Значение слова братчина. Братчина в древней руси это

БРАТЧИНА это что такое БРАТЧИНА: определение — История.НЭС

БРАТЧИНА

канун, свеча), совместная трапеза полноправных членов однодеревенской общины, устроенная в складчину после молебна. В основе братчин лежал благочестивый обычай - поминание святого, к помощи которого обратилась некогда община для спасения от бедствия.

В Жиздринском у. Калужской губ., например, братчина организовывалась так. Накануне престольного праздника (см.: Храмовые праздники) переносили от одного хозяина к другому так называемую братскую свечу, принадлежавшую общине. Свеча эта здесь была огромной, в четыре пуда и более весом. В течение многих лет к ней ежегодно добавлялось некоторое количество воска. До заката солнца несколько пожилых крестьян собирались в избе, в которой хранилась братская свеча в течение года. Хозяин нес свечу при помощи этих лиц или в сопровождении их, если мог унести ее сам, в церковь и водружал перед иконой, соответствующей предстоящему престольному празднику. На следующий день после литургии свечу брал крестьянин, в дом которого она должна была перейти по принятой очередности, и нес ее один или с помощниками впереди причта, шедшего с иконой по домам. В доме этого крестьянина икону ставили в святой угол, а перед нею - братскую свечу, на которую новый хранитель ее тут же лепил изрядный кусок воска. То же делали и приглашенные крестьяне.

После молебна все поздравляли хозяина с праздником и дарили ему ветчину, рыбу, солод, ржаную муку, мед, а хозяин угощал всех. Священник с причтом шел в следующий двор с иконой, но уже без свечи.

Братскую свечу хранили в холодной горнице или в амбаре. Здесь было принято одну и ту же свечу сохранять в общине столько лет, сколько было в селении дворов, потому она, наращиваясь ежегодно, и достигала гигантских размеров. После того как свеча обошла все дворы, ее передавали в церковь - часть продавали на украшение соответствующей иконы, часть переливали на обычные свечи - и заводили новую.

Давность свечи увеличивала ее значение в глазах крестьян. История ее существования обрастала местными легендами. В дома, явно запятнавшие себя серьезным проступком, братскую свечу не передавали. Иные крестьяне сами отказывались принять на годовое хранение свечу. Общественное мнение их осуждало.

Несколько иной вариант братчины описан в 1847 по непосредственным наблюдениям в Мосальском и др. частях Жиздринского у. Здесь большая общая свеча тоже хранилась поочередно в течение года в доме каждого члена общины. Такой год считался для данного дома счастливым. Общий обед устраивался в доме того крестьянина, чей срок хранения братской свечи заканчивался. Накануне праздника каждый хозяин приносил в этот дом ржаной солод, хмель и др. продукты. Здесь варили пиво и приготовляли угощенье "из общего приноса". В день праздника икону несли в этот дом. У входа встречал хозяин с хлебом и солью, а хозяйка покрывала икону чистым белым полотенцем. "Общественную" свечу зажигали перед иконой, поставленной на рассыпанном на лавке зерне. Обычный набор зерна - рожь, ячмень и овес. После молебна и икону, и свечу переносили в дом, где предстояло очередное годовое хранение, и там священник снова служил. Затем в первом доме все угощались общественным пивом и обедом.

В селе Ярилове (Озерищенская вол. Дорогобужского у. Смоленской губ.) перед праздником, в который "справлялась свеча", члены сходки совещались о том, кто будет участвовать в празднике и сколько нужно ссыпать хлеба. Хозяину, в доме которого должна праздноваться свеча, все участвующие ссыпали хлеб на покупку воска и на угощенье. Вечером накануне праздника из дома, в котором хранилась свеча со времени предшествующей братчины, посылали кого-либо созывать участников. Когда все собирались, хозяин разогревал воск и с помощью других лепил его на слепок прежних лет. К большому слепку прилепляли обычную свечку, зажигали, ставили перед иконами и молились. Молитвы читал кто-либо из грамотных крестьян. Каноны, акафисты, припевы пели все присутствующие. Затем начиналось угощенье. Засиживались за полночь.

Представляет интерес описание свечи, составленное крестьянином Суражского у. Черниговской губ. (д. Батуровка) С.А. Дударовым и представленное в 1871 в Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии. "В числе общественных увеселений в нашей местности, - писал крестьянин, - замечательны также свечи (свеча значит то, что в селении, где нет церкви, существует в году один день, избранный для празднования, и память того дня чтится народом), например, в день Флора и Лавра - угодников, которые чтимы жителями деревни Батуровки Суражского уезда".

Накануне праздничного дня созывали сходку, посвященную денежной и организационной стороне предстоящего исполнения обычая. "Общество" устанавливало на сходе цену на хлеб, который предстояло собрать для пиршества. Размер сбора не назначали. Цена устанавливалась при помощи "торгов" между желающими купить хлеб. Здесь же "сходились ценою" на водку с местным шинкарем и "назначали двух бедных крестьян для того, чтобы те крестьяне просили у жителей на Божью свечу". Специально выделенный человек, которого называли бращик, занимался припасами. Два крестьянина, назначенные для созыва домохозяев, надевали на себя по большому мешку через плечо и обходили все дома селения. Войдя в дом, сборщик говорил: "Звал бращик и староста на Божью свечу". Хозяин, получивший приглашение, вручал посланцу ковригу хлеба, а сам с зерном, количество которого определялось каждым произвольно, по желанию, отправлялся "на свечу" - в дом, где делал сбор бращик. Отдав зерно бращику и "отбив несколько поклонов перед угодниками Божьими", он садился на лавку, а бращик угощал его. "Целую ночь просиживают тут хозяева и чего-чего тут не перетолкуют", - писал информатор.

Свеча и общинные иконы хранились здесь, как и в других районах, поочередно в каждом доме в течение года. В день праздника утром снова собирались домохозяева, приезжал священник, служил молебен, затем свечу переносили в очередной дом. После этого начиналось угощенье. Крестьянин отмечает, что водка на празднике свечи появилась только после "введения акциза", а "в прошедшие времена" варили мед.

В описаниях общинных трапез в северных губерниях и в Сибири их называют по большей части канунами. В селениях Пинежского у. праздновали кануны, посвященные Николаю-чудотворцу, вмч. Георгию, Илье-пророку, Иоанну Предтече, Флору и Лавру и др. святым. Соответственно кануны праздновались в селениях уезда в разные дни. Современники отмечали, что "празднование канунов в деревнях установлено с давних времен по обетам, данным предками в бедственные у них времена и в память чрезвычайных случаев или происшествий: мора людей, падежа скота, необыкновенного нашествия медведей, волков или других хищных зверей, ужасных пожаров, гибельных ураганов, совершенного побития хлебов".

Праздники, установленные по обету в связи со спасением селения от какого-либо бедствия, назывались обетными, или заветными, или часовенными. Последнее название употреблялось, если деревня построила по своей инициативе и на свои средства часовню.

Канун в Пинежском у. устраивали "целою общиною деревни в чьем-либо доме" поочередно, либо с "доброго согласия крестьянина, который может иметь средства". В этот дом все участники приносили свою долю. Из приходских церквей в празднующие канун деревни приносили хоругви и иконы; дома, поля, "пожии" и скот окропляли. В пиршестве участвовали здесь "только старые и пожилые мужчины и женщины".

В Яренском у. Вологодской губ. канун община организовывала обычно в летнее время. На устройство его с каждого двора собирали муку и деньги. Специально для этого выделенные лица варили общее пиво и готовили общий обед. В назначенный воскресный день приглашался причт с Крестным ходом и молебном на полях и лугах общины. После молебна причт приглашали в избу, где был приготовлен "канун" - пиво, чай, обед. К совместной общинной трапезе было принято приглашать бедняков, не участвовавших в сборе средств, и нищих.

