Велесов внук: ВЕЛЕС • Большая российская энциклопедия

Как читать «Слово о полку Игореве»

«Слово о полку Игореве» — авторское произведение или скорее фольклорное? Христианское или все же языческое? Обличительное или панегирическое? Школьники проходят его в 9-м классе и даже как будто что-то понимают, хотя при ближайшем рассмотрении оказывается, что темных мест в прославленном шедевре не меньше, чем светлых, а подобрать к нему ключ не так-то просто. Андрей Ранчин — о самых заковыристых проблемах, встающих перед читателем «Слова…», и о возможном решении некоторых из них: предлагаем вашему вниманию очередную статью из цикла «Как читать древнерусскую литературу».

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

1. Боян сказитель, внук Велесов

«Слово о полку Игореве» ― первое по времени создания древнерусское произведение, которое можно назвать литературным в узком смысле слова. В этом памятнике обнаруживается привычное для нас сочетание эпического и лирического пластов. С одной стороны, это повествование о злосчастном Игоревом походе, с другой ― авторские отступления, проникнутые тревогой за главного героя, его родичей и их войско; обращения к русским князьям, полные желания отомстить победителям половцам «за раны Игоревы» и призывающие «закрыть Полю ворота» на Русь; возглашения славы и здравицы князьям ― участникам вторжения в дикую Степь. Имеются здесь и эмоционально окрашенные пейзажи, сопровождающие описания событий, и плач-моление Игоревой супруги Ярославны. Сочетание эпоса и лирики отдаленно напоминает поэмы XIX века ― например, принадлежащие А. С. Пушкину и М. Ю. Лермонтову. Несомненно сходство с героическими поэмами, от древнегреческой «Илиады» Гомера до старофранцузской «Песни о Роланде». Неслучайно первые издатели поэмы архивист А. Ф. Малиновский, историк Н. Н. Бантыш-Каменский и граф А. И. Мусин-Пушкин, владелец позднее погибшей в московском пожаре 1812 года рукописи, публикуя «Слово…» в 1800 году, назвали его «ироической песнью», то есть героической поэмой. Принадлежность этого памятника к литературе, к «изящной словесности», и его несхожесть с другими древнерусскими произведениями выразительно описал А. С. Пушкин: «…„Слово о полку Игореве“ возвышается уединенным памятником в пустыне нашей древней словесности». Довольно давно было высказано предположение, что это произведение создано не в Древней Руси, но является мистификацией конца XVIII века. Лингвистические аргументы, впрочем, свидетельствуют скорее против этой гипотезы.

Казалось бы, в случае «Слова…» никаких особенных проблем с пониманием у современного читателя быть не должно, ведь оно ближе к нашим литературным представлениям и вкусам, чем жития, летописи или проповеди. Увы, дело обстоит с точностью до наоборот. Памятники древнерусской словесности, как правило, интерпретируются достаточно просто: надо лишь подобрать к ним ключ, который можно найти в церковной традиции, в первую очередь в библейской. Совсем не то происходит со «Словом…», которое на эти памятники непохоже, но и его сходство с собственно литературными произведениями, например с поэмами Нового времени, обманчивое. Где искать ключ, не очень ясно. К тому же текст «песни» об Игоревом походе, дошедший до нас в двух почти тождественных вариантах (в рукописной копии, снятой в середине 1790-х годов для императрицы Екатерины II, и в издании 1800 года) полон ошибок и неверных прочтений. Одни возникли за века бытования произведения в Древней Руси: памятник, созданный, вероятно, в конце XII века, был обнаружен на исходе XVIII столетия в списке, по-видимому, относящемуся к XVI веку, другие — из-за неверного прочтения текста при изготовлении копии и печатного издания, третьи — из-за неправильного разделения текста на слова (в древнерусских рукописях пробелов между словами не было). Отдельные неправильные прочтения и описки исправляются очень просто. Но во многих случаях исправления делаются учеными по-разному, а в трех местах текст испорчен настолько, что никаким убедительным толкованиям и исправлениям не поддается. Кроме того, памятник содержит немало уникальных, единожды употребленных слов, непонятно что означающих: что такое «канина» (или «Канина», имя собственное), «харалуг», «деремела» или «хинова»? Что это за «Дудутки», от которых «скакнул» к реке Немиге воинственный и неуемный полоцкий князь Всеслав? Об этом Всеславе, возможно наделенном в «повести» о князе Игоре чертами чародея, сказано: «обѣсися синѣ мьглѣ». Что же с ним произошло: он повис на облаке, им овладел бес?

Во многих же случаях языковое значение слов понятно, но неясен их смысл в конкретном контексте. Особенно обескураживают имена языческих богов, представленных в произведении как прародители, деды: сказитель Боян назван «Велесовым внуком», то ли русичи (собирательно), то ли один князь Игорь ― «Даждьбожим внуком», ветры ― «Стрибожьими внуками». «Слово…» было создано спустя двести лет после Крещения Руси, в дошедшем до нас виде это не запись какой-либо устно сложенной песни, а книжный памятник, в котором есть отсылки к Священному Писанию. Язычником автор произведения точно не был, верить в эти божества не мог. Но и в качестве метафор имена Велеса, Даждьбога или Стрибога он использовать не мог тоже: подобных примеров в древнерусской словесности не имеется. В Древней Руси языческие боги считались масками бесов, а не культурными символами. Правда, в средневековой восточнославянской книжности встречаются несколько примеров трактовки этих богов как прославленных героев, обожествленных невеждами. В таком случае, по мнению автора, Боян — действительно потомок Велеса, а Игорь ― Даждьбога. Правда, во всех известных нам древнерусских источниках прародителем русских князей называется варяг Рюрик, а не Даждьбог, да и Стрибог никак не мог быть в буквальном смысле прародителем, «дедом» ветров. Общепризнанного и убедительного объяснения этот казус не имеет. Мало того, в «Слове…» встречаются несомненные христианские элементы: например, русские князья воюют на стороне христиан против язычников половцев, именуемых «погаными», то есть язычниками. Иногда эту древнерусскую «повесть» даже пытаются трактовать как своеобразную притчу на мотив о небогоугодном походе и находят для нее прообраз в Ветхом Завете ― рассказ о выступлении царя Израиля Ахава и царя Иудеи Иосафата против сирийского властителя, закончившийся их полным разгромом (3 Книга Царств, глава 22): толкование сомнительное, но само его появление свидетельствует о загадочности памятника, о «темноте» его смысла.

Имеются в «Слове…» и другие обескураживающие фрагменты. К князю Ярославу Галицкому, отцу Игоревой жены, автор обращается с призывом «стрелять» половецкого хана Кончака, чьим пленником после поражения стал Игорь. Это именно обращение автора, а не часть речи («златого слова») киевского правителя Святослава, которая находится в тексте чуть раньше: Ярослав дважды именуется «господином» («господине» ― звательная форма), но так старший, считавшийся главным киевский властитель обращаться к другому князю не мог. Ярослав Галицкий умер в 1187 году. А ближе к концу произведения в иносказательной форме сообщается о возвращении из половецкого плена Игорева сына Владимира («соколенка») с молодой женой ― дочерью хана Кончака (с «красной девицей»). Из Киевской летописи известно, что Игоревич получил свободу в 1188 году. Получается, что автор «Слова…», об этом событии знавший, обращался к уже покойному отцу Ярославны, когда взывал отомстить «за раны Игоревы».

