Содержание
Почему погиб Мамай
Татарский темник Мамай, правивший
Золотой Ордой, стал одним из героев (вернее,
антигероев) русской истории. Его имя неразрывно
связано с Куликовской битвой, иначе называемой
Мамаевым побоищем. Память о “первой победе
русских над татарами” передавалась в России из
поколения в поколение. Святой князь Дмитрий
Донской вошел в пантеон величайших героев
русской истории. А вот о судьбе его противника
Мамая сегодня мало кто помнит. Между тем
незадачливого темника зарезали при не вполне
ясных обстоятельствах. Почему так произошло –
настоящая загадка.
Послушаем, что говорят летописи. После
поражения на Куликовом поле Мамай “прибежа в
землю свою не во мнозе дружины”, чтобы тотчас
выступить против претендента на ордынский
престол Тохтамыша. Но битвы не получилось:
“Мамаевы князи сшедши с коней своих и биша челом
царю Тохтамышу и давши ему правду по своей вере…
Мамай же побеже со своими единомышленники и
прибеже близ града Кафы и сослася с кафинцами,
дабы его приняли на избавление, и прибеже в Кафу
со множеством злата и серебра … и тут от них
убиен бысть лестию”.
Н.М.Карамзин писал об этом же так:
“Оставленный верными мурзами,
Мамай бежал в Кафу и там кончил жизнь свою:
генуэзцы обещали ему безопасность, но коварно
умертвили его, чтобы угодить победителю
[Тохтамышу] или завладеть Мамаевою казною”. А
писатель Сергей Бородин в романе “Дмитрий
Донской” нарисовал картину убийства Мамая:
“Ночью от Мамая вышла женщина. Бернаба [генуэзец,
советник Мамая] поспешил войти к хану [в
действительности Мамай, не будучи Чингизидом, не
был ханом], прежде чем он успел закрыть за
женщиной дверь. Мамай отпрянул от Бернабы, но
успокоился, видя, что вошел свой.– Есть новости?
– Да! – ответил Бернаба. И воткнул
в горло Мамая нож.До рассвета Бернаба оставался у
мертвеца. Он обшарил каждую щель, зная, как Мамай
хитер, как осторожен. Он нашел мешочек алых лалов,
запрятанных под порог. Нашел алмазы, вшитые в шов
халата, завернул в пояс слитки золота. Заткнул за
пояс тяжелые серебряные, изукрашенные
драгоценными камнями, рукояти мечей, отломанные
от лезвий. Повесил на грудь мешочек с
изумрудами”.
В несметные Мамаевы сокровища верится
с трудом. Ведь темник бульшую часть своей казны
потратил на снаряжение армии против князя
Дмитрия, а остаток – на сбор под знамена всех, кто
был под рукой, – уже против Тохтамыша. Вряд ли
Мамай мог увезти с собой в Кафу “множество злата
и серебра”; поэтому версия об убийстве с целью
грабежа вызывает сомнения. Ведь у бывшего
правителя Золотой Орды наверняка осталось хоть
несколько телохранителей, и для его ликвидации
потребовалось бы посылать целый вооруженный
отряд. Не слишком ли много хлопот, чтобы
заполучить горсть драгоценных камней и
несколько слитков золота, которых в богатой Кафе
и так было с избытком? Может быть, у генуэзцев был
какой-то другой мотив для убийства Мамая?
Существует еще одно описание кончины
Мамая – в эпическом “Сказании о Мамаевом
побоище”:
“Поганый же Мамай тогда побежал с
побоища [что происходило на Куликовом поле] и
достиг города Кафы, и, утаив свое имя, вернулся в
свою землю, не желая стерпеть, видя себя
побежденным, посрамленным и поруганным. И снова
гневался, сильно ярясь, и еще зло замышляя на
Русскую землю, словно лев рыкая и будто
неутолимая ехидна. И, собрав оставшиеся силы
свои, снова хотел изгоном идти на Русскую землю.И когда он так замыслил, внезапно
пришла к нему весть, что царь по имени Тохтамыш с
востока, из самой Синей Орды, идет на него. И
Мамай, который изготовил войско для похода на
Русскую землю, с тем войском пошел против царя
Тохтамыша. И встретились на Калке, и был между
ними бой большой. И царь Тохтамыш, победив царя
Мамая, прогнал его, Мамаевы же князья, и союзники,
и есаулы, и бояре били челом Тохтамышу, и принял
тот их, и захватил Орду, и сел на царстве.Мамай же снова убежал в Кафу один;
утаив свое имя, скрывался здесь, и опознан был
каким-то купцом, и тут убит он был фрягом; и так
зло потерял жизнь свою”.
