Причины развала ссср кратко и понятно: СССР – причины распада, кратко о развале по пунктам в таблице

СССР – причины распада, кратко о развале по пунктам в таблице

4.6

Средняя оценка: 4.6

Всего получено оценок: 649.

4.6

Средняя оценка: 4.6

Всего получено оценок: 649.

Распад Советского Союза можно считать крупнейшей геополитической катастрофой XX века. Впервые с карты мира в столько короткий срок исчезло государство, которое было самым крупным по площади и являлось несколько десятилетий одним из полюсов биполярного мира. Причины развала СССР до пор являются предметом дискуссий, но основные вполне очевидны.

Экономические причины

Уязвимой стороной экономики СССР к началу 1980-ых была зависимость от цен на нефть. К 1986 году на мировом рынке происходил обвал цен на сырье и страна потеряла часть поступлений валюты в бюджет, а она была необходима для оплаты импорта в условиях монополии внешней торговли.

Рис. 1. СССР.

Помимо этого, проблемой страны было устройство ее экономики. В народном хозяйстве наблюдались диспропорции, экстенсивность, мелочное планирование. Например, в Кутаиси существовал автомобильный завод, который выпускал грузовики ужасного качества. С точки зрения рыночной экономики, такое производство неэффективное, а в СССР грузовых машин в частном пользовании не имелось, а государственный сектор особого выбора не имел. Аналогично автозаводы ЗАЗ и ИЖ в 1980-ые выпускали морально устаревшие автомобили. Качество продукции для внутреннего рынка часто было хуже, чем для внешнего.

Экономические меры второй половины 1980-ых только ухудшили ситуацию в экономике:

• Антиалкогольная кампания привела к снижению доходов бюджета и к росту самогоноварения и дефициту сахара.
• Экономическая реформа 1987 года привела к появлению частного сектора, к перекачиванию в него государственных средств, к расстройству снабжения.
• В стране наблюдался избыток денег на руках у населения. Человек мог иметь вклад в банке, но купить на него что-нибудь значительное было трудно.

К экономическим причинам распада СССР также следует отнести высокие военные расходы и помощь ряду стран Азии и Африки в строительстве социализма.

В целом, сложно сказать какие экономические причины были важнее – падение цен на нефть или устройство самой экономики страны. Скорее всего, вторые, так как нефтедобывающие страны вроде Алжира, Малайзии и Ирана 1980-1990-ые пережили вполне спокойно.

Рис. 2. Распад СССР.

Социально-политические причины

СССР имел проблемы не только в экономике. К началу 1980-ых годов в стране наблюдалась геронтократия. В руководство было много стариков и страна по сути противопоставляла Рейгану и Тэтчер больных “кремлевских старцев” Брежнева, Андропова и Черненко. Это в целом влияло на кадровую политику.

Идеология к 1980-ым не пользовалась широкой поддержкой в массах. Сторонники советской власти в 1989-1991 в целом были более пассивны, чем ее противники. Курс на демократизацию в годы Перестройки привел к тому, что к началу 1991 года систему стали называть “Совком” даже эстрадные певцы вроде Игоря Талькова, а ведь до конца 1980-ых в отношении любого творчества существовала жесткая цензура.

С 1988 года наблюдался рост сепаратизма и антисоветских настроений в союзных республиках – Армении, Грузии, Молдове и трех прибалтийских. Они даже отказались от участия в референдуме о сохранении СССР в марте 1991 года. Уже в 1990-1991 в стране происходили межнациональные конфликты. Ни с одним из них власть не смогла толком справиться.

В правящей партии КПСС произошел раскол. Борис Ельцин постепенно набирал популярность, а Горбачев ее терял. В мае 1990 Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР, а спустя год, 12 июня 1991 – президентом.

В президентских выборах 1991 года принимал участие Владимир Жириновский. С тех пор он является участником всех избирательных кампаний, кроме 2003 года. Шесть раз он был кандидатом в президенты, что является специфическим рекордом.

Кратко по пунктам причины распада СССР выглядят следующим образом:

Рис. 3. 12 июня 1991.

Что мы узнали?

Причины распада СССР следует искать во всех сферах жизни общества – экономической политической, социальной. В огромном государстве накопился к 1991 груз проблем, они и привели его к краху.

Тест по теме

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.

