LJ Magazine. Дворцы в древней руси это

Киевская Русь: архитектура в идеале

Для разных лекций давно столько всего отсканировано, что можно было бы развлекать почтеннейшую публику всякими картинками на заврак, обед и ужин. Да вот не складывается (и почему модераторы не на окладе в ЖЖ сидят? - непорядок). Чтение лекций иногда полезнее для препода, чем для студентов - лекарство от склероза. Вот не читаю уже лет шесть Древний Египет с Грецией, все начисто и позабыл, лишняя информация в голове не держится. А Древнюю Русь пришлось на днях освежить в памяти. Вот и склепал по-быстрому сей постик.

Здесь красочные реконструкции храмов (+в конце один дворец) Киевской Руси, накиданные из лекционных подборок. Авторы разные, но все крутые мэтры, признанные в науке, хотя не всё, что ими нарисовано, бесспорно. Материал благодатный, но очень сложный. Тут вам не Ывропа, где от каждой из региональных романских школ Франции осталось по 40-80 памятиков, живых, сохранивших все формы и даже (о чудо!!!) интерьеры с убранством. Здесь же сами знаете, то татары придут, то Иван Грозный, то большевики, то чубайсы. В итоге от всей Киевской Руси (а страна была мощнейшая, и в культурном плане тоже) едва можно наскрести полсотни памятников на гигантском квадрате: Киев-Галич-Гродно-Новгород. Да и то из них только единицы без серьезных утрат, остальные 90% уделаны давно и неузнаваемо, либо дошли и вовсе фрагментарно. Вот и возникает простор для бумажного реконструирования. И когда собираешь все эти эффектные отмывки и прорисовки вместе, главное чувство, которое испытываешь - это та Киевская Русь, которую мы очень плохо себе представляем, это другая, несуществующая архитектура, чтобы ни обещали туристам всякие путеводители.

Только по реконструкциям понятно, что русское отражение Византии было сильным и ярким.Эти стройные, гармоничные, красивые во всех отношениях соборы мы такими уже никогда и нигде не увидим. В лучшем случае в реальности нас ожидают воссозданные реставраторами формы, при созерцании которых обычно вспоминаешь Станиславского с его "не верю". И упаси боже призывать вернуть всем перестроенным древним храмам вид, как на картинках Асеева или Логвина. Барановских сегодня нет, а реставраторы "Косоручко" и "Криворучко" (не в обиду хорошим реставраторам, просто отрасль ныне в конвульсиях корчится) так сделают, что мало не покажется. Так что призываю любоваться графическими реконструкциями, а не фальшивыми муляжами на местах памятников. Это безопаснее для самих древностей. И имейте в виду, что в картинках, какие бы уважаемые академики их не придумали, все равно остается своя немалая доля фантазии. По другому и быть не может, ибо как по откопанной части фундаментов понять, сколько куполов было у Десятинной церкви. Вот и существует полемика гипотез - у Асеева вы одни и те же храмы найдете с одним куполом, у Логвина - с тремя, а у Холостенко - с пятью. И за каждой гипотезой своя доказательная база и свои последователи. ..."преданья старины глубокой".

И напоследок реконструкция княжеского дворца в Киеве на времена Ярослава Мудрого. Про него мы вообще почти ничего не знаем. Давно и следа (кроме части фундамента) не осталось. Наверное был красивый.

arch-heritage.livejournal.com

Владимир - вторая столица Руси

Владимир и сейчас считается столицей, только туристический, это наверно самый посещаемый город на Золотом кольце. Тут сказывается и значимость его архитектурных памятников, и близость к Москве - доехать до Владимира можно за 2-3 часа.Но, при такой туристической популярности город, как это ни странно, очень мало исследован. До сих пор нет устоявшегося мнения ни о месте его древнейшей части, ни даже о дате его основания. Во многом, это связано с его очень короткой "столичной" историей, несмотря на то, что Владимир обустраивался как "второй Киев", расцвет города был недолгим - в 12 в. он начался, а в 14 в. уже закончился, столичный статус перешел к Москве. После чего он стал банальным провинциальным городком. Поэтому, во Владимире осталось мало свидетельств его былого расцвета. Археологические слои города не велики и не очень богаты на находки.

Вид Владимира со стороны реки Клязьмы. Любой, кто бывал в Киеве, сразу заметит схожесть ландшафтов - во Владимире те же высокие холмы над речной гладью.

Вокруг Владимира сохранилось много "киевских" топонимов - это реки Рпень (Ирпень), Почайна и даже есть своя речка Лыбедь (ныне текущая в трубе вдоль северной гряды владимирских холмов).Безусловно, Владимир основали выходцы из южной Руси, но вот вопрос когда?До недавнего времени официальной точкой зрения считалось, что основание города - это заслуга Владимира Мономаха, от его имени и произошло название.

Об этом говорится в древнейшей Новгородской первой летописи: “Сын Володимеров Мономах, правнук великого князя Владимира. Сии поставил град Володимерь Залешьскый в Суждальской земле и осыпа его спом, и созда первую церковь святаго Спаса за 50 лет до Богороднчина ставления. Потом приде из Киева в Володимерь сын Мономашь Юрьи Долгая Рука и постави другую церковь, каменну, святаго Георгиа, за 30 лет до Богородичина ставления"Причем, приводятся весьма точные даты возведения владимирских церквей. Время становления Владимира здесь - 1108 г.

Но в нынешние времена всеобщего православия все чаще проталкивается мнение, что город основал другой Владимир - Креститель Руси. Якобы русский каган Владимир Святой основал город еще в 990 г. Это точка зрения базируется на данных из поздних летописных сводов, где многократно повторяется, что заложил город именно он. Например, можно привести пример Львовской летописи - под 6616 (1108) г. говорится: “Того же лета свершен бысть град Владимер Залешьский Володимером Мономахом, и созда в нем церковь камену святаго Спаса, а заложи его бе прежде Володимер Киевский”. Надо признать, что киевский каган Владимир как основатель Владимира-на-Клязьме упоминается в очень многих летописных хрониках. Объяснен этот феномен был уже давно, дело в том, что со времен владимирского князя Андрея Боголюбского в хрониках велась сознательная идеологическая пропаганда, призванная удревнить возраст Владимира - столицы северо-восточной Руси. Для этого специально вставлялись в летописи упоминания про Владимира - Святого крестителя, эта пропаганда должна была поднять статус второй столицы Руси.

Столь древний возраст Владимира не подтверждается и археологией, на данный момент нет никаких доказательств существования города Владимира Святого. Но, тут нужно признать, что и от времен Владимира Мономаха свидетельств тоже почти нет. Неизвестно даже какой район старого города считать древнейшим.

До сих пор общепризнанной считается версия основания города выдвинутая известным исследователем Н.Н.Ворониным. Древний Владимир, как известно, располагался на высоком плато в междуречье рек Клязмы и Лыбеди. Город был вытянут с запада на восток и занимал ряд отдельных холмов. Н.Н.Воронин считал, что древнейший город появился на среднем самом высоком холме, он называл его городом Владимира Мономаха, западнее лежал Новый город, основанный Андреем Боголюбским, а на востоке, на узкой полосе холмистой гряды находился Ветчаный город, возможно тоже созданный Боголюбским.

В музее Владимира можно увидеть макет города, созданный на основе версии Н.Н.Воронина. На переднем плане здесь Новый город со знаменитыми Золотыми воротами, далее идет город Мономаха, его еще называют Печерним городом, и узким хвостом тянется Ветчаный (Ветхий) город.

Надо признать, что версия Воронина до сих пор не потеряла своей актуальности, хоть знаменитый исследователь древнерусской культуры и допустил определенные ошибки. Поэтому в своих постах о Владимире я буду опираться прежде всего на нее.

