Содержание
Софья Колчак выполнила последнюю волю мужа
Адмирал Александр Васильевич Колчак в истории Белого движения — пожалуй, самая яркая и трагическая фигура. Бесстрашный полярный исследователь, ученый-океанограф, блестящий морской офицер, ставший в 1916 году, в неполных 42 года, самым молодым командующим флотом — Черноморским. Совсем недавно «Родина» подробно рассказывала (N10 за 2016 год) о развязке его судьбы — предательство союзников, арест в Нижнеудинске, расстрел в Иркутске 7 февраля 1920 года…
А что мы знаем о его жене, к которой адмирал обратил свое последнее письмо: «Господь Бог сохранит и благословит Тебя и Славушку»? Я много лет занимаюсь исследованием жизни Софьи Федоровны Колчак в эмиграции. Надеюсь, эти заметки будут небезынтересны «Родине».
Сын за отца не отвечает
Софье Федоровне было 42 года, когда с девятилетним сыном Ростиславом — Славушкой, как его ласково называли в семье, она оказалась во Франции.
Была ли возможность остаться?
Нужно вспомнить Севастополь в июне 1917 года — распоясавшиеся матросы открыто призывают к неповиновению офицерам.
Командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.В. Колчак обвинен Временным правительством в невозможности предотвратить бунт и вместе с флаг-капитаном М.И. Смирновым вызван в Петроград для объяснений. Софья Федоровна с сыном остаются в городе, в котором революционеры каждую ночь громят квартиры и устраивают самосуд над офицерами и их семьями.
Какой страх за жизнь маленького сына должна была испытывать женщина, уже дважды оплакивавшая потерю детей… Танечка умерла малюткой в 1905 году, в это время Александр Васильевич участвовал в защите крепости Порт-Артур. В 1914 году, когда Софья Федоровна, снова без воюющего мужа, выбиралась под немецкими обстрелами из Либавы с четырехлетним Ростиславом и двухлетней Маргаритой, заболела в пути и умерла вторая дочка…
До поры Софья Колчак под чужой фамилией скрывалась в Севастополе у надежных людей. Но после октябрьского переворота мужа выбрали предводителем Белого движения и Верховным правителем России — главным врагом Советской Республики.
Можно представить, какая участь ожидала его семью, когда весной 1919 года началось наступление Красной армии.
Мать не могла подвергать опасности сына.
19 апреля 1919 года в субботнем номере газеты «Эко де Пари» в рубрике «Последние новости» появилась заметка «Жена адмирала Колчака вынуждена была бежать из Севастополя».
В заметке сообщалось, что 18 апреля в Марсель пришел с Мальты крейсер L Isonzo (плавающий под английским флагом), на котором среди пассажиров находились «жена русского адмирала Колчака, играющего в настоящее время очень важную роль в борьбе с большевиками». Корреспондент газеты взял небольшое интервью у Софьи Федоровны, она рассказала о сложной и опасной обстановке в Крыму, побудившей ее искать помощи у британских властей. Не скрывала, что их побег с сыном из Севастополя был подготовлен.
Подтверждение этих слов я нашла в одном из французских архивов. В персональной карточке, составленной на имя Sophie Koltchak nee Omiroff в 1926 году, указывалось, что во Францию она прибыла по дипломатическому паспорту.
Казнь подтвердилась
Несколько месяцев мать и сын проведут в Париже. Об этом — небольшое сообщение «Мадам Колчак в Париже» в ежедневной газете «Ле Пети Паризьен» от 20 апреля 1919 года. Об этом — весточка Софьи мужу (письмо от 16 мая 1919 года), которую она передала через поверенных лиц в Сибирь: прибыли благополучно, самочувствие хорошее. Тревожилась, что долго нет вестей, в подписи заверяла: «твоя, всем сердцем»…
Она пронесет эту верность через всю свою горькую жизнь.
Поначалу Софье оказывалось внимание. В том числе со стороны недобросовестных людей, рассчитывавших поживиться — за счет ее высокого статуса и денег, которые регулярно переводились жене Колчака со счетов банков, хранящих средства Белого движения. Уже позднее, с января 1920 года, «Русская миссия» в Париже ежемесячно переводила ей 15 000 франков.
Она не будет участвовать в бурной жизни эмигрантской общины, хотя и станет поддерживать некоторые знакомства. В метрической книге парижского собора Св.
Александра Невского хранится запись от 25 января 1920 года: при крещении дочери английского подданного Марии Овэн крестной матерью была жена адмирала Софья Федоровна Колчак. Пока еще жена…
14 февраля 1920 года газета «Эко де Пари» напечатала несколько строчек под заголовком «Казнь Колчака подтвердилась».
Донос парижского булочника
Вдова с сыном уедут на юг Франции и поселятся в городке По у подножия Пиренеев. Возможно, особый микроклимат этих мест лучше подходил Ростиславу. Вилла Александрин, бульвар Гийома (Villa Alexandrine, boulevard Guillemin»)…
Я побывала в тихом аристократическом квартале этого города. Посидела на скамейке напротив красивого двухэтажного особняка, вглядываясь в окна. Была ли за ними спокойной жизнь Софьи Федоровны? Сына пришлось отдать воспитанником в колледж иезуитов — старейшее религиозное учебное заведение «Непорочное зачатие» (существует в настоящее время). А мать изводили мучительные головные боли. Смерть мужа обострила болезнь, которая началась еще в России, — сказались переживания из-за смерти дочерей.
Как многие русские эмигранты, она пыталась заняться огородничеством, но опыт закончился плачевно. А долги вдовы Колчака все росли, о чем осенью 1922 года не преминул пожаловаться премьер-министру Раймону Пуанкаре некий булочник из По.
Этот донос сказался самым пагубным образом на финансовом положении Софьи Федоровны. С начала 1923 года ее ежемесячное пособие урезано до 300 франков. Эти деньги перечислялись семье «диктатора и реакционера», чтобы они не умерли с голоду, горько иронизирует в письме генералу Н.Н. Юденичу адмирал В.К. Пилкин, осуществлявший финансовые переводы.