В этом рассказе нет упоминаний о
каких-либо сокровищах. Правда, сомнение вызывает
история о двух поездках Мамая в Кафу (причем оба
раза темник появляется в городе, “утаив свое
имя”). Скорее всего, мы имеем дело с типичным
фольклорным повтором. Вероятно, Мамай был в Кафе
только один раз – первый и последний.
В “Сказании…” обращают на себя
внимание два обстоятельства: во-первых, Мамай в
Кафе почему-то был вынужден скрывать свое имя;
во-вторых, совершенно неясен мотив его убийства.
Думаю, что безвестный автор “Сказания…”, в
отличие от летописцев, здесь дает нам фрагменты
истинной картины происшедшего. О мотиве же
убийства молчит только потому, что раскрытие
мотива полностью переворачивает то
представление о ходе Куликовской битвы, которое
сложилось в русской традиции и было воспринято
автором “Сказания…”.
До сих пор во всех учебниках истории
можно прочитать о том, что в начале битвы татары и
их союзники теснили русские полки и уже
готовились праздновать победу. Внезапно на них
обрушился сильный засадный полк во главе с
серпуховским князем Владимиром Андреевичем и
воеводой Дмитрием Боброком-Волынцем. Татары
окружены, разбиты, многие во время бегства тонут
в Непрядве, и с поля боя удается уйти лишь Мамаю с
небольшой дружиной.
К сожалению, это батальное полотно
имеет мало общего с тем, как в действительности
проходила Куликовская битва. А восстановление
истинной картины знаменитого сражения поможет
нам понять, почему был убит Мамай.
Историки давно обратили внимание, что
в сохранившихся источниках достаточно подробно
описано начало Куликовской битвы, зато ее
кульминация и финал рисуются чисто фольклорными
красками, так что реальный ход событий по этим
источникам установить не представляется
возможным. Недаром самое известное литературное
произведение Куликовского цикла – “Задонщина”
– в основе своей повторяет более древнее “Слово
о полку Игореве”.
Кое-чем ход Куликовской битвы в
версиях, принятых авторами летописей и эпических
сказаний, напоминает описания сражения между
войском князя Александра Невского и ливонскими
рыцарями на берегах Чудского озера. Во время
Ледового побоища сильный отряд русских войск
ударил в тыл противнику и обратил в
беспорядочное бегство. Тогда русским досталась
не только богатая добыча, но и немалое число
пленных: 50 именитых рыцарей, “нарочитых воевод”,
и еще большее число менее знатных рыцарей и
рядовых воинов, кнехтов.
Число участников Куликовской битвы во
много раз превышало численность ратей,
сражавшихся на Чудском озере. Значит, и пленных
русские при разгроме Мамая должны были захватить
не десятки и сотни, а тысячи. Ведь в составе
Мамаева войска было немало пехоты, которая при
поражении не имела шансов убежать от русской
конницы.
Летописи говорят, пехоту у Мамая
составляли “бесермены, и армены, и фрязи,
черкасы, и ясы, и боуртасы”. Не будем сейчас
разбираться, какие именно народности имеются в
виду под черкасами, ясами и боуртасами. В данном
случае нас интересуют фрязи – генуэзцы, ибо их
участие в битве напрямую связано с дальнейшей
судьбой татарского предводителя.
Как отмечает Карамзин, одни народы
служили Мамаю “как подданные, другие как
наемники”. Генуэзцы, например, имели давний
договор с Золотой Ордой, по которому в обмен на
военную помощь генуэзским колонистам и купцам
гарантировалось право свободной торговли в
Крыму и личная безопасность. Но трудно себе
представить, чтобы и наемники, и
подданные-вассалы стали бы сражаться за Мамая до
последней капли крови. Тем более мы помним, как
легко Мамаево войско оставило
полководца-неудачника и перешло к Тохтамышу.
Какой был резон у тех же генуэзцев бояться
русского плена и предпочесть ему смерть на поле
брани? Ведь они вполне могли рассчитывать на
выкуп, который не преминули бы внести их богатые
соотечественники. И почему бы воинам Дмитрия не
брать пленных? Ведь за пленников можно было
получить немалый выкуп или, обратив в рабов,
продать на невольничьих рынках.
Однако пленных в Куликовской битве не
было. И это одна из загадок. О пленных молчат не
только летописи и сказания, хотя там подробно
перечисляется захваченная у татар добыча. Ни
одна из известных русских родословных не
восходит к людям, которых можно было бы счесть
пленниками, попавшими в Московское государство
после Куликовской битвы. При этом татарские
мурзы, выходцы с Кавказа и генуэзцы как до 1380 г.,
так и после, нередко поступали на русскую службу,
что отражено в родословных российского
дворянства. Следовательно, пленных в Куликовской
битве действительно не было. Почему?
Думаю, единственно правдоподобным
объяснением будет такое. На самом деле
Куликовская битва проходила следующим образом.