Этот пост будет посвящен прежде всего владимирскому кремлю или Печернему городу, т.е. предположительно древнейшей части Владимира. И основной упор я сделаю на фортификацию кремля - его крепостным валам. Почему-то это тема мало интересует многочисленных туристов города (как и его жителей), хотя вторая столица Руси, в отличии от первой (Киева), сохранила линию древних укреплений на многих участках (и изначально периметр валов Владимира был больше, чем в Киеве). К сожалению, в самом Киеве валы вообще не сохранились, во Владимире же их еще можно увидеть, хоть и не в лучшем состоянии.

На данный момент известно, что детинец домонгольского Владимира не совпадал с кремлем города 17 века. Кремлем в 17 веке называли всю укрепленную часть Печернего города, а в 12-13 века существовала и небольшая цитадель внутри этого города (города Мономаха по версии Н.Н.Воронина). Эта цитадель или Детинец имела каменные стены и была возведена во времена правления князя Всеволода Большое Гнездо. Длительное время считалось, что эта крепость Всеволода соответствовала нынешней ограде Успенского собора в кремле.

Но при археологических раскопках Н.Н.Воронина выяснилось, что Детинец был вполне самостоятельной крепостью, а главное, он был возведен из белого камня, также как и замок Андрея Боголюбского, что в 10 км от нынешнего Владимира.

На макете видна белокаменная стена детинца и такие же каменные ворота внутри Печернего города. Также на переднем плане здесь располагаются деревянные Торговые ворота, которые соединяли Печерний город (или кремль) и Новый город (Посад).

Белокаменные ворота детинца были скорее всего уменьшенной копией владимирских Золотых ворот. Интересно, что эти ворота в виде колокольни просуществовали до 19 века. Их пустили на стройматериал для строительства новой колокольни Успенского собора.На рисунке 1801 г. сохранилось изображение ворот детинца с надстроенной над ними шатровой крышей. Плюс, на рисунке в правом нижнем углу видны какие-то каменные блоки, возможно это остатки стен детинца князя Всеволода.Сейчас о расположении древнего детинца можно только догадываться, хотя при археологических раскопках Воронин нашел каменные блоки основания ворот этой цитадели. Можно было бы оставить их для обозрения, все же это очень значимый объект - вторые каменные ворота во Владимире. Но, нет, их естественно закопали, у нас чай не Европа, и так хватает памятников старины - зачем нам какие-то руины ворот 12 века)

Несмотря на то, что стены каменного детинца были найдены, осталось много нерешенных вопросов. Соответствовал ли детинец Всеволода древнейшей крепости Владимира? До сих пор нет внятного ответа на вопрос - где находился древнейший город, причем без разницы кто ее основал - Владимир Мономах или Владимир Святой. Возможно, первая крепость располагалась только на юго-западном мысе будущего кремлевского холма, это то место, где сейчас стоит Успенский собор, но может быть, она была существенно больше и занимала собой весь кремлевский холм, а может быть, она находилась даже на другом холме старого Владимира.

Вид из Печернего города на Новый город.

Точно можно сказать только одно - Средний город Владимира наиболее укреплен естественным образом, это самый высокий холм, окруженный глубокими оврагами. Поэтому с большей степенью вероятности, можно предположить, что исток древнейшего города Владимира находился именно здесь. Кстати, здесь же на юго-западном мысу было обнаружено древнее мерянское поселение 10 века, которое легло в основу будущего столичного града Руси.Но, другие варианты все же имеются, и в дальнейшем мы их рассмотрим.

Склоны юго-западного холма Среднего города, он же Печерний, он же город Владимира Мономаха, он же Детинец, он же Кремль.

Далее мы попытаемся проследить стены владимирского акрополя, т.е. Кремля (он же Печерний, он же... и т.д.) Но, нужно отдавать себе отчет, что сейчас можно увидеть укрепления только более позднего периода, ведь крепостные валы города постоянно надсыпались, скорее всего фортификация домонгольского Владимира была скромнее более поздних стен. И естественно укрепления сильно пострадали от времени, как известно, в России, начиная с 18-19 веков, со старыми земляными валами самоотвержено боролись. Владимиру здесь еще повезло, существенная часть его валов спаслась из-за своеобразного рельефа местности и его провинциального статуса - в крупных российских городах - Москве, Киеве почти все древние оборонительные сооружения уничтожили.

На схематичном "чертеже" 18 века можно разглядеть стены владимирского кремля. Видны трое его ворот - Торговые на западе (снизу), Фроловские на севере (слева) и Ивановские (сверху) Так выглядел кремль Владимира в 17 веке, Земляной город (внизу) уже деревянных стен не имел, и его валы просматриваются уже не на всех участках, а в Ветчаном городе (сверху) уже и валов не видно."Чертеж" града Владимира от 1715 года.

На "чертеже" 1725 года заметно интересное расположение башен владимирского кремля - внушительная часть башен сгруппирована на южной стороне холма (на чертеже справа), это та сторона, которая выходит к Клязьме. Мало того, что эта сторона кремля выходит к реке, так там еще и максимальная для владимирских холмов высота обрывов - до 60 метров. Расположение, мягко скажем, странное, по всем правилам фортификации башни должны стоять на наиболее уязвимых местах, южные склоны владимирской гряды таким местом уж точно назвать нельзя, там даже сейчас по склону очень трудно забраться. С северной стороны (слева) есть только угловые башни и башня Фроловских ворот, высота обрывов там в два раза меньше, чем на юге, и ширина текущей вдоль северной кромки холмов Лыбеди весьма незначительна. Сдается мне, что башни по течению Клязьмы ставили для красоты, чтобы город лучше смотрелся со стороны реки, ведь раньше Клязьма была серьезной транспортной артерией.

Итак, если двигаться вдоль западного края города Мономаха на север можно обнаружить вот такой вот Троицкий вал. Этот вал отделял Кремль от Нового города, между ними еще пролегал ров, сейчас здесь улица Ерофеевский спуск.

Вал здесь проходит по краю плато, его собственная высота сейчас около 5 метров, но снаружи будет метров 15 и более.

Высоту вала здесь несколько уменьшили, часть земли с верхушки скинули внутрь, тем самым увеличив площадь верхней площадки. Сейчас ширина вала наверху около 20 м., она позволяет посадить на вал розовое двухэтажное здание и приличную автомобильную парковку.

Вид Троицкого вала с внутренней стороны.

Поперечный разреза Троицкого вала представляет собой трапецию с основанием 30-35 м. и высотой 5-6 м. Изначально вал был уже (примерно 20-25 м.) и выше - около 10 метров.

Внутри вал состоял из деревянных конструкций, это было конструктивно сложное сооружение, а не просто большая куча земли. Как правило, в основании валов стояли деревянные клети забутованные камнями и глиной.Пара бревен из крепостных валов (Владимирский музей-заповедник).

Здесь хорошо видна структура вала - поперечный разрез верхней его части, и то, как эта часть совмещается с природным оврагом, что справа. Вал срезали не до самого основания, пара метров высоты внизу осталась, это основание продолжается дальше на север. Т.е. я на нем стоял, когда делал этот снимок.

Эта синяя будка также стоит на основании крепостного вала, просто площадь этого основания так велика, что создается впечатление, что это простая лужайка. Но на самом деле вал продолжается, хотя его высота здесь невелика - 1,5-2 м.

Сбоку заметно, что вал так и не срезали до конца - 1-2 м. высоты остались, и в таком виде он тянется до противоположной стороны плато.

