Застой в обществе это: Что такое «эпоха застоя»? Какие изменения произошли в эти годы в экономическом, социальном, политическом развитии,…

У нас всегда так — или застой, или обвал

В 1992-м известный социолог, доктор философских наук Юрий Левада возглавил Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Этот центр постоянно прощупывает настроения в обществе, социальную температуру, симпатии и антипатии россиян. Прогнозы его обычно точны.

Грозит ли нам новая революция?

— Юрий Александрович, правы ли коммунисты, утверждая, что недовольство в стране нарастает и мы идем к социальному взрыву?

— Нет, это не так. Ежемесячные опросы устойчиво свидетельствуют, что ситуация если и меняется, то не в худшую сторону. По крайней мере, никакого нарастания негативных тенденций не происходит. Наоборот, 1997 год воспринят как наиболее стабильный и наименее трудный не только за весь период реформ, но и за последние десять лет. Это легко увидеть, сравнивая результаты социологических исследований.

В конце 1988-го 79 процентов опрошенных считали, что прожитый год был труднее предыдущего. В 1990-м, когда опустели прилавки магазинов, такого мнения придерживались 93 процента. В 1992-м, казалось бы, самом шоковом (начало реформ, цены возросли в 26 раз), население тем не менее не так мрачно оценивало происходящее. Число тех, кто ответил, что год был тяжелее предыдущего, снизилось до 82 процентов. А в 1997-м такую оценку дали только 37 процентов опрошенных. Здесь важна тенденция. Она просматривается довольно четко. В то время время заметно увеличилось количество позитивных ответов («год оказался лучше предыдущего»).

Конечно, стране еще очень тяжело — кто же будет спорить, но результаты социологических опросов объективно отражают «температуру» в обществе, которое не ждет ни катастрофы, ни социального взрыва.

В целом же картина такова: примерно 30 процентов граждан привыкли к новым условиям. Еще 30 процентов считают, что привыкнут. И наконец, 30 процентов говорят, что «никогда не привыкнут». А вот результаты другого опроса. Треть россиян высказывается за развитие рыночных отношений, треть — за возврат в «социалистическое вчера», а трети как будто безразлично, какая система будет в государстве.

В последние десятилетия у нашей страны было всего как бы две формы существования — либо застой, либо обвал. Причем застой воспринимался многими как лучшее время — все сыты, довольны… Тем не менее начало перестройки породило невиданный всплеск розовых иллюзий. Самая распространенная: одним прыжком можно перемахнуть из того, что считалось социализмом, в демократию. На деле же произошла лишь смена фраз, декораций. Это и привело тогда к нарастанию разочарования, даже отчаянию… Сегодня мы учимся реализму, пониманию того, что быстро рынок построить невозможно.

— Как отражаются эмоции граждан в зеркале социологических исследований?

— 42 процента опрошенных испытали в январе напряжение, раздражение. 11 процентов — страх, тоску. У 35 процентов опрошенных настроение нормальное. У 4 процентов — прекрасное. Конечно, много россиян живут в постоянном напряжении или страхе.

— Действительно много. Как и то, что у половины опрошенных, по их оценкам, «материальное положение плохое и очень плохое». Госкомстат свидетельствует: более 30 миллионов граждан вообще прозябают за чертой нищеты. Разве не может все это привести к новому краху общественной системы?

— Здесь надо понять одну важную вещь. Революции происходят не потому, что «низы не хотят жить по-старому», а потому и только тогда, когда «верхи» не могут сохранить свою организованность, когда возникает кризис в среде господствующей элиты. Только это важно. Остальные же ленинские «признаки революционной ситуации» не играют существенной роли. В 1905 году, когда страна содрогалась от социальных бурь, революции все-таки не произошло. Ситуация радикально изменилась после февраля 1917-го, когда элита (дворянство, офицерство, духовенство, двор) не смогла приспособиться к процессу модернизации общества.

Что же происходит сейчас на властном Олимпе? Там весьма противоречивая коалиция, в которую входит старая номенклатура, нашедшая свое место в новой России, боссы нового бизнеса и прагматики-экономисты, пользующиеся поддержкой тех или иных лидеров. Идет жестокая борьба кланов, различных олигархических и политических групп (в том числе и с использованием мощных орудий — «приватизированных» тем или иным кланом средств массовой информации). Но это — не кризис «верхов», а схватка за власть. Победят сильнейшие, они и будут править страной.

Источник нестабильности, образно говоря, не на улицах, а во дворцах. Население с изумлением смотрит на драки в верхах, но само не является «решающей силой». Утверждение, что «народ выходит на улицы и прогоняет ненавистных правителей», — просто марксистский миф.

