Белинский Виссарион Григорьевич. Белинский виссарион

•  Российская империя

Белинский Виссарион Григорьевич

БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич родился [30.V (11.VI). 1811, г. Свеаборг] в семье флотского врача — критик, публи­цист, теоретик и историк литературы.

В 1816 семья переехала в родной город Чембар Пензенской губернии, где отец служил уездным лекарем.

С 1822-24 Виссарион Григорьевич учился в Чембарском уездном училище.

С 1825— 28 в Пензенской гимназии, но не окончил ее.

С 1829-32 учиться в университете на словесном отделении в Москве. Жил вместе с казеннокоштными студентами в 11-м «нумере».

Зимой 1830—31 возникло общество «Одиннадцатого нумера»; душой его был Белинский (состоялось семь заседаний). Из воспоминаний П. Прозорова, Н. Аргилландера и др. известно, что в обществе обсуждались философские проблемы (Шел­линг, Бахман), современные вопросы. Белинский читал свою драму «Дмитрий Калинин» (1830), в которой подражал приемам Шил­лера и Лессинга. В основу драмы легли живые впечатления крепостнической действительности; Виссарион Григорьевич с жаром напал на «ги­бельное право» помещиков распоряжать­ся судьбой крестьян. Цензура Москов­ского университета запретила драму как «безнрав­ственную». Белинскому грозили солдатчиной, ссыл­кой в Сибирь.

14 сентября 1832 министерство народного просвещения подписало при­каз об его увольнении из университета «по слабому здоровью и при том по ограниченности способностей». Без денег и поддержки Белинский страшно бедствовал.

В феврале 1833 он познакомился с профессором Н. И. Надеждиным, издававшим в Москве журнал «Телескоп» и приложение к нему «Мол­ва». Виссарион Григорьевич стал сотрудничать в качестве пе­реводчика с французского; переводы но­сили случайный характер и не отличались высоким качеством. Он пробовал посту­пить корректором в университетскую ти­пографию и даже собирался уехать учи­телем в Белорусский учебный округ. В Петербурге ходатайство не было утверж­дено, вероятно, ввиду «неблагонадежно­сти» Белинского.

С сентября 1833 Виссарион Григорьевич сблизился с круж­ком Н. В. Станкевич, сыгравшим большую роль в духовном развитии будущего критика. Интерес к немецкой идеалистиче­ской философии (Кант, Шеллинг, Гегель) имел первостепенное значение для Белинского, разрабатывавшего теоретические основы русской критики.

С конца 1834 Белинский посещал литературные вечера у типографщика Н. С. Селивановского, познакомился здесь с Н. А. Полевым, А. Ф. Вельтман, В. П. Боткиным, А. Д. Галаховым, М. С. Щепкиным, И. Е. Дядьковским, Н. X. Кетчером, П. С. Мочаловым.

В 1834 вышла его первая знаменитая статья «Литературные мечтания» («Молва») которая вызвала боль­шое возбуждение в обществе целостно­стью своей концепции, независимостью суждений и обоснованностью приговоров. Следующие его статьи печатались боль­шей частью в «Телескопе» 1835—36:

«О русской повести и повестях г. Гоголя»,

«О стихотворениях Баратынского»,

«Сти­хотворения Владимира Бенедиктова»,

«Сти­хотворения Кольцова»,

«Ничто о ничем»,

«О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя».

В «Литературных мечтаниях» была нари­сована общая картина развития русской литературы, намечены ее периоды: ломо­носовский, карамзинский, пушкинский. В статье о русской повести специально фик­сировалось внимание на зарождающемся новом, гоголевском периоде, на развитии жанров прозы, которая стала занимать ведущее положение в русской литературе. Отстаивая «реальное» направление, Белинский по­ощрял все, что подтверждало и подкреп­ляло это направление (Кольцов, Н. Пав­лов). Он отрицательно отзывался о писа­телях, чье творчество было чуждо новому направлению (Бенедиктов, Марлинский, Баратынский). Точно так же определялись его симпатии и в области театрального искусства. Белинский встал на сторону вдохно­венного романтика-«москвича» Мочалова, критически отозвавшись о гастролях «пе­тербуржца» В. А. Каратыгина, в игре ко­торого чувствовалась классицистическая холодная выучка. Виссарион Григорьевич вел полемику с обоими станами враждебной журналистики: «Московским наблюдателем» Шевырева и Погодина и петербургским «триумвира­том» — Булгариным, Гречем и Сенковским («Ничто о ничем»). Развертывавшееся «телескопское ратование» Белинского вскоре прекра­тилось. За напечатание «Философического письма» Чаадаева «Телескоп» был в ок­тябре 1836 закрыт.

