История деревянного домостроения на Руси. Экологическое строительство в древней руси

ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО | Славянские традиции

ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ СТРОИТЕЛЬСТВОПредлагаю вам осмотреть старую благую технологию постройки домов, дом выходит в итоге экологически незапятнанным....Великая часть книг о строительстве и архитектуре даже не упоминают знаменитую, фактически универсальную строительную методику строительства глиняных (глинобитных, саманных) домов. Стройку домов из глины - это наименее промышленный, наиболее безопасный и самый обыденный из природных способов строительства. Глина с древнейших времён служит строительным материалом. Ещё в Вавилоне и Ветхой Руси за практически все тысячи лет до Рождества Христова из необожжённой глины возводились хозяйственные постройки, дома. Разработка была проста: влажную глину набивали в особенные древесные формы, а позже высушивали на солнце.

Смешивание глины с соломой, природным легким, но сильным материалом, армирует конструкцию, делает её более лёгкой, сильной и увеличивает теплоизоляционные свойства стен и потолков, превращая их в небывалые теплоаккумуляторы, которые, накапливают деньком тепло, не предоставляют жаре проникнуть в жилище, а ночью, против, отдают тепло.

Итак:Возводим фундамент, как под ежедневный каркасный дом и строим древесный скелет будущего дома.

Запасемся глиной, великим песком и соломой Великими опилками, льном). Глину с песком теоретически все-же все-таки можно получить на своем участке.

Понадобится около 3л незапятанной воды и 50 г соли. Берите образцы земли, измельчите их, заполните 3л банки с водой на одну вторую или на треть. Добавьте полную чайную ложку соли, она ускоряет вымывание глины. Потрясите банки длинно и сильно. Твердым кускам дайте полежать час-два для размягчение, позже вновь потрясите.

После того как Вы перестанете трясти банку, почва размелется на малюсенькие частицы. Подходящий песок свалится в течение 3-5 секунд. Сделайте отметку этого уровня на банке. Далее за 10-20 минут выпадет мелкий ил и песок. Позднее глина умеренно осядет, вода остается над ней. То что остается плавать - органический материал. Всё что находится ниже 10 минутной отметки выпадения в банке - ил, выше - глина. Нежели у Вас подступающая почва для внедрения, будет виден толстый слой грубого песка с несколько менее толстым слоем глины, чуть-чуть ила и мелкого песка. Плопробуйте накопать побольше тестовых ям. Даже в пределах 1-го участка встречаются места с очень разным составом почв, также разный состав на разной глубине.

Делаем смесь: 1 часть глины+ 2 части песка + 0,6 части соломы.Чтобы отыскать подходящую смесь, размешиваете глину и песок в разных пропорциях: 3:1, 2:1, 1:1, 2:3, 1:2, 1:3. После перемешивания добавляете воду, чтобы образцы слипались, когда Вы сжимаете их ладонями. Они должны быть условно сухими. Идеал не должен доматься - он не должен быть влажным или рассыпчатым. При падении с высоты в мтр на мягкую землю шарик (размером со снежок) должен сохранить свою форму. Нежели он рассыпался - чрезвычайно много песка. Нежели расплющился - чрезвычайно много глины.Размешивать раствор все-же все-таки можно при помощи куска брезента или в специальной яме (топча смесь и приподнимая углы брезента). Нежели Вы пользуетесь бетономешалкой - положите в смесь песка, глины и воды пару больших камешков, чтобы они вращались общо со смесью. Камни, крутясь, будут разбивать глину и вмуровывать в неё песок. Солому все-же все-таки можно домешать в смесь, вылив её из мешалки, ногами.

Далее с помощью переставной опалубки (на фото прислонена к цоколю) заполняем полученным веществом место меж стойками каркаса.....

Получаем в итоге утепленные стены каркасного дома.

Затем набиваем по периметру обрешетку для крепления утеплителя и внешней отделки.

Делаем из соломы или тростника(очерета) маты (связываем льняной веревкой или аллюминиевой проволокой) для утепления и крепим на стены

Укрепленные соломенные маты оштукатуриваем известковой штукатуркой (известь:песок, 1:1-2) слой должен быть 25-30мм

Внутри стены штукатурим глиняной штукатуркой (глина:песок, 1:3-5).Скрашиваем дом снаружи известковой краской - в 5—6 литр. воды разводят известковое тесто, добавляют туда поваренную соль, растворенную в 0,5 литр. воды, и все перемешивают. Позже добавляют воду до размера 10 литр., т. е. до рабочей густоты. Так получают белую краску — побелку. В нее вводят пигменты (киноварь ртутная, ультрамарин, зелень свинцовая хромовая, кобальт фиолетовый, оксид хрома, умбра, сурик металлической

Устриваем глиносоломенную кровлю:Эта кровля дешева, несложна в изготовлении, огнестойка, но тяжела, поэтому просит наклона крыши от 40 до 50°. Срок службы — 25—30 лет. Стропила под глиносоломенную кровлю делают более массивными, набивая на их обрешетку из ошкуренных прямых жердей шириной 5—7 сантим.. Жерди опираются на нагели из твердых пород, вставляемые в отверстия стропил Поперечник отверстий — 2 сантим., глубина — 6—7 сантим.. Чтобы жерди не упали, концы их крепят гвоздями.

Для предохранения стропил от прогибания на чердаке под их ставят подпорки и снимают их только после полного высыхания кровли. Для данной же цели к нижней плоскости карниза- временно крепят упорную дощечку, подпираемую жердью.

Солома должна быть без травы и гнили. Глину все-же все-таки можно применять только жирную, с содержанием песка не более 15%. Глину лучше заготовить заранее на зиму из расчета 1 м3 на 30—35 м2 кровли. Промороженная глина становится более рыхлой и просто размокает.Из соломы вяжут не очень тугие снопики поперечником 10—20 сантим. и длиной от 50 до 100 сантим., обрубая колосья.Разрыхленную глину засыпают в творильную яму слоями 10—15 сантим., заливают водой (на 1 объемную часть глины берут 2 части воды) и выдерживают 5—6 или более часов. Позже ее перемешивают или толкут до получения однородной сметанообразной массы. Густоту глины определяют по поставленной в нее соломинке. Нежели соломинка стоит некоторое время вертикально, а приставший к ней раствор не стекает — глину все-же все-таки можно использовать в дело. Нежели соломинка падает, а раствор стекает с нее — необходимо добавить глины (в чрезвычайно густую добавляют воду).

1-ый ряд кровли укладывают из снопиков с ровно обрубленными комлями, которые прижимают к упорной дощечке. Уложив снопик на обрешетку, его развязывают и разравнивают. К первому снопику кладут другой, но так, чтобы он обязательно перекрывал край предыдущего. Уложив 1-ый ряд снопиков, проверяют толщину слоя дощечкой. Толщина кровли — 10... 15 сантим.. Снопики укладывают горизонтальными рядами, начиная со свеса, с постепенным переходом к коньку. Покрывать следует сходу два ската, при всем этом сначала укладывают один — два ряда на одном скате, позже на ином, чтобы не перегрузить с одной стороны стропила.

Выложив три-четыре ряда, солому расчесывают металлическими граблями и заливают сверху глиняным веществом. Позже раствор пристукивают и приглаживают лопатой до тех пор, пока кровля не станет ровной. Нежели работа ведется с перерывами, то края уже уложенных снопиков обычно высыхают. Поэтому перед укладкой нового слоя их рекомендуется смочить глиняным веществом.

Полностью покрытые скаты расчесывают граблями, выпрямляют углубления и заливают более густым глиняным веществом, прибивая и приглаживая лопатой. Нежели скат не сделать ровным, то в его углублениях будет задерживаться вода, которая живо разрушит кровлю.

Дом, построенный по такой технологии обладает антисептическими, дезодорирующими, очищающими свойствами, не считая этого, стены изготовленные из глины и потолки, покрытые глиной, надёжно защищают жителей такового дома от вредных излучений, гула, излишней солнечной радиации, также являются надежным теплоизолятором, защищая как от летнего степного зноя, так и от зимних холодов.

www.rutraditions.ru

Национальное Агентство Устойчивого Развития

Экологическое строительство сегодня — один из самых актуальных мировых трендов, пришедших в архитектурно-строительную отрасль за последнее десятилетие и одновременно – важная составляющая понятия «устойчивое развитие». Он является проявлением глубинных процессов осознания мировым сообществом той роли, которую человеческая цивилизация играет в разрушении устойчивости эко-системы нашей планеты. В ходе длительного исследования проблем глобального потепления выяснилось, что современные города, а точнее здания — один из главных источников загрязнения окружающей среды. Данные экспертов показывают, что здания всего мира «потребляют» около 40% всей первичной энергии, 67% всего электричества, 40% всего сырья и 14% всех запасов питьевой воды, а также производят 35% всех выбросов углекислого газа и чуть ли не половину всех твердых бытовых отходов.

Даже не смотря на то, что у «антропогенной» теории глобального потепления в достатке конструктивных критиков, эти цифры заставляют задуматься. Очевидно, что в них скрыты немалые возможности для экономии ресурсов и оптимизации издержек строительных проектов. Это осознание в западных компаниях развивалось на основе более совершенной структуры стратегического управления, учитывающей довольно много нюансов, и прогрессивного понимания социальной ответственности бизнеса. Как следствие, на европейских и американских строительных рынках начали формироваться новые подходы к проектированию, производству и управлению, которые в итоге и получили обобщенное название «зеленое строительство».

Экологическое строительство – комплексный подход

Сегодня за этим понятием стоит многосложный комплексный подход ко всему строительному и проектному процессу. Чтобы понять, на каком этапе и с помощью чего возможна оптимизация (и где кроется настоящий ущерб окружающей среде), необходимо принимать во внимание не только качественные характеристики, заложенные в самом проекте, но и весь процесс производства строительных материалов, систему их доставки до строительной площадки, подход подрядчиков к работе, комплектацию объекта, особенности его эксплуатации и утилизации и многое другое. Чтобы строительство можно было назвать «зеленым», должны соблюдаться определенные стандарты и нормы на каждом из его этапов. Для адекватной оценки соблюдения этих принципов при реализации проектов в сфере недвижимости на Западе были разработаны особые рыночные инструменты – добровольные системы сертификации зданий, которых в настоящий момент в мире насчитывается около десятка. Ряд из них является международными системами, которые применяются по всему миру.

Международные системы сертификации зеленых зданий

На сегодняшний день наиболее известными и широко распространенными в мире являются две системы рейтинговой оценки зданий. Это – система BREEAM, разработанная британским институтом Bre Global и система LEED, развиваемая Американским Советом по экологическому строительству. Кроме того, хотя в разных странах держателями эталонов и аудиторами объектов недвижимости являются разные организации, существует глобальная международная инициатива, которая поддерживает и стимулирует развитие движения green building — Всемирный совет по экологическом строительству (World Green Building Council). В задачи этой организации входит развитие рыночных представлений о зеленых и энергоэффективных технологиях строительства, объединение усилий разных организаций и восполнение дефицита нужных знаний, поддержка развития профильного законодательства и др. Такой национальны «зеленый» совет есть теперь и в России. Пожалуй, с момента официальной регистрации этой организации в Москве и отчитывает свою историю отечественное экологическое строительство. Но даже очевидные преимущества «зеленых» технологий становятся понятны российскому строительному комплексу не так быстро, как хотелось бы.

По западным стандартам здания оцениваются по набору ряда формальных критериев, разделенных на несколько основных групп. Чем больше очков получает здание за свои документально подтвержденные экологические и иные значимые характеристики, тем выше уровень получаемого сертификата.

