Мартов и ленин: Мартовский код // Jewish.Ru — Глобальный еврейский онлайн центр

«Ленин в адрес своих противников допускал лишь один комплимент

Политолог Абдурахман Авторханов — о втором съезде «Российской социал-демократической рабочей партии»

1903 год. Важнейшая веха в судьбе большевиков. Второй съезд Российской социал-демократической рабочей партии. Углубляя на съезде раскол, Ленин добился образования двух фракций: демократического социализма (меньшевиков) и эволюционного диктаторского социализма (большевиков).

Этот раскол и его последствия обсудит историк Абдурахман Авторханов.

Embed
share

Абдурахмана Авторханова о втором съезде партии РСДРП, прошедшем в 1903-м году

by RFE/RL

No media source currently available

0:00
0:12:50
0:00

У микрофона профессор Авторханов. Как отмечалось в предыдущей передаче, раскол РСДРП на большевиков и меньшевиков произошел из-за выборов в Центральный комитет партии. Мартов предложил съезду переизбрать весь состав старой редакции, то есть себя, Плеханова, Ленина, Аксельрода, Засулич и Потресова. Ленин, в свою очередь, предложил избрать лишь первую тройку, а именно его самого, Плеханова и Мартова.

По мнению Мартова, старая шестерка вполне себя оправдала, она созвала съезд, заслужила доверие партии и дискриминация кого-либо из этой шестерки неприемлема. До конца съезда с Лениным шел лишь один Плеханов. То есть если избрать тройку, соотношение сил будет два против одного (в пользу Ленина). Чтобы дать съезду возможность свободно дискутировать, всей шестерке было предложено удалиться с заседания. Вот тогда впервые сказались плоды работы Ленина, создававшего профессиональных революционеров.

Сторонники Ленина компактным и дисциплинированным большинством поддержали предложение Ленина. Шестерка вернулась в зал, Мартов еще раз предупредил присутствующих, что если будет избрана тройка, то он откажется войти туда. Однако съезд большинством голосов принял предложение Ленина о тройке.

К слову, сам Ленин получил наименьшее число голосов. Плеханов получил 23 голоса, Мартов — 22, Ленин — 20. Тогда Мартов выступил с заявлением, которое оказалось историческим:

«Так как, несмотря на мое заявление, что я отказываюсь от кандидатуры, меня все же выбрали, то я должен заявить, что я отказываюсь от чести мне предложенной. Я не могу взять на себя ответственность за политику группы из трех лиц, которая, согласно принятому уставу, должна оказывать решающее влияние на ход дела в России. Я не хочу быть третьим в учреждении, простым придатком которого будет ЦК. Фактически вся партийная власть передается в руки двух лиц, я слишком мало дорожу званием редактора, чтобы согласиться состоять при них в качестве третьего».

Это заявление Мартова ознаменовало наступление новой эпохи в истории русского социализма (да и в истории самой России). На съезде РСДРП окончательно раскололся на две фракции: на фракцию демократического социализма во главе с Мартовым и на фракцию революционного диктаторского социализма во главе с Лениным. Первую фракцию стали называть фракцией меньшевиков, вторую — фракцией большевиков.

В ЦК пошли только сторонники Ленина. Причем по уставу ЦК предоставляюсь право кооптации, то есть триумф у Ленина был полный. Однако вскоре после съезда Плеханову стало невмоготу с Лениным. Он, вероятно, только тогда начал осознавать, куда завела его собственная незадачливость.

Выдающийся теоретик и блестящий полемист Плеханов питал какое-то органическое отвращение к черной плебейской работе в партии. Он был аристократом духа.

Ленин, наоборот, будучи одновременно и рабочей лошадью, и беспокойным седоком серой повседневной работы по организации партии, питал презрение к абстрактным теоретизированиям, блеску слова, шуму фразы.

Плеханов — теоретик, Ленин – практик. И в этом отношении они блестяще дополняли друг друга. Союз Плеханова с Лениным сначала выглядел, как брак по расчету. Когда на втором съезде глава экономистов Акимов указывал Плеханову на опасность его политического брака с Лениным, Плеханов отделывался историческими анекдотами.

«У Наполеона была страстишка разводить маршалов с их женами, иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жен. Товарищ Акимов в этом отношении похож на Наполеона, он во что бы то ни стало хочет развести меня с Лениным, но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы, я не стану разводиться с Лениным. Надеюсь, и он не намерен разводиться со мной».

В этом месте, согласно протокольной записи, Ленин со смехом качает отрицательно головой. Однако разводиться все-таки пришлось. Под давлением рядовой членской массы партии и, желая предупредить окончательный раскол, Плеханов предложил Ленину вернуть обратно старых членов редакционной шестерки. Ленин в знак протеста вышел из редакции. Плеханову ничего не оставалось, как вернуть в редакцию Мартова и остальных трех редакторов. Те приняли приглашение, возникла новая искра, названная большевиками меньшевистской искрой (хотя ее возглавлял большевик и председатель совета партии Плеханов).

С этих пор РСДРП фактически распался на две партии, разногласия между этими двумя партиями нарастают – сначала они носят тактический характер, потом идейный.

После съезда и после того, как меньшевики вновь овладели руководящими органами партии (ЦО, Совет партии, но ЦК все еще в руках большевиков,куда Ленин скоро предложит кооптировать себя), Ленин в 1904 году выступил с новой работой «Шаг вперед, два шага назад». В ней он защищал свой организационный план, доказывал, что создание единой партии является шагом вперед, а приход меньшевиков к власти в партии двумя шагами назад.