Это кирпичное красное здание также стоит на остатках Троицкого вала, вдали видна синяя будка, и то как уровень земли постепенно повышается. Край вала здесь примерно соответствует серой ограде перед зданием. Трава у меня по ногами, это уже другой вал - Лыбедский, он идет уже вдоль внешней стороны Печернего города.

Северо-западный угол крепостных валов Печернего города. Н.Н.Воронин считал, что здесь находились ворота - или Иринины, или Медные. Но, стоит признать, что о расположении ворот во Владимире абсолютно ничего неизвестно, кроме единственных уцелевших Золотых ворот. Поэтому мы не можем точно знать, какие здесь были ворота (и были ли вообще). Дорога, начинающаяся отсюда, должна была вести на Юрьев-Польский, по идее, ворота здесь возможны, так как присутствует естественный разрыв между холмами. Таких разрывов в старом Владимире не так уж и много.

Так это место выглядит на макете Воронина. Ворота не ведут непосредственно в кремль, сначала нужно попасть в Новый город, а потом, через Торговые ворота, что на заднем плане, уже в Средний.

Стоит отметить существенную ошибку на макете из владимирского музея. Этот макет, по идее создателей, должен отображать реалии 12-13 вв., но проблема в том, что в это время в фортификации не использовалось столько башен, многочисленные башни появились только в 14 в. В 12-13 вв. в линии стен башни могли быть только воротными, на валах же стояли только городни - деревянные стены. Также возможно присутствие отдельно стоящих башен, как в европейских замках - такие башни, донжоны, сохранились в городах западной Руси. Макет, скорее, отображает стены Владимира 14-15 вв.На фото выше, можно увидеть, что слева от ворот деревянные стены соединяются без угловой башни, это правильное решение для 12 века, но неправильное для 15 в.)

Ну, а мы продолжаем осмотр. Куча земли на переднем плане здесь - все что осталось от Лыбедского вала.

Вал здесь резко прерывается жилыми избушками. Далее, вдоль края плато стоят только жилые дома.

Избушка, кстати, заслуженная, в ней в 1906-1907 гг. работала подпольная типография РСДРП и проходили партийные конференции пламенных революционеров.

Деревянные дома в старом городе - Владимир богат такими сооружениями.

На северо-восточном углу кремля валы появляются опять. Начинаются они незначительным Поганкиным валом, который на углу плато переходит в весьма грандиозный Ивановский вал.

Вид с Ивановского вала на Ветчаный (Ветхий) город. Заметно, насколько ниже кремля располагается эта часть подола.

В тело Ивановского вала вгрызается какое-то офисное здание. За этим домом вал продолжается интересным образом - внутри него сделали ресторан.

Ивановский вал и Ветчаный город.

Башня Ивановских ворот, через которые Печерний город (Кремль) соединялся с Ветчаным, не сохранилась, но вал продолжает свой путь в сторону реки Клязьмы. Здесь он поднырнул под ограду Рождественского монастыря.Рождественский монастырь - первый по влиятельности в Северо-восточной Руси до основания Троице-Сергиевой лавры, был заложен еще в 12 веке Всеволодом Большое Гнездо.

Рождественский монастырь единственный во Владимире сохранил нечто, похожее на крепостные стены - это монастырская ограда 18 века. Поэтому его часто называют владимирским кремлем. Хотя стены монастыря строились прежде всего для ритуальных целей, они должны были символизировать духовную крепость христианской обители.Но, несмотря на это обстоятельство, белые стены Рождественского монастыря, стоящие на вершинах владимирских валов и холмов, дают хорошее представление о том, как выглядела оборонительная система города.

Вероятно, деревянные стены Владимира выглядели как на фото ниже.Поверх земляных валов шли невысокие деревянные городни, и как это ни странно - тоже белого цвета. Дело в том, что деревянные укрепления русских городов в средние века было принято покрывать глиной и штукатуркой. Это покрытие должно было предохранять стены от непогоды и частых пожаров, продлевая их функционирование. Плюс, штукатурка делала крепости более внушительными, пугая врагов, ведь деревянные стены казались каменными. Для большего эффекта на штукатурке могли рисовать фальшивую каменную кладку, чтобы издалека казалось, что стены сложены из блоков. Штукатурили, естественно, и кирпично-каменные стены.

Почему-то многие любители русской культуры упускают это из виду, хотя об оштукатуривании деревянных стен писал еще в середине 20 века известный специалист по фортификации русских городов В.В.Косточкин.Известно, что в 14-15 вв. обмазку стен имели деревянные кремли Твери, Звенигорода и многих других городов.Польский дипломат Рейнгольд Гейденштейн писал об укреплениях Великих Лук; сообщая, что эти укрепления состояли из больверков, срубленных «из огромных и очень крепких бревен», и они «не были покрыты дерном, но по старому обычаю были обмазаны глиной»

Поэтому многочисленные макеты русских деревянных кремлей, в том числе и макет Владимира, можно считать недостоверными. Практически везде деревянные стены изображаются без глиняной обмазки. Безусловно, такая обмазка не могла быть долговечной и периодически облезала, собственно поэтому факт ее существования долго ускользал от исследователей.

При этом, активное применение глины и штукатурки в русском гражданском строительстве общеизвестно, тут можно вспомнить нынешние украинские хаты. Для древнего Киева фахверковые дома были даже более характерны, чем деревянные срубы.До сих пор неизвестно откуда на Русь пришла мода на глиняную штукатурку, возможно из Хазарии, а может быть из Византии.На юге Турции я как-то фотографировал обмазку на внешних стенах замка Аларахан. На штукатурке там был изображен рисунок каменной кладки. Можно предположить, что такой же рисунок наносили и на поверхность стен деревянных русских кремлей.

Продолжим осмотр периметра владимирского кремля.Вид из Печернего города на подол - Ветчаный город. Раньше этот овраг был усилен рвом, сейчас в местах древних рвов проложили улицы-спуски с владимирских холмов.

Глухие ворота ограды, они выходят к обрыву и несут исключительно ритуальную функцию.

Высоту вала, на котором стоит монастырская ограда, существенно уменьшили, с внутренней стороны стены это хорошо заметно, здесь осталось не более 2 метров насыпи.

Угловая башня ограды Рождественского монастыря.

Главный храм монастыря - собор Рождества Богородицы, его возвели в 2004 году. Древний храм на его месте был снесен дважды, сначала в 1869 г. архитектор Артлебен полностью перестроил собор, а в 1930 г. его творение снесли уже большевики.

Монастырская ограда со стороны Клязьмы. Здесь очень высокий и крутой обрыв, вполне возможно, что в древности его специально укрепляли, вбивая в землю бревна.

Южные ворота ограды.

Общий вид владимирского Кремля. Я нахожусь на юго-восточном крае кремлевского плато, за Успенским собором его юго-западный край.

Дмитриевский собор, 13 века. Бессмертное творение князя Всеволода Большое Гнездо. Про владимирские соборы я как-нибудь сделаю специальный пост.

Успенский собор и здание бывших Присутственных мест, построенное в 1785-1790 гг. для губернской администрации.

О посадах древнего Владимира я расскажу в следующий раз. Продолжение следует...

Еще один пост о владимиро-суздальской земле:Боголюбово - замок князя Андрея

zamki-mira.livejournal.com

Реферат - Княжеские резиденции домонгольской руси (генезис и классификация)

Попов Игорь Олегович.

КНЯЖЕСКИЕ РЕЗИДЕНЦИИ ДОМОНГОЛЬСКОЙ РУСИ

(ГЕНЕЗИС И КЛАССИФИКАЦИЯ)

Санкт-Петербург

1998 год

Как у нас во городе во Галиче

У моей государыни у матушки

У собора пресвятыя Богородицы

Мощены мосточки все калиновы

А вбиты гвоздочки шоломчатые

Расстиланы сукна багряцовые

Есть гридни палаты белокаменны

Полы и среда одного серебра

Широкий двор на семи верстах

И около заборы позолочены!

