«История Западной России» способствует росту сепаратизма в Калининграде». История западной россии

«История Западной России» способствует росту сепаратизма в Калининграде»

Калининград, 9 июля 2017, 15:53 — REGNUM  За десять лет преподавания школьного курса «История Западной России» в Калининградской области возросли сепаратизм и антирусские настроение. Такое мнение высказал священник Калининградской епархии РПЦ Георгий Бирюков, выступая накануне на круглом столе в Калининграде, посвященном анализу школьного краеведческого курса «История Западной России».

«Курс — категорически вредный», — подчеркнул протоиерей Георгий, зачитав некоторые фрагменты методических рекомендаций курса «История Западной России»:

«Задача сохранения исторической памяти, воспитания уважения к прошлому своего и других народов в отсутствие глубоких исторических корней на этой земле, по сравнению с другими российскими регионами, часто оказывается деклара­тивной, так как послевоенный период истории края не столь насыщен событиями, фактами, явлениями, именами».

Или же: «Изучая, по сути, историю другого государства, патриота России воспитать будет исключительно сложно. Тем более что за семисотлетнюю историю немцы добились немалых дости­жений в освоении этого края. Россияне в своем периоде тоже имеют яркие достижения, однако использование сравнитель­ного метода при преподавании истории края не всегда будет выигрышным для россиян. Это надо признать, и с этим следу­ет согласиться».

Или же: «Да, существует известное опасение того, что курс истории края может превратиться в курс истории Восточной Пруссии. Что, собственно говоря, и произошло в 1990-х гг.».

«Таким образом, — продолжил отец Георгий, — разработчики курса сразу настраивают учителей на недостижимость целей и задач по воспитанию у школьников патриотизма».

Священник продолжил, что в методических материалах к курсу нет ключевых документов, которые доказывают историческую принадлежность Калининградской области к России. В частности, не приведены фрагменты беседы Черчилля с послом СССР в 1941 году, где британский премьер предложил идею раздробления Германии с отделением Восточной Пруссии. Нет записей с Тегеранской и Ялтинской конференций о судьбе Кёнигсберга. Нет и текста закона союзного Контрольного совета в Германии от 1947 года «О ликвидации Прусского государства».

В резолюции участников круглого стола на имя министра образования Ольги Васильевой и врио губернатора Калининградской области Антона Алиханова, в частности, сказано:

«Курс авторов учебников на подмену своего чужим привел к прямой фальсификации истории Великой Отечественной войны, на которую школьникам предлагается смотреть с точки зрения немцев. Именно поэтому делается смысловое ударение, что «война нанесла непоправимый урон экономике края» — это цитата из учебника».

По мнению священника Георгия Бирюкова, сейчас, когда благодаря новому министру образования России, порядка 40 учебников истории признаны вредными и с 1 сентября 2017 года упраздняются, появилась возможность навести порядок и в Калининградской области.

regnum.ru

учителя истории Ведмедовской Татьяны - История Западной России (IX – начало XIXвв.): даты и факты.

История Западной России (IX – начало XIXвв.): даты и факты.

 

До IX века «пруссами» называлось одно из западных племен в междуречье Немана и Вислы. «Пруссия», как название страны пруссов в X веке появляется в переписке папы римского.

К началу XIII века в Пруссии государства не было, но существовало 11 земель: Скаловия, Надровия, Самбия, Натангия, Вармия, Барта, Помезания, Погезания, Галиндия, Судавия(Ятвягия), Сассовия(Любавия)

997г., из Польши прибыл пражский проповедник Адальберт. Погиб недалеко от современного г. Балтийска.

1191г., в Палестине, во время III крестового похода: создание Тевтонского ордена, в-основном, выходцами из германских земель для помощи раненым, больным и бедным соотечественникам.(каноник Вурхард , капеллан Конрад, близ сирийской Аккры)

Вторая половина XII века, устье Западной Двины, Ливония. Основание ордена меченосцев, крестивших ливов. 1201 г., третий епископ Альберт Буксгевден основал г. Ригу.

1209 г., орден цистерцианцев, монах Христиан из Польши, миссионер в Пруссии, особые успехи в Погезании и Помезании. 1216 он назначен папой епископом Пруссии.

В 1206 году Римским Папой Иннокентием III издаётся булла о христианизации пруссов

в 1217 году Римским Папой Гонорием III объявляется поход против прусских язычников, ставший частью кампаний в Восточной Пруссии, известных как прусский крестовый поход,

в 1226 году к крестовому походу присоединяется Тевтонский орден.

В 1230 году Папа Римский даёт право Тевтонскому ордену крестить пруссов. Большую роль сыграл в этом процессе 4 магистр(глава) ордена — Герман фон Зальца(нем. Herman von Salza, 1209—1239),

1222-1223гг., первый крестовый поход в Пруссию, для поддержки христианизации , захват Кульмской земли.

1233 Начало завоевательных походов рыцарей Тевтонского ордена на восток.

1239 На территории современной Калининградской области на берегу Калининградского залива тевтонские рыцари возводят на месте прусского городища Хонеда замок Бальга (до наших дней сохранились его руины).

1255 На северном берегу реки Прегель (ныне Преголя), на месте прусского местечка Тувангсте, крестоносцы возводят крепость и называют ее Кёнигсбергом (Королевская гора) - в честь чешского короля Оттокара Второго Пшемысла, возглавлявшего крестовый поход на восток.

1260-1283

Последнее восстание пруссов, одним из видных лидеров стал вождь из Натангии- Геркус Монте(казнен1273). Последним годом независимости Пруссии считают 1283, когда ушел в Литву последний вольный ятвяжский вождь Скудо из Красимы.

1286, 1300, 1327 Вокруг крепости образуются и получают городские права поселения соответственно указанным выше годам: Альтштадт(1286), Лёбенихт(1300) и Кнайпхоф(1237).

1325 На острове Кнайпхоф близ крепости Кёнигсберг закладывается церковь, которая позднее становится Кафедральным собором (Königsberger Dom). Собор сильно пострадал в годы войны, сейчас полностью восстановлен.

1339 Город Альтштадт становится членом Ганзы - торгового союза северных городов. Впоследствии членами Ганзы становятся Кнайпхоф и Лёбенихт.

1351 - 1390 Кёнигсберг устанавливает торговые отношения с Англией, скандинавскими странами и Голландией.

1457 Кёнигсберг становится резиденцией главы Тевтонского ордена.

1511 Тевтонского ордена встал курфюрст Бранденбургский Альбрехт Гогенцоллерн.

1525 На территории Восточной Пруссии образуется государство-герцогство, находящееся в вассальной зависимости от Польши.

1542 Указом Курфюрста Альбрехта Гогенцоллерна рядом со зданием собора закладывается первый камень Кёнигсбергского университета "Альбертина".

1544 Торжественное открытие Кёнигсбергского университета "Альбертина"(здание разрушено в годы Второй мировой войны).

1626 Шведский король Густав Адольф захватывает Восточную Пруссию.

1626 - 1634 В Кёнигсберге построены первые валовые укрепления. До наших дней в городе сохранились Бранденбургские, Закхаймские и Фридрихсбургские ворота.

1640 Фридрих Вильгельм становится Бранденбургским курфюрстом и правителем Восточной Пруссии.

1657 Образование Бранденбургско-Прусского государства.

1701 Сын Фридриха-Вильгельма - Фридрих объявляет себя королем Пруссии Фридрихом I. В годы его правления начинается создание Янтарной комнаты.

1713 - 1740 Во главе Восточной Пруссии – король Фридрих Вильгельм I, основавший новую идеологию – "пруссачество".

1724 Альтштадт, Кнайпхоф и Лёбенихт объединяются в один город – Кёнигсберг.

1740 Пруссию возглавляет Фридрих II Великий.

1756 - 1763Пруссия участвует в Семилетней войне.

1758 В Кёнигсберг входят русские войска.

1758 - 1762Кёнигсберг находится под властью России.

1762 Петр III заключает мир с Пруссией.

1782 В Кёнигсберге появляется первое правительство.

1807 Кёнигсберг захвачен французами. В Тильзите (Советск) Наполеон Бонапарт и Александр I подписывают мирное соглашение - Тильзитский мир.

 

vedmedovskaya.ucoz.ru

«Если не станем противостоять в Калининграде, то начнём терять Россию по кусочкам»

На минувшей неделе калининградский филиал Академии геополитических проблем провёл круглый стол на тему — цитата из итоговой резолюции — «концептуальной ошибочности, нравственно-национальной ущербности и вредоносности» школьного краеведческого курса «История западной России». В  культурно-деловом центре пос. Борисово собрались региональные историки, писатели и общественники, чтобы обсудить курс, который был создан учёными Балтийского федерального университета им. Канта и преподается уже более десяти лет во всех калининградских школах.

Итогами круглого стола стало обращение к министру образования России Ольги Васильевой и врио губернатора Калининградской области Антону Алиханову с просьбой исключить преподавание прогерманского курса «История Западной России» с изъятием из библиотек учебников и связанных с ними методических пособий. Отдельная просьба – рассмотреть вопрос соответствия должности профессора ректора БФУ им. Канта Андрея Клемешева – главного редактора этих учебников.

Информационно-аналитический портал «НьюсБалт» приводит самые яркие выступления участников мероприятия.

Историк Владимир Шульгин:

— Мы ещё в 2006 году предостерегали, что учебники «История западной России» не отвечают национальным интересам России. Этот курс вместо русской, российской истории рассматривает историю немецкую, причём на ограниченном круге источников, который не включает себя источники, говорящие о тысячелетней войне Запада с Византийской цивилизацией. Этот курс писали специалисты по зарубежной истории и один географ. Нет ни одного учёного по отечественной истории. Даже этот факт — показатель ориентации авторов курса.

Если этот курс не исправить, он и дальше будет оказывать воздействие не только на школьников и студентов, но и на тех, кто готовится стать офицерами, защитниками Родины. И у меня есть личное наблюдение. Я не буду говорить воинскую часть, куда меня пригласили не так давно выступить . Выступление было посвящено русской культуре. Я говорил о том, в чём отличие русизма от германизма, и я едва коснулся вот этой навязываемой темы кёнигсбергщины, как встретил протест у молодого контрактника. Он в знак протеста покинул аудиторию, заявив во всеуслышание: «Вы, наверное, из России прибыли?» Посмотрите как сформировано сепаратное сознание! Здесь, оказывается, уже и не Россия.

Понимаете, такого не было ещё в 2005 году, когда это всё начиналось. Тем более этого не было в 1999 году, когда уже были внедрены агенты перемен, как любят называть их на Западе. А теперь, если ничего не делать, то мы имеем уже протест военных, пусть и единичный. А что будет завтра?

Протоиерей Георгий Бирюков, настоятель храма Святого Духа в г. Нестерове:

— Я расскажу об истоках курса «История западной России». В 2005 году губернатором Калининградской области был назначен Георгий Боос. Очень оригинальный человек. В 2006 году при Боосе был начат этот эксперимент. По сведениям, которые мы получили из аппарата полпреда президента в СЗФО, конкретно от главного федерального инспектора Бориса Сокушева, в начале июня 2006 года представителями Администрации президента РФ было формулировано предложение о скорейшей разработке курса истории Калининградской области. Там были цели и задачи – воспитание патриотизма у школьников региона, оторванного от остальной территории России, чувства связи с коренной Россией, преемственности с русскими поколениями. Но получилось с точностью наоборот.

Учебное пособие привлекло внимание патриотической общественности. Прежде всего, распределением часов. Например, в 6-м классе на историю России даётся 30 часов, на всемирную историю — 75 часов,  а на историю западной России выделяется 34 часа. Получается, что история России остаётся в меньшинстве, а шестиклассник больше получает знания о Восточной Германии.

Первый учебник со сплошным немецким прошлым на обложке.

Мы уже давно видим возрастание в Калининградской области сепаратизма и антирусского настроения. Недавний пример – задержанный ФСБ глава сепаратистской организации БАРС Оршулевич, который учился в БФУ им. Канта на философском отделении истфака. Другой выпускник БФУ, ныне учитель истории Нивенской школы Коршунов создал клуб реконструкторов «Меркурий» — по названию захватнической операции Вермахта. Я сталкиваюсь с тем, что в Калининградской области под видом восстановления памятников погибшим мирным немецким жителям Восточной Пруссии, восстанавливаются памятники германских солдатам, которые убивали на Восточном фронте наших солдат. Например, в Виштынецком парке есть памятник лейтенанту Вермахта, танкисту. Устроители памятника возражают, что это памятник леснику. Да, он работал лесником у Германа Геринга. Но в 39-м году погиб, оккупируя Варшаву. И этот памятник открывал Геринг лично.

Курс категорически вредный. Но сейчас есть возможность его прекратить. Уже сейчас министр образования Васильева признала порядка сорока учебников вредными, и с 1 сентября они упраздняются. Сейчас можно добиться результатов и по калининградскому курсу.