Ленин писал следующее: «Шаг вперёд, два шага назад… Это бывает и в жизни индивидуумов, и в истории наций, и в развитии партий. Было бы преступнейшим малодушием усомниться хоть на минуту в неизбежном, полном торжестве принципов революционной социал-демократии, пролетарской организации и партийной дисциплины».

Однако Ленин утверждал, что разногласия между двумя фракциями носили не программный и даже не тактический характер, а организационный.

Он призывал своих сторонников к суровой борьбе с оппортунистами в организационном вопросе, внушая им чувство беспощадности и жестокости по отношению к противнику. Ленин говорил: «В политике жертвы не даются даром, а берутся с боя».

Ленин говорит и о родстве меньшевистского оппортунизма в организационном вопросе с оппортунизмом международной социал-демократии. Ленин пишет: «Указанные мною принципиальные черты оппортунизма (автономизм, барский или интеллигентский анархизм, хвостизм и жирондизм) наблюдаются (с соответственным изменением) во всех социал-демократических партиях всего мира».

Весь мотив ленинского плана был разгадан в словах человека, который до съезда считался дубинкой Ленина, а на съезде отошел от него.

В словах Льва Троцкого. Ленин пишет, что Троцкий правильно охарактеризовал устав партии, заявив, что «наш устав представляет организованное недоверие, со стороны партии ко всем ее частям, то есть контроль над всеми местными, районными и национальными организациями».

Подводя общие итоги, спросим себя, что же тогда представляет из себя партия по Ленину. На этот вопрос русская революционерка, член группы освобождения труда Вера Засулич ответила так: «Партия для Ленина — это его ‘план’, его воля, руководящая осуществлением плана. Это идея Людовика XIV ‘Государство – это я’, партия – это я, Ленин».

Мартов писал о гипертрофии централизма ленинского плана, а Аксельрод прямо охарактеризовал его, как систему самодержавного бюрократического управления партии.

Ленин на все эти обвинения отвечал невозмутимо и по-своему последовательно. Да, говорил он, наша партия должна быть иерархией не только в организации революционеров, но и в массе рабочих организаций. Более того, Ленин чувствовал себя польщенным, когда Мартов призвал партии поднять восстание против ленинизма. Эти слова Мартова Ленин берет в кавычки и добавляет, что товарищ Мартов «не искусно полемизирует, он хочет уничтожить своего противника тем, что говорит ему величайшие комплименты».

Сам Ленин в адрес своих противников допускал лишь один комплимент — смачную ругань. История партии, какой она была.

Л. Мартов | это… Что такое Л. Мартов?

Ю́лий О́сипович Ма́ртов (псевд. Лев Мартов, наст. фамилия Цедерба́ум) (24 ноября 1873, Стамбул — 4 апреля 1923, Шёмберг, Германия) — российский политический деятель, публицист, участник революционного движения, основатель меньшевизма.

Ранние годы

Родился в Стамбуле в зажиточной еврейской семье. Дед Юлия Осиповича — Александр Осипович — стоял во главе просветительского движения в Одессе в 1850—1860 гг. и в Петербурге в 1870—1880-е гг., был основоположником первых в России еврейских газет и журналов. Отец — Иосиф Александрович — служил в Русском обществе пароходства и торговли, работал корреспондентом «Петербургских ведомостей» и «Нового времени». Двое из трех братьев и сестра ― Сергей (псевдоним «Ежов»), Владимир (псевдоним «Левицкий») и Лидия ― стали известными политическими деятелями. Учился Юлий Осипович три года в 7-й гимназии Санкт-Петербурга, один год — в Николаевской Царскосельской гимназии и в 1891 г. поступил на естественное отделение Физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета.

Политическая деятельность

Еще будучи студентом Петербургского университета вступил в революционный социал-демократический студенческий кружок, который впоследствии стал Петербургской группой «Освобождения труда». В 1892 г. был арестован за распространение нелегальной литературы. Полтора года он находился в Доме предварительного заключения и в «Крестах». Его исключили из университета и летом 1893 г. выслали под гласный надзор полиции в Вильно (ныне Вильнюс). Здесь он принимал участие в деятельности местной социал-демократической организации, в движении за создание Всеобщего еврейского рабочего союза Литвы, Польши и России (с 1897 г. ― Бунд). Вместе с В. И. Лениным был одним из основателей петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса 1895, за что был в 1896 арестован и сослан в Туруханск. В 1899 г. Мартов поддержал написанный 17-тью ссыльными «Протест российских социал-демократов» против «Кредо» «Экономистов» Е.  Д. Кусковой. Во время пребывания в камере предварительного заключения им был написан первый собственный исторический очерк ― «Современная Россия». В ссылке он пишет еще две книги: «Рабочее дело в России» и «Красное знамя в России».

В январе 1900 г., по окончании сибирской ссылки, Мартов направился в Полтаву, в апреле того же года участвовал в Псковском совещании, на котором обсуждался вопрос о создании общерусской политической газеты «Искра». Затем заключил «тройственный союз» в поддержку газеты с А. Потресовым и В. Лениным. Он активно работал по подготовке к изданию газеты «Искра» и журнала «Заря», был сотрудником редакции, также привлекал к участию своих соратников и родственников. Будущая жена Сергея Цедербаума ― Конкордия Захарова ― стала агентом газеты, через месяц после этого она уехала из Полтавы в Петербург, а оттуда — в Мюнхен. В Германии базировалась редакция газеты с 1901 г. В августе 1901 г. туда приехал Мартов. За границей помимо работы по изданию «Искры», в редакции которой он был по существу самым активным сотрудником, он читал лекции в Высшей русской школе общественных наук в Париже, поддерживал тесный контакт с Лениным.

