Содержание
Патриарх Кирилл: Какую роль сыграло православие в истории Руси? (+ Видео)
В очередном выпуске авторской программы «Слово пастыря», вышедшем в эфир 27 июля 2013 года, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл рассуждает о том, какую роль сыграло принятие Православия в истории восточнославянских стран.
Доброе утро, дорогие телезрители!
Сегодняшнюю передачу мы посвятим очень важному событию. Приближается празднование 1025-летия Крещения Руси. Многие люди среднего и старшего поколения помнят, как 25 лет тому назад торжественно, в трудных условиях тогда еще атеистического государства, праздновалось 1000-летие Крещения Руси.
Празднование не было слишком широким. Власти пытались ограничить всё узким пространством тогдашней церковной жизни. Но ведь не получилось! Потребность у людей в восстановлении исторической справедливости, в возвращении к своим духовным истокам была столь сильна, что никакие внешние факторы не могли сломить этой внутренней энергии людей.
И празднование оказалось не формальным, но очень значимым.
Для многих то, что произошло 25 лет тому назад, стало как бы новой точкой отсчета в их собственной жизни. Они увидели Церковь, они обратились к своим корням. И после этого события началось то, что мы стали называть «вторым Крещением Руси», когда десятки и сотни тысяч людей стали обращаться в храмы для принятия Крещения, имея к тому внутреннюю потребность.
Теперь мы будем праздновать 1025-летие Крещения Руси. Но, как 25 лет назад, так и сегодня возникает вопрос у многих представителей интеллигенции, у думающих людей, да и у тех, кто не очень часто обращается к книгам: «А, собственно говоря, что произошло тогда, 1025 лет тому назад? Что дало нам, нашей стране, всем странам исторической Руси Крещение?»
Я хотел бы проиллюстрировать последствия Крещения на личности князя Владимира. Киевский князь Владимир Святославич, хорошо известный всем по учебникам истории. У Владимира были еще два брата от того же отца, князя Святослава, который, в свою очередь, был сыном князя Игоря — того самого Игоря, о котором большинство телезрителей знает из курсов истории.
Это его непокорные древляне разорвали на двух деревьях, это за него отомстила его жена — княгиня Ольга. Так вот, дедом князя Владимира был Игорь, а отцом — Святослав; и у Владимира были еще два брата, как я уже сказал, — Ярополк и Олег.
После смерти Святослава Ярополк стал княжить в Киеве, Олег — у древлян, а Владимир — в Новгороде. Ну, казалось бы, три брата, три удела — живите в мире. Но происходит нечто прямо противоположное. Ярополк убивает Олега и собирается идти на Новгород, чтобы убить Владимира, своего второго родного брата. Владимир, понимая, что не справится с дружиной Ярополка, бежит к варягам, собирает какое-то войско. Ярополк возвращается в Киев. Но теперь уже Владимир, обретший военную силу, достаточную для захвата Киева, идет на своего родного брата, хитростью заманивает его к себе и убивает.
Вот картина из жизни дохристианской Киевской Руси. Три брата — три смертельных врага. Нужно сказать, что и после принятия христианства были, конечно, и междоусобные брани, были и случаи убийств.
Но это уже не было явлением обыденным, которое не получало никакой критической оценки со стороны людей. А до того была некая норма: три брата — маленькая звериная стая.
Ну, а что касается личной жизни Владимира? Он женится на полоцкой княжне Рогнеде, а когда убивает Ярополка, берет в жены и его жену-гречанку. От нее рождается один из сыновей Владимира. Кроме того, у него множество наложниц — вот такая семейная жизнь.
Князь Владимир, как и его предки, обращал свои взоры на соседей и воевал весьма успешно. Он распространил свое политическое влияние, а значит, границы единого древнерусского государства, на Червонную Русь — то есть на крайний запад, на Волжскую Булгарию — восток, на вятичей — север. Новгород исторически входил в состав единого русского государства, на юге — Тмутаракань, Причерноморье. Огромная страна!
Но этого мало. Как и его предшественники, князь Владимир идет на юг, желая захватить Византию, и одерживает первую победу в этом походе. Он захватывает город Корсунь, который мы сегодня называем Севастополем, — в ту пору там была византийская колония.
Захватив Корсунь, он выставляет ультиматум двум соцарствующим византийским императорам Василию и Константину: «Отдайте свою сестру Анну мне в жены, и тогда не пойду дальше на Византию». Императоры идут навстречу, но только при одном условии: если Владимир примет крещение.
Владимир и до этого стремился обрести иную веру, хоть и был рьяным язычником и воздвигал изображения Перуна, Даждьбога и прочих древних славянских идолов-божеств. Даже там, где эти культы не были распространены, как, например, в Новгороде, Владимир, воцарившись в Киеве, назначил посадником близкого ему Добрыню, и тот и в Новгороде учредил капище Перуна. Но, будучи внутренне неудовлетворенным языческой верой, князь Владимир ищет некий духовный выход из той ситуации, в которой находились он и его предки. И мы знаем, что, испытав некоторые веры, он останавливает свое внимание на Православии, на восточном христианстве, на той вере, которая была принята византийцами.
Захватив Корсунь, Владимир принимает крещение, женится на Анне, и с этого момента начинается новый отсчет в его жизни.
Как будто подменили этого разгульного, жестокого, коварного князя! Он начинает строить храмы, он начинает кормить нищих, он начинает заботиться о больных. Больных и неимущих в древнем Киеве потчуют рыбой и квасом. Можно представить, чтобы это было возможным, когда Владимир был язычником? Вовсе нет! И это внутреннее перерождение было настолько очевидным, что некогда грозного, жестокого и, конечно, несправедливого князя народ стал называть Красным Солнышком.
Почему я рассказал вам историю князя Владимира, которую многие из вас, может быть, хорошо знают? Для того чтобы на примере личности можно было понять, что произошло в результате принятия крещения только с одним человеком. Но ведь Владимир крестил всю Русь. 1 августа (по старому стилю) 988 года в Днепре были крещены киевляне — по приказу князя, хотя многие уже имели потребность в таком действии, потому что в Киеве уже были греческие священники, привезенные еще бабкой князя Владимира княгиней Ольгой, и даже в дружине князя многие были христианами.
