Русские религия: Религия | Посольство России в Германии

Содержание

Жозеф де Местр. Религия и нравы русских

Текст из журнала Опустошитель #23. Графомания.

Фрагменты одноименной книги (Владимир Даль, 2010).

Перевод с французского А.П. Шурбулева.

Самая характерная черта русского человека — безразличие, особенно по отношению к бедам и страданиям человечества. Событие, которое в какой-либо другой стране заставило бы говорить о себе целую неделю, здесь не производит ни малейшего впечатления. Необычные виды смерти, например, казни, которые в других странах вызывают такой большой интерес, в России не привлекают никакого внимания. Я здесь уже восемь лет и никогда не слышал никаких разговоров о казни, никогда не слышал, чтобы говорили: «Сегодня секли такого-то за такое-то преступление. Он сказал то-то и то-то». Никогда. В прошлом году однажды утром на воду спустили десять военных кораблей; собралась огромная толпа, и зрелище действительно было великолепным. Но тут случайно выстрелила пушка, и одного моряка разнесло в клочья. Никто этого не заметил или, лучше сказать, все, кто заметил, не стали это обсуждать. Я случайно узнал об этом через несколько дней, находясь у морского министра. Еще раньше взорвавшаяся пушка убила и покалечила семь человек. Никто об этом не говорил, и я опять-таки случайно узнал обо всем от одного министра. Среди русских как будто существует некое молчаливое согласие никогда не говорить о таких вещах, и потому бесконечное множество таких происшествий тонет в безвестности. Мне даже кажется, что нередко они нарочито лгут, чтобы отбить любопытство. Бесспорно одно: трудности, которые сопровождают стремление узнать правду о самых громких общественных событиях, превосходят всякое воображение.

Однажды император, губернатор, начальник полиции и офицер полиции рассказывали одному моему знакомому уж не помню о каком мрачном событии. Каждый дал свою оценку, не совпадавшую с оценками других.

Зимой 1808 г. во время оттепели несколько человек вышли на лед, огромная льдина оторвалась и унесла этих безрассудных, плывших на этаком мрачном пароме и не ведавших, что с ними будет. Наконец льдину зацепили и притянули к берегу, но так и не удалось узнать, все ли несчастные спаслись. Сначала сказали, что спаслись все, потом добавили, что все, кроме троих, потом — все, кроме двоих, и, наконец, все, кроме одного. Я расспрашивал повсюду, другие, конечно, делали то же самое, но вскоре всем это надоело и особенно русским, которые не слишком и вникали во все произошедшее, и никто так и не узнал правды. Полиция ничего не говорит или лжет, она никогда не считает это своим долгом.

В одно прекрасное утро (когда Казанский мост стал таким большим, каким он является сейчас) я неожиданно увидел под мостом на льду две проруби, покрытые решетками. Мне тут же рассказали, что какой-то злодей воспользовался длинной, темной дорогой через мост и совершил преступление. И действительно, пока сани тащатся по этой длинной дуге, кучер вполне может успеть что-нибудь украсть или даже перерезать горло человеку, которого он везет, и спустить его под лед через одну из прорубей, которые всегда есть на реке. Русская полиция наверняка не могла этого предвидеть, потому что во всей вселенной нет никого менее предусмотрительного, чем русский. Таким образом, произошло нечто странное, но никто ничего об этом так и не узнал.

В ту пору, когда здесь находился прусский двор, в одном из домов, названных на немецкий лад экзерциц-хаусами и построенных для того, чтобы войска могли совершать свои экзерциции невзирая на время года, решили провести большой смотр. Все было назначено на девять часов утра, а около семи часов этот слишком перегруженный дом, который к тому же, вероятно, был плохо сконструирован, просто рухнул. Через два часа там должны были присутствовать император, его брат, прусский король со своими двумя братьями, три или четыре других высокопоставленных лица, множество сановных лиц обоих дворов, а также немалая часть отборных войск. Невозможно представить размах катастрофы, если бы таковая произошла. Тем не менее я не слышал, чтобы кто-нибудь обмолвился об этом хоть одним словом, а ведь я ходил по всему городу. Когда я попытался в качестве пробы заговорить с теми, кто попадался на глаза, все, кто слушал меня, всегда изображали удивление, словно прибыли откуда-то издалека.

«Ах, что вы говорите», — восклицали они, а затем переходили к чему-то другому.

Однажды, отправившись погулять, чтобы познакомиться с городом, я поскользнулся на льду и упал, да так сильно, что мне показалось, будто я что-то серьезно себе повредил. Мое жилище было далеко, и к тому же я никого не знал. Странная мысль тотчас закралась мне в голову: «А что если я вообще не смогу подняться?» Я лежал, не двигаясь. Мимо меня проходили люди, и никто не подумал подойти и поднять меня. Пролежав несколько секунд в качестве эксперимента, я поднялся сам, благо ничего серьезного, к счастью, не произошло; я мог бы продолжить этот опыт, если бы место было сносным.

(Июль 1809 г.)

