Крах ссср: Крах СССР и кризис старых версий

Крах СССР и кризис старых версий

Леонид Кравчук, Станислав Шушкевич и Борис Ельцин после подписания Беловежских соглашений / Юрий Иванов / РИА Новости

СССР формально прекратил существование 25 лет назад. Но распад Советского Союза начался задолго до декабря 1991 г. и не закончился с новым 1992-м. Явления самой разной природы – дома, учреждения, организации, особенности общественного сознания – были спроектированы в СССР. В статьях цикла «Наше советское» мы предлагаем статьи ведущих ученых и публицистов, способных, на наш взгляд, дать современное видение нашего исторического наследия.

Четверть века – время кризиса «среднего исторического возраста», начало провала живой памяти о событиях. Но недостаточное для того, чтобы профессионалы препарировали и описали бездыханное тело прошлого. Пустое пространство заполняют старые «версии», истоки которых уходят в политическую борьбу далеких лет и от которых уже невозможно откреститься сегодня без потери лица. Это тягучий и малопродуктивный спор со старыми аргументами, без новых ответов. Более того, создается впечатление, что этот спор деградирует, становится все более рутинным и примитивным.

Первая из этих версий гласит, что развал Советского Союза был вызван подъемом национально-демократических движений в советских республиках, сперва в Прибалтике и Грузии, потом в Азербайджане и наконец на Украине. Именно эти движения, читаем мы во многих мемуарах и научных исследованиях, уничтожили «тоталитарную империю». В 1991 г. это стало основой легитимности этих государств. Для историка здесь слишком много «но». Советский Союз еще до августа 1991 г. благодаря политике Михаила Горбачева перестал быть «тоталитарной» и даже унитарной «империей». Армия и КГБ распадались на глазах (что проявилось в дни путча), часть военных и чекистов голосовали за Бориса Ельцина и даже ратовали за рынок. Горбачев, отказавшись от применения силы, предложил всем республикам новый добровольный Союз, где у республик было бы больше прав, чем сейчас у стран – членов Евросоюза. И наконец, при всем уважении ни Прибалтика, ни Украина не сыграли главную роль в распаде Союза. Ее сыграл Ельцин. И уж точно нельзя обнаружить никакого национально-освободительного движения в РСФСР в 1990–1991 гг. Напротив, русские националисты ненавидели Ельцина всеми фибрами души, считая его и Горбачева главными могильщиками «большой» России – она же CCCР.

На эти неувязки пытается дать ответ вторая версия – антикоммунистическая и до некоторой степени либеральная. России повезло, гласит эта версия, что в ней не пришли к власти националисты и реакционеры из КГБ, иначе советское пространство стало бы второй Югославией. Ельцин и радикальные демократы сознательно вывели Россию из-под гнета ее собственной империи и тем самым предотвратили большую кровь. Сторонники этой версии считают, что 1991 год был уникальным шансом построить демократическую Россию. И они же вот уже лет 20 спорят, почему дорога к демократии оказалась дорогой к новому авторитаризму. Видимо, полагают некоторые, Ельцин и радикальные демократы «не добили гадину» советского коммунизма. «Советское» и «имперское» оказалось этаким Бессмертным Кощеем. Подобные рассуждения странным образом рифмуются с сожалениями сталинистов о том, что когда-то они не до конца выкорчевали «контру». Антикоммунистическая версия не признает самокритики. А ведь развал государственного управления под видом борьбы с «тоталитаризмом» не мог не открыть дорогу для криминального беспредела и анархии, за которой не мог не последовать новый авторитаризм. Уже во времена Аристотеля, не говоря уже о веке Токвиля, эту диалектику прекрасно понимали. Хромают и рассуждения о второй Югославии – хотя потенциальные Милошевичи и Младичи в СССР были, но новой гражданской войны в России не хотел никто.

