Штурм казани иваном грозным: Взятие Казани Иваном Грозным 2 октября 1552 года

2 октября 1552 года войска Ивана Грозного взяли Казань

news_header_bot_970_100

Общество

2 октября 2010  14:36

Елена Рычкова

В результате этого Казанское ханство было присоединено к России.

news_top_970_100

(Казань, 2 октября, «Татар-информ»). К концу 15 века Казанское ханство проводило агрессивную политику по отношению к России, оно закрывало для русских купцов волжский торговый путь, совершало постоянные набеги, разоряя поселения и забирая русских в плен. К середине 16 века военные действия против татар и борьба за присоединение Казанского ханства к России значительно усилились. Но 2 похода 1550-х годов оказались безрезультатными.

Правительство Ивана IV Грозного развернуло серьезную подготовку к новому походу – был проведен ряд реформ, укрепивших армию, построена русская крепость Свияжск недалеко от ханства. Для похода было собрано большое и хорошо вооруженное войско. Для Ивана Грозного и его окружения казанский поход имел не только политическое значение, но и религиозное – это был поход православного народа против неверных.

Летом 1552 года русское войско во главе с Иваном Грозным выступило из Москвы и двинулось на Казань. Это была сильная крепость того времени, огражденная высокими деревянными стенами с укреплениями. С 2 сторон город был защищен труднодоступными речками, еще с одной — глубоким рвом.

В августе началась осада Казани, которая оказалась долгой и трудной. Несмотря на активное сопротивление татар, русские войска превосходили по численности и мощи артиллерии. Они применяли боевые башни, осадные орудия, минные подкопы. А в результате взрыва был уничтожен ключ, из которого казанцы брали воду. И вскоре в городе началась эпидемия. Татары делали вылазки и пытались атаковать войска русских, но все безрезультатно.

Сначала царь Иван Грозный попытался провести мирные переговоры: он предложил казанцам положиться на волю государя, тогда он их простит. Но те ответили отказом. Это стало началом энергичной подготовки штурма – были взорваны защитные сооружения крепости, подожжены стены, мосты и ворота, пушки били беспрестанно.

2 октября 1552 года войска царя Ивана Грозного начали штурм города. В результате жестоких уличных боев столица Казанского ханства пала. В городе не осталось в живых ни одного из ее защитников, потому что царь велел убивать всех вооруженных, а в плен брать только женщин и детей. Участь Казани была решена.

11 октября русское войско выступило обратно в Москву, оставив в Казани гарнизон. В результате этого похода Казанское ханство было ликвидировано, и к России присоединилось Среднее Поволжье. Возникли предпосылки для продвижения на Урал и в Сибирь и расширения торговых связей со странами Кавказа и Востока.

По материалам Calend.ru

news_right_column_1_240_400

news_right_column_2_240_400

news_bot_970_100

Взятие Казани Иваном Грозным

Взятие Казани Иваном Грозным произошло в 1552 году. Это было наиболее крупное  государство, которое образовалось на месте Золотой  Орды. Казанские татары прекрасно понимали, что прошлые времена господства Орды над Русью уже не вернутся. Но, тем не менее, они постоянно совершали набеги на русские земли с целью захвата добычи  (прежде всего – пленных), а также по старой привычке требовали уплаты дани. В 1521 году Московское княжество вело военные действия против Литвы, и основные ее воинские силы были сосредоточены именно там.

Этим удобным для себя моментом и воспользовались казанцы. Взяв в союзники крымских татар, они сумели дойти до стен Москвы, разорив  во время этого похода многие русские земли. Однако этот поход стал для Казанского ханства «лебединой песней».

Заключив согласие о перемирии, Иван Третий решил дать  захватчикам достойный отпор. В планах у него было  присоединение  территории ханства к русским землям. И вот Иванова рать двинулась в  свой первый поход. Однако желаемого правитель Руси на этот раз не достиг. Положительным результатом стало основание в 200 километрах от Казани русской крепости, которую назвали Васильсурском. Именно она стала первым опорным пунктом при дальнейших попытках  русских завоевать Казанское ханство.

А на военную сцену тем временем вышел сын Ивана Третьего – Иван Грозный. Он взошел на престол в 1533 году. В свою очередь, молодой правитель предпринял три похода на казанские земли. Медленно и упорно шел он к своей цели. Для достижения ее понадобилось почти двадцать лет.

Первый поход Грозного нельзя назвать победоносным, поскольку русские войска даже не дошли до стен Казани, вернувшись с полдороги – возникли трудности со снабжением армии. Итоги второго похода (1549 г.) были значительно лучше. Войска не только дошли до Казани, но и осадили город. Однако  взять его так и не смогли. На этот раз помешала распутица. Зато была заложена вторая опорная крепость – Свияжск, которая располагалась теперь совсем близко от татарской столицы – всего в 25 километрах. Именно она сыграла свою решающую роль при третьем походе, который закончился покорением Казанского ханства.

