Старцы градские на Руси X в. Старейшина в древней руси это
это кто? Совет старейшин в разных странах
Во все времена старейшины олицетворяли мудрость и опыт. В их руках всегда была власть, которой они наделялись, так как обладали серьезным багажом знаний. Они символизировали почитание народных обычаев и традиций. Старейшина - это человек, который мог руководить социальной и хозяйственной жизнью родового клана и решать все возникшие споры внутри него. Все спорные вопросы тщательно изучались и обсуждались, затем выносились на народное вече.
Старейшина – это...
Родовые общины или племена имели свой совет старейшин, который рассматривал животрепещущие вопросы, решал споры, возникающие между соседствующими племенами, кланами или родами. Старейшина племени или рода участвовал в разрешении споров в хозяйственной или в любой другой их совместной деятельности. И для исследования этой темы лучше всего окунуться в древнюю историю, где можно увидеть, как после возникновения государственности в Древней Греции совет старейшин переформатировали в Ареопаг, в Древнем Израиле - в Синедрион, в Древнем Риме - в Сенат.
Старейшина рода
В нашем современном мире у некоторых народов до сих пор существуют старейшины родов, например у чеченцев, ингушей и малочисленного населения бацбийцев. Тюркские народы своих старейшин называют аксакалами, то есть седобородыми.
И вот еще что интересно: в некоторых европейских парламентах до сих пор существует совет старейшин, членов которого выбирают из представителей фракций. Покажется удивительным, но в немецком Бундестаге тоже имеется подобный орган. Он присутствовал и в Российской империи вплоть до Октябрьской революции 1917 года.
Совет старейшин в СССР
Рассуждая на тему «Старейшина – это кто?», необходимо отметить, что советом старейшин также именовался совещательный рабочий орган в Верховном совете СССР. До 1989 года он не был юридически закреплен и работал в силу предписанных традиций. Совет старейшин, согласно "Регламенту Съезда народных депутатов СССР" от 20 декабря 1989 года, принял правовой статус (статья 62).
Он создавался в каждой из палат согласно квоте: в совет старейшин Совета Союзов включались один представитель из депутатов, по два представителя от союзных республик и по одному - из автономных, а также по одному из областных и автономных округов.
В задачи им ставилось принятие предварительных решений по организации работы Верховного Совета (время работы, повестка дня, порядок обсуждения докладов и т.д.).
Франция в конце XVIII века
А вот во Франции в 1795 году Советом старейшин называлась одна из палат парламента. Кстати, она была ликвидирована состоявшимся переворотом 18 брюмера (10 ноября 1799 года). Именно Наполеон Бонапарт и уничтожил правящие органы вроде Совета старейшин и Совета пятисот. Он встал у власти и создал свое новое правительство.
Итак, разбирая тему "Старейшина – это кто?", в первую очередь надо акцентировать внимание на том, что старейшиной не могли называть случайного человека преклонного возраста. Во все времена это были лучшие представители рода, племени или клана, которые могли дать дельный совет, связав воедино настоящую историю и опыт предков. Очень жаль, но зачастую их советами многие пренебрегали, а потом получали надлежащие поучительные уроки уже от самой жизни, которая учит получше любого мудреца.
fb.ru
Старцы градские на Руси X в.
В Повести временных лет сохранились лишь обрывки воспоминаний о старцах градских. Подобно мимолетным видениям проходят они перед взором исследователя и точно сказать,
кого разумел под ними летописец, к сожалению, невозможно. Но, несмотря на неопределенность их социального облика, историки не упускали случая, чтобы высказать ту или иную версию относительно общественной функции, которую приходилось им выполнять. Такое внимание ученых к старцам градским объясняется прежде всего тем, что в летописи они показаны на фоне событий, имеющих принципиальное значение для воссоздания социально-политических порядков, бытовавших на Руси X в. Еще Н.М.Карамзин, характеризуя состояние древней России, обратился и к градским старейшинам, «которые летами, разумом и честию, заслужив доверенность, могли быть судиями в делах народных»1. И.Ф.Г.Эверсу старцы градские тоже казались мужами, благодаря своей старости и опытности получившими решительное преимущество перед другими согражданами. Однако, в отличие от Н.М.Карамзина, И.Ф.Г.Эверс, будучи зачинателем родовой теории, сделал старцев почетнейшими мужами в воинских родах, обитавших в городе.2 По мысли А.Рейца, старейшины, поселившиеся в городе, усвоили имя старцев градских.3 Они — не просто старые люди, а знатные начальники племен, славянские вожди, присоединившиеся к государю-князю и перешедшие «в класс знатнейших слуг его».4 С.М.Соловьев, в чьих произведениях родовая теория достигла конечных вершин, изображал старцев градских в качестве родоначальников и старших в роде. Примерно в том же духе рассуждал С.Шпилевский, причисляя старцев градских к представителям родовых начал общественного союза, наблюдаемого в истории России X столетия.1 Сочувственно воспринимал идеи С.М.Соловьева и Н.Хлебников, усматривавший в слове «старейшина» титул, каким «пользовались главы рода». 2 При этом Н.Хлебников подчеркивал, что было бы странно думать, будто старейшины есть старшие по возрасту, ибо организации, «где бы старшие играли первостепенную роль, мы не встречаем нигде». И хотя Н.Хлебников здесь имел в виду Н.М.Карамзина, его утверждение могло быть направлено и против В.И.Сергеевича, поскольку в первом издании книги «Вече и князь» старцы градские представлены убеленными сединой стариками, благодаря маститой старости занявшими почетные и передовые места в обществе.
В тот год, когда С.М.Соловьев напечатал свей «Очерк нравов, обычаев и религии славян», А.Тюрин выпустил небольшую книгу «Общественная и духовная жизнь и земские отношения в Древней Руси», где тоже коснулся вопроса о старцах градских. Автор показал их в эволюции: от родовых старейшин до общинных, иначе — земских. В эпоху Владимира-крестителя старцы были уже земскими старейшинами.5 Эти взгляды А.Тюрина оказались как бы посредине двух противоположностей: теорий родового и общинного начал в истории Древней Руси. Поклонники русской общины — славянофилы — в полемике со столпами родовой теории К.Д.Кавелиным и С.М.Соловьевым отстаивали тезис об общинном быте на Руси. Естественно, что старцы градские не могли у них фигурировать в качестве родовых начальников. К.С.Аксаков, например, толковал их как народных старейшин с весьма скромным общественным значением.1
Другие исследователи, такие, как Д.И.Иловайский и И.Линниченко, поставили еще более тесные пределы общественной значимости старцев, считая их домохозяевами и домо-владыками.2
Следующий шаг в изучении нашей темы сделал В.О.Ключевский. Всю силу критики он сосредоточил на тех, кто связывал старцев градских с родовыми отношениями. В согласии со своим воззрением о торговом значении древнерусских городов В.О.Ключевский полагал, что городские старцы — «это образовавшаяся из купечества военно-правительственная старшина торгового города, который внешние обстоятельства в IX в. заставили вооружиться и устроиться по-военному».3 В целом торговая аристократия городов носила имя «нарочитых мужей», а выходившие из ее среды десятские, сотские и прочие управители назывались «старцами градскими».4 Предположение В.О.Ключевского о старцах градских — городовой старшине, десятских и сотских — воспринял А.Е.Пресняков. Но если у В.О.Ключевского эти чины являлись плоть от плоти местной военно-промышленной знати, туземной аристократии, то, по А.Е.Преснякову, они — «орудия кня-жого управления, а не представители местного общества».1 По Н.А.Рожкову же— наоборот: «старцы градские — это выбиравшиеся вечем начальники ополчения смердов, тысяцкие и сотские».2 М.Ф.Владимирский-Буданов понимал под старцами земских бояр.3 Наконец, С.Ф.Платонов, подчеркнув неопределенность того, воплощают ли старцы выборную власть, рожденную общиной, или же просто людей высшего общественного класса, не сомневался в одном, а именно, что «в данном случае мы имеем дело с высшим классом до-княжеского общества».
