Содержание
Русские земли
В 869 году, по счету летописца, умер Рюрик, оставив малолетнего сына Игоря, которого отдал на руки родственнику своему Олегу. Последний как старший в роде, а не как опекун малолетнего князя, получил всю власть Рюрика и удерживал ее до конца жизни своей. Если Рюрик уже сделал шаг вперед на юг по восточному пути, перейдя из Ладоги в Новгород, то преемник его двинулся гораздо далее и дошел до конца пути. Движение это было, однако, довольно медленно: три года, по счету летописца, пробыл Олег в Новгороде до выступления в поход на юг; потом он двинулся по водному восточному пути, собравши войско из варягов и из всех подвластных ему племен — чуди, славян (ильменских), мери, веси, кривичей. Это обстоятельство есть самое важное в нашей начальной истории. Мы видели, что варягам давно был известен великий водный путь из Балтийского моря в Черное, давно ходили они по нем, но ходили малыми дружинами, не имели ни желания, ни средств утвердиться на этом пути, смотрели на него, как на путь только, имея ввиду другую цель.
Но вот на северном конце этого пути из нескольких племен составляется владение, скрепленное единством власти; повинуясь общему историческому закону, новорожденное владение вследствие сосредоточения своих сил чрез единство власти стремится употребить в дело эти силы, подчинить своему влиянию другие общества, другие племена, менее сильные. Князь северного владения выступает в поход, но это не вождь одной варяжской шайки, дружины — в его руках силы всех северных племен; он идет по обычному варяжскому пути, но идет не с целию одного грабежа, не для того только, чтобы пробраться в Византию; пользуясь своею силою, он подчиняет себе все встречающиеся ему на пути племена, закрепляет себе навсегда все находящиеся на нем места, города, его поход представляет распространение одного владения на счет других, владения сильного на счет слабейших. Сила северного князя основывается на его правительственных отношениях к северным племенам, соединившимся и призвавшим власть, — отсюда видна вся важность призвания, вся важность тех отношений, которые утвердились на севере между варяжскими князьями и призвавшими племенами.
Перешедши волок и достигши Днепра, Олег утверждается в земле днепровских кривичей, закрепляет себе их город Смоленск, сажает здесь своего мужа, разумеется, не одного, но с дружиною, достаточною для удержания за собой нового владения. Из Смоленска Олег пошел вниз по Днепру, пришел в землю северян, взял город их Любеч и прикрепил его к своему владению, посадив и здесь мужа своего. Как достались Олегу эти города, должен ли был он употреблять силу или покорились они ему добровольно — об этом нельзя ничего узнать из летописи. Наконец, Олег достиг Киева, где княжили Аскольд и Дир; здесь, по преданию, он оставил большую часть своих лодок назади, скрыл ратных людей на тех лодках, на которых подплыл к Киеву, и послал сказать Аскольду и Диру, что земляки их, купцы, идущие в Грецию от Олега и княжича Игоря, хотят повидаться с ними. Аскольд и Дир пришли, но тотчас же были окружены ратными людьми, повыскакавшими из лодок; Олег будто бы сказал киевским князьям: «Вы не князья, ни роду княжеского, а я роду княжеского» и, указывая на вынесенного в это время Игоря, прибавил: «Вот сын Рюриков».
Аскольд и Дир были убиты и погребены на горе. Разумеется, историк не имеет обязанности принимать предание с теми подробностями, в тех чертах, в каких оно достигло до первого летописца и записано им. В этом предании видно как будто намерение оправить Олега, дать северным князьям Рюрикова рода право на владение Киевом, где сели мужи Рюрика, не князья, не имевшие права владеть городом независимо. Олег представлен не завоевателем, но только князем, восстановляющим свое право, право своего рода, нарушенное дерзкими дружинниками. Быть может, само предание о том, что Аскольд и Дир были члены дружины Рюриковой, явилось вследствие желания дать Рюрикову роду право на Киев. В некоторых списках летописи встречаем также подробности о неприязненных отношениях Аскольда и Дира к Рюрику: так, есть известие, что они по неудовольствию оставили северного князя, не давшего им ни города, ни села, что потом, утвердясь в Киеве, воевали полочан и наделали им много зла очень вероятно, что они могли нападать на южные, ближайшие к ним пределы владений Рюриковых, Также замечено было уже известие о бегстве новгородцев, недовольных Рюриком, в Киев к Аскольду и Диру.
Как бы то ни было, убив Аскольда и Дира, Олег утвердился в Киеве, сделал его своим стольным городом; по свидетельству летописца, Олег сказал, что Киев должен быть «матерью городам русским». Понятно в смысле предания, что Олег не встретил сопротивления от дружины прежних владельцев Киева: эта дружина и при благоприятных обстоятельствах была бы не в состоянии померяться с войсками Олега, тем более, когда так мало ее возвратилось из несчастного похода греческого; часть ее могла пристать к Олегу, недовольные могли уйти в Грецию. Понятно также, почему Олег остался в Киеве: кроме приятности климата, красивости местоположения и богатства страны сравнительно с севером, тому могли способствовать другие обстоятельства. Киев, как уже было замечено, находится там, где Днепр, приняв самые большие притоки свои справа и слева, Припять и Десну, поворачивает на восток, в степи — жилище кочевых народов. Здесь, следовательно, должна была утвердиться главная защита, главный острог нового владения со стороны степей; здесь же, при начале степей, должно было быть и, вероятно, было прежде сборное место для русских лодок, отправлявшихся в Черное море.
Таким образом два конца великого водного пути, на севере со стороны Ладожского озера и на юге со стороны степей, соединились в одном владении. Отсюда видна вся важность этого пути в нашей истории: по его берегам образовалась первоначальная Русская государственная область; отсюда же понятна постоянная тесная связь между Новгородом и Киевом, какую мы видим впоследствии; понятно, почему Новгород всегда принадлежал только старшему князю, великому князю киевскому.