До конца непонятен смысл противопоставления автором своего произведения песням сказителя Бояна, жившего, судя по всему, во второй половине XI столетия. Неясно, указывает ли создатель «Слова…» на отличие своего стиля от выспренней манеры, в которой повествовал о славных подвигах князей Боян, или же перед нами антитеза рассказа о горестном событии настоящего и повествований о победах прошлых времен.

Боян. В. М. Васнецов, 1910 

2. «Пѣти слава Игорю Святъславлича»

Но главный камень преткновения ― отношение автора к своему герою. Исследователи «песни» определяли то, как оценивал Игоря создатель «Слова…», по-разному, порой диаметрально противоположным образом. Произведение называли суровым обличением князя, бездумно, в жажде славы совершившего самочинный поход, погубившего войско и разбудившего дремавшее в половецких степях зло. Но называли и панегириком, похвалой смелому новгород-северскому правителю. Примеры отрицательной оценки Игоря в «песни» действительно встречаются. Во время солнечного затмения он заявляет дружинникам: «Луцежъ бы потяту быти, неже полонену быти» («лучше убитым быть, чем полоненным быть»), а сам попадает в плен, что считалось позорным и для воина, и для полководца. Игоря Святославича за понесенное поражение осуждают окрестные народы: «Ту Нѣмци и Венедици, ту Греци и Морава поютъ славу Святъславлю, кають князя Игоря, иже погрузи жиръ во днѣ Каялы рѣкы Половецкїя, рускаго злата насыпаша» («Тут немцы и венецианцы, тут греки и чехи поют славу Святославу, корят [или: жалеют] князя Игоря, который погрузил богатство на дно Каялы, реки половецкой, русское золото насыпал»). Правда, это «внешняя» точка зрения, мнение иноземцев. Кроме того, поскольку глагол «каяти» в языке Древней Руси означал не только «укорять, винить», но и «жалеть», в отношении иноземцев к Игорю может выражаться не осуждение, а сострадание. Зато Игоря и его брата Всеволода несомненно упрекает Святослав Киевский: «О моя сыновчя Игорю и Всеволоде! рано еста начала Половецкую землю мечи цвѣлити, а себѣ славы искати. Нъ нечестно одолѣсте: нечестно бо кровь поганую пролїясте. Ваю храбрая сердца въ жестоцемъ харалузѣ скована, а въ буести закалена. Се ли створисте моей сребреней сѣдинѣ!» («О мои дети [буквально: племянники, слово употреблено как указание на зависимое положение Игоря и его брата Всеволода; в действительности предводители похода были двоюродными братьями Святослава]! Рано начали вы Половецкую землю мечами мучить, а для себя славы искать. Но без чести вы одолели, без чести ведь кровь языческую пролили. Ваши храбрые сердца из твердого булата выкованы и в храбрости закалены. Что же сотворили вы моей серебряной седине!»). Не очень ясно, почему Святослав говорит об одолении половцев Игорем и Всеволодом, — возможно, он подразумевает победу русичей, одержанную в первом сражении за день до начала горестной битвы.

Но в «Слове…» представлено и совсем иное отношение к герою произведения и его родне. О потомках воинственного князя Олега Святославича Игоре и его родичах сказано: «Олговичи храбрыи Князи доспѣли на брань» («Ольговичи, храбрые князья, поспели на брань»). Бежавшего из плена Игоря величает олицетворенная приграничная река Донец. Главный герой «Слова…» метафорически назван головой Русской земли: «тяжко ти головы, кромѣ плечю; зло ти тѣлу, кромѣ головы, Руской земли безъ Игоря» («Тяжко голове без плеч, беда телу без головы ― Русской земле без Игоря»). Вернувшийся из плена Игорь уподоблен солнцу: «Солнце свѣтится на небесѣ, Игорь Князь въ Руской земли» («Солнце светится на небе ― Игорь-князь в Русской земле»). А в финале автор произносит славословие и здравицу князьям, воюющим за христиан против язычников половцев: «Пѣти слава Игорю Святъславлича. Буй туру Всеволодѣ, Владiмиру Игоревичу. Здрави Князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъкы. Княземъ слава а дружинѣ Аминь» («Петь: „Слава Игорю Святославичу, Буй туру [Ярому быку] Всеволоду, Владимиру Игоревичу!“ Здравы будьте, князья и дружина, борясь за христиан против полков язычников! Князьям слава и дружине! Аминь»). Пунктуационные знаки в переводе можно расставить несколько иначе, да и сам перевод может быть немного другим.

Автор, несомненно, обращается к аудитории, хорошо знавшей прошлое Руси. В сравнении с не раз упомянутым в «Слове…» дедом Олегом Святославичем, который первым из Рюриковичей вступил в союз с половцами и привел их на Русь, Игорь, отправляющийся в поход против степняков, выигрывает. Причем если дед шел на Русь из далекого Тмутороканя (города на месте нынешней Тамани), где княжил, то внук, движущийся в обратном направлении, намеревался, по словам бояр киевского князя Святослава, отвоевать дедово княжение. Это скорее гипербола, а не отражение реальных устремлений князя: едва ли он намеревался пройти с не очень большим войском через всю Степь и отвоевать Тмуторокань (к тому же тогда этот город, по-видимому, принадлежал не половцам, а Византии). Что же касается Олега, то он воевал за отцовский престол с узурпировавшими его дядей Всеволодом и сыном Всеволода Владимиром Мономахом. Его прозвание в «Слове…» «Гориславич» означает, вероятно, не только «принесший много горя», но и «претерпевший много горя», и «горящий славой». Олег «Гориславич» ― персонаж не отрицательный, а трагический.

Игорь представлен в «Слове…» храбрым, но самонадеянным князем. Отношение к нему отчасти подобно трактовке главного героя в средневековой французской «Песни о Роланде»: Роланд также повинен в грехе гордыни, из-за чего гибнет его отряд. Но вместе с тем он мужественный воин, достойный высочайшей похвалы. Такая неоднозначная оценка для древнерусской словесности нехарактерна, но все же иногда встречается — в случаях отражения точки зрения, свойственной эпической традиции. Самый выразительный пример ― воинственный и храбрый Святослав Игоревич. В современной популярной литературе он предстает героем, полководцем, которым должны гордиться потомки. И такой взгляд, кажется, усвоен массовым сознанием. Между тем его образ в «Повести временных лет» намного сложнее. Да, киевский князь открыто говорил окрестным народам и властителям перед тем, как напасть на них: «Иду на вас». Да, он, согласно летописцу, оказавшись перед лицом десятикратно превосходящего византийского войска, ободрял своих ратников смелой речью: «Уже нам некуда деться, волею или неволею ― должны встать против них. Так не посрамим земли Русской, ибо мертвые не имеют позора. Если же побежим ― позор нам будет». Однако, ведя войну на Балканах, он забыл о защите Русской земли, из-за чего Киев едва не захватили печенеги. За это безрассудство сына упрекала мать княгиня Ольга. Войну с Византией Святослав проиграл, заключив с греками невыгодный договор. И погиб он из-за упрямства и самонадеянности: не вняв мудрому совету опытного воеводы, пошел через степь, занятую печенегами, и сложил голову в бою.

