Содержание
И без призыва приду во храм…
Княгиня Ольга начала свое правление сокрушив мятеж вольнолюбивых древлян. Следующим ее шагом стало налаживание правильного сбора податей. Хозяйственная реформа охватила громадные пространства – Приднепровье, районы по реке Десне и северную Новгородскую область, откуда около 70 лет назад пришли дружинники вещего Олега, дабы превратить скромный, тихий Киев в мать городов русских…
ХОДИЛА КНЯГИНЯ ПО КРУТЫМ ГОРАМ
За весь чуть не четвертьвековой отрезок единоличного правления Ольги (с ноября 945-го по июль 969-го) летописи даже вскользь не упоминают о каких-либо племенных бунтах, смутах, беспорядках и прочих «нестыковках». Киевская верхушка добилась поистине всеобъемлющего контроля над покоренными племенами. Никто не выходил из повиновения, никто не дерзал браться за оружие. Такая обстановка успокоила княжий двор, позволив значительно расширить круг государственных интересов, заняться не только внутренней, но и внешней политикой, причем используя новые, необычные для тех ранних времен приемы, средства и методы.
Все предшественники могучей тронной дамы (Рюриковы бояре – диссиденты Аскольд и Дир, убитые по приказу вещего Олега под Киевом, сам Олег и его воспитанник Игорь Рюрикович) по очереди, с разным успехом, сражались против южной соседки Руси – Византийской империи. Они, разумеется, мечтали о богатой военной добыче и свободных дорогах для славянских купцов, хотя периодически подписывали с греками высокопарные, подтверждаемые взаимными клятвами мирные договоры. Мудрая же Ольга, посчитав, что деньги, продовольствие и полезные предметы она сможет – после упорядочивания налоговых «изъятий» – получать внутри страны, задумала изменить тональность всех связей c кесарской короной. Поставить во главу угла не барабаны войны, а беседы о мире. Такой подход переломил сам вектор многоликих отношений. Ведь, например, древние германцы без устали вторгались на территорию Великого Рима, грабили и убивали жителей, уничтожали имущество и архитектурные памятники, а под конец, в 476 году (спустя двадцать с лишним лет по смерти «бича Божия» Аттилы) сокрушили Западную Римскую империю.
Один из варварских вождей, Одоакр, низложив в Равенне последнего тамошнего «властелина» – юного Ромула, кого даже свои придворные нарекли в насмешку Августулом (Августенком), направил государю Восточной Римской империи (Византии, составлявшей еще в тот момент номинальное целое с римским Западом) посольство, которое вежливо попросило константинопольского повелителя Зенона не вмешиваться в дела разгромленных Аппенин и не «сажать» туда нового кесаря. Зеноновская свита, всесторонне обсудив свершившиеся факты, назначила победоносного Одоакра наместником Италии с титулом римского патриция. Принято считать, что эти громы и молнии стали концом античного мира и началом ранних этапов «германского Средневековья».
Русская княгиня Ольга – через долгие пятьсот лет – пошла другим путем. Она решила закрепиться в рядах цивилизованных держав Европы не мечом, а с помощью оливковой ветви. Так состоялась – по всей видимости, осенью 957 года – нашумевшая поездка «игемона и архонтиссы Руси» в роскошный Константинополь, который варяги-викинги именовали Миклагардом.
Сложно определить хронологическую точность столь эпохального по значимости путешествия, ибо русские и греческие источники несколько разнятся и в цифрах, и в событиях. Отечественные летописи настаивают на 955 году. А император Константин Багрянородный (избавившийся к тому часу от своего соправителя адмирала Романа Лакапина, который постригся в монахи на Принцевых островах), упоминая в трактате «О церемониях византийского двора» две встречи со славянской правительницей, не указал, увы, конкретного времени сих приятных бесед. Но зато писал об аудиенциях – 9 сентября, в среду, и 18 октября, в воскресенье. Историки, соотнеся календарные числа и дни недели, установили, что их «гармония» приходится либо на 946, либо на 957 год. Первая дата может быть допущена едва ли, поскольку летом-осенью 946-го Ольга и воевода Свенельд упорно осаждали мятежный Искоростень, и им было явно не до мировых скорбей. К 9 сентября ни на какой быстроходной скедии к кесарю не успеть. Чуть позднее Мудрая «прокатилась» по всей Руси, отменяя полюдье и учреждая погосты для сбора дани.
Само собой, она не уехала бы «за море», не наведя дома должного порядка и спокойствия. 946-ой, по логике, отпадает, а летописный 955-й не смыкается с сухими выкладками календаря. Остается 957 год.