Вначале татарское войско двинулось в атаку и
потеснило русские полки. Однако в разгар
сражения Мамай получил известие о появлении в
своих владениях армии Тохтамыша, ранее
подчинившего себе восточную половину Золотой
Орды. Летописец Троице-Сергиева монастыря знал о
приходе Тохтамыша уже в конце сентября 1380 г.
Вполне вероятно, что Мамая эта тревожная весть
достигла еще раньше, прямо в день Куликовской
битвы, 8 сентября.
Если мое предположение верно, то всё
становится на свои места. Движение Тохтамыша в
западную, Мамаеву, часть Золотой Орды сделало для
Мамая бессмысленным продолжение Куликовской
битвы. Даже победа над русским войском привела бы
к большим потерям Мамаевой армии и сделала бы ее
бессильной отразить нападение Тохтамыша. О
походе же на Русь и думать не приходилось.
Единственный выход Мамай видел в том,
чтобы как можно скорее вывести основную часть
своих войск из сражения и повернуть их против
грозного соперника. Но выйти из боя – задача
непростая. Отступление главных сил необходимо
было прикрыть арьергардом. В качестве такового
Мамай оставил всю свою пехоту, у которой всё
равно было мало шансов уйти от русской погони. А
чтобы у пехотинцев-наемников не возникло
соблазна раньше времени сдаться в плен,
полководец придал им достаточно многочисленный
отряд кавалерии.
Присутствие татарских конников
поддерживало у генуэзских пехотинцев иллюзию,
что битва продолжается в соответствии с прежним
планом. Татары же не давали пехоте сдаться в плен
и сами в плен не сдавались, рассчитывая в конце
боя прорваться в конном строю. Когда вся пехота
погибла, кавалерия арьегарда частью полегла при
прорыве, частью сумела уйти. Потому-то и не было
пленных на Куликовом поле.
Для Дмитрия Донского эта победа
оказалась пирровой. По довольно достоверным
данным В.Н.Татищева, численность русской рати на
Куликовом поле составляла около 60 тысяч человек.
Численность же войска Мамая можно определить,
исходя из следующих соображений. В 1385 г. для
похода на Тавриз Тохтамыш со всей территории
Золотой Орды собрал армию в 90 тысяч человек.
Мамай, господствовавший лишь в западной половине
государства, очевидно, мог мобилизовать примерно
вдвое меньше людей – до 45 тысяч воинов. Если
допустить, что в Куликовской битве обе стороны
потеряли, скажем, по 15 тысяч, то у Дмитрия должно
было остаться 45 тысяч бойцов, в то время как у
Тохтамыша, присоединившего к себе армию Мамая,
войска стало до 75 тысяч. Потому-то хану и удалось
два года спустя сравнительно легко разбить
русских и сжечь Москву. Надо учитывать и то, что
ратники-ополченцы уступали в боевом опыте
профессиональным воинам-ордынцам.
Требовалось как-то объяснить чудесное
отступление Мамая с поля боя. Вот и появилась в
летописях легенда о засадном полке, будто бы
решившем исход Куликовской битвы.
Но судьба Мамая уже была предопределена.
Оставшееся с ним войско предпочло перейти к
более удачливому Тохтамышу. Мамаю ничего не
оставалось, как искать убежище в генуэзской Кафе.
Там ему действительно надо было таить свое имя.
Однако генуэзцы Мамая узнали и зарезали его –
в отместку за бессмысленную гибель
соотечественников на Куликовом поле. Так что
убийство Мамая – типичное убийство из мести.
Мамай и Куликовская битва — Исторический дискуссионный клуб — 9 января — 43210795725
Куликовская битва является одним из самых популярных сюжетов в изучении средневековой российской истории. Как известно, Куликовская Битва состоялась в 1380-м году между московскими князьями Дмитрием Ивановичем и Владимиром Андреевичем с одной стороны и татарским князем Мамаем с другой. Конфликт русских князей с Мамаем начался в 1374-м году, после того, как в Золотой Орде появился новый претендент на ханский престол, а пришедший к власти при поддержке Мамая хан Мухаммед-Булек потерял контроль над Сараем.
Пик могущества Мамая и его хана приходился на 1370-1371-й годы. Как раз в этот период, впервые с начала так называемой великой замятни (то есть, с 1362 года), московский и тверской князья лично ездили в Орду к Мамаю. На этот момент, помимо Сарая и северо-востока Руси, под контролем Мамая находились Азов (с 1362-го года), Крым (с 1365-го) и Булгар (с 1370-го), то есть все основные экономически развитые регионы правого крыла Золотой Орды, включая торговые пути по Волге, Дону, через Крым и Новгород.
