Содержание
Пик сталинских репрессий | Читать статьи по истории РФ для школьников и студентов
РАССКАЗЫВАЮТ ДЕТИ
Слово ГУЛАГ – аббревиатура Главного управления лагерей ОГПУ–НКВД–МВД СССР – давно уже стало синонимом долговременной жесточайшей трагедии, безмерных страданий и гибели ни в чем не повинных людей.
Из писем детей репрессированных в «Мемориал»
Мой отец – Лейкин Оскар Аркадьевич – был арестован в Хабаровске в 1937 году. Он работал тогда начальником краевого управления связи. Осужден был в 1938-м, умер, по сведениям ЗАГСа, в 1941-м. Мать – Полина Исааковна Акивис – арестована тогда же и отправлена на восемь лет в Карлаг.
Меня поместили в детприемник в Хабаровске, где мы, дети репрессированных, содержались вместе с малолетними преступниками. На всю жизнь мне запомнился день нашей отправки. Детей разделили на группы. Маленькие брат с сестрой, попав в разные места, отчаянно плакали, вцепившись друг в друга. И просили их не разъединять все дети.
Но ни просьбы, ни горький плач не помогли…
Нас посадили в товарные вагоны и повезли. Так я попала в детдом под Красноярском. Как мы жили при начальнице-пьянице, при пьянках, поножовщине, рассказывать долго и грустно…
Раменская Анна Оскаровна, г. Караганда.
Наша семья состояла из семи человек: отец, мать, пятеро детей. Отец, Бачук Иосиф Михайлович, работал на Харьковском паровозном заводе мастером цеха. В ноябре 1937 года отец в четыре часа утра был увезен машиной «черный ворон». Через много лет стало известно, что он работал на строительстве Беломорско-Балтийского канала, где и умер. Мать, Бачук Матрену Платоновну, сорокадевятилетнюю домохозяйку, женщину малограмотную, арестовали через шесть месяцев. Потом мы как-то узнали, что мать отправлена на пять лет в Казахстан.
Меня как несовершеннолетнюю забрали в приемник-распределитель в городе Харькове, где продержали три месяца на голодном пайке, на лагерном режиме. Нас с собаками, под конвоем водили как детей политических «врагов народа».
Потом меня отправили в детский дом в Черниговскую область. В школе меня исключили из пионеров как дочь «врагов народа». Брата тоже в восьмом классе исключили из комсомола, и он бросил школу и уехал на Донбасс, где устроился где-то на работу. Связи друг с другом никто не поддерживал, не разрешали.
После окончания школы я решила пойти в прокуратуру, узнать что-либо о судьбе родителей. С большим трудом узнала адрес и поехала тайком к своей маме. Впоследствии мы уже так и не смогли собраться вместе (кроме среднего брата). Так была поломана наша большая, честная, трудолюбивая, преданная родине семья, семья простого рабочего, даже не члена партии.
Столярова Любовь Иосифовна, г. Житомир.
Я, Новикова Мария Лукьяновна, хочу знать, где погиб наш отец, Новиков Лука Аристархович, где он захоронен. Документов у нас нет никаких, кроме свидетельства о рождении: родился он 9 июня 1897 года. А забрали его в 1937 году, в 12 часов ночи 20 сентября, прямо с работы. Работал он бессменно: днем возил воду для людей и машин, а ночью сторожевал, в общем, и домой-то совсем не приходил.
Но сначала я напишу, как нас раскулачили. В 1929 году, в эту пору мне было четыре года, нас у отца было семеро. Местная власть, сельский совет гоняли нашего отца, издевались, как им только хотелось и без всяких причин. Заберут его, свяжут руки назад и гонят восемнадцать километров до Большетроицкой милиции. Сами верхом, а его гонят и секут хуже скотины. А там разберутся, что без всякой причины, и отпустят его. И так продолжалось издевательство до 1935 года. А потом осудили его, дали семь лет вольной высылки. Он на это был согласен, он отдал документы, но документы ему не отдали, перевели эту судимость на год тюрьмы. Он отбыл за шесть месяцев и вернулся. В это время пришел к нему бригадир и сказал: «Лукьян, подавай заявление, теперь тебя примут в колхоз…» И сразу отца послали на работу, заготавливать лес. Какая это радость была для всей нашей семьи, что нас приняли в общество! Но недолго радовались: в 37-м году его забрали…
А мать наша все эти годы, вместе с нами, сколько приняла страданий! Водила нас по чужим хатам, голых, голодных и страдавших от холода.
Все у нас забрали и голых выгнали из хаты, выкинули, как котят. За все наши годы-странствия трое детей умерло… Когда умирали дети, мать уберет покойную и перекрестится: «Слава тебе, Господи, отмучилась…» – покойную уберет, а малютку на то место ложит. Думала, что она наберется болезни и помрет, а она, Бог дал, жива до сих пор. И как нам тяжко было жить каждый день! Мать где-либо разживется, сварит нам, а если не успеем поесть, то они выливают из чугуна и говорят: «Вы, кулацкие дети, жить не должны, вам все равно подыхать!» Даже карманы вывертывали и крошки вытряхивали, чтобы не досталось…
В 33-м году был такой случай. В чулане у нас только и было богатство – сундук, как раньше называли общий деревянный ящик. Пришли двое наших односельчан, повыкидывали из ящика рваное тряпье, видят – там брать нечего. А мать была одета в шубу из овечьих шкур, раньше такая одежда была, и платок на ней был теплый, а они стали насильно ее раздевать и раскрывать. Тут мы видим, что мать так терзают, и бросились к ней, и подняли крик.
Они начали над ней топотать и кричать на нее: «Что ты детей научила!» – но все же не раздели, наша оборона подействовала. В общем, все не напишешь, а если все писать, получится большая книга.
А теперь мы вас просим, сможете ли вы найти то место, где отец захоронен, умер или его убили. Когда забрали его, он был в Белгородской тюрьме. Ездила мать, она в НКВД брала разрешение, чтобы передать еду. А придет туда – неделями в очереди стояли, столько миру было, страсть! А потом с Белгорода его отправили, получили мы от него первое письмо: Амурская железная дорога, он попросил денег. Получаем второе письмо: деньги пришли, хранятся около меня в кассе, а мне их не дают. А потом получили третье письмо – город Свободный, и написал: суда не видели и не слышали, но сказали, что десять лет…
А потом пишет, прошел я все комиссии, признали меня здоровым, отобрали нас таких людей, готовят к отправке, а куда будут отправлять, не знаем. Наслышки есть, на Франца Иосифа Землю, и больше не было ни одного письма.
Что с ним сделали, куда его дели – ничего мы не знаем. Нас, его детей, еще пять человек, три дочери и два сына. Хотя нам и самим скоро помирать, но хотим знать, где он сложил свою голову. В ту ночь, когда его забрали, с нашего села забрали пять человек. Из них на одного друг прислал, что он умер, двое через десять лет вернулись домой и дома умерли, а нашего отца неизвестно где дели.
Я сама 25-го года рождения, помню всю нашу страшную муку от начала до конца. Когда кулачили, мне было четыре года, и я все помню с четырехлетнего возраста, как и что над нами делали, и, наверное, такого не забудешь никогда. Восемнадцать лет мы ходили по квартирам и даже по земле ходили с опаской, глупых людей очень много было. Идешь, а он встречается и тебе в глаза говорит: «Что, кулачка, ходишь?» – и мы вели себя тише воды ниже травы. Встречаешься со своим злодеем, кланяешься ему и называешь по имени и отчеству, иначе нельзя… Мы же – враги! А так рассудить: какой наш отец кулак, если он даже неграмотный и был большой трудяга, работал, себя не щадил?.
.
Новикова Мария Лукьяновна,Белгородская область, Шебекинский район,Большетроицкое п/о, с. Осиповка.
Архив НИПЦ «Мемориал»
ПРИКАЗ № 00447
ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА С.С.Р. № 00447
об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов.
30 июля 1937 года.
Гор. Москва.
Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много, в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, муссаватистов, иттихадистов и др.
), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.п.
Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорт и на строительства.
Кроме того, в деревне и городе до сих пор еще гнездятся значительные кадры уголовных преступников — скотоконокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и др. отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывающихся от репрессий. Недостаточность борьбы с этими уголовными контингентами создала для них условия безнаказанности, способствующие их преступной деятельности.
Как установлено, все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности.
Перед органами государственной безопасности стоит задача — самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства.
В соответствии с этим ПРИКАЗЫВАЮ — С 5 АВГУСТА 1937 ГОДА ВО ВСЕХ РЕСПУБЛИКАХ, КРАЯХ и ОБЛАСТЯХ НАЧАТЬ ОПЕРАЦИЮ ПО РЕПРЕССИРОВАНИЮ БЫВШИХ КУЛАКОВ, АКТИВНЫХ АНТИСОВЕТСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ и УГОЛОВНИКОВ.
В УЗБЕКСКОЙ, ТУРКМЕНСКОЙ, ТАДЖИКСКОЙ и КИРГИЗСКОЙ ССР ОПЕРАЦИЮ НАЧАТЬ С 10 АВГУСТА с. г., А В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ И КРАСНОЯРСКОМ КРАЯХ и ВОСТОЧНО-СИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ — С 15-го АВГУСТА с. г.