Первым делом Олега в Украйне было построение городов, острожков, сколько для утверждения своей власти в новых областях, столько же и для защиты со стороны степей. Потом нужно было определить отношения к старым областям, к племенам, жившим на северном конце водного пути, что было необходимо вследствие нового поселения на юге; главная форма, в которой выражались отношения этих племен к князю, была дань, и вот Олег уставил дани славянам (ильменским), кривичам и мери; новгородцы были особо обязаны платить ежегодно 300 гривен для содержания наемной дружины из варягов, которые должны были защищать северные владения.
Сперва, как видно, эта стража состояла исключительно из варягов, потом, когда эта исключительность исчезла, то вместо варягов встречаем уже общее название гридей, наемная плата увеличивалась по обстоятельствам: так, после раздавалась гридям уже тысяча гривен вместо трехсот; прекратилась эта выдача денег со смертию Ярослава I, вероятно, потому, что с этого времени новгородцы не могли более опасаться нападений ни с которой стороны, а, может быть, также между ними и князьями сделаны были другого рода распоряжения относительно внешней защиты.
Построив города и установив дани у племен северных, Олег, по преданию, начинает подчинять себе другие племена славянские, жившие к востоку и западу от Днепра. Прежде всего Олег идет на древлян, у которых давно шла вражда с полянами; древляне не поддались добровольно русскому князю, их нужно было примучить, чтобы заставить платить дань, которая состояла в черной кунице с жилья. В следующем, по счету летописца, году (884) Олег пошел на северян, победил их и наложил дань легкую; эта легкость должна объясняться малым сопротивлением северян, которые платили дань козарам и, следовательно, могли легко согласиться платить ее русскому князю; с своей стороны Олег должен был наложить на них только легкую дань, чтобы показать им выгоду русской зависимости перед козарской; он, по преданию, говорил северянам: «Я враг козарам, а вовсе не вам».
Радимичи, платившие также дань козарам, в следующем году не оказали никакого сопротивления Олегу, он послал спросить у них: «Кому даете дань?» Те отвечали: «Козарам». «Не давайте козарам, — велел сказать им Олег, — а давайте лучше мне», и радимичи стали платить русскому князю те же два шляга от рала, которые давали козарам. Но не так легко было справиться с теми племенами, которые прежде были независимы, не платили никому дани, не хотели и теперь платить ее Руси; мы видели сопротивление древлян; потом, слишком в двадцать лет, по счету летописца, Олегу удалось покорить дулебов, хорватов и тиверцев, но угличей не удалось. Только в 907 году Олег собрался в поход на греков; оставив Игоря в Киеве, он пошел со множеством варягов, славян (новгородцев), чуди, кривичей, мери, полян, северян, древлян, радимичей, хорватов, дулебов и тиверцев, пошел на конях и в кораблях; кораблей было 2000, на каждом корабле по 40 человек. Разумеется, историк не имеет обязанности принимать буквально этот счет, для него важен только тон предания, с каким оно хранилось в народе и из которого видно, что предприятие было совершено соединенными силами всех племен, подвластных Руси, северных и южных, а не было набегом варяжской шайки: отсюда объясняется робость греков, удача предприятия.
Когда русские корабли явились пред Константинополем, говорит предание, то греки замкнули гавань, заперли город. Олег вышел беспрепятственно на берег, корабли были выволочены, ратные рассеялись по окрестностям Царя-града и начали опустошать их: много побили греков, много палат разбили и церквей пожгли; пленных секли мечами, других мучили, расстреливали, бросали в море. Предание прибавляет, что Олег велел поставить лодки свои на колеса, и флот при попутном ветре двинулся на парусах по суше к Константинополю. Говоря просто, Олег приготовился к осаде города; греки испугались и послали сказать ему: «Не губи город, мы беремся давать тебе дань, какую хочешь». Олег остановился; то же предание рассказывает, что греки выслали ему кушанье и напитки с отравою, что Олег догадался о коварстве и не коснулся присланного и что тогда греки в испуге говорили: «Это не Олег, но святый Димитрий, посланный на нас богом». Приведенный рассказ замечателен по тому представлению, которое имели о характере греков и о характере вещего Олега: самый хитрый из народов не успел обмануть мудрого князя! Олег, продолжает летопись, отправил к императору послов — Карла, Фарлофа, Велмуда, Рулава и Стемира, которые вытребовали по 12 гривен на корабль да еще уклады на русские города: Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и другие, потому что в тех городах сидели Олеговы мужи; Олег требовал также, чтобы русь, приходящая в Царьград, могла брать съестных припасов, сколько хочет; гости (купцы) имеют право брать съестные припасы в продолжение шести месяцев — хлеб, вино, мясо, рыбу, овощи; могут мыться в банях, сколько хотят, а когда пойдут русские домой, то берут у царя греческого на дорогу съестное, якори, канаты, паруса и все нужное.
Император и вельможи его приняли условия, только с следующими изменениями: русские, пришедшие не для торговли, не берут месячины; князь должен запретить своим русским грабить села в стране греческой; русские, пришедши в Константинополь, могут жить только у св. Мамы, император пошлет переписать их имена, и тогда они будут брать свои месячины — сперва киевляне, потом черниговцы, переяславцы и другие; входить в город будут они одними воротами, вместе с чиновником императорским, без оружия, не более 50 человек и пусть торгуют, как им надобно, не платя никаких пошлин. Из этих условий видна недоверчивость греков к русским, которые любили при удобном случае переменить характер купцов на характер воинов. Императоры Леон и Александр целовали крест в соблюдении договора; привели также к присяге Олега и мужей его, те клялись по русскому закону: оружием, Перуном, богом своим, Волосом, скотьим богом, и таким образом утвердили мир. Предание прибавляет, будто Олег велел руси сшить паруса шелковые, а славянам — полотняные, будто воины повесили щиты свои на воротах цареградских в знак победы, и когда пошли они домой, то русь подняла паруса шелковые, а славяне — полотняные, но ветер разодрал их; тогда славяне сказали: примемся за свои холстинные паруса, не дано славянам парусов полотняных.