«Иде Ольга в греки, – информирует нынешнего скептичного читателя «Повесть временных лет», – и приди Царюгороду (в Костантинополь). Бе тогда Царь Константин, сын Леонов (кесаря Льва Философа). И приде к нему Ольга, и видев ю (ее) добру сущу зело лицем и смыслену (и увидел царь, что она красива и сообразительна – Я. Е.). Удивився царь разуму ея, беседова с ней и рек ей: «Подобна еси (достойна) царствовати в граде с нами». Она же разумевши, рече ко царю: «Аз погана есьми (я – язычница), да аще (если) мя хощеши крестити, то крести мя сам, аще ли (иначе) – то не крещуся». И крести ю царь с патриархом. Просвещена же бывши (будучи просвещена новым Законом – Я. Е.), радовашеся душою и телом. И поучи ю патриарх о вере, и рече ей: «Благословенна ты в женах русских, яко возлюби свет, а тьму остави.
Благославить тя хотят сынове рустии и в последний род внук твоих (да благословят тебя потомки русские да в грядущих поколениях внуков твоих – Я. Е.). И заповеда ей о церковном уставе, о молитве и о посте, о милостыне и о воздержании тела чиста. Она же поклонивше главу, стояще, аки губа напояема (вбирая в себя эти слова, как губка – Я. Е.), внимающи учения. И поклонившися патриарху, глаголюще: «Молитвами твоими, владыко, да схранена буду от сети неприязнены (от сетей дьявольских)». Бе же речено имя ей во крещении Олена (Елена), якоже и древняя царица, мати Великого Константина (римского императора, который правил в первой трети IV века, за 600 лет до византийца Константина Багрянородного; он дозволил свободу христианского культа и перенес державную столицу в малоазиатский город Византий на берегах Босфора, ставший с мая 330 года Константинополем – Я. Е.).
И благослови ю патриарх, и отпусти ю. И по крещеньи, возва ю царь (Багрянородный) и рече ей: «Хощу тя пояти (взять) собе в жене».
Она же рече: « Како хочеши мя пояти, крестив мя сам и нарек мя дщерею (дочерью)? А в христианех того несть закона, а ты сам вести (у христиан такое не положено, и ты сам об этом знаешь)» И рече царь: «Переклюкала (перехитрила) мя еси Ольга. И дасть ей дары многи, злато и сребро, паволоки (ткани) и сосуды различные, и отпусти ю, нарек ю дщерью собе. Она же хотяще домове (собравшись домой) приде к патриарху благословения просяще на дом, и рече ему: «Людье мои погани и сын мой (люди мои и сын мой – язычники) – дабы мя Бог сблюл (сберег) от всякого зла»… И благослови ю патриарх, и иде (она) с миром в свою землю и приде Киеву»…
ДА ИСКАЛА ОНА ВЕРУ ХРИСТИАНСКУЮ…
Живописный рассказ монаха Нестора, вероятно, не полностью совпадает с истинной картиной. Русские летописи гласят: крещение Ольги произошло именно на греческой земле. А император Константин, как ни странно, даже не касается такого яркого эпизода. Более того, он почему-то называет знатную гостью не на греко-христианский, а на славянско-языческий манер, – не Еленой, а Эльгой (Ольгой).
Подобные противоречия вызывают немало споров современных исследователей, и здесь – кто во что горазд. Возможно, твердят одни, княгиня «заглядывала» в Константинополь несколько раз и без лишней огласки приняла там Закон Христов. Следует предположить, добавляют другие (ссылаясь, в частности, на сочинение русского черноризца XI столетия Иакова Мниха «Память и похвала», что Мудрая не уповала на заграничные милости крестилась загодя на родине, в Киеве. Не исключено, полагают третьи, что Ольга умело разыграла конспиралогическую карту: будучи тайной молитвеницей еще на берегах Днепра, она изучила обстановку в православной Византии и уже официально, на глазах высшей греческой бюрократии, погрузилась в святые церковные воды.
Приводят и «провоцирующие» доказательства: в свите властительницы, отбывавшей «в греки», находился какой-то священник Григорий. Чем же занимался сей муж, если допустить, что Ольга исповедовала в ту пору язычество? Ответить однозначно нельзя, но «гадательных» вариантов, думается, немало.
Отец Григорий мог быть проводником, толмачом (переводчиком) и даже «пропагандистом», исподволь подготавливавшим княгиню к столь судьбоносному религиозному обряду. Кроме того, миссия в Царьград носила не только душеспасительный, но и вполне материальный характер. Надо было подправить в пользу стольного Киева условия мирного договора, подписанного в 944 году князем Игорем с Романом Лакапином (тогда еще могущественным соправителем Константина VII). Сей пергамент был недостаточно выгоден русским коммерсантам. Не случайно в посольстве, сопровождавшем Ольгу, насчитывались 42 купца, а это, по мнению видного историка Владимира Мавродина, приоткрывает завесу над стратегическими целями заморского вояжа. Окруженная странниками повелительница могла воспользоваться для путешествия крупным торговым караваном, снаряженным на юг. Нецелесообразно, кстати, отрицать, что поп Григорий мог духовно окормлять и кого-то из денежной братии – число откровенных и прикровенных христиан росло на Руси в геометрической прогрессии, особенно среди людей, посещавших зарубежные страны…
Переговоры в Константинополе прошли в спокойном ключе, хотя Ольге довелось изрядно помучиться, ожидая императорской аудиенции у пышного парадного подъезда.