Традиционный общественный пир по типу братчины мог охватывать несколько селений. Такое явление детально описано в 1860-х в Вятском и Орловском уездах Вятской губ. Здесь некоторые весенние и летние праздники отмечались в складчину объединениями деревень. "В прежние времена, - писал наблюдатель, - в ссыпках принимали участие до сорока соседних селений, ныне же число участвующих селений вряд ли где превышает двадцать пять. Большею же частью участвуют в ссыпках только пять или десять селений, население которых в розницу не превышает 5-10 дворов". Такие объединения характерны для маленьких деревень. Обычно одна хозяйка брала на себя хлопоты по собиранию солода и хмеля со всех хозяев, участвующих в ссыпках деревень и по приготовлению пива.

В Никулинском приходе Вятского у. ежегодно, в день Бориса и Глеба, приготовлялась общественная яичница из яиц, собранных накануне во всех деревнях прихода. Несколько иной характер носило объединение соседних деревень для поочередного общественного угощения. Например, из трех селений каждое поочередно угощало за общественным столом два других селения на Петров, Ильин и Спасов дни.

См. также описание обряда громница - освящения и чествования так называемой громничной свечи, проводимого на праздник Сретения.

М.М. Громыко

Оцените определение:

Источник: Святая Русь: энциклопедический словарь

interpretive.ru

Братчина - это... Что такое Братчина?

обычай общинного пира у славян.Синонимы:

Борщ
Брахманы

Смотреть что такое "Братчина" в других словарях:

Братчина — вид пирования на Руси, совершаемое в складчину в определенное время и на котором могли решаться внутренние вопросы сельского или городского общества. Содержание 1 Содержание братчины 2 Основные ист … Википедия
братчина — и братчина … Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке
братчина — сущ., кол во синонимов: 6 • артель (16) • пикник (8) • пир (47) • … Словарь синонимов
БРАТЧИНА — обычай общинного пира у славян … Этнографический словарь
БРАТЧИНА — купеческая или цеховая корпорация на северо западе Русского государства в XIV XVI вв … Юридическая энциклопедия
братчина — братчина, обычай общинного пира у славян … Энциклопедия «Народы и религии мира»
Братчина — так на Руси и в России дореволюционного периода назывались «складчины», «ссыпщины» съестных припасов для проведения общего праздника, пира, носящего обрядовый характер. Братчина – это коллективная трапеза за счет личных взносов каждого участника… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)
БРАТЧИНА — (канун, свеча), совместная трапеза полноправных членов однодеревенской общины, устроенная в складчину после молебна. В основе братчин лежал благочестивый обычай поминание святого, к помощи которого обратилась некогда община для спасения от… … Русская история
братчина — I бра/тчина = братчи/на 1) В старину: товарищество, артель. 2) В старинном крестьянском быту: празднество, устраивавшееся на общий счёт. Собраться на братчину. На братчину варилось пиво с расчетом не только на жителей села, но и на гостей,… … Словарь многих выражений
БРАТЧИНА — Кунаш Братчина, барский крестьянин. 1565. Арх. VII, 2, 271 … Биографический словарь

dic.academic.ru

Что значит братчина - Значения слов

Примеры употребления слова братчина в литературе.

Юрьевецкий монастырь уже не монастырь, не братчина, не вотчина, он - государство.

Но, кроме званых гостей или таких, которые по должности своей имели право приезжать на братчины, туда являлось много незваных гостей и таких, с которыми трудно было пиво сварить.

Поэтому разные волости и села выхлопатывали себе жалованные грамоты, по которым запрещалось ездить к ним на братчины незваным.

В некоторых же областях братчины постарались освободиться совершенно от вмешательства правительственных лиц и приобресть право суда над своими членами, произведшими беспорядок во время пира.

То же самое право имеют братчины или братства и в Западной или Литовской России, где быт городов, как мы видели, представлял сходные черты с бытом Новгорода и Пскова и где видим сильнейшее развитие цехового устройства.

Писал старик о полоцкой братчине, что все больше теснят ее невесть откуда понаехавшие монахи, что жить становится все труднее и печальнее.

Как где заслышит - престольный ли праздник, али у кого свадьба, али братчиной пируют, - и сейчас он тут!

Несколько раз упоминали мы о братчинах или складчинных пирах, обычае, с незапамятных времен распространенном в древней России.

Должностные лица, волостели, тиуны получали с братчин известные поборы.

Но она не хочет и слушать, а все ткнет меня косточками перстов в голову да причитывает причтою по горю-злосчастию: - Учила: живи, чадо, в незлобии, не ходи в игры и в братчины, не пей две чары за единый вздох, не ложись в место заточное, да не сняли б с тебя драгие порты, не доспеть бы тебе стыда-срама великого и через тебя племени укору и поносу бездельного.

Переведи этим наивным предпринимателям, любезный Неро, что по моим условиям они заплатят в княжескую казну три серебряные гривны с каждой кормы плюс десять процентов от общего размера братчины после продажи товара.

Источник: библиотека Максима Мошкова

xn--b1algemdcsb.xn--p1ai

Братчина и государевы люди - Исторические заметки

В русской традиции известен обычай «братчины»: общественные пиршества, именовавшиеся «братчина», сохранялись с древнейших времен вплоть до начала XX в.

«Братчина» упоминается в Псковской Судной грамоте, других памятниках права. Как писал Б. И. Сыромятников, во время «братчин» «как бы оживали старые семейные власти и начала, оживал семейный родовой суд». Возглавлял этот суд «староста», «пировой государь». Древний обычай «братчины» принял в Псковской Судной грамоте характер законного учреждения. «Братчина» Грамоты, с одной стороны, имеет такое же значение, как все другие суды, но, с другой стороны, право самосуда не было обязательным для ее членов; при взаимном согласии они могли отказаться от суда «братчины», позвать приставов и решить свое дело общим порядком. Суд «братчины» пользовался, вероятно, нормами обычного права, и за драку на пиру виновный выдавался обиженному.

Центральная власть охраняла власть от своих же государевых слуг. В Белозерской уставной грамоте (правовой акт 1488 года, принятый после вхождения Белозерского княжества в виде наместничества в состав Русского государства двумя годами ранее), написано:

«А тиуном и наместничьим людем на пир и на братчину незваным не ходити, а хто приедет к ним на пир и на братчину незван, и они того вышлют вон безпенно; а кто у них имеет пити силно, а учинится какова гибель, и тому платити без суда, а от меня, от великого князя, быти в казне».

Как пишет М.С. Черкасова, "налицо три принципиальных момента: во-первых, запрет тиунам и наместничьим людям ходить незваными на пиры и братчины; во-вторых, право городских и сельских общин высылать незваных «гостей» «вон безпенно»; и, в-третьих, взыскание с виновных причиненного материального ущерба без суда. По мнению Ю. Г. Алексеева, данная статья превращала в общее правило норму охраны братчин и пиров от незваных гостей. Тем самым великокняжеская власть охраняла общинные институты, вводя суровое наказание для агентов местной администрации, самовольно вторгнувшихся на это мероприятие".

Предлагаем вам три статьи про братчину:

1. С.В. Васильев. К вопросу о происхождении и значении «братчины»2. М.С. Черкасова. О пирах и братчинах в Средневковой Руси3. Марина Громыко. Братчины (глава из книги "Мир русской деревни")

statehistory.livejournal.com

Лущай Ю. В. Братчина на Руси по данным Марко Поло - Old Rus`

Лущай Ю. В. Братчина на Русі за даними Марка Поло // Збірник наукових праць Харківського національного педагогічного університету ім. Г. С. Сковороди. Серія «Історія та географія». - Харків: Колегіум, 2013. - Вип. 49. - С. 58-63.