Директор радиостанции «Русский край» Михаил Черенков:

— Курс с названием «История западной России» на самом деле является историей Восточной Пруссии. Школьники изучают историю Тевтонского ордена, Прусского государства как свою историю, что неизбежно ведёт к формированию региональной идентичности, отличной от российской. И способствует созданию сепаратизма прогерманской ориентации. 

Что получается – государство заказало историю Западной России. А что подсунули? Историю Восточной Пруссии, части Германии. Государство обманули.

Открываем оглавление, где читаем такую главу: «Борьба христиан с язычниками Прибалтики». Христиане – это в изложении авторов курса… тевтонские рыцари. А теперь скажите, как воспринимает Тевтонский орден школьник из Новгорода или Пскова? Он живет там, где Александр Невский громил этих псов-рыцарей. Он воспринимает их как агрессоров. Как силу, которая пыталась уничтожить православие. А калининградский школьник? Как нечто своё. Приведу такой пример. У нас была идея отметить юбилей Ледового побоища. Мы попытались найти реконструкторов той эпохи. И оказалось, что во всей Калининградской области нет наших витязей. Сплошь тевтонцы. Мы с трудом нашли четырех человек, но и то, оказалось, что трое из них – язычники. Буквально. Они даже в церковь не ходят.

Конечно, это прерогатива ФСБ, но я надеюсь, что органы госбезопасности займутся этим серьезно. Необходимо поставить вопрос — намеренно или непреднамеренно сотрудники БФУ им. Канта написали подобный курс истории. Лично я считаю, что этот курс – образовательная диверсия в отношении нашей страны. 

Генерал-майор в отставке, бывший замначальника Главного штаба Вооружённых сил Республики Таджикистан Акбар Каюмов:

— Я переехал в Калининградскую область в 2012 году из Таджикистана и не перестаю удивляться этой ностальгии по германскому прошлому. Я понимаю, если бы все эти люди имели родственные связи с немцами, кто был переселен в 1947 году. Но ведь эти калининградцы вообще не имеют к ним ни малейшего отношения. Но тоскуют. Для меня ясно одно – эти проповедники всего германского ностальгируют лишь за деньги. Это подкупленные люди.

Я понимаю, почему именно в Калининградской области из русского этноса пытаются сделать немчиков. Дело в том, что все остальные национальности в регионе имеют свои культурные автономии, и в этих рамках они пытаются сохранить традиции. А у русских в Калининграде этого нет. Вот западные спецслужбы и пытаются превратить русских в Калининграде в такой полигон. Если пройдёт обкатку этот вариант, то зараза двинется на восток. 

Я долгое время служил в Таджикистане и был свидетелем, как там начиналось подобное с книжек Сороса. Да, книги хорошие, красивые, но когда мы познакомились, то поняли, что это уже не те учебники. Общность народов Центральной Азии и русского народа была уже размыта. И Сорос явился одним из инициатором вытеснения русского языка из республик Центрального Азии.

На сегодня даже у одной Калининградской области достаточно военного потенциала, чтобы выполнить задачу по защите от нападения агрессора, и нанесению ему, в том числе, непоправимого ущерба. Но у врага есть мощное оружие – идеологическое. Враг сегодня заложил бомбу в умы нашей молодежи в виде вот этих учебников. Противостоять этому трудно, но надо. Если не станем противостоять в Калининграде, то начнём терять Россию по кусочкам.

Исполнительный директор РОО «Русская община Калининградской области» Максим Макаров:

— Преподавание курса «История западной России» в нынешнем виде размывает этнонациональную идентичность русских людей, обучающихся в калининградских школах, что приводит к ослаблению их общегражданской российской идентичности.  

Зачитаю фрагмент из монографии учёных того же БФУ им. Канта: «Сегодня уже можно констатировать, что у молодых людей, родившихся в Калининградской области или переехавших сюда в детстве намечается девальвация ценности «российскости». 

Такие неутешительные результаты были получены спустя всего лишь четыре года после начала преподавания курса  «История западной России». 

Фрагмент курса «История западной России». Навязанная «любовь» к Королевскому замку.

Калининградский писатель, преподавать филиала Московского финансово-юридического университета Александр Красов:

— В 45-м году фашизм победил советский учитель. Да, с солдатом и генералом, но именно советский учитель так воспитал наших граждан, наших детей, что они жизнь свою положили за свободу Родину. А сейчас мы видим на этом столе учебники, которые иначе как ещё не рванувшие бомбы не назвать. Бомбы, которые взорвут наших детей…

Первокурсник Калининградского пограничного института ФСБ России:

— Присяга на верность курфюрста занимает три страницы учебника! Даже в главе о Второй мировой войне приведена цитата иностранного современника, а не русского современника. На своём курсе я провёл маленький соцопрос – изучали ли они этот предмет? Большая часть отмечала, что относились к курсу посредственно. Два человека прямо сказали, что изучали больше времени. А один курсант ответил, что «История западной России» была интереснее и увлекательнее, чем история России, которую он охарактеризовал как «скучная и унылая». Надо понимать, что я опрашивал курсантов, будущих сотрудников органов безопасности.

В введении курса я обратил внимание на такую фразу: «Хотелось бы, чтобы в ходе изучения материалов, предоставленных в учебнике, вам удалось выработать свою позицию, свою точку зрения на различные события и факты в истории края». Как говорил историк Дэвид Маккензи, никто не изменил так историю человечества, как историки. Так какую можно выработать позицию российским школьникам, внимая искаженному прусскому, тевтонскому, а не российскому краеведению?

***

Из резолюции, принятой участниками круглого стола, на имя министра образования России Ольги Васильевой и врио губернатора Калининградской области Антона Алиханова:

Калининградский филиал Академии геополитических проблем рассмотрел в общественных слушаниях направленность и содержание трех учебников калининградского краеведения — «История западной России» для учащихся 6-11 классов и выявил их концептуальную ошибочность, нравственно-национальную ущербность и вредоносность. Это стало следствием того, что столь важная общественно-государственная задача как историческое просвещение юношества попала в руки прогерманского академического сообщества в лице БФУ им. Канта, стремящегося переписать историю нашего отечества в интересах Запада, ментально оторвать самосознание калининградской молодёжи от Великой России, направив её дерзновение и волю в антинациональном направлении.

Главный методологический порок калининградского курса краеведения состоит в подмене её авторами собственной истории России, органической частью которой является Калининградской области, на историю уничтоженной фактически и юридически германской Восточной Пруссии, бывшей важной частью германского имперского ядра.

Явная прогерманская тенденциозность авторов истории привела к односторонней ориентации на немецкие исторические источники, затушевывающие тысячелетнюю враждебность Запада и немецкого мира по отношению к исторической России и славянскому миру.

newsbalt.ru

М. Коялович "Чтения по истории Западной России". (Предисловие и Чтение I)

 Вышедшая в 1884 году Книга Михаила Иосифовича Кояловича «Чтения по истории Западной России», стала первым академическим трудом, в котором изложены, как социально-экономическое и демографическое состяние Западной России (Белоруссия и Малороссия), так и ее исторический обзор с древнейших времен до разрыва церковной унии в 1839 году.  В этой книге Михаил Коялович впервые рассмотрел историю Белоруссии с позиций русского православного народа Западной Руси, ранее веками пребывавшего в безмолвии.В первом десятилетии 20 века ученики и последователи Михаила Кояловича продолжили работать в русле заложенной им западнорусской традиции, которая увы была прервана после Октябрьского переворота. Советская историография, взяв на вооружение классовый пролетарский подход в трактовке истории России, фактически создала из нее русофобский миф, который стал питательной средой последующих исторических мифологем для, сконструированных большевиками, новых наций, и легших в основу современного украинского и белорусского национализма.     

И на сегодня «Чтения по истории Западной России» остаются единственным учебным курсом достоверной истории Белоруссии без каких-либо предвзятостей и идеологических фальсификаций.  Ничего лучшего до сих пор так и не было создано.  

Эта книга в PDF давно размещена в интернете (в том числе и на нашем сайте). Однако, учитывая большую потребность белорусского общества в достоверном историческом знании, проект «Западная Русь» принял решение перевести «Чтения» Михаила Кояловича в текстовый формат в современной орфографии. «Чтения» будут выкладываться по главам и группироваться в специальном разделе.

 

 

 

М. КОЯЛОВИЧЪ

ЧТЕНIЯ

ПО ИСТОРIИ ЗАПАДНОЙ РОССIИ

Новое изданiе, переработанное и дополненное съ изданiя 1864 г.

ПРИЛОЖЕНА ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ КАРТА

С. ПЕТЕРБУРГЪ

1884

 

 

 

  

Предлагаемые вниманию читателей чтения по истории западной России были изданы в 1864 г. под заглавием: Лекции по истории западной России. Я читал эти лекции в том же 1864. г. в Петербурге, в небольшом обществе лиц высшего крута, пожелавших ознакомиться с историей этой страны, в которой тогда усмирялась польская смута и которая вызывала к себе всеобщее русское внимание.

С тех пор многое изменилось и в науке, и в западно-русской жизни. Открыто и издано не мало новых письменных памятников, в чем и я принимал участие. Появилось не мало новых научных трудов, в числе которых тоже есть некоторые мои труды и всегда особенно мне дорогие труды некоторых моих бывших студентов. Я исправил и дополнил, насколько мог при множестве других занятий, мои лекции первого издания по новым памятникам и согласно новым исследованиям, какие признавал верными. Некоторые лекции я почти вновь написал, особенно касающиеся ХѴIII столетия, так как сам не мало работал над новыми памятниками этого времени.

Некоторые, более важные и более доступные из сочинений, в которых подробно раскрываются те или другие предметы, кратко изложенные в моих чтениях, я указываю в начале каждого из этих чтений, кроме первого, составляющего введение в историю западной России.

В течение двадцати лет, прошедших со времени первого издания этих чтений, много пронеслось также разных новых воззрений на дела западной России, и много разных направлений выразилось в деятельности и русских, и польских, и немецких, и жидовских людей той страны. Я не нашел возможным принимать что-либо важное из этих новых наслоений в понимании западной России, и все существенные мои взгляды оставил, как они были в первом издании этого моего труда. Я даже осмеливаюсь думать, что освежение этих взглядов в сознании русских людей, особенно западно-русских, не излишне теперь. Скажу больше. Как двадцать лет тому назад, так и теперь, настоит вопиющая нужда знать западную Россию по - русски, понимать по-русски (что, как увидим, ближе всех других воззрений к истине) и вводить в это знание и понимание миллионы новых наших граждан западной России, простых малороссов, белоруссов и литвинов, более и более вступающих после освобождения крестьян в область знаний и стремлений образованных людей.

Все это, вероятно, и было причиною того, что давно уже, а особенно в последнее время, я стал получать из западной России настойчивые приглашения переиздать эти мои лекции или чтения.

Исполняю теперь это желание и прежде всего мой долг по отношению к западной России, в которой я родился и вырос вблизи русского её народа и в которой у меня с раннего отрочества закладывались главнейшие основы всей последующей моей деятельности.

Если в этих чтениях русские люди вообще, а в особенности молодые русские и литовские люди западной России, выросшие после первого издания этого труда, найдут такие вещи, на которые откликнется их родное чувство, то это будет для меня одним из лучших утешений в быстро приближающейся старости с обычными её спутниками—упадком сил и недугами.

 

Что нужно разуметь под западной Россией? С какой точки зрения можно правильнее оценивать прошедшее и настоящее западной России? Связи западной России с восточной и общие труды в строении русского государства. Польское влияние па историческую жизнь западной России и печальные последствия этого влияния. Польское шляхетство. Сравнение восточно-русской жизни и польской. Уяснение задач наших чтений. Замечания о литературе, объясняющей историю западной России, —литература польская, русская вообще, местная западно-русская.

Более точное определение задач этих чтений.

 

Под именем западной России нужно разуметь Белоруссию, западную Малороссию, или так называемую Украйну, и Литву в собственном смысле т. е. страну, населенную литовским народом, словом, под именем западной России нужно разуметь всю ту страну, которая лежит на запад от Днепра и юго-запад от областей верхней Двины до границ Пруссии, далее Польши или так называемых привисленских губерний, и наконец до границ австрийского государства. Если же иметь в виду, какой западная Россия была прежде и где еще живет такой же народ, как в Белоруссии или в Украйне или в Литве, то нужно будет раздвинуть указанные выше границы этой страны и на восток за Днепр, Где живет не мало белоруссов и особенно малороссов, и на запад в пределы Пруссии, где живет часть литвинов; далее нужно их раздвинуть в пределы Польши, почти до Вислы, где живут на севере часть литвинов, в середине часть белоруссов и на юге часть малороссов; наконец нужно передвинуть эти границы за восточную Галицию к Краковской области и за Угорье Венгрии, где живут тоже малороссы.

