Грибоедов дипломатическая деятельность: АЛЕКСАНДР ГРИБОЕДОВ – ПОЭТ, ДИПЛОМАТ И ГЕНИЙ ТРАГИЧЕСКОЙ СУДЬБЫ. МУЛЬТИМЕДИА

АЛЕКСАНДР ГРИБОЕДОВ – ПОЭТ, ДИПЛОМАТ И ГЕНИЙ ТРАГИЧЕСКОЙ СУДЬБЫ. МУЛЬТИМЕДИА

История российской дипломатии в лицах. Мы продолжаем наш совместный проект с посольством РФ в Узбекистане, посвященный Дню дипломатического работника. Сегодня мы расскажем об Александре Сергеевиче Грибоедове.  

Грибоедов – человек выдающийся не только в русской литературе. Его бессмертное произведение «Горе от ума» прошло сквозь столетия и остается до сих пор актуальным и любимым. Однако, кроме писательского таланта, он был еще и выдающимся дипломатом, о чем, к сожалению, принято упоминать лишь вскользь.

Жизнь Грибоедова оборвалась трагически, служба его на дипломатическом поприще была недолгой, но тем не менее он оставил яркий след в истории внешней политики России.   

Талант с малых лет

Он родился в Москве в 1794 году в дворянской семье, которая принадлежала к лучшему московскому обществу. Первоначальное образование Грибоедов получил дома под руководством иностранных гувернеров, потом обучался в Московском благородном пансионе, в котором воспитывалось много знаменитых государственных деятелей, ученых и поэтов.

В 1806 году он поступил в Московский университет. Благодаря своим исключительным качествам Александру Грибоедову удалось стать студентом в двенадцать лет, что даже в то время было немыслимо. За шесть лет пребывания в университете Грибоедов прошел курс трех факультетов. 

В 1808 году он окончил словесное отделение философского факультета и получил степень кандидата словесных наук, через два года – этико-политическое (юридическое отделение) со степенью кандидата прав, после чего с головой окунулся в изучение математики и естествознания, готовясь к докторским экзаменам.
   

Начало дипломатической службы

Благодаря прекрасному образованию Грибоедову удалось избежать необходимости проходить службу в стенах Архива иностранных дел. Не было никакой необходимости человеку, окончившему столько факультетов, приходить дважды в неделю в старый боярский дом и разбирать запыленные летописи Посольского Приказа.

Миновав «дипломатическую школу» в Архиве, в июне 1817 года Александр Грибоедов поступил на службу в Коллегию иностранных дел. В то время там уже числились Александр Пушкин, а также его близкий друг Вильгельм Кюхельбекер, впоследствии ставший и другом Грибоедова. В июне 1817 года все трое подписались под указом Петра I о неразглашении служебных тайн и были приведены к присяге.  

В 1818 году Грибоедов был определен в новообразованную русскую миссию при дворе Фетх-Али шаха секретарем при поверенном в делах в Иране Мазаровиче.

По воспоминаниям самого Грибоедова, это назначение было, по существу, ссылкой, поводом для которой послужило участие Грибоедова секундантом в нашумевшей в то время дуэли Шереметева и Завадовского из-за артистки Истоминой, в которой Шереметев был смертельно ранен. «Только обстоятельства заставили меня отдаться дипломатии», – писал он. 

В письменных источниках об Александре Сергеевиче Грибоедове порой проскальзывала мысль, что его дипломатическая деятельность не имела большого политического значения, а занимаемый пост был обычным «казенным поручением по плечу любому исполнительному чиновнику», что это была всего лишь «мелкая дипломатическая служба».
   

И это большое заблуждение. Грибоедов представлял интересы России в тогдашнем Иране, а это нельзя назвать мелким казенным поручением. На самом деле здесь было обширное поле деятельности для дипломата высокого уровня, каким и являлся Александр Грибоедов.

Грибоедов занимал пост полномочного министра России в Иране в 20-30-х годах XIX века, который был крайне важен по своему значению. Это был период обострения Восточного вопроса, когда в Восточный кризис был втянут и Иран. Продолжалось формирование британской колониальной империи в Азии.
  

