Литературно-исторические заметки юного техника. История россии павлов
История россии Учебное пособие
http://MATI.fatal.ru
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Москва, 1998
ББК 63.3(2) я73
О-82
Авторский коллектив:
ГУСЕВ С.П. – кандидат исторических наук, доцент
ЕСЬКОВ Г.С. – доктор исторических наук, профессор
КОЗЛОВ Н.В. – доктор исторических наук, профессор
МАРКИНА Т.Д. – кандидат исторических наук, доцент
ПАВЛОВ В.С. – доктор исторических наук, профессор
ПАПКОВ Г.А. – кандидат исторических наук, доцент
ПРОХОРОВ В.Л. – кандидат исторических наук, доцент.
Редакционная коллегия:
В.И. ЖУКОВ – заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор
В.С. ПАВЛОВ – доктор исторических наук, профессор
Рецензенты:
САФРОНОВА В.М. – доктор исторических наук, профессор
ВОЛКОВ А.П. – доктор исторических наук, доцент
ИСТОРИЯ РОССИИ. Учебное пособие.
Под ред. Жукова В.И., Еськова Г.С., Павлова В.С. – М.: Союз, 1998.
Учебное пособие рассчитано на абитуриентов, учащихся общеобразовательных учебных заведений, студентов техникумов и вузов, изучающих отечественную историю.
Ответственный за выпуск В.С. Павлов
© Авторский коллектив
© Издательство МГСУ "Союз" 1998.
Введение
История учит даже тех, кто у нее не учится: она их проучивает за невежество и пренебрежение. Кто действует помимо ее или вопреки ее, тот всегда в конце жалеет о своем отношении к ней.
В.О. Ключевский.
Со времен античности утвердилось положение об истории как наставнице жизни, призванной активно воздействовать на человека. Общественная мысль России дала немало поучительных образцов использования истории для воспитания соотечественников, формирования у них высокой нравственности, патриотизма, гордости за свой народ, его культуру. А.С. Пушкин, остро осуждая нигилистическое отношение к истории, писал: "Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим".
Историю России вполне обоснованно называют матерью гражданина (какова история – таков, в конечном счете, и гражданин). В наше время, когда страна вступила в новый, сложный и противоречивый, этап своего развития, интерес к изучению истории России небывало возрос. Жизнь продиктовала необходимость научного переосмысления наследия прошлого, возрождения в полной мере исторической памяти народа как неотъемлемой составной части его богатейшей культуры.
Особо подчеркнем, что ИСТОРИЗМ МЫШЛЕНИЯ – один из важнейших показателей культуры, образованности личности, характеризующей его способность взвешенно и правдиво оценивать события в обилии фактов и явлений; соотносить опыт прошлого и настоящего, извлекая все ценное для практики; прогнозировать свою деятельность с учетом уроков истории своего народа, общества и государства.
История России органически связана с историей многочисленных народов и народностей, проживавших и проживающих на территории России. Конкретная история русского народа – лучшее опровержение теории об особенностях русского национального характера, которому якобы свойственны "первобытность" мышления, безразличие к внешней опасности и даже склонность к коллаборационизму, наряду с извечной, угрожающей Западу агрессивностью. Однако непредубежденное изучение истории России выявит в характере русской нации миролюбие и нетерпимость к тирании и захватчикам, широту воззрений и способность объединять людей, чему свидетельство – великая отечественная культура.
Отечественная история способствует формированию научного мировоззрения у членов общества – продолжателей достойных патриотических традиций нашего великого народа. Его история самобытна, оригинальна, и было бы неверным оценивать ее в сравнении с историей других государств. Здесь уместно привести мнение В.Г. Белинского, который в статье "Взгляд на русскую литературу 1846 г." подчеркивал: "Один из величайших умственных успехов нашего времени в том состоит, что мы, наконец, поняли, что у России была своя история, нисколько не похожая на историю ни одного европейского государства, и что ее должно изучать и о ней должно судить на основании ее же самой, а не на основании историй, ничего не имеющих с нею общего, европейских народов".
Одним из важнейших условий успеха в изучении студентами отечественной истории является осознание необходимости, полезности, обязательности затрат труда и времени в этой увлекательной области. Обращение к истории, возможно более глубокое и детальное познание давнего и недавнего прошлого позволяет обогатить себя опытом поколений, извлечь уроки для настоящего и будущего.
studfiles.net
любимый антисоветчик Советской власти — История России
От редакции. В преддверии 100-летия Русской революции мы продолжаем цикл очерков «Цвет нации», начатый с генерала Брусилова. Наши герои – те выдающие люди, которые служили во славу Отечества до 1917 года, а после 1917 года продолжили заниматься там же и тем же самым.
Судьба академика Павлова – яркий пример того, как можно более чем скептически относиться к любому политическому режиму своей страны, не исключая и большевистский, не стесняться публично оппонировать государственной идеологии, власти, лично главе Совнаркома и даже всесильному НКВД, – и при этом буквально до последнего вздоха собственным трудом делать страну и государство сильнее и лучше. И незадолго до смерти – снисходительно признать, что Советская власть делает то же самое, ну и пусть делает, так и быть.
***
Все знают, что академик Павлов открыл условные рефлексы, после чего стал первым русским лауреатом Нобелевской премии. Что он был верующим и даже церковным старостой. Что он, несмотря на враждебное отношение к большевикам, наотрез отказался покинуть Россию после революции, хотя его настойчиво звали за границу…
На самом деле не всё из вышесказанного соответствует истине: истина, как водится, гораздо проще – и при этом куда более впечатляющая.
Иван Петрович Павлов – один из тех русских учёных, чей авторитет в мировой науке бесспорен. Так было до 1917 года, так было после него, так остаётся до сих пор. Западные газеты называли его «романтической, почти легендарной личностью», «звездой, которая освещает путь человечеству». Он был почётным членом 130 академий, университетов, научных обществ. Именно он сделал физиологию из «нелюбимого ребёнка» медицины полноправной наукой о человеке, признанной во всем мире.
Как идут в науку
Особенное уважение к Павлову вызывает то, какие препятствия ему пришлось преодолеть на пути к научным достижениям. Он родился 14 (26) сентября 1849 году в Рязани в многодетной семье священника и как старший сын был призван продолжить дело отца.
Обучаясь в семинарии, Иван предпочитал читать не духовную литературу, а книги о природе, о строении Земли и человеческого тела. Особенно большое впечатление на него произвела книга «отца русской физиологии» Ивана Михайловича Сеченова «Рефлексы головного мозга». Выучив её чуть ли не наизусть, юноша против воли родителей ушёл из семинарии и уехал в Санкт-Петербург поступать в университет.
На медицинский факультет поповичей не брали, и Павлов поступил на юридический, откуда перевёлся на естественное отделение физмата. Окончив его, решил углублённо заняться физиологией, для чего поступил в Медико-хирургическую академию. С наставниками ему не везло: сперва академию покинул Сеченов, потом другой видный физиолог – Илья Цион. Доучиваться Павлову пришлось в Германии, а практические навыки он получил в лабораториях известных врачей, в том числе Сергея Петровича Боткина. Будучи от рождения левшой, он так натренировался, что оперировал сразу двумя руками.
Полностью погружённый в науку, Павлов не заботился ни о быте, ни о личной жизни. Только в 30 лет он впервые влюбился в Серафиму Карчевскую, слушательницу педагогических курсов. Черноглазая ростовчанка была очень мила, да и Иван Петрович обладал приятной внешностью. Карчевская вспоминала, что он «был хорошо сложён, ловок, подвижен, очень силён, говорил горячо, образно и весело. У него были русые кудри, длинная русая борода, румяное лицо, ясные голубые глаза, красные губы с совершенно детской улыбкой и чудесные зубы». Родители Павлова, с трудом смирившиеся с его отказом от священства, как раз тогда подобрали ему невесту – дочь богатого столичного чиновника. Но он твёрдо решил, что женится только на Серафиме.
После свадьбы, состоявшейся в Ростове, молодые вернулись в Петербург и поселились на казённой квартире у брата Павлова Дмитрия. Первый родившийся у них сын вскоре умер, но за ним последовали ещё четверо детей: Владимир, Вера, Виктор, Всеволод.
Чтобы как-то прокормить семью, Павлов начал преподавать в школе для фельдшериц. Платили там мало, но и эти деньги он нередко тратил на покупку собак, на которых ставил опыты. Ещё много лет он на собственные средства покупал оборудование и платил зарплату сотрудникам. Однажды его студенты, узнав про материальные трудности любимого педагога, собрали для него солидную сумму, но он и её потратил на собак.
Как становятся великими
Первое серьёзное открытие Ивана Петровича стало темой для докторской диссертации под названием «Центробежные нервы сердца» (1883). После этого он много лет совмещал преподавание в Военно-медицинской академии с работой в новом Институте экспериментальной медицины.
Именно там он провёл самые знаменитые свои опыты с мнимым кормлением собак. Павлов перерезал им пищевод так, что пища не попадала в желудок, и фиксировал при этом выделение желудочного сока. Это означало, что пищеварение контролируется высшей нервной деятельностью – еда ещё не дошла до желудка, а переваривание уже началось, поскольку мозг, зрение и обоняние дали соответствующий сигнал.
