история руси все книги [найдено 44 книг]. Книга времен история руси
история руси все книги [найдено 44 книг]
История России до ХХ века. Учебное пособие
И. В. Лисюченко
История
Рассмотрены основные проблемы истории от эпохи праиндоевропейской общности и выделения из неё праславян до начала XX в. Обращается внимание на различные аспекты истории – военные, политические, эконом
После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV – первой четверти XVI вв.
Александр Владимирович Лаврентьев
История
Исторические исследования
Книга известного историка А. В. Лаврентьева посвящена исследованию места сражения на Дону в контексте взаимоотношений великих княжеств Московского и Рязанского XIV – начале XVI вв., от княжения Ивана
Русская правда. Язычество – наш «золотой век»
Лев Прозоров
Религиозная литература История
Главная книга ведущего историка Языческой Руси. Открытый вызов новому официозу. Опровержение церковной лжи об исконных богах и святой вере наших предков. Послушать попов – так до крещения Русская Зем
Богатырская Русь. Языческие титаны и полубоги
Лев Прозоров
История
Языческая Русь Бестселлеры Льва Прозорова
Ведомо ли вам, что подлинные русские богатыри ничуть не похожи на те приукрашенные сусальные образы, что предстают в современных «политкорректных» пересказах, – настоящие богатыри рубили поверженных в
Волхвы войны. Правда о русских богатырях
Лев Рудольфович Прозоров
История
Ведомо ли вам, что подлинные РУССКИЕ БОГАТЫРИ ничуть не похожи на те приукрашенные сусальные образы, что предстают в современных «политкорректных» пересказах, – настоящие богатыри рубили поверженных в
Великий князь Рюрик. Да будет Русь!
Михаил Авенирович Савинов
История
Гении власти
«…Встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. И сказали руси
Рюриковичи. Семь веков правления
Сара Блейк
Биографии и Мемуары История
Династии
Рюрик – одна из наиболее загадочных фигур в древнерусской истории. Основатель династии Рюриковичей – династии русских князей, а затем и царей, правившей 736 лет, с конца IX по XVI век. Почти семь с по
История средневековой Руси. Часть 2. Русское государство в XIII-XVI веках
Д. А. Ляпин
История
История Средневековой Руси: учебное пособие для студентов академических специальностей исторических факультетов. Пособие содержит источники по древнейшей истории России и предназначено для работы на
История средневековой Руси. Часть 1. Древнерусское государство в IX-XII веках
Д. А. Ляпин
История
История Средневековой Руси: учебное пособие для студентов академических специальностей исторических факультетов. Пособие содержит источники по древнейшей истории России и предназначено для работы на
История России. Алексей Михайлович Тишайший
Сергей Михайлович Соловьев
История
Сергей Михайлович Соловьев – один из самых выдающихся и плодотворных историков дореволюционной России. Его 29-томное исследование «История России с древнейших времен» – это не просто достойный вклад в
Руська правда
Любовь Пономаренко
История Юриспруденция
«Руська правда» – перша відома збірка правових норм східних слов’ян: кримінального, спадкового, торгового і процесуального законодавства. Вона є головним джерелом з історії правових, соціальних і екон
Пращуры русичей
Сергей Жоголь
Историческая проза
Первая книга из цикла романов о зарождении Руси. Среди просторов Балтии, на острове Руяне, когда-то стоял город-храм – Аркона. Лучшие воины Поморья стерегли этот храм, потому даже бесстрашные скандин
Русская правда
Любовь Пономаренко
История Юриспруденция
«Русская правда» – первый известный сборник правовых норм восточных славян: уголовного, наследственного, торгового и процессуального законодательства. Она является главным источником по истории правов
Русь колыбельная. Северная прародина славян. Арктида, Гиперборея и Древняя Русь
Александр Игоревич Асов
История
В книге «Русь колыбельная» изложены сказания о северном, гиперборейском корне славян: Рассказано о тайнах Китеж-града и о том, когда на самом деле были основаны Москва и легендарный град Кияр. Читател
Русские исторические женщины
Даниил Лукич Мордовцев
Публицистика История
Предлагаем читателю ознакомиться с главным трудом русского писателя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905)◦– его грандиозной монографией «Исторические русские женщины». Д.Л.Мордовцев —◦мастер русской и
Русь изначальная. Праистория Руси
Александр Игоревич Асов
История
В книге «Русь Изначальная» представлены обширные пласты праславянской истории, которые дошли до нас благодаря «Книге Велеса» и иным источникам славяно&ведической традиции. В книге представлены наиболе
