sebulfin.com. Ходатай это в древней руси
Правовые традиции славян: Копное и Вечевое право
В нынешней тревожно-трагической общественной ситуации русские люди ищут способы физического самосохранения и возрождения своей духовно-культурной самобытности.
Нам нужны новые идеи, идеалы, герои, обычаи и праздники, новая модель справедливого жизнеустройства общества, ни коим образом не похожая на сегодняшний толпо-элитаризм, навязанный нам Западом. Мы отчётливо видим, что хвалёная демократия западного образца – это вовсе не народное правление, а технология обмана простолюдинов. Во время выборов властных структур мы наблюдали хорошо срежиссированный спектакль, театр, блистательную показуху, аморальную и антинравственную по своей сути. Нынешние «демократические» выборы – это всего лишь купля-продажа, пустые посулы, корыстная и бессовестная игра в заботу о народе.Не будем перечислять несчастья, проблемы, несправедливости, навалившиеся на головы славян в ХХI веке, все мы их хорошо знаем. Но может ли быть иначе, если уже много веков мы живём не по своим исконным законам, а по римским и византийским, рождённым в недрах рабовладения с его антигуманизмом и презрением к человеку-труженику.Зададимся вопросом – существует ли альтернатива знаменитому Римскому праву, широко используемому на протяжении многих веков европейскими государствами? Существует.Это народное славянское Копное и Вечевое право, прямое народовластие или народное самоуправление, тысячелетия бытовавшее в славянских землях и сохранявшееся на Руси до ХVII века. Копное право – это совокупность народных юридических норм и обычаев, вобравшая в себя принципы общинности, взаимопомощи и взаимовыручки соотечественников.К сожалению, из официальных письменных источников известно о древнем славянском праве совсем немного. Тысячи документов и книг, содержащих сведения о нём, были уничтожены рьяными христианизаторами Руси, заинтересованными в том, чтобы славяно-русы забыли свои исконные справедливые общественные порядки. Чужая рабская идеология была навязана нашим предкам тысячу лет назад так же, как навязывается она нам сегодня. Однако всё же сохранившиеся и чудом дошедшие до нас письменные источники (русско-византийские договоры Х-го века, записки арабского путешественника Ибн-Руста и арабского писателя аль-Марвази, произведения византийских авторов Льва Диакона и Константина Багрянородного, западноевропейские хроники, трактаты и анналы и др.) дают нам возможность реконструировать правовую жизнь наших предков (пусть пока не во всех подробностях), восстановить картину корневого славянского мироустройства.Изучать Древнерусское право нам помогают также работы ректора Киевского университета Н.Д. Иванишева, жившего в середине ХIХ века. Замечателен и поистине бесценен для нас его труд «О древних сельских общинах юго-западной России». К счастью, его и сегодня можно найти в крупных библиотеках страны. Иванишев исследовал основные принципы славянского права в сельскохозяйственных общинах Малороссии, изучая многие тома древних актовых книг. Немало интересных и ценных фактов можно найти и в книге русского историка Н.П. Павлова-Сильванского (1869- 1908 гг.) «Феодализм в Древней Руси», изданной в конце ХIХ века. Приверженец «арийской» теории происхождения славянской общины, он доказал глубокую её древность, показал борьбу бояр с общиной, подчинение общины княжеской и боярской власти. Следы Копного права можно найти в «Правде Русской», письменном своде законов, появившемся на Руси во времена Ярослава Мудрого. Из него мы узнаём о вечевом правлении на Руси. Бытописания казачьих общин, где существовало народное Кошное право, также помогают нам в исследовании отечественной правовой темы.Копа (купа) – это народное собрание лучших представителей родов и семей – сходатаев, домохозяев, решавших жизненно важные для славянской общины вопросы. У сербов народное собрание и сейчас называется «скупъ», а высшим законодательным органом Сербии является «Народна скупштина (скупщина)». Даже не языковеды и не лингвисты видят, сколь близки по смыслу однокоренные слова «копа», «скопище», «копить», «копна», «совокупность». Другое название копы – «громада», сохранилось поныне в украинском языке и означает оно «общество», «государство».Участвовали в этих собраниях оседлые домохозяева сходатаи, имевшие собственность, наделы земли, семью и хозяйство. Их называли также «судьями копными», «мужеве», «обчие (общинные) мужи», в Малороссии бытовало название «панове-мужове». Приглашались на копу и люди из трёх селений соседней общины (по одному или два). Назывались они «сторонние», «суграничные» или «соседи околичные». Присутствовали здесь и старцы. Они не имели права голоса, но их мнение уважалось, к их советам прислушивались. Женщины на народное собрание, как правило, являлись лишь по специальному приглашению для дачи свидетельских показаний.Собирались сходатаи в центре одного из сёл, входивших в общину, или в дубраве, священной роще под открытым небом. В таких местах всегда были естественный или насыпной холм и река или озеро. Назывались места народных собраний «копищами» или «коповищами». Народ на собрание созывался возжиганием костра или звоном колокола (била).На копе решались самые разнообразные житейские вопросы – земельные, лесные, сельскохозяйственные, строительные, торговые, уголовные, семейные, бытовые и другие. Народное собрание искало, судило и наказывало преступников, возвращало обиженному отнятое. Здесь поощрялось искреннее публичное раскаяние нарушителя законов и прощение пострадавшим обидчика. Выслушивалась и учитывалась последняя воля наказуемого, прощались смертельно раненные. Сходатаи старались примирять спорящих. Дела общинников разбирались по совести.Решения копы уважались всеми членами общины и выполнялись беспрекословно. Нарушения Копного права были крайне редки. Если таковые случались, то воспринимались как чрезвычайные происшествия. Каждый, столкнувшись с нарушением народных обычаев, должен был пресечь его. В противном случае такой человек считался соучастником проступка или преступления и наказывался по закону. Для всякого славянина мнение копы было высшим духовно-нравственным ориентиром.