Русско-иранские, русско-турецкие, а также русско-английские противоречия сплетались вместе с англо-иранскими, англо-афганскими и ирано-турецкими в один клубок. Распутывать его было в силах и обязанностях дипломатической службы на Востоке.

Отношения России со странами Среднего Востока и Центральной Азии зависели не только от военной мощи государства, но и от грамотной деятельности русских дипломатов. Дипломатическая атмосфера Востока и Ирана, в частности, была довольно специфичной. Важнейшие политические проблемы решались на фоне дворцовых интриг, династических распрей и прочих нелицеприятных дел. Поэтому дипломатам вести свою службу было очень нелегко.
  

Помимо широкого политического кругозора и прекрасной общей подготовки, необходимой для выполнения сложных и ответственных задач, поставленных перед Грибоедовым, для него были характерны горячий патриотизм, стремление к служению России, любовь к свободе. Он был ярым противником деспотизма и угнетения народа и старался продвигать передовые идеи в русской восточной политике.

Нина Александровна Чавчавадзе

Александр Сергеевич Грибоедов

Передовые идеи в восточной политике  

По убеждению Александра Грибоедова, восточная политика России должна была быть направлена на политическое, экономическое и культурное сближение России со странами Востока, в том числе и с Ираном. Оно должно быть выгодно обеим сторонам. Грибоедов прилагал все усилия, чтобы улучшить русско-иранские отношения, не только нормализовать их, но и сделать так, чтобы в дальнейшем они привели к крепкой дружбе между двумя странами.

Грибоедов был тверд и настойчив, но никогда не позволял себе оскорблять самолюбие иранцев. Твердость сочеталась у него с уважением к обычаям и людям Востока.

Деятельность русской миссии в Иране, в составе которой с 1819 по 1821 годы находился Александр Сергеевич, заключалась прежде всего в мероприятиях по осуществлению Гюлистанского трактата.  

Гюлистанский трактат предусматривал свободное возвращение русских пленных из Ирана в Россию. Как полагали власти России, это должно было сподвигнуть на возвращение и тех дезертиров, которые бежали из русских частей в Иран и из которых был сформирован «русский батальон». Дезертирство в ту пору являлось определенной реакцией солдат на тяжелый быт, бесправие и обиды начальников. Служивые бежали в Иран, зная, что там властям до них не добраться.   

Помимо всяческих преград со стороны иранских властей немалую угрозу для урегулирования отношений представляла и Англия, которая прочно закрепила там свое влияние. Английские резиденты не хотели терять своих позиций и только усилили свою борьбу против русских на Среднем Востоке.

Российским дипломатам приходилось постоянно бороться с английским вмешательством в русско-иранские отношения, они старались укрепить свои позиции и влияние, постепенно вытесняя Британию.  

В то время, а именно с 1822 года,

Грибоедов состоял в штате главноуправляющего Грузией генерала Алексея Петровича Ермолова «по дипломатической части» в Тифлисе. Во время посещения Ирана в качестве чрезвычайного посла Ермолов предпринял некоторые шаги к возвращению в Россию тех пленных и беглецов, которые этого пожелают, но при всей его энергии и настойчивости успеха не добился.

Трудная задача вывода из Ирана в Россию значительного числа русских перебежчиков и пленных была в те годы успешно выполнена лишь Грибоедовым. Но вместо положенной благодарности было сказано, что «дипломатическому чиновнику так не следовало поступать». Далее, с 1823 по 1825 годы Грибоедов находился в длительном отпуске. Тогда и была закончена комедия «Горе от ума».  

По возвращении на Кавказ осенью 1826 года Грибоедов принимал участие в нескольких сражениях начавшейся русско-персидской войны. Кроме того, он занимался вопросами гражданского управления на Кавказе, а также составил «Положение по управлению Азербайджана».  

При его участии в 1828 году были основаны «Тифлисские ведомости», открыт «рабочий дом» для женщин, отбывающих наказание. Грибоедов составляет вместе с Петром Демьяновичем Завелейским проект об «Учреждении Российской Закавказской компании», который направлен на развитие промышленности края.  

В том же году принимает участие в заключении с Ираном Туркманчайского мирного договора. Привезя в Петербург документы мирного договора в марте 1828 года, Александр Грибоедов получает награды и новое назначение – полномочным министром (послом) в Иран. В августе Грибоедов женился на 16-летней дочери грузинского поэта Александра Гарсевановича Чавчавадзе – Нине, с которой и отправляется в иранскую миссию.

