Содержание
БРЕЖНЕВ, ЛЕОНИД ИЛЬИЧ | Энциклопедия Кругосвет
БРЕЖНЕВ, ЛЕОНИД ИЛЬИЧ (1906–1982), генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Советского Союза (КПСС) с 1964 по 1982. Родился 6 (19) декабря 1906 в русской семье в Днепродзержинске (до 1936 – Каменское) на юго-востоке Украины. В 1923 вступил в комсомол; с 1931 – член ВКП(б). В 1935 окончил Днепродзержинский металлургический институт. После прохождения военной службы Брежнев занимался партийной работой и быстро сделал карьеру в партийном аппарате Днепропетровской области. Продвигался по службе в период чисток конца 1930-х годов при поддержке Н.С.Хрущева, в то время первого секретаря ЦК Коммунистической партии Украины. Был начальником политуправления 4-го Украинского фронта в годы Великой Отечественной войны.
В 1950 Хрущев ввел Брежнева в центральные органы партии, после чего его дважды назначали высшим партийным руководителем республиканского уровня – в Молдавии (1950–1952) и Казахстане (1955–1956). Брежнев отвечал за реализацию программы развития сельского хозяйства в Казахстане (освоение целинных земель).
В 1957 он стал членом Политбюро КПСС, а в 1960–1964 – председателем Президиума Верховного Совета СССР.
В 1964 Брежнев участвовал в октябрьском заговоре по отстранению от власти Хрущева, чье волюнтаристское руководство страной вызывало все более серьезное недовольство. Брежнев стал первым (с 1966 – генеральным) секретарем ЦК КПСС, а Совет министров возглавил А.Н.Косыгин. В 1977 Брежнев стал также и главой государства (председателем президиума Верховного совета).
Брежнев был последовательным сторонником политики разрядки – в 1972 в Москве им были подписаны важные соглашения с президентом США Р.Никсоном; в следующем году он посетил США; в 1975 был главным инициатором Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе и подписания Хельсинкских соглашений. В СССР 18 лет его пребывания у власти оказались самыми спокойными и стабильными в социальном плане, активно развивалось жилищное строительство (было построено почти 50 процентов жилого фонда СССР), население получало бесплатные квартиры, развивалась система бесплатного медицинского обслуживания, все виды образования были бесплатными, развивалась аэрокосмическая, автомобильная, нефтегазовая и военная промышленность.
С другой стороны, Брежнев не колеблясь, подавлял инакомыслие как в СССР, так и в других странах «социалистического лагеря» – в Польше, в Чехословакии, в ГДР. В 1970-е годы обороноспособность СССР достигла такого уровня, что советские вооруженные силы могли в одиночку противостоять объединенным армиям всего блока НАТО. Авторитет Советского Союза был в это время необычайно высок в странах «третьего мира», которые благодаря военной мощи СССР, уравновешивавшей политику западных держав, могли не опасаться НАТО. Однако ввязавшись в 1980-х в гонку вооружений, особенно в борьбу с программой «звездные войны», Советский Союз начал тратить не военные цели непозволительно большие средства в ущерб гражданским секторам экономики. В стране начала ощущаться острая нехватка товаров народного потребления и продуктов питания, в столицу потянулись «продовольственные поезда» из провинций, на которых жители отдаленных районов вывозили из Москвы продукты питания.
С конца 1970-х годов началось масштабная коррупция на всех уровнях власти.
Серьезной внешнеполитической ошибкой Брежнего стало введение в 1980 советских войск в Афганистан, в ходе которого значительные экономические и военные ресурсы были отвлечены на поддержание правительства Афганистана, а СССР оказался вовлечен во внутриполитическую борьбу различных кланов афганского общества. Примерно в это же время состояние здоровья Брежнева резко ухудшилось, он несколько раз ставил вопрос о своей отставке, но его соратники по Политбюро, прежде всего М.А.Суслов, движимые личными интересами и стремлением остаться во власти, уговорили его не уходить на пенсию. К концу 1980-х в стране уже наблюдался культ личности Брежнева, сравнимый с аналогичным культом Хрущева. Окруженный славословием стареющих коллег, Брежнев остававался у власти до самой смерти. Система «восхваления вождя» сохранилась и после смерти Брежнева – при Андропове, Черненко и Горбачеве.
Во время правления М.С.Горбачева брежневская эпоха была названа «годами застоя». Однако горбачевское «руководство» страной оказалось значительно более катастрофичным для нее и в конце концов привело к распаду Советского Союза.
