Багира. Название самой известной летописи древней руси
Древнерусские летописи: Главные тайны | Древняя Русь
Журнал: История «Русская Семёрка» №6, август 2016 годаРубрика: ТайныТекст: Русская Семёрка
Кто автор?
Для людей, не сильно углубляющихся в историю, летописец один — Нестор, черноризец Киево-Печёрского монастыря. Закреплению за ним такого статуса способствовала канонизация в лике святых под именем Нестор Летописец. Однако этот монах в качестве автора «Повести временных лет» упоминается лишь в одном из её поздних (XVI в.) списков, да и помимо «Повести» есть ещё множество других летописных текстов, созданных в разные века и в разных, далеко отстоящих друг от друга местах.Один Нестор не смог бы разорваться во времени и пространстве, чтобы написать их все. Так что в любом случае он всего лишь один из авторов.Кто остальные? Создателем Лаврентьевской летописи значится монах Лаврентий, Троицкая приписывается иноку Троице-Сергиевой лавры Епифанию Премудрому. Да и в целом, если судить по тому, что почти все летописи хранились в монастырях, своим происхождением они обязаны людям церковным.Однако стиль написания некоторых текстов даёт повод искать авторов в мирской среде. Так, например, в Киевской летописи церковным вопросам внимания уделено очень мало, а язык максимально приближен к народному: общеупотребительная лексика, использование диалогов, пословиц, цитат, живописные описания. Галицко-Волынская летопись содержит много специальных военных слов и явно направлена на выражение определённых политических идей.
Где оригинал?
Не упрощает поиск авторов и тот факт, что все летописи известны нам в списках (копиях) и изводах (редакциях). Ни в одном собрании мира вы не найдёте «Повесть временных лет», записанную рукой Нестора на рубеже XI-XII вв. Есть только Лаврентьевский список XIV в., Ипатьевский — XV в., Хлебниковский — XVI в. и т.д.Да и сам Нестор вряд ли был первым автором «Повести».По версии филолога и историка А.А. Шахматова, он всего лишь переработал Начальный свод 1093 года игумена Киево-Печёрского монастыря Иоанна и дополнил его текстами русско-византийских договоров и преданиями, дошедшими до него в устной традиции.Иоанн же в свою очередь дополнял свод монаха Никона. А у той версии был свой предшественник — Древнейший свод первой половины XI века. Но никто не может дать стопроцентной гарантии, что в его основе не лежит другой, более древний текст.Такова суть русской традиции летописания. Каждый следующий переписчик использует старые рукописи, устные предания, песни, рассказы очевидцев и составляет новый, более полный — с его точки зрения — сборник исторических сведений. Это хорошо заметно по «неровной» Киевской летописи, в которой игумен Выдубицкого монастыря Моисей переплавил тексты авторов ну очень разного уровня образованности и таланта.
Почему летописи противоречат друг другу?
Ответ на этот вопрос плавно вытекает из предыдущего. Так как летописей, их списков и редакций очень много (по некоторым данным, около пяти тысяч), их авторы жили в разное время и в разных городах, не обладали современными способами передачи информации и использовали доступные им источники, то даже непредумышленно было трудно избежать некоторых неточностей. Что уж говорить о желании перетянуть одеяло на себя и выставить в выгодном свете то или иное событие, город, правителя…До этого мы касались вопросов, относящихся к истории самих летописей, но ведь и в их содержании немало загадок.
Откуда всё-таки пошла Земля Русская?
«Повесть временных лет» как раз начинается с этого вопроса. Однако и здесь остаются поводы для толкований, и учёные до сих пор не могут прийти к единому мнению.С одной стороны, вроде бы достаточно внятно сказано: «И пошли за море к варягам, к руси. <…> Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли. <…> И от тех варягов прозвалась Русская земля».На этом отрывке основывается норманская теория происхождения государства Русь — от варягов.Но есть и другой фрагмент: «…Из тех же славян — и мы, русь… А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской». По которому выходит, что мы хоть и получили своё название от варягов, но ещё до них были единым народом. Такой (антинорманской, или славянской) гипотезы придерживались М.В. Ломоносов и В.Н. Татищев.
Кому Владимир Мономах писал своё «поучение»?
«Поучение Владимира Мономаха» входит в состав «Повести временных лет» и содержит три части: поучение детям, автобиографический рассказ и письмо, адресатом которого обычно называют брата князя — Олега Святославовича. Но зачем включать личную переписку в исторический документ?Стоит отметить, что имя Олега в письме нигде не названо, а содержание текста имеет покаянный характер.Возможно, пересказом этой сложной истории с братом, убившим его сына, Мономах хотел показать публичный пример смирения и прощения, рифмующийся с первой частью. Но с другой стороны, этот текст включён только в один из списков «Повести» и явно не предназначался для большого количества глаз, так что некоторые учёные считают это личной письменной исповедью, приготовлением к Страшному суду.
Кто и когда написал «Слово о полку Игореве»?
Споры о происхождении «Слова» начались сразу после его обнаружения графом А.И. Мусиным-Пушкиным в конце XVIII века. Текст этого литературного памятника настолько необычен и сложен, что его авторство кому только не приписывали: самому Игорю, Ярославне, Владимиру Игоревичу и другим князьям или не князьям; поклонникам этого похода и, наоборот, тем, кто осуждал авантюру Игоря; имя сочинителя «расшифровывали» и вычленяли из акростихов. Пока безрезультатно.То же самое и со временем написания. Совпадало ли время описываемых событий с тем, когда их описывали? Историограф Б.А. Рыбаков считал «Слово» чуть ли не репортажем с места действия, а Б. И. Яценко переносил дату его создания на десяток лет дальше, так как в тексте упоминаются события, о которых не было известно в 1185 году — в год похода. Есть также множество промежуточных версий.
Где находится Китеж-Град?
Легенда о Китеже, Русской Атлантиде, дошла до нас в литературной обработке старообрядцев — в памятнике под названием «Книга глаголемая летописец». В ней сказано, что этот город был построен князем Георгием Всеволодовичем, а затем при нападении хана Батыя ушёл под воду. Большинство сходится в том, что этот «земной рай» прячется в озере Светлояр Нижегородской области, однако некоторые исследователи двигают искомую точку на карте то ближе к Суздалю (по названию бывшего здесь села Кидекши), то к Ярославлю.
bagira.guru
Насколько достоверны старые русские летописи?
