Древнерусская письменность и литература — История русской культуры. Письменность и литература древней руси
2. ПИСЬМЕННОСТЬ И ЛИТЕРАТУРА. Культура Древней Руси
Культура Древней Руси
С принятием христианства началось быстрое развитие письменности. Письменность была известна на Руси в дохристианские времена (упоминание о «чертах и резах», середина I тыс.; сведения о договорах с Византией, составленных на русском языке; находка под Смоленском глиняного сосуда с надписью, сделанной кириллицей - азбукой, созданной просветителями славянства Кириллом и Мефодием на рубеже X-XI вв.). Православие принесло на Русь богослужебные книги, религиозную и светскую переводную литературу. До нас дошли древнейшие рукописные книги - «Остромирово Евангелие» (1057) и два «Изборника» (сборника текстов) князя Святослава (1073 и 1076). Утверждают, что в XI-XIII вв. в обращении находилось 130-140 тыс. книг нескольких сот названий: уровень грамотности в Древней Руси был по меркам средневековья весьма высок. Есть и другие доказательства: берестяные грамоты (их археологи обнаружили в середине XX в. в Великом Новгороде), надписи на стенах соборов и ремесленных изделиях, деятельность монастырских школ, богатейшие книжные собрания Киево-Печерской лавры и Софийского собора в Новгороде и др.
Бытовало мнение, что древнерусская культура была «немой» - она, как полагали, не имела самобытной литературы. Это не так. Древнерусская литература представлена различными жанрами (летописание, жития святых, публицистика, поучения и путевые заметки, замечательное «Слово о полку Игореве», не принадлежащее ни к одному из известных жанров), она отличается богатством образов, стилей и направлений.
В XI-XII вв. на Руси появляется летописание. В летописях описывается не только последовательность происходивших событий, но и содержатся библейские тексты, фиксируются документы, приводятся комментарии составителей летописей. Древнейшая из дошедших до нас летописей - «Повесть временных лет» - создана около 1113 г. монахом Киево-Печерской лавры Нестором. Знаменитые вопросы, которыми открывается «Повесть временных лет»: «Откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и как Русская земля стала есть», - уже говорят о масштабе личности создателя летописи, его литературных способностях. После распада Киевской Руси возникли самостоятельные летописные школы в обособившихся землях, но все они, как к образцу, обращались к «Повести временных лет».
Другим жанром древнерусской литературы является житие. Житие (агиография) повествует о святой жизни церковнослужителя или светского лица, возведенного в ранг святого. Житие требовало от своего автора твердого следования установленным правилам. Житие композиционно делилось на три части: введение, центральную часть, заключение. Во введении автор должен был обязательно извиняться за недостаточное умение в писании. А заключение посвящалось восхвалению героя жития. В центральной части описывается непосредственно биография святого. Житие относится к дореалистичному жанру, т.к. описываются только положительные свойства героя. Отрицательные опускаются. В результате получается « приторный» образ святого. В данном случае житие близко подходит к иконописи. Летописцу Нестору приписывают, по преданию, авторство жития, посвящённого убиенным Борису и Глебу, а также основателю Киево-Печерской лавры - игумену Феодосию.
Из произведений ораторско-публицистического жанра выделяется «Слово о Законе и Благодати», созданное Иларионом, первым русским по происхождению митрополитом, в середине XI в. Это размышления о власти, о месте Руси в Европе. Замечательно «Поучение» Владимира Мономаха, написанное для сыновей. Князь должен быть мудр, милосерден, справедлив, образован, снисходителен и тверд в защите слабых. Силы и доблести, верного служения стране требовал от князя Даниил Заточник, автор блестящего по языку и литературной форме «Моления».
К согласию и примирению князей призывал и неизвестный автор величайшего произведения древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» (конец XII в.). Реальное событие - поражение северского князя Игоря от половцев (1185- 1187) - стало лишь поводом к созданию «Слова», изумляющего богатством языка, стройностью композиции, силой образного строя. Автор видит «Русскую землю с огромной высоты, охватывает мысленным взором огромные пространства. Опасность угрожает Руси, и князья должны забыть распри, чтобы спасти ее от погибели.
Существенным отличием русской культуры от культуры большинства стран Востока и Запада является применение родного языка. Арабский язык для многих неарабских стран и латинский язык для ряда стран Западной Европы были чуждыми языками, монополия которых привела к тому, что народный язык государств той эпохи нам почти неизвестен. Русский же литературный язык применялся везде - в делопроизводстве, дипломатической переписке, частных письмах, в художественной и научной литературе. Единство народного и государственного языка было большим культурным преимуществом Руси перед славянскими и германскими странами, в которых господствовал латинский государственный язык. Там невозможна была столь широкая грамотность, так как быть грамотным означало знать латынь. Для русских же посадских людей достаточно было знать азбуку, чтобы сразу письменно выражать свои мысли; этим и объясняется широкое применение на Руси письменности на бересте и на «досках» (очевидно, навощенных).
3. АРХИТЕКТУРА
Серьезным вкладом в историю мировой культуры является русская средневековая архитектура. Русь долгие годы была страной деревянной, и ее архитектура, языческие молельни, крепости, терема, избы строились из дерева. В дереве русский человек, прежде всего, выражал свое восприятие строительной красоты, чувство пропорций, слияние архитектурных сооружений с окружающей природой. Если деревянная архитектура восходит в основном к Руси языческой, то архитектура каменная связана с Русью уже христианской. К сожалению, древние деревянные постройки не сохранились до наших дней, но архитектурный стиль народа дошел до нас в позднейших деревянных сооружениях, в древних описаниях и рисунках. Для русской деревянной архитектуры была характерна многоярусность строений, увенчивание их башенками и теремами, наличие разного рода пристроек - клетей, переходов, сеней. Затейливая художественная резьба по дереву была традиционным украшением русских деревянных строений.
Имевшие уже опыт в строительстве крепостей, башен, дворцов, деревянных языческих храмов, русские архитекторы с поразительной быстротой освоили новую византийскую технику кирпичного строительства и украсили крупнейшие русские города великолепными монументальными сооружениями.
Первые строения из камня были возведены византийскими мастерами. В 989 году было начато строительство Десятинной церкви Успения Богородицы. Она получила десятую часть княжеских доходов. Общая площадь её составляла 900 кв. метров и имела 25 глав. Была разрушена в 1240 году во время Батыева нашествия. В дальнейшем византийский стиль всё больше смешивался с местными, самобытными традициями. К ХII в. в Киевской Руси сложился крестово-купольный стиль.
Исследования Н.Н. Воронина и М.К. Каргера показали эволюцию русской архитектурной мысли и ее связь с этапами развития феодальных отношений и с княжескими или боярско-посадскими элементами в городе. В ряде случаев архитектура очень чутко отражала политическую историю страны: кратковременное соперничество Чернигова и Киева сказалось в одновременной постройке монументальных соборов (Чернигов - 1036 г., Киев - 1037 г.). Новгородское восстание 1136 г. приостановило княжеское строительство в Новгороде и открыло дорогу боярскому.
Раннее обособление Полоцкого княжества сказалось в построении там своего Софийского собора с необычной планировкой. Полнокровное развитие городов, соперничавших с Киевом, привело к расцвету зодчества и созданию местных архитектурных школ в Галиче, Смоленске, Новгороде, Чернигове, Владимире-на-Клязьме. При всем том русская архитектура XII-XIII вв. представляет собой известное единство. Нельзя сказать, чтобы русское зодчество этого времени находилось под каким-либо влиянием или воздействием, хотя Русь имела широчайшие связи с Востоком, Западом и Византией. Усвоив на рубеже Х и XI вв. византийскую форму, русские зодчие очень быстро видоизменили ее, внесли свои черты и создали свой, общерусский стиль, варьировавший по областям.
Появление в XII в. башнеобразных, стремящихся вверх стройных зданий (Чернигов, Смоленск, Полоцк, Псков) особенно ярко свидетельствовало о выработке русского национального стиля, родившегося в результате воздействия деревянного строительства.
Неустойчивые границы феодальных государств не были преградами для взаимного культурного общения. Ярким показателем такой общности «стиля эпохи», говорящим о том, что романское искусство - понятие не столько географическое, сколько хронологическое, является белокаменное зодчество Владимиро-Суздальской Руси с его удивительными пропорциями и тонкой декоративной резьбой, воскрешающей в памяти замечательные изделия из слоновой кости.
Постройки Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо - вполне русские по своим традициям и строительным приемам, но по ряду деталей они близки к архитектуре романского стиля XII в. Белокаменные храмы Владимира с их щедрой резной орнаментикой исследователи с полным правом сопоставляют по общей стройности и богатству сюжетов со «Словом о полку Игореве», где народное, языческое, также заслоняет собой христианское.
Тщательное изучение пропорций древнерусских зданий позволило раскрыть своеобразные геометрические приемы русских зодчих XI-XII вв., помогавшие им создавать здания, изумительные по соразмерности частей.
Недавние находки в Старой Рязани и Тмутаракани геометрических чертежей из системы вписанных квадратов и прямоугольников, позволили раскрыть еще один метод математических расчетов, метод, восходящий в основе к вавилонской архитектуре и попавший на Русь через посредство Закавказья и Тмутаракани.
Многообразная и богатая русская архитектура надолго сохранила силу художественного воздействия.
4. ЖИВОПИСЬ
Живопись Киевской Руси представлена, в основном, мозаикой, фресками и иконописью. Особенно ярко проявилась мозаика в Софийском соборе в Киеве, где в наиболее освещённой части храма помещалась Евхаристия, Богоматерь Оранта (молящаяся). Но уже с ХII века мозаика отходит на второй план, уступая место фреске и иконописи.
Фрески (рисунок по сырой штукатурке) заполняют всё внутреннее помещение церкви. Рисунки выполнены в основном на библейские темы. Однако в Киевском Софийском соборе содержались фрески и на светские, бытовые сцены (константинопольский ипподром, скоморохи, охота, члены княжеской семьи и т. д.).
Особое развитие получила на Руси иконопись. Вначале были распространены византийские иконы (Владимирская Богоматерь). Однако, с развитием культуры происходит и эволюция в иконописи - появляются свои, русские иконы, не уступающие глубиной и выразительностью образа византийским творениям. А древнерусская иконопись более открыта миру, жизнерадостна, декоративна, чем византийская.
К середине XII в. стали очевидны и различия художественных школ Владимиро-Суздальской, Новгородской, южнорусских земель. Радостные, легкие, пышно украшенные владимирские храмы (Успенский собор во Владимире, церковь Покрова на Нерли и др.) контрастируют с приземистыми, основательными, массивными церквями Новгорода (церкви Спаса на Нередице, Параскевы Пятницы на Торгу и др.). Новгородские иконы «Ангел Златые Власы», «Знамение» отличаются от написанных владимиро-суздальскими мастерами икон «Дмитрий Солунский» или «Боголюбская Божья Матерь».
5. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ РЕМЕСЛА
Киевская Русь славилась хорошо развитым ремеслом. В те годы насчитывалось от 40 до 60 ремесленных специальностей. Уже в Х веке стал использоваться гончарный круг. Большие успехи были достигнуты в вы-плавке и обработке металлов. Железо выплавлялось из болотных руд в сыродутных «домницах». Было налажено массовое производство железных орудий: топоров, серпов, лопат и др. Своим мастерством славились русские оружейники: в Европе высоко ценились кольчуги и прямые русские мечи. Археологические находки показывают, что кованые мечи, изготовленные русскими оружейниками, имели хождение и за рубежом. Многочисленные ремесленники занимались обработкой кожи и дерева, изготовлением тканей, одежды и обуви.