За этим открытием последовало изучение всей системы условных рефлексов – реакций приспособления организма к внешним раздражителям. Павлов доказал, что мозг собаки способен на довольно сложные ассоциации – если одновременно с появлением мяса звенел звонок, через какое-то время желудочный сок у неё выделялся при одном этом звуке.
Конечно, опыты Павлова – касались не только собак – он установил, что психические рефлексы регулируют пищевое поведение и у людей. Эта идея дала медикам ключ к излечению многих заболеваний желудочно-кишечного тракта.
В результате опытов Павлова (как и других учёных) гибло множество животных. Профессор утешал себя мыслью, что работает в интересах науки, на благо человечества. Он писал: «Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжёлое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям».
Он спорил с теми, кто предлагал из гуманизма запретить его опыты и вместе с тем не обращал внимания на убийство зверей и птиц «только ради удовольствия и удовлетворения пустых прихотей». В его лаборатории с подопытными животными всегда обращались хорошо и обильно кормили, даже в голодные революционные годы. Павлов много раз предлагал поставить памятник собаке, и в самом конце его жизни такой памятник появился – он стоит в Петербурге, у здания Института экспериментальной медицины.
Открытия Павлова стали известны не только в России, но и во всем мире. В 1903 году он сделал главный доклад (на русском языке) на Международном медицинском конгрессе в Мадриде. А в следующем, 1904-м, получил только что учреждённую Нобелевскую премию – не за теорию условных рефлексов, которой тогда как таковой ещё не было, а за изучение физиологии пищеварения. Говорили, что Альфред Нобель, впечатлённый его работами, специально предназначил свою премию не только для медиков, но и для физиологов, чтобы именно Павлов мог получить её.
Жизнь, наука и религия
После этого материальное положение учёного впервые стало стабильным, он с семьёй переехал в большую светлую квартиру на Васильевском острове. Дал волю давней страсти к коллекционированию, собирая всё подряд – картины, монеты, марки, бабочек. В 1907 году он стал академиком, получил чин статского советника, а с ним – потомственное дворянство.
Казалось, под шестьдесят он переживает вторую молодость. Здоровье его оставалось превосходным и тогда, и гораздо позже: каждый день он полчаса делал гимнастику, обливался ледяной водой и везде ходил пешком. «Иван Петрович ходил так быстро, что обгонял извозчиков», – вспоминала его жена. Он даже возглавил «Общество врачей – любителей физических упражнений и велосипедной езды», присваивая его членам шуточные звания. Опытные спортсмены получали название «столпа», те, кто послабее – «подпорки» и так далее, вплоть до «щепки» и «хлама».
Открыв для себя радости жизни, Иван Петрович обнаружил, что жена его в заботах о семье состарилась, а он остался крепким мужчиной. В его институт как раз пришла устраиваться новая сотрудница – 35-летняя Мария Петрова. Светская дама, супруга знаменитого в те годы священника Григория Петрова, она пошла в медицину, чтобы приносить пользу людям. И привлекла Павлова ростом, статью и отменным – таким же, как у него самого – здоровьем. Когда они впервые остались наедине в его кабинете, он предложил ей… побороться и не без труда уложил-таки на лопатки. После чего они оставались вместе четверть века, до конца жизни. Однако потом дочь Вера, главная хранительница памяти академика, сумела вычеркнуть Марию Капитоновну из его биографии. Её мемуары были упрятаны в архив, и лишь недавно отрывки из них стали появляться в прессе.
При этом с женой Павлов не расставался, сохранял с нею самые тёплые отношения и именно из привязанности к ней каждое воскресенье ходил в соседнюю Знаменскую церковь.
С этим связана легенда о его истовой религиозности, хотя на самом деле веру в Бога он утратил ещё в юности. В одном интервью он говорил: «Я верю в науку, в то, что только её прогресс даст счастье человечеству. Эта вера давала и дате мне силы и помогает вести свою работу… Я выступаю против гонения на церковь, на религию. Я считаю, что нельзя отнимать веру в Бога, не заменив её другой верой». В церковь он ходил ещё и послушать любимые с детства песнопения.
При этом, став председателем Общества русских врачей, отменил ежегодную панихиду по своему наставнику Боткину. А потом жалел: «Какого я дурака свалял! Мне не хотелось нюхать ладан, а я не подумал о том, что чувствуют члены семьи. Я неверующий, но должен считаться с чувствами верующих!» Уже в конце жизни, отвечая вместе с другими представителями науки на вопросы анкеты архиепископа Кентерберийского, он написал, что не верит в Бога, но на вопрос «Считаете ли вы религию совместимой с наукой?» ответил так: «Да, считаю. Многие выдающиеся учёные были верующими, значит, это совместимо».
Как не любить Советскую власть
Была и другая причина, по которой Павлов в конце жизни крестился на все церковные купола: хотел позлить большевиков.
Несмотря на свой глубокий патриотизм, он критически относился к любой власти и не считал нужным этого скрывать. В 1905-м говорил коллегам-профессорам: «На троне сидит вырожденец. Только революция может спасти Россию!» В 1917-м так же сурово отзывался о премьер-министре Александре Керенском: «Паршивый адвокатишка! Такая сопля во главе государства – он же загубит всё!»
Советская власть не стала исключением – и ей от Павлова досталось, и досталось поболе прочих. Один из его друзей вспоминал: «Он говорил постоянно о гибели родины, враждебно и недоверчиво относился к большевикам, открыто выражая своё неудовольствие к различным их мероприятиям».
Гражданская война коснулась и его семьи. Младший сын академика Всеволод, филолог-пушкинист, в годы Первой мировой стал офицером, потом вступил в белую армию и оказался в итоге в эмиграции. Другой сын, Виктор, тоже бежал к белым, но в пути умер от тифа. У самого Ивана Петровича с новой властью тоже отношения не заладились: его дважды арестовывала ЧК, но за него заступался нарком просвещения Луначарский; он же спас учёного от квартирного «уплотнения».
Впрочем, печальный опыт Павлова не «образумил», и он продолжал в публичных лекциях резать правду-матку – обличать большевистский режим, «ведущий страну к одичанию». Можно не сомневаться, что именно Иван Петрович стал главным прототипом булгаковского профессора Филиппа Филипповича Преображенского.
Эмиграция как шантаж
Принято считать, что в те трудные годы Павлова настойчиво звали то в Швецию, то в Англию, то в Америку, обещая предоставить ему лабораторию и чуть ли не собственный институт. Это отражено и в фильме 1949 года «Академик Иван Павлов», где учёный (изображённый почти что святым) в ответ гордо отвечает: «Никуда я из России не уеду!» Нетрудно заметить, что в такую ситуацию легенды ставили каждого русского гения, начиная с Ломоносова. На самом деле никакой институт Павлову никто не обещал, сам же он одно время действительно настойчиво просил отпустить его за рубеж.
В июне 1920 года в письме в Совнарком он жаловался на невыносимые условия жизни и работы: «Я принуждён исполнять в соответствующий сезон работу огородника, в мои годы не всегда лёгкую, и постоянно действовать дома в роли прислуги, помощника жены по кухне и содержанию квартиры в чистоте, что всё вместе отнимает у меня большое и лучшее время дня. Несмотря на это, мне и жене приходится питаться плохо и годами не видеть белого хлеба, неделями и месяцами не иметь ни молока, ни мяса».
Навестивший академика в том же 1920-м Герберт Уэллс пришёл в ужас: в кабинете нобелевского лауреата лежала в углу грязная куча картошки и репы – пропитание на зиму, выращенное самим Павловым во дворе института.
Но похоже, что своими письмами академик пытался не добиться отъезда за рубеж – легко ли в 70 лет начинать жизнь заново? – а улучшить своё положение на родине. Этому помогло и письмо шведского Красного Креста, который в ноябре 1920 года предложил обменять Павлова на лекарства для петроградских больниц.
После этого Ленин распорядился «создать выдающемуся учёному И. Павлову все условия для работы». В январе 1921-го Совнарком издал уникальное постановление, которое гарантировало Ивану Петровичу особое место в советской науке. Оно предписывало издать его труды в России и за границей, выделить его семье двойной академический паёк, обставить его квартиру и лаборатории «максимальными удобствами».
Спецпаёк Павлова был по тем временам роскошным: в месяц он составлял 70 фунтов муки, 25 фунтов мяса, 12 фунтов рыбы, 750 штук папирос и так далее. Приставленный к нему в качестве секретаря товарищ Алейников заботливо наставлял: «Напишите вашим зарубежным коллегам, что ни в чем не нуждаетесь».
Но Павлов – неслыханное дело! – отказался от царского, то есть ленинского подарка: «Мы с женой находим для себя неприемлемым быть в привилегированном положении сравнительно с нашими ближайшими товарищами». Власть верно поняла сигнал: вскоре учёные Петрограда, лишённые карточек как «нетрудовые элементы», тоже были обеспечены пайками, хоть и менее обильными.
Как ругаться с Советской властью и… благословить её
А в 1925 году специально «под Павлова» был основан Институт физиологии АН СССР, который он возглавил. Под Ленинградом, в Колтушах, появилась биологическая станция – настоящий город науки – на которую правительство выделило 12 млн рублей. Ежегодно там работали десятки советских и зарубежных физиологов – стажироваться у Павлова считалось почётным во всём научном мире.