В начале 1837 Краевский предложил Белинскому сотрудничество в «Литературных прибавлениях» к «Русско­му инвалиду». Критик специально ого­ворил условия, которые гарантировали бы свободу его совести. Но переговоры рас­строились.

В 1837 Виссарион Григорьевич выпустил свой ориги­нальный труд «Основания русской грамма­тики для первоначального обучения». Здоровье Белинского к этому времени сильно пошат­нулось. На деньги Боткина и Ефремова он в мае — сентябре 1837 лечился на Кавказе. В Пятигорске в конце июля на квартире Н. М. Сатина он впервые встретился с Лермонтовым. Произошла размолвка меж­ду критиком и поэтом из-за различной оценки роли французских просветителей, и в частности Вольтера.

С осени 1837, под влиянием философии Гегеля, у Белинского начинается так называемый период «при­мирения» с «расейской действительностью», длившийся до весны 1840. «Примирение» отразилось в статье «Гамлет», драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета». Новые настроения со всей определен­ностью были выражены в статьях:

«Очерки Бородинского сражения»,

«Горе от ума»,

«Менцель — критик Гёте», на­печатанные в петербургском журнале «Отечественные записки» конца 1839 — начале 1840. Весь период «примирения» наполнен в сознании Белинского драматической борьбой фактов с предвзятой теорией. Опираясь на Гегеля, он решал важнейший вопрос ре­волюционной практики: вопрос о свобо­де как познанной необходимости. Его уже не удовлетворял чисто романтиче­ский протест. Надо было осознать ре­альные исторические силы, управляющие обществом. (Плеханов в статье «Белинский и разумная действительность» (1897) показал, что Белинский, в сущности, мирился не с правительством Николая I, а с печаль­ной судьбой своего прежнего абстракт­ного идеала.) «Примирение» было «насиль­ственным» следствием безвременья, одиночества Белинского, пытавшегося выйти из плена субъективистских теорий. Это был трудный путь овладения подлинной диалектикой.

В октябре 1839 Белинский вы­ехал из Москвы в Петербург. По дого­вору с Краевским он должен был возгла­вить критический отдел журнала «Отечественные записки». Начался самый про­должительный, длившийся до 1 апреля 1846, период деятельности критика, сумевшего превратить «Отечественные записки» в пе­редовой орган русской реалистической литературы. Виссарион Григорьевич вскоре освободился от «примирительных» настроений, завершилось формирование его революционно-демокра­тических убеждений. На квартирах у И. И. Панаева и у Белинского собирались молодые литераторы, приверженцы Гоголя, сотрудники «Отечественных записок». Горячо обсуждались современные политические и литературные проб­лемы (воспоминания К. Д. Кавелина, П. В. Анненкова, И. С. Тургенева).

В «Отечественных записках» системати­чески появлялись годовые обзоры рус­ской литературы (за 1840, 1841, 1842, 1843, 1844, 1845), печатался знаменитый цикл из одиннадцати статей о Пушки­не. Белинский высоко оценил творчество Лермон­това, его роман «Герой нашего времени», стихотворения, поэмы.

В середине апреля 1840 Белинский посетил Лермонтова, сидевшего в Ордонансгаузе под арестом за дуэль с Барантом. У них оказалось много общих тем. Белинский и Лермонтов уже полго­да сотрудничали в «Отечественных запис­ках».

Труднее были взаимоотношения у Белинского с Гоголем. Критик много раз писал в «Отече­ственных записках» об авторе «Ревизора», «Мертвых душ», видя в его произведениях образцы современного, реалистического, сатирического творчества. В ходе поле­мики 1842 Белинским была написана рецензия «По­хождения Чичикова, или Мертвые души», отзыв о брошюре К. Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичико­ва, или Мертвые души», свой ответ на вы­пады К. Аксакова — «Объяснение на объ­яснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души». В письме к Гоголю от 20 апреля 1842, незадолго до выхода в свет «Мертвых душ», Белинский предлагал знаменитому писателю войти в тесный контакт с «Отечественными за­писками». Но Гоголь уклончиво отвечал че­рез третьих лиц на это предложение. Виссарион Григорьевич хотел вырвать Гоголя из-под влияния славянофилов и апологетов «официальной народности». Но это ему не удалось.