Особое развитие получило ювелирное ремесло, граничащее с искусством. На Руси не было равных в применении таких самобытных приёмов, как чернь, перегородчатая эмаль, зернь (нанесение украшения из мелких шариков), филигрань (получение узора из серебряных проволок). Очень часто эти приемы применялись одновременно. Изящные украшения, подлинные шедевры создавали древнерусские ювелиры - золотых и серебряных дел мастера. Они делали браслеты, серьги, подвески, пряжки, диадемы, медальоны. Отделывали золотом, серебром, эмалью, драгоценными камнями утварь, посуду, оружие. С особенным старанием и любовью мастера-искусники украшали оклады икон, а также книги. Примером может служить искусно отделанный кожей, ювелирными украшениями оклад «Остромирова евангелия», созданного по заказу киевского посадника Остромира во времена Ярослава Мудрого. До сих пор вызывают восхищение сделанные киевским ремесленником серьги (XI-ХII вв.). На этих серьгах более 500 серебряных колечек диаметром всего лишь 0,06 см. Как делали это люди, не располагая увеличительными приборами, представить себе трудно.
На протяжении долгих веков на Руси развивалось, совершенствовалось искусство резьбы по дереву, позднее - по камню. Деревянные резные украшения вообще стали характерной чертой жилищ горожан и крестьян, деревянных храмов.
Белокаменная резьба Владимиро-Суздальской Руси, особенно времени Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, в украшениях дворцов, соборов стала примечательной чертой древнерусского искусства вообще.
Прекрасной резьбой славились утварь и посуда. В искусстве резчиков с наибольшей полнотой проявлялись русские народные традиции, представления русичей о прекрасном и изящном.
Всемирную известность приобрело искусство хохломской росписи. Золотистого цвета деревянные изделия этого промысла с растительным орнаментом, цветистые и праздничные, называют просто «хохлома». Хохлома - это название старинного торгового села бывшей Нижегородской губернии, куда привозили на продажу деревянную расписную посуду. На протяжении веков хохломские изделия были дешевой деревянной посудой, но они украшали суровый крестьянский быт, вносили в него праздничность, нарядность.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Культура Древней Руси достигла значительных высот. Особенности её развития заключаются в органическом соединении славяно-языческого и византийско-православного начал. Кроме того, во времена Древней Руси ещё не произошло обособление привилегированного класса от народа, поэтому культура развивалась в одном направлении. Период феодальной раздробленности XII- XIII вв. не только не уменьшил развитие культуры, но наоборот, способствовал её росту, т. к. возникающие политические центры помогали появлению местных школ.
Русская средневековая культура рождалась без античного наследства, в суровых условиях непрерывной борьбы со степью, наступавшей на земледельческие племена, при постоянной опасности порабощения Византией. Русское феодальное государство окрепло в этой оборонительной борьбе. Русская культура развивалась очень быстро, используя богатые потенциальные возможности славян-земледельцев. Развитие феодальных отношений и появление городов ускорило процесс роста культуры древнерусской народности.
XI-XIII века - время высокого развития русской культуры, когда она достигает уровня культуры передовых стран Европы и оказывает влияние на десятки соседних с Русью народов. Гуманность, патриотичность, сдержанность, строгость, постоянное сознание общенародных задач - таковы черты русской культуры.
Широкие мирные связи с Востоком и Западом сделали Русь активной участницей той общей культуры Старого Света, которая складывалась в средние века, пренебрегая феодальными рубежами.
Глубина народной культуры позволила Руси пережить тяжелую пору татаро-монгольского ига и сохранить неисчерпаемые силы для преодоления последствий иноземного господства. Народ сберег свою культуру, носительницу передовых идей своего времени, и пронес ее сквозь века, повторяя с любовью и уважением: «О светло светлая и украсно украшена земля Русьская!»
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бартенев И.А., Батажкова В.Н. Очерки истории архитектурных стилей. М.: Изобразительное искусство, 1983.
2. Маерова К., Дубинская К. Русское народное прикладное искусство. М.: Русский язык, 1990.
3. Рыбаков Б.А. Культура Руси./ Аверьянов Л.Я. Хрестоматия по истории. М., 2001.
4. Рябцев Ю.С. Путешествие в Древнюю Русь: Рассказы о русской культуре. М.: ВЛАДОС, 1995.
5. Сахарова А.Н., Новосельцева А.П. История России с древнейших времен до конца XVII века. М., АСТ, 2000.
cult.bobrodobro.ru
§ 2. ДРЕВНЕРУССКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ И ЛИТЕРАТУРА
§ 2. ДРЕВНЕРУССКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ И ЛИТЕРАТУРА
С христианством на Русь пришла письменность и письменная литература. Известно существование двух славянских азбук — глаголицы и кириллицы. Кириллица была создана в 60-е гг. IX в. просветителем славян Кириллом. Глаголица явно старше, и ее в ряде источников называли «русским письмом». В 860—861 гг. Кирилл посетил Крым, где проповедовал христианство. Там ему довелось приобрести «Евангелие» и «Псалтирь», написанные «русскими письменами». Язык рукописей ему был незнаком, и в Житии Кирилла отмечается, что, познакомившись с одним русином, Кирилл быстро овладел речью, а затем и самой письменностью.
В литературе велись и ведутся споры о соотношении двух алфавитов, и было много предложений заменить понятие «русское письмо» каким-нибудь другим языком — готским, сирийским и иными. Спор в большей степени проистекал из того, что
большинство специалистов знало одну единственную Русь — Киевскую, а в середине IX в. в Киеве христианской общины, по всей вероятности, еще не было. Даже причерноморские русы примут крещение уже после того, как Кирилл посещал Крым, и язык этих русов не был славянским (славянский язык Кирилл знал едва ли не с детства). Имеет большое значение и то обстоятельство, что Житие Кирилла было написано в Паннонии, где «русы» упоминались на протяжении тысячелетия в разных местах и где глаголица и называлась «русским письмом».
Вполне возможно, что глаголица как «русское письмо» восходит к каким-то русам, скорее всего подунайским. В конце IX в. разные Русии (подунайские, тюрингские и прикарпатские) входили в состав Моравии. И они там играли роль просветителей, поскольку руги-русы, как и готы, приняли христианство в ари-анском виде еще в ГУ—V вв. Во второй половине IX в. многие неславянские племена Подунавья и Прибалтики переходят на славянскую речь. Явление это не объяснено, да никто им и не занимался. Но ясно, что причины заключались в противостоянии этих неславянских племен католическим Риму и Германии, везде навязывавшим католичество силой и ставившим покоренные народы в положение феодально-зависимого населения. Примечательно, что глаголица распространяется именно на границах с католическим миром в качестве тайнописи: в западно-болгарских областях (на востоке господствовала кириллица), в Норике-Ругиланде, в Хорватии (Хорватия, нынешний форпост католицизма на Балканах, боролась против Рима, по крайней мере, пятьсот лет).
И недаром всегда существовало мнение, что «русское письмо» прикрывало какие-то еретические взгляды, и у этого мнения есть основания. Как тайнопись в Югославии глаголица использовалась даже в XX в., в годы Второй мировой войны. Есть указания на то (на этом особенно настаивали в Риме), что к славянскому языку ее приспособил Мефодий в конце IX в. для сокрытия от римского и немецкого духовенства элементов арианства, которое также будет держаться в Подунавье несколько столетий. Позднее, когда Моравия вынуждена будет отступить перед натиском Германии и Рима, последует запрещение службы «русских священников» (папская булла 967 г.), а многие дунайские русы потянутся на восток, привнося с собой и глаголические рукописи. В XIX столетии видный российский лингвист И.И. Срезневский заметил, что договоры Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) первоначально были записаны глаголицей и лишь впоследствии переведены на кириллицу. Но в целом глаголические рукописи на Руси имели в основном болгарское или моравское происхождение.
Если говорить о письменной традиции, то самым грандиозным явлением общественно-политической жизни Киевской Руси было русское летописание. Летописные своды и записи летописного типа составлялись вплоть до XVIII в. Известно более тысячи рукописей и далеко не все еще привлечено. В летописях обычно переплетается жизнь светская и церковная, и многое зависело от взглядов того или иного сводчика, собиравшего материал о прошлом. В этом плане весьма выразительны первые летописцы, записи которых вошли в состав «Повести временных лет». Язык «Повести временных лет» выделяется на фоне предшествующего и последующего материала именно литературной чистотой. Летописцы перерабатывали множество источников, в том числе передаваемых изустно. Работы такого рода требовали определенного уровня литературного мастерства, и он весьма высок уже в изложении разных сюжетов «Повести временных лет».
Одним из традиционно спорных вопросов является время зарождения русского летописания. Скорее всего, первые достоверно киевские записи относятся ко второй половине X в., может быть, к концу этого столетия, допуская, что вполне достоверные записи о времени Ольги и Святослава сделаны по припоминанию.
В основе летописи лежит недатированная «Повесть» о месте славян после библейского вавилонского столпотворения. Летописец помещает их рядом с иллирийцами, т. е. в Норике, и именно из Норика выводит славян и русов. Варяжская версия начала Руси явно разрывает логику первоначального летописного изложения и вставлена позднее. Рассказ о полянах-руси сопровождается преданиями-легендами о взаимоотношениях славянских племен, о «хазарской дани». Используется также «Сказание о начале славянской письменности». Но надо иметь в виду, что в это «Сказание» позднее вносились добавления, которые часто противоречили первоначальной версии. Эти добавления дают представление о том, как работали летописцы: они не признавали «авторского права» предшественников, либо изменяя текст по своему усмотрению, либо делая записи, не обращая внимания на возникавшие противоречия. Так и появлялись разные версии о происхождении Руси, разные генеалогии, разные версии о начале русского христианства, разные оценки того или иного князя, в частности Владимира, о котором писали и современники, и позднейшие летописцы. Первоначальная летопись за X в. не имела абсолютных дат. Расчет шел по годам княжения того или иного князя. Абсолютные даты появились лишь в XI в., причем привносилось сразу несколько космических эр и стилей счисления, что, очевидно, связано с разными истоками русского христианства.
Пример работы летописцев над текстом «Повести временных лет» дает описание ими княжения Владимира Святославича. Так, рассказ о «выборе веры» Владимиром подан одним из летописцев с откровенной иронией: князя интересовала лишь бытовая сторона той или иной веры. Видимо, этот же летописец с иронией описал поход Владимира и его дяди Добрыни на волжских булгар: «Соглядах колодник, — говорит Добрыня, — суть вси в сапозех. Сим дани нам не давать, пойдем искать лапотников». С иронией рассказывает он и о походе на радимичей. И при этом в иронии этого летописца нет никакой вражды: просто от-. ношения внутри княжеского окружения были такими, как это (видимо, тем же летописцем) дано и при описании знаменитых пиров, проходивших «при князе и без князя».