Там он снова окунулся в кипучую деятельность, связанную, в том числе, с розыском и отправлением на родину русских подданных, попавших в руки иранцев.

До сих пор гибель талантливого поэта, писателя, дипломата остается до конца не раскрытой. Наибольшая часть историков склоняется к заговору англичан с иранскими властями, которые не хотели уступать своих позиций России. А ставленники шаха, в свою очередь, боролись за власть и хотели возобновить войну с Россией. 30 января 1829 года здание российского посольства подверглось нападению фанатиков, в ходе которого Грибоедов был жестоко убит вместе с другими служащими.
  

Испугавшись последствий, Фетх-Али шах, дабы искупить вину перед Россией за кровопролитие, отправил дары в Петербург императору Николаю I. В их числе был знаменитый алмаз «Шах», украшавший в свое время престол потомков Бабура, и рукопись «Раннего дивана» Алишера Навои.   

Многие документы, относящиеся к дипломатической деятельности Грибоедова и представляющие большую ценность, исчезли. Сбывалось пророчество Пушкина: «Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…».  

Спецпроект Посольства РФ в Узбекистане совместно с АН Podrobno.uz

Дипломатическая деятельность Грибоедова. — Вопросы литературы

О. И. Попова, Грибоедов-дипломат, «Международные отношения», М. 1964, 219 стр.

В послевоенные годы появилось несколько работ, посвященных биографии Грибоедова. В них опубликовано большое количество архивных документов, относящихся, в частности, к его дипломатической деятельности.

Благодаря этому мы теперь знаем, какую большую роль играл он при заключении Туркманчайского договора, нам стали известны его труды по нормализации отношение между Россией и Ираном, по-новому освещены его взгляды на отдельные дипломатические проблемы того времени. Казалось бы, все известно о Грибоедове-дипломате. А между тем книга О. Поповой открывает еще не исследованные стороны его деятельности.

Автор этой работы поставил перед собой задачу «дать в развернутой документации представление о дипломатической деятельности Грибоедова при реализации статей Туркманчайского договора в Иране» (стр. 5 — 6). В основном эта задача выполнена.

О. Попова начинает свое исследование с первых шагов поэта на дипломатическом поприще (1818). Она совершенно правильно отмечает, что «до сих пор документально точна неизвестно, что побудило Грибоедова принять это назначение (секретарем русской миссии в Иране), но несомненно, что совершилось оно помимо воли самого Грибоедова» (стр. 9). Поэт в ту пору действительно и не помышлял об отъезде из Петербурга. Он был занят литературными трудами, закончил к этому времени составление плана «Горя от ума». Нессельроде, возглавлявший тогда министерство иностранных дел, придравшись к тому, что Грибоедов участвовал в качестве секунданта в дуэли Шереметева с Завадовским, выслал поэта из Петербурга. Он продолжал преследовать Грибоедова и за пределами России.

Осенью 1819 года молодой дипломат принял активное участие в выводе из Ирана 158 русских беглых солдат, за что министерство иностранных дел не только не поощрило его, но поставило ему на вид, что «дипломатическому чиновнику так не следовало поступать» (стр. 25). В книге опубликован неизвестный до сих пор архивный документ, повествующий о дальнейшей судьбе выведенных из Ирана русских солдат. Оказывается, многие из них были отправлены на родину и в своих письмах призывали оставшихся на чужбине перебежчиков последовать их примеру.

О. Попова вводит в научный оборот донесения Меншикова Николаю I, «реабилитировавшие Ермолова в политическом отношении», которые «в какой-то мере отразились в сумме других благоприятных слагаемых и на судьбе Грибоедова» (стр. 63).

Автор рассказывает также о связях Грибоедова с декабристами, об его аресте, об отношениях с командующими отдельным Кавказским корпусом — Ермоловым и Паскевичем.

По поводу отстранения Ермолова от командования Кавказским корпусом и назначения на эту должность Паскевича Грибоедов писал С. Н. Бегичеву, что «два старшие генерала ссорятся, с подчиненных перья летят. С А. П. [Ермоловым] у меня род прохлаждения прежней дружбы». И несмотря на то, что в этом же письме он объяснял причину своего охлаждения разницей взглядов на ведение войны с Ираном, некоторые современники все же обвиняли его в измене «проконсулу».

