Содержание
24 октября 1974 года умерла министр культуры СССР Фурцева
24 октября 1974 года в своей квартире в Москве скончалась министр культуры СССР Екатерина Фурцева — одна из самых известных женщин страны, обладательница насыщенной биографии, которую мужчины изгнали из руководства КПСС. С ее именем связано множество сплетен, ее считали инициатором ареста футболиста Эдуарда Стрельцова, она много лет страдала из-за измен супруга. Певец Муслим Магомаев считал Фурцеву «лучшим министром культуры».
45 лет назад оборвался земной путь Екатерины Фурцевой — наиболее популярной женщины-руководительницы в истории СССР, которую за властный характер и значительный вклад в советскую культуру величали не иначе как Екатериной III, проводя параллель с легендарной императрицей. По степени известности и обсуждаемости среди дам из мира политики с Фурцевой могли посоперничать разве что пропагандистка свободной любви, посол в Швеции Александра Коллонтай и супруга последнего генсека ЦК КПСС Раиса Горбачева. Их деятельность, впрочем, пришлась соответственно на ранний и поздний советские периоды. Фурцева же — символ эпохи развитого социализма.
В чем похожи Фурцева и Ельцин
Она была лишь четвертой женщиной-министром в РСФСР/СССР после Коллонтай (Наркомат государственного призрения), жены Вячеслава Молотова Полины Жемчужиной (рыбная промышленность) и Марии Ковригиной (здравоохранение). Разумеется, по длительности пребывания в министерском кресле Фурцева — однозначный лидер.
Получив портфель 4 мая 1960 года, она не расставалась с ним до самой смерти, хотя за день до кончины, возможно, ей объявили о готовящейся отставке.
Все и сегодня хорошо знают Фурцеву как министра культуры СССР — своеобразную, но любимую многими артистами и горячо радевшую за свое дело. Уже подзабылось, что на самом деле место в Совете Министров стало для крайне амбициозной женщины, пробившейся из самых низов, обидной ссылкой. В 1958-м она в числе многих других травила Бориса Пастернака, а уже в следующем году сама оказалась объектом травли, вернее, козней со стороны более влиятельных руководителей партии. В 1960 году Фурцеву сместили с должности секретаря ЦК КПСС, а еще год спустя не переизбрали членом Президиума ЦК — и это было серьезное понижение в ранге.
Не в силах вынести удар судьбы, Фурцева приняла решение свести счеты с жизнью. Едва ли кто-то скажет наверняка, была ли это показуха в стиле Бориса Ельцина или же она действительно полагала, что после падения в партийной иерархии нет смысла жить дальше. Как бы то ни было, Фурцеву успели спасти.
«Лучшего министра у нас не было»
Самый непримиримый противник единственной женщины в руководстве Коммунистической партии Михаил Суслов требовал ее досрочной отправки на пенсию. Однако Леонид Брежнев избрал компромиссный вариант: Фурцеву оставили министром, отцепив от принятия важнейших решений в стране, но предоставив возможность реализовать свой потенциал в непростой и весьма ответственной сфере. Так Фурцева окончательно перешла с партийной работы на государственную службу.
«С Екатериной Алексеевной мне довелось общаться много. Я узнал ее достаточно хорошо, поэтому могу сказать, что была она человеком незаурядным и на своем месте, — вспоминал о министре культуры Муслим Магомаев. – Она любила свое дело, любила артистов. Многим она помогла стать тем, кем они стали. Но почему-то сейчас считается чуть ли не за доблесть бросать одни лишь упреки в ее адрес. Мне представляется это недостойным. Да, она была частью той системы, но, в отличие от многих, работала в ней со знанием порученного ей дела.
Сейчас уже стало ясно, что лучшего министра культуры после Фурцевой у нас не было. И будет ли?»
Несчастливые браки
По Советскому Союзу о ней гуляло колоссальное количество сплетен. Судачили, что своим возвышением она была обязана бесчисленным романам с сильными мира сего: знавшие ее в молодости описывали Фурцеву как бойкую, активную, весьма спортивную и ответственную девушку. Она понравилась даже Иосифу Сталину, когда Никита Хрущев представил свою помощницу по Московскому горкому ВКП (б) вождю в 1949 году. Сталин оценил «новые кадры», высказав в адрес Фурцевой комплимент. На следующий год ее избрали депутатом Верховного Совета СССР. На долгий срок Фурцева стала верной союзницей Хрущева и всячески помогала ему рваться к власти, в награду получив пост первого секретаря в Москве. В качестве «столичного мэра» она занималась строительством доступного жилья для населения — так называемых «хрущевок».
Еще в 1935 году Фурцева вышла замуж за летчика Петра Биткова. В браке у них родилась дочь Светлана. Правда, за спиной шептались, что отцом девочки в реальности был другой человек. Битков жаловался на измены, в конце концов уйдя к другой женщине. А Фурцева через какое-то время выбрала себе в мужья дипломата Николая Фирюбина. Он сбежал к ней, уже секретарю ЦК КПСС, от законной супруги, и в следующем году поднялся на должность заместителя министра иностранных дел СССР.
Арест Стрельцова
До сих пор не установлена причастность Фурцевой к уголовному преследованию выдающегося футболиста Эдуарда Стрельцова.
Влиятельная дама, как считается, мечтала женить суперзвезду мирового спорта на своей дочери, однако у Стрельцова уже была невеста. Оскорбленная его высокомерным отказом от руки Светланы, Фурцева решила мстить и якобы подстроила историю с изнасилованием на подмосковной даче.
Один из самых авторитетных спортивных историков Аксель Вартанян называл конфликт с Фурцевой «правдоподобной причиной» ареста Стрельцова. По решению суда футболист надолго отправился в тюрьму, пропустив чемпионат мира 1958 года, который, как полагали абсолютно все, был обречен ознаменоваться его триумфом.
Грозил ли Брежнев Фурцевой отставкой?
Обстоятельства гибели Фурцевой окутаны завесой тайной. Что случилось в ее квартире в ночь с 24 на 25 октября 1974 года, точно не знает никто, кроме имеющих доступ к секретным документам. Известно, что в заключительный период своей жизни министр культуры страдала от сильной депрессии из-за открытых измен мужа. Ее мучили сильные головные и сердечные боли. Кроме того, накануне смерти Брежнев якобы сообщил ей о смещении. Исследователи склонны считать, что Фурцева на протяжении долгих лет находилась в опале.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала история с дачей — не стрельцовской, а ее собственной.
Подозревая Фурцеву в коррупции и желая найти веские аргументы для ее отставки, Брежнев дал команду проверить, на какие средства она возводит дом в Подмосковье. Выяснилось, что член Совмина СССР использовала стройматериалы, предназначенные для ремонта Большого театра. Они были не украдены, а куплены Фурцевой на собственные деньги, однако это мало что меняло для генсека ЦК КПСС. От дачи министру пришлось отказаться, перед товарищами — покаяться.
«Кате очень тяжело, она страдает»
В тяжелой в моральном плане ситуации Фурцева налегала на алкоголь. Пошли насмарку ее труды по поддержанию здорового образа жизни. Свой последний вечер Фурцева провела в бане в компании подруги — народной артистки СССР Людмилы Зыкиной.