Все эти области и все эти племена, за исключением угорских русских, живших с древних времен особою жизнью, и за исключением большей части малороссов на восточной стороне Днепра, составляющих позднейшие поселения, все эти области и племена с незапамятных времен находились в близких взаимных сношениях и разделяли одну, общую им историческую участь. Они вместе (включая даже значительную часть Литвы) находились под властью русских князей рода св. Владимира, великого князя киевского, и жили общей русской жизнью. Все они потом, за немногими исключениями, перешли под власть литовских князей и тоже жили русской жизнью, имели даже один язык государственный и литературный, так называемый западно-русский, на котором написано очень много грамот и книг, в том числе и все старые законы бывшего литовского княжества. Вместе все эти области и племена подпали затем под власть Польши и одинаково пострадали от этой власти, — потеряли почти все свои родные княжеские и дворянские роды, сделавшиеся поляками, потеряли большую часть своих родных горожан, то ополячившихся, то подавленных жидами, пришедшими в западную Россию вместе с поляками, и потерпели много других зол, которые увидим после. Наконец, все эти области и племена, за исключением прусских литвинов и австрийских малороссов, возвратились под власть России и при содействии её людей вместе восстанавливают свои подорванные силы и вознаграждают понесённые потери.

Называя всю эту страну западной Россией, мы, очевидно, смотрим на нее с серединной части русского государства, населенной цельным, плотным русским народом; а если оттуда смотреть на запад, то даже в простом, географическом смысле, т. е. по положению этих стран, можно без большой погрешности назвать западной Россией не только Белоруссию, но и Украйну и Литву.

Смотреть оттуда па западную Россию, из средоточия русского государства, при оценке её прошедшего и настоящего положения, более важно, чем это может показаться с первого раза.

Если отправляться в западную Россию из русского средоточия, то придётся неизбежно и самым наглядным образом убедиться, что западная Россия несомненно русская страна и связана с восточной Россией неразрывными узами, именно, придётся чаще всего самым нечувствительным образом переходить от великоруссов к белоруссам или малороссам; часто даже не легко будет заметить, что уже кончилось великорусское население и началось белорусское или малорусское, и во всяком случае придётся признать, что все это—один русский народ от дальнего востока внутри России до отдалённого запада в пределах Польши и Австрии. Даже переходя от белоруссов к литвинам придётся увидеть, что и эти два племени теснейшим образом связаны между собою и смешаны на большом пространстве даже по языку. Не говорим уже о родстве и близости между белоруссами и малороссами.

С серединной частью России, населенной цельным русским народом, действительно связывают сильные и живые связи и Украйну, и Белоруссию, а за ними туда притягивается с незапамятных времен и Литва. Туда их неодолимо тянут и русская вера громадного большинства населения западной России, и русский язык еще более громадного числа их, и русская торговля, более насущная для всей этой страны, чем торговля её с западными соседями.

Историческая народная тяга западной России к восточной сказывалась в многочисленных случаях даже тогда, когда эта западная Россия находилась под чужою властью, —литовской, польской, и шла, по-видимому, в совершенно противоположную сторону. Участвовали западно-русские люди в общерусском государственном строении и в первые, самые ужасные времена общерусского бедствия, —татарского ига, поднимая вместе с другими упавший дух народа, и при начале московского единодержавия, находясь в дружине и совете князей Иоанна Калиты и Симеона Гордого. Подвизались они наряду с другими русскими и в труднейшие времена московской государственности, как например, в борьбе с татарами, на полях куликовских, или при первом движении русских в южное гнездо татар—Крым, при Иоанне Грозном. Окружали они вместе с другими русскими престол Иоанна III на верху могущества старого московского государства. Работали они много вместе с другими русскими и в просветительном движении России при Алексее Михайловиче, Феодоре Алексеевиче, царевне Софии и при Петре I, даже более благотворно, чем чужие, пришлые люди-немцы. Некоторые из западно-русских и литовских людей, трудившихся на пользу всей России, оставили после себя неувядаемую славу. Таковы: доблестный защитник Пскова, литовский князь Довмонт с многочисленной дружиной его; великие русские святители—южноруссы: митрополит Кирилл II, митрополит Петр и по происхождению митрополит Алексий — этот величайший ратоборец за единство всей Руси, и восточной, и западной; знаменитый сподвижник Димитрия Донского в Мамаевом побоище, воевода Боброк-Волынец, а также литовские князья Димитрий и Андрей Ольгердовичи; даровитый и мужественный защитник Москвы в Тахтамышево нашествие литовский князь Остей; скромный, но ученейший труженик науки Епифаний Славинецкий—этот верный хранитель лучших начал школьного учения и заветов церкви среди страстей Никонова времени; святитель Димитрий ростовский, Иннокентий иркутский и многие другие, которых отчасти увидим после.

Можно сказать, со всей справедливостью, что в строении русского государства, русского языка и русской литературы трудились все русские, и с востока, и с запада. От того это строение и вышло таким большим и таким крепким.

Эту-то народную западно-русскую историческую жизнь, тесно связанную с восточно-русскою жизнью, мы и будем изучать в этих чтениях, именно: будем показывать, какова действительно была эта жизнь, какие она делала успехи в своем развитии и какие встречала препятствия и несла потери на своем историческом пути.

В числе невзгод её самым важным было то несчастье её, что она еще до татарского нашествия, а особенно со времени этого бедствия, была отрываема от восточной России, и чем дальше, тем больше подпадала влиянию и власти чужих людей, особенно поляков, народа, хотя и родственного нам русским, но с древнейших времен увлечённого бурным потоком западно-европейской жизни, который и полякам наделал много зла, —портил их для общей славянской жизни, теснил с запада, с их родной земли на восток, на чужую, русскую и литовскую землю, — и через поляков вносил и в западную Россию великие бедствия, —возмущение мира совести и вероисповедные смуты, народную порчу, как мы уже показывали, всего верхнего и городского сословий и, наконец, страшное порабощение простого русского и литовского народа в крепостном состоянии, которое отсюда распространилось даже на восточную Россию, хотя гораздо позже и в несравненно более мягком виде, и от которого уже в наши времена освободил и восточную, и западную Россию, и самую Польшу русский Царь-Освободитель и мученик Александр II, совершив при этом величайшее, нигде в мире небывалое дело—освобождение крестьян с землей.

Нет спора, что завоевания польской веры и польской народности в западной России доставляли не мало своекорыстных выгод многим из тех русских и литвинов, которые отрывались от своего народа и делались поляками. Между русскими и литовскими князьями и дворянами, делавшимися латинянами и поляками, развивались некоторые науки, искусства, удобства жизни. Но общее благо страны от этого не только не увеличивалось, а напротив—больше и больше падало. Благоденствие ополячившихся русских и литвинов более и более беспощадно развивалось на счет угнетаемого народа, для которого все блага польской жизни и сама Польша до такой степени становились чуждыми, что, когда нельзя было надеяться на помощь восточной России, он готов был отдаться под власть турок, и, действительно, не раз отдавался им в Украйне.

Причиной такого печального и бедственного для всех положения западной России под властью Польши было польское шляхетство.

Историческая и даже современная польская жизнь есть исключительно жизнь верхнего слоя поляков, — верхнего не в том смысле, в каком жизнь всякого народа есть прежде всего жизнь всего даровитого, образованного, а в смысле самой дурной исключительности, — в смысле шляхетства. Все, что было под этим шляхетством — народ, не имело жизни, было мертво, не участвовало в польской истории. Между польским шляхетством и польским народом нередко едва видны даже связи народности. Но все-таки в самой Польше, где дворяне и народ поляки, эти связи были и есть, следовательно, есть впереди возможность для Польши исправить старые грехи и выработать какой ни будь новый порядок жизни, более отвечающий требованиям истории. Стремление к этому мы и замечаем у поляков, особенно в привисленских губерниях. Польская шляхта старается там сблизить с собой своего бывшего хлопа, освобождённого из хлопства Россией. К сожалению, польский крестьянин, освобожденный Россией, вводится в круг старопольских понятий, чаще всего враждебных России.

В западной России в массе народа нет ни этих народных связей с польским шляхетством, ни этой возможности выработать прочное объединение. Но чтобы яснее было видно, что это действительно так, мы очертим наперед историческую жизнь восточно-русскую.

В восточной России, не смотря на видимое разъединение верхних и нижних слоев народа и иногда очень резкое различие между теми и другими, особенно со времен Петра I, существует, однако между этими слоями очень много связей, которые объединяют их и сливают в один — русский народ. Есть у них общие основы и такие стороны жизни, на которых сходятся и объединяются все русские люди, какого бы сословия они не были. Так объединяют их религиозные верования. Так народные исторические предания одинаково говорят русской душе, как высшей, так и низшей среды. Трудные времена русской жизни сдвигают в одну семью всех русских людей. Не говорим уже об единстве языка.

Вследствие этих объединяющих связей в русской жизни, не смотря ни на какие трудности, происходит постоянный обмен мыслей, чувств и желаний между верхними и нижними слоями. Кроме того, люди верхних слоев, вследствие превратностей жизни, нередко переходят в нижние слои, не теряя способности и надежды сами или в своих потомках снова подняться. Точно также и люди низших слоев, путем образования, торговли, подвигаются вверх, не теряя начал народных, не переставая быть русскими.

Западно-русская жизнь не имеет ни этого прочного восточно-русского объединения верхних и нижних слоев народа, ни даже тех слабых связей между верхними и низшими сословиями, какие можно замечать в настоящей, действительной Польше, где и паны, и народ — поляки. В западной России, говоря вообще, существует жестокое разделение между простым народом и верхним польским слоем, —разделение по народности, по вере, разделение преданий и обычаев. Там народ стоит в великом уединении.

Чтобы представить наглядно это уединение, приведем один только, но поистине поразительный пример. В литовском Новгородке Минской губернии, в стране белорусского населения, родился поэт, признанный великим поэтом — Мицкевич. Все поэтические натуры, особенно великие, имеют общую им всем и самую обыкновенную между ними особенность — чуткость к страданиям народа, к больной стороне народной жизни. Они издали ясно видят эту больную сторону, глубоко ее чувствуют и гласят об ней с свойственною им силою. Мицкевич, увы, не видел, не понимал, не чувствовал больной стороны западно-русской жизни, от которой оторвались бывшие русские и литовские князья, вельможи, бояре и большинство мещан, не стал на стороне закрепощённого, загнанного народа, а сделался польским шляхетским поэтом.

В настоящее время поляки и в западной России стараются сблизиться с тамошним народом и привлечь его на свою сторону. Они объявляют, что уважают и литовскую, и белорусскую, и малорусскую народность, что желают даже, чтобы эти народности развивались и создавали свою письменность, печатали книжки на своих наречиях. Но в то же время они говорят, что польская народность исторически творится и должна твориться, подвигаясь на восток, т. е. что литвин, белорусс, малоросс, получая образование, должен делаться поляком.

Если бы поляки при этом даже искренно говорили, что это пересоздание литвина, белорусса и малоросса в поляка должно совершаться свободно, без принуждения, то и тогда всякий разумный литвин, белорусс и малоросс должен бы задуматься, не лучше ли в таком случае делаться великоруссом, а не поляком, не лучше ли пристать к сильному, чем к слабому, не лучше ли сливаться с могущественной, спокойной Россией, чем с слабой, вечно мятущейся Польшей? И такое соображение должно получить тем большую силу, что никто из малороссов, белоруссов и литвинов, усваивая русское образование и язык, не делается через это врагом своего племени, из которого вышел, а делаясь поляком, он непременно дурно относится к своему племени. Наконец дело в том, что свободное пересоздание в поляков поляки неискренно предлагают литвинам, белоруссам и малороссам. О свободном пересоздании их в поляков они говорят только в России, потому что иначе нельзя говорить и делать, а там, где они имеют власть, они забывают о свободе. В Галиции они немилосердно давят русский народ и самыми возмутительными насилиями пересоздают его в польский народ. Есть, впрочем, в западной России поляки, которые искренно, честно сближаются с народом. Они сознают, что все мы—и великсоруссы, и западноруссы, и поляки—от одного корня и рода славянского, далее, они сознают, что предки неизмеримо большого числа нынешних поляков западно-русских были русские или литвины, что их теперешнее положение среди русского или литовского народа неправильно, что они должны быть или чужими в стране, или делаться малороссами, белоруссами, литвинами. Некоторые из них и делаются то малороссами, то белоруссами, то литвинами, говорят даже между собою на языке своего местного населения, а иные даже желают, чтобы латинская служба совершалась на русском или литовском языке. Такие люди могут быть искренними друзьями народа западной России и приносить ему несомненную пользу. К сожалению, таких людей очень мало, и они не имеют еще силы.