Есть и другая либеральная версия – экономическая, восходящая к книге Егора Гайдара. В ней говорится о том, что СССР был похоронен под лавиной рухнувших финансов и экономики. И Горбачев, и Ельцин, и кто-либо другой были бессильны эту лавину остановить. Сам Гайдар в последний момент направил лавину в мирное русло, лучшее из возможных. Увы, эта версия не дает убедительного ответа на вопрос, в чем же была причина столь скоротечной катастрофы. Аргумент о том, что «фатальным камушком» стало падение цены на нефть, явно преувеличивает роль нефти в советской экономике и торговле. Не это вызвало стремительное самоуничтожение рубля в 1990–1991 гг. Почему экономика страны стала бартерной – распалась на области, районы и отдельные предприятия? Почему не сработала кооперация и конверсия военной промышленности? Не ясно также, по какой причине Россия решила проводить свою реформу отдельно от других республик, а те – отдельно от России. Ведь распад политического и экономического пространства не облегчил, а только усугубил проблемы. В сознании многих современников и критиков Гайдара сразу возникла и прочно засела интуитивная догадка, что торжество независимости и демократии, как это уже и было в 1917 г., стало идеальной обстановкой для того, чтобы «грабить награбленное». Эта старинная забава историкам России знакома и понятна.

Горбачев и его сторонники (их немного) предлагают свое объяснение: перестройка Союза в свободную федерацию независимых стран была сорвана заговором ГКЧП в августе 1991 г. , этой авантюрой корыстных реакционеров. А далее последовал второй заговор – Ельцина и руководителей республик, которые вообразили себя «отцами наций» и объявили о роспуске СССР. Именно это их решение, их жажда власти и собственности, гласит горбачевская версия, обернулись громадными экономическими, гуманитарными и политическими потерями 1990-х гг., а может, даже и нынешними конфликтами на постсоветском пространстве. Вместо добровольного Союза получилась самостийность, откат в хаос и авторитаризм. Легко заметить, что и эта версия слишком «стройна»: перестройка провалилась задолго до августа 1991 г., политический и экономический кризис не упал с неба, а был следствием политики Горбачева и его правительства. Горбачев отказался от авторитарных рычагов управления, а демократические почему-то не работали или работали на развал. Сапожник без сапог внутри страны, Горбачев уступил почти всю полноту власти Ельцину и лидерам республик, уповая на поддержку западных друзей. Он, кажется, считал, что без Горбачева у республиканских «провинциалов» все равно ничего не получится. Он даже хотел избираться президентом обновленного СССР, видимо, рассчитывая на успех.

Безусловно, Горбачев был самым либеральным лидером страны за весь XX век. Но и самоуверенным тоже. История сыграла с ним злую шутку. Вместо благодарности Горбачеву Ельцин и другие республиканские лидеры искали и нашли момент, чтобы от него безболезненно избавиться и стать суверенными властителями. И вправду сказать, тому, кто ожидал от них иного, стоило оставить политику и заняться литературой.

Надо бы разобраться, почему порыв к свободе в истории России становится разрушительным и приводит к Смуте с жестокой и зловещей периодичностью. Желание перемен приходит моментально, а вот культура личной ответственности и порядочности всегда в дефиците, как и умение и желание действовать цивилизованно и «по-взрослому». И чем больше торопятся, ломают и воруют, тем охотнее рассуждают об исторической неизбежности провала реформ, о злой логике «системы», о «темных силах». Заняться разбором полета, признать ответственность за содеянное не хочет почти никто. Один из свидетелей событий 1991 г. вспоминал, как на его глазах люди, в общем отнюдь не храбрые, больше всего до этого боявшиеся прогневить начальство, вдруг стали невиданными радикалами и храбрецами при позднем Горбачеве. Они ничего не боялись, когда речь шла о судьбе страны: «Не боялись, например, что после развала СССР наше пространство превратится в территорию, где все воюют друг с другом, подобную территории бывшей Югославии, но с ядерным оружием. Американцы явно очень боялись, но наши – нет».

Авось пронесет. Но, оглядываясь на 25 лет истекшей истории, становится почему-то очевидно, что нет, не пронесло. И не пронесет в будущем. Страна опять вошла в опасный тупик, выходом из которого может стать новая Смута. 25-летний тягучий спор вокруг старых и неубедительных версий удручает. Нужна серьезная работа по анализу того громадного события, которое произошло в 1991 г. Увы, воз и ныне там.