При организации и проведении операций руководствоваться следующим:
1. КОНТИНГЕНТЫ, ПОДЛЕЖАЩИЕ РЕПРЕССИИ.
1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.
3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.
4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.
5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.
Репрессированию подлежат также элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.
6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу.
7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой.
Репрессированию подлежат также элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.
8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность.
9. Репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне — в колхозах, совхозах, сельско-хозяйственных предприятиях и в городе — на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в советских учреждениях и на строительстве.
II. О МЕРАХ НАКАЗАНИЯ РЕПРЕССИРУЕМЫМ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОДЛЕЖАЩИХ РЕПРЕССИИ.
1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:
а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов.
Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — РАССТРЕЛУ.
б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.
2. Согласно представленным учетным данным Наркомами республиканских НКВД и начальниками краевых и областных управлений НКВД утверждается следующее количество подлежащих репрессии
…
В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять мне соответствующие мотивированные ходатайства.
Уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории — во вторую категорию и, наоборот — разрешается.
4. Семьи приговоренных по первой и второй категории как правило не репрессируются.
Исключение составляют:
а) Семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям. Члены такой семьи, с особого решения тройки, подлежат водворению в лагеря или трудпоселки.
б) Семьи лиц, репрессированных по первой категории, проживающие в пограничной полосе, подлежат переселению за пределы пограничной полосы внутри республик, краев и областей.
в) Семьи репрессированных по первой категории, проживающие в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове на Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, подлежат выселению из этих пунктов в другие области по их выбору, за исключением пограничных районов.
5. Все семьи лиц, репрессированных по первой и второй категориям, взять на учет и установить за ними систематическое наблюдение.
III. ПОРЯДОК ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАЦИИ.
1. Операцию начать 5 августа 1937 года и закончить в четырехмесячный срок.
В Туркменской, Таджикской, Узбекской и Киргизской ССР операцию начать 10 августа с.
г., а в Восточно-Сибирской области, Красноярском и Дальневосточном краях — с 15-го августа с. г.
…
4. Оперативные группы укомплектовать необходимым количеством оперативных работников и придать им средства транспорта и связи.
В соответствии с требованиями оперативной обстановки группам придать войсковые или милицейские подразделения.
…
7. На основании утвержденного списка начальник оперативной группы производит арест. Каждый арест оформляется ордером. При аресте производится тщательный обыск. Обязательно изымаются: оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, отравляющие и ядовитые вещества, контрреволюционная литература, драгоценные металлы в монете, слитках и изделиях, иностранная валюта, множительные приборы и переписка.
Все изъятое заносится в протокол обыска.
…
IV. ПОРЯДОК ВЕДЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ.
1. На каждого арестованного или группу арестованных заводится следственное дело. Следствие проводится ускоренно и в упрощенном порядке.
В процессе следствия должны быть выявлены все преступные связи арестованного.
2. По окончании следствия дело направляется на рассмотрение тройки.
К делу приобщаются: ордер на арест, протокол обыска, материалы, изъятые при обыске, личные документы, анкета арестованного, агентурно-учетный материал, протокол допроса и краткое обвинительное заключение.
V. ОРГАНИЗАЦИЯ и РАБОТА ТРОЕК
1. Утверждаю следующий персональный состав республиканских, краевых и областных троек:
…
2. На заседаниях троек может присутствовать (там где он не входит в состав тройки) республиканский краевой или областной прокурор.
3. Тройка ведет свою работу или, находясь в пункте расположения соответствующих НКВД, УНКВД или областных отделов НКВД или выезжая к местам расположения оперативных секторов.
4. Тройки рассматривают представленные им материалы на каждого арестованного или группу арестованных, а также на каждую подлежащую выселению семью в отдельности.
Тройки, в зависимости от характера материалов и степени социальной опасности арестованного, могут относить лиц, намеченных к репрессированию по 2 категории — к первой категории и лиц, намеченных к репрессированию по первой категории — ко второй.
5. Тройки ведут протоколы своих заседаний, в которые и записывают вынесенные ими приговора в отношении каждого осужденного.
Протокол заседания тройки направляется начальнику оперативной группы для приведения приговоров в исполнение. К следственным делам приобщаются выписки из протоколов в отношении каждого осужденного.
VI. ПОРЯДОК ПРИВЕДЕНИЯ ПРИГОВОРОВ В ИСПОЛНЕНИЕ.
1. Приговора приводятся в исполнение лицами по указаниям председателей троек, т.е. наркомов республиканских НКВД, начальников управлений или областных отделов НКВД.
Основанием для приведения приговора в исполнение являются — заверенная выписка из протокола заседания тройки с изложением приговора в отношении каждого осужденного и специальное предписание за подписью председателя тройки, вручаемые лицу, приводящему приговор в исполнение.
…
VII. ОРГАНИЗАЦИЯ РУКОВОДСТВА ОПЕРАЦИЙ И ОТЧЕТНОСТЬ.
…
3. О ходе и результатах операции доносить пятидневными сводками к 1, 5, 10, 15, 20 и 25 числу каждого месяца телеграфом и подробно почтой.
4. О всех вновь вскрытых в процессе проведения операции контрреволюционных формированиях, возникновении эксцессов, побегах за кордон, образовании бандитских и грабительских групп и других чрезвычайных происшествиях доносить по телеграфу — немедленно.
* * *
При организации и проведении операции принять исчерпывающие меры к тому, чтобы не допустить: перехода репрессируемых на нелегальное положение; бегства с мест жительства и особенно за кордон; образования бандитских и грабительских групп, возникновения каких-либо эксцессов.
Своевременно выявлять и быстро пресекать попытки к совершению каких-либо активных контрреволюционных действий.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
(Н.
ЕЖОВ)
ВЕРНО: М.ФРИНОВСКИЙ
Полностью
ЦИФРЫ-1
1 февраля 1954 г.
Секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н.С.
В связи с поступающими в ЦК КПСС сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами и в соответствии с вашим указанием о необходимости пересмотреть дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах, докладываем: за время с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено 3.777.380 человек, в том числе к ВМН — 642.980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2.369.220, в ссылку и высылку — 765.180 человек.
Из общего количества осужденных, ориентировочно, осуждено: 2.900.000 человек — Коллегией ОГПУ, тройками НКВД и Особым совещанием и 877.
000 человек — судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной коллегией.
… Следует отметить, что созданным на основании Постановления ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 года Особым совещанием при НКВД СССР, которое просуществовало до 1 сентября 1953 года, было осуждено 442.531 человек, в том числе к ВМН — 10.101 человек, к лишению свободы — 360.921 человек, к ссылке и высылке (в пределах страны) — 57.539 человек и к другим мерам наказания (зачет времени нахождения под стражей, высылка за границу, принудительное лечение) — 3.970 человек …
Генеральный прокурор Р.Руденко
Министр внутренних дел С.Круглов
Министр юстиции К.Горшенин
И.Пыхалов. Каковы масштабы «сталинских репрессий»?
ЦИФРЫ-2
Статистические итоги «Большого террора».
Октябрь 1936 – ноябрь 1938
По делам, которые вели органы госбезопасности (органы ГУГБ НКВД)
Арестовано – не менее 1710 тыс. чел
Осуждено – не менее 1440 тыс. чел.
В том числе приговорено к расстрелу – не менее 724 тыс.
чел.
Из них:
«Тройками» по «кулацкой операции» – не менее 436 тыс. чел.
Комиссией Наркома Внутренних дел СССР и Прокурора СССР («двойками») до сентября 1938 г. и «особыми тройками» в сентябре–ноябре 1938 г. по «национальным операциям» – не менее 247 тыс.чел.
Военной коллегией Верховного суда СССР, Спецколлегиями областных судов, военными трибуналами – не менее 41 тысячи человек.
Кроме того за тот же период:
Осуждено «милицейскими тройками» как «социально вредный элемент» (СВЭ) – не менее 400 тыс. чел.
Подвергнуто высылкам и депортациям в административном порядке – не менее 200 тыс. чел.
Осуждено судами общей юрисдикции по общеуголовным обвинениям – не менее 2 миллионов человек, из них в лагеря отправлено не менее 800 тыс. чел.
«Большой террор»: 1937–1938. Краткая хроника. Составили Н. Г. Охотин, А. Б. Рогинский
РЕГЛАМЕНТ РЕПРЕССИЙ: 1937
Перечень важнейших документов, регламентировавших проведение массовых репрессивных акций в 1937 г.
1. Директива № 17089 о ликвидации эсеровских антисоветских формирований, 18 января 1937г.
2. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О процессе по делу Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова и др.», 22 января 1937г.
3. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О составе комиссии ЦК ВКП (б) по судебным делам», 23 января 1937г.
4. Доклад И.В. Сталина «О недостатках партийной работы и о мерах по ликвидации троцкистских и иных двурушников» на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б), 3 марта 1937г.
5. Приказ НКВД СССР «О тюрьмах ГУГБ НКВД СССР», 15 марта 1937г.
6. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) об утверждении положения об Особом Совещании, 8 апреля 1937г.
7. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Вопрос НКВД» о выселении из Москвы, Ленинграда, Киева троцкистов, зиновьевцев и др., 23 мая 1937г.
8. Приказ Народного Комиссара Внутренних Дел СССР № 205 «Об организации трудколоний закрытого типа», 23 мая 1937г.
9. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) о выселении семей троцкистов и правых, 8 июня 1937г.
10. Записка И.В. Сталина о высылке жен осужденных руководителей, 19 июня 1937г.
11. Циркуляр НКВД СССР № 46 об усилении агентурно-оперативной работы среди исключенных из партии, 26 июня 1937г.
12. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Об антисоветских элементах», 2 июля 1937г.
13. Директива № 266 о проведении учета кулаков и уголовных элементов, июль 1937г.
14. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Вопрос НКВД», о заключении в лагеря жен осужденных изменников родины, 5 июля 1937г.
15. Директива НКВД СССР № 57788 об оперативной работе по антисоветским тюрко-татарским националистическим организациям, 8 июля 1937г.
16. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Вопрос НКВД» об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах, 20 июля 1937г.
17. Оперативный приказ Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР № 00439 об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах, 25 июля 1937г.
18. Оперативный приказ Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР № 00447 об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов, 30 июля 1937г.
19. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Вопрос НКВД» о реализации оперативного приказа № 00447, 31 июля 1937г.
20. Циркуляр Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР № 409 о репрессировании наиболее активных антисоветских элементов, 5 августа 1937г.
21. Циркуляр Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР № 61 об усилении борьбы с грабителями и уголовниками-рецидивистами, 7 августа 1937г.
22. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Вопрос НКВД» об утверждении приказа НКВД СССР № 00485 от 11 августа 1937г., 9 августа 1937г.
23. Оперативный приказ Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР № 00485 об операции по ликвидации диверсионно-шпионской работы польской разведки, 11 августа 1937г.
24. Закрытое письмо № 59098 о фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР, 11 августа 1937г.
25. Оперативный приказ Народного Комиссара Внутренних Дел СССР № 00486 «Об операции по репрессированию жен и детей изменников родины», 15 августа 1937г.
26. Циркуляр Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР № 59190 о репрессировании наиболее активных контрреволюционных элементов из числа содержащихся в тюрьмах ГУГБ, 16 августа 1937г.
27. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О корейцах» о выселении корейцев из Дальневосточного края, 21 августа 1937г.
28. Циркуляр НКВД СССР № 68 «Об иностранцах», 22 августа 1937г.
29. Записка Н.И. Ежова, А.Я. Вышинского И.В. Сталину и В.М. Молотову о расширении прав Особого Совещания, 4 сентября 1937г.
30. Шифртелеграмма № 1460/ш И.В. Сталина И.М. Варейкису, В.К. Блюхеру, Г.С. Люшкову о выселении корейцев, 11 сентября 1937г.
31. Циркуляр НКВД СССР № 87 от 17 сентября 1937г. о борьбе с авариями и катастрофами в частях ВВС.
32. Оперативный приказ № 00593 о мероприятиях в связи с террористической диверсионной и шпионской деятельностью японской агентуры из так называемых харбинцев, 20 сентября 1937г.
33. Закрытое письмо «О террористической, диверсионной и шпионской деятельности японской агентуры из харбинцев» от 20 сентября 1937г.
34. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О корейцах» о выселении корейцев из Дальневосточного края, 23 сентября 1937г.
35. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) об аресте баев и мулл, 21 октября 1937г.
36. Приказ НКВД СССР № 00698 об аресте перебежчиков, 23 октября 1937г.
37. Приказ НКВД СССР № 00698 о консульских связях, 28 октября 1937г.
38. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) об утверждении руководителей особых троек, 2 ноября 1937г.
39. Циркуляр НКВД СССР № 147 об оперативных мероприятиях по борьбе с диверсией на военных складах РККА, 21 ноября 1937г.
40. Шифртелеграмма № 49990 об аресте всех латышей, подозреваемых в шпионаже, диверсии, антисоветской националистической работе, 30 ноября 1937г.
41. Почтотелеграмма № 50125 о репрессировании греков, 11 декабря 1937г.
Перечень важнейших документов, регламентировавших проведение массовых репрессивных акций в 1937 – 1938гг.
Историки собрали пять распространенных мифов о Большом терроре
Несмотря на то что уже более 25 лет Большой террор находится под пристальным вниманием исследователей, в массовом сознании до сих пор сохраняется большое количество мифов о нем. Помочь убедиться в том, что часть из этих утверждений не соответствуют действительности, помогает обращение к базам данных репрессированных в СССР.
close
100%
Массовые репрессии начались с убийства Кирова
Одним из распространенных утверждений является то, что массовые репрессии начались с убийства первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) Сергея Кирова 1 декабря 1934 года. Такую точку зрения можно встретить даже в школьных учебниках.
С одной стороны, действительно, после убийства Кирова началось нагнетание обстановки в стране. Сталин умело использовал это событие для расправы с остатками «Ленинской гвардии».
Итогом стали два показательных Московских процесса: были репрессированы Зиновьев, Каменев, Пятаков и Радек.
«Возникло соревнование — кто больше арестует»
С чего 80 лет назад начался Большой террор и как выглядел усредненный портрет репрессированных лиц…
02 июля 13:12
И хотя можно выделить некоторые кампании 1934 – начала 1937 года (выселение «бывших» из Ленинграда, репрессии в приграничной полосе, против советских немцев, руководителей промышленных предприятий и саботажников стахановского движения, «кампания борьбы с вредительством на производстве»), репрессии еще не стали массовым явлением. Общие показатели по СССР такие: в 1934 году это более 205 тыс. арестованных, в 1935-м — 193 тыс., в 1936 году меньше всего — 131 тыс.
Начало массовых репрессий в 1937 году хорошо видно на графике арестов людей, биографии которых хранятся в «Открытом списке» жертв политических репрессий. Первый пик на графике — раскулачивание начала 1930-х годов, второй — репрессии времени Большого террора, третий — депортации периода Великой Отечественной войны.
Конечно, данные еще далеки от полноты (по оценкам исследователей, в нем всего около четверти репрессированных), однако они отражают тенденции.
close
100%
На более детальных графиках арестов по месяцам мы видим, что с февральско-мартовского пленума 1937 года количество жертв постепенно растет. Усложняются обвинения — уже не по одному-двум пунктам статьи 58 (контрреволюционная деятельность), а минимум по трем-четырем. Появляются частые обвинения в шпионаже и измене родине, тогда как саботаж, к примеру, практически исчезает.
В Большом терроре не было ничего особенного
Часто приходится слышать, что ничего особенного в Большом терроре не было, репрессии как начались в 1917 году, так и закончились с распадом СССР. Действительно, репрессии были свойственны всему периоду правления большевиков, однако Большой террор — явление исключительное по своему масштабу. Летом 1937 года одна за другой начались массовые репрессивные операции, причем крупнейшей из них стала «кулацкая».
В планах по этой операции значилось 269 тыс. арестов — а в итоге было арестовано 767 тыс. человек.
Вслед за этим последовали и другие репрессивные кампании — людей арестовывали по национальному признаку, за наличие родственников за границей, за «политическое» прошлое и тому подобное.
Из всех этих процессов репрессии 1937–1938 годов были самыми жестокими по числу смертных приговоров — жертвами чистки стали почти 700 тыс. человек, а всего арестованы были 1 млн 600 тысяч.
Как начался Большой террор, можно хорошо увидеть на графике расстрелов репрессированных, чьи биографии есть в «Открытом списке», в 1937 году.
close
100%
В ходе Большого террора творилось полное беззаконие, поэтому никаких документов не сохранилось
Нередко приходится слышать предположения, что изучать советский террор невозможно, так как никаких документов не сохранилось либо они полностью засекречены. Вопреки распространенным представлениям, репрессии 1937–1938 годов неплохо документировались.
В НКВД на каждого арестованного заводили следственное дело, подшивали протоколы его допросов, обвинительное заключение и другие документы. Большинство этих дел и по сей день лежат в архивах. Каждый может запросить их (как это сделать — написано, например, здесь).
Уже 30 лет на основе архивных данных ведется работа по составлению «Книг памяти» жертв репрессий. Тем не менее сегодня известна только треть имен и кратких биографических сведений на репрессированных в годы Большого террора — в базе «Открытый список» около 230 тыс. расстрелянных и 220 тыс. осужденных за этот период. Имена, фотографии, биографические сведения остальных пострадавших родственникам и исследователям еще предстоит собрать.
С краткими биографиями репрессированных в другие периоды — Гражданской войны, раскулачивания, депортаций и т.д. — дело обстоит еще хуже.
По оценкам общества «Мемориал» (организация включена Минюстом в список иноагентов), те данные, что собраны сейчас, — всего лишь около 20% от всех репрессированных в судебном и административном порядке в СССР.
Террор носил хаотичный характер
Нередко люди предполагают, что террор носил полностью хаотичный характер, не поддавался никакой логике. В научной литературе можно найти различные мнения по поводу того, насколько хорошо Большой террор контролировался из центра и какую роль в этом процессе играли местные руководители. Чтобы подтвердить или опровергнуть те или иные теории, нужно привлекать различные архивные документы.
Однако на основе базы данных репрессированных можно сказать определенно: Большой террор начался и завершился по указам из центра.