То, что произошло тогда в Киеве, имело огромное значение для последующей жизни всей Киевской Руси. Народ крестился, народ принял веру, и после этого, как я уже сказал, началось строительство храмов и распространение Православия по всей территории огромного Киевского государства.
И теперь возникает, может быть, самый важный вопрос: а что все это значило для жизни народа? На примере князя Владимира можем сказать, что это означало для отдельного человека — это изменение образа жизни, образа мыслей, это другие ценности, это другая поведенческая модель. А для государства, для народа это означало смену исторического курса. Крещение Руси — это событие эпохального значения не только для самой Киевской Руси, не только для Европы. Это событие имеет эпохальное значение для всего мира.
И вот теперь давайте разберемся, почему же так. Что было принято вместе с христианством? Была принята система ценностей — евангельских ценностей, которых не существовало в языческом обществе. Эта система ценностей во многом стала определять и отношения людей — не только в семье, но и в обществе; эта система ценностей сформировала личную и общественную мораль.
Нельзя сказать, что все стали святыми людьми. Много было и разбойников. Не так быстро осуществлялась христианизация народа, да и князья-христиане нередко проявляли жестокость, воевали друг с другом — чего стоит только соперничество Москвы, Твери и Рязани. Но, тем не менее, глубинные перемены в духовной жизни людей произошли, и эти перемены особенно стали развиваться с течением времени, — и ведь все это отразилось на внутренней и внешней жизни людей.
А если говорить о внешней жизни? Ведь богослужение требовало наличия книг. Богослужение без книг совершать невозможно, а книг-то на Руси не было. Откуда-то тексты надо получить, и стали получать книги из Болгарии. А в Болгарии эти переводы с греческого появились, как вы знаете, в результате трудов святых равноапостольных Кирилла, Мефодия и их учеников. И эта кирилло-мефодиевская письменная традиция перекочевала на Русь. Люди стали использовать тексты, а значит, изучать грамматику, изучать язык, появилась письменность. А что же такое книжность, что такое письменность? Ведь это система связей — как мы, современные люди, сказали бы, система коммуникаций.
И посредством этой системы Русь вошла в культурную жизнь Европы.
Почему Европы, а не только Византии? Да потому что Европа была единой, не было еще разделения Церквей, и Византия являлась органической частью единой Европы, причем самой просвещенной, самой, как мы бы сейчас сказали, продвинутой. Через коммуникацию с Византией — культурную, письменную коммуникацию — Россия вошла в общеевропейское культурное пространство, что открыло огромные горизонты не только для культурного, духовного, но и для политического развития нашего народа.
На этом мы заканчиваем нашу передачу. Божие благословение пусть пребывает со всеми вами, и продолжим размышлять на тему 1025-летия Крещения Руси в следующий раз.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
Вопрос о первоначальном Крещении Руси
Григорий Гринько, диакон
Вопрос о первоначальном Крещении Руси
Крещение Руси является одним из важнейших узловых событий не только древнерусской истории в частности, но и истории Российского государства в целом.
Роль данного процесса в формировании Древнерусского государства не ограничивается областью духовной жизни и культуры восточных славян, а имеет огромное значение для социально-экономического и социально-политического развития Киевской Руси. Переход от язычества к православию стал важнейшим фактором генезиса новой цивилизации, определил особенности развития российского государства и русского этноса на многие столетия вперед. От момента Крещения Руси до революционных событий 1917 года православное христианство было вплотную связано с государством и пронизывало все сферы жизни русского общества. Церковная организация подтолкнула развитие архитектуры, литературы, живописи, письменности, образования, а монастыри на долгие столетия стали культурными центрами Руси, где монахи с особым усердием создавали рукописные книги, важнейшие летописи, иконы. Также принятие христианства способствовало укреплению международных связей Киевской Руси, особенно с Византией, что сыграло важную роль в развитии нашего Отечества.
Следует оговорить, что под словосочетанием «Крещение Руси» следует понимать не только одномоментное историческое событие, произошедшее в 988 году, но и продолжительный, затянувшийся на несколько веков процесс христианизации Древнерусского государства. В настоящее время происходит процесс возрождения роли Русской православной церкви в духовной жизни российского общества. В связи с этим сегодня как никогда важно знать и помнить исторические события, связанные с процессом принятия и становления православного христианства в Киевской Руси.
Определение места и роли Крещения Руси в историческом развитии Русского государства представляется возможным только в случае комплексного рассмотрения причин, предпосылок, основных исторических персоналий и их мотивов, основных этапов и ключевых событий, а также последствий данного исторического события.
Одним из важнейших вопросов в отечественной исторической науке, касающихся исторического пространства накануне Крещения Руси, является проблема о первоначальной проповеди христианства на славянских и скифских территориях.
Основой историографической дискуссии стал рассказ, включенный в Повесть временных лет, о путешествии апостола Андрея Первозванного из Константинополя в Рим через Крым и далее по Днепровско-Волховскому пути к Новгороду и через Северную Европу.1 Сам Нестор воспринимал этот рассказ как легенду. Если взять во внимание сложный процесс формирования текста Повести временных лет, то этот фрагмент следует рассматривать как многослойный текст, отразивший следы киевского и новгородского влияния на летопись. Такое влияние проявилось в факте посещения апостолом Андреем места будущей постройки Киева и Новгорода. Тем самым древнерусские летописи отразили формирование двух крупнейших государственных, культурных и религиозных центров Киевской Руси.
Однако в отечественной историографии рассказ Нестора о путешествии апостола Андрея воспринимался как исторический факт. Пожалуй, первая логическая последовательность событий, связанных с предысторией Крещения Руси, была выстроена в «Синопсисе» Иннокентия Гизеля.