Существенным отличием копы от прочих сходок, проводимых в последующие века собраний, совещаний, конференций и съездов был принцип единогласия. Здесь принимались такие решения, которые устраивали всех присутствующих. Славяне умели договариваться друг с другом. Это наводит на мысль, что они обладали высокой духовной культурой и нравственностью. Формы принятия решений большинством голосов, как это было в более поздние времена и бытует по сей день, не существовало.На собрании устанавливалась круговая порука, то есть вся община отвечала за проступки своих членов, а также ручалась за безопасность жизни и имущества как своих общинников, так и пришлых. Благодаря Копному праву в славянских общинах была высокая рождаемость, население быстро восстанавливалось после войн и эпидемий, воспитывались воины-патриоты, поддерживалась экология поселений и их окрестностей, охранялись и восстанавливались леса.На копе при бурном и эмоциональном обсуждении проблем и вопросов проявлялись лучшие качества славян – искренность, честность, бескорыстие, прямота, храбрость и благородство. Собрания принимали форму публичной исповеди, души людей очищались от корысти, зависти, иных индивидуальных пороков. Общественные интересы ставились выше личных, торжествовал закон справедливости. Дела и поступки общинников подвергались строгому контролю. Для многих славян копа была школой жизни и университетом нравственности.Народ выбирал от десяти дворов десятского, от ста дворов – сотского. Сами общины назывались «сотнями». В Новгороде названия «сотня», «сто» за городскими общинами утвердились очень рано. Сельские же назывались в основном «погостами». В других местах (во Владимирской и Волынской землях) «сотнями» назывались сельские, а не городские общины.Десятские и сотские наблюдали за экологией сёл, ведали бытовыми и земельными вопросами, следили за общественным порядком на улицах и торгами на базарах, отвечали за пожарную безопасность. Сотский наделялся полномочиями выносить указы об имущественных и телесных наказаниях правонарушителей, решал вопросы строительства общественных зданий, выдавал разрешение на проживание пришлым людям и пленным инородцам.Для защиты своих земель от врага славяно-русы выбирали князей, чаще из крепких родов потомственных воинов. (Выборность князей существовала до VIII-IX веков, сохранившись в последующие века лишь при вечевых порядках). Князь набирал себе дружину из самых храбрых и сильных общинников. На их содержание, на строительство пограничных застав и оборонительных линий копа выделяла десятину (десятую часть дохода домохозяев). Если требовалось срочно построить военно-оборонительные объекты, делалось это добровольно и сообща всеми мужчинами общины. В военные времена всё мужское население общины, способное носить оружие, становилось воинами.В системе древнеславянского самоуправления все общественные должности были выборными (как правило, на короткий срок). Каждое избранное народом лицо в случае невыполнения или недобросовестного выполнения возложенных на него обязанностей немедленно переизбиралось или наказывалось материально. Таким образом, общество всегда оставалось здоровым и подвижным, самоочищалось от недобросовестных, безответственных, ленивых или некомпетентных общественных руководителей.Многие века народное право славян передавалось в семьях из поколения в поколение, по наследству, устно. Записываться народные юридические нормы стали лишь с проникновением на русские земли феодализма.Некоторые исследователи называют свод правовых установлений славяно-русов «Поконом (Законом) Русским». Он действовал на Руси с V – VI веков и упоминается в договорах с Ромеей (Византией) 911 и 944 годов. Называли его в старину «Устроение отне и дедне». В эпоху общеславянского единства в древнеславянском языке возникли и утвердились слова «суд», «закон», «право», «правда», «вина», «казнь» и др. «Закон (Покон) Русский» пришёл в Среднее Поднепровье в IХ веке вместе с балтами и карпатскими русами и стал общим для населения Киевской земли. Это была правовая основа русских общин, существовавших от Балтики до Чёрного моря. В Среднем Поднепровье нормы этого законодательства работали больше в пользу русичей, чем славян (славянам, например, было отказано в праве кровной мести). Многие славянские племена во времена князя Игоря жили «каждо своим обычаем» согласно своим собственным порядкам. «Закон (Покон) Русский» не знал свободы как абстрактного понятия, как абсолютной моральной ценности. Принималась в расчёт лишь свобода конкретного лица или группы лиц. Всяк знай своё место – главная мысль древнерусского родового права. При рассмотрении дел эта правовая система не учитывала имущественный статус тяжбующихся, перед Законом все были равны в равной степени.Постепенно «Закон Русский» и Славянское право срастались и в таком виде вошли в «Правду Русскую», защищавшую уже не интересы самого народа, а нарождающихся на Руси сначала боярского, а затем помещичьего и дворянского кланов. После христианизации славяно-русских земель многие положения «Покона» были отброшены и забыты.Наши предки серьёзно и уважительно относились к своему народному праву. Об этом говорят их клятвы – русичи клялись богами и на оружии, славяне на оружии не клялись. Они подавали правой рукой клок своих отрезанных волос (как символ того, что они клянутся собственной головой). Иногда волосы заменяли пучком травы, как бы призывая в свидетели мать-сыру-землю, подательницу жизни и силы. Иногда на голову клали кусок дёрна или целовали землю. Символично это означало, что боги присматривают за людьми.Законодательные новшества, привозимые на русские земли с иных территорий, приживались у наших предков с большим трудом. Ибо ценилось и уважалось всё отнее (отцовское) и деднее (дедово).Охраняя жизнь славяно-русов, их достоинство, земли, здоровье и собственность, Закон тех времен был весьма суров к его нарушителям. На провинившихся накладывались крупные штрафы. Например, за удар соотечественника тупой стороной меча или бытовым предметом обидчик должен был платить пострадавшему 1,5 кг серебра. В «Законе Русском» существовало два суровых, но справедливых вида наказания: конфискация имущества и смертная казнь.Существовавшая на тот момент кровная месть регулировалась принципом талиона: наказание должно было быть соразмерно ущербу от преступления. Но право кровной мести давалось родственникам пострадавшего только после судебного разбирательства. Братоубийство в древнем народном праве не прощалось. (Становится понятно, почему киевский князь Владимир, убивший своего кровного брата Ярополка, в свою пользу поменял сварожичам веру, а вместе с ней и юридические законы. Хотя были и другие причины личного характера).