(Былина о Дюке Степановиче)

Княжеские резиденции являются важнейшей частью древнерусского города. Причем эта категория памятников – многоаспектная: они представляют собой с одной стороны, сложнейший архитектурный объект, а с другой – один из самых главных районов города, место жительства князя. Но если топографии древнерусских городов посвящено большое количество работ, то рассмотрению конкретных резиденций – довольно мало. Это противоречие объясняется очень просто: от этих памятников (за редким исключением) почти ничего не сохранилось и их количество крайне невелико (около20). Кроме констатации факта, что в определенном месте города находился «княжеский двор», сказать что-то более конкретное практически невозможно.

Только на основе многоаспектного анализа и рассмотрения различных источников можно делать какие-либо выводы. Из этих источников следует в первую очередь назвать собственно археологические, дающие все-таки довольно большой объем информации (топография, план, строительные материалы и конструкции, элементы интерьера и экстерьера). Не меньшую роль играют и «Летописи», которые позволяют локализовать княжеские дворы в конкретных частях города и реконструировать (иногда довольно подробно) их структуру.

К этим двум категориям источников следует, хотя и с большой осторожностью, прибавить иллюстрации некоторых «Летописей» и «Хроник» ( в первую очередь – Радзивиловской (Кенигсбергской) летописи и хроник Георгия Амартола и Иоанна Скилицы), а также отрывочные свидетельства «Былин» и «Песен». Безусловно, что их информацию нельзя понимать буквально, т.к. она весьма опосредованно передает сведения о реальной действительности.

Т.о. лишь работа, сочетающая в себе рассмотрение всех этих категорий источников, позволит составить общее представление о княжеских резиденциях древней Руси.

Вместе с тем нельзя забывать, что проблемы, связанные с этой темой, распадаются на две группы: собственно исторические и архитектурно-археологические. Конечно, в первую очередь моя работа посвящена второй группе вопросов, однако не рассмотреть первую – значило бы «вырвать» княжеские резиденции из контекста. Безусловно, исторические аспекты требуют особого рассмотрения, но полностью их нельзя «обходить», поэтому в некоторых случаях частично будут проанализированы и они.

Исходя из вышеизложенного, статья построена по следующему плану:

в первой части - «Первые города и княжеские резиденции» конспективно проанализирована проблема возникновения первых городов на Руси в контексте вопроса о княжеских резиденциях, показаны некоторые особенности городищ Севера и Юга, их социальный облик и роль в процессе градообразования, рассмотрена история изучения княжеских резиденций (княжеских дворов).

вторая часть - «Летописные известия и археологические реалии» посвящена рассмотрению летописных сообщений о постройках княжеского двора и соотношению их с археологическими источниками. Проанализированы летописные сведения, применявшиеся для обозначения жилища князя, рассмотрены вопросы их этимологии. Привлечены некоторые сведения и других источников (иллюстрации, былины), показана особенность обоих свидетельств.

в третьей части- «Структура и типология “дворцовых комплексов”» рассматриваются функции и структура отдельных частей резиденций, их связь между собой, проблем реконструкции интерьера и экстерьера, особенности строительства «дворцов» и различные категории материала, для этого применявшиеся; предложена типология «княжеских резиденций» по внутренней структуре, характеру построек и по расположению относительно города. Показаны основные хронологические особенности и различия в развитии резиденций.

К работе прилагаются два «Каталога»: «Дворцовые комплексы по археологическим источникам» и «дворцовые комплексы по летописным и косвенным источникам. В заключении изложены выводы и перспективы исследования.

Часть 1. ^ ПЕРВЫЕ ГОРОДА И КНЯЖЕСКИЕ РЕЗИДЕНЦИИ

Княжеские резиденции (или дворы) составляли часть древнерусского города, поэтому представляется логичным, прежде чем перейти к рассмотрению собственно резиденций, проанализировать проблему возникновения городов в целом (хотя и конспективно – это не основная цель работы, да и тема крайне сложна), и определиться – что же представляет из себя древнерусский город, и на каком этапе его развития появляются первые «княжие дворы».

Проблема происхождения древнерусского города является наиболее древней и дискуссионной в российской и советской историографии. Начало ей было положено еще в XVIII веке работами В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, Г. Ф. Миллера, М. М. Щербатова и др. В XIX веке этой проблеме посвящали свои работы такие выдающиеся историки, как С. М. Соловьев, Н. И. Костомаров, В. И. Сергеевич, В. О. Ключевский. Именно тогда сложились основные положения так называемой «торговой теории», предложенной В. О. Ключевским: историк тесно увязал возникновение первых городов с процессом славянского расселения, рассматривая их генезис, как генезис экономических центров (торговых средоточий), а движущей силой в этом признавал внешнюю торговлю, прежде всего – восточную [Носов 1993: 60]. «Вооруженный торговый город стал узлом первой крупной политической формы, завязавшейся среди восточных славян на новых местах жительства» [Ключевский 1919: 21] – вот основной тезис, легший в основу так называемой «торговой теории». В дальнейшем именно отношение к этой теории определило основные «школы» по изучению древнерусского города.

В 1920 – 1930 гг. Н. А. Рожков и М. Н. Покровский, в общих чертах, соглашались с важной ролью «торговой» функции древнерусских городов, признавая ее «основной функцией социально-экономического образования» – т. е., города. Затем, однако, в рамках «марксистской школы» сформировалась точка зрения о городе как о составной части феодализма, центре феодального производства и феодальных производственных отношений, порожденных потребностями сельского хозяйства и феодального землевладения [Носов 1993: 61]. Основные положения этой концепции были выдвинуты С.В.Юшковым и развиты М.Н.Тихомировым. Суть ее сводилась к следующему: «племенной город», т.е. место концентрации племенной власти, возникает как центр всей территории, занятой племенем, и тесно связан с формированием округи и земледельческого хозяйства [Юшков, 1939: 23-172]. М.Н.Тихомиров отчетливо сформулировал понятие «города» – как центра ремесла и торговли, продукт формирования классового общества; его существование обуславливалось внутренними потребностями хозяйства Древней Руси; при этом торгово-ремесленные функции признавались «вторичными» [Тихомиров, 1956: 9-32, 52-64]. По мнению исследователя ядрами формирующихся городов были укрепленные княжеские детинцы (! -- И.П.) , выраставшие из славянских «городов», которые являлись центрами округов и племенных образований. Однако археологическая характеристика «княжеского детинца» и доказательство его преемственности со «славянским градом» в работе отсутствует.

Б.Д.Греков рассматривал города как неотъемлимую часть феодального строя, однако он решительно не согласен с С.В. Юшковым в вопросе о существовании на Руси т.н. племенных городов». «Если в племени появились города, то это значит, что племени уже как такового не существует... Появление городов обозначает разрушение родоплеменного строя» По мнению исследователя, в основе процесса образования древнейших городов лежит отделение ремесла от сельского хозяйства; важная роль отводится и международной торговле [Греков, 1949: 27, 28 и др.]

Т.о. к концу 1940-х годов, как отмечает Е.Н.Носов, в советской историографии сложилось две концепции происхождения города, сформулированные с одной стороны С.В.Юшковым и М.Н.Тихомировым (которые полностью опровергли «торговую теорию» В.О.Ключевского), а с другой Б.Д.Грековым (который признавал фактор международной торговли весьма существенным).