По его мнению, крещение происходило трижды: во-первых, во время проповеди апостола Андрея, во-вторых, при крещении руссов патриархом Фотием, наконец, в- третьих, во время деятельности княгини Ольги.2 Справедливости ради следует отметить, что Гизель неверно указывает дату «крещения» славянских племен патриархом Фотием, относя эти события к 863 г.3
В «Истории Российской» Татищева В.Н. количество крещений возрастает до шести. Отмечая значительную долю вымысла и ошибок в сказании о проповеди апостола Андрея, Татищев В.Н., тем не менее, признает его деятельность достоверной и воспринимает её как первое Крещение Руси. Второе крещение, по мнению Татищева В.Н., — крещение болгар, третье — крещение Моравии Кириллом и Мефодием. Четвёртое крещение у Татищева В.Н. делится на несколько этапов, к ним относится крещение Аскольда в 867 г., крещение киевлян после чуда о несгоревшем Евангелии в 886 г., послание патриарха Фотия. В целом автор относит это крещение к «аскольдовым временам», т.
е. времени княжения легендарного князя Аскольда и его брата Дира в Киеве. Тем самым Татищев В.Н. принес в отечественную историографию идею о развитости христианства в Киеве до правления княгини Ольги и князя Владимира, которая в последствии многократно становилась предметом историографических дискуссий. Пятым Крещением Татищев В.Н. считал принятие христианства княгиней Ольгой и некоторыми лицами из её ближайшего окружения, и, наконец, шестым — Крещение Руси князем Владимиром.4
Татищев В.Н. отмечает, что в Киево-Печерском патерике указывается пять, а не шесть крещений Руси, однако не соглашается с этой версией.5 Текст Киево-Печерского патерика во многом послужил основой так называемой «теории пятикратного Крещения Руси». Согласно этой концепции Русь была крещёна пять раз: от апостола Андрея, от Мефодия и Кирилла, от константинопольского патриарха Фотия, от княгини Ольги, от князя Владимира Святославовича. Такое многократное крещение, по мнению митрополита Макария (Булгакова), означало, что Иисус Христос, «крестил Русь кровью пяти своих ран».
6 Религиозно-нравственная глубина такого подхода в работах дореволюционных историков Церкви выходила на первый план, тогда как оценка достоверности текстов исторических источников проводилась весьма поверхностно.
Формирование на рубеже XVIII-XIX вв. отечественной церковной историографии привело к многократному обращению исследователей к теме Крещения Руси, в том числе и к вопросу принятия христианства до первых русских князей. Первым критическим разбором легенды о проповеди апостола Андрея можно считать мнение митрополита Московского и Коломенского Платона (Левшина), изложенное в вышедшей в 1805 г. книге «Краткая российская церковная история». Критика легендарного текста выражены в достаточно мягкой форме. Кратко приведём рассуждения митрополита Платона по этому вопросу. Автор отмечает, что повесть об апостоле Андрее требует особого внимания и ставит некоторые вопросы:
1. Существовал ли обычай в апостольские времена ставить кресты на открытых местах (в данном случае на Киевских горах)?
2.
Откуда летописец взял эту повесть, ведь он не ссылается на древних писателей? Византийские авторы писали, что апостол Андрей проповедовал среди скифских племен, но «какие именно были сии Скифы, и в коих местах, сие требует особливого испытания».7 Однако, митрополит Платон (Левшин) заметил: «Но предположив и приняв сие древнее предание, не видно, чтобы с сею проповеди Андреевой времени Христианство в России началось».8
Следующий этап исследования истории христианства в ранней русской истории связан с именем архиепископа Черниговского Филарета (Гумилевского).9 Историк подробно рассматривает все известные ему попытки Крещения Руси, начиная с апостола Андрея Первозванного. Однако здесь автор очень осторожен, отмечая, что рассказ о том, что апостол Андрей посещал горы Киевские летописец приводит как частное мнение и «он не говорит, чтобы при апостолах имя слова Божия дало плоды на почве Киевской Руси». Архиепископ Филарет высказал догадку, что эта легенда произошла из Корсуня.
В более поздний период академик А.А. Шахматов разовьёт мысль о Корсуньском влиянии на русское летописание.
Более реальные сведения о проникновении христианства к славянам архиепископ Филарет относит, ссылаясь на Блаженного Иеронима, к IV в. н. э. Но, по его мнению, это были лишь частные случаи обращения в христианство, а никак не массовое Крещение. В это время христианство никак не могло укорениться между славянами или их предками – «гунны, авары, болгары опустошали один за другим, великую Скифию, и христианство, и без того еще слабое между скифами гасло».10 Только в IX в. «по несомненному гласу истории, Киевская Русь вняла евангелической проповеди при Киевских князьях Аскольде и Дире».11 Летописный рассказ на эту тему принимается без изменений – «Аскольд и Дир, объятые страхом, уверовали в карающего их Господа», но с добавлением рассказа о чуде с Евангелием из Константина Багрянородного. Датой похода автор счёл 866 г., соответственно Крещения – май-июнь 867 г.
В дальнейшем, по мнению архиепископа Филарета, Русь даже при князьях языческих продолжает ненамеренно знакомиться с христианским вероучением через военные, торговые и дипломатические контакты с Византией. Он утверждает, ссылаясь на византийских и арабских авторов, что при Игоре христианская вера имела больше свободы, чем в ранние времена. Упоминание в договоре Игоря с Византией христиан и церкви св. Илии в Киеве приводит автора к мысли, что если церковь св. Илии соборная, то в тот период Киеве могли существовать и другие храмы.
Помимо этого, среди трудов, посвященных истории раннего христианства на Руси, можно назвать работу митрополита Макария (Булгакова) «История Христианства в России до равноапостольного князя Владимира». Этот труд был использован Макарием при написании первого тома «Истории русской Церкви». Во избежание повторного цитирования мы используем многотомное издание 1994-1999 гг., в первом томе которого опубликована данная работа.12
В первый раздел автор поместил материалы о распространении христианства в Причерноморье, Закавказье и на Кавказе до IX в.