Это предание любопытно потому, что в нем видно различие между русью и славянами, различие в пользу первой. Под именем руси здесь должно принимать не варягов вообще, но дружину княжескую, под славянами — остальных ратных людей из разных племен; естественно, что корабль княжеский и другие, везшие бояр и слуг княжеских, были красивее, чем корабли простых воинов, Олег, заключает предание, возвратился в Киев с золотом, дорогими тканями, овощами, винами и всяким узорочьем; народ удивился такому успеху и прозвал князя «вещим», то есть кудесником, волхвом.
Допустив к себе русских на продолжительное житье в Константинополь, греческий двор должен был урядиться с киевским князем, как поступать при необходимых столкновениях русских с подданными Империи; вот почему в 911 году, следовательно, по счету летописца, через четыре года, Олег послал в Царьград мужей своих утвердить мир и положить ряд между греками и Русью на основании прежнего ряда, заключенного тотчас после похода. Послами были отправлены те же пять мужей, которые заключали и первый договор, — Карл, Фарлоф, Велмуд (Веремуд), Рулав, Стемир (Стемид), но с прибавкою еще девяти: Инегельд, Гуды, Руальд, Карн, Фрелаф, Рюар, Актеву, Труан, Бидульфост.
Несмотря на искажение имен, легко заметить, что почти все они звучат не по-славянски; славянские звуки можно уловить только в двух — Велмуде (Велемудре) и Стемире. Причина такому явлению может заключаться в том, что большинство дружины Олеговой состояло в это время еще из скандинавов или, быть может, означенные варяги потому были отправлены в Константинополь, что, подобно многим своим соотечественникам, уже бывали там прежде, знали греческие обычаи, язык. Эти мужи посланы были от великого князя Олега, от всех подручных ему князей (знак, что, кроме Олега и Игоря, существовали еще другие родичи Рюриковы), бояр и от всей подручной ему руси. Послы заключили следующий договор: 1) При каждом преступлении должно основываться на ясных показаниях, но при заподозрении свидетельства пусть сторона подозревающая клянутся в том, что свидетельство ложно; пусть всякий клянется по своей вере и пусть примет казнь, если клялся ложно. За этим следует исчисление преступлений и соответственных им наказаний, 2) Если русин убьет христианина, то есть грека, или христианин — русина, то преступник пусть умрет на месте; если же убежит и оставит имение, то оно отдается родственникам убитого, за исключением той части, которая по закону следует жене убийцы; если же преступник убежит, не оставив имения, то считается под судом до тех пор, пока не будет пойман и казнен смертию.
3) За удар мечом или чем бы то ни было виноватый платит пять литр серебра по русскому закону; если будет не в состоянии заплатить означенной суммы, то пусть даст, сколько может, пусть скинет с себя то самое платье, которое на нем, и клянется по обрядам своей веры, что не имеет никого, кто бы мог заплатить за него, и тогда иск прекращается. 4) Если русин украдет что-либо у христианина или христианин у русина и вор будет пойман в краже, то в случае сопротивления хозяин украденной вещи может убить его безнаказанно и взять свое назад. Если же вор отдается без сопротивления, то его должно связать и взять с него втрое за похищенное. 5) Если кто из христиан или русских начнет делать обыск насильно и возьмет что-нибудь, то должен заплатить втрое против взятого. 6) Если корабль греческий будет выброшен ветром на чужую землю и случится при этом кто-нибудь из русских, то они должны охранять корабль с грузом, отослать его назад в землю христианскую, провожать его чрез всякое страшное место, пока достигнет места безопасного; если же противные ветры или мели задержат корабль на одном месте, то русские должны помочь гребцам и проводить их с товарами поздорову, если случится близко тут земля Греческая; если же беда приключится близ земли Русской, то корабль проводят в последнюю, груз продается, и вырученное русь принесет в Царьград, когда придет туда для торговли или посольством; если же кто на корабле том будет прибит или убит русью или пропадет что-нибудь, то преступники подвергаются вышеозначенному наказанию.
7) Если в какой-нибудь стране будут держать русского или греческого невольника и случится в той стране кто-нибудь из русских или из греков, то последний обязан выкупить невольника и возвратить его на родину, за что получит искупную цену или общую цену невольника; военнопленные также возвращаются на родину, пленивший получает общую цену невольника. 8) Те из русских, которые захотят служить императору греческому, вольны это сделать. 9) Если случится, что русские невольники придут на продажу из какой-нибудь страны к христианам, а христианские невольники в Русь, то они продаются по 20 золотых и отпускаются на родину. 10) Если раб будет украден из Руси или уйдет сам, или будет насильственно продан и если господин раба начнет жаловаться и справедливость жалобы будет подтверждена самим рабом, то последний возвращается в Русь; также гости русские, потерявшие раба, могут искать его и взять обратно; если же кто не позволит у себя делать обыска, то этим самым уже проигрывает свое дело. II) Если кто из русских, служащих христианскому царю, умрет, не распорядившись имением и не будет около него никого из родных, то имение отсылается к ближним его в Русь.
