Застой в истории: Застой — отстой? Чем была для страны эпоха «дорогого Леонида Ильича» | История | Общество

Нынешний застой — рекордный в истории России

Сергей Шелин

Обозреватель
ИА «Росбалт»

Разговоры о «потерянном десятилетии» надо признать устаревшими. Потеряно больше. Застой в российском хозяйстве, отсчет которого обычно ведут с середины 2008-го, когда ВВП достиг пика, длится уже одиннадцать лет — и конца ему не видно. Сегодня величина экономики нашей державы больше той, давнишней, всего процентов на пять. И то если верить статистике.

С жизненным уровнем граждан дела вроде бы обстоят чуть лучше. Реальные располагаемые доходы населения, по подсчетам Росстата, даже и сейчас процентов на десять выше, чем в 2008-м. Хотя не каждый с этим согласится.

Но сам факт экономической стагнации является общепризнанным, в том числе и в верхах.

Самое время сделать следующий шаг и зафиксировать рекорд. Российская история до сих пор не знала хозяйственного застоя такой продолжительности. Мы, россияне XXI века, можем начать гордиться еще и этой скрепой.

Если не заглядывать в совсем уж далекое и экономически неисследованное прошлое, то со времен отмены крепостного права наша империя специализировалась больше на грандиозных материальных падениях и взлетах, чем на скромном отсутствии того и другого.

Почему жизнь еще раз стала хуже

Первые три десятка лет после 1861-го не были временем расцвета экономики. Мысль, будто крестьянская реформа состояла из одних удобств да еще и была нацелена на быстрое развитие, ошибочна. Материальная плата за упразднение рабства, большая часть которой легла на бывших крепостных, превращенных во «временнообязанных», оказалась довольно высокой. Но назвать эти годы экономически застойными все же нельзя.

Однако по-настоящему наверстывать отставание Россия стала только с начала 1890-х, когда пришло время для реформ Сергея Витте. Он был первым, кто без оговорок провозгласил строительство капитализма. Новый реформаторский поворот, как и все предыдущие и последующие, обошелся недешево, однако в нацеленности на усиление державы ему было не отказать. Твердая валюта, первое в истории открытие страны для иностранных инвесторов, массированные госинвестиции в инфраструктуру, протекционизм (не особенно тогда радикальный), стремительный рост госрасходов, обеспечиваемый внутренними и внешними долгами и доходами от продажи водки. Формула процветания была, скажем так, неоднозначна, но оно, безусловно, имело место.

Правда, в 1900-м — 1908-м циклический кризис его прервал. Эту девятилетку вполне можно назвать застоем. В хозяйственном смысле, конечно. Политика в те годы была очень живой.

Затем расцвет возобновился, и последние пять лет до Первой мировой войны были ничуть не хуже самых успешных советских пятилеток, сопровождаясь к тому же ростом народного благосостояния, пусть не стремительным и очень неравномерным.

Доходам россиян не позволят вырасти

Финальные годы царизма принято изображать как экономическую идиллию, упуская, что в 1913-м Россия была первой в мире не только по экспорту зерна, но и по военным расходам, рядом с которыми траты на образование, медицину и благоустройство выглядели просто смешно. Не говоря о том, что тем, кто финансировал процветание — вкладчикам государственных сберкасс и приобретателям гособлигаций (вопреки легенде, россияне потратили на них куда больше, чем иностранцы), — вскоре предстояло остаться на бобах. Традиция конфисковывать накопления граждан и аннулировать гособязательства перед ними родилась у нас не вчера.

При всем этом предсоветская Российская империя успела стать среднеразвитой державой. Революционный переход от капитализма к социализму лишил ее этого статуса, который очень дорогой ценой был возвращен лишь гораздо позже, накануне войны с Гитлером.

Первые советские тридцать лет похожи на что угодно, но только не на застой.

А с 1948-го начался единственный за советскую эпоху период расцвета, частью плодов которого режим поделился с рядовыми гражданами. Перед этим, следуя традиции, конечно, провели конфискационную денежную реформу. Но затем начался стремительный рост, который вначале конвертировался в основном в гонку вооружений, однако после смерти Сталина был повернут к рядовым людям.

На рубеже 1960-х хрущевские импровизации остановили этот расцвет — за очередные затеи начальства народу, как обычно, пришлось щедро заплатить. Но несколько лет спустя хозяйственный подъем частично восстановился и окончательно сошел на нет только в 1970-е. В материальном смысле это были самые благополучные четверть века в нашем XX столетии. Пусть даже мечты о превращении в высокоразвитую державу опять оказались фантазиями.