«Мертвые души» «потрясли всю Россию» (Герцен). Вокруг Белинского В.Г. и «Отечественных записок» начинала группироваться плеяда новых, молодых писателей. Создавалось ядро будущей «натуральной школы» (Гер­цен, Некрасов, Тургенев, И. Панаев, Куд­рявцев и др.). Все большее внимание Белинского приковывали эти молодые таланты, на­следовавшие традиции Гоголя, а также Пушкина и Лермонтова. В обзоре лите­ратуры за 1845 он констатировал начало самого «дельного направления литературы». Организационному оформлению «нату­ральной школы» значительно способство­вал выход в 1845 двух частей альманаха «Физиология Петербурга» и в 1846 — «Пе­тербургского сборника», изданных Не­красовым. Белинский написал «Вступление» к «Фи­зиологии Петербурга», поместил в обеих частях издания свои статьи:

«Петербург и Москва»,

«Александринский театр»,

«Пе­тербургская литература»,

«Мысли и за­метки» - («Петербург­ском сборнике).

В рецензиях и статьях Белинский привет­ствовал появление «натуральной школы», подчеркивал актуальность «физиологиче­ских очерков», беллетристики и публи­цистики, темы «маленького человека». Все эти его выступления можно рассмат­ривать как манифесты школы, ее эстети­ческую программу. В середине 40-х гг. школа сформировалась вполне. В ее со­став вошли также Достоевский, Гончаров, Григорович.

Белинский В.Г. систематически печатал в «Отече­ственных записках» театральные обзоры. Но в середине 40-х гг. он разочаровался в Александринском театре. Лишь в кон­це жизни критик обратил внимание на появившиеся молодые таланты — В. Са­мойлова, Мартынова. Идеалами совре­менных русских артистов были для Белинского мо­сквичи Мочалов и Щепкин.

В критике Виссарион Григорьевич всегда широко освещалась западноевропейская литература. Он про­водил глубокие сопоставления Пушкина с Байроном и Шекспиром; Лермонтова с Байроном; В. Ф. Одоевского с Гофма­ном; Загоскина, Лажечникова с В. Скот­том. Высоко он оценивал американского писателя Ф. Купера. Все это позво­ляло ему точнее и глубже определить национальные черты русской литерату­ры, отделить в ней оригинальное от подражательного. В сложных исканиях устанавливалась правильная оценка ге­ниев зарубежных литератур. Так меня­лась оценка Белинского творчества Шиллера — «благородного адвоката человечества», с неоднородных позиций велась им защита реализма Гёте («Римские элегии Гёте») и всечеловеческая отзывчивость творца «Фа­уста» («Менцель — критик Гёте»), Справед­ливо критически отнесся Белинский к нашумевше­му в 40-х гг. роману Э. Сю «Парижские тайны» (этот роман критиковал также и К. Маркс в «Святом семействе»). Белинский показал ограниченный характер сентиментальной филантропии Э. Сю, его сочувствия париж­ской бедноте, люмпенам, пролетариату. Опираясь на материалы книги Луи Блана «История десяти лет», Виссарион Григорьевич нарисовал яр­кие картины баррикадных боев париж­ского пролетариата в революции 1830, глубоко проанализировал движущие силы борьбы, махинации буржуазии, пробрав­шейся к власти. Серьезное обличение бур­жуазной морали, социального неравен­ства Белинский находил в романах Ж. Санд. Он высоко оценивал и романы Ч. Диккенса. Но незадолго до смерти Белинский стал отрица­тельно относиться к утопической пропо­веди в романах Ж. Санд, ослаблявшей критический пафос ее творчества, пори­цал сентиментальные концовки, созерца­тельный объективизм в романах Диккен­са («зачем он так мало субъективен?»). Но к Бальзаку Белинский не успел выработать правильного отношения: Бальзак казал­ся ему одним из «неистовых» романти­ков, упивающимся миром наживы, вла­стью денег. И во Франции в то время еще не умели ценить Бальзака. Свои на­блюдения над историей европейского ро­мана Белинский подытожил в незаконченной статье «Тереза Дюнойе» (1847).