Не прошли мимо старцев градских и советские историки. М.Н.Покровский высказался против предположения о старцах в смысле выборной городской старшины, ибо «выборное начало в древнерусском городе не ослабевало, а усиливалось с течением времени. Выборный институт мог изменить название, но исчезать ему не было ни малейшего основания. Другое дело, если мы допустим, что «старцы градские» были главами печищ, составлявших первоначально город: тогда их постепенное исчезновение...будет как нельзя более естественно».5
Специальная заметка о старцах градских принадлежит В.Строеву, предложившему в термине русской летописи «старцы градские» видеть не более чем элементарное заимствование из Библии, так как «это — ПрЕфутерог, с которыми совещался Соломон, но перестал совещаться его недостойный сын Ровоам». Летописец, думает В.Строев, лишь перенес эту соломоновскую черту на Владимира Святославича и только.2 Столь нехитрое объяснение летописного текста советские историки не поддержали. Б.Д.Греков о старцах градских судил примерно так же, как и М.Ф.Владимирский-Буданов. Он относил их к боярам. «Бояре нашей древности, — писал Б.Д.Греков, — состоят из двух слоев. Это наиболее богатые люди, называемые часто людьми "лучшими, нарочитыми, старейшими" — продукт общественной эволюции каждого данного места, туземная знать, а также высшие члены княжеского двора, часть которых пришлого происхождения. Терминология наших летописей иногда различает эти два слоя знати: "бояре" и "старци". "Старци", или иначе "старейшие", — это и есть так называемые земские бояре».3 С.В.Юшков, противопоставляя старцев боярам, рассматривал первых в качестве родоплеменной знати.4 Потомками племенных князей казались они С.В.Бахрушину. Во времена Владимира старцы градские принадлежали к местным землевладельческим кругам, содействовавшим укреплению власти киевского князя. А в VIII — IX вв. они превратились в земских, местных бояр, крупных землевладельцев, эксплуатирующих «труд посаженных на землю рабов и зависимых крестьян».1 Тут С.А.Покровский полностью смыкается с Б.Д.Грековым, о чем свидетельствует и сам.2
По словам Л.Т.Мирончикова, старцы градские — языческие жрецы, руководившие древнерусским обществом и занимавшие одинаковое с боярами социальное положение, входя вместе с ними в правящее сословие класса феодалов.3
Итак, в исторической литературе о старцах градских существуют многочисленные и самые противоречивые представления. Пестрота этих представлений обусловлена крайней скудостью и фрагментарностью источников.
Первый вопрос, возникающий перед исследователем, состоит в том, какова степень достоверности известий о старцах, сообщаемых древними летописями. Не есть ли они плод легендарного творчества? Данный вопрос тем более уместен, что летописные заметки, несущие сведения о старцах градских, пронизаны духом исторических преданий и легенд. Однако еще В.О.Ключевский, преодолевая аналогичные сомнения, говорил: «...старцы градские присутствуют в думе князя и подают голос вместе с епископами по таким делам, о которых начальная летопись рассказывает без заметной примеси легенды...»4 Мы не хотим простой ссылкой на авторитет В.О.Ключевского отделаться от обсуждения важной источниковедческой проблемы, хотя и убеждены, что игнорировать указание одного из крупнейших русских историков было бы непростительно. Мы идем дальше и задаемся вопросом, нельзя ли за счет каких-нибудь дополнительных летописных материалов подкрепить веру в реальный характер старцев градских. И тут невольно напрашивается сопоставление терминов «старцы» и «старейшины». Попутно отметим, что подавляющее большинство ученых пользовалось ими как синонимами, и эта операция казалась настолько безобидной, что они прибегали к ней, не производя какого бы то ни было предварительного исследования. Только И.Линниченко возражал против отождествления старцев со старейшинами. «Следует прежде всего, — настаивал он, — строго отличать старцев от старейшин. Старейшины являются в летописи с официальным значением — правителей».2 Если старейшины — правители, то старцы — всего лишь домохозяева, сходившиеся на вече.3 Вернемся, впрочем, к терминам «старейшины» и «старцы». В летописи первый из них иногда употребляется в значении старшинства или первенства над людьми одного и того же разряда. Победитель Царьграда вещий Олег, вспомнив о любимом коне, отданном на попечение слугам, «призва старейшину конюхом, рече: «"Кде есть конь мъй, его же бех поставил кормити и блюсти его?" Он же рече: "Умерл есть"».1 Нетрудно догадаться, что старейшина конюхов — это старший конюх. В том же смысле старшинства летописец пользуется термином «старейшина», когда передает речь «философа», склонявшего князя Владимира принять христианство. Но нередко под словом «старейшина» древнерусский книжник выводил, говоря языком современной социологии, общественных лидеров, т.е. тех, кто принадлежал к правящей верхушке, руководившей обществом, и тогда термин принимал уже отчетливое социальное звучание. Для иллюстрации сошлемся на хазарских старейшин, предрекших по славянской дани мечами печальную будущность собственного племени,3 старейшин из Искоростеня, Белгорода и других городов. Есть ли что-либо общее между ними и старцами? Как смотрел на одних и других летописец?
Ближайшее знакомство с Повестью временных лет показывает, что непроходимой грани, отделявшей старейшин от старцев, не было. Больше того, для летописца старейшины и старцы — понятия взаимозаменяемые. Это явствует из текста о тех же хазарских старейшинах. «Съдумавше же поляне, — читаем в летописи, - и вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему и к старейшиным своим...И реша старци козарь-стии: "Не добра дань, княже!"»5 Любопытную замену слова «старейшина» на термин «старцы» обнаруживаем при сравнении Повести временных лет по Лаврентьевскому и Воскресенскому вариантам:
ПВЛ по Лаврентьевской летописи
«...приведоша Моисея пред Фаравона, и реша старейшина Фаравоня: се хочеть смирити область Еюпеть-скую...»1
ПВЛ по Воскресенской летописи
«...приведоша Моисея пред царя Фараона, и реша Фараону старци Египетьскыя: о царю! се хощет смирити и область Египетскую»
Итак, вслед за древнерусскими летописцами мы утверждаем, что старейшины и старцы — понятия эквивалентные. И зря И.Линниченко доказывал обратное.3 Предположив эту равнозначность, мы получаем возможность заключить о тожестве терминов «старейшины градские» и «старцы градские» и таким образом расширить комплекс известий о старцах градских, поставив, следовательно, изучение вопроса на более надежную основу. Далее, если старейшины градские и старцы градские — одни и те же лица, то вряд ли прав В.Строев, уподобивший их библейским персонажам, фантазией летописца, перенесенным в повествование о Владимире, так как на исторической сцене они появляются раньше, чем Владимир вокняжился в Киеве; летопись сообщает о них под 945 годом, рассказывая о жестокой расправе «блаженой» Ольги над жителями древлянского Искоростеня, среди которых были и "старейшины града".4 Но, быть может 945 г.— еще не самая ранняя веха выступления городских старейшин (старцев градских) на страницах летописных памятников. Архангелогород-ский летописец сообщает, как в 881 г. Олег «налезоста Днепр реку, и приидоста под Смоленск, и сташа выше города и шатры иставиша многи разноличны цветы. Уведавше же смольня-не, и изыдоша старейшины их к шатром и спросиша единого человека: "кто сей прииде, царь ли или князь в велицеи славе?" И изыде из шатра Ольг, имыи на руках у себя Игоря, и рече смольняном: "сей есть Игорь, князь Игоревич (Рюрикович?) рускии". И нарекоша его смольняне государем, и вдася весь град за Игоря»1 В свое время А.А.Шахматов находил в Архангелогородском летописце наиболее древнюю перереда-чу летописных статей Начального свода, чем в Новгородской I летописи. Поэтому Архангелогородский летописец представлялся ему «весьма важным источником при исследовании нашего летописания» . Правда, А.Н.Насонов полагает, будто «в ходе дальнейших разысканий он (А.А.Шахматов. — Авт.), по-видимому, пришел к мысли, что источник этот (Устюжский свод) слишком поздний, чтобы можно было использовать его для решения поставленной задачи, и в последующих трудах он к нему почти не прибегал».3 Однако современные издатели Устюжского Летописного свода, учитывая редакторскую отделку составителя (сокращения всякого рода, осмысления и подновления текста), видят в нем все же огромную ценность, поскольку он донес до нас более древнюю и более полную редакцию Начального свода, отражение которой нигде больше не встречается.4 Что касается привлеченной нами записи, то и в ней явно ощущаются следы обработки позднейшего редактора: подозрительной выглядит фразеология старейшин («кто сей прииде, царь ли или князь в велицеи славе»), свидетельство о том, будто смольняне нарекли Игоря государем. И все-таки участие старейшин в событиях вряд ли стоит отвергать. Это становится очевидным в свете обстоятельств, обеспечивших Олегу власть над Смоленском. Здесь нам придется сделать историографическое отступление, так как без напоминания о некоторых деталях, имеющихся в высказываниях историков по поводу продвижения Олега из Новгорода в Киев, определить указанные обстоятельства будет не вполне удобно.