В 1980-е годы в целом ряде работ к рассмотрению вопросов о происхождении городов обратился А.В.Куза. Исследователь счел удачным определение города, данное О.Г.Большаковым и В.А.Якобсоном, согласно которому город – «населенный пункт, основной функцией которого является концентрация и перераспределение прибавочного продукта» [Большаков, Якобсон, 1983: 46-52], и дал следующее определение дренерусского города: «постоянный населенный пункт, в котором с обширной сельской округи-волости концентрировалась, перерабатывалась и перераспределялась большая часть произведенного там прибавочного продукта» [Куза, 1984: 9, 10 и др.]. А.В.Куза наметил четыре основных варианта образования древнерусских городов:

из племенных или межплеменных центров

из укрепленного стана

из порубежной крепости

единовременное строительство города [Куза, 1989: 16].

Эту же линию историографии продолжает и П.П.Толочко: он считает, что древнейший русский город был «в основе своей аграрным, рождением и развитием целиком обязанный сельскохозяйственной округе» [Толочко, 1989: 39]. Для нас любопытно, какую роль отводит исследователь княжеским дворам: «княжеские дворы, -- писал П.П.Толочко, -- один существенных компонентов экономического развития города, представляли собой богатейшие феодальные усадьбы. В них концентрировались доходы от обширных домениальных владений, овеществляясь в роскошных дворцах и теремах, церквах, предметах роскоши, драгоценных металлах» [Толочко, 1989: 88]. Однако, как и у М.Н.Тихомирова археологическое рассмотрение материалов из «княжеских резиденций» (за исключением привлечения как иллюстрации для своей теории клада ювелирных изделий, найденного в 1842 г. на Старокиевской горе рядом с княжеским дворцом) в работе отсутствует. Привлечены лишь некоторые летописные свидетельства, а практически весь археологический материал остался вне поля зрения исследователя.

Идеи Б.Д.Грекова, которая допускала многообразие путей образования городов, придерживались следующие авторы: Н.Н.Воронин, Б.А.Рыбаков, В.В.Карлов, Д.А.Авдусин [Носов, 1992: 64].

В конце 80-х годов со своей гипотезой о возникновении городов выступил В.В.Седов. В целом его теория включает два основных положения:

единого пути образования городов на Руси не было

выделяется два периода становления города:

VII-VIII вв. Среди земледельческих поселков появились селения с ремесленным и профессиональным укладом, они становятся торговыми центрами, «протогородами»

IX в. Раннефеодальными городами становятся те из протогородов, в которых кроме ремесла и торговли имеются административные функции – военные, культовые [Седов, 1989: 6-55].

Своеобразное понимание процесса возникновения городов на Руси было предложено И.Я.Фрояновым и его соавторами. Суть их позиции сводилась к тому, что образование первых городов на Руси связывается не с периодом становления феодализма, а с поздним этапом родового строя. Именно тогда «организация общества становится настолько сложной, что дальнейшая его жизнедеятельность без координирующих центров оказывается невозможной», и поэтому такие центры появляются – т.е., города. Многообразие типов раннесредневековых поселений, по мнению исследователей, «выглядит искусственным, и таковыми были только племенные или межплеменные центры» [Фроянов, Дворниченко, 1988: 28-34]. Оставляя в стороне дискуссионность этой концепции, следует отметить основной недостаток такого подхода, в наиболее четком виде сформулированный С.В.Белецким: «Заранее заданное направление поиска (т.е. моноисточный подход и схематизация – И.П.) может оказаться неверным изначально, вступив в противоречие с реальными фактами» [Белецкий. 1996: 6].

Однако еще в 70-е годы в советской историографии наряду с работами, продолжающими построения С.В.Юшкова, М.Н.Тихомирова и Б.Д.Грекова, появились новые исследования, в которых отстаивались совсем иные взгляды на начальную историю русского города [Носов, 1992: 65]. Авторами этой концепции явились В.А.Булкин и Г.С.Лебедев. Именно они в 1974 г. ввели термин ОТРП – открытое торгово-ремесленное поселение – ставший стержнем нового подхода. Авторы, отмечая важнейшую роль международной торговли, выделили особый тип торгово-ремесленных поселений с рядом особенностей:

колеблющийся состав населения

временные формы социальной связи

отсутствие укреплений на ранних этапах

большие могильники у поселений с разнообразными вариантами обряда

ограниченный период бытования – IX – начало XI вв. [Булкин, Лебедев, 1974: 11-17].

В 1978 г. эти же авторы совместно с И.В.Дубовым более четко определили концепцию становления городов на Руси: древнейшей формой предгородских поселений были племенные центры VIII-IX вв., которые в IX-XI вв. обрастали торгово-ремесленными посадами. Иным типом являлись возникавшие в VIII и IX вв. ОТРП, где сосредотачивалось население, связанное с дальней торговлей, военными походами и ремеслом. Интеграция прото- и раннегородских поселений завершилась к исходу Х - началу XI вв., когда сформировалась единообразная структура города, состоявшая из княжеского детинца и ремесленно-торгового посада [Булкин, Дубов, Лебедев, 1978: 138-140]. При многих недостатках этой работы, отмечавшихся разными исследователями [Куза, Леонтьев, Пушкин, 1982: 277; Мачинский, Шаскольский, 1982: 288-291; Носов, 1992: 67-71; Белецкий, 1996: 9-14], такой подход являлся в целом по многим позициям близким «торговой теории» В.О.Ключевского. Более четко, на мой взгляд, стержень этой гипотезы выделил С.В.Белецкий: исследователь предложил «более точным и более полным отвечающими функциям и значению подобным центров (т.е. ОТРП – И.П.) термин ВТРП – внеплеменное торгово-ремесленное поселение». И далее, определяя его функции: «Оторванность ВТРП от сельского хозяйства, т.е. от непосредственного производства продуктов питания, дифференциация жителей по профессиональной занятости, социальная стратификация общины, имущественное неравенство отдельных ее членов, процесс формирования новых форм социальной общности». И заключая: «Все эти признаки соответствуют социально-экономическому понятию город» [Белецкий, 1996: 20].

В начале 90-х годов Е.Н.Носов предложил различать процессы градообразования на Юге и на Севере Руси [Носов, 1992: 71-76]. На Юге развитие славянского общества было длительным и стабильным. Уже в VI-VII вв. возникают т.н. «племенные города» с административно-политическими функциями. Часть из них трансформируется в города к IX в. В VIII-IX вв. идет широкий процесс образования городов в земледельческих округах с административными, реже ремесленными и торговыми функциями.

На Севере города не были центрами земледельческих районов, а возникали в процессе освоения новых территорий. Изначально они росли на торговых путях как центры международной торговли и ремесла с административными и контрольными функциями, причем наличие плотной сельскохозяйственной округи было не обязательным (например, Старая Ладога) [Носов, 1992: 72].

В VIII в. по Великому Волжскому пути через северную Русь идет серебро. К IX в. начинает действовать «путь из варяг в греки», складывается система торговли пушниной. На этой основе и функционируют «города – ВТРП». В середине VIII в появляется Старая Ладога, затем и другие ОТРП – Тимерево, Гнездово, Рюриково Городище, Сарское Городище, Шестовицы. Они явно были ориентированы на международную торговлю, сельское хозяйство играло второстепенную роль. На рубеже X-XI вв. происходит т.н. «перенос городов», породивший в историографии проблему т.н. «парных центров» (Рюриково Городище – Новгород, Гнездово – Смоленск, Сарское Городище – Ростов, Тимерево – Ярославль, Шестовицы – Чернигов). Поскольку старые центры имели только торгово-ремесленные функции, а новые уже опираются на местную экономическую основу, являются центрами сельскохозяйственных территорий, то именно там сосредотачивается власть, формируется новая администрация, создаются культовые центры. Аналогичным путем в Скандинавии Бирка сменяется Ситулой, Хедебю – Шлезвигом, Павикен – Висбю, Ширингсаль – Тенибергом. Во всех этих случаях появление новых городов и упадок прежних происходит на рубеже X-XI – первой половины XI вв., «в чем нельзя не видеть проявление общей исторической закономерности, единого ритма социально-политических и экономических перемен, происходивших в обществах, находившихся за границами прямого влияния традиций, восходящих к античности» [Носов, 1992: 75-76].

