Содержание
ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ
религия или конфессия, а также принадлежность того или иного лица к религии или конфессии. Слово «вероисповедание» или, точнее, «исповедание» соответствует лат. confessio и соотносится с credo (кредо) — символом веры. В значении религии В. (исповеданием) может быть названо христианство, ислам, буддизм и т. п., в значении конфессии — Православие, католицизм, лютеранство и т. п. Ввиду двойственности значения этого термина в наст. время он используется относительно редко. Вместо него употребляют слова «религия», «конфессия», но не «деноминация», к-рая обозначает помимо конфессии также юрисдикционную принадлежность применительно к христ. исповеданиям, или др. специальные термины, обозначающие разные направления в нехрист. религиях — секты, школы, ветви, и т. п.
В наст. время словом «вероисповедание» обыкновенно обозначают и христ. секты, напр. секту адвентистов, но в синодальную эпоху в России слово «вероисповедание», как правило, не употреблялось применительно к сектам и расколам.
В. называли лишь признанные гос-вом, легально существовавшие в Российской империи религии и христ. конфессии (из императорского указа «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апр. 1905: «1. Признать, что отпадение от Православной веры в другое христианское исповедание или вероучение… 2. Признать, что при переходе одного из исповедующих ту же самую христианскую веру супругов в другое вероисповедание…» и далее). Указание на В., или исповедание, носило тогда офиц. характер и включалось в офиц. персональные документы, в частности паспорта. Этот термин не являлся непременно характеристикой личных религ. убеждений: принадлежность к тому или иному В. в Российской империи носила статусный характер, в значительном большинстве случаев была пожизненной.
Перемена В. в России дозволялась лишь в ограниченных случаях: всякий российский подданный христианин неправосл. исповедания мог беспрепятственно быть присоединенным к правосл. Церкви, нехристиане при соблюдении определенных условий могли быть присоединены к одному из признанных христ.
исповеданий, но не к раскольническим или сектантским общинам. Отпадение от Православия или от инославного христианства в иноверие или атеизм не могло быть легальным. В результате утратившие веру лица продолжали считаться принадлежащими к тому В., к какому они принадлежали от рождения.
Принадлежность к господствующему В., к правосл. Церкви, или к др. признанным христ. или нехрист. исповеданиям мало влияла на личные права российского подданного, за исключением существования «черты оседлости» для евреев. Лица неправосл. христ. исповедания могли одинаково с православными принадлежать к высшему дворянскому сословию, занимать самые высокие гос. должности, включая должность министров и премьер-министров. Доступ в дворянское сословие был открыт и для мусульман, в исключительных случаях также для евреев и язычников. Но императором всероссийским могло быть только лицо правосл. В. (см. ст. Акт о наследовании Всероссийского императорского престола).
Ситуация с правовым статусом нек-рых религ.
общин, напр. старообрядческих, изменилась после издания имп. св. мч. Николаем II Александровичем указа «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апр. 1905 г., по к-рому, в частности, старообрядчество получило статус признанного В.
Зависимость правового статуса российских граждан от В. была упразднена уже рядом актов Временного правительства, гл. обр. законом «О свободе совести» от 14 июля 1917 г., хотя правовой статус самой правосл. Церкви оставался еще юридически привилегированным вплоть до издания в советской России 23 янв. 1918 г. декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». С этого времени указание на В. того или иного лица исключается из всех офиц. гос. документов и В. формально рассматривается как частное дело гражданина, однако в действительности фактическая принадлежность к любому В. в советскую эпоху могла послужить основанием для дискриминации и даже прямого преследования, хотя при этом она не рассматривалась как юридическое основание для возбуждения уголовного дела.
В совр. России юридически и фактически равноправны как В., так и принадлежащие к ним лица на основании Конституции Российской Федерации и иных гос. законодательных актов.
