Белинский Виссарион Григорьевич. Белинский виссарион


Белинский Виссарион Григорьевич Википедия

Дата рождения Место рождения Дата смерти Место смерти Гражданство (подданство) Род деятельности Годы творчества Направление Язык произведений Дебют Подпись Произведения на сайте Lib.ru
Виссарион Белинский
Белинский в 1843 году.Художник Кирилл Горбунов
30 мая (11 июня) 1811[1]
крепость Свеаборг, Великое княжество Финляндское, Российская империя
26 мая (7 июня) 1848[1](36 лет)
Санкт-Петербург, Российская империя
  •  Российская империя
литературный критик, публицист
1830—1848
Литературная критика, публицистика
Русский
«Дмитрий Калинин» (1830)
Произведения в Викитеке
 Файлы на Викискладе
Цитаты в Викицитатнике

ru-wiki.ru

БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич - это... Что такое БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич?

 БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич (30.05(11.06).18Н, Свеаборг, ныне Суоменлинна, Финляндия - 26.05(7.06). 1848, Петербург) - социальный мыслитель, литературный критик и публицист. В 1829-1832 гг. учился как "казеннокоштный" студент на словесном отд. философского ф-та Московского ун-та. Написанная им в 1830 г. антикрепостническая драма "Дмитрий Калинин" была запрещена к публикации Московским цензурным комитетом. В 1833 г. Б. сблизился со Станкевичем и участниками его философского кружка К. С. Аксаковым, М. А. Бакуниным, Боткиным, Катковым и др.), познакомившими его с нем. философией. В 1834- 1836 гг. Б. стал ведущим критиком в изданиях Надеждина "Телескоп" и "Молва"; опубликовал принесшие ему широкую известность "Литературные мечтания" (1834) и др. произв. Позднее, переехав из Москвы в Петербург, сотрудничал в "Отечественных записках" (1839-1846) и "Современнике" (с 1846). В статьях и литературных обзорах Б. глубоко проанализировал творчество совр. ему писателей - Жуковского, Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Гоголя, Достоевского, А. В. Кольцова, И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова и др. - и на мн. из них оказал влияние. Он отстаивал принципы реализма, "натуральной школы", яркими представителями к-рых считал Пушкина и Гоголя. Работы Б. имели большой успех, особенно в студенческой среде. "На его статьях воспитывалась вся учащаяся молодежь", - писал Герцен в работе "О развитии революционных идей в России" (1851). И. С. Аксаков вспоминал: "Много я ездил по России: имя Белинского известно каждому сколько-нибудь мыслящему юноше... Нет ни одного учителя гимназии в губернских городах, который бы не знал наизусть письма Белинского к Гоголю" (Иван Сергеевич Аксаков в его письмах: В 4 т. М., 1892. Т. 3. С. 290). Философские воззрения Б. претерпели сложную эволюцию: от увлечения нем. идеалистической философией, и особенно Гегелем в период т. наз. "примирения с действительностью" (1837-1839), критик перешел на позиции отрицания совр. ему действительности, критического отношения к гегелевской философии; эволюционировал в сторону материалистического мировоззрения, разделял взгляды Герцена, изложенные в его "Письмах об изучении природы" (1844-1845). Большой интерес представляют социально-философские взгляды Б., его учение о человеке, об-ве и истории, изложенные в работах 40-х гг. В них он рассматривал об-во как живой социальный организм ("идеальную личность"), трактуя историю как необходимый и закономерный процесс. Говоря о диалектике общественного развития, Б. подчеркивал, что личность есть предпосылка и продукт истории, субъект исторического творчества. Отправным пунктом его размышлений о человеке и об-ве было неприятие панлогизма Гегеля. Провозгласив идею освобождения личности от "гнусных оков неразумной действительности", он выступил с критикой гегелевской философии истории. Субъект у Гегеля, писал он, "не сам себе цель, но средство для мгновенного выражения общего, а это общее является у него в отношении к субъекту Молохом..." (Полн. собр. соч. Т. 12. С. 22). Для Б. же судьба субъекта, личности важнее гегелевской всеобщности (Там же). Считая конкретного индивида субъектом и целью истории, Б. вместе с тем подчеркивал огромное влияние на человека об-ва. "Создает человека природа, - писал он, - но развивает и образует его общество" (Т. 7. С. 485). Человек, по его словам, зависит от об-ва и в образе мыслей, и в образе своего действия; зло скрывается не в человеке, а в об-ве; не природа, а социальные порядки - причина того, что "личность у нас только наклевывается, оттого гоголевские типы у нас - пока самые верные русские типы" (Т. 12. С. 433). Б. затрагивал понятия - "потребность", "интерес", "цель", к-рым отводил особую роль при обосновании принципа активности личности. Человек, по Б., являясь частью природы, деятельно ей противостоит: "Человек бывает животным только до появления в нем первых признаков сознания; с этой поры он отделяется от природы и, вооруженный искусством, борется с нею всю жизнь свою" (Т. 6. С. 452). Посредством труда человек изменяет то, что дано ему природой, совершенствуется сам. Присущее человеку активное отношение к действительности основывается на необходимости удовлетворения жизненных потребностей. Анализируя роман Э. Сю "Парижские тайны", Б. отмечал, что энтузиазм и активность народ проявляет лишь в том случае, когда отстаивает свои интересы. Он подчеркивал значение идеала, цели в процессе развития социальной активности: "Без цели нет деятельности, без интересов нет цели, а (бездеятельности нет жизни", источником интересов, целей и деятельности является "субстанция общественной жизни" (Т. 12. С. 67). Б. отмечал, что к осознанию необходимости определенного исторического действия сначала приходят отдельные личности, к-рые и выступают его инициаторами, формулируя цель социального преобразования. Эта особенность цели в формировании активности масс и обусловила его пристальный интерес к вопросу о взаимоотношениях гения (выдающейся личности) и народа в ходе развития об-ва. Значительным вкладом в разработку проблемы личности явились взгляды Б. на свободу деятельности. Он исходил из того, что индивид в наибольшей степени проявляет активность в той области социальной жизни, где чувствует себя человеком, утверждает себя как личность. Поэтому он не может примириться с действительностью, к-рая лишает его средств к развитию, и в первую очередь стремится создать условия, позволяющие ему реализовать и совершенствовать свои способности. Отсюда Б. делал вывод, что нормальное развитие личности и проявление ее активности возможно лишь в об-ве, свободном от эксплуатации; будущее России и всего человечества он связывал с социализмом. В 1841 г. в письме к Боткину он писал: "Итак, я теперь в новой крайности, - это идея социализма, которая стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания" (Т. 12. С. 66). Свои идеи Б. отстаивал, в частности, в полемике с Хомяковым и др. идеологами славянофильства ("Взгляд на русскую литературу 1846 года", "Письмо к Гоголю" (1847) и др. работы). Б. считал высоконравственной деятельность, направленную на защиту интересов угнетенных масс и посвященную делу их освобождения. В отзыве на роман Достоевского "Бедные люди" он писал: "Честь и слава молодому поэту, муза которого любит людей на чердаках и в подвалах и говорит о них обитателям раззолоченных палат: "Ведь это тоже люди, ваши братья!" Б. одним из первых начал осмысление темы "личность и история", "личность и общество", и эта тема особенно обстоятельно и остро разрабатывалась рус. мыслью. Разработку этой темы с различных теоретических позиций продолжили мн. отечественные мыслители. Влияние Б. на развитие рус. философской и общественной мысли подчеркивали Чернышевский, Достоевский, Плеханов, Бердяев, Розанов, Ленин, Шпет, Зеньковский и др.