Софье Федоровне пришлось переехать из аристократического района на улицу Монпансье (rue Montpensier). Я побывала и здесь, возле обычного многоквартирного дома. В нескольких шагах от него сохранился и колледж иезуитов, в котором с 1920 по 1926 год воспитывался Ростислав Колчак. Сохранилась и маленькая православная церковь, одна из трех старейших церквей Франции, освященных в честь Александра Невского. Глубоко верующая женщина, Софья Федоровна ежедневно ходила на службу и молилась об упокоении души мужа Сашеньки.
Еще один плен Колчака
В 1927 году Ростислав окончил колледж, вместе с матерью вернулся в Париж. Необходимо было дать сыну хорошее образование и возможность достойно начать самостоятельную жизнь. Юноша успешно выдержал экзамены и поступил в Высшую школу по двум специальностям: политических наук и права. Но средств на оплату обучения у матери не было. Не имея возможности работать из-за болезни, Софья Федоровна жила теперь в Русском доме (старческом, как его называют сейчас) в городке Сент-Женевьев-де-Буа. Здесь она останется до последних своих дней. Ради сына, отчаявшись, напишет письмо о помощи знаменитому норвежскому исследователю Фритьофу Нансену, у которого проходил обучение молодой офицер Колчак перед своей первой полярной экспедицией…
Ей помогали многие. Из Америки переводил деньги Б.А. Бахметьев, игравший видную роль в политических кругах русской эмиграции. Помогали генерал Н.Н. Юденич и бывший сокурсник Колчака по Морскому корпусу контр-адмирал А.
А. Погуляев. В 1930 году, в десятилетие гибели адмирала, бывший управляющий Военно-морским министерством в правительстве Колчака и его друг контр-адмирал М.И. Смирнов издал книгу воспоминаний о нем. Доход от продаж был направлен на помощь семье Колчаков. «Морской журнал» собирал средства на завершение образования Ростислава…
Сбылась мечта матери — сын получил диплом. А вскоре женился. Его избранницей стала Екатерина Развозова — дочь покойного контр-адмирала Александра Васильевича Развозова. Венчание состоялась 3 января 1932 года в церкви Св. Александра Невского (ныне в статусе собора) — духовном центре русских эмигрантов в Париже на улице Дарю.
Ростислав получил место в одном из банков в Алжире, куда уехала молодая семья. Софья Федоровна осталась ждать новостей. Через год пришло радостное известие: родился внук, которого родители в честь прославленных дедов назвали Александром. Увы, тропический климат не подходил малышу , он серьезно заболел, врачи рекомендовали срочно увозить малютку, который слабел с каждым днем.
И вновь Софья Федоровна хлопочет за своих родных. В Швейцарии живет крестная мать невестки, состоятельная женщина — к ней обращается бабушка Александра Колчака. И крестная помогает…
Но Софье Федоровне не дано было предотвратить мировую беду. В 1939 году Франция вступила в войну с Германией, был мобилизован на фронт Ростислав Колчак. В июне 1940 года, после поражения французских войск под Парижем, сын адмирала попал в плен.
Каким по счету в семье Колчаков был этот плен? Что пережила в те месяцы неведения и ожидания больная мать?
Надпись на французском языке
В 1947 году Ростислав, Екатерина и несовершеннолетний Александр получили французское гражданство. Сын с семьей поселились в городе Сент-Манде, на границе с Парижем. Вместе с ними в квартире жила и теща — Мария Александровна Развозова (урожденная Остен-Дризен). Внук с отцом навещали бабушку в Русском доме. Периодами она жила с ними в Сент-Манде.
Софья Федоровна так и не получила французского гражданства, до конца оставшись с беженским паспортом.
Вдова адмирала умерла 6 марта 1956 года в госпитале небольшого города Лонжумо. Семья сообщила о ее кончине в газету «Русская мысль».
Прощальная панихида прошла в церкви Русского дома. Среди 11 000 могил на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа (из которых более половины русские) — и ее последний приют из светлого камня. У основания православного каменного креста надпись: «В память о жене адмирала. С.Ф. Колчак 1876-1956, урожденной Омировой, вдове Верховного Правителя России».
Надпись на французском языке.
Софья Федоровна долгие годы хранила последнее письмо мужа, которое заканчивалось словами: «Господь Бог сохранит и благословит Тебя и Славушку». Александр Васильевич благословил жену и сына на жизнь, и она выполнила его наказ. Воспитанница Смольного института, знавшая семь языков, умела не только красиво держаться, но и стойко держала удары судьбы во имя благородной и главной материнской цели — сохранить свое потомство.
Эта женщина достойна светлой и доброй памяти.
ДОМАШНИЙ АРХИВ
Что стало с потомками Александра Колчака
Сын Ростислав много занимался изучением рода Колчаков.
В память об отце в 1959 году написал очерк семейной хроники «Адмирал Колчак. Его род и семья». Жизнь его оказалась недолгой, на здоровье сказался немецкий плен — Ростислав Александрович умер в 1965 году. Через десять лет не стало Екатерины Колчак. Сын и невестка Софьи Федоровны похоронены с ней в одной могиле на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Внук Александр Ростиславович (он просит произносить его отчество на старорусский манер — Ростиславич) Колчак живет в Париже. Он получил хорошее образование, владеет несколькими языками, прекрасно рисует. Некоторое время работал карикатуристом в одной из парижских газет. Юмор его работ лаконичен и прост, но вместе с тем не у каждого способен вызвать улыбку. Часть жизни А. Р. Колчака связана с Америкой, где он работал несколько лет и где нашел свое увлечение — джаз. Александр Ростиславич интересный собеседник, его речь с правильным русским языком увлекает слушателя. Он похож на своего деда не только внешне. Софья Федоровна отмечала и сходство характеров двух Александров.
А еще есть Александр Колчак третий, как Александр Ростиславич называет своего сына.
Среди увлечений Александра Ростиславовича Колчака — карикатуры и джаз. 2016 год.
Сто лет назад в Иркутске был расстрелян Александр Колчак
В этом номере Никита Кузнецов завершает свое расследование. («Продадут меня эти союзнички…», N 10 за 2016 год). «Родина» подробно рассказывала о цепи трагических событий, произошедших с момента задержания чехами поезда Верховного правителя Александра Васильевича Колчака на станции Нижнеудинск 27 декабря 1919 года и до его ареста 15 января 1920 г. Адмирала предали «союзники», которыми командовал генерал М. Жанен — представитель Высшего межсоюзного командования и главнокомандующий союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке1.