В те годы он ставил опыты не только на собаках, но и на людях – прежде всего душевнобольных (конечно, без разрезания пищевода). Он пытался выяснить причины психических заболеваний, и не только: его очень интересовала загадка сновидений, которые он трактовал как результат процесса торможения, возникающего в коре головного мозга во время сна. Перейдя в своих изысканиях от физиологии людей к их психологии, он вывел закономерности второй сигнальной системы рефлексов, добавившейся у человека к первой, существующей у животных.
Однако отношения академика к Советской власти как к явлению всё это не улучшило. В 1929 году, выступая в медицинском институте, он во всеуслышание заявил: «Параграф, что вся работа должна вестись на платформе учения Маркса и Энгельса – разве это не величайшее насилие над научной мыслью? Чем это отличается от средневековой инквизиции?.. Мы живём в обществе, где государство – всё, а человек – ничто, а такое общество не имеет будущего, несмотря ни на какие Волховстрои и Днепрогэсы».
В 1934 году в письме председателю Совнаркома Вячеславу Молотову академик даже обвинил власть в насаждении фашизма, заключив: «Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно». Молотов сухо ответил, что уважаемый академик, как видно, совершенно не разбирается в политике, в отличие от физиологии.
Но Павлов продолжал перечить «генеральной линии», заступаясь за арестованных и высланных из Ленинграда учёных (некоторых благодаря ему вернули). Что ему за это было? А ничего. Так же, как и многим сотням и тысячам других нормальных и просто порядочных людей, которые не сочли возможным смириться с репрессивным безумием 30-х. И ведь не все эти нормальные и порядочные были вдобавок мировыми знаменитостями или, на худой конец, «безобидными эксцентричными старичками».
И ведь в конце концов в этом своеобразном диалоге великий учёный и Советская власть пришли-таки к общему знаменателю.
В 1935 году в Ленинграде состоялся XIV конгресс физиологов, где Павлова – первого и до сих пор единственного среди учёных – увенчали званием «старейшины физиологов мира». Там он выступил с докладом, где изложил выводы своих последних изысканий. А заодно нашёл наконец-то добрые слова и для Советской власти – не удержавшись, конечно, от иронии: «Наука занимает в моём Отечестве исключительно благоприятное положение… Вся моя жизнь состояла из экспериментов. Наше правительство – тоже экспериментатор, только несравненно более высокой категории...»
***
Существует легенда, что смерть Ивана Петровича, до конца жизни сохранявшего богатырское здоровье, не обошлась без вмешательства «органов». Но на самом деле винить стоит не НКВД, а подхваченную зимой пневмонию и нервное потрясение от внезапной смерти сына Всеволода, недавно вернувшегося из эмиграции. Ещё одна, последняя легенда гласит, что перед концом академик собрал у своей постели учеников и диктовал им свои ощущения. Приходящим посетителям говорили: «Академик Павлов занят – он умирает…»
Великого физиолога не стало 27 февраля 1936 года. Его отпели в маленькой церкви в Колтушах, что заставляет сомневаться в его упорно провозглашаемом при жизни неверии. Впрочем, возможно, решающее слово здесь сказала Серафима Васильевна – уж она-то точно была верующей. Через 11 лет, пережив блокаду, она упокоилась рядом с супругом на «Литераторских мостках» Волкова кладбища.
Читайте также:
Иван Зацарин. Он тоже любил селфи с хозяевами. К 75-летию ареста Степана Бандеры
Полина Яковлева. Чуваши. Часть 2: Верные союзники Руси от Ивана Грозного до наших дней
Иван Зацарин. Тевтонцев больше не будет. К 70-летию переименования Кёнигсберга
Борис Юлин. Неудачное «спасение Франции»: как в первые дни Первой мировой всё пошло не по плану
Полина Яковлева. Бывают ли «русские без России». Жизнь и партизанские песни Анны Марли
Иван Зацарин. Почему русские всегда возвращаются. К 76-летию возвращения Бессарабии
Иван Зацарин. Как создавался Запад. К 69-летию отказа СССР от плана Маршалла
Дмитрий Михайличенко. Хазарский урок, или Почему развалился великий каганат
Андрей Смирнов. Реформы Петра: что об этом пишут в школьных учебниках
Иван Зацарин. «Фрексит» номер один. К 50-летию выхода Франции из НАТО
Игорь Пыхалов, Дмитрий Пучков. Пакт Молотова – Риббентропа без фантазий
histrf.ru
Личная страница
Андрей Павлович Павлов родился в г. Красноярске 23 мая 1952 г. В 1973 г. закончил исторический факультет Ленинградского государственного педагогического института им. А.И.Герцена. Защитил дипломную работу под руководством профессора Р.Г.Скрынникова «Состав Боярской думы в конце XVI – начале XVII в. (царствования Федора Ивановича, Бориса Годунова, Лжедмитрия I)».
После службы в Советской армии (1973–1974) работал ассистентом кафедры Истории в Красноярском государственном педагогическом институте (1974–1975). Был аспирантом очной аспирантуры Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР (1975–1978 гг.) под научным руководством профессора Н.Е. Носова. В 1979 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме «Правящие слои московского общества при Борисе Годунове (1598 – 1605 гг.): Опыт социально-политической характеристики».
В 1979 – 2005 гг. научный сотрудник (с 1994 г. ведущий научный сотрудник) Санкт-Петербургского института истории РАН (Ленинградского отделения Института истории АН СССР). В 1993 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности 00.00.02 – Отечественная история по теме «Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584 – 1605 гг.) ». Диссертация защищалась по одноименной монографии, изданной в 1992 г. издательством «Наука».
С февраля 2008 г. работает на должности профессора кафедры истории России с древнейших времен до ХХ века Исторического факультета (ныне — Института истории) СПбГУ.
Область научных интересов – история России XVI – XVII вв. (история Государева двора, уездного дворянства, служилого землевладения, Боярской думы, земских соборов, приказов, местного управления времени царствования Ивана Грозного – первых Романовых).
Автор около 80 печатных научных работ, в том числе 2 монографий и разделов в коллективных монографиях.
history.spbu.ru
несостоявшийся альянс (история с продолжением)
Павлов Н.В. Россия и Германия: несостоявшийся альянс (история с продолжением)М.: Аспект Пресс, 2017. — 560 с.Информация о файле: pdf, 21 mb
Российско-германские отношения всегда были объектом пристального внимания со стороны политиков и экспертов уже хотя бы потому, что от их состояния зависели мир и спокойствие в Европе. Два народа, две судьбы постоянно пересекались во времени и пространстве, порой сотрясая основы европейской цивилизации. Как оценить наше неоднозначное прошлое, применимы ли старые стереотипы к противоречивому настоящему и чего нам ждать от двустороннего взаимодействия в далеко не безоблачном будущем? Кто мы – извечные соперники или если и не союзники, то хотя бы доброжелательные партнеры, радеющие за всеобщее благополучие? На эти вопросы и пытается ответить автор исследования, посвященного истории, состоянию и перспективам российско-германских отношений.
Никого не буду убеждать в уникальности моего исследования, тем более что редких архивных документов читатель в нем не найдет. Введение в научный оборот новых источников — это дело особой когорты ученых — историков-архивистов, которые успешно выполняют свои функции как в рамках своих прямых служебных обязанностей, так и повышения собственной научной и профессиональной квалификации. Большой вклад в разработку темы российско-германских отношений вносят члены Совместной комиссии по изучению новейшей истории российско-германских отношений. Чтобы никого не обидеть невнимательностью или, напротив, излишним пристрастием, сознательно не буду делать обзор исследований как отечественных, так и зарубежных историков. Что бы ни говорили, но они все молодцы, каждый занимается своим важным делом в соответствии со своей хронологической и тематической специализацией.Свою же задачу автор видел в обобщении уже имеющегося материала под совершенно конкретным политическим, если хотите, геополитическим углом без всякой конспирологии, а следуя совершенно конкретным фактам. При этом, конечно же, данный труд не претендует на истину в последней инстанции, и надеюсь, что выбранная тема найдет свое продолжение в исследованиях других историков и политологов.
СодержаниеПредисловие.Становление русско-германских контактов: от Киевской Руси до возвышения Московского царства (IX–XVII вв.).От племен к империи.Киевская Русь.Русские города и Ганзейский союз.Русско-германские отношения в эпоху возвышения Московского царства и периода Великой смуты.Хроника.Начало эпохи Романовых (XVII–XVIII вв.).Первые цари новой династии.Россия и Германия в период царствования Петра I.Немецкий вопрос от Екатерины до Екатерины (1725–1762).Хроника.Российско-германские отношения при Екатерине II: три раздела Польши.Курс на союз с Пруссией.Дележ Польши.Немецкий фактор во внутренней политике Российской империи.Хроника.Русско-прусское сближение и объединение Германии.Россия и Пруссия в период наполеоновских войн.Путь к германскому единству.Хроника.Отношения между Российской и Германской империями в 1871–1914 гг.Realpolitik как средство сохранения мира.«Хочешь мира — готовься к войне».Ultima Ratio Regnum.Хроника.На пепелище империй.Война и революция.Изгои мировой политики.Курсом Рапалло.Хроника.Сталин и Гитлер.Большевизм contraфашизм.Сговор сатаны с дьяволом.Смертельная схватка.Хроника.Советско-западногерманские отношения.В окопах холодной войны.Москва–Бонн: новая глава.От междуцарствия к перестройке и «новому мышлению».Хроника.Воплощенная мечта или жесткая необходимость.По своему образу и подобию.«Учиться у Советского Союза — значит учиться побеждать» (в кильватере внешней политики СССР).Младший партнер или стратегический союзник.Хроника.Советский Союз и германский вопрос.Германский вопрос в решениях трех союзных держав.По законам двухполюсного мира.Германское единство: поставлена ли последняя точка в германском вопросе.Хроника.Россия и Германия в постбиполярном мире.Этот долгожданный новый мир: к вопросу о самоидентификации немцев и русских.«Стратегическое партнерство» — а было ли оно.Геополитика versusгеоэкономика.Хроника.Заключение.Россия и Германия — несостоявшийся альянс.Источники и литература.