Русская философия: словарь. — М.: Республика. Под общ. ред. М. А. Маслина / В. В. Сапов. 1995.

  • БЕЗОБРАЗОВА Мария Владимировна
  • БЕЛОСЕЛЬСКИЙ-БЕЛОЗЕРСКИЙ Александр Михайлович

Смотреть что такое "БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич" в других словарях:

  • Белинский, Виссарион Григорьевич — — родился 30 мая 1811 года в недавно присоединенном к России Свеаборге, где его отец, Григорий Никифорович, служил младшим лекарем флотского экипажа. Фамилию свою Григорий Никифорович получил при поступлении в семинарию от своего учебного… …   Большая биографическая энциклопедия

  • Белинский Виссарион Григорьевич — (1811 48), рус. лит. критик, революц. демократ. Дет. годы провел в Чембаре (ныне г. Белинский, в 16 км от Тархан). Учился в Пензенской гимназии (1825 28), затем в Моск. ун те на словесном отд. (1829 32), почти одновременно с Л. (1830 32). Б. и Л …   Лермонтовская энциклопедия

  • Белинский Виссарион Григорьевич — [30.5(11.6).1811, Свеаборг, ‒ 26.5(7.6).1848, Петербург], русский литературный критик, публицист. Отец Б. ‒ флотский лекарь, затем уездный врач. В 1816 семья переехала в г. Чембар (ныне г. Белинский) Пензенской губернии. В 1822‒24 Б. учился в… …   Большая советская энциклопедия

  • Белинский Виссарион Григорьевич — Белинский, Виссарион Григорьевич, знаменитый критик. Родился 1 июня 1811 г. в Свеаборге, где отец его был морским врачом. Детство свое Белинский провел в городе Чембаре, в 1820 г. поступил в уездное училище, а с 1825 г. учился в пензенской… …   Биографический словарь

  • БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич — (1811 1848) рус. литературный критик, публицист, философ. В 1829 1832 учился в Московском ун те, откуда под надуманным предлогом был отчислен за левые убеждения. Сотрудничал в различных газетах и журналах, сразу проявив талант литературного… …   Философская энциклопедия

  • Белинский Виссарион Григорьевич — (1811—1848), критик, публицист, революционный демократ. В октябре 1839 переехал из Москвы в Петербург (остановился сначала у И. И. Панаева на Грязной улице, ныне улица Марата, участок дома 70; дом не сохранился), чтобы возглавить критический …   Энциклопедический справочник «Санкт-Петербург»

  • БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич — (1811 48) русский литературный критик. Сотрудничал в журналах Телескоп (1833 36), Отечественные записки (1839 46) и Современник (1847 48). Стремился создать литературную критику на почве философской эстетики (в основном под влиянием идей Ф.… …   Большой Энциклопедический словарь

  • Белинский Виссарион Григорьевич —       (1811 48), критик, публицист, революционный демократ. В октябре 1839 переехал из Москвы в Петербург (остановился сначала у И. И. Панаева на Грязной улице, ныне улица Марата, участок дом 70; дом не сохранился), чтобы возглавить критический… …   Санкт-Петербург (энциклопедия)

  • Белинский, Виссарион Григорьевич — Запрос «Белинский» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Виссарион Белинский …   Википедия

  • Белинский Виссарион Григорьевич — (1811 1848), литературный критик. Сотрудничал в журнале «Телескоп» (1833 1836), «Отечественные записки» (1839 1846) и «Современник» (1847 1848). Стремился создать универсальную литературную критику на почве философской эстетики (в основном под… …   Энциклопедический словарь

  • БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич — Виссарион Григорьевич (30.05.1811, Свеаборг, фин. Суоменлинна, ныне в черте Хельсинки, Финляндия 26.05. 1848, С. Петербург), лит. критик, публицист. Род. в семье флотского врача Г. Н. Белынского, дед свящ. Никифор Трифонов с. Белынь Пензенской… …   Православная энциклопедия

russian_philosophy.academic.ru

Белинский Виссарион Григорьевич

Белинский Виссарион Григорьевич

Белинский Виссарион Григорьевич

БЕЛИНСКИЙ Виссарион Григорьевич родился [30.V (11.VI). 1811, г. Свеаборг] в семье флотского врача — критик, публи­цист, теоретик и историк литературы.

В 1816 семья переехала в родной город Чембар Пензенской губернии, где отец служил уездным лекарем.

С 1822-24 Виссарион Григорьевич учился в Чембарском уездном училище.

С 1825— 28 в Пензенской гимназии, но не окончил ее.

С 1829-32 учиться в университете на словесном отделении в Москве. Жил вместе с казеннокоштными студентами в 11-м «нумере».

Зимой 1830—31 возникло общество «Одиннадцатого нумера»; душой его был Белинский (состоялось семь заседаний). Из воспоминаний П. Прозорова, Н. Аргилландера и др. известно, что в обществе обсуждались философские проблемы (Шел­линг, Бахман), современные вопросы. Белинский читал свою драму «Дмитрий Калинин» (1830), в которой подражал приемам Шил­лера и Лессинга. В основу драмы легли живые впечатления крепостнической действительности; Виссарион Григорьевич с жаром напал на «ги­бельное право» помещиков распоряжать­ся судьбой крестьян. Цензура Москов­ского университета запретила драму как «безнрав­ственную». Белинскому грозили солдатчиной, ссыл­кой в Сибирь.

14 сентября 1832 министерство народного просвещения подписало при­каз об его увольнении из университета «по слабому здоровью и при том по ограниченности способностей». Без денег и поддержки Белинский страшно бедствовал.

В феврале 1833 он познакомился с профессором Н. И. Надеждиным, издававшим в Москве журнал «Телескоп» и приложение к нему «Мол­ва». Виссарион Григорьевич стал сотрудничать в качестве пе­реводчика с французского; переводы но­сили случайный характер и не отличались высоким качеством. Он пробовал посту­пить корректором в университетскую ти­пографию и даже собирался уехать учи­телем в Белорусский учебный округ. В Петербурге ходатайство не было утверж­дено, вероятно, ввиду «неблагонадежно­сти» Белинского.

С сентября 1833 Виссарион Григорьевич сблизился с круж­ком Н. В. Станкевич, сыгравшим большую роль в духовном развитии будущего критика. Интерес к немецкой идеалистиче­ской философии (Кант, Шеллинг, Гегель) имел первостепенное значение для Белинского, разрабатывавшего теоретические основы русской критики.

С конца 1834 Белинский посещал литературные вечера у типографщика Н. С. Селивановского, познакомился здесь с Н. А. Полевым, А. Ф. Вельтман, В. П. Боткиным, А. Д. Галаховым, М. С. Щепкиным, И. Е. Дядьковским, Н. X. Кетчером, П. С. Мочаловым.

В 1834 вышла его первая знаменитая статья «Литературные мечтания» («Молва») которая вызвала боль­шое возбуждение в обществе целостно­стью своей концепции, независимостью суждений и обоснованностью приговоров. Следующие его статьи печатались боль­шей частью в «Телескопе» 1835—36:

«О русской повести и повестях г. Гоголя»,

«И мое мнение об игре Каратыгина»,

«О стихотворениях Баратынского»,

«Сти­хотворения Владимира Бенедиктова»,

«Сти­хотворения Кольцова»,

«Ничто о ничем»,

«О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя».