Через 24 дня Колчак был расстрелян в Иркутске.
И лишь еще через три месяца, 12 мая 1920 года, Сибревком опубликовал обвинительное заключение «по делу самозваного и мятежного правительства Колчака и их вдохновителей»2.
Стакан чая
С 20 января по 6 февраля Колчака допрашивали члены Чрезвычайной следственной комиссии, назначенной руководством Политцентра — эсеро-меньшевистской организации, которой в те дни принадлежала власть в Иркутске. Состоялось девять заседаний, на которых члены комиссии не смогли выдвинуть реальных обвинений Колчаку. Значительная часть протоколов посвящена выяснению обстоятельств его дореволюционной биографии; лишь в самом конце вопросы стали касаться периода Гражданской войны.
Но и эти «отредактированные» и, как доказано сейчас, искаженные протоколы допроса стали изыматься, начиная с 1930-х годов, из библиотек и оказались практически недоступны читателям.
После передачи власти Политцентром Военно-революционному комитету председателем следственной комиссии стал С.Г. Чудновский — уроженец Бердичева, профессиональный революционер, который с июня 1918 г. сидел в красноярской и иркутской тюрьмах (был взят в плен чехословаками). Свою деятельность новый председатель начал с того, что попытался лишить Колчака стакана чая, который ему обычно подавали на допросах. Тогда один из членов комиссии — эсер И.Г. Лукьянчиков — отдал адмиралу свой стакан3.
Заседание Иркутского губернского комитета РКП(б). Крайний слева — С.Г.Чудновский.
Последние допросы велись на фоне резко обострившейся ситуации в Иркутске — к городу подходили части генерал-майора С.Н. Войцеховского, назначенного 25 января 1920 г. главнокомандующим Восточным фронтом. На случай, если бои начались бы в самом Иркутске, Чудновскому поручили сформировать отряд, который мог бы отвезти Колчака в более надежное место. Он пошел дальше — предложил немедленно расстрелять 18-20 человек из числа «руководящей головки» контрреволюции. И быстро составил список4, в котором ревком выделил две первых фамилии — Колчака и Пепеляева.
Председатель следственной комиссии С.Г. Чудновский.
Шифровка Ленина
Уже много лет исследователей занимает вопрос: был ли произведен расстрел с ведома лично председателя Совнаркома В.И. Ульянова (Ленина)? Основной аргумент в пользу этой версии — шифрованная записка Ульянова, адресованная заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому:
«Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске»5.
Долгое время эта записка считалась неопровержимым доказательством того, что Колчак убит по распоряжению из Москвы. Но в 1999 г. Российским государственным архивом социально-политической истории документ был опубликован с указанием даты — 24 февраля 1920 г. Иными словами, речь в ленинской записке шла об уже свершившемся факте, который нужно было как-то обосновать, отведя подозрения в «самодеятельности» от Сибревкома.
Эту версию высказал в своей книге П.Н. Зырянов6. Ее подтверждает и шифрованная телеграмма И.Н. Смирнова, отправленная Ульянову и председателю Реввоенсовета Республики Л.Д. Бронштейну (Троцкому) из Красноярска еще 26 января 1920 г.:
«Сообщаю, что: Первое — в Иркутске власть безболезненно перешла к комитету коммунистов <. ..> Пятое — сегодня ночью дал по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака, в случае опасности, вывезли на север от Иркутска. Если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме»7.
В.Н.Пепеляев.
В любом случае очевидно, что расстрел Колчака и Пепеляева был актом внесудебной расправы. Косвенно это признавало и руководство большевиков — именно поэтому постфактум появилось упомянутое выше обвинительное заключение. Бесспорно и то, как замечает историк В.Г. Хандорин, «…что решение о расстреле Колчака было вынесено вскоре после официального постановления ВЦИК и Совнаркома об отмене смертной казни от 17 января 1920 года»8.
Кукрыниксы. Карикатура на Колчака. Стихи Демьяна Бедного.
Трагический финал
По наиболее распространенной версии, жизнь узников оборвалась 7 февраля 1920 г. Александр Васильевич Колчак и Виктор Николаевич Пепеляев были убиты около устья реки Ушаковки при впадении ее в Ангару. Их расстреляли члены левоэсеровской дружины9. Тела убитых были опущены в вырубленную во льду Ангары прорубь напротив Знаменского монастыря.
Омский особняк Батюшкиных, где в 1919 году размещалась резиденция Верховного Правителя адмирала Колчака.
Сохранились воспоминания троих участников и непосредственных свидетелей расстрела — коменданта тюрьмы В.И. Ишаева10, С.Г. Чудновского11 и коменданта Иркутска И.Н. Бурсака (Б.Я. Блатлиндера)12. Кроме того, в 1992 г. журналист Б. Камов привел фрагменты расшифровки аудиозаписи интервью с одним из членов расстрельной команды К.Д. Вагановым13. Детали у каждого из очевидцев свои. Отдельно стоит остановиться на мемуарах Чудновского, написанных и впервые опубликованных по горячим следам, еще не отредактированных при дальнейших изданиях. По изначальной версии председателя следственной комиссии, все происходило следующим образом:
«…я приехал в тюрьму, чтобы привести в исполнение волю революционного комитета. Удостоверившись, что караул состоит из верных и надежных товарищей, я вошел в тюрьму и был проведен в камеру Колчака. Адмирал не спал и был одет в меховое пальто и шапку. Я прочитал ему решение революционного комитета и приказал моим людям надеть ему ручные кандалы. «Таким образом, надо мной не будет суда», спросил Колчак. Должен сознаться, что этот вопрос застал меня врасплох, но я не ответил и приказал моим людям вывести Колчака. […]
Колчак и Пепеляев были выведены на холм на окраине города, их сопровождал священник, они громко молились.
Я поставил их обоих на вершину холма. Колчак, стройный, гладко выбритый, имел вид англичанина. Пепеляев короткий, тучный, очень бледный, с закрытыми глазами имел вид трупа.
Наши товарищи выпустили первый залп и затем для верности второй — все было кончено»14.
Стенограммы допроса изданы в 1925 году.
После расстрела
Как только информация об убийстве Колчака и Пепеляева распространилась (как в России, так и за ее пределами), у многих стали появляться сомнения относительно места и даже способа совершения злодеяния. Отчасти подогревали подобные слухи и сами участники событий.
