С какого года стала россия а не ссср: РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ ПОСЛЕ 1991 ГОДА • Большая российская энциклопедия

Содержание

чего добилась российская дипломатия после распада СССР

Научилась ли Россия успешно защищать свои интересы в мире или многочисленные конфликты с Западом и соседями по бывшему СССР только тормозят развитие страны? Генеральный директор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов считает, что однозначного ответа на подобные вопросы нет, но можно сформулировать пять достижений и пять проблем российской внешней политики.

В уже далекие от нас времена распада Советского Союза едва ли кто-то серьезно задумывался о долгосрочных перспективах российской внешней политики. Хотя бы потому, что в конце 1991 года окончательность и бесповоротность советской дезинтеграции выглядела далеко не очевидной, а возможность воссоздания какого-то единого государства на обломках СССР еще не казалась полной утопией. С другой стороны, в тот исторический момент многие ожидали, что распад Советского Союза и окончание холодной войны повлекут за собой кардинальные сдвиги в международных отношениях в целом, мир вступит в принципиально новый этап развития, законы которого предсказать тогда не представлялось возможным.

С течением временем становилось все более ясно, что Советский Союз безвозвратно ушел в историю, а вот остальной мир изменился не столь уж значительно. Новой России пришлось играть в этом мире в основном по старым правилам. Международные отношения остаются по преимуществу игрой между немногими ведущими державами, военная сила не утратила своей центральной роли в глобальной политике, никакого мирового правительства на обозримом горизонте не наблюдается, мир по-прежнему остается довольно опасным и негостеприимным местом, где ты получаешь не то, чего заслуживаешь, а то, что тебе удается выторговать у других. Отталкиваясь от этих реальностей, попробуем выделить пять наиболее значительных достижений страны на мировой арене и пять самых очевидных проблем, над которыми России еще предстоит работать.

Достижения

Сохранение ядерного паритета. 30 лет назад в мире были большие сомнения в способности Москвы сохранить паритет с Вашингтоном в стратегических вооружениях. Казалось, что Россия будет вынуждена переместиться во «вторую лигу» ядерного клуба и перейти к стратегии «минимального сдерживания» по образцу Великобритании и Франции. Однако ядерный паритет был все же сохранен, Россия осталась ядерной сверхдержавой, что предопределило заинтересованность Вашингтона в дальнейшем двустороннем контроле над вооружениями. Хотя за 30 лет мир лишился советско-американских договоров по ПРО и по РСМД, Договор СНВ-3 удалось продлить: более того, сохраняется надежда на то, что двусторонние механизмы контроля над стратегическими вооружениями будут развиваться и дальше.

Модернизация Вооруженных сил. В конце 1991 года Советская армия, как и Советский Союз, находилась в состоянии распада. Контртеррористические операции на Северном Кавказе в 1990-х продемонстрировали наличие фундаментальных проблем в подготовке и оснащении Российских вооруженных сил. Усилия, предпринятые в последующий период, помогли повысить эффективность этих сил, создать потенциал для проведения миротворческих организаций, заложить основы для проецирования российской военной мощи на значительном удалении от национальных границ. Наглядной демонстрацией новых возможностей Москвы стала начавшаяся в 2015 году военная операция в Сирии.

Особый статус в мировой иерархии. России удалось сохранить за собой место Советского Союза как постоянного члена Совета безопасности ООН: впоследствии российская дипломатия активно пользовалась своим правом вето на заседаниях Совбеза. На протяжении длительного времени (1997–2014 годов) Москва была членом «Группы восьми», Россия вошла в АТЭС, участвовала во всех саммитах «Группы двадцати», стала одним из основателей Шанхайской организации сотрудничества и группы BRICS. На европейском направлении Москва остается одним из ведущих членов ОБСЕ и Совета Европы. Такое положение в многосторонних организациях и институтах позволяет закрепить российское политическое присутствие в различных регионах мира.

Отношения с Китаем. За три десятилетия Россия смогла выстроить принципиально новую модель отношений с Китаем, включающую последовательную демилитаризацию общей границы, снятие оставшихся после распада СССР территориальных вопросов, активное политическое, экономическое, военно-техническое и гуманитарное сотрудничество, координацию важных направлений внешней политики двух стран. При этом Москва пока не оказалась в положении «младшего партнера» Пекина и не потеряла возможности выстраивать двусторонние партнерства с оппонентами Китая в Азии. Сотрудничество с Китаем означает режим наибольшего благоприятствования в доступе к самому динамичному сектору мировой экономики и ко многим перспективным направлениям технологического развития.

Позиции на мировых рынках. Советский Союз был почти изолирован от мировой экономики, если не считать экономическую интеграцию со своими союзниками из социалистического лагеря. России на протяжении тридцати лет удалось занять заметное место на многих важных глобальных рынках, включая углеводородные рынки, атомную энергетику, торговлю вооружениями, ряд продовольственных рынков. Крупные российские компании приобрели международный статус, войдя в элиту глобального бизнеса в своих отраслях. Это позволяет России активно участвовать в определении правил игры и влиять на ценообразование на приоритетных для нее рынках (например, на глобальных рынках нефти в рамках формата «ОПЕК+»).