"Повестью временных лет" </span>называется древнейший летописный свод, который является составной частью большинства дошедших до нас летописей (а всего их сохранилось около 1500). «Повесть»охватывает события до 1113 года, но самый ранний ее список был сделан в 1377 году монахом Лаврентием и его помощниками по указанию суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича.</font></p>
Неизвестно, где была написана эта летопиcь, по имени создателя получившая название Лаврентьевской: то ли в Благовещенском монастыре Нижнего Новгорода, то ли в Рождественском монастыре Владимира. На наш взгляд, второй вариант выглядит убедительней, и не только потому, что из Ростова cтолица Северо-Восточной Руси переместилась именно во Владимир.
Во владимирском Рождественском монастыре, как считают многие специалисты, появились на свет Троицкая и Воскресенская летописи, епископ этого монастыря Симон был одним из авторов замечательного произведения древнерусской литературы «Киево-Печерского патерика» – сборника рассказов о жизни и подвигах первых русских монахов.
Остается только гадать, каким по счету списком с древнего текста была Лаврентьевская летопись, сколько в нее было дописано того, чего не было в первоначальном тексте, и сколько потерь она понесла, – ведь каждый заказчик новой летописи норовил приспособить ее под свои интересы и опорочить противников, что в условиях феодальной раздробленности и княжеской вражды было вполне закономерно.
Самый значительный пробел приходится на 898–922 годы. События «Повести временных лет» продолжены в этой летописи событиями Владимиро-Суздальской Руси до 1305 года, но пропуски есть и тут: с 1263 по 1283 год и с 1288 по 1294-й. И это при том, что события на Руси до крещения были явно противны монахам ново принесенной религии.
Другая известная летопись – Ипатьевская – названа так по Ипатьевскому монастырю в Костроме, где ее обнаружил наш замечательный историк Н.М.Карамзин. Знаменательно, что она нашлась опять неподалеку от Ростова, который наряду с Киевом и Новгородом считается крупнейшим центром древнего русского летописания. Ипатьевская летопись моложе Лаврентьевской – написана в 20-е годы XV столетия и кроме «Повести временных лет» включает в себя записи о событиях в Киевской Руси и Галицко-Волынской Руси.
Еще одна летопись, на которую стоит обратить внимание, – Радзивилловская, принадлежавшая сначала литовскому князю Радзивиллу, потом поступившая в Кенигсбергскую библиотеку и при Петре Первом, наконец, в Россию. Она представляет собой копию XV века с более древнего списка XIII столетия и рассказывает о событиях русской истории от расселения славян до 1206 года. Относится к владимиро-суздальским летописям, по духу близка Лаврентьевской, но гораздо богаче оформлена – в ней 617 иллюстраций.
Их называют ценным источником «для изучения материальной культуры, политической символики и искусства Древней Руси». Причем некоторые миниатюры весьма загадочны – они не соответствуют тексту (!!!) , однако, как считают исследователи, больше соответствуют исторической действительности.
На этом основании было сделано предположение, что иллюстрации Радзивилловской летописи сделаны с другой, более достоверной летописи, не подверженной исправлениям переписчиков. Но на этом загадочном обстоятельстве мы еще остановимся.
Теперь о принятом в древности летосчислении. Во-первых, надо запомнить, что раньше новый год начинался и 1 сентября, и 1 марта, и только при Петре Первом, с 1700 года, – 1 января. Во-вторых, летосчисление велось от библейского сотворения мира, которое произошло раньше рождества Христова на 5507, 5508, 5509 лет – в зависимости от того, в каком году, мартовском или сентябрьском, произошло данное событие, и в каком месяце: до 1 марта или до 1 сентября. Перевод древнего летосчисления на современное – дело трудоемкое, поэтому были составлены специальные таблицы, которыми и пользуются историки.
Принято считать, что летописные погодные записи начинаются в «Повести временных лет» с 6360 года от сотворения мира, то есть с 852 года от рождества Христова. В переводе на современный язык это сообщение звучит так: «В лето 6360, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры почнем и числа положим».
Таким образом, летописец, по сути дела, устанавливал этой фразой год образования Руси, что само по себе представляется очень сомнительной натяжкой. Больше того, отталкиваясь от этой даты, он называет и ряд других начальных дат летописи, в том числе, в записи за 862 год, впервые упоминает Ростов. Но соответствует ли первая летописная дата истине? Каким образом летописец пришел к ней? Может, воспользовался какой-нибудь византийской хроникой, в которой это событие упоминается?
Действительно, византийские хроники зафиксировали поход Руси на Константинополь при императоре Михаиле Третьем, но дату этого события не называют. Чтобы вывести ее, русский летописец не поленился привести следующий расчет: «От Адама до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 лет и 1 год, а от Давида до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до вышеупомянутого Михаила 542 года».
Казалось бы, этот расчет выглядит до того солидно, что проверять его – пустая трата времени. Однако историки не поленились – сложили названные летописцем цифры и получили не 6360-й, а 6314 год! Ошибка в сорок четыре года, в результате чего получается, что Русь ходила на Византию в 806 году. Но известно, что Михаил Третий стал императором в 842 году. Вот и ломай голову, где же ошибка: или в математическом расчете, или имелся в виду другой, более ранний поход Руси на Византию?
Но в любом случае понятно, что использовать «Повесть временных лет» в качестве достоверного источника при описании начальной истории Руси нельзя. И дело не только в явно ошибочной хронологии. «Повесть временных лет» давно заслуживает того, чтобы посмотреть на нее критически. И некоторые самостоятельно мыслящие исследователи уже работают в этом направлении. Так, в журнале «Русь» (№ 3-97) был опубликован очерк К.Воротного «Кто и когда создал «Повесть временных лет?», в котором защитникам ее незыблемости задаются очень неудобные вопросы, приводятся сведения, ставящие под сомнение ее «общепризнанную» достоверность. Назовем только несколько таких примеров...
Почему о призвании варягов на Русь – таком важном историческом событии – нет сведений в европейских хрониках, где на этом факте обязательно бы заострили внимание? Еще Н.И.Костомаров отметил другой загадочный факт: ни в одной дошедшей до нас летописи нет упоминания о борьбе Руси с Литвой в двенадцатом веке – но об этом ясно сказано в «Слове о полку Игореве». Почему промолчали наши летописи? Логично предположить, что в свое время они были значительно отредактированы.
В этом отношении весьма характерна судьба «Истории Российской с древнейших времен» В.Н.Татищева. Имеется целый ряд доказательств, что после смерти историка она была значительно подправлена одним из основателей норманнской теории Г.Ф.Миллером, при странных обстоятельствах исчезли древние летописи, которыми пользовался Татищев.