Умер Брежнев в Москве 10 ноября 1982.
Проверь себя!
Ответь на вопросы викторины «Эпоха Возрождения»
Кто автор росписи алтарной стены Сикстинской капеллы в Ватикане?
Пройти тест
«Если бы Брежневу возводили памятники, а не обвиняли его в застое, перестройка удалась бы»
Арсений Замостьянов о самом человечном и профессиональном из генеральных секретарей
115 лет назад, 19 декабря 1906 года, родился Леонид Ильич Брежнев. Его эпоху — 18 лет, которые казались современникам вечностью, — часто называют «золотым веком» Советского Союза или, наоборот, застоем, потерянным временем. Некоторые считают, что именно в брежневские годы начался распад страны. Другие убеждены, что, напротив, отказ от принципов «дорогого Леонида Ильича» завел СССР в политический тупик. Столь противоположные точки зрения однозначно говорят, что Леонид Ильич — явление незаурядное и забвению не подлежит. К тому же он был владыкой полумира, а таких в истории наперечет. Споры о нем, его способе управления страной, его достижениях и провалах не утихнут никогда.
«Вот что интересно: когда Брежнев серьезно заболел, некоторые его соратники сразу стали гораздо влиятельнее. Каждый из них, казалось бы, превосходил Леонида Ильича по интеллектуальной мерке, да и в политике разбирался никак не хуже»
Фото: RIA Novosti archive, image #734809 / Vladimir Akimov / CC-BY-SA 3.0, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org
Четыре республики и один Союз
Судьба фантастическая. Вдумаемся. В разные годы Брежнев возглавлял две ключевые промышленные области Радяньской (Советской — укр.) Украины — Днепропетровскую и Запорожскую. Сейчас даже городов таких нет — вместо Днепропетровска нелепый Днепр, Днепродзержинск переименован в Каменское, но историю не переписать: Брежнев там родился, учился и работал. И если бы сплоховал — получил бы вовсе не почётную отставку. Всякое могло случиться. Но опалы он избежал.
Случались в его карьере томительные паузы, но не падения, хотя гарантий и охранных грамот в то время в политике не существовало. А потом он возглавил тихую союзную республику — Молдавскую ССР. В некотором смысле — шаг назад. Но всё-таки это была одна из «республик свободных». Прошло время, и Брежнев занял пост секретаря Компартии Казахстана. А позже, кроме должности генерального секретаря ЦК КПСС, некоторое время возглавлял бюро ЦК КПСС по РСФСР. Невероятный послужной список! Но ещё и опыт, который в конце концов сработал. Три союзные республики, две ключевые области в четвёртой — и весь Союз в придачу.
В этом смысле Брежнева не с кем сравнить. Таких «универсальных солдат» в нашем руководстве не было и, наверное, уже не будет, если, например, Россия и Казахстан снова не станут единым пространством не в однодневных прожектах (за ними-то дело не станет), а в политической реальности.
А он был не идеальным, а всего лишь оптимальным. Вот что интересно: когда Брежнев серьёзно заболел, некоторые его соратники сразу стали гораздо влиятельнее.
Каждый из них, казалось бы, превосходил Леонида Ильича по интеллектуальной мерке, да и в политике разбирался никак не хуже. И энергии у каждого было хоть отбавляй — в отличие от полусонного Брежнева образца 1975+. Но… Почему-то брежневским начинаниям сопутствовала удача, а без него дела пошли ощутимо хуже, рискованнее, тусклее. Видимо, он знал таинственную «науку побеждать». Иногда ее постигают опытные охотники и хорошие политруки. Брежнев был и тем, и другим. И Афганистан, и Польша, и обострение товарного дефицита — всё это пришлось уже на годы болезни «дорогого Леонида Ильича». Да, он ответствен за всё, что происходило в партии и в стране с осени 1964 года до осени 1982-го. Но история показала, что этот «простачок» не только хитрее умников, но и эффективнее для политической системы. Действовал он в последние годы в лучшем случае вполсилы. Но, между прочим, неизменно стоял на трибуне Мавзолея 1 мая и 7 ноября и никогда не пропускал торжественных приёмов 9 мая. Как бы ни буксовало здоровье.