Сюда же он поместил данные о проповеди апостола Андрея Первозванного. Здесь митрополит Макарий выступил одним из немногих ученых, активно искавших доказательства правдивости этого церковного предания. Но свою защиту он попытался построить с чисто научных позиций, указывая на необходимость решить три важнейших вопроса: 1) точно ли и где именно путешествовал святой апостол Андрей по нашим территориям; 2) каким племенам и народам он проповедовал; 3) каковы были последствия его проповеди.13
Для их решения автор привлёк сведения всех известных и доступных ему древних церковных и светских писателей. Проанализировав их данные, историк пришёл к выводу, что апостол Андрей действительно проповедовал в Причерноморье, и, в частности, в Херсонесе Таврическом, но «простирался ли святой апостол Андрей со своей проповедью из Херсонеса Таврического во внутренние области нынешней России» остаётся невыясненным.14 И здесь учёный обратился к анализу летописного рассказа, где чувствовал себя менее уверенно.
Он предположил, что Нестор мог располагать каким-то не дошедшим до нас документом, содержащим в себе это предание, и попытался подтвердить его различными косвенными доказательствами. Тем не менее, события, описанные в легенде, да и сама легенда кажутся ему вполне правдоподобными. Единственная странность, по мнению исследователя, — это подробное описание бань в новгородских землях. Данные факты вполне объяснимы, так как они являются «необходимым наростом и прикрасой, без которых не может обойтись самое достоверное предание, сохраняющее целые века в устах народа». Таким образом, ответ на первый вопрос видится учёному следующим: «Как бы то ни было, только предание о благовестив святого апостола Андрея даже во внутренних областях нашего отечества не заключает в себе ничего невероятного, и нет основания отвергать его безусловно или принимать за одну идею».15 На вопрос об объективе апостольской проповеди, опираясь на сведения античных географов и писателей, историк отвечает: «собственно в коренной России святой апостол Андрей, если он действительно здесь путешествовал, проповедовал Евангелие не кому-либо другому, а, без сомнения, стародавним здешним обитателям, предкам нашим – славянам».
Автор, опять же, опираясь на косвенные данные, счёл, что проповедь апостола имела некоторый успех. Но тут же оговаривается, «что если и положены были святым апостолом Андреем в странах Киевских и Новгородских какие-либо начатки христианства, то они существовали очень недолго».16 Поэтому апостола Андрея нельзя считать первоначальным основателем Киевской Церкви. Митрополит Макарий (Булгаков) пишет, что «и если сей апостол может быть назван основателем её, то разве только основателем посредственным именно потому, что он же даровал первого архиепископа (Стахия) Византии, от которого начался непрерывный преемственный ряд иерархов Царьградских и потом в определённое Богом время начался непрерывный ряд наших иерархов».17 Из вышесказанного следует, что митрополит Макарий, хотя и считает проповедь апостола у славян вероятностной и реальной, отрицает даже саму возможность прямого возвещения Русской православной иерархии к апостолу Андрею. Далее в первой части своей работы исследователь рассматривает данные о проникновении христианства в Северное Причерноморье, Кавказ, Закавказье.
Делает он это по двум причинам: 1) через эти территории христианство могло проникнуть к Киевским славянам и их предкам; 2) эти земли ко второй половине XIX в. вошли в состав Российского государства и, следовательно, привнесли свои церковные традиции (например: Апостольская Армянская церковь).
Завершая первую часть своей работы, исследователь сделал несколько важных выводов. Для нас непосредственный интерес представляют следующие его суждения: 1) «Святая вера посеяна в пределах нынешней России ещё в век апостольский и самими апостолами, но совершенно начала утверждаться не прежде, как с четвёртого века, притом только в южных краях наших — Новороссийском, Кавказском и Закавказском. В это время принесена она к нам из соседствующей Греции, преимущественно из Царьграда, при содействии тамошних императоров и патриархов». И 2) «В числе христиан, живших в древней Скифии и Сарматии, по всей вероятности, находились и наши предки, славяне, ибо несомненно, что они были главными и постоянными здешними обитателями, хотя совершенно ясного и прямого (разрядка автора) свидетельства о христианстве этих славян мы не имеем».
Однако, «нельзя не сознаться, что особенной сердечной близости к нам эти сведения ещё не имеют…».18
Изучая вопрос о проникновении христианства к собственно киевским славянам, Макарий счёл несомненным Крещение Аскольда. Рассматривая сведения византийских авторов и летописи о набеге русов на Константинополь, он отмечает все сомнения в принадлежности их к Руси Киевской, то есть, Аскольдовой. Тут же им были подмечено интересные аналогии в описании вече, сознанного в связи с приездом епископа-миссионера, и собрания, на котором Владимир с народом и боярами решал вопрос о перемене веры. Митрополит Макарий попытался датировать эти события: поход с 864 на 865 гг.; Крещение — не ранее 866 г. и не позднее начала 867 г.19
Сомнения в достоверности легенды об апостоле Андрее возникали в рамках церковной историографии и в конце XIX в. Так Голубинский Е.Е., указывая на идеологическое значение теории, назвал её «вовсе неудачным вымыслом».
20 Голубинский Е.Е. один из самых резких противников сведений о распространении христианства у славян в ранний период, а по отношению к данным об апостоле Андрее Первозванном у восточных славян он занял, пожалуй, самую крайнюю негативную позицию. Его суждения на этот счёт проникнуты не просто скепсисом, а сарказмом: «Посылать апостола из Корсуни в Рим помянутым путём — то же, что посылать кого-нибудь из Москвы в Петербург путём на Архангельск».21 Но помимо здравого смысла, он обосновывал свою позицию и с исторической точки зрения: «В век апостолов страна наша представляла собой находившуюся за пределами известного мира неведомую и исполненную всевозможных ужасов пустыню».22 Соответственно, вывод напрашивается сам собой: вполне вероятно, что Андрей Первозванный проповедовал в Причерноморье, хотя «нельзя и совершенно невероятно допустить, чтобы телесно посетил страну нашу один из апостолов, но необходимо принимать, что мысленно благословились её все они. Полагаем, что этого утешения совершенно достаточно».