Например, вот график, показывающий динамику арестов в Горьковской области по дням. Мы видим резкий рост в числе арестов с 5 августа 1937 года – это была официально оговоренная в приказе №00447 дата. То же можно сказать и про завершение операции в ноябре 1938 года. Сходная динамика прослеживается и на материалах других регионов:
close
100%
Жертвами Большого террора были в основном члены партии и интеллигенция
Как правило, все, что знают люди о Большом терроре, касается репрессий против различных известных людей.
Аресты среди руководящих слоев общества и интеллигенции действительно были достаточно заметными. О многих из них писали в газетах, в отличие от операции по репрессированию кулаков и других секретных мерах. Однако современные исследования однозначно показывают,
что основную долю из 1,6 млн репрессированных составляли крестьяне (колхозники и «единоличники»), рабочие и рядовые служащие государственных учреждений.
К сожалению, мы не можем это утверждать по всем имеющимся данным, так как они заведомо неполны. Однако детальные подсчеты такого рода проводились по ряду регионов. На основе кратких биографических справок репрессированных в этих регионах можно утверждать, что крестьяне и рабочие составляли 50–70% репрессированных.
Немалую долю жертв Большого террора составили женщины и дети. В августе 1937 года был установлен особый порядок осуждения ЧСИР — членов семей изменников родины. Аресту подлежали все жены определенных групп репрессированных, вне зависимости от того, была ли каким-то образом доказана их вина.
Они попадали в лагеря НКВД.
«Сталин истребил цвет командного состава»
За что в 1937 году были арестованы и расстреляны девять военных во главе с маршалом Тухачевским, какими были…
12 июня 12:52
Самый известный из таких лагерей назывался АЛЖИР — Акмолинский лагерь жен изменников родины, который располагается на территории современного Казахстана. Детей репрессированных отправляли в детдома.
Всего в результате операции против ЧСИР были арестованы около 18 тыс. жен и «изъяты» 25 тыс. детей.
Среди репрессированных было немало родственников, часто людей арестовывали целыми семьями. Далеко не всегда это указано в кратких биографических справках репрессированных. Недавно на хакатоне «Мемориала» одна из команд предложила, как вычислять родственников в этой базе данных.
При помощи специального алгоритма подбирались справки на людей с одинаковыми фамилиями и совпадающими отчествами (для пар «отец – сын») и местами ареста и датами реабилитации, так как часто родственников реабилитировали в один день.
Мы надеемся, что скоро этот механизм появится в «Открытом списке» и это даст возможности для изучения истории семьи в период репрессий.
От «эффекта вытеснения» к «реакции на
репрессии»
Аббасголизаде М. (2014) «Делать то, что мы не в состоянии сделать в
Иран»: киберпространство, общественная сфера и иранское женское движение.
Знаки
39(4):
831–840. [Google Scholar]
Алмейда, полицейский участок. (2005) Многоотраслевые коалиции и популярные
участие в движении. Исследования социальных движений, конфликтов
и изменить
26: 65–99. [Google Scholar]
Алмейда, полицейский участок. (2008) Волны протеста: народная борьба в Эль
Сальвадор, 19 лет25–2005. Минеаполис:
Университет Миннесоты Press. [Google Scholar]
Аминзаде Р.Р., МакАдам Д. (2001) Эмоции и споры
политика. В: Aminzade RR, et al. (ред.) Молчание и голос в исследовании спорных
Политика. Кембридж: Кембридж
Университетское издательство, стр.
14–50. [Google Scholar]
Anderson CJ, Regan PM, Ostergrad RL.
(2002) Политические репрессии и общественные
представления о правах человека. Политические исследования
Ежеквартальный
55(2):
439–456. [Google Scholar]
Арай Б. (2008) Жестокие государственные репрессии как причина
теракт смертника: случай палестино-израильского конфликта.
Исследования конфликтов и терроризма
31(4):
284–303. [Академия Google]
Аянян А.Х., Тауш Н. (2016) Как восприятие риска формирует коллектив
намерения действия в репрессивных контекстах: исследование египетских активистов в 2013 г.
восстание после переворота. Британский журнал социальных
Психология
55(4):
700–721. [PubMed] [Google Scholar]
Азаб М., Санторо, Вашингтон. (2017) Переосмысление страха и протеста: расизм
репрессии против американцев арабского происхождения и мобилизационные преимущества
боюсь. Мобилизация
22(4):
473–491. [Google Scholar]
Баят А. (2013) Жизнь как политика: как меняются обычные люди
Ближний Восток, 2-е изд.
Стэнфорд, Калифорния: Стэнфордский университет
Нажимать.
[Академия Google]
Bennett LW, Segerberg A. (2013) Логика соединительного действия: цифровые медиа
и персонализация спорной политики.
Кембридж: Кембриджский университет
Нажимать. [Google Scholar]
Бернштейн М. (1997) Прославление и подавление:
стратегическое использование идентичности Движением лесбиянок и геев.
Американский журнал социологии
103(3):
531–565. [Google Scholar]
Бейерляйн К., Эндрюс К.Т. (2008) Черное голосование во время гражданских прав
движение: анализ на микроуровне. Социальные силы
87(1):
65–93. [Google Scholar]
Бимбер Б., Фланагин А.Дж., Штоль К. (2012) Коллективные действия в организациях:
Взаимодействие и взаимодействие в эпоху технологических изменений.
Кембридж: Кембриджский университет
Нажимать. [Google Scholar]
Бут Дж.А., Ричард П.Б. (1996) Репрессии, участие и
демократические нормы в городах Центральной Америки. Американский журнал
Политическая наука
40(4):
1205–1232 гг. [Google Scholar]
Будро В. (2002) Государственные репрессии и демократический протест
в трех странах Юго-Восточной Азии.
В: Мейер Д.С., Уиттиер Н., Робнетт Б. (ред.) Социальные движения: идентичность, культура и государство.
Нью-Йорк: Оксфордский университет
Пресса, стр. 28–46. [Академия Google]
Бойкофф Дж. (2006) Подавление инакомыслия: как государство и
СМИ подавляют американские общественные движения.
Абингдон:
Рутледж. [Google Scholar]
Компакт-диск Brockett. (1993) Резолюция протестного цикла
парадокс репрессий/народного протеста. Социальная наука
История
17(3):
457–484. [Google Scholar]
Компакт-диск Brockett. (2005) Политические движения и насилие в Центральной
Америка. Кембридж: Кембридж
Университетское издательство. [Google Scholar]
Кастельс М. (2012) Сети возмущения и надежды: социальные движения
в эпоху Интернета. Молден, Массачусетс:
Политика Пресс. [Академия Google]
Чанг П.Ю. (2015) Диалектика протеста: государственные репрессии и Юг
Корейское демократическое движение, 1970–1979 гг. Стэнфорд,
Калифорния: Стэнфордский университет
Нажимать. [Google Scholar]
Чанг П.
Ю., Ким Б.С. (2007) Дифференциальное влияние репрессий на
общественные движения: христианские организации и теология освобождения в Южной Корее
(1972–1979). Социологическое исследование
77(3):
326–355. [Google Scholar]
Коулман Дж.С. (1990) Основы социальной теории.
Кембридж, Массачусетс: Гарвардский университет
Нажимать. [Академия Google]
Давенпорт К. (2005) Понимание скрытых репрессивных действий:
Дело правительства США против Новоафриканской Республики.
Журнал разрешения конфликтов
49(1):
120–140. [Google Scholar]
Давенпорт К. (2007) Государственные репрессии и политические
заказ. Ежегодный обзор политической социологии
10: 1–23. [Google Scholar]
Давенпорт С., Инман М. (2012) Исследование состояния государственных репрессий.
с 1990-х годов. Терроризм и политическое насилие
24(4):
619–634. [Академия Google]
Делла Порта Д. (1995) Социальные движения, политическое насилие и
Государство: сравнительный анализ Италии и Германии.
Кембридж: Кембриджский университет
Нажимать.
[Google Scholar]
Делла Порта Д., Андретта М., Моска Л., Райтер Х. (2006) Глобализация снизу: транснациональная
Активисты и протестные сети. Миннеаполис:
Университет Миннесоты Press. [Google Scholar]
ДеНардо Дж. (1985) Власть в цифрах: политическая стратегия
Протест и бунт. Принстон, Нью-Джерси:
Издательство Принстонского университета. [Академия Google]
Эрл Дж. (2011. а) Политические репрессии: Железные кулаки,
бархатные перчатки и диффузный контроль. Ежегодный обзор
Социология
37: 261–284. [Google Scholar]
Эрл Дж. (2011. б) Аресты протеста и будущие протесты
участие: Арестованные на Республиканском национальном съезде 2004 г. и последствия
репрессии. Исследования в области права, политики и общества
54: 141–173. [Google Scholar]
Эрл Дж., Бейер Дж.Л. (2014) Динамика обратной реакции онлайн:
Anonymous и битва за WikiLeaks. Исследования в области социальных
Движения, конфликты и изменения
37: 207–233. [Академия Google]
Эрл Дж., Соул С.
А. (2010) Последствия репрессий: эффект
присутствия полиции и действий в связи с последующими акциями протеста.