Проблемы

Конфликты с соседями. После распада СССР появилась надежда, что Россия будет окружена «поясом добрососедства», то есть что отношения Москвы со столицами бывших советских республик будут дружескими или хотя бы партнерскими. Более того, строились планы глубокой экономической интеграции на значительной части постсоветского пространства. Однако в настоящее время у России сложные, а подчас и конфликтные отношения со многими из своих соседей, включая страны Балтии, Украину, Грузию и отчасти Молдову. На территории бывшего СССР появилась целая группа непризнанных или частично признанных государств и территорий (Приднестровье, ДНР и ЛНР, Абхазия и Южная Осетия), которым Москва вынуждена оказывать финансовую и политическую поддержку и которые создают дополнительные сложности в диалоге России с ее соседями.

Конфронтация с Западом. После непродолжительного «медового месяца» отношения России со своими западными партнерами начали необратимо ухудшаться. В результате было фактически прекращено взаимодействие между Россией и НАТО, свернуто большинство программ сотрудничества России с Европейским Союзом. Россия стала объектом многочисленных западных санкций, между Москвой и западными столицами начались интенсивные «посольские» и информационные войны. Изменились к худшему и доминирующие на Западе представления о России — нашу страну все чаще воспринимают как авторитарное, агрессивное, враждебное к Западу и непредсказуемое в своей политике государство.

Выпадение из процессов глобализации. Хотя Россия и закрепила за собой заметные позиции на некоторых важных для нее товарных рынках, совокупная доля страны в мировой торговле остается незначительной. Страна по-прежнему исключена из важнейших глобальных производственных и технологических цепочек; структура российского экспорта выглядит архаичной. Москву не удалось позиционировать как один из ведущих глобальных финансовых центров. Россия не стала одним из лидеров в привлечении иностранных прямых инвестиций, более того, на протяжении почти всех 30 лет вывоз капитала из России значительно превышал его ввоз. Начало выхода мировой экономики на новый технологический уклад (например, в рамках так называемого энергетического перехода) ставит перед Россией сложные вызовы.

Неспособность мобилизовать диаспоры. Россия продолжает оставаться не только финансовым, но и интеллектуальным донором остального мира. За 30 лет из страны уехали, по самым консервативным оценкам, несколько миллионов граждан — в основном молодых, высококвалифицированных, энергичных и амбициозных. Во многих странах мира сегодня существуют многочисленные и преуспевающие русскоязычные диаспоры. Остановить поток эмиграции из России на данный момент едва ли возможно, но пока не очень получается даже наладить эффективное сотрудничество с российскими диаспорами, чтобы последние выполняли посреднические и лоббистские функции в странах пребывания — как, например, это делают индийские диаспоры во многих странах мира.

Ограниченность «мягкой силы». Россия располагает значительным потенциалом «мягкой силы», но этот потенциал используется далеко не в полной мере. Преимущественными целевыми аудиториями Москвы за рубежом нередко оказываются представители старшего поколения, а также политические маргиналы правого или левого направления. Ареал использования русского языка неуклонно сокращается даже на территории бывшего СССР, не говоря уже о «дальнем зарубежье». В условиях продолжающегося обострения противостояния с Западом все сложнее сохранить образовательные, научные и гуманитарные связи с партнерами в Европе и в Соединенных Штатах.

Любые оценки баланса достижений и проблем будут неизбежно субъективными и уязвимыми для критики. Кто-то скажет, что достижения, относящиеся преимущественно к ключевой сфере безопасности, явно перевешивают проблемы, затрагивающие в основном пусть важную, но все же не критически важную сферу развития. Кто-то возразит, что достижения относятся главном образом к старым инструментам международного влияния, а потому их значение будет со временем снижаться, а вот проблемы, напротив, фиксируют сложности с новыми инструментами внешней политики, а потому острота проблем будет нарастать. В любом случае хотелось бы надеяться, что со временем текущий баланс между достижениями и проблемами будет меняться в пользу первых, а не последних.

Впервые опубликовано в Forbes.

Please enable JavaScript to view the comments powered by Disqus.

К 300-летию Российской империи | Читать статьи по истории РФ для школьников и студентов

300 лет назад Россия официально обрела статус Империи. 100-летие Империи советской – СССР придется, кстати, на год будущий.

«Круглая» дата не остается незамеченной – проходят научные конференции, выставки. Но вопрос не в том, заметно ли она отмечается. Гораздо важнее – как нам относиться к имперским периодам нашей истории? Завершились ли они вместе с падением самих империй? Должны ли мы сожалеть об их развале? Мечтать об их возрождении? Или смириться с неизбежностью исторического процесса?

Вряд ли можно дать короткие однозначные ответы. Но поразмышлять, чем обернулось для народов сначала вхождение в состав Империи, а потом – ее разрушение – мы можем. Начнем с небольшого экскурса в историю.

***

На латыни – Imperium – значит «власть». По форме правления «Империя» могла быть и монархией, и республикой. Представления о том, что такое Империя, не раз менялись. Идеологи мононациональных государств запустят много антиимперских мифов — с понятными политическими целями, в результате чего само слово «империя» станет ассоциироваться с неким злом — в стилистике голливудских «Звездных войн». Но слово «империя» — это не ругательство. Это просто государственная форма существования народов, различающихся по этнической, культурной, языковой и религиозной основе, но проживающих вместе, на территории, объективно требующей коммуникационного, хозяйственного, а подчас – военного единства.