• Елена Никулина

  9/10

• Егор Новиков

  10/10

• Наталья Чёрная

  10/10

• Людмила Даньшина

  10/10

• Романова Мария

  6/10

• Инна Никитина

  8/10

Оценка доклада

4.6

Средняя оценка: 4.6

Всего получено оценок: 649.

А какая ваша оценка?

Распад СССР — кратко.

На данный момент единого мнения о том, каковы предпосылки распада СССР не существует. Однако, большинство ученых едины в том, что зачатки их были заложены в самой идеологии большевиков, которые, пусть и во многом формально, признавали право наций на самоопределение. Ослабление центральной власти спровоцировало формирование новых властных центрах на окраинах государства. Стоит отметить, что похожие процессы происходили и в самом начале 20 века, в период, революций и краха Российской империи.

Если говорить кратко причины распада СССР следующие:

кризис, спровоцированный плановым характером экономики и приведший к дефициту многих товаров народного потребления;

неудачные, во многом непродуманные, реформы, приведшие к резкому ухудшению уровня жизни;

массовое недовольство населения перебоям поставок продуктов питания;

все усиливающийся разрыв уровня жизни между гражданами СССР и гражданами стран капиталистического лагеря;

обострение национальных противоречий;

ослабление центральной власти;

авторитарный характер советского общества, в том числе жесткая цензура, запрет церкви и так далее.

Процессы, приведшие в результате к распаду СССР, обозначились уже в 80-е годы. На фоне общего кризиса, который к началу 90-х только углубился, отмечается рост националистических тенденций практически во всех союзных республиках. Первыми из состава СССР выходят: Литва, Эстония и Латвия. За ними следуют Грузия, Азербайджан, Молдавия и Украина.

Распад СССР стал результатом событий августа – декабря 1991 г. После августовского путча деятельность в стране партии КПСС была приостановлена. Утратил власть Верховный Совет СССР и Съезд народных депутатов. Последний в истории Съезд состоялся в сентябре 1991 г. и заявил о самороспуске. В этот период высшим властным органом стал Государственный Совет СССР который возглавил Горбачев, первый и единственный президент СССР. Предпринятые им осенью – замой попытки предотвращения как экономического, так и политического развала СССР успеха не принесли. В итоге 8 декабря 1991 года, после подписания Беловежского соглашения главами Украины, Беларуси и России, Советский Союз прекратил свое существование. В тоже время, произошло образование СНГ – Содружества Независимых Государств. Распад Советского Союза стал крупнейшей геополитической катастрофой 20 века, повлекшей глобальные последствия.

Вот только основные последствия распада СССР:

• резкое сокращение производства во всех странах бывшего СССР и падение уровня жизни населения;

• территория России сократилась на четверть;

• доступ к морским портам вновь осложнился;

• уменьшилось население России – фактически на половину;

• возникновение многочисленных национальных конфликтов и появление территориальных претензий между бывшими республиками СССР;

• началась глобализация – постепенно набирали ход процессы, превратившие мир в единую политическую, информационную, экономическую систему;

• мир стал однополярным, а единственной сверхдержавой остались Соединенные Штаты.

Загрузка…

Все, что вы думаете о распаде Советского Союза, неверно. Внешняя политика

Каждая революция — это сюрприз. Тем не менее последнюю русскую революцию следует причислить к величайшим неожиданностям. В годы, предшествовавшие 1991 году, практически ни один западный эксперт, ученый, чиновник или политик не предвидел надвигающийся распад Советского Союза, а вместе с ним и однопартийную диктатуру, государственную экономику и контроль Кремля над его внутренней и восточноевропейских империй. Ни, за одним исключением, ни советские диссиденты, ни, судя по их воспоминаниям, сами будущие революционеры. Когда Михаил Горбачев стал генеральным секретарем Коммунистической партии 19 марта85 г., никто из его современников не предвидел революционного кризиса. Хотя были разногласия по поводу размера и глубины проблем советской системы, никто не считал их опасными для жизни, по крайней мере, не в ближайшее время.