Таким образом историческая жизнь западной России есть жизнь народа, до сих пор крайне неправильная, —жизнь народа, уединённого, лишённого своего родного, надёжного образованного сословия. Наша задача показать, как сложилось такое положение, как народ задерживал его, спасал себя от исторического уединения и как он отыскивал себе надежных руководителей в своей среде и в восточной России.

Посмотрим теперь, как представляется эта западно-русская историческая жизнь в тех сочинениях, из которых можно заимствовать сведения о ней, например, в произведениях литературы польской, русской и местной западно-русской.

О польской литературе в нашем обществе ведутся споры. Одни думают, что польская литература, как выражение польской цивилизации, великолепна и даже выше нашей; другие утверждают, что она никуда не годится. Наше мнение об ней между этими крайностями. Мы оценим, впрочем, эту литературу только по отношению к западно-русской истории.

Нет сомнения в том, что польская литература, как и польская цивилизация, очень богата по внешности. В ней много книг, и в числе их не мало хорошо написанных и хорошо изданных. Нет сомнения также, что в ней очень разработаны многие частности жизни и нередко разработаны прекрасно. Но во всех тех случаях, в которых нужно обнять цельным взглядом жизнь, обнять большую совокупность фактов и понять действительный, жизненный их смысл, там польская литература, за немногими исключениями, крайне несостоятельна. Во всех таких случаях она представляет ту польскую односторонность, которую русский народ так жестоко охарактеризовал известною своею поговоркой о поляках, —„безмозглый поляк"! Односторонность эта происходит, может быть, не столько от склада польской головы, сколько от исторического учреждения польской жизни, — от того же шляхетства, о котором мы уже говорили. Это шляхетство, сосредоточивающее в одном сословии все блага и права жизни, настраивало и даже теперь настраивает польского человека не обращать внимания и не знать, что происходит под шляхетством, — в народе. Отсюда крайняя скудость в польской литературе сведений даже о польском народе. Представим ясное доказательство. В польской литературе поразительная скудость этнографических сведений даже о самой Польше. Мы только по старым известиям и как бы по наслышке знаем, что в Польше существуют разные польские племена — велико-польское, мало-польское, мазовецкое, но узнать отчетливо эти племена из польской литературы нет возможности. Не говорю уже о том, как мало можно узнать о племенах Польши не польских, как например малороссах Люблинской губернии или белоруссах Седлецкой и литвинах Сувалковской. Все это от той же шляхетской теории. По этой теории все равно, каково бы ни было хлопство, и если обращается на него внимание, то хлопство в польских понятиях представляется безразличным, польским хлопством. До чего доходит это безразличное представление польского хлопства, это можно видеть из следующего примера. Однажды нам случилось пересматривать польскую библиотеку для юношества 1). В этой книге, под именем польских нравов (под заглавием—Lud wieyski), описываются, между прочим, обычаи народа Волыни, Подолии, Белоруссии, как будто это в самом деле народ польский.

Этот крайний недостаток содержания польской литературы по-видимому естественнее всего должен был бы восполняться теми польскими писателями, которые принадлежат к так называемой польской народной партии. Этого естественнее бы ожидать, например, от известного и очень талантливого польского писателя Лелевеля. Но что же мы находим? Лелевель действительно клеймит польскую аристократию за то, что она попирала все права народа. Но где же народ у Лелевеля? Он находит его в той же польской шляхте, собственно низшей шляхте. В ней он видит выражение народа, жизненную его силу. Это натяжка для польской шляхты и не маловажная. Но мало этого. Если польская шляхта, хотя бы та лучшая часть её, есть носительница польской народной жизни, то для западно-русского народа носитель жизни, цивилизации — каждый поляк, хотя бы то и хлоп. Так действительно смотрит Лелевель. Он как бы намеренно унижает, уничтожает в Литве и вообще в западной России все древние задатки самобытного развития цивилизации. Это для того, чтобы показать, что западная Россия всем обязана Польше. У него и вообще у польских писателей западно-русская жизнь представляется грубой массой, которая должна быть обделана по началам польской цивилизации. Само собою разумеется, что из литературы, проникнутой таким взглядом, не много можно узнать западно-русскую жизнь.

Русская литература, конечно, не могла иметь такого грубого понятия о западно-русской жизни. Русская литература, государственная, показывает, что Россия всегда знала западную Россию, как свою русскую землю, и напоминала об этом Польше. В этом отношении не истекало никакой давности насчет этой страны, и знаменитое выражение императрицы Екатерины II, выбитое на медали по случаю второго раздела Польши: „отторженная возвратих", есть вполне естественное и законное, хотя и не полное, как увидим, обозначение векового процесса между Россией и Польшей из-за западной России. В этой государственной литературе понятие о западной России ясно. Когда развилась русская историческая литература, то и она стала смотреть на западную Россию, как смотрело на нее русское государство, т. е. стало раскрывать историю западной России также с государственной стороны, говорить о древних здесь княжествах, о государственных попытках восстановить единение западно-русских областей с восточной Россией и т. п. делах. Но и при этом правильном взгляде на внешние дела западной России, западно-русская жизнь в ней представляется чаще всего в археологическом виде, в осколках. Цельного, живого представления западно-русской жизни и в ней мало. Этому цельному, живому представлению западно-русской жизни мешали и до сих пор мешают между прочим следующие обстоятельства. И в восточной и в западной России до сих пор плохо уяснены древние русско-славянские начала жизни и те особенности, какие выработаны восточною и западною половинами русского народа, когда они были в разъединении. От этого русский человек часто ставит в западной России, как основное напало русской жизни, то, что есть не более как восточно-русская или западно-русская особенность позднейшего происхождения.

Далее, чаще всего просто забывается, что один и тот же народ, но разделившийся на две половины и проживший долго в этом разделении, не может не выработать различий, которые должны быть встречаемы снисходительно и жить себе, пока им судит жить история. Цельного живого представления западно-русской жизни естественно ожидать от местной, западно-русской литературы. Литература эта имеет несколько ветвей: местную польскую, малороссийскую, белорусскую; чисто литовской нет.

Было в западной России некоторое время, что тамошние образованные люди, усвоившие польскую цивилизацию, пробовали самостоятельно взглянуть на свою страну. Это было во времена Виленского университета, который страшно полячил западную Россию, так полячил ее, как не полячили её никакие польские неистовства во времена польского государства, но который, по естественному порядку вещей, развивал также в немногих личностях и противоположное направление. Вследствие этого, в западной России стала составляться небольшая партия польских людей, которые приходили к сознанию, что и сами они не поляки, а тем более не польский—народ их страны. Они задумали восстановить (в науке) самостоятельность западной России. Основали они ее на следующих началах. Они взяли старую идею политической независимости Литвы и полагали, что западная Россия может выработать эту самостоятельность при той же польской цивилизации, но свободно, естественно, без всякого насильственного подавления местных народных особенностей. Так эта теория высказывается довольно заметно в трудах Даниловича, в истории Литвы Нарбутта и в сочинении Ярошевича „Картина Литвы". Теория эта слишком шатка. Политическая самостоятельность западной России невозможна и еще более невозможна, если можно так выразиться, при польской цивилизации. Тогда эта самостоятельность кончилась бы тем же, чем кончалась прежде, например, в половине XVI столетия, когда Литва сливалась с Польшей. Следовательно, эта теория может иметь значение только как теория злонамеренная. Недаром ее высказывают и теперь некоторые поляки западной России.

Действительное, прочное изучение западной России могло начаться только на западно-русской, народной почве. Началось оно в более жизненной части западной России, в Малороссии, которая не раз выносила на своих плечах все западно-русское дело и до сих пор так богата силами. Здесь-то и началось серьезное изучение западной России. Помогло в этом Малороссии особенно следующее обстоятельство. Значительная часть малороссийского племени находится, как мы уже знаем, на восточной стороне Днепра. Под русскою властью оно могло сохранить все свои силы; в нем развивались свободно передовые деятели из образованного сословия. Многие из этих передовых деятелей перешли на западную сторону Днепра и подняли народное дело против поляков. Они выставили богатые народные силы, богатые народные предания, обратились к истории и стали рассказывать великие дела Малороссии, особенно казацкие. Теория козачества пленила многих из них. Козачество действительно много сделало, но много также имело крайних притязаний политических. Некоторые малороссы забывали-это, забывали также и то, что малороссийское козачество отжило свой век, и стали запутываться в разных теориях о самобытности Малороссии.

Теории их, без всякого сомнения, сами собой пали бы и посрамлены были бы малороссийским же народом; но, к сожалению, им придали особенную важность, и таким образом создался призрак так называемого малороссийского сепаратизма, который усердно поддержали и раздули в общественном мнении поляки (для них это очень выгодно) и который в прах рассыпается при всяком прикосновении к действительной народной жизни. Но нельзя не оплакивать, что ему дано искусственное значение и что он возведен даже на степень политической вины и опасности! Это спутывает и парализует многих лучших малороссийских деятелей, которые просто только любят свою родину и желали бы содействовать правильному её развитию. Можно, впрочем, надеяться, - что Малороссия одолеет эти затруднения. В ней есть много бодрых деятелей, в ней есть ученые средоточия— Киевская академия и два университета—Киевский и Харьковский, которые могут развивать правильно лучшие силы для всей западной России.

В преодолении этих трудностей и вообще в изучении западно-русской жизни должна бы помочь Малороссии Белоруссия. Подозрительных крайностей в области социальных и политических вопросов она не может иметь. Она так бедна, что не может допускать праздных теорий, отвлеченных мечтаний. Ей нужно решать только насущные, существенно необходимые вопросы, да и белорусское племя так близко к великорусскому, что никакой сепаратизм не может в нем иметь силы. К сожалению, слабость Белоруссии выразилась и в её литературных делах. В ней долгое время ничего не являлось. Только случайно или инстинктивно в Белоруссии взялись за разработку памятников древней западно-русской литературы. Путь этот оказывается, однако самым счастливым. Им можно дойти до самого верного понимания западно-русской жизни. В этих памятниках, в этой древней западно-русской литературе, везде и во всем—одно великое, объединяющее всех русских слово—Русь и Русь. Эти памятники, эта литература почти все на таком языке—западно-русском, который был общим для всей западной России и слился потом с общерусским литературным языком.

Таким путем лучше всего могут быть разработаны и общие, коренные русские начала, которые во веки вечные будут соединять западную и восточную Россию, и те западно-русские особенности, которые могут и должны себе жить свободно, сколько и как судит им история. На этот путь видимо становятся уже не только белорусские, но и малороссийские люди, —на него вступают и вообще люди русские.

Таким образом, из всех литератур, какие мы здесь кратко очертили, можно теперь вообще почерпать не мало данных для правильного изучения западно-русской жизни. Литература настоящего времени не могла не воспользоваться ими. Кроме того, сама жизнь, совершающиеся в западной России события, сильно двигают и литературу, и общественное мнение к уяснению западно-русского вопроса. Нельзя не заметить, что в настоящее время самые разнообразные писатели и органы гласности сходятся во мнениях об этом вопросе. Они почти единодушно защищают русскую государственность, народность и веру западно-русского народа, а прочие русские люди, как известно, сказались недавно, в последнюю смуту, еще яснее и громче, чем литература. Перед этим русским голосом приостановилось и призадумалось даже западноевропейское общественное мнение, о котором также скажем несколько слов.

Западноевропейскому обществу, западноевропейской литературе очень трудно понимать западно-русский вопрос. Говоря это, мы устраняем политические стремления и польские подкупы, порождающие неизмеримую ложь. Берем чистую сторону западноевропейского мнения и литературы. Западноевропейское общество легко понимает и уясняет себе борьбу резко различных народностей, например, немцев с датчанами, с французами и т. п., но ему не так легко понять борьбу между русскими и поляками, борьбу в одном и том же народе, особенно в таком мало узнанном, как народ славянский. Впрочем, борьба между восточно-русскими и поляками еще довольно уяснена историей, но между восточно-русскими и поляками есть еще западноруссы, отличные от поляков и имеющие особенности и по отношению к великоруссам. Легко ли иностранцу понять, что это за народ в середине между, великоруссами и поляками, куда он действительно тянет, особенно, когда поляки так усиленно затемняют глаза иностранцам? Впрочем, теперь уже проясняются и глаза западноевропейцев; есть уже там сочинения даже первоклассных ученых, в которых со всей научностью показывается, что западная Россия русская, а не польская страна. Но в западной Европе даже те, которые хорошо знают западную Россию, не легко признают законность народного западно-русского дела. Европе мешает в этом другое затруднение.

Известно, что всякая система жизни, сильная, разработанная, располагает своих последователей дурно относиться к другой системе. По этой причине Европа, сильная, гордая своей цивилизацией, не легко может признать законною другую цивилизацию—русскую, сложившуюся по другим началам, особенно религиозным. Поляки прониклись западноевропейскою цивилизацией. Они кажутся Европе законными деятелями в грубой, по их мнению, варварской западной России. В этом случае они смотрят на западную Россию точь-в-точь, как поляки с своей шляхетской точки, т. е. как на грубый материал, который нужно обработать по своим началам.