Хотя бесспорно и то, что власти должны, наконец, заняться социальной политикой всерьез.

Уже не толпа, но еще не народ

— Многие политологи сегодня говорят о неэффективности, слабости власти, о том, что страна, по сути, неуправляема…

— Так и есть. Раньше действовала жесткая «партвертикаль» — от ЦК КПСС до райкома и парткома. Это был как был несущий управляющий каркас. Когда он рухнул, рассыпалась и вся система управления. Происходит автономизация регионов, местные власти порой выходят далеко за границы допустимого. Но демократическое государство — не царство анархии и должно иметь сильную власть. Подчеркну: не авторитарную, а демократическую, эффективно действующую. К этому нам предстоит еще идти. Пока же власть барахтается, словно не очень умелый пловец на стремнине.

— Насколько народ, общественное мнение влияют на ход событий в стране?

— Влияние есть, но косвенное и весьма слабое. Во время войны в Чечне общественные протесты были настолько слабы, что власти просто не обратили на них внимания. Общество не структурировано, нет общепризнанных политических и нравственных лидеров, некому возглавить, организовать массовые акции. Иными словами, мы уже не толпа, но еще и не народ. А чего стоит готовность значительной части общества поддаваться примитивному манипулированию, в том числе и через СМИ; популистским лозунгам; приветствовать авторитарные приемы, политический авантюризм…

— Если выстроить «шкалу доверия» россиян к общественным объединениям, церкви, органам власти, прессе, то как будет выглядеть таблица?

— На первом месте — православная церковь, на втором (с небольшим отрывом) — печать, радио, телевидение. Далее идут армия, местные и областные органы власти, органы безопасности, президент России, правительство. Замыкают таблицу парламент и профсоюзы.

— Как это можно объяснить в отношении профсоюзов?

— Да настоящих профсоюзов у нас просто нет — на эту роль не годятся ни «старые», традиционные, ни новые. Лоббисты есть, «подручные» администрации, «говоруны», а настоящих профсоюзов нет. Отсюда и недоверие.

«Еврейский вопрос»

— Стабильность и спокойствие в многонациональной стране во многом зависят от состояния межнациональных отношений. Что в этом плане показывают социологические исследования? Каково, например, сегодня отношение к евреям в России?

— Это интересный вопрос. Очередное (третье) исследование по этой теме было проведено в октябре прошлого года. В аналитическом обобщающем материале, подготовленном доктором наук Львом Гудковым, главный вывод сформулирован так: «Ослабла, если не исчезла совсем, характерная атмосфера «особого отношения» к евреям, сложившегося в 40-50-х годах, когда раскручивалось «дело врачей» и «борьба с космополитизмом». Это «особое отношение» продолжалось почти до конца 80-х годов».

Исторические корни антисемитизма уходят в далекое прошлое, в дореволюционную Россию. Самое любопытное и, может быть, неожиданное в том, что, несмотря на насаждаемую «сверху» ненависть к евреям в старые времена и на жестко ограничительную госполитику в бывшем СССР (кадровики всегда начинали знакомство со знаменитого «пятого пункта» в анкетах), в народе так и не появилось устойчивого негативного отношения к гражданам этой национальности. Сегодня — и это убедительно подтверждают исследования — подавляющая часть населения относится к евреям позитивно или нейтрально, как и к любым другим этническим группам в России.

Хотя было бы неверным умалчивать и то, что, конечно, есть в некоторой части общества и агрессивный антисемитизм. Однако такие воззрения характерны лишь для 7-10 процентов граждан. Еще 10-30 процентов опрошенных хотя и не испытывают вражды к евреям, но разделяют многие стереотипные, клишированные негативные оценки в отношении их («виноваты в нынешних трудностях; в бедствиях, которые принесли революция и массовые репрессии»; «ответственны за распятие Христа»; «считают деньги важнее человеческих отношений» и т. д.).

В целом же, по мнению опрошенных, в разжигании вражды к евреям заинтересованы прежде всего «русские националисты» и «темные, необразованные люди».

Однако преобладает в широких массах все же иное мнение. Позитивные оценки при ответах на многие вопросы анкеты встречались гораздо чаще, чем негативные. 80 процентов опрошенных, например, считают, что евреи — талантливые люди. 71 процент респондентов дали такую оценку: «Это хорошие, заботливые супруги». Мнение половины опрошенных: «По натуре евреи добрые, миролюбивые».

Весьма показательно, что абсолютное большинство (88 процентов) респондентов положительно отнеслись бы к тому, чтобы по соседству жила еврейская семья. Это яркое свидетельство того, что на бытовом уровне антисемитизма почти нет. Вместе с тем почти две трети опрошенных были против того, чтобы еврей стал президентом страны.