Откуда такая странная всеобщая близорукость? Неспособность западных экспертов предвидеть крах Советского Союза отчасти может быть объяснена своего рода историческим ревизионизмом — назовем его антиантикоммунизмом, — который имел тенденцию преувеличивать стабильность и легитимность советского режима. Другие, кого вряд ли можно было назвать мягким по отношению к коммунизму, были так же озадачены его кончиной. Один из архитекторов стратегии США в холодной войне Джордж Кеннан писал, что, анализируя всю «историю международных отношений в современную эпоху», он обнаружил, что «трудно придумать какое-либо событие более странное и поразительное, на первый взгляд необъяснимым, чем внезапный и полный распад и исчезновение … великой державы, последовательно известной как Российская империя, а затем Советский Союз». Ричард Пайпс, возможно, ведущий американский историк России, а также советник президента США Рональда Рейгана, назвал революцию «неожиданной». Сборник очерков о распаде Советского Союза в особый 1993-й номер консервативного журнала National Interest назывался «Странная смерть советского коммунизма».

Если бы это коллективное заблуждение было легче понять, его можно было бы благополучно отправить в мысленный файл, содержащий другие странности и капризы социальных наук, а затем забыть. Тем не менее, даже сегодня, с разницей в 20 лет, предположение, что Советский Союз останется в своем нынешнем состоянии или, самое большее, что он в конечном итоге начнет длительный, затяжной упадок, кажется столь же рациональным выводом.

Действительно, в 1985 году Советский Союз обладал теми же природными и человеческими ресурсами, что и 10 лет назад. Безусловно, уровень жизни был намного ниже, чем в большей части Восточной Европы, не говоря уже о Западе. Нехватка продуктов, нормирование продуктов питания, длинные очереди в магазинах и острая бедность были повсеместными. Но Советский Союз знал гораздо большие бедствия и справился с ними, не пожертвовав ни на йоту государственной властью над обществом и экономикой, не говоря уже о том, чтобы отказаться от нее.

Ни один из ключевых параметров экономической деятельности до 1985 указывают на стремительно надвигающуюся катастрофу. С 1981 по 1985 год рост ВВП страны, хотя и замедлился по сравнению с 1960—1970-ми годами, в среднем составлял 1,9% в год. Та же вялая, но вряд ли катастрофическая картина сохранялась до 1989 года. Дефицит бюджета, который со времен Французской революции считался одним из главных предвестников грядущего революционного кризиса, в 1985 году составлял менее 2 процентов ВВП. Несмотря на быстрый рост, разрыв оставался ниже 9 процентов до 1989 — размер, который большинство экономистов сочли бы вполне приемлемым.

Резкое падение цен на нефть с 66 долларов за баррель в 1980 году до 20 долларов за баррель в 1986 году (в ценах 2000 года), безусловно, нанесло тяжелый удар по советским финансам. Тем не менее, с поправкой на инфляцию, нефть на мировых рынках в 1985 г. была дороже, чем в 1972 г., и лишь на треть ниже, чем в 1970-е гг. В то же время советские доходы выросли более чем на 2% в 1985 году, а заработная плата с поправкой на инфляцию продолжала расти в следующие пять лет в течение 19 лет.90 в среднем более 7 процентов.

Да, стагнация была очевидна и настораживала. Но, как заметил профессор Уэслианского университета Питер Ратленд, «хронические заболевания, в конце концов, не обязательно смертельны». Даже ведущий исследователь экономических причин революции Андерс Ослунд отмечает, что с 1985 по 1987 год ситуация «совсем не была драматической».

С точки зрения режима, политические обстоятельства были еще менее неприятными. После 20 лет беспощадного подавления политической оппозиции практически все видные диссиденты оказались в тюрьмах, ссылках (как и Андрей Сахаров с 1980), вынужденных эмигрировать, или умерших в лагерях и тюрьмах.

Других признаков дореволюционного кризиса, в том числе и другой традиционно приписываемой причины несостоятельности государства — давления извне, вроде бы не было. Напротив, предыдущее десятилетие было справедливо оценено как «реализация всех основных советских военных и дипломатических желаний», как писал американский историк и дипломат Стивен Сестанович. Конечно, Афганистан все больше походил на долгую войну, но для 5-миллионной советской армии потери там были ничтожны. Действительно, несмотря на то, что огромное финансовое бремя содержания империи должно было стать серьезной проблемой после 1987 дебатов, стоимость самой афганской войны едва ли была сокрушительной: по оценкам, в 1985 году она составляла от 4 до 5 миллиардов долларов, что составляло незначительную часть советского ВВП.