Однако, как пытливый историк, автор не мог не задаться вопросом, где, когда и в связи с чем возникла эта легенда. Эпизоды с новгородскими баснями и водружением креста на Киевских горах привели его к мысли, что одной из целей повествования было возвеличивание Киева над Новгородом и, следовательно, позднего Киевского происхождения (не ранее, чем через 100 лет после 988 г.). Крайне скептично рассмотрены им предположения о проникновении христианства к восточным славянам ранее IX в. Он решается лишь сделать следующие, более чем осторожные выводы: 1) христианство могло иметь незначительное распространение среди тиверцев и уличёй, а у полян ещё менее; 2) разного рода сведения о крещениях скифов нельзя твёрдо относить к славянам. Поэтому, как отмечает сам учёный, серьезные данные о христианстве на Руси мы имеем лишь со времён Аскольда и Дира.23
Историки Церкви в XX в. относились к теории «пятикратного крещения» гораздо осторожнее, рассматривая деятельность апостола Андрея на славянских и скифских землях как предысторию христианизации Руси и допуская некоторую легендарность этих фактов.
Однако в православной литературе, изданной в XX в., можно найти немало примеров сохранения легенды об апостоле Андрее в качестве основополагающего факта христианской истории страны. Так, Шабатин И.Н. пишет: «Мы, русские православные христиане имеем все основания считать апостола Андрея Первозванного провозвестником истины Христовой на просторах нашей Родины от Закавказья до Среднего Приднепровья».24 Однако в этом случае автор уже не претендует на историческую достоверность выводов, а скорее говорит об идеологической составляющей.
В XX в., многократно возвращаясь к рассказу об апостоле Андрее, отечественные историки оценивали его весьма неоднозначно. Так академик Лихачёв Д.С., комментируя Повесть временных лет, отмечает, что «Рассказ о посещении Русской земли апостолом Андреем, хотя и не соответствует действительности, не может считаться выдумкой русского летописца». Столь же неоднозначен и Греков Б.Д., поэтому об истоках Крещения Руси в одной из своих трудов он пишет следующим образом: «Принятие христианства из Византии было подготовлено всей предшествующей историей восточного славянства и Руси.
Сведения о проповеди христианства восходят к первым векам нашей эры и в преданиях связываются с именем апостола Андрея. Сведения эти из какого-то источника попали в Повесть временных лет».25 Из какого конкретно источника этот рассказ попал в летопись монаха Нестора Греков Б.Д. в своей работе не уточняет.
Подводя итоги рассмотрения данного вопроса, необходимо отметить, что рассмотрение легендарного рассказа Повести временных лет о проповеди ранней истории христианства у славян имеет большое значение для многих отечественных историков. Отечественная светская и церковная историография, оттолкнувшись от проблемы проповеди апостола Андрея, вышла на вопросы контактов скифов и славян с крупнейшими христианствами центрами своего времени. Формирование концепций многократной христианизации Руси отразило стремление исторической науки (в первую очередь, церковной) удревнить историю Русской Церкви, тем самым, поставив её в один ряд с крупнейшими христианскими общинами Востока и Запада.
Придание глубокого сакрального смысла проповеди апостола Андрея сохранилось в православном сознании и по сей день, несмотря на то, что в современной историографии этот сюжет однозначно признаётся легендарным.
1 Повесть временных лет / Подгот. текста Д.С. Лихачева; Пер. Д.С. Лихачева и Б.А. Романова Под ред. чл.-кор. АН СССР В.П. Адриановой-Перетц Акад. наук СССР. Ч. 1-2. — 1-е изд. Часть 2. Приложения. М.; Л., Изд-во АН СССР. 1950. С. 112.
2 Гизель И. Синопсис или краткое описание о начале славянского народа, о первых киевских князьях, и о житии святого, благоверного и великого князя Владимира всея России, первейшего самодержавца, и о его наследниках, даже до благочестивейшего Государя, Царя и Великого Князя Федора Алексеевича самодержавца Всероссийского. Киев: в типографии Киевопечерской лавры. 1821. С. 90.
3 Там же. С. 92
4 Татищев В.Н. История Российская. Т.1. Ч. 1. М. 1994. С. 98.
5 Татищев В.
Н. История Российская. Т.1. Ч. 1. М. 1994. С. 103, 106.
7 Платон (Левшин) митрополит Московский и Коломенский. Краткая российская церковная история. М. Издательство Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2010. С. 12.
8 Платон (Левшин) митрополит Московский и Коломенский. Краткая российская церковная история. М. Издательство Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2010. С. 13
9 Филарет (Гумилевский) архиепископ Черниговский. История Русской церкви. М.: Изд-во М.А. Ферапонтов. 1888. С.14.
10 Там же. С. 15
11 Там же. С. 16
12 Макарий (Булгаков) Митрополит. История Русской Церкви. Том 1. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира. Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 2011. С. 90.
13 Макарий (Булгаков) Митрополит. История Русской Церкви. Том 1. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира.
Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 2011. С. 91.
14 Там же. С. 91-95.
15 Там же. С. 97
16 Макарий (Булгаков) Митрополит. История Русской Церкви. Том 1. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира. Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 2011. С. 103.
17 Там же. С 104.
18 Макарий (Булгаков) Митрополит. История Русской Церкви. Том 1. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира. Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 2011. С.158-159.
19 Там же. С. 200.
20 Голубинский Е.Е. История русской Церкви. Т.1. Часть 1. М.: Тип. Э. Лисснер и Ю. Роман. 1880. С. 9
21 Голубинский Е.Е. История русской Церкви. Т.1. Часть 1. М.: Тип. Э. Лисснер и Ю. Роман. 1880. С. 22.
22 Там же.
С. 29.