«Мы служим не власти, а обществу»

— Какова точность социологических исследований? Например, насколько совпал с реальностью прогноз ВЦИОМа во время президентских выборов, выборов в Госдуму?

— В 1996 году перед первым туром президентских выборов наши опросы показали, что за Бориса Ельцина проголосуют 36 процентов россиян, фактически проголосовало 37 процентов.

Перед вторым туром опросы дали 53 процента, фактически — 53,8.

На выборах в Госдуму по партийным спискам (декабрь 1995 года) опрос дал довольно точные данные по таким партиям, как НДР, ЛДПР, ДВР, Аграрная и некоторым другим (разница с фактическими результатами — менее одного процентного пункта). Однако было переоценено влияние «Женщин России» и «Яблока». В целом же наши прогнозы оказываются, как правило, весьма точными.

— И последнее. Не ощущаете ли вы давления из властных структур? Не обижается ли, например, президент, когда вы сообщаете о его невысокой популярности?

— Нет, никакого давления на нас «сверху» сейчас нет, никаких протестов. А раньше, в «советские» времена, такое случалось. Михаил Горбачев сам позвонил во ВЦИОМ осенью 1989 года, недовольный анализом читательских писем, пришедших в популярный еженедельник. Наш сотрудник Я. Капелюш (ныне покойный), проанализировав почту, обнародовал вывод: Горбачев по популярности заметно уступает Сахарову. Мы ждали тогда санкций, но их не последовало.

Чиновники ВЦСПС были категорически не согласны с тем, что, по данным опросов, профсоюзы имели (и сейчас так же) самые низкие показатели доверия среди населения. Очень обижались на нас, как будто мы в этом виноваты.

Сейчас свою обиду высказывают обычно те, у кого низкие предвыборные рейтинги. Но для нас это не имеет особого значения.

Обижаться на данные, полученные в ходе социологических исследований, — все равно что пенять на зеркало. Социологи служат не власти, не политикам, а обществу. А для него очень важно иметь «зеркало». Мы, как и прежде, будем стараться, чтобы в нем всегда отражалась правда.

Беседу вел

Виталий ГОЛОВАЧЕВ,

политический обозреватель «Труда».

23 марта 1998г. в 17:30 3840

ЗАСТОЙ 2.0

Сергей Медведев: В российской экономике будущее все никак не наступит, наоборот, ее накрывает прошлое, накрывают призраки застоя. Экономика уже более 10 лет находится в состоянии стагнации, среднегодовые темпы роста не превышают 1%. Сами понятия, такие как «рост», «модернизация», «реформы», вообще сняты с повестки дня. Как долго может продолжаться застой, чем он чреват и как избежать грядущей катастрофы? Об этом доклад фонда «Либеральная миссия» «Застой-2. Последствия, риски, альтернативы для российской экономики».

Корреспондент: Российская экономика второе десятилетие находится в стагнации. Стабильность, достигнутая ценой отказа от развития, оказалась неустойчивой. Среднегодовые темпы роста российской экономики с 2009 по 2019 год составили 1%, а за последние 5 лет – всего 0,8%. По уровню ВВП на душу населения впереди Латвия, Литва, Малайзия, Румыния, Сейшелы, Панама и Польша. Об этом говорят авторы доклада «Застой-2», предрекающие России в 2030-х годах полномасштабный кризис.

Несмотря на то что российская экономика находится в стагнации, публичная дискуссия о возможных путях ее преодоления не ведется, вместо этого – национальные проекты. Путинскую эпоху застоя можно сравнить с брежневской по средним темпам роста экономики: 1% против 1,6%.

Российская экономика второе десятилетие находится в стагнации

Основными факторами дестабилизации являются: падение доходов от нефтегазового экспорта на 25%, которое станет долгосрочным в силу сдвига мирового энергобаланса, сокращение рабочей силы из-за демографического фактора и «черные лебеди», включая последствия от санкций, политические риски новых и кризисы. В случае отказа развивать новые отрасли, которые смогут заменить нефть, Россия, вслед за Венесуэлой, будет страной, пережившей второй структурный кризис, связанный с волатильностью цен на нефть», – говорится в докладе.

Сергей Медведев: Мы пригласили обсудить этот доклад двух его авторов: в студии Борис Грозовский, экономический обозреватель и автор телеграм-канала EventsAndTexts, на связи из Парижа экономист Сергей Гуриев, профессор университета Sciences Po.

С точки зрения власти, это не застой, а стабильность. Стабильность была выбрана вместо роста и модернизации, и это некая сознательная стратегия власти, лишь бы ничего не трогать?

