля междоусобных битв.

Восстание 1113 и эпоха Владимира Мономаха

После 1111 г. донские половцы надолго потеряли способность, к ведению активной войны против Руси, затихли и приднепровские половцы. Покой надолго воцарился на южных границах. Но нарастало внутреннее напряжение в русских землях, особенно в крупных городах. С каждым годом происходило усиление социального напряжения в обществе, вызванного наступлением князей, бояр, дружинников, духовенства на крестьянские земли, на доходы смердов, ремесленников в виде повышения налогов, поборов. Все больше людей не имело возможности самостоятельно вести свое хозяйство в сельской местности и в городах; они шли в кабалу к богатым, брали деньги, семена, орудия труда в долг. Потом не могли вернуть этот долг своим заимодавцам, задерживали выплату процентов. Особенно отличались городские, в первую очередь киевские, ростовщики, которые ссужали нуждающихся людей деньгами, но брали с них высокие проценты. Ростовщичеством занимались князья, бояре, монастыри. Большим сребролюбцем и жестоким ростовщиком слыл и сам великий князь Святополк.

Положение простого люда особенно ухудшилось со времени большой общерусской смуты - с начала 90-х годов XI в. Междукняжеские битвы сопровождались поджогом городов, разорением сел, поборами у крестьян и горожан продовольствия, коней, фуража. Порой смердов, ремесленников, торговцев насильно гнали на войну, а вернуться они могли и к пепелищам. Дело довершали и нескончаемые половецкие набеги. На бесконечные сечи с половцами уходили народные силы и средства. Деньги для откупа брались все с тех же городов и смердов. Походы князей в степь также ложились тяжким бременем на русское хозяйство.

Эти невзгоды давно уже давали о себе знать. В 1111 г. осенью неожиданно погорел Подол в Киеве, сгорели ремесленные слободы в других русских городах. Среди народа пополз слух, что это богатые люди специально запугивают бедноту, дабы помешать ей поднять руку на богачей, как это было в 1068 г.

Ситуация обострилась, когда в Киеве 36 апреля 1113 г. неожиданно умер великий князь Святополк. Загадочной осталась эта смерть. За два дня до смерти он отстоял всю пасхальную службу, а потом сидел за праздничным столом. После обеда князь внезапно занемог, а на следующий день скончался в своем загородном дворце. И сразу в Киеве начали борьбу за власть сторонники трех могучих княжеских кланов. На власть мог претендовать старший из Рюриковичей — Олег, но он к этому времени был постоянно болен, другой его брат Давыд отошел от политических дел и ни на что не претендовал. Затем по старшинству шел Владимир Мономах. Были свои сторонники и у сыновей покойного Святополка.

Киевский тысяцкий Путята начал уговаривать киевлян пригласить на великокняжеский трон Олега, но против Святославичей сплотилась партия Мономаха. Их представители поскакали в Переяславль звать Владимира на киевский престол. А в это время загудел торгово-ремесленный Подол. Там прошел слух, что ненавистный Путята сносится со Святославичами, что он держит сторону ростовщиков, угнетателей народа, что именно по его указу спалили Подол. Не исключено, что эти слухи разносили по городу сторонники Мономаха.

Сотни людей с топорами, косами, вилами, палками в руках двинулись на гору. Толпа разгромила двор Путяты, дворы богатых ростовщиков, удар пришелся и по богатым еврейским купцам и ростовщикам, которые заперлись в киевской синагоге. В Софийском соборе по зову митрополита Никифора сошлись бояре и старшие дружинники, епископы, игумены монастырей. Их решение было однозначным: немедленно звать в Киев Мономаха, только он мог унять качавшееся выступление народа. Но поначалу переяславский князь не внял этому призыву. Он боялся вновь ввергнуть страну в междоусобицу, если бы вдруг Святославичи, бывшие старше его в роду, опротестовали его решение. Страшился он и киевской верхушки, которая долгие годы служила его скрытому противнику Святополку. У него также не было желания противопоставлять себя восставшим киевским низам.

Восстание ширилось. На следующее утро народ снова высыпал на улицы. В осаде оказался уже княжеский дворец. Большая толпа бросилась в сторону Печерского и Выдубицкого монастырей, грозясь расправиться с монахами - плутами и мздоимцами. Мятеж нарастал, вовлекая в свой водоворот все новые и новые сотни людей; пробудились окрестные слободы и деревни, поднялись против своих господ смерды, закупы, рядовичи. Должники отказывались выплачивать проценты и расправлялись с наиболее ненавистными заимодавцами, холопы вышли из повиновения господам.

И вновь митрополит собрал верхушку города. Вновь было принято решение пригласить Мономаха в Киев. Теперь этот шаг диктовался уже не междукняжескими расчетами, а необходимостью спасти существующий порядок в стране. Гонец вез Мономаху отчаянное письмо, в котором говорилось: «Пойди, князь, в Киев; если же не пойдешь, то знай, что много зла произойдет, это не только Путятин двор или сотских, или евреев пограбят, а еще нападут на невестку твою (великую княгиню, жену Святополка), и на бояр, и на монастыри, и будешь ты ответ держать, князь, если разграбят монастыри.