О. Попова кладет конец этой легенде. «Правильнее… — пишет она, — искать основание к расхождению Грибоедова и Ермолова не в «измене» первого второму, а в цельности натуры Грибоедова, не знающей компромиссов, и в сложности и противоречивости характера Ермолова» (стр. 93).

В апреле 1828 года, как и в начале своей дипломатической службы, Грибоедов против своей воли назначается в Иран в качестве полномочного министра России. И так же, как и в 1818 году, министерство иностранных дел зорко следит через своих агентов за его деятельностью.

Русская миссия в Иране находилась в ту пору в тяжелых условиях. Экономика Ирана во время, войны была подорвана, в стране имели место реваншистские настроения. Английские дипломаты стремились укрепить свое влияние на наследника престола Аббас мирзу, ведавшего внешней политикой шаха. Положение Грибоедова было очень сложным. «И вот перед нами, — пишет автор, — развертываются новые страницы в дипломатической деятельности Грибоедова: его попытки смягчить напряженную обстановку всеми имеющимися в его распоряжении средствами. Грибоедов предлагает Нессельроде, а через Паскевича и Николаю I внести изменения в пункты данной ему инструкции, подсказанные складывающейся ситуацией. А именно: 1) в вопросе о нейтралитете Ирана в войне России с Турцией уступить Аббас мирзе, чего наследник иранского престола усиленно добивался; 2) признание Аббас мирзы наследником престола усилить обещанием помощи при занятии престола (совершавшемся в Иране обычно бурно), если бы таковая ему потребовалась; 3) удовлетворить желание Аббас мирзы посетить Николая I» (стр. 139).

Однако министерство иностранных дел отклонило предложения Грибоедова, дав понять, что задача его заключается в срочном получении контрибуции с Ирана. Таким образом, Грибоедову пришлось вести борьбу не только против англо-иранской дипломатии, но и против консервативного руководства министерства иностранных дел России. И все же ему удалось добиться смягчения отношений между Россией и Ираном. Опасаясь потерять свое влияние в этой стране, английские резиденты вместе с иранскими реваншистами, с ведома шаха и при помощи мусульманского духовенства спровоцировали разгром русской миссии в Тегеране 30 января 1829 года.

В рассказе об этих событиях О. Попова использовала «Реляцию происшествий, предварявших и сопровождавших убиение членов, последнего российского посольства в Персии», к которой она, на наш взгляд, подошла некритически. Между тем «Реляция» эта, написанная якобы секретарем мехмендара, сопровождавшего Грибоедова из Тавриза в Тегеран, была в 1830 году опубликована в английской и французской печати. Она много раз исследовалась биографами поэта, в результате чего удалось установить «английское происхождение этого документа»¹. «Тенденциозным и нередко противоречивым рассказом о событиях в Тегеране, искажающим и фальсифицирующим подлинную картину гибели русской миссии», называет «Реляцию» С. Шостакович².

Страшась прямо выступить против Грибоедова, автор «Реляции» исподволь чернит его, приписывал трагически погибшим сотрудникам миссии разные фантастические преступления, якобы и приведшие к тегеранской катастрофе. Принимая утверждения «Реляции» за истину, О. Попова пишет: «Особенно отрицательную характеристику дает секретарь грибоедовского мехмендара Рустем-Беку, раздражавшему население чрезмерными продовольственными и денежными поборами и самоуправством за отказ подчиниться его не всегда законным требованиям» (стр. 149). Но это явное заблуждение. Рустем-Бек не мог вступать в непосредственное отношение с населением, и поэтому не могло быть и тех преступлений, которые ему вменяются в вину «Реляцией». Если и были преступления, то их следует искать в среде иранских чиновников, злоупотреблявших своим положением. Вот что рассказывает Грибоедов о Махмед-Беке — мехмендаре, сопровождавшем его в 1819 году:

«Мехмендар — палач и вор, которого мне придали, я думаю, нарочно, чтоб я лопнул от бешенства. В Альваре он хлебом выдал половину, а мясом одну треть того, что указано в фирмане; вместо всего остального, он собрал контрибуцию телятами, но их не доставил»³.

