Социальная структура славян: Социальная структура древнерусского общества

Социальная структура. Славяне [Сыны Перуна]

Социальная структура

Опираясь на собственные материалы, собранные в Герцеговине и Черногории, Отто Шредер описал протоиндоевропейскую структуру родовой семьи. Основной единицей этой структуры является задруга. В горных районах, где основным занятием было выращивание скота, ее размеры были невелики. Задруга возникла на основе рода – экзогамного клана, члены которого были связаны прямым кровным родством. Более крупное объединение было необходимо для совместного владения скотом, лесами и пастбищами, а также для их защиты от захвата.

Задруги, в свою очередь, объединялись в племена. Каждое племя занимало определенную территорию – жупу и возглавлялось жупаном или старшиной (старейшиной). За ним сохранялась личная власть, но все принципиальные вопросы решались на совете старейшин.

Традиция кровной мести по-прежнему существует в Черногории и Косово-Метохии в Южной Югославии. В «Русской правде», первом общенародном своде законов Киевской Руси, предусматривается, что человек имеет право мстить убийце своего собственного сына, или своего брата, или сына сестры. Древнейший рукописный список свода датируется XIII в., но на самом деле текст «Русской правды» был составлен гораздо раньше и долгое время существовал в устной форме.

Социальная организация у славян была типично индоевропейской и близкой к той, что описал Геродот в V в. до н. э. у фракийцев и Тацит в I–II вв. н. э. у германцев. Племя состояло из «князей, знати, свободнорожденных, освобожденных и рабов». Несколько семей и их родственники (familiae et propinquitates) объединялись в клан, возглавлявшие их князья и герцоги обладали небольшой личной властью, но на самом деле все дела решали советы старейшин.

Византийский историк VI в. Иордан пишет о том, что в IV в. остроготы казнили короля антов вместе с сыновьями и семьюдесятью приближенными.

При описаниях славян в латинских источниках VI и IX вв. использованы термины: «rex» – «король», «dux», «princeps» – «герцог», «правитель», «primi», «primores», «priores» – «выдающиеся люди». В славянских языках для обозначения герцога или короля использовалось слово «кнезъ» (русское «князь», сербское «кнез») образованное от гермайского «kuningas», но существуют и исконно славянские наименования для обозначения правителя, такие, как «владыка» (от «владети» – владеть) у польских и померанских славян встречается название «витязи» («витези»), обозначающее представителей военной аристократии, несших службу на лошадях.

Как показали исследователи, слово «витязь» было образовано от германского «Hvitingr» – воин. Позже оно трансформировалось в «викинг». Осмысление воина как всадника представляло собой нововведение, связанное со скифской аристократией, от которых его переняли представители верхних слоев славянского общества.

Славянский термин «дружина» (совет дворян), известный достаточно давно, также имеет скифские корни, поскольку не употреблялся в бронзовом веке. Только начиная с аварского периода совместные погребения всадников и их лошадей на территории славян встречаются так же часто, как в скифской, сарматской и балтийской зонах.

Стремена известны также с аварского периода. На некоторых изображениях наездников и сокольничих из Моравской империи показаны богатые стремена. Позолоченные шпоры из Микульчицы украшены изображениями человеческих лиц. Иногда состоятельных мужчин хоронили с мечами в знак их принадлежности к высшему слою общества.

Среди полабских и восточных славян свободных землепашцев называли смердами, от общеславяного «smirdz», которое соотносится с литовским «смирдас» и, возможно, с иранским словом «mard» – «мужчина». После прикрепления крестьян в России к земле слово сохранилось в значении «крепостной», но это вовсе не было его первоначальным значением.

Кроме свободнорожденных людей, у древних славян выделялись несвободные – рабы (старо-слав. «Рабъ») от индоевропейского «*orbu» – «работать», соотносится с германским «Arbeit» (в славянских языках – «работа»). Русское название «холопы» неясной этимологии. Они были в основном пленными, чаще всего захваченными в ходе войны.

Раб не имел права на личную собственность и создание семьи. В исторических источниках указывается, что обычно с рабами хорошо обращались. Иногда они рассматривались как члены семьи, только имевшие ограниченные права. В арабских источниках IX и X вв., например сочинениях Ибн-Фадлана, указывается, что вместе с умершим хозяином кремировали рабов и жен.

О различии в правах и собственности указывают общеславянские прилагательные «богатый», «убогий» (бедный) и «небогъ» – «не имеющий имущества» (сравним с польским «nieboszyk» – «покойник»). Все слова образованы от индоевропейского корня *bhag – «доход», «собственность».

Имущественное неравенство прослеживается в археологических находках на протяжении всех этапов ранней истории славян. Особенно ясно о нем свидетельствуют богатые и бедные могилы. Различие между ними стало особенно заметным после общего обогащения славянской культуры в результате расселения.

Начиная с бронзового века в могилах богатых женщин встречаются браслеты, височные кольца, подвески или серьги, перстни и ожерелья. В могилах богатых мужчин – украшенные золотом пояса, кинжалы или сабли, ножи, копья или стрелы, браслеты и перстни.

Прокопий пишет, что у славян было не единовластие, а демократия. Другими словами, он отмечает сохранение славянами древней индоевропейской системы управления племенным вождем и советом.

Некоторые исследователи считают, что более эффективную структуру власти славяне унаследовали от сарматов. Археологические находки показывают, что уже со скифских времен (700–200 гг. до н. э.) возникла необходимость консолидировать власть в руках сильного правителя, но племенная система и древние кланы продолжали существовать вплоть до VIII или даже IX в. н. э.

Об этом свидетельствует, в частности, укрепленное поселение Новотроицкое, расположенное на вершине холма в восточной части среднего Днепра, полностью раскопанное И.И. Ляпушкиным в 50-х гг. XX в. Возникновение укрепленных поселений показывает, что славяне стремились к консолидации для более успешной защиты от врагов. В конце VIII и начале IX в. появились не только мощные холмовые укрепления, но и не менее сильно укрепленные поселения у подножия холмов (лат. «castrum»). Окружавшие его открытые поселения различной величины, но единообразной структуры располагались неподалеку друг от друга.

В верхнем и среднем бассейне Одера эти объединения обычно занимали территорию от 20 до 70 квадратных километров, но иногда их площадь доходила до 150 квадратных километров. С восточной стороны укрепления усиливались массивными земляными крепостными валами, массивными деревянными решетками или срубами. Они известны по раскопкам укреплений в Боникове и Брущеве в Западной Польше. Как внутренняя, так и внешняя стороны крепостных валов укреплялись большим количеством камней. Обычно в холмовых укреплениях размещались общественные учреждения и жили представители знати, в чьих руках были сосредоточены денежные средства, военная и административная власть.

Рис. 56. Холмовое поселение VIII–IX вв. н. э. в Новотроицком, Сумская область около Лебедина, Украина. Реконструкция

Объединение небольших родовых общин вокруг замка ознаменовало следующую фазу территориальной и социальной организации. Естественным следствием этого процесса стало создание племенных союзов путем подчинения отдельных объединений одному.

Там, где энергичные, сильные предводители подавляли других племенных вождей, сосредотачивая в своих руках власть над многими племенами и становясь таким образом правителями огромных территорий, называемых «землями», появлялись государства.

Рис.  57. Землянки из деревни Новотроицкое. Внутренний вид и вид снаружи. Реконструкция

Между VII и IX вв. сложилась тенденция к большой концентрации населения в определенных центрах, что привело к усилению разделения труда, увеличению благосостояния и усложнению административной системы, призванной контролировать новые образования.

