Содержание
Коллективизация сельского хозяйства в СССР – чтоб накормить рабочих
С момента прихода к власти большевиков в России началось присвоение земель государством. Сам период коллективизации не стоит относить к периоду с 1927-го по 1938-й годы. Первые коллективные хозяйства появились уже в 1918 году. На тот момент существовало три вида кооперативов: товарищества по совместной обработке земли, артели и коммуны. К началу самой коллективизации такие хозяйства составляли около пяти процентов от всех крестьянских подворий страны.
Одной из главных причин принудительной коллективизации в Советском Союзе стал аграрный кризис, который разразился к 1927-му году. Молодые социалистические власти выяснили, что при текущих обстоятельствах не способны прокормить рабочих фабрик и заводов, что в свою очередь существенно тормозило индустриальный рост в стране. Кроме того, промышленный кризис не принес бы популярности большевикам в мире, который и без того относился к новой власти более чем скептически.
В результате на пятнадцатом съезде ВКП(б) было принято решение о повсеместном объединении крестьянских подворий в колхозы. Раскулачивание проводилось при активной помощи бедноты, не имеющий своей земли и, зачастую, не умеющей и не желающей ее обрабатывать. В помощь «пионерам» коллективизации были направлены фанаты-революционеры, свято верившие в правильность своей миссии. Меры, предпринимаемые коллективизаторами были жесткими, а порой и жестокими.
К 1930-му году, когда раскулачивание приняло особо жесткие формы, начались массовые выступления протеста. Власти слегка сбавили темпы. Однако уже в том же году Сталин вводит экономические меры воздействия на крестьян, чтобы вынудить их вступать в колхозы. Так, началось массовое изъятие скота у населения, что привело к забою огромного числа поголовья. Это вынудило еще державшиеся крестьянские хозяйства впасть в зависимость от машин и тракторов, находящихся в собственности колхозов. Для частников вводились дополнительные налоги и подати.
К 1932-му году были введены изменения в Уголовный Кодекс, согласно которым дела о коллективизации не подлежали апелляции, а осужденные по статьям по раскулачиванию не подлежали амнистии. Кроме того, в 1932-м году для граждан СССР были введены паспорта. Жители сел и деревень, состоящие в колхозах смогли получить документы только через 30 лет, так как власти запрещали колхозникам перемещения по стране. Историки описывают факты, когда целые районы были оцеплены сотрудниками НКВД, чтобы не дать уехать никому из работников сельского хозяйства.
После фазы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР, которая пришлась на 1932-1933 годы, на полях случился неурожай. Несмотря на это некоторое количество зерна было собрано, но все оно было изъято и отправлено в город. В деревнях начался голод, который по сегодняшним оценкам унес жизни не менее полутора десятков миллионов человек.
И все же в 1934 году коллективизация закончилась. Советская власть общими усилиями уничтожила более миллиона крепких крестьянских хозяйств, на которых держалась все сельское хозяйство царской России.
Современные историки оценивают коллективизацию как факт, который повлек за собой полное разрушение сельскохозяйственной области как в Советском Союзе, так и в России последующих периодов.
Добавить комментарий
Фильм «Мистер Джонс» разоблачает кампанию фейковых новостей о сталинском геноциде украинцев
Фильм «Мистер Джонс» Джонс» — важная новая историческая драма с очень современным контекстом. Выпущенный в США весной 2020 года, он проливает давно назревший свет на одно из самых страшных преступлений Сталина, а также служит своевременным напоминанием о том, что в сегодняшних разговорах о фейковых новостях на самом деле нет ничего нового.
Написанный Андреа Халупа и поставленный номинированной на «Оскар» режиссером и сценаристом Агнешкой Холланд, этот совместный польско-украинско-британский спектакль рассказывает о борьбе одного человека за разоблачение сталинского искусственного голода на Украине, преступления, которое советский режим отчаянно пытался раскрыть.
спрятаться от внешнего мира.
Главный герой фильма — Гарет Джонс, молодой валлийский журналист, который в начале 1930-х годов едет в Советский Союз в надежде взять интервью у Сталина. Вместо этого он раскрывает самую темную тайну диктатора — украинский голод. Главным антагонистом Джонса является обладатель Пулитцеровской премии московский корреспондент New York Times Уолтер Дюранти, который использует свой значительный статус, чтобы публично критиковать Джонса и отрицать существование голода. Два ведущих актера, Джеймс Нортон (Гарет Джонс) и Питер Сарсгаард (Уолтер Дюранти), блестяще запечатлели эту борьбу за правду в один из самых мрачных периодов в европейской истории.
