Биография ленина до революции: Биография

Содержание

Из книги «Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин»

От редакции: Представляем фрагменты новой книги доктора исторических наук, профессора Бориса Илизарова «Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин (22 апреля 1870 — 21 января 1924)».

Октябрь — как это было

…В дни переворота обстановка в городе была удивительно беспечной. Об этом сообщают многие очевидцы. Джон Рид — вездесущий американский журналист — писал:

«В среду 7 ноября (25 октября) я встал очень поздно. Когда я вышел на Невский, в Петропавловской крепости грянула полуденная пушка. День был сырой и холодный… По Невскому, как всегда, двигались трамваи. На всех выступающих частях их повисли мужчины, женщины и дети. Магазины были открыты, и вообще улица имела как будто даже более спокойный вид, чем накануне. За ночь стены покрылись новыми прокламациями и призывами, предостерегавшими против восстания».

Но все эти призывы перебивала одна прокламация. Она была издана от имени Военно-революционного комитета: «К гражданам России. Временное Правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Военно-революционного комитета, стоящего во главе Петроградского пролетариата. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства — это дело обеспечено. Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян».

Воззвание было написано Лениным 25 октября 1917 года в 10 часов утра, т.е. за много часов до решающего штурма Зимнего дворца. Телеграмма с воззванием пошла в войска, а правительство все еще заседало. Так он презирал «либералов» и так был уверен в своем праве на власть.

Ленин до вечера 24 октября скрывался на конспиративной квартире, а переворотом «заведовал» Троцкий, но и все остальные члены ЦК большевиков и левых эсеров проявляли инициативу. В лоно партии и к непосредственной работе по организации вооруженного восстания в Смольный вернулись Зиновьев и Каменев. За это Ленин их простил, но помнил «штрейкбрехерство» всю жизнь. С тех пор и до самой ленинской кончины они были верными товарищами и такими же, как он, жестокими людьми. Где скрывался Сталин и почему — неясно до сих пор. А Ленин записками нетерпеливо подстегивал руководителей восстания. В одной из последних он писал: «Промедление в выступлении смерти подобно».

Наконец, не выдержав ожидания и боясь очередного срыва, переоделся и в сопровождении всего лишь одного товарища отправился пешком через весь напичканный вооруженными людьми Петроград. Н. Суханов так описал его появление в Смольном: «Когда я вошел, на трибуне стоял и горячо говорил незнакомый лысый и бритый человек. Но говорил он странно знакомым хрипловато-зычным голосом, с горловым оттенком и очень характерными акцентами на концах фраз… Ба! Это — Ленин. Он появился в этот день после четырехмесячного пребывания в “подземельях”».

Действительно, для большей конспирации Ленин сбрил многолетнюю бороду, надел густой парик, сверху набросил картуз, прихватил паспорт на имя рабочего Иванова и в таком клоунском и всеми узнаваемом виде явился завершать революцию. Ленина многие узнали в коридорах Смольного, а на трибуне он стоял уже без камуфляжа и действительно бритый.

Делегаты вели себя свободно, за широкими колоннами громко разговаривали, в прокуренном воздухе стоял густой сизый дым. Ленин никогда не курил, но с этого времени сносил «пролетарскую» привычку курить в публичных местах даже от своих коллег. Зал действительно встретил Ленина бурными овациями, т.к. на съезде остались в основном большевистские делегаты. Ленин выступал несколько раз, а во время первой речи произнес знаменитую фразу: «Товарищи! Социалистическая революция, о необходимости которой говорили большевики, свершилась!» Путаясь, зачитал неразборчиво набросанные его же рукой на разрозненных листках первые декреты: «Декрет о мире» и «Декрет о земле». Первым воюющие народы призывались к немедленному заключению всеобщего мира без аннексий и контрибуций. Вторым декретировалась немедленная передача всей помещичьей, удельной, церковной и монастырской земли работающим на ней крестьянам на основании уравнительного землепользования.