Чем же объяснить эту фальсификацию со стороны автора «Реляции»? Она объясняется просто, если мы вспомним некоторые события времен русско-иранской войны 1826 — 1828 годов и, в частности, пленение Аллаяр-хана, главного министра Ирана, имевшего большое влияние на шаха к находившегося в тесной связи с английскими резидентами. Аллаяр хан был противником сближения с Россией и личным врагом Грибоедова. Вот этого-то Аллаяр хана с большой опасностью для своей жизни и взял в плен Рустем-Бек⁴. Ненависть Аллаяр хана к Рустем-Беку передалась и автору «Реляции», решившему опорочить его и тем самым очернить Грибоедова как неспособного дипломата.

Следует реабилитировать и другого служащего миссии — Дадаш-Бека, также обвинявшегося в заговоре против Грибоедова. «На Дадаш-Бека, — пишет О. Попова, — выпала иная роль в заговоре. Он был послан еще из Тавриза в порт Энзели за подарками иранскому двору от Николая I. Задержка подарков — не случайность и не небрежность. Этот факт, как мы уже говорили, один из звеньев заговора. Цель задержки подарков — лишение русского посла возможности смягчить враждебность двора Фет-Али шаха» (стр. 183). А между тем Дадаш-Бек был одним из старейших и проверенных переводчиков русской миссии в Иране. Зная его безукоризненную честность, Грибоедов доверил ему все денежные средства миссии. Что Дадаш-Бек не вызывал у него каких-либо подозрений, видно также из того, что он поручал ему проверку правильности раздачи денежных средств армянским переселенцам местной переселенческой администрацией. В письмах к директору Азиатского департамента Грибоедов отмечает надежность Дадаш-Бека. «…Одолжите уведомлением, — пишет он в письме 10 июля 1828 года, — когда вещи могут прибыть в Зензелей, чтобы я до тех пор мог распорядиться отправкою туда надежного чиновника и именно Дадашева»⁵.

Грибоедов знал ненависть иранских сановников к Дадаш-Беку, знал и причины этой ненависти, возникшей еще в 1819 году, когда он, не считаясь с барьерами, возведенными иранским правительством между русской миссией и русскими пленными, проникал к ним, уговаривая их возвратиться в Россию. Все это приводило Аббас мнрзу в бешенство, и он, ссылаясь на какие-то, будто чинимые Дадаш-Беком, притеснения местному населению, ходатайствовал об отозвании его из Тавриза.

На некритическое отношение автора к «Реляции», обвиняющей, в частности, Дадаш-Бека и Рустем-Бека в измене, обращает внимание также и С. Шостакович в рецензии, опубликованной в журнале «Новый мир» (1964, N 12). Но, отмечая этот недостаток, рецензент делает из него неверный вывод, будто О. Попова «сделала шаг назад от принятой в советской историографии «пушкинской» традиции признания высокого дипломатического мастерства Грибоедова к «нессельродовскому» утверждению об «опрометчивых порывах усердия» посланника». Но это не так. В книге О. Поповой немало страниц посвящено борьбе Грибоедова с Нессельроде, и прежде всего с его указанием, запрещающим Грибоедову проводить мероприятия, направленные на смягчение напряженной обстановки между Россией и Ираном. Так, на стр. 141 автор пишет, что «просьбы Аббас мирзы, исполнение которых, по мнению Грибоедова, могло бы прочнее связать судьбу Ирана с Россией и смягчить напряженную обстановку, создавшуюся при реализации Туркманчайского договора, при сложном международном положении в связи с русско-турецкой войной, кабинетом Нессельроде были отклонены, что в дальнейшем отразилось самым пагубным образом на судьбе всей русской миссии во главе с Грибоедовым», то есть привело к тегеранской катастрофе.

Таким образом, отмечая некоторое некритическое отношение автора к «Реляции», мы все же считаем, что книга О. Поповой принесет пользу всем интересующимся биографией Грибоедова вообще и его дипломатической деятельности в частности.