В «Литературных мечтаниях» была нари­сована общая картина развития русской литературы, намечены ее периоды: ломо­носовский, карамзинский, пушкинский. В статье о русской повести специально фик­сировалось внимание на зарождающемся новом, гоголевском периоде, на развитии жанров прозы, которая стала занимать ведущее положение в русской литературе. Отстаивая «реальное» направление, Белинский по­ощрял все, что подтверждало и подкреп­ляло это направление (Кольцов, Н. Пав­лов). Он отрицательно отзывался о писа­телях, чье творчество было чуждо новому направлению (Бенедиктов, Марлинский, Баратынский). Точно так же определялись его симпатии и в области театрального искусства. Белинский встал на сторону вдохно­венного романтика-«москвича» Мочалова, критически отозвавшись о гастролях «пе­тербуржца» В. А. Каратыгина, в игре ко­торого чувствовалась классицистическая холодная выучка. Виссарион Григорьевич вел полемику с обоими станами враждебной журналистики: «Московским наблюдателем» Шевырева и Погодина и петербургским «триумвира­том» — Булгариным, Гречем и Сенковским («Ничто о ничем»). Развертывавшееся «телескопское ратование» Белинского вскоре прекра­тилось. За напечатание «Философического письма» Чаадаева «Телескоп» был в ок­тябре 1836 закрыт.

В начале 1837 Краевский предложил Белинскому сотрудничество в «Литературных прибавлениях» к «Русско­му инвалиду». Критик специально ого­ворил условия, которые гарантировали бы свободу его совести. Но переговоры рас­строились.

В 1837 Виссарион Григорьевич выпустил свой ориги­нальный труд «Основания русской грамма­тики для первоначального обучения». Здоровье Белинского к этому времени сильно пошат­нулось. На деньги Боткина и Ефремова он в мае — сентябре 1837 лечился на Кавказе. В Пятигорске в конце июля на квартире Н. М. Сатина он впервые встретился с Лермонтовым. Произошла размолвка меж­ду критиком и поэтом из-за различной оценки роли французских просветителей, и в частности Вольтера.

С осени 1837, под влиянием философии Гегеля, у Белинского начинается так называемый период «при­мирения» с «расейской действительностью», длившийся до весны 1840. «Примирение» отразилось в статье «Гамлет», драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета». Новые настроения со всей определен­ностью были выражены в статьях:

«Очерки Бородинского сражения»,

«Горе от ума»,

«Менцель — критик Гёте», на­печатанные в петербургском журнале «Отечественные записки» конца 1839 — начале 1840. Весь период «примирения» наполнен в сознании Белинского драматической борьбой фактов с предвзятой теорией. Опираясь на Гегеля, он решал важнейший вопрос ре­волюционной практики: вопрос о свобо­де как познанной необходимости. Его уже не удовлетворял чисто романтиче­ский протест. Надо было осознать ре­альные исторические силы, управляющие обществом. (Плеханов в статье «Белинский и разумная действительность» (1897) показал, что Белинский, в сущности, мирился не с правительством Николая I, а с печаль­ной судьбой своего прежнего абстракт­ного идеала.) «Примирение» было «насиль­ственным» следствием безвременья, одиночества Белинского, пытавшегося выйти из плена субъективистских теорий. Это был трудный путь овладения подлинной диалектикой.

В октябре 1839 Белинский вы­ехал из Москвы в Петербург. По дого­вору с Краевским он должен был возгла­вить критический отдел журнала «Отечественные записки». Начался самый про­должительный, длившийся до 1 апреля 1846, период деятельности критика, сумевшего превратить «Отечественные записки» в пе­редовой орган русской реалистической литературы. Виссарион Григорьевич вскоре освободился от «примирительных» настроений, завершилось формирование его революционно-демокра­тических убеждений. На квартирах у И. И. Панаева и у Белинского собирались молодые литераторы, приверженцы Гоголя, сотрудники «Отечественных записок». Горячо обсуждались современные политические и литературные проб­лемы (воспоминания К. Д. Кавелина, П. В. Анненкова, И. С. Тургенева).

В «Отечественных записках» системати­чески появлялись годовые обзоры рус­ской литературы (за 1840, 1841, 1842, 1843, 1844, 1845), печатался знаменитый цикл из одиннадцати статей о Пушки­не. Белинский высоко оценил творчество Лермон­това, его роман «Герой нашего времени», стихотворения, поэмы.

В середине апреля 1840 Белинский посетил Лермонтова, сидевшего в Ордонансгаузе под арестом за дуэль с Барантом. У них оказалось много общих тем. Белинский и Лермонтов уже полго­да сотрудничали в «Отечественных запис­ках».

Труднее были взаимоотношения у Белинского с Гоголем. Критик много раз писал в «Отече­ственных записках» об авторе «Ревизора», «Мертвых душ», видя в его произведениях образцы современного, реалистического, сатирического творчества. В ходе поле­мики 1842 Белинским была написана рецензия «По­хождения Чичикова, или Мертвые души», отзыв о брошюре К. Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичико­ва, или Мертвые души», свой ответ на вы­пады К. Аксакова — «Объяснение на объ­яснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души». В письме к Гоголю от 20 апреля 1842, незадолго до выхода в свет «Мертвых душ», Белинский предлагал знаменитому писателю войти в тесный контакт с «Отечественными за­писками». Но Гоголь уклончиво отвечал че­рез третьих лиц на это предложение. Виссарион Григорьевич хотел вырвать Гоголя из-под влияния славянофилов и апологетов «официальной народности». Но это ему не удалось.

«Мертвые души» «потрясли всю Россию» (Герцен). Вокруг Белинского В.Г. и «Отечественных записок» начинала группироваться плеяда новых, молодых писателей. Создавалось ядро будущей «натуральной школы» (Гер­цен, Некрасов, Тургенев, И. Панаев, Куд­рявцев и др.). Все большее внимание Белинского приковывали эти молодые таланты, на­следовавшие традиции Гоголя, а также Пушкина и Лермонтова. В обзоре лите­ратуры за 1845 он констатировал начало самого «дельного направления литературы». Организационному оформлению «нату­ральной школы» значительно способство­вал выход в 1845 двух частей альманаха «Физиология Петербурга» и в 1846 — «Пе­тербургского сборника», изданных Не­красовым. Белинский написал «Вступление» к «Фи­зиологии Петербурга», поместил в обеих частях издания свои статьи:

«Петербург и Москва»,

«Александринский театр»,

«Пе­тербургская литература»,

«Мысли и за­метки» - («Петербург­ском сборнике).

В рецензиях и статьях Белинский привет­ствовал появление «натуральной школы», подчеркивал актуальность «физиологиче­ских очерков», беллетристики и публи­цистики, темы «маленького человека». Все эти его выступления можно рассмат­ривать как манифесты школы, ее эстети­ческую программу. В середине 40-х гг. школа сформировалась вполне. В ее со­став вошли также Достоевский, Гончаров, Григорович.

Белинский В.Г. систематически печатал в «Отече­ственных записках» театральные обзоры. Но в середине 40-х гг. он разочаровался в Александринском театре. Лишь в кон­це жизни критик обратил внимание на появившиеся молодые таланты — В. Са­мойлова, Мартынова. Идеалами совре­менных русских артистов были для Белинского мо­сквичи Мочалов и Щепкин.