Н.М.Карамзин, повествуя о походе князя Олега вниз по Днепру, говорит: «Смоленск, город вольных кривичей, сдался ему, кажется, без сопротивления, чему могли способствовать единоплеменники их, служившие Олегу».1 Предположение Н.М.Карамзина перечеркнул С.М.Соловьев, который, рассказав о том, как Олег закрепил за собой Смоленск и Любеч, специально подчеркнул: «Как достались Олегу эти города, должен ли был он употреблять силу или покорились они ему добровольно — об этом нельзя ничего узнать из летописи». Нерешительность С.М.Соловьева устранил С.Ф.Платонов. «Олег не долго пробыл на севере, — писал С.Ф.Платонов, — он спустился по великому водному пути, покорил все племена, на нем жившие, и успел счастливо, без особенных усилий, завладеть Киевом».3 Б.Д.Греков не различает особенностей, при которых Олег утвердился в Смоленске и Любече: князь занимает их, овладевает ими.5 Такое недифференцированное представление , просочилось и в учебники для высшей школы.
Мы не можем согласиться с тезисом С.М.Соловьева о том, что из летописи нельзя понять, применил силу Олег при завладении Смоленском и Любечем, или же нет. Догадка Н.М.Карамзина при вдумчивом отношении к летописному тексту находит полное подтверждение. В самом деле, когда летописец сообщает о занятии Олегом Смоленска, он употребляет выражение «принял город», а Любеча — «взял Любеч».1 Отсюда ясно, что в Смоленск Олег попал мирным путем, тогда как Любеч и Киев открыли ворота, покоряясь силе завоевателя. Рассказ летописца позволяет судить, почему Олег без вооруженного столкновения занял Смоленск. Оказывается, он «приде к Смоленьску с кривичи».2 А если еще вспомнить о тесном содружестве словен, кривичей и других окольных племен, завершившимся образованием конфедерации племен, сыгравшей важную роль в новгородской истории,3 то добровольное подчинение Смоленска вновь прибывшему князю получает исчерпывающее объяснение. Но мирный, обусловленный каким-то договором, въезд Олега в город кривичей не мог быть безучастным со стороны местных властей, олицетворенных в старейшинах. Поэтому версия Архангелогородского летописца о смоленских старейшинах, вошедших в контакт с Олегом накануне его появления в городе, весьма правдоподобна. Мы принимаем ее и связываем с ней самое раннее упоминание в древнерусских летописных памятниках о городских старейшинах, или старцах градских.4
Как в описанном Архангелогородским летописцем эпизоде, так и в других старцы градские выступают в качестве полномочных руководителей общества, с которыми князья вынуждены считаться. Даже во второй половине X в., в переломную эпоху Владимира Святославича,1 они еще теснятся в аппарате управления и влияют на ход государственных мероприятий первостепенной важности, таких, как введение христианства, расходование казенных средств. Старцы — советники в княжеской думе и непременные участники пиров Владимировых, выполнявших задачу социального общения местного населения с носителем публичной власти — киевским князем.3
Выделялись ли старцы чем-нибудь из остальной высокопоставленной знати или же сливались с ней? Каково, например, отношение их к боярам? В исторической литературе прослеживаются две линии в данном вопросе. Одни историки (А.Рейц, С.В.Юшков) стараются не смешивать бояр со старцами градскими,4 другие (М.Ф.Владимирский-Буданов, Б.Д.Греков), относя старцев к категории земских бояр, сглаживают тем самым различия между ними.5 Позиция последних историков легко уязвима и с точки зрения фактов, упоминаемых летописью, и с точки зрения логики развиваемых ими положений. Обращаясь к летописи, замечаем, что ее составитель разграничивает бояр и старцев градских.1 Вникая в логическую канву исследования названных авторов, ощущаем слабость построения отдельных звеньев. Дореволюционных ученых, впрочем, можно еще понять, поскольку они исходили из идеи о прибытии издалека варяжских дружин на Русь, представители которых образовали княжеский двор с его высшим слоем — княжими боярами, противостоящими туземному боярству. Но исследователь, придерживающийся мнения о ничтожной миссии варягов в социально-политической истории Древней Руси и быстрой ассимиляции их славянской средой, не может противопоставлять «высших членов княжеского двора» туземной знати, не впадая в противоречие с самим собой.
Еще меньше похожи старцы на князей. Мы говорим об этом потому, что в историографии предпринимались попытки сравнять старцев градских и князей. М.В.Довнар-Запольский писал: «Наша древняя летопись считает очень многих князей в среде русских племен, находящихся под властью киевского князя Олега. Очень вероятно, что эти племенные князья были такими же родовыми старейшинами (старцами градскими. — Авт.). С объединением Руси они затерялись в среде местного земского боярства».2 Автор не приводит ни одного факта, который как-нибудь бы подтвердил его мысль. Не знаем и мы таковых. Поэтому спор тут бесплоден.
Итак, старцы градские — это ни князья, ни бояре. Кто же они? Без привлечения этнографического материала ответить на поставленный вопрос нельзя. И достойно сожаления, что историки до сих пор изучают старцев градских без помощи этнографов. Наблюдения Л.Моргана над бытом индейцев демонстрируют сложную структуру власти в родоплеменном обществе на позднем этапе его развития, когда народом управлял совет вождей, народное собрание и высший военачальник.1 Совет вождей выполнял гражданские функции.2
На аналогичное разделение властей у древних германцев обратил внимание Ф.Энгельс. «Высшей ступени варварства, — говорит он, — соответствует и организация управления. Повсеместно существовал, согласно Тациту, совет старейшин (principes), который решал более мелкие дела, а более важные подготовлял для решения в народном собрании... Старейшины (principes) еще резко отличаются от военных вождей (duces), совсем как у ирокезов».
Старцы градские, по нашему убеждению, и есть та племенная знать, которая занималась гражданскими делами, чем она и отличалась от князей и их сподручников бояр, профилирующихся прежде всего в области военной. Наименование «градские» они получили потому, что пребывали, как и следовало ожидать от племенной знати, в «градах» — племенных центрах.
Не везде положение старцев градских было одинаковым. Более уверенно и устойчиво они чувствовали себя в тех землях-княжениях, где правили местные князья — потомки племенных вождей, вросших в туземную почву. Между этими князьями и старцами вряд ли возникали острые или неразрешимые противоречия. Вспомним древлян с их патриархально-идиллическим общественным тонусом, добрыми князьями, нарочитыми мужами (старейшинами), «иже дерьжаху Деревь-ску землю». Несколько иной была судьба старцев там, где утвердилась иноземная династия Рюриковичей. Здесь, пожалуй, чаще возникали поводы для взаимного неудовольствия. Однако и Рюриковичи вынуждены были на первых порах считаться с ними и при случае пользоваться их поддержкой. Пример князя Владимира Святославича тут более чем кстати. Но нельзя также преувеличивать значение старцев градских: при всем своем социальном весе они по отношению ко второй половине X в. — осколки прошлого, готовые навсегда исчезнуть с политического небосклона Древней Руси. И действительно, в XI в. о них уже ничего не слышно. В чем причина ухода старцев? Собирание восточнославянских земель вокруг Киева губительно отозвалось на старцах, тяготевших к местной обособленности и замкнутости, поднимавших свои племена против гегемонии киевских князей. Не случайно Ольга, ворвавшись в Искоростень, подвергла экзекуции тамошних старцев.1 Но главная причина исчезновения старцев градских заключалась, конечно, не в карательных мерах князей из Киева, а в распаде родового строя, из недр которого вышли старцы; рухнули учреждения родового строя, и вместе ними отошли в небытие старцы градские, их персонифицирующие.
* * *
Какие выводы можно сделать из проделанного в первой главе исследования? Основной вывод заключается в том, что в Киевской Руси (в ее социально-экономической структуре) факторам дофеодального характера принадлежала в высшей степени существенная роль. Здесь необходимо прежде всего назвать общину в различных вариациях и крупные семейные объединения. Эти социальные институты генетически восходят к родовому строю и в сущности являются его модификацией. Не случайно Ф.Энгельс указывал: «...родовой строй может продолжать существовать в течение целых столетий в измененной, территориальной форме в виде маркового строя и даже на некоторое время восстанавливаться в более слабой форме в позднейших дворянских и патрицианских родах, и даже в родах крестьянских».1 Наличие «родов крестьянских» выражалось в Древней Руси в большой семье, явившейся результатом распада древнего патриархального рода.