1. В. Т. Пашуто, Дипломатическая деятельность А. С. Грибоедова, сб. «Исторические записки», N 24, 1947, стр. 150.[↩]
2. С. В. Шостакович, Дипломатическая деятельность А. С. Грибоедова, Соцэкгиз, М. 1960, стр. 212.[↩]
3. А. С. Грибоедов. Сочинения, Гослитиздат, М. 1959, стр. 512.[↩]
4. См. «Записки Н. М. Муравьева-Карского», «Русский архив», 1891, N 10, стр. 188 — 189.[↩]
5. А. С. Грибоедов, Полн. собр. соч., т. III, Пг. 1917, стр. 215.[↩]

Жизнь и деятельность Александра Грибоедова – в редких материалах Президентской библиотеки

15 января 2018 года исполняется 223 года со дня рождения дипломата, писателя и композитора Александра Сергеевича Грибоедова. На портале Президентской библиотеки представлена ​​электронная коллекция, посвященная автору бессмертной комедии «Горе от ума». В подборку включены цифровые копии книг, журналов, архивные документы, литературно-критические, биографические, графические и другие интересные материалы.

Значительная часть коллекции посвящена литературной деятельности А. С. Грибоедова. Отдельный раздел содержит тексты его произведений, рецензии и другие критические работы, а также учебные публикации. Среди них — редкое издание «Горе от ума» 1861 года, а также полное собрание 1889 года, о котором журнал «Вестник Европы» писал: «Последнее издание Грибоедова есть, несомненно, лучшее и наиболее полное издание он. Она старается дать правильный и полный текст и сообщает очень подробный и подробный комментарий к сочинениям Грибоедова.» Стоит отметить, что при ознакомлении с литературным наследием Грибоедова нельзя ограничиваться только поэзией и драматургией — путевыми заметками представляют его как интересного писателя-путешественника.

Между тем не литература стала основным занятием Александра Сергеевича. Вся его жизнь была связана с дипломатической деятельностью и стремлением принести как можно большую пользу государству. Об этом рассказывают материалы из сборника «Биография, государственная деятельность». Особого внимания заслуживают цифровые копии выпусков журналов «Русская старина» за 1874 и 1876 годы, в которых дается подробное описание деятельности Александра Грибоедова в Персии и его участие в заключении Туркманчайского договора. Н. Муравьев писал: «…Грибоедов в Персии был совершенно на своем месте… он заменил нас там своим единым двадцатитысячным войском… нет, пожалуй, в России человека, столь способного занять его место «.

В журнале «Русская старина» опубликован труд одного из первых биографов Грибоедова, востоковеда Адольфа Бергера, посвященный трагической гибели писателя. Он был убит в 1829 году, когда религиозные фанатики русского посольства в Тегеране разгромили их. В своей статье Адольф Бергер, используя официальные документы — записки, депеши и отчеты высших государственных лиц России, Персии и Англии — попытался максимально объективно проанализировать причины этого происшествия. Автор отмечал: «Официальных сведений об этом событии, насколько мне известно, еще не появлялось в нашей печати. ​​И это, на мой взгляд, составляет довольно важный пробел в нашей литературе, тем более важный, что он непосредственно касается такой человек, как Грибоедов. Заполнение этого пробела служит цели настоящей статьи. «Другой взгляд на смерть русского посла изложен в заметках М. Я. Алавердянца «Смерть А. С. Грибоедова по армянским источникам».

Редкое издание «А. С. Грибоедов: его жизнь и смерть в воспоминаниях современников» (1929 г.) цитирует в том числе А. С. Пушкина. Поэт говорил о Грибоедове: «Родившись с честолюбием, равным его талантам, он был надолго опутан цепями мелочных нужд и неуверенности. Способности государственного человека остались без применения; талант поэта не был признан; и блестящая храбрость оставалась некоторое время под подозрением. <...> Он чувствовал потребность раз и навсегда посчитаться с молодостью и круто повернуть свою жизнь. Он простился с Петербургом и по рассеянности уехал в Грузию, где провел восемь лет в уединенных неусыпных занятиях. Возвращение его в Москву в 1824 году было переворотом в его судьбе и началом непрерывного успеха. Его рукописная комедия «Горе от ума» произвела ненаписанное действие и вдруг поставила его рядом с первым из наших поэтов. Через некоторое время то прекрасное знание края, где началась война, открыло для него новую карьеру, он был назначен посланником. Приехав в Грузию, он женился на той, которую любил… Я не знаю ничего более завидного, чемпоследние годы его бурной жизни. Сама смерть, постигшая его посреди смелого, неравного боя, не имела для Грибоедова ничего страшного, ничего утомительного. Это было мгновенно и красиво».

