Содержание
Краткая биография л. Г. Корнилова
Л.
Г. Корнилов родился в семье хорунжего
18 (30) августа 1870 г. Он окончил Сибирский
кадетский корпус, Михайловское
артиллерийской училище, и, с золотой
медалью, Николаевскую Академию Генштаба.
В 1904 – 1905 г. занимал должность штаб-офицера,
и фактически выполнял обязанности
начальника штаба. Был награжден за
доблесть в Мукденском сражении и
произведен в полковники. Корнилов Лавр
Георгиевич попал в плен в 1915 г. во время
отступления армий, а его дивизия понесла
серьезные потери. В следующем году смог
бежать. Несмотря на то, что многие считали
его виновником разгрома дивизии, Корнилов
был награжден орденом св. Георгия. Осенью
1916 г. он получил назначение и стал
командующим 25-го пехотного корпуса 8-й
армии Юго-Западного фронта.
После Февральской
революции,
Корнилов за 5 месяцев стал Верховным
Главнокомандующим. Необходимо отметить,
что Корнилов пользовался немалой
популярностью. Приехавший на Александровский
(ныне Белорусский) вокзал для участия
в Государственном московском совещании
12 – 15 августа 1917 г.
после торжественной
встречи, Корнилов был вынесен на руках.
Он вел при посредничестве Львова и
Савинкова переговоры с Керенским,
стремясь установить в стране сильную
власть. Однако Керенский воспринял его
предложения как ультиматум. Это привело
к требованию оставить должность
Верховного Главнокомандующего и прибыть
в Петроград. Не подчинившийся Корнилов
был объявлен мятежником. 28 августа он
по радио заявил о своих целях. Это были:
созыв Учредительного собрания и ведение
войны до победы. Мятеж генерала Корнилова
был подавлен. 2 сентября он был арестован
и заключен в тюрьму, но уже 19 ноября
освобожден. С преданными людьми он
попытался прорваться на Дон, но потерпев
неудачу, с чужими документами прибыл в
Новочеркасск.
Позже,
вместе с Алексеевым и Деникиным, Корнилов
встал во главе Добровольческой армии.
Однако отношения между Корниловым и
Алексеевым были крайне натянутыми.
Деникин вынужден был выступать в качестве
посредника. Под командованием Корнилова,
в ходе тяжелых боев, Добровольческая
армия прорвалась на Кубань, где ее
командующие рассчитывали получить
поддержку казачества.
Биография генерала
Корнилова завершилась 31 марта (13 апреля)
1918 г. Во время штурма Екатеринодара
Корнилов погиб от единственного снаряда,
который влетел в помещение штаба. После
этого Деникин принял решение об
отступлении.
«Военный
коммунизм» — организация общества, при
которой армия подчиняет себе тыл,
создавая «организацию массового
паразитизма и истребления».
В
основе политики военного коммунизма
лежала задача уничтожения рыночных и
товарно-денежных отношений (т.е. частной
собственности), замена их централизованным
производством и распределением.
Для
проведения этого плана необходима была
система, способная довести волю центра
до самых отдаленных уголков огромной
державы. В этой системе все должно быть
взято на учет и поставлено под контроль
(потоки сырья и ресурсов, готовой
продукции). Ленин считал, что «военный
коммунизм» станет последней ступенью
перед социализмом.
2
сентября 1918 г. ВЦИК объявил о введении
военного положения, руководство страной
перешло к Совету Рабочей и Крестьянской
Обороны во главе с В.
И.Лениным. Фронтами
командовал Реввоенсовет, возглавляемый
Л.Д.Троцким.
Тяжелое
положение на фронтах и в экономике
страны подтолкнули власти ввести ряд
чрезвычайных мер, определяемых как
военный коммунизм.