Америка также не была катализатором. «Доктрина Рейгана» о сопротивлении и, если возможно, об отмене достижений Советского Союза в третьем мире действительно оказала значительное давление на периметр империи, в таких местах, как Афганистан, Ангола, Никарагуа и Эфиопия. Но и здесь советские трудности были далеко не фатальными.

Как предвестник потенциально очень дорогостоящего соревнования, предложенная Рейганом Стратегическая оборонная инициатива действительно имела решающее значение, но она была далека от военного поражения, учитывая, что Кремль очень хорошо знал, что до эффективного развертывания космических систем обороны осталось несколько десятилетий. Точно так же, хотя мирное антикоммунистическое восстание польских рабочих в 1980 году было очень тревожным событием для советских лидеров, подчеркнув ненадежность их европейской империи, к 1985 году «Солидарность» выглядела истощенной. Советский Союз, похоже, приспособился к кровавым «пацификациям» в Восточной Европе каждые 12 лет — Венгрия в 1956, Чехословакия в 1968-м, Польша в 1980-м — без особой оглядки на мировое мнение.

Другими словами, это был Советский Союз на пике своей глобальной мощи и влияния, как в его собственном представлении, так и в представлении остального мира. «Мы склонны забывать, — позже заметит историк Адам Улам, — что в 1985 году ни одно правительство крупного государства не находилось у власти так твердо, а его политика не была так четко определена, как у СССР».

Конечно, структурных причин было много — экономических, политических, социальных — почему Советский Союз должен был развалиться, но они не могут полностью объяснить как это произошло когда это произошло. Каким образом, то есть между 1985 и 1989 годами, при отсутствии резко ухудшившихся экономических, политических, демографических и других структурных условий, государство и его экономическая система вдруг стали восприниматься как постыдные, нелегитимные и невыносимые для достаточного количества людей и женщины обречены?

КАК ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ современных революций, последняя российская революция была начата нерешительной либерализацией «сверху» — и ее обоснование выходило далеко за рамки необходимости исправить экономику или сделать международную среду более благоприятной. Суть предприятия Горбачева была бесспорно идеалистической: он хотел построить более нравственный Советский Союз.

Ибо, хотя их знаменем было экономическое улучшение, нет никаких сомнений в том, что Горбачев и его сторонники сначала намеревались исправить моральные, а не экономические ошибки. Большая часть того, что они говорили публично в первые дни перестройки, теперь кажется не более чем выражением их страданий по поводу духовного упадка и разъедающих последствий сталинского прошлого. Это было началом отчаянного поиска ответов на главные вопросы, с которых начинается каждая великая революция: что такое хорошая, достойная жизнь? Что представляет собой справедливый социальный и экономический порядок? Что такое достойное и законное государство? Какими должны быть отношения такого государства с гражданским обществом?

«В стране складывается новая нравственная атмосфера», — заявил Горбачев ЦК на заседании в январе 1987 года, на котором он объявил гласность — открытость — и демократизацию основой своей перестройки, или перестройки, советского общества. «Идет переоценка ценностей и их творческое переосмысление». Позднее, вспоминая о своем ощущении, что «дальше так продолжаться не может, и надо коренным образом изменить жизнь, оторваться от прошлых злодеяний», он называл это своим «9».0007 мораль позиция.

В интервью 1989 года «крестный отец гласности» Александр Яковлев вспоминал, что, вернувшись в Советский Союз в 1983 году после 10 лет работы послом в Канаде, он почувствовал, что близок момент, когда люди заявят: «Хватит ! Мы не можем больше так жить. Все надо делать по-новому. Мы должны пересмотреть наши понятия, наши подходы, наши взгляды на прошлое и на наше будущее… Пришло понимание, что просто невозможно жить так, как мы жили раньше, — невыносимо, унизительно».

Для премьер-министра Горбачева Николая Рыжкова «моральное [ нравственное ] состояние общества» в 1985 году было его «самой ужасающей» чертой:

[Мы] воровали у себя, брали и давали взятки, лгали в репортажи, в газетах, с высоких трибун, погрязшие в нашей лжи, вешали друг другу медали. И все это — сверху вниз и снизу вверх.

Другой член весьма немногочисленного круга горбачевских первоначальных либерализаторов, министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе, точно так же страдал от вездесущего беззакония и коррупции. Он вспоминает, как говорил Горбачеву зимой 1984-1985: «Все прогнило. Его нужно изменить».