«По свидетельству одного из современников, […] С.Г. Чудновский «определенно заявил, что адмирал не был расстрелян: «Казнь мы ему придумали чувствительную и экономную»» (в другой версии рассказа: «Мы его не расстреляли… Казнь придумана почувствительнее и экономнее»), — и даже если сохранять надежду на иносказательное толкование этих глумливых слов или считать весь рассказ апокрифическим, документы как будто свидетельствуют о лживости многократно опубликованных советских описаний смерти Колчака на берегу реки Ушаковка…» — пишет биограф Колчака А.С. Кручинин15.
Среди документов, принадлежавших внуку адмирала Александру Ростиславовичу Колчаку (1933-2019) и после его смерти проданных на аукционе (к счастью, большинство из этих уникальных бумаг вернулось в Россию), есть письмо, адресованное в 1920 году неким С. Палавиным вдове Колчака С.Ф. Омировой:
«Когда его привели на казнь он был совершенно спокоен и просил дать только несколько минут, в течение которых, он сосредоточился и затем: сказал: «Я готов!». Был дан приказ стрелять, но солдаты отказались его убивать. Тогда произошло замешательство, после чего, один из комиссаров (еврей) вызвался его убить и покончил тремя выстрелами. Впоследствии, этот комиссар был расстрелян большевиками, так как на нем найдены были вещи, принадлежавшие Адмиралу Колчаку»16.
Обстоятельства гибели Колчака стали обрастать легендами практически сразу. По одной из них перед смертью адмирал пел романс «Гори, гори, моя звезда», по другой после того, как Колчак выкурил последнюю папиросу, он подарил сербряный портсигар солдатам расстрельной команды. Масса мифов возникала и о «могиле Колчака». Версию о том, что тела расстрелянных зацепились под водой за лед и были захоронены в Иркутске, обнародовал еще С.П. Мельгунов в своей книге «Трагедия адмирала Колчака», первое издание которой вышло в 1930-1931 гг. Уже в XXI веке среди местных краеведов возникла информация о слухах — мол, в апреле, после вскрытия льда на Ангаре, тело Колчака всплыло близ поселка Усть-Куда, где его нашел и похоронил местный крестьянин. ..
Крест на месте расстрела А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева. Иркутск. 2007 г.
Все эти вымыслы лишний раз свидетельствуют о том, насколько велик был интерес к Колчаку у современников. И как интересен он потомкам.
17 февраля 1920 года вдова В.Н. Пепеляева, а через два дня и А.В. Тимирева подали прошения в Чрезвычайную следственную комиссию с просьбой выдать им тела расстрелянных.
20 февраля комиссия передала заявление Пепеляевой в Иркутский в ревком: «препятствий к выдаче тела не имеется».
23 февраля Пепеляевой и Тимиревой ответили, что тела Пепеляева и Колчака «погребены и никому выданы не будут».
Можно лишь гадать, что подразумевалось под погребением: прорубь на реке Ушаковке или могила во дворе тюрьмы…17
Крест на месте расстрела А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева. Иркутск. 2007 г.
ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ГОДЫ
Оторванный листок календаря
В 1969 году Анна Васильевна Тимирева — последняя любовь А.В. Колчака — написала эти строки:
И каждый год Седьмого февраля
Одна с упорной памятью моей
Твою опять встречаю годовщину.
А тех, кто знал тебя, — давно уж нет,
А те, кто живы, — все давно забыли.
И этот для меня тягчайший, день —
Для них такой же, как и все, —
Оторванный листок календаря18.
Анна Тимирева
1. Подробнее см.: Кузнецов Н. «Продадут меня эти союзнички…». Слова Александра Колчака, задержанного чехами на транссибирской станции Нижнеудинск, стали пророческими // Родина. 2016. N 10. С. 40-43.
2. Дроков С.В. Адмирал Колчак и суд истории. М., 2009. С. 147.
3. Зырянов П. Адмирал Колчак. Верховный Правитель России. М., 2006.
4. Там же. С. 572-573.
5. Цит. по: Зырянов П. Указ. соч. С. 573.
6. Там же. С. 574-575.
7. Цит. по: Порхунов Г.А., Воложанина Е. Е., Воложанин К. Ю. История Сибири: Хрестоматия. М., 2011. URL: https://historylib.org/historybooks/Istoriya-Sibiri-KHrestomatiya/44 (дата обращения: 19. 01.2020). В публикации даны указания на первоисточник: РГВА. Ф. 185. Оп. 1. Д. 134. Л. 270. Машинописная копия; документ опубликован в книге: The Trotsky Papers. 1917-1922. Paris, 1971. Vol. 2. P. 16-18.
8. Хандорин В.Г. Мифы и факты о Верховном правителе России М., 2019. С. 162.
9. Ширямов А. Иркутское восстание и расстрел Колчака // Сибирские огни. 1924. N 4. С. 138..
10. Ишаев В. Смерть Колчака и Пепеляева (Воспоминания очевидца) // Уральская новь. 1926. N 3.
11. Чудновский С.Г. Конец Колчака // Годы огневые, годы боевые. Сборник воспоминаний. Второе, наиболее известное издание: Иркутск, 1961.
12. Бурсак И.Н. Конец белого адмирала // Разгром Колчака. Воспоминания. М., 1969.
13. Камов Б. Красноармеец Ваганов: адмирала Колчака расстреливал я // Совершенно секретно. 1992. N8.
14. Цит. по: Смирнов М.И. Адмирал Колчак. [Париж, 1930]. С. 58 — 59..
15. Кручинин А. Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память. М., 2009. С. 524.
16. Manuscrits d Alexandre Koltchak [Каталог аукциона]. Paris, 2019. P. 33.
17. Дроков С.В. Указ. соч. С. 139-140.
18. Цит. по: Звягин С.П.: В.Н. Пепеляев. Судьба либерала из Сибири. Томск, 2012. С. 235-236.
Последняя битва Колчака (19 февраля 1996 г.)
АНДРЕЙ ПЛИГУЗОВ И ЭББИ СМИТ
Далее следует вторая статья из цикла статей о редких российских материалах.
в Юридической библиотеке (см. Информационный бюллетень LC, Feb.