В рамках нашей темы следует отметить, что появление «новых центров, где располагались христианский комплекс (владычный двор, общегородской храм), торг, княжий двор» относится, по Е.Н.Носову, к рубежу X-XI вв. [Носов, 1992: 75].

Возвращаясь к определению ВТРП С.В.Белецким, необходимо оговорить, что все-таки исследователь считает их не просто «городами», а т.н. «городами старшего типа» [Белецкий, 1996: 20]. Новые же центры, ставшие в конце концов средневековыми городами, исследователь называет «городами младшего типа». Не затрагивая проблему соотношения этих «пар» (что само по себе – сложнейшая проблема), следует сказать, что, видимо, появление княжеских резиденций следует ожидать лишь в «городах младшего типа», связанных с установлением княжеской власти.

Однако необходимо помнить, что и социальная дифференциация, и имущественное расслоение было характерно и для «племенных центров» (типа Зимно или Хотомель), и для ВТРП.

Какой же облик (с интересующих нас позиций) имели центры «догородской» поры?

П.А.Раппопорт, проводивший обследование городищ Севера и Юга Руси, отмечал, касаясь северных памятников: «Наиболее сложен вопрос о социальном облике этих укреплений. В письменных источниках все они названы «городами». До XI в. значительная часть поселений еще была свободна, но часть укрепленных поселений этого времени, а особенно с XI в. имела уже другое содержание – это были феодальные замки или детинцы средневековых городов» [Раппопорт, 1978: 204]. Однако, говоря о городищах XI-XII вв., исследователь определяет их как детинцы городов, а также княжеские и боярские замки [Раппопорт, 1978: 205]. Часть из них являлась уже несомненными городами – Суздаль, Дмитров, Юрьев-Польский, Переяславль-Залесский. Т.о., как мы видим, появление «княжеских резиденций» на Севере, исходя из концепции П.А.Раппопорта, можно ожидать лишь с рубежа X-XI вв.

Но, с другой стороны, необходимо рассмотреть и другое обстоятельство: если на юге т.н. «племенные центры» появляются еще в VII в., то логично предположить, что резиденции «племенных князей» появляются уже тогда. Но есть ли они в археологических материалах? Материалы крупных «протогородов» Юга – Зимно, Пастырское, Битице, Хотомель – говорят об обратном. Социальная дифференциация прослеживается лишь по материальному комплексу [Толочко, 1989: 20-24] да и то не в очень большой степени. Явно же выделяемых «социально дифференцированных» построек нет вообще. Где же объяснение данному факту? На мой взгляд, наиболее обоснованно выглядит мнение М.Б.Свердлова: «Т.к. крупные дома племенной знати не известны, то можно предположить, что «племенные князья, племенная и служивая знать строили дворцы как хозяйственные комплексы, продолжающие местные традиции, и выделить их практически невозможно» [Свердлов, 1983: 65].

Рассматривая городища Юга Руси П.А.Раппопорт отмечает, что важнейшей их функцией была охрана рубежей от кочевников, и следовательно, и укрепления, и топография таких памятников будет отличаться от синхронных поселений Севера. Рассматривая же социальный облик этих памятников исследователь выделил четыре основных типа:

общинные центры

«города»

замки

крепости [Раппопорт, 1967, 185-189].

Однако необходимо помнить, что типологизируя городища, П.А.Раппопорт учитывал в основном систему укреплений, топографическое положение и вещевой материал. Топография же собственно территории поселения практически всегда оставалась недостаточно изученной. Вместе с тем автором сделано крайне любопытное для нашей темы замечание: «В так называемых «крупных городах» с административными и церковно-политическими функциями, двумя линиями обороны и четко выраженной структурой – детинец /окольный город (Галич, Владимир Волынский, Луцк, Белз, Теребовль, Туров, Новогрудок, Звенигород) дома на посаде часто богаче, чем дома в детинце!» [Раппопорт, 1967: 186].

Более подробные исследования городищ на Юге было проведено в 1970-80-х годах Б.А.Тимощуком. На территории украинского Прикарпатья были проведены массовые исследования городищ и поселений – открыто более 400 славянских поселений и изучена структура 36 гнезд поселений VI-X вв. [Тимощук, 1990:7]. Исследователь выделил четыре типа городищ:

городища-убежища

городища – административно-хозяйственные центры

городища-святилища

городища – княжеские крепости [Тимощук, 1990: 11-62].

Исходя из целей нашей работы, для нас интерес представляет лишь последний тип – городища – княжеские крепости. Классификация таких памятников (к ним исследователь относит Судовую Вишню, Ревно, Горишние Шеровицы, Коростователь, Теребовль и некоторые другие) проводилась по системе укреплений, внутренней топографии и наличию селищ-спутников (жители которых одевали, кормили и вооружали гарнизон крепости) [Тимощук, 1990: 55-62]. Рассматривая топографию, Б.А.Тимощук отмечает: «Наземные срубные дома с подвалами, свободно располагавшиеся на территории центральной укрепленной площадки княжеских крепостей X-XI вв., несомненно принадлежали наиболее знатным жителям этих крепостей. Вполне допустимо, что это были дома членов княжеской администрации, на которых лежала обязанность также собирать дань и требовать выполнения других повинностей с населения той территории, на которую распространялась власть княжеской крепости. Обширные подвалы вполне были пригодны для хранения натуральных даней» [Тимощук, 1990: 61]. Как мы видим, конструктивно и типологически такие комплексы действительно продолжают местные традиции (например, в Горишнешеровецкой княжеской крепости, Ревно), что еще раз подтверждает мысль М.Б.Свердлова. Однако назвать их «княжескими резиденциями» в полном смысле этого слова еще нельзя, т.к. князь мог останавливаться в таких «крепостях» довольно редко, по мере надобности.

Что же касается непосредственно детинцев древнерусских городов, которые могли начать формироваться именно с таких «городищ-замков», то вот что считает Б.А.Тимощук: «Любой феодальный центр при благоприятных условиях мог стать детинцем древнерусского города. Но городища-детинцы раннего феодализма еще плохо изучены, и пока нет достаточных археологических данных, позволяющих четко отличить памятники этого типа от других типов городищ – феодальных центров, прежде всего от городищ – княжеских крепостей. Т.. состояние источников не позволяет в настоящее время выделить археологические признаки городищ-детинцев» [Тимощук, 1990: 69-70]. Следовательно, на сегодняшний день представляется корректным привлечение в качестве источников лишь немногочисленное количество материала с городищ, который датируется X-XII вв. и относится, по типологии П.А.Раппопорта, к «военным крепостям» (например, Колодятин, Изяславль) или «феодальным замкам» (например, Любеч, Олешков) [Раппопорт, 1967: 187]. Подавляющее же большинство городищ более раннего периода, относится еще к VII-IX вв. и связывается непосредственно с племенным строем.