Позднее были найдены его черновики, в которых есть такая фраза:
«О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведом был». Одна эта фраза заставляет по-новому посмотреть на «Повесть временных лет», положенную в основу большинства дошедших до нас летописей. Все ли в ней подлинно, достоверно, не умышленно ли уничтожали те летописи, которые противоречили норманнской теории? Настоящая история Древней Руси нам до сих пор не известна, ее приходится восстанавливать буквально по крупицам.
Итальянский историк Мавро Орбини в своей книге «Славянское царство», вышедшей в свет еще в 1601 году, писал:
«Славянский род старше пирамид и столь многочисленен, что населил полмира». Это утверждение находится в явном противоречии с историей славян, изложенной в «Повести временных лет».
В работе над своей книгой Орбини использовал почти триста источников, из которых нам известно не более двадцати – остальные исчезли, пропали, а может, были умышленно уничтожены как подрывающие основы норманнской теории и ставящие под сомнение «Повесть временных лет».
В числе других использованных им источников Орбини упоминает недошедшую до нас летописную историю Руси, написанную русским историком тринадцатого века Иеремией. (!!!) Исчезли и многие другие ранние летописи и произведения нашей начальной литературы, которые помогли бы ответить, откуда есть–пошла Русская земля.
Несколько лет назад впервые в России вышло в свет историческое исследование «Сакральное Руси» Юрия Петровича Миролюбова – русского историка-эмигранта, умершего в 1970 году. Он первым обратил внимание на «доски Изенбека» с текстом знаменитой теперь Вeлесовой книги. В своей работе Миролюбов приводит наблюдение другого эмигранта – генерала Куренкова, нашедшего в одной английской хронике такую фразу: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет... И пошли они за море к чужеземцам». То есть, почти дословное совпадение с фразой из «Повести временных лет»!
Ю.П.Миролюбов высказал очень убедительное предположение, что эта фраза попала в нашу летопись во время княжения Владимира Мономаха, женатого на дочери последнего англо-саксонского короля Гаральда, армия которого была разбита Вильгельмом Завоевателем.
Этой фразой из английской хроники, через жену попавшую к нему в руки, как считал Миролюбов, и воспользовался Владимир Мономах, чтобы обосновать свои притязания на великокняжеский престол. Придворный летописец Сильвестр соответственно «поправил» русскую летопись, заложив в историю норманнской теории первый камень. С той самой поры, возможно, все в русской истории, что противоречило «призванию варягов», уничтожалось, преследовалось, пряталось в недоступных тайниках.
Теперь обратимся непосредственно к летописной записи за 862 год, в которой сообщается о «призвании варягов» и впервые упоминается Ростов, что само по себе представляется нам знаменательным:
«В лето 6370. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была среди них усобица, и стали воевать сами с собой. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
Именно из этой записи проросла норманнская теория происхождения Руси, унижающая достоинство руcского народа. Но вчитаемся в нее внимательно. Ведь получается несуразица: изгнали новгородцы варягов за море, не дали им дани – и тут же обращаются к ним с просьбой владеть ими!
Где логика?
Учитывая, что всю нашу историю вновь правили в 17-18 веке Романовы, с их немцами академиками, под диктовку иезуитов Рима - достоверность нынешних "источников" невелика.
http://nashaplaneta.su/news/naskolko_dostoverny_starye_russkie_letopisi/2017-11-06-13715
terrao.livejournal.com
Что скрывают русские летописи | Русская семерка
Наиболее распространенное название «Повести» сложилось из начальной фразы: «Се повести временных лет». В научной среде в ходу еще два названия: «Первоначальная летопись» или «Несторова летопись».
Однако некоторые историки всерьез сомневаются в том, что монах Киево-Печёрской лавры вообще имеет хоть какое-нибудь отношение к летописному своду о колыбельном периоде русской нации. Академик А. А. Шахматов отводит ему роль переработчика Начального свода.
Что известно о Несторе? Имя вряд ли родовое. Он был монахом, значит, в миру носил другое. Нестора приютила Печёрская обитель, в стенах которой и совершал свой духовный подвиг трудолюбивый агиограф конца XI — начала XII веков. За это он был канонизирован Русской православной церковью в лике преподобных (т. е. угодивший Богу монашеским подвигом). Прожил он около 58 лет и считался глубоким старцем по тем временам.
Историк Евгений Дёмин отмечает, что точных сведений о годе и месте рождения «отца русской истории» не сохранилось, нигде не записана и точная дата его смерти. Хотя в словаре Брокгауза-Эфрона фигурируют даты: 1056—1114. Но уже в 3-м издании «Большой советской энциклопедии» они исчезают.
«Повесть» считается одним из самых ранних древнерусских летописных сводов начала XII века. Нестор начинает повествование сразу с послепотопных времен и следует за исторической канвой вплоть до второго десятилетия XII века (до финала своих собственных лет). Однако на страницах дошедших до нас вариантов «Повести» нет имени Нестора. Возможно, его и не было. Или оно не сохранилось.
Авторство устанавливали косвенным путём. С опорой на фрагменты её текста в составе уже Ипатьевской летописи, которая начинается с безымянного упоминания её автора - черноризца Печёрского монастыря. Поликарп, другой печёрский монах, прямо указывает на Нестора в послании к архимандриту Акиндину, датируемом XIII веком.
Современной наукой отмечается и не совсем обычная авторская позиция, и смелые и обобщенные допущения. Манера несторовского изложения историкам известна, поскольку авторство его «Чтения о житии и о погублении Бориса и Глеба» и «Житии преподобного Феодосия, игумена Печёрского» доподлинно.
russian7.ru
Славяне и Русь по древнейшей летописи
Буквально на второй странице древнейшей нашей летописи читателя ожидает сногсшибательная сенсация, но увы, «современная наука» вполне подобно «истинному православию» (ведь бывает и ложное, а путать нельзя) сенсаций не видит в упор и воспринимать их не желает. Вообще, «современная наука» в оценке нашей древнейшей летописи находится на весьма низком уровне, даже ведь заглавие перевести не сумели, назвав сочинение в переводе патологически — «Повесть временных лет». Ну да, а какие еще лета бывают, если не времянные? Космические? Световые? Логично, как всегда. Мне возмущенно возразят, мол так написано? Да нет, ребята, написано не так — «времяньных», т.е. времянёных в нынешнем правописании, где гласный под ударением становится полным. Поскольку же ныне так не говорят, то следовало поставить в переводе, например, Повесть обращенных лет. Можно даже предположить, что исходно сочинение называлось более точно — Повесть обращения лет, поскольку статьи-то распределены по годам, от года к году…
Летописец начал с давно укрепившегося в науке того времени мнения, что после Потопа три сына Ноя — Сим, Хам и Яфет — разделили всю землю. Далее он вывел картину, вероятно, современного ему мира, перечисляя народы и места их обитания, разделив весь мир на три части по числу сыновей. И вот почти в самом начале труда своего летописец называет русских, причем два раза и в совершенно разном окружении:
В Афетове же части седять русь, чюдь и вси языцы: меря, мурома, весь, моръдва, заволочьская чюдь, пермь, печера, ямь, угра, литва, земигола, корсь, летъгола, любь. Ляхови же и пруси чудь преседять к морю Варяжьскому [Балтийскому]. По сему же морю седять варязи семо ко въстоку до предела Симова, по тому же морю седять къ западу до земли Агнянски и до Волошьски.
Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии, ти же приседять от запада къ полуденью [югу] и съседятся съ племянемъ Хамовым.Повесть временных лет, стр. 7 ― 8.
Обращаю ваше внимание, слова славяне здесь нет, а от Киева описанные в первом абзаце народы русского севера находятся на расстоянии по меньшей мере в тысячу верст.
В первом абзаце русские описаны во вполне понятном и закономерном окружении Новгородского севера, и вопросов это не вызывает, но далее русские помянуты второй раз — в окружении народов романо-германской Европы, и это уже вызывает по меньшей мере недоумение, хотя в целом и соответствует действительности (вспомните сказанное выше об исходе аваров с Дуная на Новгородский север). Если приведенные данные воспринять серьезно, то это сенсация — полный слом всех «славянских» представлений наших историков и глупых «славянских» вставок летописцев. Историки, однако, видят здесь лишь глупую вставку идеолога, хотя идеолог данной летописи придерживался совершенно иных взглядов:
А.А. Шахматов и некоторые другие исследователи считают, что в перечень народов [европейских] русь вставлена позднейшим летописцем — тем, который создал легенду о варяжском происхождении руси.Там же, стр. 384.
Никакой «легенды о варяжском происхождении» летописец не создавал: данное мнение основано на незнании древнего языка и непонимании простейших в жизни вещей, что рассмотрим ниже. Пока же обратите внимание, что в тексте летописи варяги и шведы («свеи») названы отдельно, но сторонники «легенды» считают варягов шведами… Подобное соединение в едином объекте несовместных значений характерно не для истории и даже не для идеологии, а для психических заболеваний.
Сенсация заключается в том, что помянутые в европейском списке волохи и корляги, среди нынешних европейских народов не известные, обнаруживаются вдруг на Руси, рядом с русскими, которые тоже помянуты в европейском списке…
О волохах я уже помянул: их город назывался Вологда. Слово, видимо, русское, так как на тюркском языке следовало бы ждать начальной Б вместо В, но и такое имя на новгородском севере присутствует — Бологое.
Вологда стоит, вероятно, как раз на месте былого волока — переправы из Сухоны в Волгу (там километров пятьдесят, но между Доном и Волгой, где точно был волок, раза в два больше), а значит, можно думать, что волохи получили имя уже на Руси, от переволоки из северных рек в Волгу. Впрочем, имя волохи может быть переводом с тюркского языка, каковой новый, но равноценный этноним мог даже укрепиться в действительности, в том числе среди самих волохов… Скажем, половцы едва ли возражали бы против этого русского этнонима, ведь он совершенно точно отражает смысл их тюркского имени.
К сожалению, у наших предков была дурная привычка переводить этнонимы, откуда доискаться смысла иной раз чрезвычайно трудно. Например, переводом на русский язык с тюркского является имя половцы — плавцы, плавильщики (железа), каковое историческое занятие приписывают алтайским тюркам. На тюркском же их языке половцы назывались куманы, и поди догадайся без перевода, что это к слову куб, которое вошло в русский язык (куб перегонный, «плавильня»). Близко и слово кюн, солнце (куница отсюда). Мена же Б и М в словах куманы и куб характерна для тюркских языков (да и в русском имеется: мел — бел), например от имени половцев ныне называется Кубань.
Понятно, что если человек считает имя половцы русским, а не переводом с тюркского языка, то он начинает искать его смысл в русском языке… Например, Л.Н. Гумилев объявил, что половцы получили свое имя от половы, соломы, по цвету их волос, но этого не может быть, так как у монголоидов волосы обычно темного цвета. Намек же на монголоидные черты половцев дан в Слове о полку Игореве, где они названы девками половецкими — явно из-за китайских кос, а у нас косы носили только девки… Ну, косы ведь обычно носили монголоиды. Впрочем, у половцев было наверняка не сто процентов монголоидных признаков, а лишь часть, нам не известная.
Счастье, когда попадается в наших летописях совершенно прозрачный перевод этнонима, как правило с тюркского языка, например «черные клобуки». Тут уж и дурак догадается, что это каракалпаки… Но догадаться можно отнюдь не во всех случаях — например, Гумилев же не догадался о половцах.
От имени волохов образовано, вероятно, даже имя Волга, правда вместо В тоже хотелось бы видеть более естественное Б, откуда в свою очередь идет известное имя болгары. Вполне возможно, что слово болгар образовано в германском языке или в русском, где данное неслоговое окончание даже более естественно — волгарь (пахарь, знахарь и т.п.). Поскольку же болгары — это отнюдь не самоназвание, а название со стороны «речьки ради», как выражался наш летописец, то можно допустить некую связь между волохами и болгарами. Отождествить их, конечно, нельзя, так как поляки, напомню, ушедшие на Вислу с нижнего Дуная под давлением волохов, ушли-то уже из Болгарского царства и унесли с собой его топоним, превращенный ими в свой этноним. Стало быть, расширение на запад волохов произошло позже расширения болгар, что вполне согласно с историческими сведениями.
Волохи отметились и в Румынии, где существует историческая область Валахия, и может быть, по данной причине их принято считать романским народом (имя румыны, собственно, значит римляне), хотя логики здесь нет вообще никакой. Связывают имя волохи также с именами Уэльс и валлоны (народ в Бельгии), но и это лишь произвольное отождествление. У поляков, впрочем, существует слово влох (итальянец), но объяснить данную странность происхождением волохов из провинции Галлия в Римской империи мог только очень недалекий человек — тем более что в имени влох ошибка (верно бы было влах). Ну, что поляки даже сегодня знают о волохах? Да ровным счетом ничего, а сведения, источник которых неизвестен, едва ли могут считаться истинными и неоспоримыми.
Похожее на волохи имя volcae известно было в Римской империи, но с «отождествлением» следует быть осторожным — все же хоть какая-нибудь для того причина нужна.