В
советском варианте он включал в себя
продразверстку (запрещалась частная
торговля хлебом, излишки и запасы
насильственно изымались), начало создания
колхозов и совхозов, национализацию
промышленности, запрещение частной
торговли, введение всеобщей трудовой
повинности, централизации управления.
К
февралю 1918 г. в собственность государства
перешли предприятия, принадлежавшие
царской семье, российской казне и
частникам. В дальнейшем была проведена
хаотичная национализация мелких
промышленных предприятий, а затем целых
отраслей промышленности.
Хотя
в царской России доля государственной
(казенной) собственности была всегда
традиционно велика, централизация
производства и распределения прошла
довольно болезненно,
Крестьяне
и значительная часть рабочих были
настроены против большевиков.
И с 1917 по
1921 гг. они принимали антибольшевистские
резолюции и активно участвовали в
вооруженных антиправительственных
выступлениях.
Большевикам предстояло
создать такую политико-экономическую
систему, которая могла дать рабочим
минимальные возможности для проживания
и одновременно поставила бы их в жесткую
зависимость от властей и администрации.
Именно с этой целью проводилась политика
сверхцентрализации экономики. В
дальнейшем коммунизм отождествлялся
с централизацией.
Несмотря
на «Декрет о земле» (земля передавалась
крестьянам), шла национализация земли,
полученной крестьянами в ходе столыпинской
реформы.
Фактическая
национализация земли и введение
уравнительного землепользования, запрет
арендовать и покупать землю и расширять
запашку привел к ужасающему падению
уровня аграрного производства. В
результате начался голод, ставший
причиной смерти тысяч людей.
В
период «военного коммунизма», после
подавления антибольшевистского
выступления левых эсеров, был осуществлен
переход к однопартийной системе.
Научное
обоснование большевиками исторического
процесса как непримиримой классовой
борьбы привел к политике «красного
Teppopa» причиной введения которого стала
серия покушении на руководителей партии.
Его
сущность лежала в последовательном
уничтожении по принципу «кто не с нами,
тот против нас». В список попали
интеллигенция, офицерство, дворяне,
священники, зажиточное крестьянство.
Основным
методом «красного террора» стали
внесудебные расстрелы, санкционированные
и проводимые ВЧК. Политика «красного
террора» позволила большевикам укрепить
свою власть, уничтожить противников и
тех, кто проявлял недовольство.
Политика
военного коммунизма усугубила
экономическую разруху, привела к
неоправданной гибели огромного числа
невинных людей.
Корнилов Владимир Алексеевич — биография
Вице-адмирал русского флота (1852), генерал-адъютант (1852), герой Севастопольской обороны 1854-1855 годов.
Владимир Алексеевич Корнилов родился 1 (13) февраля 1806 года в имении иркутского губернатора Алексея Михайловича Корнилова (1760-1843) – сельце Ивановском Старицкого уезда Тверской губернии (ныне окрестности деревни РясняСтарицкого районаТверской области).
В 1821-1823 годах В. А. Корнилов учился в Морском кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, был выпущен из корпуса с чином мичмана и назначен во 2-й флотский экипаж Балтийского флота. Весной 1827 года капитан 1-го ранга М. П. Лазарев включил его в команду линейного корабля «Азов», направлявшегося в Средиземное море.
8 (20) октября 1827 года в Наваринском сражении мичман Корнилов отличился, командуя тремя орудиями нижнего дека. Он был награжден орденом Святой Анны 4-й степени, французским орденом Святого Людовика, английским орденом Бани и греческим орденом Святого Спасителя. В 1828 году В. А. Корнилов был произведен в лейтенанты. До 1830 года он служил на «Азове» в Средиземном море, по возвращении на родину получил орден Святой Анны 3-й степени.
В 1830 году лейтенант Корнилов был назначен на строившийся тендер «Лебедь», на котором провел две кампании на Балтике. В январе 1833 году по просьбе вице-адмирала М. П. Лазарева В. А. Корнилов был переведен на Черноморский флот. Уже весной этого года на корабле «Память Евстафия», будучи офицером для особых поручений при командующем эскадрой М.