Как в нашей державе ломают курс

То, что принято называть брежневским застоем, длилось лет десять, с середины 1970-х до середины 1980-х. Экономика почти перестала расти, хотя советская статистика и рапортовала о каких-то процентах. Реальный уровень жизни тоже стагнировал, а с начала 1980-х, видимо, уже поехал вниз. Зато гонка вооружений вышла на очередной пик. Именно этот застой до недавнего времени считался у нас эталонным.

Потом были Перестройка и переход ко второму российскому капитализму. Как бы его ни кляли, цена этого перехода была несравнимо меньше, чем за ленинско-сталинский скачок в социализм.

Но накопления людей опять сгорели, а реальные доходы к концу 1990-х, как считается, упали вдвое. Разумеется, и экономическая среднеразвитость державы тоже была поставлена под вопрос.

Потом начался легендарный путинский расцвет, стартовавший, впрочем, еще до Путина. Экономический рост возобновился через считанные месяцы после дефолта, примерно к началу 1999-го, а полгода спустя пошел вверх и уровень жизни. За девять лет, до середины 2008-го, реальные располагаемые доходы увеличились в два с лишним раза. Это был скачок, сопоставимый с тем, что произошло в 1950-е — 1960-е. А других прецедентов такого мощного подъема благополучия российская история и вовсе не знала.

Среднеразвитость страны была заново подтверждена и даже почти превзойдена. Не единственная, но одна из главных причин прочности путинского режима — в памяти об этом материальном чуде. То, что оно сопровождалось архаизацией и окостенением новообретенного капитализма, замечали немногие.

Мыльный пузырь Кремля

В 2008-м архаизация сработала, и с тех пор у нас застой, незаметно превзошедший брежневский и при этом воспроизводящий многие приметы его позднего этапа: гонку вооружений, упразднение разрядки, дополнительное завинчивание гаек.

Но надо ли удивляться, что на фоне приключений нашего прошлого, впечатанного если не в мозги, то в сердца людей, стагнация по-путински была принята массами почти как благо. Поэтому ей рекордно долго удавалось преподносить себя не как проблему, а наоборот — чуть ли не как решение исконных российских проблем.

Однако у всякого блефа есть свой срок годности. Вышел он и у стагнации-XXI. Тянуться она еще может, но благом люди ее больше не считают и считать не будут.

Сергей Шелин

Начало застоя в экономике. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты

Начало застоя в экономике. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты

ВикиЧтение

История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты
Анисимов Евгений Викторович

Содержание

Начало застоя в экономике

Поначалу, в 1965 г., было заявлено о хозяйственной реформе с целью оживить производство за счет создания стимулов к производительному труду. Позже ее назвали «реформой Косыгина», которого уважали в народе за серьезность, скромность и деловитость. Но в условиях административного социализма, жесткого планового хозяйства, идеологизированной экономической политики и права, не допускавшего частной собственности, хозяйственная реформа не состоялась, а сам Косыгин особенно и не боролся за жизнь своего детища, оставаясь дисциплинированным служакой. Все попытки изменить ситуацию (бригадный подряд и другие начинания, рожденные жизнью и искренним желанием людей помочь стране и одновременно заработать деньги для себя) вязли в дебрях бюрократии и партократии.

Пытаясь преодолеть нарастающий кризис деревни, власти начали «закачивать» большие деньги в сельское хозяйство, стремясь добиться его комплексной механизации и химизации. Но эффект был невысоким. Колхозы держались на дотациях, а совхозы, число которых резко увеличилось, не могли обеспечить страну хлебом (его продолжали закупать за границей все брежневское время) и другими видами продовольствия. Иностранцу было трудно понять язык брежневской эпохи, когда фраза о том, что в ближайшем магазине «выбросили дефицит», поднимала людей как на пожар, а призыв «В буфете сосиски (а тем более – печенку) дают!» останавливал производство. В науке эти явления назывались «товарный голод». В народе появилось выражение «колбасная электричка», когда для жителей областей, прилегающих к Москве, стали привычными «десанты» в столицу за едой – посадить на карточки Москву власти все же не решались. Финалом усилий поднять лежащее пластом сельское хозяйство стало принятие в 1982 г. так называемой «Продовольственной программы», после выполнения которой в далеком 1990 г. советские люди могли рассчитывать на изобилие в магазинах. Но все понимали, что это очередная «бумажная программа», утопия.