Исследования социальных движений, конфликтов и изменений
30: 75–113. [Google Scholar]
Earl J, McKee Hurwitz H, Mesinas AM, et al. (2013) Этот протест будет
твитнул. Информация, коммуникация и общество
16(4):
459–478 [Google Scholar]
Einwohner RL. (2003) Возможность, честь и действие в
Восстание в Варшавском гетто 1943 года. Американский журнал
Социология
109(3): 650–275. [Google Scholar]
Einwohner RL. (2006) Идентификация и коллективные действия в
репрессивный контекст: еврейское сопротивление на «арийской стороне» Варшавы
Гетто. Социальные проблемы
53(1):
38–56. [Google Scholar]
Эллефсен Р. (2016) Судебные возможности и смерть
SHAC: Юридические репрессии в цикле раздора. Социальное
Исследования движения
15(5):
441–456. [Google Scholar]
Фаррелл Х. (2012) Последствия Интернета для
политика. Ежегодный обзор политических наук
15: 35–52.
[Академия Google]
Ферри ММ. (2004). Мягкие репрессии: насмешки, стигматизация и
молчание в гендерных движениях. Исследования в области социальных
Движения, конфликты и изменения
25: 85–101. [Google Scholar]
Франциско Р.А. (1995) Связь между принуждением и
протест: эмпирическая оценка в трех принудительных состояниях.
Журнал разрешения конфликтов
39(2):
263–282. [Google Scholar]
Франциско Р.А. (1996) Принуждение и протест: эмпирический тест
в двух демократических государствах. Американский журнал политических
Наука
40(4):
1179–1204. [Google Scholar]
Франциско Р.А. (2004) После резни: Мобилизация в
после жестоких репрессий. Мобилизация
9(2):
107–126. [Google Scholar]
Франциско Р.А. (2005) Дилемма диктатора.
В: Давенпорт С., Джонстон Х., Мюллер С. (ред.) Репрессии и мобилизация.
Миннеаполис: Университет Миннесоты
Пресса, стр. 58–81. [Google Scholar]
Франклин Дж.С. (2013) Репертуары раздора и тактики
выбор в Латинской Америке, 1981–1995 гг.
В: In: Doerr N, Mattoni A, Teune S. (eds) Достижения в визуальном анализе социальных
Движения. Бингли:
Изумруд, стр.
175–208. [Академия Google]
Гамсон В.А., Пожарный Б., Рытина С. (1982) Столкновения с несправедливой властью.
Чикаго: Дорси
Нажимать. [Google Scholar]
Gladwell M. (2010) Небольшое изменение: почему революция будет
не быть в Твиттере. Нью-Йоркер, 4
Октябрь. [Google Scholar]
Гольдштейн Р.Дж. (1983) Политические репрессии в XIX веке
Европа. Нью-Йорк:
Рутледж. [Google Scholar]
Гудвин Дж., Пфафф С. (2001) Работа с эмоциями в социальных сетях высокого риска.
движения: Управление страхом в США и гражданские права Восточной Германии
движения. В: Гудвин Дж., Джаспер Дж. М., Поллетта Ф. (ред.) Страстная политика: эмоции и социальные движения.
Чикаго: Чикагский университет
Пресса, стр. 282–302. [Академия Google]
Гримм Дж., Хардерс К. (2018) Анализ последствий репрессий:
Эволюция исламистского репертуара раздора в Египте после падения президента
Морси.
Исследования социального движения
17(1):
1–18. [Google Scholar]
Gurr TR. (1970) Почему мужчины бунтуют.
Принстон, Нью-Джерси: Принстонский университет
Нажимать. [Google Scholar]
Хедстрем П., Сведберг Р. (1998) Социальные механизмы: аналитический подход к
Социальная теория. Кембридж:
Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar]
Гесс Д., Мартин Б. (2006) Репрессии, обратный эффект и теория
преобразующие события. Мобилизация
11(2):
249–267. [Google Scholar]
Хирш Э.Л. (1990) Жертва за дело: Группа
процессов, найма и приверженности студенческому общественному движению.
Американский социологический обзор
55(2):
243–254. [Google Scholar]
Хонари А. (2017. а) Ответы на
репрессии. Социопедия. DOI: 10.1177/205684601751 [CrossRef] [Google Scholar]
Хонари А. (2017. б) «Мы либо найдем способ, либо сделаем
one’: как онлайн-активисты Иранского зеленого движения воспринимают и реагируют на
репрессии. В: Генеральная конференция ECPR,
Осло, 6-9Сентябрь 2017 г.
[Google Scholar]
Howard PN. (2011) Цифровые истоки диктатуры и
Демократия: информационные технологии и политический ислам.
Оксфорд: Оксфордский университет
Нажимать. [Google Scholar]
Джардин Э. (2016) Tor, для чего он нужен? политический
репрессии и использование онлайн-технологий, обеспечивающих анонимность.
Новые медиа и общество
20(2):
435–452. [Google Scholar]
Джаспер Дж.М. (1997) Искусство морального протеста: культура, биография,
и творчество в социальных движениях. Чикаго:
Издательство Чикагского университета. [Академия Google]
Джаспер Дж.М. (1998) Эмоции протеста: аффективные и
реактивные эмоции в социальных движениях и вокруг них. Социологический
Форум
13(3):
397–424. [Google Scholar]
Джаспер Дж.М. (2004) Стратегический подход к коллективному
Действие: Ищите свободу действий в выборе общественного движения.
Мобилизация
9(1): 1–16. [Google Scholar]
Джаспер Дж.М. (2011) Эмоции и социальные движения: Двадцать
лет теории и исследований.
Ежегодный обзор
Социология
37: 285–303. [Google Scholar]
Джаспер Дж.М. (2012) Точки выбора, эмоциональные батареи и
другие способы найти стратегическое агентство на микроуровне. В: Мани Г.М., Куц-Фламенбаум Р.В., Ролингер Д.А., Гудвин Дж. (ред.) Стратегии социальных изменений.
Миннеаполис: Университет Миннесоты
Пресса, стр. 23–42. [Академия Google]
Джонстон Х. (2012) Государства и социальные движения.
Молден, Массачусетс: политика
Нажимать. [Google Scholar]
Johnston H, Mueller C. (2001) Ненавязчивая практика разногласий в
Ленинские режимы. Социологические перспективы
44(3):
351–375. [Google Scholar]
Кадивар М.А. (2013) Альянсы и профили восприятия в
движение за реформы в Иране, 1997–2005 гг. Американские социологические
Обзор
78: 1063–1086. [Google Scholar]
Кенни П. (2001) Обрамление, политические возможности и
Гражданская мобилизация в восточноевропейских революциях: на примере польской свободы
и Движение за мир. Мобилизация
6(2):
193–210. [Google Scholar]
Хаваджа М.
(1993) Репрессии и народный коллектив
Действие: Свидетельства с Западного берега. Социологический форум
8(1):
47–71. [Google Scholar]
Кландерманс Б. (1984) Мобилизация и участие:
Социально-психологические расширения теории мобилизации ресурсов.
Американский социологический обзор
49: 583–600. [Google Scholar]
Кландерманс Б. (2004) Спрос и предложение
участие: Социально-психологические корреляты участия в социальных
движения. В: Сноу Д.А., Соул С.А., Криси Х. (ред.) The Blackwell Companion to Social Movements.
Молден, Массачусетс: Блэквелл
Издательство, стр. 360–379.. [Google Scholar]
Купманс Р. (1997) Динамика репрессий и
мобилизация: немецкие ультраправые в 1990-е гг.
Мобилизация
2(2):
149–164. [Google Scholar]
Криси Х., Купманс Р., Дуйвендак Дж.В., Джугни М.Г. (1995) Новые социальные движения в Западной Европе: A
Сравнительный анализ. Миннеаполис:
Университет Миннесоты, издательство. [Google Scholar]
Курцман К. (1996) Структурные возможности и воспринимаемые
возможность в теории общественного движения: иранская революция 1979 г.
.
Американский социологический обзор
61: 153–170. [Google Scholar]
Курцман К. (2004) Немыслимая революция в Иране.
Кембридж, Массачусетс: Гарвардский университет
Нажимать. [Google Scholar]
Личбах М.И. (1987) Сдерживание или эскалация? Загадка
совокупные исследования репрессий и инакомыслия. Журнал конфликтов
Разрешение
31(2):
266–297. [Google Scholar]
Линден А., Кландерманс Б. (2006) Стигматизация и подавление
ультраправый активизм в Нидерландах. Мобилизация
11: 213–228. [Академия Google]
Лонго М., Канетти Д., Хайт-Рубин Н. (2014) Эффект контрольной точки? Доказательства от
естественный эксперимент по ограничению поездок на Западном берегу.
Американский журнал политических наук
58(4):
1006–1023. [Google Scholar]
Лавман М. (1998) Коллективные действия высокого риска: Защита
прав человека в Чили, Уругвае и Аргентине. Американский журнал
социологии
104(2):
477–525. [Google Scholar]
МакАдам Д. (1983) Тактические инновации и скорость
мятеж.