Уважаемые читатели! Все размещенные на сайте произведения представлены исключительно для предварительного ознакомления и в целях популяризации и рекламы бумажных изданий.Скачать книгу для ознакомления вы можете бесплатно, а так же купить ее в бумажном или электронном виде, ознакомившись с предложениями интернет-магазинов. Приятного прочтения!
na5ballov.pro
Истории об историках
Николай Павлович Павлов-Сильванский
01 февраля 1869 (Кронштадт, Российская империя) - 17 сентября 1908 (Санкт-Петербург, Российская империя)
Павлов-Сильванский Николай Павлович — выдающийся русский историк, архивист, государственный и политический деятель. Автор работ по истории России времён Петра I, общественных движений XVIII—XIX вв., крестьянства, автор концепции развития «русского феодализма».
Нам, людям XX и XXI века, может показаться странным и даже нелепым вопрос о том, существовал ли в древней Руси феодализм. Но в тот историографический момент, когда русским феодализмом заинтересовался Павлов-Сильванский, ведущим историкам России казалось, что этот вопрос решён отрицательно. Профессор Петербургского университета Николай Иванович Кареев писал впоследствии, что в те времена даже говорить о русском феодализме «сделалось своего рода признаком дурного вкуса в исторической науке, а пожалуй, и дурного тона, признаком исторической невоспитанности». Корифеи отечественной исторической науки XIX века (С.М.Соловьёв, В.О.Ключевский, Н.И.Кареев и другие представители «государственной» школы) настойчиво отрицали тождественность общественных институтов удельной Руси и феодального Запада. Некоторые из них, в частности Ключевский и Костомаров, находили отдельные черты западного феодализма в системе сложившихся поземельных отношений средневековой Руси, но никто не считал, что эти отношения определяли характер общественного строя на каком-либо значительном этапе истории. До Павлова-Сильванского российская историография чётко разводила пути исторического развития народов Западной Европы и населения восточно-славянских стран, в том числе и России.
Таким образом, Павлову-Сильванскому пришлось с самого начала своей научной деятельности пойти не только по непроторенному, но и не одобряемому тогдашними учёными пути. Первые работы Павлова-Сильванского, связанные с задуманной им общей темой о феодализме в России, стали появляться в специальных изданиях, известных только узкому кругу университетской профессуры, начиная с 1897 года. Уже после появления первой статьи С. Ф. Платонов говорил её автору: «И будут же Вас ругать». Только такого ответа Павлов-Сильванский и мог тогда ожидать от едва ли не единственных читателей его статей. Но талантливый учёный не побоялся бросить вызов современному ему научному сообществу. Вопреки всему, Павлову-Сильванскому удалось «достучаться» до здравого смысла своих недавних наставников и коллег. Ему удалось сломать сложившиеся стереотипы, отказаться от привычных штампов, сказать новое слово в исторической науке
Начало пути
Николай Павлович Павлов-Сильванский родился 1 февраля 1869 года (13 февраля по новому стилю) в Кронштадте, где его отец служил врачом 2-го флотского экипажа. Дед и прадед Павлова-Сильванского были священнослужителями Харьковской губернии. Дед Николай Гаврилович занимался литературной и просветительской деятельностью. За открытие женской народной школы он попал под суд. Отец историка прошёл путь от врача до чиновника (действительного статского советника) Министерства финансов. В детские годы будущий историк жил то у деда на Украине, то путешествовал с родителями по местам службы отца, некоторое время провёл в Омске.
Весной 1884 года семья Павловых-Сильванских переехала в Петербург. Николай поступил в 6-й класс гимназии при Историко-филологическом институте. Уже в гимназические годы он проявлял особую заинтересованность в изучении русской словесности и истории.
В 1888 году Павлов-Сильванский поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Из лекций Бестужева-Рюмина он воспринял историзм С.М. Соловьева, у В.И. Сергеевича научился методу юридического исследования. В студенческие годы Павлов-Сильванский, как и все его ровесники, увлекался европейским позитивизмом, читал Бокля, Конта, Спенсера. Затем он перерос это учение. Социология оставалась постоянным увлечением историка в течение всего профессионального пути.
Под руководством ведущих профессоров Петербургского университета Павлов-Сильванский внимательно изучал опыт применения сравнительно- исторического метода в западноевропейской и отечественной историографии. Он знал творчество английского историка права Генри Д.С. Мэна (1822—1888), который доказал широкое географическое распространение общинных отношений и их исконное существование у всех индоевропейских народов. Позднее специалисты увидели прообраз теории русского феодализма, выдвинутой Павловым-Сильванским, в наблюдениях русского историка, профессора Нежинского лицея М.Д. Затыркевича (1831—1894). Используя сравнительно-исторический метод, Затыркевич сопоставлял развитие социальных отношений в Киевской Руси и в средневековой Западной Европе. Особое внимание он уделял народным движениям, объясняя их природу серьёзными противоречиями между сословиями.
Научная самостоятельность Павлова-Сильванского проявилась ещё в студенческие годы. Он категорически не принял антитезу между историей России и историей Запада, определённую в творчестве С.М. Соловьева, а затем повторённую Ключевским и Милюковым. «Государственная» историческая школа традиционно противопоставляла подвижную, бродячую Русь оседлому Западу, подчёркивая влияние ряда географических, климатических, демографических и других факторов на историческое развитие страны.
Павлов-Сильванский считал эту антитезу глубоко ошибочной:
«В антитезе Соловьева есть только некоторая доля истины. Природа страны оказала свое влияние на русское историческое развитие, но она не изменила его в корне, до полной противоположности, а только ослабила проявление тех начал средневекового порядка, которые ярче выразились в истории Запада.
Это одно из главных положений моего исследования и основной пункт моего разногласия с Соловьевым и с примыкающими к нему новыми историками».
Досадное недоразумение
Успешно завершив учёбу в университете, Павлов-Сильванский был оставлен при кафедре русской истории для приготовления к званию магистра. Однако карьера молодого историка едва не завершилась в самом её начале.
На магистерском экзамене по всеобщей истории произошло досадное недоразумение. Накануне профессор Кареев и Павлов-Сильванский вели мимолётный разговор о новой, только что вышедшей книге М.М. Ковалевского «Происхождение современной демократии». Книга не была включена в число трудов, рекомендованных для подготовки к экзамену, но соискатель проявил недюжинную осведомлённость о ней. Находясь под впечатлением от недавнего разговора, Кареев и на экзамене построил всю беседу с Павловым-Сильванским на основе подробных вопросов только по этой книге. Позднее Павлов-Сильванский, стараясь оправдать Кареева, решил, что сам ввёл профессора в заблуждение: ему могло показаться, что будущий магистр хорошо подготовил только одну эту книгу и намеренно наводил экзаменатора на мысль не выходить во время экзамена за её рамки. А когда выяснилось, что ответы экзаменующегося не были детальны, профессор решил применить средства педагогического воздействия, захотел «повторным экзаменом заставить его хоть одну книгу приготовить в совершенстве». Только Павлов-Сильванский не был обычным лодырем. Он подготовил к экзамену все рекомендованные ему книги и готов был ответить на любые другие вопросы, но Кареев предложил ему прийти в следующий раз. В сложившейся ситуации Павлов-Сильванский почувствовал себя незаслуженно униженным и на повторный экзамен не явился.
Позднее Павлов-Сильванский был склонен считать виновника своей неудачи единомышленником. Двух учёных сближала позитивистская методология. Их представления о западном феодализме во многом сходились, просто в тот день они не поняли друг друга. После смерти Павлова-Сильванского Николай Иванович Кареев издал работу «В каком смысле можно говорить о существовании феодализма в России?: По поводу теории Павлова-Сильванского» (1910), собрав и рассмотрев в ней многочисленные отзывы на труды Павлова-Сильванского.
Случайный провал на магистерском экзамене закрыл для молодого учёного возможность преподавательской деятельности и заставил навсегда покинуть стены столичного университета.
Эта неудача крайне огорчила, но не сломила Павлова-Сильванского. Ему потребовалось значительное время, чтобы вновь обрести уверенность «в своем умении последовательно и убедительно излагать свои идеи». Николай Павлович признавался своему близкому другу историку А.Е. Преснякову: «...я себе весьма мало доверяю... А после университета был период полного скепсиса в своих силах».