В конечном счете страна при Брежневе шла по бесперспективному пути экстенсивного развития производства, а потому прочно «села на трубу» – гигантские доходы от поставок нефти и газа («нефтедоллары») по проложенным из Западной Сибири в Европу трубопроводам шли на латание дыр в экономике. Деньги будущих поколений просто проедались за счет импорта хлеба, иностранных товаров, расходовались на жалованье чудовищно раздутого штата управленцев – их было 18 млн человек, или каждый шестой из работающих.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Мятежник эпохи застоя[61]

Мятежник эпохи застоя[61]
В ноябре 1975 года по Риге поползли слухи: экипаж одного из военных кораблей, участвовавших в морском параде, вышел из повиновения Балтийского флота и пытался выйти в открытое море. Говорили, что на выходе из Рижского залива корабль был обстрелян и

Экономика застоя

Экономика застоя
От мануфактуры к фабрикам – именно таким был наиболее перспективный путь развития экономики, когда на смену ручному труду в мануфактурах приходил машинный труд фабрик. Символом фабрики стал паровой двигатель, паровая машина, которая была мощнее

Глава 9 Период «застоя»

Глава 9
Период «застоя»
Вопросы
Вопрос 9. 1Когда в 1964 году к власти пришел Брежнев, свой рабочий день он начинал очень необычно для предшествующих руководителей советского государства.Что делал Леонид Ильич?Вопрос 9.2В ноябре 1964 года в СССР приехала китайская делегация.

Во времена «застоя»

Во времена «застоя»
Вопрос 9.23Знаменитый советский разведчик Гарольд Адриан Рассел Филби, более известный как Ким Филби, написал книгу «Моя незримая война».Кому он ее посвятил и почему?Вопрос 9.24Кто написал предисловие к этой книге Кима Филби?Вопрос 9.25В 1971 году умер

Во времена «застоя»

Во времена «застоя»
Ответ 9.23В посвящении говорится: «Жены большинства разведчиков несут бремя особого рода: они не имеют возможности ни участвовать в работе своих мужей, ни даже знать о ней. Всем таким женам посвящается эта книга, и особенно моей жене — Руфе». Ответ 9.24Грэм

Период застоя

Период застоя
В марте-апреле 1966 года состоялся XXIII съезд КПСС. Были внесены изменения в Устав партии: из него убрали положение об обязательном обновлении на 1/4 на каждых очередных выборах состава ЦК КПСС, на 1/3 обкомов, горкомов и райкомов партии, внесенное Хрущевым на XXII

Отстой в период застоя

Отстой в период застоя
Дальнейший прогресс в отечественном пивном общепите второй половины XX века пошел противоречиво. И больше как-то вширь, чем вглубь.Ширину обеспечивало государство, стараниями которого сеть худо-бедно росла вместе с массовым жилищным

1965 Неудача брежневских реформ и начало застоя

1965 Неудача брежневских реформ и начало застоя
В 1965 г. было заявлено о хозяйственной реформе с целью оживить производство за счет введения стимулов к производительному труду. Позже ее назвали «реформой Косыгина», которого уважали в народе за серьезность, скромность и

Наследие застоя

Наследие застоя
Эпоха Брежнева оставила стране тяжелое наследие. В 1965–1982 годах правящие круги стремились не столько демонтировать, сколько смягчить и модернизировать систему сталинской тоталитарной диктатуры. Назойливое внедрение в сознание народа культа Брежнева и

Прелести застоя: Помещики крупные и мелкие

Прелести застоя: Помещики крупные и мелкие
Наибольший интерес вызывает характеристика земельной собственности на Правобережной Украине, а точнее, размеров имений, которые, собственно говоря, никогда не были до конца известны. В этом кроется причина межевых споров и

Глава 13 Кое-что о периоде застоя

Глава 13
Кое-что о периоде застоя
Хочу вкратце высказать свое суждение о Л. И. Брежневе. Для всех членов ЦК КПСС становилось все более ясным, что между тем Хрущевым, который решительно, смело и с большой силой убеждения выступил на XX съезде партии с разоблачением культа

4. Основные макроэкономические показатели периода застоя

4. Основные макроэкономические показатели периода застоя
В самом начала «перестройки» было сказано очень много слов по поводу так называемого «застоя» в экономике. Эти политические заявления не соответствовали действительности: производственный национальный доход в

«Застой» без застоя

«Застой» без застоя
Проблема застойных явлений в экономике и политике стара, как мир. Появлялась она в разных странах на разных этапах их развития. У нас застой был генерирован политической системой после 1917 года, когда диктатура пролетариата через год превратилась в

Период застоя (1965–1985)