Американский социологический обзор
48(6):
735–754. [Академия Google]
МакАдам Д. (1986) Вербовка в активную деятельность с высоким уровнем риска: The
Дело Лета Свободы. Американский журнал социологии
92(1):
64–90. [Google Scholar]
МакАдам Д. (1990) Лето свободы. Новый
Йорк: Оксфордский университет
Нажимать. [Google Scholar]
McAdam D, Paulsen R. (1993) Определение взаимосвязи между
социальные связи и активность. Американский журнал социологии
99(3):
640–667. [Google Scholar]
McCarthy JD, Zald MN. (1977) Мобилизация ресурсов и социальные
движения: частичная теория. Американский журнал
Социология
82(6):
1212–1241 гг. [Академия Google]
Махер ТВ. (2010) Угроза, сопротивление и коллектив
Действие: Дела Собибора, Треблинки и Освенцима. американский
Социологическое обозрение
75(2):
252–272. [Google Scholar]
Maney GM, Kutz-Flamenbaum RV, Rohlinger DA, Goodwin J. (2012) Введение в стратегии для
социальные перемены. В: Мани Г.М., Куц-Фламенбаум Р.
В., Рилингер Д.А., Гудвин Дж. (ред.) Стратегии социальных изменений.
Миннеаполис: Университет Миннесоты
Нажимать. [Google Scholar]
Мейер Д.С., Стаггенборг С. (2012) Думая о
стратегия. В: Мани Г.М., Куц-Фламенбаум Р.В., Ролингер Д.А., Гудвин Дж. (ред.) Стратегии социальных изменений.
Миннеаполис: Университет Миннесоты
Пресса, стр. 3–22. [Академия Google]
Могхадам В., Гейтанчи Э. (2010) Политические возможности и стратегические
выбор: сравнение феминистских кампаний в Марокко и Иране.
Мобилизация
15(3):
267–288. [Google Scholar]
Мур WH. (1998) Репрессии и инакомыслие: замена,
контекст и время. Американский журнал политических
Наука
42(3):
851–873. [Google Scholar]
Морозов Е. (2011) Сетевое заблуждение: как не освобождать
Мир. Лондон: Аллен
Переулок. [Google Scholar]
Мосс Д. (2014) Репрессии, реагирование и сдерживание
эскалация в условиях «либерализированного» авторитаризма в Иордании.
Мобилизация
19(3):
261–286. [Google Scholar]
Мосс Д.
М., Сноу Д.А. (2016) Теоретизируя социальные
движения. В: Абрутын С. (ред.) Справочник по современной социологической теории.
Берлин: Springer, стр.
547–569. [Google Scholar]
Mou Y, Atkin D, Fu H. (2011) Прогнозирование политических дискуссий в
цензурированная виртуальная среда. Политическая коммуникация
28: 341–356. [Google Scholar]
Nepstad SE. (2004) Стойкое сопротивление: приверженность и
сообщество в Движении Ploughshares. Социальные проблемы
51(1):
43–60. [Академия Google]
Обершалл А. (1973) Социальные конфликты и социальные движения.
Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси:
Прентис-Холл. [Google Scholar]
O’Brien KJ, Deng Y. (2015) Репрессии имеют неприятные последствия: тактика
зрелище радикализации и протеста в сельской местности Китая. Журнал
Современный Китай
24(93):
457–470. [Google Scholar]
О’Хирн Д. (2009) Репрессии и культура солидарности
сопротивление: протест ирландских политзаключенных. американский
Журнал социологии
115(2):
491–526. [PubMed] [Академия Google]
Олсон М.
(1965) Логика коллективных действий: общественные блага
и Теория групп. Кембридж, Массачусетс:
Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar]
Опп КД. (1994) Репрессии и революционные действия:
Восточная Германия в 1989 году. Рациональность и общество
6(1):
101–138. [Google Scholar]
Опп КД. (2009) Теории политического протеста и социальных
Движения: междисциплинарное введение, критика и синтез.
Абингдон:
Рутледж. [Google Scholar]
Опп К.Д., Герн К. (1993) Диссидентские группы, личные сети,
и спонтанное сотрудничество: восточногерманская революция 1989 года.
Американский социологический обзор
58: 659–680. [Google Scholar]
Opp KD, Roehl W. (1990) Репрессии, микромобилизация и
политический протест. Социальные силы
69: 521–548. [Google Scholar]
Ортис Д.Г. (2007) Противостояние угнетению с насилием:
Неравенство, военная инфраструктура и репрессии против инакомыслящих.
Мобилизация
12(3):
219–238. [Google Scholar]
Ортис Д.Г. (2013) Камни, бутылки и слабые автократии:
Роль настроек политического режима в раздорах-репрессиях
взаимодействия.
Мобилизация
18(3):
289–312. [Google Scholar]
Оса М. (2003) Солидарность и раздор: сети польского языка
Оппозиция. Миннеаполис:
Университет Миннесоты Press. [Google Scholar]
Пирс К.Е., Кендзиор С. (2012) Сетевой авторитаризм и социальная
СМИ в Азербайджане. Журнал связи
62(2):
283–298. [Google Scholar]
Перлман В. (2013) Эмоции и микроосновы
восстания арабов. Взгляды на политику
11(2):
387–409. [Google Scholar]
Пфафф С. (1996) Коллективная идентичность и неформальные группы
в революционной мобилизации: Восточная Германия в 1989 г. Социальные
Силы
75(1):
91–118. [Google Scholar]
Постиго Х. (2010) Информационно-коммуникационные технологии
и подготовка к обратному эффекту в движении за цифровые права: дело Дмитрия Склярова
продвинутый процессор электронных книг. Социальные науки Компьютер
Обзор
28(2):
232–250. [Google Scholar]
Раслер К. (1996) Уступки, репрессии и политические
протест против иранской революции. Американский социологический
Обзор
61(1):
132–153.
[Академия Google]
Росси FM. (2015) Концептуализация разработки стратегии в
исторический и коллективный взгляд. В: Росси FM, фон Бюлов М. (ред.) Динамика социального движения: новые взгляды на теорию и
Исследования из Латинской Америки. Фарнем:
Ашгейт, стр.
15–42. [Google Scholar]
Шок К. (1999) Народная власть и политическая
возможности: Социальное движение и мобилизация и результаты на Филиппинах и
Бирма. Социальные проблемы
46(3):
355–375. [Google Scholar]
Шок К. (2005) Невооруженные восстания: движения за власть народа
в недемократиях. Миннеаполис:
Университет Миннесоты Press. [Академия Google]
Ширки К. (2008) А вот и все: как происходят изменения, когда
Люди собираются вместе. Лондон:
Пингвин. [Google Scholar]
Зигель Д.А. (2011) Когда репрессии работают? Коллектив
действия в социальных сетях. Журнал политики
73(4):
993–1010. [Google Scholar]
Snow DA, Benford RD. (1988) Идеология, фреймовый резонанс и
мобилизация участников. Международное общественное движение
Исследовательская работа
1: 197–217.
[Google Scholar]
Сояр М. (2014) «Мы знали, что наше время пришло»:
динамика угроз и микросоциальных связей в трех польских гетто при нацизме
угнетение. Мобилизация
19(1):
47–66. [Google Scholar]
Тейлор В. (1989) Преемственность социального движения.
движение в подвешенном состоянии. Американский социологический обзор
54: 761–775. [Google Scholar]
Талхаммер К.Е. (2001) Я пойду по большой дороге: Два пути
к альтруистической политической мобилизации против репрессий режима в
Аргентина. Политическая психология
22(3):
493–519. [Google Scholar]
Титаренко Л., Маккарти Дж. Д., Макфейл С., Августин Б. (2001) Взаимодействие государственных репрессий,
форма протеста и сила спонсора протеста при переходе от коммунизма в Минске,
Беларусь, 1990–1995. Мобилизация
6(2):
129–150. [Google Scholar]
Ван Дет Дж.В. (2014) Концептуальная карта политического
участие. Acta Politica
49(3):
349–367. [Google Scholar]
Ван Стекеленбург Дж. (2013) Моральные стимулы.
В:
Сноу Д.А., Делла Порта Д., Кландерманс Б., МакАдам Д. (редакторы) Социальная и политическая энциклопедия Уайли Блэквелла
Движения. Чичестер: Уайли
Блэквелл. [Google Scholar]
Ван Стекеленбург Дж., Кландерманс Б. (2013) Социальная психология
портест. Текущий обзор социологии
61 (5–6):
886–905. [Google Scholar]
Варнали К., Горгулу В. (2015) Перспектива социального влияния на
экспрессивное политическое участие в Твиттере: случай #OccupyGezi.
Информация, коммуникация и общество
18(3):
1–16. [Google Scholar]
Verhulst J. (2011) Проблемы мобилизации, единство и разнообразие
протестных мероприятий. Неопубликованная докторская диссертация,
Университет Антверпена. [Google Scholar]
Viterna JS. (2006) Тянули, толкали и убеждали:
Объяснение мобилизации женщин в сальвадорскую партизанскую армию.
Американский журнал социологии
112(1):
1–45. [Академия Google]
Белый RW. (1989) От мирного протеста к партизанской войне:
Микромобилизация Временной Ирландской республиканской армии.
Американский журнал социологии
94(6):
1277–1302 гг. [Google Scholar]
Белый RW. (1993) Временные ирландские республиканцы: устное и
Интерпретативная история. Вестпорт, Коннектикут:
Гринвуд Пресс. [Google Scholar]
Wiltfang GL, McAdam D. (1991) Издержки и риски социальной активности:
Исследование активности движения святилища. Социальные силы
69(4):
987–1010. [Академия Google]
Вуд Э.Дж. (2001) Эмоциональные преимущества повстанческого движения в
Эль Сальвадор. В: Гудвин Дж., Джаспер Дж. М., Поллетта Ф. (ред.) Страстная политика: эмоции и социальные движения.