Сертификация открывает перед девелоперами и владельцами зданий новые стратегические перспективы. Речь идет не только о том, что здание, в котором соблюдаются требования добровольной экологической сертификации, становится гораздо комфортнее и экономичнее (с точки зрения потреблении ресурсов), а значит и выгоднее в эксплуатации. Такие проекты имеют более привлекательный имидж и капитализацию, а значит становятся более интересны инвесторам, крупным арендаторам и властям. Имеет значение также и подтвержденная независимыми экспертами репутация всех участников производственной цепочки — от добычи сырья для стройматериалов, до утилизации отходов на стройке и в действующем здании.

Экологическое строительство – глобальный мировой тренд

Зеленое строительство становится глобальным трендом на Западе. По сведениям американской аналитической компании McGraw-Hill 67% американских девелоперских компаний, принявших участие в их опросе, внедряют экологические принципы в 60% своих проектов, а 94% планируют достичь этого уровня к 2013 году. Темпы роста индустрии зеленого строительства за рубежом – 20-30% в год и упор на экологические свойства считается многими одним из главных конкурентных преимуществ. На практике это проявляется в том, что зеленые здания объективно стоят и сдаются дороже, чем те, которые были построены по традиционным технологиям. Так, в США дома в загородном коттеджном поселке, сертифицированном по стандарту LEED, стоят в среднем на 30% дороже обычных.

Последние годы движение по эко-строительству приобретает все более комплексный и масштабный характер, наглядным примером чему может случит тенденция по строительству целых эко-городов, где окружающая природная среда, градостроительное планирование, застройка, коммуникации и сам образ жизни находятся в гармонии друг с другом. Среди самых новых и крупных градостроительных проектов можно отметить Masdar City в Арабских Эмиратах и Хоугуань Лейк близ города Ухань в Китае. Любопытно, как американский архитектор Майкл Соркин, создатель мастерплана нового китайского «зеленого» города, описывает свой замысел: «Наша стратегия заключается в том, чтобы обеспечить способность нового города взять на себя ответственность за воздействие на окружающую среду, а так же за социальную, культурную и экономическую жизнь в нем». Город, который способен отвечать за свои действия и за жизнь граждан — вот одна из граней новой философии «зеленого строительства».

Экологическое строительство и законодательные инициативы

Не менее активно наряду с общественными и рыночными «зелеными» инициативами на Западе действуют и государственные структуры. Если сначала нормативная база в этой области носила добровольный характер, то сегодня в некоторых странах проработанные рыночные нормы начинают переводиться в статус закона. Так, в Канаде начиная с 2005 года все новые правительственные офисные здания должны быть сертифицированы по стандарту LEED Gold, при этом за пять лет инвестиции в новую отрасль составили в этой стране порядка 10 млр. долларов. В Великобритании с 2020 года все жилые здания должны соответствовать специальному стандарту Eco-homes. При этом очевидно, что подобные требования — не только дань «экологической» моде, но и прямое следствие оценки правительствами вклада «зеленого строительства» в рост ВВП, не только за счет прямой экономии ресурсов, но и за счет «недопроизводства» отходов.

Что касается России, то сегодня у нас фактически нет «зеленого строительства» в его современном мировом понимании, хотя интенсивно закладываются предпосылки для развития такой отрасли. Произошли некоторые сдвиги в области законодательства – вышел закон об энергосбережении и соответствующие подзаконные акты. Появились организации, которые декларируют своей целью развитие зеленого строительства, и предпринимают определенные усилия в этом направлении. Проводятся многочисленные конференции, выходят публикации, идет общественная дискуссия о разработке и внедрении в России собственных стандартов экологической сертификации зданий или адаптации одного из известных западных образцов. Значительный импульс развитию этой темы придали экологические требования МОК к проектированию и развитию олимпийских объектов.

Российский национальный зеленый стандарт

Собственную работу по внедрению «зеленых стандартов» ведет Министерство природных ресурсов и экологии РФ. Итогом работы группы экспертов, собранных этой организацией, стал ряд распоряжений министра о временных методических указаниях по применению критериев экологического соответствия в строительстве. По идее министерства, добровольную сертификацию будет осуществлять созданное под его эгидой некоммерческое партнерство «Центр экологической сертификации — «ЗЕЛЕНЫЕ СТАНДАРТЫ». В начале 2010 года Федеральным агентством по техническому регулированию и метрологии была зарегистрирована Система добровольной сертификации объектов недвижимости «Зеленые стандарты», разработку которой вот уже почти полтора года ведет данная структура. Саму процедуру проверки соответствия объекта утвержденным стандартам будут осуществлять аккредитованные организации, однако пока что сертификация по данной системе еще не началась.

При этом крупный девелопмент, в особенности представители иностранного капитала, проявляют активный интерес к возможностям сертификации значимых проектов по известным западным стандартам с устойчивой репутацией. Первым проектом, получившим настоящий сертификат по системе LEED, стал завод по производству железнодорожных подшипников шведского концерна SKF в Тверской области. В проекте, полностью разработанным иностранным проектировщиком AECOM, реализовано естественное освещение 90% площадей в светлое время суток, осуществляется вентиляция по потребности и достигнуто 100% повторное использование всей воды.

Не так давно по стандарту BREEAM было сертифицировано построенное в 2007 в Москве году здание Ducat Place III на ул. Гашека (девелопер Hines). Несколько крупных проектов в настоящий момент ожидают сертификации — среди них, планируемый к завершению в 2011 году офисный проект White Gardens на Лесной улице (девелопер AIG/Lincoln), проектируемый комплекс Arcus III на Ленинградском проспекте в Москве (российский девелопер Clearlink) и еще около десятка других. Госкорпорация «Роснано», осуществляющая проект по строительству образцово-показательного энергоэффективного и экологичного жилого дома в Чувашии, заявляет о своем намерении сертифицировать его по стандарту BREEAM.

Свою деятельность в области зеленого строительства понемногу развивает и союз архитекторов России — ими создан «Совет по зеленому строительству» и также заявлено желание сделать национальную систему сертификации.

Можно предполагать, что институты добровольной сертификации будут успешно сосуществовать в российской строительной практике. Министерские «зеленые стандарты», если проект получит развитие, станут доступной альтернативой для регионов и, вероятно, для административных зданий, предназначенных для всевозможного рода ведомств и учреждений, в которых нет недостатка в бюрократизированной стране. Западные LEED, BREEAM и немецкий DGNB будут более востребованы при сертификации проектов крупных девелоперов, высококлассных офисных центров и инновационных производств.

Перспективы развития экологического строительства в России

Развитие и распространение зеленых стандартов в ближайшее время значительно стимулирует и рынок строительных материалов и технологий. От производителей и дилеров потребуется существенно нарастить инновационную составляющую продукции — с приходом «зеленого» строительства должны появиться и новые «зеленые» технологии, иностранные, адаптированные и собственные разработки. Можно прогнозировать появление целой отдельной отрасли «экологических» строительных материалов.

У зеленого строительства в России может открыться и еще одна сторона, неожиданная для западных пионеров этой новой философии. В зеленом строительстве заложен потенциал, чрезвычайно опасный для традиционно коррупционно емкого строительного и коммунального рынка. Если тенденции к развитию рынка «зеленых» технологий сохранят темп, взятый сегодня, через несколько лет можно ожидать настоящей революции в области жилищно-комунального хозяйства. Очевидно, что процесс сертификации делает прозрачными многие, скрытые ранее особенности работы ЖКХ и детали управления. Там, где удавалось годами скрывать огромные деньги, списывая их на традиционные коммунальные беды, сначала побывают специальные аудиторы, а потом, возможно, и прокуроры.

green-agency.ru

Тема 1. История строительства. Известные достижения инженерной мысли, интересные объекты, построенные за период развития человеческого общества.

Строительное ремесло берет свое начало довольно с давних времен, люди начали строить уже с того момента, как перебрались из пещер. Особенно архитектура и с ней технология производства развивалась в старом свете, строились города с полной инфраструктурой. Не отставали и Египетские строители, стоил лишь посмотреть на их творения как пирамиды, сфинксы, храмы богов и пр.

Строительство — один из самых древних видов деятельности человека, традиции которого уходят глубоко в историю. Вместе с тем это один из самых «современных» видов деятельности, отвечающий социальным задачам сегодняшнего дня, базирующийся на «сегодняшних» теоретических знаниях и практических методах. В то же время современное строительство предназначено будущим векам и при этом е только и не столько в качестве материального воплощения замыслов архитектора и строителя, сколько в качестве идеи и эксперимента, которые будущем могут стать нормой, открывая пути новым техническим и художественным идеям.

Масштабы, характер и темпы строительства всегда находятся в «экономической зависимости» у своего времени. Время диктует формы собственности, а средства производства, определяет социальные отношения в обществе, распределение финансовых, материальных и трудовых ресурсов и наряду с массовыми постройками создает сооружения, отражающие архитектурный стиль данной эпохи. Социально-экономические условия предопределяют те или иные задачи экономики строительства и способы их решения.

С развитием технологий и наук начали появляться все новые и новые строительные материалы, которые превосходили свои аналоги не только по качеству, но и по более низким затратам на производство. С появлением новых материалов стало возможным строить такие сооружения, о которых ранее только могли мечтать. Нынешние дома отвечают всем требованиям современного человека, по теплоизоляции, шумоизоляции, комфорта и прочим показателям.

История возникновения строительных материалов

Камень природный

Как строительный и отделочный материал натуральный камень - мрамор, гранит, известняк, оникс и доломит, использовался людьми с давних времен. И первую эпоху в развитии человечества историки не просто так называют «каменным веком»: именно в то время камень стал использоваться как материал для производства орудий труда.

Позднее камень начали применять для строительства домов и храмов, изготовления колонн, ступеней, элементов украшения. По всему земному шару жителями разных стран и эпох было оставлено множество построек, скульптур и других прекрасных произведений искусства из мрамора, гранита, доломита. Некоторые из них были разрушены во время войн и стихийных бедствий, но большая часть сохранилась, пройдя испытание временем - самым строгим и безжалостным ценителем и критиком.

Мрамор

Мрамор – один из древнейших природных камней, который стал подвергаться обработке. Наряду с привлекательным внешним видом и разнообразием цветов и оттенков, этот материал обладает высокой прочностью, надежностью и долговечностью. При этом, благодаря мелкозернистой структуре, мрамор легко пилится, режется и сверлится без риска быть расколотым в процессе обработки. Возможность создания самых различных поверхностей – от шероховатых до гладких полированных сделала его одним из излюбленных материалов древних скульпторов.

Особенно ценились белые породы мрамора, добываемые на греческом острове Парос, в горном массиве Марпесса. Именно из них создавались бессмертные творения древних мастеров – статуи богинь и героев преданий, эпосов, легенд. Лёгкий желтоватый оттенок и бархатистость обработанной поверхности как нельзя лучше подходили для скульптур, в которых отразилась вся естественная красота человеческого тела.

На горе Пентеликон, расположенной к северо-востоку от Афин, добывался молочно-белый мрамор с прожилками зеленоватой слюды. Из него были построены знаменитый Парфенон, храм Зевса Олимпийского и многие другие памятники греческого искусства. Со течением времени из-за повышения содержания железа пентеликонский мрамор приобретает благородный золотисто-бурый оттенок.

Из белого мрамора, но добытого не в Элладе, а в Макоране, местечке близ индийского города Джайпура, сооружен знаменитый памятник любви могольского императора Шах-Джахана к своей жене - мавзолей Тадж–Махал. Построенный в XVII веке, он и по сей день стоит на берегу реки Джамна, поражая своим совершенством и монументальностью. Особый эффект комплексу Тадж-Махал придает своеобразная полировка камня, отражающая перемены в потоках света: утром, днем, вечером этот шедевр архитектуры выглядит по-разному. Особенно прекрасен он ночью, при свете луны. Кроме белого мрамора для строительства мавзолея были использованы и другие породы натурального камня из разных стран мира: красный песчаник из Фатехпур – Сикри, хризалит из Египта и даже малахит, добытый на Урале.