20 апреля Владимир Мономах во главе переяславской дружины вступил в Киев. Сторонники Мономаха разнесли весть, что теперь князь проведет правый суд и накажет мздоимцев. Это несколько успокоило людей. Но более всего на них произвело впечатление появление грозного князи во главе отборного войска. Мятеж в Киеве стал стихать.

Через несколько дней после совещания с боярами Владимир Мономах дал Руси новую «Русскую Правду», названную «Устав Владимира Всеволоднча». Отныне расчеты за взятый долг были изменены.. Если человек, взявший долг, заплатит в виде процентов его сумму, то он обязан был вернуть и сам долг, но если проценты в полтора раза превышали сумму долга, то он автоматически погашался Отныне нельзя было брать более 20% годовых за предоставленный долг. Эти статьи освободили от долгов многих должников, ограничили произвол ростовщиков. «Устав» включал новые статьи об облегчении участи смердов, закупов, рядовичей, холопов. Так, четко определялись источники холопства: самопродажа в холопство, превращение в холопа человека, женившегося без специального договора на холопке, а также вступление на службу к господину в качестве тиуна без специально оговоренной в этом случае свободы. Холопом становился и бежавший от господина закуп. Но если он уходил в поисках денег, чтобы отдать долг, то в этом случае его нельзя было превращать в холопа. Во всех остальных случаях попытки холопить свободных людей пресекались. Нельзя было обращать в холопа человека, получившего в долг хлеб или какую-либо другую «дачу».

Все это на некоторое время сняло социальное напряжение в обществе. Вот уж действительно, «Устав» Владимира Мономаха был самой прямой и непосредственной реакцией на восстание 1113 г.

По существу, Мономах выступил в истории Руси как первый серьезный реформатор. Он сумел устранить наиболее откровенные, язвы складывающегося строя. Тем самым на время был достигнут социальный мир и упрочены основы самого этого развивающегося строя русской жизни.

В 1115 г. умер Олег Святославич и на время ослаб клан Святославичей, но уже поднимались к власти его дети — Ольговичи, которых тоже надо было держать в узде.

В 1116 г. Мономах организовал новый большой поход против половцев. Затем, посылал на Дон своих сыновей. Он нанес удар по Полоцкому княжеству, где сидели вечно мятежные потомки князя Всеслава, который умер в 1101 г., так и не смирившись с властью Киева. Попытался Мономах продолжить балканскую политику своих предков и утвердиться на Дунае. На юг было направлено русское войско, но Византия поспешила прислать Мономаху богатые дары, греки предложили обручить внучку Мономаха, дочь Мстислава Добронегу с сыном византийского императора. Это была высокая честь. Русское войско было отозвано.

Владимир Мономах умер 19 мая 1125 г. на реке Альте, в небольшом доме, который был выстроен рядом с часовней на месте убийства святого Бориса. Он уехал туда, когда почувствовал приближение смерти.

После смерти Владимира Мономаха, вопреки Ярославовой традиции старшинства в роду, на престол вступил его старший сын Мстислав, хотя были еще живы его дяди, двоюродные братья, старшие его по возрасту. Но в последние, годы жизни Мономаха Мстислав, находясь постоянно около стареющего отца, по существу вел все управление государством. Черниговские князья, считая себя старейшими в роду, были, естественно, недовольны, но на этот раз смолчали, так как слишком велика была власть в руках Мстислава, могучими его военные силы. Да и сам князь, проделавший с отцом не одну военную кампанию, слыл способным и решительным военачальником.

Поначалу Мстислав урегулировал отношения в княжеской семье. Он сохранил за своими братьями их владения. Наиболее деятельные из них Ярополк Владимирович и Юрий Владимирович Мономаховичи заняли соответственно престолы в Переяславле, который стал со времени пребывания там еще Владимира Мономаха, по существу, вторым по политическому значению городом на Руси, и в Ростове. Своего старшего сына Всеволода новый киевский князь «посадил» в Новгороде, другому сыну отдал Смоленск. Таким образом, «племя» Мономаха по существу продолжало владеть всей русской землей. Лишь Полоцк да Чернигов, где правил сын Олега Всеволод, непосредственно не входили в Мономахову «отчину».

С черниговскими князьями Мстислав заключил компромисс, оставив черниговский престол за Всеволодом Ольговичем, хотя был еще жив брат Олега Ярослав, старший в этом роду. Но тем самым Мстислав добился лояльности со стороны Чернигова. На Полоцк же вскоре было послано войско, которое овладело полоцкой землей. В полоцкие города были направлены посадники Мстислава. Все попытки половцев воспользоваться смертью Владимира Мономаха и вернуть утраченные позиции натолкнулись на мощь объединенных киевско-переяславских сил. Руководил русским войском» как правило, смелый и решительный полководец Ярополк Владимирович, очень напоминавший на поле брани своего отца Владимира Мономаха. Недаром современники говорили про него: «благоверного князя корень». Половецкое нашествие 1129 г. было отбито, а позднее Мстислав и Ярополк в ходе масштабных походов в степь сумели оттеснить часть половцев за Дон и Волгу, некоторые из них откочевали даже к реке Яик.