Период застоя (1965–1985)
В марте-апреле 1966 года состоялся XXIII съезд КПСС. Были внесены изменения в Устав партии: из него убрали положение об обязательном обновлении на 1/4 на каждых очередных выборах состава ЦК КПСС, на 1/3 обкомов, горкомов и райкомов партии, внесённое Хрущёвым

Долгая стагнация, или Капитализм без роста | Теневые сети: финансовые расстройства и система, вызвавшая кризис

Фильтр поиска панели навигации

Oxford Academic Shadow Networks: финансовый беспорядок и система, вызвавшая кризисФинансовые рынкиМакроэкономика и монетарная экономикаКнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford Academic Shadow Networks: финансовый беспорядок и система, вызвавшая кризисФинансовые рынкиМакроэкономика и монетарная экономикаКнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

• 
  Иконка Цитировать
  
  Цитировать

• Разрешения

• Делиться

  • Твиттер
  • Подробнее

Процитируйте

Франсиско, Луса и Эш Майкл,

«Долгая стагнация, или Капитализм без роста»

,

Теневые сети: финансовый беспорядок и система, вызвавшая кризис

3 Оксфорд

90 2018;

онлайн-издание,

Oxford Academic

, 18 октября 2018 г.

), https://doi.org/10.1093/oso/9780198828211.003.0012,

, по состоянию на 16 декабря 2022 г.

Выберите формат
Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford Academic Shadow Networks: финансовый беспорядок и система, вызвавшая кризисФинансовые рынкиМакроэкономика и монетарная экономикаКнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford Academic Shadow Networks: финансовый беспорядок и система, вызвавшая кризисФинансовые рынкиМакроэкономика и монетарная экономикаКнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте

Advanced Search

Abstract

В главе 11 оцениваются перспективы роста мировой экономики. Кратко прослеживается история глобальных экономических прогнозов, часто разумная позиция, которая не соответствовала фактам за последние сто лет. Капитализм умел вырваться из ямы и маятника. Затем анализируется ряд глобальных дисбалансов, которые рассматриваются как представляющие серьезную угрозу глобальной экономической стабильности и, безусловно, перспективам устойчивого и справедливого роста. Великая рецессия, последовавшая за крахом 2007–2008 годов, может быть «на этот раз другой». Обсуждаются исторические и современные опасения «векового застоя», но признается спекулятивный характер стагнационистских оценок.

Ключевые слова:
стагнация, рост, вековой застой, недопотребление, Великая умеренность, кризис, пузырь

Предмет

Финансовые рынкиМакроэкономика и монетарная экономика

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Нажмите Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
3. При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Войти с помощью личного кабинета

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или приобрести в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

Роберт Поллин, Современный экономический застой в мировой исторической перспективе, NLR I/219, сентябрь – октябрь 1996 г.

I/219 , сентябрь окт. 1996 г. Истоки нашего времени

Оборотная сторона: Лондон 1994

Роберт Поллин

Сейчас мало кто спорит о том, что историю западного капитализма после окончания Второй мировой войны можно разделить на два отдельных периода. Его «золотой век», продлившийся примерно до конца XIX в.60-е годы характеризовались быстрым экономическим ростом, низким уровнем безработицы, умеренными деловыми циклами и повышением уровня жизни масс, особенно для белого, мужского сектора рабочего класса. «Свинцовый век», продолжающийся с начала 1970-х годов по настоящее время, характеризуется медленным ростом, высоким уровнем безработицы, более жесткими деловыми циклами и стагнацией или снижением уровня жизни большинства. Эта фундаментальная экономическая трансформация также изменила политику на Западе. Большая часть успеха Золотого века в то время была приписана развитию крупномасштабного государственного вмешательства в рынок, направленного на смягчение как жесткости деловых циклов, так и наибольшего неравенства в богатстве, доходах и возможностях, характерного для довоенных времен. капитализм. По мере развития свинцового века гегемония политики «большого правительства» уступила место преобладающей программе Тэтчер-Рейган, заключавшейся в безоговорочной поддержке крупного бизнеса и столь же безоговорочной оппозиции любым инициативам по нисходящему перераспределению.