Сергей Гуриев: Согласен. Я уверен, что власть хорошо понимает последствия тех действий, которые она предпринимает. Этот доклад написан десятью экономистами, а также редакторами Кириллом Роговым и Борисом Грозовским. Мы все в своих кусках доклада написали примерно одно и то же. Мой кусок называется «Ловушка среднего дохода». Я говорю о том, как страны, похожие на Россию, доходят до некоторого уровня развития и предпочитают отказываться от серьезных изменений, тем самым предпочитая стабильность, ту политико-экономическую систему, которую они построили, дальнейшему росту и развитию. Надо сказать, что российские власти хорошо понимали, что они попадают в эту ловушку. Я даже ссылаюсь на выступления Медведева и Шувалова 2012–2014 годов, которые еще до всякого Крыма говорят о том, что если мы не будем проводить реформы, то нас ждет стагнация, ловушка среднего дохода. Тем не менее, они вполне сознательно пошли на это. Российская власть понимала, что роста и развития не будет, зато можно искать источники легитимности где-то еще. И мы знаем, что в течение нескольких лет популярность и легитимность режима была высокой за счет не экономических, а геополитических источников.

В то же время экономического роста нет и не предвидится. Все авторы доклада пишут про одно и то же: риски нарастают, а ответов на эти риски нет, и они даже не обсуждаются. Чем удивителен этот доклад – это редкая сегодня, к сожалению, в России попытка публично обсуждать экономические проблемы. Дискуссии об экономических вызовах, стагнации, деградации, отставании российской экономики в публичном доступе нет. Есть слухи, что такие обсуждения ведутся в подвале бункера через реку от Белого дома, но публичных дискуссий нет. А это означает, что нет и обратной связи, нет качественного принятия экономических решений.

Борис Грозовский: Я бы добавил: основные причины застоя – это закрытость, это то, что мы и во внешней политике, и в экономике выбрали линию, связанную с тем, чтобы доказывать, что мы самые крутые в политике, а соответственно, сворачивать экономическую кооперацию. Это монополизация всех секторов экономики и на федеральном, и на региональном уровне, и избирательное правосудие, то есть отсутствие верховенства права. Но при этом для власти такая стратегия в целом выгодна: она не рискует тем, что избиратели, как в демократических странах, накажут ее за отсутствие экономического роста и падение доходов. Между тем продолжать извлечение ренты, и нефтегазовой, и из бюджетных расходов, и так далее – это в моменте для них наиболее выгодная стратегия, они ее и придерживаются вполне рациональным образом.

Сергей Медведев: С точки зрения экономической истории как долго возможен нулевой рост? Есть ли какие-то ограничители? Или при наличии достаточно большой сырьевой подушки это может продолжаться десятилетиями?

Сергей Гуриев: Это действительно может продолжаться десятилетиями. Всегда приводят в пример Аргентину, где рост сменялся спадом, иногда продолжалась стагнация. Аргентина, которая раньше была одним из лидеров экономического развития, примерно сто лет назад – конкурентом США, сегодня ушла на периферию, потому что она как раз не росла, а Соединенные Штаты росли быстро. Я думаю, что исторические прецеденты не так уж показательны, ведь сегодня мир устроен совсем по-другому, он гораздо более глобализован. Люди, живущие в России, хорошо представляют себе, что происходит в Европе, да и в той же Аргентине. В этом смысле требовательность, наверное, будет расти быстрее.

Есть одна важная работающая политическая сила – это Алексей Навальный, его штабы, его фонд, его YouTube-канал

Мы видели, что несколько лет после 2014 года российские граждане не предъявляли претензии российскому руководству за отсутствие роста доходов, но сейчас эти претензии растут, а рейтинги власти падают. В прошлом году рейтинги Владимира Путина достигли исторических минимумов. Безусловно, людей заботят в первую очередь экономические проблемы, то, что респонденты социологических опросов называют ростом цен. Людям также не понравилась так называемая пенсионная реформа. Но в целом мы видим, что цены обгоняют рост доходов. Сегодня, если поправить доходы на рост цен, то доходы даже по официальным данным на 10 процентных пунктов ниже, чем в 2013 году.

Сергей Гуриев

Конечно, люди будут предъявлять чем дальше, тем больше претензий российской власти. Как она будет на это реагировать, не вполне понятно. Пока мы видим отсутствие экономического плана и попыток решить те проблемы, о которых мы говорим в нашем докладе, и, напротив, закручивание гаек в политической и информационной сферах. Есть одна важная работающая политическая сила – это Алексей Навальный, его штабы, его фонд, его ютьюб-канал. Эта сила выступает за реформы, за смену политико-экономической модели мирным путем. Российские власти не терпят этого, объявляют такого рода предложения экстремизмом, а самого Алексея Навального убивают в тюрьме.