Ленинизм и политические взгляды

На II съезде РСДРП, который был организован при большом участии Мартова, между им и Лениным произошел раскол. Сторонников Ленина стали называть большевиками, а мартовцев — меньшевиками. После съезда Мартов вошел в бюро меньшевиков и в редакцию новой «Искры». Участвовал в революции 1905, член Петербургского совета. На Женевской конференции меньшевиков (апрель — май 1905 г.) настаивал на выборности всех партийных органов. Что же касается его отношения к Ленину, то в статье «На очереди» впервые для определения взглядов Ленина он ввел термин «ленинизм».

Вернувшись в октябре 1905 г. в Россию вместе со своим другом и соратником Ф. Даном, Мартов участвовал в работе Петербургского Совета рабочих депутатов, вошел в Организационный комитет (меньшевистский партийный центр), работал в редакциях газет «Начало» и «Партийные известия». С декабря 1905 г. стал членом ЦК объединенной РСДРП, отвергал тактику бойкота Государственной думы, активно выступал на митингах и собраниях.

В 1906 г. он дважды подвергался аресту. В феврале содержался в одиночной камере, затем — под надзором полиции. А в июле по решению Особого совещания был приговорен к трехгодичной ссылке в Нарымский край, которая в сентябре была заменена высылкой за границу. Сначала Мартов жил в Женеве, затем в Париже. В 1907 г. он присутствовал на V съезде РСДРП. На Штутгартском конгрессе 2-го Интернационала вместе с Лениным и Р. Люксембург он внес радикальные поправки в резолюцию об отношении к войне.

Эмиграция

C 1907 в эмиграции, примыкал к сторонникам легальной деятельности РСДРП (т. н. «ликвидаторам»). В 1912 г. Мартов участвовал в Августовской конференции социал-демократов в Вене, где выступал с докладом об избирательной тактике. В 1913 г. вошел в Заграничный секретариат Организационного комитета. В начале мировой войны он стоял на интернационалистских позициях, находился на левом фланге меньшевизма. Он работал в редакции парижских газет «Голос» и «Наше слово», откуда вышел в марте 1916 г. из-за разногласий с Л. Троцким. Во время Первой мировой войны был ее противником. Участвовая в Циммервальдской (1915 г.) и Кинтальской (1916 г.) конференциях социалистов Мартов высказывал мнение, что вслед за империалистической войной неизбежно наступит период гражданских войн и ликвидации капитализма. После Февральской революции 9 мая вернулся в Россию, так же, как и Ленин, проехав через Германию. Несмотря на огромный авторитет Мартов сыграл в революции значительно меньшую роль, чем другие меньшевики — И. Г. Церетели, Ф. И. Дан или Н. С. Чхеидзе, хотя и вошел во Временный Совет Российской республики, т. н. «Предпарламент». К Октябрьской революции отнесся отрицательно, ушел с делегацией меньшевиков со II съезда Советов. Выступал против ограничения большевиками свободы слова, против арестов видных деятелей (не только меньшевиков и эсеров, но также буржуазных партий и беспартийных). Осудил разгон Учредительного собрания. В марте 1918 г. Мартов переехал в Москву, где находился ЦК РСДРП, и возглавил редакцию газеты «Вперед», с помощью которой еще пытался вернуть результаты революции в демократическом направлении. Он опубликовал разоблачающие И. Сталина материалы об участии того в экспроприациях 1906—1907 гг. и исключении его из партии через несколько лет.

Поздние годы жизни

Слева направо: Павел Аксельрод, Юлий Цедербаум, Александр Мартынов 16 мая 1917 г.

Мартов выступал против заключения мирного договора России с Германией. В мае 1918 г. был делегатом Всероссийского совещания меньшевиков. 14 июня 1918 г. его исключили из состава ВЦИК вместе с рядом других меньшевиков по обвинению в содействии контрреволюции, в поддержке белочехов, участии в антисоветских правительствах, образовавшихся на востоке страны, в организации восстаний против Советской власти. В конце 1918 г. он все же пришел к выводу о необходимости принять «Советский строй как факт действительности», по-прежнему требуя его демократизации. Он был одним из авторов платформы РСДРП меньшевиков «Что делать?», требовавшей от Советской власти демократизации политического строя, отказа от национализации значительной части промышленности, изменения аграрной и продовольственной политики. C 1919 член ВЦИК, в 1919—1920 — депутат Моссовета. Летом 1919 г. он был избран действительным членом Социалистической академии, в 1920 г. редактировал сборник «Оборона революции и социал-демократия». В сентябре 1920 будучи смертельно болен туберкулезом эмигрировал. В Германии к нему присоединился высланный из России Ф. И. Дан, и их работа продолжалась в Заграничном бюро ЦК меньшевиков. Сразу после приезда в Берлин Мартов с согласия ЦК партии основал журнал «Социалистический вестник», и его статьи регулярно печатались на страницах этого журнала. Всего вышло в свет 45 его статей и заметок, в которых он старался понять и объяснить большевизм, в котором видел «потребительский коммунизм». Впоследствии «Социалистический вестник» стал центральным органом партии (главный редактор Соломон Шварц), во многом определял политическую линию ЦК меньшевиков. Вокруг журнала сформировался эмигрантский партийный центр РСДРП, получивший название Заграничная делегация.