Развивалась добыча руд и выплавка различных металлов, совершенствовалось кузнечное ремесло и приемы обработки металлов. Начиная с 800 г. н. э.

Рис. 58. Распределение археологических поселений с VI по IX в. (до Великой Моравской империи) в современной Моравии и Западной Словакии

для обжига керамики начинают использовать большие печи, в которых помещалось по нескольку десятков изделий. Между VII и IX вв. значительно возросло качество ювелирных украшений. Особенно заметен этот процесс в Моравии и в Западной Словакии, где как раз в это время наблюдался особенно значительный рост населения.

В результате интенсивных раскопок после Второй мировой войны были описаны сотни поселений в бассейнах Моравии, Грона, Ипеля и других рек, находившихся к северу от среднего Дуная. Находившиеся на горах поселения Старе-Место, Поганско и Микульчица в Моравии насчитывали в IX в. порядка 5000 жителей. Иногда поселения достигали огромного размера. Старе-Место, например, занимало площадь более 250 гектаров. В это же время появились и большие русские города с аналогичной численностью населения и структурой – Киев, Старая Ладога, Псков и Новгород.

Хотя на большинстве славянских территорий на протяжении IX в. н. э. сохранялась традиционная племенная структура, в Моравии и части Словакии возникло мощное славянское государство, получившее название Великая Моравия, или Великая Моравская империя. Оно стало первым славянским государством.

Археологические находки указывают, что в послеаварский период в данном районе неуклонно развивалась культура и соответственно росла численность населения, что неизбежно приводило к усилению власти местных племенных вождей и к внутриплеменным войнам в течение VIII в.

Моравцы, жившие по берегам реки Моравы, смогли победить и объединить вокруг себя несколько более слабых племен. В 822 г. посланцы объединенной Моравии впервые посетили императорский двор во Франкфурте-на-Майне. С тех пор государство постоянно расширялось, сначала до района Нитры (Словакия) и затем, в 874–884 гг., до Богемии, Силезии, Лузатии и района Кракова (современная Польша), а также на юг, к территории вокруг озера Балатон (славянское «блатно») в Западной Венгрии.

Проводившиеся с 1954 г. до настоящего времени раскопки на территории, прилегающей к реке Мораве, позволяют восстановить подробности ранней истории поселения в Микульчице и начальный этап развития Моравского государства до начала VII в. В течение VII и VIII вв. поселение размещалось на территории, превышающей 50 гектаров. В центре этой площади был построен замок, укрепленный деревянными стенами.

Вблизи стены были обнаружены следы мастерских по производству изделий из золота, бронзы, железа и стекла. Характерная особенность данного поселения – находки железных и бронзовых шпор с крючками, указывающих на размещение в нем воинских подразделений.

Незадолго до образования Моравской империи вокруг первого ряда деревянных укреплений замка в Микульчице возвели еще один ряд каменных стен, окруженных рвом. Они защищали территорию площадью около шести гектаров. В самой высокой части замка были найдены фундаменты прямоугольного здания, напоминающего княжеский дворец. Внутри укрепленной территории обнаружили и фундаменты пяти храмов.

Множество ценных сведений было получено в результате раскопок в Микульчице, Старе-Месте близ Угорско-Градиште, Поганско близ Бреслава, Старе-Замке около Лишен близ Брно и Нитре. Археологи обнаружили земляные укрепления, каменные и деревянные конструкции, основания домов и храмов. В разнообразных мастерских работали искусные ремесленники, изготовлявшие золотые и серебряные украшения. Об их высоком мастерстве свидетельствуют захоронения правящей верхушки, в которых обнаружено множество ценностей. Многими особенностями они напоминают вещи византийского, восточного или германского происхождения. Местные мастера довели свою продукцию до такого совершенства, что с полным основанием можно говорить о существовании оригинального стиля, свойственного моравским славянам.

В кузницах изготавливали плужные лемехи, серпы, ножи, топоры, сабли и другие инструменты в больших количествах, что свидетельствовало о развитом кузнечном промысле.

В Забокрах в долине верхней Нитры обнаружили клад, состоящий из сельскохозяйственных орудий. Уже можно говорить о специализации мастеров по обработке кожи, прядению и ткачеству, резьбе по камню, работах по кости и дереву. Мастерские с сложными горнами, расположенные в поселении Лупка (Словакия), показывают высокий уровень развития керамического искусства.

Начиная со второй половины VIII в. появляются разнообразные обозначения на основаниях изделий. Обнаруженные в Лупке примерно 250 сосудов отмечены крестами, концентрическими кругами, колесами, свастикой, треугольниками и другими знаками, которые можно рассматривать как символы.

На территории Моравии было найдено множество продолговатых железных брусков в форме топоров. Подобные находки обнаружены в разных местах Скандинавии. Ученые полагают, что они использовались в качестве валюты.

По описаниям историков, Моравская империя в VIII и IX вв. была неограниченной монархией традиционного восточного типа. Страной управлял князь, которому подчинялась наемная дружина, состоящая из подразделений вооруженных всадников, размещавшихся в нескольких крепостях.

Именно из подобных укреплений они контролировали соседние поселения, население которых было вынуждено платить дань и налоги, а также нести разнообразные повинности, включая и военную службу в случае войны.

Великая Моравия является классическим примером (и одним из первых) развития племенного общества в централизованную монархию. Аналогичные процессы, отличавшиеся длительностью и количеством стадий, прошли в России, Болгарии и Польше. Создание этих государств также сопровождалось поразительным ростом городов, развитием ремесел и торговли.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Глава 7 СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

Глава 7
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
Основным источником информации о системе семейных и межродовых отношений у древних славян является терминология родства. Содержащиеся в ней архетипические элементы возникли в доисторическую эпоху. Археологические свидетельства

Социальная структура общества

Социальная структура общества
Хотя люди с сильной волей могли пробиться в высшие круги, но классовая структура общества была достаточно жесткой, и социальные барьеры, видимо, легче было преодолеть в политической жизни, чем в частной. Идею патрицианского общества

Глава 8 Религия, власть и социальная структура общества

Глава 8
Религия, власть и социальная структура общества
Религия у этрусков всегда была тесно переплетена со светской жизнью. Мы сравнительно мало знаем о политической организации городов-государств, однако располагаем некоторыми свидетельствами, помогающими нам лучше

Социальная структура общества

Социальная структура общества
Как и все сильные аристократические государства, этрусское общество основывалось на крепко сплоченной системе кланов. Как надгробные надписи в семейных склепах, так и отдельные памятники говорят о глубоком семейном чувстве. Одна из

Глава 2 РАННЯЯ СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ. КЛАНЫ И НОМЫ

Глава 2
РАННЯЯ СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ. КЛАНЫ И НОМЫ
I. Кланы
Как я уже говорил в своей книге «От племени к империи», первые обитатели Египта не принадлежали к одной общей расе. Скелеты, обнаруженные до настоящего времени, и изображения на памятниках позволяют нам выделить

V. Закат Древнего царства и социальная революция (VIII–XI династии)

V. Закат Древнего царства и социальная революция (VIII–XI династии)
В период с конца VIII династии (ок. 2360 до н. э.) вплоть до начала XII династии (ок. 2000 до н. э.) неоднократно складывались условия, благоприятствующие политической и социальной революции и оказывавшие влияние на

Социальная организация

Социальная организация
Древние германские народы (civitates, как называли их древние римляне) состояли из отдельных групп населения, которые обычно называли племенами (pagi) и которые, в свою очередь, объединяли многочисленные кланы или роды. Роды образовывали экономические