Однако, вскоре власть Мамая очень сильно пошатнулась, а его сторонники были изгнаны из Сарая. Арабский автор ал-Дженнаби указывает на появление сразу трех претендентов на трон Золотой Орды: «Потом стали усиливаться смуты и неурядицы между эмирами и разделились голоса в Дешт-Кыпчаке. Одни были за Урус-хана, [одного] из потомков Чингиз-хана, другие за Токтамыша, а некоторые — за Абав-Араб-оглана» (В.Г. Тизенгаузен, 1884, т.1). Подобный ход событий подтверждается нумизматическим материалом. За период с 775 г.х. (с июня 1373) по 779 г.х. (по май 1378) специалистам известны монеты чеканки городов Сарай или Сарай ал-Джедид всех трех указанных ханов, а также хана Каганбека.
Как результат, в 1374-м году Мамаю перестают подчиняться княжества северо-востока Руси, а посольство, с татарином Сарайкой во главе, было задержано в Нижнем Новгороде. В том же году, на юго-западных границах владений Мамая, отмечаются летописями (Рогожский Летописец) военные действия между литовцами и татарами некоего Темеря. В 1375-м начинается конфликт Мамая с Каффой, в результате которого Мамай отнял из под контроля генуэзцев 18 поселений на крымском берегу, что, скорее всего, являлось для Мамая лишь некоторой компенсацией при невозможности полностью подчинить генуэзскую факторию. В 1377-м году, не без участия русских князей, из под контроля Мамая вышла Волжская Булгария, также в 1377-м году фиксируются действия конкурентов Мамая уже на правом берегу Волги, где появляется царевич из Синей Орды Арапша, который позже будет известен как Сарайский хан Арабшах, что подтверждается находками соответствующих монет (впервые упоминаются у П. Савельева, “Монеты Джучидские”, т. 2, 1858, №426-427, год чеканки 779 г.х, т.е. май 1377 — май 1378). В августе 1378 года отряд, посланный Мамаем на Русь, терпит поражение на реке Вожа.
К весне 1380-го года уже преобладающая часть Золотой Орды признает своим ханом Тохтамыша. Существуют нумизматические находки, подтверждающие власть Тохтамыша в 780 г.х (1378/1379) в Сыгнаке и Сарае, а в 781 г.х (1379/1380) в Сарае ал-Джедид, Хорезме, Гюлистане, Азаке и в Крыму. Персидский автор Низам ад-Дин Шами сообщает, что «Тохтамыш хан провел зиму в Сыгнаке, и, когда наступила весна, привел в порядок войско и завоевал государство и область Мамака» (В.Г. Тизенгаузен, 1941. т.2. с.109 ). То есть, основные события противостояния Тохтамыша с Мамаем начинаются весной 1379-го года, и к весне 1380-го участь Мамая уже была решена.
Таким образом, на момент Куликовской битвы, то есть осенью 1380-го года, Мамай был противником не только московских князей, но и более успешного претендента на власть в Золотой Орде, Тохтамыша, который, к тому времени, уже контролировал основную часть экономически развитых районов Золотой Орды — в Средней Азии, в Казахстане, в Поволжье, а также на правом берегу Волги и в Крыму. Следовательно, победами на Воже и на Куликовом поле московские князья, сознательно или нет, оказывают поддержку хану Тохтамышу в установлении прочной власти на территории всей Золотой Орды.
Вскоре после Куликовской битвы Тохтамыш окончательно разбил Мамая, а затем направил послов на Русь, с извещением князьям о своем воцарении в Золотой Орде и восстановлении прежних порядков. Согласно ряда летописей, посольство от Тохтамыша было принято с честью, а русские князья отправили ответные посольства в Орду. В частности, посольство от Дмитрия Донского отправилось к Тохтамышу «съ дары и съ поминкы» уже осенью 1380-го года, то есть, непосредственно сразу после Куликовской битвы. Другие князья отправляют своих послов зимой и весной следующего года. Московское посольство Толобуги и Мокшея вернулось из Орды летом 1381 года, и следом за ним (а может быть и вместе с ним) Тохтамыш отправляет в Москву царевича Акъхозю с отрядом в 700 татар. Однако, это посольство прибывает лишь в Нижний Новгород, откуда царевич отправляет в Москву «некоих отъ своихъ товарищевъ», после чего решает возвращаться в Орду, «ити не смеяху болмач». Летописец не раскрывает причину такого разворота посольства. Российские историки, начиная с Н.М. Карамзина и С.М. Соловьева лишь спекулируют на эту тему, предлагая объяснять такой поворот событий то «устрашающими знаками народной ненависти Россиян к Моголам» (Карамзин), то страхом, который напал на татар после Куликовской битвы (Соловьев). И, по мнению С.М. Соловьева, именно с целью разогнать этот страх Тохтамыш организовывает военный поход на Москву в 1382-м году. Саму Куликовскую битву Карамзин называет «знаменитейшим в преданиях нашей истории до самых времен Петра Великого, или до битвы Полтавской», а С.М. Соловьев сравнивает ее со сражением римлян с гуннами на Каталаунских полях и с битвой при Пуатье, в которой франки остановили арабское вторжение в Европу.