В критике Виссарион Григорьевич всегда широко освещалась западноевропейская литература. Он про­водил глубокие сопоставления Пушкина с Байроном и Шекспиром; Лермонтова с Байроном; В. Ф. Одоевского с Гофма­ном; Загоскина, Лажечникова с В. Скот­том. Высоко он оценивал американского писателя Ф. Купера. Все это позво­ляло ему точнее и глубже определить национальные черты русской литерату­ры, отделить в ней оригинальное от подражательного. В сложных исканиях устанавливалась правильная оценка ге­ниев зарубежных литератур. Так меня­лась оценка Белинского творчества Шиллера — «благородного адвоката человечества», с неоднородных позиций велась им защита реализма Гёте («Римские элегии Гёте») и всечеловеческая отзывчивость творца «Фа­уста» («Менцель — критик Гёте»), Справед­ливо критически отнесся Белинский к нашумевше­му в 40-х гг. роману Э. Сю «Парижские тайны» (этот роман критиковал также и К. Маркс в «Святом семействе»). Белинский показал ограниченный характер сентиментальной филантропии Э. Сю, его сочувствия париж­ской бедноте, люмпенам, пролетариату. Опираясь на материалы книги Луи Блана «История десяти лет», Виссарион Григорьевич нарисовал яр­кие картины баррикадных боев париж­ского пролетариата в революции 1830, глубоко проанализировал движущие силы борьбы, махинации буржуазии, пробрав­шейся к власти. Серьезное обличение бур­жуазной морали, социального неравен­ства Белинский находил в романах Ж. Санд. Он высоко оценивал и романы Ч. Диккенса. Но незадолго до смерти Белинский стал отрица­тельно относиться к утопической пропо­веди в романах Ж. Санд, ослаблявшей критический пафос ее творчества, пори­цал сентиментальные концовки, созерца­тельный объективизм в романах Диккен­са («зачем он так мало субъективен?»). Но к Бальзаку Белинский не успел выработать правильного отношения: Бальзак казал­ся ему одним из «неистовых» романти­ков, упивающимся миром наживы, вла­стью денег. И во Франции в то время еще не умели ценить Бальзака. Свои на­блюдения над историей европейского ро­мана Белинский подытожил в незаконченной статье «Тереза Дюнойе» (1847).

Помимо участия в «Отечественных за­писках» и изданиях Некрасова, Виссарион Григорьевич сот­рудничал в это время еще в «Лите­ратурных прибавлениях» к «Русскому инвалиду» Краевского, переименован­ных с 1840 в «Литературную газету». Не исключено, что Белинский печатался и в са­мом «Русском инвалиде». Появился анонс о предполагаемом с 1845 его сотрудничестве в «Финском вестнике» Ф. К. Дершау.

Приступая к сотрудничеству в «Отечест­венных записках», Виссарион Григорьевич со всей определен­ностью условился с Краевским о полной свободе и независимости своих суждений. Но уже вскоре критик понял, что Краевский (издатель и редактор) был дельцом, ловко спекулировавшим на «либеральных» идеях, чтобы спасти свой журнал от банк­ротства. Он эксплуатировал Белинского, старался унизить его, поручая рецензировать слу­чайные, третьестепенные книжки. И сам Белинский по идейным мотивам уже не мог продолжать сотрудничество с Краев­ским. С 1 апреля 1846 г. он порвал с Краевским.

Разрыв Белинского с Краевским был актом боль­шой политической важности, свидетель­ствовал о принципиальности Белинского, о последовательности его как революционного демократа. Вместе с Белинским ушли из «Отече­ственных записок» Герцен, Некрасов, Огарёв, Панаев и другие. Но некоторые преж­ние друзья Белинского — Боткин, Галахов — оста­лись в журнале Краевского. Это было проявлением их либерализма, соглашательства.

Все свои материальные надежды Виссарион Григорьевич свя­зывал в 1846 с изданием задуманного сборника повестей и статей под названием «Левиафан». Вкладчиками вызывались быть многие друзья. Но сборник не был издан. Некрасов и Панаев пригласили Белинского сотрудничать в журнале «Современник» в качестве главного критика. «Современ­ник» был буквально спасением для Белинского.

Летом 1846 Виссарион Григорьевич совершил поездку вме­сте с артистом Щепкиным на юг России. Они посетили Калугу, Воронеж, Харь­ков, Одессу, Николаев, Херсон, Сим­ферополь, Севастополь. Критик обогатил­ся впечатлениями, узнал, насколько его имя популярно в России, имел возможность познакомиться с творческой лабо­раторией великого артиста.

Несмотря на прогрессирующую бо­лезнь, он с жаром принялся за работу. В «Современнике» он опубликовал два самых важных своих обзора литературы:

«Взгляд на русскую литературу 1846 года»,

«Взгляд на русскую литературу 1847 года»,

полемическую статью

«Ответ «Москвитянину» и множество рецензий. В этот заключительный период деятель­ности Белинского вполне обрисовалась его роль как идейного вождя и вдохновителя «на­туральной школы».

В 1847 Гоголь выпу­стил свою реакционную книгу «Выбран­ные места из переписки с друзьями». Белинский безоговорочно осудил ее.

В мае 1847 на деньги, собранные друзьями, Виссарион Григорьевич выехал лечиться за границу. Его сопровождали сначала Тургенев, потом Анненков. Он лечился в г. Зальцбрунне (Силезия). Здесь он узнал об отзывах Гоголя на его резкую рецензию. Гоголь увидел в Белинском лишь «рассерженного» человека. Вели­кий критик в июле 1847 написал свое знаменитое «Письмо к Гоголю» (Гоголь жил тогда в Остенде). В этом письме, кото­рое В. И. Ленин назвал «лучшим произве­дением русской бесцензурной демократи­ческой печати», Белинский указал на ближайшие революционные задачи России: уничто­жение крепостного права, телесных на­казаний, исполнение хотя бы тех законов, которые есть. Это было политическим завещанием критика.

Здоровье Белинского В.Г. не поправлялось. Он пе­реехал в Париж. Здесь он встретился с эмигрантами Герценом, Бакуниным, познакомился с Н. И. Сазоновым. На квартире у Герцена Белинский читал по остав­ленной для себя копии «Письмо к Гоголю), которое на собравшихся произвело ог­ромное впечатление. В конце сентября он приехал в Петербург. Участие Белинского в «Современнике» ослабевало. Силы кри­тика угасали.

С марта 1848 Виссарион Григорьевич уже не мог сам писать. Накануне смерти его посетили друзья. Из Москвы приехал профессор Грановский. Есть предположение, что ему-то и передал Белинский копию своего «Письма к Гоголю» и через Грановского оно стало распространяться в Москве. Только за чтение тайно распространяв­шегося «Письма» царская власть приго­варивала к смерти, к ссылке в Сибирь. Такова была судьба петрашевца Дос­тоевского. Вскоре после смерти Белинского цар­ские власти запретили на многие годы даже упоминать его имя в печати.

Белинскому суждено было оценить первых гениев русского реализма: Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Он сам рос на по­знании творчества этих писателей, посте­пенно проникая в закономерности литературного процесса, постигая высо­кие принципы подлинной художествен­ности. В «пушкинских» статьях Белинский ма­стерски сочетает исторический анализ с эстетическим. С Пушкина начинается самобытная русская литература, он «поэт действительности», призванный явить на Руси искусство. Критик отвергал мысль о подражательности творчества Пушки­на. Шаг за шагом он прослеживал ор­ганическое развитие пушкинской поэ­зии, ее народности, берущей начало в горниле исторических событий 1812—25. Почвой пушкинской поэзии всегда была живая русская действительность и плодо­творная идея. В трактовке «Евгения Оне­гина» Белинский поднимается до глубоких соци­альных обобщений. Указывая на народ­ность и «лелеющую душу гуманность» поэзии Пушкина, критик подчеркивал прогрес­сивность деятельности той части просве­щенного дворянства, к которой принад­лежал Пушкин. Поэт сумел подняться над предрассудками своего класса и с энцикло­педической полнотой отразить русскую жизнь.