Мстислав обезопасил и северо-западные границы Руси Он предпринимал походы против чуди и литовских племен, которые не раз тревожили русские границы. По словам летописца, Мстислав «много пота утер за землю Русскую.



biofile.ru

Социально-политическая система древней Руси. Часть 1/2

Отекстовка: Сергей Пилипенко, май 2018.

Вы уж простите, я лучше себя чувствую, чем неделю назад, но все еще не здоров. Надеюсь, это не помешает.

Итак, мы продолжаем работать с вами с домонгольским материалом, и я пользуюсь случаем лишний раз напомнить, что понятия «домонгольская Русь», «Киевская Русь» и «древняя Русь» синонимичны. То есть, речь идет о материале примерно до середины XIII столетия, о материале, связанном с древнерусским населением, то есть со славянами. Происхождение Руси, думаю, мы достаточно подробно разобрали, и таким образом, сделаем сейчас картиночку «Социально-политическая система древней Руси».

Прежде всего, общество древней Руси — общество сословное. Это вполне естественно для значительной части древности, для всего Средневековья как в Западной, так и в Восточной Европе. Более того, разумеется, наличие сословий не монополия арийских народов, потомков древних ариев, но именно они, несмотря на смену этносов, несмотря на продолжающиеся витки этногенеза, воспроизводили раз за разом сословное общество очень четко. Надо сказать, что сословное общество — это довольно высокое достижение человеческой истории по целому ряду причин. Во-первых, любое общество нуждается в структуризации. Неструктурированных обществ не бывает, не структурирована только толпа, о чем, кстати, в сборнике «Факты и смысл», в моей статье «Демос и его кратия» изложено подробно. Но сословное общество обладает еще тем преимуществом, что оно структурировано изначально, потому что деление на сословия уже представляет собою структуру, что не значит, разумеется, что общество не структурируется дальше. Понятно, да? Например, крестьянство — это сословие, но оно структурируется в виде сельских общин. Город структурируется очень старательно и очень жестко, и так далее, и так далее. В Средние века корпорациями, структурирующими общество, были монастыри, а в Западной Европе — монашеские ордена, корпорации еще большего размера, затем университеты, когда они появятся. Все это — порождение сословных обществ. Вполне естественно, что именно сословные общества породили впоследствии гражданские общества, они их естественные предшественники. Так было в Древней Греции и Риме. Исходно сословные общества породили гражданские общества этих народов. Так было и в Средние века. Жестко структурированный средневековый город — предшественник более поздних демократий XIX – начала XX века. Сейчас демократий почти нигде не осталось. Именно потому вероятно все кричат о демократиях. Но они были.

Что есть сословие? Даю определение. Сословие — это такая общественная группа, особые права и обязанности которой фиксируются обычаем или законом, и наследуются. Можно было бы короче сказать, это общественная группа или, что то же самое, но только на научном языке, социальная страта с наследуемыми правами и обязанностями, но я подчеркиваю развернутым определением, что все общество признает закономерность и законность наличия сословных прав и обязанностей. Причем, как правило, в развитых сословных обществах права и обязанности совпадают. Например, каждый княжич по рождению в древней Руси обладал правом княжить, но то была и его обязанность, его основная функция, которая была востребована от князя всем обществом. Это вполне закономерно. Сословные общества обладают редкостным достоинством — они затрудняют переход своего сочлена из сословия в сословие. Вообще переход в сословных системах возможен. Мы знаем только одну сословную систему с жестко закрытыми сословиями — это индийская кастовая система. Но она все-таки далеко на востоке. Как правило же, подобный переход возможен, он только затруднен. Однако невозможно положение вне сословия. При определенных условиях крестьянин может стать горожанином. Горожанин ополченец может быть приглашен в дружину и стать таким образом служилым человеком. Но места сбоку, на «откидной подножке» нету. То есть, сословные общества хороши уже тем, что они почти не знают лишних людей.

Можно только одним способом выйти из состава сословной системы — опуститься в самый низ, в социальные низы. Каждое общество имеет низы. Соответственно, чем здоровее общество, тем меньше этот слой, если хотите, отстой. Но он есть всегда, потому что всегда находятся люди не обездоленные, с этим еще можно бороться, а просто сознательно предпочитающие место в социальных низах. Конечно, ниже некуда, но зато можно бездельничать, милостыню получать, ответственности же никакой.

Это можно видеть и сейчас, мы живем в очень нездоровом обществе, к сожаленью. Хотя среди современных «бомжей» (укрепившийся термин) много обездоленных, кем-то обманутых, обиженных людей, оказавшихся вне нормальной среды обитания в силу каких-то махинаций, но очень многие стали бездомными совершенно добровольно. Психологи МВД мне утверждали и ручаются, что большинство «бомжей» добровольны, как и парижские «клошары». Это оборотная сторона социализма. Самый высокоразвитый социализм в настоящее время, несомненно, в Швеции. Там система социального обеспечения тотальная и самая потрясающая. Это уже превратилось в национальную трагедию, потому что все больше шведов предпочитают быть неуважаемыми людьми, но ничего не делать. Социальная система их обеспечит. Так что все не так просто в этом мире.