Однако, насколько верна такая оценка? В первую очередь, следует отметить, что историки XIX века Карамзин и Соловьев, на момент создания соответствующих работ (т. 5 “Истории Государства Российского” издан в 1818-м году, а т. 3 “Истории России с древнейших времен” в 1853-м) не могли иметь достаточных сведений об этом периоде, чтобы составить правильное представление о масштабах и значении Куликовской битвы. На тот момент для исследователей истории России основным источником информации были древнерусские летописи, которые помимо достоверных сведений, содержали и мифические, как например подробности событий в “Сказании о Мамаевом Побоище”, так и просто ошибочные. Причем, так как более поздние летописи содержали больше, якобы, подробностей, то и их тексты использовались более широко, в результате чего главными источником информации о событиях, связанных с Куликовской битвой, для историков стали составленные в XVI-м веке “Сказание о Мамаевом Побоище” и Никоновская летопись. По версии С. К. Шамбинаго, текст Никоновской летописи о об этих событиях и являлся первой редакцией “Сказания о Мамаевом Побоище”, а по версии советского историка Л.В. Черепнина, рассказ Никоновской летописи представляет собой произведение, переработавшее материал ранней версии “Сказания…” и распространенной «Летописной повести» (Л. В. Черепнин, “Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси”).
Большинство же сведений, позволяющих проверить и откорректировать данные из этих источников, появились позже. Например, работа П.С. Савельева, где впервые упоминается находка монеты Тохтамыша из Азова за 781 г.х. (весна 1379 — весна 1380) вышла в 1857-58 годах (т. 2, описание тетюшского клада найденного в 1856-м году, №435). Первый том сборника В.Г. Тизенгаузена с извлечениями из арабских источников, касающихся Золотой Орды, вышел в 1884-м году. Инвентарный каталог мусульманских монет Императорского Эрмитажа, где можно увидеть монеты Тохтамыша и других конкурентов Мамая, был подготовлен А. Марковым в 1896-м. В советское время историкам стало доступно еще больше данных об этих событиях. В 1941-м году был опубликован второй том сборника Тизенгаузена, основанный на сочинениях персидских авторов. Советскими археологами было обнаружено большое количество монет этого периода, информацию о которых можно найти в различных статьях Г. А. Федорова-Давыдова. В частности, в статье от 1978-го года, Федоров-Давыдов приводит сведения о кладе монет, обнаруженных на Царевом городище в 1972-м году, где впервые упоминается монета Тохтамыша чеканки Крыма за 781 г.х., то есть до Куликовской Битвы.
Более подробно подобные сведения проанализировал И.М. Миргалеев в работе “Политическая история Золотой Орды периода правления Тохтамыш-хана”, опубликованной в 2003-м году. В ней, в частности, Миргалеев собирает информацию о всех известных на тот момент находках монет Тохтамыша чеканки 780-781 г.х, из чего следует, что к моменту Куликовской битвы власть Тохтамыша уже распространялась на Сыгнак, Сарай, Сарай ал-Джедид, Гюлистан, Хорезм, Азак, Крым. Миргалеев ссылается на следующие находки:
1) А. Марков, “Инвентарный каталог мусульманских монет Императорского Эрмитажа”, 1896:
— Сыгнак — 780 г.х., №14
— Сыгнак — 781 г.х., №15,16
2) А.Г. Федоров-Давыдов, “Клады Джучидских Монет”, 1960:
клад №138, с/х Буерачный, 1954 год:
— Сарай — 780 г. х — 4 экз.
— Сарай — 781 г.х. — 7 экз.
— Сарай — ал-Джедид — 781 г.х. — 7 экз
— Азак — 781 г.х. 3 экз.
клад № 150 с. Малые Атряси, Тетюшского уезда, 1856 год:
— Гюлистан — 781 г.х. — 1 экз.
клад №158а г Михайлов Рязанской области, 1956 год:
— Хорезм — 781 г.х. — 1 экз.
клад № 178 г Термез, 1928 год:
— Хорезм — 781 г.х. — 1 экз.
клад №208 с. Кубаевка, Горбатовского уезда, 1867 год:
— Азак — 781 г.х. — 1 экз
3) А.Г. Федоров-Давыдов, “Две заметки по золотоордынской нумизматике”, 1978г,
клад монет из Царевского городища, обнаруженного в 1972-м году.