Автор – профессор истории, Лондонская школа экономики и политических наук

Крах СССР и постсоветская судьба республик Центральной Азии

Среди финальных аккордов, приведших к распаду Советского Союза, участники дискуссии в вашингтонском Институте Кеннана отмечают два события — августовский путч, а также Беловежские соглашения — документ, который подписали главы трёх из четырёх республик-учредителей Союза. 8 декабря 1991 года лидеры Беларуси, России и Украины подписали соглашение о создании СНГ — Содружества Независимых Государств, что вызвало негативную реакцию последнего президента СССР Михаила Горбачёва. Однако после августовского путча реальной властью он уже не обладал. Борис Ельцин, напротив, укрепил свои позиции в качестве российского лидера.

В августе 1991 западный журналист задал вопрос Борису Ельцину, первому президенту России: «Народ поднимается, вы ничего не боитесь со стороны военных?» Ельцин ответил: «Я думаю, что сейчас военные против народа не пойдут. И это доказали многие части, которые переходят на сторону Российской Федерации».

Спустя несколько дней Михаил Горбачев ушел в отставку. Последний президент СССР в своем обращении заявил следующее: «Дорогие соотечественники, сограждане, в силу сложившейся ситуации, с образованием Содружества Независимых Государств, я прекращаю свою деятельность на посту президента СССР».

Одними из последних Союз покинули республики Средней Азии, или, как ее сейчас называют, Центральной Азии. Практически во всех образовавшихся странах региона — Казахстане, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане — десятилетиями правили или все еще правят бессменные лидеры, которые выстраивали свою вертикаль власти, не стремясь с сотрудничать с западными демократиями. Глава института Кеннана Мэттью Рожански (Matthew Rojansky, Director, Kennan Institute Wilson Center) уверен, что сегодняшняя изолированность ряда государств Центральной Азии мешает прогрессу региона.

Глава Института Кеннана заявил: «У меня такое ощущение, как у наблюдателя со стороны, что по сравнению с другими бывшими республиками Советского Союза в государствах Центральной Азии формирование постсоветской реальности и системы в целом оказалось провальным. Как бы ни назвали ее — евроатлантической или евроазиатской, либо некой сферой ответственности ОБСЕ или неким политико-экономическим институтом. Мне кажется, что уровень развития Центральной Азии заметно ниже потенциала региона, возможно, из-за того, закрытости некоторых государств».

Американский дипломат Джордж Крол (George Krol, Former Ambassador to Belarus, Uzbekistan), который был послом в Казахстане и Узбекистане, считает, что практически все заявления центральноазиатских лидеров о реформах так и остаются словами, поскольку реальные реформы несут угрозу существующим режимам.

«Многое из того, что мы слышим, о реформах в Узбекистане и Казахстане, муссируется в новостях. Об этом много говорят. Но если бы это действительно происходило, это бы меняло сам принцип того, как нужно руководить, в головах лидеров. И это несет угрозу существующим структурам режимов и принципам, по которому они управляются», — подчеркнул Джордж Крол.

По мнению социолога Кембриджского университета Дианы Кудайбергеновой (Diana Kudaibergenova Political Sociology, University of Cambridge), одно из наиболее заметных изменений — смена государственного строя с социалистического на так называемый «неолиберальный».

«Мы все еще боремся с экономическим неравенством, мы по-прежнему боремся, в частности, с гендерным неравенством, — говорит Диана Кудайбергенова. — Это очень актуально, особенно для Центральной Азии. Мужчины получили больше свободы действий из-за ухода от традиций, когда возникли неравенство и безработица. Это приводит к некоторой эрозии ценностей, в особенности семейных. Например, в Казахстане распространение неолиберализма привело к большому количеству разводов среди недавних молодоженов. И это демонстрирует нам разрушение некогда существовавших ценностей».

Эдвард Лемон (Edward Lemon, President, Oxus Society for Central Asian Affairs), глава вашингтонской некоммерческой организации «Общество Оксус по Центральной Азии», которая занимается развитием академического обмена с регионом, добавляет, что несмотря на высокие экономические показатели, главный тренд для политических элит — разворот от демократической модели управления к тотальному авторитаризму.