В ХI-ХII веках в Киеве процветали братины – цеховые объединения русских ремесленников. Братина имела свой дом для собраний и выборные органы самоуправления. Возглавляли их избранные народом старосты (старшины). Члены братины были поголовно вооружены и спаяны железной дисциплиной. Часто они успешно противостояли давлению бояр и князей. Последние вынуждены были считаться с трудовым людом, сдерживающим их корыстные аппетиты. Подобные братины существовали и во Владимире, и других русских городах.На рубеже VIII-IX веков в славянских землях уже происходила консолидация земель в Союз племён, имевший протогосударственную форму правления. Наиболее известным и влиятельным из племенных союзов был Союз словен Ильменских. В 60-е годы IX века появилась племенная конфедерация, которая приобрела качество государственного образования – Новгородская Русь, Держава Рюрика.Насильственная христианизация славяно-русов привела к утрате славяно-арийской правовой культуры, уничтожила сложившееся за тысячелетия мировоззрение. В эпоху крещения Руси в чужую веру между русскими князьями участились и ужесточились усобицы, разрушавшие славянское единство.Несмотря на жестокую, насильственную христианизацию славяно-русов, принесшую на Русь чужие права и законы, народное Копное право продолжало упрямо существовать почти во всех славянских землях. Однако сюда всё агрессивнее стали вползать чужеземные Посполитое (польское) и Магдебургское (немецкое) права. В новых, заимствованных на Западе порядках были заинтересованы зажиточные горожане, князья, бояре, позже – богатые помещики. Именно они были первыми ярыми гонителями копы как выразительницы народных интересов. Многочисленные нарождающиеся князья боролись и с сельскими копами, и с городскими. Некоторые слишком самостоятельные и непослушные города уничтожались князьями огнём и мечом. Но они вновь возникали из сельских общин благодаря росту населения и развитию ремёсел. Во многом благодаря Копному праву они наполнялись новой жизненной силой. Несколько столетий всё усиливавшаяся княжеская власть, уже передающаяся по наследству, боролась с народной копой.Со временем, принявшие западные юридические новшества жители городов перестали являться на копу. К таким городам автоматически приписывались окрестные (околичные) сёла, в них стал нарастать произвол помещиков. Крепостное право (чудовищно-людоедское изобретение российских феодалов и их покровителей – царей Романовых) способствовало перерождению копы в сельский суд, на котором присутствовало по одному сходатаю от каждого села. Фактически сходатаи уже не могли противостоять натиску алчных и становящихся всё более наглыми помещиков, которым было разрешено даже безнаказанно калечить своих крестьян. Случались и убийства.На стороне помещиков всегда были попы и урядники. Поэтому сходатаи уже не могли доказать свою правоту и влиять на исход решений собрания. Часто помещики просто уводили своих крестьян с копы, а в ХVII веке в открытую стали запрещать крепостным крестьянам посещать коповища.Не являлись они на копу и сами. Всё стало делаться так, чтобы народовластие, самоуправление на Руси снизошло на нет.Народное право подвергалось нападкам не только многочисленных удельных князей, но и христианской церкви, которая с годами становилась всё более богатой и агрессивной (что, впрочем, повторяется в наше время). От новых европейских законов выигрывала лишь кучка богатеев, чаще всего жуликов, казнокрадов и негодяев, жиревших за счёт людей-тружеников.Однако копа не сдавалась. Убить её было не так-то просто. Пассионарность славяно-русов многие века оставалась достаточно высокой. Древние актовые книги сообщают нам, что в 1602 году на некоторых славянских территориях Копное право ещё жило и действовало. Уголовные дела обсуждались прямо на месте преступления – в дубраве, бору, у реки или под горою. Часто ограбленный или обиженный селянин сам разыскивал своего шкодника, собирал на него улики, расспрашивал людей. Это предварительное расследование называлось «обыск». Если истец не мог разыскать своего обидчика, он требовал собрать копу. Жалобу истца сходатаи слушали молча, не перебивая его. Истец мог созывать копу трижды.Когда приходилось решать земельные проблемы, сходатаи собирались на спорной земле. Если помещик причинял кому-либо вред, его вызывали на копу для разговора. Помещика вызывали на собрание трижды. Если он не являлся на третий раз, копа производила расследование и принимала решение самостоятельно. Приговор народного суда назывался «выпалязокъ», «усказанье», «знайденье копное», иногда «высказанье копное».В позднейших актах употреблялось словосочетание «декрет копы». Если ответчик мирился с истцом, его прощали.Долгое время сильные русские города наподобие Пскова и Новгорода назывались свободными и вольными именно потому, что жили по законам древнего славяно-русского права, сохраняя арийскую правовую культуру.Копное право легло в основу Вечевого права, действовавшего на Руси в начале Средневековья. (В переводе со старославянского «вече» означает «совет»). В летописях вече упоминается в Южном Белгороде (997 г.), Великом Новгороде (1016 г.), Киеве (1068 г.). Однако вечевые собрания горожан происходили и ранее. Русский, советский историк И. Я. Фроянов считал, что в конце I тысячелетия – начале II тысячелетия н. э. вече было высшим правящим органом во всех русских землях, а не только в Новгородской республике. Представители знати (князья, бояре, церковные иерархи) руководили этими могучими собраниями, но не обладали достаточной силой, чтобы саботировать решения народа или подчинять его действия своей воле.На вече обсуждался широкий круг вопросов – заключение мира и объявление войны, распоряжение княжеским столом, финансовыми и земельными ресурсами. Заключались и расторгались договора с князьями, контролировались действия князей, посадников, владык и других должностных лиц, избирались и смещались владыки, посадники, тысяцкие, назначались воеводы и посадники в городе и окрестных селениях, устанавливались повинности населения, решались земельные вопросы, утверждались правила торговли и льготы, контролировались судебные сроки и исполнения судебных решений.