5). Финальная история
будут опубликованы в одном из будущих номеров.
Путешествие по Транссибирской магистрали занимает семь дней
из Москвы во Владивосток по Тихому океану. В бурные годы
гражданской войны, последовавшей за большевистским переворотом 1917, огромное пространство
между европейской частью России и Дальним Востоком в значительной степени контролировалось
Белая армия до разгрома красными в 1920 г.
На долгом пути отступления к Тихому океану белые и их
сторонники взяли с собой только самое ценное, что у них было. К счастью
историкам, некоторые из беженцев везли с собой не только золото, меха и
чай, но и документы, которые, как они знали, погибнут при новом режиме.
Георгий Теллберг, министр юстиции в правительстве Александра Колчака,
взял массу документов, на которых основывал свои будущие книги. Среди них
были уникальными документами о жизни и смерти Колчака (1874-1920),
которого современники называли «русским Вашингтоном» за
его усилия по установлению в России новой демократической республики, свободной от
большевики.
При царизме Колчак вырос с мечтами исследовать
Южный полюс. Поступил в Военно-морскую академию, участвовал в экспедиции
на Северный полюс, исследовал Новую Сибирь за полярным кругом на собачьих упряжках,
командовал торпедным катером в русско-японскую войну, затем вернулся в
работал в Академии наук, где испытывал первые ледоколы.
Во время Первой мировой войны воевал в качестве командующего Черноморским
Флот. И когда известие о большевистском перевороте дошло до Колчака в Сан-Франциско,
где он был по служебным делам, он ринулся обратно в Россию воевать
новый режим.
В 1943 году Теллберг передал свои колчаковские материалы в Юридическую библиотеку
Конгресс, в первую очередь 262-страничная стенограмма допроса
Колчака после его ареста большевиками в начале 1920 за измену
и контрреволюционной деятельности. Предприимчивый Теллберг добился
этот отчет прямо от стенографистки вместе с ее предварительным
примечания.
Этот отчет дважды публиковался, сначала в Берлине в Архиве
русской революции (1923 г.), а затем в виде монографии в Ленинграде в
1925 г. Между двумя печатными версиями есть заметные различия.
а Советы уже давно обвиняют «мигрантов» в публикации искаженных
вариант допроса. Но на самом деле советское издание основано
на копии допроса, которая сейчас хранится в Государственном архиве
Российской Федерации в Москве, тогда как версия, напечатанная в Берлине
основан на машинописной копии, хранящейся сейчас в Юридической библиотеке.
К протоколу допроса приложены страницы стенографических записей,
редкие вырезки из современных российских газет, первых американских
публикации о судьбе Колчака, картины «Верховный
Правитель», как называл себя Колчак, и неопубликованное рукописное
рассказ самой стенографистки о последних днях Колчака.
Поскольку повествование, похоже, написано рукой самого Теллберга, оно
Вероятно, Теллберг допрашивал стенографистку вскоре после того, как Колчак
смерти и записал ее ответы, превратив их в плавно
повествование изобилует такими пикантными подробностями, как изображение Колчака,
накануне казни, везут по заснеженным дорогам Иркутска
на санях к берегу Ангары. Через несколько часов он и
председатель его Совета Министров В.Н. Пепеляев, были расстреляны.
расстрельной командой.
Очередной значимый сборник российских юридических материалов в Законе
Библиотека, собранная ‚эмигрантом‚, представляет собой серию документов, довольно наспех
собран Аркадием Николаевичем Яхонтовым (1878-1938), исполнявшим обязанности
помощник секретаря Императорского Совета министров с мая 1914 г.
по ноябрь 1916 г. Помимо своих обычных обязанностей, он был направлен
регулярно докладывать председателю совета о различных местных
писали городские газеты. Таким образом, он часто встречался с председателем
И.Л. Горемыкин и присутствовал на многих закрытых заседаниях совета.
На открытых заседаниях совета участники следовали повестке дня
установленный офисом совета, и обсуждения на этих заседаниях
печатались в Особых журналах Совета
министров. За большинством открытых сессий последовали закрытые сессии,
и протоколы тех дискуссий о сверхсекретных правительственных делах
хранились у И.Н. Лодыженский и его помощник Яхонтов.
Эти дотошные записи секретных сессий являются центральным элементом
Коллекция Яхонтова в библиотеке. Они являются единственным свидетельством из первых рук.
у историков об откровенных дискуссиях на министерском уровне
целый ряд сложных вопросов, стоящих перед российским правительством в период
война: военная стратегия, национальные проблемы (особенно Польши), внутренние
политику, нарастание революционной ситуации и судьбу половинчатых
усилия по проведению реформ. Поскольку эти обсуждения происходили не в присутствии
царя, они были необычайно откровенны.
Как профессиональный делопроизводитель, Яхонтов знал цену бумаге, которую
текла через его руки на протяжении многих лет и хранила копии почти всего
значимости дома.
Он не смог взять все это, когда бежал из России, сначала в Украину,
где он начал писать мемуары, а потом во Францию, так он называл
на своего друга, все еще находящегося в Петрограде, чтобы он прислал ему документы,
он мог бы. Среди них записки от 25 июля — дек. 23, 1914, к которому
Затем Яхонтов добавил комментарии и пояснения.
По просьбе журнала «Эмигрант» Архив русской революции,
Яхонтов подготовил свои записи к заседаниям 24 июля — сент. 2, 1915,
для публикации. Они сразу же стали одним из важнейших источников
для изучения политического кризиса, охватившего Российскую империю
правительства в последние годы его существования и были переизданы на английском языке в 1967
Михаил Чернявский.
Записная книжка 1914 года так и осталась неизданной и попала в
Юридическая библиотека Конгресса в 1954 году вместе с другими предметами, такими как книга Яхонтова.
неопубликованные заметки к воспоминаниям и заметки из различных секретных
министерские встречи.
Как видно из этих тетрадей, заседания Совета были чреваты
с атмосферой беспомощности и страха. Министры чувствовали, что
были связаны по рукам и ногам множеством препятствий, поставленных на их пути
царя, а также ограничений, наложенных на них войной. Они были
боится растущих социальных волнений в стране и бессильна подавить
Это.