Глава 10 Национализм и восточноукраинская социальная структура

Глава 10
Национализм и восточноукраинская социальная структура
Изучение роли украинских националистических групп в административной и образовательной жизни показало, что при немецкой оккупации они активно действовали в городах и играли важную роль в развитии

Бандитизм и советская социальная история послевоенного времени

Бандитизм и советская социальная история послевоенного времени
Один из самых явных признаков общественного страха перед уголовным бандитизмом в послевоенные годы является содержание писем, которые тысячами поступали в различные учреждения и в редакции советских

Доколхозная социальная структура

Доколхозная социальная структура
При всем желании увидеть, вслед за Поляковым, существующую к моменту коллективизации традиционную экономику, следует признать — реальная картина получается очень противоречивой. Расчеты данных 1929 года показывают, что примерно 10 % всех

Социальная сеть

Социальная сеть
Больницу невозможно рассматривать только как институт, привнесенный в Ошобу извне и выполняющий роль внешнего регулятора локальной жизни. Как и другие институты, больница изначально была включена в местные социальные сети, местную политику и местные

Социальная экзотика

Социальная экзотика
– Вы хотите, чтобы мы напечатали ваши заметки о Тайване? – спросил меня редактор одного популярного российского журнала. – А что там интересного? Экзотика?Я немного помолчала, обдумывая, как бы поточней выразить свои впечатления. И, наконец,

Глава седьмая Социальная история сословий и занятий

Глава седьмая
Социальная история сословий и занятий
1. Социальная борьба за существование — 2. Господство и рабство — 3. Сущность и происхождение каст — 4. Дворянство и сословия — 5. Возникновение экономических классов — 6. Интеллектуальные занятия
1. Социальная борьба за

1.5 Социальная структура и политическая система Древнерусского государства

Объединение восточнославянских, а также
и соседних неславянских племен в рамках
единого государственного образования
в основном завершилось к концу Х в. Что
же представляла собой Киевская Русь?

Верхушку социума составляла знать– привилегированная его часть.
Главенствующее положение в ее среде
занималикнязья. Старшим среди
князей былвеликий киевский князь.
С концаIX– началаXв. это положение монопольно принадлежало
потомкам Рюрика. Летопись называет ещесветлых князейивсякое княжье,
которые, вероятно, делили власть с
киевским правителем на принципах
вассалитета или договора. К первым,
очевидно, принадлежали другие Рюриковичи,
тогда как с «княжьем всяким» ассоциируются
местные племенные князья, перешедшие
«под руку» Киева и сохранившие тем самым
свою власть, такие как древлянский князь
Мал.

Следующую ступень социальной иерархии
занимала княжеская дружина. Дружинники
были не только воинами, но и сподвижниками
князя, имевшими на него большое влияние.
При этом княжеская дружина не была
однородной. Она делилась настаршуюимладшую. Старшая дружина состояла
избоярикняжих мужей. Это были
опытные воины, советники князя,
предводители собственных отрядов
(воеводы). Кроме военной службы,
старшие дружинники выполняли управленческие
и административные функции в государстве
– наместников (посадников), сборщиков
дани (подъездных), послов и т.д. Они
привлекались и к управлению княжеским
хозяйством – доменом (тиуны,огнищане). Совет старших дружинников
при князе называлсядумой. В младшую
дружину входилигриди, мечники,отроки,детские. Это были рядовые
воины, стражники, телохранители и
оруженосцы, военные слуги.

Дружина была постоянным военным отрядом
князя. Для дальних походов или военных
кампаний нанимались профессиональные
воины – варяги. Большинство
наемников-варягов на Руси были выходцами
из скандинавских стран и севера Европы,
из-за чего сам термин «варяги» стал
часто использоваться современниками
как этноним, т.е. название народа. В
походах принимало участие такжеополчение.

Основную часть населения составляли
свободные общинники – люди. Они
населяли деревни и города, занимались
сельским хозяйством, ремеслом, торговлей,
промыслами. Восточнославянская община
называласьвервьилимири была
весьма устойчивым образованием. Внутри
общины прочно закрепились отношения
взаимной помощи и ответственности
(круговая порука), общинная организация
совместно владела землей и угодьями,
опекала нетрудоспособных своих членов,
выполняя таким образом важные социальные
функции. В ее компетенцию входили
земельные переделы, надзор за соблюдением
правопорядка, разверстка податей и
повинностей, решение судебных споров,
расследование преступлений и исполнение
наказаний. Вервь XI-XII вв. сочетала в себе
элементы соседской и родовой общины.

Низшую ступень социальной иерархии
занимали различные категории зависимого
населения. Среди них выделялись временно
или условно зависимыеирабы.
К первой группе относились свободные
общинники, по разным причинам попавшие
в кабалу – не отдавшие долг (закупы,вдачники), заключившие кабальный
договор (рядовичи) и т.п.

Рабов же на Руси называли преимущественно
холопами. Холопство было широко
распространено в древнерусском обществе.
Домашние рабы, прислуга называлисьчелядью, земли феодалов обрабатывалистрадныеилипашенные холопы,
в походах князя и бояр сопровождалибоевые холопы. Источниками рабов в
первую очередь были захваты военнопленных.
Однако существовали и пути обращения
в рабство соплеменников – в наказание
за преступления, самопродажа, условия
договора о найме.

Наиболее спорную категорию социальной
структуры Древней Руси представляют
собой смерды. Историки до сих пор
не пришли к единому мнению о том, каково
было их положение. Штраф за убийство
смерда был таким же, как за убийство
холопа. Если смерд умирал без детей, то
его имущество не доставалось его
родственникам, а переходило князю. Само
слово «смерд» было в Древней Руси
бранным, презрительным. Вместе с тем, в
отличие от холопа, смерд все же обладал
какими-то правами. Скорее всего, смерды
– это зависимое население княжеских
владений, несшее повинности в пользу
князя и платившие ему дань. Нельзя
исключить и предположения, что смердами
называли обложенных данью жителей
недавно покоренных земель.

Политическую систему Киевской Руси
конца IX – начала XII в. можно охарактеризовать
как раннеклассовую монархию. Высшая
государственная власть, как уже
отмечалось, принадлежалавеликому
киевскому князю. У себя он сосредотачивал
все важнейшие рычаги управления: был
верховным правителем, вершил суд,
возглавлял военные кампании, перераспределял
ресурсы государства, ведал казной.
Очевидно, князь венчал собой и религиозную
структуру. Однако его важнейшей функцией
былавоенная. Именно роль военного
вождя позволяла князю быть защитником
подвластных земель от врагов, наводить
внутренний порядок, распоряжаться
доходами и управлять общественной
жизнью. Отсюда проистекает и особая
система взаимоотношений князя и его
дружины, о которой говорилось выше.

Князь и его дружина представляли собой
относительно новые, только формирующиеся
институты управления раннеклассового
государства. Между тем, в период его
становления оставались традиционно
сильны властные институты родового
общества. Применительно к Древней Руси
речь идет, прежде всего, о такой форме
самоуправления как вече. Надо
отметить, что вечевые традиции изначально
существовали во всех русских землях,
но с IX по XII в. права и влияние веча могли
изменяться. Дольше всех эта форма
самоуправления сохранялась в
Северо-Западной Руси, что позволяет
историкам говорить о Новгороде и Пскове
как офеодальных республиках.