Вече было механизмом сглаживания социальных противоречий наших предков. Однако возникавшая с веками социальная неоднородность древнерусского общества всё больше делала народные демократичные вечевые сходы подконтрольными боярской аристократии. Уже в XII—XIII веках не только в Новгородской республике, но и в других русских землях, земская знать в значительной мере подчинила своей воле вечевые собрания.Иногда на городских вечевых сходах случались кулачные бои (на сельской копе такого никогда не было). Это происходило в тех случаях, когда одной из боярских группировок требовалось протолкнуть выгодное для неё решение.Но бои эти были не обычными уличными драками, они корректировались определёнными правилами судебного поединка. В ХII-XIII веках новгородцы вели себя столь буйно, что князья отказывались к ним ехать. В ХIV веке вечевые страсти в Новгороде стали несколько утихать. По сути, со временем вече стало проводником воли бояр, оформленной как воля народа, своеобразным компромиссом между т.н. элитой и простым людом.Вечевое правление продержалось в Новгороде до середины ХV века. Этот действительно великий город был одним из последних оплотов самоуправления и народовластия в уже феодальной России. После насильственного захвата московскими князями-царями Великого Новгорода и Пскова в этих землях стали исчезать вечевые порядки. Более слабые и менее организованные русские города сдались Посполитому или Магдебурскому юридическим нормам значительно раньше.Значение народного права на Руси угасало по мере развития феодализма. Когда царский режим дал помещикам полную волю и неограниченные права, народные юридические обычаи окончательно утратили свою силу. Хотя элементы Копного права некоторое время сохранялись в среде казаков. Наиболее ярко народное право проявлялось в Запорожской Сечи. Именно казаки и пронесли через века «звычай права нашого копнаго».Ещё в начале ХХ века в России употреблялось слово «волость». Оно появилось на Руси в Х веке и тесно связано с Копным правом. Волость образовывали сельские общины, управляемые копой. На волостной копе выбирались: правление, старшина (староста), суд, писарь, челобитники (ходатаи по общественным делам в стольный град).В обязанности правления входило ведение книг, где фиксировались решения собраний, сделки, торговые и трудовые договоры.На собраниях председательствовал старшина. В его обязанности входило хранение архивных документов (постановлений, грамот, расписок и т.п.), привлечение к ответу любого селянина, оглашение постановлений копы по уголовным делам. Старшина строго следил за соблюдением народных законов. Он был связующим звеном между домохозяевами и удельным князем, перед которым ходатайствовал за интересы народа. Чтобы сгладить конфликты между князем и общинниками, разъяснял непонятливым княжеские требования и решения.Старшина отчитывался за свои дела перед сотским, сотский – перед десятским, десятский – перед домохозяевами. Каждый из избранников народа, лишившись его доверия, в любой момент мог быть отстранён и переизбран. Однако случалось такое весьма редко, так как общественным доверием в те времена дорожили.С приходом в Новгород Рюрика княжеская власть на Руси стала передаваться по наследству. Славно-арийская выборная управленческая культура стала утрачивать своё значение. Князем (а позднее – царём) становился не более достойный (сильнейший, умнейший, храбрейший и т.п.) представитель народа, а любой бездарный, немощный и даже психически неполноценный отпрыск правящей династии. Происходило отчуждение властных структур от народных интересов (что мы воочию наблюдаем и сегодня).К ХVII веку мы уже имели окончательно устоявшуюся монархию, где ни о каких народных правах не было и речи.Новый всплеск и возрождение народовластия, но уже в трансформированной форме, произошли в советское время. Однако, в конце ХХ века, не без помощи того же Запада, мы утратили и Советы.Не будем впадать в крайности и идеализировать Копное и Вечевое мироустройство на Руси. Конечно, были у наших предков свои проблемы и сложности. Но наверняка такого беспредела и античеловечности, какие царят в нашем обществе сегодня, у русичей и славян не было. Думается, что мироустройство их общества было куда разумнее, справедливее и нравственнее нашего. Общинность (в ХХ веке – коллективизм) – дело великое. Утрачивая его, мы, потомки славяно-русов, утрачиваем себя, свою самобытность, духовную культуру, свой морально-нравственный стержень, свою уникальную душу. Чем раньше мы осознаем это, тем больше шансов на то, что Новая Русь в ХХI веке не только выживет, но и поднимется до уровня ведущих держав мира.Естественно, сегодня мы не сможем (да это и не нужно) во всей их полноте и аутентичности перенести законы Копного и Вечевого права на современное общество. Но взять лучшее из глубины веков, из честной и справедливой системы прямого народовластия мы не только можем, но и обязаны.С тем, что нынешнюю паразитическую систему народного оболванивания надо менять, согласится всякий здравомыслящий человек. Как это сделать технически – другой вопрос. Сейчас мы знаем одно – русским людям необходимо вернуть прямое народовластие. В самоорганизации – наше спасение. Не насилие власти сверху, а её самостоятельное формирование снизу. Только так можно обеспечить достойную жизнь нашим соотечественникам в ХХI веке.Впереди – время славянской цивилизации (как бы она ни называлась). А сегодня русским людям надо выходить из состояния тысячелетнего библейского рабства и холопства перед Западом.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНЕНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1.Цветков С.Э. «Русская история» в 4-х томах, М, «Центрполиграф», 2006 2. Прищепенко В.Н «Страницы русской истории» в 2-х томах, М., Про-физдат, 1998 3. Гумилев Л.Н. «От Руси до России», М., Хранитель, 2006 4. Иванишев Н.Л «О древних русских общинах юга Руси», С-Пб.,1857 5. Павлов-Сильванский Н.П. «Феодализм в Древней Руси»,М., Наука, 1988
gifakt.ru
Благотворительность в Древней Руси | sebulfin.com
В представленном историческом очерке поговорим об идеях благотворительности, которые исповедовали люди Древней Руси. Материал основан на исторических произведениях Василия Осиповича Ключевского.