Архивы Яхонтова предлагают исключительные сведения о дореволюционной
период. Это идеальная «анатомия» политической системы, колеблющейся
на краю хаоса, тот, кто потерял контроль над своими ресурсами, потерял
контакт с его населением, и в нем доминировали нерешительные и боязливые
люди. Эти тетради должны изучать не только историки, чтобы получить
новое понимание падения династии Романовых, но могло также
с пользой для себя читать нынешней московской политической элите, пытающейся
поддерживать шаткое равновесие между свободой и хаосом.
Доктор Андрей Плигузов — старший научный сотрудник Российской академии наук, занимается архивными исследованиями в Юридической библиотеке. Эбби Смит является помощником помощника библиотекаря по библиотечному обслуживанию и имеет докторскую степень по истории России, полученную в Гарвардском университете.
Назад
по 19 февраля 1996 г. — Том 55, № 3
Штольберг на Смеле, «Гражданская война в Сибири: антибольшевистское правительство адмирала Колчака, 1918-1920» | H-Russia
Джонатан Д. Смеле, изд.
Гражданская война в Сибири: Антибольшевистское правительство адмирала Колчака, 1918-1920 гг.
Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1996. xix + 759 стр.
69,95 долларов США (ткань), ISBN 978-0-521-57335-1 .
Отзыв от Эвы М. Столберг (Институт российской истории, Боннский университет)
Опубликовано на Н-Россия (апрель 1998 г.)
Историки выпустили огромное количество литературы о Гражданской войне в России за последние четыре десятилетия. И как выдающееся событие в новейшей истории России, 1917-1922 со всеми их политическими, идеологическими, социально-экономическими аспектами, не говоря уже о психологическом воздействии, вызывают не только академические дебаты о происхождении и последствиях этой запутанной паутины катаклизмов. Они наложили отпечаток на участников братоубийства — едва ли есть русская семья, которая не оплакивала жертву, — как революция и Гражданская война разрушили родство и дружбу. В период между закатом старого режима и приходом нового режима люди теряли свои социальные ориентиры. С такой проблемой должны были действовать различные политические фракции — от большевиков, эсеров до кадетов и белых генералов, и ее решение решало судьбу каждой политической концепции. Гражданская война 1917-1921 иногда сравнивают с Смутным временем в средневековой России. Один из видных белых генералов Антон Деникин озаглавил свои воспоминания Очерки русской грязи (Париж-Берлин, 1921-1926, 5 томов). И действительно, несмотря на отдаленность во времени, между вышеперечисленными катаклизмами, кроме иностранного вмешательства, есть и сходство.
В то время как старая историография в основном сосредоточивалась на событиях в российских столицах Санкт-Петербурге и Москве, недавние исследования, начиная с ключевой середины 1970-е годы работы Оливера Рэдки и Питера Кенеза все больше и больше перемещались в эпоху революции и Гражданской войны на периферии бывшей Российской империи. [1] Эти окраины — от Прибалтики, Украины и Кавказа до Сибири и Дальнего Востока России — были своего рода игровым полем для разнородных и потому опалесцирующих антибольшевистских движений. В этом контексте лучше не употреблять термин контрреволюция , поскольку он попахивает типичным большевистским стереотипом, слишком часто некритически принимаемым западной историографией (как и в этой книге). Контрреволюция исходит из того, что существовала четкая политическая программа белых, противоречащая ленинской, которой в действительности не существовало. Более того, этот термин стирает различия между белыми. Если эсеры в принципе поддерживали идею революции , хотя и не при однопартийной диктатуре большевиков, то кадеты и генералы далеко не были революционерами . Вместо предполагалось восстановление старого дореволюционного порядка. Что касается этих возражений, термин антибольшевистское движение подходит лучше.
Если трудно подобрать подходящее название для явления Белых, то это все же в большей степени связано с их политикой, казавшейся непостоянной и беспокойной. Этой дилемме Уайта способствуют три фактора: 1) вышеупомянутые разногласия между фракциями, 2) географическое положение, 3) иностранное вмешательство. В то время как периферия способствовала сотрудничеству с интервентами союзников, она одновременно вовлекала белых, которые, как старая элита, привыкли к центральному управлению, в паутину регионализма и его особых политических и социальных местных условий. Регионализм сам по себе был опалесцирующим явлением и в Гражданскую войну, включая крестьян, казаков и национальностей. Это напряжение между централизмом и регионализмом было выдающимся фактором, который в конечном итоге привел к разгрому Белой 9-ки.0051 антибольшевистское движение . А ареной, где это происходило, были бескрайние земли Сибири, российские задворки.
Джонатан Смеле, преподаватель истории России в Лондонском университете, известный специалист по Гражданской войне в Сибири. Десять лет назад он опубликовал вместе с Дэвидом Коллинзом (Британский Сибирский Семинар, Университет Лидса) ценную документацию по Колчаку и Сибири: документы и исследования, 1919-1926 (Уайт Плейнс, Нью-Йорк: Kraus International Publishers, 1988). Этот новый том, не менее объемный, снова уравновешивает анализ двадцатишестимесячного правления Колчака в Сибири прекрасным повествованием, адресованным больше специалистам, чем студентам и широкому читателю. Читая эту увлекательную книгу, которая насчитывает более семисот страниц и включает семьдесят страниц библиографии, можно почувствовать сильное влияние таких первопроходцев в этой области, как Джон А. Уайт, Кэнфилд Ф. Смит и Норман Г. О. Перейра.[2]
Исследование Смела в основном основано на публикациях белых (например, брошюрах, газетах), которые хранятся в западных архивах, таких как Британское военное министерство, Государственный архив, Институт Гувера и Региональное бюро устной истории Калифорнийского университета. Беркли с его неисчерпаемыми свидетельствами очевидцев. К сожалению, не был учтен богатый материал Государственного архива Российской Федерации в Москве. Хотя автор указывает, что после распада Советского Союза изучение белых и особенно Колчака вызвало интерес у российских ученых, он недостаточно останавливается на их пересмотренном взгляде — за исключением некоторых ссылок на Д. М. Зольникова. [3] К.А. Богданова работа Адмирал Колчак: биографический рассказ-хроника (М., 1993) лишь кратко упоминается в предисловии. Вместо этого используется широкий круг советской литературы 1950–80-х годов, к которой следует относиться с осторожностью из-за ее односторонних взглядов и оценок[4].