Мрамор стал незаменимым материалом и во времена эпохи Возрождения: великие скульпторы воплощали в нем свои творческие замыслы и идеи. Из этого природного камня высекал свои скульптуры великий итальянский мастер Микеланджело. Из мраморных глыб Каррары под инструментом художника рождались удивительные и совершенные статуи, скульптурные группы и барельефы.

Мраморные лестницы с перилами и балясинами тонкой работы украсили великие дворцы и храмы, а прекрасные скамейки, фонтаны и вазы стали неотъемлемой частью садов и парков.

Гранит

Этот прочный, долговечный и красивый камень стал излюбленным строительным материалом во многих городах и странах мира. Из него изготавливались облицовки фасадов и покрытия полов, порталы каминов и великолепные памятники, балясины и шары, украшающие мосты и лестницы.

Различные породы гранита сыграли ведущую роль в архитектуре двух прибалтийских городов – Санкт-Петербурга и Хельсинки. В первую очередь, это было вызвано непосредственной близостью к Фенноскандинавскому геологическому щиту, где граниты распространены повсеместно. Более того, это месторождение позволяет добывать цельные блоки камня больших размеров. Из одной такой заготовки выполнен ствол Александровской колонны, установленной в северной столице нашей страны. Длина его в готовом виде составляет 25,58 м, а вес – около 700 т.

Для облицовки Эрмитажного моста через Зимнюю канавку и Дворцовой набережной Невы привозили добытый на островах Финского залива красивый розовый мрамор, ставший символом Петербурга царских времен. Этот же камень с неповторимым рисунком был использован для изготовления внутренних колонн Казанского и Исаакиевского соборов, подиумов зданий Дж. Кваренги, К. Росси и других мастеров классицизма.

Для тонких декоративных работ в Петербург доставляли карбонатные породы из карьеров Эстонии – там они наиболее прочные и долговечные. Особую ценность представлял собой плотный красно-коричневый, лилово-коричневый, желтый цветной камень из карьеров на острове Эланд в Швеции. Плиты из него украсили полы и надгробия в церквях и замках многих прибалтийских городов и других, более далеких мест, таких как старая польская столица Гнезно.

Из прекрасного светло-серого гранита построен архитектурный шедевр религиозно-исторического центра Испании – Эскориал. Монастырь, королевский дворец и музей города выполнены как будто из одного камня. Некрупные прямоугольные гранитные блоки обтесывались прямо в местных каменоломнях, а ровная гладкая кладка до сих пор вызывает восхищение своим совершенством. Несмотря на выбранный цвет камня, Эскориал выглядит не сумрачным, а довольно светлым, появившаяся с годами патина придает граниту золотистый оттенок. А внутренний Каменный костяк здания, до сих пор сохраняет первозданную чистоту тона.

Известняк

Известняк - осадочная горная порода, возникшая миллионы лет назад на дне древних морей из морских осадков, занимает более 10% всех отложений земного покрова.

Огромные глыбы, вырубленные из этого материала, использовались для строительства знаменитых Египетских пирамид, а из каменных блоков гораздо меньших размеров были возведены многие замки Франции, Англии, Германии и других европейских стран. Знаменитый Собор Парижской Богоматери тоже сооружен из камней известняковых пород.

Из-за множества сооружений, построенных из этого белого камня, древнюю Русь называли Белокаменной. Известняк широко применялся Владимиро-Суздальскими и Московскими князьями для возведения соборов и дворцов. Из него построены Белокаменный кремль Дмитрия Донского, Грановитая Палата и главный собор Кремля - Успенский. Да и сам Кремль, построенный из красного кирпича, имеет фундамент и цокольные части стен, выполненные из белого камня.

Используемый в основном как строительный материал, известняк широко применялся и для изготовления декоративных фасадных плит, колонн, порталов дверей и даже скульптур. Белокаменные узорные детали использовались для украшения самых разных построек, например, известнейшая Церковь Вознесения в Коломенском, построенная в 1532 году из кирпича, отделана узорочьем из известняка.

И, возвращаясь к древней Греции, где мрамор преобладал в качестве строительного и отделочного материала, нельзя не вспомнить, что первый афинский Акрополь в VI в. до н.э. был построен именно из известняка. И уже Новый Акрополь, созданный во времена Перикла, стал сооружаться из пентеликонского мрамора.

Известняк или белый камень, благодаря своей однородной и пористой структуре, обладает высокой прочностью и морозостойкостью, что делает постройки из него долговечными и надежными. Наряду с прочностью, этот материал легко обрабатывается – пилится, режется, шлифуется. И, конечно, немаловажным фактором является привлекательный внешний вид, который имеют постройки из известняка.

Конечно, в истории нашей цивилизации для строительства и декоративных работ использовались не только мрамор, гранит и известняк. Но эти три породы натурального камня, пожалуй, стали основными материалами, применяемые в разных уголках нашей планеты, и пользующиеся популярностью и высоким спросом и по сей день.

Дерево

Строить из дерева начали много раньше, чем из камня - как минимум, на десять тысяч лет. Первыми строительными материалами стали камыш, кости, шкура и ветки-палки, выполнявшие роль каркаса. Позднее строительство трансформировалось в дома на деревянных сваях, брусчатые и бревенчатые.

Примерно в 8 тысячелетии до нашей эры деревянное домостроение стало массовым в Средиземноморье. Тогда здесь еще росли густые леса, и Греция, Турция и Палестина не представляли собой голую степь. Строительного материала было вдоволь, и деревни с бревенчатыми домами, росли, как грибы. Один из первых деревянных городов носил имя Иерихон (он упоминается в Ветхом завете). В Древней Греции из дерева строились не только дома, но и большинство храмов и общественных зданий.

Около знаменитого Стоунхенджа учеными было найдено в результате раскопок несколько домов из дерева. Самой старой из ныне существующих деревянных построек — храму Хорюдзи, расположенному вблизи древней японской столицы Нары, — около 1400 лет. Всего на 400 лет моложе его деревянная церковь в небольшом норвежском городке Лиллехаммере.

Самую большую роль в строительстве деревянных домов сыграл, конечно же, большой лесной регион, простирающийся от Норвегии через Швецию, Финляндию и европейскую часть России до Сибири. Именно в этом регионе появились первые бревенчатые дома, в которых не было необходимости использования большого количества изоляционных материалов между уложенными друг на друга брёвнами.

До 16 века строительство домов из дерева в Европе было преобладающим. Немного позднее и в центральной Европе запасы леса оскудели. Древесину предпочитали использовать в качестве топлива и в строительстве кораблей, а также в виде древесного угля для производства стали.

studfiles.net

Процесс строительства в Древней Руси — ТехЛиб

07_7z П. А. Раппопорт. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.)

Древнерусские письменные источники не дают практически никаких сведений о том, как был организован процесс строительства. В качестве аналогий иногда удается привлекать более поздние русские, а также западноевропейские письменные источники и изображения. Известны и византийские миниатюрные изображения процесса строительства. (Например, в Хлудовской псалтыри (Греция, XI в.) (см.: Щепкина М.В. Миниатюры Хлудовской псалтыри. М., 1977. С. 96) Однако эти материалы следует использовать очень осторожно, поскольку они могут отвечать совершенно иной строительной практике. Поэтому реконструировать процесс строительства в Древней Руси можно в основном лишь по тем данным, которые удается получить при изучении самих сооружений и при археологических исследованиях.

Тем не менее здесь все же отмечено значительное количество подготовленных для строительства материалов. (Зверуго Я.Г. О строительном материале храма XII в. на Волковысском замчище // Тез. докл. на конф. по археологии Белоруссии. Минск, 1969. С. 153.) Так, к северу и западу от фундаментов храма, приблизительно в 5 —10 м от него, обнаружены запасы неиспользованных плинф. Они лежали в штабелях большей частью на ребре. Тоже к северо-западу от храма, но несколько дальше (в 10 —12 м), располагался пласт глины мощностью до 0.6 м. Еще дальше в 20 —25 м к северо-западу от храма, находилась яма с гашеной известью, имевшая площадь более 30 м2 при толщине слоя извести 1.0 —1.2 м. Наконец, к западу от храма были сложены рядами большие камни со шлифованной поверхностью, предназначавшиеся для вставления в стены в качестве декоративных элементов.

Следы строительной площадки обнаружены в Минске, где возведение церкви также было прекращено после укладки фундамента. (Алексеев Л.В. Полоцкая земля. М., 1966. С. 203.) Здесь к северо-западу от фундамента храма раскопками вскрыта трапециевидная в плане яма для гашения извести, имевшая площадь около 25 м2 Края этой ямы были укреплены досками. Неподалеку найдены многочисленные известняковые плитки, использовавшиеся при строительстве. (Тарасенко В.Р. Древний Минск: Материалы по археологии БССР. Минск, 1957. Т. 1. С. 213.)

Строительные площадки в Волковыске и отчасти в Минске сохранились только потому, что работа здесь была неожиданно прервана. В случае же окончания строительства остатки материалов, очевидно, убирали, и следы строительной площадки, таким образом, исчезали. Тем не менее В.В. Хвойка отметил, что рядом с Десятинной церковью он обнаружил при раскопках следы обработки мрамора, шифера и других пород камня, соответствующего сортам, примененным в самой церкви. (Хвойка В.В. Древние обитатели Среднего Приднепровья. Киев, 1913. С. 69. М.К. Каргер усомнился в том, что открытая В.В. Хвойкой мастерская обрабатывала камни для Десятинной церкви, и датировал эту мастерскую XIII в. (см.: Каргер М.К. Древний Киев. М.; Л., 1958. Т. 1. С. 472). Вряд ли такой скептицизм оправдан, поскольку найденные Хвойкой резные мраморные и шиферные детали характерны именно для Десятинной церкви, а не для XII—XIII вв.) Очевидно, это следы строительной площадки, на которой обрабатывались камни в процессе возведения Десятинной церкви. Во владимиро-суздальском и галицком зодчестве, где кладка велась из тесаных белокаменных блоков, их первичная обработка, вероятно, производилась на месте добывания камня, т.е. в карьере, но окончательная, чистовая обработка несомненно выполнялась на месте строительства, на строительной площадке. Свидетельством этого является, например, использование мелких отсеков камня в фундаменте церкви —квадрифолия (так называемый Полигон) в Галиче. (Иоаннисян О.М. Новые исследования одного из памятников галицкого зодчества XII в. // СА. 1983. № 1. С. 233.) На месте строительства, видимо, обрабатывали и плиты красного шифера, слой небольших отесков которого нашли при раскопках Спасского собора в Чернигове. (Макаренко М. Чернiгiвський Спас. Киiв, 1929. С. 26.)

После разбивки плана здания на местности первой строительной операцией была отрывка фундаментных рвов. Их, как правило, отрывали по ширине фундамента и с более или менее вертикальными стенками. В таком случае фундамент при укладке занимал весь ров. Однако при слабом или сыпучем грунте стенки рвов приходилось делать наклонными; очевидно, что для укладки камней фундамента требовалась деревянная опалубка. Следы засыпки землей пространства между фундаментом и стенками рва неоднократно отмечались при раскопках, но следы опалубки сохраняются довольно редко. При раскопках северной апсиды церкви Климента в Старой Ладоге в нижней части фундамента обнаружены остатки примыкавшей к стенке фундамента доски от опалубки. Отпечатки досок и кольев опалубки найдены также на растворе фундамента Борисоглебского собора Смядынского монастыря в Смоленске. (Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 53.) Следы укрепления стенок фундаментного рва с помощью вертикально забитых досок уцелели в минской церкви. (Тарасенко В.Р. Указ. соч. С. 222, 225.)