— Сарай ал-Джедид — 781 г. х. — 1 экз
— Крым — 781 г. х.— 1 экз
Выводы Миргалеева подтверждаются и другими находками, в том числе более поздними, а также генуэзскими документами. Описание монеты Тохтамыша чеканки 781 г.х. (1379-1380) в Азаке, кроме упоминаемых выше работ П.С. Савельева и А.Г. Федорова-Давыдова, можно найти в “Каталоге джучидских монет Саратовского областного музея краеведения”, который был опубликован Ю. Е. Пырсовым в 2002-м году, где она располагается под номером 299/086г.
В журнале “Вестник Одесского музея нумизматики” №39 за 2011 год В.П. Лебедев приводит описание 3-х кладов обнаруженных в Крыму. Среди монет клада, обозначенного в статье под номером 2, обнаруживается описание монеты Тохтамыша крымской чеканки 781 г.х.
В опубликованном в 2018 году описании клада, обнаруженного в мае 1986-го года в 2,5 км к северо-востоку от железнодорожной станции Каратун Апастовского района Татарской АССР, присутствует ряд монет Тохтамыша чеканки 781 г.х. в Сарае (тип 02-001-з, 1 экз.), Сарае ал-Джедид (тип 01-001, 1 экз.), Сыгнаке (тип 21-001, 1 экз. и тип 21-002, 1 экз.) и Хорезме (тип 10-001, 5 экз) (Г. А. Федоров-Давыдов, Д. Г. Мухаметшин, “Каратунский клад джучидских монет XIV века”, 2018)
Тексты некоторых договоров Каффы с татарами (в частности, от 1380-го и 1381-го годов) из архивов Генуи были давно известны зарубежным и отечественным историкам. Договор от 28 ноября 1380 впервые опубликовал Сильвестр де Саси в 1827-м году. Этот же договор, вместе с текстом договора от 24 февраля 1381-го года, был переиздан Корнелио Десимони в 1887-м году). В этих договорах за Каффой признается владение 18 поселениями, контроль над которыми генуэзцы получили в 1365-м году, и которые в 1375-м были отняты у них Мамаем. Текст 1380-го и 1381-го годов имеет лишь незначительные отличия, основным из которых являются личности персон, заключивших договор с татарской стороны. В 1380-м году это был наместник Солхата Чаркас, а в 1381-м — Элис-бей, сын Кутлабуги (Н. Мурзакевич “История генуэзских поселений в Крыму”, 1837; A.A. Vasiliev, “Goths in Crimea”, 1936; А.В. Джанов, “Казалии Солдайи и Готии по данным книг массарии Каффы”, 2017). Несмотря на разногласия среди историков о том, сторонником какого именно из ханов являлся Чаркас (например, Н. Мурзакевич, считал его представителем Тохтамыша), но не вызывает сомнений тот факт, что в ноябре 1380-го года Каффа заключала этот договор не с Мамаем, а с его его соперником.
Другим источником информации являются счетные книги Каффы из архивов города Генуи. Из этих книг становится известно, что Чаркас был татарским наместником в Солхате уже в мае 1380-го года (А.В. Джанов, “Каффа и Крым во второй половине XIV в.”, 2018). Таким образом, двумя независимыми источниками (монеты и документы города Каффа) подтверждается, что уже к весне 1380-го года Мамай потерял контроль и над Крымом.
Поэтому, силы Мамая в 1380 году уже должны были значительно уступать таковым у Тохтамыша. Следовательно, и Дмитрию Донскому не обязательно было иметь армию эпической численности (о которой идет речь в «Сказании…»), чтобы иметь возможность выступить против Мамая, на тот момент уже бывшего повелителя Золотой Орды. Исходя из списков погибших, среди которых тринадцать представителей московского боярства, монах Троицкого монастыря Пересвет и четверо князей (двое белозерских и двое тарусских), можно предположить, что вместе с Дмитрием Донским в поход выступило ополчение непосредственно московской земли и близлежащей к степи территории (Таруса). Присутствие в войске белозерских князей можно объяснить тем, что они служили непосредственно при дворе московского князя, а не представляли ополчение своего отдаленного княжества, которое к тому времени, скорее всего, уже перешло во владение московского князя и управлялось его наместниками. Свидетельством этого служит тот факт, что белозерское княжество не перешло к наследникам погибших князей.
Подтверждают подобные выводы и современные исследования предполагаемого места сражения археологическими экспедициями. Как сообщает О.В. Двуреченский, «размеры наиболее перспективного участка, где могло произойти сражение, представляют собой, при определенном округлении, ровное горизонтальное поле, достигающее по фронту 600-800 метров, при глубине свыше 3-х км. <…> По нашему мнению, при нормальном расположении на данном участке вряд ли было возможно разместить без сутолоки и толчеи, с сохранением построения по полкам и “стягам” более 6-7 тыс воинов без учета обозников и невооруженных слуг» (О.В. Двуреченский, “Масштабы Донского побоища по данным палеографии и военной археологии”, 2014).