Правда, Святослав умер как храбрец, а Игорь, произнесший похожие слова о готовности умереть, но не оказаться в руках врагов, как раз попал в плен. Вроде бы он никак не годится на роль героя. Но автор подчеркивает мужество Игоря и его брата Всеволода, тоже захваченного половцами. А главное, пленение Игоря и других князей ― участников похода в «Слове…» — символически изображается как смерть, гибель. Об этом событии сказано: «Темно бо бѣ въ 3 день: два солнца помѣркоста, оба багряная стлъпа погасоста, а съ нимъ молодая мѣсяца» («Темно ведь было в 3-й день: два солнца померкли, оба багряных столпа погасли, а с ними молодые месяцы»). Метафора угасания солнца ассоциируется именно со смертью. Согласно евангельскому сказанию, во время кончины Иисуса Христа на земле наступила тьма, солнце затмилось (Евангелие от Матфея, глава 27, стих 45; Евангелие от Луки, глава 23, стих 44; Евангелие от Иоанна, глава 19, стих 14). Ярославна, оплакивая мужа, причитает: «полечю, рече, зегзицею по Дунаеви; омочю бебрянъ рукавъ въ Каялѣ рецѣ, утру Князю кровавыя его раны на жестоцѣмъ его тѣлѣ» («полечу, молвила, кукушкою по Дунаю, омочу шелковый рукав в Каяле-реке, утру князю кровавые его раны на могучем его теле»). Было замечено, что Каяла здесь подобна реке царства мертвых, а ее вода ― мертвой воде из волшебных сказок, затягивающей раны убитых. Кукушка ― обычная в народных песнях метафора одинокой женщины, как правило вдовы. Не исключено, что Дунай может ассоциироваться в свой черед с рекой живой воды. Игоря действительно ранили в решающей битве с половцами, но эта рана была, согласно летописной повести о злосчастном походе 1185 года, единственной. Причем, судя по всему, она не была тяжелой: оказавшись в плену, Игорь вскоре начал под надзором половецких сторожей ездить на охоту.

Половцы. Миниатюра из Радзивилловской летописи 

3. «Герой спасается бегством с быстрым превращением в животных, камни и прочее»

Развязкой «Слова…» неизбежно должно было стать возвращение, бегство Игоря из половецких кочевий. Между тем такая развязка никак не сочеталась с моделью сюжета о героическом походе, использованной автором в первой части памятника. Возвращение новгород-северского князя на родину напоминало о том, что закончился его поход разгромом и что оказался после поражения Игорь пленником. Однако древнерусский книжник искусным образом превратил бегство в победу, воспользовавшись на этот раз другой моделью ― позаимствованной из волшебной сказки. Поражение и пленение Игоря согласно такой сказочной модели изображается как счастливое возвращение из царства смерти, как воскресение. Тридесятое царство сказки, куда отправляется и откуда возвращается ее герой, — мир мертвых, а пребывание Игоря в плену приравнивается к временной смерти. Игорь был пленником Кончака, и это обстоятельство побуждает автора вывести на первый план образ именно этого половецкого хана, а не Гзака, против которого, согласно косвенному свидетельству Киевской летописи, собирался сражаться новгород-северский князь. Так неудача превращена в посрамление врага, удвоенное благодаря «похищению», уводу дочери Кончака сыном Игоря Владимиром, замещающим отца в роли сказочного героя, который одолевает противника и женится на его дочери. Женитьба Владимира на Кончаковне подобна похищению драгоценного дара героем мифа и волшебной сказки; в качестве такого дара в мифах и сказках может выступать невеста.

Бегство Игоря и его помощника половца Овлура из плена описывается с помощью метафор оборотничества: «Игорь Князь поскочи горнастаемъ къ тростию, и бѣлымъ гоголемъ на воду; въвръжеся на бръзъ комонь, и скочи съ него босымъ влъкомъ, и потече къ лугу Донца, и полетѣ соколомъ подъ мьглами избивая гуси и лебеди, завтроку, и обѣду и ужинѣ. Коли Игорь соколомъ полетѣ, тогда Влуръ влъкомъ потече, труся собою студеную росу; претръгоста бо своя бръзая комоня» («А Игорь князь поскакал горностаем к тростнику и белым гоголем на воду. Вскочил на борзого коня и соскочил с него серым волком. И побежал к излучине Донца, и полетел соколом под облаками, избивая гусей и лебедей к завтраку, и обеду, и ужину. Коли Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал, стряхивая собою студеную росу: оба ведь надорвали своих борзых коней»). Это мотив волшебной сказки, который в фольклористике обозначается как «Герой спасается от преследования», его шестой вариант: герой «спасается бегством с быстрым превращением в животных, камни и прочее». Сказочный персонаж бежит в образе коня, ерша, кольца, зерна, сокола. Вот один из вариантов сказки «Хитрая наука» из знаменитого собрания А. Н. Афанасьева: «колдун хлопнулся о сырую землю, сделался серым волком и пустился в погоню: вот близко, вот нагонит! Конь прибежал к реке, ударился оземь, оборотился ершом и бултых в воду, а волк за ним щукою. Ерш бежал-бежал водою, добрался к плотам, где красные девицы белье моют, перекинулся золотым кольцом и подкатился купеческой дочери под ноги. Купеческая дочь подхватила колечко и спрятала. А колдун сделался по-прежнему человеком. „Отдай, — пристает к ней, — мое золотое кольцо“. — „Бери!“ — говорит девица и бросила кольцо наземь. Как ударилось оно, в ту ж минуту рассыпалось мелкими зернами. Колдун обернулся петухом и бросился клевать; пока клевал — одно зерно обернулось ястребом, и плохо пришлось петуху: задрал его ястреб!» А вот текст другого варианта той же сказки: «Стал купец покупать перстень; взяла с него царевна целые десять тысяч и будто нечаянно уронила перстень на пол; рассыпался он мелким жемчугом, и прикатилось одно зерно прямо к ногам царевны. Она в ту ж минуту заступила его своим башмачком. А купец обернулся петухом и начал клевать жемчуг; поклевал все и говорит: „Ну, теперь погубил я своего супостата!“ Царевна приподняла свою ножку: жемчужина обернулась ястребом, и разорвал ястреб петуха на две части. После того ударился о сырую землю и стал таким красавцем, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать».