Помимо участия в «Отечественных за­писках» и изданиях Некрасова, Виссарион Григорьевич сот­рудничал в это время еще в «Лите­ратурных прибавлениях» к «Русскому инвалиду» Краевского, переименован­ных с 1840 в «Литературную газету». Не исключено, что Белинский печатался и в са­мом «Русском инвалиде». Появился анонс о предполагаемом с 1845 его сотрудничестве в «Финском вестнике» Ф. К. Дершау.

Приступая к сотрудничеству в «Отечест­венных записках», Виссарион Григорьевич со всей определен­ностью условился с Краевским о полной свободе и независимости своих суждений. Но уже вскоре критик понял, что Краевский (издатель и редактор) был дельцом, ловко спекулировавшим на «либеральных» идеях, чтобы спасти свой журнал от банк­ротства. Он эксплуатировал Белинского, старался унизить его, поручая рецензировать слу­чайные, третьестепенные книжки. И сам Белинский по идейным мотивам уже не мог продолжать сотрудничество с Краев­ским. С 1 апреля 1846 г. он порвал с Краевским.

Разрыв Белинского с Краевским был актом боль­шой политической важности, свидетель­ствовал о принципиальности Белинского, о последовательности его как революционного демократа. Вместе с Белинским ушли из «Отече­ственных записок» Герцен, Некрасов, Огарёв, Панаев и другие. Но некоторые преж­ние друзья Белинского — Боткин, Галахов — оста­лись в журнале Краевского. Это было проявлением их либерализма, соглашательства.

Все свои материальные надежды Виссарион Григорьевич свя­зывал в 1846 с изданием задуманного сборника повестей и статей под названием «Левиафан». Вкладчиками вызывались быть многие друзья. Но сборник не был издан. Некрасов и Панаев пригласили Белинского сотрудничать в журнале «Современник» в качестве главного критика. «Современ­ник» был буквально спасением для Белинского.

Летом 1846 Виссарион Григорьевич совершил поездку вме­сте с артистом Щепкиным на юг России. Они посетили Калугу, Воронеж, Харь­ков, Одессу, Николаев, Херсон, Сим­ферополь, Севастополь. Критик обогатил­ся впечатлениями, узнал, насколько его имя популярно в России, имел возможность познакомиться с творческой лабо­раторией великого артиста.

Несмотря на прогрессирующую бо­лезнь, он с жаром принялся за работу. В «Современнике» он опубликовал два самых важных своих обзора литературы:

«Взгляд на русскую литературу 1846 года»,

«Взгляд на русскую литературу 1847 года»,

полемическую статью

«Ответ «Москвитянину» и множество рецензий. В этот заключительный период деятель­ности Белинского вполне обрисовалась его роль как идейного вождя и вдохновителя «на­туральной школы».

В 1847 Гоголь выпу­стил свою реакционную книгу «Выбран­ные места из переписки с друзьями». Белинский безоговорочно осудил ее.

В мае 1847 на деньги, собранные друзьями, Виссарион Григорьевич выехал лечиться за границу. Его сопровождали сначала Тургенев, потом Анненков. Он лечился в г. Зальцбрунне (Силезия). Здесь он узнал об отзывах Гоголя на его резкую рецензию. Гоголь увидел в Белинском лишь «рассерженного» человека. Вели­кий критик в июле 1847 написал свое знаменитое «Письмо к Гоголю» (Гоголь жил тогда в Остенде). В этом письме, кото­рое В. И. Ленин назвал «лучшим произве­дением русской бесцензурной демократи­ческой печати», Белинский указал на ближайшие революционные задачи России: уничто­жение крепостного права, телесных на­казаний, исполнение хотя бы тех законов, которые есть. Это было политическим завещанием критика.

Здоровье Белинского В.Г. не поправлялось. Он пе­реехал в Париж. Здесь он встретился с эмигрантами Герценом, Бакуниным, познакомился с Н. И. Сазоновым. На квартире у Герцена Белинский читал по остав­ленной для себя копии «Письмо к Гоголю), которое на собравшихся произвело ог­ромное впечатление. В конце сентября он приехал в Петербург. Участие Белинского в «Современнике» ослабевало. Силы кри­тика угасали.

С марта 1848 Виссарион Григорьевич уже не мог сам писать. Накануне смерти его посетили друзья. Из Москвы приехал профессор Грановский. Есть предположение, что ему-то и передал Белинский копию своего «Письма к Гоголю» и через Грановского оно стало распространяться в Москве. Только за чтение тайно распространяв­шегося «Письма» царская власть приго­варивала к смерти, к ссылке в Сибирь. Такова была судьба петрашевца Дос­тоевского. Вскоре после смерти Белинского цар­ские власти запретили на многие годы даже упоминать его имя в печати.