В своём произношении слово благотворительность уже содержит смысловое определение. Благотворительность – творить благо ближнему. Совершать Добрые поступки – это естественное желание нормального Человека. Человек рождается с Добрым началом и должен пронести его через всю жизнь. В каждом из нас природа заложила стремление к созиданию, одним из проявлений которого и является благотворительность.
Делая Добро другому, мы не ждём материальной выгоды себе. Просто видя необходимость помощи, душа стремиться помочь.
В подтверждении этому, Ключевский приводит очень простой пример: когда мы видим утопающего человека, первое наше движение – броситься к нему на помощь, не спрашивая, как и зачем он попал в воду и какое нравственное впечатление окажет на него наш поступок. Нами движут нравственные побуждения, чувство сострадания к ближнему.
Этот принцип сострадания и является нравственной основой благотворительности. При этом Василий Осипович делает и важную оговорку: нам главное помочь Человеку остаться живым и здоровым, а вот если он дурно воспользуется нашей помощью, то это уже его вина, которую по минованию нужды позаботятся исправить подлежащие власти и влияния.
Древнерусское общество под руководством Церкви училось понимать и исполнять вторую из основных заповедей – заповедь о любви к ближнему. Она заключалась в подвиге сострадания к страждущему и первым её требованием была личная милостыня. Необходимость личной милостыни, потребность её для собственной Души Человека воспитывалась всеми средствами духовно-нравственной педагогики того времени. Только отдавая, приобретаешь сам.
Человеколюбие в Древней Руси означало накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключённого в темнице, т.е. на деле означало нищелюбие. Благотворительность являлась необходимым условием личного нравственного здоровья и больше всего была нужна самому нищелюбцу. Целительная сила милостыни заключалась не столько в том, чтобы утереть слёзы страждущему, уделяя ему часть своего имущества, сколько в том, чтобы видя его слёзы и страдания, самому пострадать с ним и пережить то чувство, которое и называется человеколюбием.
Древнерусский благотворитель добрыми делами прежде всего стремился возвысить уровень собственного духовного совершенствования, а не поднять уровень общественного благосостояния.
Василий Осипович для понимания идеи благотворительности того времени повествует о двух руках. Когда встречались две древнерусские руки, одна с просьбой Христа ради, другая с подаянием во имя Христово, то очень трудно было сказать, которая из них больше подавала милостыни другой. Нужда одной и помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обеих. Именно поэтому в Древней Руси понимали и ценили только личную и непосредственную благотворительность, милостыню, подаваемую из руки в руку, при том не только тайком от постороннего глаза, но и от собственной левой руки. Вот так, мои дорогие читатели.
Для благотворителя нищий был самый лучший богомолец, молитвенный ходатай и душевный благодетель. В старину говорили: «В рай входят святой милостыней, нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается». Что особенно показательно – древнерусские цари, накануне больших праздников, рано по утрам, ходили в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук раздавали милостыню заключённым и призреваемым, также посещали и одиноко живших больных людей.
Поэтому нищенство в Древней Руси считалось не экономическим бременем для народа и не бедой общественного строя, а одним из средств нравственного воспитания людей. Подобно как в клинике необходим больной для отработки навыков студентов по постановке диагноза, так и в древнерусском обществе необходим был нищий для воспитания навыка любить Человека. Милостыня была дополнительным механизмом церковного богослужения, доказательством того, что вера без дел мертва. Нищий человек служил орудием душевного спасения, идеальным образом для претворения лучших чувств и побуждений.
Значение личной милостыни особенно ярко проявлялось во времена народных бедствий, когда благотворительность в Древней Руси была одним из средств физического выживания народа – спасались всем миром.
Ключевский отмечает, что «из своей исторической дали.. (заветы наших предков).. не перестанут светить подобно маякам среди ночной мглы, освещая нам путь и не нуждаясь в собственном свете. Завет их жизни таков: жить – значит любить ближнего, т.е. помогать ему жить; больше ничего не значит жить и больше не для чего жить».
Вот так понимали частную благотворительность в старину. Этот принцип помощи ближнему следует разделять и нам, унаследовав путём исторического воспитания добрые понятия и навыки старины.
Вконтакте
Одноклассники
Мой мир
LiveJournal
Google+
sebulfin.com
ТЕРМИН ВЕЖА В ДРЕВНЕРУССКИХ ИСТОЧНИКАХ
Словарный фонд древнерусского языка, особенно в его древнейшей части, изучен еще, к сожалению, далеко не удовлетворительно, отчего и переводы древнерусских памятников не всегда одинаковы и, очевидно, верны. Это и понятно, поскольку до сих пор по лексике древнерусского языка лучшим пособием остается работа И.И.Срезневского (1), написанная более ста лет назад. Не вполне может заменить этот труд и издающийся сейчас академический "Словарь русского языка XI-XVII вв.". Надо прибавить, что работа историков и лингвистов в области древнерусских памятников не всегда проходит координировано, что также дает известные негативные результаты. Историки, естественно, не могут подменить лингвистов, тогда как лингвисты нередко не учитывают чисто исторические аспекты, в том числе и отражение их в лексике древнерусских памятников (2). В настоящей статье предпринята попытка исследовать один из любопытных терминов древнерусского языка - вежа (мн. число вежи). Обращение к нему не случайно. Во-первых, его уяснение важно для понимания некоторых аспектов генетических связей древнерусского языка с предшествующими ему языками, существовавшими на территории, где складывался древнерусский этнос. Во-вторых, обращение к данному термину вызвано тем, что он до сих пор удовлетворительно не объяснен. Речь идет и об этимологии слова вежа и о его реальном содержании в языке Древней Руси. Относительно первого можно сослаться на специальный труд, посвященный лексике Повести временных лет (далее: ПВЛ) А.С.Львова. Автор приводит несколько вариантов происхождения, по его мнению, термина вежа - от глагола "везу" (за А.Потебней), в связи с немецкими словами sweige, Schweige. Примечательно, что Львов почему-то отвергает
*Впервые опубликовано: Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987 год. М., 1989. (1) Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб., 1893-1903. Т. I-III. (2) В "Слове о полку Игореве" есть фраза "из Кыева дорискаше до куръ Тмуторока-ня", которую переводят "из Киева дорыскивал до петухов Тмутороканя" (Слово о полку Игореве. М., 1981. С. 72, 108). Между тем Тмутаракань некогда была византийской, принадлежала она империи и во второй половине XII в., и здесь речь, скорее всего, идет о греческом ???? - область, край. Кстати, это доказывает, что "Слово о полку Игореве" составлено именно в XII в., так как автор XV в. вряд ли знал такие детали. Любопытно, что греческое ???? в арабский язык в свое время перешло в форме кура.
