Содержание
Букву «Е» изобрел Карамзин / Идеи и люди / Независимая газета
Примечание для читателей электронной версии. По техническим причинам буква «е» (jo) изображается так же, как буква «е», т.е. без двух точек над ней.
БУКВУ Е изобрел Карамзин. А буквы Х, Ж и П — Кирилл и Мефодий» (из записных книжек Венедикта Ерофеева). Голый факт, но почему так смешно? В любом языке некие простые сочетания звуков могут вызывать у говорящего и слушающего определенные этнопсихологически и лингвистически обусловленные реакции. В данном случае налицо комплексное, связанное с множеством иногда неуловимых факторов (в основном, конечно, лексического плана), воздействие самой непростой буквы нашего алфавита — буквы Е.
Русской литере Е не так давно исполнилось 200 лет. В 1797 году ее действительно ввел в употребление (впервые — в журнале «Аониды») Николай Михайлович Карамзин, объективной необходимости наиболее полного отражения на бумаге благозвучия родной речи ради. Однако уже в следующем столетии тенденция упрощения письменной графики стала приводить к ассимиляции Е с Е процесс этот усугубился в ХХ веке в связи с попытками революционной модернизации алфавита, а затем политикой пролеткульта с ее тотальной унификацией и уравниловкой.
Изданный в конце 40-х словарь слов с буквой Е, снабженный одобрительным предисловием Сталина, сколько-нибудь заметной роли не сыграл и сегодня практически забыт.
Буква Е, этот, по определению Владимира Березина, «единственный umlaut русского языка», все явственнее исчезает из нашей жизни. Между тем она олицетворяет собой все живое (теплое, веселое, клевое, смышленое, стебное, ядреное, плевое, мудреное, легкое, тяжелое, желтое, зеленое, твердое, надежное, слезное, скабрезное, курьезное, серьезное, скрупулезное etc), что есть в языке. Без нее абсолютно невозможна потаенная отечественная лексика, — намек на которую и придает тексту Ерофеева комический оттенок.
На русской компьютерной клавиатуре Е откровенно вынесена из алфавитного «ядра», 32-буквенного (!) центра в какое-то гетто, в дальний угол слева (что на карте России соответствует городу Кемь в Карелии, куда царь Петр ссылал неугодных) и, более того, чаще всего никак не обозначена на соответствующей клавише.
Разумеется, аутсайдерское положение почти исключает применение буквы массовым пользователем. Так насильственно закрепляется новая, оскопленная русская орфография; ясно, что постепенно это нивелирование коснется и орфоэпии, так что и словосочетание «расчетный счет», и даже песня «Смуглянка» в XXI веке будут звучать а-ля век XIX: «Я влюблЕнный / И смущЕнный пред тобой».
С литерой Е мучаются составители словарей и энциклопедий, публикаторы литературных произведений отсутствующих или умерших авторов. Как показал выборочный соцопрос московских литераторов, большинство из них старается даже в черновиках расставлять сакраментальные, но такие симпатичные двойные точки. Однако широкие массы русскочитающей и русскопишущей публики этого никогда не делают и даже не задумываются над тем, как себя обкрадывают. Нужна яркая слаженная акция известных людей искусства и науки, чтобы привлечь к проблеме должное общественное внимание.
Крымский геопоэтический клуб подготовил однодневный Е-ФЕСТИВАЛЬ, который объединил доклады, сообщения, эссе, боди- и мейл-арт, перформансы, хэппенинги и другие интеллектуальные и эстетические жесты, высвечивающие первостепенную важность буквы Е в современной русской письменности (как и соответствующего звука — в просодии), интересные факты из двухвековой истории ее применения и иные аспекты ее текстуального и эвфонического бытования и визуального изображения.
Обнаруживаются все новые и весьма любопытные факты. Так, в Москве уже несколько лет существует дизайнерская группа «Е Программа»; в прошлом году совместно с РИА «Арс Нова» она отпраздновала свой очередной юбилей, привязав событие к двухсотлетию буквы Е. В декабре 95-го года в Питере вышел первый и единственный номер постмодернистского литературного журнала «Е» — один из его основателей — прозаик Андрей Левкин, редактор славного журнала «Родник».
Целью акции Крымского клуба и последующего издания сборника обнародованных на ней текстов, фото- и прочих материалов будет пропаганда возвращения Е в широкий обиход, и в том числе настоятельная рекомендация производителям русских версий компьютерной продукции предоставить букве если не привилегированное (для компенсации двухвековой дискриминации), то хотя бы равноправное положение. (Уже сейчас авторитетные деятели Интернета рассматривают по просьбе Клуба возможность создания благотворительного пакета ефикаторов — программ, расставляющих нашу букву по местам в любом проигнорировавшем ее тексте.