Судя по приведенному выше отрывку летописи, где варяги определены относительно «земли Агнянски и Волошьски», земля волохов до исхода их на восток находилась по крайней мере на берегу современной Германии, в пограничной с Данией области или в самой Дании. Осведомленность же летописца о том, где до возникновения Руси находились волохи, получившие свое имя только на Руси, говорит о наличии у него именно письменных источников, в которых волохи были отождествлены с неким иным народом. Мы не знаем, правильным ли было отождествление, но перемена имени в связи с влиянием в новую среду представляется по меньшей мере естественной.
Отнести волохов к тюркским народам мы можем только на основании тюркских топонимов на новгородском севере, например еще Ильмень-озеро: дать их могли только они, так как последний пропавший в Европе народ, корляги, был явно германский. Впрочем, германцы тоже могли пользоваться тюркскими именами и даже «языком образованных людей»…
Имя корляги тоже русское, вернее русскими образованное от тюркского корня. Посмотрите на странную с нынешней точки зрения черту словообразования: корова (рёва), козел (зол), кобура (бурая), король (ролья, рулить), кричать (речь), где очевиден приставной звук К, слоговой или нет. Стало быть, корляги по сути своей есть орляги, как корова есть рева, а приставной звук представляет собой нечто вроде артикля как указания на класс. Это тоже, вероятно, перевод на русский язык инородного имени.
В качестве источника перевода неплохо выглядит историческое имя Англия (England), если удалить из него одну букву — N. Тогда получим в современной орфографии Eagle land, Страна орлов; двойственность же L подтверждается словом English, где L принадлежит корню. Точно такую же вставку видим в английском имени Hungary (Венгрия), которое происходит, вероятно, от нашего имени угры (ugry), как и называли венгров, поскольку гунны тут немыслимы. Может быть, эти слова заимствованы из некоего языка, где были носовые гласные звуки, с призвуком согласного N, но неслоговое словообразование тоже возможно. На последнюю мысль наводит имя Ингер (Игорь), встречающееся с лишним звуком Н как в византийских, так и в германских источниках. Поскольку в первом слоге имени Игорь не могло быть носового звука (даже если подобные были в русском языке), т.е. ни германцы, ни греки не могли слышать от русских подобного имени, то приходится признать нерусское неслоговое словообразование — вероятно, у германцев на юге, на Украине, где имя Игорь произносилось с данной вставкой. Подтверждается это странным образованием украинских фамилий — со вставкой звука Н в место, где не могло быть носового звука: например, из имени Василько путем вставки звука Н после глухого Ь и прояснения под ударением глухого до полного Е получается фамилия Василенко. Суффикс -ен- в фамилии Василенко в современном языке возможен, но возможны ныне и фамилии данного класса с удалением Н, например Шебеко и Драпеко (Вера Алексеевна и Елена Григорьевна, фамилии настоящие), т.е. Н является самостоятельной частью, как и в словах выше. Что еще любопытно, все приведенные примеры объединяет возникновение схожего сочетания согласных — НГ или оглушенного НК. Вставной этот звук следует считать германским.
Некоторые, впрочем, могут подумать, что концовка украинских фамилий енко соответствует современному русскому сочетанию суффикса и окончания ён-ок, чаще употребляемым вместе, например ребёнок, но тогда выходит, что украинские фамилии существуют в женском роде, с суффиксом -ён- и окончанием женского рода -ка, скажем сгущёнка. В мужских именах подобное возможно, например Васька или Васенька, но русское ударение в данных именах не может падать на суффикс, как в фамилии Василенко, т.е. имя Васенька не соответствует связке ён-ок, которая даст имя Васёнок, а в женском роде — Васёнка. Отчего бы это значительная часть украинцев, целого народа, вдруг приняла сложносоставные ласкательные имена в женском роде или, наоборот, презрительные? Выглядит это значительно более странно, чем вставная Н. В Европе даже у народов, не различающих женские фамилии и мужские, зачастую фамилия показательно идет как мужская, с окончанием -son или -man.
Несмотря на то, что в приведенном выше списке вместе помянуты англы и орляги, мы можем отождествить их, поскольку это одно имя, просто на разных языках — германском и русском.
Следы орляг в России очевидны — город Орел, а на юге даже Адлер, что по-немецки значит орел (город-то, наверно, не очень старый, но имя города и сам город — это разные вещи: имена, например, достаются и по наследству). Также на связь русских с орлягами указывают некоторые общие слова в русском языке и английском, а в древнерусском языке общими с английскими являются даже некоторые грамматические формы, например именительный причастный оборот, называемый в английской грамматике абсолютным, да и некоторые сказуемые буквально совпадают по форме, рода, например, бысть учя.
Но пойдем далее по тексту летописи, посмотрим, как вклиниваются в повествование пресловутые эти славяне. Немедленно после описания вавилонского столпотворения и наглой лжи, что развалины столпа еще существуют между Ассирией и Вавилоном, летопись впервые упоминает славян:
По размешеньи же столпа и по разделеньи языкъ прияша сынове Симови въсточныя страны, а Хамови сынове полуденьныя страны. Афетови же прияша западъ и полунощныя страны. От сихъ же 70 и 2 языку бысть языкъ словенескъ, от племени Афетова, нарци, еже суть словени.Повесть временных лет, стр. 8.
«Нарци» — это нарки в современном произношении (звуки К и Ц чередуются, как и прежде: нарек — нарицать или нарекать). Вероятно, в виду имеется римская провинция Норик, которое имя совершенно никакой связи с именем славяне и с самими славянами не имеет (с теми, конечно, кого теперь называют славянами). Мысль не ясна: с какой стати «нарци суть словени»? С той ли, что истинные православные христиане становятся таким образом ближе к апостолам в Риме? К тому же излагаются сказки о мировой истории: теперь едва ли кто поверит, даже из священства, что после вавилонского столпотворения среди семидесяти двух народов возникли «нарци, еже суть словени»,— вымысел это столь же наглый, что и существующие развалины вавилонского столпа. Самый факт столпотворения, возможно, имел место: в это поверить нетрудно. Недоверие вызывают лишь жгучие подробности, изложенные людьми, которые знать жгучих подробностей не могли. Боюсь, что наши историки воспринимают летописи с гораздо большим чувством их непогрешимости, чем истинные православные христиане воспринимали свою религию (они даже шутить изволили с привлечением всуе имен апостолов, как вы увидите ниже).
Далее от Норика следует изящный переход к действительности:
По мнозехъ же времянехъ сели суть словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. И от техъ словенъ разидошася по земле…Там же.