Классическая империя — Римская, стала объединением народов вокруг коммуникационной системы того времени: Средиземного моря. Позднее Британская империя (как и другие колониальные) – тоже объединяли земли вокруг освоенных ими коммуникационных путей – от Глазго до Бомбея.

Только то, что объединял Рим, он хотя бы стремился подвести к «единому знаменателю закона и гражданства», а из территорий, объединявшихся евро-метрополиями Нового Времени, попросту выкачивались ресурсы, и это оборачивалось жестокой колониальной политикой. Наверное, поэтому Римская империя продержалась много веков, а колониальные – в разы меньше. Сущностно это были, как минимум, были два разных типа империй. Там, где интерес объединения был односторонний рождалась «империя Порабощения». Там, где интерес объединения общий – рождалась «империя Проекта». Известный британский ученый Доминик Ливен сегодня так предлагает определять империю. Это любое:

а) большое государство, занимающее большую территорию;

б) включающее множество народов;

в) обладающее мощью и привлекательностью не только военной, экономической, но и культурной, идеологической.

300 лет назад Правительствующий Сенат только оформил уже состоявшуюся реальность: царь Петр Алексеевич получил «дарованный Сенатом» титул Императора. Изменились слова – суть осталась прежней: Россия веками формировалась как полиэтническое многоконфессиональное государство с сильной центральной властью и многообразной культурой. То есть приобретение статуса Империи было естественно, подготовленным всем ходом истории. Да и смогла бы Россия вообще состояться, если бы изначально складывалась как «мононациональное», а не как «имперское» объединение племен? С международной по составу элитой: скандинавского, славянского и финно-угорского происхождения?

Русское государство на первом этапе объединило народы вокруг двух коммуникационных систем: из Балтики в Черное Море и Византию (из «варяг в греки»), и из Балтики через Каспий в Персию и Среднюю Азию. Объединение торговое и военное требовало объединения идеологического, что и было оформлено принятием христианства. Так от Ладоги до Киева сложилось огромное государство, сохранявшее единство до сер. XII века. Сравним – знаменитая империя Карла Великого, возникшая чуть ранее, распалась уже спустя 40 лет после своего провозглашения. Русь же оставалась внутренне единой несколько столетий. Даже в период раздробленности русские княжества объединялись единой династией и общей культурой. Разве уже это не свидетельствует о наличии собственного уникального опыта совместной жизни?

Вспомним «Слово о полку Игореве». Точкой в борьбе хана Кончака и князя Игоря стало не уничтожение одного рода-племени другим, а женитьба княжеского сына на дочери хана, принявшей православие. На половчанках были женаты многие русские князья, это помогало «помириться» былым врагам, да и вообще способствовало культурному взаимообогащению. Если же представлять расширение России как «сплошное насилие», то совершенно непонятно, каким образом «покоренные народы» в тех условиях без террора, веками удерживались вместе на столь огромной территории.

Яркий пример реальных обстоятельств последующего расширения России – т.н. «покорение Казани». Задолго до походов Ивана Грозного, уже в течение почти 100 лет Москва являла собой центр притяжения оппозиционной казанской знати. К московскому царю апеллировали целые народы населявшие Казанское ханство (незадолго до того Грозному присягнули чуваши и марийцы). В самом Казанском походе, наряду с касимовскими и другими служилыми татарами, участвовал многочисленный отряд казанской аристократии под предводительством Хосров-бека – представлявшим, говоря современным языком, казанское «правительство в изгнании». То есть не было никакого «покорения русскими татар», было совершенно внеэтническое противостояние элит, формирование новых, более эффективных форм общежития в рамках одного государства.

Подчинение владений казанского хана Москве не повлекло ни свойственного тому жестокому времени истребления местных жителей, ни навязывания им московских порядков, Наоборот, обычаи были сохранены, а местные элиты интегрированы. В 1554 г. «жалованные грамоты» от русского царя получили и башкиры. Они сохранили и права на свои земли, и свою систему управления, получив обязательство Москвы защищать их от внешней опасности. Именно поэтому вскоре — во времена Смуты — и Казань, и башкиры, и прочие поволжские и уральские «нерусские» народы вовсе не поспешили воспользоваться моментом и объявить о восстановлении своей «независимости». Наоборот – активно поддержали Москву в противостоянии с внешними интервентами.

Схожая ситуация повторилась даже в самом противоречивом в истории Империи эпизоде – с «разделом Польши» и кооптацией части польских земель в XVIII веке. В культурном отношении для русского дворянства Польша была во многом примером для подражания: польское платье, самоназвание «шляхетства», сами понятия «мещане» (горожане) и «интеллигенция» пришли к нам из Польши. В Петербурге десятилетиями филигранно играли на противоречиях внутри польской шляхты, поддерживая «своих» претендентов на королевский трон. Но хотела ли Екатерина II стереть независимую Польшу с карты Европы? Любой профессиональный историк знает: категорически – нет! Она «прикрывала» последнего польского короля Ст. Понятовского так долго, как могла. И крайне неохотно пошла на «раздел» под давлением Пруссии и Австрии. Иначе германские государства просто бы поделили Польшу «на двоих», забрав себе и все земли с православным русским населением. Это исторический факт. И в состав России Екатерина сознательно включила только бывшие земли древнерусских княжеств.