Вече обладало широкими полномочиями.
Наиболее важной его прерогативой было
решение вопроса о призвании или
изгнании князя. Именно вече заключало
с князем договор («ряд»), по которому
тот получал не только права, но и принимал
на себя конкретные обязательства.

Помимо веча сохранялись и другие элементы
первобытной системы управления.
Неоднократного упоминания в летописях
удостаиваются старцы градские. Это
представители племенной знати, основной
функцией которых было управление
повседневными делами общества, тогда
как князья и бояре больше касались
военно-политической сферы. Правда, к XI
в. этот институт власти постепенно
угасает.

На местном уровне существовали выборные
должности. Таковой, например, являлась
должностьтысяцкого– предводителя
городского ополчения. А в Новгороде, к
тому же, выборной была даже должность
архиепископа – главы местной церкви.

Заметное влияние на относительную
независимость местных органов
самоуправления от князя оказывало
ополчение, состоявшее из лично
свободных общинников или горожан. Оно
делилось на сотни и десятки, возглавляемые
соответственносотскимиидесятниками.
Такая структура, очевидно, отражала
бывшую родоплеменную организацию.
Именно ополчение составляло численную
основу княжеской армии в походе, ядром
которой оставалась дружина.

Таким образом, следует отметить, что в
Древней Руси пережитки родоплеменной
демократии и родовой организации были
весьма сильны и сохранялись относительно
долго наравне с формирующимся аппаратом
раннеклассового государства.

Наличие государственного аппарата
неизбежно предполагает существование
способов его содержания, т. е. какой-либо
податной(налоговой)системы.
На ранних этапах развития Древней Руси
прообразом такой системы былополюдье– особый вид сбора дани с подвластного
населения путем объезда князем с дружиной
территорий зависимых от Киева племен.
Собранная дань попадала в государственную
казну, а ее треть отходила непосредственно
князю на содержание его двора. Впрочем,
государственная и княжеская казна вряд
ли были строго разграничены.

После гибели Игоря институт полюдья
отмирает. Его супруга княгиня Ольга
устанавливает места сбора дани – погостыи фиксированные ее размеры –уроки.
Эта реформа укрепила единство государства,
поскольку теперь в подвластных землях
были постоянные центры представительства
великокняжеской администрации. В начале
XI в. князем Владимиром устанавливаетсядесятина– налог в пользу церкви.

Помимо дани казна пополнялась за счет
взимания судебных пошлин и штрафов в
пользу князя (виры,продажи).
Население также несло и иные повинности,
например, извоз или строительство
городов и крепостей. Впрочем, эксплуатация
подвластного населения вовсе не была
безграничной. Например, известны случаи,
когда великий князь, организуя поход
на Византию, покупал корабли у торговцев
из числа его подданных за деньги.

Из централизованной казны дань и другие
доходы перераспределялись между
дружинниками путем подарков, пожалований,
дружинных пиров и т.д. Наделение землями
князем своих приближенных – непременный
признак развития феодализма – относится
на Руси ко времени не ранее XI в., что
значительно позже, чем в Западной Европе.

Древнерусское государство имело
административное деление на волостииуделы. Между тем, современные
исследователи скептически оценивают
прочность единства Киевской Руси.
Древнейший период русской истории
(IX-XI вв.) был временем относительного
господства центральной княжеской
власти, опиравшейся на мощные дружины
– именно относительного, а не полного.
Киевские правители долго не могли прочно
закрепить за собой основные центры
восточнославянских племен, фактически
каждый новый великий князь IX-XI вв. заново
покорял их. Более четкие политические
границы Древнерусское государство
обретает в начале XI в. стараниями
Владимира Святославича, который для
укрепления южных и других рубежей
привлекал ресурсы всех подчиненных ему
восточнославянских земель и призывал
воинов из северных славянских и, вероятно,
неславянских племен.

Характер и особенности Древнерусского
государства.В целом, развитие
Древней Руси укладывается в рамки
эволюции феодальной формации, характерной
для большинства стран Западной и
Центральной Европы. Однако в
восточноевропейских землях проявляется
и некоторая специфика.

Прежде всего, отмечается замедленноепо сравнению с Западной Европой
развитие феодальных отношений на
Руси. Объяснение этого факта нужно
искать в области природно-географических
факторов. Дело в том, что для феодала
имело ценность не просто земельное
владение, а населенная земля. Надо же
было кому-то эту землю обрабатывать. В
Западной Европе (особенно, в ее юго-западных
и южных регионах) при относительно
высокой плотности населения и резко
выраженных естественных границах с
этим не было проблем. Территория же
Киевского государства была, во-первых,
малонаселенной, во-вторых, открытой для
миграций и перемещений ее обитателей.
Таким образом, крестьяне всегда могли
уйти из-под власти феодала, переселившись
в другой край. Поэтому древнерусская
дружинная знать не спешила «оседать на
землю», а предпочитала сохранятькорпоративное господствонад
зависимыми племенами. Прибавочный
продукт, отчуждаемый ею в виде дани и
иных платежей у подвластного населения,
перераспределялся в дружинно-княжеской
среде централизованно, самим великим
князем. Так что крупнейшим «сеньором»
Киевской Руси долгое время (вплоть до
конца XI в.) оставалось правящее сословие
в целом, а благополучие отдельных его
представителей во многом зависело от
личного расположения верховного
правителя.

В Древней Руси
установилась своеобразная система
престолонаследия – «лествичная»
(от слав.
лестница).
Суть ее заключается в том, что все «столы»
древнерусских земель выстраиваются в
определенном иерархическом порядке,
вершиной которого был Киев. Ступени
этой «лестницы» занимаются представителями
рода Рюриковичей согласно их старшинству
по рождению. Это означает, что киевский
стол, как и столы других уделов, вплоть
до конца XI в. передавался не от отца к
сыну, а старшему в роду, чаще брату. В
результате один и тот же князь мог
оказаться правителем последовательно
нескольких уделов. Такая система
престолонаследия является весьма
сложной, особенно, когда род разрастается
и служит причиной путаницы и межкняжеских
конфликтов. Своего апогея княжеские
усобицы достигают в XI в., когда для их
разрешения стали собирать съезды (снемы)
князей.

Таким образом, даже в период своего
расцвета Киевская Русь не была строго
централизованным государством, а
единство в ней поддерживалось политическими
и родственными связями правителей ее
частей, заинтересованных в процветании
торговых магистралей Восточной Европы.

Собственно феодальные отношения стали
развиваться в Древней Руси не ранее
начала XI в., а, может, и позже, тогда, когда
границы Киевской державы обозначились
более четко и население ее увеличилось
вследствие политической стабилизации,
успешной обороны от врагов, экономического
подъема. Однако и накануне монголо-татарского
нашествия феодальные владения не
покрывали сплошь территорию русских
земель, а представляли собой «островки
в море» свободных общинных земель. Да
и вотчинное хозяйство русской знати
отличалось от экономического уклада
европейских феодов.

Дело в том, что, как уже упоминалось
выше, на Руси был весьма распространен
институт холопства, т.е. рабства. Из-за
относительно слабой населенности
восточной части Европейского континента
сельскохозяйственные угодья землевладельцев
обрабатывали преимущественно пашенные
холопы, а не феодально зависимые
крестьяне. Таким образом, рабовладельческий
уклад еще долго сопутствовал на Руси
развитию собственно феодализма.

Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов
и большое распространение в
восточнославянской среде институтов
управления, характерных для первобытного
общества. В арабских, византийских и
некоторых других источниках
дружинно-княжеская раннеклассовая
знать Киевской Руси иногда рассматривается
как доминирующая сила над восточнославянскими
племенами, платившими ей дань, но
сохранявшими еще долго свою традиционную
племенную общинную структуру.