Политический артист, нутром прочувствовавший диалектику и не изменявший ей в своих нехитрых приёмах. Как он удерживал власть, как выбирал подходящих людей, многие из которых в своих городах и отраслях до сих пор считаются образцовыми? Например, Леонид Ильич регулярно обзванивал своих секретарей обкомов — держал руку на пульсе, демонстрировал, что центр работает и не забывает своих «тиунов». И это лишь одна из многих его полезных «замашек».
«Не вали на предшественника»
Его личность до сих пор интересует многих. Суперстар! И так будет продолжаться ещё долго. А тех, кто плохо об этом подумает, просто жаль. Потому что есть у Леонида Ильича одно качество, которое проявилось после его смерти. Как только кому-то покажется, что он «держит бога за бороду» и давно перерос Брежнева — жизнь ему мстит. Кризисом, пожарами, коронавирусом… Так было, например, летом 2008 года (нефть по 130 долларов за баррель!). Больше «тучных лет» в России не случалось. Давно прослеживается такая закономерность: как только возникает впечатление, что Брежнев устарел, что произошла переоценка ценностей — и он теперь лишь «мелкий политический деятель эпохи…» — мы получаем такого тумака, что хоть лети со Старой площади до переименованного Днепродзержинска.
И это никакая не алхимия. Просто так бывает с профессионалами, с людьми на своём месте. Их опасно недооценивать. А он был первоклассным политиком — ни больше, но и никак ни меньше. Критикуя Брежнева, перечёркивая его эпоху, его феномен, мы сами себя обкрадываем. Причём это касается всех — независимо от воззрений. Хитрый ребус!
Уверен, что и горбачёвская перестройка не обернулась бы крахом — и для страны, и лично для Михаила Сергеевича — если бы он не принялся критиковать человека, который открыл ему парадные двери в большую политику. Это было несолидно, мелко. В точности по анекдоту — «вали всё на предшественника, выступай с инициативой». Взяли на вооружение понятие «застой», в котором высокомерия ещё больше, чем нелепых натяжек. Куда плодотворнее вышла бы идея преемственности: если бы Брежневу, Косыгину, Устинову возводили памятники, а не превращали их в осмеянные «реликты эпохи застоя». Но побеждать умеют не все.
Самому Леониду Ильичу хватило аналитической оснастки, чтобы не спекулировать на критике Хрущёва.
О «волюнтаризме» поговорили несколько недель — и Брежнев сам пресёк эти разговоры. Между прочим, Ельцину и Шеварднадзе хватило вкуса, чтобы в своих мемуарах, написанных на закате перестройки, рассказать о Брежневе не без теплоты. Да и в воспоминаниях Горбачёва Леонид Ильич вовсе не выглядит монстром. Но почему-то перестройку они заварили, превратив Брежнева в посмешище, а его эпоху — в аттракцион ошибок, а то и преступлений, которые уже в 1989-м выглядели невинно по сравнению с кооперативной гангстерской реальностью. А дальше — больше.
Одно из главных слов в тогдашнем политическом обиходе — «разрядка». Это стиль существования, идеология, которая повлияла на повседневную жизнь каждого из нас. Шаг в сторону от большой войны, активная дипломатия. Конечно, Брежнев был не единственным «рыцарем разрядки». Мастером внешнеполитических переговоров слыл Алексей Косыгин, архитектором брежневской стратегии в международной политике был Андрей Громыко. Секретарь ЦК Борис Пономарёв, да и вечный идеолог Михаил Суслов держали на карандаше социалистические страны.
Все они работали с Брежневым десятилетиями. «Помогайте мне, помогайте!», — призывал генеральный секретарь. И — по-дружески встречался не только с Фиделем, Гусаком и другими союзниками, но и с Вилли Брандтом — канцлером ФРГ, который в Ялте даже залез в бассейн в брежневских плавках. И с американцами, с которыми до 1979 года удавалось сохранить сносные взаимоотношения, несмотря на войну во Вьетнаме. Советский Союз готовился выйти на международные рынки как мощная держава, независимая от международных монополий. Этого тогда в мире опасались многие.
Отец мещанства?
В чём сегодня упрекают систему Брежнева? Леонида Ильича объявляют чуть ли не отцом советского мещанства. Именно при нём началось массовое увлечение хрусталём, коврами, джинсами — сегодня это, конечно, выглядит карикатурно, как любое устаревшее поветрие. Всё это трудно совместить с «чистотой социалистической идеи», о которой говорил Леонид Ильич, следуя «ленинским курсом».