Сергей Медведев: Если говорить об ограничителях этой модели нулевого роста, экстрактивной ресурсной модели, насколько силен запас инфраструктуры? Как я понимаю, не происходит никаких инвестиций в инфраструктуру. Это тоже, видимо, один из серьезных ограничителей на длинном плече планирования?

Борис Грозовский: У нас практически остановились иностранные инвестиции в инфраструктуру. Но инвестиции, которые делает бюджет и государственные компании, достаточно велики. У одной только «Роснефти» гигантские планы по освоению арктического шельфа и восточных районов. Как раз к этим большим инвестиционным планам вопрос немножко другой, он не в том, что слишком мало инвестируется, а в том, насколько будут оправданны эти инвестиции. Ведь сейчас никто не прогнозирует, что цена нефти вернется на уровень 80–90 долларов за баррель, среднюю цену экономисты прогнозируют где-то в районе 50–50+ долларов. Спрос на нефть с большой вероятностью уже очень близок к максимуму, то есть он достигнет максимума в конце 2020-х или начале 2030-х годов.

Спрос на бензин, возможно, перевалил через свой пик в 2019-м доковидном году, поскольку страны очень активно переходят на электромобили. Сейчас отдельные страны вводят запреты с 2030–40 года, будет вообще запрещена продажа автомобилей, работающих на бензине. Даже Калифорния присоединяется к этому запрету с 2035 года, о чем раньше невозможно было и подумать, зная привычки американцев. Спрос на нефть будет снижаться. А в сценарии, когда люди все больше и больше начинают озабочиваться экологией, глобальным потеплением, спрос на нефть и уголь будет резко снижаться. Как на это мы среагируем, бог его знает.

Сергей Медведев: Сергей, в этом докладе вы пишете о ловушке средних доходов – что это такое?

Нужно перейти к новой модели роста, основанной на инвестициях, новой технологии, инновациях, открытости

Сергей Гуриев: Когда бедные страны пытаются догнать богатые, они проходят через несколько стадий экономического роста и развития. Сначала быстрый рост от низких доходов до средних (низкие доходы – это, грубо говоря, тысяча долларов в год на душу населения, то есть это очень низкие доходы, очень бедные страны). По мере того как страны достигают среднего уровня доходов (сегодня Россия – это страна со средним уровнем доходов), они базируются на преимуществе дешевого труда, как это раньше делал Китай, как сейчас делают многие африканские страны или, например, Вьетнам. Это страны, которые конкурируют на глобальном рынке за счет того, что им дешево обходится рабочая сила. Сегодня Россия не является страной с дешевой рабочей силой, в том числе из-за демографических факторов. Она не может полагаться на преимущество дешевой рабочей силы, ей нужны новые источники роста. Это, собственно, и есть ловушка средних доходов.

Нужно перейти к новой модели роста, основанной на инвестициях, новой технологии, инновациях, открытости. Эта модель, безусловно, несовместима с сегодняшней политической системой в России. Но система, которая привела страну к среднему доходу, повысила доходы до сегодняшнего уровня, окостеневает и говорит: я больше не хочу меняться. Элиты, получающие ренту в сегодняшней модели (в России это особенно заметно, потому что там есть просто нефтяная рента, которую легко присваивать элитам), говорят: у нас все хорошо, мы будем защищать свою ренту любой ценой. А это как раз вступает в противоречие с потребностью перехода от среднего дохода к высокому.

Россия могла бы стать богатой страной, она ненамного беднее, чем многие ее развитые соседи, но она отказывается от этих изменений, от защиты конкуренции, прав собственности, открытости, преодоления изоляции. И это приводит к тому, что Россия, как и многие другие страны, остается в ловушке средних доходов. В докладе мы говорим о странах, которым удалось вырваться из этой ловушки: это и Корея, которая после кризиса 1998 года провела реформы, разрушившие власть чеболи над экономикой, это и страны Центральной и Восточной Европы, которые смогли вырваться из сферы притяжения старых институтов, стали фактически европейскими странами с высоким уровнем дохода. В этом смысле нет ничего невозможного, но для этого необходимо преодолеть это самое притяжение окостенелых политических институтов, которые стоят на пути дальнейшего развития, превращения России в процветающую страну.