Белинскому суждено было оценить первых гениев русского реализма: Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Он сам рос на по­знании творчества этих писателей, посте­пенно проникая в закономерности литературного процесса, постигая высо­кие принципы подлинной художествен­ности. В «пушкинских» статьях Белинский ма­стерски сочетает исторический анализ с эстетическим. С Пушкина начинается самобытная русская литература, он «поэт действительности», призванный явить на Руси искусство. Критик отвергал мысль о подражательности творчества Пушки­на. Шаг за шагом он прослеживал ор­ганическое развитие пушкинской поэ­зии, ее народности, берущей начало в горниле исторических событий 1812—25. Почвой пушкинской поэзии всегда была живая русская действительность и плодо­творная идея. В трактовке «Евгения Оне­гина» Белинский поднимается до глубоких соци­альных обобщений. Указывая на народ­ность и «лелеющую душу гуманность» поэзии Пушкина, критик подчеркивал прогрес­сивность деятельности той части просве­щенного дворянства, к которой принад­лежал Пушкин. Поэт сумел подняться над предрассудками своего класса и с энцикло­педической полнотой отразить русскую жизнь.

Не все произведения Пушкина получи­ли развернутое и правильное объясне­ние у Белинского. Критик явно недооценивал поли­тической лирики и сатиры Пушкина 10-х и 20-х гг. Недооцененной оказалась и проза Пушкина, в особенности «Повести Белкина». Критик смотрел на прозу Пушкина через призму гоголевской сатиры.

Лермонтова критик буквально «от­крыл», когда журналистика и публика еще не подозревали, как велик талант поэта. Виссарион Григорьевич раскрыл смысл романтических аллегорий поэта в поэмах «Мцыри», «Де­мон», выраженную в них жажду свободы, борьбы, подвига. В «Демоне» показан кри­зис индивидуализма, одиночества. Лер­монтов выходил на широкую дорогу но­вых идейных исканий. Белинский «пересказывает» роман «Герой нашего времени», чтобы показать захватывающую диалектику психологического раскрытия образа Печо­рина.

Творчество Гоголя раскрывало перед русской литературой широкие перспек­тивы социального обличения, сатиры. Но Гоголь пугался тех революционных вы­водов, которые делал из его произведений Белинский. Еще в 1835 критик начал борьбу за Гоголя, разъяснял смысл его сатиры. Белинский отмечал главные черты таланта Гоголя: простоту вымысла, истинность характеров, народ­ность и комическое одушевление, побеж­даемое чувством грусти и уныния. Обстоя­тельнейший анализ «Ревизора» критик дал в статье о «Горе от ума». Во многом оши­баясь ввиду «примирительных» настроений этого периода в оценке комедии Грибо­едова, Белинский в качестве примера истинно художественных созданий приводил «Ре­визора». Конечно, «примирение» наложило свою печать и в этой части статьи (снисходи­тельная трактовка взяточника Городничего и пр.), но в целом художественное свое­образие комедии раскрыто великолепно. Белинский собирался написать основательный разбор «Мертвых душ», обещал публике ряд ста­тей о Гоголе, наподобие «пушкинских». Но по обстоятельствам он ограничился сравнительно краткими, хотя и значитель­ными выступлениями. «Мертвые души» — лучший пример патриотического служения писателя, произведение, проникнутое «нервистой любовью к плодовитому зер­ну русской жизни», то есть к народу. Белинский первоначально увидел в лирических от­ступлениях «Мертвых душ» выражение «блаженствующего национального само­сознания писателя». Но обещания изо­бразить «положительные» стороны рус­ской социальной жизни его насторожили. Б. заметил: «Многое обещано, слишком многое, даже такое, чего нет и в природе». Знаменитое «Письмо к Гоголю» 1847 было заключительным звеном борьбы критика за великого ре­алиста.

Виссарион Григорьевич Белинский обладал безошибочной эстетической проницательностью. По первым стихам им были «открыты» А. Майков, Фет. Каж­дому из писателей «натуральной школы» он указал на его самобытность: Гер­цену, Гончарову, Тургеневу. Оценки Белинского замечательны не только своей определен­ностью, категоричностью, но и гибкой диалектичностью, когда он улавливал в таланте писателя известную сбивчивость, противоречивость. Критик буквально по­могал писателю выйти на правильную дорогу. Таковы его оценки творчества Достоевского.