Не все произведения Пушкина получи­ли развернутое и правильное объясне­ние у Белинского. Критик явно недооценивал поли­тической лирики и сатиры Пушкина 10-х и 20-х гг. Недооцененной оказалась и проза Пушкина, в особенности «Повести Белкина». Критик смотрел на прозу Пушкина через призму гоголевской сатиры.

Лермонтова критик буквально «от­крыл», когда журналистика и публика еще не подозревали, как велик талант поэта. Виссарион Григорьевич раскрыл смысл романтических аллегорий поэта в поэмах «Мцыри», «Де­мон», выраженную в них жажду свободы, борьбы, подвига. В «Демоне» показан кри­зис индивидуализма, одиночества. Лер­монтов выходил на широкую дорогу но­вых идейных исканий. Белинский «пересказывает» роман «Герой нашего времени», чтобы показать захватывающую диалектику психологического раскрытия образа Печо­рина.

Творчество Гоголя раскрывало перед русской литературой широкие перспек­тивы социального обличения, сатиры. Но Гоголь пугался тех революционных вы­водов, которые делал из его произведений Белинский. Еще в 1835 критик начал борьбу за Гоголя, разъяснял смысл его сатиры. Белинский отмечал главные черты таланта Гоголя: простоту вымысла, истинность характеров, народ­ность и комическое одушевление, побеж­даемое чувством грусти и уныния. Обстоя­тельнейший анализ «Ревизора» критик дал в статье о «Горе от ума». Во многом оши­баясь ввиду «примирительных» настроений этого периода в оценке комедии Грибо­едова, Белинский в качестве примера истинно художественных созданий приводил «Ре­визора». Конечно, «примирение» наложило свою печать и в этой части статьи (снисходи­тельная трактовка взяточника Городничего и пр.), но в целом художественное свое­образие комедии раскрыто великолепно. Белинский собирался написать основательный разбор «Мертвых душ», обещал публике ряд ста­тей о Гоголе, наподобие «пушкинских». Но по обстоятельствам он ограничился сравнительно краткими, хотя и значитель­ными выступлениями. «Мертвые души» — лучший пример патриотического служения писателя, произведение, проникнутое «нервистой любовью к плодовитому зер­ну русской жизни», то есть к народу. Белинский первоначально увидел в лирических от­ступлениях «Мертвых душ» выражение «блаженствующего национального само­сознания писателя». Но обещания изо­бразить «положительные» стороны рус­ской социальной жизни его насторожили. Б. заметил: «Многое обещано, слишком многое, даже такое, чего нет и в природе». Знаменитое «Письмо к Гоголю» 1847 было заключительным звеном борьбы критика за великого ре­алиста.

Виссарион Григорьевич Белинский обладал безошибочной эстетической проницательностью. По первым стихам им были «открыты» А. Майков, Фет. Каж­дому из писателей «натуральной школы» он указал на его самобытность: Гер­цену, Гончарову, Тургеневу. Оценки Белинского замечательны не только своей определен­ностью, категоричностью, но и гибкой диалектичностью, когда он улавливал в таланте писателя известную сбивчивость, противоречивость. Критик буквально по­могал писателю выйти на правильную дорогу. Таковы его оценки творчества Достоевского.

Белинский был не только замечательным откры­вателем и воспитателем талантов, он был зодчим, строителем целостной историко - литературной концепции, охватывавшей в единой картине пути и перепутья рус­ской литературы от Ломоносова и Кан­темира до Гоголя и «натуральной школы». Концептуальность мышления, стремление каждый факт осознать в контексте, след­ственно-причинной зависимости — одно из замечательнейших качеств критики Белинского.

Белинский намеревался создать обобщающий труд с изложением своей эстетической и историко-литературной концепции. О подготовке специального «Теоретическо­го и критического курса русской литера­туры» Белинский объявил еще в 1841. Для этого курса были написаны статьи: «Идея ис­кусства» (осталась незаконченной),

«Раз­деление поэзии на роды и виды»,

«Общее значение слова «литература»,

«Древние российские стихотворения» и другие.

К кур­су могут быть отнесены также одиннад­цать «пушкинских» статей. Но труд не был завершен. Белинский был выдающимся эстетиком, теоре­тиком искусства. Он выработал свой эсте­тической кодекс, которым измерял степень художественности произведений. Искусство — средство отображения и по­знания жизни, оно имеет свою специфи­ческую форму и свое содержание (при тождестве с наукой в объекте познания — действительности). Искусство — мышле­ние в образах. В искусстве что показано, то уже и доказано; поэт не терпит отвлеченных представлений. Искусство типизирует факты жизни, создания поэта не списки или копии с действительности, но они сами суть действительность как возможность, получившая свое осуще­ствление. Высочайшей формой искусства является поэзия. Поэзия подразделяется на два типа: поэзия идеальная и поэзия реальная. Идеальная — одна из разно­видностей ее романтизм — пересоздает жизнь по собственному идеалу. Реаль­ная — важнейшая ее форма реализм — воспроизводит жизнь во всей наготе и ис­тине. Белинский оказывал предпочтение послед­ней, как наиболее соответствующей духу времени. Эстетика Белинского по преимуществу эстетика реализма. Другие формы поэ­зии он изучает по связи с реализмом. Белинский В.Г. различал два типа романтизма: один из них обращен в прошлое, другой — в будущее. Виссарион Григорьевич выступал против голого дидактизма в искусстве. Явления действительности надо провести через свою фантазию, дать им новую жизнь. Искусство есть повторенный, как бы вновь созданный мир. Никакое «на­правление» гроша не стоит, если у худож­ника нет таланта, инстинкта истины и ее ясного понимания. Современное искус­ство больше, чем когда-либо, сделалось выражением общественных вопросов. Чи­стого, отрешенного, «абсолютного» искус­ства никогда и нигде не бывало. Личность поэта просвечивает сквозь его тво­рения, поэт—гражданин своей земли. Слу­жение современности не убивает таланта, а, наоборот, помогает ему расцвести. Его может убить только холодный дидак­тизм, утопизм, узкое сектантство.

Учение о «пафосе» художника толкует о субъективных предпосылках органиче­ского слияния формы и содержания в про­изведении. Белинский ставил на первое место прозу, роман и повесть как эпос нашего времени. В дальнейшем, с развитием твор­чества «натуральной школы», Белинского все боль­ше и больше начинало интересовать не столько то, что разделяет поэзию на роды и жанры, сколько то, что соединяет их. Это соответствовало процессу смешения жанров в практике писателей «натураль­ной школы», разработке ими беллетри­стических, публицистических жанров, в особенности «физиологического очер­ка», влиявшего в свою очередь на «боль­шие» формы — повесть и роман. Критик обра­щал внимание на процессы взаимопро­никновения научного и художественного способов познания жизни, обогащающих друг друга.