Древние корни Руси. Сцилла и Харибда человечества
Валерий В. Воронин
Историческая проза
Тайны империи, книга #2
Имение Чаир, принадлежавшее когда-то одному из великих князей династии Романовых, построил архитектор Краснов. Августейшая семья бывала в Чаире не раз. Вообще Николай II часто посещал великокняжеские
Призвание варягов. Норманнская лжетеория и правда о князе Рюрике
Лидия Павловна Грот
История
Наша Русь
Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павл
История народа Рос. От ариев до варягов
Юрий Акашев
История
Наша Русь
В книге доктора исторических наук профессора Юрия Акашева с научной достоверностью вскрыт древнейший пласт русской истории. На основе широкого круга письменных источников, данных лингвистики, этнологи
Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда
Андрей Пауль
История
Начало Руси
Исследование Андрея Пауля представляет собой первую попытку написания истории одного из самых загадочных и значительных западнославянских племён – ободритов. Эта уникальная славянская ветвь была практ
Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках
Петр Сергеевич Стефанович
Cпецслужбы История
Задача исследования, представленного в книге, – определить формы и состав элиты древнерусского общества в X–XI вв., особенно той её части, которая участвовала в принятии важнейших военных и политическ
История Украины
Коллектив авторов
История
Читателю предлагается История Украины, написанная известными российскими историками, членами российско-украинской комиссии. Авторами представлен современный академический взгляд на исторические событи
bookashka.name
Читать книгу История Руси
Вадим Кожинов
История Руси
ОТ АВТОРА
Заглавие книги слагается из трех элементов: 1) ИСТОРИЯ РУСИ и 2) РУССКОГО СЛОВА, 3) СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД.
Начну с последнего - "современного взгляда". Те, кто стремятся познать отечественную историю, обращаются сегодня, как правило, к уже давним трудам о ней, которые создали в XIX или в самом начале XX века Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов, А. Е. Пресняков. Причина этого понятна: позднейшие, появлявшиеся с конца 1930-х годов, курсы истории СССР (с 1917 по 1938-й такие курсы вообще не создавались) жестко подчинены экономико-политическим схемам, в них нет той полноты воссоздания пути страны, какую мы находим в дореволюционных "историях". Исходя из этого, многие люди полагают, что историческая наука с 1917-го года и до наших дней вообще находилась в упадке, не дала ничего или почти ничего ценного.
Однако такое представление ошибочно, и моя книга, надеюсь, убедит в этом каждого читателя. Догматическая атмосфера лишала ученых возможности создать полновесные общие курсы истории, от которых настоятельно требовали соответствия идеологическим схемам. Но многие и многие преданные своему делу исследователи опубликовали за последние десятилетия замечательные работы, посвященные отдельным периодам, явлениям, событиям отечественной истории,- работы, подчас представляющие собой первостепенного значения научные открытия (при этом речь идет не только об историках в "узком" смысле слова, но и о взаимодействующих с ними археологах, этнографах, краеведах, филологах и т. д.). В этой книге я ссылаюсь на сотни таких новейших и современных исследований, которые, кстати сказать, и пробудили во мне еще в конце 1970-х годов стремление написать эту книгу.
И, всецело признавая высокие достоинства названных выше "классиков" русской историографии, вместе с тем необходимо сознавать, что созданные ими в начале нынешнего и тем более в прошлом веке обобщающие труды в целом ряде отношений "устарели". Новейшие исследования доказали, что те или иные существеннейшие проблемы истории Руси трактовались ранее односторонне или просто неверно. Упомяну здесь хотя бы о взаимоотношениях Руси и Хазарского каганата в IX-Х веках (о чем, например, немало - но на уровне знаний своего времени - писал еще Карамзин), о смысле и значении Куликовской битвы 1380 года (в свете новейших исследований ясно, что сказанное об этом, например, в монументальном труде Соловьева не соответствует исторической реальности), о деятельности великих русских святых Иосифа Волоцкого и Нила Сорского на рубеже XV-XVI веков (весьма односторонне охарактеризованной, скажем, Иловайским) и т. п. И главная цель моей книги в том, чтобы, опираясь на достижения классиков русской историографии, вместе с тем как можно полнее осветить научные достижения последних десятилетий.