От преследователей русского князя хранит река Донец: «Игорь рече, о Донче! не мало ти величiя, лелѣявшу Князя на влънахъ, стлавшу ему зелѣну траву на своихъ сребреныхъ брезѣхъ, одѣвавшу его теплыми мъглами подъ сѣнiю зелену древу; стрежаше е гоголемъ на водѣ, чайцами на струяхъ, Чрьнядьми на ветрѣхъ» («Игорь сказал: „О Донец! Немало тебе величия, лелеявшему князя на волнах, стлавшему ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевавшему его теплыми туманами под сенью зеленого дерева; ты стерег его гоголем на воде, чайками на струях, чернядями на ветрах“»). Эта речь князя Игоря напоминает один из вариантов мотива волшебной сказки, называемого «Герой во время бегства прячется». Пример ― сказка «Гуси-лебеди» из собрания А. Н. Афанасьева. В ней так говорится о бегстве сестры с братом: «Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла; а гуси за нею в погоню летят; нагонят злодеи, куда деваться? Бежит молочная речка, кисельные берега. „Речка-матушка, спрячь меня!“ — „Съешь моего киселика!“ Нечего делать, съела. Речка ее посадила под бережок, гуси пролетели. Вышла она, сказала: „Спасибо!“ — и опять бежит с братцем; а гуси воротились, летят навстречу. Что делать? Беда! Стоит яблонь. „Яблонь, яблонь-матушка, спрячь меня!“ — „Съешь мое лесное яблочко!“ Поскорей съела. Яблонь ее заслонила веточками, прикрыла листиками; гуси пролетели. Вышла и опять бежит с братцем, а гуси увидели — да за ней; совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди — из рук вырвут! К счастью, на дороге печка. „Сударыня печка, спрячь меня!“ — „Съешь моего ржаного пирожка!“ Девушка поскорей пирожок в рот, а сама в печь, села в устьецо. Гуси полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели. А она прибежала домой, да хорошо еще, что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли». Донец в «Слове…» напоминает эту сказочную речку с кисельными берегами.

В диалоге Гзака и Кончака, преследующих Игоря, содержится отсылка к сказочным мотивам «Герой возвращается» (вариант «Иногда возвращение имеет характер бегства») и «Герой вступает в брак и воцаряется». Вот что говорят друг другу ханы: «Млъвитъ Гзакъ Кончакови: аже соколъ къ гнѣзду летитъ, — соколича рострѣляевѣ своими злачеными стрѣлами. Рече Кончакъ ко Гзѣ: аже соколъ къ гнѣзду летитъ, а вѣ соколца опутаевѣ красною дивицею. И рече Гзакъ къ Кончакови: Аще его опутаевѣ красною дѣвицею, ни нама будетъ сокольца, ни нама красны дѣвице, то почнутъ наю птици бити въ полѣ Половецкомъ». Владимир Игоревич, согласно известию Киевской летописи, вернулся на Русь не только с женой Кончаковной, но и с малолетним ребенком. Очевидно, уход из половецких кочевий не был бегством и произошел с дозволения Владимирова тестя: проехать долгий и опасный путь через степь с младенцем, не имея сменных лошадей, запаса еды и воды и вооруженного эскорта, было очень тяжело. Однако в «Слове…» историческая реальность трансформируется благодаря сказочной сюжетной матрице: возвращение Владимира подано как бегство, наносящее урон чести отца молодой жены — Игорева антагониста Кончака. Функции сказочного героя распределяются между Игорем и его сыном, а мотив возвращения дублируется: сначала из половецких кочевий тайно уходит Игорь, затем их покидает Владимир с Кончаковною, причем, как следует из реплики Гзака, отнюдь не по соизволению тестя — в противном случае уход Владимира с женой не мог бы трактоваться как символическое поражение, нанесенное половцам.

4. Устная песня и памятник книжности?

Слово о полку Игореве. Лицевой список. Издание 1912 года 

«Слово…» ― произведение с очень сложной структурой, составленной из символических и мифологических мотивов. Сквозная антитеза в памятнике ― тьма и свет. В начале случается солнечное затмение; в кульминационный момент (сражение Игоря с половцами) тьма одолевает свет и гасит солнца, обозначающие князей, а борьба двух начал приобретает в «песни» тотальный, почти всемирный характер; наконец, в финале торжествует свет: солнце на небе, Игорь в Русской земле. Использует автор «Слова…» и мифологический мотив временной смерти и воскресения, в том числе в его христианизированном варианте. Битва Игоря в «Слове…» названа трехдневной, хотя в реальности она длилась двое неполных суток ― субботу и часть воскресного дня. Так автор контрастно соотносит сражение и пленение Игоря, его символическую смерть, с крестной смертью и воскресением Христа: Иисус на третий день восстает из мертвых, а Игорь словно умирает. История Игоря, погубившего, погрузившего символическое достояние Руси на дно половецкой реки с говорящим именем Каяла (река возмездия, осуждения и скорби), напоминает сюжет евангельской притчи о блудном сыне, расточившем отцовское богатство на чужбине. Символичен и образ моря: до него якобы долетел «сокол» Игорь, оттуда наступают на него черные тучи (половецкие полчища) и туда шлет слезы безутешная Ярославна. Море ― воплощение враждебного начала и горя.

Соединение элементов таких разных жанров, как героический эпос и волшебная сказка, свидетельствуют о том, что «Слово. ..» ― авторское, а не фольклорное произведение. Создано оно было, по всей видимости, уже изначально в письменной форме. Истории известны случаи, когда большие произведения складывались авторами в устной форме и лишь потом записывались. Но это были сочинения стихотворные. Безусловно, в «Слове о полку Игореве» есть явные черты звукописи и ритмизации. Вот например, аллитерация, повтор согласных звуков п и т: «въ пяткъ потопташа поганыя плъкы Половецкыя» («в пятницу потоптали [они] поганые [языческие] полки половецкие»). Или ритмическая упорядоченность: «Игорь спитъ, / Игорь бдитъ, / Игорь мыслию / поля мѣритъ / от великаго Дону / до малаго Донца». Вроде бы похоже на тонический двухударный стих но ведь на «стихи» этот фрагмент можно разделить и совсем иначе: «Игорь спитъ, / Игорь бдитъ, / Игорь мыслию поля мѣритъ / от великаго Дону до малаго Донца». Две первые строки остаются двухударными, а вот следующие две ― четырехударными. (Возможен и вариант с ударением Игорь, место ударения в этом имени не влияет на подсчет числа ударных слогов.)

В «Слове…» нет регулярной постановки последнего ударения в «стихе» на какой-то определенный слог, тогда как именно этот признак характеризует поэтические тексты. (Для сравнения: в народном песенном фольклоре окончание стихов дактилическое, то есть падает на третий слог от конца стиха.) Не прослеживается и какого бы то ни было метра. Неслучайно разные исследователи совершенно непохожим образом описывали гипотетическую метрику произведения: и как аналог германского аллитерационного стиха, и как молитвословный стих, используемый в церковных песнопениях, и как тонический стих, и даже как силлабо-тонический. Все эти попытки доказывают только одно: перед нами проза, в которой есть и звукопись, и ритмизация. Такие приемы в древнерусской прозе встречаются.

Не исключено, что источником «Слова. ..» была некая песня об Игоревом походе. В повести о неудачном походе Игоря в Киевской летописи под 1185 годом обнаруживаются любопытные точечные совпадения с текстом «Слова…». Возможно, перед нами слабый след, оставленный этим утраченным произведением. Своеобразие «Слова…» может объясняться именно тем, что оно появилось на свет в результате особенной метаморфозы: превращения устной песни в памятник книжности. Не исключено также, что «Слово…» создавалось поэтапно, и тогда именно этим объясняется странное обращение к покойному Ярославу Галицкому с призывом вступиться «за обиду» Игоря. Так или иначе, если «Слово о полку Игореве» — действительно творение древнерусского книжника, то оно обломок почти бесследно исчезнувшей светской придворно-дружинной словесности.