Сосредоточенный на журналистской дуэли за контроль над нарративом вокруг сталинского голода, фильм перекликается со многими темами, которые определяют сегодняшнее информационное поле битвы. В нынешнюю эпоху фейковых новостей и альтернативных фактов «Mr. Джонс» показывает, что предыдущие поколения также сталкивались с подобными проблемами.
Это иллюстрирует серьезную ответственность средств массовой информации за точное освещение событий, в то же время улавливая неизменное авторитарное стремление к сокрытию и искажению.
Это окно, посвященное информационной войне сталинской эпохи, представляет собой весьма актуальную политическую драму, но именно как исторический фильм «Мр. Джонс» действительно выделяется. Фильм открывает новую важную кинематографическую основу, знакомя широкую международную аудиторию с 1932-33 украинский голод впервые. Голодомор, известный украинцам как Голодомор, был одним из самых страшных злодеяний ХХ века, но он еще не вошёл в мировое сознание в той форме, которая соответствовала бы масштабам и последствиям трагедии.
Подписаться на UkraineAlert
В то время как весь мир наблюдает за тем, как разворачивается российское вторжение в Украину, UkraineAlert два раза в неделю доставляет лучшие экспертные знания и аналитические материалы Атлантического совета по Украине прямо на ваш почтовый ящик.
Многие зрители будут ошеломлены событиями, описанными в «Mr. Джонс» и уйдет с воодушевлением изучить эту тему более подробно. Вскоре они обнаружат, что споры о том, что именно Гарет Джонс стал свидетелем в Украине в марте 1933 года, продолжают бушевать. реальность голода. Это отрицание принимало множество различных форм за последние девять десятилетий. Он начался с прямого отказа признать голод, а затем перерос в попытки отвергнуть преднамеренный характер массового голода и опровергнуть преследование украинцев.
После распада Советского Союза дискуссия сосредоточилась на том, можно ли квалифицировать Голодомор как акт геноцида против украинского народа. Именно такое определение дал голоду не кто иной, как Рафаэль Лемкин, юрист, придумавший термин «геноцид». Тем не менее, по-прежнему существует значительное сопротивление признанию Голодомора геноцидом. Характерно, что продолжающиеся дебаты о признании носят преимущественно политический, а не академический характер.
С чем именно столкнулся Гарет Джонс в Украине? В марте 1933 года молодой валлиец сел в Москву на поезд, направлявшийся в Харьков, который тогда был столицей советской Украины.
Когда поезд приблизился к российско-украинской границе, он тайком вышел из него и продолжил путь пешком. Хотя он сообщил о нехватке продовольствия на российской стороне границы, вскоре стало ясно, что Украина находится в эпицентре огромного и смертельного голода.
«Почти в каждом селе два месяца назад кончился запас хлеба, почти истощился картофель, не хватало свеклы грубого помола, которая раньше использовалась на корм скоту, а теперь стала основным продуктом питания населения , чтобы продержаться до следующего урожая», — писал Джонс через несколько недель в письме редактору газеты Manchester Guardian [предшественник сегодняшней газеты Guardian — Ред.]. «В каждой деревне я получил одну и ту же информацию, а именно, что многие умирали от голода и что погибло около четырех пятых скота и лошадей. Одна фраза повторялась до печального однообразия в моей голове, а это было: «Все опухли» («все опухли от голода»), и при каждом разговоре мне вбивалось в память одно слово. Это слово было «голод», означающее «голод» или «голод».
И я не забуду вздутые животы детей в коттеджах, в которых я спал».
Покидая Советский Союз в конце марта 1933 года, Джонс выпустил пресс-релиз о своем недавнем опыте в том, что он назвал «черноземным регионом» Советского Союза. Его подхватили несколько газет, но не New York Times. Другие в равной степени не желали принимать сообщения о голоде. По идеологическим или другим причинам многие из тех, кто симпатизировал Советскому Союзу, не хотели слышать о людях, умирающих от голода в зарождающемся социалистическом раю. В хор опровержений входили некоторые интеллектуальные тяжеловесы того времени, такие как Джордж Бернард Шоу, подписавший коллективное письмо в Manchester Guardian, в котором британские СМИ обвинялись в представлении «положения русских рабочих как рабского и голодного».
Основное опровержение Джонса исходило от самого Дюранти в статье, опубликованной в номере New York Times от 31 марта 1933 года. Этот шедевр дезинформации напрямую атаковал Джонса, обвинив его в поспешных выводах на основе ограниченных фактов и в том, что он не рассказал всей истории.