Слово «декрет» заимствовано из грозного языка Великой французской революции и означает непреложный «закон», решительное «постановление». С этого времени, по личной инициативе вождя или с его одобрения, народ будут заваливать декретами, как с грандиозными замыслами и решениями, так и с пустяковыми постановлениями, тем не менее одинаково ломающими и уничтожающими сложившуюся социальную структуру общества, его экономику, его многовековые и разнообразные культуры. Одобренный Съездом состав нового Советского правительства, получивший название «Совет народных комиссаров» (СНК), конечно же, возглавил Ленин, но не обошлось и без политического кокетства. По словам Троцкого, когда они обсуждали название и состав будущего СНК, Ленин, понимая, что революция была совершена руками заново обретенного соратника, предложил именно ему должность председателя. Троцкий категорически отказался, а Ленин с тех пор стал говорить, что «нет в партии лучшего большевика, чем Троцкий». Последнее подтверждается другими источниками и тем, что Троцкий при Ленине постоянно занимал вторые по значимости государственные посты: нарком по иностранным делам, председатель Реввоенсовета республики (фактически — военный диктатор). Ленин мог быть благодарным человеком, тем более что альянс с Троцким был для его дела победоносным. Но Ленин нередко проявлял благодарность и менее значимым коллегам и по менее значимым поводам.

В последовавшие за переворотом дни, когда разнокалиберные противники Ленина безуспешно пытались хоть что-то предпринять, Джон Рид записал такой уличный диалог между студентом и солдатом. Первым начал студент:

«“Я думаю, вам ясно, — вызывающе говорил он, — что, поднимая оружие против своих братьев, вы становитесь орудием в руках разбойников и предателей”. “Нет, братишка, — серьезно отвечал солдат, — не понимаете вы. Ведь на свете есть два класса: пролетариат и буржуазия. Так что ли? Мы…”

“Знаю я эту глупую болтовню! — грубо оборвал его студент. — Темные мужики вроде вот тебя наслушались лозунгов, а кто это говорит и что это значит — это вам невдомек. Повторяешь, как попугай!..”

В толпе засмеялись… «Я сам марксист! Говорю тебе, что то, за что вы сражаетесь, — это не социализм. Это просто анархия, и выгодно это только немцам”.

“Ну да, я понимаю, — отвечал солдат. На лбу его выступил пот. — Вы, видно, человек ученый, а я ведь простой человек. Но только думается мне…”

“Ты, верно, думаешь, — презрительно перебил студент, — что Ленин — истинный друг пролетариата?” “Да, думаю”, — отвечал солдат. Ему было очень тяжело.

“Хорошо, дружок! А знаешь ли ты, что Ленина прислали из Германии в запломбированном вагоне? Знаешь, что Ленин получает деньги от немцев?”

“Ну, этого я не знаю, — упрямо отвечал солдат. — Но мне кажется, Ленин говорит то самое, что мне хотелось бы слышать. И весь простой народ говорит так. Ведь есть два класса: буржуазия и пролетариат…”

“Дурак! Я, брат, два года высидел в Шлиссельбурге за революцию, когда ты еще стрелял в революционеров да распевал “Боже, царя храни”! Меня зовут Василий Георгиевич Панин. Ты обо мне никогда не слыхал?”

“Не слыхал, извиняюсь… — смиренно отвечал солдат. — Я ведь человек неученый. Вы, должно быть, большой герой…”

“Вот именно, — уверенно заявил студент. — И я борюсь с большевиками потому, что они губят Россию и нашу свободную революцию. Что ты теперь скажешь?”…

“…только два класса, — упрямо продолжал солдат. — И кто не за один класс, тот, значит, за другой…”»

Некий французский офицер, наблюдавший схожую сцену, насмешливо воскликнул: «Ах, эти русские! Что за оригиналы!.. Хороша гражданская война! Все, что угодно, только не дерутся…» Француз ничего не понял. Ленин одним махом добился того, что организованная им революция действительно разорвала Россию на два непримиримых класса. Неважно, что в действительности социальных классов было больше и они занимали разные положения в обществе и по отношению друг к другу. Для простого человека их теперь было всего два: «свой-друг» и «чужой-враг», «и кто не за один класс, тот, значит, за другой».