После университета
Оставив Петербургский университет, Павлов-Сильванский сначала работал чиновником МИДа, а затем перешёл на службу в Государственный архив Министерства. Будучи делопроизводителем 4-го класса, он фактически замещал директора. Под его руководством сотрудники архива опубликовали многочисленные тематические документальные сборники, редактировали научные издания. Чиновничья карьера Павлова-Сильванского складывалась благополучно. Он посетил Рим, Вену, Париж, Лондон, своевременно получал чины и награды. Но смысл жизненного существования историк видел только в научной работе. К счастью, служба в Государственном архиве МИДа предоставляла ему такую возможность. В 1897 году Павлов-Сильванский опубликовал работу «Проекты реформ в записках современников Петра Великого» со своим исследовательским очерком. Историк считал, что нельзя отрицать «громадное значение личности Петра в процессе реформы». Характеризуя суть преобразований, он подчеркивал, что их результатом стало возникновение абсолютной монархии, однако основы социально-политического строя — сословный строй государства, крепостное право — остались прежними.
С работой в архивах связано изучение Павловым-Сильванским истории русского освободительного движения, прежде всего декабристов. Он сотрудничал с П.Е. Щеголевым, которому родственники Павлова-Сильванского после его смерти доверили распорядиться изданием его научного наследия.
И тем не менее, по образному выражению Б.Д. Грекова, Павлов-Сильванский был и оставался историком одной темы, одной большой проблемы: истории феодализма в России.
Главные труды Павлова-Сильванского о русском феодализме «Феодализм в Древней Руси» и «Феодализм в удельной Руси» были новаторскими не только по постановке основных вопросов, но и по предложенной исследователем методике. По словам А.Е. Преснякова, С.Ф. Платонов оценил «ясный и новый свет», который его сравнительный метод внёс «в понимание строя тогдашней жизни». Сам же Пресняков задавал Павлову-Сильванскому вопрос: «Действительно, твоя теория не может ли сменить соловьевскую теорию «старых и новых городов», давно разрушенную, но замененную — чем?»
Концепция Павлова-Сильванского вызвала сочувственное понимание у «молодых исследователей»: Форстена, Рожкова, Шумакова, Преснякова, Покровского и др.
Однако старшие современники Павлова-Сильванского — Ключевский, Милюков, Дьяконов, Владимирский-Буданов (отчасти и С.Ф. Платонов) не признавали феодализма в России.
«Общей концепции истории России, где бы отводилось определенное место феодализму, до Павлова-Сильванского не было», — с этим мнением Б.Д. Грекова, в силу его очевидности, сегодня никто спорить не будет.
«Феодализм в Древней Руси»
Первое издание нашумевшей книги Н.П. Павлова-Сильванского «Феодализм в Древней Руси» вышло ещё при жизни автора, в 1907 году в серии «История Европы по эпохам и странам», издаваемой издательством «Брокгауз-Ефрон».
Издание 1924 года
Эта книга сыграла важнейшую роль в историографической судьбе историка. До той поры его «теория русского феодализма» была известна лишь в узком кругу профессоров-преподавателей Петербургского университета. Теперь о ней заговорило всё научное сообщество.
В сжатом историографическом очерке Павлов-Сильванский рассмотрел взгляды господствующих исторических школ, начиная с Н.М. Карамзина и славянофилов и кончая В.О. Ключевским и П.Н. Милюковым, и пришел к выводу, что все они, будучи сторонниками «глубокого различия между историческим развитием России и Запада» именно тем самым «роковым образом терпели более всего неудач в стараниях выяснить отличительные своеобразные черты русского исторического развития».
Павлов-Сильванский выделил три периода русского исторического развития, положив в основу периодизации своё понимание роли крупного землевладения как основы феодализма.
Первый период, с древнейших времен до середины XII века, Павлов-Сильванский характеризовал господством в общественном строе общинного устройства. Рассматривая институт общины он учитывал обе ее составляющих: мир, мирское самоуправление, которое существовало издревле, и более позднее явление — общинное землевладение, или землепользование с переделами земли. Системный подход позволил Павлову-Силъванскому оценить современную ему историографическую ситуацию и выявить источниковедческие причины споров между сторонниками древнего происхождения общины (И.Д. Беляевым, М.Ф. Владимирским-Будановым, В.И. Семевским, А.С. Лаппо-Данилевским) и авторами, которые ассоциировали появление общины с возникновением переделов (П.Н. Милюков). А поскольку «переделы — явление позднее» (XV—XVI вв.), то соответственно и общины в глубокой древности искать не приходится. По мнению Павлова-Сильванского, «общинные союзы, волости и марки, широко развитое самоуправление этих органически сложившихся территориальных союзов были главною основою древнейшего государственного строя. Государственная власть, власть князя с его наместниками или графами, была как бы надстройкою над самоуправляющимися общинами».
«В течение Средних веков древние общинные союзы, волости и марки, слабеют и разрушаются, подавляемые быстро усиливающимся крупным землевладением. Рост крупного землевладения, подавляющего общину, составляет главную движущую силу развития Средних веков; он лежит в основе развития феодализма на Западе и нашего удельно-феодального порядка XIII—XVI столетий» — к такому заключению пришел Павлов-Сильванский.
Наступающее на общину боярское землевладение побеждает общину и создаёт новый, второй, удельно-феодальный период русской истории (XIII-XVI вв.). В борьбе с боярщиной, побеждая ее, рождается уже сословное государство с двумя его сменяющимися формами — «московской сословной монархией» и «петербургским абсолютизмом».
Павлов-Сильванский наметил «переходные эпохи» от одного устройства к другому. XII—XIII века стали эпохой перехода к удельному порядку, «Историческим событием, «знаменательным социологически», явилось взятие Киева Андреем Боголюбским в 1169 году.
«А тот факт, что взяв Киев, Андрей отдал его младшему брату, а сам остался на севере, во Владимире-на-Клязьме», — по мнению историка, — «знаменует начало вотчинного порядка, появление князей-вотчинников, начало землевладельческой оседлости князей и дружин».
В книге «Феодализм в удельной Руси» Павлов-Сильванский привёл интересные данные об организации мирского самоуправления и о функциях, которые выполняла древнерусская община (мир): распоряжение мирскими угодьями, судебные и политические функции, функции церковной общины Захват общинных земель феодалами привёл к узурпации многих функций мира боярами и крупными землевладельцами. Эти два учреждения (бояре и мир) всё время, как и на Западе, вступали между собой в борьбу. Рост крупного феодального землевладения, по мнению Павлова-Сильванского, совершенно разбивает тезис «государственников» о «бродячем» населении древней Руси. Крупный земельный собственник, владеющий прикреплённым к земле населением, не пойдёт в наёмники к другому сеньору, не станет кочевать в поисках лучшей доли. Напротив, он будет стремиться укрепить свою вотчину, удерживая население на одном месте и обороняясь от притязаний соседей.
XVI век исследователь считал «веком образования московского государства», особо выделяя опричнину, а в качестве знакового исторического события — 1565 год — время «грандиозной» конфискации «наследственных княжеских земель, завершившей вместе с террором Ивана Грозного постепенный упадок политического значения княжат и знаменующей торжество нового государственного порядка». До XVI в. «мирское самоуправление сохраняется в ослабленном значении; оно живет и под рукою боярина на его земле».
Третий период — XVI—XVIII и частью XIX век — это время сословного государства, прошедшего в своем развитии два этапа: московской сословной монархии и петербургского абсолютизма на основе того же сословного строя. Таким образом, была «сломана» привычная схема русского исторического процесса, согласно которой гранью между двумя основными периодами русской истории явились Петровские реформы. Павлов-Сильванский считал, что «петровская реформа не перестроила заново старое здание, а дала ему только новый фасад».
Подводя итоги своей периодизации, Павлов-Сильванский писал: «В течение этих трех периодов последовательно сменяют одно другое в качестве основных, преобладающих над другими элементов порядка три учреждения: 1) мир, 2) боярщина, 3) государство».
С 1861 года Россия вступила, по мнению историка, в очередную переходную эпоху «разрушения старого сословного строя и образования нового свободного гражданского порядка. Именно освобождение крестьян разрушило «главный устой старого сословного строя и тесно связанного с ним абсолютизма».
Таким образом, учение о феодализме Павлова-Сильванского не только продвинуло изучение отечественного Средневековья, но и поставило актуальные политические вопросы.
Павлов-Сильванский прошел свой путь учёного по непроторенной тропе. В отпущенное ему, весьма краткое время историк успел главное — он предложил собственную теорию исторического развития России, основанную на принципе единства развития России и западноевропейских стран. Русский исторический процесс Павлов-Сильванский рассматривал как тождественный западноевропейскому, находя отечественным институтам тождественные институты на Западе (община — марка, боярщина — сеньория и др.), а также изучая «родственную близость» «символических обрядностей» европейских народов. Теория Павлова-Сильванского повернута лицом на Запад. Восток в контексте русской истории для Павлова-Сильванского никакого интереса не представлял. В книгах историка его как бы не существует.
Последние годы
В короткой жизни Павлова-Сильванского (он умер в 39 лет от холеры) было немного внешних событий. Одно из таких событий — первая русская революция. Она интенсифицировала творческую и общественную энергию Павлова-Сильванского, привела к переоценке системных основ мировоззрения. Историк стал развивать идеи о закономерности русской революции, о её сходстве с Великой французской революцией. Он деятельно участвовал в политической борьбе. На первых порах Павлов-Сильванский горячо защищал «партию -народной свободы», но в 1906 году уже сравнивал кадетов с жирондистами и порицал за умеренность и «академичность».