И хотя позднее Багрянородный уделил ей внимание, приглашал на торжественные обеды, а на прощание богато одарил и ее саму, и послов, и дружинников, и негоциантов, и знатных женщин, княгиня не испытывала бурной радости от итогов бесед и церемоний. Русская группа не смогла изменить «неугодные» пункты мирного договора 944 года и тем паче не добилась – до поры до времени! – уважительного восприятия греками жителей Червонной Руси. А для византийского двора славяне продолжали оставаться непросвещёнными язычниками, и Ольга почувствовала это остро и болезненно. Вот почему «застигнутая» уже на Днепре кесарскими послами, напомнившими ей об обещаниях отправить в Царьград ответные дары (челядь, воск, меха, а главное, отряд воинов) «архонтисса Руси» хладнокровно парировала: «Аще ты тако же постоиши у мене в Почайне, якоже аз в Суду, то тогда ти дам (если ты, император, так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суде, то тогда дам тебе, что просишь)». И отпустила дипломатов с миром….
Тем не менее, межгосударственные контакты стали налаживаться, а «дивизион» русских богатырей – союзников и наемников – помог византийцам в сухопутных и морских действиях у берегов Сирии, Италии и Южной Франции.
Однако Ольга сознавала, что многобожная идолопоклонническая Русь ни при каких обстоятельствах не сможет встать вровень с другими государствами, для кого прадедовское язычество – это уже метка отсталости, дикости и варварства. Надо было, исходя из потребностей международного выживания, ускорить масштабы христианизации Киевской державы. Причем не обязательно (хотя и желательно) было идти по византийскому вектору. В середине X века мировое христианство не успело окончательно разделиться на западное, европейско-католическое, и восточное, греко-православное. Многое перекликалось, казалось близким и похожим. Эпический разрыв произойдет лишь сто лет спустя, в июне 1054 года (через несколько месяцев после смерти в Киеве великого князя Ярослава Мудрого), когда римский папа Лев IX и константинопольский патриарх Михаил Керуларий предадут друг друга анафеме и прекратят всякие связи. Но в 950-х годах вопрос не стоял еще в такой драматической плоскости. И, не получив необходимой поддержки в Константинополе, где отнюдь не жаждали возвышения русского соседа, Ольга обратила взор на Запад, в германские земли.
Где-то в 959-м посланцы «королевы ругов Елены» побывали у германского короля Оттона I (впоследствии кайзера Священной Римской империи, как с 962 года стали называть «фатерланд»). Обстоятельная хроника, которую примерно через полсотни лет составляли – один за другим – Регинон, аббат Прюмского монастыря, что располагался к северу от города Трира, и архиепископ Магдебургский Адальберт, сообщала о контактах дальновидной княгини с западным духовенством. В 961 году Оттон утвердил Адальберта (автора прюмских записей) епископом, призванным крестить Русь на католический лад. Однако миссия новоявленного мессии провалилась. К его приезду Ольга успела наладить отношения с греками и, откликаясь на просьбу их молодого повелителя Романа II (сына покойного Константина Багрянородного), отрядила русский «батальон» для союзнического участия в византийской экспедиции на остров Крит. Кроме того, киевскую верхушку явно не устраивал низковатый гипотетический статус Руси как римско-католической епископии – требовался хотя бы архиепископат.
Забегая вперед, скажем, что через 30 лет, во времена великого Крещения при Владимире Святославиче, греки прислали в Киев митрополита Михаила – второе после патриарха церковное лицо. Наконец, русских вождей настораживала перспектива неограниченного папского владычества – беспардонного вмешательства во все духовные и мирские вопросы, касавшиеся Червонной державы. Повод к тому подавал и сам иерарх, пытавшийся насильственно внедрять догматы католицизма.
Короче говоря, миссионерская группа получила от ворот поворот. А вскоре, жалуется Прюмская хроника, «Адальберт, назначенный епископом к ругам (русским), вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, чего ради он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути некоторые из его спутников были убиты. Сам же он, испытав огромные лишения, едва спасся от гибели». Не тут ли (как думает историк Евгений Пчелов) таится разгадка резкого ответа, который дал Ольгин внук князь Владимир на призывы католиков принять их «версию» христианского законоучения? «Потом же придоша немцы от Рима, глаголюще: «Придохом послании от папежа (посланы от папы) и реша (сказали) ему (Владимиру): «Рекл (изрек) ти тако папеж: земля твоя яко и земля наша (подобна нашей), а вера ваша – не яко вера наша.