428
значение вежа как "башня", отмеченное у Срезневского, хотя простое обращение к лексике большинства современных славянских языков даст именно это значение (3). Если говорить о переводе термина вежа, то сошлюсь на один пример. В русском переводе ПВЛ Д.С.Лихачева и Б.А.Романова 1950 г. вежи в г. Искоростень, упомянутые в связи с местью Ольги древлянам, переводятся как сараи (4), тогда как в указателе к изданию Лаврентьевской летописи в этом случае поясняется, что вежи Искоростеня - башни (5). Именно с последним спорит и Львов, полагая, что в Искоростене башен, да еще во множественном числе, быть не могло (6). Обратимся к самому предмету исследования и попытаемся уяснить, что же такое вежа - вежи в древнерусском языке. Заметим сразу, что большая часть использования термина вежи (во мн. ч.) в ПВЛ, а также в древних летописях, ее продолжениях, относится к кочевникам, преимущественно половцам, и традиционно переводится как шатры кочевников (7). Лишь в некоторых, редких случаях термин имеет иное значение, о чем речь пойдет ниже. Сначала, однако, попытаемся уяснить этимологию термина. Думается, нет никаких оснований связывать его с глаголом везу хотя бы потому, что основное значение термина вежа в славянских языках было, несомненно, башня, а по всей вероятности, и жилище. В этом значении слово вежа отмечено в современных украинском, белорусском, польском, чешском, словацком языках (8). Из этого же следует, что термин вежа наличествовал еще в праславянском языке. И уже совсем нет оснований возводить слово вежа к лексике германских языков. Но откуда же тогда и как попало в праславянский язык это слово? Здесь небесполезно обратиться к лексике иранских языков, бытовавших на юге нашей страны многие столетия до нашей эры и вплоть до периода образования Древнерусского государства. Ныне общепризнано, что восточноевропейские иранцы частично слились со славянами, а еще раньше взаимные контакты привели к отложению в славянском языке еще до его разделения на отдельные ветви значительной, иранской по происхождению лексики (9). В Авесте - древнейшем письменном памятнике иранцев сохранилось название страны, где обитали иранские племена в древности. Эта страна в указанном памятнике названа айрианем ваеджо. В данном случае неваж-
(3) Львов А.С. Лексика Повести временных лет. М., 1975. С. 122-123. (4) ПВЛ. Ч. 1.С. 240. (5) ПСРЛ.Л., 1926.Т. 1.С. 567. (6) Львов А.С. Лексика. С. 122-123. (7) См., например: ПСРЛ. Т. 1. С. 25, 228, 249, 279, 284, 289, 332, 339, 397, 399, 414, 418,425,438. (8) Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986. Т. 1. С. 285. (9) Зализняк А.А. Проблемы славяно-иранских языковых отношений древнейшего пе-риода//Вопросы славянского языкознания. М., 1962. №6. С. 28-45; ТрубачевО.Н. Из славяно-иранских лексических отношений // Этимология. 1965. М., 1967. С. 3-81 и др.
429
но, где она помещалась для авторов Авесты, но, несомненно, это древний термин, которым иранцы называли свою прародину (10). Термин ваеджо переводят "простор, распространение" (11). Вероятно, точнее было бы передать его как "территория, местность, где жили арии" (в данном случае иранцы). Термин, кроме Авесты, нигде не употребляется. Исключение представляют составленные в период Сасанидов (III-VII вв.) в Иране сочинения, где он используется в связи с упоминанием или комментированием частей Авесты. Но форма слова здесь иная, уже присущая не древним иранским, а среднеиранским языкам, к которым относился и среднеперсидский (12). Здесь древняя ваеджо превратилась в ведж. Данное слово, очевидно, и стало предком древнерусского слова вежа. Фонетически обе формы совпадают, и это говорит о том, что заимствование славянами термина вежа произошло не из древних иранских языков, а из среднеиранских. Здесь, правда, мы встречаемся с известным затруднением. Дело в том, что если для иранских языков Средней Азии, Иранского нагорья деление на древние иранские и среднеиранские языки прослеживается четко, то этого нет для иранских языков, существовавших на юге Восточной Европы. Логично было бы скифский язык, синхронный древнеперсидскому и с известными оговорками авестийскому, отнести к древнеиранским, а сарматский, синхронный среднеперсидскому, парфянскому, согдийскому и др., - к среднеиранским. Между тем в новейших трудах лингвистов речь идет о единых скифско-сарматских наречиях, предках осетинского языка (13). Разумеется, одна из причин в том, что мы крайне мало знаем о сарматском языке, но сама логика изучения тех же иранских языков по указанной выше схеме должна привести к выводу, что скифский язык, известный для VI-IV вв. до н.э., - это древнеиранский язык, тогда как сарматский, бытовавший приблизительно с III в. до н.э. до IV в. н.э. (одним из его видов был аланский), - это язык среднеиранский (14). Тогда форма вежа должна была произойти именно из него, и она могла войти в славянский, скорее всего, в первые века нашей эры, а возможно и позже, но в период существования единого праславянского языка, о распаде которого лингвисты говорят лишь к VIII в. Перейдем к анализу значений термина вежа в древнерусских памятниках. И начинать его лучше всего с названия хазарского города на Дону, который в ПВЛ называется Белая Вежа (15), а в византийских источниках он
(10) Основы иранского языкознания. Древнеиранские языки. М., 1979. СП. (11) Там же. (12) Пехлевийско-персидско-армяно-русско-английский словарь. Ереван, 1965. С. 14. (13) Основы иранского языкознания. С. 272-364. (14) Форма вежа в среднеперсидском встречается только в составе Эран-веж (страна Иран). Это застывшее выражение, и гораздо чаще употреблялось живое - Эран-шахр (страна Иран). (15) ПВЛ. Ч. 1.С. 47, 244.