Братчина представляет важный элемент сообщества, которая иллюстрирует бытовую, хозяйственную и обрядовую жизнь древнерусского населения, отголоски которой еще ощущались в XIX-XX вв. Исследованием братчины занимались многие историки, лингвисты, этнографы, но назовем лишь основные труды. Большое внимание братчине уделяли А. Терещенко [1], А. Попов [2] и С. М. Соловьев [3]. В работах Д. К. Зеленина [4] и В. В. Седова [5] отмечается обрядовая часть братчины. У В. А. Воронина [6] прослеживается связь медовых братств с древнерусскими братчинами. И. Ждановым [7] и В. Я. Проппом [8] исследовалась братчина, отраженная в былинном эпосе. В рамках своих работ И. Г. Прыжовым [9] , Б. А. Романовым [10], Б. А. Успенским [11], В. В. Долговым [12] и другими рассматривались пиры и братчины. В XIX в. основой знаний о братчине служили письменные источники, художественная литература и собранный на тот момент этнографический материал. Уже в XX в. к существующим источникам были принесены дополнительные данные благодаря археологическим, эпиграфическим и некоторым другим пополнениям. За почти два века накопилось некоторое количество информации, которой не было должным образом уделено внимания, не был проведен совокупный анализ имеющихся сведений. Однако, кроме этого, исследователи прошли мимо сведений Марко Поло с пространной редакции своей книги. В этой книге, как предполагается, имеется информация о древнерусской братчине. Целью статьи является анализ этих сведений Марко Поло и сопоставления их с другими источниками о братчинных пирах.

Для начала надо дать объяснение относительно самого Марко Поло и его книги. Раньше исследователи считали Марко Поло венецианским путешественником и купцом [13, с. 18-27; 14, с. 167; 15, p. 107], но в последнее время преобладает мнение, что он был дипломатом и послом в Персию, Китай и Индию, находясь на службе монгольского хана в 70-90-х гг. XIII в. [16; 17, с. 72-73] Это мнение содержательно развил А. Г. Юрченко. Он отметил, что путешественника интересовал маршрут в отличие от дипломата, для которого было главным выполнение возложенной на него дипломатической миссии, потому что маршрутом занимались другие люди. На основании изложенного в книге Марко Поло невозможно составить маршрут путешествий [18, с. 10-12]. Он сам в своей книге пишет, что выполнял обязанности посла [19, с. 53-54]. Работа Марко Поло до нас дошла во многих редакциях. Популярным вариантом среди исследователей был тот, в котором глава о Руси занимает небольшой объем (краткая редакция). Среди других существует и тот вариант (пространная редакция), которому мало уделяли внимания. В этой редакции есть больше информации о социально-бытовой жизни населения Руси [15, p. 109]. Очень долго исследователи пользовались первым вариантом. В Западной Европе сначала распространенным было издание Г. Юла (перевод на английский язык книги Марко Поло) [20], который неоднократно переиздавался. И сама редакция книги Марко Поло была переведена на русский язык И. П. Минаевым (во вступительной статье этой книги находится короткая историография изданий и переводов книги Марко Поло до середины XX в. [13, с. 33-41]). Впоследствии в 1928 г. Л. Ф. Бенедетто издал книгу Марко Поло с пространным текстом на итальянском языке [21]. С этого издания в 1931 г. был сделан А. Риччи перевод на английский язык [22]. В данной статье именно английским изданием А. Риччи и пользуемся.

Исследователями было возбуждено много вопросов вокруг книги Марко Поло [23; 16; 18]. Но существует еще один вопрос - откуда он мог получить столь значительные сведения о Руси, если учесть, что его на Руси не было, а только у ее соседей? Историки Дж. Г. Гэрриот и С. Мунд считают, что Марко Поло мог получить сведения как от своих родственников, что ездили в район реки Волги, так и на основе своих собственных воспоминаний [24, p. 309; 15, p. 108-109]. Зато Л. Бергрин уверен, что возможными информаторами были торговцы и купцы [25, с. 373]. Однако дополнительные сведения о Руси могли исходить и от того, кто побывал на этой территории.

Теперь перейдем к раскрытию цели данной статьи. Прежде начнем с рассмотрения понятия «братчины». Термин «братчина» означает собрание определенной группы людей для чего-то. Цель собрания не только пиршество, но и решения некоторых вопросов, которые важны для этой группы [26, стб. 305; 27, с. 9]. Впоследствии братчины эволюционировали в различные братства (купеческие, ремесленные и т. д.). Оба эти слова имеют корень «брат-». Термин «брат» в славянских языках означает кровного родственника и сводится к индоевропейскому «*bhrater». В некоторых языках брат является не только кровным родственником, но и соучастником группировки, братства (как в греческом фратрия) [28, с. 149-150; 29, с. 58-63].

В разделе о Руси из книги Марко Поло есть сведения о пирах местного населения. Эти сведения представляют собой краткое изложение досуга древнерусского народа, проводящего в «постоянных запоях» [22, р. 391]. На основании информации, содержащейся в этой главе, можно предположить, что Марко Поло описывает некоторые элементы братчины. Далее приведем доказательства этому предположению. По раннему периоду существования братчины имеется мало сведений, основные данные относятся к позднему времени. Информация Марко Поло частично может помочь в раскрытии бытовой жизни населения, и в частности, братчины. Ко времени Марко Поло существовало два вида коллективного принятия алкогольных напитков населением Руси: 1) пиры: в этом случае пьянки осуществлялись за счет одного человека. Классическим случаем является пир, устроенный Киевским князем Владимиром Святославичем в 996 г. [30, с. 125-126]; 2) братчина: попойки осуществлялись за счет общины, когда каждый человек давал деньги или продукты на пирушку, т. е. в складчину. Впервые в письменных источниках братчина упоминается в Ипатьевской летописи под 1159 г. [31, с. 495]

Марко Поло сообщает, что население делает отличное пиво, а также были люди, которые держали пиво для продажи [22, p. 391]. Для XIII в. время еще было привольным, так как впоследствии это было запрещено делать. Если налог с меда, хмеля, солода взимался на Руси с давних времен (примерно с XI в.) [32, с. 16-21]. То запрет на приготовление и продажу населением алкогольных напитков фиксируется в письменных источниках с XV в. (у Иосафата Барбаро и Амброджо Контарини [33, с. 158, 228-229; 32, с. 31]). Однако оговаривались случаи, когда можно было варить пиво и другие напитки: для празднования четырех праздников (для каждого региона они могли быть разными), для отправки семейных обрядов - свадеб, поминок, крестин и т. д. [2, с. 25-27, 34-35]

Возможность варки пива на братчинах была лишь на определенные праздники, главными из которых были михайловщина (8 ноября) и никольщина (6 декабря) [1, с. 150; 11, с. 49]. Пиво было атрибутом земледельческой братчины наравне с кашей. Приготовление кануна или братчины означало варку пива [34, с. 17; 4, с. 133]. Данные про эти празднества согласуются с данными Марко Поло о холодной погоде, которая могла быть уже в ноябре в Северной части Руси, а не только в декабре. Однако холодная погода отмечалась и в приграничных регионах Руси с Ордой и на самой монгольской территории - у Иоанна Плано Карпини в 40-х гг. XIII в. [35, с. 58-59, 73] и у Шереф-ад-Дина Али Йезд в начале зимы 1388 г. [36, с. 156]

Согласно Марку Поло, на попойки собиралось 30, 40, а то и 50 человек. Столь значительное количество людей в одной компании возможно связано с тем, что они собирались на какое-то важное для них мероприятие с последующей выпивкой. Причем собирались, как указано, в компании мужчин и женщин, и в эти компании могли допускаться целыми семьями вместе с детьми. Марко Поло говорит и о дворянах и магнатах, которые также собирались в компании [22, p. 391]. Таким мероприятием могла быть и братчина. О страсти к выпивке и попойкам на Руси, о которой говорит Марко Поло, свидетельствуют как письменные источники, так и художественная литература. В «Слове некоего Христолюбца» упоминаются попойки на Руси, которые относились ревнителем христианской веры к «бесовским» [37, с. 374-375]. В «Стоглаве» времен царя Ивана Грозного отмечается, что «пить подобает не во пьянство, но в веселие» [38, с. 262]. А также за здравие можно было пить, если находился в скорби, при болезнях, недугах и т. п.

Существовало наказание хозяину, если тот бессмысленно, будучи пьяным, избил своего слугу (ст. 62 «Русской Правды» пространной редакции по Троицкому I списку) [39, с. 115]. Было наказание и за убийство или драку во время пира (ст. 6 той же редакции «Русской Правды») [39, с. 109].