Лит.: Градовский А. Начала русского государственного права. СПб., 1875. Т. 1; Рейснер М. А. Государство и верующая личность: Сб. ст. СПб., 1905; Казанский П. Е. Власть Всероссийского Императора. Од., 1913; Гидулянов П. В. Отделение Церкви от государства: Сб. док-тов. М., 1924; Русская Православная Церковь и право: Коммент. / Сост. А. И. Масляев. М., 1999. С. 109-112.
Прот. Владислав Цыпин
Вероисповедание : Некоммерческая Исследовательская Служба «Среда»
«Веру я считаю психической способностью человека,
которая более всех других отличает его от животных».
Николай Пирогов, учёный, врач, педагог.(1810 — 1881).
Результаты Всероссийского репрезентативного опроса, проведенного Службой СРЕДА (полевые работы: ФОМ-Пента, выборка 1500 человек)
Отвечая на вопрос о своем вероисповедании, 82% респондентов (1232 человека из 1500 опрошенных) выбрали варианты ответов, означающие веру в Бога.
5% респондентов затруднились ответить или выбрали вариант «другое»; и только 13% сказали о том, что они «не верят в Бога».
В ходе опроса респондентам предлагалось выбрать один из вариантов:
- Я не верю в Бога
- Я верю в Бога, но конкретную религию не исповедую
- Я исповедую буддизм
- Я исповедую ислам суннитского направления
- Я исповедую ислам не суннитского направления
- Я исповедую иудаизм
- Я исповедую католицизм
- Я исповедую протестантизм (англиканство, лютеранство, баптизм, евангелизм, другие направления)
- Я исповедую православие, но не принадлежу (скорее не принадлежу) ни к Русской православной церкви, ни к другим православным церквям
- Я исповедую православие и принадлежу к Русской православной церкви
- Я исповедую православие и принадлежу к православной церкви, не относящейся к РПЦ (старообрядческие церкви, РПАЦ, УПЦ КП, другое)
- Другое
Как оказалось, среди атеистов – в два раза больше мужчин (68%), чем женщин (32%).
Чаще причисляли себя к неверующим рабочие и самые бедные респонденты («денег не хватает даже на питание»).
Сравнительно чаще, чем в других федеральных округах, атеисты живут на Дальнем Востоке.
27 % опрошенных считают себя верующими, но не соотносят свою веру с какой-либо религией. Это те, кто выбрал вариант ответа «Я верю в Бога, но конкретную религию не исповедую». Среди молодежи в возрасте от 18 до 24 лет таких респондентов более трети (34%). Среди студентов и учащихся ответивших подобным образом уже 38%. Также сравнительно чаще выбирали такой ответ респонденты, живущие в Уральском Федеральном округе.
Респондентов, исповедующих буддизм, иудаизм, католицизм или протестантизм, оказалось крайне мало: их число находится в пределах ошибки выборки.
Мусульманами себя назвали 4% респондентов. Причем половина из них – последователи суннизма, другие 2% придерживаются прочих направлений ислама.
Больше всего мусульман живет в Приволжском, Южном и Северокавказском округах.
Чаще, чем выбравшие другие варианты ответа, мусульмане живут в селах. Среди мусульман чаще встречались респонденты, имеющие трех и более детей.
Православными христианами себя считают 50% россиян, подавляющее большинство из них принадлежит к Русской Православной Церкви. Среди православных, – женщин существенно больше, чем мужчин (62% женщин, 38% мужчин). В семьях у православных христиан: чаще двое детей, реже – нет детей.
Православные респонденты несколько чаще, чем выбравшие другие варианты ответа, живут в городах: 40% – жители городов с населением более 250 тысяч человек.
В Центральном Федеральном округе, по сравнению с другими федеральными округами, проживает больше всего православных христиан.
Половина от числа неработающих пенсионеров заявила о своей принадлежности к Русской Православной Церкви. В этой связи неудивительно, что среди православных, относящихся к Русской Православной Церкви, находится больше всего граждан, которым не хватает денег на одежду и обувь.