В последнюю польскую смуту мы, русские, выставили, вслед за материальной, нашу патриотическую силу против этого непризнания нас и наших прав западною Европой. Но этого еще мало. Нужно еще выставить и знание. Нужно показать, каково действительно русское дело в западной России, показать и оправдать нашу цивилизацию, нужно работать знанием путем науки.

 

1 Biblioteka dla młodzieży, Варшава 1860 г.

 

Следующее Чтение

 

 

 

Уважаемые посетители! На сайте закрыта возможность регистрации пользователей и комментирования статей. Но чтобы были видны комментарии под статьями прошлых лет оставлен модуль, отвечающий за функцию комментирования. Поскольку модуль сохранен, то Вы видите это сообщение.

zapadrus.su

М. Коялович. "Чтения по истории Западной России". Чтение III.

Предыдущее Чтение  - Следующее ЧтениеВсе главы книги

 

 

История западной России до татарского ига. Сосредоточение русско-славянской жизни у Днепра. Две исторические задачи русского народа: на востоке — борьба с азиатским миром, на западе — отношение русского народа к западным славянам и немцам. Громадные трудности этих задач разъединяют обе половины русского народа. Попытки полоцких и галицких князей образовать государственные пункты в Белоруссии и в Червонной Руси. Всеславичи полоцкие. Падение полоцкого княжества. Ростиславичи Галицкие. Прекращение их рода. Князья при-припетские. Падение их. Князья волынские. Объединение Волыни и Галиции. Поддержка со стороны смоленских князей. Татарское нашествие разрушает задатки новой волынско-галицкой и смоленской государственности 1).

 

 

сторическая жизнь западной России так заслонена, современными, большею частью неправильными воззрениями, перешедшими и в науку, что нам казалось невозможным приступить к изложению этой истории прежде, чем будет очищен к ней путь от этих современных, большею частью неправильных воззрений. К этой цели и направлены были два предшествовавших чтения.

Первое чтение привело нас к заключению, что лучше всего смотреть на западно-русскую историю с точки зрения русской, народной.

Во втором чтении показано, что такое западно-русский народ? Мы видели, что он очень велик, простирается до 10 миллионов слишком и, хотя разделен на три племени—малороссийское, белорусское и литовское, но два первых племени родственны между собою и в своей исторической жизни тесно были связаны с третьим — литовским. Весь этот народ в 10 миллионов, мы говорили, не может не развиваться, дальше; но мы видели, что он весь почти составляет простое, сельское сословие и заперт в этом состоянии чуждыми элементами: жидовским и польским. Они затрудняют ему выделять из себя лучшие силы в другие сословия, —у него нет почти пи среднего, ни высшего сословия, которые бы представляли сознательно его жизнь и развивали ее по родным его началам.

Теперь от всех этих современных явлений, большею частью грустных, порожденных заблуждениями и страстями человеческими и порождающих до сих пор заблуждения и страсти, обратимся к древним временам, в тем временам, где люди и дела предстоят спокойно перед судом истории и внушают невольное спокойствие и тому, кто хочет произнести этот суд. Мы увидим, что западно-русский народ, оставшийся к нашему времени в одном крестьянском сословии, имел прежде все полные силы для своего развития и, со включением даже значительной части литовского народа, составлял одну цельную массу с тем русским народом, который на восточной стороне Днепра сохранился до нашего времени и в таком громадном числе, и в полном богатстве сил.

Потом, мы увидим, что исторические обстоятельства разделили эту цельную массу русского народа на две половины: восточную и западную. На западной стороне русские пробовали образовать свои государственные центры, но неудачно. Они решились соединиться с литвинами и с ними строили свою государственность. Работа пошла удачно и, казалось, прямо вела к той цели, которую задала история западно-русскому народу, —к слиянию опять с восточно-русскою половиною. Но в литвинах сильно было сознание своей независимости и мало средств для её поддержания. Не имея сил защищать ее и от русского-московского государства, и от других врагов, они решились соединить всю западную Россию с Польшей. Этим они затормозили на долго естественное развитие западно-русской жизни. Союз с Польшей, начавшийся в 1386 г., кое-как держался, пока не задумали скрепить его потеснее, по едва задумали это дело в 1569 году на люблинском сейме, едва решились слить западную Россию с Польшей, как сейчас же стали подготовляться элементы к разложению русско-польского государства. Разложение обнаружилось ясно в половине XVII столетия. Народ призвал на помощь восточную Россию, и часть западной Руси присоединилась к ней; но не могла присоединиться вся западная Россия, как желал западно-русский народ. Обнаружилось, что он жестоко поплатился за союз с Польшей. Он потерял почти все высшее сословие свое, почти все среднее, потерял почти свою веру. Оказалось, у него слишком много западно-русских и литовских людей, испорченных Польшей и тянувших к ней назад. Борьба его затем с Польшей была еще слабее, помощь России нужна была еще сильнее. Она явилась при Екатерине II, но тогда сильно заслонено было действительное народное стремление к соединению с Россией, а дипломатия, в особенности Пруссии и Австрии, даже совсем было закрыла его. Все стали в неправильное положение в отношении к разделам Польши, которой распадение на русскую и польскую часть было строго историческим и неминуемым. Положение это, выгодное Пруссии, Австрии, оказалось не совсем безвыгодным и полякам, но оно было весьма невыгодно России и тем более западнорусскому народу.

Вот важнейшие моменты исторической жизни западной России. Она представляет следующие важнейшие периоды:

I. Разделение русского народа на две половины и попытки западной России образовать свой государственный центр.

II.    Соединение западной России с Литвой.

III.    Соединение литовского-западнорусского княжества с Польшей, посредством чисто-внешнего союза.

IV.    Слитие западной России с Польшей, и распадение русско-польского государства.

V.    Неправильное позднейшее развитие русско-польского вопроса.

В древние исторические времена славяне жили у величественного Дуная, воспетого в песнях у всех славян. Когда неизвестный враг потеснил их отсюда, они стали расселяться на запад, на север, на восток. Восточная ветвь их, известная лотом под именем русских славян, перешла к другой прекрасной реке—к Днепру и расселилась по обеим сторонам её и дальше на север до озер Чудского, Ильменя и Ладожского.

Прекрасный, поэтичный Днепр и прекрасный, поэтичный пункт на нем—Киев служили символом объединения всех славяно - русских племен. В приднепровских странах, казалось, могло надолго образоваться могущественное, цветущее славянское государство с богатою цивилизацией. Этому благоприятствовали, кроме природных дарований славяно-русских племен, физические условия и соседство. Струи Днепра, уносившие на себе русские лодки в черное море, естественно приводили русских к усвоению греческой цивилизации по началам православного вероисповедания, столь сроднившегося с славянским духом. При посредстве южных славянских племен, самых близких к русским и раньше нас усвоивших эту цивилизацию, она могла переходить и к русским скоро и успешно, особенно потому, что могла переходить к ним на родном их языке. В начале второй половины IX века наши славянские первоучители св. Кирилл и Мефодий, составившие нашу славянскую азбуку, перевели на славянский язык с греческого священное писание и главнейшие богослужебные книги.

Признаки быстрого развития этой цивилизации и вообще быстрого развития русской жизни мы действительно и видим в Киеве с первых времен утверждения здесь государственного пункта, а особенно после того, как великий киевский князь и великий русский человек св. Владимир принял (989 г.) православную веру. Торговля, просвещение и искусства здесь сильно процветают уже в XI столетии.

Но история только как бы наметила это счастливое направление русской славянской жизни, а действительно повернула дела совсем иначе.

И поэтичный Днепр, и величественный Киев стали терять объединяющее значение и служили больше и больше разъединением этой русской жизни—на восточную и западную. Следующие причины произвели это разъединение.

К востоку от Днепра, как известно, тянется огромная равнина, едва прерываемая каспийским морем и уральским горным хребтом и перекидывающаяся в Азию. В те древние времена, о которых мы говорим, это было безбрежное, волнующееся море, только волнующееся не богатыми нивами и сочными пажитями, как теперь, а разными азиатскими народностями, которые, как волны, вздымались на этом море в виде гуннов, авар, печенегов, половцев, — не говорим о других, более мирных народах, и наконец—девятый, ужасный вал — татары. Это море не имело крутых берегов у запада, ни больших гор, ни других преград. Волны его из глубины Азии свободно прикатывались к Днепру и разрушали все, что строили здесь русские славяне. Против этого моря нужно было устроить живой берег, стать русскою грудью против него, и русскою грудью защищать русскую землю. На этот великий подвиг и пошли русские славяне.

Само собою разумеется, что при этом им не всегда было удобно думать о развитии мирных, роскошных благ цивилизации: нужно было прежде всего спасать славянскую душу и славянское государственное тело от азиатства. Вот, почему историческая жизнь русских восточной стороны Днепра долгое время отличалась суровостью, отсутствием нежных проявлений цивилизации. Впрочем, славянской душе здесь меньше было опасности, чем славянскому государственному телу. Русская цивилизация была и в те древние времена неизмеримо выше азиатской. Славянская душа могла в глубине своей оставаться чистою. Азиатство было сильно только физическою силою. Против него нужно было больше защищать государственное русское тело.

Поэтому уже можно судить, как несправедливы западноевропейские суждения, особенно польские, об азиатстве русских к востоку от Днепра, о том, что они пересоздались в татар, потеряли свое славянство. Не говорим уже о том, что при этих суждениях не оценен великий, исторический подвиг русских восточной стороны Днепра, задержавших на своих плечах наплыв азиатства и спасших от него другие славянские племена и, может быть, даже всю западную Европу.

В этих суждениях еще та неправда, будто азиатство могло пересоздать русское славянство. Напротив, в истории мы видим, что оно везде уступает русскому славянству, что русское славянство обладало изумительною силою претворять в себя азиатские элементы. Одно можно сказать о русских восточной стороны. В вековой борьбе с азиатством они иногда как бы забывали о славянстве в других землях, и когда, восторжествовав над татарами, повернулись лицом к западу, то очутились как бы в недоумении, где искать средств к восстановлению и дальнейшему развитию своей цивилизации? И естественно было недоумевать. Прямо перед ними на западе враждебная Польша заслонила собою другие славянские народности и покрыла своей цивилизацией даже русскую землю ж западу от Днепра. Русским нельзя было восстановлять старые связи с другими славянами, —южными и западными, и в единении с ними воссоздавать и развивать просвещение, искусства, ремесла, а необходимо было кидаться по сторонам, то к азовскому, то к балтийскому морю, и брать ее из чужих рук. Вот очерк судьбы русских на восточной стороне Днепра.

Русским на западной стороне предстояла отчасти та же работа, что и на восточной. И их с юга давили азиатские народности, особенно крымские татары, а с севера у балтийского прибрежья были чудские и литовские племена, с которыми тоже нужно было ведаться, пока устроилось мирное сожительство. Но этот труд был здесь еще сложнее, -—за ним предстоял еще новый. На юге азиаты отрезывали и западных русских, как и восточных, от своих, родственных славянских племен, от которых им тоже не легко было получать оживление славянской жизни, а на севере из-за литовцев и латышей выглядывали рыцарские, немецкие ордена, которые грозили не только физическою, но и нравственною смертью. Наконец, прямо на западе грозили тою и другою бедой поляки, хотя свои, но усвоившие латинскую цивилизацию, латинскую в обширном смысле — по началам римского права и латинской веры. Против всех этих врагов западно-руссам нужно было защищать не только государственное свое тело, но и славянскую или литовскую свою душу. Задача была сложнее, труднее. От того и решена она была здесь более неудачно: и государственность не могла прочно устроиться, и душа славянская сильно пострадала. От того-то здесь русскими и литовцами остались только крестьяне, недоступные цивилизации, а на кого могла действовать она, те почти все пропали для русского и литовского народа, по крайней мере, не легко предвидеть, когда они опять к нему возвратятся.

Вот обстоятельства, произведшие разделение одного цельного русского народа на две половины—восточную и западную.