Сергей Медведев: Я думаю, главный вывод из всего доклада: основными ограничителями являются внеэконмоические. Это не истощение ресурсно-сырьевой базы, не демографическое истощение, не износ основного капитала – это политические ограничения, невозможность вырваться из этой ловушки среднего дохода и перейти к новым источникам роста.

Рассуждает один из соавторов доклада, экономист Олег Буклемишев.

Олег Буклемишев: В нынешней ситуации глобальный кризис совершенно не обязателен, он обычно является условием для появления российского кризиса, но российский кризис может появиться и сам собой. Мы пока не можем предположить, как это может случиться, но это возможно, например, в силу ряда техногенных событий, в силу каких-то сбоев (а именно масштабные сбои кажутся с каждым годом все более и более реальными).

Олег Буклемишев

Осознание, что так жить нельзя, все больше овладевает активной частью общества

Что касается ситуации на рынке энергоносителей, то это обычно самый мощный фактор, который предопределяет происходящее в российской экономике, но я бы сказал, что нельзя все залить деньгами и нефтью. Проблемы становятся более и более тяжелыми, вязкими, структурными. Просто количество нефти, отправленное на экспорт, или просто количество денег, поступивших в бюджет, с какого-то момента не смогут нам помочь решать эти проблемы.

Что такое эпоха застоя? Это даже более быстрый экономический рост, чем сейчас, это отторжение на международной арене, напряженные отношения в связи с холодной войной и с войной горячей, которая происходила недалеко от российских границ, в Афганистане, это утрата конкурентоспособности по целому ряду направлений, это провалы, связанные с сельским хозяйством. Это многое из того, что выразилось в названии одного из прогремевших фильмов той эпохи «Так жить нельзя». Осознание, что так жить нельзя, все больше овладевает активной частью общества, и это, на мой взгляд, самое главное.

Сергей Медведев: Как я понимаю, один из главных рисков – это декарбонизация мировой экономики. Условно говоря, российское государство – это огромный нарост на нефтяной трубе. Если нефтяная рента начинает падать, то начинаются проблемы российского государства, и как все это ударит по экономике?

Борис Грозовский: Каменный век закончился не потому, что закончились камни. Угля еще много, но мы видим, как сейчас задыхается Китай. Наибольшая доля энергии, получаемой в мире из угля, это Китай. Но это гигантский смог, страна буквально задыхается, вкладывает миллиарды долларов в то, чтобы перейти на возобновляемые источники. Собственно, с нефтью произойдет точно так же, нефтяная эра закончится не потому, что закончились нефтяные ресурсы, а просто потому, что это слишком дорого обходится не для экономики, а для экологии. Глобальное потепление перестало быть страшилкой, а его существование – предметом споров, по крайней мере, в научном мире. Дебатируется то, на какие жертвы мы должны пойти, чтобы приостановить глобальное потепление, замедлить его, сколько это будет стоить экономике, кто и как должен взять это бремя на себя, с тем чтобы избежать больших бед, очень сильной нестабильности климата.

Сергей Медведев: Истощение этих источников неизбежно ведет к кризису?

Борис Грозовский: Россия тут оказывается под двойным воздействием. С одной стороны, потеря нефтяных доходов, с другой, глобальное потепление. Россия может потерять больше, чем другие страны. Правда, в средней полосе климат станет потеплее, и жить там будет приятнее.

Сергей Медведев: В Африке поплывет инфраструктура, а в Волгограде будет круглый год плюс 50. Я слышал и такие сценарии, что к концу века юг России, Калмыкия, нижнее Поволжье будут по климату напоминать африканские пустыни.

Борис Грозовский: Да, расширение пустынь. Как сейчас смотрят экономисты на прогнозирование спроса на нефть? Базовый сценарий, если будут действовать те меры, которые уже приняли европейские правительства и правительства других стран, – это снижение спроса на нефть к 2050 году примерно на 10% по отношению к тому, что есть сейчас.

Сергей Медведев: Это допандемийный сценарий? Я читал, что пандемия очень сильно скорректировала сценарии спроса.

Борис Грозовский: Это уже после. В прошлом году в итоге спрос на нефть упал где-то на 7–8%. Вполне возможны сценарии, при которых люди начинают все больше и больше беспокоиться о глобальном потеплении, соответственно, быстрее переходить с бензиновых автомобилей на электромобили, менять свои потребительские модели, модели поведения. Тогда спрос на нефть может упасть на 30–40 и даже на 50%. Этот сценарий British Petroleum рассматривает как вполне реальный.

Борис Грозовский

Советская система осознала необходимость перемен тогда, когда стало слишком поздно

Сергей Медведев: Для российской экономики, для социоэкономической системы это будет близко к катастрофе?