«Условия плохие, но голода нет», — писал Дюранти.
Отвергая разговоры о массовом голоде, Дюранти повторил советскую пропаганду, признав «нехватку продовольствия» из-за бесхозяйственности и саботажа в процессе сельскохозяйственной коллективизации. Как известно, корреспондент New York Times также поделился своими мыслями о ситуации в Украине. «Грубо говоря, вы не сможете приготовить омлет, не разбив яиц», — написал он. Эта пугающая фраза появляется в «Mr. Джонс». Возможно, это лучшее свидетельство цинизма, который позволил Дюранти и его коллегам-московским корреспондентам скрыть массовое убийство миллионов людей.
Нет никаких предположений, что опровержения Дюранти были идеологически мотивированы. Журналист из Ливерпуля был кем угодно, только не попутчиком-коммунистом. Его главным мотивом в сокрытии Голодомора, по-видимому, было желание сохранить свое высокое положение в советской Москве и защитить свой доступ к ведущим большевикам. Ко времени голода 1933 года Дюранти уже добился значительной международной известности за освещение советского эксперимента.
Кажется, у него не было сомнений в том, что он следует линии партии, пока Украина голодает.
Критика в адрес Джонса была сомнительной как с этической, так и с фактической точек зрения. Дюранти обвинил валлийца в том, что он представил «довольно неадекватное сечение большой страны». На самом деле, путешествуя по российско-украинскому пограничью и свидетельствуя о различных условиях, с которыми он столкнулся в России и на Украине, Джонс неосознанно наткнулся на одну из основных характеристик Голодомора. Это был далеко не стихийное бедствие, это был голод, который не ограничивался национальными и политическими границами.
Непосредственной причиной голода было стремление Сталина получить контроль над сельскохозяйственным сектором Советского Союза, чтобы финансировать свои амбициозные планы индустриализации и милитаризации. Это означало загнать миллионы крестьян в колхозы. По мере роста сопротивления коллективизации в конце 1920-х — начале 1930-х годов богатая в сельском хозяйстве Украина стала очагом крестьянских восстаний.
В ответ Сталин направил тайную полицию для проведения крупномасштабных депортаций, продолжая при этом коллективизацию и реквизицию зерна.
К весне 1932 года изъятие запасов зерна привело к голоду в некоторых частях Украины. В течение года практически вся Украина страдала от массового голода. Испытывали голод и другие хлебопроизводящие районы СССР, в том числе Нижнее Поволжье и Прикубанье Северного Кавказа, которые в значительной степени были заселены украинцами.
Имеющиеся данные указывают на то, что Сталин использовал кризис, чтобы сокрушить то, что он считал украинским национализмом, проявляющимся в украинском сопротивлении коллективизации. Как бывший нарком по делам национальностей, Сталин хорошо разбирался в тонкостях национальной идентичности в СССР. Он считал, что культурное приспособление украинцев в первые годы существования Советского Союза скорее усилило, чем ослабило их сопротивление режиму. Это была ошибка, которую он стремился исправить.
В декабре 1932 года, за несколько месяцев до поездки Джонса на Украину, когда условия голода продолжали ухудшаться, Сталин начал серьезную атаку на украинский язык и культуру.
В районах Кубани, заселенных украинцами, эти меры привели к закрытию всех украинских школ, учреждений культуры и газет. Сталин гнался не только за украинским зерном; он также был нацелен на украинскую культуру и, в конечном счете, на саму украинскую идентичность.
В отличие от параллельного процесса коллективизации в России, голод на Украине не ограничивался хлебопроизводящими регионами. Влияние Голодомора распространилось на те части страны, которые никогда не считались частью легендарной украинской житницы. Это включало харьковское пограничье Украины, которое Гарет Джонс посетил весной 1933.
Путешествие Джонса произошло до самых смертоносных месяцев Голодомора. Число погибших в Украине не достигнет своего пика до июня 1933 года. Всего, как полагают, только в Харьковской области погибло около миллиона человек. Более половины из примерно четырех миллионов украинцев, погибших от голода, погибли в регионах, которые не принадлежали к зернопроизводящим сельскохозяйственным центрам страны.
Единственная причина, по которой эти области так сильно пострадали, заключалась в том, что они были частью Украины.