«Все страны региона — авторитарные. Freedom House дает низкую оценку режиму в Кыргызстане. Пришедший к власти Садыр Жапаров изменил режим в стране с частично свободного на несвободный. В Таджикистане траектория весьма отрицательная. Mы видели, как Рахмон позиционирует себя как единоличного миротворца и объявил себя лидером нации после внесения поправок в Конституцию в 2016 году, которые позволят ему избираться на неопределенный срок», — подчеркивает Эдвард Лемон.

В докладе Госдепартамента США «О соблюдении прав человека в мире за 2020 год» дается весьма низкая оценка соблюдению прав человека в Таджикистане. В документе, среди прочего, особое внимание обращается на политически мотивированные аресты, похищения, пытки и жестокое обращение с заключенными, на цензуру и аресты мирных демонстрантов, а также на коррупцию и кумовство.

Должностные лица, как отмечается в докладе, безнаказанно нарушают права своих сограждан. Эксперты, участвовавшие в дискуссии института Кеннана, отмечают, что хоть у всех стран Центральной Азии и свой путь развития, но все они стремительно движутся к еще большему авторитаризму.

30 лет со дня распада Советского Союза

Тридцать лет назад Советский Союз распался в результате внутренней политической, экономической и этнической дезинтеграции в СССР после попытки Генерального секретаря Михаила Горбачева реформировать советскую политическую и экономическую систему .

В попытке положить конец «эпохе застоя» Горбачев начал «перестройку» — политическое реформаторское движение внутри Коммунистической партии Советского Союза, направленное на подъем экономики.

Сначала программа заметно оживила распадающийся СССР в 1985 году, но борющаяся сверхдержава все еще была охвачена гонкой вооружений и годами бесхозяйственности.

Единство 15 советских республик, составлявшее силу коммунистического режима и приветствовавшееся его пропагандой, быстро распадалось, причем сначала восстал против Москвы Кавказский регион, а вскоре к нему присоединились страны Балтии.

В 1988 году Эстония стала первой советской республикой, объявившей о государственном суверенитете от Москвы.

В январе 1991 года Москва вмешалась и открыла огонь по демонстрантам, пытаясь укротить восстание.

Однако этот шаг не удался, и Литва стала первой республикой, которая официально вышла из состава СССР, провозгласив свою независимость Актом от 11 марта 1990 г.

Лишь 19 августа 1991 г. был нанесен смертельный удар по СССР пришел, когда Советы проснулись и узнали, что восьмой и последний лидер Советского Союза Михаил Горбачев не может управлять страной по состоянию здоровья.

После заявления Горбачева в Москву вошли танки, были запрещены митинги, закрыты прореформаторские газеты.

Комитет по чрезвычайному положению был немедленно создан в надежде спасти страну от погружения в «хаос и анархию», но его правление рухнуло в течение двух дней, оказавшись катализатором длинной череды событий, которые вскоре конец Советскому Союзу.

Борис Ельцин, президент Российской Федерации в составе СССР, вышел победителем, а Горбачев вернулся более слабым, чем когда-либо.

Правительство Москвы изо всех сил пыталось сохранить свое влияние, и многие республики, такие как Украина и страны Балтии, провозгласили свою независимость в последующие дни и месяцы.

8 декабря 1991 года, стремясь признать независимость друг друга, лидеры трех союзных республик и крупнейших республик (РСФСР, Украинская ССР и Белорусская ССР) заявили, что Советского Союза больше не существует. и подписали Содружество Независимых Государств.

За ними быстро последовали еще 11 республик, и Горбачеву пришлось сначала уйти в отставку с поста лидера Коммунистической партии, поскольку она практически перестала работать, а затем уйти с поста президента, чтобы официально признать распад Союза «свершившимся фактом». .

26 декабря 1991 года, через день после отставки президента Горбачева и замены советского красного флага на российский триколор, СССР был официально распущен.

Когда наступил конец, потребовалось всего несколько месяцев, чтобы распался СССР, но он все же застал мир, внушенный бинарной логикой холодной войны, врасплох.