«Никто не задумывался о том, что в ней уживался принципиальный коммунист, когда она выступала на пленумах и совещаниях, и легко ранимая женщина, которая могла сомневаться, горячиться, плакать, другая Фурцева — одинокая, не чувствовавшая тепла и опоры мужа. Она говорила мне, что о ее личной жизни практически никто не знает. Никому не рассказывала, что после тяжелого рабочего дня, который иногда длился чуть ли не до полуночи, приходила в квартиру, где ее по сути никто не ждал.
Дочь жила отдельно, а чинуша-муж Фирюбин стал ей фактически чужим.
Не может же министр плакаться о своей судьбе каждому, кто переступает порог ее кабинета. Свои личные, женские тайны она могла поведать только ближайшей подруге Наде Леже, которой она доверяла. А Надя, любя Екатерину Алексеевну, по-женски ее очень жалела. Она говорила мне: «Кате очень тяжело, жизнь с Фирюбиным у нее не сложилась, она очень страдает», — вспоминала певица о министре.
Что рассказала Зыкина
По словам Зыкиной, из бани они разошлись в полседьмого. Фурцева отправилась на банкет в честь юбилея Малого театра, а исполнительнице народных песен предстояло готовиться к поездке в Горький (современный Нижний Новгород) для участия в концерте.
«После банкета Фурцева позвонила, голос такой тихий, усталый. «Люда, — говорит, — я вам хочу сказать: вы же сами за рулем поедете. Пожалуйста, осторожней!» Узнав о том, что Фирюбин еще остался в Малом, я спросила, не приехать ли мне к ней. «Нет-нет, я сейчас ложусь спать», — ответила она. На этом наш разговор окончился, — констатировала Зыкина. –
В пять утра я уехала в Горький, а днем мне сообщили о ее смерти. Я тут же вернулась.
До моего сознания случившееся не доходило, и спрашивать ни о чем я не стала. Мне сказали, что у нее что-то с сердцем… Я знала о том, что у них с мужем были нелады, в последнее время они постоянно ссорились».
Фирюбин обнаружил Фурцеву в бессознательном состоянии, вернувшись домой поздно ночью от любовницы. Неверный супруг сразу же вызвал скорую помощь, но было слишком поздно. Под утро он позвонил Светлане Фурцевой и сказал: «Мамы больше нет».
На какой версии настаивал экс-глава КГБ Крючков
Поскольку ранее министр культуры уже подозревалась в попытке самоубийства, пусть она сама это категорически отрицала, по Москве разошлись слухи о суициде. Эту версию в 2001 году подтвердил в интервью Владимир Крючков, в 1974-м назначенный начальником Первого главного управления КГБ СССР.
«Все знавшие ее товарищи утверждали, что она покончила жизнь самоубийством в ванной комнате собственной квартиры», — поведал чекист-ветеран.
Официальная версия, впрочем, не содержала никаких сенсаций. Главный врач советской элиты Евгений Чазов подписал медицинское заключение, согласно которому смерть Фурцевой наступила от острой сердечной недостаточности. Екатерины III не стало на 64-м году жизни.
Ранняя кончина энергичной и целеустремленной женщины вызвала широкий резонанс в обществе. В предположениях об истинных причинах трагедии упражнялись не только конспирологи, но и вполне респектабельные представители правящих кругов.
Одни утверждали, что министра довели до смерти, другие намекали на причастность агентов КГБ, якобы действовавших по прямому указанию партийного руководства.
Николай Фирюбин недолго горевал об уходе жены, которую он давно разлюбил и которую оскорблял своими гулянками. Совсем скоро замминистра иностранных дел ушел к вдове секретаря Московского обкома Клеопатре Гоголевой. Значительная разница в возрасте стареющего донжуана не смущала.
«Отец совершил прорыв, вот он ему и аукнулся» | История | Общество
— В Историческом музее проходит выставка «Н.С. Хрущев. Советский лидер: взгляд со стороны». Один из ее экспонатов — журнал «Тайм» от 6 января 1958 года с «человеком года» Хрущевым на обложке. Награда за то, что в 1957-м наша страна побила Запад в области научно-технических достижений.
— Да. Потому что в СССР делали ставку на науку. Сегодня и близко ничего подобного нет. А школьное образование вообще пытаются уничтожить. «Тайм» перечислял, что в 1957 году СССР подготовил инженеров в три раза больше, чем США, выпустил в пять раз больше наименований книг, успешно запустил два спутника в то время, как американский спутник упал. Американцы считали это ошеломляющим ударом по престижу США, чем-то вроде технического Перл-Харбора.
Человек года
Звание «человек года» журнал «Тайм» утвердил в 1927-м, решив впредь по итогам каждого года называть людей, оказавших наибольшее влияние — как положительное, так и отрицательное — на мировое развитие. Среди отмеченных множество известных имен, в том числе Махатма Ганди, Уинстон Черчилль, королева Елизавета II. Из отечественных лидеров «человеком года» дважды становились Иосиф Сталин (впервые — в 1939 году, причем его предшественником стал в 1938-м Адольф Гитлер, портрет которого, единственный раз отступив от правил, не поместили на обложку; второй раз — в 1942-м) и Михаил Горбачев (в 1987-м и 1989-м). По одному разу — Никита Хрущев (в 1957-м он стал первым русским в списке), Юрий Андропов (в 1983-м) и Владимир Путин (в 2007-м, когда он чаще всех других лидеров появлялся на телеэкранах мира).
— На международной арене русские, как писал «Тайм», добились того, о чем мечтали цари, — присутствия на Ближнем Востоке. Например, установили контроль над Сирией.
— СССР поддерживал идею создания коалиции арабских государств, и Сирия могла стать одной из ее опор. Это были годы, когда мы стремились завоевать доверие стран третьего мира, не участвовавших в холодной войне. Дочери афганского короля учились не в Лондоне, а в Москве, в медицинском институте. А младший сын Индиры Ганди проводил лето в «Артеке».
— В Историческом выставлено больше 30 обложек западных журналов с изображениями Хрущева. Похоже на рекорд.
— Думаю, так и есть. Коллекцию журналов с публикациями об отце, ставшую основой для выставки, собрал и передал в Российский государственный архив социально-политической истории мой младший брат Сергей. (Сергей Никитич Хрущев — ученый, публицист, с 1991 года живет и работает в Америке. Интервью с ним к 50-летию Карибского кризиса «МН» публиковали в октябре.) Откуда такое внимание к Хрущеву? России тогда до смерти боялись, и из-за этого она всех в мире интересовала. Как и ее лидер. Отец пытался развязать узлы, которые оставила война. Заключил мир с Австрией, благодарной ему по сей день. Возвратил Финляндии бывшую военную базу Порккала-Удд — захваченный нами кусок финской земли, где стояли советские войска: долгие годы, когда по ней шли поезда на запад, проводники даже шторки задергивали. Он отдал китайцам Порт-Артур (по советско-китайскому договору 1945 года этот район был передан СССР на 30 лет под военно-морскую базу. — «МН»). Но главное, отец провозгласил новую политику по отношению к Западу, пытался пробить железный занавес. Сократил армию на 1 млн 200 тыс., урезал военный бюджет, что ему до сих пор поминают. Отказался от строительства авианосцев, за что насмерть поссорился с главнокомандующим ВМФ Кузнецовым — был такой замечательный адмирал, в Отечественную командовал Черноморским флотом, вошедшим в войну без потерь. Хрущев спрашивал: «Вот построим мы авианосец, потратим невероятные деньги, а зачем? Мы же приняли ненаступательную военную доктрину».