В октябре 1920 г. по просьбе Мартова, который не мог говорить из-за обострения болезни, была обнародована его речь «Проблемы Интернационала и русская революция». В ней он впервые рассказал о своей позиции по повыду положения в Советской России. Критикуя политику большевиков, Мартов считал наилучшим проявлением международной солидарности по отношению к русской революции защиту мирового рабочего движения. Это заявление было основано на анализе экономической ситуации в России, которая характеризовалась полным хозяйственным развалом, отсутствии правовых гарантий и гражданских свобод. К 1921 г. в партии меньшевиков сложилось два центра: ЦК и Заграничная делегация. В местных партийных организациях в России в этот период усилилось влияние правого крыла партии, что нашло отражение в решениях Августовской Всероссийской конференции РСДРП 1921 г.. Делегаты согласились с тезисом Мартова о необходимости соглашения между пролетариатом и крестьянством, высказывались за первоочередное предоставление демократических свобод только «трудящимся классам». В 1922 г. Мартов при помощи М. Горького пытался предотвратить расправу над правыми эсерами в России. Принял большое участие в создании «2 1/2 Интернационала».

Юлий Осипович умер в одном из санаториев Шварцвальда 4 апреля 1923 г. После смерти он был кремирован и похоронен в присутствии М. Горького в Берлине.

Сочинения

• Мартов Л. Мировой большевизм / Предисл. Ф.Дана / /Л.Мартов. — Берлин: Искра, 1923. — 110 с.
• Мартов Ю. О. Письма 1916—1922 / Ред. — сост. Ю. Г. Фельштинский. — Benson: Chalidze Publications, 1990. — 328 с.
• Мартов Ю. О. Избранное / Ю. О. Мартов. — М., 2000. — 672 с.

Литература

• Мартов и его близкие: Сб. / Подгот. к печати Г. Я. Аронсон, Л. О. Дан, Б. Л. Двинов, Б. М. Сапир. — Нью-Йорк, 1959. — 170 с.
• Getzler J. Martov: a political biography of a Russian social democrat. — Cambridge, Cambridge U.P.; Melbourne, Melbourne U.P., 1967. — 246 p.
• Урилов И. Х. Ю. О. Мартов: историк и политик / И. Х. Урилов. — М.: Наука, 1997. — 471 с.
• Савельев П. Ю. Л. Мартов в советской исторической литературе / П. Ю. Савельев // Отечественная история. — 1993.  — № 1. — С.94 — 111.
• Казарова Н. А. Ю. О. Мартов. Штрихи к политическому портрету / Н. А. Казарова. — Ростов-на-Дону: РГПУ, 1998. — 168 с.
• Liebich A. Martov’s Last Testament // Revolutionary Russia. — 1999. — Vol.12. — № 2. — P.1 — 18.
• Ольховский Е. Р. Ю. О. Мартов и семья Цедербаумов / Е. Р. Ольховский // Петербургская историческая школа: Альманах: Памяти В. А. Ежова. — СПб., 2001. — С.132 — 152.
• Из архива семьи Цедербаум / Сост. В. Л. Телицын, Ю. Я. Яхнина, Г. Г. Животовский. — М.: Собрание, 2008. — 463 с.

Ссылки

• Биография Л. Мартова на hrono.ru
• Ю. О. Мартов. Письма и документы (1917—1922)
• Мартов и его близкие. Нью-Йорк, 1959. 188 с.
• [1.rar Ю. О. Мартов Мировой большевизм «Искра», Берлин, 1923]
• Троцкий Л. Мартов

Ложь, распространяемая Л. Мартовым по колонкам буржуазной печати

Ленин: 1906/boupress: Ложь, распространяемая Л. Мартовым по колонкам буржуазной печати

Выступления Мартова и Череванина в буржуазной печати

№

, рассказывающий, как некоторые социал-демократы прибегают к буржуазным, кадетским газетам, вроде

«Товарищ » и через «Товарищ » к «Новый путь », для распространения ложных сведений о революционной социал-демократии. Опровержение. Предварительный расчет. Выводы.

Ложь, распространяемая Л. Мартовым по колоннам
Буржуй Пресс

Буржуазная кадетская газета Товарище от 12 октября (№ 85)
перепечатывает без комментариев следующий отрывок из другой кадетской газеты
Новый Путь : «Мы [ Новый Путь ] не можем не признать, что в
настаивая на постоянном блоке с крайне левыми (как мы узнаем из
письмо г. Мартова) они (большевики) логичнее, чем г. Мартов».

Так, Новый Путь ссылается непосредственно на Л. Мартова в подтверждение своей
ложное сообщение о большевиках.

Необходимо установить факты.

В № I «Большевика» Пролетария было следующее:
говорится в статье «Бойкот» (стр. 3). «Мы должны
созвать V съезд партии; там мы решим, что в случае
выборы, необходимо будет вступить в избирательную
соглашение на несколько недель с трудовиками (если только V съезд партии
созвано проведение единой избирательной кампании будет невозможно; а также
«блоки с другими партиями» категорически запрещены решением
Четвертый съезд). И тогда мы полностью разгромим
Курсанты». ^[1]
Это все , насколько нам известно, что было сказано до сих пор в
Социал-демократическая литература об отношении большевиков к выборному
соглашения. Ясно, что Новый Путь был введен в заблуждение
Л. Мартов. Во-первых, большевики вовсе не настаивали на подобном.
никогда даже не упомянул «постоянный блок с крайним
Левые». Во-вторых, по поводу все «блоков»
безотносительно большевики потребовали существующее решение
быть пересмотрел на следующем Конгрессе. Этот факт неправомерно замалчивается
теми, кто боится следующего съезда
Социал-демократическая рабочая партия. И это также неправомерно подавляется
буржуазные газеты, лживо сообщающие своим читателям или создающие
ложное впечатление, что социал-демократы делают , а не формально
запретить все блоков.