Впрочем, для местного православного населения это обернется только в плюс, польские дворяне также впишутся в общеимперскую элиту, а особенности местного самоуправления будут сохраняться десятилетиями.

Многие из вошедших в Империю народов сами активно искали защиты «русского царя». В XVII веке малоросское казачество с «окраины», сопротивляясь политике национально-религиозного угнетения, не раз молило о присяге Алексею Михайловичу «Тишайшему». Упорно искали защиты Москвы элиты православных княжеств Молдавии и Валахии: «свет приходит к нам из Москвы», — писал тогда молдавский митрополит Досифей.

В Россию переселялись целыми народами. В начале XVII века часть ойратских племен (западных монголов) не смогла сдержать натиск воинственных маньчжур и решила перебраться на земли современного Казахстана и Сибири. Для них это тоже было способом выжить – в буквальном смысле. Ойраты обратились за покровительством к Москве и, переселившись в Россию, получили новое имя – калмыки.

Калмыки честно и храбро служили новой Родине. Петр I, уезжая за границу в «великое посольство», официально возлагал на «Аюкухана калмацкого» охрану южных рубежей России. В Северной войне калмыки едва не захватили в плен самого Карла XII, а в 1812 году – сражались под Бородино, а после в авангарде русских войск вступали в Париж.

Казахские жузы в XVIII веке «инициативно» вошли в состав России из-за военной угрозы со стороны Джунгарии, равно как и Грузия немногим позднее –в поисках защиты от Османов и Персии. Конечно, бывало, Империя «приходила сама». Но одно – несомненно: для простого народа «вхождение в Империю» всегда оборачивалось множеством плюсов: упразднением работорговли, прекращением кровавых племенных распрей и, конечно, гигантским импульсом социально-экономического развития.

Имперский центр последовательно выступал в защиту прав частной собственности местного населения. Как, например, в Бурятии, где для защиты землевладений далеких агинских бурят Александром III был издан отдельный императорский Указ. Это разительно отличает Российскую Империю от европейской колонизации, сопровождавшейся земельными захватами, голодом и вымиранием коренного населения. Интегрируя окраины, Россия открывала перед их обитателями возможность войти в «большой мир», предлагала своим подданным безопасность и развитие. При этом – подчеркну особо – и это, наверное, главное отличие российской экспансии от «эталонной» европейской – ни о какой «цивилизаторской» миссии «белого человека» на уровне идейном речи не шло никогда.

Россия никогда не рассматривала себя как «государство русских», владычествующих над нерусскими. Напротив, на новые территорию, как правило, вообще не распространялось крепостное право – русские крестьяне, увы, даже оказывались в более невыгодном положении по сравнению с польскими, прибалтийскими, финскими и пр.

В мусульманских областях Кавказа сохранялось параллельное шариатское право (!), при том, что местные судьи-кадии получали жалованье из казны. За местными жителями было право выбора – куда обратиться с жалобой – в «гражданский» имперский суд или местный, привычный (официально суд по шариату был отменен только в 1927-м).

Поиск имперского баланса всегда опирался на интеграцию местных элит, предоставления им нового качества возможностей. Так повелось на Руси изначально. Москва интегрировала не только русские, но и литовские, польские, татарские, кавказские дворянские роды. Для определения «сравнительной родовитости» московских и новых элит были введены местнические книги. Представьте подобное издание в Лондоне той поры: «во имя обеспечения прав и взаимоуважения знатных британцев, индусов, арабов и североамериканских индейцев»?!.

Элита Империи всегда была элитой многонациональной. Последний казанский правитель Едигер-Магмет уже через несколько лет после «покорения Казани» — сам будет храбро воевать в составе русских войск в Ливонии. «Инородцы» Глинские будут фактически управлять государством в 1530-е., а хан Саин-Булат (в крещении Симеон Бекбулатович) женится на княжне Мстиславской и в 1575-76 гг. будет править в Москве как (словами из советского фильма) «и.о. Царя».

Потемкин (потомок поляков Потемских) и Чарторыйские, Кочубеи, Гурко, Паскевич и Дибич, Шафиров и Багратион, Остерман и Гордон, Каподистрия и Тотлебен, Остен-Сакен, Бенкендорф и Пален, Беллинсгаузен и Миних, Барклай де Толли и Милорадович, Котляревский и Лорис-Меликов, Айвазовский и Глинка, Витте и Корф… По отдельности все они: немцы, греки, малороссы, поляки, татары, грузины, евреи, голландцы, армяне, сербы. Но здесь, в Петербурге, вместе взятые, все они – русские. Так, по легенде, любил говорить строитель империи Николай I.