Рассказ о блудной жизни Владимира дается уже с осуждением, и это явно другой летописец, отдававший предпочтение Ярополку. Высказывалось предположение, что этот летописец редактировал летопись во время краткого правления Святополка в начале Х1в. Зато позднее летописец Десятинной церкви, составлявший или редактировавший свод в 80-е гг. XI столетия, возьмет князя под защиту. Но он оставил и прежний текст, и это тоже было характерно, по крайней мере для многих летописных сводов. А вот описание второй половины княжения Владимира было, видимо, кем-то сознательно уничтожено в летописи, и это может быть связано с острой борьбой за Киев между сыновьями Владимира.
При Владимире бесспорным авторитетом в решении религиозно-просветительских вопросов была Десятинная церковь Богородицы в Киеве. И хотя клир ее состоял из приглашенных Владимиром корсунян, она была ориентирована на Запад, а не на Византию. Даже архитектура ее, как показал известный историк культуры Г. К. Вагнер, была связана с западными истоками (в частности, лепные фигуры в обрамлении церкви). В церковном плане Десятинной церкви и связанной с ней литературно-идеологической позиции будет противостоять Софийский собор, сооруженный при Ярославе как митрополичий. Полемика часто носила очень острый характер. Внося в летопись под 1037 г. Похвалу Ярославу как учредителю системы переписывания и перевода с греческого книг, а также «книжного учения», летописец имел в виду и другую цель: напомнить, что именно Изяслав, как старший, должен был во всех отношениях наследовать отцу.
Летописец Десятинной церкви спорит с современными ему или бывшими оппонентами, говоря о месте крещения Владимира. Он отстаивает Корсунскую версию, и защите ей посвящается особое сочинение, вполне возможно написанное этим же летописцем: «Како крестися Владимир, возьмя Корсунь».
Авторитет храма или монастыря зависел от наличия святынь и его пантеона. Предметом особой гордости храма были мощи Климента папы Римского, погибшего в начале II в. в Крыму, в частности «глава Климента» была доставлена в Киев после кор-сунского похода Владимира. В середине XI в. Климент почитался «заступником Русской земли», и об этом знали на Западе. Поэтому храм выходил как бы на международный уровень. В то же время византийское духовенство, служившее на Руси, относилось к этому культу ревниво. С конца XI в. культ Климента будет оттеснять культ Николы Угодника, хотя еще и в XII в. Климент Смолятич получит имя в честь этого святого и напомнит, что «главой Климента» можно посвящать в митрополиты без санкции Константинополя.
Следует отметить еще прекрасную богословскую подготовку летописца Десятинной церкви и его образный стиль: «Володи-мер землю взора и умягчи, рекше крещением просветив; се же насея книжными словесы сердца верным людем, а мы пожинаем, учение приемлюще книжное. Велика бо бывает полза отъ ученья книжного... книги — суть реки, напаяющие вселенную». И эта манера письма позволяет с достаточной уверенностью выделять его перо в составе летописных и внелетописных текстов.
Если говорить о развитии религиозно-философской мысли в Киевской Руси, то необходимо отметить, что в 40-е гг. XI в. заметно выделяется фигура пресвитера Идариона. Обострение отношений с Византией сделало его фактическим главой Русской Церкви, а в 1051 г. совет епископов изберет его киевским митрополитом, минуя епископский сан. После Анастаса Корсуняни-на и Ефрема Новгородского Иларион оказался третьим избранным главой по правилам ирландской церкви. Есть много доказательств близости его к традициям Десятинной церкви, и вовсе не исключено, что в отмеченном выше крещении останков князей-язычников Олега и Ярополка в 1044 г. он тоже принимал участие, поскольку уже тогда был фактически главой Русской Церкви.
Илариону принадлежит широко известный памятник: «Слово о Законе и Благодати», сохранившийся более чем в 50 списках XV—XVI вв. Именно поэтому с именем Илариона часто связывают начало русской литературы. Это неточно. Литература начинается все-таки в X в., и «Повесть о начале Руси» в составе «Повести временных лет», и рассказы о первых князьях, пересыпанные пословицами и поговорками тех времен, являются яркими литературными произведениями. Но сочинение Илариона действительно блестяще во всех отношениях.
Иларион сравнивает «Закон», т. е. Ветхий Завет, в основе которого лежит «Закон, данный Моисеем», и «Благодать», т. е. Новый Завет. «Закон» состоял из жестких предписаний эпохи становления рабовладельческого общества, «Благодать» — это книги, проповедующие христианство. «Закон» обычно обращался к биологической природе человека, «Благодать» — к духовной, которую, впрочем, толковали весьма различно. С середины XI в. на Руси будут противостоять две основные тенденции в трактовке христианского вероучения: первая — это традиция, восходящая к раннему древнерусскому христианству, возвышенно оптимистическое понимание спасения путем одного только крещения; вторая тенденция — это направление, близкое к византийскому, проповедующее необходимость аскетизма, требующее отречения от жизненных интересов во имя «века будущего». При Иларионе этот раскол стал обозначаться, и он твердо встал на позиции раннего русского христианства.
«Слово о Законе и Благодати», по всей вероятности, было изложением программы кандидата в митрополиты. Иларион предупреждает, что пишет не для несведущих, но для «с преизбытком насытившимся книжной сладости». Он считает излишним и неприличным, «похожим на тщеславие», говорить о том, что написано в иных книгах и известно его читателям. Так он мотивирует отказ от изложения пророчеств о Христе и апостольского учения «о жизни будущего века». Отказ означает заметное смещение акцентов и предполагает конкретную ситуацию в отношениях между Востоком и Западом — спор об опресноках, приведший к разрыву церквей в 1054 г: Восточная церковь обвиняла Западную в уклоне в иудаизм, поскольку опресноки употребляли иудеи, а Западная церковь Восточную в северианстве, т.е. в отрицании Ветхого Завета. Что же касается критики иудаизма, который принимает только «Закон» и не принимает «Благодать», то речь в «Слове» Илариона могла идти о хазарских общинах, известных на Руси еще в X в. (это были караимы, не принимавшие Талмуд и следовавшие только «Закону»), и, может быть, ирландцев, которые, как и весь Запад, в гораздо большей степени принимали Ветхий Завет, нежели это было в православии. В конечном счете иудаизм осуждается за то, что иудеи оказались неспособными принять «Благодать», и этим стали ниже язычников, тяготеющих к новой вере. Но «Закон» осуждается не только за это. «Прообраз Закона и Благодати — Агарь и Сарра, рабыня Агарь и свободная Сарра: прежде рабыня, а потом — свободная», — пишет Иларион. Иными словами, осуждается сама, обслуживаемая «Законом», система: рабовладельческая, иерархическая, отрицающая равноправие народов, их право на свободу.
Акцентирование внимания на праве народов в это время имело в виду поведение Византии. Здесь имеется в виду стремление византийской церкви к прекращению деятельности разного рода христианских общин, уживавшихся на Руси более или менее мирно, и открытые оскорбления византийскими иерархами сторонников церковной независимости Руси. Так, первый константинопольский митрополит Феопемпт, едва прибыв в Киев, в 1039 г. закрывает Десятинную церковь для нового освящения, чем осуждалось и оскорблялось одно из самых мощных направлений в раннем русском христианстве. Итогом подобного поведения стал конфликт Руси с Византией — изгнание претенциозного митрополита и несколько лет открытой военной (крайне неудачной) и собственно церковной борьбы. В «Слове» же Илариона подчеркиваются достоинства и слава Русской земли начиная с Игоря Старого (Рюрика еще в его источниках не было) и его последователей-потомков, остававшихся язычниками. Иными словами, Иларион не делил Русь на языческую и христианскую, вынося на первый план задачу служения Руси.
В традиции Десятинной церкви одним из проявлений «прозападной» ориентации, вызывавших критику со стороны Византии, была вера в непреложность предопределения. В этом вопросе Иларион выступает сторонником традиции именно Десятинной церкви, утверждая всемогущество и всевластие Бога над судьбой человека. Возможно, в этом сказывалось влияние собственно русского язычества, в котором фатум-рок играл огромную роль (славяне, как сообщает Прокопий Кессарийский, признавали лишь фортуну).
Вера в непреложность предопределения часто вела к крайнему пессимизму и фатализму — человек не обладает никакой свободой действия и все находится в «руце Божией». Но и у летописца Десятинной церкви, и у Илариона в особенности, фатализм служит не пассивности, а активности, освобождению задатков самого человека. Если Бог всесилен и всемогущ, то от него зависит и состояние народа. Уверовавшие в Христа, с доверием и любовью обращаются к Богу, ожидают и ответной любви и помощи Всемогущего. Он должен быть терпим к возможным человеческим слабостям, в Его же силах избавить от них человечество. Даже в обращенной к Богу «Молитве» Иларион не просто верит в милосердие, а доказывает, что Бог должен быть милосердным, поскольку и грешные люди Его творение. Иларион без обычной скромности признает: «Все мы уклонились,... нет ни единого из нас, подвизающегося и ревнующего о небесном, но все пекутся о земном». Но он призывает Бога проявить «терпение и даже долготерпение», поскольку в силах Господа направить на «пути истины». Иначе от веры могут отпасть слабые в вере. «В меру наказывай, но безмерно милуй, — почти наставляет Иларион. — ...Яви кротость и милосердие Твое, ибо Тебе подобает миловать и спасать: не престань в милости Твоей к народу Твоему: врагов изгони, мир утверди, языки усмири, глады утоли, владыков наших угрозой сотвори, боляр умудри, грады распростри,... всех помилуй, всем утешение даруй, всех возрадуй, подавая им радость и телесную, и душевную!»
Иларион недолго был митрополитом. Ярослав женил своего сына Всеволода на дочери Мономаха и помирился с Византией. Илариона пытались обвинить в ереси. Обвинения он решительно отвергал. Закончил он жизнь, видимо, в Дмитровском монастыре в Киеве, созданном по инициативе Изяслава, и у Илариона должны были остаться живые контакты и с Десятинной церковью. Писал ли он что-нибудь в монастыре — остается неясным.
Близкие к взглядам Илариона воззрения выражал Иаков-мних, и в некоторых случаях с ними перекликается «Изборник 1076 года». Иаков-мних — автор «Памяти и похвалы Владимиру», как и Иларион, отстаивал независимое положение Русской Церкви. Как и Иларион, Иаков считал, что мысль о крещении Владимиру была внушена Самим Богом. У обоих авторов Владимир называется равновеликим Константину, крестившему Византию (в ГУв.). Близок Иаков-мних и традиции Десятинной церкви, хотя у него в руках была иная летопись, еще не знавшая абсолютной хронологии, и в то же время содержавшая ряд известий, отсутствующих в дошедших летописях и более точно передающих некоторые важные события, в частности связанные с Крещением Руси. Но у него, как и в «Изборнике 1076 года», больше сказывается византийское влияние. Он резко противопоставляет язычество и христианство. Иаков был одним из кандидатов в преемники игумена Киево-Печерского монастыря Феодосия, который сам и рекомендовал его, умирая в 1074 г. Однако монастырская братия Иакова не приняла, ссылаясь на то, что он не был пострижеником Киево-Печерского монастыря. Действительные же причины, видимо, заключались в расхождениях в понимании задач христианства вообще и Русской Церкви в частности.