Первая революция заставила благополучного чиновника МИДа попробовать себя в преподавательской деятельности. В феврале — апреле 1906 года Павлов-Сильванский прочитал курс русской истории в Высшей вольной школе П.Ф. Лесгафта, в июне 1907 г. — специальный курс о русском феодализме для учителей средних учебных заведений, возвращавшихся с нелегального профессионального съезда в Финляндии. С сентября 1907 года Павлов-Сильванский стал преподавателем кафедры истории русского права Высших женских курсов.
Впоследствии первый советский историк-марксист М.Н. Покровский напишет: «Павлов-Сильванский, немарксист по убеждениям и кадет по своей партийной принадлежности, сделал из вопроса о русском феодализме один из аргументов в пользу марксистского объяснения истории». В этом Покровский видел «огромное методологическое значение работ Павлова-Сильванского».
В отечественной историографии советского периода высказывалось и другое мнение, характеризующее иную последовательность идейных воздействий.
Павлову-Сильванскому была прекрасно известна марксистская концепция. Это давало основание советским историографам утверждать в 1960—1970-е годы что в появлении и развитии идеи о тождестве социальных порядков в России и на Западе на его мировоззрение оказали влияние, прежде всего, произведения К. Маркса и Ф. Энгельса. Некоторые исследователи и вовсе усмотрели в последних произведениях Павлова-Сильванского, посвящённых истории декабристского движения, прямую предтечу марксистско-ленинских подходов к методологии исторического исследования.
Нам, далёким потомкам, сегодня остаётся только гадать, как бы сложилась судьба выдающегося русского учёного Н.П. Павлова-Сильванского после всех революционных потрясений XX века. Как всякий интеллигент, он мог бы стать жертвой большевистского террора или как его великий современник академик Шахматов умереть от голода и болезней в революционном Петрограде. Павлов- Сильванский мог бы покинуть страну и долгие годы вариться в одном эмигрантском котле со своими вчерашними научными противниками и политическими соратниками (Струве, Милюков). Мог бы остаться в России и стать жертвой «академического дела» Платонова-Тарле, мог бы, как М.Н. Покровский встать на марксистскую платформу, служить новой власти, а затем погибнуть под катком сталинских репрессий...
Но судьба распорядилась иначе. Н.П. Павлов-Сильванский умер, как говорится, «на взлёте». Его скоропостижная кончина не позволила завершить многое из того, что было задумано учёным. Не осталось ни школы, ни учеников, ни прямых последователей.
Тем не менее, труды Павлова-Сильванского представляют крупное явление в отечественной историографии XX века. Они в значительной степени подготовили почву для дальнейшего движения исторической мысли, пересмотру устаревших историографических представлений, к критике господствовавших схем исторического прошлого страны. И сегодня «теория русского феодализма» Павлова-Сильванского не утратила статуса одного из важнейших этапов становления отечественной историографии. Современные исследователи русского средневековья на основе изучения новых документальных источников продолжают дополнять или оспаривать концепцию Павлова-Сильванского, вновь и вновь обращаясь к его научным трудам.
Компиляция Елены Широковой по материалам:
Сидоренко О.В. Историография Отечественной истории XIX - нач. XX вв. (учебное пособие). - Владивосток, 2004.
Шмидт С.О. Сочинения Н.П. Павлова-Сильванского как памятник истории и культуры//Н.П.Павлов-Сильванский. Феодализм в России. М., 1988.
Чирков С.В. Н.П. Павлов-Сильванский и его книги о феодализме//Н.П. Павлов-Сильванский. Феодализм в России. М., 1988.
ИсторикБиографический указатель
ptiburdukov.ru
| Великий русский физиолог Иван Петрович Павлов родился в сентябре 1849 г. в Рязани. Его отец, выходец из крестьянской семьи, был священником в одном из захудалых приходов. Мать также происходила из духовной семьи. Жили Павловы бедно. Младшая сестра будущего академика писала позже о его детстве: «Первым его учителем был отец… Иван Петрович всегда с благодарностью вспоминал отца, который умел привить детям привычку к труду, порядку, точности и аккуратности во всем. Мать наша содержала квартирантов. Зачастую она сама все делала и была большая труженица. Дети ее боготворили и наперебой старались чем-нибудь ей помочь: наколоть дров, истопить печь, принести воды — все это приходилось проделывать и Ивану Петровичу». Грамоте Павлов обучился примерно восьми лет, а осенью 1860 г. поступил сразу во второй класс Рязанского духовного училища. В 1864 г. его зачислили в Рязанскую духовную семинарию. Здесь он стал одним из лучших учеников и пользовался репутацией хорошего репетитора. С детства он много читал, и не только духовную литературу. Огромное впечатление произвела на него книга Сеченова «Рефлексы головного мозга». Позже Павлов признавался, что именно она определила всю его дальнейшую судьбу В 1870 г., отказавшись от духовной карьеры, он отправился в столицу и поступил на естественное отделение Петербургского университета. Учился он со страстным увлечением «Это было время блестящего состояния факультета, — вспоминал позже Павлов - Мы имели ряд профессоров с огромным научным авторитетом и с выдающимся лекторским талантом». Уже на третьем курсе Павлов решил всецело посвятить себя физиологии. В 1874 г., еще будучи студентом, он был награжден золотой медалью за интересную работу по физиологии нервов поджелудочной железы. В следующем году он блестяще закончил университет, получив ученую степень кандидата естественных наук, и поступил сразу на третий курс Медико-хирургической академии. Тогда же он стал работать ассистентом профессора Устиновича на кафедре физиологии ветеринарного отделения. Здесь он провел свои первые замечательные исследования по физиологии кровообращения. В 1878 г. Павлов перешел лаборантом физиологической лаборатории в клинику Боткина, а в 1879 г. с отличием закончил академию и был оставлен в ней для трехгодичного усовершенствования. В клинической лаборатории Боткина Павлов проработал более десяти лет (с 1886 г. он был ее руководителем), и это были решающие годы формирования его как ученого. Лаборатория помещалась в маленьком, совершенно не приспособленном для научной работы ветхом деревянном домишке, построенном не то для дворницкой, не то для бани. Недоставало необходимого оборудования, не хватало денег на покупку подопытных животных и на другие исследовательские нужды. И все же Павлов развил кипучую деятельность. Боткин в основном предоставлял ему полную свободу, так что Павлов сам планировал и осуществлял эксперименты. В своей «Автобиографии» он писал: «Первое дело — полная самостоятельность, и затем возможность вполне отдаться лабораторному делу». В 1883 г. Павлов блестяще защитил докторскую диссертацию, взяв в качестве темы центробежные нервы сердца. В 1884 г. по представлению Боткина он отправился в двухгодичную заграничную командировку, которую провел в знаменитых лабораториях Гейденгайна и Людвига. По возвращении он начал читать лекции по физиологии в Военно-медицинской академии, а также врачам клинического военного госпиталя и продолжал свои опыты. Имя его постепенно становилось известным как в России, так и за границей. Увлеченный своими исследованиями, Павлов очень мало думал о материальном благополучии и до женитьбы не обращал на житейские проблемы никакого внимания. Бедность начала угнетать его только после того, как в 1881 г. он женился на Серафиме Васильевне Карчевской. Деньги на их свадьбу дали родственники жены. Следующие десять лет Павловы прожили очень стесненно. Младший брат Ивана Петровича, Дмитрий, работавший ассистентом у Менделеева и имевший казенную квартиру, пустил молодоженов к себе. Позже Серафима Васильевна вспоминала: «Когда после дачного житья мы вернулись в Петербург, у нас не оказалось совершенно никаких денег. И если бы не квартира Дмитрия Петровича, то буквально некуда было бы преклонить голову». Недоставало денег, чтобы «купить мебель, кухонную, столовую и чайную посуду и белье для Ивана Петровича, так как у него не было даже летней рубашки». Первый ребенок Павловых, Мирчик, умер. Чтобы обеспечить семью, Иван Петрович был принужден прибегать к побочным заработкам. Одно время он даже преподавал в школе для фельдшериц. Часто с таким трудом заработанные деньги ему приходилось тратить на покупку подопытных животных. Материальное положение поправилось только в 1890 г., когда Иван Петрович был избран профессором фармакологии Военно-медицинской академии (в 1895 г. он перешел в той же академии на кафедру физиологии и руководил ею в течение 30 последующих лет). Одновременно в 1891 г. Павлов начал работать в институте экспериментальной медицины, где возглавил отдел физиологии. Всемирную известность Павлову принесли его работы в области физиологии пищеварения. Исследователи предшествующей эпохи потратили много усилий, стараясь разгадать секреты функционирования пищеварительного тракта, но успехи их были достаточно скромными. Было очевидно, что органы пищеварения представляют собой настоящую лабораторию, и пища, попадая в рот, желудок и кишечник, подвергается там сложной химической обработке, однако детали этого процесса оставались совершенно непонятны. Не ясно было, от чего зависит выделение желез, все ли они выделяют пищеварительные соки на всякую еду или каждая предназначена для переваривания особого продукта, зависит ли интенсивность отделения этих соков-секретов от количества поглощенной пищи, дополняют ли эти реактивы друг друга или, напротив, нейтрализуют, и, наконец, в какой мере зависят все эти процессы от нервной системы? Вовсе не было известно, какие причины способствуют выделению желудочного и кишечного сока. Не были изучены механизмы продвижения пищи в кишечнике и степень участия различных его отделов в усвоении этих продуктов. Не лучше обстояло дело с