П. Лазареве, он принял участие в действиях российского флота по оказанию военной помощи Турции в войне с Египтом, за что был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени и турецким золотым знаком отличия.
В 1834 году В. А. Корнилов стал командиром брига «Фемистокл», который был направлен в Константинополь в распоряжение русской миссии в Турции. Весной 1835 года В. А. Корнилов получил звание капитан-лейтенанта и вскоре принял командование корветом «Орест», а еще через два года – фрегатом «Флора». В январе 1838 года В. А. Корнилов был назначен командиром строящегося линейного корабля «Двенадцать Апостолов».
В. А. Корнилов разработал и издал ряд приказов, распоряжений и инструкций, касающихся всех сторон организации службы на корабле. Предложенный им распорядок службы был признан образцовым и введен М. П. Лазаревым на всех кораблях Черноморского флота.
В 1838 году В. А. Корнилов участвовал в высадке десанта на Кавказском побережье, за отличие при занятии местечка Туапсе на абхазском берегу был произведен в капитаны 2-го ранга.
В 1839 году он участвовал в высадке десанта у устья рек Субаши и Шахе, был награжден орденом Святой Анны 2-й степени, в 1840 году – в боевых действиях в районе Туапсе и Псезуапсе (ныне Лазаревское). В этих плаваниях и походах отрабатывалось взаимодействие флота с сухопутными войсками, которое успешно использовалось в дни обороны Севастополя в 1854-1855 годах.
В 1842-1845 годах В. А. Корнилов находился в практических плаваниях на линейном корабле «Двенадцать Апостолов». За отличную службу в сентябре 1845 года он был удостоен ордена Святого Владимира 3-й степени.
В 1846 году В. А. Корнилов был командирован в Англию для заказа и наблюдения за постройкой пароходо-фрегата «Владимир», на котором в 1848 году возвратился в Россию. 6 декабря 1848 года он был произведен в контр-адмиралы с оставлением в Черноморском флоте для исполнения особых поручений Главного командира Черноморского флота и портов.
В 1850 году В. А. Корнилов был утвержден в должности начальника штаба Черноморского флота.
На этом посту он развил бурную деятельность: проводил практические учения отрядов кораблей, постоянные инспекторские смотры кораблей и портов, создал школу юнг Черноморского флота, разработал проект Морского устава.
После смерти адмирала М. П. Лазарева в 1851 году В. А. Корнилов фактически стал командующим Черноморским флотом. Он был включен в императорскую свиту, вместе с Николаем I принимал смотры флотов. В октябре 1852 года В. А. Корнилов был произведен в чин вице-адмирала с назначением генерал-адъютантом императора.
В феврале 1853 года В. А. Корнилов совершил переход из Одессы в Константинополь в свите чрезвычайного посла князя А. С. Меншикова, на пароходе «Бессарабия» плавал в греческие воды для осмотра судов, находившихся на стоянке в иностранных портах.
В начале Крымской войны 1853-1856 годов, командуя отрядом паровых кораблей, В. А. Корнилов принял участие в Синопском сражении. Его вклад в победу был отмечен орденом Святого Владимира 2-й степени и переименованием плененного турецкого парохода «Перваз-Бахри» в «Корнилов».
В 1854 году, с началом обороны Севастополя, В. А. Корнилову было доверено заведовать укреплениями северной части города, а затем практическое руководство всем гарнизоном (он стал начальником штаба войск, расположенных в городе). Честь создания глубокоэшелонированной оборонительной линии, состоящей из семи бастионов, вооруженной 610 орудиями, с личным составом гарнизона, распределенным по дистанциям, принадлежит В. А. Корнилову.