А мы имеем дело с сословным обществом, причем мы наблюдаем прежде всего деление на две большие категории — свободных и несвободных. Это еще не сословия. Это выше сословий. В этом обществе свободные почти все, а несвободные — это холопы, то есть тогда рабы, безусловные, безоговорочные рабы. Холопы пополнялись за счет военнопленных, за счет беглых неисправных должников по суду и за счет добровольного холопства. Это редко, но такие люди находились опять-таки по очень простой причине, о чем я говорил выше. Во все времена есть люди, которых больше всего интересует конституция, и есть люди, которых гораздо больше интересует севрюжка с хреном. В принципе холоп мог быть обеспеченнее, зажиточнее, чем смерд (свободный земледелец). Такие люди бывают.

Холопство постепенно, с XII века эволюционирует от рабства в сторону крепостного состояния. Дело в том, что под влиянием христианской проповеди стало невозможно безнаказанно убить холопа его господином. А то уже выводило его из рабского состояния и приближало к состоянию крепостного. Еще раз хочу напомнить, что холопы — меньшинство, возможно даже незначительное меньшинство в населении древней Руси, состоящем преимущественно из людей свободных. Причем, судя по всему это весьма незначительная производственная сила. То есть, преимущественно холопы — это челядь, обслуживающий персонал, обслуживающий князя, боярина, своего господина. Разумеется, мог быть у хозяина холоп сапожник. Но вряд ли он мог конкурировать с мощным производством свободных ремесленников многочисленных городов, о которых будет говориться подробно.

Высшей ценностью в этом обществе была, несомненно, свобода. Заметьте это себе. И сейчас я вам это докажу. Древнейший памятник русского права, дошедший до нас — это Правда Русская. Возможно он и первый, хотя, несомненно, до него существовало обычное право, почему я и сказал, что сословия фиксируются обычаем или законом. Когда обычное право кодифицируют, оно остановится законом. Так вот, древнейший памятник писаного права — Правда Ярослава Мудрого середины XI столетия. Потом ее дополняли Ярославичи, потом Мономах, то есть, по крайней мере еще два поколения князей дополняют Русскую Правду. В прошлый раз мы к ней уже обращались, когда говорили об исконном скотоводстве славян и русов. Сейчас нас будет интересовать нечто иное. Русская Правда — памятник и гражданского, и уголовного права. Сейчас нас интересует уголовный аспект. Какие мы видим наказания согласно Правде? Это очень интересно. Смертной казни почти нет. Смертная казнь возможна, но только в ряде редких, исключительных случаев. Убийство не каралось смертной казнью. Смертной казнью могли покарать за «убийство с отягчающими обстоятельствами», говоря современным языком, например, за убийство кровного родственника. Но даже сейчас, в наш испорченный век родственников убивают довольно редко, а тогда совсем редко. Есть церковные статьи, где возможна смертная казнь. Это кощунство и святотатство. Святотатство — это кража священных предметов из храма. Это уникальные случаи. Повторяю, это все было нечасто. То есть, смертной казни почти нет. Тюрем нет. Точнее, тюрьмы есть, но не для наказания. Если вы встретите помещение какого-нибудь исторического персонажа в тюрьму, то его следует считать пленным, а не заключенным. По суду в тюрьмы не отправляли. Телесных наказаний как уголовной меры пресечения не было. Разумеется, господин был властен выпороть нерадивого холопа, а отец — чрезмерно распоясавшегося сынка, но это возможно во всех нормальных обществах, так было по крайней мере до недавнего времени. В Англии телесные наказания в школах были запрещены всего несколько лет назад, после чего, не сомневаюсь, английские школы перестанут быть лучшими в мире на наших глазах.

У нас теперь на уроках в школе учат маленьких детей доносить на маму, если мама не дай Бог отшлепала. Ужо мы маме управу найдем! Так вот, я надеюсь, что когда мы с вами придем к власти, мы авторов этих школьных программ пороть будем уже публично, на площади и перед телекамерами, только за одну идею доносительства в семье. Павлика Морозова забыли или наоборот хорошо помнят.

Итак, телесных наказаний нет. А что же есть? Изгнание и «вира» (то есть штраф). Уже наличие изгнания как системы наказания указывает на то, что это общество людей демократически воспитанных. Дело в том, что изгнание есть наказание там, где оно страшно. В древнегреческом полисе изгнание было страшным наказанием. Почему? Потому что с потерей своего города терялись гражданские права, за пределами своего города нету прав. В случае изгнания аналогичную утрату значительных по объему прав мы видим и в древней Руси.