Гражданская война в Сибири по существу прослеживает взлет и падение адмирала Колчака, верховного правителя России, в его сокращающихся сибирских владениях, которые так и не стали плацдармом для предполагаемого завоевания России. Смеле исследует предмет в шести основных главах, обрамленных введением и заключением. Разделы представляют собой постепенные изменения силы белых между 19 и 19 веками.18-1920 под меткими заголовками: 1) «Триумфальное шествие реакции» (10-107), 2) «Создание правительства Колчака» (108-182), 3) «Чего хочет Колчак!»: Военные против политики в Белой Сибири» (183-326), 4) «Внутри Колчакии: от «страны молока и меда» к «диктатуре кнута»» (327-471), 5) «Белая разгром» ( 472-550) и 6) «Белая агония» (551-667).
До того, как триумфальное шествие Белой реакции достигло просторов Сибири, регион находился под властью большевиков между Осенью 1917 и лето 1918 года. Как только большевистская революция пришла в Сибирь, она исчезла. Благодаря своим пушкам большевики получили власть во всех крупных городах на Транссибирской магистрали. Но большевизм никогда не был укоренен в деревне, где подавляющее большинство населения составляли крестьяне, сочувствовавшие эсерам. В Сибири не существовало дворянства, как в Европейской России. Сибирские крестьяне были богаты и сыты, как понимал сам Ленин. В ноябре 1917 г. на Всероссийском учредительном собрании партия Ленина получила только 10% голосов в регионах, тогда как эсеры получили от 55% (Иркутская губерния) до 85% (Томская губерния) по сравнению с 37,3% доли эсеров в голосовании. Всероссийское голосование. Следует добавить, что большевики в Сибири разделились. Были и такие областники, которые — по организационной слабости — требовали сотрудничества с эсерами и меньшевиками. С другой стороны, ленинцы выступали за сильный централизм и однопартийность. Поэтому эти боевики не только рассеяли Советы по Сибири и Дальнему Востоку. Более того, они угрожали своим сибирским товарищам дисциплинарными взысканиями, вплоть до исключения.
Короткая прелюдия большевистской власти была прервана восстанием чехословацкого легиона летом 1918 года. Чехословаки, контролировавшие ленту Транссибирской магистрали, нерв Сибири, были решающим фактором, подготовившим почву для правления белых в Сибирь. Однако установка их власти столкнулась с проблемами, мало чем отличающимися от тех, с которыми столкнулись большевики. До ноября 1918 года по всей Сибири как грибы росли антибольшевистские правительства. Если не считать бесконечной болтовни, объединения на основе компромиссной политической концепции не получилось.
>С самого начала два соперничающих белых центра власти, с преобладанием эсеров, Комитет членов Учредительного собрания (КОМУЧ = КОМитет члено в УЧредительного собрания) в Самаре и более правые, кадеты Временное сибирское правительство (ВПС) в Омске парализовало друг друга. Этот раскол между Омском и Самарой в конце концов привел к государственному перевороту Колчака 18 ноября 1918 года. убедительные причины для сторонников диктатуры утверждать, что демократия не может функционировать в условиях гражданской войны.
Даже Сибирское автономное движение («областничество») и его видные защитники Потанин, Вологодский и Серебренников отказались от своих мечтаний ради централизма и вскоре стали сторонниками Колчака, «спасителя» от большевиков. Сибирская областная дума (Сибобдума), созванная под прекрасным зелено-белым флагом (символ сибирских лесов и снегов), на своих немногочисленных заседаниях никогда не представляла сибирское общество, за исключением некоторых интеллигентов, особенно профессоров Томского университета. В отличие от либерального Томска, Омск был подходящей питательной средой для консерватизма. Здесь был форпост централистской петербургской бюрократии, оплот консервативного сибирского казачества и деловых кругов — социальных слоев, которые должны были поддержать колчаковский переворот. Следуя аргументации Смела, этого события следовало ожидать.
Следующие три главы посвящены внутренней жизни колчаковского правительства в Сибири. С самого начала у него были серьезные недостатки. Инаугурационные заявления о «поддержке закона, свободы и демократии» призывали к признанию западными державами, особенно Великобританией и Соединенными Штатами. Колчак понимал, что «союзники хотят что-то сказать о демократии и отсутствии реакционных намерений»; без таких требований иностранная помощь была недоступна. Так появилась новая конституция. Совет министров, несмотря на отсутствие у него реальной власти, все еще имел народный мандат Сиббдумы в качестве чистой замены до отмены Всероссийского собрания. Что касается официальной печати, то здесь была лишь временная диктатура. Поразительно, что внутри Сибири в эту временную поделку никто не поверил.
Правительство Колчака столкнулось с многочисленными дилеммами. Во-первых, Белая армия была расколота военачальниками. Такие атаманы, как Семенов, Унгерн-Штернберг не признали авторитета Колчака и заручились поддержкой японцев, которые руководствовались своими стратегическими и экономическими мотивами в соперничестве с Соединенными Штатами, — выдающийся фактор, который еще нуждается в более глубокой разработке, чем в этой книге. [5] Во-вторых, Совет министров так и не преуспел в качестве эффективной контрпроверки военного произвола вокруг Колчака. В-третьих, сам Колчак так и не стал диктатором. Он казался «диктатором» против своей воли. Как отмечает Смеле, «создателями королей» на заднем плане были глава британской военной миссии в Сибири генерал-майор Альфред Нокс и кадет Пепеляев.
В-четвертых, «Верховный правитель» опирался на камарилью офицеров, не интересовавшихся ни политикой, ни даже военным делом. Наоборот, они «боялись воевать на фронте» и предпочитали «сладкую жизнь» в Омске. И наслаждаясь роскошными садами и кафе, они потеряли связь с массами на фронте и за фронтом. В этом контексте выдающуюся роль сыграли происки колчаковского министра финансов Ивана Михайлова или так называемого «сибирского Борджиа». Он был одним из тех «советников», которые успешно выстроили завесу вокруг Колчака. Так что неудивительно, что Колчак «не понимал ни сложности политической системы, ни роли политических партий, ни части корысти как фактора государственной жизни», как позднее вспоминал Гуинс, административный секретарь Колчака. [7] Или более резкими словами, намекая на прежнюю карьеру Колчака в русском морском флоте и в качестве тогдашнего исследователя Северного морского пути барона Будберга, исполнявшего обязанности военного министра Колчака летом 19 г.19, судил: «Узкий матрос… совершенно несведущий в управлении… он не знал жизни в ее суровом, практическом применении»[8]. Но этот взгляд односторонний и не отдает должного Колчаку. Как он мог получить административные навыки за ширмой своей камарильи? Именно самодовольный военный кружок вокруг него спровоцировал в конце концов провал Белого правительства в Сибири и во всей России.