Борис Грозовский: У нас около половины бюджетных доходов от нефти и газа. Можно прикинуть: если они сокращаются, допустим, в два раза, то мы теряем примерно четверть бюджетного дохода и довольно большую занятость.

Сергей Медведев: Какие сценарии намечены у вас? Я вижу, что «застой-2» на 2020-е с неизбежностью ведет к кризису где-то в районе 2030-х годов.

Борис Грозовский: Четкого прогноза в докладе нет.

Сергей Медведев: Очерчены риски и наибольше возможности. Учитывая то, что говорил Сергей Гуриев, учитывая отсутствие политической воли, можно ожидать такого медленного затухания, режима застоя в течение следующего десятилетия.

Борис Грозовский: Все согласны с тем, что большого роста мы не получим. Средние прогнозы экономического роста, которые дают сейчас России МВФ, Всемирный банк и другие институты, это никак не больше 2% в год, а скорее 1,5. Это очень мало для развивающейся экономики, но нормально для развитых европейских стран, которым сложнее расти, потому что необходимый уровень жизни уже набран.

Понятно, что это не трагедия, в мире много стран даже за последнее десятилетие, которые тоже росли очень медленно, с трудом: это и Бразилия, и ЮАР, и Турция, сопоставимые с нами по уровню развития. Может быть, мы даже не очень сильно отстанем за это время. Но проблема в том, что из-за монополизации экономики, из-за того, что мы все больше и больше закрываемся, нет обмена технологиями, практически любые инвестиции в Россию становятся токсичными. Связи с российскими компаниями, особенно государственными, избирательное применение права – это вещи, которые не только сейчас, но и в длинном горизонте будут очень сильно мешать нам расти.

Сергей Медведев: Поэтому, как я понимаю, одна из вероятных вещей – это кризис 2030-х годов, когда те структурные изменения, о которых мы говорили, сойдутся в одной точке. Это хорошее предупреждение. Если сейчас застой 2.0, как говорят авторы этого доклада «Либеральной миссии», то можно вспомнить, как кончился застой 1.0. Система осознала необходимость перемен тогда, когда стало слишком поздно, а затем она рухнула под собственными обломками. Точно так же, если система не найдет политической воли к изменениям в течение ближайших пяти-десяти лет, то ее может ждать тот же сценарий, который ждал и предыдущий, брежневский застой.

Великий застой закончился? | Американский институт предпринимательства

Вскоре после того, как в 1918 году закончилась «испанка», наступили бурные двадцатые. История может и не в рифму, но даже эхо того мощного экономического бума было бы весьма кстати.

Вот одна из причин, по которой я с осторожностью надеюсь, что за пандемией коронавируса может последовать нечто вроде «Ревущих двадцатых». человеческое тело складывается в 3D-формы. «Этот долгожданный прорыв может ускорить понимание болезней, разработку новых лекарств и раскрытие тайн человеческого тела» Нью-Йорк Таймс сообщает.

Ну, не только это — столь же важным, как может оказаться решение этой 50-летней загадки для здоровья и долголетия человека. Возможно, революционный прогресс также предлагает некоторый законный повод для оптимизма в отношении того, что очевидное долгосрочное замедление технологического прогресса в более широком смысле — синдром «мне обещали летающие машины, но вместо этого я получил Twitter» — может быть готов обратить вспять. Если это произойдет, приготовьтесь к более быстрому экономическому росту и всем сопутствующим ему благам, таким как более высокая заработная плата. Или как насчет расширения возможностей для решения крупных проблем, которые могут не отражаться автоматически в показателях ВВП, таких как изменение климата и угроза будущих пандемий?

Via Twenty20

Безусловно, экономисты не ожидают длительного бума. Даже самые оптимистичные прогнозы предполагают лишь всплеск роста в ближайшие пару лет, поскольку экономика восстанавливается после остановки, вызванной пандемией прошлой весной. Возможно, бум 2021 и 2022 годов перед замедлением обратно к скучным 2-процентным темпам, которые мы наблюдаем со времен глобального финансового кризиса 2007–2009 годов. Бюджетное управление Конгресса недавно прогнозировало, что потенциал роста экономики в будущем будет почти на треть ниже, чем за последние 50 лет.

Но ИИ может помочь изменить мрачный прогноз. Как правило, вариант использования ИИ представлен как автоматизация таких операций, как обслуживание клиентов или улучшение процесса принятия решений посредством анализа данных. И это важно. Компании явно так думают, иначе они не потратили бы почти 50 миллиардов долларов на системы искусственного интеллекта в этом году. И пандемия может ускорить эту тенденцию. Экономист Moody’s Analytics Марк Занди заявил на этой неделе в записке для клиентов, что многие компании «воспользовались пандемией, чтобы более полно развернуть технологии и обработать изменения, в которые они инвестировали, но не хотели в полной мере использовать их в хорошие времена».