Чикаго: Чикагский университет
Пресса, стр. 267–281. [Google Scholar]
Вуд ЖЖ. (2007) Разбивая волну: Репрессии,
идентичность и тактика Сиэтла. Мобилизация
12(4):
377–388. [Google Scholar]
Цверман Г., Штайнхофф П. (2005) Когда активисты напрашиваются на неприятности:
Взаимодействие государства и диссидентов и цикл сопротивления новых левых в США
и Япония. В: Давенпорт С., Джонстон Х., Мюллер С.
(ред.) Репрессии и мобилизация.
Миннеаполис: Университет Миннесоты
Нажимать. [Академия Google]
Репрессии и самодержавие в преддверии выборов в Государственную Думу
Россия переживает волну государственных репрессий в преддверии парламентских выборов 19 сентября 2021 года. Репрессии необычайно жесткие и масштабные, они распространяются на ранее не затронутые области и все больше проникают в частную сферу граждан России. В течение многих лет российское государство во многом полагалось на так называемую «вертикаль власти» и контроль над информационным пространством посредством пропаганды и маргинализации независимых СМИ. Политическое руководство, похоже, уже не считает такие меры достаточными для закрепления своей власти и все чаще прибегает к репрессиям. В результате происходит дальнейшее ужесточение самодержавия. Даже немецкие НПО испытывают растущее давление со стороны российского государства. Нельзя ожидать, что в обозримом будущем эта тенденция замедлится, а тем более повернется вспять.
Репрессии, где бы они ни происходили, связаны с ограничением (гражданских прав и свобод) и физическим насилием. За последние десятилетия в России произошла череда политических убийств и покушений. Отравление Алексея Навального — лишь самый последний случай после эффектного убийства Бориса Немцова в феврале 2015 года и множества других нападений в стране и за рубежом. В российской Чеченской Республике Рамзан Кадыров закрепил насилие против оппонентов и гражданского общества как основу своей власти.
Немногие из этих преступлений были должным образом расследованы, и российское государство отрицает свою причастность или ответственность. Силы безопасности подавляют протесты. Пытки – обычное дело в российских тюрьмах. Гражданские права и свободы сильно ограничены. Обе формы репрессий — ограничения и насилие — заметно усилились в последние месяцы. Государство продолжает полагаться в первую очередь на первое, но также расширило использование второго.
Что нового?
Три новых аспекта.
Меры, во-первых, гораздо масштабнее. Только во время общенациональных демонстраций в конце января и начале февраля 2021 года было задержано более 11 500 человек. Протестующие подвергались насилию, права задержанных нарушались. Силовики расправились и с журналистами.
С января в связи с протестами вынесено несколько тысяч административных наказаний. Доля «административных задержаний» (по сравнению со штрафами) подскочила по сравнению с предыдущими годами. Начато более 130 уголовных расследований и уже вынесено несколько длительных сроков тюремного заключения. «Правонарушения» включали участие в несанкционированных демонстрациях, нарушение административных правил и правил профилактики COVID-19, а также подстрекательство несовершеннолетних к присоединению к акциям протеста. Также были усилены действия против лайков и репостов в социальных сетях о протестах. Правозащитная организация ОВД-Инфо, которая документирует нарушения и оказывает юридическую поддержку, констатирует: «Масштабы задержаний, административных и уголовных преследований в связи с протестами в январе-феврале 2021 года, несомненно, являются самыми большими за всю историю современной России.
».
Протесты были спровоцированы задержанием оппозиционного политика Алексея Навального после его возвращения в Москву 17 января 2021 года. 2 февраля московский суд приговорил его к двум годам и восьми месяцам лишения свободы за нарушение условно-досрочного освобождения из ранее вынесенного приговора, который Европейский Суд по правам человека уже признал его политически мотивированным и призвал правительство России отменить его.
Государственные учреждения и общенациональные команды Навального опубликовали сильно расходящиеся оценки масштабов демонстраций в период с января по апрель. Фото доказывают, что тысячи людей вышли на улицы 23 и 31 января более чем в 120 городах России. Таким образом, это были крупнейшие демонстрации после массовых протестов против фальсификации выборов в 2011/12 году.
Во-вторых, репрессии распространились на организации и группы, которые ранее практически не затрагивались. Взволнован, например, арест известного адвоката Ивана Павлова по обвинению в разглашении конфиденциальной информации.
Павлов возглавляет «Команду 29», группу юристов, защищающих гражданские права, которая также представляла Фонд борьбы с коррупцией Навального (Фонд борьбы с коррупцией, ФБК). Его арест был воспринят как сигнал о расширении государственных репрессий, в том числе в отношении адвокатов. В середине апреля прокурор Москвы подал заявление о признании ФБК и других организаций, связанных с Навальным, «экстремистскими организациями». Параллельно Госдума внесла поправки в закон об «экстремистских организациях», которые теперь запрещают их членам баллотироваться на выборах (даже если их членство закончилось до выдвижения кандидатуры). 9В июне ФБК, региональные отделения Навального и его Фонд защиты прав граждан были, как и ожидалось, классифицированы как «экстремистские» с далеко идущими политическими и юридическими последствиями не только для активистов, но и потенциально для сотен тысяч частных доноров. Предвидя такой исход, ФБК уже 29 апреля распустила общенациональные структуры, чтобы защитить свой персонал.
Под давлением оказались и независимые СМИ. Три редактора студенческой газеты DOXA были обвинены в середине апреля в подстрекательстве несовершеннолетних к участию в протестах в поддержку Навального и с тех пор находятся под домашним арестом. В мае два известных независимых русскоязычных СМИ, Meduza и V‑Times , были объявлены «иностранными агентами».
В настоящее время более девяноста организаций классифицируются как «иностранные агенты» и сталкиваются с экзистенциальными проблемами. Они обязаны отображать это обозначение на видном месте во всех публичных заявлениях с целью их дискредитации. Они также подвергаются повышенному бюрократическому контролю, который связывает время и ресурсы и является особенно обременительным для небольших организаций и физических лиц. Этот ярлык отпугивает российских доноров, и целевые организации быстро оказываются в экзистенциальных финансовых трудностях. Meduza ответила краудфандинговой кампанией, которая привлекла 80 000 жертвователей всего за несколько дней.
У других СМИ, организаций и частных лиц таких возможностей нет. 3 июня V-Times объявила о закрытии. Государственная кампания против Meduza , V-Times и DOXA представляет собой горькую неудачу для независимого российского медиапространства.
В-третьих, в отличие от прежней практики, государство все больше вторгается в частную сферу и обращает свое внимание на политически неорганизованных. После протестов в начале года сотни граждан по всей стране посетили дома или на работе силовики и предупредили, вызвали в суд, оштрафовали или задержали. Общественные системы видеонаблюдения Москвы впервые использовались для масштабного распознавания лиц. Эти меры касаются и граждан, фактически не участвовавших в протестах, при этом силовики допрашивают соседей и членов семьи. Многочисленные увольнения по стране, видимо, были связаны с участием или мобилизацией на акции протеста. Самое громкое дело касалось около ста сотрудников Московского метрополитена, которые в середине мая лишились работы за поддержку протестов.
Репрессии сопровождались волной принятия нового законодательства, призванного воспрепятствовать деятельности оппозиции и гражданского общества и расширить возможности государства для репрессий. В конце 2020 года появилась возможность причислять физических лиц к «иностранным агентам», если они получают финансовую поддержку из-за рубежа. Право на проведение демонстраций было дополнительно ограничено, и были созданы новые возможности для подавления политических выступлений в Интернете и социальных сетях. В начале июня вступил в силу новый закон об образовании, призванный контролировать обсуждение и распространение политических вопросов в сфере образования, обучения и науки, а также международное сотрудничество в области исследований. В июне также были кардинально ужесточены законы об «экстремистских» и «нежелательных» организациях.
Тем временем давление на оппозиционных политиков растет. Многие покинули страну, в том числе бывший депутат Госдумы Дмитрий Гудков. Как показывают расширение масштабов и изменение качества государственных репрессий в последние месяцы, государство больше не ограничивается подавлением видных противников.
Почему сейчас?
Ближайшая причина блокировки — выборы в Думу 19 сентября 2021 года. Государство сносит бульдозерами все, что можно рассматривать как политическую альтернативу больной правящей партии «Единая Россия».
Основная причина, однако, заключается в затянувшемся кризисе легитимности российской политической системы. Его корни лежат в одновременности социальной модернизации и политической автократизации, которая характеризует отношения между государством и обществом с 2000-х годов. Противоречия изначально маскировались экономическим ростом и ростом благосостояния. Эта фаза завершилась экономическим кризисом 2008-2009 годов и подавлением массовых протестов во время думских и президентских выборов 2011-2012 годов.
Традиционализм, национализм, сильное лидерство и геополитическая конфронтация с Западом стали центральным легитимизирующим нарративом российского государства после возвращения Владимира Путина в Кремль в 2012 году и аннексии Крыма в 2014 году.
Волна патриотизма, порожденная «крымским эффектом» просуществовал всего четыре года. Пенсионная реформа, объявленная летом 2018 года, широко рассматривалась как нарушение государством неявного «общественного договора», который предлагал материальные гарантии в обмен на политическую пассивность. С тех пор колебание общественного протеста и государственных репрессий становилось все более жестоким. Заметные протесты произошли летом 2019 г.в Москве в связи с выборами в городскую думу и с июля 2020 года в Хабаровске после увольнения и задержания губернатора Сергея Фургала. Протесты зимы и весны 2021 года представляют собой продолжение и предварительную кульминацию этого развития.