После того как заканчивали укладку фундамента, производили вторичную разбивку плана здания, на этот раз более детальную и точную. В соборе Выдубицкого монастыря на затертой раствором верхней поверхности фундамента сохранилась графья — очертания стен, прочерченные еще до схватывания раствора. (Новое в археологии Киева. С. 208.) Такая графья пока обнаружена лишь в одном случае. Очень вероятно, что подобную разбивку чаще выполняли на следующий сезон, т.е. на уже осевшем фундаменте. Естественно, что в таком случае на растворе фундамента не оставалось графьи.

Для возведения стен зданий ставили деревянные леса, постепенно повышая их по мере роста стен. Пальцы лесов закладывались в кладку самих стен. После окончания строительства пальцы лесов обрубали (или опиливали), а после того как дерево сгнивало, в кладке оставались отверстия. Кое-где в таких отверстиях при исследовании памятников находили остатки дерева. В новгородской церкви Спаса-Нередицы, например, удалось определить, что пальцы лесов были еловыми. (Покрышкин П.П. Отчет о капитальном ремонте Спасо-Нередицкой церкви в 1903 и 1905 гг. СПб., 1906. С. 18.) Отверстия для пальцев лесов имеют круглую, квадратную или прямоугольную форму со сторонами 10 —20 см, однако остатки дерева свидетельствуют, что сами пальцы бывали большей частью круглыми. На наружной поверхности стен отверстия от пальцев лесов обычно не заделывали. В гродненской Коложской церкви, как довольно редкое исключение, они заделаны раствором и кирпичами, причем настолько тщательно, что почти неразличимы на поверхности стены. Отверстия на внутренней поверхности стен закрывали перед штукатуркой здания под роспись. В смоленском соборе на Протоке для закладки этих отверстий использовали неполивные керамические плитки.

Леса ставили двух различных типов. При одном из них использовали пальцы лесов, проходящие насквозь через стену. В таком случае настил лесов, очевидно, опирался только на горизонтальные балки, вставленные в стену. Сквозные пальцы лесов были в черниговском соборе Елецкого монастыря, в витебской церкви Благовещения, в смоленских памятниках середины XII в. (бесстолпная церковь в детинце, церковь Петра и Павла). В новгородских памятниках XII в., в церкви Пантелеймона в Галиче и в памятниках владимиро-суздальской архитектуры применяли другой тип лесов, при котором пальцы были не сквозными, а заглубленными в стены всего на 15 —20 см, иногда — на 40 см. Естественно, что при таких лесах настил не мог опираться только на горизонтальные балки и здесь должны были существовать вертикальные стойки. (В западноевропейском средневековом строительстве применялись оба типа лесов (Arszynski M. Technika i organizacja budownictwa ceglanego w Prusach w koncu XIV i w pierwszej polowie XV w. // Studia z dziejow rzemiosla i przemyslu. Wroclaw, 1970. T. 9. S. 77; Antonow A. Planung und Bau von Burgen in suddentschen Raum. Frankfurt am Main, 1983. S. 313) Конечно, следы пальцев лесов не раскрывают всей сложности конструкции лесов и их функционирования. Например, остается неясным, как осуществлялась доставка наверх плинфы и раствора. Можно думать, что раствор подавался в деревянных ведрах или ушатах при помощи примитивного деревянного блока такого типа, какой известен по раскопкам в Новгороде. (Колчин Б.А. Новгородские древности: Деревянные изделия. М., 1968. С. 77, 78. Табл. 72. (САИ; Вып. Е1-55) Плинфа же и камни доставлялись подносчиками с «козлами» за плечами. Следовательно, леса должны были иметь удобно устроенные трапы. Все это требовало сложных навыков, и, вероятно, в XI —XII вв. уже существовали специалисты по сооружению лесов, как это нам известно для XIV-XVII вв.; тогда леса назывались «подвязи», а их строители — «подвязчики» (первое упоминание в письменных источниках — в конце XVI в.). (Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1902. Т. 2. Стб. 1054.) Чтобы стойки лесов не приходилось наращивать параллельно росту кладки стен, в XVII в. их делали из крупных бревен. (В смете, составленной в 1692 г. мастером Гуром Вахрамеевым на починку Днепровских ворот Смоленской крепости, для лесов было запланировано «25 бревен восьмисаженных на подвези… и 46 возов черемхового прутья, да 16 связок лыка» (см.: Орловский И.И. Смоленская стена. Смоленск, 1902. С. 107) Очевидно, так же поступали и в более раннее время.

Даже в тех случаях, когда отверстия от пальцев лесов были не сквозными, ряды их на наружных и внутренних поверхностях стен размещались на одной высоте. Это свидетельствует, что леса были двусторонними, обеспечивающими одновременную кладку обеих лицевых поверхностей. А значит, процесс кладки следует представлять в виде синхронной работы пар каменщиков. Кладка столбов, сводов, барабана, очевидно, должна была иметь свою автономную систему лесов.

Ярусы пальцев лесов показывают, как поднимали настилы в процессе кладки стен. Большей частью они совпадают по высоте по всему периметру здания, но иногда расположены по-разному, что говорит о независимой установке лесов на разных фасадах, а порой даже на разных участках одного фасада. Нижний ярус настила обычно размещался на высоте около 2 м от земли. Именно так расположен нижний ярус пальцев лесов в смоленской церкви Петра и Павла. В церкви Пантелеймона в Галиче нижний ярус отстоит от земли на 2.45 м, в церкви Благовещения в Витебске — на 1.6 м, а во владимиро-суздальских памятниках — от 2.8 до 4 м. Расстояния по высоте между ярусами тоже различные. Например, в ранних памятниках Киева и Новгорода (XI—начало XII в.) расстояния между отверстиями по высоте несколько более 2 м, в памятниках Чернигова и Смоленска (первая половина XII в.) — 1.3—1.6 м. (Штендер Г.М. Древняя строительная техника как метод изучения русского зодчества // Архитектурное наследие и реставрация. М., 1986. С. 17. Сведения о пальцах лесов во владимиро-суздальских памятниках любезно сообщены С.М. Новаковской.) В памятниках владимиро-суздальской архитектуры расстояния между ярусами 2—3.2 м, в церкви Пантелеймона в Галиче — 1.6—1.8 м, Благовещения в Витебске — 1.4 м, гродненской Коложской — около 1.5 м.

В современной строительной практике считается, что производительность труда каменщиков резко снижается, когда высота выведенной кладки превышает 1.2 м над уровнем настила, на котором они стоят. (Технология строительного производства / Под ред. Д.Д. Бизюкина. Л.; М., 1951. С. 452.) Очевидно, там, где ярусы пальцев лесов отстоят один от другого более чем на 1.4—1.5 м, каменщики использовали дополнительные подмостки. (В XIX в. при работе с подмостями ярусы лесов размещали через 4 аршина (около 2.8 м) (Красовский А. Гражданская архитектура. М., 1886. С. 81)

По горизонтали отверстия, как правило, расположены по два в каждом прясле стены, а при широких пряслах — по три. Таким образом, они обычно отстоят одно от другого на 2—3 м, изредка — на 3.5 м. (По нормам XIX в., чтобы доски настилов не прогибались, пальцы лесов по горизонтали размещали на расстоянии не более 2.5 аршина (т.е. менее 2 м)

Рис. 64. Церковь Пантелеймона в Галиче. Фрагмент западного фасада

При кирпичном строительстве пальцы лесов закрепляли, зажимая их со всех сторон кирпичами. Однако иногда квадратные отверстия для пальцев лесов специально оставляли при кладке, что позволяло по мере возведения стен здания переставлять балки лесов с нижних ярусов на верхние. При кладке из тесаных белокаменных блоков (галицкое и владимиро-суздальское зодчество) высота каждого блока была больше, чем толщина бревна, которое требовалось закрепить в стене. Поэтому, отверстия для пальцев приходилось вырубать в каменных блоках. Их делали, как правило, в нижней части блока, большей частью в его углу. Однако в церкви Пантелеймона в Галиче есть камни, в которых отверстия вырублены не в углу, а отступя от вертикального края. В той же церкви отверстия в третьем снизу ярусе на западном фасаде имеют необычную форму: их ширина 10—12 см, высота около 30 см (рис. 64).

Пара каменщиков, работавших одновременно с наружной и внутренней сторон стены, и обслуживавшие этих каменщиков подсобные рабочие, вероятно, составляли основную ячейку строительной бригады, т.е. то, что в современной строительной практике называют звеном. (Лейбфрейд Ю.М. Технология строительного производства. М., 1957. С. 13.) Такому звену выделялся участок стены (по современной терминологии — «делянка»). Поскольку в каждом звене вели кладку с обеих сторон стены, последняя возводилась сразу на всю толщину. Наблюдение архитектора М.Б. Чернышева о нарушениях регулярности кирпичной кладки смоленских памятников показало, что работа на нескольких соседних участках производилась параллельно. (Чернышев М.Б. О производительности труда каменщиков в Древней Руси // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 289.) Очевидно, что несколько звеньев одновременно вели кладку определенного участка стены (по современной терминологии — «захватка»). Если бы это было иначе и одно звено, закончив свою делянку, переходило на соседний участок, не было бы нужды на границах участков вставлять в кладку неполный, оббитый кирпич.

Завершив работу на своей захватке, бригада переходила на другой участок. Законченную кладку при этом нужно было чем-то прикрыть сверху для защиты от дождя. Очень вероятно, что кладку закрывали переносной кровлей, тканью или другим способом. Одним из способов было также покрытие законченной кладки слоем раствора. Когда через некоторое время бригада возвращалась на данный участок и начинала вести кладку выше, поверх защитного слоя раствора она укладывала новый, а на него — кирпичи. Так получался двойной шов. (Возможно, что с такими швами связывались какие-то священнодействия. В «Сказании о Софии Цареградской» рассказывается, что «егда ж создаваху 12 рядовь (кладки), тогда патриарх с епископы и священникы молитвы творяху и мощи святых полагаху, сице творяху и до совръшенна церкве» (Виленский С.Г. Сказание о Софии Цареградской в Еллинском летописце и в Хронографе // Изв. Отд-ния рус. яз. и словесности. 1903. Т. 8, кн. 3. С. 36) Двойные швы хорошо прослеживаются в ряде новгородских памятников (Николо-Дворищенский собор, собор Юрьева монастыря, церковь Петра и Павла на Синичьей горе и др.) и в двух памятниках Смоленска, возведенных одной строительной артелью (собор на Протоке, церковь на Окопном кладбище).

Двойные швы обычно толще остальных в 1.5—2 раза, причем верхний слой раствора в них тоньше, чем нижний, а между ними иногда заметна тонкая гумусная прослойка, образовавшаяся в промежуток времени между окончанием ведения нижней кладки и началом верхней. Эти швы, отмечающие периодичность работы строителей, как правило, совпадают с уровнем конструктивных элементов здания — пола, дна аркосолиев, пят арок и др. На участках стены, где нет таких элементов, двойные швы отстоят друг от друга: в Смоленске от 6—7 до 18—19 рядов кладки; в новгородской церкви Спаса-Нередицы расстояние между двойными швами большей частью 80—100 см.