В целом обращение Ярослава в последние годы жизни к Византии тяжело сказалось на положении сторонников независимой Русской Церкви и, соответственно, независимой Руси. Митрополитов снова стали поставлять из Константинополя, и обычно это были греки, которые защищали в Киеве византийские интересы. Еще более осложнил положение разрыв церквей в 1054 г., тем более что он сопровождался разгромом на Западе традиционно связанных с Русью славянских и славянизированных обществ. Написанное митрополитом-греком Георгием «Стя-зание с латиной» было направлено, по существу, и против Запада, и против русских «западников». Тот же Георгий явно противодействовал канонизации русских святых — и Владимира, и Бориса и Глеба, и всех других кандидатов.
Канонизация Бориса и Глеба в 1072 г. была акцией политической и в плане противостояния Византии, и в целях консолидации Ярославичей против все еще существовавших конкурентов (в частности, полоцких князей). До митрополита Георгия могли доходить разные версии о самих событиях. В литературе имеется два варианта повествований о Борисе и Глебе: «Чтение о Борисе и Глебе» монаха Киево-Печерского монастыря Нестора и «Сказание о Борисе и Глебе», вошедшее в летописи и известное в разных редакциях в более чем двухстах списках. «Сказание» часто называют «анонимным». Но автором, по крайней мере, первоначальной редакции является Иаков-мних: он сам упоминает о том, что написал сочинение, посвященное убитым братьям. Будучи пострижеником монастыря в Альто, т. е. именно там, где был убит Борис, он мог слушать какие-то рассказы старожилов.
Тексты «Чтения» Нестора и «Сказания» Иакова значительно различаются не только стилем, но и фактическим материалом. Можно сказать, что они написали рассказы о совершенно разных людях. Так, по Нестору, Борис по разделу Владимира получил Владимир Волынский, откуда, кстати, происходил Нестор и где он писал свои сочинения. А по летописи и «Сказанию», Борис был ростовским князем. Различно описано и убийство Бориса, а Глеб, княживший в Муроме, бежит из Киева на север «в кораблеце» и т.д. Существенные различия с летописным текстом проявляются и в Несторовом «Житии Феодосия Печерско-го». Именно столь значительные расхождения с «Повестью временных лет» не позволяют считать Нестора ее составителем. Более того, в летописи нет ни одной строчки, которую можно было бы связать с Нестором Волынским по стилю, языку и мировоззрению. Упоминание же Нестора-летописца в позднейшей печерской традиции имеет в виду, видимо, другого Нестора — ростовского епископа, вероятного создателя «Летописца старого Ростовского».
Все-таки заслуги раннего русского христианства велики, и это скажется, несмотря на все противодействия. Так, довольно широкое распространение на Руси получит школьное образование — «книжное учение». В Новгороде уже с XI в. грамотность распространяется во всех слоях общества. Ярослав, будучи новгородским князем, «собра от старост и поповских детей 300 учи-ти книгам». В «Стоглаве» (середина XVI в.) напоминается, что «преж сего в Российском царстве и на Москве и в Великом Новегороде и по иным градом многие училища бывали и пети и чести гораздых много было, но певцы и чтецы и доброписцы славны были по всей земле и доднесь». В целом уровень образованности Киевской Руси XI в. был очень высок. Владимир Мономах в «Поучении» мимоходом заметил, что отец его Всеволод «дома седя, изумеяше 5 язык, в том бо честь есть от иных земель». Печерский монах Никита (будущий новгородский епископ) впал в «ересь», ибо читал книги на древнееврейском, греческом, латинском, пренебрегая славянскими переводами Нового Завета.
Образованность в тот период не была привилегией только мужчин. Анна Ярославна, выданная замуж за французского
короля, была первой грамотной женщиной Франции, причем проявляла и значительную политическую активность. Супруга князя Изяслава Гертруда в своих скитаниях по Европе возила «Трирскую псалтирь», в которой «молитва Гертруды» была записана латиницей, а надписи на миниатюрах сделаны на славянском и греческом языках. По сообщению В.Н. Татищева, Анна Всеволодовна, постригшаяся в 1086 г. в Андреевском монастыре, собравши «младих девиц неколико, обучала писанию, также ремеслам, пению, швению». Грамотность распространяется и среди посадского населения. Известны надписи, сделанные на предметах ремесла. На пряслицах встречаются записи, указывающие на принадлежность их владелице. И существенно, что берестяные грамоты Новгорода и ряда других городов передают обычную хозяйственную переписку. Иначе говоря, грамотность населения городов была обыденным явлением.
В XII в. византийская ортодоксия пустит на Руси глубокие корни, и ее будут придерживаться, отстаивать в полемике и многие русские авторы. Но потребность в такой литературе указывает на наличие и иной традиции, ее стойкости. В рамках византийской ортодоксии наиболее видное место принадлежит Кириллу Туровскому (ум. до 1182 г.). Авторитет его был весьма велик благодаря высокой художественной, литературной форме его слов, притч и поучений. К тому же он откликался на актуальные вопросы времени.
Символизм, аллегория, притча характерны для всего языческого мировоззрения. Раннее христианство также их усваивало, отчасти вынуждено было усваивать, не имея возможности открыто проповедовать свое вероучение. Но при этом символика язычества более конкретная, более земная. У христианских авторов она часто принимает отвлеченный характер. Кирилл Туровский знал современную ему поэтическую, языческую традицию. Он упоминает о летописцах и «витиях», как выразителях и хранителях исторических преданий, он явно стремился быть на уровне высших поэтических «стандартов» эпохи. И все-таки отвлеченность будет заметна в сравнении с созданным в это же время «Словом о полку Игореве». В рамках православной ортодоксии Кирилл Туровский склонялся к аскетическому направлению, в котором добро и зло увязывались с душой и плотью. Плоть, как он полагал, изначально расположена ко злу, а потому умерщвление ее считал обязательным условием спасения души. Познание в рамках этого течения сводится к уяснению книг Священного Писания.
Интересен и еще один момент. Благодаря полемическим сочинениям Кирилла Туровского появляется возможность реконструкции взглядов его оппонентов, в частности «епископа Феодорца», который при поддержки князя Андрея Боголюб-ского, стремившегося создать в XII в. во Владимире независимую митрополию, объявил себя главой этой митрополии. Сама идея создания независимой митрополии предполагала опору на какие-то традиции, противостоящие притязаниям Константинополя.
Как следует из грамоты патриарха Луки Хризоверга, осудившего Феодора и косвенно князя, Феодор сам себя поставил епископом, т. е. был избран в духе арианской и отчасти ирландской традиции. У патриарха к этому добавлялось обвинение, что, поставив себя епископом, Феодор остался женатым. Этот фактто-же может рассматриваться как следствие влияния ирландской традиции. Кирилл Туровский принял активное участие в полемике против «Феодорца» на стороне константинопольского патриарха. Как и патриарх, Кирилл поддержал главное обвинение Феодору — неуважение Богородицы, которое и патриарх, и Кирилл Туровский воспринимали как проявление несторианства. Кирилл пишет, что вторую ипостась Святой Троицы Феодор понимает неверно. Но подобное понимание второй ипостаси — это уже не несторианство, поскольку Христос в несторианстве считается человеком. Вторая же ипостась Троицы ставилась в рамках ее на второе место у ариан. И не случайно Кирилл ополчается на Ария и ариан, главным пороком которых он считал «речь от своего ума, а не от святых книг». Следовательно, возможно, в пределах Северо-Восточной Руси сохранялись какие-то традиции раннего русского христианства, связанные с ариан-ским наследием. В результате церковно-политической борьбы Феодор был жестоко казнен в 1169 г., и летописец-современник это радостно приветствует, обвиняя Феодора в стяжании, граб-лениях, закрытии церквей и главное — в отказе ехать на утверждение к митрополиту Константину, когда об этом его просил князь.
Весь этот спор был тесно связан и с другим вопросом: с избранием митрополитом Климента Смолятича без утверждения в Константинополе. Киевский летописец характеризовал Климента Смолятича (ум. не ранее 1164 г.) как книжника и философа, «яко же в Русской земле не бяшеть, бе зело книжен и учителей и философ велий, и, много писаний написав, предаде». Сочинения эти до нас не дошли. Весьма вероятно, что их сознательно уничтожили. Единственное — «Послание к смоленскому пресвитеру Фоме» — дошло не в оригинале, а в изложении некого монаха Афанасия. И носит «Послание» оправдательно-оборонительный характер.
Из литературы домонгольской поры конца XII — начала XIII в. наиболее значимыми являются «Слово» и «Моление» Даниила Заточника. Первое датируется концом XII в., второе — первой третью XIII в. По заключению В.Г. Белинского, автор «Моления» Даниил Заточник — «одна из тех личностей, которые на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей своего превосходства, оскорбляют самолюбивую посредственность; ...одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят и холят, потом сживают со свету и, наконец, уморившись, снова начинают хвалить». Оценка Белинского емка и точна. Даниил — человек, утерявший связь со своей средой и не находящий путей к ее восстановлению. Он начитан, знает жизнь, разумен. Но он не видит, где бы мог приложить свои способности «интеллигента» домонгольской поры, своеобразного «лишнего человека». И у него нет иной перспективы, как поступить кому-то в услужение. А в таком случае лучше всего идти к сильнейшему.
Разрыв со своей средой шел уже с эпохи военной демократии. Но ценилась при этом сила, храбрость, ловкость. Ничем этим Даниил, по его признанию, не обладал, и это его тяготило. А разум запродать в услужение было гораздо сложнее: он необходим обществу, но спросом никогда не пользуется. В этом и заключается трагизм автора-просителя.
От домонгольской поры сохранилось около 200 оригиналов рукописей. Естественно, что в большинстве — это книги, необходимые для богослужения. Они и в то время преобладали численно, поскольку каждому храму требовалось несколько книг (до 20) и исчислялись они многими тысячами. Древнейшей признается рукопись «Остромирова Евангелия» (1056—1057). Есть мнение, что «Путятина минея» старше и может быть отнесена к 30-м гг. XI в. А в 2000 г. при раскопках Новгорода были найдены три страницы деревянной книги, относящейся к концу X -началу XI в., видимо «Псалтири», ибо на них сохранились тексты псалмов.
Другой категорией являлись «четьи» книги — книги для чтения. В них также сохранялись служебные сюжеты, но круг читателей предполагался более широкий. Так, «Псалтирь» была и раньше, и в самое недавнее время настольной книгой каждого верующего. Широко были представлены жития святых — в кратких жизнеописаниях в «Прологах», более полных «Четьях-Ми-неях», а также в сборниках полных текстов житий. Естественнонаучный интерес удовлетворялся переводными «Шестоднева-ми» и «Физиологами». Первые комментировали сюжет о Сотворении мира, вторые давали сведения о животных и их свойствах. В обиходе были более распространены «Изборники», включавшие наряду с «учительными» и «научные» сведения. Знаменитые изборники Святослава 1073 и 1076 гг., дошедшие до наших дней, являются сочинениями именно такого типа.