Так возникло два виртуальных мира: мир «красных» и мир «белых», закрепленные цветами кокард на шапках и фуражках. А перед надутым дураком студентом стоял, как он, в свою очередь, думал, дурак солдат, оболваненный «немецким шпионом». Так обе стороны сошлись в готовности к бескомпромиссной гражданской войне, которая не заставила себя долго ждать.

Как мы помним, Ленин предполагал, что в результате этой внутренней войны все эксплуататорские классы будут уничтожены социально, а при сопротивлении — физически, что явится необходимым следующим актом победоносной социалистической революции в России и во всем мире. Малозаметным событием для современников стало учреждение 20 января 1918 года Чрезвычайной комиссии (ЧК, затем ВЧК) для борьбы с контрреволюцией и саботажем при СНК. С тех пор засверкал «карающий меч революции», а точнее, ее секира, с годами учащая удары, подобно тысячам гильотин Робеспьера. Ленин любил, когда его сравнивали с этим «Неподкупным» якобинцем. В биографии Ленина революция 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года стала самым значительным событием, самым высоким жизненным пиком. Как это часто бывает у многих, его жизнь, его судьба после наивысшего подъема сначала медленно, потом быстрее, а затем стремительно пошла на снижение.

В вихре Гражданской войны

…Все годы войны Ленин был необыкновенно активен. Он с удовольствием исполнял роль главного редактора решений правительства, контролера за их исполнением, верховного распределителя ресурсов, кадровика, партийного гуру и морального авторитета. Точнее, он отменял все моральные запреты для своих более молодых товарищей, коллег, партийцев и красногвардейцев. В своей обычной жизни Ленин не был злым и кровожадным человеком. Он заботился не только о тех, кого любил, но и о тех, с кем прошел долгий путь борьбы. Всему этому есть много достоверных свидетельств. Но непреклонное стремление к цели и к удержанию власти любыми средствами превратило его, интеллектуала, в рационально мотивированного холодного диктатора. Пролить кровь даже заведомо «добрых людей» он не боялся. Приведу только два достоверных примера, хотя сейчас их известно множество.

В воспоминаниях Троцкого описан такой эпизод: «Наспех сколоченные полки и отряды, преимущественно из разложившихся солдат старой царской армии, как известно, весьма плачевно рассыпались при первом столкновении с чехословаками. — Чтобы преодолеть эту гибельную неустойчивость, нам необходимы крепкие заградительные отряды из коммунистов и вообще боевиков, — говорил я Ленину перед отъездом на восток. — Надо заставить сражаться. Если ждать, пока мужик расчухается, пожалуй, поздно будет. — Конечно, это правильно, — отвечал он, — только опасаюсь, что и заградительные отряды не проявят должной твердости. Добер русский человек, на решительные меры революционного террора его не хватает. Но попытаться необходимо». Попробовали, получилось!

Но справедливости ради надо отметить, что большинство сражавшихся на стороне красных убежденно шли воевать за лучшую долю, за землю, за национальное равенство, за социализм и мировую революцию. Эти и подобные им лозунги завораживали людей, но умирать никто, конечно, не хотел. Заградительные отряды делали людей более решительными убийцами соотечественников, не разделявших эти лозунги. Убежденными убийцами за убеждения!

Второй эпизод еще ярче высвечивает ленинскую натуру. В августе 1918 года он писал местным руководителям:

«Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде “последний решительный бой” с кулачьем, образец надо дать.

1) Повесить (непременно повесить, …дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийцев.

2) Опубликовать их имена.

3) Отнять у них весь хлеб.

4) Назначить заложников — согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков. Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин».

Лично следил за «исполнением»!