***

Так что Империей наше государство было с незапамятных времен. И по форме объединения народов, территорий и граждан это всегда являлось наиболее естественной формой существования российского государства. Преобразования Петра I лишь придали импульс становлению имперских институтов. «То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник» последовательно насаждал идеал государства, заставляющего каждого служить «общему благу». При нем было осуществлено губернское деление, созданы имперские госучреждения, утверждена единая «Табель о рангах» (показательно, что сам Петр I, будучи неограниченным самодержцем, дальше «гвардейского полковника» по ней не продвинулся). Петр ощущал себя царем «по должности», и от подданных требовал такого же отношения к службе, без оговорок.

В ХХ веке советский вариант «слуги народа» станет реинкарнацией петровских требований к “солдатам империи”. Хорошая иллюстрация к этому – судьбы детей партийной элиты СССР, в годы войны стремившихся не в тыл, а на фронт. У Сталина, Микояна, Хрущева, Ворошилова сыновья погибли в боях с врагом или в плену.

Екатерина II в духе Просвещения пыталась упрочить Империю выработкой гибких законов. Путешествуя по Волге, она писала Вольтеру в 1767 г. из Казани: «В городе, здесь население состоит из двадцати различных народностей, совсем не похожих друг на друга. А между тем необходимо сшить такое платье, которое оказалось бы пригодно всем… Эта империя особенная, и только здесь можно видеть…, как нынешнее законодательство мало сообразно с состоянием империи». Созванная ею Уложенная комиссия, беспрецедентная по представительности (вплоть до крестьян и инородцев), как раз и должна была явить удобные общеимперские законы. Увы, этого не случилось, но последующие «жалованные грамоты» городам, дворянству, политика веротерпимости, – все это постепенно «примеряло» империю к местным особенностям.

При ее внуке Александре окраины стали полем отработки будущих реформ. В Прибалтике освободили крестьян. Конституционное правление было опробовано в Польше и Финляндии. Но дальше всех на ниве поиска имперского баланса сумел продвинуться Александр II. Власть помещиков была заменена системой местного самоуправления. Введение земств позволило передать многие хозяйственные и налоговые вопросы на низовой уровень. «Хотите управлять? Несите ответственность» — говорила власть обществу. Городские думы стали бессословными, и формировались исходя только из имущественного ценза: самая передовая практика того времени. Не будем забывать и введение всеобщей воинского призыва. Крестьяне, мещане, рабочие из разных уголков страны отныне проходили единую боевую и учебную подготовку. Армия становилась плавильным котлом Империи.

Но тогда же стали набирать силу и идеи великорусского национализма. Отсюда – подозрения в предательстве самых верных слуг империи, если они не вписывались в прокрустово ложе «русскости». Тогда же, в частности, появился и «немецкий» вопрос. Уже Александр II признавался: «Теперь… это вопрос, а прежде, как припоминаю, в моей молодости, никто и не думал смотреть на остзейцев и они сами не смотрели на себя как на чужих». Спустя полвека в неудачах Первой Мировой обвинят «внутренних предателей» – генералов, чиновников с немецкими фамилиями, и даже императрицу.

Та же ошибка будет совершена и в Средней Азии: ее присоединение не всегда сопровождалось привычной для Империи полноправной интеграцией местных элит, наоборот, чиновниками из Петербурга вводилось управление по «европейскому образцу». И хотя имперский центр все равно больше вкладывал в Среднюю Азию, строил дороги, орошал земли, нежели получал обратно, это вызывало непривычное для Центра напряжение.

Все же была ли Империя обречена? Основы конституционного строя были заложены еще в 1905-м. Действовали партии, парламент. Внутренний капитал играл все большую роль в экономике. Кстати, после революции некогда «власть имущие», эмигрировав, оказались в большинстве своем нищими: ибо все свои богатства они хранили внутри России.

Почему же все развалилось? Экономические причины, как ни парадоксально, в успехах развития, а не в мнимом «кризисе». Успехи ослепили радикалов, породив завышенные ожидания. Те, на чьих заводах создавался экономический рост, хотели политической власти. Те, чьими руками этот рост создавался, – социальной справедливости. Сквозь призму импортированных евро-теорий Империя как форма управления казалась чем-то косным. Успехи имперского строительства — неочевидными. Поверх всего — страшная ошибка власти, позволившей втянуть Россию в Мировую войну…

На обломках Российской, Германской, Австро-Венгерской, Османской империй сразу же развернется «парад суверенитетов» новых национальных государств. И это мало где пройдет мирно и безоблачно.

История ХХ века вообще знает мало примеров «мирных разводов» после распада Империй. Вот, по итогам Первой мировой, наконец, был реализован польский проект «национального самоопределения», тут же сопроводившись еврейскими погромами, дискриминацией малороссов и белорусов. Потом, в годы нацистской оккупации на Волыни произойдет обратное: украинские националисты будут воплощать свое видение «самостийности», заливая улицы кровью тысяч поляков.

Элиты Османской империи, чуть ранее в «духе времени» начнут политику «само-национализации». Итог – геноцид армянского населения.

У нас на глазах распадалась союзная Югославия. Во что вылился «мирный развод» при посредничестве «голубых» и пр. касок? Война, этнические чистки, беженцы… Распад СССР, забежим вперед– трагедия для миллионов, лишившихся своего дома, своей земли, на которой жили они веками, мирно, бок о бок — в границах одной Империи?