Вера бо наша – свет есть: кланяемся Богу, иже створил небо и землю, звезды, месяц и всяко дыханье, а бози (боги, идолы) ваши – древо суть». Володимер же рече: «Кака заповедь ваша?» Они реша: «Пощенье (пост) по силе. Аще кто пьеть или ясть (ест), то все – во славу Божью», рече учитель наш апостол Павел». Рече же Володимер немцам: «Идите опять (откуда пришли), яко отцы наши сего не прияли суть (еще при Ольге – Я. Е.)»…
МНЕ ПАЛИЦА ЛЕГКА ПОКАЖЕТСЯ
Управляя государством, княгиня Ольга не забывала и о воспитании подраставшего и мужавшего сына-наследника – Святослава Игоревича. Вместе с тем, она использовала опробованные методики «доброй старины» – не передавала Святославу власть, как несколько десятилетий назад вещий Олег не торопился уступить княжий стол вполне взрослому родственнику Игорю Рюриковичу, прямому продолжателю «слова и дела» легендарного конунга – творца Древнерусской державы (а спустя восемьсот лет Екатерина II ловко вытеснила своего отпрыска Павла Петровича из величавых тронных покоев).
Второстепенное положение Святослава ощущалось на всех уровнях – и внутри, и за пределами страны. Так, на исходе Ольгиного визита в Византию император Константин Багрянородный поднес, как помним, щедрые дары и ее свите, и послам отсутствовавшего юного Святослава (такие княжеские порученцы «шествовали» по всем периодам Изначальной Руси). Любопытно: стоимость ценных августейших презентов настолько несопоставима (естественно, в пользу матери), что даже говорить о каком-либо административном значении сына неуместно.
Понимая, что руководить обществом ему пока не «выпадает», храбрый княжич сосредоточил внимание на активных бранных походах за границу. В войска стал возвращаться угасший было дух Рюрика, Олега и Игоря. В конце 960-х годов Святослав, позабыв все на свете, дрался на Дунае с болгарами и захватил там до 80 городов. А тем временем дома, под Киевом, стряслась большая беда. Укоренившиеся в причерноморских степях печенежские кочевники, которые довольствовались до сих пор грабежами на южном отрезке великого речного пути из варяг в греки, впервые дерзнули подступить к русской столице.
968 год доставил славянам тяжелейшие мучения: нельзя было, по свидетельству летописей, «ни выйти из города, ни вести послать, изнемогали люди от голода и жажды». Силы для серьезной обороны отсутствовали, и всюду – от дворцов до хижин – обсуждалась тема скорой капитуляции. Между тем, нрав свирепых дикарей был хорошо ведом осажденным. Над Киевом нависла судьба Искоростеня…
Ни рядовые обыватели, ни сама Ольга, сидевшая в тереме со своими внуками – Ярополком, Олегом и Владимиром, не знали, что и предпринять. Тогда один юноша («отрок») пообещал пробраться на противоположный берег Днепра, где размещались несколько сторожевых дружин под командованием воеводы Претича. Смекалистый парень осторожно выскользнул за ворота и с конской уздечкой в руках пошел по кочевому стану, поминутно спрашивая на печенежском наречье: «Не видел ли кто коня моего?» Степняки, сочувствуя, поцокивали языком и пожимали плечами. Наконец, лазутчик добрался до реки и, сбросив одежду, стремительно поплыл через Днепр.
Враги осознали свой промах: они стреляли ему вслед из многих луков, но вреда не причинили, хотя, как известно, умели плавать не хуже рыб и ондатр…
На другой стороне заметили яркие факелы, десятки свистящих стрел, одинокую фигуру какого-то пловца. Воины спустили лодку и, приблизившись к смелому гонцу, подняли его на борт. Выслушав тревожное донесение, Претич промолвил: «Пойдем завтра же в ладьях и улучим сюда княгиню с княжичами, иначе погубит нас во гневе яростный Святослав». На рассвете ратники снарядили струги и, садясь, громко заиграли в трубы, а в ответ раздался крик горожан. Печенеги, не ожидавшие такого «ракурса», вообразили, будто к Киеву подходят бессчетные отряды Святослава Игоревича, и кинулись врассыпную – куда глаза глядят. Из терема вышла Ольга, ведя княжичей. У берега толпился народ.