Разделение это, хотя сначала чисто внешнее и мимолетное, стало обнаруживаться очень рано. Первое обнаружение его относится ко второму десятилетию ХІ-го века. К этому времени русская жизнь выставила две личности, которые прекрасно обозначили собою различие задач русских на востоке и на западе от Днепра. Мы разумеем братьев Мстислава и Ярослава 1-то. Мстислав — храбрый воитель, не знавший покоя и дел мирной жизни, знавший одну дружину и деливший с нею все блага, набиравший ее даже не из народа русского. Ярослав — человек мира, устроитель земли, знакомый с наукою, завязавший связи почти со всеми европейскими дворами. Эти-то два различных человека в первый раз разделили, в сказанное время, между собою русскую землю: что к востоку от Днепра, то принадлежало Мстиславу, что к западу — Ярославу. Правда, в самом скором времени, после смерти Мстислава (1032 г.), разделение это было уничтожено. Русская земля обеих половин Днепра собралась под властью одного Ярослава. Но разделение было уже намечено и стало чаще, и чаще обнаруживаться. Так, оно обнаруживалось не раз в борьбе черниговских князей с киевскими. В конце XI столетия и в начале XII, лучший русский человек, Владимир Мономах, много трудился для единения и блага всей русской земли. Он прославился и необыкновенными победами над кочевниками-половцами, и внутренним устроением русской земли. Он призывал всех ставить благо русской земли выше личных выгод и сам подавал в этом пример. Особенно поразительно в этом необыкновенном князе то, что он серьезно заботился о простых, бедных людях, наблюдал сам и завещал детям наблюдать, чтобы княжеские слуги не обижали вдов и сирот, не притесняли слабого. Он даже в законы того времени внес постановления, ограждавшие наемных людей от весьма лёгкого тогда обращения их в рабство. Но после Владимира Мономаха единение русской земли все больше и больше разрушалось. Одни из его потомков переходили на восточную сторону Днепра и устроили сильное суздальское княжество; другие более и более усиливались на западе от Днепра. Усиливались и затем слились княжества галицкое и волынское. Киев падал и был до такой степени яблоком раздора между князьями, что в 1169 г. он взят был войсками суздальского князя Андрея Боголюбского и почти обращен в развалины. С тех пор он уже никогда не мог восстановить своего гражданского значения, а сохранил за собою только религиозное значение 2). С тех пор восточно-русская жизнь пошла развиваться своим, особым путем. Западная Россия предоставлена была себе, сама должна была устрояться, особо, своими силами.

Попытки к этой самостоятельной жизни она стала обнаруживать очень рано. В ней еще в XI столетии стали обозначаться два государственных пункта—в Белоруссии и в червонной Руси или Галиции. Замечательно, что в обоих этих пунктах начинают действовать две княжеские линии, осиротевшие и как бы бездомные в русской земле: в Полоцке Изяславичи—потомки рано умершего старшого сына Владимирова Изяслава, более известные под именем Всеславичей, и Ростиславичи галицкие—потомки также умершего при жизни отца, старшого сына Ярослава—Владимира. Пункт белорусский стал раньше обозначаться, как и вообще Белоруссия скорее обнаруживала развитие всякого нового начала. Белоруссы (название от белой сермяги и белых барашковых шапок) суть потомки древних кривичей и дреговичей. Кривичи населяли, по нашей древней летописи, пространство от тех местностей, где сближаются верховья Двины и Днепра в нынешней смоленской губернии—и вниз по этим рекам на значительное пространство. Ими населен был весь треугольник в нынешних губерниях витебской, минской и могилевской, образуемый верховьями этих рек, и не малое пространство по обеим сторонам его в нынешних губерниях, —смоленской, витебской и псковской с одной стороны, и смоленской, и могилевской с другой. Вверху этого треугольника с незапамятных времен существует кривичский город Смоленск, затем по Двине тоже с древнейших времен—город Полоцк, а в Середине между Двиной и Днепром город XI века— Минск. На юго-западе в другом углу между Днепром и Припятью кривичи примыкали к дреговичам, у которых в XI веке был особенно известен город Слуцк, а также их же, вероятно, был еще более древний город Туров. Кривичи и дреговичи, вероятно, не многим разнились и потому скоро слились в одно племя белоруссов. Теперь и у Припяти такие же белоруссы, как у Двины и верхнего Днепра.

Нет сомнения, что также с древнейших, незапамятных времен кривичи и дреговичи, т. е. белоруссы распространялись на запад в пределы верхних литовцев и ятвягов. И в литовской и в ятвяжской стране есть [не мало русских названий рек, —названий, как известно, самых устойчивых, самых неподатливых на перемены. Названия рек в Литве: Невежа или Невяжа, Святая, Рось—названия русские. Самые слова, —Вилия, Вильна, Виленка или Вилейка напоминают русские слова: влна, волна, или велия, великая. В ятвяжской стране реки — Бобр, Нарва носят названия славяно-русские и имеют соимённые реки в восточной России. Есть в западно-русских названиях рек и местностей даже прямые указания, что расселение белоруссов в верхне-литовскую и ятвяжскую страны шло из указанных центров Белоруссии. Так, река Дисна, тоже, что Десна, правая, впадающая в Двину с левой стороны, мало того, что носит русское название, но могла получить такое название только от того, что была с правой стороны у кривичей, расселявшихся на юго-запад от Двины выше впадения в нее Дисны. Точно также и из области дреговичей в глубь ятвяжской земли ведет целый ряд названий славяно-русских. Особенно важны в этом отношении такие названия местностей, в корне которых есть слово—дорога, что на пространстве таких болотистых и лесистых мест, как от верхней Припяти и до полесья люблинской и седлецкой губерний всегда много значило. Таковы названия: Дороги и даже Старые Дороги у Слуцка, Доргужа у Пинска, Дорожки на Нарве, Дорогичин (по-польски Дрогичин) на Буге и множество других подобных названий.

Белорусское племя, с главным своим городом Полоцком, проводимому, начало обособляться от других русских областей с самого начала своей государственности. И древнейший полоцкий князь Рогволод неизвестного происхождения, и князья этой страны Владимирова рода, начиная с Изяслава Владимировича, все почти враждовали с соседними русскими князьями, вызывали против себя целые коалиции их, и так надоели им, что были не раз заточаемы в Киеве, как Всеслав—внук Изяслава и сын его Глеб, а в 1132 г. даже все полоцкие князья были забраны и заточены в Царьград. Но и воротившись из этого заточения, полоцкие князья не образумились, а также враждовали и с другими князьями, и между собою до того, что полоцкая область разбилась на множество малых княжеств и так ослабела, что в первой четверти XIII столетия большею частью подчинялась смоленским князьям. Особенно надоедлив был русским князьям и долго был памятен упомянутый Всеслав Брячиславич. Предания окружили Всеслава баснословными особенностями. Его называли чародеем, быстро переносящимся с одного места на другое, все знающим, способным превращаться в хищного зверя—волка. Разгадывалась даже таинственность Всеслава: его считали рожденным от волхвования, имеющим особенную силу в язве на челе и в прикрывавшей ее повязке. Очень вероятно, что у Всеслава просто был белорусский колтун.

Из-за чего же полоцкие князья так враждовали с другими князьями и вызывали в них такую вражду? Это ясно видно из действий главнейших из этих князей—отца Всеславова Брячислава Изяславича, самого Всеслава и сына его Глеба Всеславича. Они нападали па чужие области, уводили оттуда пленных, и заселяли ими свою страну. Есть мнение, что стольный город Глеба—Минск весь заселен был рабами. Очевидно, полоцкие князья имели большую нужду в людях и забирали их, где только могли. Но даже этим самым они в действительности не отрывались от других русских, а напротив более и более сливались. Даже нужды своей православной церкви полоцкие князья задумывали иногда удовлетворять посредством грабежа. Так, однажды Всеслав пограбил было даже новгородскую, софийскую церковь. Но рядом с такими нечестивыми делами развивались в полоцкой стране и явления, связывавшие ее с остальной Россией крепкими, достойными узами. Полоцкая земля вместе со всею Россией глубоко чтила русских мучеников-князей Бориса и Глеба. В полоцкой земле, и вообще в белорусской стране эти мученики даже больше помнились, чем в других областях. В этой стране всегда было много и до сих пор не мало сохранилось церквей в память св. Бориса и Глеба, а в XII веке в Полоцке просияли великие подвижницы и просветительницы из полоцкого княжеского рода, св. Параскевия и Ефросиния.

Самое раздробление на многие княжества и ослабление полоцкой земли повели к важным, полезным последствиям в будущем. Белоруссия сильно колонизировалась в Литве и сближалась с ней. В начале второй половины XII в. мы видим, что один из князей полоцкого рода Володарь Глебович, князь Городецкий (близь Слуцка), так сдружился с литвинами, что имел их в своем войске и даже войны вел литовским способом, т. е. нападая ночью. С того же времени и почти до нашествия татар мы видим многочисленные нападения литовцев на псковские, новгородские и даже тверские местности. Забираться так далеко в русские области литвины могли не иначе, как через Белоруссию, следовательно, они здесь были уже свои люди, иначе не могли бы предпринимать через нее таких смелых походов в глубь России. В начале XIII века мы и видим, что какой-то полоцкий князь Владимир не только спокоен со стороны Литвы, но имеет по Двине ниже Динабурга русские колонии, нередко действовавшие за одно с литвинами в борьбе с ливонскими немцами и, что еще важнее, князь этот имеет какую-то власть даже над отдаленным населением Ливонии. Таким образом, ко времени татарского разгрома мы видим в Белоруссии два направления: одно из них притягивает ее к русскому востоку, к Смоленску, другое тянет ее па запад в пределы Литвы и подготовляет к соединению с Литвой.

Судьба червонной Руси и князей её несколько похожа на судьбу Белоруссии; но как всегда, так и в то время дела в малороссийской области развивались медленнее и прочнее. Род Ростиславичей сидел крепче в своей земле. Против него также восставали князья киевские; по не легко с ним было бороться открыто. Это были большею частью очень даровитые князья, и некоторые из них задумывали широкие планы действий. В конце XI века особенно выдвинулся современник и, но тогдашнему мнению, друг Владимира Мономаха Василько Ростиславичи. Он задумывал заселить свою страну- дунайскими болгарами, поразить поляков и оградить от них русскую землю, и наконец, подобно Владимиру Мономаху идти мстить за русскую землю кочевникам половцам. Он одушевлен был возвышенными чувствами и полагал, что его соседи—князь волынский, Давид Игоревич, и князь киевский, Святополк Изяславич, будут радоваться его предприятиям и дадут ему свои полки, а сами будут спокойно сидеть дома и веселиться. Но не таковы были эти князья. Они видели, что в то время, как их с востока давит силою своих доблестей Владимир Мономах, бывший тогда переяславским князем, с запада будет их давить тоже доблестный князь Василько. Особенно его боялся волынский князь, Давид Игоревич. Он задумал и совершил с согласия киевского князя Святополка Изяславича страшное злодеяние, —коварно захватил и ослепил Василька Ростиславича.

Злодеяние это произвело великую смуту в среде князей, но не разрушило галицкой государственности. Против преемника Василька, Владимирка, киевские князья ходили открыто и также целыми группами, но тоже безуспешно. Владимирко удержал и оставил преемникам свое княжество очень сильным. Княжество это особенно устроил и усилил преемник Владимирка, Ярослав Осмосмысл. Он увеличил благосостояние страны; расширил свою власть к люблинской стране. Мелкие князья галицкие сидели по Бугу, в Брестье, Дорогичине, Брянске. Могущество Ярослава Осмосмысла так воспето в известном, поэтическом произведении— Слове о полку Игореве: „Ты, Ярослав, подпираешь своими железными полками карпатские горы, запираешь ворота Дуная, заграждаешь путь венгерскому королю, запираешь ворота к Киеву и далеко мечешь твои стрелы.

Впрочем, это могущество Ярослава и вообще Галицких князей-Ростиславичей не было так грозно, как казалось поэту. Они сильно ослабляли себя отношениями к западным соседям, с которыми то бились, то дружились и роднились, как например, с венгерскими и польскими королями. Дружба и родство вредили больше самых битв. Они вносили сюда чужие начала жизни, производили рознь в семье княжеской, порождали преступные связи, подорвавшие совершенно наследственные права князей. Этим путем и изгиб род Ростиславичей. Падение его сопровождалось и расслаблением всех галицких верхних сил. Заразившись теми же чужими началами жизни, галичане развили у себя сильное боярство, которое забирало в свои руки власть. Таким образом, и галицкая государственность склонялась к падению подобно белорусской. Но ей явилась поддержка, которая на долго протянула её существование. Поддержка пришла из соседней—волынской области.

Образование волынского княжества имеет самую тесную связь с историческим значением при-припятской страны. Киевские князья хорошо понимали значение этой страны. Еще Владимир посадил старшого своего сына Святополка в Турове. После него почти каждый киевский князь рассаживал своих сыновей или ближайших родственников по Припяти. В XII столетии образовалась целая система княжеств по Припяти и дальше до Немана, у Гродно — крайнего тогда западного предела русской государственной земли. Князья сидели в Чернобыле, Турове, Давыд-городке, Пинске, после в Слониме, Волковыйске, Гродне, где до сих пор сохраняются дорогие остатки памятника русской веры здесь с XII в., остатки церкви св. Бориса и Глеба на Коложе. Этим путем киевские князья держали как бы ключ к Белоруссии и червонной Руси, могли производить влияние на ту и другую. Эта умная теория ослаблялась значительно тем, что киевские князья часто менялись. С ними вместе менялись и припетские князья, или же упрямились и еще более разрушали эту опору Киева. Когда же Киев потерял государственное значение, то пало совсем и значение при-припятской страны.