Разумеется, в Киевской державе феодальный,
рабовладельческий и первобытный уклады
не имели равного значения. Первый
развивался наиболее динамично и определял
весь вектор развития древнерусских
земель, тогда как второй существовал в
застывших архаичных формах, а третий
постепенно, но неуклонно сходил на нет.
Тем не менее, сосуществование всех трех
укладов одновременно позволяет некоторым
ученым говорить об общественной системе
Древней Руси как о многоукладнойпри доминировании раннефеодальных
тенденций ее развития.

Так или иначе, подводя итоги обзору
политического и общественно-экономического
развития Древнерусского государства,
можно констатировать, что Киевская Русь
являлась восточной окраиной европейского
мира и развивалась в одном направлении
с европейскими странами, проявляя
некоторую специфичность, обусловленную
преимущественно природно-географическими
и геополитическими факторами. Эволюционный
путь ее развития был прерван
монголо-татарским погромом русских
земель и установившимся после этого
почти на два с половиной столетия
ордынским игом.

21

Миграция альпийских славян и машинное обучение: анализ пространственно-временных моделей набора археологических данных

1. Дьякон П., Фоулк В.Д. История лангобардов.
Питерс Э., редактор. Филадельфия:
Пенсильванский университет Press; 1974. [Google Scholar]

2. Брадача Ф., Графенауэр Б., Гантар К. Павел Дьякон (Paulus Diaconus), Згодовина Лангобардов (Historia Langobardorum). Марибор: Обзор; 1988. [Google Scholar]

3. Братож Р.
Med Italijo в Илирикоме. Словенский простор в неговом соседстве в поздней антики. Любляна: Филозофский факультет; 2014. (Збирка ЗЧ 46). [Академия Google]

4. Каль Х-Д. Der Staat der Karantanen. Fakten, Thesen und Fragen zu einer frühen slawischen Machtbildung im Ostalpenraum (7.-9. Jh.).
Братож Р., редактор. Любляна: Народный музей Словении; 2002. [Google Scholar]

5. Пол В.
Ранние славяне: культура и общество в раннесредневековой Восточной Европе. П. М. Барфорд. Спекулум. 2004; 79: 448–450. doi: 10.1017/s0038713400087996 [CrossRef] [Google Scholar]

6. Сной М., Гринберг М.Л. О езику слованских пребивальцев мед Донаво в Ядраном в среднем веке (поглед езикословцев). Згодовинский часопис. 2012; 66: 276–305. [Академия Google]

7. Курта Ф.
Славяне в становлении: история, лингвистика и археология в Восточной Европе (ок. 500–ок. 700 гг.). Лондон, Нью-Йорк: Рутледж; 2020. doi: 10.4324/9780203701256 [CrossRef] [Google Scholar]

8. Herrmann J.
Urheimat und Herkunft der Slawen. В: Herrmann J, редактор. Мир славян. Geschichte, Gesellschaft, Kultur. Мюнхен: Verlag CH Beck; 1986. С. 11–18. [Google Scholar]

9. Долуханов П.
Ранние славяне: Восточная Европа от первоначального заселения до Киевской Руси. Лондон, Нью-Йорк: Рутледж; 1996. [Google Scholar]

10. Тимберлейк А. Культура и распространение славянского языка. В: Бикель Б., Гренобль Л.А., Петерсон Д.А., Тимберлейк А., редакторы. Языковая типология и историческая случайность: в честь Джоанны Николс. Амстердам, доктор философии: Издательская компания Джона Бенджамина; 2013. С. 331–356. [Google Scholar]

11. Лант Х.Г. Общеславянский, праславянский, панславянский: о чем мы говорим?
Международный журнал славянской лингвистики и поэтики. 1997; 41: 7–67. [Академия Google]

12. Курта Ф.
Создание славян: история и археология Нижнего Подунавья, ок. 500–700. Кембридж: Издательство Кембриджского университета; 2001. [Google Scholar]

13. Курта Ф.
Миграции в археологии Восточной и Юго-Восточной Европы в раннем средневековье (некоторые комментарии к современному состоянию исследований). В: Preise-Kapeller J, Reinfandt L, Stouraitis Y, editors. Истории миграции средневековой афро-евразийской переходной зоны: аспекты мобильности между Африкой, Азией и Европой, 300–1500 гг. Н. Э. Лондон, Нью-Йорк: Брилл; 2020. С. 101–140. [Академия Google]

14. Прицак О.
Славяне и авары. В: Gli slavi occidentali e meridionali nell’alto medioevo 15–21 апреля 1982 г. Settimane di Studio del Centro Italiano di Studi Sull’Alto Medioevo, XXX. Fondazione Centro italiano di studi sull’alto Medioevo; 1983. стр. 353–435. [Google Scholar]

15. Казанский М.
Археология славянских переселений. В: Гринберг М.Л., Гренобль Л.А., редакторы. Энциклопедия славянских языков и языкознания. Лондон, Нью-Йорк: Брилл; 2020. Дои: 10.1163/2589-6229_ESLO_COM_035967 [CrossRef] [Google Scholar]

16. Плетерский А.
Этногенеза славена — метод и процесс. Старогрватская просвета. 2013; 40: 8–32. [Google Scholar]

17. Пол В.
Авары: степная империя в Европе, 567–822 гг. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета; 2018. doi: 10.7591/9781501729409 [CrossRef] [Google Scholar]

18. Хизер П. Империи и варвары: падение Рима и рождение Европы. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета; 2010. [Google Scholar]

19. Линдстедт Дж., Салмела Э. Языковой контакт и ранние славяне. В: Клир Т., Бочек В., Янсенс Н., редакторы. Новые взгляды на раннеславян и подъем славянства. Universitätsverlag Winter GmbH; 2020. С. 275–299. [Google Scholar]

20. Графенауэр Б.
Згодовина Словенскега народа, И. Звездек: Од населитве до увелявленья франковскега февдальнега реда. Любляна: Кмечка книга; 1954. [Google Scholar]

21. Фризингер Х.
Альпенславен и Бавария. В: Herrmann J, редактор. Мир славян. Geschichte, Gesellschaft, Kultur. Мюнхен: Verlag CH Beck; 1986. стр. 109–122. [Google Scholar]

22. Штих П.
Средневековье между Восточными Альпами и Северной Адриатикой. Выберите статьи по словенской историографии и средневековой истории. Лондон, Нью-Йорк: Брилл; 2010. [Google Scholar]

23. Плетерский А. Збива v3.08; 2016. [цитировано 30 декабря 2021 г.]. База данных: Достопримечательности и памятники [Интернет]. Доступно по адресу: http://zbiva.zrc-sazu.si

24. Штулар Б.
Веб-приложение Zbiva: инструмент для раннесредневековой археологии Восточных Альп. В: Ричардс Дж. Д., Никколуччи Ф., редакторы. Воздействие АРИАДНЫ. Будапешт: Археолингва; 2019. стр. 69–82. doi: 10.5281/zenodo.3476712 [CrossRef] [Google Scholar]

25. Штулар Б., Белак М. Пример глубоких данных: Збива, Раннесредневековый набор данных для Восточных Альп. Журнал исследовательских данных для гуманитарных и социальных наук. 2022 г.; Под давлением. [Google Scholar]

26. Хаггетт Дж.
Меньше больше? Медленные данные и датафикация в археологии. В: Гарстки К, редактор. Критическая археология в эпоху цифровых технологий. Лос-Анджелес, Калифорния: Институт археологии Котсена; 2022. стр. 156–184. [Академия Google]