***

Иностранцев, проживающих в России, чрезвычайно сильно вводит в заблуждение то, что они называют невежливостью русских, не задумываясь о том, что обычные проявления принятой у нас вежливости здесь просто не в ходу. Принять кого-либо с визитом и не нанести ответного, пригласить кого-нибудь к себе домой и самому не оказаться дома, получить письмо и не ответить на него и многое тому подобное, — все это у нас воспринимается как грубая невоспитанность, но здесь все это не имеет никакого значения, и такие поступки здесь совершают довольно часто, не имея ни малейшего желания как-то оскорбить вас или просто шокировать. Что касается писем, то они особенно воспринимаются как нечто весьма необычное. Никогда не следует посылать важное письмо с каким-либо русским, потому что он почти всегда или потеряет его, или позабудет о нем, или его прочитает. Я сам имею в этом деле неприятный опыт. Одна моя знакомая из Вены попросила княгиню Р., одну из первых дам этой страны, передать мне длинное письмо, в котором она очень конфиденциально писала о разных делах. Княгиня прибыла, но никакого письма мне не передала. Через несколько дней, получив другое письмо от моей венской знакомой, я узнал, что она передавала мне первое письмо с княгиней Р. Я встревожился и, не будучи напрямую связанным с княгиней, попросил наших общих знакомых сообщить ей о письме, но оно так и не прибыло. Быть может, оно затерялось, или княгине просто не хотелось извлекать его из какой-нибудь коробки. В конце концов, дело приняло характер настоящих переговоров, которые велись письменно, как какое-нибудь политическое дело, и после очень долгого и томительного ожидания я все–таки получил его и, как мне показалось, получил не вскрытым. Однако спустя некоторое время князь В., приходившийся братом этой даме, сказал в разговоре обо мне: «Он воспринял это слишком серьезно». Сказанное примечательно, потому что в представлении упомянутого князя конфиденциальное письмо, о котором просто позабыли, которое, быть может, даже прочитали, не являлось чем-то важным. Итак, никогда не передавайте письма с русским человеком, потому что по всем законам вероятности он оставит его при себе, если вы не напомните ему о нем, и рассердится, если напомните. Молчание — великий закон русского; как только он оказывается в затруднительном положении или имеет что-либо против вас, он никогда не стремится сказать то, что в таком случае требуется сказать, он вообще ничего не говорит. Он никогда не старается объясниться, такое слово ему незнакомо. С каких бы сторон вы к нему ни подходили, он всегда сумеет ускользнуть. Уклончивые ответы, особенно посредством писем, ему незнакомы. Напишите русскому о чем-нибудь таком, в чем он не сможет дать вам полный ответ или что так или иначе стесняет его, но что по нашим европейским представлениям о вежливости и приличии вовсе таковым не является, и он не ответит вам, кем бы вы ни были. Можно привести прекрасный пример, имевший место в прошлом году. Одна из первых дам Европы, скажем без преувеличения, написала одному здешнему придворному о касающемся ее деле, но не получила никакого ответа. Она пришла в негодование, но это ничего не дало, и если бы она его знала лучше, она бы просто рассмеялась. Если русский обращается к вам, прося о каком-то деле, подумайте хорошенько, прежде чем согласиться, так как, если он передумает, вы попадете в затруднительное положение (если, например, он попросит вас приобрести дорогую мебель или найти человека, способного выполнить для него то или иное дело). Он преспокойно заставит вас самих разбираться с этим человеком и не потревожится о том, что вы этому человеку будете говорить. Вы обратитесь к нему за разъяснениями и не получите ответа, вы напишете ему, но ответного письма не получите. Итак, всегда оговаривайте условия, прежде чем за что-либо браться, оговаривайте их как с самым первым лицом этой страны, так и с последним лавочником, и никому не доверяйте (1809 г.).

Если русский что-то пообещал вам, а потом у него возникли какие-либо трудности в выполнении обещанного, он больше не станет с вами об этом разговаривать — такова его манера. Ему никогда не придет в голову спросить себя: «Что он обо мне подумает и скажет? Ведь он решит, что я человек, который не умеет держать слова». Это ему не важно. Даже в том случае, когда он с самого начала прекрасно знает, что не сможет исполнить вашу просьбу, он все равно почти всегда скажет вам “да”, оставляя за собой право ничего не делать и молчать.

(16/28 марта 1810 г.)

***

Сильно чувствуя нравственное превосходство иностранца, русский всегда находится настороже в общении с ним и больше всего боится показать, что собеседник производит на него впечатление. Об этом никогда не следует забывать, если приходится иметь с ним дело. Вы хотите, чтобы он что-то взял? Бросьте это «что-то» перед ним на землю, но перед этим непременно расхвалите это брошенное. После уходите, и тогда он подберет его и заплатит вам столько, сколько вы хотите. Если же вы вложите эту вещь ему в руки, он от нее непременно откажется. Забывая об этой истине, иностранные торговцы совершают большие ошибки. Если вы ведете переговоры с российским кабинетом министров, постарайтесь сделать так, чтобы он захотел того, чего хотите вы сами, и представьте дело таким образом, чтобы, исполняя вашу волю, ему казалось, что он сам так решил. Именно в этом и заключается вся наука.

Один французский дворянин, находившийся на службе в России, когда она воевала в Финляндии, привез оттуда посох, на котором были начертаны руны. Генерал Н., большой любитель достопримечательностей, захотел его исследовать, и француз, не задумываясь, отдал ему посох. Прошло много времени, посох не возвращали, и тогда француз послал генералу записку с просьбой вернуть ему эту вещь. Снова никакого ответа, что, собственно, и есть правило, а не исключение. Владелец посоха пишет новую записку. Снова никакого ответа. Наконец, он сам отправляется к генералу, который, приняв его, говорит: «Мне очень жаль, но сейчас я не могу вам вернуть ваш посох, он у генерала С. [другого замечательного любителя редкостей], который взялся расшифровать написанное на нем».