Были и так называемые «отреченные» книги — книги, признаваемые официальной церковью «апокрифическими» и потому запрещенными. В «Изборнике 1073 года» приведен перечень 42 «истинных» и 24 апокрифических книг. Правда, на Руси их практически не знали, поскольку они были написаны на греческом языке. Но сами апокрифические идеи долетали и на Русь. Довольно заметное влияние имело, в частности, занесенное из Болгарии богомильство. Да и «Речь философа» в «Повести временных лет» содержит ряд апокрифических толкований. Апокрифическое «Первоевангелие Иакова» использовалось в «Сказании о Борисе и Глебе» и даже Кириллом Туровским, эпизоды из него отразились в мозаике Киевской Софии. В списке XII—XIII вв. известно апокрифическое сочинение «Хождение Богородицы по мукам», в котором названы и «запретные» имена русских божеств, причем список открывает Троян — один из легендарных героев и прародитель русских князей в «Слове о полку Игореве». Апокрифические элементы проявились и в летописном рассказе об апостоле Андрее, причем это было сочинение самого летописца. Встречаются ссылки на апокрифические произведения и в более поздних летописных текстах.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
history.wikireading.ru
Культура Древней Руси.(9- первая треть 13 вв.) Письменность, литература, образование
Письменность была на Руси и до принятия христианства, и древнерусское письмо было буквенным. Однако именно после принятия христианства письменность начала распространяться, появились книги.
Распространение письменности связано с именами братьев - Кирилла и Мефодия во 2 пол.9.в. . Они создали первую славянскую азбуку.C 60-х г. 9в- начало их просветительской деятельности.
Рубеж 9-10в.- использовалась кириллица (упрощённая глаголица), пользуемся ею и сейчас. Её реформа – при Петре 1 и в 1918г.
Первые документы:
- договор между Олегом и Византией в 911г.
- берестяные грамоты (новгородские)
- надписи на ремесленных изделиях и на стенах каменных зданий-граффити( например запись о кончине Ярослава Мудрого на стене Софийского собора в Киеве).
Писали на пергаменте - специально выделанной телячьей коже, а также на берёсте чернилами или киноварью, до 19 в.- гусиными перьями.
Книги украшались миниатюрами, золотом, драгоценными камнями или финифтью (эмалью)
Первые летописи - ок. 1040
Устное народное творчество.
Заговоры, заклинания, обрядовые песни, былины, пословицы, поговорки, загадки.
Былины об Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алёше Поповиче, Микуле Селяниновиче, о великане Святогоре, о Садко. Легендарный сказитель – Боян.
Жанры древнерусской литературы.
Жанры литературы: летопись, житие, слово ,поучение, исторические повести.
СЛОВО.
40-ег. 11в- «Слово о законе и благодати» Иллариона (о равноправии Руси среди христианских государств).
«Слово о полку Игореве».( конец 12в-1187-).- о единстве Руси.(Поход Игоря был в 1185).
«Слово» Даниила Заточника( нач.13 в.)
Евангелие.
1056-1057-Остромирово евангелие (При Изяславе)-самое раннее.
Мстиславово Евангелие-12в.
Летописи.
1113г., т.е. начало 12в.- «Повесть временных лет», написана монахом Нестором (Киево-Печерский монастырь).
1377- Лаврентьевская летопись (в неё входит «Повесть временных лет»)- хроника событий Руси до 1305г.
Нач.15в- Ипатьевская летопись-( Та же лаврентевская, но добавлены события в Киеве. Галиче, Волыни до 1292).
Поучение.
1117- Поучение В. Мономаха – политическое и нравственное завещание с элементами автобиографии.
Хождение (хожение)
Хожение игумена Даниила в Палестину.
Моление.
На рубеже 12-13вв- Моление Даниила Заточника.
Житийная литература(жития святых, агиография)
«Сказание о Борисе и Глебе»,
«Житие Феодосия Печерского» летописца Нестора.
poznaemvmeste.ru
§ 2. Древнерусская письменность и литература
С христианством на Русь пришла письменность и письменная литература. Известно существование двух славянских азбук — глаголицы и кириллицы. Кириллица была создана в 60-е гг. IX в. просветителем славян Кириллом. Глаголица явно старше, и ее в ряде источников называли «русским письмом». В 860—861 гг. Кирилл посетил Крым, где проповедовал христианство. Там ему довелось приобрести «Евангелие» и «Псалтирь», написанные «русскими письменами». Язык рукописей ему был незнаком, и в Житии Кирилла отмечается, что, познакомившись с одним русином, Кирилл быстро овладел речью, а затем и самой письменностью.
В литературе велись и ведутся споры о соотношении двух алфавитов, и было много предложений заменить понятие «русское письмо» каким-нибудь другим языком — готским, сирийским и иными. Спор в большей степени проистекал из того, что
большинство специалистов знало одну единственную Русь — Киевскую, а в середине IX в. в Киеве христианской общины, по всей вероятности, еще не было. Даже причерноморские русы примут крещение уже после того, как Кирилл посещал Крым, и язык этих русов не был славянским (славянский язык Кирилл знал едва ли не с детства). Имеет большое значение и то обстоятельство, что Житие Кирилла было написано в Паннонии, где «русы» упоминались на протяжении тысячелетия в разных местах и где глаголица и называлась «русским письмом».
Вполне возможно, что глаголица как «русское письмо» восходит к каким-то русам, скорее всего подунайским. В конце IX в. разные Русии (подунайские, тюрингские и прикарпатские) входили в состав Моравии. И они там играли роль просветителей, поскольку руги-русы, как и готы, приняли христианство в ари-анском виде еще в ГУ—V вв. Во второй половине IX в. многие неславянские племена Подунавья и Прибалтики переходят на славянскую речь. Явление это не объяснено, да никто им и не занимался. Но ясно, что причины заключались в противостоянии этих неславянских племен католическим Риму и Германии, везде навязывавшим католичество силой и ставившим покоренные народы в положение феодально-зависимого населения. Примечательно, что глаголица распространяется именно на границах с католическим миром в качестве тайнописи: в западно-болгарских областях (на востоке господствовала кириллица), в Норике-Ругиланде, в Хорватии (Хорватия, нынешний форпост католицизма на Балканах, боролась против Рима, по крайней мере, пятьсот лет).
И недаром всегда существовало мнение, что «русское письмо» прикрывало какие-то еретические взгляды, и у этого мнения есть основания. Как тайнопись в Югославии глаголица использовалась даже в XX в., в годы Второй мировой войны. Есть указания на то (на этом особенно настаивали в Риме), что к славянскому языку ее приспособил Мефодий в конце IX в. для сокрытия от римского и немецкого духовенства элементов арианства, которое также будет держаться в Подунавье несколько столетий. Позднее, когда Моравия вынуждена будет отступить перед натиском Германии и Рима, последует запрещение службы «русских священников» (папская булла 967 г.), а многие дунайские русы потянутся на восток, привнося с собой и глаголические рукописи. В XIX столетии видный российский лингвист И.И. Срезневский заметил, что договоры Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) первоначально были записаны глаголицей и лишь впоследствии переведены на кириллицу. Но в целом глаголические рукописи на Руси имели в основном болгарское или моравское происхождение.
Если говорить о письменной традиции, то самым грандиозным явлением общественно-политической жизни Киевской Руси было русское летописание. Летописные своды и записи летописного типа составлялись вплоть до XVIII в. Известно более тысячи рукописей и далеко не все еще привлечено. В летописях обычно переплетается жизнь светская и церковная, и многое зависело от взглядов того или иного сводчика, собиравшего материал о прошлом. В этом плане весьма выразительны первые летописцы, записи которых вошли в состав «Повести временных лет». Язык «Повести временных лет» выделяется на фоне предшествующего и последующего материала именно литературной чистотой. Летописцы перерабатывали множество источников, в том числе передаваемых изустно. Работы такого рода требовали определенного уровня литературного мастерства, и он весьма высок уже в изложении разных сюжетов «Повести временных лет».
Одним из традиционно спорных вопросов является время зарождения русского летописания. Скорее всего, первые достоверно киевские записи относятся ко второй половине X в., может быть, к концу этого столетия, допуская, что вполне достоверные записи о времени Ольги и Святослава сделаны по припоминанию.
В основе летописи лежит недатированная «Повесть» о месте славян после библейского вавилонского столпотворения. Летописец помещает их рядом с иллирийцами, т. е. в Норике, и именно из Норика выводит славян и русов. Варяжская версия начала Руси явно разрывает логику первоначального летописного изложения и вставлена позднее. Рассказ о полянах-руси сопровождается преданиями-легендами о взаимоотношениях славянских племен, о «хазарской дани». Используется также «Сказание о начале славянской письменности». Но надо иметь в виду, что в это «Сказание» позднее вносились добавления, которые часто противоречили первоначальной версии. Эти добавления дают представление о том, как работали летописцы: они не признавали «авторского права» предшественников, либо изменяя текст по своему усмотрению, либо делая записи, не обращая внимания на возникавшие противоречия. Так и появлялись разные версии о происхождении Руси, разные генеалогии, разные версии о начале русского христианства, разные оценки того или иного князя, в частности Владимира, о котором писали и современники, и позднейшие летописцы. Первоначальная летопись за X в. не имела абсолютных дат. Расчет шел по годам княжения того или иного князя. Абсолютные даты появились лишь в XI в., причем привносилось сразу несколько космических эр и стилей счисления, что, очевидно, связано с разными истоками русского христианства.
Пример работы летописцев над текстом «Повести временных лет» дает описание ими княжения Владимира Святославича. Так, рассказ о «выборе веры» Владимиром подан одним из летописцев с откровенной иронией: князя интересовала лишь бытовая сторона той или иной веры. Видимо, этот же летописец с иронией описал поход Владимира и его дяди Добрыни на волжских булгар: «Соглядах колодник, — говорит Добрыня, — суть вси в сапозех. Сим дани нам не давать, пойдем искать лапотников». С иронией рассказывает он и о походе на радимичей. И при этом в иронии этого летописца нет никакой вражды: просто от-. ношения внутри княжеского окружения были такими, как это (видимо, тем же летописцем) дано и при описании знаменитых пиров, проходивших «при князе и без князя».
Рассказ о блудной жизни Владимира дается уже с осуждением, и это явно другой летописец, отдававший предпочтение Ярополку. Высказывалось предположение, что этот летописец редактировал летопись во время краткого правления Святополка в начале Х1в. Зато позднее летописец Десятинной церкви, составлявший или редактировавший свод в 80-е гг. XI столетия, возьмет князя под защиту. Но он оставил и прежний текст, и это тоже было характерно, по крайней мере для многих летописных сводов. А вот описание второй половины княжения Владимира было, видимо, кем-то сознательно уничтожено в летописи, и это может быть связано с острой борьбой за Киев между сыновьями Владимира.
При Владимире бесспорным авторитетом в решении религиозно-просветительских вопросов была Десятинная церковь Богородицы в Киеве. И хотя клир ее состоял из приглашенных Владимиром корсунян, она была ориентирована на Запад, а не на Византию. Даже архитектура ее, как показал известный историк культуры Г. К. Вагнер, была связана с западными истоками (в частности, лепные фигуры в обрамлении церкви). В церковном плане Десятинной церкви и связанной с ней литературно-идеологической позиции будет противостоять Софийский собор, сооруженный при Ярославе как митрополичий. Полемика часто носила очень острый характер. Внося в летопись под 1037 г. Похвалу Ярославу как учредителю системы переписывания и перевода с греческого книг, а также «книжного учения», летописец имел в виду и другую цель: напомнить, что именно Изяслав, как старший, должен был во всех отношениях наследовать отцу.