Возвращаясь к краху Империи Российской — могли ли большевики тогда, после Гражданской пойти по пути создания унитарного государства? Боюсь, у них бы просто ничего не вышло. Идея единого и неделимого «русского государства» не позволила бы быстро восстановить страну в старых границах. Поэтому был сформирован новый привлекательный образ будущего — проект Союза ССР, «семьи народов». И до определенного момента он работал, доказательства тому: экономический рывок 1930-х, Победа 1945-го, достижения науки, спорта, полеты в космос.

Но как только коммунистические перспективы дали сбой – сработала мина, заложенная (и, увы, вовремя не обезвреженная) в основании Союзного договора 1922 г. Всколыхнулись националисты. В том числе и в самой РСФСР. Помните? Крики о том, что ради дотирования окраин коммунисты высасывают жизненные силы русского народа? Давайте останемся втроем: только РСФСР, Украина и Белоруссия – и заживем! Не остался никто. Эти «идейки» лишь ускорили распад Союза. Но могло точно так же развалить и Россию. Слава Богу, мы вовремя поняли, что образ «России для русских», лозунги в духе «хватит кормить…» –есть профанация, фантом, противоречащий всей тысячелетней истории нашего Отечества. Поняли, что противостоять этому – дело каждого патриота, каждого человека русской культуры вне зависимости от этнической принадлежности.

***

Современным нациям-государствам, в отличие от империй, всего несколько сот лет,оценивать их долговечность вообще пока преждевременно. Сейчас мы видим тенденцию обратную: стремление этих «новых наций» объединиться на некоей общей основе. Проект Евросоюза интересен и тем, что по сути является империей нового типа.

Нам сегодня глупо и наивно впадать в ностальгические мечты «о восстановлении Российской империи» или «о возвращении СССР». Но говоря объективно – в возможности братских союзов, глубоких интеграций на основе общих интересов, уникальной общей истории и культуры — в этом есть наше колоссальное конкурентное преимущество в мире. В этом -будущее наших детей. Это просто выгодно, удобно для всех и каждого, и как мы видим на примере Евросоюза, соответствует общемировым тенденциям.

Далее. Россия резко сузила в 1990-е границы своего влияния, но не перестала быть Великой державой. И разве утратила она свое исторически обусловленное состояние – быть империей? В смысле, в котором мы используем этот термин сегодня – быть одной из крупнейших держав мира, способной объединять народы Северной Евразии вокруг единого политического, экономического и культурного центра? Напротив, Россия даже укрепилась в этом положении. Показала свою самодостаточность, показала, что санкции и попытки ограничить ее роль в мире только укрепляют ее естественное – имперское! – качество.

Все потрясения ХХ века не смогли развалить Россию на множество мононациональных государств; а значит мы сможем, живя своим умом, построить свою суверенную систему управления многообразием.

В частности, это касается доставшейся нам «по наследству» советской модели федерализма. Этот опыт, равно как и опыт Российской Империи, успешно совмещавшей ясное губернское устройство с учетом традиций разных народов — заслуживает признания и изучения. Сила государства, его долговечность напрямую зависят не от красивых имперских фасадов, но от благосостояния и заинтересованности провинций, их «связности» в рамках единой инфраструктуры и коммуникаций.

Россия всегда была сильна опытом братского общежития, уважения и восприятия культуры, самого образа жизни и мыслей соседа. Без чванства, высокомерия, строители Империи всех национальностей бок о бок трудились на общее благо страны и своих детей. Что и позволяло сохранять единство страны в самые смутные времена. И в этом – важнейший урок, который нужно нам усвоить, отмечая 300-летие Российской Империи.

Ранее опубликовано в журнале «Историк» № 1 за 2022 год.

Свобода от страха

2022 год – столетие BBC. Это также 100-летие создания СССР из остатков Российской империи. В 1922 году Владимир Ленин и большевики укрепили власть в России после пяти лет революции и гражданской войны, и все это на фоне Первой мировой войны и Великого гриппа. 1922 год стал концом одного бурного периода и началом другого, эпохой подъема Советского Союза и других авторитарных государств и второй вспышки мировой войны.

Сегодня у нас такой же период беспорядков. Наш мир разрушен многолетней глобальной пандемией, нарастающими климатическими катастрофами и сокрушен страхом перед ядерным конфликтом, вызванным попытками Владимира Путина перековать Российскую империю. С 24 февраля 2022 года, когда Россия вторглась в Украину, мы оказались втянутыми в то, что президент России Путин назвал «специальной военной операцией». На самом деле это полномасштабная война. Это третий крупный конфликт держав из-за территории в Европе чуть более чем за столетие. И, как и предыдущие, эта война имеет глобальные последствия, угрожая энергетической, продовольственной и климатической безопасности населения, находящегося далеко от Европы, в Африке, Азии и Латинской Америке.

Промежуток времени в сто лет, который мы знаем сегодня, наполнен жутким параллелизмом. В 1914 году началась Первая мировая война, когда немецкая армия вторглась в «Низкие страны» Бельгии и Люксембурга, а затем во Францию. 2014 год стал началом нынешней войны на Украине, инициированной незаконной аннексией Крыма Россией в марте того же года и сфабрикованным конфликтом в восточном Донбассе Украины.