Тогда печенежский хан, стыдясь трусости своих бойцов, вернулся назад и, подойдя один, без всякого сопровождения к русскому полководцу, поинтересовался: «А кто это пришел?» Претич, проявив поистине рыцарскую куртуазность к беззащитному противнику и не трогая его пальцем, пояснил: «Люди той речной стороны!» Печенег не удовлетворился: «Ты не князь ли сам?» – «Я из мужей его (военачальник – Я.
Е.), – отвечал Претич, слегка припугивая супостата, – пришел с передовой частью, а за мною движется войско во главе с князем. Несть числа витязям нашим. Кочевой деспот насупился: «Будь другом мне, богатырь!» Воевода согласно кивнул: «Так и сделаю, удалец!» И в знак примирения они обменялись доспехами: хан вручил Претичу коня, саблю и каленые стрелы, а Претич отдарил хана кольчугой, щитом и мечом. Затем кочевники отступили от городской черты, но не слишком далеко – они раскинули шатры на реке Лыбеди, и русские не могли даже напоить свои конские стада. Такова была цена печенежской дружбы!
ОН БЕЖИТ, БЕЖИТ – ВСЯ ЗЕМЛЯ ДРОЖИТ
Быстрее ветра понесся посыльный на Дунай, к Святославу. Он передал вождю жалобы осиротевших киевлян: «Ты, княже, чужея земли ищеши и блюдеши (заботишься), а своея ся охабив (покинул), малы бо (едва) нас не взяша печенези, и матерь твою, и дети твои. Аще не поидеши, не обраниши (не защитишь) нас, да паки ны возьмут. Аще ти не жаль очины (отечества) своея, ни матери, стары суще, и детий свои?» Знаменитый пацифистский клич (в духе библейского пророка Исайи) подействовал, как магическое заклинание: блудный сын спешно вернулся на днепровские приплесы, в кровопролитной схватке разгромил налетчиков и прогнал их в степь («в поле»).
Киев остался нетронутым и не разоренным…
Однако никакие мольбы и упреки не могли уже удержать крутого Барса, как называли люди неукротимого Святослава, на месте, на привязи, в тихой теремной горнице. Он не скрывал от матери и бояр своих подлинных настроений: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочу жити в Переяславце на Дунае, яко то есть середа (середина) земли моей, яко ту вся благая (все блага) сходятся: от греков – злато, паволоки, вина и овощеви разноличныя, из чех же, из угорь (венгров) – серебро и комоне (кони), из Руси же – скора (меха) и воск, мед и челядь (рабы)…» Престарелая княгиня только всхлипывала: «Видишь – я больна. На кого хочешь покинуть меня? Похоронишь – отправляйся куда вздумается…».
Через три дня после разговора «по душам», 11 июля 969 года, Ольга смежила очи и была – под безудержный плач семьи и народа – погребена по христианскому обычаю – на открытой площадке. Она завещала не совершать над ее могилой старинной тризны, ибо при ней состоял некий священник («презвутер»), который и предал земле блаженную правительницу, объявленную гораздо позже Святой Равноапостольной княгиней.
В 1007-м ее прах был перенесен в Десятинную церковь, которую возвели в 996 году, сразу после христианизации Руси.
ЭПИЛОГ
Не будучи в состоянии немедленно крестить русский народ, Ольга занялась усердным храмоздательством. При ней возникли такие шедевры духовной архитектуры, как соборы Святого Николая и Святой Софии на территории Киева, Благовещенская церковь в Витебске и храм Живоначальной Троицы в Пскове – на родине боголюбивой княгини. Она, как отмечают нынешние церковные теоретики, увековечила память Аскольда и Дира, кто, по некоторым данным, буквально накануне смерти перешел в православие и стяжал имена исповедников Христовых…
Смерть Ольги перевернула еще одну незабываемую страницу славянской политической жизни. Глубокий исследователь Николай Карамзин, придворный историограф императора Александра I, писал в начале XIX века, что древнее предание нарекло Ольгу Хитрою за лютую месть древлянам, Церковь – Святою за то, что она принесла веру Христову на русский престол и открыла длинную череду княгинь-христианок, а История – Мудрой за правильное устройство громадного восточно-славянского государства.
Теги:
яков евглевский древняя русь киев крещение княгиня ольга константинополь святослав
Ольга Мюррей — YWCA
Ольга Дэвис родилась в Трансильвании в 1925 году. Ольга иммигрировала в Соединенные Штаты в 1931 году вместе с матерью, двумя сестрами и братом. Ее отец эмигрировал за четыре года до этого и поселился в Нью-Йорке. Искусный мастер, он прибыл в Нью-Йорк со своей скрипкой и тридцатью восемью долларами в кармане. Через год он открыл мастерскую по изготовлению мебели на Манхэттене, а еще через четыре года подал заявление на получение американского гражданства и послал за семьей. Семья жила в комфортабельной квартире с тремя спальнями в двухэтажном деревянном доме в Бронксе, красиво обставленном. Это был поразительный контраст с двухкомнатным коттеджем семьи с земляным полом в Трансильвании.