Историк В.В. Пенской на основе данных о численности военных контингентов XV-XVI веков оценил максимальные возможности феодального ополчения Дмитрия Донского как от 6 тыс до 16 тыс конных войск, из которых могли принять участие в Куликовской битве не более 5-6 тыс (В. В. Пенской, “О численности войска Дмитрия Ивановича на Куликовом поле”, 2011) .
Таким образом, к осени 1380-го года Мамай, лишившись поддержки золотоордынской знати, которая признала власть хана Тохтамыша, мог оставаться лишь с небольшим отрядом своих сторонников (дворы хана Мухаммеда-Тюляка и самого Мамая, а также некоторое количество наемников) и должен был столкнуться с угрозой встретить зиму на севере степной зоны. Как известно еще из сообщений французского посланника Рубрука, традиционно монголы имеют строго обозначенные границы, где они должны «пасти свои стада зимой, летом, весной и осенью. Именно зимой они спускаются к югу, в более теплые страны, летом поднимаются на север, в более холодные» (“Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука”). Нумизматические находки говорят о том, что в 782 г.х. (апрель 1380 — апрель 1381) Мамай все еще мог сохранять контроль над Хаджи-Тарханом (монеты хана Тюляка, П. С. Савельев, № 416; А. Марков №№ 839,840), однако и Тохтамыш чеканил монеты в этом городе в этом же году (П. С. Савельев, № 262; А. Марков, № 933). Эти данные не дают возможности с точностью сказать, произошла ли смена власти в Хаджи-Тархане до Куликовской битвы или после, но можно предполагать, что Мамай вряд ли мог рассчитывать на то, чтобы провести зиму находясь в окружении владений и непосредственной близости войск своего конкурента, под контролем которого находились Сарай, Азак и Крым.
Обычно, кочевники, оказавшись в подобной ситуации, то есть лишившись возможности зимовать в традиционных южных районах степи у побережья Черного и Каспийского морей, стремились найти убежище у оседлых народов, либо получив содержание у более сильных соседей, либо силой захватив поселения. Так поступили некоторые татарские князья, вынужденные покинуть Сарай с началом великой замятни, например, Булак-Тимур и Серкизбей, захватившие города на средней Волге. Аналогичным образом действовали и Чингизиды в первой половине XV века, терпевшие поражения в междоусобицах. Например, осенью 1424-го года под Одоев пришел хан Худайдат, проигравший в борьбе за власть в Орде хану Бораку. Худайдат был разбит войсками одоевского князя Юрия Романовича, которому великий князь литовский Витовт послал на помощь князей Андрея Михайловича и Андрея Всеволодовича, друцких князей Ивана Бабу и Путяту, князя Дмитрия Всеволодовича и мценского воеводу Григория Протасьевича (Р.А. Беспалов, “Битва коалиции феодалов верхнего поочья с ханом Куйдадатом осенью 1424 года”, 2009). Битва произошла где-то в рязанских пределах, недалеко от Тулы, принадлежавшей тогда Витовту, то есть обстоятельства и место, где произошли эти события, довольно близки к событиям 1380-го года, с той лишь разницей, что ключевую роль в разгроме татар в этот раз сыграли литовские войска. В результате, в плен к литовцам попали жены и сестры хана и татарских князей (некоторых потом отправили к московскому князю Василию II), что говорит о том, что хан Худайдат приходил в верховья Оки не с целью набега и грабежа, а чтобы как минимум провести там зиму. По информации из письма Витовта магистру Тевтонского Ордена, хан провел возле Одоева и Тулы 3 недели и восемь дней. Витовт же в этот период поддерживал в качестве претендента на трон Золотой Орды хана Улу-Мухаммеда, которому и предоставил убежище на своей территории.