В плане социально-экономическом крупные семейные союзы играли роль сдерживающего начала. «И частная собственность, и наследство, — пишет В.И.Ленин, — категории таких общественных порядков, когда сложились уже обособленные, мелкие семьи (моногамные) и стал развиваться обмен».2
Наши наблюдения насчет значения в жизни древнерусского общества дофеодальных институтов должны быть проверены в ходе исследования явлений, знаменовавших наступление нового порядка, противостоящего как исторически, так и логически доклассовому периоду. И тут, по нашему убеждению, речь надо вести в первую очередь о возникновении и развитии крупного землевладения. Конечный смысл данного исследования сводится к тому, чтобы выявить, в какой мере было представлено в Древней Руси крупное землевладение. От решения этой задачи во многом зависят итоговые выводы, полученные в первой главе настоящей диссертации. К изучению крупного землевладения и хозяйства на Руси X — XII вв. мы и переходим.
Оглавление
www.protown.ru
Как Зарождалась Русь - Патриот - это человек, служащий Родине, а Родина
Первые люди в приладожье появились еще в доисторические времена. К примеру, на левом берегу реки Паши, в районе деревни Балдино, археологами обнаружены кремневые орудия труда. В Усть-Рыбежно, на мысу при впадении в реку Пашу речки Рыбежки, обнаружена стоянка эпохи неолита.
Следы поселений древних людей, времен первого тысячелетия до нашей эры, открыты в деревнях Велеша, Подол, Горчаковщина. Так же археологами найдены места обитания древних людей к югу от Старой Ладоги, выше по течению Волхова.
Уникальные находки свидетельствуют, что жизнь на территории современного Волховского района развивалась усиленными темпами. Люди занимались охотой и рыболовством, осваивали ремесла и приобретали первые навыки передвижения по воде на выдолбленных из стволов деревьев лодках.
К началу новой эры на территории от Финского залива до Северной Двины люди сформировали различные племена. Известно, что к концу первого тысячелетия новой эры, эту территорию населяли финно-угорские племена: водь, ижора, лопь, весь, чюдь заволочная. Севернее Финского залива жили племена корел, а дальше были земли племен сумь и емь. Южнее, ближе к современным городам Ростову Великому и Суздалю, жило племя меря. К моменту создания Древнерусского государства на его территории обитало 22 разноязычных народа.Что касается Старой Ладоги, то археологи установили приблизительную дату рождения древнего города - 753 г. Это сделал доктор исторических наук Е. А. Рябинин, который в семидесятых годах XX века провел раскопки в Старой Ладоге. Но вот интересный факт. Дендрохронологический анализ показал, что при строительстве в Ладоге использовалось дерево, срубленное в 612 г. Следовательно, поселения существовало значительно раньше 753 г.
Есть еще один интересный факт. На самом высоком мести в Старой Ладоге, Малышевой горе, стоит белый храм Рождества Иоанна Предтечи. Настоятель храма отец Варфоломей убежден, что место это освещено самим Андреем Первозванным. Его убеждения основываются на древних преданиях, в том числе и преданиях Валаамских монахов. По всей видимости, именно здесь, на Малышевой горе, поставил святой крест, в первом веке новой эры, путешествующий среди языческих племен, первый ученик Иисуса и один из его двенадцати апостолов, святой Андрей Первозванный.
На протяжении многих веков в приладожье постоянно шли ожесточенные сражения между местными племенами. На ряду сними, сюда приходили и иноземные захватчики. В общим регион был неспокойный.К 860 г. племена славян и чуди, разбив иноземных захватчиков, которые захватили Поволховье и Ладогу, решили поискать себе князя на стороне, который бы сумел объединить племена и народы южного Приладожья и более далеких земель. И в 862 г. в городе на Волхове появился легендарный князь Рюрик с дружиной, который построил деревянно-земельную крепость на мысу при впадении реки Ладожки в Волхов.Рюрик потомок Гостомысла.Откуда же пришел Рюрик? Этот вопрос волнует многие умы по сей день. Согласно Новгородской летописи, написанной первым новгородским епископом Иоакимом, умирая славянский князь Гостомысл мучился тем, что у него не было наследников по мужской линии. Его сыновья погибли в схватках с врагами. На смертном одре Гостомысл видел сон, как "из чрева средней дочери его Умилы” выросло чудесное дерево. Волхвы истолковали видение : ”от сынов ее иметь наследника ему, и земля угобзится княжением его”.
Вот одна из многочисленных и правдивых гипотез, потому что имеет под собой серьезную историческую основу.Рюрик – сын Умилы и внук Гостомысла, а значит и прямой потомок легендарного Словена. В древний "Книге Велеса” написано, что в 2578 году до н.э. великий князь Словен построл град Словенск , "иже ныне зовется Великий Новгород, от устие великого езера Илмера по реце Волхову полтретья попреща. И от того времени новопришельци скифы начаша именоваться словяня…”. Есть все основания предполагать, что под Великим Новгородом имелась в виду Ладога.Но вернемся к Рюрику. Рюрик - сын Умилы, которая была замужем за князем славянского племени бодричей Годославом (Годлвом). Оно обитало на южном берегу Балтийского моря. Столицей племени был город Рагон – будущий Нейстерлице близь германского Мекленбурга. Князь Годлав был убит Готфридом Датским. Рюрику пришлось покинуть родной дом и стать варягом – наемным воином – и долго скитаться на чужбине.
И в 862 г. племена славян и чуди наняли Рюрика в качестве князя. Согласно "Повести временных лет ”, Рюрик сначала пришел в Ладогу, а через несколько лет срубил Новгород. Но есть мнение, что Рюрик ни куда из Ладоги не уезжал. Новгородская летопись рассказывает об этом времени: "В четвертое лето княжения его переселился от старого в Новый град великий ко Ильменю… ”. То есть князь покинул старый город Ладогу и обосновался в Новгороде. Но в то время Новгорода еще не было. Он возник как торговый и ремесленный центр в конце X в. Есть основания считать, что Рюрик никуда из Ладоги не уходил и до самой смерти, в 879 г., правил именно в ней. Летописцы, описывая события двух вековой давности, не могли умалить значения Господина Великого Новгорода в истории государства, поэтому и написали в своих трудах, что легендарный князь перенес княжеский стол из Ладоги в верховья Волхова в то место, где позднее поднялся главный город Новгородской феодальной республики. Исследователи летописей отмечают более поздние вставки, сделанные опытными правщиками, на тех страницах, где говорится о переносе столицы в Новгород.Древняя Ладога – место, где родилась Русь.
Есть все основания считать, что именно древняя Ладога, которая объединила вокруг себя племена, и стала тем местом, где родилась легендарная Русь. Данные раскопок свидетельствуют, что к 830 г. в древней Ладоге и вокруг нее, сложилось социальное образование под общим названием рос, которое вскоре стало привычной для нас Русью.
Это было сообщество воинов, купцов и ремесленников, которые жили по берегам рек, впадавших в Ладожское озеро. В это сообщество входили скандинавы, славяне, финно-угоры, представители многих других племен и народов во главе с князем. Ладога уже в то время распространила свое влияние на обширную часть Евразии. Свидетельством этого стали многочисленные археологические находки. Здесь было найдено множество кладов с монетами различных государств. Например, на Волжско-Ладожском пути было найдено множество кладов арабских монет VIII в.Что касается происхождения слова "Русь”, то споры вокруг этого перешагнули всякие разумные границы. Еще словацкий лингвист и этнограф XIX в. Павел Шафранек считал, что река (rusa) дала имя народу, который вошел в историю под названием "Русь”.
В словаре Даля много диалектических слов, производных от корня рус, связанных с рекой: русло, руслина – быстрина, русень – притолок за бортом судна, русалка, руст – "вода идет рустом”, что значит, что она идет потоком, струей, и т.д.
Некоторые исследователи считают, что понятие "русы” или "руссы”, издревле означало "живущие на реках”, ”жители рек”, ”речной народ”.
Таким образом, название "Русь”, изначально должно принадлежать сообществу людей, живущих на берегах рек. Таким сообществом и стали объединенные племена, населявшие реки южного приладожья. Центром, которого и стала Ладога – первая столица Великой Руси.
Что же касается Киева, то если внимательно прочитать первую Новгородскую летопись, станет понятно, что варяги принесли название " Русь” сначала в приладожье, а уже затем в Киев, где это название распространилась и на "прочих”.Гостомысл
В этом разделе мы вспомним имя загадочного славянского князя Гостомысла, который правил новгородскими славянами еще до призвания в эти земли Рюрика.