Зная высоту здания и срок его строительства, можно подсчитать, на какую высоту поднимали стены за один строительный сезон. Так, церковь Петра и Павла в Смоленске — памятник средней величины, и его возведение, вероятно, заняло примерно 3 года, не считая закладки фундамента. Учитывая, что один сезон должно было занять сооружение сводов и главы, можно полагать, что стены были построены за 2 года. Верх средней закомары этой церкви расположен на высоте примерно 13 м от земли. Следовательно, здесь стены поднимали за сезон приблизительно на 6 м. В смоленской церкви архангела Михаила высота верха закомар около 22 м, но в этом крупном храме кирпичную кладку стен вели, вероятно, не 2, а 3 года. Значит, здесь стены возводили за сезон примерно на 7 м. Правдоподобность таких подсчетов подтверждается наблюдением, сделанным в соборе Киево-Печерского монастыря, где высота сезонных кладок оказалась равной 4—5 м. (Логвин Г.Н. Указ. соч. С. 160.)

На основании изучения кладки северной апсиды собора на Протоке в Смоленске М.Б. Чернышев сделал попытку определить производительность труда древних каменщиков. (Чернышев М.Б. Указ. соч. С. 289.) Участок, ограниченный вверху и внизу двойными швами и имевший по высоте семь рядов кладки, был, очевидно, исполнен за один рабочий день. На этом участке удалось в нескольких местах отметить перебивку кладки, заключающуюся в том, что в ряд ложков впущен тычок или в ряд тычков — ложок. Иногда перебивку создает вложенный в кладку обколотый кирпич. Такие нарушения правильности кладки в соборе на Протоке было легче выделить, чем в других смоленских памятниках; поскольку здесь видна четкая тенденция к регулярному чередованию ложковых и тычковых рядов. Оказалось, что перебивку кладки отмечают участки, имеющие в длину в среднем около 2.1 м (т.е. примерно 1 сажень).

Таким образом, выяснилось, что один каменщик за один рабочий день выкладывал участок длиной в 1 сажень и высотой около 0.6 м (т.е. семь рядов кладки). При этом каменщик укладывал лишь половину толщины стены, что подтверждается наличием гнезд от пальцев лесов на обеих ее поверхностях (как снаружи, так и изнутри) на одной высоте. Толщина стен собора на Протоке 1.4 м; следовательно, каменщик вел кладку на ширину 0.7 м. В итоге этих наблюдений оказалось, что за один рабочий день каменщик выкладывал около 0.88 м3 кирпичной кладки. Если сравнить данную производительность с нормами XIX в., выяснится, что производительность древних каменщиков была примерно в 1.5 раза ниже, чем более поздних мастеров.

Большая точность вертикальных линий и поверхностей в памятниках древнерусского зодчества дает основание утверждать, что строители пользовались отвесом. Следует отметить, что изображения работы каменщиков с отвесом имеются на многих западноевропейских миниатюрах.

При разбивке различных членений и форм построек строители, по-видимому, широко использовали шнур. Так, А.Д. Варганов отметил, что уклон лестницы в стене притвора Суздальского собора не прямолинеен, а имеет некоторый прогиб. Из этого наблюдения Варганов сделал справедливый вывод, что уклон лестницы намечали по шнуру, провисание которого и дало кривизну линии уклона лестницы. (См.: Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв. М., 1961. Т. 1. С. 118. Предполагаемый перечень инструментов и приспособлений, применявшихся древнерусскими каменщиками, см.: Штендер Г.М. Инструментарий каменщика-новгородца XI—XVвв. // Новгородский край. Л., 1984. С. 211.)

При выкладке полукруглых завершений стен также использовали шнур, закрепленный одним концов в кладке с.помощью деревянного колышка. Другим концом этого шнура, как циркулем, очерчивали дугу закомары. Отверстия от центров таких кривых, большей частью в виде небольшого деревянного бруска, вставленного в стену или отверстия в самой кладке, находили во многих памятниках различных архитектурных школ Руси. (Штендер Г.М. 1) Разметка архитектурных форм древними зодчими // Памятники культуры. М., 1959. Т. 1. С. 66; 2) Архитектура домонгольского периода // Новгород: К 1100-летию города. М., 1964. С. 207. Учитывая этнографические параллели, Г.М.Штендер выдвинул предположение, что подобный веревочный циркуль назывался в Древней Руси кружалом (см.: Штендер Г.М. Восстановление Нередицы // Новгородский исторический сборник. Новгород, 1961. Вып. 10. С. 176). Однако, по данным источникам XV— XVII вв., кружалом именовали деревянные лекала для арок (Рорре A. Materialy do slownika terminow budownictwa staroruskiego X—XV ww. Wroclaw, 1962. S. 33). Позднее Штендер стал употреблять другой этнографический термин — «вороба» (см.: Штендер Г.М. Древняя строительная техника как метод изучения русского зодчества. С. 15) Оказалось, что разметка с помощью подобного циркуля (веревочного) выполнялась не только при полукруглых очертаниях арок, но и при построении более сложных, трехцентровых кривых (например, в черниговской Пятницкой церкви).

Арки и своды выкладывали по деревянным кружалам и опалубке. О наличии деревянных креплений, с помощью которых возводили своды, свидетельствуют отпечатки досок, изредка сохранявшиеся на растворе нижней поверхности сводов. Можно отметить, что доски опалубки иногда отесывали по кривой, чтобы создать плавную округлую поверхность кладки. Трудно предполагать что опалубка для возведения сводов храмов, расположенная на большой высоте, опиралась на стойки, установленные на земле. Гораздо вероятнее, что кружала арок и опалубка сводов опирались на какие-то деревянные конструкции в верхней части здания, например специальные подкосы или связи, проходящие поперек храма. Так, своды галерей Дмитриевского собора во Владимире возводились по кружалам, опиравшимся на деревянные брусья, вложенные в стену здания. (Новаковская С.М. К вопросу о галереях белокаменных соборов Владимирской земли // КСИА. 1981. Вып. 164. С. 49.) В новгородской церкви Спаса-Нередицы близ пят арок и угловых сводов обнаружены отверстия в кладке, в которые упирались подкосы, поддерживавшие кружала. (Штендер Г.М. Восстановление Нередицы. С. 176.) Опалубка цилиндрических сводов могла устанавливаться вообще без кружал, поскольку ее толстые отесанные доски могли быть уложены одним концом на кладку тимпана (т.е. на закомару), а другим — на уже до этого возведенную подпружную арку. Борозды от торцов таких досок были найдены в тимпанах арок церкви Спаса-Нередицы. (Там же. С. 178.) В аркосольной нише этой церкви в бороздах сохранились даже остатки досок опалубки, а в камере западной стены опалубки свода по какой-то причине не была убрана и уцелела до настоящего времени вместе с деревянным кружалом. Очень хорошо видны борозды от торцов досок опалубки в сводиках лестницы Коложской церкви в Гродно.

Единственный пример, когда кружала поддерживались стойками, опиравшимися на землю, можно указать в смоленской церкви немецких купцов («смоленская ротонда»). (Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 145.) Вероятно, такой прием был исключением, вызванным применением непривычного для Руси кольцевого цилиндрического свода.

Арочные перемычки окон и сводики внутристенных лестниц часто возводились по кружалам, вытесанным из одной доски. Кружала эти иногда устанавливались непосредственно на обрезы стен, что придавало арочным проемам несколько подковообразную форму, (Покрышкин П.П. Указ. соч. С. 23.) или на специальные бруски, вложенные в кладку у пят арок. (Один такой брусок, видимо не вынутый после окончания строительства, был обнаружен И.М. Хозеровым в окне северной стены полоцкого Спасского собора Евфросиньева монастыря (см.: Хозеров И.М. Архитектура Белоруссии и Смоленщины XI—XIII вв. // Арх. Ин-та истории АН БССР / Сектор археологии, оп. 1, д. 46, 1946 г.)

Следует отметить, что в кирпичном строительстве отчетливо прослеживаются некоторые приемы, общие для всех русских земель, где строили из плинфы, что несомненно указывает на общность традиции. Так, кирпичи в кладке всегда уложены вниз гладкой постелью, т.е. той, на которой видны следы правила. Даже в тех городах, где было хорошо налажено производство кирпича, его всегда экономили и старались использовать все кирпичные отходы. Бракованные кирпичи (их всегда было очень много) дробили и превращали в цемянку для строительного раствора. При завершении кладки стремились употребить все запасы кирпичей, в том числе и кирпичи специального назначения, т.е. узкие и лекальные, поэтому в сводах храмов иногда встречается довольно большое количество лекальных кирпичей, казалось бы, совершенно неподходящих для данной цели. Очевидно, по этой же причине оказались лекальные кирпичи в вымостке пола смоленской церкви на Большой Краснофлотской улице. (Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 284.)

В некоторых памятниках можно видеть, что строители дифференцированно подходили к кладке различных конструкций здания. Иногда это позволяет понять, как они рассматривали ту или иную часть сооружения. Например, в черниговском соборе Елецкого монастыря использованы два типа кирпичей: для стен — тонкие (толщина 2.2—2.5 см), а для столбов и арок — более толстые (4.0—4.5 см). При этом стена, отделяющая нартекс, вместе с западной парой столбов сложена из тонких кирпичей, т.е. рассматривалась как западная стена храма, а не как заполнение между западными столбами. Очевидно, строители воспринимали здание не как шестистолпное, а как четырехстолпное с нартексом. (Наблюдения Г.М. Штендера) Возможно, что это было связано с общими представлениями о типе храма, согласно которым четырехстолпное ядро рассматривалось как самостоятельное сооружение, к которому пристроен нартекс. Иногда такая очередность осуществлялась в натуре. Так, в киевском соборе Выдубицкого монастыря и в новгородском соборе Антониева монастыря нартекс пристроен без перевязи к уже полностью завершенному основному объему храма.

При археологическом изучении памятников древнерусского зодчества неоднократно отмечалось, что некоторые участки фундаментов приложены друг к другу впритык, без перевязи. Таковы большей частью фундаменты приделов, а иногда и внутренние ленточные. Очевидно, зодчие стремились разделить участки фундамента, подверженные различной нагрузке, т.е. создавали осадочные швы. Часто неперевязанные участки можно отметить и в кладке нижних частей стен. Однако такие швы обычно сохраняются лишь до определенной высоты, а выше кладки бывают перевязаны. Например, стены нартекса переяславльской Спасской церкви в нижней части не были перевязаны с кладкой основного объема храма, а перевязка начиналась лишь на высоте 1.5 м. (Каргер М.К. Раскопки в Переяславле-Хмельницком в 1952—1953 гг. // СА. 1954. Т. 20. С. 13.) В киевской церкви Спаса на Берестове стены западного притвора перевязаны с кладкой основного объема с высоты 1.45 м. (Каргер М.К. Древний Киев. М.;Л., 1961. Т. 2. С. 389.) В смоленском соборе Троицкого монастыря на Кловке одна из лопаток северной стены не была перевязана с самой стеной на всю сохранившуюся высоту, т.е. около 1 м. (Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 202.) Иногда неперевязанными в нижней части бывают не только разные по высоте (и, следовательно, по весу) части здания, но даже основные его элементы. Так, в той же церкви Троицкого монастыря на Кловке притворы сложены вперевязь с основным объемом храма, а апсида приложена впритык и перевязана лишь начиная с 11-го ряда кирпичей. Очевидно, что в данном случае это объясняется уже не различием в осадке, а просто удобством ведения кирпичной кладки.