Еще в 1950-е годы предшественник Горбачева Никита Хрущев воочию убедился, насколько шатким было здание дома, построенного Сталиным на терроре и лжи. Но это пятое поколение советских лидеров было более уверено в стойкости режима. Горбачев и его группа, похоже, считали, что то, что правильно, также политически управляемо. Демократизация, заявил Горбачев, была «не лозунгом, а сутью перестройки». Много лет спустя он сказал интервьюерам:

Советская модель потерпела поражение не только на экономическом и социальном уровнях; она потерпела поражение на культурном уровне. Наше общество, наш народ, самый образованный, самый интеллектуальный, отверг эту модель на культурном уровне, потому что она не уважает человека, угнетает его духовно и политически.

То, что реформы привели к революции к 1989 г., во многом было обусловлено другой «идеалистической» причиной: глубоким и личным отвращением Горбачева к насилию и, следовательно, его упорным отказом прибегнуть к массовому принуждению, когда масштаб и глубина перемен стали превзойти его первоначальный замысел. Применять сталинские репрессии даже для «сохранения системы» было бы изменой его глубочайшим убеждениям. Свидетель вспоминает высказывание Горбачева в конце 1980-х, «Нам говорят, что мы должны стучать кулаком по столу», а затем сжимая руку в показательном кулаке. — Вообще говоря, — продолжал генеральный секретарь, — это можно сделать. Но этого не хочется».

РОЛЬ идей и идеалов в осуществлении русской революции становится еще резче, если мы посмотрим на то, что происходило вне Кремля. Ведущий советский журналист, а позднее страстный глашатай гласности Александр Бовин писал в 1919 г.88 о том, что идеалы перестройки «созрели» на фоне нарастающего «раздражения» людей коррупцией, наглым воровством, ложью, препятствиями на пути честного труда. Ожидания «существенных изменений витали в воздухе», вспоминал другой свидетель, и они создали значительную аудиторию сторонников радикальных реформ. Действительно, ожидания, которыми был встречен приход к власти Горбачева, были настолько сильны и росли, что сформировали его реальную политику. Внезапно сами идеи стали материальным, структурным фактором разворачивающейся революции.

Доверие к официальной идеологии, которая, по словам Яковлева, скрепляла всю советскую политическую и экономическую систему, «как стальные обручи», быстро ослабевала. Новые представления способствовали изменению отношения к режиму и «сдвигу ценностей». Постепенно легитимность политических договоренностей стала подвергаться сомнению. В примере бессмертной «теоремы Томаса» Роберта К. Мертона — «Если люди определяют ситуации как реальные, они реальны по своим последствиям» — фактическое ухудшение советской экономики стало последовательным только после того, как и потому что фундаментального изменения в том, как воспринималась и оценивалась эффективность режима.

В статье для советского журнала в 1987 году российский читатель назвал увиденное вокруг «радикальным переломом [ перелом ] сознания». Мы знаем, что он был прав, потому что российская революция — первая великая революция, ход которой почти с самого начала определялся в опросах общественного мнения. Уже в конце 1989 года первый репрезентативный общенациональный опрос общественного мнения выявил подавляющую поддержку конкурентных выборов и легализации партий, отличных от Коммунистической партии Советского Союза, — после четырех поколений однопартийной диктатуры и когда независимые партии все еще были незаконными. К середине 1990, более половины опрошенных в одном из регионов России согласились с тем, что «здоровая экономика» более вероятна, если «правительство позволяет людям делать то, что они хотят». Шесть месяцев спустя общероссийский опрос показал, что 56% поддерживают быстрый или постепенный переход к рыночной экономике. Прошел еще год, и доля рыночных респондентов увеличилась до 64%.

Те, кто привнес этот замечательный «прорыв в сознание», ничем не отличались от тех, кто вызвал другие классические революции современности: писатели, журналисты, художники. Как заметил Алексис де Токвиль, такие мужчины и женщины «помогают создать то общее осознание неудовлетворенности, то укрепившееся общественное мнение, которое … создает действенный спрос на революционные перемены». Внезапно «все политическое образование» нации становится «работой ее литераторов».