В-третьих: Л. Мартов, писавший для буржуазных газет, умышленно или
по небрежности или незнанию, доводит до сведения общественности посредством
кадетская газета Товарищ , идея, санкционированная большевиками
избирательных соглашений и на низшей стадии выборов, т. е.
проведение агитации в массах , тогда как он, Л. Мартов, считает
целесообразно лишь «частичные соглашения на самых высоких стадиях нашего
многоступенчатая избирательная система».

Л. Мартов не имеет фактов в поддержку этого утверждения. Л. Мартов
распространение лжи по колонкам буржуазной печати, для
Большевики предложили соглашение только для высших ступеней,
только у трудовиков, только на несколько недель и только у
согласие Пятого съезда .

Чтобы распространить эту ложь , которая может легко достичь масс в виду
пресловутая склонность кадетских газет к сочувствию меньшевикам и
сочувственно перепечатывать любую клевету, которую они хотят произнести против большевиков,
Л. Мартов использовал « сокращенно » вариант взглядов
Пролетарская . Хотя эти взгляды полностью выражены в пространстве
пять печатных строк, приведенных выше полностью, Л. Мартов счел нужным, ни одна
тем меньше, чтобы сокращал их и, кроме того, переводил их по-своему
слов . Читатель увидит, что сокращенный вариант Мартова равносилен
к чистому искажению .

В пяти строках « Пролетарий » тема упоминается вскользь. Нет
там делается конкретная ссылка либо на

Высшая или низшая стадии выборов. Поэтому можно возразить, что
У меня тоже нет оснований утверждать, что эти пять строк не относятся к
соглашения на первом этапе. Но такое возражение может сделать только тот, кто
желания придраться к слову и исказить очевидный смысл чьего-либо
аргумент.

Несомненно, пятистрочная постановка вопроса оставляет много пробелов; но делает
общая направленность статьи и все ее содержание требуют более широкого
чем более узкое толкование недомолвок (в отношении договоренностей)?

Во всяком случае, даже «буква» цитаты (разве что
«сокращенный» а-ля Мартов) несомненно противостоит
более широкое толкование, потому что у любого человека, имеющего хоть малейший опыт выборов
поймет, что соглашение на первый этап не может быть
ограничено «несколькими неделями», но обязательно должно быть
месяцев . Достаточно сказать, что уже , в Питере,
упоминаются партии, которые добиваются избирательного блока с
кадеты; а уже примерное распределение думских мест по
г. Петербурга между кадетами и этими партиями сообщается. это
сказал, что выборы, вероятно, состоятся 17 декабря. Два месяца
до этой даты люди, которые действительно хотят соглашений на первом этапе,
уже начинают договариваться, напрямую или через посредников. Брать
учитывать также продолжительность фактических выборов, добавить время, необходимое
за партия решение по данному вопросу, время необходимое для отправки
партий, директив из центра во все концы России — и вы
увидит, что договоренности между партиями на первом этапе выборов
займет месяцев , а «несколько недель» всего лишь
достаточно для финальной стадии
спор,
т. е. распределение мест после
конкурс, основанный на подсчете сил, выявленных прямым голосованием
избиратели.

Наконец, поскольку я был вынужден сделать заявление в прессе по этому
вопрос, я думаю, было бы неуместно воздержаться от высказывания моего личного
мнение. В нынешней политической ситуации я бы высказался за следующее:
V съезд: никаких блоков и соглашений между
Социал-демократов и всякие другие партии следует терпеть на низшей ступени
выборы. Мы должны появиться

перед массами на выборах время абсолютно независимо. В
соглашения высших ступеней с трудовиками могут быть разрешены исключительно
за пропорциональное распределение мест и при условии, что мы
«делают» беспартийных трудовиков партийными, противопоставляя
среди них оппортунисты и полукадеты (народные социалисты,
«Народно-социалистическая партия» и др.) революционному буржуазному
демократы.

Примечания

[1]

См. стр. 145 настоящего тома.— Эд .

Работает Индекс   | Том 11	|	Собрание сочинений | Л. И.А. Индекс
< назад		вперед >

Мартов | Революционные силуэты | Русская революция

Стр. 9 из 11

«Этот великий человек с его великим интеллектом из-за врожденной ограниченности его психологического типа не реализовал и одной десятой своего потенциала конструктивного влияния на политику».

ЮЛИЯ ОСИПОВИЧА МАРТОВ

Я впервые услышал о Мартове как об одном из трех неразлучных лиц троицы — Ленин, Мартов, Потресов. Это были три русских социал-демократа, которые вдохнули новую жизнь в социал-демократический эмигрантский генеральный штаб, создавший Искру .

Приехав в Париж по пути в Женеву, где я должен был поступить в центральную редакцию большевиков, я встретил там О.Н. Черносвитова, которая была связана со мной узами брака и хорошо знала Мартова. Она восторженно отзывалась о нем как о человеке, завораживающем широтой своих интересов.

– Я уверена, – сказала она мне, – что вы с Мартовым станете очень близкими друзьями. Он не такой, как другие социал-демократы, такие зашоренные и фанатичные. Ум Мартова широк и гибок, и нет ничего ниже его интереса». Это описание, безусловно, очень располагало меня к Мартову, хотя нас разделяла тогда политическая пропасть.

Моя первая реальная встреча с Мартовым едва ли могла быть менее благоприятной. Меньшевики попытались поднять во время одной из моих лекций какой-нибудь неприятный скандал, крича, вызывая возмущение и пытаясь сорвать собрание. Между Мартовым и моей женой произошло резкое столкновение. Сначала вмешались Лядов, а потом я, и между нами обменялись резкими словами.