Когда в конце лета 1933 года условия голода начали отступать, опровержения приобрели новый тон. В статье, опубликованной в «Нью-Йорк таймс» в августе 1933 года, Дюранти с опозданием признал, что «нехватка продовольствия», упомянутая в его более ранних отчетах, на самом деле была крупномасштабным голодом. Он признал, что погибло до двух миллионов человек, но отказался списать это на действия советского правительства. Вместо этого он по-прежнему сосредоточился на дискредитации противников, трубя о светлом будущем СССР. Первое предложение его статьи гласило: «Прекрасный урожай, который вот-вот соберут, показывает, что любое сообщение о голоде в России сегодня является преувеличением или злонамеренной пропагандой».
Это продолжающееся обеление сталинского голода на Украине оказалось удобным на международном уровне. В то время, когда демократический мир был гораздо больше обеспокоен недавним приходом Гитлера к власти в Германии и экономическими последствиями Великой депрессии, желание конфронтации с Кремлем было незначительным.
Действительно, пока Украина голодала, США готовились официально признать Советский Союз. Самому Дюранти приписывают значительный вклад в это решение. Его освещение СССР, получившее Пулитцеровскую премию, было широко признано важным для оказания влияния на президента США Франклина Делано Рузвельта и убеждения американского общественного мнения в необходимости установления дипломатических отношений с коммунистическим государством.
Во время ужина, данного министру иностранных дел СССР Максиму Литвинову в нью-йоркском отеле «Уолдорф-Астория» в ноябре 1933 года в честь установления отношений между Соединенными Штатами и СССР, Дюранти был встречен самыми бурными аплодисментами за весь вечер. Это был момент величайшего триумфа величайшего апологета Сталина.
Аплодисменты Дюранти появляются в фильме Агнешки Холланд. Эта сцена служит подходящим финалом для этого театрализованного рассказа о ранее упущенной из виду главе в истории двадцатого века, которая может многое рассказать современной аудитории об опасностях дезинформации.
В фильмах о Голодоморе не может быть хэппи-энда в голливудском стиле, но, по крайней мере, теперь эта история наконец-то рассказана.
Сергей Плохий — профессор истории Украины имени Михаила Грушевского и директор Института украинских исследований Гарвардского университета.
Мнения, выраженные в UkraineAlert, принадлежат исключительно авторам и не обязательно отражают точку зрения Атлантического совета, его сотрудников или сторонников.
Подробнее из УкраиныAlert
UkraineAlert — это комплексное онлайн-издание, которое регулярно публикует новости и анализ событий в политике, экономике, гражданском обществе и культуре Украины.
Миссия Евразийского центра заключается в укреплении трансатлантического сотрудничества в продвижении стабильности, демократических ценностей и процветания в Евразии, от Восточной Европы и Турции на западе до Кавказа, России и Центральной Азии на востоке.
Узнать больше
Изображение: Джеймс Нортон играет валлийского журналиста Гарета Джонса в недавно выпущенном фильме «Мистер Джонс», в котором рассказывается о борьбе за раскрытие правды о сталинском рукотворном голоде в 1919 году.
Украина 30-х годов. (Фото предоставлено Samuel Goldwyn Films)
Кочевники и советское правление: Средняя Азия при Ленине и Сталине
Саймон Уикхем-Смит
Кочевое население Средней Азии доставляло Советской Коммунистической партии уникальный комплекс забот и трудностей в раннереволюционный период. Как саморегулирующееся и самоподдерживающееся мигрирующее общество их мировоззрение определялось не марксистскими идеями массового труда и классовой борьбы, а скорее вопросами животноводства и традиционного стратифицированного образа жизни. Политическая и социальная жизнь кыргызских и казахских кочевников в этот критический период их истории еще должным образом не изучена. Они были далеки от в значительной степени европоцентричной советской политической элиты как по географии, так и по мировоззрению и постепенно вливались в состав СССР в течение XIX века.20-х и 1930-х годов. Новая книга Алана Томаса предлагает яркое и подробное исследование того, как кочевники советской Средней Азии вели переговоры, прежде всего в период Новой экономической политики между 1920 и 1928 годами, по вопросам, имеющим центральное значение для развивающегося управления Советским Союзом.
С самого начала становится ясно, что экономические и социальные последствия революции не подготовили население Средней Азии к последующему развертыванию политики партии.