А так было в Советской России. Очереди к газетным киоскам — иногда толпы вокруг квартала, который формировался в шесть утра, причем каждый ежедневный тираж часто распродавался за два часа — и стремительный рост подписки на ведущие либеральные газеты и журналы свидетельствуют о разрушительной силе самых знаменитых эссеисты гласности, или, по выражению Сэмюэля Джонсона, «учителя истины»: экономист Николай Шмелев; политические философы Игорь Клямкин и Александр Цыпко; блестящие эссеисты, такие как Василий Селюнин, Юрий Черниченко, Игорь Виноградов и Алесь Адамович; журналисты Егор Яковлев, Лен Карпинский, Федор Бурлацкий и еще не менее двух десятков.

Для них моральное возрождение было необходимо. Это означало не просто перестройку советской политической и экономической систем, не просто переворот социальных норм, но революцию на индивидуальном уровне: изменение личного характера русского подданного. Как заявил Михаил Антонов в основополагающем эссе 1987 года «Итак, что с нами происходит?» в журнале Октябрь людей надо было «спасать» — не от внешних опасностей, а «более всего от самих себя, от последствий тех деморализующих процессов, которые убивают самые благородные человеческие качества». Спасли как? Делая зарождающуюся либерализацию судьбоносной, необратимой — не хрущевской недолговечной «оттепелью», а изменением климата. И что гарантировало бы эту необратимость? Прежде всего, появление свободного человека, который будет «невосприимчив к рецидивам духовного рабства». Еженедельник Огонек , ключевое издание гласности, писал в феврале 1989 года, что нас может спасти только «человек, не способный быть осведомителем полиции, предательством и ложью, неважно от чьего и какого имени от возрождения тоталитарного государства».

Окольный характер этого рассуждения — чтобы спасти народ, надо было спасти перестройку, а перестройку можно было спасти только в том случае, если она была способна изменить человека «изнутри», — казалось, никого не смущала. Те, кто думал вслух об этих вещах, казалось, предполагали, что спасение страны посредством перестройки и высвобождение ее народа из духовной трясины тесно, а может быть, неразрывно связаны между собой, и на этом останавливались. Важно было вернуть народу гражданство от «крепостного права» и «рабства». «Достаточно!» — заявил Борис Васильев, автор популярной повести того времени о Второй мировой войне, по которой был снят не менее хорошо принятый фильм. «Хватит лжи, хватит угодничества, хватит трусости. Давайте вспомним, наконец, что все мы граждане. Гордые граждане гордой нации!»

УТОЧНЯЯ причин Французской революции, де Токвиль классно заметил, что режимы, свергнутые в ходе революций, как правило, менее репрессивны, чем предшествующие им режимы. Почему? Потому что, предположил де Токвиль, хотя люди «могут меньше страдать», их «чувствительность обостряется».

Как обычно, Токвиль задумал что-то очень важное. От отцов-основателей до якобинцев и большевиков революционеры боролись, по сути, под одним и тем же знаменем: продвижение человеческого достоинства. Именно в поисках достоинства через свободу и гражданство живет и будет жить подрывная чувствительность гласности. Так же, как страницы Огонек и Московские новости должны занимать почетное место рядом с Борисом Ельциным на танке как символы последней русской революции, так и интернет-страницы на арабском языке должны стоять как эмблемы нынешней революции рядом с изображениями мятежных масс в Каире. Площадь Тахрир, площадь Касба в Тунисе, улицы Бенгази и разрушенные города Сирии. Помимо языков и политических культур, их послания и чувства, которые они вызывали, были поразительно похожи.

Торговец фруктами Мохамед Буазизи, чье самосожжение спровоцировало восстание в Тунисе, положившее начало Арабской весне 2011 года, сделал это «не потому, что он был безработным», как заявил американский репортер демонстрант в Тунисе, а «потому что он … пошел поговорить с [местными властями], ответственными за его проблему, и его избили — речь шла о правительстве». В Бенгази ливийское восстание началось с скандирования толпы: «Люди хотят положить конец коррупции!» В Египте толпы были «всецело посвящены самоутверждению давно угнетенных людей, которые больше не желали бояться, больше не желали быть лишенными свободы и больше не желали быть униженными своими собственными лидерами» 9. 0007 Обозреватель New York Times Томас Фридман сообщил из Каира в феврале этого года. Он мог вести репортаж из Москвы в 1991 году.