Несмотря на всю неприятность нашей первой встречи, отношения между нами никогда не были по-настоящему враждебными. Во время моего пребывания в Швейцарии мы редко встречались, и вообще большевики и меньшевики жили совершенно раздельно. Встречались мы только, можно сказать, на поле боя, т. е. на встречах и беседах, но вести друг о друге, естественно, передавались туда и сюда. Я стал считать Мартова довольно обаятельным типом богемы с чем-то вечным студентом во внешности, по пристрастию завсегдатаем кафе, равнодушным к комфорту, вечно спорящим и немного эксцентричным.

Это впечатление, по крайней мере, по внешнему виду Мартова, подтвердилось, когда я впоследствии узнал его гораздо лучше. Попытаюсь теперь подробнее охарактеризовать Мартова как писателя и оратора швейцарского периода.

Внешне Мартов был скучным лектором. У него был слабый голос, своеобразная бесцветность и отрывистость каждой фразы, как будто он ее откусывал. Его тщедушное телосложение в сочетании с пенсне , слегка свисающим на большой нос, казалось настолько типичным для теоретизирующего интеллектуала, что не могло быть и речи о том, чтобы он был народным трибуном, способным зажечь публику. Иногда, когда Мартов, уставший, появлялся на эстраде, голос у него падал до еле разборчивости, и речь его превращалась в дело смертельной скуки. К тому же Мартов почти никогда не мог говорить кратко: ему, как оратору, нужно было как бы расставить локти на столе. Это делало его выступления порой серыми и однообразными, несмотря на то, что они никогда не были лишены содержания.

Если только можно было проследить ход мыслей Мартова во время его скучных лекций, из них всегда можно было извлечь что-то ценное. Но были у него и моменты блеска. Больше всего он разогревался в остроте и остроте полемического рассуждения, и поэтому Мартов был наиболее эффективен в экспромте, в диалоге с оппонентами после лекции и в его подведении итогов. Я знаю многих мастеров устного слова, которые наиболее опасны при подведении итогов. Плеханов мог быть язвителен и гениален, но он все-таки побрезговал воспользоваться всеми преимуществами окончательного подведения итогов, на которые нет ответа. Он даже умел резюмировать, сокрушать и уничтожать любые возражения Владимира Ильича, как будто это были какие-то пустяки, а между тем я не знаю никого, кто мог бы победить Мартова в этой игре. Если последнее слово за Мартовым, то никогда нельзя быть уверенным в себе, как бы ты ни был уверен в правоте своего дела, как бы хорошо ты ни был вооружен.

Мартов всегда оживает при подведении итогов; он переполнен иронией, его тонкий ум блестит настоящим блеском, он может разобрать все, что сказал его противник, и использовать абсолютно любую лазейку и малейшее отклонение. Он в высшей степени одаренный аналитик, и если в ваших доспехах есть малейшая щель, то можете быть уверены, что именно там вас пронзит безошибочный клинок Мартова. По мере того как он это делает, он будет становиться все живее и живее и заставлять публику смеяться или вызывать у нее протестующий ропот.

Мартов ведет себя так же всякий раз, когда говорит о чем-нибудь особенно волнующем его предмете, что часто случалось в трагические дни нашей революции. Некоторые из его речей в Петроградском Совете в его меньшевистский период, на отдельных собраниях меньшевиков и на пленумах советских делегатов, речи преимущественно правого толка, были поистине превосходны не только по содержанию, но и по накалу речи. негодование и его честное, искреннее выражение революционного чувства. Помню, как Мартов после речи в поддержку Гримма [1] против Церетели заставил даже Троцкого воскликнуть: «Да здравствует честный революционер Мартов!»

Говоря о таких людях, как Ленин, Троцкий и Зиновьев, нельзя не отметить их большей силы как ораторов, чем как писателей, хотя все трое этих вождей русской революции — большие мастера пера. У Мартова наоборот. Как оратор он преуспевает только в порывах, урывках и стартах, когда он в форме, и даже тогда поверхностная эффективность его выступления склонна затмевать его мастерство в построении речи и глубину его мысли. Но все это выдвигается на первый план в статьях Мартова. Стиль Мартова как писателя необычайно благороден. Он не хочет умасливать свой письменный язык мелкими остротами или украшать его всевозможными образами и фигурами речи. На странице почерк Мартова лишен непосредственного блеска, потому что в нем нет шаблона. В то же время, однако, в нем нет той особой грубой простоты, той своеобразной вульгаризации формы без вульгаризации мысли, в которой сильна действительно народная вождь Ленин. Мартов как бы пишет языком несколько монотонным, но чутким и трогательно-искренним, облекающим мысль как бы изящными складками греческого хитона и позволяющим мысли выделиться во всех изящных пропорциях ее логического строя. Но по существу Мартов не мыслитель; он принципиально не способен генерировать какие-либо оригинальные идеи. Говорить о Мартове как о мыслителе — нельзя начинать сравнивать его с Марксом, но сравнивать, скажем, с Каутским — просто невозможно. В области революционной тактики циклопический арсенал Ленина сокрушительно превосходит тонкие построения Мартова. Нет, дело не в его умении чеканить действенные лозунги и не в широте его владения революционной техникой, а скорее в его необыкновенном даре точного анализа, в его умении работать с увеличительным стеклом и чеканить монеты своих мысль. Интеллект Мартова есть инструмент для шлифовки и рафинирования. Его тактические или политические идеи всегда имеют законченный вид, отточенный до тех пор, пока выбранная им тема не выступает с полной ясностью.