Далее, слово всегда играло в отечественной истории неоценимо важную роль. Могут сказать, что правильнее было бы озаглавить книгу "История Руси и русской литературы". Но Слово является во всей своей мощи уже в русском героическом эпосе - богатырских былинах, которые веками сохранялись в устном и к тому же напевном бытии, и даже записываемые с XI века творения церковной словесности люди воспринимали главным образом из уст священнослужителей, а не из книг. Поэтому в сочинении о Руси уместнее говорить о Слове (прописная буква имеет в виду, что дело идет обо всем объеме русского словесного творчества).
Наконец, Русь - древнее, но всецело живое и сегодня название нашей страны. Его происхождение, о чем мы еще будем говорить, до сих пор не разгадано до конца (прямо-таки согласно строке Александра Блока: "И в тайне - ты почиешь, Русь"). В течение XVI-XVII веков "Русь" постепенно заменяется наименованием "Россия", которое исходит из византийского варианта произнесения ("рос" вместо "рус"). В этой замене выразилось, по-видимому, стремление утвердить статус страны на всемирной сцене (название "Россия" было принято не только в Византии, но и, например, в Италии, тесные связи Москвы с которой установились с 1470-х годов). Слово же "Русь" мы и сейчас употребляем, когда речь идет об уже давнем прошлом, а с другой стороны, оно живет как задушевное, любовное,- в частности, поэтическое - имя отчизны. Наиболее ранний из известных нам русских документов, в котором употреблено название "Россия", относится к 1517 году, и примерно до этого времени продолжается мое повествование "История Руси",хотя в нем не раз заходит речь и о более поздних и даже о гораздо более поздних явлениях и событиях.
И еще одно необходимое предуведомление. В этой книге не ставится цель охарактеризовать весь ход отечественной истории с конца VIII до начала XVI века; для этого потребовался бы гораздо больший объем,- так, подробное изложение этого периода в "Истории" С. М. Соловьева занимает пять объемистых томов. В книге более или менее подробно говорится только об определенном круге явлений и событий истории Руси,- но речь идет о наиболее весомых и судьбоносных событиях и явлениях и, как представляется, многие важнейшие вехи почти восьмивекового пути так или иначе обрисованы и определены,- чему способствуют "обзорные" вступительные главы книги: "Пути русского исторического самосознания" и "Византийское и монгольское "наследства" в судьбе России". Эти главы, в частности, вводят отечественную историю в контекст мировой, что, впрочем, присуще так или иначе и последующим главам книги.
Наибольшее внимание уделено в книге раннему периоду истории Руси, ее первым векам, и это вполне оправданное предпочтение. Дело в том, что многие, даже очень многие явления и события именно этих веков были в течение последних десятилетий по существу впервые открыты или хотя бы значительно глубже и вернее поняты, чем прежде (в XIX - начале XX века),чему способствовали и широко развернувшиеся археологические исследования, и освоение недостаточно изученных либо вообще не известных ранее иностранных, иноязычных исторических источников. Но, конечно, в книге изложены современные представления и о более поздних судьбоносных событиях - таких, как перемещение столицы из Киева во Владимир в 1150-х годах или Куликовская битва 1380 года.
И последнее пояснение. Почти все составные части этой книги были опубликованы в течение 1988-1996 годов в периодических изданиях ("Вопросы литературы", "Журнал Московской патриархии", "Наш современник", "Родина", "Российская провинция", "Российский обозреватель", "Русская литература" и др.), и мне более или менее известно, как воспринимали мои размышления читатели. Те части книги, которые посвящены "открытым" лишь в последнее время явлениям и событиям истории и культуры Руси (в особенности главы "Воплощение в русском Слове "героического периода" истории Руси" и "Современные представления об исторической реальности "героических" веков Руси"), воспринимались не без труда, ибо со многими историческими фактами, изложенными в них, большинство читателей соприкасалось впервые.