Француз отправляется к генералу С. и встречает там его сына, молодого военного, который говорит ему: «Папа будет очень изумлен, потому что считает, что этот посох принадлежит ему».

Приезжает папа. Выслушав француза, он чрезвычайно удивлен, потому что генерал Н. отдал этот посох ему, вероятно, стремясь произвести какое-то впечатление (что, впрочем, никак нельзя было проверить). Генерал С. сам иностранец и потому безоговорочно возвращает посох владельцу.

Русский ничего не знает досконально и не стремится ничего постичь основательно. Он очень легко добирается до определенной незначительной глубины, но потом внезапно останавливается и дальше не идет. Я посетил все школы, все гимназии, присутствовал на всех экзаменах, которые сдавали как молодые люди, так и девицы, и не встретил то, что называют талантом.

Будучи столь посредственным, русский необычайно горделив, обладает большой сноровкой разгадывать человека и еще больше способен погубить его, если решил это сделать. Самое большое преступление в его глазах — это желание быть более утонченным, чем он, и об этом иностранцу никогда не следует забывать. Для того чтобы добиться всего возможного в этой стране, надо быть добрым малым или казаться таковым. Если вы решили обходиться с ним более тонко, он приходит в негодование, считая, что вы посягаете на него, и не преминет обесславить вас или как-нибудь навредить. В чужих краях вы можете посмеяться над ним, но в его стране лучше оставить его в покое и не слишком обнаруживать перед ним свой ум.

(20 июля/1 апреля 1809 г.)

Что революция сделала с Церковью • Расшифровка эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсИстория православной культурыАудиолекцииМатериалы

Содержание седьмой лекции из курса «История православной культуры»

Прежде чем начать говорить об истории Русской церкви в ХХ веке, в советский период, нужно сказать несколько слов о том, в каком состоянии Церковь при­шла к 1917 году и как завершался имперский период в истории России для Церкви, а с точки зрения церковной истории — как завершался период синодальный.


Основной нерв синодального периода, если мы пытаемся кратко его опреде­лить, заложенный еще основателем империи Петром I, заключался в том, что государство подходило к Церкви с позиций пользы, утилитаризма. В начале имперского периода утилитаризм проявлялся достаточно грубо: Петра прежде всего интересовали материальные ресурсы Церкви. Постепенно от такой гру­бой формы взаимодействия Церкви с государством империя отходила, но век­тор этого отношения к религии сохранялся вплоть до рево­люции 1917 года.


В результате к началу ХХ века Церковь и империя находились в состоянии углубляющегося кризиса, который выражался в самых разнообразных формах. Например, проблема бюрократизации церковного организма, которая сложи­лась в XVIII и XIX веке, заключалась и в том, что патриаршество было ликвиди­ровано и вместо патриарха существовала Духовная коллегия — Синод, и в том, что церковная жизнь на разных уровнях контролировалась светскими чиновни­ками. Были и проблемы социального характера. Духовен­ство в России пред­став­­ляло собой духовное сословие, где место и занятия священнослужителей передавались по наследству — от отца к сыну или от тестя к зятю. И соответ­ствен­но, к концу XIX столетия духовенство пред­ставляло собой довольно замкнутый социум, даже некоторые употребляли по отношению к нему слово «каста», что вело к отчуждению духовенства от паствы — не только с образо­ванным обществом, но и, например, с крестья­нами, которые составляли боль­шинство верующего населения империи. Иные проблемы можно насчитать около десятка: например, материальное обес­печение духовенства или бесправ­ность православных приходов, в отличие, например, от общин староверов. Ни одна из этих проблем не была разрешена к 1917 году, и в эпоху революции государство и Церковь входили в состоянии достаточно глубокого кризиса. 


Февраль 1917 года принес церковную революцию, которая разворачивалась по нескольким направлениям. С одной стороны, речь шла о конфликте между Временным правительством и Синодом. Этот как бы политический конфликт наполнялся разнообразными социальными столкновениями. Прежде всего, столкновениями духовенства в разных епархиях с епископатом. Сословное бе­лое (женатое) духовенство пыталось изменить вопрос о власти в Церкви в свою пользу и в какой-то степени потеснить монашествующий епископат. Но кроме этого, то же самое духовное сословие разрывали и другие внутренние конфлик­ты. Например, конфликт младших членов клира, псаломщиков и дьяконов, которые чувствовали себя в приниженном состоянии по сравнению со священ­никами.


И еще одной очень важной частью церковной революции была революция при­ходская, которая выражалась фактически в бунте прихожан, особенно на селе, против старой системы приходского управления и в каком-то смысле и против духовенства. Прихожане, которые очень долго ждали того, что импе­рия разре­шит им участвовать, например, в управлении храмовым имуществом (которое было создано их трудами и на их пожертвования), или которые ждали того, что­бы империя и церковные власти в какой-то степени допустили их до реко­мендаций своих кандидатур в члены причта, — эти прихожане в условиях слома всей политической и социальной системы старого порядка явочным образом взяли власть в приходах в свои руки: начали распоряжаться церков­ным и храмовым имуществом, изгонять неугодных священников и осуще­ствлять собственные выборы духовенства.