В.А.Корнилов был смертельно ранен на Малаховом кургане 5 (17) октября 1854 года, во время отражения 1-й бомбардировки Севастополя. Скончался в тот же день. Он был похоронен в адмиральской усыпальнице Морского собора Святого Владимира в Севастополе.
Июльские дни и дело Корнилова: как Объединенный фронт спас русскую революцию
Корниловских офицеров после ареста за организацию неудавшегося государственного переворота в 1917 году. двигались молниеносно, когда происходили большие скачки сознания. Июль и август были, пожалуй, самыми бурными месяцами, охватывающими преждевременное восстание рабочих в Петрограде, известное как Июльские дни, последовавший за этим период реакции против большевиков и попытку правого военного переворота под руководством генерала Корнилова.
Лето борьбы
В феврале массы вышли на историческую арену и положили конец правлению ненавистного самодержавного царя, но пришедшее Временное правительство не решило ни одной из насущных проблем рабочих и солдат, проводивших революция — проблемы, включая катастрофическую войну, продовольственный кризис и требование крестьянского большинства отобрать землю у помещиков. Вдобавок капиталисты саботировали производство на фабриках, постепенно локируя все больше и больше рабочих. Петроградские рабочие все чаще приходили к выводу, что Временному правительству, в котором доминируют «социалистические» меньшевики и партии эсеров в коалиции с либерально-капиталистическими партиями, нельзя доверять прекращение войны и развитие экономики в интересах все.
В преддверии июльских дней число большевиков резко возросло благодаря требованиям «Вся власть Советам» и «Долой десять министров-капиталистов». Советы — рабочие, солдатские и крестьянские советы — обладали гораздо большей властью, чем Временное правительство, которому советские руководители передали власть.
Однако большевистское руководство сделало все возможное, чтобы сдержать июльский подъем петроградских рабочих и солдат. Петроград был самой передовой частью страны, и рабочим и крестьянам в других регионах России нужно было больше времени и опыта, чтобы прийти к революционным выводам. Рабочее государство, ограниченное Петроградом, окажется в опасной изоляции и, вероятно, постигнет та же участь, что и Парижскую Коммуну 1871 года, которая была жестоко подавлена французским капиталистическим классом и его союзниками.
Когда стало ясно, что петроградский рабочий класс не сдержать, большевики присоединились к демонстрациям против Временного правительства, несмотря на их предыдущую кампанию по их подавлению. Выдержав волну протестов, Временное правительство развязало волну репрессий против большевиков, в том числе заключило в тюрьму большую часть своего руководства, что вынудило партию перейти к полуподпольной работе.
Премьер Керенский обратился к реакционному правому крылу общества — военным генералам, капиталистам, представителям иностранных интересов и оставшимся монархистам — в попытке укрепить свои позиции.
Генерал Корнилов, командующий вооруженными силами в Петрограде, заверил Керенского, что перегруппировка правого крыла и вооруженных сил во главе с Корниловым может сокрушить большевистскую угрозу и укрепить правительство. На самом деле Корнилов замышлял кровавый военный переворот, чтобы уничтожить и большевиков, и Временное правительство.
Большевики правильно осознали серьезную угрозу, которую представляла для рабочего класса военная диктатура, и организовали боевые силы, чтобы отразить переворот. Временно объединившись с Временным правительством для обеспечения разгрома крайне правых сил, большевики сохранили свою программу, поддерживая всю власть Советам, хотя и не выдвигали это как лозунг на том этапе.
Тактика единого фронта
Единый фронт не подразумевал никакого компромисса или поддержки Временного правительства или лидеров меньшевиков и эсеров. Временное правительство, пришедшее к власти после Февральской революции, продлило войну, выступило против таких достижений рабочих, как 8-часовой рабочий день, начало рейды против большевиков и заключило в тюрьмы большевистских лидеров.
Он тоже был врагом рабочей революции, но не таким смертельным в краткосрочной перспективе, как Корнилов.