Белинский был не только замечательным откры­вателем и воспитателем талантов, он был зодчим, строителем целостной историко - литературной концепции, охватывавшей в единой картине пути и перепутья рус­ской литературы от Ломоносова и Кан­темира до Гоголя и «натуральной школы». Концептуальность мышления, стремление каждый факт осознать в контексте, след­ственно-причинной зависимости — одно из замечательнейших качеств критики Белинского.

Белинский намеревался создать обобщающий труд с изложением своей эстетической и историко-литературной концепции. О подготовке специального «Теоретическо­го и критического курса русской литера­туры» Белинский объявил еще в 1841. Для этого курса были написаны статьи: «Идея ис­кусства» (осталась незаконченной),

«Раз­деление поэзии на роды и виды»,

«Общее значение слова «литература»,

«Древние российские стихотворения» и другие.

К кур­су могут быть отнесены также одиннад­цать «пушкинских» статей. Но труд не был завершен. Белинский был выдающимся эстетиком, теоре­тиком искусства. Он выработал свой эсте­тической кодекс, которым измерял степень художественности произведений. Искусство — средство отображения и по­знания жизни, оно имеет свою специфи­ческую форму и свое содержание (при тождестве с наукой в объекте познания — действительности). Искусство — мышле­ние в образах. В искусстве что показано, то уже и доказано; поэт не терпит отвлеченных представлений. Искусство типизирует факты жизни, создания поэта не списки или копии с действительности, но они сами суть действительность как возможность, получившая свое осуще­ствление. Высочайшей формой искусства является поэзия. Поэзия подразделяется на два типа: поэзия идеальная и поэзия реальная. Идеальная — одна из разно­видностей ее романтизм — пересоздает жизнь по собственному идеалу. Реаль­ная — важнейшая ее форма реализм — воспроизводит жизнь во всей наготе и ис­тине. Белинский оказывал предпочтение послед­ней, как наиболее соответствующей духу времени. Эстетика Белинского по преимуществу эстетика реализма. Другие формы поэ­зии он изучает по связи с реализмом. Белинский В.Г. различал два типа романтизма: один из них обращен в прошлое, другой — в будущее. Виссарион Григорьевич выступал против голого дидактизма в искусстве. Явления действительности надо провести через свою фантазию, дать им новую жизнь. Искусство есть повторенный, как бы вновь созданный мир. Никакое «на­правление» гроша не стоит, если у худож­ника нет таланта, инстинкта истины и ее ясного понимания. Современное искус­ство больше, чем когда-либо, сделалось выражением общественных вопросов. Чи­стого, отрешенного, «абсолютного» искус­ства никогда и нигде не бывало. Личность поэта просвечивает сквозь его тво­рения, поэт—гражданин своей земли. Слу­жение современности не убивает таланта, а, наоборот, помогает ему расцвести. Его может убить только холодный дидак­тизм, утопизм, узкое сектантство.

Учение о «пафосе» художника толкует о субъективных предпосылках органиче­ского слияния формы и содержания в про­изведении. Белинский ставил на первое место прозу, роман и повесть как эпос нашего времени. В дальнейшем, с развитием твор­чества «натуральной школы», Белинского все боль­ше и больше начинало интересовать не столько то, что разделяет поэзию на роды и жанры, сколько то, что соединяет их. Это соответствовало процессу смешения жанров в практике писателей «натураль­ной школы», разработке ими беллетри­стических, публицистических жанров, в особенности «физиологического очер­ка», влиявшего в свою очередь на «боль­шие» формы — повесть и роман. Критик обра­щал внимание на процессы взаимопро­никновения научного и художественного способов познания жизни, обогащающих друг друга.