«Достоинство превыше хлеба!» был лозунгом тунисской революции. Тунисская экономика росла от 2 до 8 процентов в год в течение двух десятилетий, предшествовавших восстанию. С высокими ценами на нефть Ливия, находящаяся на грани восстания, также пережила своего рода экономический бум. Оба напоминают о том, что в современном мире экономический прогресс не заменяет гордости и самоуважения граждан. Если мы это хорошо не запомним, то и дальше будем удивляться — «цветным революциям» в постсоветском мире, «арабской весне» и, рано или поздно, неизбежному демократическому перевороту в Китае — так же, как и в советской России. . «Всевышний дал нам такое мощное чувство собственного достоинства, что мы не можем мириться с отрицанием наших неотъемлемых прав и свобод, какие бы реальные или мнимые блага ни давали «стабильные» авторитарные режимы», — заявила президент Киргизии Роза Отунбаева. писал в марте этого года. «Это волшебство людей, молодых и старых, мужчин и женщин разных религий и политических убеждений, которые собираются вместе на городских площадях и заявляют, что хватит».

Конечно, великолепный нравственный порыв, поиск истины и добра — лишь необходимое, но не достаточное условие успешного переустройства страны. Этого может быть достаточно, чтобы свергнуть старый режим , но не преодолеть одним махом глубоко укоренившуюся авторитарную национальную политическую культуру. Корни демократических институтов, порожденные нравственно мотивированными революциями, могут оказаться слишком мелкими, чтобы поддерживать действующую демократию в обществе с очень небольшими традициями самоорганизации и самоуправления на низовом уровне. Это то, что, вероятно, станет огромным препятствием для выполнения обещаний «арабской весны», как это было доказано в России. Русскому нравственному ренессансу помешали атомизация и недоверие, порожденные 70 годами тоталитаризма. И хотя Горбачев и Ельцин разрушили империю, наследие имперского мышления для миллионов россиян с тех пор сделало их восприимчивыми к неоавторитарному путинизму с его пропагандистскими лейтмотивами «враждебного окружения» и «России, поднимающейся с колен». Более того, огромная национальная трагедия (и национальная вина) сталинизма так и не была полностью исследована и искуплена, развращая все моральное предприятие, о чем так страстно предупреждали трубадуры гласности.

Вот почему сегодняшняя Россия, кажется, снова приближается к очередному перестроечному моменту. Хотя рыночные реформы 1990-х годов и сегодняшние цены на нефть в совокупности привели к беспрецедентному в истории процветанию миллионов людей, наглая коррумпированность правящей элиты, цензура нового образца и открытое пренебрежение к общественному мнению породили отчуждение и цинизм, которые начинают достигать (если не превзойдет) уровень начала 1980-х гг.

Достаточно провести несколько дней в Москве, пообщаться с интеллигенцией, а еще лучше полистать блоги в ЖЖ ( Живой Журнал ), самой популярной интернет-площадки России, или на сайтах ведущих независимых и оппозиционных групп, чтобы увидеть, что девиз 1980-х — «Мы так больше жить не можем!» — снова становится символом веры. Нравственный императив свободы вновь утверждает себя, и не только в ограниченных кругах демократических активистов и интеллектуалов. В феврале этого года Институт современного развития, либеральный аналитический центр под председательством президента Дмитрия Медведева, опубликовал то, что выглядело как платформа для президентских выборов в России 2012 года:

В прошлом Россия нуждалась в свободе, чтобы жить [лучше]; она должна иметь его сейчас, чтобы выжить… Задача нашего времени — перестройка системы ценностей, формирование нового сознания. Мы не можем построить новую страну со старым мышлением… Лучшее вложение [государство может сделать в человека] — это Свобода и верховенство закона. И уважение к человеческому достоинству.

Это были те самые интеллектуальные и нравственные поиски самоуважения и гордости, которые, начавшись с беспощадного нравственного изучения прошлого и настоящего страны, за несколько коротких лет опустошили могучее Советское государство, лишили его легитимности и превратил его в выгоревший панцирь, рассыпавшийся в августе 1991. Рассказ об этом интеллектуальном и нравственном путешествии является абсолютно центральной историей последней великой революции 20-го века.

Фото предоставлено ИТАР-ТАСС/Wikimedia commons

Загадочный распад Советского Союза: последний месяц

Докладчик : Владислав Зубок, Лондонская школа экономики и политических наук, Великобритания
Кафедра : Сергей Радченко , Университет Джона Хопкинса SAIS Болонья, Италия

Выступление на SAIS Europe впервые с 19 лет97, профессор Владислав Зубок выступил с докладом, целью которого было осветить последний месяц загадочного распада Советского Союза. После краткого вступления Сергея Радченко Зубок начал обрисовывать в общих чертах эту очень сложную и интригующую разработку.