Но основной вид наказания все-таки вира. Давайте посмотрим. Вира за убийство — сорок гривен. Это очень много. Все хозяйство «смерда», как тогда называли крестьянина (слово «крестьянин» — слово уже XIV века), не стоило сорока гривен, и платить за обвиненного в убийстве общинника вынуждена была община. Это много. Однако интересно, что сорок гривен и в случае убитого дружинника, и в случае убитого кузнеца, и в случае свободного смерда. Вира за убийство женщины — двадцать гривен. Это закономерное неравенство, но вы не обижайтесь, двадцать гривен — это тоже очень много. И опять-таки двадцать гривен, если убита боярыня, и столько же, если убита пряха (прядильщица). Тут все получается поровну. А вот вира за убийство холопа — пять гривен его господину независимо от пола. Это просто компенсация за утраченную вещь — холопа или холопки. Чувствуйте разницу? Вот что значит быть свободным человеком, даже бедным, и не свободным.

Еще близкие примеры. Правда устанавливает более высокую виру за синюю рану, чем за кровавую. «Синяя рана» — это синяк. Нам непонятно, а им было понятно: синяк позорит, а кровь нет. Правда устанавливает, что если на вас напали с палкой, вы имеете право ответить мечом. Нашим отдаленным предкам была бы непостижимой такая чудовищная уголовная статья, как «Превышение меры необходимой самообороны». Любая мера необходима! Меня нельзя бить, я свободный человек! Тому, кто хочет меня ударить, я могу голову оторвать. Я здоровый такой, у меня хватит сил голову сорвать. Другое дело, что я теперь православный христианин, и потому, наверное, голову отрывать не стану, ограничусь ухом. Но любая самооборона — мое право. Вот наиболее существенное об основных установлениях этого общества, несомненно, общества людей как с развитым чувством собственного достоинства, так и с чувством ответственности.

Свободные люди делились на две значительные категории — людей «служилых» и людей «тяглых». А тяглые в свою очередь делились на тяглых городских и тяглых сельских. Кстати сказать, это распространенная картина во всей Западной Европе. Мы не принципиально от них отличаемся. Там другая структура, не точно такая же, и все-таки это обычное деление прежде всего на тех, кто платит дани (для домонгольской Руси нормальный термин — «дань», потом будут говорить «подать», то есть налог), и тех, кто не платит, а служит.

Служилые люди — это князья, бояре и многочисленная категория мелких служилых людей, о которых мы почти ничего не знаем. Мы не знаем, чем они друг от друга отличались. Князья, несомненно, есть сословие, причем сословие абсолютно замкнутое. К XI веку, может быть, к началу XI века Рюриковичам удалось занять все княжеские столы, следует полагать, что вероятно не только силой, а может быть даже, не столько силой, а также несомненно умением, переженившись на представительницах других выживших, деградировавших, ушедших в боярство родов древних племенных князей. Не исключено, что некоторые не Рюриковичи были приняты в число Рюриковичей, вероятно, через женитьбу на княжне Рюриковне. Во всяком случае, есть серьезные основания полагать, что Полоцкие князья не Рюриковичи, а Рогволодовичи, а потом всех стали считать Рюриковичами.

За всю домонгольскую историю был только один случай попытки не князя вокняжиться, то есть боярин хотел стать князем. То было в начале XIII века. Попытка была неудачной. Ни князья не желали пускать к себе снизу, ни бояре не желали возвышения одного из подобных им.

Князья, это отмечает Ключевский, обладали принципиально равным правом княжить. Это вызывало к жизни междоусобицы. Почему? Князья вообще-то зависели от города. Князья служили городу, мы уже отмечали это и еще будем отмечать. В лице города они служили своему княжеству. Бывало, что князей изгоняли, бывало даже, что убивали. Бывало, что князей призывали. Но то было исключением из правила. В норме было не так. В норме князья занимали столы в порядке патриархальной «лествицы», то есть лестницы, но в данном случае принято славянское слово. То есть, иными словами, не сын наследовал отцу, а брат старшему брату. И только когда братья, по старшинству переходя со стола на стол, освобождали низшие столы, тогда шло следующее колено, шел старший племянник. Но была одна оговорка (не буду воспроизводить мудреную славянскую формулировку), что если есть еще четвертый брат, то старшему племяннику, то есть старшему сыну самого старшего брата он не дядя, а брат, что они равноправны. Откуда взялась эта норма, трудно сказать. Скорее всего, просто потому что они были примерно ровесниками. Представьте себе, браки были ранними, между парнями рождались все-таки и девицы. Ну и посчитайте, четвертый брат и будет примерно одногодок старшего из племянников, старшего из следующего колена.

Во всяком случае, время от времени образовывались равноправные претенденты на престол. Кто-то вылетал из лествицы. С этим пыталась бороться церковь. Появилось положение, согласно которому князь-изгой — человек церковный, то есть, церковь гарантирует приличное содержание такому лишившемуся стола князю. Но то не спасало, на то далеко не все соглашались. Сама лествичная норма способствовала возникновению княжеских усобиц, как князей ни уговаривали того не делать.