Заметно меньше, чем в среднем, православных находится среди студентов и учащихся (38%).
Безработные россияне, находящиеся в поисках работы чаще, чем другие опрашиваемые, называли себя православными, не принадлежащими ни к Русской Православной Церкви, ни к другим православный церквям.
Северо-западный Федеральный округ лидирует по количеству граждан, которые определяют себя как «православные, не принадлежащие к Русской Православной Церкви».
В России верующих граждан оказалось значительно больше, чем во многих европейских странах.Так, по сообщению Интерфакса, согласно опросу, проведенному международной исследовательской компанией «Ipsos» в Швеции живут 37% неверующих, в Бельгии – 36%, в Великобритании – 34%, в Германии – 31%. Всего же, как сообщает Интерфакс, половина жителей Земного шара верят в Бога.
Роль религии в современной России и в войне на Украине
В течение последних трех недель РГО изучает роль религии в мировоззрении Владимира Путина, российском вторжении в Украину и украинской идентичности.
В этом посте д-р Регина Эльснер и д-р Тобиас Кёлльнер исследуют политические отношения России с религией и их использование для формирования сильной националистической идентичности, а также то, как эти отношения влияют на внешнюю политику страны.
Храм Спаса-на-Крови, Санкт-Петербург | Митя Иванов, Unsplash
В последние годы социалистической эры и, в частности, после распада Советского Союза, религия возродилась в общественной сфере и стала очень важной в повседневной жизни многих россиян. В результате, как объясняют Марк Стейнберг и Кэтрин Ваннер, «религия во многих формах была и остается мощной силой, определяющей то, как люди объясняют страдания, формируют ценности, формируют идентичность и представляют изменения». Это очень актуально для современной России, где многие россияне связывают свою идентичность, свои нравственные представления и свое мировоззрение с религией.
В то же время религия все больше связывается с национальной и этнической идентичностью.
Такие явления видны во всем мире, и национализм стал глобальным явлением. Поэтому мы наблюдаем сохранение или даже рост национального по отношению к религии. Недавние примеры этого включают Соединенные Штаты при Дональде Трампе, Индию при Нарендре Моди, Соединенное Королевство при Найджеле Фарадже и Борисе Джонсоне или Венгрию и Польшу при Викторе Орбане и Ярославе Качиньском.
Подобные тенденции сближения нации с православием описаны и для России и обозначены термином «этнодоксия». С другой стороны, однако, также необходимо отметить, что аффилиация с религией все еще весьма амбивалентна и включает в себя одновременно религиозные и нерелигиозные понятия. Следовательно, националистические и патриотические течения внутри господствующей религии православия за последние пару десятилетий приобретали все большее значение. В этих случаях религия связана с национальной идентичностью помимо этнической принадлежности и обеспечивает моральную основу для индивидуальных и коллективных действий, которые становятся священными и больше не могут подвергаться сомнению.
Таким образом, православие допускает мобилизацию и конкретные действия.
По этой причине широко обсуждается роль религии в идеологии российских политических элит. С эскалацией войны на Украине эти дискурсы приобрели новый импульс, поскольку Владимир Путин открыто оправдывал военное вторжение в Украину защитой православных верующих от предполагаемого нацистского режима. Пусть эта часть его программной речи 21 февраля была второстепенной темой, однако этот аргумент и религиозное измерение, присущее путинскому историческому видению, заслуживают особого внимания. Таким образом, религия становится актуальной как во внутренней, так и в глобальной перспективе.
Путин подробно описывает свое историческое построение великой России на основе концепции Святой Руси, священного пространства, созданного крещением Владимира в 988 году под Киевом и сформированного определенными ценностями и традициями. И аннексия Крыма в 2014 году, и нашествие теперь оформлены в этой формулировке культурного единства, которое должно быть обеспечено политически.