К этому походу царь и его воины готовились очень тщательно. Сначала в направлении к Казани по реке Волге была отправлена так называемая «судовая рать» (запасы продовольствия и артиллерия). Три полка ожидали военных действий в Свияжске. Переправы через Волгу защищали хорошо вооруженные силы. Кроме того, в случае необходимости на помощь должны были прийти войска из Каширы, Мурома и Коломны.

Двинулись к Туле в то время, когда Иван Грозный вышел из Москвы. Штурм Тулы окончился поражением. Крымский хан решил не рисковать и отступил. С крымчанами русские разделались по всем статьям, настигнув их на реке Шиворонь.

Теперь уже ничто не  мешало Ивану Грозному  поставить точку в отношениях с Казанским ханством. На врага пошли двумя колоннами. Правая шла через Казань и Мещеру, левая через Владимир и Муром. Через три дня они соединились на реке Сура. Три дня шла переправа через Волгу. Это ли не подтверждение огромной мощи русского войска? Подтянулась  хорошо зарекомендовавшая себя в предыдущих походах «судовая рать», присоединились и ополченцы – мордва, черемисы, чуваши…

«Карфаген должен быть разрушен…»

Наступило 19 августа – первый день осады Казани. Но вначале Грозный выступил с актом доброй воли – предложил татарскому хану Едигею сдаться. Тот ответил отказом. Судьба Казани была решена. Но впереди русских воинов ждали тяжелые испытания, ведь Казань слыла прекрасно  защищенной крепостью. По традициям того времени она была окружена деревянной стеной, плюс ров глубиной 15 метров. Казанский Кремль, размещенный в центре города, был также окружен стеной. Хитрые татары к тому же в соседнем Арском лесу построили укрепление, отсюда они совершали партизанские набеги на русское войско.

А оно тем временем, строя осадные укрепления, все ближе и ближе подходило к стенам Казани. И тут татары предприняли молниеносную атаку, разрезав надвое  царский ертаул (конную разведку). Ертаулу на помощь пришли стрельцы, начался сильный обстрел осажденного города. 23 августа русское войско уже вплотную подошло к стенам  столицы Казанского ханства.

И тут случилась неожиданная неприятность. Имела место очень сильная буря, которая уничтожила часть судов с запасами. Однако «Карфаген должен быть разрушен», царь Иван был не намерен стать в этой схватке проигравшим.

Применив военную хитрость

Чтобы лишить казанцев воды, русские отвели от стен города речку Казанку. Но татары нашли выход: они стали брать воду из  ключа, к которому вел подземный ход. В пику русским татары предпринимали постоянные вылазки, но они заканчивались неудачей. Осадные мероприятия тем временем подходили к концу.

30 августа русская армия пустила в ход 150 осадных орудий, они смогли подавить артиллерию противника. Пошла в ход военная хитрость. Русские воины соорудили деревянную башню, на которой были установлены орудия и легкие пушки. Башню подкатили  к воротам Казани, и  «башенный» обстрел ее начался.

Пошел в ход классический рецепт. Раз крепость, значит, надо сделать подкоп. Таких подкопов сделали четыре. Один из них выходил на подземный ход, тот самый, по которому казанцы ходили за водой на ключ. Ход взорвали, и с водой у татар стало крайне напряженно. Нет воды – приходят болезни: в  осажденном городе начались эпидемии.

В  укреплении, которое находилось по соседству с Казанью в Арском лесу, базировался отряд князя Епанчи, который своими вылазками наносил немало вреда русскому воинству. Пришла пора дать ему отпор. Сражение сложилось в пользу русских. Епанча с остатками своих воинов отступил. Отступил, но все  еще представлял опасность. Тогда русские пошли на штурм Арской крепости, в которой укрывался Епанча. Крепость была взята, Епанча бежал опять, но больше он уже не мог беспокоить противника – не было сил.

Завоевание Казани

И вот 2 октября начался штурм Казани. Перед центральными воротами изнутри татары построили защитные сооружения, к ним вел подкоп. В ходе атаки русских он был взорван. То тут, то там в стенах города  были проделаны пробоины, татары спешно заделывали их, но уже ничего не помогало. Пред тем, как армии пойти на приступ, Иван Грозный предложил казанцам сдаться. Те ответили отказом. Тогда штурм Казани начался.

Русские войска были разделены на шесть  штурмовых колонн, каждая из них была развернута в три линии. Сначала шли казаки и боярские люди, следом стрельцы (основные силы войска), третья линия была резервом. А самым главным резервом был царский полк.