попытками исследовать деятельность желез желудка. Исследователи пользовались грубой методикой наблюдения, заключавшейся в том, что в желудке подопытной собаки делали фистулу (искусственный канал), вставляли в него трубку и исследовали вытекавший наружу сок. Однако, смешанный с пищей, он представлял мало интереса для науки. Чтобы изучить свойства пищеварительного сока, приходилось делать настой из слизистой оболочки желудка животного. Павлову выпала честь вывести физиологию органов пищеварительного тракта из тупика, в котором она пребывала долгие годы, и поднять эту науку на небывалую высоту. Основным инструментом его исследования стал тончайший, виртуозный эксперимент. Он придумал и осуществил целую серию остроумных, утонченных хирургических операций. Так, например, для детального изучения работы желудочных желез Павлов разработал и впервые провел операцию образования так называемого «маленького желудка». Суть ее заключалась в том, что из части желудка собаки выкраивался небольшой изолированный мешочек. Пища в него попасть не могла, и маленький желудок мог служить зеркалом всех химических процессов, происходящих в большом желудке. Благодаря фистуле в его полости экспериментатор имел возможность наблюдать, как меняется состав желудочного сока в зависимости от поступающей пищи. Своеобразными «окошками», через которые можно было наблюдать работу различных органов пищеварительного тракта, стали для Павлова фистулы, которые он научился выводить из самых разных мест — из пищевода, желудка, кишечника, из протоки поджелудочной железы, из каналов слюнных желез и т. п. Все это позволяло ему по желанию изолировать интересующие его органы от остальных частей пищеварительного тракта, наблюдать и исследовать их работу независимо друг от друга. Одна группа исследователей была приставлена к желудку, другая — к поджелудочной железе, третья — к кишечному каналу. Отсчитывались капли слюны, желудочного и кишечного сока, а также желчи, изучался их химический состав и его изменение в зависимости от характера и количества пищи. За несколько лет был накоплен уникальный материал, позволивший ответить на множество вопросов. В 1897 г. Павлов выпустил в свет небольшую книжку, которая называлась довольно просто и сухо: «Лекции о работе пищевых желез». Это была сводка результатов всех предшествующих многолетних работ павловской школы в области пищеварения. Труд сразу обратил на себя внимание. Книгой зачитывались не только врачи, для которых она, собственно, была предназначена, но и многие далекие от медицины люди. Переведенные вскоре на европейские языки, «Лекции» ошеломили иностранных ученых. Все, что раньше казалось темным и загадочным, теперь было прояснено во всех деталях. Прежде всего можно было считать доказанным, что нервный аппарат строго регулирует отделение сока желудка и кишечника, что на каждый род пищи отпускается секрет определенной интенсивности, качества, переваривающей силы и кислотности. К примеру, на мясо изливается много желудочного сока, на молоко — меньше, для хлеба выделяется сок, богатый ферментами, для белков и жиров — большая доза желчи. Обед встречает в желудке определенный прием; сортирующий механизм одну часть пищи задерживает, другую отправляет дальше. Мясо остается в желудке дольше, молоко дойдет до толстой кишки быстрее, хотя бы мясо и молоко были съедены в один прием. Все эти и многие другие открытия Павлова были чрезвычайно важны для медицины. Германский физиолог Мунк писал: «Со времен Гайденгайна не было еще случая, чтобы один исследователь в течение нескольких лет сделал в физиологии столько открытий, сколько описано их в книге Павлова». Вскоре после выхода «Лекций» на иностранных языках в скромную лабораторию Павлова началось паломничество ученых из всех университетских городов Европы. 1904 г. ознаменовался для Павлова высшим международным признанием: профессорский совет Каролинского медико-хирургического института присудил ему Нобелевскую премию «в знак признательности его работ по физиологии пищеварения». Между тем в это время Павлов был уже всецело занят другой проблемой — в возрасте 53 лет он круто изменил тематику своих исследований и от пищеварительной системы обратился к изучению деятельности головного мозга. Для многих этот поворот казался парадоксальным, но для самого Павлова он означал только расширение сферы его опытов. Он понимал, что именно в работе головного мозга следует искать объяснения многим непонятным наблюдениям, полученным при изучении пищеварительной системы. Например, при исследовании слюнной железы он столкнулся с таким поразительным фактом: у подопытной собаки при виде пробирки, из которой ей вливали в рот разбавленный раствор кислоты, начинала выделяться слюна. Получалось, что пищеварительная система могла функционировать от одного лишь вида раздражителя без всякого присутствия пищи. Как и почему это происходит? Павлов понимал, что ответы на эти и многие другие вопросы может дать только исследование центральной нервной системы. Вступая в новую для себя область и начиная изучение самого сложного и таинственного органа — головного мозга, он решил остаться в роли чистого физиолога и экспериментатора, имеющего дело исключительно с внешними явлениями. Вместо того, чтобы вскрывать череп собаки и делать сложные операции, он сосредоточил все внимание на работе слюнной железы и выбрал слюноотделительный рефлекс в качестве основного индикатора при изучении высшей деятельности мозга. В следующие годы было проделано множество разнообразных и интересных экспериментов (например, собаку начинают кормить и при этом зажигают лампочку или включают метроном; потом просто включают лампочку — и у собаки начинается обильное отделение слюны, хотя никакой пищи перед ней нет). Размышляя над результатами этого и других подобных ему опытов, Павлов разработал свою знаменитую теорию условных рефлексов, с которой впервые выступил на Мадридском конгрессе физиологов в 1903 г. Что нужно для того, чтобы свет или звук начали выполнять чужое дело — гнать слюну? Нужно, чтобы зрительное или звуковое впечатление совпало с возбужденным состоянием слюнного центра от пищевых или, напротив, едких, отвратительных веществ, попавших в рот. После ряда таких совпадений прокладывается некоторый путь к слюнному центру со стороны других раздражаемых участков тела. Например, собаки несколько раз вливали в рот кислоту, окрашенную в черный цвет. Это вызывало усиленное слюноотделение. Вскоре и простая вода, окрашенная в черный цвет, стала одним своим видом гнать слюну. Реакции подобного рода можно наблюдать постоянно и не только в лаборатории, но и обыденной жизни. Почему собака шарахается в сторону от одного только вида занесенной над ней палки? Потому что не однажды возбуждение зрительной сетчатки и, значит, зрительных отделов мозговой коры с видом палки совпало с ощущением удара и ощущением боли. Удар, боль возбуждают двигательный центр и тем самым весь двигательный аппарат животного. Точно так же всякое явление — звуковое, зрительное, — неоднократно совпавшее с этой врожденной двигательной реакцией, неизбежно приобретает способность так же вызывать ее. От зрительного и слухового участка мозговой коры «проторился» не существовавший дотоле нервный путь к центрам движения. На основе врожденного рефлекса возник приобретенный рефлекс. И не так ли точно кличка, призывный свист и внешность хозяина становятся для собаки столь же могучим возбудителем движения, как и сама пища, если только они многократно с ней совпадут? Щенка никогда не приучишь прибегать на свист, если не сочетать этот свист с кормлением. Так же при помощи отдаленных и даже случайных признаков предмета животное отыскивает себе пищу, избегает врага. Чтобы подтвердить свою точку зрения, Павлов демонстрировал такой опыт: он вырабатывал у собаки определенные условные рефлексы, а затем удалял ей полушария мозга — рефлексы немедленно пропадали. С удалением коры головного мозга собака утрачивала всю память и способность запоминать и навсегда теряла способность к тончайшей и гибкой приспособляемости. Таким образом, Павлов неопровержимо доказал, что большие полушария есть орган «замыкания» и «размыкания» временных связей. Здесь и только здесь хранятся и непрерывно нарастают «нажитой капитал», жизненный опыт, условные рефлексы. А все то, что от рождения наследуется в готовом неизменном виде — врожденные рефлексы, — «привязано» к центрам спинного, продолговатого и нижнего этажа головного мозга. Однако условные рефлексы, в отличие от безусловных, являются временными. Если условный рефлекс постоянно не подкреплять — он пропадает. Стоит всего несколько раз «обмануть» собаку (например, зажечь лампочку, но не дать ей после этого пищи), и отделение слюны при включении лампочки прекратится. Объясняя это явление, Павлов выдвинул идею о двух параллельно протекающих в мозгу процессах — торможении и возбуждении. Торможение служит как бы обратной стороной раздражения и необходимо для того, чтобы память «не засорялась» ненужными рефлексами. Напряженная научная деятельность Павлова (в 1907 г. он был избран действительным членом Российской Академии наук) нарастала с каждым годом. В его лаборатории одно за другим делались удивительные открытия. Даже социальные катаклизмы, потрясшие Россию во втором десятилетии XX века, когда на страну надвинулись ужасы мировой и гражданской войн, интервенции, блокады, тифа и голода, не остановили его исследований. Известно, что Павлов в феврале 1917 г. горячо приветствовал падение самодержавия, но Октябрьскую революцию не принял. В июле 1920 г. он отправил в Совнарком письмо с просьбой отпустить его работать за границу. В этом письме он, в частности, писал: «Как стародавний экспериментатор, глубоко убежден, что проделываемый над Россией социальный и политический опыт обречен на непременную неудачу и ничего в результате, кроме политической и