Виссарион Григорьевич Белинский был революционным демократом, философом-материалистом, диалектиком. Он мечтал о России будущего. Опреде­ление его мировоззрения как революцион­но-демократического вытекает не только из общего пафоса его непримиримой де­ятельности как просветителя, демокра­та. Белинский прямо ставил в «Письме к Гоголю» вопрос об уничтожении крепостничества, телесных наказаний. Законченной рево­люционной программы крестьянской ре­волюции у него не было. Но в письме к Ан­ненкову 15 февраля 1848, обсуждая придвор­ные слухи о готовящейся реформе, он заявлял, что если этого не сделает царь, то крестьянство само себя освободит спосо­бом, в тысячу раз худшим для дворянства: «крестьяне сильно возбуждены, спят и ви­дят освобождение». Своей задачей критик считал всемерное приближение часа такой активности народа, но никаких иллюзий относительно немедленного выступления он не питал. Он лишь верно определял цель своей работы. У Белинского не было какого-ни­будь законченного учения о социализме в духе тех систем, которые процветали на Западе в 40-е гг. Наиболее чутким Виссарион Григорьевич оказался к классическому, критически - утопическому социализму, который вы­ражал недовольство масс буржуазной действительностью и звал трудящихся к свет­лому будущему.

Материалистические принципы лежат в основе многих построений Белинского. Он и прямо заявлял о них в статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года» и в пись­мах к Боткину. Но конкретно-историче­скую форму материализма Белинского. не следует механически отождествлять с антропо­логизмом Фейербаха, как делал Пле­ханов. Белинский всегда оставался диалектиком, социологом.

В 1845 Виссарион Григорьевич вместе с Кетчером читал статьи молодого К. Маркса «К еврейскому воп­росу» и «К критике гегелевской филосо­фии права», напечатанные в «Немецко - французских ежегодниках». Экземпляр этого издания с пометками критика со­хранился до наших дней. Белинский возвышался над буржуазными радикалами, он должен занимать в нашем сознании место между самыми прогрессивными мыслителями 40-х гг. и Марксом и Энгельсом. Но не­правильно считать, будто во взглядах Белинского были «элементы», «зародыши» пролетар­ской революционности. В условиях кре­постнической России 40-х гг. он не мог подняться на такую ступень понима­ния движущих сил истории, понять мис­сию пролетариата. Точно гак же в об­ласти философских взглядов, сочетая идеи материалистические и диалектические, Белинский не был диалектическим материалистом. В области истории, как и все домаркси­стские мыслители, Белинский оставался идеали­стом, несмотря на поразительные отдель­ные свои проникновения в область исто­рического материализма.

Еще при жизни Белинского в западноевропей­ской печати появилось несколько известий о его деятельности, перепечаток из его статей. Немецкий литератор Варнгаген фон Энзе напечатал статью «Новей­шая русская литература» в журнале «Агchiv fur wissenschaftlicne Kunde von Rufiland» (1841), в которой отмечал успехи в России «высокой, ученой и прозорли­вой критики».

В 1844 две немецкие газеты: «Zeitung fur die elegante Welt» и «Allgemeine Zeitung» — поместили переводы отрывков из статьи Белинского «Парижские тайны».

В 1843 литератор Я. П. Иордан в Лейпцигском университете читал курс рус­ской литературы, затем в 1846 он выпу­стил свой курс книжкой под названием «История русской литературы». Этот курс построен на основе статей Белинского о Пушкине и впоследствии повлиял на многие западноевропейские курсы миро­вой литературы. Тот же Иордан в издаваемом им журнале «Jahrbiicher fur slawische Literatur, Kunst und Wissenschaft» поместил в 1845 свою статью «Партии в русских журналах». Он ссылался на ряд «великолепных статей» в «Отечественных записках», то есть на статьи Белинского. В следующем году В. Вольфзон, сотрудник журнала Иордана и одновременно корреспондент «Отече­ственных записок», только что побывав­ший в России, поместил в тех же «Сла­вянских летописях» статью «Литератур­ные заметки из России», в которой дал блестящую характеристику Белинского как кри­тика и эстетика европейского масштаба.

В 1847 появились известия о Белинском и во Фран­ции. Левый журнал «La Revue Independante» поместил несколько упоминаний о Белинском. Он был назван в числе «выдающихся писателей», которые в последнее время стали «во главе литературы и прогресса в России».

Трудность популяризации имени Белинского В.Г. за границей (как и в самой России) усугуб­лялась тем, что большинство его статей в журналах по принятому тогда обычаю печаталось без подписи. Но мировое зна­чение критики Белинского должно измеряться не количеством откликов о нем за рубежом, а качеством самих развиваемых им идей. А в этом отношении Виссарион Григорьевич Белинский перерастал уровень современной ему буржуазной мысли. Под­линная оценка его заслуг оказалась воз­можной только позднее.

Умер —[26.V. (7.VI). 1848], Петербург.

www.znaniy.com

Белинский Виссарион Григорьевич — Биография

Виссарио́н Григо́рьевич Бели́нский (30 мая 1811, крепость Свеаборг, Великое княжество Финляндское — 26 мая 1848, Санкт-Петербург) — русский мыслитель, писатель, литературный критик, публицист, философ-западник.

Виссарион родился 30 мая (11 июня) 1811 года, в семье флотского врача Григория Никифоровича Белынского (1784—1835) в Свеаборге (Суоменлинна, крепость, ныне входящая в черту Хельсинки, Финляндия), где в то время служил его отец. Раннее детство Виссариона совпало с первыми годами Великого Княжества Финляндского. Впоследствии (1816) отец переселился на службу в родной край и получил место уездного врача в городе Чембаре.

Дед будущего критика по отцу был священником в селе Белыни Нижнеломовского уезда Пензенской губернии, что объясняет происхождение фамилии.

Выучившийся чтению и письму у учительницы, Виссарион был отдан в только что открывшееся в Чембаре уездное училище, откуда в 1825 году перешёл в губернскую гимназию, где проучился три с половиной года, но не окончил курса (в то время четырёхлетнего), потому что гимназия не удовлетворяла его, и задумал поступить в Московский университет. Исполнение этого замысла было очень нелегко, потому что отец, по ограниченности средств, не мог содержать сына в Москве; но юноша решился бедствовать, лишь бы только быть студентом. В августе 1829 года он был зачислен в студенты по словесному факультету, а в конце того же года принят на казённый счёт. При поступлении в университет будущий критик смягчил свою фамилию на Белинский. А в номере комнаты в общежитии, где жил В.Г. Белинский, позже стал собираться кружок студентов-разночинцев Московского университета "Литературное общество 11-го нумера", который был создан для обсуждения проблем литературно-общественной и политической жизни и чтения собственных произведений.

Университетские годы

С 1829 по 1832 года учился на словесном отделении философского факультета Московского университета. Поступление в университет, помимо сдачи экзаменов, было сопряжено с целым рядом формальностей. В частности, требовалось поручительство «о непринадлежности к тайным обществам». Такое поручительство предоставил генерал Дурасов — знакомый родственников Белинского. Московский университет того времени ещё принадлежал по своему характеру и направлению к дореформенной эпохе, но в нём уже появились молодые профессора, знакомившие студентов с самой настоящей наукой и бывшие предвестниками блистательного периода университетской жизни 40-х годов. Лекции Николая Надеждина и Михаила Павлова вводили слушателей в круг идей германской философии (Шеллинга и Окена), вызвавших среди молодежи сильное умственное возбуждение. Увлечение интересами мысли и идеальными стремлениями соединило наиболее даровитых студентов в тесные дружеские кружки, из которых впоследствии вышли очень влиятельные деятели русской литературы и общественной жизни. В этих кружках Белинский — и в годы своего студенчества, и позже — нашёл горячо любимых друзей, которые ему сочувствовали и вполне разделяли его стремления (Герцен, Огарёв, Станкевич, Кетчер, Евгений Корш, впоследствии Василий Боткин, Фаддей Заблоцкий и другие).