Ночью 2 октября были взорваны Арские и Ногайские ворота. Потом настал черед артиллерийской атаки. Войска пошли на штурм. Татары сражались отчаянно, но их силы были на исходе – сказалась тяжелая осада. Разрушенная часть стены со стороны Арского поля позволила ратникам Грозного ворваться в город. Началась рукопашная. Татары дрались так отчаянно, что оттеснили русских к стенам Казани. И тут  Грозный  кинул в бой свой полк. Для противника настал конец: он был или перебит, или пленен. Лишь отряд в шесть тысяч человек  вырвался из города и ушел в лес, однако значительная его часть была все же уничтожена.

В результате взятия Казани и разгрома Казанского ханства  Русь установила контроль над обширными регионами Поволжья. Астраханское ханство, узнав о печальной судьбе Казани сдалось на милость победителей без  боя.

10 628 просмотров

При Иване Грозном.

При Иване Грозном. При Иване Грозном.

«При Иване Грозном». Шарлотта М. Йондж (1823–1901)
От: Книга золотых дел. (1864)
Шарлотта М. Йондж. Лондон: Blackie & Son, Ltd., nd.

ПРИ ИВАНЕ Грозном

1564

Князь Андрей Курбский был одним из главных бояр или дворян при дворе Ивана, первого великого князя Московского, принявшего восточный титул царя и избавившего Россию от ужасных нашествий татар. Эта дикая раса почти четыреста лет бродила по стране, уничтожая и грабя все, что попадалось им на пути, и сводя на нет все попытки цивилизации, начатые в одиннадцатом веке. Только когда русские научились обращаться с огнестрельным оружием, эти дикари были в какой-то степени подавлены. В 1551 году город Казань на реке Казанке, притоке Волги, был последним городом, оставшимся в руках татар. Это было богатое и могущественное место, большой центр торговли между Европой и Востоком, но это было также гнездо разбойников, которые часто нарушали веру в русских и недавно изгнали хана Щиг-Алея за то, что он пытался выполнить его обязательства перед ними. Царь Иван Василович, которому тогда было только двадцать два года, выступил поэтому против этого места, решив во что бы то ни стало покорить его и освободить свою страну от этих заклятых врагов.

По дороге он получил известие, что крымские татары пришли с грабежом на Русь, вероятно, думая напасть на Москву, в то время как Иван осаждает Казань. Тотчас же послал князя Курбского с 15000 человек, которые встретили вдвое больше татар под Тулой и наголову разбили их, преследовав до реки Чевороны, где они, после второго поражения, бросили великое число русских пленных, и очень много верблюдов. Князь Курбский был ранен в голову и плечо, но смог продолжить поход.

Некоторые из бояр роптали на войну и заявляли, что их силы и средства исчерпаны. После этого царь пожелал составить два списка желающих и не желающих воинов в его лагере. «Первые, — сказал он, — будут мне так же дороги, как мои собственные дети; их нужды будут известны мне, и я поделюсь с ними всем, что у меня есть. Остальные могут оставаться дома; я не хочу трусов». в моей армии». Никто, конечно, не хотел быть во втором списке, и примерно в это же время была сформирована знаменитая гвардия, называемая Стрельцами, отряд избранных воинов, которые всегда были рядом с царем.

В середине августа 1552 года Иван расположился лагерем на лугах на берегу Волги, которые сверкающим зеленым ковром раскинулись вокруг холма, на котором стоял сильно укрепленный город Казань. У татар не было страха. «Не в первый раз, — говорили они, — мы видели москвичей под своими стенами. Их бесплодные атаки всегда кончаются отступлением, пока мы не научились над ними смеяться; и когда Иван прислал к ним гонцов с предложением мира, они ответили: «Все готово; мы только ждем твоего прихода, чтобы начать пир».

Они не знали о больших переменах, которые произошли в осадах за последние полвека. Один из итальянских кондотьеров, или предводителей свободных отрядов, пробрался в Москву, и по его указанию войска Ивана впервые должны были провести осаду обычным современным способом, вырыв в земле траншеи и бросив почву впереди в насыпь, за которой расставлены пушки и артиллеристы, с небольшими отверстиями, через которые можно стрелять в какое-то место в стенах противника. Эти траншеи постоянно обрабатываются все ближе и ближе к укреплениям, пока в результате выстрела в стенах не проделывается отверстие или брешь, и тогда солдаты могут взбираться по лестницам или кучам маленьких хворостов, сложенных до высоты. открытия. Иногда также осаждающие зарываются под землю, пока не окажутся чуть ниже стены, затем засыпают яму порохом и взрывают все над собой; Короче говоря, вместо того, чтобы, как в прежние дни, хорошо укрепленный город было почти невозможно взять, кроме как уморив гарнизон голодом, в наше время осада почти с такой же вероятностью кончается в пользу осаждающих.