На этом фоне в годы Гражданской войны Ленин достиг еще одной жизненной вершины: он расцвел интеллектуально и физически. Осенью 1919 года Ленина посетил известный русский писатель А. Куприн. Он оставил наиболее правдивый и живой словесный портрет или, как он его назвал, «Моментальную фотографию». «Свидание состоялось необыкновенно легко. Я позвонил по телефону секретарю Ленина, г-же Фотиевой, прося узнать, когда Владимир Ильич может принять меня. Она справилась и ответила: “Завтра товарищ Ленин будет ждать вас у себя в Кремле к девяти часам утра”. В проходе башни Кутафьи мы предъявили наши бумаги солдатскому караулу. Здесь нам сказали, что тов. Ленин живет в комендантском крыле, и указали вход в канцелярию. Оттуда по каменной, грязной, пахнувшей кошками лестнице мы поднялись на третий этаж в приемную — жалкую, пустую, полутемную, с непромытыми окнами, с деревянными скамейками по стенам, с единственным хромым столом в углу. Из большой двери, обитой черной рваной клеенкой, показалась барышня — бледнолицая, с блекло-голубыми глазами, спросила фамилию и скрылась. Надо сказать, нигде нас не обыскивали».

Затем Куприн попал в «просторный и такой же мрачный и пустой, как передняя, в темных обоях кабинет. Три черных кожаных кресла и огромный письменный стол, на котором соблюден чрезвычайный порядок.

Из-за стола подымается Ленин и делает навстречу несколько шагов. У него странная походка: он так переваливается с боку на бок, как будто хромает на обе ноги; так ходят кривоногие, прирожденные всадники. В то же время во всех его движениях есть что-то “облическое”, что-то крабье.

Но эта наружная неуклюжесть не неприятна: такая же согласованная, ловкая неуклюжесть чувствуется в движениях некоторых зверей, например медведей и слонов. Он маленького роста, широкоплеч и сухощав. На нем скромный темно-синий костюм, очень опрятный, но не щегольской; белый отложной мягкий воротничок, темный, узкий, длинный галстух. И весь он сразу производит впечатление телесной чистоты, свежести и, по-видимому, замечательного равновесия в сне и аппетите». В течение короткой паузы зоркий глаз писателя фиксирует: «Ни отталкивающего, ни величественного, ни глубокомысленного нет в наружности Ленина. Есть скуластость и разрез глаз вверх, но эти черточки не слишком монгольские; таких лиц очень много среди “русских американцев”, расторопных выходцев из Любимовского уезда Ярославской губернии. Купол черепа обширен и высок, но далеко не так преувеличенно, как это выходит в фотографических ракурсах. Впрочем, на фотографиях удаются правдоподобно только английские министры, опереточные дивы и лошади.

Ленин совсем лыс. Но остатки волос на висках, а также борода и усы до сих пор свидетельствуют, что в молодости он был отчаянно, огненно, красно-рыж. Об этом же говорят пурпурные родинки на его щеках, твердых, совсем молодых и таких румяных, как будто бы они только что вымыты холодной водой и крепко-накрепко вытерты. Какое великолепное здоровье!.. Кроме того, у Ленина есть привычка щуриться, должно быть, вследствие скрываемой близорукости, и это, вместе с быстрыми взглядами исподлобья, придает им выражение минутной раскосости и, пожалуй, хитрости. Но не эта особенность меня поразила в них, а цвет их райков. Подыскивая сравнение к этому густо- и ярко-оранжевому цвету, я раньше останавливался на зрелой ягоде шиповника. Но это сравнение не удовлетворяет меня. Лишь прошлым летом в парижском Зоологическом саду, увидев золото-красные глаза обезьяны-лемура, я сказал себе удовлетворенно: “Вот, наконец-то я нашел цвет ленинских глаз!” Разница оказывалась только в том, что у лемура зрачки большие, беспокойные, а у Ленина они — точно проколы, сделанные тоненькой иголкой, и из них точно выскакивают синие искры. Голос у него приятный, слишком мужественный для маленького роста и с тем сдержанным запасом силы, который неоценим для трибуны. Реплики в разговоре всегда носят иронический, снисходительный, пренебрежительный оттенок — давняя привычка, приобретенная в бесчисленных словесных битвах. “Все, что ты скажешь, я заранее знаю и легко опровергну, как здание, возведенное из песка ребенком”. Но это только манера, за нею полнейшее спокойствие, равнодушие ко всякой личности. Вот, кажется, и все. Самого главного, конечно, не скажешь; это всегда так же трудно, как описывать словами пейзаж, мелодию, запах…

Ночью, уже в постели, без огня, я опять обратился памятью к Ленину, с необычайной ясностью вызвал его образ и… испугался. Мне показалось, что на мгновение я как будто бы вошел в него, почувствовал себя им.