Кроме того, стремясь к действительной основательности исследования, автор уделил очень большое внимание ряду сложных и спорных проблем, имеющих первостепенную важность для осмысления истории Руси,- в особенности, вопросу о времени возникновения и дальнейшей судьбе русского богатырского эпоса (страницы 88-118 книги) и об истории становления игравшего громадную роль в IX-Х веках Хазарского каганата (стр. 192-214). Эти сугубо "специальные" разделы книги могут быть по-настоящему интересны только тем, кто ставит перед собой задачу самым доскональным образом изучить отечественную историю во всех ее предпосылках и проявлениях. Но следует отметить, что в книгу вошли и вполне "общедоступные" главы - например, "Размышления о правителях Руси, начиная с князя Кия".
Наконец, нельзя не отметить, что автор на протяжении книги нередко возвращается к историческим фактам, которые уже рассматривались в предшествующих главах, однако эти явные "повторы" объясняются не "забывчивостью", а стремлением осмыслить существенные исторические факты с разных точек зрения, в различных аспектах, чтобы "извлечь" из них содержащийся в них многосторонний смысл.
В это - второе - издание моей книги внесен ряд небольших по объему, но весьма существенных по смыслу дополнений.
Глава первая
ПУТИ РУССКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО
САМОСОЗНАНИЯ
"Читаю историю Соловьева... Читаешь эту историю и невольно приходишь к выводу, что рядом безобразий совершилась история России. Но как же так ряд безобразий произвели великое единое государство?"
Лев Толстой, 1870 год
Начну с обсуждения весьма многозначительных высказываний авторитетного ученого и мыслителя В. И. Вернадского (1862-1945) о русской истории и культуре. Почему именно с его высказываний? Во-первых, потому что перед нами не историк (хотя В. И. Вернадский много занимался специфической проблемой истории науки), не литературовед, не культуролог, а как бы сторонний и потому имеющий особенные основания для объективности наблюдатель и судья.
В то же время В. И. Вернадский - достаточно осведомленный человек (имея в виду названные области знания) уже хотя бы в силу того, что со студенческих лет он жил и мыслил в теснейшем общении с видными деятелями исторической науки - историком России А. А. Корниловым, историком Запада И. М. Гревсом, востоковедом С. Ф. Ольденбургом, историком русской философии князем Д. И. Шаховским; все они входили в существовавший еще с 1880-х годов кружок, который называли "братством". Едва ли случайно стал историком широкого профиля и сын Владимира Ивановича - Георгий Вернадский (1887-1973; с 1920 года - в эмиграции).
Далее, В. И. Вернадский - мыслитель, который сумел в той или иной мере стать выше искушавшей многих и многих русских людей дилеммы западничества и славянофильства (вернее, русофильства, или "почвенничества"). В принципе он тяготел к западничеству, что ясно уже из его политической деятельности: В. И. Вернадский был одним из основателей и руководителей вдохновлявшейся западноевропейскими общественными идеалами Конституционно-демократической (кадетской) партии, бессменным членом ее ЦК (как и его друзья А. А. Корнилов и Д. И. Шаховской). Но в его мировоззрении со временем установилось все же определенное равновесие историко-политических образов Запада и России. Характерно, в частности, что он - в отличие, скажем, от его близкого друга Д. И. Шаховского и почти всех остальных кадетских лидеров - отказался присоединиться к масонству, которое было нераздельно связано с Западом. Любопытны строки из незаконченных воспоминаний В. И. Вернадского, продиктованных им в 1943 году: "...передавал мне Георгий (сын-историк.- В. К.), когда он занимался масонством, что его уверяли масоны, что я был членом масонской ложи. И не верили, когда Георгий это отрицал"1.
Итак, размышления Вернадского о своеобразии русской истории (вообще-то речь у него заходит об истории русской науки, но, как ясно из дальнейшего, под этой темой лежит как необходимый фундамент тема своеобразия истории самой России).