Спустя тридцать лет многие из бывших советских республик по-прежнему настороженно относятся к России, в последние месяцы нарастает напряженность на границе между Украиной и Россией, а российские войска вторглись в Украину в 2014 году и до этого аннексировали Крымский полуостров. как войска, ненадолго вторгшиеся в Грузию в 2008 году.

Точно так же, как Франция и Великобритания, две крупнейшие бывшие колониальные державы в Африке, после своего ухода установили определенный контроль, Россия сегодня продолжает оказывать большее или меньшее влияние, будь то экономическое, политическое , или военные почти на всех этих молодых государствах.

Как смерть Советского Союза изменила Ближний Восток

Статьи и свидетельские показания

Размышляя о тридцатой годовщине распада Советского Союза, становится ясно, что Москва и ее прагматичный антизападный подход никогда полностью не покидали регион.

Одно из первых крупных противостояний США и СССР разгорелось не в Европе, а на Ближнем Востоке. Весной 1946 года Иосиф Сталин ненадолго отказался вывести Красную Армию из Ирана в нарушение ранее существовавших договоренностей. Кризис стал серьезным испытанием для нового порядка, сложившегося после Второй мировой войны, и обнажил агрессивные и экспансионистские цели Советского Союза. Впоследствии Ближний Восток превратился в важнейшую арену глобального противостояния сверхдержав. Падение советской империи ознаменовало конец тоталитарной тирании и обещание нового мирового порядка, в котором важен суверенитет малых государств. Этот переломный момент не мог не затронуть Ближний Восток.

RIP, СССР: последствия на Ближнем Востоке

Действительно, постсоветская Россия ненадолго — и частично — отступила с Ближнего Востока. Это было отклонением от истории, поскольку у России было несколько интересов в регионе, в общем и целом, на протяжении большей части ее существования в качестве независимого государства. Многие из этих интересов пережили Советский Союз. Тем не менее влияние на Ближний Восток после распада СССР нельзя отделить от внутренней ситуации в России и ее отношений с Западом. Ибо, хотя распад СССР был единичным историческим событием, это также был процесс распада империи, который продолжается и сегодня, поскольку Кремль порицает мировой порядок, основанный на правилах, и утверждает, что великим державам нужны привилегированные сферы влияния.

Борис Ельцин, первый демократический президент России, отдавал приоритет внутренним соображениям и более тесным связям с Западом, особенно в начале 1990-х годов, но в целом российская внешняя политика была непоследовательной. Когда дело касалось Ближнего Востока, Кремль придерживался прагматичного, хотя и разрозненного подхода, сосредоточившись в первую очередь на торговле и дипломатии. Отношения с Турцией и Ираном оставались важными. Москва также сохранила контакты с традиционными клиентами, такими как Ирак, Сирия и «Хизбалла», даже несмотря на то, что они существенно сократились, и Москва больше не могла оказывать покровительство. Россия также начала улучшать отношения с Израилем, с которым Кремль восстановил дипломатические отношения всего за два месяца до распада Советского Союза. Тем временем Россия продолжала помогать ядерной программе Ирана и продавать оружие Исламской Республике.

Но Ближний Восток был менее приоритетным. В этом десятилетии главная забота России, возможно, была связана с самой собой — со своей идентичностью и определением новой национальной идеи. Недавно рассекреченные президентские архивы Билла Клинтона подтверждают острое осознание слабости позиции России по отношению к Западу и упор на то, чтобы он относился к ней как к равной. Так или иначе, Россия собиралась вернуться на мировую арену. Еще в октябре 1992 года прозападный министр иностранных дел России Андрей Козырев писал в Московские новости  что Россия «обречена» быть великой державой, и он повторил это примерно два года спустя, выступая на страницах Foreign Affairs за стратегическое американо-российское партнерство в контексте «многополярного» Мир.