По мере того как большевистские агитаторы внушали солдатам сомнения, корниловские силы расформировывались и рассеялись. Железнодорожники и телеграфисты вели кампанию саботажа и дезориентации против заговорщиков, а рабочие и революционные солдаты мобилизовали и организовали вооруженные отряды для защиты Петрограда.
Единая мобилизация рабочего класса сыграла решающую роль в разгроме Корнилова. Может показаться противоречивым, что большевики будут защищать Временное правительство от Корнилова. Однако марксисты признают, что история не идет по прямой линии, и единый фронт может одерживать победы рабочего класса, разоблачая неспособность либералов к решительным действиям перед лицом явной и наличной опасности. Неспособность руководства социалистов и коммунистов объединиться в действиях против угрозы фашизма позволила Гитлеру прийти к власти в Германии в 1933.
В настоящее время высшим приоритетом социалистов и левых в США должно быть нанесение решающего удара по администрации Трампа и сдерживание опасного нахальства ультраправых.
Истеблишмент Демократической партии, якобы партия сопротивления Трампу, отказывается мобилизовать рабочий класс. Нам нужно как можно более широкое объединение всех слоев общества, на которые нацелена эта неуравновешенная администрация, вокруг ясной прорабочей, антикорпоративной программы, при этом продолжая дебаты внутри движения о наилучшей стратегии и тактике для победы над правыми. Эта стратегия может создать левых, сократить рост правых и нанести администрации Трампа потенциально фатальное поражение.
Писатели-паразиты, март 1978 г. (48.19) – Хроника текущих событий
<<№ 48 : 14 марта 1978 г.>>
Писатели-паразиты (48.19) и В ЦДЛ (48.19) )
Писатели-тунеядцы (48.19)
С начала 1978 г. деятельность органов управления была направлена на отнесение ряда писателей, проживающих в СССР, к «тунеядцам» или «лицам, ведущим паразитический образ жизни» (т. Наиболее известным из предыдущих дел этого типа был ленинградский процесс над Иосифом Бродским в 19 г.
64) был усилен.
В начале января на квартиры Владимира Корнилова (ХД 45), Владимира Войновича (ХХ 32) и Льва Копелева (ХХ 45) – исключенных в разное время из Союза писателей СССР – Владимира Корнилова (ХХД 45), Льва Копелева (ХХД 45) и Георгия Владимов, вышедший из Союза писателей (ХД 47), и историк, писатель и издатель Рой Медведев (ХД 37). От каждого из них требовали «объяснения» источников дохода.
Корнилова и Копелева не было дома, когда позвонила милиция.
Участковый спросил у жены Корнилова, где работает ее муж: «Сделано заявление, что он не имеет работы». «Кем?» — Я не могу сказать. Жена Корнилова рассказала, что ее муж является членом Пен-клуба. — Это по телефону?
Жена Копелева пояснила, что ее муж пенсионер. — Я им так и сказал, — сказал смущенный полицейский.
Владимов и Корнилов , вызванные на следующий день в милицию, дали краткие письменные объяснения о том, что живут, как и положено литераторам, на литературные заработки.
Корнилова снова вызвали в отделение милиции 25 января, а Владимова — 11 марта; каждый из них ссылался в дополнение на заключенные с ними договоры об издании их произведений, причем Владимов заявил, что не считает нужным вступать в дальнейшие объяснения и о попытках принуждения его к этому будет оперативно сообщено им пресса и общественность.
Георгий Владимов, 1931-2003
*
В начале января Войнович был в отъезде из Москвы. По возвращении он получил от лифтера повестку на его имя, но явиться в отделение милиции отказался. В начале февраля за ним снова вызвали полицию. Войнович заявил, что добровольно в отделение милиции не пойдет, и передал начальнику отделения милиции следующее:
«Пояснение: на запрос участкового уполномоченного поясняю, что мои книги изданы в во многих странах мира, на многих языках и большими тиражами, и, как любой известный писатель, я зарабатываю достаточно, чтобы прокормить себя и свою семью. Данное объяснение считаю исчерпывающим.