)
Первый русский историк » Абинская межпоселенческая библиотека
Раздел: Виртуальная литературная гостиная
Первый русский историк
(Н.М. Карамзин 1766 – 1826)
«История Государства Российского»
есть не только создание великого писателя,
но и подвиг честного человека.
А.С. Пушкин
В 2016 году исполняется 250 лет со дня рождения Николая Михайловича Карамзина, русского историка, писателя, поэта, родоначальника и лидера русского сентиментализма, автора одного из первых фундаментальных трудов по истории России. Сочинениями Карамзина заложены основы современного литературного языка.
Он принадлежал к дворянскому роду, ведущему свое происхождение от татарского мурзы по имени Кара-Мурзы. О детстве и юности Карамзина мы знаем совсем немного — не сохранилось ни дневников, ни писем от родственников, ни юношеских сочинений. Знаем, что родился Николай Михайлович 1 декабря 1766 года неподалеку от Симбирска. В ту пору это глушь невероятная, настоящий медвежий угол.
Когда мальчику исполнилось 11 или 12 лет, его отец, отставной капитан, отвез сына в Москву, в пансион при университетской гимназии. Здесь Карамзин пробыл некоторое время, а потом поступил на действительную военную службу — это в 15 лет! Преподаватели пророчили ему не то что Московский — Лейпцигский университет, да как-то не получилось.
Исключительная образованность Карамзина — его личная заслуга.
Военная служба не пошла — хотелось писать: сочинять, переводить. И вот в 17 лет Николай Михайлович уже отставной поручик. Впереди целая жизнь. Чему посвятить ее? Литературе, исключительно литературе — решает Карамзин.
А какая она была, русская литература XVIII века? Тоже молодая, начинающая. Карамзин пишет другу: «Я лишен удовольствия читать много на родном языке. Мы еще бедны писателями. У нас есть несколько поэтов, заслуживающих быть читанными». Конечно, писатели уже есть, и не кое-кто, а Ломоносов, Фонвизин, Державин, но значительных имен не более десятка. Неужто талантов мало? Нет, они есть, но дело стало за языком: не приспособился пока русский язык передавать новые мысли, новые чувства, описывать новые предметы.
Карамзин делает установку на живую разговорную речь образованных людей. Он пишет не ученые трактаты, а путевые заметки («Записки русского путешественника»), повести («Остров Борнгольм», «Бедная Лиза»), стихи, статьи, переводит с французского и немецкого. Проза и поэзия Карамзина оказали решительное влияние на развитие русского литературного языка. Карамзин целенаправленно отказывался от использования церковнославянской лексики и грамматики, приводя язык своих произведений к обиходному языку своей эпохи.
Язык наш был – кафтан тяжелый.
И слишком пахнул стариной.
Дал Карамзин покрой иной –
Пускай ворчат себе расколы,
Все приняли его покрой. Петр Вяземский.
«Карамзин преобразовал русский язык, совлекши его с ходуль латинской конструкции и тяжелой славянщины и приблизив к живой, естественной, разговорной речи» (В.Г. Белинский). Карамзин ввёл в русский язык множество новых слов — как неологизмов («благотворительность», «влюблённость», «вольнодумство», «достопримечательность», «ответственность», «подозрительность», «промышленность», «утончённость», «первоклассный», «человечный»), так и варваризмов («тротуар», «кучер»).
Также он одним из первых начал использовать букву Ё.
А.С. Пушкин называл Карамзина «великим писателем во всём смысле этого слова». В литературе он проявил себя как реформатор, создал жанр психологической повести; в журналистике заложил основы профессионализации писательского труда, создал образцы основных видов периодических изданий; как просветитель он сыграл огромную в формировании грамотного читателя, приучал женщин к чтению на русском языке, ввел книгу в домашнее образование детей.
Постепенно интересы Карамзина смещаются из области литературы в область истории. В 1803 году он публикует повесть «Марфа-посадница, или Покорение Новгорода» и в результате получает звание императорского историографа. В следующем году писатель практически прекращает литературную деятельность, сосредоточившись на создании фундаментального труда «История государства Российского».
В 1804 он приступил к созданию «Истории государства Российского», над которой работал до конца дней, но не завершил.