С ослаблением Киева и при-припятской страны, волынское княжество естественно стало усиливаться. К концу XII века здесь выдвинулась линия Мономаховичей через Мстислава Изяславича. Когда упал род галицких князей, галичане призвали волынского князя Романа Мстиславича, и волынское княжество слилось с Галицким. Первым последствием этого слияния была борьба Романа против литовского племени ятвягов, которые после этого слияния входили, как бы углом, в новое, галицко-волынское княжество. Тогда-то составилась известная поговорка: Романе, Романе, дурно живеши, Литвой ореши! Роман теснил ятвягов, занимавшихся почти исключительно звероловством, и заставлял их обращаться к земледелию. Вместе с этой борьбой с ятвягами, сила галицкая увеличивалась в нынешней люблинской области и завязывалась борьба галицких князей с польскими, мазовецкими князьями.

В самом начале XIII столетия Роман галицкий и пал в битве во время этой борьбы.

Жестокие внутренние и внешние смуты поднялись в галицком княжестве после смерти Романа, и оно находилось в большой опасности. Но оно было еще надолго поддержано следующим образом.

В то время как подле припятской страны образовалось волынское княжество, слившееся с галицким, ближайшая к Волынским князьям княжеская ветвь Мономахова рода — Ростиславичи утвердились па Днепровской водной системе, в Смоленске. Они, как мы знаем, достигли господства над Белоруссией. Они же откликались и на нужды галицких князей. Ростиславичи летели к ним на помощь. Так Мстислав Удалой защищал права малолетнего князя Даниила галицкого. Защищал он его без надлежащего такта, но важна была эта связь смоленских князей с галицкими. Этим путем границы обоих княжеств смоленско-белорусского и волынско-галицкого могли бы сдвинуться, и мог бы вырабатываться для всей западной России один русский государственный пункт.

Но... нахлынул ужасный девятый вал—татары— и снес все, что строили русские князья, и на востоке, и на западе от Днепра. Везде нужно было как бы совершенно вновь строить русскую государственность. Самое медленное и прочное созидание происходило в восточной части России, сосредоточившей в XIV в. свою государственность в Москве. Но за подобное же строение взялись тоже в западной России, одновременно и в Галиции, и в Белоруссии.

 

 

1)  О древних временах западной России кроме больших курсов русской истории, как история России— Карамзина, С. М. Соловьева, Д. И. Иловайского (полная история, а не учебник), можно читать,—для истории Белоруссии: Очерк истории северо-западного края России соч. И. Д. Беляева, изданный в Вильне 1867tr; его-же рассказы из русской истории т. 4-й—История Полоцка или северо-западной Руси, изд. 1872 г. Витебская старина (собрание важнейших памятников с образцами письма, грамот, подписей, печатей, рисунками и портретами архиереев) изд. А. Сапунова, т. 1, 1883 г; для истории юго-западной России: Княжение Даниила галицкого по русским и иностранным известиям, соч. Н. Дашкевича, изд. 1873 г., —тут же есть известия и о Литве; Очерк истории великого княжества литовского до половины ХV века, соч. В. Б. Антоновича, выпуск 1, изд. 1878 г.

2)  Значение это резко бросается в глава и теперь, особенно весною, когда вы видите, что туда собирается как бы весь славянский мир, и еще шире, весь православный, — когда вы видите различные, отдельные группы, но все они проникнуты одним русским, православным чувством — благоговением к святыне киевской.

 

Предыдущее Чтение  - Следующее ЧтениеВсе главы книги

 

Уважаемые посетители! На сайте закрыта возможность регистрации пользователей и комментирования статей. Но чтобы были видны комментарии под статьями прошлых лет оставлен модуль, отвечающий за функцию комментирования. Поскольку модуль сохранен, то Вы видите это сообщение.

zapadrus.su

М. Коялович. "Чтения по истории Западной России". Чтение IV.

Предыдущее Чтение  - Следующее Чтение  Все главы книги

 

Очерк состояния западной России после татарского ига. Восстановление государственности в галицко-волынском княжестве Даниилом Романовичем. Сближение его с западом. Необходимость подчиниться Батыю. Новое сближение с западом. Слава Даниила. Татары разрушают могущество галицко-волынского княжества. Политическая теория татар. Разорение галицко-волынских крепостей. Война с союзниками Галицких князей и требование Галицкого войска. Быстрое ослабление галицко-волынского княжества. Раздробление его. Подчинение одной части эго Польше, соединение остальной с литовским княжеством. Очерк истории литовского княжества. Причины быстрого восстановления литовского княжества. Верхняя Литва. Быстрое сближение её с Русью. Нижняя Литва пли Жмудь. Обстоятельства, вызвавшие ее на поприще исторической деятельности. Тевтонский и ливонский ордена. Их поселение по соседству с Литвой. История этих орденов. Принципы их исторической деятельности, религиозный и национальный. Давление на нижнюю Литву. Движение этой последней на юго-восток в русские области. Образование литовско-русского государства. Замечательнейшие князья литовские до Гедимина. Их политика. Лучший исход из трудного положения. Сближение с русскими1).

 

ы видели, что полоцкий государственный пункт потерял значение еще до татарского нашествия. Смоленский пункт, имевший значение поддерживавшей силы и для Белоруссии, и для галицко-волынского княжества и, провидимому, обещавший стать общим средоточием для всей западной России, с татарским нашествием также утратил это значение. Но не утратило его галицко-волынское княжество. Оно и взялось теперь создавать государственность западной России. Татарское нашествие поразило и его. Но малороссийская земля и малороссийское племя могли вынести многое и долго. В Малороссии ничто не теряет жизни скоро, ничто не погибает быстро. Галицко-волынское княжество просуществовало после татарского нашествия еще целое столетие, еще целое столетие собирало около себя западно-русские силы. Этим столетним существованием оно особенно было обязано необыкновенному западно-русскому человеку, Даниилу Романовичу, галицко-волынскому князю.

Даниил знал, что татарская гроза, разразившаяся в 1236 г. над восточною Россией, приближается и к западной России и собирается поразить также и ее. Он решился принять против неё меры. Он утвердил свою власть в Киеве, и поручил защищать его от татар храбрейшему своему воеводе, знаменитому Димитрию, поразившему своею доблестью даже татар, а сам отправился в Венгрию убеждать короля Белу соединиться с ним для противодействия татарам. Но покамест он убеждал несговорчивого союзника, татары в 1240 г. нахлынули на западную Россию, превратили в груду развалин славный Киев, двинулись на Волынь, в Галицию, также разрушая города и нередко истребляя все население их. По наставлению взятого в плен и обласканного Батыем Димитрия, татары затем пошли дальше, обогнули карпатские горы, разорили Венгрию, далее южные славянские государства и по южной окраине нынешней России возвратились в восточную Россию.

Даниил, запрятавшийся во время этого разгрома в западные области Польши, возвратившись в опустошенное свое государство, должен был заняться прежде всего удовлетворением насущной потребности, — воссозданием разрушенного. Нужно было прежде всего собрать разбежавшийся народ и обстроиться. О политических делах некогда было и думать. Но раньше или позже необходимо было определить свое политическое положение. В то время в европейском мире с прибавкой значительной части Азии было двое владык: на востоке татарский хан, на западе—римский папа, посылавший хану даже замечание за разорение его верных  детей—поляков, моравов, венгров. Даниилу нужно было выбрать одного из этих двух владык. Татарский хан внушал ему естественное отвращение. Он обратился на запад и здесь стал искать силы. Между ним и папою происходили совещания о войне против татар, о венчании Даниила королевским венцом от папы и вместе об унии церквей. Совещания эти на первый раз не повели к соглашению, без сомнения, потому особенно, что уния церквей показалась слишком странною духовенству и народу галицко-волынскому. Очень вероятно также, что Даниил видел несостоятельность папской помощи. Но покуда происходили эти совещания с папою, татарская сила, как догадываются, по наущению самого папы, предъявила к Даниилу свои права на его подчинение. „Дай Галич", прислал сказать Даниилу Батый. Дай Галич, т. е. дай в управление татарам самый западный пункт государства Даниила, пункт, который бы перед лицом всей Европы служил позорным свидетельством Данииловой покорности татарам. Понятное дело, как это должно было поразить образованного, могущественного, известного западу Даниила. „Не дам Галича", сказал Даниил, но в то же время, без сомнения, подумал: „я не имею также помощи и от запада. Поэтому — пойду и поклонюсь Батыю".

С великою болью в душе отправился Даниил к Батыю. Можно было ожидать себе всякого худа, даже смерти, но едва ли не хуже смерти было для Даниила поклониться варвару-азиатцу. Помолившись дома и в Киеве и приготовившись к смерти, Даниил перешел за Днепр и направился через степи к Батыю. Азиатцу понравилась такая покорность могущественнейшего русского князя. „Дурно, что до сих пор не приезжал, но хорошо, что хоть теперь приехал; пьешь ли наш напиток кумыс? " сказал Даниилу Батый. „Не пил, но, если велишь, буду пить. "—„Пей, теперь ты наш— татарин". Можно себе представить, как горька была Даниилу такая честь, как мучительно было для него все это внимание варвара! Но в практической жизни этот позорный почет принес Даниилу великую пользу.

Когда он возвратился назад и разнеслись слухи о внимании к нему Батыя, то все соседи наперерыв стали искать его дружбы: король польский и тот же венгерский король Бела, который прежде не желал бить союзником Даниила. Даниил был страшен им в союзе с татарами, так живо еще памятными! Это внимание к Даниилу западных соседей увлекло его снова, и еще больше прежнего, к сближению с западом. Начались снова совещания с папою, и наконец Даниил действительно коронован был королевским венцом от папы. Впрочем, Даниил, как не думал пользоваться союзом с татарами против запада Европы, так опять увидел, что нельзя полагаться и на помощь запада против татар. Ему стало известно, что в западной Европе никто не слушает папского призыва идти в крестовый поход против татар. Может быть, ему известно было даже и то, что папа призывал ливонский орден и других государей воевать Россию. Независимость свою Даниил старался теперь создать собственными средствами. С этою целью он усердно строил крепости в своем государстве на случай борьбы с татарами, которую скоро и начал. Пользуясь бездарностью ближайшего татарского правителя Куремсы, он несколько раз поражал татарские отряды, врывавшиеся в его княжество. Успех в этом деле еще более возвеличил Даниила и могущество его достигло, по-видимому, высшей степени. То военными делами, то мирными договорами и родственными связями он далеко распространил свою власть и влияние на Литву, до Волковыйска, Слонима и Новгородка, которыми владел, под верховною властью литовского князя Миндовга, сын Даниила Роман. Влиянию Даниила подчинялась даже отдаленная Жмудь. На польских князей Даниил так влиял, что они сами признавали его главой всех в союзных походах с ним. Даниил начал оказывать прямое воздействие и на более дальний запад, —помогал с своим войском венгерскому королю в его борьбе с австрийцами, и сильно поражал внимание западноевропейцев, как собою, так и стройностью, и вооружением своего войска.

Но на деле оказалось снова, что ничтожны и западная слава Даниила, и западные связи его, и даже собственные усилия создать и защитить самостоятельность своего государства. На место бездарного Куремсы явился даровитый и энергический татарский вождь Бурундай, и потребовал у Даниила уже не одного города, а стал требовать срытия одного города, т. е. крепости, за другим. Требование предъявлено так неожиданно и с такою готовностью поддержать его силою, что необходимо было подчиниться. Брат и верный друг Данила, Василько, князь волынский, стал исполнять это жестокое требование, сдавать татарам для разорения один город за другим. Уцелел один видный город, любимый город Даниила и его резиденция — Холм, благодаря хитрости Василька и догадливости храброго гарнизона.

Политика татарская пошла дальше. Уничтожив местные средства Даниила, татары решились уничтожить еще и ту силу его, какую он имел в союзниках-соседях. „Ты наш друг, объявили ему татары, пойдем с твоими войсками наказывать нашего врага, венгерского короля". Даниил посылал свои войска воевать союзных венгров. Затем: „ты наш друг, пойдем воевать нашего врага литовского князя", также союзника Даниила. Даниил должен был рвать собственными руками и этот союз. Тоже делалось и по отношению к Польше. Даниил не мог долго пережить таких страданий. В 1264 году он умер, а за ним вскоре и его брат, и верный друг, Василько.

Этим способом галицко-волынское княжество, если выразиться просто, было совершенно замаяно и легко уже могло распасться. Этому помогли и внутренние неустройства его. После смерти Даниила и Василька, галицко-волынское княжество разделилось на следующие части: Львов и окружавшие его области достались старшему сыну Даниила, Льву; белзский округ другому сыну Шварну; одна часть волынского княжества с г. Владимиром-Волынским была во владении наследников Василька, другая —луцкая область — во владении третьего сына Даниила, Мстислава.