Однако, возможно, более важной является роль ИИ как супер-исследователя. В статье «Сложнее ли найти идеи?» экономисты Николас Блум, Чарльз Джонс и Джон Ван Ринен показывают, как становится все труднее обнаруживать большие достижения и прорывы, которые способствуют техническому прогрессу и экономическому росту. Низко висящие плоды были сорваны. Их вывод: «Чтобы поддерживать постоянный рост ВВП на душу населения, Соединенные Штаты должны удваивать объем исследований каждые 13 лет, чтобы компенсировать возросшие трудности с поиском новых идей».

Но ИИ может помочь решить эту проблему. Вместо того, чтобы думать об ИИ как об изобретении общего назначения, некоторые экономисты считают его универсальным методом изобретения, который может ускорить исследовательский процесс. Этот прорыв в сворачивании белков — только последний пример. Еще в феврале исследователи Массачусетского технологического института объявили, что открыли новый антибиотик с использованием подхода ИИ, аналогичного тому, который используется DeepMind. «Компьютерная модель, которая может проверять более ста миллионов химических соединений за несколько дней, предназначена для выбора потенциальных антибиотиков, которые убивают бактерии, используя механизмы, отличные от механизмов существующих лекарств», — сообщила Энн Трафтон из Массачусетского технологического института. А в октябре 9Журнал 0005 Wired сообщил о словацкой компании InoBat, которая использует разработанную в США платформу искусственного интеллекта для анализа различных химических составов литиевых батарей примерно в 10 раз быстрее, чем это было возможно ранее. Это только начало эпохи ИИ как лучшего научного помощника.

Грипп 1918 года выгорел. На этот раз мы сами покончим с глобальной пандемией за счет применения технологий, в частности разработки вакцин со скоростью света. Вероятно, это будет не последняя потрясающая инновация, которая изменит нашу жизнь к лучшему в этом десятилетии.

Застойное общество 1961–1964 | Народный мир: британская история 1945-1989

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicThe People’s Peace: British History 1945-1989Британская историяСовременная история (после 1945 года)Современная история (с 1700 по 1945 год)КнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicThe People’s Peace: British History 1945-1989Британская историяСовременная история (после 1945 г. )Современная история (1700–1945 гг.)КнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

• 
  Иконка Цитировать
  
  Цитировать

• Разрешения

• Делиться

  • Твиттер
  • Подробнее

CITE

Morgan, Kenneth O,

‘Застойное общество 1961–1964’

,

Мир народа: Британская история 1945-1989

(

Oxford,

198990;

Online Edn,

Oxford Academic

, 22 марта 2012 г.

), https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780198227649. 003.0006,

Доступ 4 января.

Выберите формат
Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicThe People’s Peace: British History 1945-1989Британская историяСовременная история (после 1945 г.)Современная история (1700–1945 гг.)КнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicThe People’s Peace: British History 1945-1989Британская историяСовременная история (после 1945 года)Современная история (с 1700 по 1945 год)КнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте

Advanced Search

Abstract

Рост социального недовольства, основанного на восприятии потери статуса и
внутренний распад вызвал ряд реакций против тори из среднего класса.
капитализм, неэффективность правительства и социальный консерватизм
что проявилось в литературе и кино того периода. Социальная напряженность
в связи с притоком иммигрантов, расовыми проблемами, ростом
Валлийский и шотландский национализм и мятежное молодежное движение
начал проявляться. Это в сочетании с низким экономическим ростом, снижением
возврат инвестиций, а кризис платежного баланса вынудил
правительству проводить дезинфляционную политику, в том числе
схема заработной платы «Pay Pause», повышение банковской ставки,
ужесточение денежно-кредитной политики и косвенные налоги. Однако это не удалось
спровоцировать подъем, и проблемы с платежным балансом продолжали преследовать
администрация. Ухудшение англо-американских отношений
усугублялась ракетно-ядерной проблемой и сочеталась с
Великобритания серьезно отвергла вступление в Европейский общий рынок
подорвал шансы Консервативной партии на победу на 19-м64
выборы.

Ключевые слова:
Великобритания, Европейский общий рынок, Консервативная партия, тори-капитализм, кризис платежного баланса, схема заработной платы с отсрочкой платежа, валлийский национализм, шотландский национализм, молодежное движение

Предмет

Современная история (1700–1945) Современная история (после 1945 г. ) Британская история

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Щелкните Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. Находясь на сайте общества, используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т.