Убиты за мирные переговоры: убийства российских послов

Ниже приводится гостевой пост Питера Рудика, директора отдела юридических исследований Юридической библиотеки Конгресса. Питер опубликовал в In Custodia Legis ряд постов, связанных с Россией и бывшим Советским Союзом. К ним относятся посты о весеннем празднике для рабочих, советском расследовании военных преступлений нацистов, люстрации на Украине, истории Крыма и референдуме 2014 года, регулировании зимней Олимпиады в России, советском законодательстве и убийстве Джона Кеннеди, а также договоре о создании Советского Союза.

Ранее в этом году я написал в блоге статью об убийствах по политическим мотивам. Убийство посла России в Турции в начале этой недели возвращает меня к этой теме, потому что убийство официального представителя главы иностранного государства является исключительным преступлением.

Особый статус дипломатов признавался с древних времен. В History of Diplomatic Immunity , Линда и Марша Фрей пишут, что в древности неприкосновенность посланников коренилась в религиозных убеждениях. Они цитируют Геродота, который связывал нападения персов на Афины с убийством греками послов Дария. На протяжении веков традиции и обычаи защиты дипломатов сохранились и превратились в международно признанный принцип неприкосновенности дипломатических представителей. По словам Крейга Баркера, автора книги Защита дипломатического персонала , что, вероятно, является причиной того, что количество нападений на дипломатических агентов на протяжении всей истории относительно невелико.

Будучи представителями своих государств, дипломаты признаются «лицами, пользующимися международной защитой». Вместе с членами своей семьи они имеют право на «особую защиту от любых посягательств» на их жизнь, свободу или достоинство. В настоящее время дипломатическая безопасность регулируется Конвенцией ООН 1973 года о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, включая дипломатических агентов, известной как Конвенция о защите дипломатов. Почти все государства-члены ООН подписали и ратифицировали этот документ, в котором подробно излагаются требования о защите 1961 Венской конвенции о дипломатических сношениях и предусматривает применение принципа «выдать или подвергнуть судебному преследованию» в отношении тех, кто совершил «убийство, похищение или иное посягательство на личность или свободу лица, пользующегося международной защитой».

Пока Россия и Турция проводят совместное расследование убийства, представляется уместным вспомнить и другие примеры гибели российских дипломатов. Российское государственное информационное агентство ТАСС ведет длинный список нападений на советских и российских дипломатов, но лишь немногие из этих жертв были послами.

Александр Сергеевич Грибоедов, портрет «голова и плечи», обращенный влево (Cartes de visite и кабинетные карточные портреты русских из документов Джорджа Кеннана, около 1880 г.), Отдел эстампов и фотографий Библиотеки Конгресса, //hdl.loc. gov/loc.pnp/cph.3c28269

Первое известное убийство российского посла в современной истории произошло 30 января 1829 года. 34-летний поэт Александр Грибоедов был назначен послом в Тегеран после победы России во Второй русско-иранской войне 1826-19 гг.28. Грибоедов был экспертом по Ближнему Востоку в МИД России. Он сыграл важную роль в заключении Туркменчайского договора 1828 года, по которому Иран уступил свою территорию России, потерял права судоходства на Каспии, заплатил крупные денежные взносы и был обязан «репатриировать всех военнопленных и русских граждан, удерживаемых против их воли в Персии». ».

Настаивая на выполнении последнего положения Договора, Грибоедов предоставил убежище в российском посольстве шахскому евнуху, армянину и христианке до принятия ислама, и двум женам-христианкам из шахского гарема. Под тем предлогом, что эти люди располагали какой-то судебной информацией и, находясь под защитой России, могут заниматься деятельностью, оскорбляющей истинного мусульманина, зять шаха потребовал выдачи беженцев и спровоцировал протест. Отказ Грибоедова выполнить требования привел к тому, что разъяренная толпа ворвалась в посольство и убила посла и всех членов миссии, кроме одного. По разным данным, число жертв колебалось от 37 до 41. Грибоедова побили камнями, проволокли по улицам, а затем разрезали на куски. Его останки узнали только по шраму на руке, оставшемуся от предыдущей дуэли.