В школе изучение родной истории обычно начинается с того, что "племена жившие в VII-VIII в. на территории нашего государства были дики, необразованны разрозненны и не имели общего управления. Постоянно происходили междоусобицы. Между северными племенами славян не было согласия, и потому они пригласили чужеземцев во главе с Рюриком. "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: приходите княжить и владеть нами" - сказали предки."
Собственно эта теория настолько слаженно лилась в наши школьные уши, что даже подозрений не возникало в том, что до Рюрика могла быть какая-то еще, другая неизвестная нам, но известная историкам жизнь.
Когда же в институте мне попалась маленькая брошюрка с изложением другой версии образования Древней Руси, то я была настолько этим поражена, что красивое слово "Гостомысл" намертво запечатлелось на переднем краю памяти, и никакие другие знания и агрессивные потоки информации не могли его стереть. Оно всплывало в моем сознании, как манящий мираж, как таинственный лабиринт, как нечто сакральное, что является основой тебя. Поэтому, когда я захотела не только читать Стихиру, но и беседовать с поэтами, то сидючи и ломаючи голову в поисках псевдонима, откидывая то одно имечко, то другое я почувствовала: "Всплывает. ... Опять всплывает." Та старая, но не такая как мир, история про загадочного князя. Поварьировала и так, и эдак попробовала слово на вкус - понравилось. Осталось узнать о женской форме этого имени. В этих поисках познакомился/вспомнил такие красивые имена как: Святослав, Тихомир, Ратибор, Ярополк, Велимудр, Всеволод, Богдан, Любомила, Миролюб, Светозар. Женская форма имен образовывалась так: Бажен - Бажена; Белослав - Белослава; Благослав - Благослава; Богдан - Богдана; Божидар - Божидара; Всемил - Всемила; Добромил - Добромила; Людмил - Людмила; Соответственно, Гостомысл - Гостомысла.
Но вспомним все таки кто же он - такой, этот древний князь.
ГОСТОМЫСЛ (IX в.), легендарный новгородский старейшина, князь. В Новгородской четвертой, Софийской, Никоновской и ряде других летописей есть известие о приходе славян с Дуная к озеру Ильмерю (Ильменю), об основании ими Новгорода, в котором они посадили старейшину Гостомысла.
В Воскресенской летописи сообщается о приходе славян с Дуная к Ладожскому озеру, а оттуда к Ильменю, после чего они стали называться русью, поскольку поселились возле реки Русы, впадавшей в Ильмень. Они построили Новгород, где стал править старейшина Гостомысл. В списках новгородских посадников Гостомысл значится первым - "первый Гостомысл".
По отрывку Иоакимовской летописи, приводимому Татищевым, Гостомысл происходил из древнего княжеского славянского рода, восходившего к легендарным предводителям славян Славену, Вандалу и Владимиру. Отцом Гостомысла был Буривой, воевавший с варягами в Прибалтике. Вытесненный варягами из родной земли, Буривой вместе с родичами и подвластными князьями пребывал на острове в городе Бярмы. Варяги захватили Великий град и обложили тяжкой данью славян, русь и чудь. Жители Великого града обратились к Буривою с просьбой прислать им своего сына Гостомысла. Последний, придя в Великий град, захватил там власть, одних варягов перебил, других изгнал и отказался выплачивать дань захватчикам. Он заключил с ними мирное соглашение, после чего "бысть тишина по всей земли". Гостомысл, избранный славянами князем, после того, как прогнал варягов правил затем спокойно, любимый народом за храбрость, ум и справедливость.
Гостомысл построил возле моря город, назвав его в честь своего старшего сына Выбора.
У Гостомысла было четверо сыновей и три дочери. Все сыновья погибли: одни умерли от болезней, другие были убиты на войне, не оставив наследников мужского пола. Дочери Гостомысла были выданы замуж, как водится, по политическим мотивам, за разных заморских князей. Старшая - за норманнского конунга. Младшая - за сына булгарского кагана, а средняя, Умила, за одного из западнославянских князей с острова Руген, князя ободричей. Ободричи - "об Одере" жившие - славянский род, имевший некогда непосредственное отношение к жителям Новгорода.
К концу жизни Гостомысл оказался без наследника, что его очень тревожило. Но однажды, во сне он увидел, как из чрева его средней дочери Умилы выросло большое и плодовитое дерево, которое покрыло весь Великий град и от плодов которого насытились все люди его земли. Гостомысл потребовал от волхвов-вещунов истолковать ему этот сон. Те заявили: сон означает, что один из сыновей Умилы будет его наследником, и "земля удобрится княжением его". Пред смертью Гостомысл собрал старейшин от славян, руси, чуди, веси, мери, кривичей и дреговичей, рассказал им про свое сновидение и посоветовал отправить посольство к варягам просить князя. Гостомысл умер в 860 году. Следуя его завещанию, славяне новгородские, кривичи, племена веси и чуди в 862 г. отправили посольство за море, к сыновьям его дочери Умилы: Рюрику (Рорик - славянское имя, от огненной птицы Рарог), Синеусу и Трувору, со словами : "земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: приходити княжить и владеть нами".
Таким образом, княжить в земле Новгородской был призван Рюрик - внук Гостомысла, которому Гостомысл, как сыну своей средней дочери Умилы, завещал еще в 844 году город Ладогу.
На Волотовом поле близ Новгорода указывают холм Гостомысла, его могилу.
telemax-spb.livejournal.com
Система управления. Древняя Русь. IV–XII вв.
Система управления
Киевская Русь в 9–11 вв. была государством раннефеодального типа. Здесь были налицо все признаки феодального общества, но находились они еще на стадии формирования. Существовала община, игравшая, важнейшую роль в жизни Древнерусского государства. Она объединяла сельское население – смердов. Были и те, кто выходил из общины и жил независимо от нее, – изгои. Формируется боярское землевладение (вотчины), смерды-общинники постепенно все больше попадают в зависимость от феодалов. И если раньше общинники, будучи свободными людьми, облагались только данью (отсюда и слово «подданный»), то теперь, оставаясь на земле, принадлежавшей хозяину-феодалу, они должны были платить оброк, а позже – отрабатывать барщину. Административно-политическое устройство Киевской Руси соответствовало ее социально-экономическому развитию. Во главе государства, как уже указывалось ранее, стоял великий князь, который осуществлял управление страной при помощи дружины. На рубеже 10–11 вв. из состава дружины выделяется ее высшая часть – старшая, или отцовская, дружина, членами которой были бояре-землевладельцы. В период войны члены старшей дружины должны были приводить с собой вооруженных слуг. Из другой части дружины – «молодшей» – комплектовалась княжеская прислуга. При великих князьях действовала Боярская дума. Важную роль в управлении играло вече. Правосудие осуществлялось поначалу по нормам обычного права (по обычаю): действовал принцип «око за око», была кровная месть, существовал общинный суд. Однако постепенно вводятся новые порядки. В 9 в. появляется Русская Правда.
ОБЩИ?НА – надсемейное объединение людей, самоуправляющийся хозяйственный и социально-бытовой коллектив; характерна для доиндустриальной стадии развития человеческого общества.
Наиболее древним типом общины была кровнородственная община, сложившаяся еще у первобытных народов.
Кровнородственная община долгое время существовала у германцев, иранцев, финно-угров и некоторых других народов. Ее наличие археологи определяют по существованию «больших домов», площадью до 300 м2. В каждом из таких домов жила одна патронимия (pater – «отец»; группа близких родственников по отцовской линии). Кровнородственные связи у этих народов продолжали играть большую роль и при переходе к соседской общине. Все члены патронимии возводили себя к хорошо памятному предку. Иногда имена предков помнились на протяжении десяти – двенадцати поколений. Чужеземцев в такую общину принимали лишь на «правах» раба, поскольку он не происходил от этого предка. В племени, состоящем из общин-патронимий, существовала строгая иерархия родов – от правящих до совсем незнатных. Выходец из незнатного рода не мог стать во главе племени.
Со временем кровнородственная община превратилась в соседскую (территориальную). У земледельческих племен территориальная община вытесняет кровнородственную раньше, чем у скотоводческих. Земледелец имел больше возможностей прокормить себя, свою жену и детей без постоянной помощи рода.
У славян соседская община возникла очень рано. Об этом свидетельствуют находки археологами «малых домов», в которых могла проживать только одна семья. В состав славянской общины достаточно легко вливались чужеземцы. Рабы, захваченные в войнах, со временем имели возможность или уйти, или стать полноправными членами общины. Община выбирала старейшин. Земля принадлежала общине, а не отдельной семье. Характерной особенностью славянской общины были переделы земли.