Поддаваясь влиянию носившейся тогда в воздухе философии и ещё более — влиянию литературного романтизма, молодой студент Белинский решился выступить на литературное поприще с трагедией в стиле шиллеровских «Разбойников», заключавшей в себе, между прочим, сильные тирады против крепостного права. Представленная в цензуру (состоявшую в то время из университетских профессоров), эта трагедия не только не была разрешена к печати, но и послужила для Белинского источником целого ряда неприятностей, которые привели, в конце концов, к исключению его из университета «по неспособности» (1832). Именно в это время и родился один из многих знаменитых афоризмов критика: «Сила и понимание книги в её своевременном прочтении.» Белинский остался безо всяких средств и кое-как перебивался уроками и переводами (между прочим, перевел роман Поля де-Кока «Магдалина», Москва, 1833). Ближе познакомившись с профессором Надеждиным, основавшим в 1831 году новый журнал «Телескоп», он стал переводить небольшие статейки для этого журнала и, наконец, в сентябре 1834 года выступил с первой своей серьёзной критической статьёй, с которой, собственно, и начинается его настоящая литературная деятельность.

Первая критическая статья

Эта критическая статья Белинского, помещённая в нескольких номерах издававшейся при «Телескопе» «Молвы», под названием: «Литературные мечтания. Элегия в прозе», представляет горячо и блестяще написанный обзор исторического развития русской литературы. Установив понятие литературы в идеальном смысле и сличая с ним положение нашей литературы от Кантемира до новейшего времени, Белинский высказывает убеждение, что «у нас нет литературы» в том широком, возвышенном смысле, как он её понимает, а есть лишь небольшое число писателей. Он с уверенностью высказывает этот отрицательный вывод, но именно в нём и находит залог богатого будущего развития: этот вывод важен и дорог, как первое сознание истинного значения литературы; с него и должны были начаться её деятельное развитие и успехи. «У нас нет литературы, — говорит Белинский. — я повторяю это с восторгом, с наслаждением, ибо в сей истине вижу залог наших будущих успехов… Присмотритесь хорошенько к ходу нашего общества, — и вы согласитесь, что я прав. Посмотрите, как новое поколение, разочаровавшись в гениальности и бессмертии наших литературных произведений, вместо того, чтобы выдавать в свет недозрелые творения, с жадностью предаётся изучению наук и черпает живую воду просвещения в самом источнике. Век ребячества проходит, видимо, — и дай Бог, чтобы он прошёл скорее. Но ещё более дай Бог, чтобы поскорее все разуверились в нашем литературном богатстве. Благородная нищета лучше мечтательного богатства! Придёт время, — просвещение разольётся в России широким потоком, умственная физиономия народа выяснится, — и тогда наши художники и писатели будут на все свои произведения налагать печать русского духа. Но теперь нам нужно ученье! ученье! ученье!…»

В этой первой своей статье, которая произвела на читателей очень сильное впечатление, Белинский явился, с одной стороны, прямым продолжателем Надеждина, а с другой — выразителем тех мнений о литературе и её задачах, какие высказывались в то время в кружке Станкевича, имевшем решительное влияние на развитие убеждений нашего критика. Надеждин, восставая против современного ему романтизма с его дикими страстями и заоблачными мечтаниями, требовал от литературы более простого и непосредственного отношения к жизни; кружок Станкевича, всё более и более увлекавшийся направлением философским, ставил на первый план воспитание в себе «абсолютного человека», то есть личное саморазвитие, безотносительно к окружающей нас действительности и общественной среде. Оба эти требования и были положены Белинским в основу его критических рассуждений. Их горячий тон, страстное отношение критика к своему предмету остались навсегда отличительной особенностью всего, что выходило из-под его пера, потому что вполне соответствовало его личному характеру, главной чертой которого всегда было, по словам Тургенева, «стремительное домогательство истины». В этом «домогательстве» Белинский, одарённый крайне восприимчивой и впечатлительной натурой, провёл всю жизнь, всей душой отдаваясь тому, что в данную минуту считал правдой, упорно и мужественно отстаивая свои воззрения, но не переставая, в то же время, искать новых путей для разрешения своих сомнений. Эти новые пути и указывались ему русской жизнью и русской литературой, которая именно со второй половины 30-х годов (с появлением Гоголя) начала становиться выражением действительной жизни.

Второе литературное обозрение Белинского, появившееся в «Телескопе» через полтора года после первого (1836), проникнуто тем же отрицательным духом; существенная мысль его достаточно выражается самым заглавием: «Ничто о ничём, или отчёт г. издателю „Телескопа“ за последнее полугодие (1835) русской литературы». Но появление повестей Гоголя и стихотворений Кольцова уже заставляет критика надеяться на лучшее будущее: в этих произведениях он уже видит начало новой эпохи в русской литературе. Эта мысль ещё яснее выступает в большой статье: «О русской повести и повестях Гоголя», за которой следовали статьи о стихотворениях Баратынского, Бенедиктова и Кольцова.

В 1835 года Надеждин, уезжая на время за границу, поручил издание «Телескопа» Белинскому, который старался, сколько было возможно, оживить журнал и привлечь к сотрудничеству свежие литературные силы из круга близких к нему людей; по возвращении Надеждина, Белинский также продолжал принимать очень деятельное участие в журнале до его запрещения (1836), которое оставило Белинского без всяких средств к жизни. Все попытки найти работу были безуспешны; иной труд, кроме литературного, был для Белинского почти немыслим; изданная им в середине 1837 года «Русская грамматика» не имела никакого успеха; наконец, он заболел и должен был ехать на воды на Кавказ, где провёл три месяца. В этом безвыходном положении он мог существовать только с помощью друзей и долгов, которые были для него источником больших тревог. Это тяжёлое материальное положение Белинского несколько улучшилось только в начале 1838 года, когда он сделался негласным редактором «Московского наблюдателя», перешедшего от прежних издателей в другие руки. В этом журнале Белинский явился таким же неутомимым работником, каким был прежде в «Телескопе»; здесь помещён целый ряд его крупных критических статей (между прочим, подробный трактат о «Гамлете»), 5-актная драма «Пятидесятилетний дядюшка или странная болезнь», после которой Белинский окончательно убедился, что его призвание — только в критике.

Влияние кружка Станкевича на Белинского

В эти годы Белинский находился под влиянием кружка Станкевича, — кружка, направившего в это время все свои умственные силы на изучение философской системы Гегеля, которая разбиралась до мельчайших подробностей и комментировалась в бесконечных спорах. Главным оратором кружка являлся М. А. Бакунин, поражавший своей начитанностью и диалектикой. Идя вслед за ним, Белинский всецело усвоил одно из основных положений Гегелевского миросозерцания: «всё действительное разумно», — и явился страстным защитником этого положения в самых крайних логических его последствиях и особенно в применении к действительности русской.

Белинский и его друзья в те годы «жили» философией, на всё смотрели и всё решали с философской точки зрения. Это было время их первого знакомства с Гегелем, и восторг, возбуждённый новизной и глубиной его идей, на некоторое время взял верх над всеми остальными стремлениями передовых представителей молодого поколения, сознавших на себе обязанность быть провозвестниками неведомой у нас истины, которая казалась им, в пылу первого увлечения, всё объясняющей, всё примиряющей и дающей человеку силы для сознательной деятельности. Органом этой философии и явился «Московский Наблюдатель» в руках Белинского и его друзей. Его характерными особенностями были: проповедь полного признания «действительности» и примирения с нею, как с фактом законным и разумным; теория чистого искусства, имеющего целью не воспроизведение жизни, а лишь художественное воплощение «вечных» идей; преклонение перед немцами, в особенности перед Гёте, за такое именно понимание искусства, и ненависть или презрение к французам за то, что они вместо культа вечной красоты вносят в поэзию временную и преходящую злобу дня. Все эти идеи и развивались Белинским в статьях «Московского Наблюдателя» с обычной страстностью, с которой он всегда выступал на защиту того, во что верил; прежняя проповедь личного самосовершенствования, вне всякого отношения к вопросам внешней жизни, сменилась теперь поклонением общественному статус-кво.