Рада Никитична Аджубей
Дочь бывшего первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР Хрущева. Родилась в 1929 году в Киеве. Окончила факультет журналистики и биологический факультет МГУ. С 1953 года работала в редакции ежемесячного журнала «Наука и жизнь», из них 43 года — с 1961 по 2004-й — заместителем главного редактора. Активно участвовала в разработке нового формата журнала, в результате чего тираж его достиг трех миллионов. Вдова Алексея Ивановича Аджубея (1924–1993), журналиста и публициста. Мать троих сыновей
— Когда в 1953 году Хрущев пришел к власти, западные журналы написали, что Кремль взял новый курс — на рост благосостояния народа.
— Сегодня эти слова стали расхожей фразой, но отец действительно хотел, чтобы народ жил лучше. И целину, которую ему часто поминают, ради этого осваивали. Помню, как он сокрушался, что продовольственных запасов в государстве почти нет — даже стратегических, на крайний случай. Что-то надо срочно предпринять, а средств мало. Можно вложить их в среднюю полосу или даже в Украину, разоренные с военных времен, но это не окупится так быстро. Но есть идея распахать целинные казахские земли и получить мгновенную отдачу. Урожай действительно был получен огромный, хотя во многом, увы, не сохранен. А через несколько лет начались пыльные бури. То же самое пережила Америка, когда осваивала земли на западе. Потому что пахать надо было не тяжелыми тракторами, а плоскорезами, нужно было создать лесополосы. Но постепенно с этим справились, Казахстан сегодня в лидерах по экспорту зерна.
— В сентябре 1959 года вы вместе с отцом 12 дней провели в США. Это был первый за всю историю страны, в том числе и дореволюционную, визит в Америку ее руководителя. «Ньюсуик» посвятил ему серию статей «Комета под названием «Человек Луны».
— Потому что наша автоматическая станция за три дня до начала визита достигла Луны и оставила там вымпел. Отец подарил президенту Эйзенхауэру его копию и маленький макет станции. Мы тогда открыли для себя Америку, американцы открыли для себя Советский Союз. В итоге они писали: если бы господин Хрущев сегодня баллотировался в американские президенты, он бы выиграл. Америке он понравился. И даже поразил ее. Хотя когда мы приземлились на военной базе Эндрюс и кортеж двинулся к Вашингтону, то увидели вдоль дороги безмолвных людей. Это продолжалось дня два-три, до Лос-Анджелеса.
Меня на приеме у дверей Белого Дома встретил высоченный морской пехотинец. Я должна была взять его под руку, чтобы он довел меня до зала приемов. Но я не понимала, чего он от меня хочет
— Я читала, что там на приеме у мэра прозвучали критические высказывания в адрес СССР и Хрущев пригрозил: «Мы улетим обратно хоть завтра, не будем терпеть эти оскорбления». Однако визит продолжился, а люди на улицах стали улыбаться?
— Видимо, сделали свое дело бесконечные газетные и телерепортажи. Очень много показывали семью Хрущева — жену и нас, четверых детей. Часть пути, по-моему, по Калифорнии, мы проехали туристическим поездом: два этажа, застекленный верх, тебя видят и ты всех видишь. С нами путешествовало невероятное число журналистов, и Никита Сергеевич был абсолютно им доступен, общался, отвечал на вопросы. Естественно, об этом писали. Помню первую остановку в Санта-Барбаре: люди с детьми на руках, все протягивают руки, кричат. Отец, конечно, вышел, начал пожимать руки. До этого он ездил только в Англию — вместе с Булганиным, бывшим тогда председателем Совмина. Когда вернулся домой, сказал очень по-простому: «Господи, да королева-то нормальная женщина». Он тоже был нормальным человеком своего времени, своего воспитания, своего происхождения. Не оканчивал Кембридж, и никуда от этого не денешься. Помню, когда мы наконец приземлились в Америке, началась суматоха. Не знали, в каком порядке выходить из самолета, как потом выстроиться. Многие на борту, думаю, и сам Никита Сергеевич, испытывали трепет и волнение — как бы не уронить достоинство, не подвести державу. Все это отцу непросто далось. Как и моей маме. Хотя она своими переживаниями не делилась — мама была человеком очень сдержанным и даже суровым. Как одеться, было, конечно, продумано. Но как держаться? Помню, меня на приеме у дверей Белого Дома встретил высоченный морской пехотинец. Я должна была взять его под руку, чтобы он довел меня до зала приемов. Но я не понимала, чего он от меня хочет.
— Переводчик Хрущева Виктор Суходрев вспоминает в своей книге, как Хрущев вместе с фермером Гарстом, с которым познакомился, когда тот приезжал в СССР, сбежал без охраны и журналистов на кукурузную ферму. А когда их настигли, Гарст стал отбиваться от особо назойливых журналистов кукурузными початками, потерял равновесие и упал в какую-то яму. Вы это видели?
— Не помню, что он упал. Наверное, я не так близко стояла. Вокруг нас всегда была толпа людей. Помню, мы просто бегом бежали — очень боялись отстать, это опасно в такой толпе.
— Когда Никиту Сергеевича снимали с должности, ему поставили в вину, что в зарубежные поездки он, «как шах иранский, возил с собой семью».
— Отец совершил своего рода прорыв, вот он ему и аукнулся. Хотя все это решалось на президиуме ЦК КПСС. Микоян, бывавший в США еще в 30-е годы, предложил: «Никита, да возьми ты с собой семью, тем более что Нина Петровна и дети говорят по-английски. Пусть они посмотрят на нас как на людей». Он был абсолютно прав, до этого визита американцы страшно нас боялись.
— Сокращение армии и военного бюджета — последствия визита в США?
— Думаю, это было решено раньше. Хотя, может быть, Никита Сергеевич понял, что с американцами можно разговаривать и договариваться. Я слышала в его пересказе, как они сидели один на один с Эйзенхауэром и тот пожаловался: «Наши военные вечно твердят одно и то же — русские увеличили военный бюджет, нам необходимо на это ответить». И спросил отца: «А как у вас?» А он ответил: «И у нас точно так же».
— Почему книгу о Хрущеве в серии «Жизнь замечательных людей» написал не русский автор, а американец Уильям Таубман?
— Для Запада и для историка и политолога Таубмана главный политический лидер своей эпохи — объект исследования. Для нас — объект споров. У нас выросло поколение, которое вообще ничего не знает об отце. За годы тотального замалчивания, когда у власти был Брежнев, в истории образовался провал. Как уже на пенсии говорил Никита Сергеевич: «Они хотят, чтобы это все ушло, как корова языком слизнула». Десяти лет Хрущева словно и не было. А они, на мой взгляд, поворотный момент в нашей истории. У всех к Хрущеву свои претензии. Зато к Брежневу их меньше, хотя чего стоит одна война в Афганистане, до этого к нам чрезвычайно дружественном. Но Брежнев был обывателем, а не коммунистом. От так жил и действовал и потому очень многих устраивал. А Никита Сергеевич не устраивал, человек он был беспокойный.