Среди описания расселения славян поминаются и некие поляне, которые с обычной уже наглостью объявлены были днепровскими славянами, следовательно мифическими предками русских, и которым посвящен следующий далее знаменитый отрывок, породивший просто чудовищные вымыслы верных сынов «современной науки»:
Поляномъ же жившемъ особе по горамъ симъ бе путь изъ варягъ въ греки и изъ грекъ по Днепру, и верхъ Днепра волокъ до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь озеро великое, из него же озера потечеть Волховъ и вътечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду [Константинополю, ныне Стамбулу], а от Царягорода прити в Понтъ-море, в не же втече Днепръ-река.Там же, стр. 8 — 9.
Перевод этого отрывка, мягко говоря, чудовищен по своему невежеству:
Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень…Там же, стр. 144.
Спрашивается, что значит «по горам этим», если ранее ни о каких горах речи не было, даже слова такого нет? Что значит «тут был путь»? В горах? Но речь идет, если глаза мне не изменяют, о пути по воде, а не по горам. Откуда взялось в переводе слово когда, если дательный причастный оборот должен идти с причастием в неличной форме, см. ст. «Самостоятельные причастные обороты», а в личной стояли обычные определения? Что такое «Ловоть»? Имеется ли в виду Ловать? Откуда в переводе взялось слово можно, если в тексте его нет?— Помилуйте, и этот кошмар всего-то в трех строчках… Я уж о комментариях вроде «пути из варяг в греки» молчу, хотя тоже бред полный. Ужас, а не «современная наука».
Слово «симъ» в данном случае стоит в творительном падеже, как и выше, если помните: «Тем же словеньску языку учитель есть Анъдроникъ апостолъ», т.е. потому, затем. А «симъ» значит засим, вследствие, потом, что в тексте не предельно грамотно, но все же понятно (формально возможно это слово также в роли приложения: полянам, им):
Полянам же, жившим отдельно по горам, засим лежал путь от варягов ко грекам, а от греков по Днепру и в верховьях Днепра волоком до Ловати, чтобы по Ловати войти в Ильмень-озеро великое, из которого озера течет Волхов и впадает в озеро великое Нево, а того озера входит устье в море Варяжское, а по тому морю идти до Рима, а от Рима прийти по тому морю в Царьград, а из Царьграда прийти в Понт-море, в которое впадает Днепр-река.
Союз чтобы из перевода можно убрать: неличные инфинитивные обороты такого рода присоединяются двояко, союзно и бессоюзно, например пошел погулять или пошел, чтобы погулять. Форму предложения лучше бы с современной точки зрения изменить, но это в литературном переводе; выше же перевод дан буквальный.
Здесь описан путь от неких заселенных полянами гор на Черном море, где также жили варяги, к каким-то грекам, вероятно близ Днепра, в Крыму, далее в Днепр, потом через волоки в Балтику, которая, как мнилось писавшему, представляет собой единое море со Средиземным (в высшем смысле это верно, океан един). Здесь описан круг, путешествие вокруг Европы, с Черного моря до Черного моря, которое могли бы совершить загадочные поляне. Спрашивается, при чем здесь мифические киевские славяне и путь северных германцев, «варягов», ко грекам, которого не было? Какой вообще дурак решил, что под варягами здесь понимаются скандинавы? Оттуда это следует? Из бредовых идей? Вот разве что оттуда.
Горы на Черном море самые известные — это Кавказ, но от Киева это несколько далековато, не правда ли? Можно только удивляться, но на Кавказе тоже поминали неких полян или кого-то вроде них:
Предание о Кие, Щеке и Хориве ярко свидетельствует об интересе народа к своей истории еще в дописьменный период. Эта легенда имеет не только узкоместный, но и общерусский интерес. К какому времени может относиться это записанное в летописи народное предание? Армянский историк VII в. н.э. Зеноб Глак рассказывает об основании Куара (Киева) в стране полуни (полян) Куаром, Ментеем и Хореаном. Отсюда ясно, что предание это уже существовало в VII в. н.э.Там же, стр. 390.
Предание об основании Киева просто в принципе не могло существовать в седьмом веке (обычно Зеноба Глака относят к четвертому веку, но это, конечно, пустяки), так как в седьмом веке не было Киева: русская столица после захвата хазарской крепости Самбатион была устроена на Днепре только Олегом, причем даже год основания ее указан в летописи, 882: «…и рече Олегъ: «Се буди мати градомъ русьскимъ»».— Слово «буди» значит будет, а не была от Потопа. До Олега в крепости Самбатион ничего русского не было — только иудейские валы, склады да молельни. Русский же город был построен после, вероятно не на пустом месте, какие-то германские поселения там были. Использованное Олегом выражение «мать городов» — калька с выражения благословенного «античного» языка, митрополия, столица. Вероятно, Олега потому и прозвали Вещим, что предрек он большой город — митрополию.
«Предание о Кие, Щеке и Хориве ярко свидетельствует» не об интересе народа к своей истории (сказки эти к истории отношения не имеют), а об интересе к не знакомой ему топонимике, частью опять иудейской: «божья гора» Хорив помянута в Библии. Остальное же все явно домыслено в рамках т.н. «народной этимологии». Что же касается Зеноба Глака, то удивляет даже не то, что слово Куар никоим образом не напоминает слово Киев, разве уж начальной буквой, чего для ликования маловато, а то, с какой стати этот истинный православный христианин стал бы записывать невнятные легенды из страны неких диких антихристов? Зачем и, главное, для кого? Вот уж чего быть не могло на белом свете, так это любопытства Зеноба Глака к какими-то нехристям поганым, живущим за тридевять земель. И если бы не приведенный выше странный отрывок нашей летописи, повествующий об умозрительной дороге, открытой загадочным полянам откуда-то с гор на Черном море водным путем вокруг всея Европы, то написание Зеноба Глака никакой бы ощутимой связи с интересующими нас вопросами не имело.
Поляне, конечно, не могли проникнуть к нам из сочинения Зеноба Глака, так как имя их удивительным образом согласуется с именем Украина: полями в русском языке называются также края, например тетради или шляпы, но от слова край происходит историческое имя Украина (возможно, это тоже перевод с тюркского языка, край тюркского каганата, пограничная область у Белой реки, Ак-су, Волги). И здесь возникает противоречие: каким образом поляне оказались, судя по отрывку выше, где-то на горах у Черного моря, если по смыслу имени своего должны они были находиться на Украине? Или, может быть, на Черном море были другие поляне в «стране Палуни»?