Русская Православная Церковь (РПЦ), как наследница этого исторического наследия, подкрепила концепцию единства духовным измерением. Это имеет два важных последствия внутри Российской Федерации и в ближнем зарубежье. Внутри Российской Федерации идеи единства все больше сакрализуются и используются как инструменты против демократической дискуссии или внутренней оппозиции. (1) За пределами России, несмотря на то, что РПЦ всегда заявляла об уважении национальных границ и суверенитета, ее концепция духовного единства лишала Украину (и Беларусь) ее особой идентичности и независимости. (2) Следовательно, он претендует на право определять культурную, религиозную, социальную, а также политическую и экономическую ориентацию Украины (и Беларуси). Этот аспект обращения Путина адресован населению России и трансформирует народные настроения культурной общности в националистические претензии, на которые РПЦ не накладывает вето. Как раз наоборот, когда милитаристская агрессия оправдывается «защитой Родины» и легитимируется сомнительными претензиями к гей-прайдам.
Много сказано о концепции Русского мира, развивающейся из этих отсылок к общему духовному и культурному пространству. Действительно, это пространственное измерение вышло за пределы переосмысленной Святой Руси, особенно при Кирилловском (Гундяевском) Патриархате с 2009 г., по крайней мере, в своем культурно-ценностном измерении. В отличие от аргумента Святой Руси в ближайшем окружении России, русский мир подразумевает всех людей и сообщества, идентифицирующих себя с его особыми ценностями. Нравственное предпринимательство (обрисованное Кристиной Штокл и другими) в исполнении РПЦ и российских политиков и общественных деятелей оказало серьезное влияние на западных консервативных акторов и новых христианских правых благодаря использованию нарратива культурных войн. Вот почему ссылки Путина на идею гегемонистских зон влияния обращены и к этому транснациональному правому сообществу, поддерживающему Путина и РПЦ как защитников традиционалистской и антимодернистской части мира.
Наконец, особого внимания заслуживает ссылка на преследуемых христиан как оправдание оборонительных действий на чужих территориях.
Этот аргумент был подготовлен непропорциональным освещением «нарушения прав верующих» в Украине с 2018 года. На данный момент создание независимой Православной церкви Украины, присоединившейся к Константинополю, а не к Москве, и особенно политическое вмешательство тогдашнего президента Петра Порошенко вызвал волну социального давления и единичные акты вандализма. В то же время и РПЦ, и российское государство активизировали свою деятельность в интересах преследуемых христиан на Ближнем Востоке, в Африке и Европе, выстраивая правозащитную основу для заявления о том, что они являются единственным глобальным актором, уделяющим достаточное внимание этому животрепещущему вопросу. . Когда Путин выступал за защиту православных христиан в Украине, он опирался на эту международно признанную основу. Без сомнения, это измерение может быть легко распространено на другие части мира и, вероятно, представляет собой даже большую угрозу для международного сообщества, чем идеология Русского мира. В ближайшем будущем подобные агрессии со стороны российского государства кажутся вероятными и могут произойти в соседних государствах с русским этническим меньшинством, таких как Молдова, страны Балтии или в Центральной Азии.
В заключение справедливо отметить, что агрессия Российской Федерации в отношении Украины, узаконенная религиозными аргументами, не вызывает удивления. Уже довольно давно политика и особенно фундаменталистские религиозные круги объединили свои силы внутри России для националистической мобилизации. При этом они глубоко запутались идеологически, личностно и институционально, на что указывает Всероссийское Народное Собрание ( Всемирный Русский Народный Собор ). Однако, с другой стороны, масштабы и интенсивность атаки неожиданны. Он будет определять регион на десятилетия и будет иметь серьезные последствия для отношений между Россией и соседними государствами, для отношений между политикой и религией внутри России, для отношения многих россиян к православию и для отношений между православными церквями. Однако прежде всего безоговорочная поддержка российской агрессии в Украине будет иметь негативные последствия для самой РПЦ, поскольку она проигнорировала собственные принципы и оказалась глубоко вовлеченной в политический конфликт, от которого отдалились значительные части ее собственной паствы.