Высший балл — «толстому, лысому, разговорчивому, умному»
«В 1957 году США был брошен вызов в сфере технологических достижений, той самой сфере, которая сделала США ведущей мировой державой. Впервые поколеблена уверенность в том, что все, что способен сделать воодушевленный коммунизмом человек, свободный человек сделает лучше. С помощью спутников Россия вывела человека в новую космическую эру. В 1957 году русские ввели в строй самую крупную в мире ГЭС на Волге, открыли самое большое в мире месторождение нефти на Западном Урале, построили в Дубне, недалеко от Москвы, самый большой синхрофазотрон. Они вырвались вперед в области астрофизики, энергетики… Высший балл в этом году принадлежит России. И конечно, человеком года должен был стать толстый, лысый, разговорчивый, умный руководитель — Никита Хрущев».
Журнал «Тайм», 6 января 1958 года
— Таубман причислил его к числу лидеров, из-за уникальных действий которых меняется мир.
— Думаю, он знает, о чем говорит. Таубман — настоящий дотошный ученый, повсюду ездил, смотрел, расспрашивал. Хотя я не во всем с ним согласна. Американцы склонны многое объяснять психологическими комплексами, о которых судят по манере речи, интонациям. Таубман консультировался с психологами и психиатрами и сделал вывод, что отец был неуверенным в себе человеком. Он даже со мной об этом разговаривал, и переубедить его я не смогла. Но отец был уверенным в себе человеком, иначе как он мог решиться на свои решительные шаги? И он умел держать себя в руках, несмотря на совершенно противоположную репутацию.
— Выдержанный человек стучал ботинком по трибуне на заседании Генассамблеи ООН?
— Он сделал это совершенно сознательно. Еще на заседаниях дореволюционной Госдумы большевики применяли тактику, на которой настаивал Ленин, — не спускать оппонентам ничего. Если ты не согласен, надо протестовать, уходить из зала, стучать кулаком по столу. Никита Сергеевич усвоил эту тактику. И когда выступавший в ООН позволил себе выпад против СССР, он стал стучать кулаками. Даже Громыко, который наверняка умирал от ненависти к происходящему, тоже начал стучать. Как и вся наша делегация. А потом возник уже и ботинок, которым отец стучал по трибуне. Кстати, до этого он уже участвовал в заседаниях ООН. И его очень возмущал полупустой зал. Думаю, это тоже его подогрело. Он говорил: мы тратим на них огромные деньги, а они не считают нужным даже появляться. Я это вспоминаю, когда вижу безлюдный зал нашей Госдумы, куда депутаты тоже не считают нужным приходить.
— Кстати, говорят, что Хрущев стучал в Нью-Йорке не ботинком, а сандалией.
— Он в жизни не ходил в сандалиях. Это были легкие ботинки вроде тех, какие можно увидеть на выставке в Историческом музее, — на резинках, изготовленные по индивидуальному заказу. Снимать и надевать их было очень просто.
Брежнев был обывателем, а не коммунистом, потому очень многих устраивал. А Хрущев не устраивал, человек он был беспокойный
— Вы говорите, что Никита Сергеевич чувствовал, что стране нужны свежие силы, новые люди. Думаете, поэтому окружение решило от него избавиться?
— Это одна из главных причин. Он искал новые пути развития страны, бесконечно всех дергал. Вот Михаил Прохоров заявил недавно, что развитию страны очень мешает административно-территориальное деление по национальному принципу, оно не дает свободы экономике. А ведь Никита Сергеевич создал совнархозы. При Брежневе их ликвидировали, хотя многие умные люди очень поддерживали эту реформу отца. Страну поделили на экономические административные районы, в них появились новые инструменты управления — советы народного хозяйства, а многие министерства упразднили. Это была попытка дать развиваться территориям. Но для кого-то — наступление на всесилие партии. Кроме того, Никита Сергеевич не раз говорил, не только в приватных беседах: «Нам пора уходить, дать молодым дорогу. Что могли, мы уже сделали, нужны новые идеи». Все это накапливалось, и созрел заговор.
— Неужели он и вправду мог добровольно отдать власть молодым?
— Боюсь утверждать. Власть все-таки очень завлекательная вещь.
— Хрущев, как и Горбачев впоследствии, отдыхал на юге, когда в Москве зрел заговор. Он о нем не подозревал?
— В Пицунде отец был не на отдыхе. Работал там над проектом новой Конституции. Работа началась еще в Москве, а из Пицунды он должен был вернуться с уже готовым текстом, который предстояло утвердить на политбюро. Мне об этом рассказывал муж. С его точки зрения, там имелось два замечательных, даже удивительных для того времени предложения. Один — об отмене «пятого пункта», чтобы в советском паспорте не значилась больше национальность, а писалось только «гражданин Советского Союза». Но, главное, предполагалось конституционно ограничить сроки пребывания на главных постах государства. Я тоже абсолютно уверена в том, что если на этой высоте человек лет пять пробыл, то должен уходить. Иначе он теряет ощущение реальности. Это случилось и с самим Никитой Сергеевичем.
— Уже больше полувека прошло, как у нас в стране был осужден культ личной власти. Россия стала за это время более свободной?
— Конечно. Если помнить точку отсчета. Меня часто спрашивают, был ли Хрущев реформатором. Хотя одно только возвращение людей из ГУЛАГа — самая большая реформа, какая только могла тогда быть. Я убеждена, что главное деяние моего отца — собственно, это и есть точка отсчета — его выступление на ХХ съезде. Дело даже не в осуждении культа Сталина, а в освобождении людей — сотен тысяч и даже миллионов вышедших из лагерей. Были же еще и абсолютно бесправные семьи, дети, которые не могли учиться и работать, ожидая, что их вот-вот арестуют. Страх был буквально разлит в воздухе. Сегодня это вытравлено из памяти, постепенно ушло в исторический песок. Но я повторяла и буду повторять — это было главное из всего, что закрутилось по воле моего отца. И главное, если хотите, в нашей сегодняшней жизни.
Архетип советского человека
«В некотором смысле Хрущева можно назвать архетипическим советским человеком, но в то же время он уникален. Среди своих кремлевских коллег — безликих винтиков в сталинской машине — он, возможно, единственный сумел сохранить человечность. Все сподвижники Сталина стремились угодить тирану — лишь у Хрущева это стремление сочеталось с естественным, природным трудолюбием, неистощимой энергией, искренним увлечением своим делом, способностью располагать к себе людей самых различных рангов и положений. Все его важнейшие внутренне- и внешнеполитические решения — от разоблачения Сталина на ХХ съезде до карибской авантюры — также необычны, несут на себе отпечаток его яркой и своеобразной индивидуальности».
Уильям Таубман, из авторского предисловия к книге «Хрущев»
хрущевок в Айове | The National Endowment for the Humanities
Это было 23 сентября 1959 года, когда премьер-министр СССР Никита Сергеевич Хрущев приехал в город, чтобы навестить своего друга, продавца семян кукурузы Розуэлла Гарста, и ознакомиться с передовыми американскими сельскохозяйственными технологиями. Мероприятие привлекло сотни репортеров и тысячи любопытных, жаждущих мельком увидеть ведущего коммуниста мира.
«Отец моего друга сказал, что все, кого я видел в Кун-Рапидсе в галстуке, кого я не знал, были шпионами», — говорит Лиз Гарст, внучка Розуэлла, которой в то время было восемь лет. «Я провел много времени, проверяя крутых шпионов на Мейн-стрит».