Весь август и сентябрь русские приближались, а татары сопротивлялись им храбро, но часто проявляя большое варварство. Однажды, когда Иван снова послал глашатая с несколькими пленными татарами, чтобы предложить условия Едигеру, нынешнему хану, защитники воззвали к своим соотечественникам: «Лучше вы погибнете от наших чистых рук, чем от рук несчастных христиан». «, и выпустил в них целый рой стрел. Кроме того, каждое утро волхвы выходили с восходом солнца на стены, и их крики, судороги и взмахи одеждой считались не только татарами, но и русскими, и самим Андреем Курбским, приносящими ненастье, что сильно беспокоило русских. По этому поводу Иван послал в Москву за священным крестом, подаренным великому князю Владимиру при его обращении; реки были благословлены, и их вода окропила лагерь, и ясная погода, которая последовала, должна была быть результатом противодействия заклинаниям волхвов. Эти татары были магометанами, но они, должно быть, сохранили некоторые вызывающие ветер чары своих буддийских собратьев в Азии.

Под воротами Арска была устроена большая шахта, в которую поместили одиннадцать бочонков с порохом. 30 сентября ее взорвали, и вся башня превратилась в груду развалин. На несколько минут ужас осажденных был таков, что воцарилась мертвая тишина, подобная могильной тишине. Русские бросились вперед через проем, но татары, оправившись при виде их, отчаянно дрались, но не смогли помешать им овладеть башней у ворот. Другие мины были уже приготовлены, и царь объявил общий штурм на следующий день, и рекомендовал всем своим воинам очистить свои души покаянием, исповедью и причастием, в готовности к смертельной борьбе впереди них. Между тем он послал Едигеру последнее предложение милости, но храбрые татары закричали: «Нам не будет помилования! Если у русских будет одна башня, мы построим другую; если они разрушат наши валы, мы поставим больше. Нас похоронят под стенами Казани, а то мы заставим его снять осаду».

Начался ранний рассвет. Небо было ясным и безоблачным. Татары на своих стенах, русские в своих окопах; Штандарт с императорским орлом, который недавно принял Иван, развевался на утреннем ветру. Две армии были совершенно безмолвны, если не считать то тут, то там рев одинокой трубы или удары накерского барабана в одной или другой и непрерывный гул гимнов и песнопений из трех русских часовен-шатров. Лучники держали стрелы на тетиве, артиллеристы стояли с зажженными спичками. Медные купола минаретов засветились восходящими солнечными лучами; муэдзины были на крышах, чтобы призвать мусульман к молитве; дьякон в царской часовне-шатре читал Евангелие: «Будет одно стадо и один пастырь». В этот момент солнечный диск показался над восточными холмами, и прежде чем красный шар полностью поднялся над горизонтом, раздался как бы взрыв страшных громов, и земля под церковью задрожала. Царь подошел к входу и нашел, что вся городская гора так «закутана соболиным дымом», что он ничего не мог различить, и, вернувшись на свое место, пожелал, чтобы служба продолжалась. Дьякон был в разгаре молебна об установлении власти царя и поражении его врагов, когда до их слуха донесся сокрушительный взрыв другого взрыва, и когда он затих, раздался другой голос, поднялся крик. каждым мужчиной в русских строках «Бог с нами!» Затем они двинулись к проходам, проделанным минами, но там бесстрашный гарнизон, несмотря на ужас и разрушения, вызванные двумя взрывами, встретил их с неослабевающей яростью, перекатывая лучи или обливая их кипятком, когда они пытались прорваться. взобраться на брешь и сразиться с ними в рукопашной, если они взобрались на нее. Однако к тому времени, когда царь завершил свои молитвы и сел на коня, над дымом над цитаделью можно было увидеть его орла.

Тем не менее город нужно было завоевывать шаг за шагом, дом за домом, улица за улицей; и, даже продвигаясь вперед, русские были соблазнены грабежом среди богатых запасов товаров, которые были свалены на складах этого рынка Востока. Хан воспользовался их недисциплинированностью и заставил их вернуться к стенам; более того, они непременно были бы выгнаны за большие ворота, если бы не увидели своего молодого царя верхом среди своих седовласых советников. По совету этих стариков Иван поскакал вперед и собственноручно водрузил священное знамя у ворот, образовав таким образом преграду, которую беглецам было стыдно перейти. В то же время он с половиной своей отборной кавалерии спешился и вошел в город, весь свежий и бодрый, их богатые доспехи сверкали золотом и серебром, а на шлемах струились разноцветные плюмажи во всем великолепии восточного вкуса. Это подкрепление напомнило грабителям о своем долге, и татары были оттеснены к ханскому дворцу, откуда после часовой обороны вынуждены были отступить.