Но разве брежневское «мещанство» чем-то отличается от нэпманского? А это — ленинское и раннесталинское время.
Наконец, расцвет 1930-х, гедонистический лозунг «Жить стало лучше, жить стало веселее». Прославление «зажиточной жизни» (именно так говорили с высоких трибун) — во многом иллюзорной. Вместо «Битлз» была «Кукарача», вместо Делона с Софи Лорен — Тарзан и Марика Рёкк. Но были — и тогда, и при Брежневе — и свои герои массовой культуры! А послевоенное стремление к стрелочкам на брюках, к шляпам и плащам на американский манер — это чем-то принципиально отличается от брежневских «модников на Калининском проспекте»? «И так весь мир вертится». Так какую «чистоту» мы будем противопоставлять брежневскому «мещанству»? Да и не звала советская власть в монастырь — никого и никогда. К материальному благополучию относились с уважением — особенно после многолетней коммунальной тесноты. И «мещанские перекосы» были неизбежны, как неизбежны они и сегодня, в совсем иной системе.
Ситуацию с превращением Советского Союза в энергетическую сверхдержаву иногда представляют чуть ли не как «паразитирование» на продаже горючего.
Как правило, эти мысли излагают люди, которым пока не удалось ни разведать, ни добыть, ни доставить ни одного барреля. А Брежнев гораздо больше вкладывал в будущее нефтегазового комплекса, чем почивал на экспортных лаврах. Последний великий проект советского времени — строительство БАМа — тоже косвенно связан с этим преображением страны, рассчитанным как минимум на 40 лет.
Великий лицемер?
Ещё говорят о нестерпимом лицемерии тех лет, о двойной морали. Как пели — кстати, при Горбачёве, но с намёком на брежневское время, — «одни слова для кухонь, другие для улиц». Конечно, такое бывало. При Брежневе инженерная профессия стала массовой, соответственно, больше, чем прежде, появилось думающих и мятущихся людей, больше стало полутонов в жизни, что не могло не проявиться и на киноэкранах, и в литературе. А интеллигенция — это всегда сомнения, скепсис, минимум прямолинейности. И — во многих случаях — двойная бухгалтерия, двойной кофе, двойная мораль.
А впрочем, когда не в ходу оказывалась лицемерная этика? При Сталине, когда слово «двурушник» было одним из позывных эпохи? Или до 1917 года, когда в стране действовало подполье, которому симпатизировала значительная часть горожан? Или в 90-е, когда недавние многие комсомольские вожди — самые пылкие из них — становились сторонниками бескомпромиссного капитализма в африканском стиле? Или сегодня мы все, как один человек, кристально честны, а лицемерие стало мешать карьере? Нет, такого анекдота даже при Брежневе не рассказывали.
Грозных и ретивых в нашей истории хватало. А Брежнев доказал, что можно быть одновременно и мягкотелым, и сильным. Что можно плакать навзрыд на похоронах боевых друзей — и быть цепким политиком, даже интриганом. Что можно не проводить чисток, тихонько провожать опальных оппонентов на пенсию или в посольский кабинет — и укреплять армию до такой степени, что мы, читая о событиях 1941 года, о ленинградской блокаде, просто удивлялись — как же наша могучая страна попала в столь отчаянное положение? У Брежнева оставался единственный соперник — Штаты. И он — до болезни — умел (не без виртуозности!) сохранять с Вашингтоном отношения равных по силе партнёров. Есть китайская пословица: «Почему обезьяна такая жёсткая? Потому что она такая мягкая».
Когда страна готовилась к Олимпийским играм, которые так любил Брежнев, в одной из песен прозвучало самоназвание эпохи: «Время скоростей, время стрессов и страстей». Скорости — это ракеты, к созданию которых Брежнев был причастен как минимум с хрущевских времен.
Он всегда с искоркой восхищения поглядывал на больших учёных. В особенности — на Мстислава Келдыша, человека утончённого, совершенно непохожего на привычный круг общения генерального секретаря. С ним — по настоянию Брежнева — члены Политбюро здоровались как со старшим по званию. Кстати, Брежнев недурно разбирался в военной промышленности — по крайней мере, для непрофессионала. Даже постоянный оппонент Брежнева в 1970-е годы академик Андрей Сахаров в своих воспоминаниях, возвращаясь в пятидесятые, показал Леонида Ильича вполне обаятельным куратором оборонной программы. «А, бомбовики пришли!», — так он приветствовал учёных в те времена.