27. Фильцвизер Р., Эйхерт С. На пути к онлайн-базе данных археологических ландшафтов. Использование веб-программного обеспечения с открытым исходным кодом OpenAtlas для сбора, анализа и распространения археологических и исторических данных на ландшафтной основе. Наследство. 2020;3: 1385–1401. doi: 10.3390/heritage3040077 [CrossRef] [Google Scholar]

28. Eichert S.
Цифровое картографирование средневековых кладбищ. Журнал по вычислительной технике и культурному наследию. 2021; 14: 1–15. doi: 10.1145/3406535 [CrossRef] [Google Scholar]

29. Плетерский А.
Datiranje zgodnjesrednjeveške naselbine Lehen pri Mitterkirchnu v Zgornji Avstriji kot kontrola nove datacijske methode s pomočjo referenčne table in korelacijske формуле ustij loncev.
Vjesnik Arheološkog muzeja u Zagrebu.
2010; 43: 309–324. [Google Scholar]

30. Плетерский А.
Zgodnjesrednjeveška naselbina na blejski Pristavi: тафономия, предметы в час.
Любляна: Založba ZRC; 2010. [Google Scholar]

31. Плетерский А.
А
шаг к хронологии раннесредневековых головных украшений в Восточных Альпах. Археоловский вестник. 2013;64:299–334. [Google Scholar]

32. Штулар Б., Плетерски А., Белак М. Збива, Набор данных раннего средневековья для Восточных Альп. Подмножество данных. 2021. [цитировано 29 декабря 2021 г.]. Репозиторий: набор данных [Интернет]. Доступно по: doi: 10.5281/ZENODO.5761811 [CrossRef] [Google Scholar]

33. Gleirscher P.
Karantanien: slavisches Fürstentum und bairische Grafschaft. Клагенфурт/Целовец: Hermagoras Verlag., Mohorjeva založba;
2018. [Google Scholar]

34. Эйхерт С.
Карантанише Славен — славище Карантанен. Überlegungen zu ethnischen und sozialen Strukturen im Ostalpenraum des frühen Mittelalters. Вышел: Бирманн Ф., Керстинг Т., Кламмт А.
Der Wandel um 1000 Beiträge der Sektion zur slavischen Frühgeschichte der 18. Jahrestagung des Mittel- und Ostdeutschen Verbandes für Altertumsforschung in Greifswald, 23. bis 27. März 2009. Лангенвайсбах: Бейер и Беран; 2011. С. 433–440. [Google Scholar]

35. Плетерски А. Die Kärntner Fürstensteine ​​in der Struktur dreier Kultstätten. В: Хубер А, редактор. Der Kärntner Fürstenstein im europäischen Vergleich (Symposium Gmünd 1996). Гмюнд: Die Stadt; 1997. С. 43–119.

36. Огрин М., Грдина И., Ержавец Т., Бояджиев Д. Брижински Споменики: Monumenta Frisingensia: elektronska znanstvenokriticna izdaja. Любляна: Inštitut za lovensko literaturo in literarne vede ZRC SAZU; 2007. Доступно по адресу: http://nl.ijs.si/e-zrc/bs/html/bs.html. [Академия Google]

37. Штих П.
Strukture današnjega slovenskega prostora v zgodnjem srednjem veku. В: Братож Р, редактор. Slowenien und die Nachbarländer zwischen Antike und karolingischer Epoche. Anfänge der slowenischen Ethnogenese I. Любляна: Narodni muzej Slovenije; 2000. С. 355–394. [Google Scholar]

38. Биклер С.Х. Машинное обучение приходит в археологию.
Достижения в археологической практике. 2021; 9: 186–191. doi: 10.1017/aap.2021.6 [CrossRef] [Google Scholar]

39. Фиоруччи М., Хорошильцева М., Понтиль М., Травилья А., Дель Буэ А., Джеймс С. Машинное обучение для культурного наследия: обзор. Письма распознавания образов. 2020; 133: 102–108. doi: 10.1016/j.patrec.2020.02.017 [CrossRef] [Google Scholar]

40. Лозич Э., Штулар Б. Документация по специфическому для археологии рабочему процессу для обработки данных бортового лазерного локатора.
Науки о Земле. 2021;11:26. doi: 10.3390/geosciences11010026 [CrossRef] [Google Scholar]

41. Cui J, Liu Y, Sun J, Hu D, He H. G-STC-M Метод пространственно-временного анализа археологических памятников .
Международный журнал геоинформации ISPRS. 2021;10: 312. doi: 10.3390/ijgi10050312 [CrossRef] [Google Scholar]

42. ESRI. Как работает Create Space Time Cube. 2021. [цит. 29декабрь 2021]. В: Справка ESRI [Интернет]. Доступно по адресу: https://pro.arcgis.com/en/pro-app/latest/tool-reference/space-time-pattern-mining/learnmorecreatecube.htm. [Google Scholar]

43. Беннетт Л.
Машинное обучение в ArcGIS. ArcUser, журнал для пользователей программного обеспечения Esri. 2018;21(2): 8–9. Доступно по адресу: https://www. esri.com/about/newsroom/arcuser/machine-learning-in-arcgis/. [Google Scholar]

44. Kraak M-J. Геовизуализация и время: новые возможности пространственно-временного куба. В: Dodge M, McDerby M, Turner M, редакторы. Географическая визуализация: концепции, инструменты и приложения.
Чичестер, Англия; Хобокен, Нью-Джерси: John Wiley & Sons, Ltd; 2008. С. 29.3–306. doi: 10.1002/9780470987643.ch25 [CrossRef] [Google Scholar]

45. Лозич Э.
Применение бортовых данных LiDAR к археологии аграрного землепользования: на примере раннесредневекового микрорегиона Блед (Словения).
Дистанционное зондирование.
2021;13(16): 3228. doi: 10.3390/rs13163228 [CrossRef] [Google Scholar]

46. Montero P, Vilar JA. TSclust: пакет R для кластеризации временных рядов. Журнал статистического программного обеспечения. 2014; 62: 1–43. doi: 10.18637/jss.v062.i01 [CrossRef] [Google Scholar]

47. Агабозорги С., Ширхоршиди ​​А.С., Вах Т.Ю. Кластеризация временных рядов — десятилетний обзор.
Информационные системы. 2015; 53: 16–38. doi: 10.1016/j.is.2015.04.007 [CrossRef] [Google Scholar]

48. Vogel MA, Wong AKC. Метод кластеризации PFS. Транзакции IEEE по анализу образов и машинному интеллекту. 1979 год; 237–245. doi: 10.1109/tpami.1979.4766919
[PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

49. Ахино К.Ф., Штулар Б., Рихтер Дж., Рихтер Дж. Оценка интенциональности пространственной организации. Кладбище Жупна Церкев (Крань, Словения).
Археоловский вестник.
2019;70: 297–313. [Google Scholar]

50. Хамед К.Х., Рао А.Р. Модифицированный тест тренда Манна-Кендалла для автокоррелированных данных. Журнал гидрологии. 1998; 204: 182–196. [Google Scholar]

51. Ходдер И.
Археологический процесс Введение. Оксфорд: Уайли-Блэквелл; 1999. [Google Scholar]

52. Wilson EO. Согласие. Единство знаний. Нью-Йорк: Винтажные книги; 1998. [Google Scholar]

53. Schallert J, Greenberg ML. Предыстория и ареал славянского *gъlčěti ‘говорить’. Slovenski jezik / Словенские лингвистические исследования. 2007;6:9–76. [Google Scholar]