Показательно в этом отношении наблюдение С.В.Белецкого: «Прекращение функционирования протогородских племенных центров насильственным путем – это повсеместное явление при окняжении территорий... Необходимость такого акта диктовалась самой процедурой окняжения территорий, включаемых в пределы государственной юрисдикции. С уничтожением старых племенных центров происходила ломка старой административно-политической системы» [Белецкий, 1996: 21]. В качестве примера исследователь приводит городища Роменской культуры, общинные центры Буковины; даже «Ревнянское поселение, на примере которого Б.А.тимощук прослеживает перерастание “общинного центра” в раннефеодальный город на рубеже IX-X вв. переживает крупное потрясение, когда на месте сожженного убежища была построена княжеская крепость» [Белецкий, 1996: 18-19].

Из всего вышеизложенного для нас наиболее важно следующее: в период окняжния - т.е. времени, когда собственно и следует ожидать появления непосредственно княжеских резиденций – почти все «протогорода» племенного строя гибнут. А в тех случаях, когда мы имеем дело уже непосредственно с городами, где известны археологические материалы, связанные с княжескими дворами (Киев, Чернигов, Переяславль), выделить более ранние слои «дорогодского» периода, да еще и в детинце с возможностью реконструкции топографии и планировки, фактически невозможно.

Касаясь же ОТРП (или ВТРП), где социальная дифференциация была намного сильнее, чем в «славянских протогородах», следует отметить: ни в тех случаях, когда эти центры постепенно «затухали» (как Гнездово, Тимерево, Шестовицы), ни в тех, когда они впоследствии становились «княжескими» или «боярскими» резиденциями (как Рюриково или Сарское городища), в наиболее активный период их существования – конец VIII – середина X вв. – никаких «социально дифференцируемых» построек нам неизвестно1. Видимо, это связано со спецификой структуры данного общества: ему необходима была достаточная мобильность в связи с занятием международной торговлей, и создавать какие-либо крупные и богато украшенные постройки жителями ОТРП / ВТРП было просто не нужно.

Единственный среди всех подобных памятников случай, который можно как-то связать с «социально дифференцируемым» жилищем, зафиксирован в Старой Ладоге. В раскопках 1948-49 гг. В.И.равдоникаса были открыты остатки большой (площадью ок. 90 кв.м) срубной постройки с дощатым полом на лагах. Вдоль западной стенки шел дощатый настил на столбах, продолжение которого уходит в северный борт раскопа. Г.П.Гроздилов интерпретировал его в порядке рабочей гипотезы как церковь [Гроздилов, 1950: 46]. В 1949 г. к северу от этой постройки были открыты остатки синхронного, связанного с ней сооружения. Это была изба размером 7,1х6,8 м с полом на лагах. С севера и с запада изба была окружена бревенчатым настилом. С севера фиксируются остатки столбов, отстоящие от стены сруба на 2м. В целом, комплекс имел размеры 128 кв.м. Он соединялся с описанной выше постройкой настилом. Этот комплекс, как отмечает С.Л.Кузьмин, явно выпадает из серии рядовых жилищно-хозяйственных комплексов Ладоги. Датируется он (по хронологии Кузьмина / Мачинской) 970-980-ми годами. Интересно, что на данном участке поселения ему предшествовали два крупных комплекса, основу которых составляли большие дома с печью в центре (890-920 гг.; 920-960 гг. с ремонтом в первой половине 950 г. [Кузьмин, 1988: 81]. Интересно, что «большой дом» 890-920 гг. был даже назван Е.А.Рябининым [доклад в Старой Ладоге 22. 12. 1995] «дворцом Рюрика»). Неординарные размеры и конструктивное решение, а также ряд находок свидетельствуют о принадлежности данного комплекса, по мнению С.Л.Кузьмина, представителям социальной верхушки населения Ладоги Х в. [Кузьмин, 1988: 81]

Т.о. представленный комплекс является, по сути, единственным примером раннего этапа развития хоромного зодчества, идущего по пути соединения разнообразных построек в единое, конструктивно связанное сооружение (система изба – сени – клеть), получившего дальнейшее продолжение в усадьбах Новгорода [Засурцев, 1967: 105-115]. Однако, кроме этого примера, связанного, видимо, с особым положением Ладоги в структуре древней Руси, других примеров «социально дифференцируемых» жилищ в ОТРП / ВТПР нет.

Остаются лишь непосредственно древнерусские города X-XII вв., в детинцах (или в ближайшей округе) которых и находились «княжеские резиденции». Как же развивалось изучение этих памятников, занимающих важнейшее место в структуре древнерусского города?

Необходимо отметить, что изучение их проводилось очень неравномерно. Если такие памятники, как Киев или Боголюбово изучались еще с начала XIX века, им посвящались обширные работы (например, работы по Киеву М.Ф.Берлинского, М.А.Максимовича – 1820, 1877 гг., по Боголюбово – В.Доброхотов, К.Н.Тихонравов – 1860-е гг.), то другие памятники, открытые в 50-60-е гг. ХХ века, рассматривались лишь в отдельных статьях. Отмечу, что работы, посвященной древнерусской гражданской архитектуре, не существует и до сего дня.

Начать обзор историографии следует все-таки с Киева. Именно в этом городе находятся наиболее крупные и ранние дворцовые постройки. Спор о том, где находится «терем княгини Ольги» и «теремной двор», упоминавшийся в летописи (см. главу 2), шел еще с 1820 г. М.Ф.Берлинский писал: «Ежели самую середину древнего можно принять за место княжеского дворца, то оный отделяется рынком от Десятинной церкви в правую ее сторону, где перед дворцом возвышался Перунов кумир, а после церковь св. Василия. На сем пространстве в земле множество везде кирпичного щебня, а церкви никакой по летописи не определяется. И по самой пристойности следовало быть княжеским палатам в смежности с образцовой или государственною Десятинною церковью» [Берлинский, 1820: 141]. Исследователь полагал, что «ежели передняя сторона Десятинной церкви со входу, разумеется, юго-западная, то за святою Богородицею (десятинною) должно быть место терема вышесказанное к северо-востоку, а двор теремной простирается по краю утеса до церкви Трехсвятительской» [Берлинский, 1820: 139-140].

Как мы видим, уже в это время отмечалась возможность многоструктурности дворца, состоявшего из нескольких частей. В апреле 1857 г. киевский чиновник Климович, приобретя расположенный в 75 м к востоку от Десятинной церкви дом, приступил к его перестройке. В ходе этих работ были обнаружены остатки кладки из кирпича, напоминавшего по своим размерам кирпич Десятинной церкви. Сообщение об этой находке было опубликовано в 1857 г. Н.Сементовским, который однако главное внимание уделил найденному при этих работах кладу из 6 серебряных монетных гривен киевского типа и нескольких ювелирных изделий, спрятанных в глиняном горшке [Сементовский, 1857: 34-36]. Более подробна кладка была описана в 1858 г. С.П.Крыжановским на заседании Отделения русской и славянской археологии [Крыжановкий, 1858: 306-307]. Тем не менее какого-либо серьезного археологического исследования и архитектурного обмера проведено не было.

В это же время продолжается спор о «тереме» и «теремном дворе». В 1877 г. о нем писал М..Максимович.[Максимович, 1877: 97], в 1897 г. – сначала А.Армашевский и В.Б.Антонович [Армашевский, Антонович, 1897: 56], чуть позже Н.И.Петров [Петров, 1897: 107-108]. Эти исследователи полностью опирались на летописные данные, а археологические раскопки не подтвердили изложенных ими историко-топографических гипотез.

В 1907-1908 гг. обширные работы в Киеве были проведены В.В.Хвойко. В усадьбе Петровского он провел крупномасштабные работы, обнаружившие фундамент и часть стены дворцовой постройки. В западной части этой усадьбы было обнаружено еще одно здание, также дворцового типа. К сожалению, на раскопках архитектурных памятников сказался дилетантизм методики В.В.Хвойки: не было проведено обмеров, не проанализирована стратиграфия и пр. Все это не дает возможности использовать в полной мере материалы В.В.Хвойко.