Примечание. В этом материале представлена точка зрения автора, а не позиция блога LSE Religion and Global Society или Лондонской школы экономики.
Свобода вероисповедания как условие возрождения России в XXI веке
«Религия может быть фактором, способствующим возрождению России, но в то же время она может быть и фактором, способствующим распаду Российского государства, Об этом рассказали Анатолий Красиков, директор Центра социальных и религиоведческих исследований Института Европы Российской академии наук, Москва, и Галина Старовойтова, научный сотрудник по правам человека и разрешению конфликтов Института Кеннана. На семинаре Института Кеннана 6 апреля 2004 года Красиков заявил, что без культуры религиозной свободы и терпимости Российская Федерация не выживет. «Одного религиозного фактора было бы недостаточно, но есть масса других факторов, и они существуют одновременно и взаимодействуют друг с другом», — сказал он.
Красиков отметил, что сегодня в России много угроз свободе вероисповедания, но «несмотря на все недостатки… последние десять-пятнадцать лет Россия пользуется свободой вероисповедания в такой степени, которой не было никогда в ее истории.
» Народный интерес к религии значительно вырос с конца советского периода. По словам Красикова, данные опроса показывают, что Русская православная церковь стала вторым институтом доверия в стране после президента. Тем не менее, хотя церковь играет все более заметную роль в общественной жизни, утверждал он, православие как религия теряет свое историческое доминирующее положение. Православные приходы составляют большинство зарегистрированных религиозных организаций только в двух из семи федеральных округов России. Они составляют множество в четырех округах и занимают второе место после протестантских групп в Дальневосточном округе. Он отметил, что количество верующих как протестантов, так и мусульман увеличивается быстрее, чем количество верующих православных.
Рост религиозного плюрализма также совпал с ростом нетерпимости. По мнению Красикова, «многие люди не были готовы к религиозной свободе». Он пояснил, что многие руководители Русской православной церкви требуют законодательного ограничения свободы неправославных религиозных групп и пытаются установить особые отношения между православной церковью и государством.
По его словам, «реакционное духовенство» нашло союзников среди политиков, которые «стремятся использовать церковь в своих амбициях и целях». Например, в 19В 1997 году российское правительство при поддержке Православной церкви приняло закон, существенно ограничивавший законные права «некоренных» религиозных групп в стране. Кроме того, Красиков рассказал о трудностях, с которыми столкнулись многие религиозные группы при получении виз для миссионеров, учителей или других членов церкви из-за рубежа.
Красиков отметил, что православное духовенство особенно возмущено деятельностью католиков и протестантов в России, а ряд высокопоставленных церковных деятелей весьма агрессивно высказались против западного христианства. Однако он опасается, что конфликт между православными христианами и мусульманами также становится все более вероятным. Красиков утверждал, что, хотя «традиции религиозного конфликта между христианами и мусульманами в России не существует», мусульмане сегодня чувствуют угрозу со стороны подъема поддерживаемого государством православия.
Он отметил, что председатель Совета муфтиев России выразил протест против планов празднования годовщины взятия Казани русскими, организованного совместно Православной церковью и Минобороны.
Сегодня многие спорят о том, можно ли считать Россию религиозно свободной страной, по словам Красикова, потому что текущая религиозная ситуация неоднозначна и «изобилует парадоксами». Он отметил, что, несмотря на ограничительное содержание, Закон о религии 1997 года оказал ограниченное влияние на большинство религиозных организаций. После его принятия несколько групп успешно обжаловали закон в суде, что привело к ограничению правоприменения закона, что позволило большинству религиозных групп сохранить свои законные права. «Перед прохождением 1997 закона, в России было зарегистрировано 16 тысяч религиозных организаций, сегодня их 22 тысячи», — добавил он.
Красиков также считает неоднозначной религиозную политику президента Владимира Путина. граждан вне зависимости от вероисповедания и национальности, но он, как представляется, поддерживает православную церковь.