Если же распорядится, то имение идет к назначенному в завещании наследнику, который получит его от своих земляков, ходящих в Грецию. 12) Если преступник убежит из Руси, то по жалобе русских возвращается насильно в отечество. Так точно должны поступать и русские относительно греков.
Император одарил русских послов золотом, дорогими тканями, платьем и по обычаю приставил к ним людей, которые должны были водить их по церквам цареградским, показывать богатства их, также страсти Христовы мощи святых, при чем излагать учение веры. Послы возвратились к Олегу в 912 году, осенью этого года князь умер. Было предание, что перед смертью Олег ходил на север, в Новгород и Ладогу; в этом предании нет ничего невероятного, оно же прибавляет, что Олег и похоронен в Ладоге; все указывает нам на тесную связь севера с югом, связь необходимую. Север хотел иметь у себя могилу вещего преемника Рюрикова, юг — у себя: по южному преданию, Олег похоронен в Киеве, на горе Щековице; в летописи находим также предание о самой смерти Олега.
Спрашивал он волхвов кудесников, от чего ему умереть? И сказал ему один кудесник: «Умереть тебе, князь, от любимого коня, на котором ты всегда ездишь». Олег подумал: «Так никогда же не сяду на этого коня и не увижу его», — и велел кормить его, но не подводить к себе и так не трогал его несколько лет, до самого греческого похода. Возвратившись в Киев, жил Олег четыре года, на пятый вспомнил о коне, призвал конюшего и спросил: «Где тот конь мой, что я поставил кормить и беречь?» Конюший отвечал: «Он уже умер». Тогда Олег начал смеяться над кудесником и бранить его: «Эти волхвы вечно лгут, — говорил он, — вот конь-то умер, а я жив, поеду-ка я посмотреть его кости». Когда князь приехал на место, где лежали голые кости конские и череп голый, то сошел с лошади и наступил ногой на череп, говоря со смехом: «Так от этого-то черепа мне придется умереть!» Но тут выползла из черепа змея и ужалила Олега в ногу: князь разболелся и умер.
При разборе преданий об Олеге мы видим, что в народной памяти представлялся он не столько храбрым воителем, сколько вещим князем, мудрым или хитрым, что, по тогдашним понятиям, значило одно и то же: хитростию Олег овладевает Киевом, ловкими переговорами подчиняет себе без насилий племена, жившие на восточной стороне Днепра; под Царьградом хитростию пугает греков, не дается в обман самому хитрому народу и прозывается от своего народа вещим.
В предании он является также и князем-нарядником земли: он располагает дани, строит города; при нем впервые почти все племена, жившие по восточному водному пути, собираются под одно знамя, получают понятие о своем единстве, впервые соединенными силами совершают дальний поход. Таково предание об Олеге, историк не имеет никакого права заподозрить это предание, отвергнуть значение Олега как собирателя племен.
Рюрик Рок — От Рюрика Рока чтенья
Рюрик Рок
От Рюрика Рока чтенья
Посвящается А. Белому и 18 февралю 1918 года. Чтенье I-е. Н. Николаевой. Не дрогнет бровь и губы стынут строго. Круги черчу. И все ясней в пространствах крышка гроба большою птицей реет чуть. Я ныне, в царствие антихристово, и годы собачей любви нег вперяю слова на ветра волчий вой, к Матери Божьей взываю: Машине. И к Тебе, и к Тебе Трояново отродье, с гирями маковых кос, К Тебе, поправшей, как окурки годы с лаптей сдунувшей их навоз; к Тебе незнающей бр.Альшванг скрижалей, Ни очереди у Вандрага: гудками бури явись из дали, явись, о явись Кассандра. В мурлыканьи аэроплана, в тяжкой походке орудий, в смерти лейтенанта Глана, и женской щекатуренной груди, и в минаретах стоф поэта чую Кассандра, чую Тебя: руки преломленные заката твой рдяный стяг; и в этих рдяных кос зигзаг каждый новый день кутает в сон, а трава семафоров глаз никогда не звенит «Благополучно». И тебе мяукает рисьи, с головою в листьях осенних, мой любимый Иоанн Креститель отрок Сережа Есенин. Мать, ива мать, где твой сын махровый? Вижу у него на груди талисман – крест дубовый. И вы жены, неверные жены где свежие сгнили тела мужей? Только бархат ковра травы зеленой покрыл трупье от червей, от вшей. Всеми жизнями сжатыми с сладкой земли полыни – Кассандра гремела «Братья» в корявое верьте Имя» – Никого теперь не жаль. Пулеметами с Метрополя Ты стучалась в каждые двери, но могуча забвенья воля, и вы как всегда ей не верили. Осинным жужжаньем ставила к стенке, крякала выстрелом самоубийцы комнате, напоминала тиком секундной стрелки Молнией лязгала: «Помните Помните Помните».
Альшванг скрижалей,
Ни очереди у Вандрага:
гудками бури явись из дали,
явись, о явись Кассандра.
В мурлыканьи аэроплана,
в тяжкой походке орудий,
в смерти лейтенанта Глана,
и женской щекатуренной груди,
и в минаретах стоф поэта
чую Кассандра, чую Тебя:
руки преломленные заката
твой рдяный стяг;
и в этих рдяных кос зигзаг
каждый новый день кутает в сон,
а трава семафоров глаз
никогда не звенит «Благополучно».
И тебе мяукает рисьи,
с головою в листьях осенних,
мой любимый Иоанн Креститель
отрок Сережа Есенин.
Мать, ива мать,
где твой сын махровый?
Вижу у него на груди талисман –
крест дубовый.
И вы жены, неверные жены
где свежие сгнили тела мужей?
Только бархат ковра травы зеленой
покрыл трупье от червей, от вшей.