Читать «Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона» — Гурченко Леонид Александрович — Страница 15

Но «вещий Боян, Велесов внук» (мудрый Боян, Велесов сын). – Что является содержанием данного утверждения? Мы распознаем это содержание как мифологическую связь Велеса (Волоса) с русским народом: он воспринимался как покровитель русского народа, как языческий бог «всей Руси» (Успенский, 1982. С. 37, 55). Поэтому можно предположить, что эта связь нашла отражение в утверждении «Боян, Велесов внук» и смыслом его является информация о том, что Боян русский по рождению, русин. Однако в контексте функции Велеса как покровителя красноречия и поэзии.

О социальном и имущественном положении Бояна мы располагаем знанием из не менее авторитетного источника: из надписи в Софии Киевской о земле Бояна, если Боян надписи – это «наш» Боян. Об этом мы также располагаем знанием, полученным, правда, косвенным путем. «Месяца января в 30, на Святого Ипполита, взяла землю княгиня – Боянову – княгиня Всеволодова – а перед Святою Софиею, перед попами. А тут был попин Яким Домило, Пателей Стипко, Михалько Неженович, Михаил, Данило, Марко, Семьюн, Михаил Елисавинич, Иван Янчин, Тудор Тубышев, Илья Копылович, Тудор Борзятич. А перед теми свидетелями получила землю княгиня Боянову всю. А отдала за нее семьдесят гривен собольих. А в этом (наличная часть от) семисот гривен» (пер. наш) (Высоцкий, 1966. С. 64. Табл. XXVII).

Несколько слов о времени выполнения надписи о Бояновой земле. Княгиня Всеволода-Андрея Ярославича овдовела в 1093 г., сама она скончалась в 1111 г. и была захоронена в Андреевском (Янчином) монастыре. Между этими датами и была приобретена вдовой Всеволода земля Бояна.

Правда, исследователь надписи С. А. Высоцкий считает, что надпись сделана во второй четверти XII в., когда вдова Всеволода уже скончалась. И земля перешла к другой вдове и другого Всеволода. И среди свидетелей передачи земли Бояна под именем Михаила исследователь видит Михаила – митрополита Киевского второй четверти XII в. Это могло быть и так, если бы допускалось тогда во главе списка свидетелей назвать, как считает исследователь, епископа Туровского Якима Домило, а главу русского священства, митрополита Киевского, – четвертым по счету, называя его, как и всех свидетелей, просто попом, то есть священником. На самом деле перечисление лиц шло по строгой иерархии. Например, в летописной статье 1089 г. об освящении церкви Печерской Пресвятой Богородицы в Феодосиевом монастыре: «Освящена была церковь… Иоанном митрополитом и Лукою, Белгородским епископом, Исаем, Черниговским епископом…» Даже перечисление епископов шло по иерархии епископских кафедр. В летописной статье 1091 г. о перенесении мощей Феодосия этот перечень выглядит следующим образом: «…собрались епископы: Ефрем Переяславский, Стефан Владимирский, Иоанн Черниговский, Марин Юрьевский» (ПВЛ).

О социальном положении Бояна можно судить по составу свидетелей сделки: все они священнослужители. Этот признак является безупречным, и по нему с несомненностью можно заключить, что Боян был из среды духовенства, так как при сделке между светскими людьми такое не практиковалось, – свидетелями были также светские люди (Марасинова, 1966). Причем Боян принадлежал к высшей церковной иерархии: среди свидетелей находятся священнослужители высокого ранга. Так, например, один из них, Иван Янчин, надежно отождествляется со священником Андреевского-Янчина монастыря, основанного в Киеве Всеволодом-Андреем Ярославичем в 1086 г. для своей дочери Янки, который стали называть Янчиным монастырем. Отметим, что ошибочно считать, что земля перешла к другой вдове и другого Всеволода еще и потому, что «другой Всеволод» – это Всеволод О́льгович, который скончался в 1147 г., когда митрополитом Киевским был уже не Михаил, а Климент Смолятич. Помимо этого, «во второй четверти XII в.» игуменом Янчина монастыря был не Иван, а Григорий, он упомянут в начале этой «второй четверти», в 1128 г. (Макарий, 1995. С. 172, 609. № 68; С. 663). Автор записи о Бояновой земле не упомянул при именах свидетелей ни одной должности, занимаемой этими лицами, что, по сведениям М. Д. Приселкова, означает в таких случаях громкую известность данных лиц в Киеве во время записи (Приселков, 1940. С. 25, 27, 31). Подтверждением высокого социального положения Бояна служат размер и качество его земли, а следовательно, и ее стоимость – 700 гривен. Расположение надписей в этом соборе обусловлено социальной принадлежностью носителей имен, упоминаемых в надписях, значением изображений, на которых они выполнены, и значением архитектурных частей храма – его внутренних помещений, где эти надписи находятся. Таким образом, каждой надписи свойственно значение как единице языка храмовых граффито, – существует семантика самих надписей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

носимых предметов искусства Архив — virtuogenix.online

Конкурс World of WearableArt (WOW) Awards — это всемирно известный конкурс дизайна, который ежегодно привлекает участников из более чем 40 стран мира. В конкурсе нет вступительного взноса, и в нем могут принять участие все, кто создает носимые произведения искусства. Использование необычных материалов и техник приветствуется. Это возможность для дизайнеров свободно творить без коммерческих ограничений и получить признание своих талантов.

Одежда финалистов будет представлена ​​на ежегодном шоу World of WearableArt Awards Show — нечто среднее между выступлением Cirque du Soleil и показом высокой моды — которое длится три недели и собирает более 60 000 зрителей. Поскольку нет определенного количества финалистов, у каждого есть шанс представить свою работу на выставке.

VIRTUOGENIX: Как был основан WOW и как он превратился в то, чем он является сегодня?

WOW: Мир носимого искусства (WOW) начинался скромно; Первое вручение наград состоялось еще в 1987 году под промокшим от дождя тентом в сельской местности Нельсона, небольшого городка на Южном острове Новой Зеландии. Местный скульптор и основатель WOW Дама Сьюзи Монкрифф впервые предложила награду World of WearableArt Awards как средство продвижения местной совместной художественной галереи; снимая искусство со стены и отображая его на человеческом теле в рамках театральной постановки. Очень радикальная концепция в то время!

За прошедшие годы WOW превратился в самый значительный в мире конкурс носимого искусства, ежегодно привлекающий участников из более чем 40 стран. Сегодня предметы одежды привозят со всего мира и воплощают в жизнь на сцене в столице Новой Зеландии Веллингтоне перед аудиторией в 60 000 человек. Конкурс как творческая платформа за последние три десятилетия вырос в геометрической прогрессии, и креативность дизайнеров продолжает набирать силу. Благодаря цифровым технологиям и социальным сетям мы теперь можем общаться с дизайнерами со всех уголков мира.

Мы продолжаем охватывать миры искусства, дизайна и моды и объединять их в театральном представлении – шоу WOW Awards. Мы были вынуждены разрушить ожидаемые границы этих миров и увидеть, что возможно, когда все миры сталкиваются. Это, в свою очередь, означает, что с каждым годом мы видим все более интересные и инновационные работы, поскольку дизайнеры продолжают создавать передовые работы. и подвергнуть сомнению традиции и ожидания отрасли.