430
же именуется Саркел (16). Последнее название, несомненно, хазарское, тогда как первое - его древнерусский перевод. Но нам известен и другой город с таким же названием, уже в Древней Руси. Он упоминается в Поучении Владимира Мономаха (17) в земле северян, юго-восточного славянского племени, которое наряду с полянами следует признать той частью славян, в формировании которых приняли участие древние иранские насельники нашего юга. И здесь речь идет не о переводе чужого названия, а о местном омониме. В обоих же случаях Вежа-крепость. Хазарское Саркел переводится как Белый Дом (иранское гил-дом(18)) или как Белая крепость (cap - тюркское "белый"). От крепости до башни, а это значение в славянских языках повсеместное и почти единственное (есть местные значения шатер, кибитка, балаган (19), сени - навес в сербохорватском (20)), совсем недалеко, хотя самое внимательное изучение памятников древнерусской литературы позволяет, помимо Белой Вежи, выявить там это слово со значением башня один-два раза. В первом случае это упомянутый рассказ об Искоростене. В ПВЛ сказано, что когда по приказу Ольги голуби и воробьи, присланные ей древлянами, были освобождены, то с привязанной и зажженной паклей они полетели в гнезда свои - голуби в голубятни, воробьи же под стрехи: "и тако възгарахуся голубьницы, ово клети, ово веже, ово ли одрины, и не бе двора идеже не горяше" (21). Именно здесь слово вежи в наших лучших изданиях переводится или комментируется по-разному. Думается, что перевод "сараи" не отражает существа дела, но и переводить просто "башня" неверно. Лучше прокомментировать данное слово. Если учесть, что основное значение вежа в славянских языках - башня, то и здесь, очевидно, речь идет о каких-то укрепленных постройках (возможно, хозяйственных) или городских укреплениях. Больше вряд ли что можно прибавить. Другое употребление термина вежа как башня - в статье ПВЛ под 1097 г. В рассказе об осаде князем Давыдом Берестья (Бреста) летопись пишет, что он подступил к городу и (стал) под вежами (22). Других упоминаний в этом значении термина вежа в древнерусских памятниках мне не попадалось. Но, как уже сказано, в большинстве современных славянских языков вежа - башня. Нет этого слова в современном литературном русском языке (в наречиях есть - см.: Даль). Но из записок англичанина Флетчера (XVI в.) мы узнаем, что в его время в Москве использовались подвижные крепости - вежи (23).
(16) См., например: Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio. Budapest, 1949.1. P. 65;[КБ. С. 170, 171]. (17) ПСРЛ. Т. 1.С. 248. (18) Bartholomae Ch. Zur Kermtnis der mitteliranischen Mundarten. III // Sitzungsberichte der Heidelbergen Akademie der Wissenschaften. 1920. Bd. XI. Abh. 2. S. 22. (19) Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1880. Т. 1. С. 175. (20) Срезневский И.И. Материалы. Т. I. С. 483. (21) ПВЛ. Ч. 1.С. 43. (22) Там же. С. 180. (23) Флетчер Д О государстве русском. СПб., 1911. С. 100.
431
Как уже сказано, наибольшее число упоминаний вежей в древнерусской литературе относится к кочевникам, преимущественно половцам, хотя есть отдельные случаи отнесения термина к другим кочевникам (24), а самое древнее - к венграм-уграм, стоявшим вежами у Киева в 898 г. (25). Термин обычно употребляется во множественном числе. Посмотрим использование его в Лаврентьевской летописи после отмеченного его употребления в отношении угров, где комментируется, что они стали вежами и ходили как половцы. Вежи упомянуты под 1095 г., когда Свято-полк и Владимир пошли на вежи половецкие, взяли их, полонили скот, верблюдов, челядь (26). В Поучении Мономаха фигурирует Барина вежа (27). В 1103 г. русские во время удачного похода захватили скот, овец, коней, верблюдов и вежи с добытком и челядью, а заодно захватили печенегов и торков с вежами (28). Под 1109 г. упомянуты половецкие вежи на Дону (29)(их взял Дмитр Иворович). Взятие половецких веж отмечено в 1112 г. (30). В 1151 г. пришли берендеи с вежами (31). Захват половецких веж упомянут под 1152 г. (32). В 1186 г. половецкие вежи упоминаются в связи с известным походом Игоря Святославича (33). В 1199 г. половцы с вежами бежали от Всеволода к морю (34). В 1202 г. Роман взял половецкие вежи (35). В 1206 г. то же сделали рязанские князья (36). В 1215 г. половцы разбили русских, а князя Владимира Всеволодовича увели в свои вежи (37). О чем говорят эти примеры? Мне кажется, половецкие вежи - это не шатры как таковые, тем более у половцев (рядовых) шатров, собственно, не было, а были кибитки. Вежи - это скорее половецкий лагерь, становище кочевников, которое между прочим в известной мере являлось укрепленным местом, так как постоянно существовала опасность нападения врагов. В пользу этого говорят летописные статьи 1186 и 1215 гг., так как уводить пленников в шатры никто бы не стал. А в кочевое становище их уводили. Кстати, и Срезневский как одно из значений веж упоминает именно стан (38). Не исключено, что такое значение было именно в половецком языке, откуда взято русскими.