Более того, обостряющийся кризис легитимности заставляет государство все больше беспокоиться о своей стабильности. До сих пор ему не удалось создать другие источники легитимности и, похоже, он неспособен справиться с политическим инакомыслием. Но широко постулируемый страх, преследующий российских правителей, не следует преувеличивать.
Государство в конечном счете верит в доказанную эффективность своих инструментов. Например, с точки зрения политического руководства репрессии 2011–2012 гг. были успешными, а протесты быстро сошли на нет после разборок на Болотной площади в мае 2012 г.
Нынешняя динамика репрессий во многом характеризуется двумя контекстуальными факторами, которые с 2020 года повысили внутриполитическую температуру. Какое-то время казалось, что пандемия Covid-19 угрожает конституционной реформе, призванной укрепить существующую политическую систему и удержать Путина в президентство. Вирус омрачил весь год, затронул российскую экономику и, хотя официальные цифры гораздо ниже, вероятно, унес несколько сотен тысяч жизней.
Но настоящей политической бомбой 2020 года стал политический кризис в соседней Беларуси. С самого начала ее протестное движение стало рупором надежд и опасений как российских правителей, так и оппозиции. Кремль быстро поддержал президента Беларуси Александра Лукашенко и указал, что «смена режима» в Минске — это красная линия.
«Автократический союз» между Москвой и Минском теперь кажется постоянным. Падение Лукашенко, который ведет войну со своим населением, станет горьким поражением и создаст фатальный прецедент для Москвы. Внутренняя политика двух стран сейчас переплетена теснее, чем когда-либо.
Эффективность и последствия последних репрессий
С точки зрения государства репрессии первой половины 2021 года – это уже «успех». Последние опросы независимого Левада-центра показывают, что готовность к протестам значительно снизилась с января, а поддержка тех, кто вышел на улицы, также упала. Общественное признание Навального выросло с августа 2020 года, но не его политическая поддержка. Он находится в тюрьме, многие из его ближайших соратников бежали за границу, а его организации скованы судебными решениями и новым законодательством. В этих условиях Навальному и его соратникам будет сложно преследовать свои политические цели.
Одобрение Путина, напротив, вернулось к 67 процентам после спада, связанного с пандемией, до 59 процентов весной 2020 года.
Эта тенденция ускоряется официальным заявлением о том, что пандемия побеждена, а также снятием многих ограничений даже во время второй волна осенью и зимой 2020/21.
Это никак не изменит продолжающийся кризис легитимности, разделяющий российское общество на медленно растущее недовольное меньшинство, готовое протестовать, и сокращающееся большинство, продолжающее поддерживать политическую систему, хотя и сдержанно, из-за традиционализма, смирения или страха перед сдача. Однако опросы следует интерпретировать с предельной осторожностью в таких авторитарных контекстах, как российский. Вполне возможно, что респонденты будут преуменьшать свою критику, опасаясь последствий, даже в анонимных опросах. Если бы это было так, цифры Левады, указывающие на примерно 35-процентную неудовлетворенность, были бы занижены.
Стратегия репрессий российского государства использует эту социальную поляризацию, усиливая антилиберальную и антизападную пропаганду, направленную против традиционалистского и/или неприязненного к переменам большинства, в то же время все более энергично подавляя и заставляя замолчать критическое меньшинство, готовое протестовать.
Политическое руководство может даже рассчитывать на то, что репрессии против меньшинства принесут ему новую легитимность среди слоев большинства, «защитив» их от страшной нестабильности. Трудно предсказать, куда приведет этот процесс. Многое зависит от того, решит ли следующее поколение активистов уехать за границу или уйти из политики, или продолжит работать над изменением страны изнутри, несмотря на растущие риски. Готовность эмигрировать, безусловно, неуклонно росла за последнее десятилетие.
Этапы репрессий также меняют политическую систему. Они укрепляют участников репрессий в том смысле, что силы безопасности получают большее влияние в аппарате власти. Таким образом, подавление создает структурные реальности, которые трудно обратить вспять. Здесь снова продолжается тенденция последнего десятилетия, когда власть служб безопасности неуклонно расширялась. Социальные изменения сдерживаются государственной политикой, направленной на укрепление власти. Несогласие подавляется все более жесткими средствами: фрагментируется, распыляется и нейтрализуется.
Этот механизм действует и на уровне политических элит, члены которых могут регулярно попадать в поле зрения политических репрессий.
Взаимозависимая динамика в России и Белоруссии оставляет мало оснований надеяться на то, что Москва (или Минск) откажется от широких репрессий как все более важного инструмента власти. Учитывая, что Москва безоговорочно поддерживает подавление Лукащенко белорусского народного движения, большой вопрос заключается в том, может ли Россия в конечном итоге пойти по белорусскому пути. В любом случае последние события связаны с явным ужесточением российского самодержавия, что делает открытие и компромисс — внутренний или внешний — маловероятным в неопределенном будущем.
Транснациональные репрессии – затронуты и немецкие организации
26 мая 2021 г. генеральный прокурор России признал три немецкие НПО «нежелательными»: Немецко-российский обмен (DRA), Центр либеральной современности (LibMod) и Форум русскоязычных Говорящие европейцы.
Базирующаяся в Берлине Европейская платформа за демократические выборы (EPDE) уже получила этот ярлык в 2018 году. Закон 2015 года о «нежелательных организациях» запрещает нероссийским организациям, которые предположительно угрожают российскому государству, действовать на территории России. Закон был значительно ужесточен, чтобы совпасть с листингом трех немецких организаций. Он позволяет запретить въезд в страну членам определенных организаций и подвергает граждан России и жителей, сотрудничающих с ними, риску уголовного преследования.
Минюст России в настоящее время числит нежелательными 34 иностранные организации. Семнадцать — или половина — американцы. Но они также включают ряд европейских организаций, таких как Европейский фонд за демократию. Назначенные организации вынуждены немедленно прекратить всю работу в России, чтобы не подвергать дальнейшей опасности своих российских партнеров. Это делает положение последнего еще более ненадежным, поскольку количество иностранных партнеров и источников финансирования сокращается.
EPDE, DRA и LibMod — участники Немецко-Российского Петербургского Диалога. Запрещая их, российское руководство сигнализирует о том, что его усилия по устранению критики и инакомыслия не сделают исключений даже для столь уважаемого диалогового проекта. Имеются указания Государственной Думы России на то, что немецкие партийно-политические фонды также могут подвергнуться нападению, в частности упоминается связанный с зелеными Фонд Генриха Белля. Немецкая сторона Петербургского диалога приостановила все совместные действия до особого распоряжения, поставив их возобновление в зависимость от исключения из списка.
Действия Москвы против немецких НПО подчеркивают изоляционистские тенденции во внешней политике России и демонстрируют резкое ухудшение германо-российских отношений с осени 2020 года. Политический кризис в Беларуси и отравление Навального еще больше охладили и без того холодные отношения. Следующему правительству Германии придется основывать свою политику в отношении России на предположении, что внутриполитическое ужесточение еще больше затруднит взаимопонимание и компромисс с Москвой.
В то же время это создает почти неразрешимый конфликт целей политики Германии и европейской России:
Пять руководящих принципов отношений ЕС с Россией предназначены для сдерживания российских нарушений на всех уровнях, в отношении общего соседства и по отношению к ЕС и его государствам-членам. Они также стремятся поощрять и развивать контакты людей с российским обществом. Но негативная динамика на политическом уровне отношений сильно сужает возможности, особенно там, где Москва делает все, чтобы изолировать российское общество. Это подрывает пятый принцип ЕС, контакты между людьми и поддержку гражданского общества. Запрет немецких НПО и подавление «Петербургского диалога» наглядно это демонстрируют. Германии и ЕС уже пришлось адаптировать свое сотрудничество с российским гражданским обществом к все более ограничительным условиям и действовать с особой чуткостью к сложному контексту. Сейчас необходимо продолжать — пусть и осторожно — идти по этому пути и в то же время сигнализировать российскому народу, что ЕС по-прежнему искренне заинтересован во взаимодействии с ним.
Германия и ЕС также должны быть готовы к увеличению эмиграции из России и Беларуси. Эти люди будут нуждаться в поддержке. Но они, как и русское сообщество в целом, также могут быть важными собеседниками и потенциальными коммуникаторами в российском обществе. Контакты между людьми с Россией были резко прерваны пандемией и останутся сложными даже после ее преодоления. Вопрос о безвизовом въезде для граждан России уже давно является яблоком раздора в ЕС. Сейчас становится крайне важным поддерживать хотя бы минимальный прямой контакт с российским обществом.
Доктор Сабина Фишер — старший научный сотрудник отдела исследований Восточной Европы и Евразии.
© Stiftung Wissenschaft und Politik, 2021
Все права защищены
Этот комментарий отражает точку зрения автора.
SWP Комментарии подлежат внутренней экспертной оценке, проверке фактов и редактированию. Для получения дополнительной информации о наших процедурах контроля качества посетите веб-сайт SWP: https://www.