Летописец Десятинной церкви спорит с современными ему или бывшими оппонентами, говоря о месте крещения Владимира. Он отстаивает Корсунскую версию, и защите ей посвящается особое сочинение, вполне возможно написанное этим же летописцем: «Како крестися Владимир, возьмя Корсунь».
Авторитет храма или монастыря зависел от наличия святынь и его пантеона. Предметом особой гордости храма были мощи Климента папы Римского, погибшего в начале II в. в Крыму, в частности «глава Климента» была доставлена в Киев после кор-сунского похода Владимира. В середине XI в. Климент почитался «заступником Русской земли», и об этом знали на Западе. Поэтому храм выходил как бы на международный уровень. В то же время византийское духовенство, служившее на Руси, относилось к этому культу ревниво. С конца XI в. культ Климента будет оттеснять культ Николы Угодника, хотя еще и в XII в. Климент Смолятич получит имя в честь этого святого и напомнит, что «главой Климента» можно посвящать в митрополиты без санкции Константинополя.
Следует отметить еще прекрасную богословскую подготовку летописца Десятинной церкви и его образный стиль: «Володи-мер землю взора и умягчи, рекше крещением просветив; се же насея книжными словесы сердца верным людем, а мы пожинаем, учение приемлюще книжное. Велика бо бывает полза отъ ученья книжного... книги — суть реки, напаяющие вселенную». И эта манера письма позволяет с достаточной уверенностью выделять его перо в составе летописных и внелетописных текстов.
Если говорить о развитии религиозно-философской мысли в Киевской Руси, то необходимо отметить, что в 40-е гг. XI в. заметно выделяется фигура пресвитера Идариона. Обострение отношений с Византией сделало его фактическим главой Русской Церкви, а в 1051 г. совет епископов изберет его киевским митрополитом, минуя епископский сан. После Анастаса Корсуняни-на и Ефрема Новгородского Иларион оказался третьим избранным главой по правилам ирландской церкви. Есть много доказательств близости его к традициям Десятинной церкви, и вовсе не исключено, что в отмеченном выше крещении останков князей-язычников Олега и Ярополка в 1044 г. он тоже принимал участие, поскольку уже тогда был фактически главой Русской Церкви.
Илариону принадлежит широко известный памятник: «Слово о Законе и Благодати», сохранившийся более чем в 50 списках XV—XVI вв. Именно поэтому с именем Илариона часто связывают начало русской литературы. Это неточно. Литература начинается все-таки в X в., и «Повесть о начале Руси» в составе «Повести временных лет», и рассказы о первых князьях, пересыпанные пословицами и поговорками тех времен, являются яркими литературными произведениями. Но сочинение Илариона действительно блестяще во всех отношениях.
Иларион сравнивает «Закон», т. е. Ветхий Завет, в основе которого лежит «Закон, данный Моисеем», и «Благодать», т. е. Новый Завет. «Закон» состоял из жестких предписаний эпохи становления рабовладельческого общества, «Благодать» — это книги, проповедующие христианство. «Закон» обычно обращался к биологической природе человека, «Благодать» — к духовной, которую, впрочем, толковали весьма различно. С середины XI в. на Руси будут противостоять две основные тенденции в трактовке христианского вероучения: первая — это традиция, восходящая к раннему древнерусскому христианству, возвышенно оптимистическое понимание спасения путем одного только крещения; вторая тенденция — это направление, близкое к византийскому, проповедующее необходимость аскетизма, требующее отречения от жизненных интересов во имя «века будущего». При Иларионе этот раскол стал обозначаться, и он твердо встал на позиции раннего русского христианства.
«Слово о Законе и Благодати», по всей вероятности, было изложением программы кандидата в митрополиты. Иларион предупреждает, что пишет не для несведущих, но для «с преизбытком насытившимся книжной сладости». Он считает излишним и неприличным, «похожим на тщеславие», говорить о том, что написано в иных книгах и известно его читателям. Так он мотивирует отказ от изложения пророчеств о Христе и апостольского учения «о жизни будущего века». Отказ означает заметное смещение акцентов и предполагает конкретную ситуацию в отношениях между Востоком и Западом — спор об опресноках, приведший к разрыву церквей в 1054 г: Восточная церковь обвиняла Западную в уклоне в иудаизм, поскольку опресноки употребляли иудеи, а Западная церковь Восточную в северианстве, т.е. в отрицании Ветхого Завета. Что же касается критики иудаизма, который принимает только «Закон» и не принимает «Благодать», то речь в «Слове» Илариона могла идти о хазарских общинах, известных на Руси еще в X в. (это были караимы, не принимавшие Талмуд и следовавшие только «Закону»), и, может быть, ирландцев, которые, как и весь Запад, в гораздо большей степени принимали Ветхий Завет, нежели это было в православии. В конечном счете иудаизм осуждается за то, что иудеи оказались неспособными принять «Благодать», и этим стали ниже язычников, тяготеющих к новой вере. Но «Закон» осуждается не только за это. «Прообраз Закона и Благодати — Агарь и Сарра, рабыня Агарь и свободная Сарра: прежде рабыня, а потом — свободная», — пишет Иларион. Иными словами, осуждается сама, обслуживаемая «Законом», система: рабовладельческая, иерархическая, отрицающая равноправие народов, их право на свободу.
Акцентирование внимания на праве народов в это время имело в виду поведение Византии. Здесь имеется в виду стремление византийской церкви к прекращению деятельности разного рода христианских общин, уживавшихся на Руси более или менее мирно, и открытые оскорбления византийскими иерархами сторонников церковной независимости Руси. Так, первый константинопольский митрополит Феопемпт, едва прибыв в Киев, в 1039 г. закрывает Десятинную церковь для нового освящения, чем осуждалось и оскорблялось одно из самых мощных направлений в раннем русском христианстве. Итогом подобного поведения стал конфликт Руси с Византией — изгнание претенциозного митрополита и несколько лет открытой военной (крайне неудачной) и собственно церковной борьбы. В «Слове» же Илариона подчеркиваются достоинства и слава Русской земли начиная с Игоря Старого (Рюрика еще в его источниках не было) и его последователей-потомков, остававшихся язычниками. Иными словами, Иларион не делил Русь на языческую и христианскую, вынося на первый план задачу служения Руси.
В традиции Десятинной церкви одним из проявлений «прозападной» ориентации, вызывавших критику со стороны Византии, была вера в непреложность предопределения. В этом вопросе Иларион выступает сторонником традиции именно Десятинной церкви, утверждая всемогущество и всевластие Бога над судьбой человека. Возможно, в этом сказывалось влияние собственно русского язычества, в котором фатум-рок играл огромную роль (славяне, как сообщает Прокопий Кессарийский, признавали лишь фортуну).
Вера в непреложность предопределения часто вела к крайнему пессимизму и фатализму — человек не обладает никакой свободой действия и все находится в «руце Божией». Но и у летописца Десятинной церкви, и у Илариона в особенности, фатализм служит не пассивности, а активности, освобождению задатков самого человека. Если Бог всесилен и всемогущ, то от него зависит и состояние народа. Уверовавшие в Христа, с доверием и любовью обращаются к Богу, ожидают и ответной любви и помощи Всемогущего. Он должен быть терпим к возможным человеческим слабостям, в Его же силах избавить от них человечество. Даже в обращенной к Богу «Молитве» Иларион не просто верит в милосердие, а доказывает, что Бог должен быть милосердным, поскольку и грешные люди Его творение. Иларион без обычной скромности признает: «Все мы уклонились,... нет ни единого из нас, подвизающегося и ревнующего о небесном, но все пекутся о земном». Но он призывает Бога проявить «терпение и даже долготерпение», поскольку в силах Господа направить на «пути истины». Иначе от веры могут отпасть слабые в вере. «В меру наказывай, но безмерно милуй, — почти наставляет Иларион. — ...Яви кротость и милосердие Твое, ибо Тебе подобает миловать и спасать: не престань в милости Твоей к народу Твоему: врагов изгони, мир утверди, языки усмири, глады утоли, владыков наших угрозой сотвори, боляр умудри, грады распростри,... всех помилуй, всем утешение даруй, всех возрадуй, подавая им радость и телесную, и душевную!»
Иларион недолго был митрополитом. Ярослав женил своего сына Всеволода на дочери Мономаха и помирился с Византией. Илариона пытались обвинить в ереси. Обвинения он решительно отвергал. Закончил он жизнь, видимо, в Дмитровском монастыре в Киеве, созданном по инициативе Изяслава, и у Илариона должны были остаться живые контакты и с Десятинной церковью. Писал ли он что-нибудь в монастыре — остается неясным.
Близкие к взглядам Илариона воззрения выражал Иаков-мних, и в некоторых случаях с ними перекликается «Изборник 1076 года». Иаков-мних — автор «Памяти и похвалы Владимиру», как и Иларион, отстаивал независимое положение Русской Церкви. Как и Иларион, Иаков считал, что мысль о крещении Владимиру была внушена Самим Богом. У обоих авторов Владимир называется равновеликим Константину, крестившему Византию (в ГУв.). Близок Иаков-мних и традиции Десятинной церкви, хотя у него в руках была иная летопись, еще не знавшая абсолютной хронологии, и в то же время содержавшая ряд известий, отсутствующих в дошедших летописях и более точно передающих некоторые важные события, в частности связанные с Крещением Руси. Но у него, как и в «Изборнике 1076 года», больше сказывается византийское влияние. Он резко противопоставляет язычество и христианство. Иаков был одним из кандидатов в преемники игумена Киево-Печерского монастыря Феодосия, который сам и рекомендовал его, умирая в 1074 г. Однако монастырская братия Иакова не приняла, ссылаясь на то, что он не был пострижеником Киево-Печерского монастыря. Действительные же причины, видимо, заключались в расхождениях в понимании задач христианства вообще и Русской Церкви в частности.
В целом обращение Ярослава в последние годы жизни к Византии тяжело сказалось на положении сторонников независимой Русской Церкви и, соответственно, независимой Руси. Митрополитов снова стали поставлять из Константинополя, и обычно это были греки, которые защищали в Киеве византийские интересы. Еще более осложнил положение разрыв церквей в 1054 г., тем более что он сопровождался разгромом на Западе традиционно связанных с Русью славянских и славянизированных обществ. Написанное митрополитом-греком Георгием «Стя-зание с латиной» было направлено, по существу, и против Запада, и против русских «западников». Тот же Георгий явно противодействовал канонизации русских святых — и Владимира, и Бориса и Глеба, и всех других кандидатов.
Канонизация Бориса и Глеба в 1072 г. была акцией политической и в плане противостояния Византии, и в целях консолидации Ярославичей против все еще существовавших конкурентов (в частности, полоцких князей). До митрополита Георгия могли доходить разные версии о самих событиях. В литературе имеется два варианта повествований о Борисе и Глебе: «Чтение о Борисе и Глебе» монаха Киево-Печерского монастыря Нестора и «Сказание о Борисе и Глебе», вошедшее в летописи и известное в разных редакциях в более чем двухстах списках. «Сказание» часто называют «анонимным». Но автором, по крайней мере, первоначальной редакции является Иаков-мних: он сам упоминает о том, что написал сочинение, посвященное убитым братьям. Будучи пострижеником монастыря в Альто, т. е. именно там, где был убит Борис, он мог слушать какие-то рассказы старожилов.