В этой ситуации священноначалию нужно было превратить церковную рево­люцию, которая развивалась по многим направлениям, в каноническую ре­ставрацию, воссоздать церковный организм. И эту миссию должен был взять на себя Священный собор Православной российской церкви 1917–1918 годов. Это было эпохальное событие в истории Церкви и в истории нашего отечества. Собор завершал синодальный период истории Церкви и пытался в новых об­стоя­тельствах выработать церковные формы жизни. Речь не шла ни в коей мере о том, чтобы реконструировать, воссоздать те формы церковного управ­ления, которые существовали до Петра, в первую эпоху патриаршества и собо­ров. Нужно было заново выстроить церковный организм в новых условиях, но по церковным правилам.


Собор был очень представительным органом. Его делегатами были 564 челове­ка. Причем больше половины из них были миряне — 53 %, около трети, 28 %, были представители приходского белого, то есть женатого, духовенства, около 4 % — монашествующие и еще примерно 15 % — епископат. При этом миряне, которые были призваны на Собор, представляли собой буквально всю Россию: здесь были крестьяне, рабочие, служащие, солдаты действующей армии, пре­по­даватели учебных заведений, в том числе профессора академий и универ­си­тетов. Можно сказать, что Собор представлял собой всю Россию, которая го­това была созидать новые формы общественной и церковной жизни. Самым значительным и оставшимся в истории деянием Собора было восстановление русского патриаршества. Первым патриархом после почти двухсотлетнего пе­ре­рыва с помощью жребия был избран московский митрополит Тихон (Белавин). 


Собор занялся вопросом об отношениях с будущим русским государством. Напомню, что в январе 1918 года должно было собраться Учредительное соб­рание, которое должно было сформулировать новые принципы государствен­ного бытия Российского государства. В преддверии Учредительного собрания Собор принимает специальное определение 2 декабря 1917 года, которое фак­ти­­чески представляет собой проект договора между Церковью и будущим рус­ским государством, своего рода проект конкордата, конституционного пакта между Церковью и властью. Собор, безусловно, мыслит себя уже как часть об­щества, отдельно от государства, не внутри государственной машины. Но при этом он выражает желание, чтобы за Русской церковью был признан особый статус первенствующей религиозной организации в силу ее историче­ских заслуг и как религии большинства российского населения.


Другие решения Собора касались внутренней церковной жизни. Здесь был но­вый, впервые разработанный устав прихода. Здесь были новые проекты орга­низации центрального и епархиального управления. Если очень коротко гово­рить о сути этих проектов, то Собор пытался выработать баланс между обще­ственным, соборным и иерархическим началами в Церкви. 


В тот момент, когда Собор разрабатывал свои проекты, в России происходит еще один переворот — к власти приходит партия большевиков. И здесь нужно сказать несколько слов о том, что с точки зрения религии представляла собой большевистская партия и ее идеология. Фактически коммунизм именно в его большевистском изводе, как проект, восходящий к эпохе Просвещения, пола­гал, что религия, или, как они часто говорили, религиозные предрассудки, отми­рают в обществе естественным образом. Однако большевики, стремясь уско­рить процессы общественного преобразования, и в том числе преобразова­ния общественного сознания, стремятся ускорить и отмирание религии и фак­ти­чески начать насильственную секуляризацию. Сегодня значительная часть исследователей рассматривает советский коммунизм как один из вариантов политической религии. Это понятие ввел итальянский исследователь Эмилио Джентиле, который занимался историей итальянского фашизма. Имеется в виду, что такого рода политическая религия является особой сакрализацией идеологии политического режима и предполагает мифологизацию или обоже­ствление организации, в данном случае партии, и связанных с этой идеологией текстов. Разумеется, политическая религия отрицает иные идеологии и рели­гии, а также автономию индивида. В этом контексте мы должны понимать, что столкновение большевизма как политической религии с традиционными религиями, будь то православное христианство, ислам, иудаизм, буддизм, было неизбежно. Согласно Эмилио Джентиле, политическая религия знает два модуса отношений с религиями традиционными: уничтожение конкурентов и их инструментализация, то есть приспособление под свои нужды.


В январе 1918 года новая большевистская власть открыто заявляет о своих бу­ду­щих отношениях с религиозными организациями. Издается декрет, который в последующем публиковался под названием Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. Главная его идея — это вытеснение любых религиозных организаций, но прежде всего Православной церкви как наиболее крупной и влиятельной организации, из общественной жизни страны. Религия объявляется частным делом гражданина. Никакие внутренние законы религи­озных организаций новая власть не признает. Более того, декрет заявляет о на­ционализации церковного и вообще любого религиозного имущества, на что верующие и Церковь реагируют достаточно жестко, потому что заяв­ление о национализации воспринимается как прямое кощунство, как то, что святыни, храмы будут передаваться в руки неверующих. Так начинается прямое проти­во­стояние Церкви и советской власти. Иерархи и духовенство становятся жер­твами как так называемых эксцессов Гражданской войны, так и красного тер­рора. Духовенство вместе с дворянскими царскими чиновниками оказывается среди заложников, которые расстреливаются в случае каких-то покушений на лидеров нового Советского государства.


В 1919 году власть пытается осуществить первую антирелигиозную кампа­нию — кампанию по вскрытию святых мощей. Однако в ходе Гражданской войны начать осуществлять планомерную антирелигиозную политику совет­ская власть, конечно, не может. Для этого наступает момент в 1922 году, когда начинается кампания по изъятию церковных ценностей — ключевой момент для выработки советской репрессивной политики в отношении Церкви, кото­рая будет действовать на протяжении последующих 20 лет.