«Космический октябрь» — так называется один из малоизвестных (издан уже после смерти Л. И.), но примечательных мемуарных очерков Брежнева. Написал его, разумеется, не он сам, а один талантливый журналист, мастер научно-популярного жанра. Сколько там уважения к творчеству учёных, инженеров, к задачам исследования космоса! Брежнев был инженером по образованию и духу, хотя и не по избранной профессии.
«Моя сильная сторона — это организация и психология», — говорил он и стал партийным управленцем. Но честь Келдышу отдавал.
Есть в брежневском наследии недурное высказывание: «Только факелом знания народ, добывший свою свободу, может осветить себе путь к счастливому будущему. Знания, человеческий гений становятся в наше время важнейшим источником прогресса и могущества каждой страны». Неважно, кто сформулировал эту мысль — главное, что Брежнев действительно так думал.
«Я не был сторонником «волевого» метода руководства»
В последние годы жизни и правления сложилось нечто вроде «культа личности Брежнева» — несмотря на то, что Леонид Ильич постоянно твердил о «коллективном руководстве», о мудром партийном курсе, в разработке которого участвуют миллионы коммунистов. Но — ордена, маршальские погоны, здравицы, воспоминания, за которые стареющий генеральный секретарь получил Ленинскую премию по литературе… Всё это воспринималось скептически. Во многом в этом вина соратников (некоторые из которых позже открещивались от «застоя»), но, несомненно, чувство меры Брежневу в те годы изменило.
И всё-таки брежневская «бессмертная трилогия», вызвавшая к жизни столько анекдотов, заслуживает внимания. Конечно, он не писал ни «Малой земли», ни «Возрождения», ни «Жизни по заводскому гудку». И даже не надиктовывал их. Хотя в основе этих воспоминаний — устные рассказы Брежнева, которые пересказывали журналистам Константин Черненко и генеральный директор ТАСС Леонид Замятин. Но специфика литературной «негритянской» работы такова, что авторы приноравливаются и к стилю заказчика, и к его системе ценностей. Эти книги не могли выйти под фамилиями Горбачёва или Хрущёва. За тех «негры» написали бы иначе. Разве можно было бы от имени другого руководителя написать, например, такое: «Я вообще никогда не был сторонником грубого, крикливого или, как его ещё называют, „волевого“, метода руководства. Если человек напуган, он ответственности на себя не возьмёт. А нам надо было не сковывать, а, напротив, поддерживать самую широкую инициативу». Кстати, Брежнев не повышал голос на подчинённых и прибегал к матерщине только в шутливом разговоре.
Есть в «Возрождении» и мягкое утверждение своего, брежневского, управленческого стиля, который отличался и от сталинского, и от хрущёвского. Брежнев и его соавторы рассказывали, как в послевоенные годы они в Днепропетровске восстанавливали не только заводы и темпы производства, но и клубы, фонари, дороги, даже детскую железную дорогу. Наконец, больницы и столовые. Тут в область прибыл Иван Тевосян: «Ты кто, Рокфеллер? Для этого тебе деньги дали?» — попытался он отчитать Николая Тихонова, директора трубного завода, который больше других в области заботился о быте рабочих, строил дороги, клубы… Так столкнулось два подхода к советской экономике: жёстко мобилизационный и мирный. Брежнев защитил Тихонова — своего будущего премьера: «Не было бы дорог и клубов — не пошли бы рабочие на вторую смену». Аскетический социализм с презрением к быту Брежнева не привлекал.
Апологеты брежневской эпохи непременно говорят: «Тогда мы спокойно смотрели в завтрашний день». Появилась даже некоторая избалованность.
Молодые привыкли к скромному, но достатку, иногда получая упрёки от старших: «Мы воевали. А вы… На всё готовенькое пришли».
Горячая вода в кранах. Сейчас это само собой разумеющаяся деталь нашего быта, но для большинства наших сограждан это открылось именно при Брежневе. Дачные участки — пресловутые «шесть соток», отдых у моря, расцвет гражданской авиации и речного транспорта — это тоже Брежнев. И семейные альбомы здесь красноречивее статистики экономического роста. Да и пресловутый дефицит был, прежде всего, болезнью роста. Кормить «не числом, а уменьем» у нас тогда ещё не научились. Но до Брежнева из Москвы вывозили в электричках сушки да бублики, потому что на другое просто денег не было. А в конце его правления — колбасу и шоколадные конфеты. А это пусть и уродливый, но прогресс. Прогресс, честно говоря, не часто блещет гармонией пропорций. «Умение выявить те конкретные звенья, где ценой минимальных затрат можно получить наибольший и быстрый эффект, умение подойти к решению любой задачи с точки зрения конечных результатов — именно в этом состоит искусство планирования, да и вообще хозяйственного руководства», — писал Брежнев.