Войнович В. Н. , писатель
член-корреспондент Баварской академии изящных искусств, член-корреспондент Международного пен-клуба (международная писательская организация), почетный член Американского общества Марка Твена».
*
В январе 1978 года по телефону Лев Копелев позвонил мужчина, представившийся знакомым. Он приехал передать следующую информацию:
Некий ученый, экономист, направил в ЦК партии письмо, в котором выразил свою тревогу по поводу создавшегося в нашей стране раздвоения общественного сознания: официальная пропаганда и информация в противоречии с неофициальной информацией, ставшей теперь общедоступной через зарубежные радиопередачи. Он писал, что в такой ситуации невозможно выехать на Запад. Ученый был приглашен для бесед «наверху».
В разговоре принимал участие сотрудник КГБ. Собеседники ученого заявили, что их беспокоит та же проблема, но заверили, что она будет решена в самое ближайшее время: поток неофициальной информации прекратится.
Перед людьми, передавшими такие сведения, стоял свободный выбор: либо они уезжали из Москвы в какой-нибудь город, закрытый для иностранцев, либо — и это было бы лучше для всех — уезжали из страны; в противном случае с ними нужно было бы поступать по закону. Речь шла о таких людях, как Копелев, Корнилов, Войнович и Владимов. На вопрос ученого, не является ли это возвратом к сталинизму, ответ был таким: «При Сталине их бы сразу посадили, а мы даем им выбор». знали о стоящем перед ними выборе — их не раз просили быстро принять решение.
*
В ноябре 1977 г. Юрий Гастев (ХВЭ 34, 35, 45), математик, философ и писатель, получил официальное предупреждение о «тунеядстве» в отделении милиции.
Гастев не имел постоянной работы с конца 1975 года, когда он был вынужден уйти в отставку «по собственному желанию». С тех пор он несколько раз безуспешно пытался найти работу по своей профессии.
В конце апреля 1976 года, вскоре после первого вызова в милицию, Гастев был исключен из Союза журналистов (автор нескольких десятков обзорных и научно-популярных статей, состоял в секции научной журналистики).
В конце 19 июля77 Гастев заключил трудовой договор, по которому он стал литературным секретарем Г. Н. Владимова, но в конце ноября его вызвали в отделение милиции и заявили, что договор недействителен, так как сам Владимов считается в полиции лицом без определенное занятие.
Тут же Гастеву было сделано официальное предупреждение о том, что если он не приступит к работе в течение месяца, то будет привлечен к уголовной ответственности по статье 209 УК РСФСР.
С 19 февраля№ 78 райком профсоюзов прекратил учет уплаты взносов по договору между Гастевым и Владимовым.
Гастев не был принят на работу в Институт повышения квалификации, куда он был направлен по ходатайству института городской бюро труда.
В начале февраля он поступил на работу старшим научным сотрудником в ЦНИИТТиСХ, но уже через неделю ему сказали, что вакансий для него нет.
В ЦДЛ (48.20)
[1]
21 декабря 1977 года в актовом зале ЦДЛ на тема «Мы и классика». Дискуссия шла с 16 до 23 часов в тесном зале и была, по мнению присутствующих, беспрецедентной в литературной жизни последних лет откровенностью, с которой выступавшие высказывали свои литературные и иные мнения.