Развитие технологий оказало значительное влияние на то, что мы видим на нашей сцене сегодня. От инновационных применений 3D-печати до экспериментов с новыми методами и необычными материалами, которых не было даже около 30 лет назад, мы видим, как наши дизайнеры используют технологии, чтобы еще больше развить свое воображение.

VIRTUOGENIX: Каковы основные принципы и цели WOW?

WOW: Мы больше всего гордимся тем, что конкурс World of WearableArt Awards открыт для всех, кто старше 18 лет. Для нас важно предоставить платформу, на которой каждый может принять участие, независимо от вашего происхождения или ваш опыт; работаете ли вы в настоящее время в творческой индустрии или заставляете себя попробовать что-то новое. Любой может принять участие, любой может стать финалистом и любой может победить. Судьи ищут одежду, которая удивит их и продемонстрирует дизайн с новой точки зрения, которую они раньше не видели. Отделка одежды должна быть безупречной как внутри, так и снаружи.

Каждый год одежда проходит три раунда закрытого оценивания группой отраслевых экспертов, при этом ни на каком этапе не принимаются во внимание знания, опыт или даже репутация дизайнера. Этот надежный процесс означает, что каждая работа оценивается исключительно по самой одежде.

Мы продолжаем призывать дизайнеров, художников и производителей со всего мира бросать вызов творческим ожиданиям и расширять границы воображения. Мы хотим быть платформой, где границы между модой, искусством и дизайном действительно размыты!

Каждый год мы видим дизайнеров с самым разным опытом, и не обязательно с традиционным творческим опытом. Мы создали платформу, на которой дизайнеры, работавшие для таких людей, как Бейонсе, Кэти Перри, Леди Гага и Мадонна, сидят рядом с новичками, не имеющими традиционного дизайнерского опыта, но обладающими неординарной идеей и способностью ее реализовать. красиво. Мы видим, как молодые студенты входят вместе с «ветеранами»; некоторые дизайнеры используют платформу для изучения и экспериментирования с новыми методами и материалами, некоторые используют ее как платформу, чтобы поделиться своей работой с миром, а другие принимают творческий вызов ради чистого удовольствия от процесса!

Virtuogenix: Каковы три основные причины, по которым люди должны участвовать в конкурсе World of WearableArt Awards?

WOW:

1. Как уже упоминалось, любой желающий старше 18 лет (по состоянию на 30 марта 2020 г.) может принять участие в Конкурсе наград 2020 г., при этом вступительный взнос не взимается. Все, что можно носить с собой, может найти место на сцене, если оно отвечает требованиям создания оригинального, новаторского и хорошо выполненного предмета искусства, пригодного для носки.
2. The Awards Competition предлагает не только денежные призы (общий призовой фонд составляет 187 500 новозеландских долларов), но и представление и продвижение работ дизайнеров, а также доступ к эксклюзивным стажировкам и резиденциям с интересными творческими компаниями по всему миру, включая Cirque du Soleil (Монреаль , Канада), Weta Workshop  (Веллингтон, Новая Зеландия) и The Residency Experience (Лос-Анджелес, США)!
3. The World of WearableArt объединяет мировое сообщество дизайнеров; через наши цифровые каналы и во время сезона WOW Awards Show, где мы приглашаем финалистов присоединиться к нам в Веллингтоне, Новая Зеландия, на ряд эксклюзивных мероприятий. Эта возможность поехать в Новую Зеландию и пообщаться со многими другими дизайнерами со всего мира поистине уникальна, это сообщество, которое продолжает вдохновлять друг друга, продолжает расти из года в год и действительно помогает продвигать инновации. в творчестве.

VIRTUOGENIX: Есть ли у вас какие-либо советы о том, как им следует критиковать/оценивать и, при необходимости, улучшать свою работу, прежде чем они отправят свою одежду на предварительный отбор?

WOW: Предметы одежды финалистов конкурса отправляются в невиданное путешествие. Все предметы одежды, выбранные в качестве финалистов, воплощаются в жизнь на сцене шоу WOW Awards. Премия проходит каждый год в столице Новой Зеландии, Веллингтоне, и собирает 60 000 зрителей! The Awards Show — это экстравагантное театральное представление, не имеющее аналогов, с шестнадцатью представлениями в течение трехнедельного шоу-сезона.

После конкурса предметы одежды отправляются в Нельсон, Новая Зеландия, где некоторые из них будут представлены на выставке в Национальном музее WOW. У нас также была международная передвижная выставка, которая посетила шесть музеев в четырех странах мира, в том числе MoPOP в Сиэтле и Музей Эрарта в Санкт-Петербурге, Россия.

Дизайнеры должны учитывать этот путь при создании своей работы. Их одежда должна быть экстраординарной в деталях, и высокий уровень мастерства имеет важное значение, но также должен оказывать сильное влияние на сцену, когда они выступают перед публикой. Кроме того, судьи ищут одежду, которая их удивит и продемонстрирует дизайн с новой точки зрения. Они ищут полную концепцию и идею, которая хорошо реализована и четко отражает вдохновение дизайнера.

VIRTUOGENIX: Должны ли участники представлять полный образ или дизайнеры украшений, аксессуаров, обуви или головных уборов могут представить свои работы, не объединяясь с другими дизайнерами?

WOW: Чтобы принять участие в Конкурсе, вы должны предоставить готовую, полностью пригодную для носки одежду, и в рамках процесса подачи заявки вам нужно будет загрузить фотографии (и необязательное видео) вашей одежды для предварительного отбора. Тем не менее, участникам не следует отчаиваться, если они еще не создали полностью предмет одежды. На протяжении многих лет мы видели записи от ювелиров, модисток и даже архитекторов, применяющих свои навыки и методы для создания предмета искусства, пригодного для носки!

Одна из замечательных особенностей создания для Конкурса Наград заключается в том, что нет никаких коммерческих ограничений, дизайнеры могут использовать возможность экспериментировать и исследовать новые методы и технологии, чтобы увидеть, как они могут раздвинуть границы своего собственного воображения.

Объединиться с другими дизайнерами — это отличная возможность для творческого сотрудничества. Конкурс «Награды» позволяет командам дизайнеров до трех человек работать вместе над созданием проекта.

(слева): « Digital Stealth Gods », Дилан Малдер, Новая Зеландия. (Справа) «Куб» Адама МакАлави, Великобритания.

VIRTUOGENIX: Каковы (некоторые) возможности, которые они могут ожидать, если их одежда будет выбрана в качестве финалистов конкурса?

WOW: Помимо 34 наград и призов, предлагаемых в рамках Конкурса, наша международная платформа позволяет нам продвигать дизайнеров и их работы по всему миру. Мы продолжаем предоставлять возможность для представителей одежды (и, следовательно, их дизайнеров) быть представленными как на национальном, так и на международном уровне с помощью эксклюзивных фотосессий, выставок и возможностей для СМИ — даже после закрытия конкурса и церемонии награждения в этом году.

В последние годы мы сотрудничали с модным фотографом из Нью-Йорка, Линдси Адлер , модным журналом L’Officiel USA , а также проводили фотосессии и готовили одежду ближе к дому.

На сезон показов 2019 года мы пригласили модного активиста Б. Акерлунд вместе с известным фотографом Екатериной Белинской присоединиться к нам в Веллингтоне на церемонии вручения наград WOW Awards 2019. Помимо судейства на конкурсе Awards, Б. вместе с Екатериной сотрудничали с World of WearableArt и Wellington NZ в двухдневной фотосессии, в которой были представлены шесть отмеченных наградами предметов одежды из нашей исторической коллекции.