Однако не только миряне пьянствовали, но и священники. В упомянутом «Стоглаве» говорится о пьянстве среди попов и дьяконов [38, с. 245]. Было строго запрещено упиваться горячительными напитками, так как «зане же пьянство пить токмо священническому или иноческому отречено бысть, но и простым» [38, с. 299]. Эта проблема давняя, еще в церковном «Уставе князя Ярослава Владимировича» (первая половина XI в.) имеется предписание об этом: § 33 «Аще поп или монах упьются без времени, епископу в вине» (Восточно-русская редакция, короткая группа) [39, с. 262]; § 45 «Аще поп или монах или монахиня упиется без времени, митрополиту в вине» (Восточно-русская редакция, пространная группа) [39, с. 270]. Есть большое количество пословиц (из списка XVII в.), в которых идет речь о пиве, пьянстве, пире, похмелье и т. д.:

А) ассоциации пива с пьянством (это по мнению С. В. Фролова, с которым мы согласны [40, с. 204]): «А пью квас, а когда вижу пиво не пройду его мимо», «Алчен в кухарне, жаден в пивоварне, а наг, бос в мылне» [41, с. 75, 76];

Б) пьянство: «Добре Детинка да лиха хмелинка», «Пить до дна не видать добра», «Родился мал, а умер пьян», «То не спасение, что пьян в воскресение», «Выпили пиво на масленицу, а похмелье было на радуницу» [41, с. 94, 134, 136, 197, 212];

В) женское пьянство: «Пьяная баба свиньям приваба», «Звалася баба княгинею за пустою братиною», «Бредет Татьяна, не добре пьяна», «Наша Татьяна и с воды пьяна» [41, с. 80, 107, 175, 189].

В «Повести о Горе-Злочастии» молодому человеку родители говорили не ходить на пиры и братчины, то есть на гулянки. Однако автор «Повести» изображает его нравственное падение, пропивая все, что имел в царских кабаках [42, с. 7-13]. Словесная формула «пиры и братчины» известна по многочисленным грамотам (ранняя из которых датируется 1467-1474 гг. [43, с. 261-262]). Противоположной мысли был И. Г. Прыжов, который утверждал, что «пьянства в домосковской Руси не было» [32, с. 8]. В действительности о масштабах пьянства в Древней Руси невозможно говорить, но свидетельства источников прямо указывают на то, что такое пагубное явление было и в древние времена. Больше информации на этот счет есть по отношению к позднему периоду в Российской империи в XIX - в начале XX в. [44; 45; 46; 47]

Согласно Марку Поло, каждая пирующая компания выбирала себе «короля или руководителя» и фиксировала правила. В книге приводится пример одного из правил: «если кто-то произносит неподобающее слово, или как-то нарушает правила, он должен быть наказан выбранным компанией королем» [22, р. 391]. Эта информация согласуется с обычаем братчины - избранием старосты для руководства пиром, у которого также было в функциях сбор оплаты за участие в братчинных пирах и управление процессом приготовления пива для братчины [3, с. 109; 48, с. 322; 49, с. 256]. Такую традицию хорошо иллюстрирует былина о Василии Буслаевиче (XVII в.). В той былине упоминается староста Викула, который был охотником до сбора солода и варки братчины [50, с. 7, 126, 127]. В разных вариантах былины встречаются и другие старосты - Николай Зиновьевич, Фома Родионович и другие [34, с. 11; 7, с. 205; 8, с. 452].

Относительно пира вообще, имеется раннее известие о старосте на пиру в Изборнике 1076 г. В изборниковом поучении «О меде» описывается как себя вести на пиру. Там, в частности, указывается, что если выбрали тебя старейшиной на пиру, то не возносись над другими [51, с. 403-404]. По мнению В. В. Долгова, старейшина - это своеобразный «глава стола», «тамада» [12, с. 100]. Но вполне синонимично названию «пировой староста». В Псковской судной грамоте (XV в.) в статье № 34 перечисляются «пировой староста» и «государь пировой» [52, с. 40], наделенные судебными функциями внутри общины во время пиров и братчин [2, с. 31-34] (можно сравнить там же под статьями № 80 и 113 правовые возможности общины во время этих пиров [52, с. 44, 47]). Под «государем» некоторыми исследователями грамоты понимался «хозяин», «домовладелец» [53, с. 4; 54, с. 308], то есть хозяин места, где проводились пиры и братчины. Если исходить из текста Марко Поло, то получается, что на самом деле информатором венецианца под «королем и руководителем» подразумевались «государь и староста».

Кроме вышеупомянутых элементов братчины, надо упомянуть и о «здравице», которая тоже была важным обрядовым действом на братчинных пирах и упоминается в книге Марко Поло. Термин «здравица» в средневековых западноевропейских источниках встречается довольно редко. Историками не обращалось должного внимания на это слово и поэтому очень мало исследовательских работ, где бы рассматривался и анализировался этот термин. Постараемся обобщить и проанализировать имеющиеся сведения о нем.

Вначале остановимся на кратком рассмотрении самого слова и его использования в славянских языках. Слово имеет корень «здрав-», суфикс «- иц-» и окончание «-а». Происходит от термина «здравие» (здоровье). Корень «zdrav-», согласно П. Скоку, является общеславянским, балто-славянским словом [55, s. 646]. В церковнославянском языке существовал термин «здравица» - устаревшее обозначение заздравного кубка (выпивать наполненный кубок за здоровье кого-то), тост за здоровье. Пить здравицу - пить за здоровье. А также приветствовать, произносить здравицу (слова пожелания здоровья) в честь кого-нибудь [56, с. 244; 57, с. 199; 26, стб. 1684-1686; 58, с. 367]. То же слово существует в сербохорватском, словенском, болгарском и других славянских языках [55, s. 646; 59, s. 582-583; 60, с. 148].

Здравицу пили с помощью братины - большого медного или деревянного сосуда, а также ковша для питья пива вкруговую. Этот вид посуды еще долгое время служил для обрядовых действий с пивом [61, с. 157-158; 62, с. 321-322, 326]. Такой обрядовый предмет в количестве 9 деревянных ковшей было найдено в 1953 г. на новгородском языческом святилище [63, с. 111; 5, с. 139-140].

В виде «straviza» встречается у Марко Поло в связи с изложением обычаев древнерусского населения. Судя по его рассказу, «straviza» - это название возлияний и пиров, совершаемые в таверне населением [22, р. 391]. Некоторые исследователи связывают данный термин со словом «zdravica» (здравица) [64, р. 520; 65, р. 426; 66, р. 567]. Марко Поло говорит, что «запои они называют straviza» [22, p. 391]. Здесь присутствует искажение информации, которая, возможно, была получена непосредственно от информатора или непонятна самим Марко Поло. Им было принято за весь процесс пира отдельная его деталь. Следующий раз слово встречается у Амброджо Контарини (вторая половина XV в.) в виде «sdraviza». Этот термин упоминается при рассказе о пире у грузинского царя Баграта, на котором был Контарини [67, с. 159]. По предположению А. С. Щекина, данное слово было услышано Контарини от российского посла Марка, который также был на пиру [68, с. 92]. В таком же виде это слово фигурирует в рассказе (на итальянском языке) о правителе Герцеговинского края Влатко Косаче (1487 г.), где говорится о пожеланиях ему здоровья [69, с. 169].

Итак, некоторые элементы братчины в описываемом обычае из книги Марко Поло присутствуют как явно, так и в совокупности всех деталей изложенного обычая венецианцем. Особенно выделяется информация о руководителях пира, дает возможность утверждать об очевидном соотношении этого элемента с традициями пиров и братчин.

Совокупность деталей (руководитель пира, здравица, варка пива, сборы в компании) может натолкнуть на мысль, что Марко Поло описал, хотя и не везде верно, древнерусскую братчину. Возможен дальнейший анализ сведений Марко Поло о Руси, дополняющие имеющиеся источники о торгово-хозяйственной, бытовой и обрядовой жизни древнерусского населения.