Всеми жизнями сжатыми
с сладкой земли полыни –
Кассандра гремела «Братья»
в корявое верьте Имя»
– Никого теперь не жаль.
Пулеметами с Метрополя
Ты стучалась в каждые двери,
но могуча забвенья воля,
и вы как всегда ей не верили.
Осинным жужжаньем ставила к стенке,
крякала выстрелом самоубийцы комнате,
напоминала тиком секундной стрелки
Молнией лязгала:
«Помните
Помните
Помните».
–
Но вижу, вижу и знаю:
как соколы кружат слова –
их Кассандра картавым кварталом пускает
и они бумерангом ковыляют к вам.
Не дрогнет бровь и губы стынут строго.
Слова черчу.
И все ясней в пространствах крышка гроба
большою птицей реет чуть.
Чтение II-е.
А. Ранову
Каждый расколот.
Пламенем муки объят.
Громом дней молот
бьет в корявый закат.
Гром знаменует:
близок срок, –
всуе, волнами бьетесь, всуе –
мир занемог.
Ревут гудки, рокочут:
«Грядет»
и дыма ломая порчу,
«Мы вот».
Мы вот, на готове –
Ждем, будет день,
и в липкой горячке нови
не станет совсем деревень,
не прыснет зеленью травка,
ни понюшки цветка, –
вы увидите дым заткал
последней звезды канкан.
Плиты, бетоны,
на углах из синемо сад –
каждый человек утонет
в восторгах маркиза де Сад.
А машины в ровном скрежете
точат свои клинки
будет день и они разрежут
мир, мрущий от тоски,
разорвут на части,
маховик их и дифференциалом счислит,
Эй машины у власти!
Эй, ей грядут машинные мысли!
Да придет царство машины,
и человек с заводом на 24 часа,
землю со скуки сдвинет
И бросит небесным Псам;
и только в пустыне эфира
замается от спичек коробка,
а на ней изреченье Штирнера:
«К черту землю, мы не робкие».
Стылым грохотом орудий
мира тело хромое орет,
в распоротые груди
орет орудий рот:
«Ваши пальцы пахнут ладаном,
а в ресницах спит печаль,
ничего теперь не надо нам,
ничего теперь не жаль.
Утопия какую не вымечтал Вильям Моррис
вонзает в мозг насмешки кинжал –
из крови новое красное море –
– Никого теперь не жаль.
В грохотаньях роковые сцепленья
давят усталых грудь:
позабудь мысли строгой мученье,
позабудь, явись и будь.
Про холод и муки разлуки,
как шаги командора звучат
их мерные, верные стуки,
говорит их совиный взгляд.
Про любовь, про тоску от Бога,
и про стальную волю,
как бровью вздернул сурово,
и вас увижу более;
как в лугах незабудок – небе
луна блином лежит –
Ваших губ петушиный гребень
заставляет нелепо жить.
Гобеленами сумерек просыпаться в постели,
долго кольцами дыма мечты бросать,
покуда в ненужном теле
истома заставит встать.
Итти смотреть, где куклятся подкрашенные лица,
Где кузнечики скрипок, пианино медь.
Думать: «Что делать? Нюхать? Жениться?
Или умереть?
А в дыму папиросном и в цоканьи стаканов,
встает небоскребом Ваше пушистое Имя,
дни, что в луга незабудок канув,
полосами верст исхлестали своими.
А потом нежданно, негаданно
бубенцами звеня идей,
эпатировать отрадно
проституток как мылых детей.
Тротуарами бледными от разгула, в зари разбеге,
вести домой себя, как гид, –
Ваших губ петушиный гребень
заставляет нелепо жить.
И за все эти безконечные милости
не любовь и тоску и плен,
Я дарю клочья тихой радости,
перепутья Моих измен.
Но безумствовать заставляет,
что ежели Я не спасус,
и своим покоем пугает
на кресте корявый Иисус.
Пройдена не одна дорога
и Я, знаю – итти еще,
по которым не ходили много
по которым никто не шел!
Пронесется ангелом серник,
и зарей размотается ужас кровавый,
и нем подергивая ляшкою терпит
одинокой насмешкой Корявый.
А Я, а Я в закатах,
в страницах желтых книг,
ищу счастья самобранную скатерть,
легкую ношу вериг.
Перелистываю осенние книги,
разочарованных стариков,
и яснее, яснее N I H I L,
и его совечный закон.
Нет, не умру, неправда –
Я лишь отдохнуть хочу:
Ах, лежать и гнить отрада
Под веселою надписью: «Чушь».
Пусть прохожие хохочут яро,
не надо мне вас Я сам,
распнусь в закатных пожарах,
к Его белым прильну ногам.
Оставьте! Не надо!
Не захаркаю кровью высь ту –
Я лишь отдохнуть хочу,
пусть черный могильный выступ,
пусть надпись веселая: «Чушь».
Чтенье III.
П. Окорокову.
Вся также на бульварах.
Глядел Грибоедов на это же вид.
Только Пушкин гордится старый,
что памятник сам воздвиг.
И на бульварах двуспальной кровати,
где скамейками мерят любовь,
восемь девочек в смежной вате,
возле падали двух псов.
«Мужчина, пойдем за осьмушку хлеба,
за десяток третьего сорту папирос,
неделю кусок во рту не был,
а за последний бил долго корявый матрос.
Голод! Голод!
мятелями танцует в улиц пустых желудках;
уже давно последний фонарь расколот,
и выпита его молочная шутка.
Уже давно изгрызана
последняя буква фамилии Бландова,
уже давно застужена лунная лысина,
и кутается в кучах туч, в небесных гландах.
Где раньше на вывеске голубая, конская, морда
звенела жестью, в троттуара пленку,
висит за ножку, из морга,
тельце молочного ребенка.