Менее всего князь — феодал. Вас учили в школе, что общество у нас было феодальное, потом придумали для домонгольской Руси «раннефеодальное общество». А куда же денешься? Какое же феодальное общество, если нету крепостных крестьян, хоть ты тресни? Вот и приходится придумывать «раннефеодальное».

В домонгольской Руси мы с вами найдем только элементы феодализма, но вот уж кто совсем не феодал, так это князь. Дело в том, что князья не имели земли, с которой они могли бы получать феодальную ренту по земельной форме, поземельную ренту, то есть то, что арендатор платит землевладельцу просто за факт владения. Не было у них такой земли. Вообще-то князь считался владетелем («володетелем») всей земли своего княжества, и на том основании получал со всей земли дани. В итоге князь обладал большой движимостью, прежде всего в виде пушнины.

Самая нормальная форма уплаты налогов домонгольской Руси — это пушнина. Самая ходячая разменная монета — беличья шкурка. Дело в том, что как ни богата была древняя Русь, а она была очень богата, на Руси и тогда и потом всегда не хватало драгоценного металла. Своей драгоценной монеты было очень мало. До медных денег не додумались. Чеканили златники и сребреники при Владимире, при Ярославе Мудром, но то была скорее такая заявка на цивилизованную государственность. Пользовались привозной серебряной монетой, особенно среднеазиатским дирхемом. Вот вам и значение Волжского торгового пути — приходило серебро. Но больше всего пользовались пушниной. Так, естественно, уплачивали дани.

Но дело в том, что дани принадлежали, например, Брянскому князю, а не князю, например, Мстиславу, А если в порядке старшинства освобождался более высокий стол и Брянский князь становился Черниговским, он начинал тут же получать черниговские дани и тут же переставал получать брянские, их получал уже следующий Брянский князь. Вот и все. То есть, это классический налог. Княжеская казна — это государственная казна. Они не были тогда разделены. Следовательно, на эти деньги князь был должен, записывайте:

1. Укреплять город. Иногда в летописи встречаем такое указание: «князь срубил город такой-то». Срубил, разумеется, не как дерево рубят. И то не значит, что он построил целый город со всеми домами, храмами и т.п. Нет, крепость. «Срубить город» значит укрепить, построить крепостную стену с башней. Это первое.

2. Отстроить городской собор. Если денег достаточно, желательно каменный. Если собор уже отстроен, то как-то его благоукрасить, например, вложить ценные облачения, книги, а еще лучше основать монастырь. Это очень высоко котировалось, было крайне благочестиво. Монастырей было мало. Думаю, в несколько раз меньше, чем городов. Городов было к XIII веку около четырех сот. Сомневаюсь, что в древней Руси набиралась полная сотня монастырей. К тому же, они были тогда очень тесно связаны с городами. Монастыри были городскими или пригородными. В том числе самый знаменитый монастырь древности – Киевский Печерский. За день сходить туда из Киева было нетрудно. А сейчас Печерск — это просто территория Киева. Итак, второе — это церковно-общественная функция.

3. Князь должен был содержать табуны. Большинство ученых считает, что это не случайность, что это функциональное владение, что это часть княжеской службы городу, и многочисленные табуны связаны с необходимостью посадить на коней ополчение. Князь, понятное дело, скакал на своем коне, и бояре тоже, может быть, и богатейшие ремесленники, но только богатейшие, у всех остальных не было подходящих лошадей. А уже в XII веке наши предки предпочитают если не сражаться верхом, то хотя бы воинские походы совершать на конях.

4. И наконец князь должен был задавать пиры. Вне всякого сомнения, пиры есть языческий обычай, но церковь с готовностью его освятила и благословила. Понятно почему. Это проявление братолюбия, к тому же благотворительности, потому что на княжеский пир зовут всех, в том числе нищих. А мог ли князь того не делать? Конечно мог. Но дело в том, что тогда начали бы говорить, что «у нас не князь, а грязь». Современный политик тоже может не встречаться с избирателями, но то ему противопоказано, шибко противопоказано. Потому вспомните, кто наиболее знаменит пирами. Конечно, святой Владимир. Он вошел в историю своими пирами, в былины. Потому пиры были существенной частью неизбежных княжеских трат. Притом повторяю, что князь располагал значительными средствами, а князь крупного города, крупного княжества располагал очень значительными средствами. Все они поступали в виде даней, в виде мыта, то есть торговых пошлин, в виде пошлин судебных, так как князь был и верховным судьей. Правда, пошлины составляли значительно меньшие суммы, чем дани.

Пытались найти феодальные владения русских князей, особенно старался академик Греков. Действительно несколько раз упоминаются княжеские села, но на поверку выясняется, что Берестово, любимое Владимиром и Ярославом, или Боголюбово, любимое Андреем Боголюбским — это загородные резиденции, это место, куда князь уезжал отдохнуть, в частности поохотиться. Остатки каменных строений Боголюбского дворцового ансамбля до нас дошли. В Берестове остатки сильно перестроены церковью. Они еще старее, начала XII века. Да, конечно, они были очень богатые князья. Киев и позднее Владимир-на-Клязьме — очень богатые города. Князь мог позволить себе иметь виллу, но она не делала его феодалом. Вот у меня, знаете, тоже дача есть, но вряд ли я потому феодал. Наверное, у здесь сидящих тоже есть дачи.