В 1927 году (через год после возвращения на родину из Парижа, где он находился - по сути дела в эмиграции - с 1923 года) В. И. Вернадский в одном из своих публичных выступлений заявил, что никак нельзя "оставлять без внимания то жизненное значение, которое имеет сейчас для нашей страны и для нашего народа выявление научной мысли и творческой научной работы, проникавшей их (страны и народа.- В. К.) прошлые поколения, их былое (стоит отметить, что для 1927 года это было поистине смелое высказывание, поскольку господствовали понятия о "проклятом прошлом" России.- В. К.). Это выявление, возможно более полное и глубокое, широкий охват этим знанием всего народа имеет первостепенное значение для народного самосознания"2.
Начиная с темы "научной мысли и творческой научной работы", В. И. Вернадский тут же расширяет объект внимания, придает ему, так сказать, всеобщий характер, выдвигая в качестве насущнейшей цели "осознанность народом своего бытия", то есть всей своей истории в целом. И нельзя не заметить, что "задача", выдвинутая Вернадским в 1927 году, во всем объеме и во всей остроте стоит перед нами сегодня, и в этом-то состоит самый существенный повод для напоминания о размышлениях виднейшего ученого:
"Мне кажется, что... история нашего народа представляет удивительные черты, как будто в такой степени небывалые (то есть, по его мнению, не имеющие места в какой-либо другой стране, кроме России.- В. К.). Совершался и совершается огромный духовный рост, духовное творчество, не видные и не осознаваемые ни современниками, ни долгими поколениями спустя. С удивлением, как бы неожиданно для самого народа, они открываются ходом позднейшего исторического изучения.
Первой открылась взорам мыслящего человечества и осозналась нашим народом русская литература...- констатирует В. И. Вернадский.- Но великая новая русская литература вскрылась в своем значении лишь на памяти живущих людей (то есть на памяти еще живых в двадцатых годах XX века поколений.- В. К.). Пушкин выявился тем, чем он был, через несколько поколений после своего рождения. Еще в 60-х один из крупнейших знатоков истории русской литературы, академик П. П. Пекарский... ставил вопрос, имеет ли русская литература вообще какое-нибудь мировое значение или ее история не может изучаться в одинаковом масштабе с историей великих мировых литератур и имеет местный интерес, интерес исторически второстепенный. Он решал его именно в этом смысле. Это было после Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Гоголя, в расцвет творческого выявления Толстого, Достоевского, Тургенева. Сейчас взгляд Пекарского, точно выражавшего народное самосознание того времени, кажется анахронизмом. В мире - не у нас - властителем дум молодых поколений царит Достоевский; глубоко вошел в общечеловеческое миропонимание Толстой. Но мировое значение русской литературы не было осознано ее народом... Когда де Вогюэ (автор восхищенной книги "Русский роман", изданной в Париже в 1886 году.- В. К.) обратил внимание Запада, в частности сперва французского, на мировое значение русской литературы, когда началось ее вхождение в общее сознание,- именно этот факт открыл глаза и тому народу, созданием которого она является. Он понял, что он создал.
Еще более ярко это самое свойство,- продолжает Вернадский,проявляется в том еще не законченном движении, которое идет сейчас в нашем народном самосознании - в понимании нашего творчества в живописи и в зодчестве... В этом проникновении в художественную старину выявилась перед нами совершенно почти забытая, во всяком случае совершенно не осознанная полоса огромного народного художественного творчества. В русской иконописи и в связанном с ней искусстве открылось явление, длившееся столетия (от XII до XVII века),- расцвет великого художественного творчества, стоящий наряду с эпохами искусства, мировое значение которых всеми признано. Перед нашими удивленными взорами открывается великое творчество того же порядка, как и русская литература, совершенно забытое, восстанавливаемое и оживляющееся, как в эпоху Возрождения из земли возвращалось в своих остатках античное зодчество и скульптура" (цит. соч., с. 313-314).
Итак, В. И. Вернадский усматривает "удивительные", "небывалые" черты "истории нашего народа" в том, что даже величайшие достижения осознаются с большим или же громадным (в несколько столетий!) запозданием, да еще и чуть ли не по инициативе извне, с Запада... Этот тезис о "небывалом" - то есть не свойственном ни одной стране, кроме России,- запаздывании в осознанности собственных достижений или даже необходимости "восстанавливать", "возрождать" как бы умершие, ушедшие в "землю" ценности вроде бы можно оспорить.