К тому времени, когда семья приехала в Нью-Йорк, отец Ольги самостоятельно выучил английский язык, ежедневно читая «Нью-Йорк Таймс» и переводя незнакомые слова с помощью англо-венгерского словаря.
Благодаря любознательности и целеустремленности он научился красноречиво говорить по-английски с превосходным словарным запасом. «Нью-Йорк Таймс» стала почитаемым предметом в семье Дэвисов; никакие другие газеты не разрешались в доме. Сначала Ольга и ее братья и сестры хотели собраться вместе в доме, разговаривая друг с другом на венгерском языке. Но родители выгнали их на улицу поиграть с соседскими детьми. Когда три месяца спустя они поступили в государственные школы Нью-Йорка, все они бегло говорили по-английски без акцента. Однако у них были некоторые культурные оплошности; однажды, когда брат Ольги Алекс играл в стикбол с мальчишками на улице, мальчишки сказали ему «беги домой, беги домой» после хорошего удара. Вместо того, чтобы ходить по базам, Алекс побежал вверх по лестнице дома и через парадную дверь.
В 1930-е годы, когда Соединенные Штаты погрузились в пучину Великой депрессии, семья Ольги переживала тяжелые времена. Ее родители гордились тем, что не полагались на государственную помощь, даже когда ее матери было трудно поставить еду на стол.
Хотя их родители редко раскрывали свои финансовые трудности, дети Дэвисов иногда слышали, как они обсуждали, как им оплатить счета, и они знали, что их матери иногда приходилось просить у бакалейщика кредит. Родители поддерживали атмосферу в доме в целом веселой, но дети знали на самом глубоком уровне своего существа, что их родители ежедневно боролись за то, чтобы обеспечить их вещами, необходимыми для того, чтобы они росли здоровыми и целыми. Несмотря на финансовые трудности, родители Дэвиса были щедрыми; терпимы, добры и щедры на свои скудные средства. Четверо детей Дэвиса решили добиться своей финансовой независимости, как только смогут.
Ольга окончила среднюю школу Теодора Рузвельта в январе 1942 года в возрасте шестнадцати лет, через месяц после Перл-Харбора. Всегда стремившаяся к путешествиям, когда Ольге исполнилось семнадцать, она уехала из дома в Лос-Анджелес. В течение трех лет она путешествовала по Соединенным Штатам, работая секретарем, чтобы прокормить себя. В 1945 году, когда брат Ольги вернулся из-за границы, Ольга вернулась домой в Нью-Йорк и поступила в Колумбийский университет.
Она работала официанткой или в офисе каждый день после школы и по выходным, чтобы заработать деньги на обучение. Она получила степень бакалавра политических наук в 1949. Свою первую работу Ольга нашла после окончания колледжа у Дрю Пирсона, известного обозревателя из Вашингтона. Ольга отвечала на письма его поклонников, которые приходили тысячами, советами, угрозами, похвалами и всем остальным. Хотя ей нравилась эта работа, ей хотелось чего-то более интересного, и в 1951 году она поступила на юридический факультет Университета Джорджа Вашингтона. Ольга продолжала работать в офисе Пирсона по ночам и рано утром, перед началом занятий.
В 1954 году Ольга получила юридическое образование. 19 июняВ 54 года она поехала в Сан-Франциско, чтобы сдать экзамен на адвоката. Привлекательностью был Джадд Мюррей, которого она встретила в поезде между Нью-Йорком и Вашингтоном в 1951 году. У них были отношения на расстоянии, и они обсуждали брак. В то время женщинам-юристам было очень трудно устроиться на работу.
Даже интервью было мучением. Юридические фирмы часто говорили женщинам-адвокатам, независимо от того, насколько блестящим является их послужной список, что клиенты и судьи будут возражать против идеи женщины-адвоката. Они нанимали женщин-юристов только для набора текста. Это случилось даже с Сандрой Дэй О’Коннор, которая закончила Стэнфорд вторым в своем классе.
Так получилось, что Ольга получила первую работу, на которую она прошла собеседование, в качестве клерка главного судьи Верховного суда Калифорнии Фила Гибсона. Она пошла работать на один год, а осталась на тридцать семь. За время своего пребывания в должности Ольга помогла написать важные заключения, касающиеся гражданских прав, прав женщин и окружающей среды. Эти заключения служили руководством для нижестоящих судов и коллегии адвокатов по толкованию закона, и они должны были быть тщательно составлены, чтобы гарантировать, что язык не будет неправильно истолкован. В 19В 64 года, после девяти лет работы на главного судью Фила Гибсона, Ольга присоединилась к штату судьи Стэнли Моска.