Особенностью работы древнерусских зодчих является их стремление полностью, завершить строительство каждого объекта, включая наружную отделку фасадов, не считаясь с тем, что к фасаду сразу же (или в крайнем случае в следующем сезоне) будет приложена кладка уже намеченного к строительству следующего объекта — галереи, притвора, придела. Примеры такой системы работы многочисленны. Именно данное обстоятельство заставляло исследователей ошибочно считать наружную галерею киевского Софийского собора пристроенной значительно позже, чем был возведен основной объем храма с внутренней галереей. В смоленском соборе на Протоке каждое слагаемое комплекса заканчивалось полной отделкой: его затирали обмазкой со всех сторон, хотя заранее знали, что здесь примкнет пристройка (нартекс, галереи, притвор, капеллы). Портал нартекса храма был выполнен полным профилем, хотя этого не требовалось делать, поскольку пристройка притвора давала вторые двери, отчего внутренние четверти портала нартекса пришлось сразу же заложить плинфой. Тем не менее нет никаких сомнений, что весь комплекс собора был исполнен единовременно. Особенно наглядно выступает указанный своеобразный прием работы древних строителей во владимиро-суздальском зодчестве. В Боголюбове, например, все элементы ансамбля — переход из церкви, башня, переход во дворец — пристраивали постепенно один к другому, к уже полностью законченным отделкой фасадам, на которых был даже исполнен аркатурно-колончатый пояс. Казалось бы, застройка резного пояса безусловно свидетельствует о том, что постройка нового объекта не была первоначально предусмотрена. Но попасть на хоры собора можно было только через башню, а в ней уже изначала была сделана дверь для выхода на переход к дворцу; следовательно, не может быть никаких сомнений в единовременности создания всего ансамбля. Объяснение такому, на первый взгляд, нерациональному приему строительства, видимо, следует искать в своеобразной системе мышления людей средневековья, в их чрезвычайно специфическом отношении к таким понятиям, как целесообразность и экономичность. (См., напр.: Гуревич А.Я. Категория средневековой культуры. М., 1984. С. 29 след.)

После окончания работ по возведению кладки леса, вероятно, сохранялись еще в течение года, пока здание не просыхало. Тогда этими же лесами могли пользоваться художники, расписывавшие интерьер храма. Если фасады здания затирали снаружи раствором, это, очевидно, делали, используя те же леса, одновременно с росписью. На памятниках Новгорода и Смоленска удалось отметить, что наружная обмазка (или ее следы) есть только на тех зданиях, которые имели фресковую роспись. В зданиях без росписи наружной обмазки также не отмечено. (По отношению к памятникам Новгорода это отметил Г.М. Штендер. В византийской архитектуре, как и на Руси, фасады иногда затирали раствором, но чаще оставляли открытыми, без обмазки (Mango С. Byzantine architecture. New York, 1976. P. 22) Очевидно, что это были взаимосвязанные операции.

По мере исполнения росписи леса постепенно разбирали, что определяло последовательность завершающих строительных работ. Так, когда художники расписывали сферу купола и барабан, строители должны были «побить» главу свинцом и поставить крест. (Разметка и нумерация кровельных листов, по-видимому, выполнялись заранее, еще на земле. Об этом можно судить по меткам на листах медной кровли владимирского Успенского собора (см.: Рыбаков Б.А. Мерило новгородского зодчества XIII в. С. 217) Последним актом строительства в интерьере была настилка полов, которую, очевидно, делали после снятия всех стоек лесов и, следовательно, даже после завершения росписи. Естественно, что в тех случаях, когда роспись храма производили не сразу после окончания строительства, а значительно позже, леса, вероятно, снимали, а перед началом росписи сооружали какие-то внутренние, возможно, более легкие помосты.

После снятия внешних лесов можно было начинать сооружение галерей и приделов. Поэтому эти части здания примыкают к уже полностью отделанной, а иногда даже затертой раствором поверхности фасадов. В галицком и владимиро-суздальском зодчестве, где никакой затирки фасадов не производили, наружные леса, вероятно, снимали сразу же по окончании строительства, оставляя внутренние для выполнения росписи.

П. А. Раппопорт. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.). Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.).

Читать по теме:

tehlib.com

Строительство Древней Руси

Гвоздей для соединения бревен не существовало. Горизонтальные венцы сплачивались с помощью врубок. Для большей плотности укладки бревен по вертикали их притесывали с помощью продольного паза. Пазы прокладывались мхом. Когда сруб был собран, все горизонтальные стыки конопатились паклей. На один сруб среднего жилого дома могло уходить от 150 до 170 бревен. Высокие постройки часто собирались по частям на земле, метились, а потом поднимались на необходимую высоту, где оставалось только подогнать их на месте. Это значительно сокращало сроки строительства. Известно, что иногда плотники укладывались в один день. Той же цели служили и заранее заготовленные срубы, которые можно было приобрести на специальных рынках.

Основой всех построек был четверик, или квадратная клеть. Наиболее сложным было выверить ее стороны таким образом, чтобы создать прямые углы квадрата. Для этого выравнивалась длина двух диагоналей. Так сложились принципы древнерусского пропорционирования в архитектуре, в основу которых было положено соотношение стороны квадрата и его диагонали.

Дерево хорошо работает на растяжение, поэтому с помощью деревянных конструкций удавалось перекрывать сравнительно большие пролеты – до 12-13 м.

Однако подверженность дерева возгоранию и его недолговечность, связанная с процессами гниения, уже в Х веке способствовали переходу на строительство из камня как более надежного и прочного материала. Строительство из камня во многом обусловлено привнесенными традициями строительного мастерства из Византии. С введением христианства на строительство русских храмов стали приглашаться греческие мастера. Однако беспрецедентное развитие деревянного зодчества оказало влияние и на каменную архитектуру.

Основным конструктивно-планировочным приемом оставалась крестово-купольная система с куполами на парусах. Храмы имели по три или по пять нефов. Основной крест образовывался цилиндрическими сводами. Подпружные арки, служащие взаимному погашению распора, выступали из плоскости сводов и создавали пилястры в опорных столбах, поэтому в плане эти столбы образовывали крест.

ПРОЦЕСС СТРОИТЕЛЬСТВА

Древнерусские письменные источники не дают практически никаких сведений о том, как был организован процесс строительства. В качестве аналогий иногда удается привлекать более поздние русские, а также западноевропейские письменные источники и изображения. Однако эти материалы следует использовать очень осторожно, поскольку они могут отвечать совершенно иной строительной практике. Поэтому реконструировать процесс строительства в Древней Руси можно в основном лишь по тем данным, которые удается получить при изучении самих сооружений и при археологических исследованиях.

Приступая к работе над возведением монументального здания, мастера организовывали строительную площадку, служившую для складывания и обработки строительных материалов. Археологическим путем такая площадка была выявлена лишь один раз — в Волковыске. Там во второй половине XII в. начали строительство церкви, однако после закладки фундамента работа по каким-то причинам была прекращена и строительная площадка брошена вместе со всеми находившимися на ней материалами. К северу и западу от фундаментов храма, приблизительно в 5 —10 м от него, обнаружены запасы неиспользованных плинф. Они лежали в штабелях большей частью на ребре. Тоже к северо-западу от храма, но несколько дальше (в 10 —12 м), располагался пласт глины мощностью до 0.6 м. Еще дальше в 20 —25 м к северо-западу от храма, находилась яма с гашеной известью, имевшая площадь более 30 м2 при толщине слоя извести 1.0 —1.2 м. Наконец, к западу от храма были сложены рядами большие камни со шлифованной поверхностью, предназначавшиеся для вставления в стены в качестве декоративных элементов.

После того как заканчивали укладку фундамента, производили вторичную разбивку плана здания, на этот раз более детальную и точную.

Пара каменщиков, работавших одновременно с наружной и внутренней сторон стены, и обслуживавшие этих каменщиков подсобные рабочие составляли основную ячейку строительной бригады. Такому звену выделялся участок стены. Наблюдение архитектора М.Б. Чернышева о нарушениях регулярности кирпичной кладки смоленских памятников показало, что работа на нескольких соседних участках производилась параллельно. Очевидно, что несколько звеньев одновременно вели кладку определенного участка стены. Если бы это было иначе и одно звено, закончив свою делянку, переходило на соседний участок, не было бы нужды на границах участков вставлять в кладку неполный, оббитый кирпич.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Строительное производство Древней Руси – важная и неотъемлемая часть древнерусской культуры. Монументальное строительство представляло собой один из наиболее сложных по организации разделов городского ремесла. Поэтому изучение строительства может раскрыть многие стороны развития техники, а также профессиональной и социальной организации ремесла Древней Руси. Также стоит отметить самобытность стиля древнеславянских строителей, стиля, характерные черты которого не прослеживались в культурах других стран.

stud24.ru

История засечных полос - оборонительных комплексов древней Руси.

Лес определяет быт и хозяйственную деятельность народов с древнейших времен. С ним связаны подсечное земледелие, охота, бортничество, сбор грибов и ягод, заготовка древесины для строительства и топлива - способы использования леса общеизвестны. Но на определенном этапе истории России лес играл еще и большую оборонительную роль, защищая государство от воинственных степных соседей. К сожалению, память об этом постепенно теряется, об уникальной системе оборонительных комплексов - засечных полос - сегодня известно в основном лишь ученым-историкам. Большинство же людей совершенно не представляют их грандиозности.

Величественные оборонительные сооружения, разделявшие некогда земледельческие и кочевые народы, есть во многих странах. В III веке до н.э. на севере Китая построена Великая стена длиною в 5000 километров. В это же время на землях нынешней Туркмении появилась глиняная двухсоткило метровая стена у города Мерва. Можно найти и другие примеры.

Огромные территории, протяженные границы отличали Русское государство с самого его рождения. Воинственные соседи заставляли быть начеку и вести активную оборону. На северо-западных и западных рубежах оборону держали отдельные крепости - Новгород, Псков, Смоленск. Южные же границы защищали иначе: вдоль них были созданы грандиозные оборонительные линии, состоявшие из крепостей и протяженных лесных засек между ними.

"Засе'ка" - слово, вымирающее в русском языке. Так назывались прежде лесные завалы, устраиваемые в оборонительных целях из сваленных крест-накрест деревьев. О засеках упоминают русские летописи начиная с XII века (интересно, что многие отмеченные в них участки сегодня безлесны). Но, вероятно, прием "засекания" леса использовался много раньше, а применялся он по краю оборонительной линии в сражениях вплоть до XIX века, например в Бородинской битве.

Засеки, послужившие в отдельных боях, с окончанием военных действий утрачивали значение и постепенно исчезали. Но на долговременных стратегических рубежах России постоянные засеки, действующие в комплексе с крепостными сооружениями, поддерживались на протяжении столетий в надлежащем порядке. Общая длина засечных черт приближалась к 4000 километров. До наших дней сохранились лишь отдельные участки этих неповторимых памятников русской истории.

Но вернемся к истокам засек.

В V-XI веках н.э. славянские племена расселялись по Восточной Европе, по территориям, сплошь занятым лесом. В лесной зоне организовалось позднее и Московское государство. Южная его граница вплоть до XVII века примерно совпадала с природной границей широколиственных лесов и лесостепи. За ними простирались обширные восточноевропейские степи - Дикое Поле, принадлежавшее кочевникам. Хозяева его периодически менялись: в начале новой эры то были гунны и авары, в VII-X веках - хазары, затем - печенеги и половцы, с XIII века - монголо-татары, в XVII веке - крымцы и ногайцы. Основным занятием всех перечисленных народов было скотоводство, но, как и большинство кочевых народов, они постоянно совершали грабительские набеги на соседние территории.

Вполне естественно, что оседлое население, примыкающее к степной зоне - балты, угро-финны, а затем и славяне, - защищая себя, оставляли нетронутыми пограничные со степью лесные массивы. Более того, по их южному краю часто устраивали лесные завалы - наиболее простые, быстро сооружаемые и эффективные укрепления, способные если не остановить, то хотя бы задержать вражескую конницу.