Более феодализированы были бояре. Дело в том, что бояре получали вотчины, то есть, боярин уже землевладелец, настоящий землевладелец. У боярства был двоякий путь происхождения. Это установлено Ключевским, его знаменитой диссертацией «Боярская дума древней Руси». Она неоднократно переиздавалась, в последний, зеленый 9-томник она тоже вошла. Там описан двоякий путь формирования боярства. Это важно. Одни бояре происходили из старшей дружины. Старшие дружинники назывались «княжьи мужи», в единственном числе — «княжой муж» или «княж муж». Кстати, славянское слово «муж» исконно обозначает полноправного человека благородного происхождения. Тот, кто недостаточно благороден, именовался несколько уничижительно «мужик». Вот это муж, а это нечто попроще, даже если он и свободный. Они становились боярами через пожалование землей от князя, они приобретали вотчину. Вторая составляющая — это «старцы градские», несомненно, городская верхушка, городская знать, может быть, и торгового происхождения. Но по всей вероятности, старцы градские, как бы они ни создавали свое положение и свой капитал, были первыми землевладельцами древней Руси. То есть, мужи становились боярами через пожалование землей, а старцы градские — через пожалование боярством, а то было, во-первых, почетно, а во-вторых гарантировало место в княжеской думе и более высокую долю в военной добычи. К этому стремились. В общем, в XII веке мы уже не видим старцев градских: представители старшей дружины и городская знать слились в единое боярство. В силу того бояре способствовали обособлению княжеств, способствовали раздроблению древней Руси. Почему? Они не были патриотами? Были чрезмерно эгоистичны? Нет. Дело в том, что для князя переезд на новый стол всегда выигрыш, потому что переезжают всегда наверх, на более престижный город. В нормальной ситуации князь понизиться не мог, мог только повыситься. Князю то было выгодно и престижно. А боярину то был «нож острый», потому что если уехать со своим князем, то надо бросить вотчину, свою землю, свои постройки, которые сам сделал.

Конечно, можно не бросать. Формально боярин имел право служить одному князю, а вотчиной владеть в землях другого князя. Но ведь это до поры. Мало ли кто какое имеет право. Право-то он имеет, но при первом же маленьком ухудшении отношений между двумя князями просто отберут безо всякого права. Остаться? Остаться со следующим, младшим князем? Боярином, конечно, никто не бросается, его примут, разумеется, но ведь с новым князем приедут его бояре, которых тот знает с детства. Следовательно, прежней роли уже играть не будешь, среди бояр будешь оттеснен в хвост. Потому бояре были более всего заинтересованы в том, чтобы князь во весь опор сидел, где сидит, и никуда не переезжал.

А постоянные переезды князей были все-таки механизмом, который сцеплял Русскую землю, «цементировал» ее, сохранял единство. Впрочем, и боярин тоже был феодалом постольку-поскольку. Давайте сравним, как ведет себя западноевропейский рыцарь и русский боярин в случае начала войны. Рыцарь первым делом запирается в своем замке. Главное запереться в замке, а потом разберемся. Потом сеньор скажет мне, своему верному вассалу, куда скакать, где сражаться будем, но главное засесть в замок. Что делал русский боярин в подобной ситуации? Он бросает свою вотчину и мчится оборонять город. Центр западноевропейской жизни все еще замок, в том числе королевский замок. А настоящий центр русской жизни — это город, о чем мы сегодня еще будем говорить.

Что же касается мелких служилых людей, то их было много разных категорий. И повторяю, мы даже не знаем, чем они отличались, которые были выше, которые ниже. Потом они сольются в единый слой мелких вотчинников дворян, а тогда в домонгольской Руси мы видим «отроков», «детских», «дружинников», «кметей», «вольных слуг», «слуг под дворским» («дворский» — это мажордом, управляющий княжеским хозяйством). «Слуга под дворским» — это самое ранее упоминание будущего дворянина. Некоторые из них явно тоже были вотчинниками, но довольно мелкими. Иные же не имели вотчин и в имущественном плане тоже были зависимы от князя, жили на его иждивении, служа ему.

Часть 2/2

Все отекстовки фонозаписей лекций историка Владимира Махнача

makhnach.livejournal.com

ПОЛИЧНОЕ - это... Что такое ПОЛИЧНОЕ?