54. Гринберг М.Л. Славяне как мигранты: картирование доисторических языковых вариаций. В: Генис Р., де Хаард Э., Лучич Р., редакторы. Определенно Perfect Festschrift для Janneke Kalsbeek. Амстердам: Uitgeverij Pegasus; 2017. С. 169–183. [Google Scholar]

55. Казанский М.
Лес Рабы. Les origines (Ier-VIIe siècle après J.-C.). Париж: выпуски errance; 1999. [Google Scholar]

56. Barford PM. Ранние славяне: культура и общество в раннесредневековой Восточной Европе. Итака: Издательство Корнельского университета; 2001. [Google Академия]

57. Гойда М. Древние славяне; Поселение и общество. Эдинбург: Издательство Эдинбургского университета; 1991. [Google Scholar]

58. Парчевски М.
Истоки ранней славянской культуры в Польше. Античность. 1991; 65: 676–683. doi: 10.1017/S0003598X00080303 [CrossRef] [Google Scholar]

59. Biermann F, 2016 Новые археологические свидетельства позднего переселения народов и раннего славянского периода в северо-восточном регионе Германии. In: Chudzinśka B, Wojenka M, Wołoszyn M, редакторы. Od Bachórza Do Swiatowida Ze Zbrucza: Tworzenie Się Słowianskiej Europy W Ujęciu Zródłoznawczym: Księga Jubileuszowa Profesor a Michała Parczewskiego.
Краков-Жешув: Wydawnictwo Uniwersytetu Rzeszowskiego; 2016. С. 113–123. [Академия Google]

60. Павлович Д., Воякович П., Тошкан Б. Церкле об Крки: новости в поселении Доленьске в згоднем среднем веке.
Археоловский вестник.
2021; 72: 137–186. doi: 10.3986/av.72.06 [CrossRef] [Google Scholar]

61. Macháček J, Nedoma R, Dresler P, Schulz I, Lagonik E, Johnson SM, et al. Руны из Лани (Чехия) — древнейшая славянская надпись. Новый стандарт мультидисциплинарного анализа рунических костей.
Журнал археологических наук. 2021;127:105333. doi: 10.1016/j.jas.2021.105333 [CrossRef] [Google Scholar]

62. Бурдье П.
Очерк теории практики. Кембридж: Издательство Кембриджского университета; 1977. [Google Scholar]

63. Skibo JM, Schiffer MB. Люди и вещи. Поведенческий подход к материальной культуре. Нью-Йорк: Спрингер; 2008. [Google Scholar]

64. Джонс С.
Археология этничности: теоретическая перспектива. Лондон, Нью-Йорк: Рутледж; 1997. [Google Scholar]

65. Братер С.
Ethnische Identitäten als Konstrukte der frühgeschichtlichen Archäologie. Германия: Anzeiger der Römisch-Germanischen Kommission des Deutschen Archäologischen Instituts. 2000;78: 139–177. [Google Scholar]

66. Ху Д.
Подходы к археологии этногенеза: прошлые и новые перспективы. Журнал археологических исследований. 2012 г.; 371–402. [Google Scholar]

67. Дзино Д.
Стать славянином, стать хорватом. Трансформации идентичности в постримской и раннесредневековой Далмации. Лейден, Бостон: Брилл; 2010. [Google Scholar]

68. Корошец П.
Zgodnjesrednjeveška arheološka slika karantanskih Slovanov. Любляна: SAZU; 1979. [Google Scholar]

69. Эйхерт С.
Die frühmittelalterlichen Grabfunde Kärntens: Die materielle Kultur Karantaniens andhand der Grabfunde vom Ende der Spätantike bis ins 11. Jahrhundert. Клагенфурт: Verlag des Geschichtsvereines für Kärnten; 2010. [Google Scholar]

70. Цигленечки С.
Археологические исследования заката античности в Словении. В: Братож Р, редактор. Slowenien und die Nachbarländer zwischen Antike und karolingischer Epoche. Anfänge der slowenischen Ethnogenese I. Любляна: Narodni muzej Slovenije; 2000. С. 119.–139. [Google Scholar]

71. Предовник К.К., Набергой Т. Археологические исследования периодов после раннего средневековья в Словении.
Археолушки вестни.
2010; 61: 245–294. [Google Scholar]

72. Коси М.
Predurbane ali zgodnjeurbane naselbine?: (Civitas Petouia, Carnium/Creina in other Centralna naselja neagrarnega značaja v zgodnjem srednjem veku). Дел 2. Згодовинский часопис. 2010; 64: 8–44. [Google Scholar]

73. Графенауэр Б.
Ustoličevanje koroških vojvod в država karantanskih Slovencev. Любляна: SAZU; 1952. [Google Scholar]

74. Графенауэр Б.
Згодовина Словенскега народа, И. Звездек: Од населитве до увелявленья франковскега февдальнега реда. Любляна: Državna založba Slovenije; 1978. [Google Scholar]

75. Вильфан С.
Zur Struktur der freisingischen Herrschaften südlich der Tauern in Frühmittelalter. В: Hödl G, Grabmayer J, редакторы. Karantanien und der Alpen-Adria-Raum im Frühmittelalter 2 St Veiter Historikergespräche. Вена: Бёлау; 1993. С. 209–222. [Академия Google]

76. Самейт Э.
Zum archäologischen Bild der frühen Slawen в Австрии. Mit Fragen zur ethnischen Bestimmung karolingerzeitlicher Gräberfelder im Ostalpenraum. В: Братож Р, редактор. Slowenien und die Nachbarländer zwischen Antike und karolingischer Epoche. Anfänge der slowenischen Ethnogenese I. Любляна: Narodni muzej Slovenije; 2000. стр. 507–548. [Google Scholar]

77. Павлович Д.
Začetki zgodnjeslovanske poselitve Prekmurja = Начало раннеславянского поселения в районе Прекмурья, Словения. Археоловский вестник. 2017;68:349–386. [Google Scholar]

78. Guštin M, Tifengraber G. Oblike in kronologija zgodnjesrednjeveške lončenine na Novi tabli pri Murski Soboti = Formen und Chronologie frühmittelalterlicher Keramik in Nova tabla bei Murska Sobota. В: Густин М, редактор. Згодни словани. Zgodnjesrednjeveška lončenina na obrobju vzhodnih Alp (Die frühen Slawen. Frühmittelalterliche Keramik am Rand der Ostalpen). Народный музей Словении; 2002. С. 46–64. [Google Scholar]

79. Новшак М.
Zgodnjesrednjeveške najdbe z najdišča Grofovsko pri Murski Soboti. В: Густин М, редактор. Згодни словани. Zgodnjesrednjeveška lončenina na obrobju vzhodnih Alp (Die frühen Slawen. Frühmittelalterliche Keramik am Rand der Ostalpen). Народный музей Словении; 2002. С. 27–32. [Академия Google]

80. Керман Б.
Arheološka slika slovanske poselitve Prekmurja = Археологическая картина расселения славян в Прекмурье. В: Lux J, Štular B, Zanier K, редакторы. Slovani, naša dediščina = Наше наследие: славяне. Любляна: Завод культурных предприятий Словении; 2018. С. 55–68. [Google Scholar]

81. Sussex R, Cubberley P. The Slavic Languages ​​(Cambridge Language Surveys). Кембридж: Издательство Кембриджского университета; 2006. [Google Scholar]