1921–1922 годы — это время тяжелейшего, катастрофического голода в Совет­ской России, который стал следствием, с одной стороны, Гражданской войны и разрушения экономики и сельского хозяйства, а с другой стороны — полити­ки большевиков, направленной на реквизицию хлебных запасов у крестьян — так называемую продразверстку. И в контексте голода власть начинает осуще­ствлять принудительное изъятие церковных ценностей из церквей под предло­гом помощи голодающим. При этом верующими эта акция восприни­мается как новое кощунство, хотя Церковь, иерархи и духовенство, вовсе не против соби­рать пожертвования и жертвовать какие-то ценные церковные предметы для того, чтобы закупать за границей хлеб. Однако эти первые столкновения, которые приходятся на весну 1922 года, власть использует для того, чтобы начать масштабную кампанию наступления на православную церковь. 


19 марта 1922 года Ленин пишет Политбюро: «Мы должны именно теперь дать самое решительное беспощадное сражение черносотенному духовенству и по­давить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в те­чение нескольких десятилетий». С этого момента начинает действовать стратегия, направленная на уничтожение Церкви, которая будет актуальна в течение последующих 20 лет. Среди инструментов власти появляются такие чекистские методы, как попытка организации расколов среди духовенства и ве­рующих. Главным исполнителем этой политики оказываются органы государ­ственной безопасности — ВЧК, ОГПУ, а затем НКВД. Изъятие церков­ных цен­ностей выглядит как масштабная провокация, поскольку одной из глав­ных задач власти было спровоцировать сопротивление верующих. Затем в ходе наблю­дения за этими актами сопротивления выявить наиболее актив­ных ми­рян и членов клира и подвергнуть их репрессии. Около 1500 актов более или менее массового сопротивления было зафиксировано за 1922–1923 годы, пока шла эта кампания. В результате властью был организован 231 судебный процесс над духовенством и верующими, и впервые в 1921, 1922, 1923 годах власть начинает расстреливать их по приговорам судов (в эти годы было рас­стреляно около 2000 человек). В мае 1922 года был арестован патриарх Тихон, церковное управление было серьезно дезорганизовано. Готовился показатель­ный процесс против патриарха, который должен был завершиться его расстре­лом. Этого не произошло, власть в какой-то момент ослабила натиск, но наме­ре­ния были вполне определенные.


Среди расстрелянных был и петроградский митрополит Вениамин (Казан­ский). Владыка Вениамин был сравнительно молодым епископом, в 1922 году ему было 49 лет. Он был избран на петроградскую, столичную, кафедру в бур­ные весенние месяцы 1917 года, избран голосованием представителей духо­вен­ства и мирян всей епархии. Уже это показывает, насколько он был популя­рен в на­ро­де. Особенно его любили рабочие Петрограда, работе с которыми, пропо­веди он уделял много внимания.


Когда до Северной столицы докатилась волна изъятия церковных ценностей, владыка Вениамин сделал все, чтобы в его епархии дело не дошло до кровавых столкновений. На Пасху 1922 года он выступил со специальным обращением к пастве, в котором призывал петроградцев не давать никакого повода для про­ли­тия крови и не предаваться чувству мести в отношении тех, кто поку­шается на церковное достояние.


При этом владыка был готов пойти на максимальные, неслыханные компро­мис­сы. В частности, он предложил местной комиссии по изъятию, чтобы священники сами переплавили священные сосуды в слитки и в таком виде отдали бы их комиссии — в этом случае изъятие ценностей перестало бы быть кощунственным актом. Но советская власть преследовала иные цели. Митропо­лит Вениамин был привлечен к суду за сопротивление изъятию и после пуб­лич­ного процесса расстрелян в августе 1922 года в Ковалевском лесу к востоку от Петрограда.


В 1920-е годы Церковь оказывается в ловушке, в ситуации двух кризисов — кризиса легальности и кризиса легитимности. С одной стороны, власть не при­знаёт за Церковью права на законное существование: не регистри­рует иерар­хию и духовенство, а регистрирует только низовые церковные организации — приходы (с точки зрения советской власти все, что не зареги­стрировано офи­циально, то запрещено и должно быть подвергнуто репрессии). С другой стороны, в силу своего нелегального статуса Церковь не может созвать новый Собор для того, чтобы избрать нового патриарха после кончины патриарха Тихона в 1925 году. А пока нет патриарха, слабеет внутренняя леги­тимность церковной власти, церковного управления, начинаются споры о пра­вильности ее преемства, появляются новые расколы. После патриарха, и так будет до 1940-х годов, Церковью управляют местоблюстители, власть которых по определению временна.


Всю эту ситуацию советская власть использует для давления на церковную иерархию с тем, чтобы добиться уступок с ее стороны, заявлений о лояльности, об осуждении заграничного контрреволюционного духовенства. И церковной власти, и священноначалию приходится идти на определенные уступки, пото­му что есть совершенно четкое понимание того, что, в частности, раскольники-обновленцы  Обновленчество (самоназвания: Православ­ная церковь в СССР, Обновленческий рас­кол, Живая церковь) — раскольническое движе­ние в русском православии, возникшее после Февральской революции 1917 года. Деклари­ровало цель «обновления Церкви»: демокра­тизацию управления и модерниза­цию бого­служения. Выступало против руко­водства Церковью патриархом Тихоном, заяв­ляя о поддержке нового режима. могут одержать верх, если Церковь и дальше будет сохранять свой нелегальный статус.