В 1437-м году уже Улу-Мухаммед, оказавшись в аналогичной ситуации, бежал с малыми силами от конкурентов примерно в тот же регион, к городу Белеву. Московский князь Василий II отправил свои войска против бывшего сюзерена, выдавшего в 1432-м году Василию ярлык на великое княжение. Однако, 5 декабря в бою у Белева Улу-Мухаммеду удалось одержать победу, поэтому его дальнейшая судьба сложилась отлично от участи Мамая и Худайдата. Улу-Мухаммеду удалось консолидировать своих сторонников и восстановить на какое-то время свой контроль над Крымом и Сараем (Р.А. Беспалов, “Хан Улу-Мухаммед и государства Восточной Европы: от Белева до Казани (1437–1445 гг.)”, 2012). Уже летом 1439-го года Улу-Мухаммед осаждал Москву с многочисленным войском: “месяца июля 3 царь Махметъ прииде къ Москве со многими силами безвестно. Князь великы не возможе противу ему стати и отъиде за Волгу” (Ермолинская Летопись, ПСРЛ т. 23)
В 1444-м году зимовать в Переяславль-Рязанский приходил татарский царевич, Мустафа, но был убит в сражении с подошедшими московскими войсками. Происхождение царевича и причины его появления в Рязани достоверно неизвестны. По версии Р.А. Беспалова, Улу-Мухаммед и его дети (одним из которых и был Мустафа) в результате очередной усобицы в степи опять вынуждены были отступить на Русь. Улу-Мухаммед в этом году также находился в пределах Рязанского княжества, на реке Беспуте, а на следующий год осадил и взял Нижний Новгород, где провел зиму. (Р.А. Беспалов, “Хан Улу-Мухаммед и государства Восточной Европы: от Белева до Казани (1437–1445 гг.)”, 2012)
Во второй половине XV века и позже, для татарских царевичей и князей стало обычным явлением в случае неурядиц в степи искать пристанище на территории Руси или в Литве. Для этих целей московские князья передавали татарам в управление города Звенигород, Кашира, Серпухов, Сурожик, Романов (Б. Р. Рахимзянов. “Москва и татарский мир”, 2016).
Из всего этого однозначно следует, что представления историков XIX века о геополитической обстановке в Золотой Орде, основанные главным образом на описании событий из поздней “Никоновской летописи” и военного эпоса “Сказание о Мамаевом побоище”, где Мамай представлен фактическим правителем Золотой Орды, которому, в том числе, служит и царевич из Синей Орды Арапша (такой вывод сделал Карамзин), но который в реальности оказывается не союзником, а конкурентом Мамая, не соответствовали действительности. Поэтому, оказывается очень далекой от фактического положения дел и их трактовка событий, где, для похода на Москву, Мамай, с основными силами Золотой Орды, переправляется с левого берега Волги. В подтвержденной же документами и нумизматическими находками реальности, Дмитрий Донской противостоит в Куликовской битве не армии всей Золотой Орды, а лишь одному из претендентов, который к тому времени уже потерял свое влияние и власть. Поэтому, и московское княжество больше не предстает как равное Золотой Орде ни по военной силе, ни по экономической мощи, как это представлялось историкам XIX века.
Таким образом, если учесть все дополнительные сведения о Золотой Орде, которые стали доступны уже после появления исторических трудов Карамзина и Соловьева, то, следует отказаться от предлагаемых этими историками выводов о масштабах и последствиях Куликовской битвы, так как эти выводы были сделаны на основании неверных представлений о расстановке сил в регионе.
Можно достоверно утверждать, что к осени 1380-го года Мамай проиграл борьбу за власть в Золотой Орде и вынужден был двинуться на Русь в поисках убежища. Как и во всех указанных примерах, Мамай не мог обладать какими либо значительными силами, поэтому для продолжения борьбы за власть в Орде ему пришлось заручиться поддержкой князей рязанского и литовского (либо великого князя Ягайло, либо же, что более вероятно, новгород-северского князя Корибута). В последующем такая практика станет распространенной, и литовские князья, начиная с Витовта, будут напрямую влиять на то, кто будет ханом в Сарае или в Крыму. Возможно даже, что Мамай и двигался вовсе не на Москву, а в рязанские или литовские владения в верховьях Оки.
А. Артемов.
Июнь, 2020
После Куликовской битвы (из «Сказки о Мамаевом разгроме»), Фотография, картинки, изображения и права управляемого изображения. Рис. FAI-16972
agefotostock ®
место, где можно найти все
визуальный контент по правильной цене
Купить это изображение сейчас…
Выберите лицензию, которая лучше всего соответствует вашим потребностям
Частное использование/презентация | | $69,99 | |
Информативный сайт | | 99,99 $ | |
Издательский. Книга внутри | | 149,99 $ | |
Журнал и информационные бюллетени. Внутреннее использование | | 179,99 $ |
Рассчитать стоимость другой лицензии
Это изображение может быть лицензировано онлайн только в редакционных целях
Купи сейчас
Добавить в корзину
ДОСТАВКА: Изображение сжато как JPG
Код изображения:
ФАИ-16972
Фотограф:
Коллекция:
Изображения изобразительного искусства
Пользовательская лицензия:
Управление правами
Наличие высокого разрешения:
До XL
35 МБ
А4+
(2996 х 5079 пикселей —
10″ х 16,9″ —
300 точек на дюйм)
Разрешения: Это изображение не имеет разрешения на использование модели или собственности, и перед его использованием может потребоваться дополнительное разрешение третьей стороны.