Тексты «Чтения» Нестора и «Сказания» Иакова значительно различаются не только стилем, но и фактическим материалом. Можно сказать, что они написали рассказы о совершенно разных людях. Так, по Нестору, Борис по разделу Владимира получил Владимир Волынский, откуда, кстати, происходил Нестор и где он писал свои сочинения. А по летописи и «Сказанию», Борис был ростовским князем. Различно описано и убийство Бориса, а Глеб, княживший в Муроме, бежит из Киева на север «в кораблеце» и т.д. Существенные различия с летописным текстом проявляются и в Несторовом «Житии Феодосия Печерско-го». Именно столь значительные расхождения с «Повестью временных лет» не позволяют считать Нестора ее составителем. Более того, в летописи нет ни одной строчки, которую можно было бы связать с Нестором Волынским по стилю, языку и мировоззрению. Упоминание же Нестора-летописца в позднейшей печерской традиции имеет в виду, видимо, другого Нестора — ростовского епископа, вероятного создателя «Летописца старого Ростовского».
Все-таки заслуги раннего русского христианства велики, и это скажется, несмотря на все противодействия. Так, довольно широкое распространение на Руси получит школьное образование — «книжное учение». В Новгороде уже с XI в. грамотность распространяется во всех слоях общества. Ярослав, будучи новгородским князем, «собра от старост и поповских детей 300 учи-ти книгам». В «Стоглаве» (середина XVI в.) напоминается, что «преж сего в Российском царстве и на Москве и в Великом Новегороде и по иным градом многие училища бывали и пети и чести гораздых много было, но певцы и чтецы и доброписцы славны были по всей земле и доднесь». В целом уровень образованности Киевской Руси XI в. был очень высок. Владимир Мономах в «Поучении» мимоходом заметил, что отец его Всеволод «дома седя, изумеяше 5 язык, в том бо честь есть от иных земель». Печерский монах Никита (будущий новгородский епископ) впал в «ересь», ибо читал книги на древнееврейском, греческом, латинском, пренебрегая славянскими переводами Нового Завета.
Образованность в тот период не была привилегией только мужчин. Анна Ярославна, выданная замуж за французского
короля, была первой грамотной женщиной Франции, причем проявляла и значительную политическую активность. Супруга князя Изяслава Гертруда в своих скитаниях по Европе возила «Трирскую псалтирь», в которой «молитва Гертруды» была записана латиницей, а надписи на миниатюрах сделаны на славянском и греческом языках. По сообщению В.Н. Татищева, Анна Всеволодовна, постригшаяся в 1086 г. в Андреевском монастыре, собравши «младих девиц неколико, обучала писанию, также ремеслам, пению, швению». Грамотность распространяется и среди посадского населения. Известны надписи, сделанные на предметах ремесла. На пряслицах встречаются записи, указывающие на принадлежность их владелице. И существенно, что берестяные грамоты Новгорода и ряда других городов передают обычную хозяйственную переписку. Иначе говоря, грамотность населения городов была обыденным явлением.
В XII в. византийская ортодоксия пустит на Руси глубокие корни, и ее будут придерживаться, отстаивать в полемике и многие русские авторы. Но потребность в такой литературе указывает на наличие и иной традиции, ее стойкости. В рамках византийской ортодоксии наиболее видное место принадлежит Кириллу Туровскому (ум. до 1182 г.). Авторитет его был весьма велик благодаря высокой художественной, литературной форме его слов, притч и поучений. К тому же он откликался на актуальные вопросы времени.
Символизм, аллегория, притча характерны для всего языческого мировоззрения. Раннее христианство также их усваивало, отчасти вынуждено было усваивать, не имея возможности открыто проповедовать свое вероучение. Но при этом символика язычества более конкретная, более земная. У христианских авторов она часто принимает отвлеченный характер. Кирилл Туровский знал современную ему поэтическую, языческую традицию. Он упоминает о летописцах и «витиях», как выразителях и хранителях исторических преданий, он явно стремился быть на уровне высших поэтических «стандартов» эпохи. И все-таки отвлеченность будет заметна в сравнении с созданным в это же время «Словом о полку Игореве». В рамках православной ортодоксии Кирилл Туровский склонялся к аскетическому направлению, в котором добро и зло увязывались с душой и плотью. Плоть, как он полагал, изначально расположена ко злу, а потому умерщвление ее считал обязательным условием спасения души. Познание в рамках этого течения сводится к уяснению книг Священного Писания.
Интересен и еще один момент. Благодаря полемическим сочинениям Кирилла Туровского появляется возможность реконструкции взглядов его оппонентов, в частности «епископа Феодорца», который при поддержки князя Андрея Боголюб-ского, стремившегося создать в XII в. во Владимире независимую митрополию, объявил себя главой этой митрополии. Сама идея создания независимой митрополии предполагала опору на какие-то традиции, противостоящие притязаниям Константинополя.
Как следует из грамоты патриарха Луки Хризоверга, осудившего Феодора и косвенно князя, Феодор сам себя поставил епископом, т. е. был избран в духе арианской и отчасти ирландской традиции. У патриарха к этому добавлялось обвинение, что, поставив себя епископом, Феодор остался женатым. Этот фактто-же может рассматриваться как следствие влияния ирландской традиции. Кирилл Туровский принял активное участие в полемике против «Феодорца» на стороне константинопольского патриарха. Как и патриарх, Кирилл поддержал главное обвинение Феодору — неуважение Богородицы, которое и патриарх, и Кирилл Туровский воспринимали как проявление несторианства. Кирилл пишет, что вторую ипостась Святой Троицы Феодор понимает неверно. Но подобное понимание второй ипостаси — это уже не несторианство, поскольку Христос в несторианстве считается человеком. Вторая же ипостась Троицы ставилась в рамках ее на второе место у ариан. И не случайно Кирилл ополчается на Ария и ариан, главным пороком которых он считал «речь от своего ума, а не от святых книг». Следовательно, возможно, в пределах Северо-Восточной Руси сохранялись какие-то традиции раннего русского христианства, связанные с ариан-ским наследием. В результате церковно-политической борьбы Феодор был жестоко казнен в 1169 г., и летописец-современник это радостно приветствует, обвиняя Феодора в стяжании, граб-лениях, закрытии церквей и главное — в отказе ехать на утверждение к митрополиту Константину, когда об этом его просил князь.
Весь этот спор был тесно связан и с другим вопросом: с избранием митрополитом Климента Смолятича без утверждения в Константинополе. Киевский летописец характеризовал Климента Смолятича (ум. не ранее 1164 г.) как книжника и философа, «яко же в Русской земле не бяшеть, бе зело книжен и учителей и философ велий, и, много писаний написав, предаде». Сочинения эти до нас не дошли. Весьма вероятно, что их сознательно уничтожили. Единственное — «Послание к смоленскому пресвитеру Фоме» — дошло не в оригинале, а в изложении некого монаха Афанасия. И носит «Послание» оправдательно-оборонительный характер.
Из литературы домонгольской поры конца XII — начала XIII в. наиболее значимыми являются «Слово» и «Моление» Даниила Заточника. Первое датируется концом XII в., второе — первой третью XIII в. По заключению В.Г. Белинского, автор «Моления» Даниил Заточник — «одна из тех личностей, которые на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей своего превосходства, оскорбляют самолюбивую посредственность; ...одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят и холят, потом сживают со свету и, наконец, уморившись, снова начинают хвалить». Оценка Белинского емка и точна. Даниил — человек, утерявший связь со своей средой и не находящий путей к ее восстановлению. Он начитан, знает жизнь, разумен. Но он не видит, где бы мог приложить свои способности «интеллигента» домонгольской поры, своеобразного «лишнего человека». И у него нет иной перспективы, как поступить кому-то в услужение. А в таком случае лучше всего идти к сильнейшему.
Разрыв со своей средой шел уже с эпохи военной демократии. Но ценилась при этом сила, храбрость, ловкость. Ничем этим Даниил, по его признанию, не обладал, и это его тяготило. А разум запродать в услужение было гораздо сложнее: он необходим обществу, но спросом никогда не пользуется. В этом и заключается трагизм автора-просителя.
От домонгольской поры сохранилось около 200 оригиналов рукописей. Естественно, что в большинстве — это книги, необходимые для богослужения. Они и в то время преобладали численно, поскольку каждому храму требовалось несколько книг (до 20) и исчислялись они многими тысячами. Древнейшей признается рукопись «Остромирова Евангелия» (1056—1057). Есть мнение, что «Путятина минея» старше и может быть отнесена к 30-м гг. XI в. А в 2000 г. при раскопках Новгорода были найдены три страницы деревянной книги, относящейся к концу X -началу XI в., видимо «Псалтири», ибо на них сохранились тексты псалмов.
Другой категорией являлись «четьи» книги — книги для чтения. В них также сохранялись служебные сюжеты, но круг читателей предполагался более широкий. Так, «Псалтирь» была и раньше, и в самое недавнее время настольной книгой каждого верующего. Широко были представлены жития святых — в кратких жизнеописаниях в «Прологах», более полных «Четьях-Ми-неях», а также в сборниках полных текстов житий. Естественнонаучный интерес удовлетворялся переводными «Шестоднева-ми» и «Физиологами». Первые комментировали сюжет о Сотворении мира, вторые давали сведения о животных и их свойствах. В обиходе были более распространены «Изборники», включавшие наряду с «учительными» и «научные» сведения. Знаменитые изборники Святослава 1073 и 1076 гг., дошедшие до наших дней, являются сочинениями именно такого типа.
Были и так называемые «отреченные» книги — книги, признаваемые официальной церковью «апокрифическими» и потому запрещенными. В «Изборнике 1073 года» приведен перечень 42 «истинных» и 24 апокрифических книг. Правда, на Руси их практически не знали, поскольку они были написаны на греческом языке. Но сами апокрифические идеи долетали и на Русь. Довольно заметное влияние имело, в частности, занесенное из Болгарии богомильство. Да и «Речь философа» в «Повести временных лет» содержит ряд апокрифических толкований. Апокрифическое «Первоевангелие Иакова» использовалось в «Сказании о Борисе и Глебе» и даже Кириллом Туровским, эпизоды из него отразились в мозаике Киевской Софии. В списке XII—XIII вв. известно апокрифическое сочинение «Хождение Богородицы по мукам», в котором названы и «запретные» имена русских божеств, причем список открывает Троян — один из легендарных героев и прародитель русских князей в «Слове о полку Игореве». Апокрифические элементы проявились и в летописном рассказе об апостоле Андрее, причем это было сочинение самого летописца. Встречаются ссылки на апокрифические произведения и в более поздних летописных текстах.
studfiles.net
РАЗВИТИЕ ПИСЬМЕННОСТИ И ЛИТЕРАТУРЫ В ДРЕВНЕЙ РУСИ ОЧЕНЬ КРАТКО, Древнерусская литература — Википедия
Для оригинальной литературы Древней Руси характерны большая идейная насыщенность и высокое художественное совершенство. Вокруг собора была сооружена стена. В другом большом городе Киевской Руси — Чернигове был построен Спасский собор, в Полоцке и Новгорода возведены Софийские соборы. Несмотря на то, что письменность была известна в русских землях и ранее, только после крещения Руси она получила широкое распространение.