Война России на Украине перевернула европейские и глобальные институты, которые поддерживали международную безопасность после Второй мировой войны, регулировали отношения между государствами и предотвращали конфликты между великими державами во время холодной войны. Точно так же, как Адольф Гитлер захватил Судеты у Чехословакии, аннексировал Австрию и вторгся в Польшу в конце 19В 30-е годы, свергнув послевоенный порядок, Владимир Путин отверг и нарушил международные нормы и соглашения. Это включает в себя гарантии территориальной целостности Украины, которые Россия взяла на себя вместе с США и Великобританией в 1994 году. Но, тем временем, мы находимся в состоянии войны.

Современная война ведется целым рядом средств, а не только вооруженными силами. С ним борются экономическими мерами, финансовыми санкциями, кибератаками, операциями по политическому влиянию, дезинформацией и пропагандой. Тем не менее, окопная война Первой мировой войны имеет свои аналоги в окопах на передовой в Украине. На фронт ушло много тяжелого вооружения, людей и боеприпасов. Там высокий уровень насилия. И подобно вторгшимся немецким армиям двух предыдущих мировых войн, Россия опустошила украинские города, поселки и села. Его военные совершали зверства против мирных жителей. И российская, и украинская стороны понесли значительные потери. Их политическая риторика все чаще становится игрой с нулевой суммой, победа или поражение, без промежуточных значений. 30 сентября 2022 года в речи, в которой было объявлено об аннексии Россией еще четырех спорных областей Украины: Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской, президент России Владимир Путин прямо объявил войну Западу.

Речь Путина об аннексии также вызвала параллели между 1922 и 2022 годами. Путин сказал, что его вторжение в Украину было необходимо, чтобы исправить историческую ошибку, исправить ошибку, допущенную Лениным и большевиками, когда они создали отдельную Украинскую социалистическую республику в составе Советского Союза. Союз в 1922 году. Украина, утверждает Путин, — это государство, которого никогда не должно было быть. Итак, Путин заставляет Европу вернуться в прошлое. Теперь он постарается сделать так, чтобы Украина была стерта с карты.

Еще одним тревожным отголоском тех времен являются истории российских солдат на поле боя в Украине, снятые на их телефоны украинскими военными перехватчиками разговоров со своими семьями, согласующиеся с рассказами о российских солдатах, разговаривающих друг с другом и терроризирующих украинских мирных жителей. во время Гражданской войны в России в 1920-х гг. Эти более ранние дискуссии и подвиги были запечатлены проницательным наблюдателем того периода, знаменитым русским писателем Исааком Бабелем, который был включен в состав революционных войск. Он рассказал о них в своем знаменитом сборнике рассказов «Красная конница».

В этих параллельных рассказах о 2020-х и 1920-х годах время зацикливается на самом себе. Возможно, он даже стоит на месте. Или, что более вероятно, мужские насильственные паттерны просто сохраняются и страхи, которые они порождают. Страх всегда был оружием войны, а также политическим товаром.

Ведя свою войну на Украине, Путин заново поднял извечный страх перед концом света, не просто библейским Апокалипсисом, а буквальным концом света в ядерном катаклизме. После более чем 70-летнего отказа мира от применения ядерного оружия Путин пригрозил применить его на поле боя, сославшись на прецедент взрыва Соединенными Штатами атомного оружия над японскими городами Хиросима и Нагасаки в 1919 году.45. Путин говорит, что может прибегнуть к ядерному ответу, если Украина вернет территорию, аннексированную Россией с 2014 года.

«Ядерный Армагеддон» красуется в заголовках газет, обсуждается на политических собраниях, фигурирует в академических отчетах и вызывает ночные кошмары. Обычные граждане Европы накапливают йодные столы и присматриваются к убежищам от радиоактивных осадков времен холодной войны. В одном отчете Университета Рутгерса в США исследователи предсказали, что 5 миллиардов человек во всем мире могут умереть от голода в результате ядерного конфликта между Россией и Америкой. из-за катастрофического нарушения глобальных поставок продовольствия.

Владимир Путин превратился в внушающих страх библейских «четырех всадников Апокалипсиса». В данном случае он один бледный, с голым торсом всадник, каким его часто фотографировали кремлевские пропагандисты во время инсценированных «боевых» праздников в Сибири, а теперь он несет знамя захватнической войны на Украине и ядерной катастрофы. что принесет глобальный голод и смерть после эпидемии коронавируса.

Цели Путина в создании Апокалипсиса не библейские. Они базовые и тактические. Россия не похожа на США во Второй мировой войне, стремящиеся положить конец жестокой, разрушительной многолетней войне в Азии, которую начала Япония. Путин даже не преследует цели Советского Союза времен холодной войны — поддерживать сдерживание и предотвращать разрушительный конфликт между сверхдержавами, пробуждая страх взаимно гарантированного уничтожения. Путин не стремится поддерживать ядерный паритет великих держав или стратегическую стабильность с Соединенными Штатами. Ядерный баланс не изменился. Соединенные Штаты не угрожали России, как и никакая другая ядерная держава.