“В сущности, — подумал я, — этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же — нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том — подумайте! — камень, в силу какого-то волшебства — мыслящий! Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая, непобедимая мысль: падая — уничтожаю”».

Лучше не «сфотографируешь». По моему мнению, описание Куприна огненно-рыжего со светящимся лицом вождя было взято за основу для создания экспоната, ныне лежащего в Мавзолее. Судя по деталям, современный кабинет Ленина, который располагался в Кремле, а теперь собран в Горках, был сфальсифицирован еще в сталинские времена. Кроме того, там появилась мебель, отделанная карельской березой. Похоже, что она уже из сталинского кабинета. Приведенный «моментальный снимок» Куприна не очень соответствует современной экспозиции.

Источник: Илизаров Б. Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин (22 апреля 1870 — 21 января 1924). М.: Комсомольская правда, 2015.

Темы: историография, Ленин Владимир, Октябрьская революция

Жизнь и смерть Александра Богданова, врача

. 1996 г., август; 4(3):141-7.

дои: 10.1177/096777209600400305.

ДВ Хьюстис

PMID:
11616305
DOI:
10.1177/096777209600400305

Д. В. Хьюстис.

J Med Biogr.

1996 авг.

. 1996 г., август; 4(3):141-7.

дои: 10.1177/096777209600400305.

Автор

ДВ Хьюстис

PMID:
11616305
DOI:
10. 1177/096777209600400305

Абстрактный

В начале апреля 1928 года в Москве разнеслась весть о смерти Александра Богданова. Это была противоречивая фигура, старый большевик, покинувший эту партию задолго до революции 1917 года и не вернувшийся. Тем не менее он пользовался уважением Ленина как ученого (пока оставался вне политики). Совсем недавно он также пользовался поддержкой нового партийного лидера Сталина. Богданов выступил против нарастания деспотизма «диктатуры пролетариата», под которым развивался лозунг коммунистического самодержавия. Но его уважали как неутомимого пропагандиста социалистического дела, восторженного учителя пролетариата и автора сокровенных наук и философии. Богданов пользовался таким уважением, что коммунистические воротилы восторженно выступали на похоронах, восхваляя его ум, мужество и преданность науке и человечеству. Не преминули отметить, что он порвал со своим бывшим другом Лениным и поддался идеологическим «ошибкам». Действительно, в раннесоветском государстве у него были могущественные враги. Богданов был врачом, экономистом, философом, естествоиспытателем, писателем-утопистом-фантастом, поэтом, учителем, политиком (неудачным), пожизненным революционером, предшественником того, что мы сейчас называем кибернетикой и организационными науками, и основателем первого в мире учреждения, полностью посвященного к месту переливания крови. Его можно назвать человеком эпохи Возрождения. Хотя он явно подходил под категорию русского интеллектуального революционера конца XIX века, Богданов отличался от большинства из них тем, что не был дилетантом. Он был не только теоретиком, но и активным ученым и врачом. Как учитель, он твердо верил, что образование и идеологическая обработка могут изменить образ мышления и поведения людей и что человечество может быть усовершенствовано при социализме. Как и многие революционеры, Богданов пытался опережать царскую полицию, используя различные псевдонимы, среди которых Рядавой, Вернер, Максимов и Богданов. После революции сохранил фамилию Богданов.

Типы публикаций

термины MeSH

Личное имя как тема

Из жизни одного одержимого: ЛЕНИН: Новая биография Дмитрия Волкогонова (The Free Press: $30; 500 стр.