Приложение

Отрывок из главы «Здесь рассказывается о большой области Росия и ее жителях» книги Марко Поло (перевод сделан с английского издания) [22, p. 391]:

«Сейчас мы расскажем вам об обычае, который есть у них. Они делают превосходное вино с медом и panic («panic» - итальянское просо. - Ю. Л.), которое называется пивом (А. Риччи оставил без перевода слово «cervisia», однако в переводе с латинского оно означает хлебный квас, брага или пиво [70, с. 175]; вставлен вариант близкий по содержанию. - Ю. Л.), или элем, у них бывают большие запои от этого, как вы услышите. Они часто собираются в компании мужчин и женщин, особенно дворяне и магнаты, 30, 40 или даже 50 человек вместе, мужчины с женами и дети с ними. Каждая компания выбирает короля или руководителя, и фиксирует правила, как, например, что если кто-то произносит неподобающее слово, или как-то нарушает правила, он должен быть наказан выбранным компанией королем. Сейчас есть определенные люди, как наши хозяева, которые держат пиво на продажу. Компании идут в эти таверны, и весь день может пройти за питьем. Эти запои они называют straviza (смотри выше объяснение этого слова. - Ю. Л.). Вечером трактирщики составляют счет за выпитое пиво, и каждый человек платит свою долю, и также его жена и дети, если они присутствуют. На этих straviza или запоях бывает, что они берут деньги в кредит, отдавая своих детей в качестве залога иностранным купцам из Хазарии (по мнению С. Мунда это Крымский полуостров [15, р. 117]. - Ю. Л.) или Солдайи (нынешний город Судак. - Ю. Л.), или из других соседних земель: они тратят свои деньги на питье, и так продают собственных детей (скорее всего здесь присутствует преувеличение, одно из тех анекдотических случаев, которые есть в книге. - Ю. Л.)».

Литература

1. Терещенко А. Быт русского народа / А. Терещенко. - СПб., 1848. - Ч. V. - 183 с.

2. Попов А. Пиры и братчины / А. Попов // Архив историко-юридических сведений, относящихся до России. - М., 1854. - Кн. 2. Половина вторая. - С. 19-41.

3. Соловьев С. М. Братчины / С. М. Соловьев // Русская беседа. - 1856. - Т. IV. - С. 108-117.

4. Зеленин Д. К. Древне-русская братчина, как обрядовый праздник сбора урожая / Д. К. Зеленин // Сборник статей в честь академика А. И. Соболевского. - Л., 1928. - Т. 101. - № 3. - С. 130-136.

5. Седов В. В. Языческая братчина в древнем Новгороде / В. В. Седов // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. - М., 1956. - Т. 65. - С. 138-141.

6. Варонін В. А. Мядовыя брацтвы у Вялікім Княстве Літоускім: Паходжанне, эволюцыя, уплывы / В. А. Варонін // Российские и славянские исследования: Научный сборник. - Мн., 2011. - Вып. 6. - С. 56-65.

7. Жданов И. Русский былевой эпос: Исследования и материалы / И. Жданов. - СПб., 1895. - 641 с.

8. Пропп В. Я. Русский героический эпос / В. Я. Пропп. - М., 1999. - 640 с.

9. Прыжов И. Г. История кабаков в России в связи с историей русскаго народа / И. Г. Прыжов. - СПб.-М., 1868. - 320 с.

10. Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси: Историко-бытовые очерки XI-XIII вв. / Б. А. Романов. - М.-Л., 1966. - 240 с.

11. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского) / Б. А. Успенский. - М., 1982. - 246 с.

12. Долгов В. В. Быт и нравы Древней Руси / В. В. Долгов. - М., 2007. - 512 с.

13. Магидович И. П. Вступительная статья / И. П. Магидович // Книга Марко Поло. - М., 1955. - С. 3-41.

14. Перхавко В. Б. Пушнина в древнерусском товарообмене (IX-XIII вв.) / В. Б. Перхавко // Отечественная история. - 1999. - № 5. - С. 164-174.

15. Mund S. Travel Accounts as Early Sources of Knowledge about Russia in Medieval Western Europe from the mid-Thirteenth to the early Fifteenth Centuries / S. Mund // The Medieval History Journal. - 2002. - Vol. 5, 1. - P. 103-120.

16. Климанов Л. Г. От Венеции до Ханбалыка: Следы Марко Поло на Шелковом пути / Л. Г. Климанов // Сугдейский сборник. - К.-Судак, 2005. - Т. II. - С. 131-144.

17. Дреж Ж.-П. Марко Поло и Шелковый путь / Ж.-П. Дреж. - М., 2006. - 192 с.

18. Юрченко А. Г. Книга Марко Поло: записки путешественника или имперская космография / А. Г. Юрченко. - СПб., 2007. - 864 с.

19. Книга Марко Поло / Марко Поло; Под ред. И. П. Магидовича. - М., 1955. - 376 с.

20. The Book of Ser Marco Polo / Marco Polo; Translation of H. Yule. - London, 1903. - Vol. II. - 662 p.

21. Marco Polo. Il Milione / Marco Polo; A cura di L. F. Benedetto. - Firenze, 1928. - 281 p.

22. The travels of Marco Polo / Marco Polo; Translation of A. Ricci. - London, 1931. - 439 p.

23. Wood F. Did Marco Polo go to China? / F. Wood. - Colorado, 1996. - 188 p.

24. Herriott J. H. Folklore from Marco Polo: Russia / J. H. Herriott // California Folklore Quarterly. - 1944. - Vol. 3. № 4. - P. 309-317.

25. Бергрин Л. Марко Поло. От Венеции до Ксанаду / Л. Бергрин. - М., 2011. - 476 с.

26. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка / В. Даль; Под ред. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ. - СПб.-М., 1903. - Т. 1. - 877 с.

27. Этимологический словарь славянских языков / Под ред. О. Н. Трубачева. - М., 1976. - Вып. 3. - 199 с.

28. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов / Э. Бенвенист. - М., 1995. - 456 с.

29. Трубачев О. Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя / О. Н. Трубачев. - М., 1959. - 212 с.

30. Полное собрание русских летописей. - Л., 1926. - Т. I. Лаврентьевская летопись. - Вып. 1. Повесть временных лет. - 151 с.

31. Полное собрание русских летописей. - СПб., 1908. - Т. II. Ипатьевская летопись. - 573 с.

32. Прыжов И. Г. История кабаков в России / И. Г. Прыжов. - СПб., 2009. - 320 с.

33. Барбаро и Контарини о России: К истории итало-русских связей в XV в. / Й. Барбаро, А. Контарини; Пер. Е. Ч. Скржинской. - Л., 1971. - 276 с.

34. Песни собранные П. В. Киреевским / П. В. Киреевский. - М., 1863. - Вып. 5. - 252 с.

35. Путешествия в Восточные страны Плано Карпини и Рубрука / И. Плано Карпини, Г. Рубрук; Под ред. Н. П. Шастиной. - М., 1957. - 270 с.

36. Сборник материалов относящихся к истории Золотой орды / Собр. В. Г. Тизенгаузеном. - М.-Л., 1941. - T. II. - 308 с.

37. Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь / Е. В. Аничков. - СПб., 1914. - 424 с.

38. Стоглав / Издание Д. Е. Кожанчикова. - СПб., 1863. - 312 с.

39. Памятники русского права / Под ред. С. В. Юшкова. - М., 1952. - Вып. 1. Памятники права Киевского государства X-XII вв. - 288 с.

40. Фролов С. В. «Стих-старина» за монастырским «пивом» / С. В. Фролов // Труды Отдела древнерусской литературы. - СПб., 1993. - Т. 48. - С. 196-204.

41. Симони П. Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII-XIX столетий / П. Симони. - СПб., 1899. - Вып. 1. - 216 с.

42. Повесть о Горе-Злочастии / Подг. Д. С. Лихачева и Е. И. Ванеева. - Л., 1984. - 111 с.

43. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. / Отв. ред. Б. Д. Греков. - М., 1952. - Т. I. - 804 с.

44. Тульцева Л. А. Религиозные верования и обряды русских крестьян на рубеже XIX и XX веков (по материалам среднерусской полосы) / Л. А. Тульцева // Советская этнография. - 1978. - № 3. - С. 31-46.

45. Андреева Т. Б. Пиво в обрядах и обычаях северорусских крестьян в XIX в. / Т. Б. Андреева // Этнографическое обозрение. - 2004. - № 1. - С. 77¬88.

46. Занозина Е. А. Государственно-правовое регулирование питейной деятельности в России с IX по XX вв. (историко-правовой аспект) / Е. А. Занозина; Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. - Специальность. 12.00.01. - Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. - СПб., 2008. - 22 с.

47. Трошина Т. И. Народное пьянство на европейском севере России (конец XIX - начало XX вв.) / Т. И. Трошина // Новый исторический вестник. - 2011. - № 2 (28). - С. 19-29.

48. Смирнов Ю. И., Смолицкий В. Г. Новгород и русская эпическая традиция / Ю. И. Смирнов, В. Г. Смолицкий // Новгородские былины. - М., 1978. - С. 314-335.

49. Терновская О. А., Толстой Н. И. Братчина / О. А. Терновская, Н. И. Толстой // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. - М., 1995. - Т. 1. - С. 256-257.

50. Новгородские былины / Подг. Ю. И. Смирновым и В. Г. Смолицким. - М., 1978. - 456 с.

51. Изборник 1076 года / Под ред. С. И. Коткова. - М., 1965. - 1091 с.

52. Алексеев Ю. Г. Псковская судная грамота: Текст. Комментарий. Исследование / Ю. Г. Алексеев. - Псков, 1997. - 148 с.

53. Мурзакевич Н. Пояснительный словарь / Н. Мурзакевич // Псковская судная грамота. - Одесса, 1868. - С. 4-12.

54. Памятники русского права / Под ред. С. В. Юшкова. - М., 1953. - Вып. 2. Памятники права феодально-раздробленной Руси XII-XV вв. - 442 с.

55. Skok P. Etimologijski rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika / P. Skok. - Zagreb, 1973. - Kn. 3. - 692 s.

56. Словарь древнего славянского языка составленный по Остромирову евангелию / Сост. А. В. Старчевский. - СПб., 1899. - 948 с.

57. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь: Репринт 1900 г. / Г. Дьяченко. - М., 1993. - 1159 с.

58. Словарь русского языка XI-XVII вв. / Глав. ред. С. Г. Бархударов. - М., 1978. - Вып. 5. - 392 с.

59. Slovnik slovenskeho jazyka / Ved. red. S. Peciar. - Bratislava, 1965. - D. V. - 848 s.

60. Речник на Блъгарскый язык / Събр. Н. Геров. - Пловдив, 1897. - Ч. II. - 448 с.

61. Словарь русских народных говоров / Глав. ред. Ф. П. Филин. - Л., 1968. - Вып. 3. - 360 с.

62. Словарь русского языка XI-XVII вв. / Глав. ред. С. Г. Бархударов. - М., 1975. - Вып. 1. - 372 с.

63. Арциховский А. В. Раскопки 1953 г. в Новгороде / А. В. Арциховский // Вопросы истории. - 1954. - № 3. - С. 106-113.

64. Pasquali G. Textkritik by Paul Maas / G. Pasquali // Gnomon. - 1929. - Bd. 5. № 9. - P. 498-521.

65. Maenchen-Helfen O. The world of the Huns: studies in their history and culture / O. Maenchen-Helfen. - London, 1973. - 630 p.

66. Mund S. Constitution et diffusion d'un savoir occidental sur le monde «russe» au Moyen Age (fin Xe-milieu Xve siecle) / S. Mund // Le Moyen Age. - 2004. - T. CX. - Vol. 3-4. - P. 539-593.

67. Контарини А. Путешествие / А. Контарини // Библиотека иностранных писателей о России. - СПб., 1836. - Т. 1. - 192 с.

68. Щекин А. С. Русская лексика в составе сочинений о России иностранных ученых и путешественников XV-XVI веков: Проблемы лексикографического описания / А. С. Щекин // Русское слово в историческом развитии (XIV-XIX). - СПб., 2009. - Вып. 4. Материалы секции «Историческая лексикология и лексикография» XXXVII Международной филологической конференции. 11-15 марта 2008 г. - С. 90-96.

69. Тошић Ћ. Фрагменти из живота херцега Влатка Косаче / Ћ. Тошић // Историjски часопис. - 2008. - Ка. LVI (56). - С. 153-172.

70. Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь / И. Х. Дворецкий. - М., 1976. - 1096 с.

istorja.ru

братчины - это... Что такое братчины?

БРАТЧИНЫ — на северо западе Русского государства в XIV XVI вв. название купеческих и цеховых корпораций … Юридический словарь

братчины — на северо западе Русского государства в XIV XVI вв. название купеческих и цеховых корпораций … Большой юридический словарь

Братчины, козмодемьянское пиво. — Братчины, козмодемьянское пиво. См. МЕСЯЦЕСЛОВ … В.И. Даль. Пословицы русского народа

Братчина — вид пирования на Руси, совершаемое в складчину в определенное время и на котором могли решаться внутренние вопросы сельского или городского общества. Содержание 1 Содержание братчины 2 Основные ист … Википедия

БРАТ — муж. братья, браты, братовья мн. братец, братик, браток, братишка, братенок ·умалит., братцы мн., братище, братища ·увел. каждый из сыновей одних родителей, друг другу, а также сестрам своим, или детям тех же родителей. Родные, кровные,… … Толковый словарь Даля

БРАТЧИНА — (канун, свеча), совместная трапеза полноправных членов однодеревенской общины, устроенная в складчину после молебна. В основе братчин лежал благочестивый обычай поминание святого, к помощи которого обратилась некогда община для спасения от… … Русская история

Петров день — Статья о народной обрядности. О церковном праздновании см. статью День Петра и Павла День Петра и Павла … Википедия

Братчина — 1) товарищество, братство, артель, с правом самосуда, которое удержалось за ней до конца XVII века. Во главе ее стоял выборный староста, ведавший хозяйство братчины и наблюдавший за порядком во время пированья. Впрочем, под конец дела уголовные… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Псковское княжество — П. область, издавна заселенная славянским племенем, тянулась узкой полосой (около 300 верст в длину и не более 100 верст в ширину) вдоль западной границы новгородских владений. Открытая с запада и юга для нападений, она являлась ареной борьбы… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Церковные братства — I. Ц. братства в Западной России. Западнорусские братства в своем развитии прошли несколько ступеней. По своей основе и по своему происхождению это учреждения одного типа с древними северо восточными братчинами, каковы, например, Иванская… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

dic.academic.ru

К вопросу о происхождении и значении «братчины»

—>

Возглавлял этот суд «староста», «пировой государь». Древний обычай «братчины» принял в Псковской Судной грамоте характер законного учреждения2. «Братчина» Грамоты, с одной стороны, имеет такое же значение, как все другие суды3, но, с другой стороны, право самосуда не было обязательным для ее членов; при взаимном согласии они могли отказаться от суда «братчины», позвать приставов и решить свое дело общим порядком4. Суд «братчины» пользовался, вероятно, нормами обычного права, и за драку на пиру виновный выдавался обиженному5.

Судебный характер «братчин», как следует полагать, не был явлением исключительно псковским. Так, даже в XIX веке в Вологодской губернии бытовала поговорка «братчина судит, ватага рядит»6.