23 Там же. С. 8
24 Шабатин И.Н. Св. апостол Андрей Первозванный — проповедник истины Христовой на Руси // ЖМП. 1962. № 12. С. 64.
25 Греков Б.Д. Киевская Русь. М.: Государственное издательство политической литературы. 1953. С. 388.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Поделиться в социальных сетях:
Интервью для документального фильма «Второе крещение Руси» • Президент России
Интервью для документального фильма «Второе крещение Руси».
Второе Крещение Руси — полнометражный документальный фильм о возрождении Русской Православной Церкви в России за последние 25 лет.
В фильме подробно представлены основные этапы восстановления церковной жизни в России с 1988 года, когда страна отметила 1000--летие Крещения Руси, до наших дней.
* * *
Вопрос: Мы до сих пор помним времена, когда можно было разрушить карьерные перспективы, если крестили ребенка и об этом узнали. Проблемы могли возникнуть и в университете, не говоря уже о ситуации в 1920-30-е годы, когда репрессиям подверглись как священнослужители, так и миряне. Какие уроки, по вашему мнению, мы должны извлечь из тех лет гонений на церковь?
Владимир Путин: Я тоже ощутил на себе влияние тех времен. Моя мать крестила меня и держала это в секрете от отца, который был членом коммунистической партии. Он не был никаким партийным работником, просто работал на заводе, но был каким-то низовым парторгом в своем заводском цеху. Так или иначе, моя мать, якобы не дав ему узнать, крестила меня, делала это тайно, и поэтому моя семья тоже чувствовала стеснение тех времен.
Думаю, урок, который нужно усвоить, довольно прост. Во все самые критические моменты нашей истории наш народ обращается к своим корням, к своим нравственным устоям и религиозным ценностям. Все мы знаем, как, когда началась Великая Отечественная война, первым, кто объявил о начале войны советскому народу, был Молотов, который обратился к нации со словом «граждане». Но когда Сталин затем обратился к нации, несмотря на свою жесткую, если не сказать, жестокую позицию по отношению к церкви, он выбрал совершенно другую форму обращения: «Братья и сестры». Выбор адреса имел огромное значение. Это были не просто слова, а обращение к сердцам и душам людей, к их истории и их корням, чтобы донести до сознания грандиозность и трагичность разворачивающихся событий, поднять людей, мобилизовать их на восстание на защиту своей Родины. Так было всегда, когда страна сталкивалась с трудностями и лишениями, даже в годы государственного атеизма, потому что без этих нравственных основ русский народ не выжил.
Вопрос: Церковные деятели и люди, вовлеченные в церковную жизнь, называют 25 лет, прошедших с момента празднования 1000 годовщины Крещения Руси, «вторым крещением Руси». Отношения между церковью и государством действительно претерпели за это время изменения и обрели новое содержание. Считаете ли вы справедливым говорить о «втором крещении Руси» и видите ли вы доказательства, подтверждающие эти слова?
Владимир Путин: Не хочу спорить с теми, кто говорит о втором крещении Руси, но лично я бы не сказал, что это самый подходящий способ описать то, что произошло за это время. Я бы скорее сказал, что мы стали свидетелями возвращения к нашим корням, и вопрос, который при этом возникает, конечно, заключается в том, почему это произошло. Наше поколение помнит Моральный кодекс строителей коммунизма. По сути, это была просто упрощенная версия религиозных принципов, разделяемых практически всеми традиционными религиями мира.
Но когда исчез даже этот упрощенный моральный кодекс, люди оказались в огромном нравственном и духовном вакууме, и единственный способ его заполнить — вернуться к истинным, истинным ценностям.
Эти ценности неизбежно носили религиозный характер.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди стали обращаться к своим корням, к вере и духовным ценностям. Это был естественный процесс возрождения русского народа. Делали они это спонтанно, без понука извне, со стороны властей или со стороны церкви. В то время церковь едва ли была в состоянии кого-либо подтолкнуть. Он был в плачевном состоянии. В материальном плане советская власть ограбила его, пожалуй, основательнее, чем кого-либо, но в организационном и духовном отношении оно тоже было в очень тяжелом положении. Это было спонтанное движение самих людей вернуться к своим корням.
Вопрос: г -н президент, вы встретились с столичным Лавром, главой русской православной церкви за границей. Это была ваша инициатива или его просьба? Что привело к этой встрече и стала ли она поворотным моментом в воссоединении церкви?
Владимир Путин: Это была больше моя инициатива на самом деле, но, к моему удивлению, Русская Православная Церковь Заграницей и сам Митрополит Лавр отреагировали поддержкой и пониманием.
Я говорю, что это было к моему удивлению, потому что отношения между Русской Православной Церковью Заграницей и советскими властями всегда были, мягко говоря, натянутыми по очевидным причинам, и я был тогда немного удивлен тем, насколько они были готовы отреагировать на мое инициативу, но после первой встречи, в Нью-Йорке, насколько я помню, я сразу понял, почему они так реагируют.
Я понял, что Предстоятели Русской Православной Церкви Заграницей были настоящими русскими людьми. Они могут жить далеко от своей родины, но ее интересы они хранят в своем сердце. Они поняли, что пришло время воссоединить всю русскую нацию, собрать воедино все народы России, все многообразие этносов, объединенных православной верой. Как вы, возможно, знаете, паспорта, выдаваемые во времена Российской империи, не классифицировали людей по этническим группам, но указывали их религиозную веру.
Предстоятели Русской Православной Церкви Заграницей, люди, познавшие в жизни немало испытаний и невзгод, столкнувшиеся с большими испытаниями и лишениями, очевидно, пришли к выводу, что настал момент для воссоединения.
Ведь Русская Православная Церковь сыграла уникальную роль в истории нашего народа и страны. По сути, именно после принятия православия в качестве религии русская нация начала складываться как единая нация и начала строить централизованное Российское государство.