Следующие работы в Киеве относятся к 1911 г. В ходе работ Д.В.Милеева в усадьбе Десятинной церкви к юго-западу от здания самой церкви были обнаружены фундаменты западной стены дворцового здания и поперечных его стен. В 1911 г. здание было раскопано не полностью; юго-восточная часть, расположенная на Владимирской улице, была исследована уже в 1914 г. С.П.Вельминым. В 1909-1910 гг. В.В.Хвойко проводил исследования в г. Белграде. Были обнаружены остатки богатого деревянного здания, по размерам и функциям, видимо, близкого киевским дворцам. К сожалению, материалы этих работ, изданные в 1911 г. Н.Д.Полонским, дают весьма приблизительную характеристику этому зданию [Полонский, 1911: 62-64].

В сентябре 1914 г Д.В.Милеевым были обнаружены остатки здания в Десятинном переулке. Раскопки, проведенные С.П.Вельминым, позволили выяснить в основных чертах план постройки и характерные особенности устройства фундамента. В 1913-14 гг. экспедицией под руководством этого же архитектора были открыты остатки еще одного здания дворцового типа на Иринской улице. От этой постройки, как и от храма св. Ирины, сохранились лишь рвы от фундаментов с остатками деревянных лежней на дне их.

Начавшаяся Первая Мировая война, а затем революция и связанные с этим события надолго оторвали исследователей от изучения Киевских дворцов. Лишь в 1936 г. Киевская экспедиция Института археологии подвергла раскопкам здание к северо-востоку от Десятинной церкви, открытое В.В.Хвойко. В 1939 г. эти исследования были продолжены экспедицией под руководством М.К.Каргера. Но, как отмечает исследователь, «от руин дворца сохранились к этому времени лишь жалкие остатки» [Каргер, 1961: 66]. В 1958-61 гг. вышла двухтомная работа М.К.Каргера «Древний Киев», где он публикует материалы о дворцах Киева, а также анализирует летописные данные о них [Каргер, 1958: 263-284; 1961: 59-87]. Эта работа остается крупнейшим вкладом в изучение дворцовых построек древней Руси и до сего дня. Позднее в 1956 г. выходит работа Ю.С.Асеева, посвященная древнему Киеву, но принципиально новых материалов о дворцовых постройках этого города в ней практически нет.

В 1961 г. В.А. Богусевич производит раскопки во дворе киевского митрополита, где открывает еще одну постройку. Ее тип довольно сложно определить, но, видимо, это здание является баней [Раппопорт, 1982: 18].

В 1966 г. Киевской экспедицией были продолжены дворца к северо-востоку от Десятинной церкви. Но к этому времени от него осталась лишь часть стены длиной около 5 метров и шириной 1,7-2,2 метра [Толочко, Килиевич, 1967: 175].

В 1971-72 гг. в детинце Киева В.Г.Гончаровским были открыты остатки еще одного дворца. Это, видимо, то самое сооружение, которое открыл впервые в 1907-1911 гг. В.В.Хвойко. В литературе закрепилось отождествление этого здания с «теремом княгини Ольги», введенное в основном киевскими исследователями [например, Толочко, 1960: 93]. О неправомерности такого отождествления писал М.К.Каргер [Каргер, 1961: 77], его мысль поддержал позднее и П.А.Раппопорт [Раппопорт, 1982: 16]. В 1970-72 гг. на мысе Чайка у Выдубицкого монастыря киевской экспедицией открыты остатки еще одного каменного дворца, которые исследователи соотнесли с дворцом Всеволода Ярославича [Мовчан, 1975: 80-84].

Необходимо упомянуть еще об одном здании, открытом в Киеве в 1975 -76 гг. Я имею ввиду Киевскую ротонду. Дело в том, что киевские исследователи (П.П.Толочко, Я.Е.Боровский) отождествляли ее с зданием дворцового типа. Такое отождествление абсолютно неверно. Ротонды являются особым типом зданий, не характерным для древнерусского зодчества. Киевская ротонда является «каменным свидетельством» деятельности католических миссионеров на Руси, она выстроена западным архитектором и киевскими мастерами [Иоаннисян, 1994: 110-111].

В 1976 г. выходит работа, посвященная Древнему Киеву, П.П.Толочко. В ней опубликованы результаты работ Киевской экспедиции [Толочко, 1976: 5-105]. Некоторое место в ней уделено и дворцам. В 1981 г. целой группой авторов (П.П.Толочко, Я.Е.Боровский, С.Р.Килиевич и др.) публикуется сборник «Новое в археологии Киева», где также отдельная глава посвящена светским постройкам. В 1982 г. С.Р.Килиевич публикует материалы о детинце Киева IX-XIII вв. [Килиевич, 1982: 2-145].

Т.о. дворцы Киева довольно часто упоминаются в литературе. Чаще всего их связывают с «гридницами» Летописи (см. главу 2).

Следующий памятник, изучение которого длится довольно долго – Боголюбово. Этот уникальный памятник впервые был обследован в 1850 г. в Доброхотовым. Уже он отмечал, что «ны

www.ronl.ru

в Древней Руси и Московском государстве — высокий боярский и княжеский дом в виде башни; жилое помещение в этом доме, 5 букв, 1-я буква Т, сканворд

в Древней Руси и Московском государстве — высокий боярский и княжеский дом в виде башни; жилое помещение в этом доме

Альтернативные описания

• боярские богатые хоромы

• в Древней Руси: высокий богатый дом с покатой крышей, с надворными постройками

• верхний ярус богатых хором

• дом в виде башни в Древней Руси

• древнерусский особняк

• жилое помещение в верхней части дома в Древней Руси

• местожительство царских дочерей, а также мышки-норушки и лягушки квакушки

• отрадное жилище (романс)

• боярские покои

• коттедж купеческой дочери

• жилье для князя, а в уменьшенном виде — для всяких там мышек-норушек

• местожительство царских дочек, а также мышки-норушки и лягушки-квакушки

• высокая обитель для отрады

• стихотворение русского поэта А. Кольцова

• верхний жилой ярус хором

• стихотворение В. Брюсова

• в известном романсе — место проживания отрады

• дом столбовой дворянки

• дом мухи Шумихи

• боярский особняк

• дом мышки-норушки

• дом боярыни

• дом боярина

• жилье «моей отрады»

• верхний ярус хором

• богатый дом на Руси

• этаж над горницей

• бревенчатая «вилла» боярина

• место проживания отрады

• дом в виде башни на Руси

• дом моей отрады (песен.)

• бревенчатая боярская «вилла»

• богатый русский дом

• местожительство царских дочек

• хоромы красавицы царской дочери

• высокоотрадная «вилла» (песен.)

• богатый высокий дом

• богатый дом

• «отрадное» жилище

• высокий богатый дом на Руси

• дом «моей отрады»

• древнерусская вилла

• высокий дом «моей отрады»

• вилла «старого» русского

• богатое жилище на Руси

• дом лисички-сестрички

• древне русский особняк

• высокий боярский дом

• жилой ярус в хоромах

• хоромы боярина

• В древней Руси жилое помещение в верхней части дома

• Жилое помещение в верхней части дома в Древней Руси

• Высокий богатый дом с покатой крышей

• Верхний ярус богатых хором в Древней Руси

scanwordhelper.ru

в Древней Руси и Московском государстве — высокий боярский и княжеский дом в виде башни; жилое помещение в этом доме, 5 букв, сканворд