Всегда ли это у него получалось? По крайней мере, он знал, за какие ниточки дёргать. Ускоренное развитие газовой промышленности, попытка подъёма вечно нищего Нечерноземья, разработка торговой экспансии на Запад — как раз из этой оперы.
«Нормализация» отношений с Китаем — последний проект Брежнева. Возможно, с помощью Пекина удалось бы выправить ситуацию с «товарами народного потребления». Всё равно товарное изобилие последних десятилетий, уже постсоветской России, в значительной степени — из Краснозвёздной Поднебесной.
Брежнев и его поколение создали фундамент для рывка. Построили космодром. С таким вооружением, с мощным политическим влиянием, с длинным списком экспортных товаров следующий руководитель страны должен был стать ещё прагматичнее. Мешала напряжённость, связанная с Афганистаном? Её предстояло снять без политических потерь. Это — тот пассив, который оставил Брежнев наследникам. Но он оставил и вторую в мире экономику, и хорошо образованное (а потому скептически настроенное) поколение.
И — пренебрежимо малые долги. Это всё-таки была экономная, а не расточительная экономика. Дедушка умер, а ностальгия осталась: при Брежневе и воровали бережнее. Выиграть у ностальгии ещё не удавалось ни одному доминошнику.
Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»
Fitzroy Magazine, 20.12.2021
Брежнев Леонид Ильич | Цифровой архив Wilson Center
Леонид Ильич Брежнев, лидер одной из двух самых могущественных наций мира, родился у русских родителей в украинском шахтерском городке Каменск в 1906 году. О его юности мало что известно, кроме того, что в 15 лет он пошел работать на сталелитейный завод, на котором работал его отец.
После революции Брежнев получил техническое образование и стал землемером. Но вскоре проявились его политические амбиции: он вступил в Коммунистическую партию в 1931, затем занимал ряд местных партийных постов. Молодой аппаратчик продемонстрировал замечательную способность правильно оценивать политический ландшафт.
После смерти Сталина Брежнев правильно связал свое состояние с Никитой Хрущевым, помогая новому советскому премьеру проводить сельскохозяйственную кампанию «Целина» в Казахстане (где Брежнев был первым секретарем Коммунистической партии) и поддерживая Хрущева во время неудавшейся попытки отстранить его от власти. Вскоре Брежнев был назначен действительным членом Политбюро.
К началу 1960-х он считался вероятным преемником Хрущева. Назначенный председателем Президиума Верховного Совета в 1960 году, он ушел в отставку в 1964 году и стал непосредственным помощником Хрущева на посту второго секретаря ЦК. Однако предложенная им помощь оказалась не такой, на которую рассчитывал Хрущев. Пробыв на этом посту всего три месяца, Брежнев помог возглавить консервативную коалицию, отстранившую Хрущева от власти.
Сам Брежнев был одним из главных бенефициаров отставки Хрущева. Назначенный первым секретарем Коммунистической партии, он стал одним из двух самых важных людей в Советском Союзе.
Другим был премьер Алексей Косыгин. Однако в конце концов Брежнев стал доминирующей силой и был назначен Генеральным секретарем Коммунистической партии.
Бесцветный стиль руководства Брежнева резко контрастировал с динамичным, но бурным правлением Хрущева. Это успокоило многочисленную советскую бюрократию, которой хрущевские реформы угрожали. Действительно, при Брежневе советская бюрократия процветала, а центры государственной власти, такие как КГБ, вновь обрели власть, если не ту жестокость, которой они пользовались во времена Сталина.
Советское решение в 1968 году вторгнуться в Чехословакию, чтобы подавить Пражскую весну, было ранним индикатором мировоззрения Брежнева. В речи, оправдывающей этот шаг, он изложил то, что стало называться «доктриной Брежнева», утверждая право Москвы на вмешательство в дела других социалистических государств.
Брежнев был, прежде всего, воином холодной войны, преданным непрекращающейся борьбе с Соединенными Штатами. Хотя он был более осторожным, чем Хрущев, он, тем не менее, поддерживал противников США и левые режимы во всем мире, особенно во Вьетнаме, на Ближнем Востоке и в странах третьего мира.