)

книга о Владимире Ленине? Тем более, что эту книгу написал бы трехзвездный генерал Советской армии? Со студенческих лет 1950-х годов, когда мои родители были заключены в ГУЛАГ, до 1980 года, когда меня выслали из Советского Союза за писательское преступление, ничто не казалось мне более утомительным, чем эти бесчисленные биографии Ленина, написанные высокопоставленными государственными историки.

Времена действительно изменились. Сейчас читаю «Ленина» Дмитрия Волкогонова и не могу оторваться. Мне даже не терпится написать об этом здесь!

«Волкогонов» в переводе с русского означает «охота на волков». Довольно подходящее имя, вам не кажется, для человека, написавшего трилогию книг о вождях российской революции ХХ века: Сталине, Троцком и теперь, самое главное, вожде вождей Ленине. Этот титанический труд, вероятно, является самым значительным в серии, в немалой степени потому, что он основан на недоступных доселе архивах Коммунистической партии СССР.

Помимо главного героя повести и множества других исторических личностей, стоит отметить еще одного персонажа: самого генерала Волкогонова. Во вступлении он говорит нам: «Как бывший сталинист, совершивший болезненный переход к полному отказу от большевистского тоталитаризма, я признаюсь, что ленинизм был последним бастионом, который пал в моем сознании».

Со своей стороны, я должен признаться, что как пожизненный антисталинист и антиленинист, мне трудно поверить, что человек примерно моего возраста когда-либо мог искренне защищать такой бастион в своем сознании. Опять же, я готов признать, что моя презумпция предвзята.

Так или иначе, бастион рухнул. Иначе зачем бы генералу Волкогонову давать нам эту блестящую, беспристрастную «фактографию», а не очередную «взвешенную» советскую интерпретацию фактов?

Какая радостная сцена, эти еще дымящиеся руины, но я не могу не прошептать еще одно признание. Мне кажется, из-под завалов удалось вырваться одному выжившему, маленькому нечистому духу. Паря над сценой, он накладывает остатки своего заклинания на бывших охранников бастиона. Имя выжившего, конечно же, Владимир Ленин.

Ибо Волкогонов, обнажая диковинный обман, вероломство, беспощадность и жестокость, которые олицетворял Ленин, тем не менее как бы воздерживается от разговоров о тупости, бездарности и глупости своего персонажа в достижении своей конечной цели — торжества пролетариата. На самом деле ему удается найти в своем предмете «исключительный ум и широкие теоретические познания».

Волкогонов, кажется, видит в Ленине могущественного демона ХХ века, грандиозного «сверхреволюционера», наметившего главные течения в наше трагическое время.

Неизбежно возникнет вопрос: был ли Ленин Демоном или Мелким Демоном? Был ли он, иными словами, могущественным дьяволом, родственным Мефистофелю, или просто еще одним бессмысленно злым человеком, вроде извращенного школьного учителя из романа Федора Сологуба «Маленький демон»? Насколько я понимаю, Ленин никогда не принадлежал ХХ веку с его стремлением к либерализму и плюрализму, с его усложняющими науку, модернистским искусством и религиозным экзистенциализмом. Скорее, он был извергом позитивизма 19-го века, умирающей от плесени философии, которая вдохновляла узколобых вульгарных марксистов и других поклонников универсальной классификации. Ленин унаследовал их «диалектико-материалистические ценности», а затем развил их до крайней степени абсурда.

Напрямую отвергая «проклятые вопросы», поставленные толстовским и достоевским мирами, как «идеалистический мусор» (не говоря уже об апокалиптическом видении символистов), Ленин стоял за механическую модель мира, понятную только ему одному; затем он лихорадочно пытался перекроить человеческую жизнь в соответствии с позитивистской классификацией, т. е. классовой теорией.