82. Соболев А. Н.
Вопросы древнейшей истории южнославянских языков и ареальная лингвистика. Южнословенский филолог. 2000; 56: 1035–1050. [Академия Google]

83. Безлай Ф.
Положай словенщине в оквиру слованских езиков. В: Фурлан М, редактор. Zbrani jeziskoslovni spisi. Любляна: Založba ZRC; 2003. стр. 268–277. [Google Scholar]

84. Бернштейн С.Б. 1961. Очерк сравнительной грамматики славянских языков, т. 1, с. 1. Москва: Изд-во Академии наук СССР. [Google Scholar]

85. Штибер З.
1972. О древних словенско-западнославянских связях. В: Русское и славянское языкознание. К 70-летию чл.-корр. АН СССР Р. И. Аванесова. Москва: Наука. [Академия Google]

86. Леков И.
1958. Значението на грамматическом, словообразующем и лексикальном данни за классификациата на славянските езици от савременно глeдище. В: Славянская филология. IV Международный съезд славистов 2. Москва: Изд-во Академии наук СССР. [Google Scholar]

87. Кушниаревич А., Утевская О., Чухряева М., Агджоян А. , Дибирова К., Уктверите И. и др. Генетическое наследие балто-славянского населения: синтез аутосомных, митохондриальных и Y-хромосомных данных.
Калафель Ф., редактор. ПЛОС ОДИН. 2015;10: e0135820. doi: 10.1371/journal.pone.01358200135820
[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

88. Ваврушка С.
Генетическая история и идентичность: пример Турции. Средневековые миры.
2016;4: 123–161. doi: 10.1553/medievalworlds_no4_2016s123 [CrossRef] [Google Scholar]

89. Сайкс Б.
Семь дочерей Евы и Кровь островов: изучение генетических корней нашей племенной истории. Лондон: Transworld Corgi; 2007. [Google Scholar]

90. Mathieson I, Lazaridis I, Rohland N, Mallick S, Patterson N, Roodenberg SA, et al. Полногеномные закономерности отбора у 230 древних евразийцев. Природа. 2015;528(7583):499–503. дои: 10.1038/nature16152
[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

91. Lazaridis I, Nadel D, Rollefson G, Merrett DC, Rohland N, Mallick S, et al. Геномный взгляд на происхождение земледелия на древнем Ближнем Востоке. Природа. 2016; 536(7617): 419–424. дои: 10.1038/nature19310
[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

92. Lipson M, Cheronet O, Mallick S, Rohland N, Oxenham M, Pietrusewsky M, et al. Древние геномы документируют многочисленные волны миграции в предысторию Юго-Восточной Азии. Наука. 2018;361:92–95. doi: 10.1126/science.aat3188
[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

93. Гоккумен О., Фрачетти М. Влияние исследований древнего генома на археологию. Ежегодный обзор антропологии. 2020; 49: 277–298. doi: 10.1146/annurev-anthro-010220-074353 [CrossRef] [Google Scholar]

94. Гири П., Вирама К. Картирование движения европейского населения с помощью геномных исследований. Средневековые миры. 2016;4:: 65–78. doi: 10.1553/medievalworlds_no4_2016s65 [CrossRef] [Google Scholar]

95. Бразер С., редактор. Новые вопросы вместо старых ответов: археологические ожидания анализа аДНК. Средневековые миры. 2016;4: 22–41. doi: 10.1553/medievalworlds_no4_2016s22 [CrossRef] [Google Scholar]

96. O’Sullivan N, Posth C, Coia V, Schuenemann VJ, Price TD, Wahl J, et al. Древний полногеномный анализ позволяет сделать вывод о структуре родства на раннесредневековом алеманнском кладбище. Научные достижения. 2018;4(9): eaao1262. doi: 10.1126/sciadv.aao1262
[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

97. Amorim CEG, Vai S, Posth C, Modi A, Koncz I, Hakenbeck S, et al. Понимание социальной организации и миграции варваров VI века с помощью палеогеномики. Связь с природой. 2018;9. дои: 10.1038/s41467-018-06024-4
[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

98. Pohl W.
Введение редактора: Генетический вызов средневековой истории и археологии. P Средневековые миры. 2016;4: 2–4. doi: 10.1553/medievalworlds_no4_2016s2 [CrossRef] [Google Scholar]

99. Самида С., Фойхтер Дж. Почему археологи, историки и генетики должны работать вместе и как. Средневековые миры. 2016;4: 5–21. doi: 10.1553/medievalworlds_no4_2016s5 [CrossRef] [Google Scholar]

100. Кушниаревич А., Кассиан А.
Генетика и славянские языки. В: Гринберг М.Л. (редактор) Энциклопедия славянских языков и лингвистики в Интернете. doi: 10.1163/2F2589-6229_eslo_com_032367 [CrossRef] [Google Scholar]

101. Малярчук Б.А., Деренко М.В. Разнообразие и структура митохондриальных генофондов славян в этногенетическом аспекте.
Обзоры биологического бюллетеня. 2021; 11: 122–133. дои: 10.1134/s2079086421020067 [CrossRef] [Google Scholar]. Анналы генетики человека. 2003; 67: 412–425. doi: 10.1046/j.1469-1809.2003.00042.x
[PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

103. Зупан А. Генетическая структура Словенцев, кот жо разрыхляет полиморфизмы хромосомы Y в митохондрийской ДНК. Докторская диссертация, Люблянский университет. 2014. Режим доступа: https://repozitorij.uni-lj.si/IzpisGradiva.php?id=76713.

Колумбан и миссия к баварцам и славянам в седьмом веке | Колумбан и народы постримской Европы

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicКолумбан и народы постримской ЕвропыКлассическая историяКнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicКолумбан и народы постримской ЕвропыКлассическая историяКнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

• 
  Иконка Цитировать
  
  Цитировать

• Разрешения

• Делиться

  • Твиттер
  • Больше

Cite

O’Hara, Alexander,

«Колумбан и миссия к баварцам и славянам в седьмом веке» Antiquity

(

Нью-Йорк,

2018 г. ;

онлайн-издание,

Oxford Academic

, 24 мая 2018 г.

), https://doi.org/10.1093/oso/9780190857967.003.0009,

, по состоянию на 5 декабря 2022 г.

Выберите формат
Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicКолумбан и народы постримской ЕвропыКлассическая историяКнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicКолумбан и народы постримской ЕвропыКлассическая историяКнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте

Advanced Search

Abstract

В Vita Columbani Йонас из Боббио убедил свою аудиторию, что Колумб был Spiritus Rector миссии к баварцам и славянам в седьмом веке. Но Колумбан дважды отказывался от миссионерской деятельности, которой он первоначально или предположительно занимался. Когда он и его последователи достигли Брегенца, он почти против своей воли стал участвовать в обращении алеманнов. В видении он с радостью принял ангельский совет оставить славянский мир в покое. Тем не менее ученик Колумбана Евстасий Люксейский предпринял очень успешную миссию в Баварии и, вероятно, основал старейший баварский монастырь на Херренкимзее. Славяне еще не знали, что делать с западными миссионерами, глубоко раздосадовав святого Аманда, которого даже не хотели убивать. Другой ирландец, Вергилий Зальцбургский, организовал миссию к каратанцам, ставшим первым христианизированным славянским народом.

Ключевые слова:
Herrenchiemsee, христианизация, Евстасий Люксейский, раннесредневековая Бавария, Люксейская миссия, славяне, Вергилий Зальцбургский

Субъект

Классическая история

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Нажмите Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа в систему.
3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т.