Одним из наиболее заметных аспектов этого перехода от Золотого к Свинцовому веку была эволюция финансовых рынков и практик. Золотой век характеризовался низкими реальными процентными ставками и низким уровнем частной задолженности, относительно небольшой спекулятивной торговлей на финансовых рынках и, в целом, беспрецедентной в истории степенью финансовой стабильности. В этот период также преобладало обширное государственное регулирование как внутри национальной экономики, так и, посредством Бреттон-Вудской системы фиксированных обменных курсов, в более широкой сфере международных валютных рынков. Оправдание для таких жестких режимов регулирования было нетрудно найти, учитывая, что дестабилизирующие силы, исходящие от спекулятивных финансовых рынков, в том числе, в первую очередь, 19Крах на Уолл-Стрит, 29, по общему мнению, стал главной причиной Великой депрессии.

Свинцовый век, напротив, стал свидетелем возвращения высокого уровня частной задолженности и исторически высоких реальных процентных ставок, возрождения высокоактивных спекулятивных финансовых рынков и гораздо более частых финансовых кризисов, последним из которых был декабрь 1995 года. кризис, вызванный крахом мексиканского песо. Этим финансовым схемам свинцового века сопутствовал демонтаж финансового регулятивного контроля во всем мире, наиболее ярким примером которого является отказ в 1971 Бреттон-Вудской системы. Возрождение спекулятивной финансовой практики и упадок регулирующего контроля в Свинцовый век также создали условия, в которых преобладающая озабоченность финансовых капиталистов ограниченностью денег, высокими процентными ставками и низкой инфляцией установила приемлемые параметры экономической политики в западных странах.

Книга Джованни Арриги « Долгий двадцатый век » представляет собой очень амбициозную попытку объяснить, как говорится в его подзаголовке, «деньги, власть и истоки нашего времени», то есть именно этот современный переход от капитализма Золотого к Свинцовому веку. сноска ¹ Предпосылка, которая вдохновляет исследование, заключается в том, что текущий период действительно представляет собой фундаментальную трансформацию западного капитализма. Однако такая трансформация сама по себе является частью нормальной модели развития западного капитализма, которую можно проследить до четырнадцатого века. Поэтому необходимо оценивать современный цикл в свете предшествующих трансформационных процессов, чтобы понять силы, вызывающие изменения, а также наиболее вероятные конечные результаты этих изменений. Маркс сказал: «История всех мертвых поколений давит, как кошмар, на мозг живых», и Арриги стремится вынести такие призрачные связи на яркий свет дня.

Арриги считает, что нынешний период, скорее всего, является завершающей фазой исторического процесса, протекавшего на протяжении «долгого двадцатого века». Два фундаментальных события, начавшиеся в 1870-х годах, представляют собой отправную точку долгого двадцатого века. Один из них — упадок Британии и возвышение США до статуса гегемонистской капиталистической державы. Другой — это первый период затяжной экономической депрессии во всех западных капиталистических экономиках, который длился с начала 1870-х до середины 189 г.0 с. Арриги утверждает, что 1970-е годы знаменуют собой начальную фазу конца этого долгого века, когда мы начинаем наблюдать растущую мощь финансового капитала и распространение спекулятивных финансовых практик. Действительно, центральное утверждение исследования Арриги состоит в том, что такие периоды «финансовой экспансии» представляют собой «осень» преобладающего капиталистического порядка, когда он медленно уступает место новому порядку. Арриги утверждает, что модели трансформации, которые присутствуют в течение долгого двадцатого века, сопоставимы с тремя предыдущими «долгими веками»: генуэзским шестнадцатым веком, голландским семнадцатым веком и британским девятнадцатым веком. Вопрос, который он задает в конце исследования, заключается в том, находится ли японский капитализм, возможно, вместе с другими восточноазиатскими экономиками, вытесняющими гегемонию США по мере того, как двадцать первый век набирает силу.

Фернан Бродель первым выдвинул положение о том, что каждое из долгих столетий характеризовалось осенней фазой финансовой экспансии. Но анализ этой закономерности, проведенный Броделем, породил больше вопросов, чем смог дать ответов. Какова связь между финансовой экспансией и переходом от одного долгого века к другому? Арриги принимает резкую критику Чарльза Тилли за то, что Бродель никогда не дает удовлетворительного объяснения взаимосвязей, которые он наблюдает. Или, если быть более точным, Тилли показал, что Бродель доверяет столь многим альтернативным и даже противоречащим друг другу объяснениям, что, в конце концов, нет никакого смысла, в котором сам Бродель серьезно придерживался какой-либо точки зрения.0191 2 Тем не менее Арриги убежден, что Бродель выявил фундаментальную закономерность в том, как капитализм развивался в течение длительных периодов времени. Таким образом, заявленная цель «Долгий двадцатый век» состоит в том, чтобы обеспечить гораздо более тесную аналитическую основу для понимания закономерностей, выявленных Броделем.