Тон дискуссии задали выступления критиков и литературоведов Палиевского, Куняева, Кожинова и Золотусского, принадлежащих к группе, характеризующейся резкой неприязнью к «модернизму» и большими надеждами на национальные традиции русской культуры. (См., например: Палиевский П., Пути реализма , М., 1974; Михайлов О. Верность , М., 1974; публицистические труды М. Лифшица за последние 15 лет и др.) Их признали идеолог — критик П. Н. Палиевский (с осени 1977 он был заместителем директора Института мировой литературы). Его речь, открывшая дискуссию, содержала ряд положений, вызвавших острую полемику. Главным из них был тезис о разрыве с русской классической традицией, произошедшем в 20-е годы, и восстановлении этой традиции в 30-40-х годах. Он подчеркивал, что «сложные исторические условия» 30-х годов «не помешали великим писателям Булгакову и Шолохову создать в этот период свои лучшие произведения». Несмотря на несчастное в чисто человеческом смысле положение людей, несмотря на суровую судьбу художников (и левых тоже — «но они сами меч подняли, от меча и умерли»), именно в 30-40-е годы « произошло слияние классической традиции с народной культурой».
Оценивая современную ситуацию, Палиевский отметил тревожный симптом — невозможность противостоять авангардным тенденциям через прессу, а также кризис классического репертуара в академических театрах.
Поэт Станислав Куняев заявил, что считает неправильным относить поэзию Е. Багрицкого к классической традиции. По мнению Куняева, Багрицкий полностью порвал с гуманизмом и народной направленностью русской классики. Его большая поэма «Баллада об Опанасе» была антикрестьянской и антипростонародной, а главный положительный герой этой поэмы, продовольственный комиссар Коган, был насильником и разбойником. (Реплика из зала: «Это Ленин, а не Багрицкий придумал продотряды!»). В поэзии Багрицкого, продолжал Куняев, не было ни чувства трагедии, ни очищения, а только злоба. Корни этого он видел во враждебности поэта народному быту, в том числе враждебности к собственным истокам, т. е. к быту маленьких еврейских городков его детства, о которых он пишет с ненавистью (стихотворение ‘).
Антигуманистическому кредо Багрицкого («Но если оно — век — говорит «Ложь», то солги. А если говорит «Убей», то убей») Куняев противостоит иному моральному кодексу, носителем которого был Осип Мандельштам, продолживший русскую гуманистическую позицию («Век волкодава бросается мне на плечи. Но я не волк по крови».)
Поэт и критик В. Куприянов поддержал Палиевского и его единомышленников в оценке Русская классика и современность. Причина этого в Куприянова, является «утрата метатекста», который для культуры XIX века давали Евангелия.
Многие оппоненты Палиевского и Куняева говорили так же откровенно, как и они, и считали столь же ненужным украшать свои речи обычными в таких случаях идеологическими и политическими штампами. Среди возражающих сторонникам «возврата к истокам» и противникам «авангарда» были кинорежиссер А. Эфрос, поэт Е. Евтушенко, критик А. Борщаговский и другие.
Евтушенко обвинил Палиевского в «ретроспективном самодовольстве» по отношению к жизни и творчеству Булгакова в 1930-е годы.
«Как не понять трагедии художника, лучшее, любимейшее произведение которого не было напечатано?» Он вспоминал, что русская классическая литература, несмотря на весь «пивопитийный» патриотизм и официальный, холопский патриотизм, голосом Чаадаева произвела патриотизм «с открытыми глазами».
Борщаговский отмечал, что нельзя отделять литературный ренессанс от трагических судеб писателей.
Профессор С. Ломинадзе , возражая Палиевскому о плодотворности 1930-х и 1940-х годов в истории русской культуры, напомнил, что дискуссия «ведется в годовщину рождения человека, заложившего неизгладимый и трагический отпечаток на этой эпохе» (т. е. Сталин, , Хроника ).
Многие из выступавших говорили о произведениях разных писателей двадцатых годов, не изданных до сих пор. Эту тему поднял Борщаговский, упомянув о том, что романы Всеволода Иванова Кремль и У до сих пор не опубликованы. Ломинадзе подверг критике том «Дооктябрьская русская поэзия » из серии «Библиотека мировой литературы», в котором отсутствуют стихи Н.