Площади, где раньше стучали виски подков,
и звуки и воздух устраивали мачт –
не платки туберкулезного, как говорил Мариенгоф,
а один сплошной кумач.
Ночами, страшными ночами, волкам
отдаются бульварами проститутки,
и пулеметом их лупят там,
на Страстном, из трамвайной будки.
Жрать! Жрать!
Хлеба! Зрелищ!
Что же ты Боженька рад –
кал и тот весь поели.
И в просвещеннейшем учрежденьи – Поэтов Союзе,
литературном ЧЕКА,
вспорото пузо
буфетчика.
Звезд в зимнем небе рюмки
с’едены как шеколад. Пока,
позавчера товарищ Блюмкин
стрелял в самого Бога.
И на днях грозный Иоанн с толпою
опричников на Тверскую двинул,
ноги девочкам растягивал клюкою
точно резину.
Сильнее в теле похотей мед,
но мороз барабанит по ним,
и холод в Москву к Кремлю жмет,
и колокола в ознобе стали сами звонить.
Сгустки крови – не закаты
испражняет над городом смерть;
котлы со смолой по Арбату
ставят черти.
И звучит и горюет их песня
воскресенья чудесней:
«Выйду я д-на улицу
Д-на Венскую
Стану кровушки я пить
Д-антилиенскую.
Машут ручками, ножками по системе Тайлора,
не черти – вовсе танки,
и у каждого в пустоте Торичелевой взора,
20-го века евангелие:
«Машина! Машина!
Век ей наш славу грохочет,
даже сердце машиною нам,
стрекочет все дни и ночи.
А там в переулках, Арбата морщинах,
бьется в пророческой грыже
Белый Андрей, руки, как столб телеграфный раскинув:
«Кризис! Последний кризис»!
Я знаю есть тихие, такие тихие фиалки,
и нежен, так нежен запах твоих грудей.
Новый Эдип их не вижу в человечьей свалке,
в конском навозе, каких то банках, кашице тел, матерей детей.
– Никого теперь не жаль –
Западом лик спокойный Люцифера,
готтикой бередит небесных синь площадей,
закатность гвоздик в петлице и ровность его прибора
то в Сити то среди Елисейских полей.
С Востока, как шахматы, сухие пески Гоби.
двигает глазами раскосыми Ариман.
Не напрасно, не напрасно в Кассандровом мы ознобе
стигмы несем кому то в дань,
не напрасны, не напрасны стихов этих клочья,
из безруких, безногих, выжатая кровь:
истинно говорю Вам: узрите воочию
он прийдет, Он прийдет Ласковый Сердцелов.
Так говорят пророки
Так говорит Рок
Слышите!
Слышите!
Слышите!
Топот копит, топот копит
неба лунный пуп,
топит топот, топит топот
дней секущих пук
Слышите, слышите вот Он, вот
из-за шарахнувшихся дней,
площади круче вздымают под ним живот,
знают: грядет он днесь.
Вот он последний праздник
сломает земную ось,
видите всадник –
странный и страшный гость.
Кривою чертою рот,
на лике мела –
Всадник на коне вороном,
и в руке его мера.
Здания простираются ему под ноги,
пыль и известка карабкаются как ладан,
внове воздух сочет, внове,
Осана!
Осана!
Осана!
Пальмовыми ветками гнутся трубы,
будто над любимой мужчина,
их грохот, засевший в воздух туго,
грозно урчит матерщиной.
Спрыгнули звезды с насиженных мест –
а вы не верили, не верили, не верили –
теперь же видете: есть
всанник и в руке его мера.
И опять из за судорог лет
разрывы дает копыт медь;
встает конь блед
на нем смерть.
Солнце ломает луча стек.
под которым дрожала земля столько секунд, столько веков,
больше не вкатится на небесный трек
луны бесзвучный медный гонг.
Пусть для нас – это Страшный Суд,
для взыскующих Нас последнее спасенье,
в полыханья Вечности вознесут
нас огненных коней тени.
Не напрасно, не напрасно ваших мук ремесло,
из безруких, безногих выжатая кровь –
истинно говорю Вам прозрением слов
Они прийдет Корявый Ласковый Сердцелов.
Так говорят пророки.
Так говорит Рок.
Но вы кто ведает, предвидит,
бушующих величье дней,
кому час каждый как обида,
и жизни кручи как во сне.
Кто с волей твердой, будто тумбы,
и с нежностью орудий сильней,
по дестки верит в чьи то губы,
холодные, как тихий снег.
Вы кто в экзотике, наркотиках,
и в Таро жизни искали смысл,
и в вашей церкви как и в готтике,
одну и ту ж читали мысль.
Вы кто в востаньях, революций
жгли тело бренное свое;
и в дни антихристовой жути
Спокойно шли вперед, как иог.
Вас только сто сорок четыре тысячи,
Вы солнце среди прядей тьмы,
еще не многих Вы услышите
когда прийдет желанный миг.
Упритесь туже в ребра волей,
в огонь Вам данных, странных руд.
Вспашите жизни ржаное поле
могучей силой новых рук.
Заката лисьи кудри взбейте,
Взнуздайте ход извечный вод,
из рук уже уставшей смерти
Вы вырвите ее живительный завод.
Так крепче друг на друга навалив булыжниками зубы,
насмешливую растрепав, – как флаг, улыбку
Вперед!
Вперед в грядущего провалы, зыби
качать души сияющую зыбку.
Быть может Я, пророчущий не знаю
что это счастье, что это мир,
но вспыхивает неугомонным лаем:
есть только Воля,
только Мы.