Она любила свою работу.
В 1984 году Ольга впервые поехала в Азию – в Индию и, чуть ли не задним числом, в Непал, чтобы отправиться в поход в Гималаи. Она влюбилась в людей, а особенно в детей, которые были самыми бедными детьми, которых Ольга когда-либо видела, — одетыми в лохмотья, истощенными, но самыми счастливыми детьми, которых только можно себе представить. Пока они вместе шли по тропе, дети сказали Ольге и ее спутникам, что больше всего на свете они хотят пойти в школу. Ольге было под шестьдесят, и в глубине души она понимала, что приближается выход на пенсию. Она хотела сделать что-то более насыщенное в своей жизни, чем обедать с друзьями и ходить по магазинам. Однажды ночью на вершине небольшой горы Ольгу пригласили в маленькую хижину, где на земляном полу сидели трое детей и делали уроки при свечах. Она была тронута их стремлением получить образование. Лежа в ту ночь в своем спальном мешке в темноте палатки, Ольга вдруг, ни с того ни с сего, в светлый миг поняла, что нашла дело, которому хочет посвятить свою жизнь.
Именно тогда она пообещала себе, что найдет способ дать образование непальским детям. Идея сразу прижилась и постоянно оставалась в ее мыслях.
Ольга год за годом возвращалась в Непал, сначала раздавая стипендии мальчикам из детского дома в Катманду, а затем постепенно расширяясь. В 1990 году она сформировала Непальский молодежный фонд, чтобы организовывать и расширять свои усилия в интересах непальских детей. За почти двадцать пять лет своего существования фонд оказал влияние на жизнь 45 000 бедных детей в Непале. Его программы дали образование десяткам тысяч детей, у которых в противном случае не было бы возможности получить образование. Фонд Ольги построил шестнадцать небольших больниц по всей стране для решения серьезной проблемы детского недоедания. В эти центры приезжают матери со своими детьми, и пока ребенок выздоравливает, мать обучают принципам правильного питания, используя только те продукты, которые легко и дешево доступны в ее деревне. Эти больницы вернули цветущее здоровье более чем 13 000 детей и научили их матерей обеспечивать их недорогой здоровой пищей.
Фонд учредил два небольших детских дома, один для мальчиков и один для девочек, где дети из самых неблагополучных семей – нищие, бездомные дети, мальчики, живущие в тюрьме без отца – получают лучшее, что Непал может предложить в сфере образования. , питание и воспитание. Среди наиболее успешных программ Молодежного фонда Непала — Программа дочерей по найму. В общине тхару на юго-западе Непала семьи обычно продавали своих дочерей примерно за семьдесят долларов, чтобы они работали прислугой в домах незнакомцев вдали от их деревень. Эти девочки, некоторым из которых было всего шесть или семь лет, провели свою жизнь в качестве домашних рабынь, спали под лестницей, ели остатки еды и регулярно подвергались избиениям или сексуальному насилию. По оценкам, жертвами этой практики стали от 18 до 20 000 детей.
В 2000 году Ольга и Молодежный фонд Непала начали кампанию по его искоренению. Они вернули более 12 000 молодых девушек домой после работы, отправили их в школу и начали динамичную информационную кампанию, чтобы настроить общество против этой практики.
В этом вернувшиеся девушки были лучшими союзниками. Фонд предоставил им возможности и тренинг по защите интересов. Благодаря сочетанию просветительских проектов — плакатов, демонстраций и маршей, уличных спектаклей, радиопрограмм, рекламы в печати и на телевидении, судебных исков против непокорных работодателей и политического лоббирования — обычай связывания был искоренен. В 2014 году правительство официально объявило эту практику незаконной и приняло законы, наказывающие работодателей, которые ею занимаются. Насколько известно Ольге, в прошлом году ни одного ребенка не отдали под залог. Молодежный фонд Непала осуществляет обширную программу реабилитации вернувшихся девочек, включая образование, профессиональную подготовку, консультирование сверстников и микрокредитование, с тем чтобы девочки старшего возраста могли начать свой собственный бизнес.
Ольга продолжает активно участвовать в Непальском молодежном фонде в качестве почетного председателя правления. Полгода она проводит в Саусалито, собирая средства для фонда, а остальные шесть месяцев — в Непале, наблюдая за проектами фонда.
По словам Ольги, «это долгий путь от Трансильвании до Катманду, но это было удивительное путешествие».