На рубеже веков Ленин беспокоился, что он промахнулся, что его теории устаревают. Однако Первая мировая война спасла марксистскую классификацию, по крайней мере, в России. Он вскочил в последний момент, ибо только в условиях войны, т. е. только во время перерыва в развитии новой эпохи, призыв Ленина мог быть так широко услышан и понят. Он сказал посредственным массам: сделайте это сейчас, иначе мы столкнемся с совершенно другим миром, совершенно другими правилами игры.

В первой главе «Ленина» Волкогонов, ныне старший военный советник президента России Бориса Ельцина, отмечает, что «трудно было представить Ленина молодым. . . . В возрасте 25 лет его помнили молодым только по документам, удостоверяющим личность. Вы бы сказали, что ему не может быть меньше 40. . . увядшая кожа, полная лысина, не считая нескольких волосков на висках. . . хитрый, слегка хитрый взгляд, который он наблюдал за вами, хриплый голос старшего мужчины. . . . Неудивительно, что в Санкт-Петербургском Союзе борьбы он был известен как «Старик»».0003

К 1909 году, согласно источникам как в этой книге, так и за ее пределами, Ленин, которому тогда было 39 лет, находился в состоянии депрессии. Его знаменитая организаторская сила угасала, а вместе с волосами он терял веру в неизбежность пролетарской революции. Однако его свидание с неотразимой партийной соблазнительницей Инессой Арманд взволновало его физически, эмоционально и умственно. Жизнь вдруг предложила ему новую перспективу: победить надо если не для пролетариата, то для нее! Вот новая cherchez la femme для вас!

Отложим на время все злодеяния, совершенные Лениным в ходе своей борьбы, и проследим драматическую линию этого любовного романа, единственного, по-видимому, чисто человеческого опыта, который он пережил в своей жизни. Яростно работая над космически непостижимой победой, Ленин наконец одержал победу. Но вскоре после того, как он был возведен в Кремле в качестве верховного правителя гигантской страны и подстрекателя мировой революции, этот низкорослый, преждевременно стареющий человек теряет Армана, единственного человека, которого он когда-либо любил, из-за тифа. Вскоре после этого он сам заболел неизлечимым церебральным склерозом. Какая грустная история, какая настоящая тоска!

Однако мы не можем ограничиваться рамками его личной драмы. Дмитрий Волкогонов дает нам полный набор исторических событий, которые были неотъемлемыми частями жизни этого гоголевского персонажа. Перешагнув через свой разрушенный бастион, выдающийся историк, подобно Вергилию, ведет нас в российскую «демониану» ХХ века.

Интересно, насколько Владимир Ильич Ленин был предан идее наказания через повешение. Самым популярным методом сведения счетов при его жизни была стрельба; недаром одним из самых популярных лозунгов тогда был «К стенке!» Но в многочисленных бумагах, обнаруженных Волкогоновым в партийных архивах, Ленин суетится, строя виселицы:

«Повесить кулацких главарей!» «Эти казаки должны быть повешены без суда!» «Вешать кулаков, попов и помещиков!» «Товарищи! Кулацкое восстание в вашем районе должно быть подавлено безжалостно. . . . Должен быть сделан пример. Повесьте (именно повесьте так, чтобы люди видели) не менее ста известных кулаков, богачей, кровопийц!»

Не исключено, что тень петли над его старшим братом Александром всю жизнь преследовала Ленина. (Александр был казнен в 1887 г. за участие в заговоре с целью убийства царя.)

Впрочем, ради беспристрастности надо признать, что он никогда не уклонялся от любого другого способа классного воспитания. К счастью для будущих историков, Ленин оказался истинным «графоманом»: со времени прилежной эмигрантской учебы в лондонской публичной библиотеке он шагал по своему пути, подшивая бесчисленные записки, брошюры и инструкции, кое-где оставляя совершенно ядовитые заметки. . Волкогонов неустанно собирал их достаточно, чтобы удивить даже матёрых советологов.

Еще в 1911 году в Париже, задолго до захвата власти Лениным, он писал о своих политических противниках, социалистах различных небольшевистских фракций: втаптывай их в грязь!» Последнее предписание было воспринято просто как не совсем джентльменская фигура речи, но позже оно стало популярной поговоркой среди страшной сталинской тайной полиции НКВД: «Мы вас втопчем в ГУЛАГовскую грязь!»