1919–1920Александр Рюрик, автор The Feather Online
Перейти к содержимому
Об Александре Рюрике
В дополнение к посещению всех бейсбольных стадионов MLB старший Александр Рюрик ставит перед собой цель посетить все национальные парки США. С пожизненным желанием исследовать мир природы и помогать другим, он планирует получить степень в области биологии и работать в области биотехнологии. Сейчас, на четвертом году работы в The Feather Online и вторым редактором, Алекс надеется продолжить наследие, оставленное теми, кто был до него. У него средний балл 4.0+, он является президентом ASB и заработал шесть наград All-League между футболом и теннисом. Алекс приветствует всех без исключения претендентов на игру в пинг-понг и всегда хочет поиграть в спайкбол.
{@alexrurik23} {[email protected]}
Автор Александр Рюрик|2019-08-15T14:56:38-07:0021 мая, 2019|Колонка, Мнения|
Когда я сажусь писать свои мысли и размышления о старшей школе, я изо всех сил пытаюсь понять, с чего начать.
Я борюсь не просто с потерей слов, а с неожиданной волной эмоций. Изложить в письменном виде впечатление и опыт последних четырех лет моей жизни, особенно в «Перо», чрезвычайно трудно, но я постараюсь изо всех сил.
By Александр Рюрик|2019-09-05T10:10:23-07:0013 апреля 2019 г.|Возможности|
Первая женщина-премьер-министр Австралии Джулия Гиллард выступила с речью в последней ратуше долины Сан-Хоакин 10 апреля. Гиллард рассказала о жизни женщины-политика, об изменениях в азиатской экономике и о том, что это значит для мира. Гиллард начала свою политическую жизнь после того, как стала членом своего студенческого союза в австралийском эквиваленте колледжа.
Автор: Александр Рюрик|2019-09-15T16:42:09-07:0012 апреля 2019 г.|Особенности|
В эпоху, когда доверие к СМИ, политике и науке, кажется, умирает, журналисты и ученые из Фресно и других стран работают вместе, чтобы обратить эту тенденцию вспять. Несколько журналистов и профессор науки штата Фресно собрались на семинар, организованный Государственным институтом СМИ и общественного доверия Фресно, на тему растущего недоверия к научной журналистике, 9 апреля.
.
Автор: Александр Рюрик|2020-03-02T09:16:14-08:0026 марта 2019 г.|Особенности|
Уровень самоубийств среди подростков по-прежнему остается основной причиной смерти и постоянной проблемой в округе Фресно. Самоубийство является второй или третьей по значимости причиной смерти в возрасте от 10 до 24 лет, в зависимости от источника. В Калифорнии один из самых низких показателей самоубийств в США, но он медленно растет. В Америке в целом наблюдается рост числа самоубийств — самый высокий за 30 лет. Кроме того, в Америке в среднем чуть более 5240 попыток самоубийства совершаются учащимися 7-12 классов каждый день.
Автор: Александр Рюрик|2019-08-15T15:07:12-07:0022 марта 2019 г.|Особенности|
После недели ожидания и почти целого учебного года студенты, консультанты и сопровождающие собрались в Зале Альфреда Лернера для вручения премии Колумбийской ассоциации школьной прессы (CSPA), 22 марта. Последний день посещения сессий в CSPA. 95-й Весенний съезд завершился, и началась знаменитая церемония награждения.
By Александр Рюрик|2020-01-24T09:14:44-08:0021 марта, 2019|Возможности|
Студенты со всей страны едут в Колумбийский университет на весенний съезд Колумбийской ассоциации школьной прессы (CSPA). 2464 студента-журналиста из 325 школ и более чем 35 штатов приехали в Нью-Йорк, чтобы принять участие в 95-м ежегодном весеннем конгрессе и посетить занятия, которые проводят советники по журналистике, профессиональные журналисты и студенческие лидеры.
Автор Александр Рюрик|2020-01-21T10:29:02-08:0016 марта, 2019|Особенности|
Шестой год подряд учащиеся Фресно Кристиан HS и JH участвуют в Дне служения. В то время как JH остается в кампусе, чтобы завершить различные рабочие проекты, все HS собирают вещи после первого урока и посещают быстрый митинг, прежде чем загрузиться в автобусы и отправиться в разные места по всему городу, чтобы служить.
Автор: Александр Рюрик|2019-04-08T08:18:57-07:0025 февраля 2019 г.|Особенности|
В то время, когда доверие к СМИ пошатнулось, а «фейковые новости», по-видимому, распространяются безудержно, Ассоциация образования журналистов (JEA) ежегодно выбирает неделю, чтобы освещать достижения студентов-журналистов по всей стране и пропагандировать преимущества школьной журналистики.
Тема Недели академической журналистики (SJW) 2019фокусируется на теме «посвящается нашим сообществам», 17-23 февраля.
By Александр Рюрик|2019-02-18T17:38:21-08:0017 февраля, 2019|Легкая атлетика, Зима|
Впервые в истории футбольного клуба все команды кампусов по зимним видам спорта выиграли соответствующие чемпионаты лиги в Восточной лиге Секвойя. Однако это не единственный успех, происходящий в окружающем сообществе. Мужская баскетбольная команда Fresno State Bulldog в настоящее время может похвастаться общим рекордом 19-6 и наделала шума на конференции Mountain West Conference. При счете 10:3 в лиге «Бульдоги» делят второе место со штатом Юта после седьмой Невады.
By Александр Рюрик|2019-03-20T10:15:45-07:0015 февраля, 2019|Легкая атлетика, Рубрика, Мнения, Зима|
В феврале прошлого года мы с выпускником Джулианом Кастро, 17 лет, отправились из Центральной долины на побережье Калифорнии, чтобы поболеть за одну из наших любимых профессиональных спортивных команд, Vegas Golden Knights, когда они сразились с San Jose Sharks в SAP.