В первой половине XIV столетия род галицких князей стал быстро вымирать, и около сорокового года XIV столетия не осталось ни одного из них. Юго-западная часть этого обширного княжества, область Галицкая завоевана была в 1340 году польским королем Казимиром; область белзская досталась мазовецким князьям; вся остальная часть—волынская перешла, но наследству к литовским князьям через Любарта, сына Гедиминова, породнившегося с Владимиро-волынским княжеским родом. Таким образом, будущность западной России сдана на руки чужим и главным образом литвинам.

Мы видели, что еще задолго до татарского нашествия литвины сближались с белоруссами и проходили в восточную Россию через их страну, как свои люди. Позднейшие западно-русские летописи относят к этим временам и основание литовской государственности в Новгородке литовском и даже в Полоцке. Современная наука показывает, что эти известия, неверные во многих частностях, не лишены, однако основания и требуют тем большого внимания, что в наших русских летописях несомненен пропуск многих известий и даже имен князей белорусских. Но и в этих летописях есть указание на то, что литовская государственность возникла до татарского нашествия. Еще до татарского нашествия, именно, в 1235 году приобрел большую силу литовский князь Миндовг, столицей которого в начале татарского ига был Новгородок литовский, где, вероятно, княжил в еще более раннее время и отец Миндовга Рынгольд.

Татарское нашествие, поразившее русских в южной половине западной России, придвинуло новые массы их к литовским пределам и явно вызывало Литву двинуться на юго-восток и утвердить свою власть над этими русскими, представлявшими теперь легкую добычу и даже расположенными признать над собою литовскую власть, чтобы иметь в ней защиту от татар. Объединение между этими новыми силами—литовскими и русскими и устройство ими новой западно-русской государственности подвигалось очень быстро и легко. Литвины верхней Литвы, давние соседи русских, особенно облегчали это дело. Но в XIII столетии стали придвигаться к западно-русским поселениям еще новые литовские силы, уже более чистые, менее знакомые русским, — силы нижней Литвы или Жмуди. Этот новый наплыв Литвы вызван был не только татарским разгромом России, вызывавшим хищников, но и новым бедствием самих литвинов, — поселением у балтийского прибрежья духовно-рыцарских, немецких орденов — ливонского и прусского или меченосцев и крестоносцев (названия от меча и креста, бывших гербами этих орденов, нашиваемыми на плащах).

Ливонский орден основался в 1202 г., прусский в 1227 г. В 1237 г. оба ордена заключили между собою союз и стали действовать против Литвы за одно с двух сторон. Значение их в исторической судьбе литовского народа и всей западной России очень велико. Мы должны несколько остановиться на истории этих орденов и присмотреться к основным их принципам.

Известно, что они силою меча обращали в христианство чудские и литовские племена. Употребление силы-для целей веры встречается и в истории других христианских вероисповеданий, кроме латинского, но встречается как редкое, случайное явление, не вытекающее из начал веры и от того большею частью безрассудное, нелепое, неупорядоченное. О латинских духовно рыцарских орденах этого никак нельзя сказать. У них употребление материальной силы для целей веры было строгою, выработанною системою. Оно действительно и вытекало строго, логично из начал латинства. Только латинство может производить это смешение духовных и земных интересов, небесных и земных целей. Оно выражает такое смешение в лице папы—духовного и мирского владыки, выражает его в иезуитстве, в конкордатах. Оно выразило его и в духовно-рыцарских орденах, явившихся, как известно, во времена крестовых походов, когда вся Европа шла на восток с, мечем и крестом под предводительством папы. В эти-то времена и под влиянием этих идей образовались оба сказанные нами ордена. Ливонский орден или Меченосцев учрежден собственно для Ливонии. Но он не имел такого большого значения, как прусский или тевтонский орден, вышедший с востока.

В XII столетии этот последний орден образовался в Иерусалиме собственно для защиты и призрения пилигримов, отправлявшихся на восток. Когда дела крестоносцев стали плохи на востоке, он переселился в Италию. Добрыми свойствами своих членов и делами милосердия он приобрел особенное расположение паны и германских императоров. Мало по малу в пользу этого ордена стали давать имения в разных странах Европы. Несколько таких имений дано было ему в Германии по соседству с Польшей, и за тем в самой Польше, в северо-западной её части. В 1227 г. неразумнейший поляк, мазовецкий князь Конрад, владения которого часто опустошали соседственные пруссы, призвал этот орден к поселению в Пруссии вопреки дальновидным предостережениям друзей. Прусский орден, как мы уже сказали, вскоре соединился с ливонским, и оба стали энергично вести пропаганду в прибалтийских языческих странах. Рыцари из всей Европы стали стремиться в эти страны и вступали в оба ордена.

Понятны причины, вызывавшие это религиозное движение против чудских и литовских племен. Эти племена в то время были единственными язычниками в Европе. При сильном религиозном оживлении Европы во времена крестовых походов, они не могли не обратить на себя внимания и не вызвать против себя религиозной пропаганды. Впрочем, кроме чисто религиозных причин, пропаганда эта вызвана была и поддержана также и мирскими побуждениями. Известно, что по балтийскому прибережью давно велась торговля, особенно между немецкими городами и Новгородом и Псковом. Немцы не могли не заметить, какие удобные места для поселения находятся на этом прибережье, занятые грубыми язычниками. Религиозное оживление додало им прекрасный повод утвердить здесь свое торговое и национальное господство. Оттого мы видим, что в оба ордена больше всего вступали немцы, да и сам орден крестоносцев учрежден был в Палестине собственно для немцев. Таким образом, религиозная латинская пропаганда слилась в одно с немецкою национальною, и обе стали утверждать свое господство у балтийского прибережья и легли страшною тягостью на живших здесь чудских и литовских племенах, а через них и на западной России.

Западной России пришлось искупать теперь свой старый исторический грех. Несколько веков русский народ жил вблизи литвинов, латышей не просветил их своею православною цивилизацией и дождался, что это дело взяли в свои руки латиняне-немцы. Впрочем, это грех невольный и едва ли мог быть исправлен заблаговременно. Медленное ознакомление прибалтийских язычников с православною русскою цивилизацией происходило не от неподвижности православия, в которой его многие обвиняют, а от того, что православие, чуждаясь, по основным своим принципам, насилия, по необходимости распространяется тихо, медленно, незаметно. Все несчастие русского народа в этом, как и в других случаях, заключается в том, что рядом с ним живут соседи, не разборчивые на средства, развивающие свою жизнь быстро и выхватывающие у него его медленную работу. Это же несчастие подарило нам историю и прусских и ливонских рыцарей.

Литвины, вдруг встревоженные такими жестокими соседями, вступили с ними в борьбу на жизнь-на смерть, защищая от них и свою языческую веру, и свою литовскую национальность, и наконец свою государственность. Но силы орденов были неистощимы, освежались и усиливались новыми выходцами из западной Европы. Притом на их стороне было превосходство вооружения и военного искусства. Литвинам пришлось по необходимости подаваться мало по малу назад и надвигаться на свой, верхне-литовский и затем западно-русский народ. Это вынужденное движение литвинов с северо-запада на юго-восток еще более ускорило образование литовско-русского государства и народное объединение литвинов и русских.

Первыми и более видными строителями литовско-русской государственности были следующие литовские

КНЯЗЬЯ:

Упомянутый уже нами Миндовг, сделавшийся известным, как сильный литовский князь, в 1235 г. и во время своего княжения до 1263 г. далеко распространивший свою власть в пределах Белоруссии. Власть его из Новгородка простиралась и на северо-восток по Двине на полоцкую область, и на юго-запад на страну Припяти-Пинск, Туров. Захватывала она даже и смоленскую область. Таким образом, уже Миндовг кроме чистой Литвы владел всем тем пространством Белоруссии, какое ограничивается реками: Двиной, Днепром и Припятью. Все это пространство быстро вошло в состав нового литовско-русского государства.

Далее. После двадцатилетних смут, вызванных после смерти Миндовга и выдвигавших то совершенно обрусевших литовских князей, как сын Миндовга Войшелк, или княживший в Полоцке князь литовский Товтивил, то ревностных язычников, каким был литовский князь Тройден, выступил на историческое поприще новый литовский княжеский род, давший целый ряд доблестных литовско-русских государей. Первыми из них были два брата, княжившие преемственно: Витен, мужественно отражавший западных врагов литовского государства—ливонских и прусских рыцарей и поляков, и знаменитый устроитель литовского государства Гедимин (с 1315 по 1340 г.), который со всею ясностью понял значение русских сил в его государстве и умно пользовался ими для борьбы с внешними врагами и для внутреннего благоустройства. В его княжение границы литовского государства значительно были раздвинуты на север за Двину и на юго-запад за Припять.

Все эти князья, взявшие в свои руки судьбу западной России, стали в положение, довольно сходное с положением галицко-волынских князей. Подобно им, они должны были защищать свою самобытность то от татар, то от западноевропейцев. Борьба с татарами у них, впрочем, была очень счастлива; они почти всегда поражали татарские полчища и никогда не знали над собой татарской власти, что очень помогало им распространять свою власть над западно-русскими областями. Но что касается до борьбы с западно-европейскими силами, то она имела далеко не столь благоприятные результаты. Литовские князья, подобно галицко-волынским, приходили в этом случае к мысли вступить в сделку с западной Европою, помириться с ней на латинстве. Так Миндовг, ревностный и могущественный двигатель литовского язычества, принужден был почти одновременно с Даниилом галицким дружиться с папою. В 1255 г. он принял латинство и королевский венец. Подобным путем думал идти и Гедимин; но он не с рыцарями устроял сделки, как Миндовга, а обращался к самим папам, открывал перед ними Литву для латинства, т. е. литовские князья решались допускать латинство в своем государстве с тем, чтобы избавиться от нападений рыцарей и уничтожить самую причину существования их подле себя. На деле, однако выходило, что этим путем литвины попадали под большую еще власть рыцарей. Миндовгу, например, приходилось признать их наследниками его княжества. То есть: усвоение латинской цивилизации грозило и государственною гибелью Литве. В этом отчаянном положении, литовские князья рвали все узы, соединявшие их с западом, отвергали латинство, как это сделал тот же Миндовга, и пытались оживить и поставить выше всего языческий-литовский элемент. Но и этим путем Литва немного выигрывала. Рыцари накидывались на нее с удвоенною силою, а между тем невольно закрадывалось сознание, что литовское язычество не может служить основою литовской исторической жизни. Со всех сторон чувствовалось христианское влияние, которое поражало и уничижало литовское язычество. Из этих жестоких затруднений литвинам был один благополучный выход, —незаметное, легкое и безопасное тогда для их государственности сближение и слитие с западно-руссами. К этому выходу и направилась их история, как увидим в следующий раз.

 

1) Кроме вышеуказанных сочинений гг. Дашкевича и Антоновича, можно читать об этих временах: Приложение к пятому выпуску памятников русской старины в западных губерниях империи, издававшихся по Высочайшему повелению П. Н. Батюшковым. Вильна (исследование о Виленских и вообще литовских древностях) профессора В. Г. Васильевского, изд. 1572 г.

 

Предыдущее Чтение  - Следующее Чтение  Все главы книги

 

Уважаемые посетители! На сайте закрыта возможность регистрации пользователей и комментирования статей. Но чтобы были видны комментарии под статьями прошлых лет оставлен модуль, отвечающий за функцию комментирования. Поскольку модуль сохранен, то Вы видите это сообщение.

zapadrus.su

История западной России - Презентации по истории

Описание:

Данная презентация содержит сведения об областях, которые изучает история западной России.

Автор объясняет в презентации зачем изучать историю родного края и почему это важно. Также автор рассказывает откуда можно черпать информацию об истории края, как работать с источниками. В конце презентации автор предлагает ответить на несколько вопросов для закрепления пройденной темы.

Категория:

• История

Слайды:

Информация:

• Дата создания материала: 05 Апреля 2014 г.
• Слайды: 13 слайдов
• Дата создания файла презентации: 05 Апреля 2014 г.
• Размер презентации: 9513 Кб
• Тип файла презентации: .rar
• Скачана: 95 раз
• Последний раз скачана: 18 Октября 2016 г., в 19:18
• Просмотров: 319 просмотров

Рекомендуем:

• Для учеников 3 класса
• Для учеников 4 класса
• Для учеников 5 класса
• Для учеников 6 класса
• Для учеников 7 класса

Скачать:

Скачать презентацию

pwpt.ru

---

Смотрите также

• 
  История россии загладин
• 
  История россии баранов
• 
  11 история россии
• 
  Россия крым история
• 
  История культуры россии
• 
  История культуры россии
• 
  История россии ишимова
• 
  Неизвестная история россии
• 
  Особенности истории россии
• 
  Ишимова история россии
• 
  Истории россии факты