К концу 1920-х годов формируются три стратегии отношений Церкви с вла­стью. Одна из них — это стратегия обновленческая. Обновленчество было спрово­цировано советской властью в 1922 году в ходе кампании по изъятию церков­ных ценностей. Обновленцами были в основном представители белого приход­ского духовенства, которые не были вполне удовлетворены реформами Собора 1917–1918 годов. Они представляли собой прежде всего сословное духо­венство, которое еще до революции мыслило о расширении своих прав в управ­лении Церковью. И, собственно, эти расширенные права они и получают с по­мо­щью советской власти в рамках своего движения. Можно сказать, что это была стратегия сословных реформ, которые предполагали, например, введение женатого епископата (в Православной церкви он обычно монашествующий), второбрачие духовенства и так далее.


Другая, противостоящая обновленчеству стратегия отношений Церкви с совет­ской властью была более радикальна и в полной мере оформилась где-то в кон­це 1920-х годов. Она базировалась на представлении, что советская власть — это власть Антихриста, что никакие контакты или взаимоотношения с ней быть не могут, что от нее нужно максимально отгородиться и порвать с нею связи. Можно сказать, что это была стратегия антисоветского эсхатологизма. Радикальное движение среди верующих и духовенства такого характера суще­ствовало вплоть до 1940-х годов, а потом составило часть так называемого ката­комбного движения. Ну и наконец, между обновленчеством и радикаль­ной, эсхатологической стратегией была компромиссная стратегия, которой придерживалась иерархия Православной церкви в 1920–30-е годы. Кратко ее мож­но сформулировать таким образом: да, вы нас гоните, да, мы идем на ком­промиссы, но за нами, за Церковью, история тысячелетий, и мы пере­жи­вем эту временную власть. А чтобы нам пережить ее, нам нужно к ней приспособиться тем или иным образом.


Но еще нужно сказать, что 1920-е годы были одновременно временем и очень активного приходского возрождения, которому нечаянно помогли сами гони­тели. Я уже сказал, что вся церковная иерархия не была признана советской властью, была нелегальна. Но приходы продолжали регистрироваться и были единственными органами, которые имели законное существование в Советской России. И в результате начавшихся гонений на Церковь произошла консолида­ция прихожан вокруг своих пастырей, своих храмов и святынь, которая привела к появлению огромного количества самых разнообразных и интересных цер­ковно-общественных объединений: братств, кружков, союзов приходов, кото­рые, с одной стороны, пытались защитить святыни от посягательств советской власти, а с другой стороны, достаточно быстро брали на себя и другие функ­ции — просвещения, благотворительной помощи, работы с молодежью и так далее.


Великий перелом в церковной политике советской власти произошел в 1929 го­ду. 8 апреля 1929 года был издан новый закон — Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях», — который в основных своих чертах действовал до 1 октября 1990 года. Статья 17 этого закона прямым образом запре­щала все общественные внебогослужебные формы деятельности религи­озных организаций. Было запрещено просвещение в любой его форме, хозяй­ственная деятельность, различные кружки, работа с детьми и так далее. Рели­гиозным организациям оставлялась только сфера отправления культа, для Пра­вославной церкви — сфера богослужения. Вводилась достаточно жесткая про­це­дура регистрации религиозных общин. Те общины, которые были зареги­стрированы, должны были пройти перерегистрацию, и многие из них этой регистрации лишились, соответственно, оказались вне легального поля дея­тель­ности. От 40 до 90 % существовавших к началу коллективизации церквей за 1929–1931 годы были закрыты. В ходе раскулачивания идут репрессии про­тив духовенства, потому что духовенство оказывается одним из самых удобных кандидатов на звание кулаков в деревне. Высылки и репрессии прока­тываются по всей стране, 1931–1932 годы были самым катастрофическим вре­менем в судь­бе духовенства. Но репрессии в этот момент касаются не только пред­ста­ви­телей иерархии и священнослужителей. В этот момент власть более-менее впервые обращает систематическое внимание на мирян, на так назы­ваемый церковный актив — для них придумывается специальное новое слово: «церков­ники». И теперь репрессии против активных мирян идут наряду с репрес­сиями против священников. Если в 1920-е годы антирелигиозная политика советской власти была направлена в основном против православных и католи­ков, а мусуль­­мане, иудеи и отчасти протестанты находились в более благопри­ят­ных условиях, то теперь кампания разворачивается против представителей всех религий и всех конфессий.


Середина 1930-х и так называемый Большой террор — это новый удар по Цер­кви и по религиозным объединениям страны вообще. По самым общим под­счетам, которые сейчас существуют, в 1937–1938 годах было осуждено по цер­ковным делам около 300 тысяч человек, и примерно треть из них была рас­стреляна. Но это не все духовенство и верующие, которые подверглись репрес­сиям в эти годы. Дело в том, что те социальные категории, по которым прока­тился каток Большого террора: бывшие кулаки, церковники, сектанты, асо­циаль­ные эле­мен­ты, бывшие белогвардейцы, реэмигранты, — буквально в каж­дой из этих категорий могли присутствовать верующие или представи­тели духо­вен­ства. Например, среди асоциальных элементов достаточно часто можно было встретить монахов закрытых монастырей, которые были изгнаны из своих обителей, но продолжали хранить обеты, жили где-то в деревнях или в неболь­ших городах, работали или, наоборот, не имели постоянного места жительства, скитались от одного дома к другому. Именно они оказывались жер­твами Боль­шого террора по категории «асоциальные элементы». Напом­ним, что всего, по современным подсчетам, в 1937–1938 годах были репрес­си­ро­ваны 1 мил­лион 600 тысяч человек и из них около 700 тысяч были расстреляны.