Пятьдесят лет спустя Лиз и ее сестра Рэйчел помогают вспомнить этот день трехдневным праздником под названием «Хрущев в Айове». Уильям Таубман, автор получившей Пулитцеровскую премию биографии Хрущев: Человек и его эпоха , открывает мероприятие выступлением 27 августа в Университете Дрейка в Де-Мойне. Далее следует конференция в отеле Fort Des Moines на следующий день и ряд мероприятий в Кун-Рапидс в воскресенье, 29 августа. Это шанс отметить то, что некоторые историки считают первой оттепелью в холодной войне. Если это так, то следует отдать должное Розуэллу Гарсту, человеку, который, по словам Лиз, «сделал мир очень интересным».
«Мой дед думал, что может делать все, что захочет», — сказала Лиз. «Он был из тех парней, которые писали письма Папе или садились в поезд, чтобы наорать на министра сельского хозяйства. Он думал, что то, что он сказал, может повлиять на вещи». Его большой шанс появился благодаря необычному сочетанию факторов.
У Хрущева была проблема: как помочь Советскому Союзу прокормить себя. Он пришел к выводу, что его стране нужен кукурузный пояс, и приступил к изучению американского сельского хозяйства.
Была организована серия обменов между США и Советским Союзом. В конце концов Гарст показал главе одной из советских делегаций свою ферму и семеноводческую компанию в Кун-Рапидс, а взамен получил приглашение посетить Советский Союз. Во время поездки он и Хрущев познакомились и нашли общий язык.
«Хрущев не только многое узнал от Гарста о выращивании кукурузы, но и как личность он ему бесконечно нравился», — говорит Таубман. «Оба мужчины любили поболтать. Хрущеву нравилась придирчивость Гарста, особенно когда она оправдывала его собственную, например, когда Гарст ругал советских фермеров за то, что они сеют кукурузу без удобрения почвы».
Некоторые американцы критиковали Гарста за торговлю с врагом, а некоторые утверждали, что он коммунист. Лиз говорит, что ее дедушка был просто хорошим капиталистом, который делал то, что было правильно для бизнеса.
Хрущевы приземлились в Соединенных Штатах 15 сентября 1959 года. Их двенадцатидневная поездка включала остановки в Нью-Йорке, Вашингтоне, округ Колумбия, Лос-Анджелесе и Кэмп-Дэвиде. Гарст был единственным человеком, с которым встречался премьер, помимо президента Эйзенхауэра.
Освещение поездки в прессе вызвало волнение у советских людей, в том числе у президента Совета гуманитарных наук штата Айова Валентины Фоминых, которая, будучи ребенком в Казахстане, запомнила фотографии кукурузных полей Айовы как «впечатляющие». Но Хрущев так и не смог повторить эти кукурузные поля у себя дома.
Возможно, величайшим наследием является способность человека изменить мир к лучшему. «Розуэлл представлял собой первую оттепель в холодной войне, — говорит Лиз. «Он сделал это силой своей воли. Мы надеемся, что сосредоточение внимания на этой годовщине поможет молодым людям услышать это послание».
Никита Хрущев едет в Голливуд | История
Советский лидер появляется на выставке 20th Century Fox 19 сентября 1959 года. Он назвал бы Can-Can эксплуататорским и порнографическим.
Time & Life Pictures / Getty Images
Пятьдесят лет назад президент Дуайт Эйзенхауэр, надеясь разрешить нарастающий кризис вокруг судьбы Берлина, пригласил премьер-министра СССР Никиту Хрущева на встречу в верхах в Кэмп-Дэвиде. Айк понятия не имел, что он собирается обрушить на землю, Конституцию которой он поклялся защищать.
Это был разгар холодной войны, пугающая эпоха убежищ от радиоактивных осадков и учений «пригнись и укройся». До этого ни один советский премьер не посещал Соединенные Штаты, и большинство американцев мало знали о Хрущеве, за исключением того, что в июле того же года он сразился с вице-президентом Ричардом Никсоном в знаменитых «кухонных дебатах» в Москве и произнес за три года до этого зловещие слова. предсказание: «Мы тебя похороним».
Хрущев принял приглашение Айка и добавил, что тоже хотел бы поездить по стране на несколько недель. Айк, подозрительно относящийся к коварному диктатору, неохотно согласился.
Реакция на приглашение была, мягко говоря, неоднозначной. Сотни американцев засыпали Конгресс гневными письмами и телеграммами протеста. Но сотни других американцев засыпали советское посольство дружескими мольбами о том, чтобы Хрущев посетил их дом, их город или их уездную ярмарку. «Если вы хотите принять участие в акции, — написал Хрущеву председатель Миннесотского яблочного фестиваля, — сообщите нам об этом».
За несколько дней до запланированного прибытия премьера Советы запустили ракету, которая приземлилась на Луне. Это был первый успешный полет на Луну, и он вызвал массовую вспышку наблюдений НЛО в Южной Калифорнии. Это была лишь прелюдия к двухнедельному пребыванию, которое историк Джон Льюис Гэддис охарактеризовал бы как «сюрреалистическую феерию».
После нескольких недель шумихи — «Хрущев: человек или чудовище?» ( New York Daily News ), «Capital Feverish накануне прибытия» ( New York Times ), «Официальные нервы трещат, приветствуя Хрущева» ( Washington Post ), «Хрущев получит бесплатную химчистку» ( New York Herald Tribune ) — Хрущев приземлился на базе ВВС Эндрюс 15 сентября 1959 г. Лысый как яйцо, ростом он был всего на несколько дюймов выше пяти футов, но весил почти 200 фунтов, у него было круглое лицо, ярко-голубые глаза, родинка на щеке, щербинка в зубах и большой живот, из-за которого он был похож на мужчина ворует арбуз. Когда он вышел из самолета и пожал Айку руку, женщина в толпе воскликнула: «Какой забавный человечек!»
Стало еще смешнее. Пока Айк читал приветственную речь, Хрущев беззастенчиво грабил. Он помахал шляпой. Он подмигнул маленькой девочке. Он театрально повернул голову, чтобы посмотреть, как мимо порхает бабочка. Он привлек к себе внимание, как писал один репортер, «с нарочитой небрежностью старого артиста водевиля».
Началась выездная хрущевка.
На следующий день он посетил ферму в Мэриленде, где погладил свинью и пожаловался, что она слишком толстая, затем схватил индейку и пожаловался, что она слишком маленькая. Он также посетил сенатский комитет по международным отношениям и посоветовал его членам привыкнуть к коммунизму, проведя аналогию с одной из его черт лица: «Бородавка есть, и я ничего не могу с этим поделать».
Рано утром следующего дня премьер отправился со своим шоу в Нью-Йорк в сопровождении своего официального гида Генри Кэбота Лоджа-младшего, посла США в ООН. На Манхэттене Хрущев спорил с капиталистами, кричал на хулиганов, дрался с тенью с губернатором Нельсоном Рокфеллером, застрял в лифте отеля «Уолдорф-Астория» и посетил Эмпайр-стейт-билдинг, но это не произвело на него впечатления.
«Если вы видели один небоскреб, — сказал он, — вы видели их все».
А на пятый день сварливый коммунист улетел в Голливуд. Там все стало еще страннее.
Двадцатый век Фокс пригласил Хрущева посмотреть съемки Can-Can , рискованного бродвейского мюзикла, действие которого происходит среди девушек танцевального зала fin de siècle Paris, и он согласился. Это был поразительный подвиг: голливудская студия убедила коммунистического диктатора крупнейшей в мире нации принять участие в бессовестном рекламном трюке для второсортного мюзикла. Студия подсластила сделку, устроив обед в своем элегантном магазине Café de Paris, где великий диктатор мог разделить хлеб с самыми большими звездами Голливуда. Но была проблема: в зале могло поместиться всего 400 человек, а почти все в Голливуде хотели туда попасть.