Интересные сведения о «братчине» содержит «Уставная королевская грамота виленским мещанам на учреждение братства кушерного» 1538 г. В источнике говорится о мещанах, которые «за свой власный наклад меды куповали и сычивали на ворочистые свята»7. Подобно «братчине» Псковской Судной грамоты, пир здесь также возглавлял «староста», наделенный полномочиями для улаживания могущих возникнуть во время пира конфликтов, «братство» же в целом пользуется правом судебной автономии. В грамоте в частности говорится: «…и пак бы се хто впивши и якие збытки починил, слова непочестивые мовил, або на стол узлежал и питье разливал, тогды старосты такового мают первей словы скарать, а если хто упорный будет, а от того ся не повстягнет, такового яко впорного, виною братскою мают карати, чим братья обложат. При том, если хто в дому их братском ростыри албо зваду с ким учинил, и кому на кого жаль будет, таковый мает тогож часу речь и жаль свой старостам тамошним обжаловать и старосты жалобы его выслухавши мают на завтрашний день отложити, а потом вся братья оного братства на завтрее ся до дому братского зшедши того дела судовым обычаем межи ними мают досмотрети, а винного виною братскою карати…»8.

Виленское «братство», несомненно, генетически связано с древнерусской «братчиной», явственно выступает и общинная, а также судебно-правовая сущность «братства».

Из источников известно, что в древнерусских братчинах участвовали скоморохи, происходили кулачные бои9.

Об этом свидетельствуют, например, новгородские былины:

Молоды Василей сын Бусулаевич

Бросился на царев кабак

Со своей дружиною хораброю

Напилися оне тут зелена вина

И пришли во братшину в Никол(ь)щину

А и будет день ко вечеру

От малова до старова

Начали уж ребята боротися

А в ином кругу в кулаки битися…10

Нормы древнерусского права запрещали являться на «братчину» без приглашения.

Так, в «Жалованной, несудимой и заповедной (от незваных гостей и ездоков) грамоте» галичского князя Дмитрия Ивановича от 4 апреля 1506 г. в частности говорится: «…А кто к ним незван в пир приедет, а учнется у них в том пиру какова погибель, и та погибель платити незванному без суда и без исправы»11.

Подобный документ от 27 апреля 1507 г. предписывает: «А наместников наших московские люди, и волостей раменских люди, и их тиунов и детей боярских люди, и мои великие князья сельчане к тем монастырским людем на пир и на братчину незваны не ходят. А кто к ним придет на пир и на братчину незван и они того вышлют беспенно, а кто у них начнет пити сильно, а учинитца у них тут какова гибель, а тому то платити вдвое без суда и бес правды»12.

Жалованная обельно-несудимая грамота от 3 января 1524 г. гласит: «…к тем их людем тиуни и праветчики и довотчики на пир и на братчины незваны не ездят. А кто к ним на пир и на братчину приедет незван, а учинитца у них в том пиру какова погибель и тому незваному, то платить без суда и без исправы»13.

Древнейшее упоминание о древнерусских «братчинах» относится к XII в.14

Полочане в 1159 г. хотели обманом заманить князя Ростислава Глебовича: «и начата Ростислава звати льстью у братыцину ко светей богородицы к старей на Петров день, да ту имуть и»15.

Каково же происхождение и значение «братчины»?

Взгляд на «братчину» Псковской Судной грамоты как на группу «соседей, объединяющихся между собой с целью организации в складчину общественных пирушек», могущих «рассматривать мелкие дела вроде оскорблений и драк во время пира»16, представляется крайне упрощенным.

Как полагают, «братчина» зародилась в дохристианское языческое время, о чем говорит архаичность обрядов, связанных с «братчинными» пирами17, повсеместно распространенными у русских крестьян, а в особенности, на Севере еще в XIX в.18 На месте предполагаемых языческих «братчин» в ходе археологических раскопок обнаружены деревянные ковши, а также предметы, связанные с языческим культом19.

Ю. Г. Алексеев полагает, что «братчины» имеют языческое, а следовательно, дофеодальное происхождение20.

Д. К. Зеленин усматривал корни крестьянских «братчин» в древних языческих обрядах и верованиях. С течением времени древние «братчины» подверглись церковному влиянию21.

Итак, прослеживается связь древнейших «братчин» с языческим культом (впоследствии христианскими праздниками), а также то обстоятельство, что приготовление хмельного напитка являлось неотъемлемой их частью.

Имеется ли связь между восточнославянской и южнославянской «братчинами»?

«Братчина» известна не только по Винодольскому Закону, но и по другим южнославянским источникам. Так, Статут острова Крка упоминает «…поштовани мужи кису братя вбращини светога Ивана…»22.

В. В. Ягич характеризовал «братчину» южных славян как объединение в религиозных целях лиц, несвязанных кровным родством23, полемизируя с Ф. И. Леонтовичем, относившим «братчину» к объединениям кровнородственным24. В. В. Ягич и Ф.И. Леонтович, «открывший» у южных славян «вервь», и доказывавшей, что она «не занесена варяжской дружиной, но есть исстаринное общеславянское учреждение»25, не усматривали связи между южнославянской древнерусской «братчинами». По И. М. Собестьянскому, южнославянская «братчина» — это религиозное общество, хотя именовались так не только религиозные объединения26.

Из приведенных В. В. Ягичем сведений о «братчине» у южных славян выявляется связь этого института с трудовой деятельностью, а также близость церковной организации. «Братчины» владели мельницами, виноградниками и т. п. Они носили названия «братчина св. Ивана», «братчина св. Екова» и т. п.27

Этот религиозный оттенок, как можно полагать, — первый признак, позволяющий сблизить, показать родство южно- и восточнославянских «братчин». Так, «братчина» Псковской Судной грамоты — не только лишь общественный мир, но и важный социальный институт, связанный с соседской территориальной общиной сельчан или уличан, совпадавшей с церковным приходом28.

Как представляется, общинный характер «братчины» можно считать вторым признаком родства южно- и восточнославянских «братчин». Об их общинной сущности писал в XIX в. А. Н. Попов: «Две существенные черты отличают братчины от всяких других пиров: их общинный характер и связь с праздниками. Община имела право свидетельства не только в делах гражданских, но иногда и уголовных, в лице ее излюбленных судей община давала свои пиры, называемые братчины, в них выражала свой характер, как община»29. Живучесть «братчин», непрерывность этой традиции с древнейших времен и вплоть до XIX в., подтверждает то, что «патриархальная община может существовать при постоянном пребывании ее членов на своих местах, при неподвижности созданных веками отношений»30.

В раннесредневековой Хорватии «члены общин или “братства” являлись не кем иным, как виланами, свободными членами сельских общин, но не племичами»31.

У южных славян «братовщинами» назывались и профессиональные, корпоративные организации, развившиеся впоследствии в ремесленные цехи32. Возникли подобные объединения довольно рано33.

Каково же происхождение «братчины»?

Исходя из самого термина «братчина», можно полагать, что данный институт сформировался на основе кровнородственных отношений. По мнению В. В. Иванова и В.Н. Топорова, термины «братчина», «братство» изначально обозначали «всех членов коллектива мужского пола в данном поколении». «Ритуализированная форма вступления в такое сообщество» продолжала «традицию мужских классов и других возрастных объединений»34.

Рассматривая генезис «братчины» как института, коренящегося в эпохе общинного, родового строя, следует обратиться, как представляется, к такой форме социальной организации южных славян, как «братства». «Братства» существовали в Черногории еще в XIX в. и представляли собой соединение родов, ведущих начало от одного общего предка35.

Как отмечает Е. А. Ефремов, «семейные общины, складывающиеся из двух или нескольких семей братьев или иных родственников, представляют, по-видимому, характерный тип складывающейся хорватской задруги как хозяйственной ассоциации нескольких родственных семей»36. Основной формой семейной общины в средневековой Хорватии являлась так называемая «братская семья», главенствующая роль в которой принадлежала мужчинам-братьям37. Из такой формы семейной общины, вероятно, и развились поздние братства, которые могли охватывать территорию одного или нескольких сел. Эта территория обычно называлась именем данного братства38. И. М. Собестьянский писал, что, например, в Черногории только члены разных братств могли вступать между собой в брак39.