В. И. Вернадский сослался на, по-видимому, первый пришедший ему на ум пример - высказывания литературоведческого сподвижника Чернышевского, П. П. Пекарского (1827-1872). Но Пекарский в своем понимании места русской литературы в мировой, конечно же, опирался на суждения Белинского, который писал, например, в 1840-х годах:
"Всемирно-исторического значения русская литература никогда не имела и теперь иметь не может... И потому нам должно пока отказаться от всяких притязаний сравнивать и равнять русскую литературу с французскою, немецкою или английскою... Наша литература исполнена большого интереса, но только для нас, русских". Тогда же Белинский утверждал, что "Жорж Занд имеет большое значение и во всемирно-исторической литературе, не в одной французской, тогда как Гоголь, при всей неотъемлемой великости его таланта, не имеет решительно никакого (курсив Белинского.- В. К) значения во всемирно-исторической литературе и велик только в одной русской, что, следовательно, имя Жорж Занда безусловно может входить в реестр имен европейских поэтов, тогда как помещение рядом имен Гоголя, Гомера и Шекспира оскорбляет и приличие и здравый смысл..."
Поскольку Белинский для нескольких поколений русских людей был непререкаемым авторитетом, его приговоры могут рассматриваться как доподлинное выражение "национального самосознания". Однако ведь само это рассуждение Белинского о Гоголе являло собой, как известно, остро полемический ответ на посвященную Гоголю статью славянофила Константина А
www.bookol.ru
Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга I. Русь изначальная
Эта книга включает в себя первый и второй тома главного труда жизни С. М. Соловьева - "История России с древнейших времен". Первый том охватывает события с древнейших времен до конца правления киевского великого князя Ярослава Владимировича Мудрого; второй - с 1054 по 1228 г.
Содержание:
Сергей Михайлович Соловьев"История России с древнейших времен"Книга I. Русь изначальная
Предисловие
Русскому историку, представляющему свой труд во второй половине XIX века, не нужно говорить читателям о значении, пользе истории отечественной; его обязанность предуведомить их только об основной мысли труда.
Не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм, не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснить каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи событий и подчинить внешнему влиянию - вот обязанность историка в настоящее время, как понимает ее автор предлагаемого труда.
Русская история открывается тем явлением, что несколько племен, не видя возможности выхода из родового, особного быта, призывают князя из чужого рода, призывают единую общую власть, которая соединяет роды в одно целое, дает им наряд, сосредоточивает силы северных племен, пользуется этими силами для сосредоточения остальных племен нынешней средней и южной России. Здесь главный вопрос для историка состоит в том, как определились отношения между призванным правительственным началом и призвавшими племенами, равно и теми, которые были подчинены впоследствии; как изменился быт этих племен вследствие влияния правительственного начала - непосредственно и посредством другого начала - дружины, и как, в свою очередь, быт племен действовал на определение отношений между правительственным началом и остальным народонаселением при установлении внутреннего порядка или наряда. Замечаем именно могущественное влияние этого быта, замечаем другие влияния, влияние греко-римское, которое проникает вследствие принятия христанства от Византии и обнаруживается преимущественно в области права. Но, кроме греков, новорожденная Русь находится в тесной связи, в беспрестанных сношениях с другим европейским народом - с норманнами: от них пришли первые князья, норманны составляли главным образом первоначальную дружину, беспрестанно являлись при дворе наших князей, как наемники участвовали почти во всех походах, - каково же было их влияние? Оказывается, что оно было незначительно. Норманны не были господствующим племенем, они только служили князьям туземных племен; многие служили только временно; те же, которые оставались в Руси навсегда, по своей численной незначительности быстро сливались с туземцами, тем более что в своем народном быте не находили препятствий к этому слиянию. Таким образом, при начале русского общества не может быть речи о господстве норманнов, о норманском периоде.