Между тем 1930-е годы показали парадоксальным образом, что народная рели­гиозность не была сломлена. В этот момент, когда фактически открытая, ле­галь­ная церковная жизнь уже не могла существовать, возникают самые раз­нообразные формы нелегальной церковной жизни: от тайных монашеских общин до паломничеств к разоренным святыням, к закрытым монастырям, к каким-то почитаемым церквам, объектам. Интересно, что иерархи были осве­домлены об этих разнообразных формах потаенной церковной жизни и на личном уровне поддерживали ее. Более того, иногда эта несломленная религиозность проявлялась и в открытых и достаточно ярких формах сопро­тивления власти, прежде всего когда закрывали ту или иную церковь. Но инте­ресно, что также и сопротивление принимало законный, легальный характер. Напри­мер, верующие пытались участвовать в выборах в Верховный Совет СССР по новой сталинской конституции 1936 года. Дело в том, что первоначально в выборах могли участвовать, выдвигать кандидатов могли любые зареги­стри­рованные организации, а, напомню, приходы на какой-то момент еще имели регистрацию и, соответственно, пытались воспользоваться своим правом выд­ви­нуть своего священника в депутаты Верховного Совета и таким образом попы­таться обезопасить свою церковь от последующих репрессий.


Наиболее ярким и известным свидетельством несломленной религиозности стали, наверное, результаты переписи января 1937 года. Напомню, что согласно этой переписи, результаты которой были засекречены, объявлены вредитель­скими, 50,6 % населения страны заявили о себе как о верующих — и из них три четверти, 75,3 %, заявили о себе как о православных. При этом мы должны понимать, что на самом деле верующих было больше: переписчики и другие наблюдатели фиксировали отказы от участия в переписи по религиозным соображениям.  

Юрий Березкин: «Мне как археологу всегда везло»

Скелеты младенцев, золотые рога, гробница жрецов. Как устроена жизнь археолога и почему одним везет, а другим нет? В новом выпуске «Ученого совета» — специалист по доистории и археолог Юрий Березкин. А еще он рассказывает о том, как собрал гигантскую базу данных по мифологии и фольклору и почему мифы совершенно разных народов похожи

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Аудиолекции

29 минут

1/9

Как появились христиане

Что такое благая весть, почему она так быстро распространялась после евангельских событий и как приживалась на античной почве

Читает Павел Кузенков

Что такое благая весть, почему она так быстро распространялась после евангельских событий и как приживалась на античной почве

36 минут

2/9

Как Римская империя стала христианской

Можно ли строить государство на христианских идеалах и зачем Церкви молиться о государстве

Читает Павел Кузенков

Можно ли строить государство на христианских идеалах и зачем Церкви молиться о государстве

41 минута

3/9

Как поссорились православные и католики

Что мешало окончательной победе христианства и как сформировались две главные христианские традиции — греческая и латинская

Читает Павел Кузенков

Что мешало окончательной победе христианства и как сформировались две главные христианские традиции — греческая и латинская

22 минуты

4/9

Как Русь стала частью христианского мира

Что Русь усвоила от новейшего интеллектуального течения своего времени и как поменялась ее жизнь после Крещения

Читает протоиерей Георгий Митрофанов

Что Русь усвоила от новейшего интеллектуального течения своего времени и как поменялась ее жизнь после Крещения

24 минуты

5/9

Как православие пережило иго

Что сделали для разоренной монголами страны монашество и монастырская культура

Читает протоиерей Георгий Митрофанов

Что сделали для разоренной монголами страны монашество и монастырская культура

20 минут

6/9

Как Россия стала главной православной страной

Каким путем Российская империя шла к появлению собственной богословской традиции и когда начался золотой век русской религиозной мысли

Читает протоиерей Георгий Митрофанов

Каким путем Российская империя шла к появлению собственной богословской традиции и когда начался золотой век русской религиозной мысли

36 минут

7/9

Что революция сделала с Церковью

Какой была Русская православная церковь накануне 1917 года, какой она собиралась стать и как этому помешала политическая религия большевиков

Читает Алексей Беглов

Какой была Русская православная церковь накануне 1917 года, какой она собиралась стать и как этому помешала политическая религия большевиков

26 минут

8/9

Как русское православие оказалось за рубежом

Как западный мир познакомился с русской религиозной традицией и культурой и что из этого вышло

Читает Алексей Беглов

Как западный мир познакомился с русской религиозной традицией и культурой и что из этого вышло

25 минут

9/9

Как Русская церковь выживала в СССР

Что спасло Церковь от физического уничтожения и почему Россия осталась христианской страной

Читает Алексей Беглов

Что спасло Церковь от физического уничтожения и почему Россия осталась христианской страной

Материалы

Игра: от Адама до Иисуса

Проверьте свои знания библейских событий

9 текстов, которые знают все православные

Главные молитвы, заповеди и Символ веры с комментариями священника

Частые вопросы о православии

Священники и историки отвечают на сложные вопросы

Гид по православному искусству

Что слышат, видят и читают посетители храмов

15 главных богословов земли Русской

Путеводитель по русской религиозной мысли

Сравнительная таблица главных христианских течений

Православные, католики, армяне, лютеране и англикане

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2022. Все права защищены

До повышения стоимости подписки осталось

.

Успейте купить сейчас

.

Украина запрещает религиозные организации, имеющие связи с Россией между Украинской и Русской православными церквами.