Наша команда — Здание магазина «Ольга»
НАША КОМАНДА
Гей Парески
президент
Гей — новый житель Ольги с глубоко укоренившейся любовью к этому району и обществу. Впервые она заинтересовалась этим магазином десять лет назад, когда навещала свою дочь на острове Оркас. Ее многочисленные возвращения к Ольге углубили ее страсть к историческому зданию. Она представляет обновленный магазин «Ольга», жизненно важный для общества. Ее 35 с лишним лет преподавания помогли ей развить множество навыков в области сбора средств, организации и бизнеса.
Лиз Родригес
ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ
Лиз живет в Ольге с 2016 года. Она выросла в Сиэтле, навещая Ольгу каждое лето. В конце 1920-х годов ее бабушка привезла свою семью в Оркас, поселившись в Ольге.
Ее мама окончила среднюю школу Оркас.
Она с теплотой вспоминает посещения магазина «Ольга» и очень рада, что он снова открыт для жителей.
Селби Лайтхилл
секретарь
Бабушка и дедушка Селби всю жизнь жили на косатках, и Селби в детстве проводил лето, карабкаясь по скалистому берегу залива Доу. В 2014 году Селби переехал со своей семьей из Сан-Франциско, чтобы постоянно жить в Orcas. Он частнопрактикующий поверенный, представляющий интересы частных лиц и малого бизнеса в округе Сан-Хуан. Селби является президентом Совета Ольги Строберри, членом правления Ассоциации сообщества залива Доу и волонтером-пожарным / скорой помощью в пожарно-спасательной службе острова Оркас.
Дебби Дюран
КАДРОВИК
Дебби живет на косатках с июля 2017 года и имеет семейные связи с сообществом Ольги, восходящие к концу 1800-х годов. Она предоставляет бухгалтерские услуги для нескольких предприятий Orcas и является помощником по административным вопросам в Исторических музеях острова Orcas.
Дебби также является членом Хорового общества и входит в состав советов Совета Ольги Строберри и Общественной ассоциации залива Доу.
Биззи Райли
Лето Биззи провела, бродя по лесу за магазином Ольги, собирая цветы, получая укусы крапивы и мчась в магазин, чтобы купить длинные веревки солодки. Она считает его одной из самых заветных достопримечательностей в штате Вашингтон и страстно хочет поделиться своей богатой историей со всеми, кто проходит через Ольгу. Она врач-натуропат, уделяющая особое внимание женскому здоровью и психическому здоровью, и она добровольно посвятила свое время членству в некоммерческих советах, чтобы расширить сферу практики натуропатов и продолжить работу натуропатов в первичной медико-санитарной помощи. Она тратит свое время на воспитание двух сыновей вместе с мужем и мечтает о том, чтобы стать постоянным жителем Ольги.
Коллин Стюарт
На протяжении многих лет Коллин прижималась лицом к старому рифленому стеклу магазина «Ольга», представляя себе, что могло бы быть.
Ее некоммерческий опыт управления, искусства и средств массовой информации включал в себя программу наставничества молодежи в области искусства через Совет искусств округа Сан-Хуан, программу «От фермы к классу» и «Искусство для детей-косаток» в Orcas Elementary, Hariyo Chowk и Kolor Kathmandu (Коллектив Sattya Media Arts, KTM Nepal) ,) ежедневные газеты в Саванне, Джорджия; Портленд, штат Мэн, и Портленд, штат Орегон, а также различные массовые публикации и организации Кентукки.
Ошен Шивек
Oshen преуспевает в том, что является катализатором развития инновационных идей. Впервые он зашел в магазин «Ольга» в 1980 году и после разговора с владельцем почувствовал необходимость когда-нибудь вернуться. Ошен переехал в Orcas в 1986 году, когда появилась возможность быть проводником на каяке в течение дня и массажистом по вечерам во время открытия спа-салона Rosario.
Он имеет более 10 лет опыта работы в садоводстве, 25 лет в сфере корпоративного здоровья и 5 лет в качестве государственного служащего.
Его обширные знания в различных сферах бизнеса, которыми он занимался, обеспечивают прочную основу для роста магазина «Ольга» и сыграли важную роль в создании видения его возвращения.
ПРОШЛЫЕ ЧЛЕНЫ СОВЕТА
Фрэнк Мартин
Фрэнк живет в Сиэтле с 1992 года, возвращаясь к корням своих предков. Посещения островов Сан-Хуан были многочисленными на протяжении многих лет, как в дошкольном возрасте, так и по мере их взросления. Морская и горная среда, а также постоянно растущее сообщество друзей были основой его жизни.
В течение 10 лет он работал в Совете Фонда Матери-Земли Эдвардса (WA), с 19 лет является лицензированным архитектором.89, и художник-строитель, специализирующийся на ремеслах. Прошлые проекты включали в себя реконструкцию жилых домов, историческую реконструкцию, строительство многоквартирных домов, высотных зданий и исследовательских объектов, а также уделяли особое внимание социальной ткани и энергосбережению.