Славянские города служили центрами племен и местом убежища крестьян-общинников от внешней опасности. Жители города и сельской округи делились на десятки, сотни, тысячи. Возможно, существовал и совет старейшин – «старцы градские», руководившие народным собранием – вечем.
Развитие соседской или крестьянской общины у славян связано с постепенным разложением родо-племенных отношений и формированием Древнерусского государства.
Природа и сущность древнерусской общины, которая именовалась вервью, до сих пор остается недостаточно изученной. Вероятно, на ранней стадии она объединяла несколько близлежащих поселений, в каждом из которых жило несколько (иногда несколько десятков) семей. В общинном владении находились пастбища, луговые и лесные угодья, места охоты и рыбной ловли, а также скот. Община обеспечивала устойчивость отношений внутри племени или союза племен. Более того, в течение длительного времени общинная организация тормозила процессы имущественного расслоения и выделения из среды свободных общинников более зажиточных семей.
Свободные общинники («люди», по терминологии Русской Правды) оставались основным населением Руси и в первые века после образования Древнерусского государства. По мере обложения общинников княжеской данью (позднее – податями) община утрачивала владельческие права на землю, что вело к образованию и расширению вотчинного землевладения и постепенному закрепощению крестьянства.
На всем протяжении истории Древнерусского государства и Московской Руси, вплоть до сер. 17 в. община в определенной степени гарантировала входившим в нее крестьянам минимум прав в их взаимоотношениях с землевладельцами и государственной властью в обмен на выполнение общинниками определенной суммы обязанностей. Отношения внутри общины регулировались круговой порукой, зафиксированной еще в Русской Правде и сохранявшей свое значение на протяжении нескольких столетий. Земская реформа сер. 16 в. повысила роль общинного самоуправления, особенно в районах с преобладанием черносошного населения. Однако по мере юридического оформления крепостного права община все более подпадала под контроль государственных органов.
Тем не менее община сохраняла важную роль в организации хозяйственно-поземельных отношений в деревне, в частности, – в определении принципов пользования общинными угодьями – лесами, реками, лугами и др., в периодическом переделе земли, находящейся в наследственном владении крестьянских хозяйств, в распределении между ними налогов и податей. Эти функции община в той или иной степени сохраняла вплоть до нач. 20 в. Е. Г., С. П., Вл. К.
СМЕ?РДЫ – земледельцы, имеющие участок земли, коня, сельскохозяйственный инвентарь и ведущие свое хозяйство; сельское население Древней Руси, организованное в общины.
Основную часть смердов составляли свободные крестьяне-общинники, подчиненные только государству и отличающиеся от холопов, лично зависевших от господина. Свободные смерды платили дань. Постепенно, по мере захвата землевладельцами (князьями, боярами) свободных земель, их число сокращалось. Тем не менее свободные общинники (хотя и под другим именем – крестьяне) в значительном числе сохранились на Русском Севере вплоть до сер. 19 в.
Смерды, жившие на землях, попавших в собственность князя или других владельцев, становились лично зависимыми. Помимо государственного налога (дани) за право пользоваться княжеской (боярской) землей они вынуждены были платить оброк или отрабатывать барщину. Права зависимых смердов были сильно ограничены. Вл. К.
ИЗГО?И – категория свободного населения в Киевской Руси.
Большинство простых свободных людей 11–12 вв. жили в общинах. Правда, некоторые из-за конфликтов с соседями уходили из общины и жили отдельно. Их и называли «изгоями». Изгой – это человек «изжитый», лишенный прежнего своего положения. Кроме лиц, ушедших или изгнанных из общины, изгоями назывались и получившие свободу рабы (их называли также пущенниками, прощенниками или задушными людьми), разорившиеся купцы, необученные поповичи, которые поэтому не могли стать священниками, и князья, не имеющие княжения. Штраф за убийство незнатного изгоя составлял 40 гривен, как и за свободного человека, жившего в общине. В случае совершения им правонарушения никто не защищал изгоя и не помогал ему. Прожить в одиночку было трудно, и обычно изгои искали защиты у князей или монастырей. Источники говорят о целых селах, заселенных изгоями, которые князья основывали на свободных землях. А. К.
ВО?ТЧИНА, отчина – вид земельной собственности.
Возникла в Древней Руси в 10–11 вв. как наследственное владение. Широкое распространение получили княжеские, боярские, церковные, позднее – монастырские вотчины. В 13–15 вв. вотчина стала основной формой землевладения, число вотчин увеличивалось за счет освоения новых территорий, захвата общинных земель, купли, обмена и др.
Вотчинники имели ряд судебных, финансовых и прочих привилегий. После распада Древнерусского государства, в период раздробленности Руси, они становились государями в своих вотчинах, а население – их подданными. Вотчинами иногда называют и удельные княжества (уделы, полученные князьями в наследство от отцов). Происходило дробление вотчин между наследниками, вотчинные земли продавались, закладывались, передавались монастырям в залог посмертного повиновения и пр.
По мере усиления великокняжеской власти и формирования централизованного государства права вотчинников ограничивались. С 15 в. наряду с вотчинным получало распространение поместное землевладение, а владельцы поместий – дворяне – становились опорой центральной власти. После присоединения к Московскому государству в кон. 15–16 вв. лишились своих вотчин многие новгородские, псковские и тверские бояре. Некоторое количество вотчин ликвидировано во 2-й пол. 16 в. в период опричнины. В 17 в. после окончания
Смутного времени вотчинное землевладение вновь стало расширяться: вотчинами наделялись дворяне, выказавшие верность новой династии Романовых.
Однако различия между вотчиной и поместьем постепенно размывались. Окончательно слияние вотчинного и поместного землевладения было юридически оформлено указом Петра I о единонаследии, изданным в 1714 г. Вл. К.
ДАНЬ – натуральный или денежный сбор с подвластных племен и народов.
В 9–10 вв. киевские князья, подчиняя племена древлян, радимичей, северян и др., облагали их данью, которая выплачивалась деньгами, мехами, продуктами. Описание сбора дани киевскими князьями в сер. 10 в. содержится в книге византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей». Ежегодно в ноябре князья отправлялись в объезд по землям подчиненных Киеву славянских племен. Сбор дани занимал всю зиму, и только в апреле участники «кружения» (так называет объезд племен византийский автор) возвращались в Киев. В 11–12 вв. дань Киеву платили подчиненные русские земли. В 13–15 вв. русские земли платили дань («выход») ханам Золотой Орды. А. К.
ОБРО?К – обязанность крестьянина поставлять землевладельцу продукты – зерно, мясо, овощи, молоко и др. (т. н. натуральный оброк) или деньги (т. н. денежный оброк) за полученный в пользование участок земли; одна из форм повинности крестьян по отношению к их владельцам (наряду с барщиной).
Термин «оброк» восходит к славянскому глаголу «обрекать» («обречь») – т. е. предписать тому или иному лицу исполнить те или иные обязанности по отношению к другому лицу. Первоначально в Древней Руси преобладала натуральная форма оброка: крестьянин поставлял землевладельцу заранее фиксированный набор продуктов независимо от урожая и других условий. В отличие от барщины оброк, как полагают многие исследователи, был более мягкой формой зависимости крестьян, поскольку оставлял им свободу рук для работы в собственном хозяйстве. По мере расширения рыночных связей и сопутствующих им товарно-денежных отношений получала развитие и денежная форма оброка. При этом помещики старались внедрять ее, сохраняя объемы натурального оброка и барщины. Вл. К.
БА?РЩИНА, в Древней Руси барщина – обязанность крестьянина за полученный в пользование от помещика участок земли обрабатывать поле помещика (барское поле) и выполнять другие работы на господина – ловлю рыбы, уход за скотом, строительство, доставку продуктов к господскому двору и на рынок (подводная повинность) и др. О существовании барщины свидетельствует уже Русская Правда, в которой упоминаются т. н. ролейные закупы, жившие на господской земле и обрабатывавшие за это часть пашни господина. С 13 в. барщина распространилась в боярских и монастырских хозяйствах. По мере увеличения спроса на хлеб и другие продукты сельскохозяйственного производства на внутреннем и международном рынках росла заинтересованность землевладельцев в увеличении собственной запашки. В сер. 16 в. в различных районах Русского государства размер барской запашки составлял от 1/6 до 2/3 всей пашни. На протяжении нескольких столетий барщина носила временный, договорный характер: за крестьянами сохранялось право отказа от несения барщинных повинностей в случае перехода к другому господину. С кон. 16 в. по мере ограничения, а затем, с сер. 17 в., полного запрещения крестьянского выхода, барщина приобретала постоянный характер. С ростом барщины и ужесточением ее условий связано постепенное оформление на Руси крепостного права. Вл. К.