Б. Акерлунд носит « Shell » Чжан Цияо, Университет Дунхуа, Китай, фотограф Екатерина Белинская. Чтобы увидеть остальные изображения, посетите https://www.worldofwearableart.com/2019/10/an-out-of-this-world-photoshoot/

.

VIRTUOGENIX: Спасибо, что нашли время ответить на наши вопросы. Какие-нибудь последние слова для наших читателей/потенциальных участников?

WOW: Открыт прием заявок на участие в конкурсе World of WearableArt Awards 2020! Каждый год мы просим дизайнеров вдохновиться одним из шести миров, которые составляют награду World of WearableArt Awards. Есть три повторяющихся раздела; Aotearoa, Avant Garde и Open, а также три секции, уникальные для 2020 года; Архитектура, монохромная и елизаветинская.

Мы еще раз просим дизайнеров, художников, производителей и создателей со всего мира показать нам мир своего воображения и бросить вызов творческим ожиданиям. WOW стремится быть платформой, которая реализует невообразимое; где начинающие дизайнеры могут продемонстрировать свой талант и создать свое профессиональное портфолио, а известные дизайнеры могут дать волю своему воображению и исследовать новые творческие возможности.

Когда дизайнеры впервые участвуют в Конкурсе Наград, они говорят нам, что наконец-то нашли дом для своей работы, которая не совсем вписывается ни в один из «традиционных» миров или отраслей — их работа не является явно модной и не является вполне обычное искусство. WOW — это торговая площадка, где эти новаторские предметы одежды действительно могут проявить себя, где традиционные правила не действуют. Итак, хотите ли вы развиваться в профессиональном плане или просто ищете непревзойденный творческий вызов, конкурс World of WearableArt Awards — это прекрасная платформа, позволяющая раздвинуть границы вашего воображения и творчества!

(Вверху) «Underling» Джиллиан Сондерс, Новая Зеландия.

Популярные

См. также

Почтовый конкурс World of WearableArt (WOW) Awards впервые появился на virtuogenix.online.

]]>

Часть 4 – почему все греческие боги связаны друг с другом?

< Назад к части 3

Анатолий Беляков:  Подозреваю, что здесь сыграла роль еще одна причина. С наступлением Средневековья и распадом сложных, даже хрупких социальных структур микенских времен греки вернулись к родовому строю. Кровное родство стало единственно понятной социальной моделью.

Олег Матвейчев: Точно! Люди не знали иного порядка и социальной сетки, кроме семейной. Я легко допускаю, что любой философ мог диалектически вывести одного бога из другого, подобно тому как Гегель выводит одну категорию из другой. Но никто бы этого не понял! Поэтому должна быть создана классификация, понятная всем, в том числе – и в первую очередь неграмотным. Философы и священники фыркнут на это, но их очень мало. Когда объясняешь, что этот кто-то брат кому-то или тесть, это понятно, потому что всем знакомый порядок. Клод Леви-Стросс в своей книге В Структурной Антропологии написано, что клановый порядок является наиболее естественным и является образцом любого порядка, так как он наиболее прост для понимания. Так что по поручению этого воображаемого Ликурга весь хаос и разнообразие греческих богов напихали в семейную сетку. Итак, всякие «ночь рождает день», или «ночь и день едины» Гераклита или «богиня-истина» Парменида, диалектические и метафизические свойства богов и их отношения оставлены философам. «Плебеи не выкопают», но родовой строй всем понятен.

Итак, у нас очень интересный процесс. С одной стороны, есть священники, мистики, философы и теологи, которые продолжают думать о богах как о метафизических, сверхъестественных силах или духах и, как и в старые времена, общаются с ними метафизическими средствами. С другой стороны, у нас есть обычные люди, которые узнали, что все боги связаны друг с другом, и начинают видеть их через призму своих семейных отношений. Здесь у нас жена изменяет мужу, пока он уезжает зарабатывать деньги; эта аналогия переносится на богов. Вот дети, борющиеся со своим отцом, настроенные против него матерью; и это относится и к богам. Братья дерутся, сестры и остальные домашние дрязги. Отсюда вытекает специфический для Греции так называемый антропоморфный характер ее религии. Такого изначально не было и быть не могло. Все исследования и находки (см. работы Зайцева) показывают, что до определенного момента, что касается греческих богов, царил беспорядок и неразбериха, а примерно через 900-800 вв. до н.э. начинается родовой порядок и после этого антропоморфизм и дикие рассказы об измене Зевса жене, и вражда между Афиной и Артемидой по поводу того, кто красивее.

А.Б: Кстати, тот же профессор Зайцев заметил, что антропоморфизм богов в том виде, в каком его практиковали греки, — очень редкое явление в истории религии. И это правда…

О.М.: К слову, мы понимаем, что был целый процесс, который занял время. Во-первых, было принято решение о классификации богов. Во-вторых, необходимо было провести «социологическое исследование» и измерить рейтинги богов. В-третьих, создать единую концепцию, протестировать все неприятные моменты. В-четвертых, внедрить это в массовое сознание и, в-пятых, получить в ответ антропоморфизм. Поэтому между временем, когда учителя в школах и барды на агорах описывали новые отношения между богами – между временем, когда все поняли, что Зевс – отец, а Афина – дочь, – был период, когда народ изобрел целое греческое мыло. , очень похоже на Санта-Барбара . Только тогда мы видим, что Гомер вплел мотивы «Санта-Барбары» в ткань «Илиада» и «Одиссея» .

В этом главная научная ценность нашей работы, как любят говорить кандидаты наук. Некоторые люди на Западе получили свои докторские степени, потому что они относили поэмы Гомера к определенному периоду и доказывали это, ссылаясь на его описание материальной культуры, артефактов и общественных отношений в поэмах — не со времен Троянской войны, а со времен Троянской войны. гораздо более позднее время. И мы также показываем, что духовные и религиозные артефакты, используемые в поэмах Гомера, восходят к 800–700 годам до нашей эры. Абсолютно не раньше! Неважно, когда произошло объединение гомеровских поэм (тех, о которых мы знаем), было ли это объединение различных разрозненных произведений и стихов или на основе одной протопоэмы о гневе Ахиллеса. Главное, что интеграция произошла на основе матрицы семейного клана богов.

А.Б: Замечу, кстати, от циклических былин о Троянской войне практически ничего не осталось. Эти биты были переведены на русский язык не так давно. Так вот, я не знаю, как обстояли дела в их первоначальных версиях, но в сохранившихся фрагментах нет «Санта-Барбарских» хеппенингов между богами. Может быть, несколько намеков на то, что Зевс — отец всех, а Афина — его дочь; кровное родство. Но не более того. Я думаю, что согласно нашей концепции можно с большой долей уверенности предположить, что циклические былины старше 9 лет. 0028 Иллиада и Одиссея . Многие исследователи до нас говорили то же самое; все эти Кульманы, Борджиа, Песталоччи и т. д., хотя они основывались на чем-то другом.