Виссарион Григорьевич Белинский был революционным демократом, философом-материалистом, диалектиком. Он мечтал о России будущего. Опреде­ление его мировоззрения как революцион­но-демократического вытекает не только из общего пафоса его непримиримой де­ятельности как просветителя, демокра­та. Белинский прямо ставил в «Письме к Гоголю» вопрос об уничтожении крепостничества, телесных наказаний. Законченной рево­люционной программы крестьянской ре­волюции у него не было. Но в письме к Ан­ненкову 15 февраля 1848, обсуждая придвор­ные слухи о готовящейся реформе, он заявлял, что если этого не сделает царь, то крестьянство само себя освободит спосо­бом, в тысячу раз худшим для дворянства: «крестьяне сильно возбуждены, спят и ви­дят освобождение». Своей задачей критик считал всемерное приближение часа такой активности народа, но никаких иллюзий относительно немедленного выступления он не питал. Он лишь верно определял цель своей работы. У Белинского не было какого-ни­будь законченного учения о социализме в духе тех систем, которые процветали на Западе в 40-е гг. Наиболее чутким Виссарион Григорьевич оказался к классическому, критически - утопическому социализму, который вы­ражал недовольство масс буржуазной действительностью и звал трудящихся к свет­лому будущему.

Материалистические принципы лежат в основе многих построений Белинского. Он и прямо заявлял о них в статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года» и в пись­мах к Боткину. Но конкретно-историче­скую форму материализма Белинского. не следует механически отождествлять с антропо­логизмом Фейербаха, как делал Пле­ханов. Белинский всегда оставался диалектиком, социологом.

В 1845 Виссарион Григорьевич вместе с Кетчером читал статьи молодого К. Маркса «К еврейскому воп­росу» и «К критике гегелевской филосо­фии права», напечатанные в «Немецко - французских ежегодниках». Экземпляр этого издания с пометками критика со­хранился до наших дней. Белинский возвышался над буржуазными радикалами, он должен занимать в нашем сознании место между самыми прогрессивными мыслителями 40-х гг. и Марксом и Энгельсом. Но не­правильно считать, будто во взглядах Белинского были «элементы», «зародыши» пролетар­ской революционности. В условиях кре­постнической России 40-х гг. он не мог подняться на такую ступень понима­ния движущих сил истории, понять мис­сию пролетариата. Точно гак же в об­ласти философских взглядов, сочетая идеи материалистические и диалектические, Белинский не был диалектическим материалистом. В области истории, как и все домаркси­стские мыслители, Белинский оставался идеали­стом, несмотря на поразительные отдель­ные свои проникновения в область исто­рического материализма.

Еще при жизни Белинского в западноевропей­ской печати появилось несколько известий о его деятельности, перепечаток из его статей. Немецкий литератор Варнгаген фон Энзе напечатал статью «Новей­шая русская литература» в журнале «Агchiv fur wissenschaftlicne Kunde von Rufiland» (1841), в которой отмечал успехи в России «высокой, ученой и прозорли­вой критики».

В 1844 две немецкие газеты: «Zeitung fur die elegante Welt» и «Allgemeine Zeitung» — поместили переводы отрывков из статьи Белинского «Парижские тайны».

В 1843 литератор Я. П. Иордан в Лейпцигском университете читал курс рус­ской литературы, затем в 1846 он выпу­стил свой курс книжкой под названием «История русской литературы». Этот курс построен на основе статей Белинского о Пушкине и впоследствии повлиял на многие западноевропейские курсы миро­вой литературы. Тот же Иордан в издаваемом им журнале «Jahrbiicher fur slawische Literatur, Kunst und Wissenschaft» поместил в 1845 свою статью «Партии в русских журналах». Он ссылался на ряд «великолепных статей» в «Отечественных записках», то есть на статьи Белинского. В следующем году В. Вольфзон, сотрудник журнала Иордана и одновременно корреспондент «Отече­ственных записок», только что побывав­ший в России, поместил в тех же «Сла­вянских летописях» статью «Литератур­ные заметки из России», в которой дал блестящую характеристику Белинского как кри­тика и эстетика европейского масштаба.

В 1847 появились известия о Белинском и во Фран­ции. Левый журнал «La Revue Independante» поместил несколько упоминаний о Белинском. Он был назван в числе «выдающихся писателей», которые в последнее время стали «во главе литературы и прогресса в России».

Трудность популяризации имени Белинского В.Г. за границей (как и в самой России) усугуб­лялась тем, что большинство его статей в журналах по принятому тогда обычаю печаталось без подписи. Но мировое зна­чение критики Белинского должно измеряться не количеством откликов о нем за рубежом, а качеством самих развиваемых им идей. А в этом отношении Виссарион Григорьевич Белинский перерастал уровень современной ему буржуазной мысли. Под­линная оценка его заслуг оказалась воз­можной только позднее.

Умер —[26.V. (7.VI). 1848], Петербург.