Изображение на обложке книги, 1933 постер из Ташкента представляет прекрасное краткое изложение проблемы. Навстречу нам идут кочевник и солдат, решившие каждый по-своему выполнить пожелания партии на благо советского народа. Но, несмотря на такую решимость, как Томас иллюстрирует в шести главах книги, и несмотря на искреннее рвение к улучшению, существовали культурные, экономические и политические препятствия, которые было трудно преодолеть даже самым политически убежденным людям. Ярким примером этого является сама земля, веками уважаемая кочевниками-скотоводами, но теперь подвергшаяся ряду правовых реформ, призванных разрешить ее переназначение для ее подчинения. Вдобавок к этому, в то время как партийный дискурс изображал традиционную кочевую социальную структуру как устаревшую и реакционную, централизация власти в XIX веке20-е годы — и особенно после 15-го съезда партии в декабре 1927 года — отстранили от местных руководителей решения о представительстве и передвижении и тем самым создали напряженность между кочевым населением и теми, кто был среди них послан для выполнения директив партии.
Основное повествование о советской интервенции в Средней Азии в этот период определялось широко определенным процессом коллективизации. Различные аспекты жизни кочевников — образование, финансы, сельское хозяйство, само движение, которое занимало центральное место в их существовании, — постепенно подвергались переоценке в соответствии с определением партии, и эта переоценка рассматривается в последовательные главы книги Томаса. Так, например, всеобъемлющая кампания по распространению грамотности, охватившая страну в конце XIX в.20-х годов, было выражено через сеть «Красная юрта». Это были группы преимущественно русских, в основном мужчин, «банды медицинских и юридических экспертов, ветеринарных экспертов, наставников и партийных пропагандистов, которые предлагали свои знания и распространяли просветительские публикации» (стр. 142). Образование, которое они предлагали, было предназначено для того, чтобы привести кочевое население в соответствие с остальным населением, продвигая идеи класса, труда и партии, совершенно несовместимые с их традиционным образом жизни.
Однако собственное незнание русскими кочевой культуры в сочетании с менее бюрократической системой, существовавшей так далеко от центров власти, фактически привело к тому, что партия склонялась к кочевой культуре и договаривалась с ней, а Томас изображал явные достижения, такие как обращение с женщинами-кочевниками и просвещение в вопросах элементарной санитарии и здравоохранения, показывают реальную пользу, которую красные юрты принесли населению.
Большая часть споров о том, как обращаться с кочевниками, была сосредоточена на том, в какой степени их историческое и социальное положение делало их демографически обособленной группой от оседлого населения Средней Азии и Советского Союза в целом. Доход, который кочевники приносили правительству, поступал вопреки, а не благодаря этим различиям. Тонкий анализ Томаса описывает племенные и географические проблемы, которые легли в основу этих разговоров, и прослеживает их развитие от политики конфискации в начальный, послереволюционный период до коллективизации, последовавшей за 1919 годом.
28 конгресса, и который, наконец, угрожал кочевникам потерей в виде их домашнего скота как их средств к существованию, так и их культурной самобытности. Споры, которые разгорались в разных итерациях вокруг относительных стратегий налогообложения – облагать ли бедных кочевников налогом иначе, чем богатых; должны ли кочевники облагаться налогом иначе, чем оседлое население; должны ли кочевники облагаться налогом в соответствии с тем, что они могут себе позволить, или в соответствии с тем, что нужно стране, — оставалось в значительной степени нерешенным теми, кому было поручено их решать, а фискальная и политическая идентичность кочевников сохранялась в конце XIX века.20-х годов, почти так же, как это было в начале десятилетия.
Напряжение, которое такие непреодолимые различия создавали между кочевым населением и советскими русскими, которые должны были превратить их в эффективных и продуктивных граждан Советского Союза, хорошо передано Томасом в его кропотливом чтении тематических исследований.
Когда период новой экономической политики уступил место тому, что Томас описывает как «катастрофу коллективизации», и люди, и их окружение страдали от такого бесхозяйственности и непонимания, что в конечном итоге они просто продлили исторические отношения между Россией и Средней Азией; «продукт экономических и социальных изменений и государственного вмешательства, которые начались в период современного империализма, но продолжились с новой динамикой после краха прямого имперского правления» (стр. 176).
У меня мало критических замечаний по поводу этой книги, и я хотел бы призвать к ней всех, кто интересуется современной историей и обществом Центральной Азии или процессами строительства советской империи. Однако с двумя оговорками: я предпочел бы иметь фотографии, иллюстрирующие повествование, и я также предпочел бы более полный индекс, дополняющий подробные и обширные сноски. Тем не менее, повествование захватывающее и дает красноречивую и честную оценку далеко идущего, но в значительной степени неудачного социального эксперимента.