В 1818 были изданы первые восемь томов «Истории» — величайшего научного и культурного подвига Карамзина. Трёхтысячный тираж разошёлся в течение месяца. В то время это было невероятно. По признаниям современников Карамзин открыл им историю родной страны, как Колумб открыл миру Америку. В 1821 вышел 9-й том, посвященный царствованию Иоанна Грозного, в 1824 — 10-й и 11-й, о Федоре Иоанновиче и Борисе Годунове. Смерть оборвала работу над 12-м томом.
Первые восемь томов «Истории Государства Российского» вышли все разом в 1818 году. Рассказывают, что, захлопнув восьмой, последний том, Федор Толстой по прозванию Американец воскликнул: «Оказывается, у меня есть Отечество!» И он был не один. Тысячи людей подумали, и главное, почувствовали то же самое. Зачитывались «Историей» все — студенты, чиновники, дворяне, даже светские дамы. Читали в Москве и Петербурге, читали в провинции: далекий Иркутск один закупил 400 экземпляров. Ведь это так важно для всякого, знать, что оно у него есть, Отечество.
Эту уверенность дал людям России Николай Михайлович Карамзин.
В те времена, в начале XIX века, древняя вековечная Россия вдруг оказалась молодой, начинающей. Вот-вот вступила она в большой мир. Все рождалось заново: армия и флот, заводы и мануфактуры, науки и литература. И могло показаться, что никакой истории у страны нет — разве было что-нибудь до Петра, кроме темных веков отсталости и варварства? Есть ли у нас история? «Есть», — ответил Карамзин.
Карамзин буквально прочесывает все архивы и книжные собрания Синода, Эрмитажа, Академии наук, Публичной библиотеки, Московского университета, Александро-Невской и Троице-Сергиевой лавры. По его просьбе ищут в монастырях, в архивах Оксфорда, Парижа, Венеции, Праги и Копенгагена. И сколько всего нашлось! Остромирово Евангелие 1056 — 1057 года (это и поныне древнейшая из датированных русских книг), Ипатьевская, Троицкая летописи. Судебник Ивана Грозного, произведение древнерусской литературы «Моление Даниила Заточника» и много чего еще.
Говорят, обнаружив новую летопись — Волынскую, Карамзин несколько ночей не спал от радости. Друзья смеялись, что он стал просто несносным — только и разговоров, что об истории.
Материалы собираются, но как взяться за текст, как написать такую книгу, которую прочтет и самый простой человек, но от которой и академик не поморщится? Как сделать, чтобы было интересно, художественно, и в то же время научно? И вот каждый том Карамзин делит на две части: в первой — подробный, написанный большим мастером, рассказ — это для простого читателя; во второй — обстоятельные примечания, ссылки на источники — это для историков.
Карамзин пишет брату: «История не роман: ложь всегда может, красива, а истина в своем одеянии нравится только некоторым умам». Так о чем же писать? Подробно излагать славные страницы прошлого, а темные лишь перелистывать? Может быть, именно так должен поступать историк-патриот? Нет, решает Карамзин — патриотизм только не за счет искажения истории. Он ничего не добавляет, ничего не выдумывает, не превозносит победы и не преуменьшает поражения.
Случайно сохранились черновики VII-гo тома: мы видим, как Карамзин работал над каждой фразой своей «Истории». Вот он пишет о Василии III: «в сношениях с Литвою Василий … готовый всегда к миролюбию…» Все не то, не правда. Историк перечеркивает написанное и выводит: «В сношениях с Литвою Василий изъявлял на словах миролюбие, стараясь вредить ей тайно или явно». Таково беспристрастие историка, таков истинный патриотизм. Любовь к своему, но не ненависть к чужому. Любя хорошее везде, Карамзин любил его преимущественно в России. Патриотическое настроение Карамзина проходит через всю историю.
Николай Михайлович Карамзин умер в 1826 г., не закончив работу над 12-м томом, в котором описывал и анализировал события Смутного времени. Пушкин посвятил его памяти замечательную трагедию «Борис Годунов». В 1845 году в Симбирске был установлен памятник Николаю Михайловичу. На памятнике вместе с изображением Карамзина мы видим статую музы истории Клио. «Мы одно любим, одного желаем: любим Отечество, желаем ему благоденствия еще более, нежели славы».
Н.М. Карамзин (1815).
С тех пор прошло более чем два столетия. Нынешние историки знают о древней России куда больше, чем Карамзин, — сколько всего найдено: документы, археологические находки, берестяные грамоты. Но книга Карамзина — история-летопись — единственная в своем роде и больше такой не будет.