Подобные архаичные объединения — «братства» («тухумы» или «тукхумы») известны и на Кавказе. Возглавлялись такие объединения старейшиной («тамата», «тахмада»)40. Известно, что «тамата» («тамада») — также главный распорядитель во время пира. Интересна параллель: «тамата» — «староста», «пировой государь» в «братчине».

«Братская семья» под именем «братьев недельных» известна многим славянским народам41. Подобное родственное объединение, по-видимому, упоминает Литовский Статут; в ст. 24 p. VI упоминаются «братьи дельное, або недельное», выступающие в качестве «коллективного землевладельца»42. «Братская семья» упоминается и в Псковской Судной грамоте.

Статья 94 памятника гласит: «А которой вятший брат с меншим братом жиучи в одном хлебе, а скажут долгу отцово, а на отца записи не будет, ино вячшьему брату правда дать, да заплатить обпчим животом, да остатком делится». Статья 95 предписывает: «А которой меныли(й) брат или братань, жиучи в одном хлебе с вятшим братом или з братом, а искористуются сребром у брата своего или у брата, и учнет запиратися, ино ему правда дать, как за ним не будет, а животом делится»43.

«Братья» здесь также владеют совместным имуществом.

Сходные моменты характерны и для южнославянского права. Так, В. П. Грачев отмечает родовое происхождение частной земельной собственности в Боснии. Данная форма собственности, представлявшая собой коллективное владение землей кровных родственников, выступает в источниках под особым названием «племенито»44.

Существует и другая точка зрения на происхождение южнославянских «братств», согласно которой «братства» были «своеобразной формой политической организации», а «кровнородственные связи в данных условиях могли возникать в любое время, и поэтому было бы неправильно прослеживать их с момента первобытно-общинной формации»45. «Братства» у южных славян возглавлялись выборными жупанами46.

Как отмечал И.Н. Смирнов, «братство» у южных славян в XIX в. объединяло одно или несколько сел; члены «братства» («задруги») вели происхождение от одного предка, их члены носили одну фамилию. Совещания «задругарей» происходили в отдельном доме — «куче», часто были приурочены к праздникам и сопровождались совместной трапезой47. К объединению в «братства» вынуждали и трудные условия жизни в горной местности48. Сходство природных условий породило параллели в общественных и семейных отношений у южных славян и скандинавских народов49.

Итак, согласно одной точке зрения, возникнув на кровнородственной основе, «братства» продолжали длительное время оставаться родовыми организациями; согласно другой, они близки территориально-общинным институтам. Последняя точка зрения заслуживает внимания, так как братчина являлась корпоративной организацией и территориальной соседской общиной.

«Братчину» как некровнородственное объединение представляется возможным связать и с обычаем побратимства. Побратимство известно у всех славянских народов50 и многих других этносов. Так, у албанцев XVIII-XIX вв. побратимство, которое совершалось через питие крови друг друга, навсегда запрещало браки между побратимами, «между их домами и очагами»51, то есть не состоящие в кровном родстве люди после совершения обряда побратимства становились формальными родственниками. Обряд побратимства совершался у албанцев и в случае примирения в кровной мести: «помирившись всем сердцем, семья убийцы и семья убитого пьют кровь друг друга», при этом капля крови добавлялась в воду или ракию52.

По замечанию Ф. И. Леонтовича, «формы побратимства вполне образовались у славян и других арийских племен еще в языческое время»53. По его мнению, побратимство возникает раньше, чем круговая порука. Побратимство древних славян — «основная форма родового патранатства», союз самопомощи, скрепленный «фикцией» из кровных форм родства54.

С точки зрения современной исследовательницы Ю.В. Ивановой, «общественное сознание общинников способствовало развитию институтов фиктивного (искусственного) родства»55. В. И. Горемыкина связывает прохождение «братчины» с древней фратриальной организацией. Исследовательница пишет: «В древнерусском обществе фратрия также сыграла большую роль. Размещение городищ гнездами отражает фратриальную организацию»56. Как считает Л. В. Данилова, «братчина» — это «обычай, скреплявший родственные и соседские узы»57.

Таким образом, побратимство может быть непосредственно связано с самим термином «братчина» и как языческий обряд иметь связь с пиром (добавление крови в напиток). Можно предположить взаимосвязь между побратимством и «братчиной» как корпоративной организацией. Ритуальный пир связывал членов «братчины» какими-то общими обязательствами, кровным родством, клятвой и т. п.

Многосторонне характеризует институт побратимства С. М. Толстая:

«…В народной культуре институт побратимства, как и все другие виды ритуального родства не только служат инструментом народного права, регулятором социальных отношений и этнических норм, но и наделяются магическими функциями противодействия злу и защиты человека, благодаря высокому сакральному статусу самой категории рода и родства, обеспечивающего кровную связь человека с окружающим миром»58.

Винодольский Закон гласит: «Йошhе ка годи братhина дили сбор мею собу држана е дати десетину не пуни». («Когда какая-нибудь братчина делит сбор между собою, она обязана давать князю десятину сполна»59). Речь идет, как можно полагать, о дележе братчиной совместно произведенного дохода. Распределение трудовой прибыли, доходов и применительно к древнерусским «братчинам» могло происходить во время пира; отсюда и проистекают присущие «братчинам» судебные полномочия по улаживанию трудовых конфликтов, споров между участниками «братчин» — «пивцами».

Позднюю «братчину» можно охарактеризовать как социальную организацию и общинное собрание, в ходе которого могло происходить распределение совместно произведенного дохода, устраивались пиры с представлениями скоморохов, «спортивными состязаниями», разрешались споры.

Зарождение «братчины» («братства») как территориально-общинного объединения относится к эпохе родового строя, связан этот институт с обрядом побратимства. «Братские» отношения пронизывали многие стороны общинного быта древних славян. Постепенно, по мере того как «родственная связь сменяется территориальной»,60 «братчина» («братство») превратилась в соседский союз.

Можно предположить определенную преемственность между древней «вервью» восточных и южных славян и «братчиной», «братством». Как отмечает М. М. Фрейденберг, «вервные братья» у южных славян времен Полицкого Статута — это наименование «коллективов, известных в более позднее время под названием братство»61.

Итак, допустимо предположение о том, что «братчина», «братство» — изначально коллектив родственников по мужской линии, ставший впоследствии территориальной соседской общиной. То же самое можно отнести и к «верви», сочетавшей родственные и соседские узы. Как можно предположить, члены древнерусской «верви» устраивали совместные пиры, что также указывает на возможную связь «верви» и «братчины», «братства». Л. В. Данилова полагает, что «статья 16 Русской Правды, упоминающая об особых пирах в верви (упоминание связано с возможностью «свады» убийства), свидетельствует об идеологическом и бытовом единстве этой общности»62.

Сложившуюся на основе кровнородственных отношений средневековую «братчину» Псковской Судной грамоты, русской традиции вообще представляется возможным связать с хронологически и типологически близкими объединениями западноевропейских городов. Так, братства ремесленников в немецких городах XIV-XV вв. устраивали совместные пиры, распорядителями на которых были специальные выборные лица63. Порядок их проведения был определен, например, уставом фрейбергского союза подмастерьев-сапожников, основанного в 1494 г. Выбранные должностные лица выступали примирителями в случае конфликта между членами этого содружества; «основная жизненная нить союза и основной смысл его существования заключается в устройстве собраний игр и развлечений. Поэтому устав союза содержит, как весьма существенную часть, подробный регламент поведения подмастерьев. Запрещается им произносить грубые слова и проклятья, оскорблять товарищей, вступать в драку»64.

Подобные союзы более раннего (VIII-X вв.) периода в городах Италии Л. А. Котельникова определяет как «малые ассоциации», то есть различные формы организации городских ремесленников и торговцев, из которых складывалась «большая ассоциация» — городская самоуправляющаяся община в целом65.

Аналогичной «малой ассоциацией» в системе общинных институтов, регулировавших жизнь средневекового горожанина и крестьянина, являлась и «братчина» Псковской Судной грамоты, а также иные социальные институты, рассмотренные в настоящей статье.

Учим историю вместе с PPT-History.ru