ТИУ?Н – в Русском государстве 11–17 вв. управляющий в хозяйстве князя или боярина.
Первоначально тиуны имелись только у князей. Многие из них были несвободными людьми. Несмотря на это, согласно Русской Правде, убийство тиуна каралось двойной вирой – 80 гривен. Тиуны управляли личным хозяйством князя, некоторые из них были городскими наместниками или судьями в землях, подвластных их господину. Обладая широкими полномочиями, тиуны зачастую использовали свою власть для личного обогащения.
С 12 в. тиуны появились у бояр, а в 14–16 вв. и у духовенства. Так, «владычен тиун» (служитель архиерея) наблюдал за исполнением священниками и старостами своих обязанностей. А. К.
БОЯ?РЕ – высший слой общества на Руси в 10 – нач. 18 вв., занимавший главенствующее положение в государственном управлении после великих князей и царей.
Изначально бояре – потомки родо-племенной знати, в 9–13 вв. – старшие дружинники и крупные землевладельцы, находившиеся на службе у князя. В своих владениях бояре были полными господами, имели собственных холопов, а часто и собственные дружины.
В 14–15 вв. бояре возглавляли отдельные отрасли («пути») управления государством и великокняжеским хозяйством («путные бояре»). В 15–17 вв. боярин – высший служебный чин среди «служилых людей по отечеству». Бояре были членами Боярской думы, занимали высшие придворные, государственные и судебные должности, возглавляли приказы, были воеводами.
По мере усиления централизации государства права бояр ограничивались великокняжеской властью. Отмена местничества в 1682 г. окончательно подорвала влияние боярства. Формально звание «боярин» было отменено Петром I в 1711 г. с упразднением Боярской думы.
В 17 в. в обиходе боярами называли всех помещиков. Позднее слово «боярин» модифицировалось в понятие «барин». С. П.
БОЯ?РСКАЯ ДУ?МА – термин, используемый в современной исторической и историко-правовой литературе для обозначения совета, существовавшего при князьях в 10–1-й пол. 16 вв. и при царях во 2-й пол. 16 – нач.18 вв.
В древнерусских источниках встречаются определения «бояре», «все бояре», «дума», «Государев верх», «палата», «бояре, окольничие и думные люди» и т. п.
В 10–13 вв. Дума существовала при каждом князе, возглавлявшем ту или иную землю. Она не имела постоянного состава, созывалась в случае необходимости, в нее входили земские бояре, старшие дружинники и «старцы градские», представлявшие старую племенную аристократию.
В 12–13 вв. из-за распада Древнерусского государства значение земских бояр возросло, усилилось их политическое влияние. В. В.
ВЕ?ЧЕ (от ст-слав. «вещати» – говорить) – у древних славян название собрания племени; в Киевской Руси – орган городского управления и самоуправления.
Порядок решения общественно значимых вопросов на «вече» восходит к древним славянским общинным традициям. Впервые «вече» упоминается в «Повести временных лет» под 997 г.: во время осады Белгорода печенегами его жители «створиша вече в городе». В Лаврентьевской летописи под 1176 г. есть сообщение о древности этого обычая: «Ибо новгородцы изначала, а также и смоляне, и киевляне, и полочане, и все волости, как на совет сходятся на вече, и что решат старейшие [города], то и пригороды принимают…»
Первое известное упоминание новгородского веча, созванного князем Ярославом Мудрым, относится к 1016 г. Именно в Великом
Новгороде вечевые порядки получили наибольшее развитие. В Новгородской, а затем и в Псковской республиках собранию горожан принадлежала высшая законодательная власть, право распоряжаться городскими финансами и распределением земли.
Как правило, на вече горожане собирались в строго отведенном месте: в Новгороде и Киеве – у Софийских соборов, в Пскове – у Троицкой церкви. В случае серьезных разногласий часть горожан, недовольных принятым решением, собиралась в другом месте. Например, в Великом Новгороде вече созывалось и на Ярославовом дворище, на Торговой стороне. Непременными атрибутами веча были вечевой колокол и «степень» – помост, возвышающийся над вечевой площадью. Решение определялось одобрительными криками присутствующих; в ряде случаев исход спора решался в ходе уличных столкновений.
Вечевые республики были ликвидированы – в Великом Новгороде в 1478 г., в Пскове – в 1510 г. В. В.
РУ?ССКАЯ ПРА?ВДА, Правда Русская – памятник древнерусского права.
Представляет собой три, возникшие в разное время, но тесно связанные между собой свода обычаев, законов и судебных решений, которые принято называть редакциями Русской Правды: Краткая Правда, Пространная Правда и Сокращенная Правда. Древнейшей является Краткая Правда, состоящая из четырех частей.
Наиболее важными считаются две первые части: «Правда Ярослава» (статьи 1–18), составленная при киевском князе Ярославе Владимировиче Мудром (одни исследователи относят ее появление к 1016 г., другие – к 1030-м гг.), и «Правда Ярославичей» (сыновей Ярослава Мудрого) (статьи 19–41), составленная во 2-й пол. 1060-х гг. или в 1072 г., когда между братьями Ярославичами установились союзнические отношения. Как целостный юридический свод Краткая Правда оформилась в последней четверти 11 в., когда все четыре части были объединены в одном списке.
Пространная Правда делится на две части: «Суд Ярослава Владимировича» (статьи 1–52), составленный на основе Краткой Правды и судебной практики кон. 11 в., и «Устав Владимира Всеволодовича» (статьи 53–121), созданный в 1113 г. при киевском князе Владимире Всеволодовиче Мономахе. Как единое целое Пространная Правда оформилась к сер. 12 в.
Третья (Сокращенная) редакция Русской Правды появилась в 14–17 вв., уже в московский период русской истории (единого мнения среди ученых о времени ее составления нет).
Правды Краткая и Пространная сообщают, что преступление в 11–12 вв. называлось на Руси «обидой». За его совершение перед судом отвечали только свободные люди. За кражу, совершенную рабом (челядином или холопом), нес ответственность его хозяин. Если было совершено убийство, то родственники убитого могли мстить убийце. Власти стремились ограничить кровную месть, предлагая возможным мстителям брать с убийцы деньги. Основным видом наказания был штраф («вира» – в пользу пострадавшего или его семьи и «продажа» – в пользу князя, разбиравшего дело). Размер штрафа зависел от того, какое положение в обществе занимал пострадавший. Например, за убийство свободного человека преступник должен был уплатить 40 гривен, а за убийство княжеского дружинника – 80 гривен, за убийство смерда или холопа – 5 гривен. Самое тяжкое наказание – «поток и разграбление». Оно заключалось в обращении преступника и членов его семьи в рабство и в конфискации его имущества. Этому наказанию подвергались разбойники, поджигатели и конокрады.
Важное место в Русской Правде занимают отношения между людьми по поводу собственности. В «Уставе Владимира Всеволодовича» особое внимание уделялось процентам по долгу. До составления этой части Пространной Правды проценты были весьма велики. Они делились на годовые, третные и месячные (проценты, взимавшиеся при займе на год, на треть года и на месяц). Годовой процент составлял 50 %, а взимание процентов по долгу осуществлялось вплоть до погашения всей задолженности. Например, если человек брал в долг 6 гривен, он ежегодно вносил кредитору 3 гривны в счет процентов. Если же он не мог заплатить разом 9 гривен (долг и процент), то выплачивал проценты в течение многих лет, попадая в конце концов в полную зависимость от ростовщика, который мог продать неисправного должника в рабство. «Устав Владимира Всеволодовича», принятый после восстания в Киеве против ростовщиков, ограничил срок взимания процентов тремя годами, в течение которых должник выплачивал стоимость долга и один годовой процент. А. К.
ВИ?РА – денежный штраф за убийство свободного человека в Древней Руси.
Первые упоминания платы за убийство (если убийцу не удалось убить) на Руси встречаются еще в договорах с греками (911, 944). В юридическую практику вира введена Ярославом Мудрым в «Правде Ярослава» для случаев, когда родственники убитого добровольно отказывались от мести. Сыновья Ярослава окончательно заменили кровную месть вирой.