В основе русской нации и централизованного российского государства лежат одни и те же духовные ценности, объединяющие всю ту часть Европы, которую ныне разделяют Россия, Украина и Беларусь. Это наше общее духовно-нравственное и ценностное пространство, и это играет очень большую роль в объединении людей. Естественно, сама Русская Православная Церковь в России и Русская Православная Церковь Заграницей почувствовали это в своем сердце и стали сближаться. Задача властей здесь была просто поддерживать этот процесс.
Вопрос: В разговоре с митрополитом Лавром Вы сказали: «Хочу очень твердо и четко заявить, что власть никогда не будет вмешиваться в церковные дела». Вы были очень убедительны. Вы упомянули об объединяющей роли Русской Православной Церкви Заграницей.
После распада Советского Союза и появления новых стран в Центральной и Восточной Азии, Казахстане Православная Церковь сегодня играет еще более объединяющую роль, объединяя людей на всем постсоветском пространстве.
Владимир Путин: Есть много разных областей, где церковь и государство могут работать вместе. Прежде всего, это воспитание у нашей молодежи нравственных и духовных ценностей, поддержка семьи как института, воспитание детей, поддержка тех, кто нуждается в особой помощи и содействии. Я говорю не только о больных или людях с ограниченными возможностями, но и о людях в тюрьмах, например. Им тоже нужна моральная поддержка. Церковь является естественным партнером органов государственной власти в таких областях.
У церкви есть еще одна очень важная роль внутри самой России — создание условий для межконфессионального и межнационального мира и согласия. В этом отношении значение церкви выходит за рамки сегодняшней Российской Федерации, потому что она также помогает нам строить хорошие отношения с людьми в других странах, прежде всего на постсоветском пространстве, конечно.
Я уже упоминал об общих исторических нравственных и духовных корнях, которые мы разделяем с народами Украины и Беларуси. По сути, у нас есть общая церковь, общий духовный источник и общая судьба. Что касается других стран СНГ и их народов, то и здесь церковь может сыграть очень конструктивную и положительную роль.
Статус публикации
Публикуется в разделах: Новости, Стенограммы
Дата публикации:
Прямая ссылка: ru.kremlin.ru/d/18870
3 Текст 3 Религиозная история помогает нам понять войну России против независимости Украины
Кристина Карельская — выпускница Колледжа Европы в Натолине и Центра изучения демократии в Киеве. Студентка Восточноевропейской школы многопартийной демократии и стажер-аналитик ОО «Общественные объединения» в Одессе.
Андреас Умланд — внештатный научный сотрудник Центра европейской безопасности Института международных отношений в Праге и главный редактор серии книг «Советская и постсоветская политика и общество» и «Украинские голоса».
В последние месяцы продолжающийся российско-украинский многоаспектный военный, политический, экономический и культурный конфликт стал проблемой, с которой знакомо большинство людей во всем мире. Что менее известно за пределами Восточной Европы, так это важный религиозный аспект «гибридной войны» Москвы против национальной независимости Украины. По Конституции Украина, безусловно, светская страна, где церкви и все религиозные организации отделены от государства. С другой стороны, Украина является одной из самых религиозных стран в Европе и имеет христианскую церковь, история которой насчитывает более тысячи лет.
Истоки украинского православия восходят к средневековью, когда киевский князь Владимир Великий принял христианство из Константинополя в 988 году. Крещение Киевской Руси было одним из важнейших событий в ранней украинской истории. Это помогло создать первую протонациональную общность, из которой позднее возникла сегодняшняя современная украинская нация.
Восточное христианство сильно повлияло на возникновение первого восточнославянского государства, Киевской Руси, на территориях современной центральной и северной Украины, восточной Белоруссии, а также западной части России. Однако впоследствии православие в Восточной Европе из средства культивирования и объединения превратилось в орудие господства и ниспровержения. Все больше переосмысливая себя как империю, царская Россия использовала православную церковь для оправдания и осуществления своего контроля над Украиной и Белоруссией.
На этом фоне последние почти три десятилетия независимости Украины ознаменовались борьбой Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата (УПЦ КП) и Украинской Автокефальной Православной Церкви (УАПЦ) против засилья Украинской Православной Церкви Московского Патриархата (УПЦ МП) в Украине. Это противостояние имеет политическую подоплеку, поскольку УПЦ МП, несмотря на свое официальное название, де-факто является отделением Русской Православной Церкви (РПЦ), которая, в свою очередь, является явно национальной (а не общенациональной) церковью, которая неофициально , но тесно связан с Кремлем.
Таким образом, РПЦ и УПЦ МП были и сегодня являются важными инструментами мягкой силы в гибридной войне Кремля против Украины. Они являются основным средством внешней политики Москвы и облегчают кремлевские неоимперские схемы под такими заголовками, как «православная цивилизация», «русский мир» или «восточнославянское братство».
В 2014 году начался так называемый «украинский кризис». Это распространенное, но вводящее в заблуждение название войны, разразившейся в результате незаконной аннексии Крыма Россией и тайной интервенции в Донбассе. С тех пор вопрос религиозной независимости от России стал для многих украинцев как никогда актуальным. В результате длительных переговоров в январе 2019 г. Вселенский Константинопольский Патриарх Варфоломей I вручил украинской делегации в Стамбуле так называемый Томос (дословно: книжечка), т.е. официальный документ, который дарует каноническую независимость ново- создана Единая Православная Церковь Украины (ПЦУ). Это было большим достижением не только для религиозных автономистов Украины.
Это также был исторический успех президентства Петра Порошенко, чья команда с 2016 года проделала большую часть дипломатической работы по подготовке судьбоносного шага Константинополя.
Реакция России на этот исторический акт была ожидаемо язвительной и полной конспирологии. Еще до завершения переезда Константинополя в начале 2019 года, среди многих других, Патриарх Русской Православной Церкви Кирилл в конце 2018 года с гневом и преувеличением осудил предстоящую автокефалию Украины: «Конкретная политическая цель была хорошо сформулирована, в том числе, полномочных представителей США в Украине и самими представителями украинского правительства: надо разорвать последнюю связь между нашими людьми [т.е. русские и украинцы], и эта [последняя] связь является духовной. Мы должны сделать свои собственные выводы [относительно этого вопроса], в том числе из сказок, которые [Запад] долгое время пытался навязать нам, в течение стольких лет, о верховенстве закона, правах человека, свободе вероисповедания и всех те вещи, которые не так давно считались имеющими фундаментальное значение для формирования современного государства и человеческих отношений в современном обществе.