Именно с ними ученые и историки связывают появление письменности еще в дохристианский период. Литература. Разумеется, после принятия христианства и толчка в развитии письменности, в Древней Руси стала активно развиваться и литература. Каменная архитектура в Древней Руси развивалась достаточно своеобразно, т.к. строительство, вплоть до конца X века велось исключительно из дерева. Однако огромные знания и умения людей в строительстве деревянных зданий послужили толчков для развития каменного зодчества.
Толчков к развитию живописи вновь послужило крещение, благодаря которому пришли новые монументальные элементы, такие, как мозаика и фреска. Здесь, как и в случае с зодчеством, опыт был перенят из Византии.
Однако народный фольклор был одним из немногих элементов культуры, который, после принятия христианства находился в упадке. Киевская Русь на протяжении всего периода своего существования славилась мастерами и умельцами на все руки. Они в совершенстве владели чернью, сканью и эмалью. Об этом говорят многочисленные сохранившиеся украшения в ювелирном искусстве.
Самой древней на Руси книгой, из сохранившихся, является т.н. «Новгородская псалтырь» первой четверти XI в.: деревянные, покрытые воском дощечки с текстами 75 и 76 псалмов. Переписка книг велась, в основном, в монастырях. Также она получила основу в виде развитой культурной традиции восточного христианства. Обширная переводная литература стала основой для формирования с несобственной традиции.
После принятия христианства начинается возведение каменных храмов, принципы строительства которых были заимствованы из Византии. Большие церкви Киевской Руси, построенные после принятия Христианства в 988 году, были первыми примерами монументальной архитектуры в восточно-славянских землях. Первой каменной церковью Киевской Руси была Десятинная церковь в Киеве, строительство которой относят к 989 году. Церковь строилась в качестве кафедрального собора неподалеку от княжеского терема.
Письменность, образование, научные знания, литература и музыка Киевской Руси и Галицко-Волынского государства
После крещения Руси из Византии пришли новые виды монументальной живописи — мозаика и фреска, а также станковая живопись (иконопись). Это предопределило более длительное и устойчивое византийское влияние в живописи, нежели в архитектуре. Своей особой красотой известны мозаики и фрески Софийского собора. Они выполнены в строгой и торжественной манере, свойственной византийской монументальной живописи. Из мозаичных работ особенно значительны изображения Христа Вседержителя в центральном куполе.
Культура Руси X–XIII вв.: архитектура, литература, зодчество
В XII-XIII веках в живописи отдельных культурных центров стали проявляться местные особенности. Это характерно для Новгородской земли и Владимиро-Суздальского княжества. Лучше всего сохранилась фреска Дмитриевского собора с изображением Страшного суда. Она создана двумя мастерами — греком и русским. Обрядовый фольклор включал в себя также предсвадебные песни, похоронные плачи, песни на пирах и тризнах.
4 четверть 20 века
На протяжении многих лет церковь, стремясь искоренить остатки язычества, вела упорную борьбу с «поганскими» обычаями, «бесовскими игрищами» и «кощунами».
К ним относятся пословицы, поговорки, загадки, сказки, трудовые песни. Авторы литературных произведений широко использовали их в своем творчестве. Письменные памятники сохранили многочисленные предания и легенды о родоначальниках племен и княжеских династий, об основателях городов, о борьбе с чужеземцами. Так, народные сказания о событиях II-VI веков отразились в «Слове о полку Игореве».
Декоративно-прикладное искусство
В свою очередь, в военном сословии, в княжеско-дружинной среде существовала своя устная поэзия. В дружинных песнях прославлялись князья и их подвиги. В княжеских дружинах были свои «песнотворцы» — профессионалы, слагавшие песни-«славы» в честь князей и их воинов. Фольклор продолжал развиваться и после распространения письменной литературы, оставаясь важным элементом древнерусской культуры.
На каждый конус напаяно 5000 крохотных колечек диаметром 0,06 см из проволоки в 0,02 см толщиной! Мастера использовали яркие краски, умело подбирали цвета. В рисунках прослеживались мифологические языческие сюжеты и образы, которые особенно часто использовались в прикладном искусстве.
Старикова И. В., монахиня Елена (Хиловская) История русского церковного пения начала XII — конца XVII в. в исследованиях 2000–2010 гг.: Библиографический список // Вестник церковной истории. О существовании у восточных славян письменности в дохристианский период свидетельствуют многочисленные письменные источники и археологические находки.
В «Слове о полку Игореве» воплотились характерные черты древнерусской литературы того времени: живая связь с исторической действительностью, гражданственность и патриотизм
Кириллом во второй половине IX века был создан глаголический алфавит (глаголица), на котором были написаны первые переводы церковных книг для славянского населения Моравии и Паннонии. В дальнейшем этот более лёгкий и удобный алфавит вытеснил глаголицу и стал единственным у южных и восточных славян. Крещение Руси способствовало широкому распространению и быстрому развитию письменности и письменной культуры.
Развитие письменности на родном языке привело к тому, что русская церковь с самого начала не стала монополистом в сфере грамотности и образования. О распространении грамотности среди различных слоёв городского населения свидетельствуют берестяные грамоты, обнаруженные во время археологических раскопок в Новгороде и других городах. Это письма, памятные записки, учебные упражнения и т.п.
Выдающимся писателем и историком был монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Обнаруженные в значительном количестве в Новгороде грамоты, написанные на бересте (с XI в.), содержат переписку простых горожан; делались надписи и на ремесленных изделиях. В свою очередь, Феодосию, игумену Печерского монастыря, о котором также писал Нестор, принадлежит несколько поучений и посланий к князю Изяславу. В литературе того времени можно найти немало панегириков книге, высказываний о пользе книг и «книжного учения».
Будем читать дальше:
zvidalumkaser.ru
Письменность и литература Древней Руси
Сообщения средневековых авторов позволяют предполагать наличие у славян письменности еще до принятия христианства. Однако широкое распространение письменности началось, по-видимому, с распространением христианства и созданием болгарскими миссионерами Кириллом и Мефодием славянского алфавита — кириллицы. Самыми ранними из дошедших до нашего времени памятников древнерусской письменности являются Остромирово Евангелие 1056—1057 гг., И зборники 1073 и 1076 гг.
В Древней Руси писали на пергамене (особым образом выделанной телячьей или бараньей коже). Книги переплетались в кожу, богато украшались золотом и драгоценными камнями.
В связи с распространением христианства на Руси (главным образом, при монастырях) стали создаваться школы для «книжного учения». Грамотных людей было довольно много, о чем свидетельствуют, прежде всего, обнаруженные в Новгороде берестяные грамоты XI—XII вв. Среди них — частная переписка, деловые хозяйственные документы, даже ученические записи.
В Киеве при соборе Святой Софии была создана обширная библиотека. Подобные собрания книг существовали и в других богатых храмах и крупных монастырях.
На русский язык переводились греческие богослужебные книги, произведения отцов церкви, жития святых, исторические хроники, повести.
Уже в XI в. начинается формирование собственно древнерусской литературы. Ведущее место среди литературных произведений принадлежало летописям. Крупнейший летописный свод Киевской Руси — «Повесть временных лет» (ПВЛ) возник в начале XII в. До нас ПВЛ дошла в двух редакциях, сложившихся в XIV—XV вв. Она стала основой русского летописания. Ее включали практически во все местные летописи. Важнейшими темами ПВЛ были отстаивание христианской веры и защита родной земли.
Автором ПВЛ обычно называют монаха Киево-Печерского монастыря Нестора. Однако по существу это коллективный труд, в составлении и переработке которого принимали участие несколько летописцев, которые отнюдь не бесстрастно наблюдали за событиями. Летопись была документом политическим и потому нередко подвергалась переработке в связи с приходом к власти нового князя.
В летописи нередко включались публицистические и литературные произведения. «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона (первого митрополита русского происхождения), написанное во второй трети XI в., посвящено прославлению христианства и обоснованию самостоятельности Руси по отношению к Византии. В «Поучении Владимира Мономаха» (1117) создан образ идеального князя, мужественного в бою, заботящегося о подданных, радеющего о единстве и благополучии Руси.
Крупнейшие центры летописания в XII в. — Новгородская, Владимиро-Суздальская и Галицко-Волынская земли.
Новгородское летописание возникло еще в эпоху Киевской Руси. Его создатели всегда отражали в первую очередь местные, городские дела. Особое внимание новгородская летопись уделила событиям 1136 г. (изгнание князя Всеволода Мстиславича), положившим начало политической самостоятельности Новгорода. Летописи здесь создавались не при княжеском дворе и не в монастырях, а в среде белого городского духовенства. Поэтому в них встречается немало бытовых подробностей, что не характерно для придворного княжеского летописания, преобладавшего в других русских землях.
Летописание Северо-Востока зародилось при Андрее Бого- любском и отразило стремление этого князя утвердить первенство Владимиро-Суздальского княжества во всей Русской земле. Летописцы стояли на стороне Владимира в его соперничестве со «старшими» городами Ростовом и Суздалем, а князей Андрея Боголюбского и Всеволода III Большое Гнездо изображали почти как святых.
Галицко-Волынская летопись создавалась в княжеском окружении. Она отразила острое противоборство между княжеской властью и боярством, характерное для Галицкой земли. Летопись восхваляла князей Романа и Даниила, пропагандировала идею сильной княжеской власти. Для галицкой летописи характерна поэтичность, зачастую пренебрегающая хронологической точностью.
В XII в. общерусское летописание сменилось областным. Все летописцы сохранили понимание единства Руси и потому всякий раз начинали повествование с ПВЛ, но, продолжая его, описывали, главным образом, местные события. В определенной степени это сужение кругозора компенсируется более пристальным вниманием к повседневной жизни.
Сознание единства Русской земли — ведущая тема литературы XII—XIII вв. Крупнейшим произведением этой эпохи считается «Слово о полку Игореве», посвященное походу новго- род-северского князя Игоря Святославича против половцев в 1185 г. Важнейшую причину тяжелого поражения Руси автор «Слова» видит в распрях между князьями, в их неподчинении великому киевскому князю. Самыми выдающимися частями «Слова о полку Игореве» являются «Плач Ярославны» и «золотое слово» киевского князя Святослава Всеволодовича, наполненное глубокой болью за Русскую землю и призывом к единству.
Важным видом чтения средневекового русского человека были жития святых. На Руси стала создаваться собственная житийная литература. Среди них — «Сказание о Борисе и Глебе», жития княгини Ольги, игумена Киево-Печерского монастыря Феодосия и др.
В условиях средневековья человек редко покидал родные края. Тем больше был интерес к далеким странам. Поэтому для средневековой литературы так характерен жанр «хожений», рассказов о путешествиях. К этому направлению древнерусской литературы относится «Хожение» игумена Даниила, совершившего паломничество в Палестину.
На рубеже XII—XIII вв. было написано «Моление Даниила Заточника», отличающееся выразительным рифмованным языком и поэтичными художественными образами. Автор его жил во Владимиро-Суздальской земле и был, по-видимому, княжеским дружинником или зависимым от князя человеком. Даниил восхваляет княжескую власть, на которую уповает как на милость Божью. В то же время он враждебно отзывается о боярстве, презирает холопство, непочтительно говорит о монастырских обычаях. Даниил Заточник, как и другие авторы XII—XIII вв., выражает тревогу за судьбу Русской земли, раздираемой княжескими усобицами.
Рекомендуем посмотреть:
www.shollklass.ru