(24) ПСРЛ.Т. 2. С. 401. (25) ПВЛ. Ч. 1.С. 21. (26) ПСРЛ.Т. 1.С. 228. (27) Там же. С. 249. (28) Там же. С. 279. (29) Там же. С. 284. (30) Там же. С. 289. (31) Там же. С. 332. (32) Там же. С. 339. (33) Там же. С. 397, 399. (34) Там же. С. 414. (35) Там же. С. 418. (36) Там же. С. 425. (37) Там же. С. 438. (38) Срезневский И.И, Материалы. Т. I. С. 482-483.
432
Остается уяснить вопрос, как древнее иранское веж - пространство, территория, занятая иранцами, - превратилось в крепость, башню, укрепленный стан (во множественном числе). На этот вопрос можно попытаться ответить, пользуясь сравнительными материалами. В новоперсидском языке термин шахр, означавший сначала страну, превратился в город. В древнегрузинском языке IX-X вв. слово сопели, ранее означавшее страну, превратилось в селение (39). Очевидно, надо уяснить значение известных терминов для той или иной исторической эпохи. С отмиранием старых родоплеменных связей термины сопели, шахр и т.д. и, очевидно, вежа стали обозначением территории данной территориальной общины или ее центра, т.е. города, селения и т.д. Такие поселения чаще всего были укреплены. Думается, что термин вежа был заимствован славянами у сарматского населения, скорее всего периода Черняховской культуры, после крушения которой под ударами гуннов славяне распространились на ее территорию и, естественно, заимствовали многие термины, в том числе и вежа. Случай не единичный. Исследователи давно отмечают, что термин ант иранского происхождения и означает "край" (40). В известные по источникам времена анты занимали огромные пространства, и их страну "краем" называть вряд ли правильно. Но в более раннюю пору славяне были для основного иранского населения черняховской культуры жившими на краю, и это название за ними могло закрепиться, сохраняясь и потом, когда анты, двигаясь на восток, ассимилировали местное иранское население. Они среди прочих слов могли заимствовать и термин вежа, которым обозначали укрепленное поселение, способное выдержать осаду кочевников (гуннов, болгар, авар и т.д.). Анализ термина вежа, его происхождения важен прежде всего для уяснения генетической связи славянства с древними насельниками нашего юга - иранцами (скифо-сарматами). Разумеется, эта связь не прямая, как ее понимали И.Е.Забелин, Д.Я.Самоквасов и др. Но определенное скифо-сарматское наследие у славян (праславян), а затем прежде всего восточных славян несомненно было, и следы его обнаруживаются, в том числе на материалах языка.
(39) Новосельцев А.П., Пашуто В. Т., Черепнин Л.В. Пути развития феодализма. М, 1972. С. 65. (40) Филин Ф.П. Образование языка восточных славян. М., 1962. С. 60.
Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. Памяти чл.-кор. РАН А. П. Новосельцева. Отв. Ред. к.и.н. Т. М. Калинина. М.: Издательская фирма "Восточная литература" РАН, 2000.
apnovoselcev.narod.ru
Как нызывалось народное собрание в древней и средневековой Руси?
Копа – основной способ общественного самоуправления Славяно-Ариев, наряду с Вече и Монархическим Самодержавием. Копа – древнеславянское собрание сходатаев, численность которых могла колебаться от 100 до 300 человек. Значение этого термина более ясно раскрывают однокоренные слова: скопом, совокупность, скопище, копна, копить, докопаться до истины. Копа собиралась в центре одного из сел общины, который назывался КОПовище, КОПище или КАПище. Копа собиралась на соВЕЩание или Вече. Правом голосования на Копе пользовались лишь домохозяева, имевшие постоянную оседлость. Это были семейные старейшины – главы родов. Их еще называли ''судьи копные'', ''мужеве обчие'', т. е. общинные мужи. Сыновья и братья, не имевшие отдельных хозяйств, а также женщины права голоса не имели и являлись в собрание только по особому требованию Копы для свидетельских показаний. Присутствовали на Копе и старцы, мнение которых спрашивали, когда нужно было вынести приговор на основании давних решений: они не имели права голоса на Копе, но их советы могли иметь решающее значение. Копное право основывалось на правиле единогласия – прихода к единому мнению всех сходатаев. Извращая копный закон единогласия, славянам навязали демократический принцип выборов, основанный на процентном перевесе голосов, ибо в любом коллективе худших всегда большинство. На Копе улаживались все стороны трудовой жизни общины и проводились судебные разбирательства уголовных дел. Нарушений обычного права Копы и её постановлений никогда не наблюдалось, а если таковые и случались, то были чрезвычайным происшествием. Это объясняется тем, что при демократии человек, видя какое-либо нарушение государственного закона, имеет право не принимать мер по борьбе с этим нарушением, не неся при этом никакой моральной или уголовной ответственности. Но при самодержавии каждый славянин, столкнувшись с какой-либо несправедливостью, нарушением обычая или копного права, обязан был приложить все свои силы для пресечения и устранения этого нарушения. Если он этого не делал, то считался соучастником преступления, свидетелем которого был, и нёс за это полную ответственность наравне с нарушителем. Значение широкого самоуправления усиливалось выборными должностями: десятского – по одному от 10 дворов и сотского – от 100 дворов. Входящие в Копу сельские общины образовывали волость. На сходе Копы выбирались волостной старшина (как правило, на 3 года) , а также волостное правление и волостной суд. По мере необходимости выбирали ходатаев по общественным делам – челобитчиков в стольный город. Для защиты своих земель от внешнего врага и поддержания должного порядка внутри страны из представителей самых влиятельных и крепких родов потомственных воинов, которые составляли Честь и Славу нашего Отечества, выбирались Копой князья. На Всеземском Соборе из достойнейших князей выбирался монарх – глава всей страны – Великий Стольный Князь Всея Руси.
touch.otvet.mail.ru