«Одна из самых злобных социальных шуток в раскованной и яркой истории Голливуда решает, кто будет на обеде», — написал Мюррей Шумах в New York Times .
Жажда приглашений на хрущевский обед была настолько сильна, что пересилила страх перед коммунизмом, царивший в Голливуде с 1947 года, когда комитет Палаты представителей по антиамериканской деятельности начал расследование в киноиндустрии, вдохновив черный список предполагаемых коммунистов, которые все еще применялся в 1959. Продюсеры, которые до смерти боялись, что их увидят перекусывающими со сценаристом-коммунистом, отчаянно хотели, чтобы их увидели обедающими с коммунистическим диктатором.
Горстка звезд — Бинг Кросби, Уорд Бонд, Адольф Менжу и Рональд Рейган — отклонила свои приглашения в знак протеста против Хрущева, но не настолько, чтобы освободить место для полчищ, которые требовали его. Надеясь ослабить давление, 20th Century Fox объявила, что не будет приглашать агентов или супругов звезд. Запрет на агентов рухнул в течение нескольких дней, но запрет на супругов держался. Единственными приглашенными командами мужа и жены были те, в которых оба члена были звездами — Тони Кертис и Джанет Ли; Дик Пауэлл и Джун Эллисон; Элизабет Тейлор и Эдди Фишер. Муж Мэрилин Монро, драматург Артур Миллер, мог бы считаться звездой, но его уговаривали остаться дома, потому что он был левым, в отношении которого расследовалась комиссия Палаты представителей, и поэтому его считали слишком радикальным, чтобы обедать с коммунистическим диктатором.
Однако студия решила, что жена Миллера приедет. «Сначала Мэрилин, которая никогда не читала газет и не слушала новостей, пришлось объяснять, кто такой Хрущев», — вспоминала в своих мемуарах Лена Пепитоне, горничная Монро. «Однако студия продолжала настаивать. Они сказали Мэрилин, что в России Америка означает две вещи: Coca-Cola и Мэрилин Монро. Ей понравилось это слышать, и она согласилась поехать… самое обтягивающее, самое сексуальное платье, которое у нее было для премьеры».
«Думаю, секса в России не так много», — сказала Мэрилин Пепитон.
Монро прибыла в Лос-Анджелес на день раньше Хрущева, вылетев из Нью-Йорка, недалеко от того места, где они с Миллером тогда жили. Когда она приземлилась, репортер спросил, приехала ли она в город только для того, чтобы увидеть Хрущева.
«Да», сказала она. «Я думаю, что это замечательная вещь, и я счастлив быть здесь».
Это вызвало неизбежный дополнительный вопрос: «Как вы думаете, Хрущев хочет вас видеть?»
«Надеюсь, что да», ответила она.
На следующее утро она рано встала в своем бунгало в отеле «Беверли-Хиллз» и начала сложный процесс превращения в Мэрилин Монро. Сначала ее массажист Ральф Робертс сделал ей массаж. Затем ей сделала прическу парикмахер Сидни Гиларофф. Затем ей накрасила лицо визажист Уайти Снайдер. Наконец, как было велено, она надела обтягивающее черное платье с глубоким вырезом и узором.
В разгар этого тщательно продуманного проекта Спирос Скурас, президент компании 20th Century Fox, заглянул, чтобы убедиться, что Монро, печально известная своими опозданиями, прибудет на это дело вовремя.
«У нее есть , чтобы быть там», сказал он.
Так и было. Ее шофер Руди Каутски доставил ее в студию. Когда они обнаружили, что парковка почти пуста, она испугалась.
«Мы должно быть опоздали! » сказала она. «Это должно быть кончено».
Не было. Возможно, впервые в своей карьере Мэрилин Монро приехала рано.
В ожидании прибытия Хрущева Эдвард Дж. Робинсон сидел за столиком 18 с Джуди Гарланд и Шелли Уинтерс. Робинсон попыхивал сигарой и смотрел на королей и королев Голливуда — мужчин в темных костюмах, женщин в дизайнерских платьях и сверкающих драгоценностях. Гэри Купер был там. Как и Ким Новак. И Дин Мартин, Джинджер Роджерс, Кирк Дуглас, Джек Бенни, Тони Кертис и Жа Жа Габор.
«Это больше всего похоже на крупные голливудские похороны, на которых я присутствовал за последние годы», — сказал Марк Робсон, директор Peyton Place , осматривая сцену.
Мэрилин Монро сидела за столом с продюсером Дэвидом Брауном, режиссером Джошуа Логаном и актером Генри Фондой, чье ухо было заткнуто пластиковой затычкой, которая была подключена к транзисторному радиоприемнику, настроенному на бейсбольный матч между Лос-Анджелес Доджерс и Сан-Франциско. Гиганты, которые боролись за вымпел Национальной лиги.
Дебби Рейнольдс сидела за столиком 21, который был расположен — по плану — через комнату от стола 15, который был занят ее бывшим мужем Эдди Фишером и его новой женой Элизабет Тейлор, которая была близкой подругой Рейнольдса до Фишера. оставил ее ради Тейлора.
Студия кишела полицейскими в штатском, как американскими, так и советскими. Они осмотрели кусты снаружи, цветы на каждом столе, мужскую и женскую комнаты. На кухне судебно-медицинский эксперт полиции Лос-Анджелеса по имени Рэй Пинкер проверил еду счетчиком Гейгера. «Мы просто принимаем меры предосторожности против выделения любого радиоактивного яда, который может нанести вред Хрущеву», — сказал Пинкер, прежде чем отправиться проверять звуковую сцену, где премьер-министр будет наблюдать за съемками фильма «9».0007 Канкан .
Когда кортеж Хрущева подъехал к студии, звезды смотрели прямую трансляцию его приезда по телевизорам, которые были расставлены по комнате, ручки сняты, чтобы никто не мог переключить канал на игру Доджерс-Джайентс. Они видели, как Хрущев вышел из лимузина и пожал руку Спиросу Скурасу.
Через несколько мгновений Скурас ввел Хрущева в комнату, и звезды встали, чтобы аплодировать. Аплодисменты, согласно точной калибровке Los Angeles Times , был «дружелюбен, но не громогласен».
Хрущев занял место за главным столом. За соседним столиком между Бобом Хоупом и Фрэнком Синатрой сидела его жена Нина. Элизабет Тейлор забралась на стол 15, чтобы получше рассмотреть диктатора.
Пока официанты приносили обед — голубцы, дикий рис, картофель по-парижски и горох с жемчужным луком, — Чарлтон Хестон, который когда-то играл Моисея, попытался завести светскую беседу с Михаилом Шолоховым, советским писателем, который получит Нобелевскую премию в Литература в 1965. «Я читал отрывки из ваших произведений», — сказал Хестон.
— Спасибо, — ответил Шолохов. «Когда мы получим несколько ваших фильмов, я обязательно посмотрю некоторые отрывки из них».
Неподалеку Нина Хрущева показывала Фрэнку Синатре и Дэвиду Нивену фотографии своих внуков и подшучивала над звездой ковбоев Гэри Купером, одним из немногих американских актеров, которых она действительно видела на экране. Она сказала Бобу Хоупу, что хочет увидеть Диснейленд.