Гумилева, хотя он упоминается в предисловии. В. Куприянов, принимавший участие в составлении этого тома, сказал в своем выступлении, что на начальных этапах печати стихи Гумилева были сохранены, но затем было приказано их изъять. По словам Куприянова, приехал некий человек и сказал: «Большевики уже однажды расстреляли Гумилева». (Последнее известие интересно сопоставить с ходившими в последнее время в Москве слухами о готовящейся или уже состоявшейся судебной реабилитации Гумилева в связи с так называемым «таганцевским делом» и об издании сборника его стихов. который якобы последует за этим, Хроника ).
А. Эфрос после своего выступления (он говорил третьим, после Палиевского и Куняева) получил и зачитал записку следующего содержания: «Как вы относитесь к русскому театру? Откройте свой национальный театр и калечите там классиков, сколько хотите».
Очевидно, эта записка дала Евтушенко возможность высказаться об антисемитизме и связать эту тему с предметом обсуждения.
Он говорил, что русская классическая литература никогда не ограничивалась культом земли, и лучшие из славянофилов никогда не позволяли себе возвеличивать свой народ за счет других народов. Русская классическая литература устами Короленко заклеймила антисемитизм, и ненависть к антисемитизму «навеки осталась достоянием русского интеллигента». Литературовед В. Кожинов заявил, что его беспокоит истерия, возникшая после выступлений Палиевского и Куняева. Судя по его речи, он воспринял филиппику Евтушенко как адресованную ему самому и единомышленникам.
Полемика велась в исключительно острых тонах, и попытка первого секретаря Московской секции Союза советских писателей критика Ф. Кузнецова вернуть дискуссию к «научному, теоретическому рассмотрению вопроса» не имела успех. Однако выступавшие воздерживались от навешивания на людей политических ярлыков. Исключения составляли выступления из зала, например во время выступления Куняева, а также выступление критика Ю. Селезнёв. Критика В. Соловьева, незадолго до этого эмигрировавшего из СССР (ХВЦ 45, 46), он обвинил в сионизме.
Селезнев пытался доказать, что статьи Соловьева, опубликованные в советской печати, близки по тексту к трудам сионистских идеологов, и возмущался «утратой бдительности и невежеством» редакционных работников, предоставивших Соловьеву возможность публиковаться на страницах газеты. советские издания.
Несколько человек высказались вне рамок развернувшейся полемики. Некоторые выступления (например, писателя А. Битова) были чрезвычайно глубокомысленны. Однако их обобщение выходит за рамки Хроники .
Закрытие обсуждения, Ye . Сидоров , находившийся в кресле, сказал, что это было интересно, и выразил желание повторить подобные мероприятия. Однако реакция отдела культуры ЦК КПСС на обсуждение была отрицательной. По не вполне обоснованным сведениям, в Союзе писателей объявлен выговор Ст. Куняеву, а также должностному лицу администрации союза, ответственному за дискуссии в ЦДЛ.
Несколько независимых записей обсуждения были распространены в самиздате.
Здесь использованы материалы некоторых из них.
[2]
10 февраля 1978 года в ЦДЛ прошел вечер «Встреча с Норильском». К. Симонов был в кресле.
После выступления нескольких человек, рассказывающих о подвиге первостроителей Норильска, настала очередь сидевшего в президиуме калмыцкого поэта Давида Кугультинова . Кугультинов сказал, что он тоже построил Норильск и жил в бараках — за колючей проволокой, Кугультинов также рассказал о судьбе своего народа и других народов, депортированных в конце войны.
Давид Кугультинов, 1922-2006
*
На вечере читал стихи молодой поэт; он был посвящен заключенным, строившим Норильск, среди которых были и его родители, присутствовавшие в зале. Их тепло встретили зрители.
Все материалы были встречены присутствующими очень тепло.
Подводя итоги, К. Симонов поддержал предложение нескольких выступавших — установить в Норильске памятник его первостроителям.