Белинский утверждал, что действительность значительнее всех мечтаний, но смотрел на неё глазами идеалиста, не столько старался её изучать, сколько переносил в неё свой идеал и верил, что этот идеал имеет себе соответствие в нашей действительности или что, по крайней мере, важнейшие элементы действительности сходны с теми идеалами, какие найдены для них в системе Гегеля. Такая уверенность, очевидно, была лишь временным и переходным увлечением системой и скоро должна была поколебаться. Этому содействовали, главным образом, два обстоятельства: во-первых, жаркие споры Белинского и его друзей с кружком Герцена и Огарёва, уже давно покинувших теоретическое философствование ради изучения вопросов общественных и политических, и оттого постоянно указывавших на резкие и непримиримые противоречия действительности с идеалами, и, во-вторых, более тесное и непосредственное соприкосновение с русской общественной жизнью того времени, вследствие переезда Белинского в Петербург.

Работа в «Отечественных Записках»

Этот переезд состоялся в конце 1839 года, когда Белинский, убедившись в материальной невозможности продолжать издание «Наблюдателя» и бороться с увеличивающейся нуждой, вошёл, через И. И. Панаева, в переговоры с А. А. Краевским, и принял его предложение взять на себя критический отдел в «Отечественных Записках». С болью в сердце оставлял он Москву и друзей своих, и в Петербурге долго ещё не мог освоиться со своим новым положением: его первые статьи в «Отечественных Записках» (о «Бородинской годовщине», о Менцеле, о «Горе от ума») ещё носят на себе «московский» отпечаток, даже усиленный, как будто критик хотел во что бы то ни стало довести свои выводы о разумной действительности до самого крайнего предела. Но действительность, при более близком знакомстве с нею, ужаснула его, — и старые вопросы, занимавшие его мысль, мало-помалу стали являться перед ним в другом свете. Весь запас нравственных стремлений к высокому, пламенной любви к правде, направлявшийся прежде на идеализм личной жизни и на искусство, обратился теперь на скорбь об этой действительности, на борьбу с её злом, на защиту беспощадно попираемого ею достоинства человеческой личности. С этого времени критика Белинского приобретает значение общественное; она всё больше и больше проникается живыми интересами русской жизни и вследствие этого становится всё более и более положительной. С каждым годом в статьях Белинского мы находим всё меньше и меньше рассуждений о предметах отвлечённых; всё решительнее становится преобладание элементов данных жизнью, всё яснее признание жизненности — главной задачей литературы.

«Мы живём в страшное время, — писал он ещё в 1839 году, — судьба налагает на нас схиму, мы должны страдать, чтобы нашим внукам легче было жить… Нет ружья, — бери лопату, да счищай с „расейской“ публики (грязь). Умру на журнале, и в гроб велю положить под голову книжку „Отечественных Записок“. Я — литератор; говорю это с болезненным и вместе радостным и горьким убеждением. Литературе расейской — моя жизнь и моя кровь… Я привязался к литературе, отдал ей всего себя, то есть сделал её главным интересом своей жизни…»

И в самом деле, «Отечественные Записки» поглощали теперь всю деятельность Белинского, работавшего с чрезвычайным увлечением и вскоре успевшего завоевать своему журналу, по влиянию на тогдашних читателей, первое место в литературе. В целом ряде больших статей Белинский является теперь уже не отвлечённым эстетиком, а критиком-публицистом, разоблачающим фальшь в литературе. От литературы он требует возможно более полного изображения действительной жизни: «Свобода творчества, — говорит он в одной из своих статей, — легко согласуется со служением современности; для этого не нужно принуждать себя писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждения от дела, сочинения от жизни».

Белинский и религия

Религиозные убеждения молодости уступают место настроениям явно атеистическим. В 1845 Белинский пишет Герцену, что «в словах Бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут».

Последние годы

Кроме ежегодных обозрений текущей литературы, в которых взгляды Белинского высказывались с особенной полнотой и последовательностью, кроме статей о театре и массы библиографических и политических заметок, Белинский поместил в «Отечественных Записках» 1840—1846 гг. статьи о Державине, Лермонтове, Майкове, Полежаеве, Марлинском, о русской народной поэзии и ряд больших статей о Пушкине (1844), составивших целый том и представляющих, в сущности, историю русской литературы от Ломоносова до смерти Пушкина.

Между тем здоровье Белинского, изнуряемое спешной журнальной работой, становилось всё хуже и хуже: у него уже развивалась чахотка.

Герцен так описал Белинского в тот период: «Без возражений, без раздражения он не хорошо говорил, но когда он чувствовал себя уязвлённым, когда касались до его дорогих убеждений, когда у него начинали дрожать мышцы щёк и голос прерываться, тут надобно было его видеть: он бросался на противника барсом, он рвал его на части, делал его смешным, делал его жалким и по дороге с необычайной силой, с необычайной поэзией развивал свою мысль. Спор оканчивался очень часто кровью, которая у больного лилась из горла; бледный, задыхающийся, с глазами, остановленными на том, с кем говорил, он дрожащей рукой поднимал платок ко рту и останавливался, глубоко огорчённый, уничтоженный своей физической слабостью».

Осенью 1845 года он выдержал сильную болезнь, грозившую опасностью его жизни; срочная работа становилась ему невыносима; отношения с редакцией «Отечественных Записок» стали расстраиваться, и в начале 1846 года Белинский совсем оставил журнал. Лето и осень этого года он провёл вместе с артистом Щепкиным на юге России, а по возвращении в Петербург сделался постоянным сотрудником нового журнала «Современник», издание которого взяли на себя Н. А. Некрасов и И. И. Панаев, собравшие вокруг себя лучшие литературные силы того времени. Но дни Белинского были уже сочтены. Не считая мелких библиографических заметок, ему удалось напечатать в «Современнике» только одну большую статью: «Обозрение литературы 1847 года».

Усилившаяся болезнь заставила его предпринять поездку за границу (с мая по ноябрь 1847 г.). Находящийся на лечении в немецком Зальцбрунне Белинский пишет ставшее почти легендарным открытое «Письмо к Гоголю» (которое расходилось тогда по России как запрещенный «самиздат», а в легальной прессе было опубликовано лишь после революции 1905 года) Белинский утверждал:

Лечение за границей не принесло ожидаемого облегчения; Белинский медленно угасал и скончался 26 мая (7 июня) 1848 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на Литераторских мостках на Волковском кладбище Санкт-Петербурга.

Адреса в Санкт-Петербурге

  • 12.1839 года — Галерная улица, 25;
  • 05. — 07.11.1840 года — доходный дом Алексеева — 6-я линия, 53;
  • 01.06.1841 — 11.1842 года — доходный дом Бутаровой — Средний проспект, 22;
  • 11.1842 — 04.1846 — дом И. Ф. Лопатина — Невский проспект, 68;
  • 10.1846 — 05.1847 — доходный дом Фёдорова — набережная реки Фонтанки, 17.

pomnipro.ru