У задних ворот Андрей Курбский и двести человек встретили Едигера и 10 000 татар и отрезали им путь к отступлению, окружив их узкими улочками. Они заставили своего хана укрыться в башне и делали знаки, будто капитулируя. «Слушай, — сказали они. «Пока у нас было правительство, мы были готовы умереть за нашего князя и страну. Теперь Казань твоя, мы отдаем тебе нашего хана, живого и невредимого — ведем его к царю. в чистое поле, чтобы испить с тобой последнюю чашу нашей жизни».

Едигера и одного старого советника соответственно отдали в руки офицера, и тогда отчаявшиеся татары, спустившись с внешней стороны стен, направились к Казанке, где не было войск, кроме небольшого отряда под предводительством Андрея Курбского и брата его Романа, на досуге преследовали их. Сражение было ужасным, но два князя держали их в поле зрения, пока не остановились у болота, через которое лошади не могли пройти. Смелые беглецы укрылись в лесу, где при подходе других русских войск все были окружены и перебиты, так как ни один из них не принял пощады.

Едигер был обласкан Иваном и, сопровождая его в Москву, стал там христианином и был крещен именем Симеона в присутствии царя и всего его двора на берегу Москвы-реки. Он женился на русской даме, и всем своим поведением доказывал, что его обращение было искренним.

Но эта история так подробно рассказана только для того, чтобы показать, что за люди были Андрей Курбский и Иван Василович и как они когда-то были братьями по оружию; и, возможно, это было задержкой из-за меланхолического интереса, который всегда должен быть в наблюдении за падением могущественной нации и последними битвами доблестных людей. Иван был тогда галантным, религиозным и весьма одаренным князем, щедрым и милосердным, и со всеми обещаниями славного царствования, полным благ для своей страны. Увы! эта часть его карьеры была одним ярким проблеском в течение долгого бурного дня. Его правление началось, когда ему было всего три года. У него была буйная и жестокая мать, и после ее смерти он был воспитан злонамеренными придворными, которые совершенно приучили его к жестоким и развратным развлечениям, чтобы он не занимался государственными делами. На какое-то время возобладали увещевания доброго и бесстрашного патриарха и влияние его кроткой жены Анастасии, и он с великой энергией и твердым принципом стряхнул с себя все дурные привычки своего отрочества и начал, как казалось, , замечательное царствование.

Слишком рано тяжелая болезнь пошатнула душевное равновесие, за которой вскоре последовала смерть прекрасной царицы Анастасии. Смущало ли его горе еще больше, или потеря ее нежного влияния сделала его добычей своих злых советников, с тех пор его поведение стало настолько диким и варварским, что заслужило ему прозвище Грозный. Сумасшествием выглядели безумные поступки, экстравагантные излишества и причуды ужасной жестокости; и все же, с другой стороны, он часто проявлял себя трезвым и прозорливым монархом, заботящимся о славе и улучшении своего народа.

Но он жил в постоянном подозрении и боялся каждого знатного человека в своих владениях. Под его подозрение попал Курбский, которого он когда-то любил и которому доверял и которого поручил командовать своей армией, как способнейшего боярина; и с ужасом и негодованием узнал, что царь замышляет против его жизни и намеревается предать его смерти. Курбский на это объяснил жене, что она должна либо видеть, как он предается позорной смерти, либо позволить ему оставить ее навсегда. Он благословил своего сына, мальчика девяти лет, и, выйдя ночью из дома, перебрался на московскую стену и, встретив своего верного слугу Василия Шибанова с двумя лошадьми, спасся бегством. Этот Василий был его стременарем, одним из тех крепостных, над которыми тот боярин, на земле которого они родились, имел полную власть. Этой властью часто злоупотребляли, но инстинктивная верность крепостного своему хозяину едва ли могла быть поколеблена даже самым жестоким обращением, и хорошо обращавшийся крепостной смотрел на семью своего господина с восторженной любовью и благоговением. Василий сопровождал своего господина в бегстве через березовые леса к ливонской границе, стране, где еще недавно Курбский командовал царскими войсками. По дороге лошадь князя изнемогала от его тяжести, и Василий настоял на том, чтобы отдать вместо нее свою, хотя пленение при таком дезертирстве означало бы верную смерть. Однако хозяин и слуга благополучно прибыли в Вольмар в Ливонии, и там Андрей решил отказаться от службы неблагодарного Ивана и поступить на службу к королю польскому. Для этого последнего шага не было оправдания. Ничто не может оправдать человека, поднявшего оружие против своей страны, но в Средние века узы лояльности были связаны скорее с человеком, чем с государством, и Андрей Курбский, кажется, считал, что его честь будет в безопасности, если он пошлет письмо своему государю, объясняя свое недовольство и отказываясь от верности. Говорят, что письмо было полно серьезной суровости и глубокого, подавленного негодования, хотя и сдержанного по тону; но никто не согласился бы быть носителем такого послания, так как первая ярость жестокого тирана почти наверняка обрушилась на того, кто его предъявил. Полагая, что на карту поставлена ​​честь его господина, Василий предложил себя быть вестником рокового письма, и Курбский принял это предложение, предложив ему денежную сумму, которую крепостной отверг, зная, что деньги скоро принесут ему мало пользы. и не ища награды за то, что он считал своим долгом перед своим господином.