Граница леса и лесостепи тянется по Русской равнине в широтном направлении, с запада на восток, поэтому с самого начала было можно соединить отдельные засечные оборонительные линии в одну, но каждое племя (а позднее - княжество), не доверяя соседям, защищалось от набегов самостоятельно и чаще всего неудачно (неслучайно с 1236 по 1480 год Русь находилась под властью Золотой Орды).

К началу XVI века русские земли объединились в Московское государство, появилась возможность создать единый рубеж обороны. Первоначально он проходил по берегу реки Оки - от города Болохова через Белёв до Калуги и далее через Серпухов и Коломну до Рязани. В официальных документах этот рубеж получил название "Берег". По его линии встали каменные укрепления Коломны и Зарайска, деревянный кремль Каширы. Источники не говорят о наличии укреплений между крепостями, известно только, что перегораживались броды и "перелазы" через Оку: устанавливались сваи и частоколы по дну и берегам. "Берег" имел постоянные гарнизоны солдат, численность которых доходила до 5000. Они вели разведку и до подхода основных сил принимали на себя первую оборону против неприятеля.

Такая "береговая" служба продолжалась до конца XVI века, а уже к середине этого века было принято решение выдвинуть оборону южнее, устроив постоянный рубеж между Брянскими и Мещерскими лесами с опорой на города Козельск, Белёв, Тулу, Венёв и Рязань. В отличие от "Берега" здесь с самого начала строили сплошную оборону, в которой крепости соединялись друг с другом лесными завалами или валами. Грандиозный по тем временам рубеж протянулся на 600 километров от Козельска до Рязани, он получил название "Засечная черта" (или просто "Черта"). Иногда его именовали "Государева заповедь".

К делу подошли со всей основательностью. Ввели специальный налог ("засецкие деньги"), для строительства пригласили иностранных инженеров, приняли законы об охране засечных лесов и учредили штат для управления засеками и надзора за ними. Все, связанное с засеками, решалось в Пушкарском приказе.

Засечная черта стала единым комплексом, состоящим из двух одинаково важных частей - линий укреплений и прилегающих к ним лесных массивов. И если засечные леса (пусть не все) хотя бы в каком-то виде дошли до наших дней, то деревянные либо земляные укрепления полностью исчезли. Такая же судьба, к сожалению, постигла практически все деревянные крепости России: мертвое дерево в отличие от живого - материал недолговечный. Однако по сохранившимся в архивах "строельным книгам" и "росписям", которые составлялись во время и сразу после строительства (в них учитывалось буквально каждое бревно), а также по материалам многочисленных археологических раскопок удалось воссоздать полный облик засечных черт.

Основными узлами обороны Черты были города-крепости, возникшие еще до XVI века, - Козельск, Белёв, Одоев, Тула, Венёв (напомним, что городом в древности называлось любое поселение, имеющее ограду). Татарские войска, стремясь к наибольшей подвижности, не применяли артиллерию, а пользовались только легким вооружением - луком и стрелами. Тем не менее все основные засечные крепости строились с расчетом на ведение пушечного боя, так как правительство рассчитывало обороняться не только против татар, но и против других возможных врагов.

Главный элемент любого города - оборонительная стена. Сначала такие стены были в плане округлыми, но с конца XVI века стали многоугольными, с прямыми линиями. Новую их форму диктовало развитие артиллерии: при округлой ограде вдоль стен образуется непростреливаемое "мертвое" пространство". На углах ограды или внутри самой крепости строили башни, которые использовали для установки артиллерийских орудий, для дозора или для проезда, они так и назывались - "дозорные", "проездные", "воротные" башни.

Стены засечных городов представляли собой довольно сложные сооружения. Высота их зависела от местоположения крепости. Если она располагалась на высоком берегу реки, то стены строились ниже, нежели в том случае, когда крепость находилась на ровном месте. Высота стен иногда доходила до 20-30 венцов, а высота башен - до 40. Очень часто по верху стен устраивали нависающие вперед выступы - обламы, в которых делали щели для метания вниз камней и бочек со смолой. В стенах прорубали несколько рядов бойниц, устанавливали гнезда (раскаты) для артиллерийских орудий. Чтобы придать стенам огнестойкость, их снаружи обмазывали глиной (что, впрочем, не спасало от пожара).

Главных дорог-шляхов, по которым двигались кочевники, было немного. Вторая группа крепостей встала как раз на таких дорогах. Все сооружение составляли небольшой острог с тыновой оградой, несколькими башнями и двумя-тремя избами для караула. Кроме острога устраивали глубоко эшелонированную оборону из дополнительных укреплений - надолбов, частоколов и так называемых опускных ворот, устройств, напоминающих современные шлагбаумы. Нередко в дополнение к острогу вперед выносили так называемые земляные городки, квадратные в плане земляные укрепления. Оборону строили так, что можно было отбивать нападение как с южной, "польской", так и с северной, "русской", стороны.

Между острогами и крепостями шли сплошные лесные завалы - засеки, протяженность которых составляла многие сотни километров. Деревья подрубали на высоте около 70 сантиметров и валили вершинами к югу, в сторону возможного удара. Ширина завала составляла около 100 метров, для чего засекали обычно три ряда деревьев. Дополнительно к завалу, как уже говорилось, создавали искусственные укрепления - частоколы, надолбы, волчьи ямы. Максимально использовали естественные преграды - реки, овраги, болота...

Кое-где строили две, три линии завалов, и не только с южного, но и северного края Черты, чтобы наносить удары при возвращении противника из набега. Легко себе представить, как сложно было переправить конницу через ряды поваленных деревьев.

Завалы делали так, чтобы не разрушалась лесная полоса, чтобы оставалась возможность подсаживать молодые деревья и, таким образом, сохранять лес на будущее.

К укреплениям примыкали лесные массивы шириной обычно 3-5 километров, а кое-где и 15-20. В засечных лесах царил, как сказали бы мы сегодня, заповедный режим: не разрешалось распахивать землю, рубить деревья, охотиться, собирать грибы, ягоды и даже просто заходить в лес - "дабы не накладывать стежек". За нарушение правил полагался штраф, а в каких-то случаях и смертная казнь. Нужно сказать, что плотность населения в районе Черты была всегда велика, а значит, велик был и спрос на древесину. И тем не менее за ее использованием следили строго.

Засечная черта административно делилась на звенья, называвшиеся соответственно по ближайшим населенным пунктам - Рязанские, Венёвские, Тульские, Крапивенские, Козельские, Одоевские, Лихвинские, Перемышльские и другие. Звенья отделялись одно от другого "воротами", то есть дорогами, проходящими через засечную полосу с юга на север, и перекрытыми крепостями. У каждого звена - свой управляющий, засечный голова, назначаемый из дворян, а также засечные приказчики и сторожа, которые должны были обеспечивать охрану лесов. Все непорядки на Черте заносились в особые Дозорные книги, многие из которых дошли до нашего времени и находятся в фондах Государственного архива древних актов.

Служба на Засечной черте функционировала четко. Передовые посты вели постоянное наблюдение, а разведку высылали далеко в Дикое Поле, чтобы как можно раньше узнать, если соседи выступили в набег. Обычно вражеские отряды удавалось обнаружить еще в степи, до соприкосновения с укреплениями (для лучшей видимости, а также для того, чтобы лишить вражескую конницу корма, дозоры нередко предпринимали обширные пожоги травы).

Весть о приближающемся неприятеле передавали с помощью костров и зеркал на сигнальных вышках. Гарнизоны ближайших крепостей приводили в боевую готовность, жители же деревень прятались в крепостях, а скот уводили в леса. Тем временем гонцы спешили в ближайший крупный город за военной подмогой. Бои в засеках не были позиционными, их главная задача - задержать, измотать и ослабить противника, дать время жителям спрятаться.

Государство постоянно следило за состоянием Черты. После набегов (примерно раз в 20 лет) из Москвы снаряжали экспедиции для дозора засек. Укрепления ремонтировали, завалы подновляли. Масштабные реконструкции Черты проводили в 1566, 1570, 1638, 1659, 1679 годах. В 1566 году засеки посетил с личным дозором Иван Грозный.

К середине XVI века были созданы Ряжские и Шацкие засеки для защиты от вторжения с востока. После присоединения к России Левобережной Украины (середина XVII века) оформилась Белгородская черта длиной 800 километров.

Со временем границы Российского государства расширялись, возникла необходимость в новых оборонительных рубежах, и Заокская засечная черта постепенно стала терять свое стратегическое значение. На протяжении каких-то 15 лет (1585-1599) на южных границах появилось сразу более десятка городов-крепостей - Воронеж, Ливны, Елец, Оскол, Кромы, Курск, Белгород, Валуйки, Царев-Борисов и некоторые другие. Отсыпано не менее 250 километров земляных валов.

Тогда же по границе завоеванного Иваном Грозным Среднего Поволжья были устроены Симбирские и Закамские засеки. Рубеж, образованный этими тремя чертами, протянулся на 2000 километров от Харькова через Тамбов в Заволжье. А к концу 70-х годов XVII века он был дополнен 600-километровыми Изюмскими и Сызранскими засеками, соединившимися с Симбирской чертой. В XVIII веке, когда завершается строительство Оренбургской черты, общая длина засек в России составляла около 3700 километров.

К началу XVIII века Дикое Поле было покорено: степи и Крым вошли в состав России, набеги кочевников с юга прекратились. Отпала нужда заботиться о засечных оборонительных рубежах. И они стали разрушаться. Однако меры по сохранению самих засечных лесов продолжали предприниматься, например, в 1723 году Петр I издал указ, предписывающий "старозасечные черты досмотреть... и учинить... чертежи", а где "лес опустошен... посеять желудьми дубовыми". И тем не менее леса около бывших засек быстро уничтожались: здесь всегда местность была густо заселена, и древесины требовалось много. В XVIII веке большинство лесов продали в частное владение, и их в основном вырубили, многие участки распахали - тому способствовало исключительное плодородие засечных почв.

Приходилось слышать мнение, что засеки в свое время нанесли урон природе - ведь сколько взрослых, лучших деревьев ушло на устройство завалов. Однако такая точка зрения не более чем курьез. Ущерб от завалов многократно перекрывала польза, которую принесла охрана огромных лесных площадей, прилегающих к засекам.

Что же осталось от засечных лесов сегодня? Сохранились ли они? Да, эти территории в значительной мере продолжают существовать как лесные, хотя, конечно, те, старые, вековые, леса в основном вырублены, их заменили менее ценные породы, часто мелколиственные. На современных картах легко угадать места бывших засечных массивов - это участки сплошного леса, вытянутые с запада на восток и ограниченные с севера и юга плотно заселенной местностью. Массивы, непрерывные на протяжении десятков километров. В них сохранилось много редких растений и животных.

Остатки Заокской засечной черты - самый крупный ареал широколиственных лесов не только в России, но и в Европе. Большое экологическое значение имеют леса и других засечных черт. Несмотря на все порубки и распашки, большинство широколиственных лесов в Белгородской, Липецкой, Рязанской, Тульской, Тамбовской, Пензенской, Самарской областях и сегодня представляют собой именно старозасечные леса. И с полным основанием можно сказать: утратив к XVIII веку оборонительное значение, Засечные черты продолжают ныне играть важную роль в "экологической обороне", являясь хранителями животного и растительного мира.