культурной гибели моей Родины, не даст». О причинах, понуждающих его к эмиграции, и о положении своей семьи Павлов в том же письме говорил так: «Хотя сейчас я совмещаю три должности, значит, получаю жалование на трех местах, всего в общей сумме 25 тысяч рублей в месяц — однако, за недостатком средств, принужден исполнять в соответствующий сезон работу огородника (в мои года не всегда легкую) и постоянно действовать дома в роли прислуги, помощника жены на кухне… Несмотря на это, мне и жене приходится питаться плохо и в количественном и в качественном отношении (годами не видеть белого хлеба, неделями не иметь ни молока, ни какого мяса, прокармливаться главным образом черным, большей частью недоброкачественным, хлебом…), что, естественно, ведет к нашему похуданию и обессиливанию. И это после полувековой напряженной научной работы, увенчавшейся ценными результатами, признанными всем научным миром…» Это письмо заставило Петроградский совет, Луначарского и Ленина обратить внимание на отчаянное положение дел в лаборатории Павлова. Оказалось, что она не имеет дров, что собаки умирают от голода, что почти все сотрудники мобилизованы, а сам академик принужден проводить свои операции при свете лучины. В январе 1921 г. Ленин подписал постановление Совнаркома «Об условиях, обеспечивающих научную деятельность академика Павлова». Положение дел в павловской лаборатории (вскоре она была преобразована в Физиологический институт Академии наук) улучшилось. Павлов остался в России и перенес все тяготы жизни и трудности научной работы в тогдашних условиях. В 1924 г. в Колтушах под Ленинградом начал работать построенный специально для Павлова научный институт-городок с большим числом постоянных научных сотрудников. Последние пятнадцать лет жизни великого физиолога ознаменовались новыми открытиями. В эти годы психология обогатилась павловскими учениями о неврозах, о темпераментах и о гипнозе. Но особенно большое значение имела его теория о роли в человеческой психике второй сигнальной системы. В одной из своих работ Павлов писал: «В развивающемся животном мире на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма… Это первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными. Но слово, будучи сигналом первых сигналов, составило вторую, специально нашу, сигнальную систему действительности… Слово сделало нас людьми». В самом деле, слово в человеческом сознании обозначает собою все явления и рождает образы всех существующих предметов. Оно, выражаясь павловским языком, служит тем «универсальным раздражителем», который может подменять и обозначать любой другой внешний раздражитель. Именно благодаря второй сигнальной системе человек обрел недоступную для животных и качественно отличающую его способность к отвлеченному абстрактному мышлению. Учение о второй сигнальной системе стало одним из последних великих открытий Павлова. До самой глубокой старости он не знал немощей и упадка творческих сил. Юношеская страстность, бодрость, выносливость, феноменальная память, острый, ясный и проницательный ум не оставляли его до последних дней. «Мы начинали верить в физическое бессмертие этого человека», — вспоминал один из его учеников, Анохин. И так думал не только он. Поэтому внезапная смерть 87-летнего ученого, последовавшая в начале 1936 г. из-за двухстороннего воспаления легких, многих поразила своей неожиданностью. Когда скорбная весть облетела весь мир и достигла знаменитого американского физиолога Кеннона, он имел все основания сказать: «Умер некоронованный король физиологии, величайший ученый огромного масштаба, свершивший гигантский переворот в медицине, подобно дарвинскому перевороту в естествознании». |
www.historays.ru
Павлов Иван Петрович 26 сентября 1849
Ни один из русских ученых XIX-XX вв., даже Д.И. Менделеев, не получил такой известности за рубежом, как академик Иван Петрович Павлов (1849-1936).Его называли «романтической, почти легендарной личностью», «гражданином мира». Его считают признанным вождём мировой физиологической науки, любимым учителем врачей, подлинным героем творческого труда.
Ни один из русских ученых XIX-XX вв., даже Д.И. Менделеев, не получил такой известности за рубежом, как академик Иван Петрович Павлов (1849-1936). «Это звезда, которая освещает мир, проливая свет на еще не изведанные пути», - говорил о нем Герберт Уэллс. Его называли «романтической, почти легендарной личностью», «гражданином мира». Он был членом 130 академий, университетов и международных обществ. Его считают признанным вождём мировой физиологической науки, любимым учителем врачей, подлинным героем творческого труда.
Иван Петрович Павлов родился в Рязани 26 сентября 1849 г. в семье священника. По желанию своих родителей Павлов закончил духовное училище, в 1864 г. поступает в рязанскую духовную семинарию.
Однако ему была уготована иная судьба. В обширной отцовской библиотеке однажды он нашел книгу Г.Г. Леви «Физиология обыденной жизни» с красочными иллюстрациями, поразившими его воображение. Еще одно сильное впечатление на Ивана Петровича в юношеском возрасте произвела книга, о которой он потом всю жизнь вспоминал с благодарностью. Это было исследование отца русской физиологии Ивана Михайловича Сеченова «Рефлексы головного мозга». Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что тема этой книги составила лейтмотив всей творческой деятельности Павлова.
В 1869 г. он ушел из семинарии и поступил сначала на юридический факультет, а затем перевелся на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Здесь, под влиянием известного русского физиолога профессора И.Ф. Циона, он навсегда связал свою жизнь с физиологией. После окончания университета И.П. Павлов решил пополнить свои знания по физиологии, в частности по физиологии и патологии человека. С этой целью он в 1874 г. поступил в Медико-хирургическую академию. Блестяще окончив её, Павлов получил двухгодичную заграничную командировку. По приезде из-за границы он целиком отдал себя науке.
Все работы по физиологии, проведённые И.П. Павловым на протяжении почти 65 лет, в основном группируются около трёх разделов физиологии: физиологии кровообращения, физиологии пищеварения и физиологии мозга. Павлов ввел в практику хронический эксперимент, позволяющий изучать деятельность практически здорового организма. С помощью разработанного метода условных рефлексов он установил, что в основе психической деятельности лежат физиологические процессы, происходящие в коре головного мозга. Исследования Павлова физиологии высшей нервной деятельности оказали большое влияние на развитие физиологии, психологии и педагогики.
Работы И.П. Павлова по кровообращению связаны, главным образом, с его деятельностью в лаборатории при клинике знаменитого русского врача Сергея Петровича Боткина с 1874 по 1885 гг. Страсть к исследованиям целиком поглотила его этот период. Он забросил дом, забыл о материальных нуждах, о своём костюме и даже о своей молодой жене. Его товарищи не раз принимали участие в судьбе Ивана Петровича, желая чем-нибудь помочь ему. Однажды они собрали некоторую сумму для И.П. Павлову, желая поддержать его материально. И.П. Павлов принял товарищескую помощь, но на эти деньги накупил целую свору собак, чтобы поставить интересующий его эксперимент.
Первым серьёзным открытием, которое создало ему славу, было открытие так называемого усиливающего нерва сердца. Это открытие послужило исходным толчком для создания научного учения о нервной трофике. Весь цикл работ по этой теме был оформлен в виде докторской диссертации под названием «Центробежные нервы сердца», которую он защитил в 1883 г.
Уже в этот период обнаружилась одна принципиальная особенность научного творчества И.П. Павлова - изучать живой организм в его целостном, естественном поведении. Работа И.П. Павлова в Боткинской лаборатории приносила ему огромное творческое удовлетворение, но сама лаборатория была недостаточно удобна. Вот почему И.П. Павлов с радостью принял в 1890 г. предложение взять на себя заведывание отделом физиологии во вновь организуемом Институте экспериментальной медицины. В 1901 г. он был избран членом-корреспондентом, а в 1907 г. действительным членом Петербургской Академии наук. В 1904 г. за свои работы по пищеварению Иван Петрович Павлов получил Нобелевскую премию.
Учение Павлова об условных рефлексах явилось логическим завершением всех тех физиологических экспериментов, которые он проделал по кровообращению и пищеварению.
И.П. Павлов заглянул в самые глубинные и таинственные процессы человеческого мозга. Он разъяснил механизм сна, который оказался разновидностью особого нервного процесса торможения, распространяющегося по всей коре головного мозга.
В 1925 г. И.П. Павлов возглавил институт физиологии АН СССР и открыл при своей лаборатории две клиники: нервную и психиатрическую, где с успехом применял экспериментальные результаты, полученные им в лаборатории, для лечения нервных и душевных заболеваний. Особенно важным достижением последних лет работы И.П. Павлова было изучение наследственных свойств отдельных типов нервной деятельности. Для решения этого вопроса И.П. Павлов значительно расширил свою биологическую станцию в Колтушах под Ленинградом - настоящий город науки, - на которую советское правительство отпустило более 12 млн. рублей.
Учение И.П. Павлова стало фундаментом для развития мировой науки. В Америке, Англии, Франции и других странах были созданы специальные павловские лаборатории. 27 февраля 1936 г. Ивана Петровича Павлова не стало. После непродолжительной болезни на 87-м году жизни он скончался. Отпевание по православному обряду, согласно его завещанию, было совершено в церкви в Колтушах, после чего в Таврическом дворце состоялась церемония прощания. У гроба был установлен почётный караул из научных работников ВУЗов, ВТУЗов, научных институтов, членов Президиума Академии наук СССР.
histrf.ru