Как справедливость Ивана превратилась в варварство, так и его религия превратилась в глупую фанатичную приверженность. Он устроил под Москвой монастырь для себя и трехсот избранных бояр и каждое утро в три или четыре часа брал с собой двух своих сыновей на колокольню и начинал бить в колокола, по русскому обычаю звонить в них, до тех пор, пока собралась вся братия. Это звон колоколов было его любимым занятием, и им он занялся, когда приехал Василий. Слуга ждал его в сенях и передал письмо с такими словами: «От господина моего и изгнанника твоего, князя Андрея Курбского».

Иван ответил таким ударом по ноге своим жезлом с железным наконечником, что кровь хлынула из раны; но Василий не вздрогнул, не вскрикнул и не пошевелился. Тотчас же царь велел схватить его и подвергнуть пыткам, чтобы заставить раскрыть, есть ли у его господина соучастники вины и созрели ли какие-нибудь планы. Но никакая крайняя агония не могла извлечь ничего, кроме восхвалений князя и заверений в его готовности умереть за него. С раннего утра до поздней ночи мучители работали, один сменялся, когда другой утомлялся; но ничто не могло сломить его постоянство, и его последними словами была молитва, в которой он умолял своего бога смилостивиться над его хозяином и простить его дезертирство.

Похвалы ему исходили даже от тирана, который писал Курбскому: «Пусть позорит тебя раб твой Васька ^* . Он сохранил тебе свою истину перед царем и народом. перед вратами смерти».

После бегства Курбского ярость Ивана продолжала возрастать с каждым годом его жизни. Он сформировал своего рода телохранителей из тысячи хулиганов, называемых опричниной, которые выполняли его варварские приказы и совершали бесчисленное множество убийств и грабежей на свой страх и риск. Он был подобен искаженной карикатуре на Генриха VIII и, подобно ему, сочетал жестокость и жестокость с большой точностью в отношении религиозного культа, доводя свои личные обряды до самой фанатичной экстравагантности.

На вакантном митрополичьем престоле он обратил свой взор на монастырь на маленьком Соловском острове в Белом море, где настоятель Фелип Колочов прославился своей святой жизнью и добрыми делами среди дикой природы. и несчастное население острова. Он был сыном богатого боярства, но с юности посвятил себя монашеской жизни, и молва о его усилиях на благо островитян побудила царя прислать ему не только драгоценные сосуды для нужд его церкви, но пожертвования на каменные церкви, пристани и постоялые дворы, которые он построил для своего народа; для которых он проложил дороги, осушил болота, завел скот, устроил рыбные промыслы и солончаки, изменив весь вид этого места и даже смягчив суровость климата.

На этом добром человеке царь остановил свой выбор. Он написал ему, чтобы он приехал в Москву для участия в синоде, а по приезде уговорил его отобедать во дворце и сообщил, что он должен быть главным пастырем Русской Церкви. Филип расплакался, умоляя разрешить отказаться и умоляя царя не доверять «такой тяжелый груз такой слабой лодке». Иван остался верен своей решимости, и тогда Филеип умолял его хотя бы отпустить жестокую опричнину. «Как я могу благословить вас, — сказал он, — когда я вижу, что моя страна в трауре?»

Царь ответил, упомянув о своих подозрениях ко всему вокруг него, и приказал Филипу замолчать. Он ожидал, что его тотчас же отправят обратно в монастырь, но вместо этого царь повелел духовенству избрать его архиепископом, и все они присоединили к нему свои просьбы принять этот сан и постараться смягчить царя, уважавшего его; и он наконец уступил, сказав: «Тогда воля царя и пастырей церкви должна быть исполнена».

При посвящении он проповедовал о силе кротости и превосходстве побед любви над победами войны. Это возбудило в Иване лучшие чувства, и он месяцами воздерживался от всякого насилия; его хорошие дни, казалось, вернулись, и он жил в тесной дружбе с добрым архиепископом.

Но через некоторое время спящий лев стал просыпаться. Подозрительный ум Ивана воспринял мысль, что дворяне подстрекали Фелипа требовать отмены опричнины и что они поднимают восстание. Шпионы, которых он засылал в Москву, говорили ему, что где бы ни появлялся опричник, народ отшатывался молча, как, бедняжки! они вполне могут. Он воспринял это как знак того, что назревают заговоры, и все его злодеяния начались снова. Пытки, которым подвергались целые семьи, были самыми ужасными; опричники ходили по улицам с кинжалами и топорами, выискивая свои жертвы и убивая от десяти до двадцати в день. Трупы лежали на улицах, ибо никто не смел выйти из дома, чтобы похоронить их. Фелип тщетно посылал царю письма и увещевания — они остались незамеченными. Несчастные граждане пришли к архиепископу, умоляя его заступиться за них, и он дал им обещание, что не пожалеет своей крови, чтобы спасти их.