Когда Генри Кэбот Лодж ел свою тыкву, начальник полиции Лос-Анджелеса Уильям Паркер внезапно появился позади него, выглядя нервным. Ранее, когда Хрущев и его окружение выразили заинтересованность в поездке в Диснейленд, Паркер заверил Лоджа, что сможет обеспечить достаточную безопасность. Но по дороге из аэропорта в студию кто-то бросил в лимузин Хрущева большой спелый помидор. Он промахнулся, вместо этого забрызгав машину шефа.
Теперь Паркер наклонился и прошептал Лоджу на ухо. «Я хочу, чтобы вы, как представитель президента, знали, что я не буду нести ответственность за безопасность председателя Хрущева, если мы поедем в Диснейленд».
Это привлекло внимание Лоджа. — Очень хорошо, шеф, — сказал он. «Если вы не будете отвечать за его безопасность, мы не поедем, а займемся чем-то другим».
Кто-то из сопровождения Хрущева услышал разговор и тут же встал, чтобы сообщить советскому лидеру, что Лодж отменил поездку в Диснейленд. Премьер отправил послу записку: «Я так понимаю, вы отменили поездку в Диснейленд. Я очень недоволен».
Когда официанты убрали посуду, Скурас встал, чтобы заговорить. Невысокий, коренастый и лысый 66-летний Скурас очень походил на Хрущева. С хриплым голосом и сильным акцентом он тоже очень походил на Хрущева. «У него был ужасный греческий акцент — как у шоу «Субботним вечером в прямом эфире », — вспоминал Чалмерс Робертс, освещавший турне Хрущева по США для Washington Post . «Все смеялись».
Хрущев некоторое время слушал Скураса, потом повернулся к своему переводчику и прошептал: «Зачем переводить мне ? Ему это нужно больше».
Скурас может показаться забавным, но он был серьезным бизнесменом с классической американской историей успеха. Сын греческой овчарки, он иммигрировал в Америку в 17 лет, поселившись в Сент-Луисе, где продал газеты, обслуживал столики и копил деньги. Вместе с двумя братьями он вложил деньги в кинотеатр, затем в еще один, и еще. К 1932 году он управлял сетью из 500 кинотеатров. Десять лет спустя он руководил компанией 20th Century Fox». Со всей скромностью прошу вас взглянуть на меня, — сказал он Хрущеву с возвышения. — Я пример одного из тех иммигрантов, которые с двумя моими братьями приехали в эту страну. Благодаря американской системе равных возможностей мне посчастливилось стать президентом 20th Century Fox».0003
Как и многие другие послеобеденные ораторы в поездке Хрущева, Скурас хотел рассказать ему о капитализме: «Капиталистическую систему или систему цен следует не критиковать, а тщательно анализировать — иначе Америка никогда бы не оказалась в существование.»
Скурас сказал, что он недавно совершил поездку по Советскому Союзу и обнаружил, что «добродушные люди скорбят о миллионах безработных в Америке». Он обратился к Хрущеву. «Пожалуйста, скажите вашим добрым людям, что в Америке нет безработицы, о которой стоит беспокоиться».
Услышав это, Хрущев не удержался от крика. «Пусть ваш Госдепартамент не дает нам эти статистические данные о безработице в вашей стране», — сказал он, подняв ладони в театральном жесте недоумения. «Я не виноват. Это ваших статистических данных. Я только читатель, а не писатель».
Зрители рассмеялись.
— Не верь всему, что читаешь, — парировал Скурас. Это тоже вызвало смех.
Когда Скурас сел, Лодж встал, чтобы представить Хрущева. Пока посол бубнил о якобы привязанности Америки к русской культуре, Хрущев перебил его, включив новый советский фильм.
«Вы видели Они сражались за Родину? » крикнул премьер. «Это по роману Михаила Шолохова».
«Нет», сказал Лодж, немного ошеломленный.
«Ну, купи», — сказал Хрущев. «Ты должен это увидеть».
Улыбаясь, диктатор вышел на помост и пригласил звезд посетить Советский Союз: «Пожалуйста, приезжайте», — сказал он. «Мы дадим вам наши традиционные русские пироги».
Он повернулся к Скурасу — «моему дорогому брату Греку» — и сказал, что его впечатлила его капиталистическая история о превращении из грязи в князи. Но затем он возглавил его коммунистической историей о том, как из грязи в князи. «Я начал работать, как только научился ходить, — сказал он. «Я пас коров для капиталистов. Это было до того, как мне исполнилось 15 лет. После этого я работал на заводе у немца. Потом я работал на шахте, принадлежащей французам». Он сделал паузу и улыбнулся. «Сегодня я премьер великого советского государства».
Теперь настала очередь Скураса ругаться. «Сколько у вас премьер?»
«Я отвечу», — ответил Хрущев. По его словам, он был премьером всей страны, а потом в каждой из 15 республик был свой премьер. — У вас есть столько?
«У нас два миллиона американских президентов американских корпораций», — ответил Скурас.
Скурасу 1 очко! Конечно, Хрущев ни в чем не хотел уступать.
«Господин Тихонов, встаньте, пожалуйста», — приказал премьер.
У столика в зале встал Николай Тихонов.
«Кто он?» — спросил Хрущев. «Он рабочий. Он стал инженером-металлургом… Он заведует огромными химическими заводами. Треть руды, добываемой в Советском Союзе, поступает из его района. ?»
— Нет, — парировал Скурас. «Это монополия».
— Это монополия народа, — ответил Хрущев. «У него нет ничего, кроме штанов, которые он носит. Все принадлежит народу!»
Ранее Скурас напомнил аудитории, что американская помощь помогла бороться с голодом в Советском Союзе в 1922 году. Теперь Хрущев напомнил Скурасу, что до того, как американцы отправили помощь, они послали армию, чтобы подавить большевистскую революцию. «И не только американцы», — добавил он. «Все капиталистические страны Европы и Америки шли на нашу страну, чтобы задушить новую революцию. Никогда наши солдаты не были на американской земле, а ваши солдаты были на русской земле. Таковы факты».
Тем не менее, как сказал Хрущев, он не питал зла. «Даже при таких обстоятельствах, — сказал он, — мы все равно благодарны вам за оказанную помощь».
Затем Хрущев рассказал о своем опыте боевых действий в Красной Армии во время гражданской войны в России. «Я был на Кубани, когда мы разгромили белогвардейцев и сбросили их в Черное море, — сказал он. «Я жил в доме очень интересной буржуазной интеллигентной семьи».
Вот он, продолжал Хрущев, необразованный шахтер с угольной пылью на руках, и он и другие солдаты-большевики, многие из которых неграмотны, делили дом с профессорами и музыкантами. «Помню, хозяйка спрашивала меня: «Скажи, что ты знаешь о балете? Ты ведь простой шахтер?» По правде говоря, я ничего не знал о балете. Я не только никогда не видел балета, я никогда не видел балерины».
Зрители засмеялись.
«Я не знал, что это за блюдо и с чем вы его ели.»
Это вызвало больше смеха.
«И я сказал: «Подождите, все придет. У нас будет все — и балет тоже»». Но, конечно же, Хрущев не мог остановиться на этом. — А теперь у меня к вам вопрос, — сказал он. «В какой стране лучший балет? У вас? У вас нет даже постоянного театра оперы и балета. Ваши театры живут за счет того, что им дают богатые люди. У нас в стране деньги дает государство. лучший балет в Советском Союзе. Это наша гордость».