Виру преступник выплачивал князю или его посадникам. Десятую часть виры князь передавал епископу. Собирал виру вирник – должностное лицо княжеской администрации. Если убийца не мог уплатить штраф сам, либо не был найден, виру выплачивала крестьянская община, на чьей территории обнаружен труп.
Размер виры зависел от социального положения убитого. За свободного человека, по Русской Правде, выплачивалось 40 гривен, за человека, служащего князю, – 80 гривен, за убийство женщины – половинная вира. Убийство холопов вирой не наказывалось. А. К.
ПО?ЛЕ – в судопроизводстве Древней Руси поединок, решавший исход судебного разбирательства.
Поле как разновидность «Божьего суда» упоминается в русских юридических памятниках 13–16 вв. Престарелые, малолетние, женщины и монахи могли выставлять за себя наемных бойцов. В таком случае противная сторона тоже должна была выставить бойца-наймита. Проигравшим считался не только поверженный, но и отказавшийся от поединка противник. А. К.
ПО?СЛУХ – в судебной практике Русского государства 9–17 вв. поручитель, обязанный засвидетельствовать высокую репутацию обвиняемого или пострадавшего. При заключении сделки послух нес материальную ответственность вместе с человеком, за которого ручался. А. К.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
history.wikireading.ru
Гостомысл — WiKi
В ранних древнерусских летописях имя Гостомысла не встречается. Его имя как первого новгородского старейшины появляется в XV веке (Новгородской первой, Софийской первой и Новгородской четвёртой летописях). Как инициатор «призвания варягов», он появляется в ещё более поздних источниках XVI века. Воскресенская летопись (XVI в.) сообщает, что по совету Гостомысла призвали варягов из Пруссии:
| И въ то время въ Новеграде некый бе старейшина именемъ Гостомыслъ, скончаваеть житіе, и созва владалца сущая съ нимъ Новаграда, и рече: «советъ даю вамъ, да послете въ Прускую землю мудрыя мужи и призовете князя отъ тамо сущих родовъ[1]. |
Согласно Степенной Новгородской книге, Гостомысл умер глубоким стариком. В летописях указывают про холм Гостомысла и его могилу на Волотовом поле, вблизи Великого Новгорода.
Археологи сомневаются в самом существовании Новгорода в IX веке: самые ранние постройки там датируются 930-ми годами[2]. Княжеская резиденция в Рюриковом Городище возникла раньше, и там обнаружены следы скандинавского и западнославянского присутствия.
Гостомыслом звали одного из племенных вождей вендов (западных славян, ободритов), который погиб в 844 году в сражении против короля Людовика II Немецкого, согласно Ксантенским[3] и Фульдским анналам. В оригинальных латинских текстах имя погибшего вождя пишется как Gestimus, Gestimulus[4], Gostomuizli[5]. Ссылаясь на это сообщение, И. И. Срезневский в середине XIX века писал, что имя Гостомысла имеет западнославянские корни, так как окончание «-мысл» не характерно для восточных славян, но часто встречается среди западных славян. По мнению историка, легенда о вожде западных славян проникла в Новгородские земли и стала частью восточнославянского эпоса.
Историю Гостомысла наиболее подробно излагает так называемая Иоакимовская летопись, спорный источник[6], опубликованный историком В. Н. Татищевым в XVIII веке:
«Буривой, имея тяжкую войну с варягами, неоднократно побеждал их и стал обладать всею Бярмиею до Кумени. Наконец при оной реке побеждён был, всех своих воинов погубил, едва сам спасся, пошёл во град Бярмы, что на острове стоял, крепко устроенный, где князи подвластные пребывали, и, там пребывая, умер. Варяги же, тотчас пришедшие, град Великий и прочие захватили и дань тяжёлую возложили на славян, русь и чудь.Люди же, терпевшие тяготу великую от варяг, послали к Буривою, испросить у него сына Гостомысла, чтобы княжил в Великом граде. И когда Гостомысл принял власть, тотчас варягов что были каких избили, каких изгнали, и дань варягам отказался платить, и, пойдя на них, победили, и град во имя старшего сына своего Выбора при море построил, заключил с варягами мир, и стала тишина по всей земле. Сей Гостомысл был муж великой храбрости, такой же мудрости, все соседи его боялись, а его люди любили, разбирательства дел ради и правосудия. Сего ради все близкие народы чтили его и дары и дани давали, покупая мир от него. Многие же князи от далёких стран приходили морем и землёю послушать мудрости, и видеть суд его, и просить совета и учения его, так как тем прославился всюду.»[7]
Оригинальный текст (ст.-слав.)
Буривой, имѣя тяжку войну съ Варяги, множицею побѣждаше ихъ, и облада всю Бярмію до Кумени; послѣди при оной рѣцѣ побѣжденъ бысть, вся свои вои погуби, едва самъ спасеся, иде во градъ Бярмы, иже на островѣ сый крѣпцѣ устроенный; идѣже Князи подвластнїи пребываху, и тамо пребывая умре; Варяги же абїе пришедше градъ великїй и прочїи обладаша, и дань тяжку возложиша на Славяны, Русь и Чудь.
Людїе же терпяху тугу велику отъ Варягъ, пославше къ Буривою испросиша у него сына Гостомысла, да княжитъ во велицѣ градѣ; и егда Гостомыслъ прїя власть, абїе Варяги бывшїе овы изби, овы изгна, и дань Варягомъ отрече, и шедъ на ня побѣди, и градъ во имя старѣйшаго сына своего Выбора при морѣ построи, учини съ Варяги миръ, и бысть тишина по всей земли. Сей Гостомыслъ бѣ мужъ елико храбръ, толико мудръ, всѣмъ сосѣдомъ своимъ страшный, а людѣмъ его любимъ расправы ради и правосудїя: сего ради вси окольны чтяху его, и дары и дани дающе, купуя миръ отъ него, многи же Князи отъ далекихъ странъ прихождаху моремъ и землею послушати мудрости, и видѣти судъ его, и просити совѣта и ученїя его, яко тѣмъ прославися всюду.[8]
Три дочери Гостомысла были замужем за соседними князьями, а четыре сына умерли ещё при его жизни. Скорбя о неимении мужского потомства, Гостомысл однажды увидел во сне, что из чрева средней его дочери, Умилы, произросло огромное дерево, покрывшее своими ветвями огромный город. (Ср. у Геродота историю о сне, увиденном дедом Кира Великого[9]). Вещуны растолковали, что один из сыновей Умилы будет его наследником. Перед смертью Гостомысл, собрав «старейшин земли от славян, руси, чуди, веси, меров, кривичей и дряговичей», рассказал им о сне, и послали они к варягам просить в князья сына Умилы. Согласно матрилатеральной традиции (наследование по материнской линии), на зов явились, после смерти Гостомысла, Рюрик с двумя братьями — Синеусом и Трувором[10].
Историки XVIII века Татищев и Щербатов склонялись к признанию достоверности рассказа Иоакимовской летописи о Гостомысле.
Первым усомнился в существовании Гостомысла историограф немецкого происхождения, академик Миллер. В существование Гостомысла не верил и Н. М. Карамзин, который подчёркивал, что «предание о Гостомысле сомнительно», так как древние летописи не упоминают о нём[11]. На отсутствие упоминаний о Гостомысле в древних летописях указывал и С. М. Соловьёв[12].
Археолог-лингвист А. М. Микляев проанализировал в округе Приильменья до сотни топонимов, включающих созвучие «-гост-; -гощ-», и допустил их широкое появление уже с VIII века[13]. Археологические поиски в ранних слоях Новгорода и Ладоги также указывают на распространение в IX-X веке посуды западнославянского типа, характерной для побережья Балтики, что может указывать как на развитые торговые связи, так и на миграцию в район Приильменья части западно-славянских племён.
По мнению В. Н. Овчарёва, имя Гостомысла проникло в русские летописи из мекленбургской генеалогической традиции. В 1629 году Иоганн Хемниц опубликовал генеалогию мекленбургских герцогов, в которой выводит линию Рюриковичей от ободритского князя Годлейба. В этом же источнике присутствует и Гостомысл (Gozomuzolo), сын Чедрага. Сам Хемниц ссылается на несохранившийся манускрипт из Шверина, датированный 1418 годом.
Специалист по истории Древней Руси С. Н. Азбелев ставит под сомнение факт смерти Гостомысла в 844 году. По его мнению, Гостомысл, возглавлявший государство Руян, в связи с вторжением войск Людовика Немецкого в 844 году бежал на берега озера Ильмень. В результате этого там возникли поселения прибывших с ним славян — руси прибалтийской[14].
ru-wiki.org