Зубок утверждал, что, хотя многие возможные факторы распада Советского Союза были признаны учеными — от вторжения в Афганистан до катастрофы в Чернобыле, от чрезмерных обязательств за границей до провала идеологии — точная причина его распада остается «загадкой». ». Все эти (и многие другие) факторы вместе взятые до сих пор не могут объяснить, как СССР «исчез так быстро». Тем не менее, советский лидер Михаил Горбачев, безусловно, сыграл роль, в которой он «формировал реальность до 19 века».89» и после этого «приняла реальность». Именно в этой реальности из кажущегося краха советской государственности возникли два проекта государственного строительства: российский и украинский. Первый предусматривал программу полного суверенитета России в пределах ее огромной республики и предположение, что новая Россия вернет себе большую часть советских ресурсов на своей территории. По сути, Россия будет выступать в качестве правопреемника всего СССР. Последний, с другой стороны, стал свидетелем напряженности между украинскими националистами и коммунистическими аппаратчиками. Леонид Кравчук стремился представить видение суверенной Украины в ходе президентской кампании в США и Канаде и дал понять, что будет только «один враг украинской государственности» — Россия. Зубок утверждал, что Брент Скоукрофт, в то время советник США по национальной безопасности, считал, что Украина — единственное, что мешает новому правительству в Москве «быть не более чем новой Российской империей», и поэтому имеет решающее значение для «уравновешивания российского империализма в будущем». ».

Кроме того, Зубок намекнул и на дискуссию вокруг советского ядерного арсенала. Боеголовки и бомбы на украинских складах требовали особого ухода, а государству понадобились многие годы и миллиарды долларов на содержание и использование этого оружия. В результате США согласились вернуть российскому государству все ядерное оружие, закрепив за Россией статус «единственного ядерного правопреемника Советского Союза». Более того, в октябре 1991 года Борис Ельцин настоял на признании Западом России «основной правопреемницей СССР». Однако многие бывшие государства-сателлиты выступили против этой идеи, и поэтому «цивилизованный развод» между Украиной и Россией был невозможен, поскольку каждая сторона стремилась получить то, что могла. Украинские лидеры возражали и жаловались, что московские акционерные общества стремились захватить контроль над портами Одессы и Крыма.

В дальнейшем перевод России из нерыночной экономики в рыночную стал «поистине революционным шагом», оказавшим долгосрочное влияние на российско-украинские отношения. Что касается экономической взаимозависимости, российские экономисты опасались, что попытка Украины печатать собственную валюту будет сродни «переливанию не той группы крови в организм» и тем самым разрушит российскую экономику и нанесет ущерб самой себе. Хотя экономический договор с Россией был спорным вопросом, тем не менее существовало взаимное уважение к территориальной целостности и уважению к меньшинствам. Считалось, что Кравчук «консолидировал разрозненный украинский электорат», его прославляли дома, и он «по праву вошел в историю как отец украинской нации». Однако для многих россиян украинский президент был «хитрым лисом… посеявшим семена будущего конфликта». Хотя Ельцин признал украинское руководство, считалось, что страна и ее экономика могут быть поставлены под влияние и контроль России.

Далее Зубок назвал три причины, по которым лидеры советских республик пошли на разрушение союза. Во-первых, Ельцин хотел избавиться от Горбачева и намеревался стать единственным основателем суверенного Российского государства. Во-вторых, получение контроля над экономическими ресурсами, активами и логистикой было очень привлекательным. В-третьих, СССР был ликвидирован столь стремительно из-за опасности, которую представляла Украина, «действующая в одиночку». «Нужно было во что бы то ни стало включить Украину в какой-то договор», — утверждал Зубок. Было подтверждено, что государства-правопреемники будут воздерживаться от любых действий, которые могут нанести экономический ущерб другим, и в результате останутся в рублевой зоне. В заключение профессор Зубок обратил внимание на загадку, с которой Россия столкнулась в Организации Объединенных Наций после распада СССР. Технически уже не являясь постоянным членом ООН, Россия воспользовалась китайским прецедентом Тайваня, чтобы передать членство в ООН от СССР Российской Федерации.