Все засечные леса представляют собой единственную в своем роде экспериментальную площадку для ученых-экологов. Экология изучает эволюцию растительности и почвенного покрова, восстанов ление экосистем после хозяйственных воздействий (рубок, распашек), после пожаров. Эти процессы длятся десятилетиями и столетиями, оттого столь трудно здесь организовать и осуществить модельные эксперименты. Поэтому такую ценность для науки имеют участки, состояние которых фиксировалось в исторических документах. Засеки в этом выгодно отличаются от других территорий: начиная с XVI века есть письменные свидетельства об их состоянии. Это дозорные книги засек, писцовые, многочисленные документы о продаже засечных лесов, из которых можно почерпнуть богатую информацию о возрасте и составе древостоев, об использовании земель и другие сведения.

Именно в засеках сохранились некоторые участки, вероятно, вообще не испытавшие рубок (например, в заповеднике "Калужские засеки"). Изучение таких первозданных биологических сообществ является "ключом" для многих теоретических построений в лесной экологии.

В 1989-1992 годах одна из независимых экологических лабораторий провела комплексные исследования Заокской черты и предложила проект ее восстановления и охраны. К сожалению, проект "лег под сукно". Между тем еще не поздно принять меры к тому, чтобы не забывалась хотя бы история засек: рассказывать о них школьникам в программах по истории или географии, организовать экологическое просвещение в краеведческих и биологических музеях. И кто знает, может быть, среди будущих поколений найдутся неравнодушные люди, которые, хотя бы частично, возродят "зеленые стены России", и на месте голых пустошей снова зашумят широколиственные леса.

Т. БЕЛЯЕВА, почвовед.

"Наука и жизнь": Зеленые стены России

Средний:

Рейтинг: 5 (2 голоса)

www.history-ryazan.ru

История деревянного домостроения на Руси

О том, что деревянное зодчество в России зародилось издревле, свидетельствуют множество письменных летописей. Так, например, об одном из архитектурных ансамблей прошлого упоминал в V веке византийский дипломат Приска Понтийский, посетивший на Дунае ставку Аттилы, чей дворец был выстроен из бревен, хорошо выструганных досок и окружен деревянной оградой, причем не для безопасности, а ради красоты.

Уже в Х веке на Руси возводились великолепные жилые постройки из дерева с различными наличниками и украшениями. Есть упоминание Саксона Грамматики о храме Святовита, построенном весьма искусно и изящно и окруженном забором с тщательно отделанными резными изображениями. В летописных свидетельствах и зарубежных путевых заметках сохранилось достаточно много сведений о живописных ансамблях рубленных хором, с золотыми вышками теремов, которые являлись подлинными произведениями самобытного русского искусства. К таковым отнесен двор княгини Ольги, получивший название «теремного» из-за своих вышек. Терем этот имел вид высокой квадратной двухэтажной башни с шатровым верхом. В Новгороде славилась дубовая соборная церковь Софии, построенная в Х веке. В Вышгороде по указу Ярослава Мудрого в 1020-1026 гг. был сооружен удивительный по красоте пятиверхий храм.

Деревянное строительство в России имеет богатые традиции, которые зависят не только от специфических условий сурового климата, но и от уклада жизни, и от умения рубить добротное и красивое жилище. Архитектура таких домов всегда отличалась своеобразием и красотой. Особое искусство работы с деревом позволило русским мастерам создать великолепные памятники зодчества в Кижах, Каргополье и других местах Севера, Западной и Восточной Сибири, многие из которых сохранились до сих пор, демонстрируя высокое мастерство и культуру умения работы топором. В Кировской области, например, известны строения из дерева, построенные в 1805-1810 годах без малейших следов гнили.

На протяжении веков дерево было основным строительным материалом, как на Руси, так и во всем мире. И это было обусловлено не только его доступностью и дешевизной, но и замечательными качествами, свойственными деревянному дому. Новые технологии в строительстве долго не могли потеснить дерево. Достаточно вспомнить жесткие административные меры Петра 1, направленные на то, чтобы хотя бы центр Санкт-Петербурга построить в камне. Только на рубеже 19-20 веков с появлением современных конструкционных материалов, дерево уступило свои позиции в строительстве.

На Руси древесина всегда была самым доступным материалом. Из нее ладили сооружения различных построек — от простых изб, хором, культовых зданий до разнообразных производственных и военных объектов. Изба в российских условиях служила обычно двум-трем поколениям, хотя при надежной защите сруба могла простоять и до 100 лет. Церкви служили до 400 лет.

Из древесины строили все: от простой деревянной изгороди до церквей, царских хором и крепостей. Простые лаконичные формы исторического жилья, строительные приемы, свидетельствующие о незаурядном мастерстве русских зодчих, оттачивались веками. Искусство домостроения передавалось по наследству на протяжении многих поколений. И в настоящее время на территории России можно увидеть различные деревянные постройки, представляющие собой настоящие произведения искусства. Так как строительство жилья на обширной территории России охватывает различные климатические зоны, во многом определяющие тип строений, то архитектура домов существенно меняется в зависимости от региона. Переселенцы из различных районов вносили изменения в традиционное зодчество, объединяя опыт различных этнических групп. Это позволяло сформировать более совершенные технические приемы строительства и обеспечивало наиболее рациональные способы выполнения тех или иных архитектурных деталей.

Мастерство древних «рубленников» поражает наших современников. Деревянные дома собирали из «клетей» (срубов) безгвоздевым способом с большим разнообразием плотницких приемов. Крестьянские постройки или целые ансамбли боярских и княжеских хором сочетали в себе монументальность срубов и легкие каркасные пристройки, а также летние помещения с сакраментальной и живописной внутренней и наружной отделкой.

Срубные постройки вкапывали в землю, а сверху крышу засыпали грунтом. Отапливали такие помещения печками-каменками или глинобитными очагами «по черному», дым от которых выходил через отверстия в стене или крыше (дымари), окна или двери. Проемы в стенах делали невысокими, чтобы не перерубать большое число бревен и максимально сократить потери тепла. Волоковые окна совсем не нарушали этой связи, их вырубали на полбревна вверх и вниз в смежных бревнах. Изнутри окна задвигались деревянной затворкой (заволакивались), откуда и появилось название — волоковые. В более крупных проемах перерубленные бревна связывали между собой колодами из брусьев. Со временем такие окна стали закрывать слюдой и только в XVIII-XIX веках для этой цели стали применять стекло. Так появились «красные» окна, по бокам которых нередко устанавливали волоковые окна. Дверные проемы загораживали полотнами из грубых досок, получаемых при раскалывании бревна. Полы в таких домах преимущественно были глиняными. Но если под полом устраивали хранилище для зерна, то его перекрывали бревнами, щели между которыми замазывали глиной.

Со временем все чаще стали появляться наземные постройки, обустроенные верхними ярусами, мансардами и мезонинами. В регионах с долгими снежными зимами дома старались поднять как можно выше над землей, что защищало сруб от влаги и давало дополнительную площадь для хранения припасов и содержания домашнего скота.

С течением времени строительные приемы совершенствовались. На Руси известно более 50 типов срубов. К простейшим типам построек можно отнести четырехстенки. Для пристройки двора или хозяйственных помещений делали выпуски бревен, к которым прирубались сараи, амбары и т.д. Обычно русские плотники сращивание бревен по длине не применяли, а для увеличения размеров дома ставили рядом несколько срубов или применяли многоугольные (шести- или восьмиугольные) или крестообразные в плане здания. Особенно часто такие приемы использовали при строительстве церквей. Наиболее распространенными были пятистенки — усложненный тип сруба, представляющий собой прямоугольную избу, разделенную поперечной стеной. Таким образом, получали две части дома: большую жилую с печью, хорошо освещенную, и меньшую — сени, соединяющие жилье с хозяйственной частью. Если сени прирубались отдельно, то обе части пятистенка использовались под жилье. Шестистенки разделялись двумя стенами в разных направлениях, образуя четыре самостоятельных помещения. Количество жилых помещений (а отсюда и тип сруба) зависело от состава семьи и материального достатка.

Фундаменты под деревянные здания не ставили, а нижние венцы клали прямо на землю. Под углы и середину стен клали большие камни или ставили «стулья» из толстых дубовых бревен. Для стульев подбирали комлевую древесину лиственницы или дуба, стойкость против загнивания которых достаточна высока. Чтобы повысить эту стойкость, древесину обжигали на костре или промазывали дегтем. Среди большого разнообразия приемов наибольшее распространение получили врубки «в лапу», «в чашу», «в ус» и «ласточкин хвост», которые с успехом используются до настоящего времени. Для вырубки чашек применяли топор, который был основным плотницким инструментом. Нужно отметить, что наши предки действовали топором виртуозно. При помощи этого универсального инструмента выполняли практически все работы: от рубки леса до резных элементов, украшающих фасады. Секрет такой популярности топора прост. Дело в том, что еще в давние времена было замечено, что пиленая древесина более подвержена увлажнению и загниванию. Бревна, обработанные топором, как бы закупориваются под его ударами и становятся менее гигроскопичными. Поэтому, несмотря на то, что пила на Руси была известна давно, пользовались ею редко.

Издавна на Руси дома крыли гонтом, бедные семьи для кровли использовали солому. Гонт делали из древесины: пихты, ясеня и особенно часто из ели. Правильно изготовленный гонт носит название колотого гонта. Для получения этого кровельного материала использовали ровные части ствола дерева, расположенные между отдельными ветвями с минимальным количеством сучков. Кололи гонт в радиальном направлении. Для этого топором и молотком от поленьев отделяли клиновидные части. Каждый клин обрабатывали двуручным резаком до получения детали каплевидной формы. Специальным инструментом — гонтовым стругом — вырезали паз и полученные таким образом элементы сушили в течение шести месяцев. Предварительно гонт пропитывали антраценовым маслом, а после устройства кровли ее покрывали краской.

Издревле на Руси деревянные дома украшали резьбой, превращая дома в настоящее произведение искусства. Технологичность обработки древесины способствовала появлению целой плеяды знаменитых резчиков, среди которых особенно славились мастера русского Севера, Урала, Сибири и Поволжья. Резьба на причелинах, подзорах кровель и оконных наличниках сочеталась с росписью, подчеркивая индивидуальность каждого дома. Мотивами резьбы служили цветы, злаки, животные и птицы, среди которых особым уважением пользовался петух, как вестник восхода солнца. Основные украшения сосредотачивали на фронтонах, коньках, оконных наличниках и ставнях, резьбой украшали крыльцо. Резьба использовалась не только для украшения наружной части дома, но и в его интерьере. Столбы трапезных оснащали порезками в виде жгутов и «дынек», подчеркивая красоту древесины и ее уникальные свойства. Искусство резчика передавалось из поколения в поколение и сохранило до наших дней традиции русской деревянной архитектуры.

Рубленые дома успешно конкурировали с каменными на протяжении многих столетий. Но в первой половине прошлого века разруха, вызванная гражданской войной, поставила перед строителями задачу: найти более дешевую альтернативу. И в Ленинграде освоили производство сборно-разборных щитовых деревянных домов по образцу изделий Швеции и Финляндии. Дешевизна и сжатые сроки строительства таких домов привлекли немало поклонников, а сами дома называли «финскими».

Имидж деревянных домов ухудшился в послевоенный период. Нужда, нехватка строительных материалов, большая потребность в жилье привели к дешёвым методам строительства и наспех построенному жилью. Многие из домов, построенные по этим проектам, сохранились и до наших дней предоставив кров нескольким поколениям россиян. Недостаток и даже почти полное отсутствие теплоизоляции, а также негерметичные наружные стены привели к так называемому «барачному климату» — огромному перегреву летом и невыносимому холоду зимой при неприятной низкой влажности воздуха и холодных наружных стенах. Современные деревянные дома больше не имеют ничего общего с этими бараками, но вынуждены противостоять их дурной славе.