Как политик Мартов начинает с некоторыми принципиальными недостатками. У него нет ни темперамента, ни смелости, ни широты взглядов, необходимых политическому лидеру. Он теряется в деталях и естественно склонен к той осмотрительности и осторожности, которые перерастают в робость и ослабляют революционный порыв. Из тех, кто от этого страдает, одни кончают буржуазными мещанами, другие — простыми кабинетными революционерами. Мартов, несомненно, обладает некоторыми чертами кабинетного политика. Я пойду дальше и скажу, что Мартов свой несравненный политический дар и свои убедительные журналистские способности в значительной степени ставит на усмотрение чужих идей. Мартов — превосходный идейный костюмер: он с большим вкусом кроит и шьет прекрасно сидящую идеологическую одежду, чтобы облечь в нее те лозунги, которые за его спиной выработали более решительные меньшевики. Даже нерешительность требует определенной решительности. У типичных закоренелых меньшевиков их политические шатания происходят не от слабости характера — лично они могут быть чрезвычайно жесткими и авторитетными, — а от классовых интересов середняка. -дорожные фракции. Такие промежуточные группы нерешительны по самой своей природе. Они обречены быть отброшенными историей в золотую середину между непримиримыми классами, отсюда полное отсутствие чего-либо даже отдаленно героического в их позе. Но эти люди способны иногда проводить в жизнь свои компромиссные решения с большой твердостью и, поскольку в революционной ситуации они представляют собой последнюю надежду чрезвычайно хитрой и еще влиятельной группировки привилегированных классов, они становятся подчас, подобно Носке [2], люди, которые протянут железную руку на службу мнимым врагам своего класса в преодолении своих левых братьев, в то время как их собственная левизна растворяется в простых революционных фразах, служащих прикрытием их реальной деятельности, которая иногда доходит до репрессий.

Мартов не способен на такую ​​роль, но его прирожденный миниатюристский стиль, весь его склад ума, склонный рассматривать факты изолированно и не терпящий тех резких, резких линий, которые революционная страсть прорезает красивые геометрические понятия, — все это сочетается чтобы сделать его крайне неподходящим для работы в огромной суматохе реальной революции.

Эти особенности характера неудержимо влекут его — хотя он иногда и пинает — в стан оппортунистов, и там талант Мартова-костюмера пускают на службу, чтобы шить пышные одежды для сумбурных излияний «либердановцев» [3]. всех видов.

Сколько раз Мартов, влекомый своими подлинно демократическими чувствами, доходил почти до союза с левой социал-демократией, но всякий раз отталкивался от того, что он называет нашей грубостью; каждый раз его отталкивала та размашистая увлеченность, в которой одни находят величайшее удовольствие и удовлетворение, которую другие считают дьявольской, но в основе своей стихийной силой революции, но чуждой темпераменту Мартова.

Еще раз Мартов попал в болото «либерданства», и его тонкий ум снова мелькает над этим болотом, как блуждающий огонек.

Во время первой революции Мартов был верен своей натуре и в полной мере проявил все черты, которые я только что попытался описать. Я не могу сказать, что в этом первом столкновении народных масс с властью он играл ведущую роль как настоящий политический руководитель: он, как всегда, был прекрасным журналистом-аналитиком, спорщиком, внутрипартийным тактиком.

Очередной приступ эмиграции нанес Мартову очень сильный удар; никогда, быть может, его склонность к колебаниям не была так заметна и, вероятно, так мучительна. Правое крыло меньшевизма вскоре начало гнить, скатываясь в так называемое «ликвидаторство». Мартов не хотел втягиваться в этот мелкобуржуазный распад революционного духа. Но «ликвидаторы» ухватились за Дана, а Дан за Мартова, и по обыкновению тяжелый «хвост» меньшевизма потащил Мартова на дно. Был момент, когда он буквально заключил бы договор с Лениным, к чему его подтолкнули Троцкий и Иннокентий [4], мечтавшие создать мощный центр противодействия крайне левым и крайне правым.

Эта линия, как известно, была сильно поддержана и Плехановым, но идиллия продолжалась недолго, правые взяли верх у Мартова и снова вспыхнул тот же разлад между большевиками и меньшевиками.

Мартов жил тогда в Париже. Мне сказали, что он даже начал понемногу одряхлеть, вечно таящаяся опасность для эмигрантов . Политика вырождалась в дело мелких дрязг, а страсть к богемной жизни в кафе начинала угрожать ему упадком умственных способностей. Однако, когда пришла война, Мартов не только взял себя в руки, но с самого начала занял чрезвычайно решительную позицию.

Нет сомнения, что интернационалистское крыло II Интернационала обязано Мартову некоторыми своими достижениями. Мартов всячески поддерживал интернационалистов речами, статьями, своим влиянием и связями и увлек за собой почти всех меньшевиков-эмигрантов (за исключением плехановцев, считавшихся до тех пор левыми, но с началом войны немедленно сплотившихся на империалистическое дело Антанты ) в поддержку линии Циммервальда и Кинталя, хотя правда, что в Циммервальде Мартов занял центристскую позицию и решительно расходился с Лениным и Зиновьевым.

Мартов снова был самим собой; но именно теперь его роковая нерешительность снова проявилась. Вполне сознавая пагубность социалистического «оборончества», Мартов еще надеялся привлечь на свою сторону оборонцев и не решался разорвать с ними своих организационных связей. Политически это было гибелью Мартова. Это подорвало его моральное положение, потому что Мартов мог бы сыграть блестящую роль подлинного лидера и вдохновителя правой группы внутри Коммунистической партии, если бы в то время он только проявил достаточную решимость, чтобы перевесить свой вес на левую сторону. водораздела.

В начале революции, после приезда Троцкого в Россию в мае-июне, Ленин мечтал о союзе с Мартовым, понимая, насколько он может быть ценен, но преимущественно правые колебания Мартова уже, еще в его дни в Париже, предрешил свою судьбу, а именно — не быть признанным ни одной, ни другой стороной и остаться навеки в дураках, как откровенная, честная, но бессильная единоличная оппозиция!