Он что-то болтал, потом извинился за бессвязность. После 45 минут речи он, казалось, приближался к дружелюбному завершению. Потом он вспомнил Диснейленд.
«Только что мне сказали, что я не могу поехать в Диснейленд», — объявил он. «Я спросил: «Почему бы и нет? Что это такое? У вас там есть ракетные пусковые установки?» »
Зрители засмеялись.
«Просто послушай», сказал он. «Только послушайте, что мне сказали: «Мы, то есть американские власти, не можем гарантировать вашу безопасность там».
Он пожал плечами в стиле водевиля. Это вызвало еще один смех.
«Что такое? Там эпидемия холеры? Бандиты захватили это место? Ваши полицейские такие крутые, что могут поднять быка за рога. Наверняка они смогут восстановить порядок, если поблизости есть бандиты. Я сказать: «Я бы очень хотел увидеть Диснейленд». Они говорят: «Мы не можем гарантировать вашу безопасность». Тогда что мне делать, покончить жизнь самоубийством?»
Хрущев выглядел скорее злым, чем веселым. Его кулак ударил по воздуху над красным лицом.
«Вот в какой ситуации я оказался», — сказал он. «Для меня такая ситуация немыслима. Я не могу найти слов, чтобы объяснить это моему народу».
Публика была сбита с толку. Неужели они действительно наблюдали, как 65-летний диктатор крупнейшей в мире страны закатывает истерику из-за того, что не может поехать в Диснейленд?
Сидя в зале, Нина Хрущева сказала Дэвиду Нивену, что очень разочарована тем, что не может увидеть Диснейленд. Услышав это, Синатра, сидевший рядом с госпожой Хрущевой, наклонился и прошептал на ухо Нивену.
«К черту копов!» — сказал Синатра. — Скажи старой бабе, что мы с тобой отвезем их туда сегодня днем.
Вскоре истерика Хрущева — если это было так — улеглась. Он немного поворчал о том, что его запихнули в душный лимузин в аэропорту вместо красивого, классного кабриолета. Потом извинился, вроде: «Вы, может быть, скажете: «Какой он трудный гость». Но я придерживаюсь русского правила: «Хлеб-соль ешь, а свое всегда говори». Прошу меня простить, если я был несколько вспыльчив. Но этому способствует и здешняя температура. Еще, — обратился он к Скурасу, — меня согрел мой друг грек.
Обрадовавшись перемене настроения, зал зааплодировал. Скурас пожал Хрущеву руку и хлопнул его по спине, и двое старых, толстых, лысых мужчин ухмыльнулись, а звезды, узнавшие хороший спектакль, когда увидели его, вознаградили их бурными овациями.
Обед закончился, Скурас повел своего нового друга к павильону, где снимали Can-Can , останавливаясь по пути, чтобы поприветствовать разных знаменитостей. Когда Скурас заметил в толпе Мэрилин Монро, он поспешил представить ее премьеру, который видел ее лицо крупным планом — отрывок из Some Like It Hot — в фильме об американской жизни на американской выставке в Москве. Теперь Хрущев пожал ей руку и оглядел ее.
«Вы очень милая юная леди», сказал он, улыбаясь.
Позже она расскажет, каково это, когда диктатор пристально смотрит на меня: «Он смотрел на меня, как мужчина смотрит на женщину». В то время она отреагировала на его взгляд, небрежно сообщив ему, что она замужем.
«Мой муж, Артур Миллер, шлет вам привет», — ответила она. «Таких вещей должно быть больше. Это помогло бы обеим нашим странам понять друг друга».
Скурас провел Хрущева и его семью через улицу к Sound Stage 8 и вверх по шаткой деревянной лестнице к ящику над сценой. Синатра появился на сцене во французском костюме рубежа веков — его костюме. Он сыграл французского юриста, влюбившегося в танцовщицу, которую сыграла Ширли Маклейн, арестованную за исполнение запрещенного танца под названием канкан. «Это фильм о множестве красивых девушек — и о парнях, которым нравятся красивые девушки», — объявил Синатра.
Услышав перевод, Хрущев усмехнулся и зааплодировал.
«Позже на этой фотографии мы идем в салун, — продолжил Синатра. «Салун — это место, куда вы идете выпить».
Над этим Хрущев тоже смеялся. Казалось, он хорошо проводит время.
Стрельба началась; были поставлены строки, и после танцевального номера, не оставляющего сомнений, почему канкан когда-то был запрещен, многие зрители — американцы и русские — недоумевали: Почему Хрущеву выбрали именно его?
«Это был наихудший выбор, который только можно себе представить, — вспоминал позже Уайли Т. Бьюкенен, начальник протокола Госдепартамента. «Когда танцор нырнул под юбку [Маклейн] и вынырнул, держа в руках то, что казалось ее красными трусиками, американцы в зале издали слышимый вздох испуга, в то время как русские сидели в флегматичном неодобрительном молчании».
Позже Хрущев осудит танец как порнографическую эксплуатацию, хотя в то время он казался вполне довольным.
«Я наблюдал за ним, — сказал Ричард Таунсенд Дэвис из Государственного департамента, — и, похоже, ему это нравилось».
Сергей Хрущев, сын премьера, не был так уверен. «Возможно, отцу было интересно, но потом он начал думать, Что это значит? », — вспоминал он. «Поскольку Скурас был очень дружелюбен, отец не подумал, что это какая-то политическая провокация. Но этому не было никакого объяснения. Это была просто американская жизнь». Сергей пожал плечами, потом добавил: «Может быть, Хрущеву и понравилось, но скажу точно: маме не понравилось».
Через несколько мгновений Хрущев скользнул в длинный черный лимузин с огромными плавниками. Лодж проскользнул следом за ним. Лимузин двинулся вперед, медленно набирая скорость. Положив конец Диснейленду, хрущевские экскурсоводы были вынуждены придумать новый план. Вместо этого они взяли премьера с собой на экскурсию по жилым домам.
Хрущев так и не попал в Диснейленд.
Питер Карлсон провел 22 года в Washington Post в качестве репортера и обозревателя. Он живет в Роквилле, штат Мэриленд.
Адаптировано из K Blows Top Питера Карлсона, опубликованного PublicAffairs, членом книжной группы Perseus. Все права защищены.
Хрущев принял приглашение президента Эйзенхауэра, и Айк неохотно согласился позволить Хрущеву путешествовать по стране.
Фотоархив CBS / Getty Images
Советский лидер посетил киностудию 20th Century Fox на съемках фильма «9». 0007 Can-Can , который он назвал эксплуататорским и порнографическим.
Time & Life Pictures / Getty Images
Звезды Голливуда пришли посмотреть на Хрущева; По этому случаю Мэрилин Монро прилетела через всю страну.
Беттманн / Корбис
«Похоже, он наслаждался [ Can-Can ]» (Хрущев с Ширли Маклейн), сказал свидетель. Но его радостное настроение исчезнет позже в поездке.
Time & Life Pictures / Getty Images
Вечно переменчивый советский диктатор на ферме в Мэриленде жаловался своим хозяевам, что американские свиньи слишком толстые, а индейки слишком худые.
Джерри Кук / Корбис
Президент студии Спирос Скурас (слева) и Хрущев рассказывали конкурирующие истории о том, как из грязи в князи, и по пути перебивали друг друга.