ПОЛИЧНОЕ — в Древней Руси название вещественных доказательств. Отсюда известное выражение поймать с П …   Юридический словарь

ПОЛИЧНОЕ — ПОЛИЧНОЕ, ого, ср.: с поличным (поймать, захватить, попасться) при явных уликах, на месте преступления. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 …   Толковый словарь Ожегова

поличное — сущ., кол во синонимов: 1 • вещественное доказательство (6) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 …   Словарь синонимов

Поличное — в древнем русском праве похищенный предмет, находящийся в руках преступника. Лицо, захваченное с П., имело право доказывать, что предмет перешел к нему на законном основании. В этом случае похитителя разыскивали, опрашивая всех лиц, державших П.… …   Энциклопедия права

Поличное — похищенный предмет, захваченный в руках совершителя преступления. По древнему русскому праву лицо, захваченное с П., имело право доказывать, что предмет этот перешел к нему законным путем; тогда разыскивали похитителя путем расспроса всех лиц,… …   Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

ПОЛИЧНОЕ — в Древней Руси название вещественных доказательств. Отсюда известное выражение поймать с П …   Энциклопедический словарь экономики и права

Поличное — ср. Вещественное доказательство, изобличающее кого либо в преступлении. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 …   Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

поличное — в Древней Руси название вещественных доказательств. Отсюда известное выражение поймать с П. . * * * в древнем русском праве похищенный предмет, находящийся в руках преступника. Лицо, захваченное с П., имело право доказывать, что предмет перешел к …   Большой юридический словарь

поличное — пол ичное: с пол ичным (вз ять, пойм ать) …   Русский орфографический словарь

поличное — с поли/чным …   Орфографический словарь русского языка

dic.academic.ru

Градостроение на Руси

- Всяк держи свои рубежи- Хороши хоромы, да нет обороны

Спокойной, безмятежной жизни на Руси, наверное, не было никогда. Живя в непредсказуемом, полном опасностей мире, русский человек учился ограждать свое жизненное пространство и свое достояние защитными барьерами-рубежами от всего злого и враждебного, приходящего извне.

С глубокой древности известны укрепленные дворы знатных руссов – «хоромы», вмещавшие кроме хозяина и его семьи также «ближних» – слуг и воинов. Они представляли собой несколько бревенчатых строений, поставленных кругом (корень «хор» в древнерусском языке означал «круг»). Промежутки между наружными стенами срубов закрывались глухим забором из бревен – «тыном» либо «заплотом», а для въезда служили тяжелые ворота из досок. Круговая форма, вероятно, имела еще и магическое значение, поскольку круг есть древний символ солнца, почитаемого древними славянами как божество.

- Пиво пьют – поговаривают, город рубят – поколачивают.- Мышь в коробе - как воевода в городе.

В древнейшем, изначальном смысле любое поселение, окруженное или «огражденнное» линией укреплений, называлось у славян «градом» или «городом».Искусство строительства укреплений – «городовое дело», существовало на Руси с незапамятной (долетописной) древности. Ведали им особые мастера, - «градодельцы», «градоставцы хитрые», «розмыслы» - люди, обладавшие Знанием. Это Знание, основанное на опыте предыдущих поколений, они преумножали сами и передавали далее своим ученикам, создавая Традицию.

Очень важен был выбор места. Как известно, практически все старые русские города стоят на берегах рек, поскольку в те времена главными дорогами были именно реки .Древние скандинавы, проплывая на своих кораблях по речному пути «из варяг в греки» и наблюдая по берегам множество укрепленных поселений, назвали Русь «Гардарикой» – страной городов.

Большинство русских городов–крепостей ставилось по так называемой «мысовой» схеме – на высоком холме, в месте впадения в большую реку под острым углом ее притока, ручья или просто глубокого оврага. Таким образом, поселение защищалось с двух сторон естественными преградами. Третья сторона – «напольная» - естественных преград не имела, и потому искусственно укреплялась рвами и валами.

Наглядный тому пример – Московский Кремль. Его напольная сторона – та что выходит на Красную площадь - имеет самые высокие стены,(а когда то они были в три ряда) и башни здесь стоят заметно чаще, чем со стороны Москвы реки и Неглинной.

*****

По мере роста вширь средневековый город приобретал, как правило, два обвода крепостных стен, деливших его на три части.Историческое ядро города - центральная, сильно укрепленная часть, называлась «детинец» или «кремль», и представляла собой крепость внутри крепости. Там обычно находилось княжеское подворье, «гридницы» - жилища дружины, а также наиболее ценные городские «устроенья» - казна, арсенал, житницы и закрома с припасами.Вокруг «детинца» располагался «окольный град» или «подол» - собственно город внутри крепостных стен, который в свою очередь был окружен снаружи «посадом» – так назывались жилые слободы за чертой городских укреплений.

Часто разросшиеся посады в свою очередь обносились рвами, валами и острогами, включаясь в общую систему городской обороны. Таким образом почти все крупные русские города приобретали со временем по нескольку линий основных и вспомогательных укреплений.

starinarus.ru

---

• 
  Название минут в древней руси
• 
  Реформы древней руси
• 
  Подол в древней руси это
• 
  Кто такой отрок в древней руси
• 
  Исторические личности древней руси
• 
  Что такое поведали в древней руси
• 
  Люди древней руси краткое содержание
• 
  История древней руси до крещения руси
• 
  Поединок это в древней руси это
• 
  Княжества древней руси все
• 
  Доклад о древней руси 5 класс