Эта тенденция сделала Мартова политически бесцветным, и в результате он войдет в историю фигурой гораздо более тусклой, чем это должно быть с человеком его политических дарований.

Я значительно сблизился с Мартовым в Швейцарии с 1915 по 1916 год. Мы были близкими соседями, Мартов был частым гостем у моих друзей Кристи, и мы с ним часто болтали не только о политике, из-за которой мы неизменно ссорились, но и о литературе и культуре в целом. Я восхищался вкусом Мартова и значительной широтой его интересов, хотя должен признать, что во всяком случае тогда взгляды Мартова были гораздо более односторонними, чем я ожидал. Он не проявлял большого энтузиазма к искусству, не проявлял большого интереса к философии. Он все читал, обо всем мог говорить и говорить интересно, интеллигентно и порой оригинально, но как-то все это делал машинально, не от души: всякий раз, когда приходила газета, он прерывал всякий разговор и тотчас же погружался в газету. . Даже если кто-нибудь читал вслух что-нибудь забавное или интересное, возбуждавшее симпатию или энтузиазм Мартова, он оставался прикрытым за своей газетой, как бы одержимый ею. Мартов проявлял настоящий энтузиазм лишь тогда, когда речь шла о политике и особенно об узкой области внутрипартийной политики.

Тем не менее должен признать, что в личных отношениях Мартов обладал значительным обаянием. В нем есть что-то интеллектуально очень привлекательное; он обладает большой непосредственностью и искренностью, что делает его самым полезным компаньоном, и политически нейтральные люди всегда испытывают к нему большую симпатию и уважение. Его политические союзники реагируют если не с таким горячим обожанием, какое внушает Ленин, то с искренней симпатией и особым, своего рода восхищением.

Еще раз говорю, взвешивая все, что я помню об этом человеке: с глубокой грустью я вынужден признать, что этот великий человек, с его великим интеллектом, в силу присущей ему ограниченности психологического типа не реализовал и одной десятой части его потенциал для конструктивного влияния на политику.

Будущее? Бесполезно пытаться угадать. Если коммунистическая система победит и укрепится, Мартов, возможно, сможет сыграть свою роль в качестве лояльной правой оппозиции и в то же время может стать одним из творческих умов нового мира, на что я, например, искренне надеюсь. будет дело; если же до окончательной победы коммунизма еще будут промежутки и отставания, то Мартов либо погибнет, потому что он слишком честен, чтобы молчать в период реакции, либо безнадежно заблудится на окольных путях. революции, поскольку он потерян в настоящее время. [И как он должен был потерять себя вплоть до своей смерти, о чем я узнал сегодня во время окончательной исправления моих корректур. Я рад отметить, что основные линии моего персонажа-очерка в точности соответствуют превосходному некрологу Радека Мартову [5] в Известия .]

Сноски

С точки зрения конкретных политических достижений Мартов был неудачником, несмотря на его большие заслуги перед русской социал-демократией в годы ее становления в 1890-е годы; однако его личность была так привлекательна, что даже в жестоком прагматичном мире русской революционной политики, где первостепенное значение имели доктрины и фракционная принадлежность, а презрение к личным чувствам считалось главной добродетелью, Ленин никогда не терял любви к Мартову. Они были товарищами в самом начале движения, были одновременно арестованы и сосланы, эмигрировали и работали в тесном сотрудничестве Искра . Их последующие разногласия были велики. Мартов не только руководил презираемыми меньшевиками, но и пытался воссоздать единую партию, которая охватила бы все оттенки мнений, понятие, проклятое Ленину; Мартов тоже был типичным представителем книжной, теоретизирующей интеллигенции, которую Ленин ненавидел, хотя сам принадлежал к ней; наконец, Мартов так и не смог полностью отмести свои сомнения (слишком хорошо обоснованные) по поводу конечных политических последствий предоставления абсолютной власти одной, безжалостной, строго авторитарной партии ленинского типа. В 1920 Мартов уехал в Берлин с меньшевистской делегацией и не вернулся. В 1923 году, когда Ленин был смертельно болен, одним из последних его словесных замечаний (вскоре после третьего инсульта он потерял дар речи) было грустное обращение к жене: «Говорят, Мартов тоже умирает».

1. ГРИММ: Давид Давидович Гримм (1864–?). Академический юрист и политик. Ведущий член партии кадетов. Эмигрировал после 1917 г.

2. НОСКЕ: Густав Носке. Немецкий политик-социалист, лидер СДПГ. 23 декабря 1918 августа революционные войска и вооруженные рабочие крайне левой спартаковской лиги захватили канцлера Эберта; Гинденбург убедил верные войска освободить Эберта, в результате чего в Берлине вспыхнули уличные бои между спартаковцами и правым Freikorps . 11 января 1919 года Густав Носке повел хорошо вооруженные отряды в Берлин и вернул столицу от имени умеренного правого социалистического правительства.

3. ЛИБЕРДАНИТЫ: Термин большевистской ругани, составленный из имен Либер (настоящее имя Марк Гольдман) и Дан. Либер был одним из лидеров 9-го0005 Бунд и Дан разделили руководство меньшевиками с Мартовым.

4. ИННОКЕНТИЙ: И.Ф. Дубровинский, он же Иннокентий. Ранний большевик. Член ЦК большевиков с 1908. Поддержал Ленина, когда партия грозила расколом по вопросу о воссоединении с меньшевиками.

5. ПРЕВОСХОДНЫЙ НЕКРОЛОГ РАДЕКУ: Карл Бернхардович Собельсон, он же Радек (1885–1939).