Сдвиг в подходе

Либерально настроенные прозападные голоса в конечном итоге были дискредитированы в пользу тех, кто предпочитал более жесткую позицию по отношению к Западу и более тесные связи с Востоком. Таким образом, к 1996 году Козырева сменил Евгений Примаков. Примаков формально сформулировал видение многополярного мира. Но там, где Козырев стремился к более тесному партнерству с Западом, Примаков представлял себе треугольник Россия-Индия-Китай, чтобы уравновесить его. Примаков, искусный арабист, особенно осознавал потерю Россией влияния на Ближнем Востоке и стремился вернуть Россию, и это сообщение нашло отклик у многих, кто оплакивал эту потерю. Более того, более широкое видение Примакова привлекло к России то внимание, которого ей не хватало в первой половине XIX в.90-е, и Владимир Путин принял это.

Тем временем отношения России с Западом продолжали ухудшаться. В марте 1999 года Примаков сел в самолет в Москве по пути в Вашингтон, но развернулся на полпути в знак протеста против бомбардировок НАТО сербских военных позиций в Косово в ответ на их этническую чистку против косовских албанцев. Вскоре Москва яростно выступила против вторжения США в Ирак в 2003 году. «Похоже, что американо-иракский конфликт выявил требование [российской] общественности вернуть нам статус великой державы», — как сказал один российский аналитик в апреле того же года. После 11 сентября 2001 г. США сделали главным приоритетом борьбу с терроризмом. Но для Кремля геополитика оставалась вечной чертой мирового порядка.

А вот и Путин

С момента прихода к власти Путин медленно, но последовательно работал над возвращением России на Ближний Восток. В соответствии с видением Примакова, он стремился к прагматическим связям со всеми основными игроками в регионе, даже несмотря на то, что в конечном итоге Путин стал ближе к антизападным игрокам. Это был антизападный подход с нулевой суммой, когда для победы России США должны были проиграть. Кроме того, он был гораздо более прагматичным и гибким, чем жесткое идеологическое шорование Советского Союза, и показал себя более успешным. Как американские союзники, так и противники были более склонны работать с путинской Россией; они меньше ощущали противоречия между работой одновременно с Москвой и Вашингтоном.

В последующие годы раскол между Западом и Россией усилился. В знаменитой речи, произнесенной Путиным после захвата террористами школы в Беслане в Северной Осетии в 2004 году, он косвенно обвинил Запад в попытке ослабить Россию. «Россия по-прежнему остается одной из крупнейших ядерных держав мира и как таковая по-прежнему представляет для них угрозу. И поэтому причина, по которой эта угроза должна быть устранена. Терроризм, конечно, лишь инструмент для достижения этих целей», — сказал он. Было широко распространено мнение, что «они» означали США и Запад. В том же духе министр иностранных дел Сергей Лавров спустя годы сказал: «Мы понимаем, что не всем нравится сильная, уверенная в себе Россия».

Россия вернулась…

И от цветных революций на постсоветском пространстве, последовавших в том же году, до арабской весны, до протестов внутри России спустя несколько лет, Кремль продолжал видеть руку Запада на каждый угол. Кампания НАТО в Ливии была последней в этой длинной череде недовольства предполагаемым американским диктатом. Вмешательство Путина в Сирию было связано со многими вещами, но, по сути, речь шла о противостоянии глобальному порядку, возглавляемому США, и предотвращении свержения США еще одного авторитарного режима. Это Россия вернулась на мировую арену и действовала так, как должна.

Интервенция официально вернула Россию на Ближний Восток. В этом смысле это, безусловно, изменило правила игры, но также и логическое завершение многолетнего укрепления влияния в регионе и неспособности Запада увидеть всю значимость этих событий. Действительно, слишком долго Запад считал, что Россия может быть частью решения в Сирии и других странах региона; Геополитическая конкуренция России на Ближнем Востоке после окончания «холодной войны» была односторонней. Сам регион с годами все больше обхаживал Россию, видя ее господство и двойственность Запада, а также смещая общие внешнеполитические приоритеты от региона.

Россия остается на Ближнем Востоке

Через тридцать лет после распада Советского Союза Россия остается на Ближнем Востоке, чтобы сохранить свои достижения и работать там, где это возможно, чтобы усилить влияние без чрезмерных обязательств. По мере того как США продолжают менять свои приоритеты, Россия найдет больше возможностей закрепиться, и ее присутствие будет еще больше укрепляться.