Центр. В то время у «Вегаса» было всего несколько месяцев в их первом сезоне, но они были вторыми по общему количеству очков во всей НХЛ.
Перейти к началу
Роман о королевском драконе в Apple Books
Описание издателя
Охотница становится добычей.
Шарлотта Маккуин устала от того, что ей говорят, что делать. Останься в школе. Не охотьтесь на драконов. Не занимайтесь сексом. Бла бла бла. Ее властные братья желают добра, но они серьезно убивают ее общественную жизнь. Жизнь химика так же захватывающая, как наблюдение за кипением воды, поэтому на одну ночь Шарлотта собирается прогуляться по дикой стороне. И в довершение всего, она собирается заполучить собственного дракона и показать своим братьям раз и навсегда, что она больше, чем их младшая сестра. Она просто не ожидала, что влюбится в дракона.
Игрок разыгрывается.
Рюрик Баринов проводит дни, защищая родину своей семьи от соперничающих кланов драконов.
Его ночи, восхитительно проведенные в плотских утехах, кладезь женщин, доступных по мановению его головы. Выпивка, танцы и секс держат его вспыльчивого дракона-воина под контролем, но едва ли. Последнее, чего он хотел, — это любовь… пока она не вошла в клуб — живой, дышащий секс, перелитый в обтягивающее красное платье. Один поцелуй и один взгляд в ее беззащитные глаза — и он потерян. Теперь в его непроницаемое сердце проникли, что сделало его уязвимым. И худшая часть? Она младшая сестра его заклятых врагов.
Когда Шарлотта станет пешкой против Рюрика в безжалостной войне кланов драконов, ему придется работать с ее братьями (да, охотниками на драконов), чтобы спасти ее. Если они не убьют его первым.
«Сумерки» встречаются с «Играми престолов» в новом горячем романе об оборотнях-драконах от автора бестселлеров USA Today Лорен Смит!
ИЗДАТЕЛИ ЕЖЕНЕДЕЛЬНО
Для бодрящего третьего паранормального явления Братьев Пепла и Огня (после Михаила) Смит обращает свое внимание на Рюрика, младшего из трех братьев Бариновых, который, как их назначенный боевой дракон и семейный защитник, поклялся никогда не претендовать на пару. Его планы рушатся, когда он встречает биохимика Шарлотту МакКуин, которая якобы находится в Москве в отпуске. Чего он не понимает, так это того, что она выполняет несанкционированную миссию Братства Кровавой Луны, организации по охоте на паранормальные явления, которой управляет ее семья, и у нее есть все намерения выкачать у Рюрика информацию, чтобы помочь остановить неминуемую войну между драконьими семьями. России. Но эти двое обнаруживают неожиданную связь, которая быстро перерастает в полноценное спаривание между ними, к большому разочарованию их семей, которыми манипулируют в конфликте общие враги. Теперь они должны найти способ сохранить свои отношения и своих близких.
С самого начала эта история умная, сексуальная и немного опасная, с чувством веселья и прочным миростроительством. Несмотря на то, что это часть сериала, он по-прежнему работает как отдельная книга, предлагая приятный и приятный роман. (Буклайф)ЖАНР
Романтика
ВЫПУЩЕН
2018
22 февраля
ЯЗЫК
EN
Английский
ДЛИНА
323
Страниц
ИЗДАТЕЛЬ
Лорен Смит
ПРОДАВЕЦ
Лорен Смит
РАЗМЕР
6,4
МБ
Отзывы покупателей
Волшебное чтение
Могут ли свирепый оборотень драконов и охотящаяся на них женщина, близкая к Братству, когда-нибудь привлечь их внимание? Обычно нет, но в этой паранормальной истории, наполненной напряжением, противоречивыми эмоциями и сильными чувствами, это возможно.
Рюрик, защитник своей семьи драконов-оборотней, также является самым сильным и свирепым в бою. Шарлотта МакКуин, сестра лидера Братства, отправляется в Россию, чтобы доказать своим братьям, что она достойна быть одной из них. Встреча с Рюриком переворачивает ее с ног на голову из-за сильного влечения, которое быстро выходит из-под контроля. В этой истории задействовано много сил, и вы будете перелистывать страницы, чтобы увидеть, каким будет результат. Лорен Смит проведет вас через эту третью книгу из серии «Братья пепла и огня» так, как только она может это сделать… С великолепными персонажами и описаниями, которые перенесут вас в другой мир! Эту книгу мне подарили Хорошо читать
Милая история. Я изо всех сил пытался соединиться с персонажами. Шарлотта была немного незрелой. Такая умная, и все же она вела себя как несовершеннолетняя. Ее братья очень защищают. Вместо того, чтобы требовать заслуженного уважения, она сбегает в Россию.
Один. Чтобы попытаться поймать дракона. Подставить всех под угрозу. Такая глупая история. Это было похоже на страну фантазий. Кроме того, автор совершенно не завязал мне историю. Я был немного разочарован этим. О-ля-ля, это хорошо и горячо
Рюрик Баринов — богатый клуб, который также является оборотнем дракона. Шарлотта МакКуин — биохимик, младшая сестра главы «Братства» — тайной организации охотников за сверхъестественными существами. Просто чтобы внести ясность, между оборотнями драконов и Братством не так много доверия. Когда Рюрик и Шарлотта встречаются, искры летят. Мне очень нравится сюжетная линия Ромео и Джульетты. Я больше люблю читать исторические романы, но мне нравится этот сериал. Это отдельный роман, поэтому вам не обязательно читать книги Григория или Михаила. Я фанат Лорен Смит. Мне очень нравится, как она прописывает своих персонажей. Ее персонажи действительно общаются, поэтому время не тратится на недопонимание между главными героями.