Однажды в воскресенье, когда Филип собирался отпраздновать Святое Причастие, Иван вошел в собор с отрядом своих спутников, таких же, как он, в причудливо одетых черных рясах и высоких шапках. Он подошел к митрополиту, но Филип не сводил глаз с образа нашего Господа и ни разу не взглянул на него. Кто-то сказал: «Святой Отец, вот князь, благослови его».

— Нет, — сказал архиепископ, — я не знаю царя в этом странном обличье, — тем более я не знаю его в его правительстве. О, князь! мы здесь приносим жертву Господу, и под алтарем кровь невинных Христиане текут потоками… Ты действительно на престоле, но есть Один выше всех, Судия наш и твой. Как предстанешь пред Его судилищем? ибо камни под твоими ногами вопиют об отмщении к небу. Князь, я говорю как пастырь душ: я боюсь одного Бога».

Архиепископ находился в золотых вратах, которые в русских церквях закрываются в алтаре или пресвитерии, и в них входит только духовенство. Таким образом, он был вне досягаемости жестокого посоха с железным наконечником, которым царь мог только яростно ударять по мостовой, крича: «Безрассудный монах, я слишком долго щадил вас. Отныне я буду для вас таким, как вы описываете. »

Убийства продолжались в полном ужасе; но, несмотря на угрозу, архиепископ оставался непреклонным, хотя и с разбитым сердцем из-за жестокости вокруг него. Наконец, однако, его решительный свидетель стал больше, чем терпел тиран, и были тайно отправлены гонцы на Соловский остров, чтобы попытаться найти какое-нибудь обвинение против него. Они возились со всеми монахами в монастыре, чтобы заставить их найти в нем какой-нибудь недостаток, но каждый отвечал, что он святой во всех мыслях, словах и делах; пока, наконец, Пайси, приор, сменивший его, не был вынужден, надеясь на епископство, дать ложное свидетельство против него.

Его цитировали перед собранием епископов и бояр под председательством царя, и там он терпеливо выслушивал чудовищные истории, рассказанные Пайси. Вместо того, чтобы защищаться, он просто сказал: «Это семя не принесет вам хорошего урожая». и, обращаясь к царю, сказал: «Князь, вы ошибаетесь, если думаете, что я боюсь смерти. Государь Владыка и ваши. Лучше погибнуть невинным мучеником, чем митрополитом смотреть на ужасы и нечестия сего убогого времени. Делайте со мною, что хотите! Вот пастырский посох, белая митра и плащ, которым вы меня облекли. А вы, епископы, архимандриты, игумены, служители алтаря, усердно пасете стадо Христово, яко готовясь дать отчет о нем, и боитесь Судии Небесного более, чем судии земного».

Он уже уходил, когда царь отозвал его, сказав, что он не может быть сам себе судьей и что он должен ждать своего приговора. По правде говоря, его готовили еще худшие унижения. Он был посреди литургии 8 ноября, в греческий Михайлов день, когда вошел боярин с отрядом вооруженных опричников, которые привели народ в ужас, в то время как боярин читал бумагу, унижающую митрополита от его священного служения; и тогда хулиганы, войдя золотыми вратами, сорвали с него митру и ризы, завернули его в скудную рясу, напрочь вымелли его метлами из церкви и повезли на санях в Богоявленский монастырь. Народ бежал за ним, горько плача, а почтенный старец благословлял их воздетыми руками и, когда его можно было услышать, повторял свое последнее наставление: «Молись, молись Богу».

Его снова привели к императору, чтобы выслушать чудовищный приговор, что за колдовство и другие тяжкие обвинения он должен быть заключен в тюрьму на всю жизнь. Он не сказал укоризненного слова, только в последний раз умолял царя пожалеть Россию и вспомнить, как царствовали его предки, и счастливые дни его юности. Иван только велел воинам увести его; и его сильно выгладили и бросили в темницу, откуда его впоследствии перевели в монастырь на берегу Москвы-реки, где он был лишен почти всего необходимого для жизни: и через несколько дней глава Иван Борисович Колочев, глава его семьи, был послан к нему с сообщением: «Вот останки вашего милого родственника, ваше чародейство не могло спасти его!» Филип спокойно взял голову на руки, благословил ее и отдал обратно.

Москвичи собрались вокруг монастыря, смотрели на его келью и рассказывали друг другу истории о его добрых делах, которые стали преувеличивать в чудеса. После этого император отправил его в другой монастырь, подальше. Здесь он оставался до следующего, 1569 года, когда Малюта Скуратов, татарин, известный как любимец царя и один из главных министров его жестокости, пришел к нему в келью и потребовал у него благословения для царя.