Россия не могла отомстить, начав новую войну против Ирана, потому что в то же время она была вовлечена в другой конфликт с Турцией. В знак извинения русский царь получил от шаха много дорогих подарков. Одним из них был алмаз Шах. Весом почти 90 карат, в прошлом он принадлежал Великим Моголам. Алмаз стал одной из драгоценностей Российской Императорской короны и сегодня является одним из самых ценных драгоценных камней в Российском национальном Алмазном фонде.

Храм-памятник Александра Второго. #17 (Вайтман, Оррин Сейдж, Санкт-Петербург, Россия, 1917), отдел эстампов и фотографий Библиотеки Конгресса, //hdl.loc.gov/loc.pnp/ppmsca.37967

В память о Грибоедове его именем назван канал в Санкт-Петербурге. По иронии судьбы именно на берегу этого канала в 1881 году был убит российский царь Александр II.

Еще одно совпадение, что вечером 19 декабря 2016 года, когда президент России Владимир Путин получил известие об убийстве Анкаре, он шел в театр на пьесу, написанную Александром Грибоедовым.

Еще одно дипломатическое убийство, затронувшее российскую внешнюю политику, произошло 10 мая 1923 года, когда посол СССР в Италии Вацлав Воровский прибыл в Швейцарию для участия в Лозаннской конференции. Результатом конференции стал Лозаннский договор, по которому были установлены нынешние границы Турции и правовой статус черноморских проливов. Воровский обедал в ресторане, когда группа молодых людей, оказавшихся белоэмигрантами, расстреляла его и двух его спутников. Это убийство описано в книге Альфреда Сенна 9.0017 Покушение в Швейцарии: Убийство Вацлава Воровского . Суд над убийцами превратился в форум об ужасах большевизма, поскольку 70 свидетелей описали ужасающее обращение с родственниками убийцы в Советском Союзе. Убийцы были оправданы присяжными, и в ответ советское правительство разорвало дипломатические отношения со Швейцарией, приказало бойкотировать страну и запретило въезд в Советский Союз всем швейцарским гражданам, кроме представителей рабочего класса. В качестве политического жеста, направленного на зарубежные страны, именем Воровского была названа московская улица, на которой расположено большинство иностранных посольств (аналог Посольского ряда в Вашингтоне, округ Колумбия).

Другой эмигрант убил советского посла на перроне вокзала в Варшаве, Польша, 7 июня 1927 года. Петр Войков, известный своей причастностью к убийству царской семьи в 1918 году и продаже сокровищ из царской коллекции. , был объявлен персоной нон-грата Министерством иностранных дел Великобритании и не был принят в качестве посла СССР в Канаде. После некоторых политических маневров советское правительство назначило его своим представителем в тогдашней независимой Польше в 1919 г.24. Как позже написал убийца в своей книге, он «отомстил за Россию и миллионы людей». Это убийство не имело серьезных политических последствий. За исключением прекращения советско-польских мирных переговоров и ответной внесудебной казни советской тайной полицией 20 случайно схваченных представителей бывшего русского дворянства вскоре после этого.

Памятник святой Ольге в Киеве, Украина. (Фото пользователя Flickr Matt Shalvatis, 3 июля 2011 г.) Используется в соответствии с лицензией Creative Commons License 2.0, https://creativecommons.org/licenses/by-nc-sa/2.0/

Несмотря на то, что четверо российских послов были убиты при исполнении служебных обязанностей за границей, Россия не была безопасным местом и для дипломатов. Некоторые прослеживают неуважение россиян к иностранным дипломатам во времена канонизированной княгини Ольги, легендарной правительницы первого российского государственного образования, Киевской Руси (ныне территория Украины). В 945 г. княгиня Ольга заперла и сожгла посланников соседнего государственного образования, привезших ей предложение руки и сердца от своего вождя.

Однако самым громким убийством иностранного дипломата в Москве является взрыв посольства Германии и убийство посла графа Вильгельма фон Мирбаха 6 июля 1918. Убийцами были сотрудники ВЧК (предшественника КГБ). Русская революция Ричарда Пайпса содержит подробный отчет об этих событиях.