Новая эра разрядки началась в 1972 году, когда Брежнев и президент США Ричард Никсон подписали договор ОСВ, заморозивший некоторые американские и советские системы вооружений. Но новая эра была недолгой, ее разъедали затянувшиеся антагонизмы времен холодной войны. К 1979, это было только воспоминание, так как Брежнев и его товарищи одобрили советское вторжение в Афганистан.
К этому времени Брежнев был все более и более слабым стариком. По мере того, как здоровье Брежнева ухудшалось, ухудшалась и советская экономика. Годы больших расходов на оборонную и аэрокосмическую промышленность за счет сельского хозяйства и других секторов экономики нанесли ущерб. Рядовым советским гражданам приходилось ждать в длинных очередях, чтобы купить предметы первой необходимости, а экономическая производительность и советский уровень жизни медленно, но неуклонно снижались.
Когда Брежнев умер 10 ноября 1982 года в возрасте 75 лет, самому Советскому Союзу оставалось жить меньше 10 лет.
Россия испытывает сверхдержавную ностальгию по юбилею Брежнева
Кристиан Лоу но к 100-летию со дня его рождения россияне видят его в новом свете — как человека, который привел свою страну к вершине ее могущества.
Как и брежневский Советский Союз, Россия сейчас купается в деньгах от экспорта нефти и газа, политически стабильна и в целом непринужденна к самой себе.
Но не хватает одного ингредиента. Россия президента Владимира Путина — это дерзкая держава среднего размера, а не глобальная сверхдержава, которой руководил Брежнев.
Столетие Брежнева 19 декабря вызвало множество выставок, фильмов и телевизионных документальных фильмов, посвященных одним и тем же темам: ностальгия по достоверности брежневской эпохи и стремление вернуть времена, когда остальной мир относился к Кремлю. с благоговейным уважением.
«Мы были на первом месте, впереди всех капиталистических стран», — сказал Николай Бабаков, главный экономист при Брежневе, в ретроспективе на государственном телеканале «Россия».
«Возможно, мы зашли слишком далеко, но факт остается фактом: люди очень осторожно относились к тому, как они относились к Советскому Союзу».
Эти дани знаменуют собой уход Брежнева, человека, чье главное место в истории России до сих пор было объектом насмешек.
Больной и пристрастившийся к болеутоляющим, на склоне лет Брежнев говорил невнятно и, казалось, изо всех сил пытался не заснуть. В одном апокрифическом рассказе он начал свое выступление на церемонии открытия 19-го80-й Московской олимпиаде, сказав: «О-о-о-о-о», приняв олимпийские кольца за текст своего выступления.
Родившийся в семье рабочего, Брежнев прошел путь через советскую бюрократию и был компромиссным выбором на пост генерального секретаря Коммунистической партии, когда Никита Хрущев был свергнут в 1964 году.
При Брежневе писатель Александр Солженицын был сослан в США, а диссидент Андрей Сахаров был помещен под домашний арест. Холодная война была в самом разгаре. Советский Союз вторгся в Афганистан, операция, которая впоследствии обернулась военной катастрофой.
«ЗАСТОИ»
Но кровавые чистки сталинского периода и беспорядки при Хрущеве закончились, и наступил период политического застоя, известный как «застой». Обычные люди наслаждались временем относительного изобилия.
После смерти Брежнева в 1982 году советская власть медленно рушилась. Экономика вошла в окончательный спад. Через три года к власти пришел Михаил Горбачев, который начал хаотичный процесс демонтажа коммунизма.
На этом фоне многие россияне сегодня считают правление Брежнева высшей точкой для Советского Союза.
«Есть какая-то ностальгия по тому периоду», — сказал Владимир Мусаелян, который большую часть 18-летнего правления Брежнева был его личным фотографом.
Мусаелян выставляет несколько своих фотографий вождя в музее на Красной площади, всего в нескольких сотнях метров (ярдов) от того места, где Брежнев натянуто махал рукой, когда на военных парадах проезжали танки и ракетные установки.
На одном ранее не публиковавшемся кадре Брежнев вытирает слезы с глаз на похоронах своей матери. В другом он пьет шампанское с кубинским лидером Фиделем Кастро на заднем сиденье катера.
«Кажется, она (выставка) вызвала отклик», — сказал Мусаелян агентству Рейтер.