Архиепископ ответил, что благословения ждут только добрых людей и добрые дела, и спокойно добавил: «Я знаю, зачем вы пришли. Я долго ждал смерти. Да будет царская воля». Затем убийца задушил его, но притворился перед аббатом, что его задушил жар в камере. Он был поспешно похоронен за алтарем, но с тех пор его останки были перенесены в его собственный собор в Москве, место, где он добровольно пожертвовал своей жизнью, противостоя тирану в тщетной попытке спасти свой народ.

Напрасным был и упрек отшельника, который потряс угрызения совести Ивана, предложив ему в середине Великого поста кусок сырого мяса и сказав ему, что он охотится на плоть и кровь своих подданных. Преступления Ивана становились все более и более ужасными, а между тем острота его была такова, что их едва ли можно приписать к безумию. Он вызвал смерть собственного сына ударом своего рокового посоха; и, наконец, после лихорадки, перемежающейся ужасным бредом, в котором единственно проявлялось его раскаяние, он умер, раскладывая фигуры для шахматной партии, 17 марта 1584 года.

Это была ужасная история, в действительности бесконечно более ужасная, чем мы ее изображаем; но есть то благо среди многих других в христианстве, что самая черная ночь заставляет свои алмазы только ярче показать свой живой блеск: и ведь даже Иван Грозный, вопреки себе, сделал что-то для мира, выявив верное бесстрашие Архиепископ Фелип, и постоянство стременца Василия.

[Далее]

* Сокращение от Василий или Василий.

Эта глава размещена в сети как часть
Инициатива BUILD-A-BOOK на Празднике женщин-писателей
.
Первоначальный ввод текста и корректура этой главы были выполнены волонтером
Энн и Нилом Пиче .

Улица Баумана, Казань

1. Дом
2. Россия
3. Казань
4. Улица Баумана

Улица Баумана в Казани, Россия — главная туристическая артерия города, ведущая к Казанскому Кремлю. Идеальное место, чтобы погрузиться в атмосферу шумной столицы Республики Татарстан, улица Баумана славится своими историческими достопримечательностями, памятниками, театром, фонтаном, сувенирными магазинами, кафе и уличными музыкантами.

Улица Баумана,

, существует с момента образования Казанского ханства, хотя в первые годы существования называлась Ногайской дорогой. История этой центральной магистрали восходит к 1552 году, когда Иван Грозный захватил город после затяжной войны с Казанским ханством. Во время штурма стены Казанской крепости (ныне Казанский кремль) были проломлены со стороны улицы Баумана, что, в свою очередь, послужило основанием для первых названий улицы: Проломная (улица Пролома), а затем Большая Проломная (улица Большого Пролома).

В 16 веке улица получила название Новая Слобода, а после строительства Богоявленского собора вдоль дороги в 17 веке стала называться Богоявленской (обращение к Богу). В 19 веке он был выбран купцами как идеальное место для строительства торговых домов, вокруг которых постепенно формировалась городская инфраструктура. В 1930 году улица была названа в честь известного большевика Николая Эрнестовича Баумана, родившегося в Казани и умершего в городе 19 октября.05.

После распада СССР жители города рассматривали многочисленные предложения изменить название улицы Баумана в пользу великого оперного певца Федора Ивановича Шаляпина, родившегося в Казани и принесшего своей музыкой всемирную известность родине. В конце концов, однако, его прежнее название было сохранено.

В 20 годах улица Баумана представляла собой оживленную магистраль, по которой курсировали троллейбусы, трамваи и другой транспорт. Сегодня, по примеру московского Арбата, на «Казанском Арбате» разрешено только пешеходное движение. До этой ключевой достопримечательности города можно добраться либо на автобусе, либо на метро и выйти на станциях «Кремлевская» или «Площадь Тукая».

Что посмотреть:
На улице Баумана стоит посетить Казанский Кремль, Богоявленский собор, Иоанно-Предтеченский монастырь, историческую гостиницу «Казань», Качаловский драматический театр и Дом печати. Обязательно сфотографируйтесь с Памятником Кошке Казанской и каретой Екатерины Великой, и не забудьте бросить монетку в знаменитый Лягушачий Фонтан! Теплыми летними вечерами побродите вокруг, чтобы насладиться творчеством уличных музыкантов.

Знаете ли вы?
Если вы боитесь заблудиться в Казани, то почему бы заранее не встретиться с друзьями у «Часов на Баумана» — ныне известной достопримечательности, которую без труда укажет любой житель Казани. Часы, построенные в 1999 году, представляют собой бронзовую скульптуру, увенчанную сказочными персонажами. На часах Баумана часто устраивают романтические свидания и деловые встречи, которые также могут стать отличным местом сбора туристических групп.