В последних двух главах представлена предыстория поражения белых в Сибири в решающие месяцы с 19 июля.19 января 1920 года. История иногда отдает иронией. 1 июля 1919 года с размахом была отмечена первая годовщина образования Временного Сибирского правительства в Омске. Но в то же время закат Белой власти в Сибири возник на горизонте Гражданской войны. Красная Армия топчет войска Колчака на равнинах Западной Сибири. Теперь белым пришлось дорого заплатить за свое давнее нежелание проводить политические и социальные реформы. Они осознали необходимость перемен слишком поздно. Ненавидимое населением из-за произвольных реквизиций зерна и солдат, высоких налогов и коррупции, белое правление было искусственным созданием в сибирской глубинке, которое могло существовать только благодаря союзнической и чехословацкой поддержке.
Великий парадокс заключался в том, что режим Колчака находил сторонников только среди иностранцев, но не среди русского населения. По крайней мере, белые и союзники сильно недооценили организаторское мастерство и военную стойкость большевиков. В то время как чехословаки стремились вернуться к своему вновь созданному государству и устали от участия в затяжной Гражданской войне в России, западные союзники летом 1919 года потеряли надежду на выживание Колчака. Западным правительствам пришлось учитывать растущую критику дома, где население и парламенты требовали прекращения интервенции из-за ее высокой финансовой цены. И это был Альберт Нокс, бывший «делатель королей» Колчака в дни государственного переворота 19 ноября.18, который в августе 1919 г. молчаливо прокомментировал «Верховного правителя»: «Проигранное дело». В последующие месяцы власть белых в Сибири растворилась в панике и агонии. В январе 1920 года Колчак был арестован Политцентром эсеров в Иркутске. Эсер вел переговоры с большевиками о коалиционном правительстве, чтобы спасти свою шкуру. Ценой стала выдача Колчака большевикам, расстрелявшим его 7 февраля 1920 года. Ни командующие союзников, вроде Нокса, ни чехословаки не предприняли ни малейших мер для спасения Всероссийского Верховного Правителя. Трагедия Колчака заключалась в том, что он был лишь фигурой в международной силовой игре и в паутине интриг внутренних белых. Как быстро Колчак появился на сцене Гражданской войны, так же быстро и исчез. Колчак был «временным явлением», как и «Временное Сибирское правительство» в Омске.
Смеле представляет собой компетентное и мастерски написанное исследование возникновения и упадка Колчака и Белого правления в Сибири с обширной глубиной, касающейся внутренних (политических, экономических, социальных) факторов и международных последствий. Это ценная книга, мимо которой не должен пройти тот, кто интересуется механизмом Гражданской войны в Сибири.
Примечания
[1]. Оливер Х. Радки, Неизвестная гражданская война в России: исследование движения зеленых в Тамбовской области, 1920-1921 , Стэнфорд, 1976; Питер Кенез, Гражданская война на юге России, 1918-1919: Поражение белых , Беркли, 1977; Орландо Файджес, Крестьянская Россия, Гражданская война: Волжская деревня в революции, 1917-1921 , Оксфорд, 1989; Р. Б. Спенс, Белые против красных в Урянхае: революция и гражданская война на азиатской границе России, 1918-1921 , Революционная Россия, т. 1, с. 6, 1993, № 1, стр. 97-120.
[2]. Джон А. Уайт, Сибирская интервенция , Нью-Йорк, 1950; Кэнфилд Ф. Смит, Владивосток по Красно-белому правилу , Сиэтл, 1975; Норман Г. О. Перейра, Власть белых во время гражданской войны в Сибири (1918-1920): дилеммы колчаковского «военного антикоммунизма» , Canadian Slavonic Papers, № 1, 1987, стр. 2-19; Белая Сибирь: Политика гражданской войны , Монреаль, Кингстон, 1996.
[3]. Д.М. Зольников и др. (ред.), Классы и политические партии в Октябрьской революции и гражданской войне в Сибири , Новосибирск, 1991.
[4]. Игорь Наумов, Гражданская война на Дальнем Востоке в советской историографии середины 1950—середины 1980-е годы , Иркутск 1991.
[5]. К настоящему времени существует только одна комплексная работа японской историографии по Гражданской войне и японской интервенции в Сибири: Хара Теруюки, Shiberia shuppei: kakumei to kansho, 1917-1922 [Сибирская интервенция: революция и интервенция, 1917- 1922]; Токио 1993.
[6]. Г.К. Гуинс [Gins], Сибирь, союзники и Колчак: поворотный момент русской истории, 1918-1920гг. (Впечатления и мысли члена Омского правительства) , том. 2, Пекин, 1921, стр. 368-369.
[7]. Барон А. П. фон Будберг, «Дневник» , Архив русской революции, Берлин, вып. 15 (1924), стр. 331.
Copyright (c) 1998 г., H-Net, все права защищены. Эта работа может быть скопирована для некоммерческого использования в образовательных целях, если должным образом указаны автор и список. Для других разрешений, пожалуйста, свяжитесь с [email protected].
Версия для печати:
http://www.h-net.org/reviews/showpdf.php?id=1925
Ссылка:
Ева М. Столберг. Обзор Смеле, Джонатан Д., изд., Гражданская война в Сибири: антибольшевистское правительство адмирала Колчака, 1918-1920 .
H-Россия, H-Net Обзоры.
Апрель 1998 г.
URL: http://www.h-net.org/reviews/showrev.php?id=1925
Copyright © 1998, H-Net, все права защищены. H-Net разрешает повторное распространение и перепечатку этой работы в некоммерческих, образовательных целях с полным и точным указанием автора, веб-сайта, даты публикации, исходного списка и H-Net: Humanities & Social Sciences Online. Для любого другого предполагаемого использования обращайтесь в редакцию Reviews по адресу hbooks@mail.