Суть истории о полянах совершенно не ясна, так как история оборвана. Ну, лежал перед полянами водный путь вокруг Европы, а дальше-то что? А дальше идут разъяснения, что по Черному морю «учил» апостол Андрей, который к полянам, как нетрудно догадаться, совершенно никакого отношения не имел. Пришел Андрей в греческий Корсунь (крымский Херсонес) и захотел оттуда идти в Рим, для какой цели весьма последовательно направился вверх по Днепру, ведь раньше-то написано русским языком, что через верховья Днепра и Балтику можно попасть в Рим… Но вот пришел Андрей на место будущего Киева. «И заутра въставъ и рече к сущимъ с нимъ ученикомъ: «Видите ли горы сия?— яко на сихъ горах восияетъ благодать Божья; имать градъ великъ быти…»» После сего прозрения божественного, Андрей направился далее по пути к Риму (вверх по Днепру) и пришел к новгородцам, которые, оказывается, вовсю уже парились в своих банях, каковым занятием несказанно удивили апостола… Суть этой ироничной насмешки в том, что когда Киев еще только прорекали божественно, новгородцы уже парились в своих банях. Мерзавец, нет других слов, хоть бы апостола постеснялся вовлекать в свои лживые бредни. Это своеобразный ответ идеолога тем здравомыслящим людям, которые справедливо полагали, что Новгород построен был раньше Киева.
Вероятно, в исходной летописи, которую испоганил этот будолом, был и правда рассказ о некоем расселении по Европе или возможности такового, но увы, о чем шла речь и даже о ком, мы не узнаем уже никогда. Зато имеем возможность читать упражнения в остроумии некоего истинного православного христианина — смешно, сил нет. Видите ли, что такое история?
После достойного отпора идеологическим врагам будолом возвращается к полянам, но увы, здесь идут лишь пресные байки — помянутая выше «народная этимология», в которой совершенно ничего любопытного нет, разве что убежденность будолома в существовании князя Кия, в честь которого и назван Киев. Это глупости, конечно. Выше вы читали сообщение Константина Багрянородного о том, что в Киеве переоснащали лодки (вероятно, для прохода порогов). И город естественно получил название от его функции. В основе русского имени Киев лежит тюркская основа рубить — кий или кай, откуда слово кайма или кийма. Отсюда же и кий в значении берег, тоже кайма своего рода. Отсюда же и русское слово кий в обобщенном смысле обрубок — жезл, посох, дубинка и даже кий для бильярда, причем речь идет преимущественно о вещах из дерева, в принципе подверженных рубке, вплоть до киянки (деревянный молоток), что можно найти в словаре у Даля. Трудно указать точный смысл слова Киев, так как корень не русский и малоупотребительный, да и времени много прошло с тех пор, как это имя возникло. Возможно, киями называли тогда рубщиков лодок или сами лодки, называемые от данного корня, впрочем, тюркским же словом каюки (это слово тоже, конечно, есть у Даля, причем в одном из значений это именно однодеревка, как у Константина), а знакомое имя вышло из устойчивого сочетания город киев — их, во множественном числе. Будолом сообщает также с негодованием, что некоторые невежды якобы считали князя Кия перевозчиком на переправе, а устойчивое выражение было «на перевоз на киев». Да, охраняемая переправа в данном месте, возле хазарской крепости пограничной, была, конечно, возможна.
Любопытно еще о будоломе, что он был не киевлянин, так как пресные байки он окончил обычным для него наглым заявлением: «…от них же есть поляне в Киеве и до сего дне».— Ну, если они были, то почему бы и не сказать о них хоть пару слов? О них ведь вообще ничего не известно. Находясь же в Киеве, врать с подобной наглостью… Это все равно что вавилонянин бы написал, мол есть у нас развалины столпа великого до сего дня.
Далее перечисляются разные народы во главе, конечно, с полянами, что завершается лживым заклинанием о «словенском языке»:
Се бо токмо словенескъ языкъ в Руси: поляне, древляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, северъ, бужане, зане седоша по Бугу, послеже велыняне.Повесть временных лет, стр. 10.
О Малфриде древлян, Мале, и сообщении Льва Диакона выше уже сказано: древляне — это германцы, готы. Готы делились на остготов (остроготов, или грейтунгов) и вестготов (везеготов, или тервингов). Имя грейтунги и могло быть понято как древние, т.е. древляне: в немецком языке есть слово Greis (старик), а в английском — great (великий), причем сочетание great age можно перевести как старость (великовозрастный, сходно говорят у нас). Это имя тоже является переводом с иностранного языка.
Полочане размещены «на Полоте», небольшом притоке Западной Двины. Более же ничего о них не известно и более они в летописи не упоминаются. Спрашивается, если о них вообще ничего не известно и даже имя им дано от реки, то откуда же известно стало об их языке? Учитывая содержащееся на первых страницах летописи откровенное и наглое вранье, мы не можем безоговорочно верить этому заклинанию.
Помянуты в летописи города дреговичей «Случеск» и «Менск», которые существуют поныне,— Слуцк и Минск. Имя дреговичи производят от диалектного слова дрягва — болото, зыбун, трясина, которое слово Даль определяет как смоленское (под словом ДРОЖАТЬ). В Белоруссии много заболоченных мест, и название дреговичи могло бы, кажется, иметь такой исток. Кроме того, там с двенадцатого века известен город Дрогичин, который находится как раз вроде бы в самом заболоченном районе. Не ясно, к сожалению, назван ли он в честь болот, в честь дреговичей или иного чего… Ясно другое: имя городу дано не носителями языка, так как верно по-русски он был бы Дрогичев. Дело в том, что окончание ‑ин идет к формам женского рода (речь о формах, не о смысле), но тогда мы должны числить в истоке некую «дрогичь», что неправильно, так как это тоже мужской род, судя по окончанию -ич. Надо заметить, что такое вот безразличие к роду, к сожалению для диалектики панславянства, отнюдь не славянская черта — тюркская. Более о дреговичах сказать ничего нельзя, так как ничего и не написано, но во всяком случае мы видим, что это не носители русского языка или родственного, т.е. отнюдь не классические славяне.
Некий «север» чуть ранее размещен летописцем «по Десне, и по Семи, и по Суле», т.е. собственно на Киевской Руси, и это уже любопытно. Если считать слово обозначающим русских или мифологических славян, то нетрудно и удивиться: по отношению к чему указанные места лежат на севере? К причерноморским степям? Но разве русские или мифические славяне жили в степях, чтобы именовать народы относительно них?
В землях севера закономерно находим искаженное на тюркский лад русское имя — Чернигов. Словообразовательной части -иг в русском языке нет и никогда не было, она из тюркского языка, т.е. имя Чернигов образовано на русском языке не природными носителями языка, а инородцами. Да, возможно, север — это перевод на русский язык тюркского имени, но даже в этом случае имя дано жителям коренной Киевской Руси некими степняками, для которых указанные места лежали на севере (черный цвет и соответствует северу). И русские здесь совершенно ни при чем.