В 1918 году Ленин посылает телеграмму в город Казань: «Товарищи! Разгром всех белогвардейцев. . . будет осуществляться образцово, беспощадно. . . . С пламенным приветом. Ленин».

Телеграфирует в Саратов: «Заговорщиков и колеблющихся расстреливать, никого не спрашивая и без всякой идиотской волокиты!»

Телеграфирует Астрахани: «Ловите и расстреливайте спекулянтов и взяточников! С этими свиньями надо разобраться, чтобы все запомнили на долгие годы!»

И советует Троцкому: «Города жалеть не надо. . . потому что необходимо безжалостное разрушение!»

Наряду с этими открытыми сообщениями было, указывает Волкогонов, немало зашифрованных, вероятно, содержащих еще более ужасные инструкции. Ленин установил зловещую склонность большевиков к эвфемизмам. В верхнем левом углу многих записок о каких-то заложниках или арестованных можно было найти собственноручно сделанную им резолюцию: «В архив!» — то есть на виселицу.0003

Многие подобные приказы отдавались в непринужденной беседе по телефону. Старый большевик в своих мемуарах с благоговением вспоминает «тот самый точный ответ, который дал Ленин на вопрос «Кого убить в царской семье?»: «Вся ectenia », то есть весь Дом Романовых. Это был чистый гений!»

Говоря о гениальности Ленина, нельзя не упомянуть хотя бы его отношение к религии. В 1918 году в беседе с Леонидом Красиным он изрек мудрость для будущих поколений: «Электричество займет место Бога. Пусть крестьянин молится электричеству; он почувствует силу центральной власти больше, чем силу неба». Легко представить мрачную ухмылку на его лице после произнесения такой фразы.

Изучив весь этот материал и искусно вплести его в эту биографию, Волкогонов все же находит в себе прощение: «Ленина нельзя обвинять в личной жестокости. В нем была скорее социальная, философская жестокость лидера. Его главный аргумент в пользу применения террора заключался в том, что это было в интересах пролетариата». В других отрывках он говорит нам, что Ленин был скромным семьянином, который любил кошек и заказывал швейцарскую одежду и французские булочки через своих тайных агентов Коминтерна.

Тем не менее, читатели этих страниц вряд ли поверят, что кто-то такой домашний добрый может быть таким философски жестоким. Вероятнее всего, что Волкогонов еще сохранил некоторую верность своим «старым убеждениям» или просто не мог себе представить иного.

С другой стороны, Волкогонов также пишет: «Вожди революции стали жрецами террора».

Вывод Волкогонова не менее поразителен, чем его предыдущие разоблачения: «Ленин был и демоном разрушения, и демиургом созидания». Интересно, какие признаки демиургической деятельности мы можем обнаружить в этой книге: кровожадные революционные трибуналы, расстрелы, виселицы и отравляющие газы для тамбовских крестьян, концлагеря и захват заложников?

Волкогонов справедливо утверждает: «История не обвиняет и не оправдывает. Это средство понять, различить закономерности, характерные для далекого века». Ему следует отдать должное за написание этой книги. Благодаря его необыкновенной работе мы можем расширить наше представление об этой не столь далекой эпохе и вновь, как будто заново, прийти к такому выводу:

В первой четверти ХХ века обширная земля в Восточное полушарие и более или менее зрелое общество было захвачено кучей одержимых людей во главе с тщедушным человеком, который был одновременно патологическим лжецом, патологическим предателем и патологическим палачом. Помимо этих качеств, он имел любовь к трудящимся массам. Судите сами, какую роль может сыграть личность в истории.

Историческая книга, на мой взгляд, может быть высоко оценена, если она, помимо своего научного значения, дает живые и осязаемые образы исторической и физической жизни персонажей, а также и метафизической жизни.

Учим историю вместе с PPT-History.ru

Биография ленина до революции: Биография — Музей В. И. Ленина