Зачем она нам сейчас? Об этом хорошо сказал в свое время Бестужев-Рюмин: «Высокое нравственное чувство делает до сих пор эту книгу наиболее удобною для воспитания любви к России и к добру».
Президентская библиотека изображает Николая Карамзина глазами современников
12 декабря 2021 года исполняется 255 лет со дня рождения Николая Карамзина, российского историка, крупнейшего писателя эпохи сентиментализма, публициста. На портале Президентской библиотеки представлена электронная коллекция Николай Карамзин (1766–1826), , включающая исследования, очерки и архивные документы, его собственные труды по истории государства Российского, а также отдельные письма и заметки, новые издания и видеоматериалы.
лекции.
Материалы коллекции позволяют узнать, каким видели и воспринимали Карамзина его современники.
Уникальная рукопись Записки Николая Петровича Валуева… XIX века говорят, что Карамзин был членом Дружеского общества, и благодаря этому «научился сосредоточивать свои мысли на серьезных предметах» и «выработал элегантный литературный вкус и критический взгляд». А после поездки за границу, по словам графа Валуева, Карамзин «решил все свои знания и таланты, все время и силы свои посвятить литературе; он был первым русским писателем, так как до него на досуге изучали литературу…»
Историк, писатель и публицист Михаил Погодин в издании Николай Михайлович Карамзин на основе его сочинений, писем и отзывов современников. Часть 1 (1866) дает рассказ о знакомстве Карамзина с Гавриилом Державиным. В 1790 году 24-летний Карамзин был «введен» «в дом славного Державина и привлек его внимание своими умными, любопытными рассказами. Державин одобрил его намерение издавать журнал.
..». Позднее «первый русский поэт» посвятил Карамзину строки: «Пой, Карамзин! И в прозе // Соловей слышен».
Большинство его современников испытывали к Карамзину совсем другие чувства. Поэт, прозаик и публицист Федор Глинка вспоминал, что «это уважение, эта любовь к Карамзину дошли до того, что во многих кадетских кружках излюбленным разговором и лучшим желанием было: как дойти пешком до Москвы, чтобы поклониться Карамзину!»
Литературовед Петр Макаров писал в своем журнале Москва Меркурий в 1803 году: «В XXI веке друг литературы, любопытствующий узнать того, кто за 400 лет до этого очистил и украсил наш язык и оставил после себя имя дорогое благодарным отечественным музам, друзьям литературы, читая произведения Карамзина, всегда говорят: «У него была душа, у него было сердце!»»
Карамзин, будучи историком, заслужил самые восторженные отзывы современников. В очерке Первый русский историк Николай Карамзин (1766-1826) (1916) приводится мнение Александра Тургенева, восхищавшегося Историей государства Российского : «Какая критика, какие исследования, какой исторический ум и какой простой, но сильный и часто красноречивый слог!»
Пушкин писал в 1825-1826 годах, что появление этой книги произвело сильное впечатление; все, даже светские женщины, бросились читать, не говоря ни о чем другом; что «древняя Россия, казалось, была найдена Карамзиным, как Америка Колумбом» и «История государства Российского есть не только творение великого писателя, но и подвиг честного человека».
Из писем августейших лиц, вошедших в сборник Неизданные труды и переписка Карамзина Николая Михайловича (1862 г.), можно узнать об их отношении к Истории Государства Российского . Великая княгиня Екатерина в 1818 году писала ему, что читает и получает удовольствие, потому что «книга наполняет мою голову хорошими вещами». Императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I, говорила, что хочет видеть продолжение этого важного дела «во славу Отечества и вашего». Сам император Александр I в 1822 году назвал чтение «Истории…» «приятным и поучительным», а через четыре года Николай I в письме к Карамзину цитирует слова старшего брата: «Русский народ достоин знать свою историю И добавляет от себя: «История, написанная вами, достойна русского народа».
За прошедшие века появились многочисленные исследования, посвященные жизни, литературной, публицистической и научной деятельности Николая Карамзина, его образ стал намного полнее и ярче, но представление современников о нем как о человеке с чистой сердцем и беззаветно любящим свою Родину и все человечество не изменился.
«Жить — это не писать историю, не писать трагедию или комедию, а думать, чувствовать и действовать как можно лучше, любить добро, подниматься душой к его истоку; все остальное шелуха…» — говорил сам Карамзин.
| |||||||||||||||||||||||
Ключевое слово SearchAdvanced Search Поисковые книги для: Советы по поиску
| |||||||||||||||||||||||