Вероятно также, что слово север представляет из себя непереведенный этноним, исходный. Очень похоже на имя север звучит имя савиры, которых Иордан причислил к гуннам. Возможно, в истоке данного имени и правда лежит известное гуннское имя Сыбир, от китайского сы (четыре и монастырь) и тюркского бир (один), как гунны могли называть простейший город, четыре угла в единстве. Едва ли савиры — это гунны, но народ этот к мифологическим славянам отношения явно не имел.
Ниже в летописи север упоминается несколько раз. Последний раз он упоминается в рассказе о битве Ярослава Мудрого и Мстислава, т.е. Новгородского князя и Киевского, которому и подчинялся север. Ничего содержательного о севере в летописи нет, разве что оскорбительные замечания будолома нашего, которые ниже рассмотрим.
Стоит еще добавить, что исток русского слова север не ясен, и возможно, слово это происходит от имени данного тюркского народа. Слово юг в таком случае происходит от имени угры. Географически, впрочем, имена сторон света, произведенные от имен соседних народов, выглядят весьма странно… Настораживает в этом смысле также то, что Югорский полуостров находится на севере материка, близ северного края Уральского хребта. Понимать это следует, видимо, так, что слова уг (юг) и бугор — одного корня, что, возможно, происходит от угров.
Следующие в списке бужане, но они тоже, как и полочане, названы по имени реки и о них тоже ничего не известно. Упоминаются они только один раз.
Последними идут волыняне, тоже жившие по Бугу. О них тоже ничего не известно и далее никаких упоминаний нет.
Вероятно, перечисленные в списке народы действительны, но возникает недоумение: с какой стати разные народы говорили на одном языке? Разве такое бывает? Да, они могли ассимилироваться в русской среде и заговорить по-русски, но при чем же здесь их мифическое единое славянское происхождение?
Глянем еще на раз на приведенное загадочное выражение: «На Руси только словенский народ: поляне, древляне, новгородцы…»— Что это значит? Понимать ли так, что перечислены некие разряды загадочного «словенского народа»? Но это противоречит дальнейшим утверждениям:
Имяху бо обычаи свои, и законъ отець своих и преданья, кождо свой нравъ. Поляне бо своих отець обычай имуть кротокъ и тихъ… А древляне живяху звериньскимъ образомъ, живуще скотьски… И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху: живяху в лесе, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто…Повесть временных лет, стр. 11.
Поляне у летописца хороши и прекрасны, а все прочие — нечистые негодяи. Разве же эти группы составляли один народ, если у каждой был свой нрав, обычаи и преданья? Так есть ли хоть малейшие основания выводить из пустых заклинаний славянства исходный по отношению к русскому «словенский народ»? Да это ведь полная чушь, бредовый вымысел.
Можно думать, что исходная летопись, «дохристианская», упоминая разнообразные неизвестные народы по преимуществу на Украине, вовсе не причисляла их к славянам:
Дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне, а улучи и тиверьци седяху бо по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе множьство ихъ; седяху бо по Днестру оли до моря, и суть гради их и до сего дне, да то ся зваху от грекъ Великая Скуфь.Там же, стр. 10.
Да, есть города между Днестром и Дунаем даже в наши дни, посмотрите на карту, только вот живут там не славяне. Да и странно бы, согласитесь, было видеть среди классических славян тиверцев, названных по имени реки Тибр, на которой стоит город Рим. Речь идет о румынах.
Противоречит дикое славянское введение также дальнейшему изложению. После захвата хазарской крепости Самбатион Олег начал уничтожать хазарскую империю на Украине, народы которой вовсе не были родственны русским:
В лето 6391 [883] поча Олегъ воевати древляны, и примучивъ а, имаше на них дань по черне куне.
В лето 6392 иде Олегъ на северяне, и победи северяне, и възложи на нь дань легъку, и не дастъ имъ козаромъ дани платити, рекъ: «Азъ имъ противенъ, а вамъ не чему».
В лето 6393 посла къ радимичемъ, рька: «Кому дань даете?» Они же реша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мне дайте». И въдаша Ольгови по щьлягу, яко же и козаромъ даяху. И бе обладая Олегъ поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а с уличи и теверци имяше рать.Там же, стр. 14.
«Щьляг» — это клинок, о чем «современная наука» и не подозревает (словарь же открыть нельзя — догадаться ведь просто невозможно). Вот Даль пишет: «ШЛЯКЪ м. стар. железко ножа, клинок или полоса».— Это от слова щель — щеляк, т.е. в летописи верно.
Возникает недоумение: если все это единый «славянский народ», то почему же из инородного подчинения хазарам части его нужно было выводить силой, завоевывать? Если же принять очаровательное выражение сынов «современной науки» «славянские племена», то возникает вопрос к корифеями научной логики: что имеют они в виду под словом «племена»? Племена, мы знаем, были у коренных жителей Северной Америки до уничтожения их, но общее «научное» наименование сих племен — «индейцы», т.е. жители Индии,— носит откровенно бредовый характер, да и говорили «индейские племена» на разных языках. Так может быть, причерноморские «славяне» — это весьма своеобразные «индейцы» нашей науки?
Что ж, в целом мы разобрали весь вступительный раздел летописи. После сурового порицания безнравственности разных диких племен, в том числе в далекой «Вретаньи» (у греков, напомню, не было буквы Б, а переписывать уметь надо), летописец через притчу о встрече полян и хазар переходит к действительности, и упоминания о славянах вскоре исчезают со страниц летописи.
Хотелось бы даже в общих чертах понять, каким образом на разобранном выше материале можно было прийти к выводу, что славяне поселились в Киеве от Потопа и стали диалектически перерастать в русских? Да, некритический подход к источнику породит именно указанные представления, но это ведь не вывод, а бессмысленное повторение чужих слов, что свойственно не ученым, а попугаям. Не должен ли историк подходить к источнику критически и осмотрительно? Не следует ли сверяться по меньшей мере с действительностью? Да, я допускаю, что плохо осведомленные люди искренне полагают, мол история существует для открытия народу правды-матки истинной, но историки-то должны знать или по меньшей мере догадываться, что существуют исторические сочинения, написанные отнюдь не для открытия правды, а наоборот, для лучшего ее сокрытия, см., например, здесь статью «Чингисхан» о Чингисхане с разбором повествующего о нем биографического источника, написанного именно с целью утверждения лжи о великом родителе.
slavicnews.ru