Президент Украины Владимир Зеленский подписал указ о введении в действие решения Совета национальной безопасности и обороны о введении персональных санкций в отношении представителей религиозных организаций, связанных с Россией, которые более девяти месяцев назад вторглись в Украину.

Указ Зеленского дополнительно предусматривал проверку Украинской православной церкви Московского патриархата, одной из двух православных организаций в Украине после раскола, в результате которого в 2019 году была создана церковь, независимая от Русской церкви.

Украинские официальные лица подозревают, что Украинская православная церковь пропагандирует пророссийские взгляды и что некоторые священники могут активно сотрудничать с Россией. Московский патриарх Кирилл, глава Русской православной церкви, оправдал войну России на Украине как часть «метафизической борьбы» за предотвращение либерального идеологического посягательства с Запада.

РЕКЛАМА

Пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков на прошлой неделе обвинил украинские власти в «ведении войны с Русской православной церковью». Но священник Николай Данилевич, который часто был представителем Украинской православной церкви, оспорил характеристику Пескова, заявив в Telegram, что церковь не русская.

Российско-украинская война

  • Украинские инженеры изо всех сил стараются, чтобы мобильные телефоны работали

  • США нацелились на российскую группу наемников из-за религиозной свободы

  • УПЦ объявила о своей независимости от Москвы в мае из-за вторжения России в Украину.

    В своем ночном видеообращении в четверг Зеленский сказал, что использование монастырского комплекса Киево-Печерской Лавры — объекта всемирного наследия ЮНЕСКО, почитаемого как колыбель православного монашества в регионе — также будет подвергнуто дальнейшему контролю.

    Сотрудники СБУ, Национальной гвардии страны и полиции на прошлой неделе провели обыски в монастыре после того, как священник благосклонно отозвался о России во время службы. Служба безопасности заявила, что ее агенты обыскали более 350 церковных зданий, в том числе в другом монастыре и в епархии Ровенской области, в 240 километрах к западу от Киева.

    В силовом ведомстве, известном под украинской аббревиатурой СБУ, заявили, что в ходе обысков была обнаружена «пророссийская литература, которая используется во время учебы в семинариях и церковно-приходских школах, в том числе для пропаганды «русского мира». В рамках расследования 50 человек прошли углубленные «контрразведывательные опросы, в том числе с использованием полиграфа», сообщает ведомство.

    РЕКЛАМА

    Расследование многовекового монастырского комплекса в столице Украины и других религиозных объектов подчеркнуло подозрения украинских властей в отношении некоторых православных священнослужителей, которые, по их мнению, остаются верными России. СБУ заявила, что действия на прошлой неделе были частью ее «систематической работы по противодействию подрывной деятельности российских спецслужб на Украине».

    Православные христиане являются самым многочисленным религиозным населением Украины. Но они были расколоты по линиям, которые отражают политическую напряженность по поводу защиты Украиной своей независимости и ее западной ориентации на фоне продолжающихся претензий России на политическую и духовную гегемонию в регионе — концепцию, которую иногда называют «русским миром». Многие православные лидеры яростно выступали за независимость Украины и осуждали российское вторжение, но недавние обыски показывают, что власти подозревают такие места, как Печерская Лавра, в рассадниках пророссийских настроений и активности.

    ___

    Следите за новостями AP о войне в Украине: https://apnews.com/hub/russia-ukraine

    Официальные лица Украины настаивают на запрете связанных с Россией религиозных сект: Зеленский

    Мир

    Автор
    Кейтлин Льюис

    Мир
    Русско-украинская война
    Русская Православная Церковь
    Владимир Зеленский
    Украина

    Совет национальной безопасности и обороны Украины предлагает запретить все связанные с Россией религиозные группы в интересах «духовной независимости», заявил президент Украины Владимир Зеленский.

    Согласно ночному обращению Зеленского в четверг, совет поручил правительству Украины «подготовить проект закона, запрещающий религиозным организациям, связанным с центрами влияния в Российской Федерации, действовать в Украине». В частности, закон запрещает Украинскую православную церковь Московского патриархата, которая является аффилированной с Русской православной церковью.

    «К сожалению, даже российский террор и полномасштабная война не убедили некоторых деятелей в том, что стоит преодолевать искушение зла», — сказал Зеленский, имея в виду встречу с силовиками. «Что ж, мы должны создать условия, при которых никакие субъекты, зависящие от государства-агрессора, не будут иметь возможности манипулировать украинцами и ослаблять Украину изнутри».

    Предлагаемый запрет будет передан на рассмотрение в Верховную Раду, парламент Украины.

    Люди проходят мимо русского православного монастыря Святого Иоанна Крестителя в центре Москвы 10 ноября 2022 года. получены в некоторых отделениях.
    Юрий Кадобнов/AFP/Getty Images

    Ранее Служба безопасности Украины (СБУ) сообщила, что обнаружила «большое количество агитационных материалов» после обыска в монастыре Московского Патриархата в Закарпатской области. Согласно сообщению The Kyiv Independent, за последнюю неделю СБУ провела обыски в нескольких филиалах аффилированной с Россией церкви.

    Согласно сообщению СБУ в Facebook, среди изъятых в четверг предметов были «ксенофобные книги с оскорбительными измышлениями о других национальностях и религиях».

    «Найденные брошюры отрицают право Украины на независимость и подчеркивают, что Россию, Украину и Беларусь «нельзя разделить»», — говорится в сообщении.

    Также сообщается, что СБУ обнаружила распечатки «пророссийских песен, прославляющих «русскую землю» и призывающих к «пробуждению матушки-России».