Украина могла бы стать прецедентом и примером того, как легко можно покончить с любыми законами, с любыми порядками [и] с любыми правами человека, если это нужно сильным мира сего».
Новый митрополит Православной церкви Украины (ПЦУ) Епифаний отреагировал на эти и многие другие российские нападки, сказав, что «Русская Православная Церковь является последним форпостом Владимира Путина в Украине», и что «Появление ПЦУ подрывает имперские цели кремлевского лидера. Путин теряет здесь, в Украине, ту поддержку, которая у него была раньше, потому что, если бы у него не было этой поддержки, не было бы войны на Донбассе. И поэтому мы будем последовательно поддерживать себя как единую церковь – признанную и каноническую в Украине. И постепенно Россия потеряет это влияние через души здешних православных украинцев».0003
Безусловно, обретение канонической самостоятельности новообразованной Православной Церковью Украины было не только церковным делом и источником разделения между Россией и Украиной.
Она также сыграла свою роль во внутриукраинских делах, и, в частности, в выборах президента Украины 2019 года. В день интронизации Епифания 2 февраля 2019 года тогдашний президент Петр Порошенко подчеркнул, что ПЦУ есть и будет независимой от государство. В то же время он заявил, что «церковь и государство теперь смогут вступить на путь подлинного партнерства церкви и государства для совместной работы на благо страны и народа» 9.0003
Представители новой ПЦУ неоднократно уверяли, что государство не вмешивается в религиозные дела, а лишь способствует процессу объединения. Тем не менее, экс-президент Порошенко активно преподносил получение Украиной автокефалии как свою политическую победу над Россией во время своей предвыборной кампании 2019 года и даже совершил так называемый томос-тур по Украине. Хотя такая явная политическая инструментализация испортила приобретение украинской автокефалии, независимость ПЦУ не является простым побочным продуктом политического маневрирования бывшего президента Украины.
Это результат многолетней борьбы многих украинских христиан против засилья УПЦ МП и устремлений многих православных верующих в Украине.
По мнению американского богослова Шона Кейси, Томос, то есть получение Украиной автокефалии для своей православной церкви, приведет к объединению вокруг ПЦУ и даст новые возможности для борьбы с религиозным многообразием. Среди прочего, архимандрит Кирилл Говорун подчеркнул, что получение Украиной Константинопольского Томоса — это шаг, который соответствует общему устройству мировой религиозной православной общины и национальному характеру отдельных восточно-христианских церквей. В отличие от централизованной и пирамидальной структуры католической церкви с папой на вершине, православие разделено на поместные церкви и представляет собой международное Содружество, а не единую организацию.
Таким образом, продолжающееся доминирование на территории независимой Украины православной церкви, подчиненной Москве, а не Киеву, всегда было аномалией.
Это стало абсурдом, когда Россия начала войну против Украины в 2014 году. Поэтому получение Украиной автокефалии для своей православной церкви можно рассматривать как возможность уврачевать раскол между различными восточнохристианскими общинами на территории Украины и, в конечном итоге, объединить большинство православных верующих, проживающих в Украине.
Для этого необходимо международное признание со стороны других православных церквей, поскольку оно узаконивает молодую ПЦУ в восточно-христианском мире. Пока только Александрийский Патриархат и Постоянный Синод Элладской Церкви официально признали каноническую независимость ПЦУ. Даже это были оспариваемые решения. Бывший министр обороны Греции Панос Камменос назвал это преступлением: «Если что-то случится в ближайшие несколько месяцев, всю ответственность за прекращение действия гарантий, предоставленных Россией, будет нести Священный Синод [греческой православной церкви] в связи с признанием незаконной церкви Украины».
В отличие от Священного Синода Греции Сербская Православная Церковь, близкий союзник РПЦ, публично заявила, что не признает ПЦУ. Он следует линии Москвы, утверждая, что «митрополия в Киеве не может быть отождествлена с нынешней Украиной, поскольку она находится под юрисдикцией Московского Патриархата с 1686 года». Последний новый член НАТО – в настоящее время обсуждает спорный религиозный законопроект, который позволяет государству конфисковать имущество Сербской православной церкви.Последняя в ответ обвинила в этом Киев: “ Получается, что недавние события на Украине, где предыдущая власть и Константинопольский Патриархат легализовали раскол, в настоящее время повторяются в Черногории. Раскольникам следует исповедоваться и добиться примирения с Сербской Православной Церковью». чистоты и еще больших усилий для сохранения и восстановления единства там, где оно было поколеблено». Киевский митрополит ПЦУ Епифаний, напротив, прогнозирует, что в ближайшем будущем «нашу автокефалию признают еще как минимум три-четыре церкви».
Столь радикальные заявления связаны с тем, что независимость ПЦУ потенциально может изменить баланс влияния во всем православном мире. Представители ряда других христианских и нехристианских религий приветствовали появление в 2019 году канонической и независимой Украинской православной церкви. Отчасти резкое неприятие ПЦУ рядом российских и пророссийских православных иерархов во многом связано с московским — доминирование властных отношений в международной сети восточно-христианских церквей, находящихся под угрозой. Появление потенциально крупного конкурента в Восточной Европе может побудить некоторые другие поместные церкви, находящиеся в настоящее время под управлением Московского Патриархата, последовать примеру Украины.
Религия будет оставаться важным фактором в продолжающемся конфликте между Россией и Украиной и разделять всемирное православие до тех пор, пока Москва не признает украинскую автокефалию. Появление ПЦУ и ее растущее признание среди других поместных православных церквей окажет глубокое влияние на постсоветский и другие регионы мира.