Выше замечено, что быт племен, быт родовой могущественно действовал при определении отношений между правительственным началом и остальным народонаселением. Этот быт долженствовал потерпеть изменения вследствие влияния новых начал, но оставался еще столько могущественным, что в свою очередь действовал на изменявшие его начала; и когда семья княжеская, семья Рюриковичей, стала многочисленна, то между членами ее начинают господствовать родовые отношения, тем более что род Рюрика, как род владетельный, не подчинялся влиянию никакого другого начала. Князья считают всю Русскую землю в общем, нераздельном владении целого рода своего, причем старший в роде, великий князь, сидит на старшем столе, другие родичи смотря по степени своего старшинства занимают другие столы, другие волости, более или менее значительные; связь между старшими и младшими членами рода чисто родовая, а не государственная; единство рода сохраняется тем, что когда умрет старший или великий князь, то достоинство его вместе с главным столом переходит не к старшему сыну его, но к старшему в целом роде княжеском; этот старший перемещается на главный стол, причем перемещаются и остальные родичи на те столы, которые теперь соответствуют их степени старшинства. Такие отношения в роде правителей, такой порядок преемства, такие переходы князей могущественно действуют на весь общественный быт древней Руси, на определение отношений правительственного начала к дружине и к остальному народонаселению, одним словом, находятся на первом плане, характеризуют время.
Начало перемены в означенном порядке вещей мы замечаем во второй половине XII века, когда Северная Русь выступает на сцену; замечаем здесь, на севере, новые начала, новые отношения, имеющие произвести новый порядок вещей, замечаем перемену в отношениях старшего князя к младшим, ослабление родовой связи между княжескими линиями, из которых каждая стремится увеличить свои силы на счет других линий и подчинить себе последние уже в государственном смысле. Таким образом, чрез ослабление родовой связи между княжескими линиями, чрез их отчуждение друг от друга и чрез видимое нарушение единства Русской земли приготовляется путь к ее собиранию, сосредоточению, сплочению частей около одного центра, под властию одного государя.
Первым следствием ослабления родовой связи между княжескими линиями, отчуждения их друг от друга было временное отделение Южной Руси от Северной, последовавшее по смерти Всеволода III. Не имея таких прочных основ государственного быта, какими обладала Северная Русь, Южная Русь после татарского нашествия подпала под власть князей литовских. Это обстоятельство не было гибельно для народности юго-западных русских областей, потому что литовские завоеватели приняли русскую веру, русский язык, все оставалось по-старому; но гибельно было для русской жизни на юго-западе соединение всех литовско-русских владений с Польшею вследствие восшествия на польский престол литовского князя Ягайла: с этих пор Юго-Западная Русь должна была вступить в бесплодную для своего народного развития борьбу с Польшею для сохранения своей народности, основою которой была вера; успех этой борьбы, возможность для Юго-Западной Руси сохранить свою народность условливались ходом дел в Северной Руси, ее самостоятельностью и могуществом.
Здесь новый порядок вещей утверждался неослабно. Вскоре по смерти Всеволода III, по отделении Южной Руси от Северной, явились и в последней татары, опустошили значительную ее часть, наложили дань на жителей, заставили князей брать от ханов ярлыки на княжение. Так как для нас предметом первой важности была смена старого порядка вещей новым, переход родовых княжеских отношений в государственные, отчего зависело единство, могущество Руси и перемена внутреннего порядка, и так как начала нового порядка вещей на севере мы замечаем прежде татар, то монгольские отношения должны быть важны для нас в той мере, в какой содействовали утверждению этого нового порядка вещей. Мы замечаем, что влияние татар не было здесь главным и решительным. Татары остались жить вдалеке, заботились только о сборе дани, нисколько не вмешиваясь во внутренние отношения, оставляя все как было, следовательно, оставляя на полной свободе действовать те новые отношения, какие начались на севере прежде них. Ярлык ханский не утверждал князя неприкосновенным на столе, он только обеспечивал волость его от татарского нашествий; в своих борьбах князья не обращали внимания на ярлыки; они знали, что всякий из них, кто свезет больше денег в Орду, получит ярлык преимущественно перед другим и войско на помощь. Независимо от татар обнаруживаются на севере явления, знаменующие новый порядок, - именно ослабление родовой связи, восстания сильнейших князей на слабейших мимо родовых прав, старание приобрести средства к усилению своего княжества на счет других. Татары в этой борьбе являются для князей только орудиями, следовательно, историк не имеет права с половины XIII века прерывать естественную нить событий - именно постепенный переход родовых княжеских отношений в государственные - и вставлять татарский период, выдвигать на первый план татар, татарские отношения, вследствие чего необходимо закрываются главные явления, главные причины этих явлений.
profilib.net