О.М.:   Скажу прямо, но образно. Как бывший сотрудник администрации президента, как политический консультант – как советник, всю свою сознательную жизнь занимающийся исследованиями и идеологиями – так я все это вижу. Воображаемый Ликург (опять же подчеркиваю «воображаемый», может быть, это был кто-то из его внуков или сыновей, которые впоследствии все слились в одно лицо и были объявлены богоподобными) собирает на собрание софистов, философов, жрецов и прочих советников. Так же, как Сурков или Володин собирали нас, политтехнологов, в Кремле. А он им говорит: «Придумайте общую для всех идеологию. У нас все эти разные люди, разные языки, разные храмы и боги! А есть еще и все эти иностранцы, тоже у них совершенно чуждые нам языки и боги. Нам нужно что-то сделать, чтобы все согласились, что наши боги главные; так все клялись ими, так новорожденные дети назывались их именами, с нашими оракулами консультировались, с нашими пьесами смотрели, наши храмы посещали паломники, а умерших хоронили по нашим законам. Только тогда наше правление будет сильным, и у всего будет один космос, один закон и один порядок!» Они, конечно, отвечают: «Сначала нужно провести обследование, послать наших людей во все земли».

Опрос сделали, сделали матрицу. Может быть, не один, может быть, было несколько концепций. Возможно, сначала Зевс был единственным отцом, а сыном был Посейдон, а может быть, не Гера, а Деметра была женой Зевса. Так же, как и в Администрации Президента, рассматриваются разные концепции, указываются слабые места и риски; что-то берется за основу и потом детально прорабатывается. И в конце принято окончательное решение.

Однако нужно было еще прийти к какому-то популярному, массовому общепризнанному итогу – чтобы молодежь могла запомнить его в школах, поэтому нужна была какая-то сказка, легко запоминаемая наизусть, так, может быть, стихотворение. Итак, какой-то философ/поэт сел и написал «Происхождение богов». Потом стали думать, кому это приписать: «Такое важное произведение, в котором говорится о происхождении богов, не могло исходить от кого-то всем известного. Это древняя рукопись, древний источник». Так было всегда в истории, поэтому вокруг всегда плавает много фальшивых «древних сокровищ»: Завещание Петра Великого, Дар Константина, История Малороссии, Книга Велесова, и «Протоколы сионистских волхвов» . Существует много поддельных древних документов. Вот сели и решили «Происхождение богов» приписать… Гесиоду, который был уже в те времена фигурой полумифологической, как наш бард Боян из «Слово о полку Игореве». Вот выйдут певцы и скажут: «Вот поэма Гесиода, которую вы еще не слышали, датируемая древностью», и притязание на древность показывает свою силу. Вот так! И как только поэма фальшивого Гесиода была готова, ее запустили в систему образования, сто раз переписали, популяризировали, а так как все эти софисты были учителями в школах для юношества, то заставили всех учить ее наизусть ; вывел бардов на площади. Все было так же, как и сейчас. Сформулируйте концепцию, а затем реализуйте ее через новости, фильмы, школьные программы, СМИ и т. д.

A.B: Только часто лажает, особенно на уровне реализации. Не поэтому ли так много наглых полуобразованных людей, декларирующих «эстетические разногласия» с действующей властью?

О.М.: Ок, а через некоторое время вторая встреча. Проверяем, как дела, как продвигается пропаганда новых идей? А политконсультанты-слеш-софисты говорят:

«В принципе, все хорошо, господи. Протестов нет. Однако есть проблема с молодежью. Им трудно усваивать текст; они делают много ошибок. Кому интересны боги и походы в храм? Взрослые мужчины идут на жертвы перед деловыми сделками, старухи и вдовы вспоминают былые времена и зажигают свечи, а молодежь не интересует, кто чей тесть или шурин. Они хотят историй о любви, запретном сексе, драках, подвигах и только с кислыми лицами учат нашу теогонию. А когда наши барды поют мантры о происхождении, кто от кого рождается – даже мухам на стенах становится скучно. Нам нужны действие, драйв, конфликт, скандал, секс и кровь; кто с кем воюет, кто кому изменяет, кто получил удар по лицу и плохие новости. Только тогда мы получим достойные оценки.

«Итак, что мы будем делать?» — спрашивает спартанец Сурков-Володин и, может быть, даже сам Ликург-Путин. А они отвечают:

«Здесь на базарах наши уличные калеки уже триста лет поют песни о Троянской войне, о героях, об Одиссее, Диомеде, Менелае, Ахиллесе, и о любви Елены и Париса. Надо собрать все песни в одно стихотворение и запихнуть туда наших богов и их семейные отношения. Подобно тому, как мы даем нашим детям горькое лекарство с медом, мы обернем стихотворение вокруг нашей идеологии. Есть некоторая проблема в том, что песни все грустные, потому что все наши герои погибли на той войне, и есть такая ерунда, что нашу спартанку похитили. Кстати, мы можем это изменить. Мы должны сделать так, чтобы это мы победили троянцев. Любой, кто украдет наших спартанских невест, будет уничтожен, а их город разрушен. А главное, мы собрали всех греков со всех островов и двинулись единой силой. Не стоит так все это выкладывать на базарах и площадях, как бы это странно не звучало. Сначала мы начнем одну поэму с богами и нашими героями-победителями и если она понравится людям, мы напишем вторую поэму, в которой скажем, что мы выиграли Троянскую войну. И чтобы народ нам поверил, мы припишем эти стихи не Гесиоду, а самому Гомеру! Он, как думают люди, даже древнее Гесиода и поэтому имеет больший авторитет!

У них уже была традиция приписывать мысли другим авторитетным фигурам, например, Платон приписывал свои мысли Сократу, а сколько было псевдо-Дионисов? Это в нашем обществе; чем новее, тем лучше. Но в традиционном, чем старше, тем лучше.

A.B: Эта традиция существует и сейчас. Например, как вы помните, еще в университете я придумывал разных древних философов, «работы которых еще не введены в научный оборот», приписывал им свои мысли, облекая мысли в определенный стилистический формат, и успешно цитировал «философов» в мои экзамены. Впрочем, для меня это была литературная игра а-ля Борхес, а теперь этот трюк повсеместно используется в рекламе и журналистике. Вы не представляете, как там делают поддельные цитаты! Не так уж и плохо, когда их используют девушки в Одноклассниках.ру, но и некоторые авторы книг, претендующие на научность и серьезность, не стыдятся их использовать! Я бы посоветовал им лишний раз проверить это «знаменитое изречение», чтобы не выглядеть идиотом.

O.M.: Хорошо, теперь поговорим. Политические консультанты рубят софистов, получив мешок с золотом в администрации президента. Собрали песни о подвигах Одиссея и Диомеда и Ахиллеса с Гектором в кучу. Что не получалось, выбрасывали, чего недоставало, добавляли, взяв за основу сюжет о гневе Ахиллеса и его ссоре. Для второго стихотворения основой стало возвращение Одиссея. Естественно, была нанята целая толпа писцов, которые все это записали (самая современная технология того времени, заимствованная у финикийцев) и все это идет в школы и на площади, тем более, что за дело берутся те же самые люди, которые ходят на эти собрания. школы. Барды с удовольствием берут деньги за исполнение этих новых песен и поют их, тем более, что людям надоедает слушать одно и то же старое с вариациями, а тут и новые шлягеры, да еще такие весёлые.