Вместо этого Путин угрожает упреждающим односторонним применением ядерного оружия, потому что он проигрывает войну, которую сам же и развязал на Украине в феврале 2022 года. Ядерный Армагеддон Путина — не более чем ядерный шантаж. Путин играет на «сумме страхов каждого». Его цель — положить конец американской и европейской военной поддержке Киева, добиться капитуляции украинского правительства и обеспечить передачу украинской территории России.

Родственные книги

Конечно, эта угроза Ядерного Армагеддона не нова; ужасные прогнозы были сделаны раньше. А во время холодной войны мир как минимум дважды балансировал на грани ядерного конфликта между сверхдержавами: сначала во время кубинского ракетного кризиса в 1962 году, а затем во время евроракетной войны в 1983 году. Действительно, 1980-е годы были полны академических исследований и правительственные отчеты, описывающие, как ядерный конфликт приведет к тому, что сажа и пепел, защищающий от солнца, погубят посевы. Затем уже нависшая угроза изменения климата отошла на второй план на фоне угрозы «ядерной зимы». Сериал наподобие «На следующий день» в США в 1983, и такие фильмы, как «Нити» в Соединенном Королевстве в 1984 году, наводили ужас и ужас на американскую и британскую общественность душераздирающими изображениями последствий обмена ядерными ударами.

Итак, я был подростком в 1980-х, наполненный страхом перед перспективой неминуемой ядерной войны. В подростковом возрасте я проверял тайники. Под обеденным столом, в шкафу под лестницей и за плотными желтыми шторами, повешенными родителями в передней комнате, чтобы защитить наши глаза от ослепляющей вспышки первого взрыва. Я подумывал спрятаться в канаве, если меня застанут снаружи, когда ударят ракеты, но в таких обстоятельствах ничто не казалось мне защитным. Безопасность была иллюзией. Страхи заполнили мой разум и затуманили мой мозг. У меня были свои частые кошмары Ядерного Армагеддона, хотя до Владимира Путина, бледного всадника, было еще далеко.

По совету пожилой родственницы, пережившей ужасы Второй мировой войны, я решил противостоять страхам лицом к лицу. Я бы выучил русский язык и попытался бы посетить СССР. Я бы отстаивал свою свободу воли и боролся бы со страхом с помощью информации и знаний. Я начал учебу в 1984 году, а в 1987 и 1988 годах по обмену оказался в Москве. Кошмары исчезли, как только я приехал туда, увидел это место и лично познакомился с людьми. Эти кошмары так и не вернулись, несмотря на все усилия Владимира Путина. И после многих лет изучения русского языка и России, а также десятилетий тщательного анализа Путина я знаю, что он всего лишь человек, действующий в своем конкретном контексте. У него предсказуемые паттерны. Ему можно противостоять. И прибегнуть к использованию ядерного оружия было бы огромной авантюрой даже для такого безрассудного и безжалостного человека, как Путин.

Тем не менее, Владимир Путин мастер манипулировать страхом. Он знает ценность страха как политического товара. Он знает, как развернуть страх для максимального эффекта. Путин давно угрожал разыграть ядерную карту, потому что он знает, какое психологическое воздействие она оказывает и какое чувство беспомощности и безнадежности она порождает. Во время двусторонней американо-российской встречи в рамках G20 в Осаке в 2019 году, где я присутствовал, Путин предупредил президента Дональда Трампа, что он, Путин, всколыхнет все старые страхи по поводу кубинского ракетного кризиса и евроракетного кризиса, если США это сделают. не участвовать в переговорах по контролю над вооружениями на его условиях. Он хвастался, что Россия разработала сложные системы ядерного оружия, которых до сих пор нет у США. Он был готов использовать свое ядерное преимущество еще до войны на Украине и играть на наших страхах.

Франклин Делано Рузвельт, которого мы прославляем в этой серии лекций, посвященных «четырем свободам», изложил в своем обращении о положении в стране в 1941 году все страхи и свободы. Он полностью понимал политическую значимость страха. Рузвельт знал, что люди могут быть парализованы страхом перед плохо понятыми событиями. Они были склонны к манипулированию своими страхами и, следовательно, к запугиванию и эксплуатации. Если люди были полны страха, они были неспособны предпринять необходимые индивидуальные и коллективные действия, чтобы справиться с бедствием.

Страх, конечно же, является нормальной реакцией на реальную или воображаемую угрозу. Страх проявляют все животные, как хищники, так и жертвы. И чувство страха необходимо, чтобы подготовиться к риску и действовать в случае опасности впереди, но страх часто порождается чем-то более воображаемым, чем реальным. Мы боимся того, чего не знаем, а не только того, что делаем, например опасности ядерного оружия.

В случае реальных опасностей здоровая доза страха имеет решающее значение для жизни с их вездесущей возможностью. У вас не может быть свободы от опасности, но вы можете быть свободны от страха. Всегда будут скрытые опасности, но с ними можно что-то сделать. Вы можете подготовить себя к опасности, застраховаться от опасности. Свобода от страха необходима для личной и общественной устойчивости перед лицом опасности.

Это возвращает меня к изучению русского языка. Русское слово «страховка» на самом деле основано на том самом понятии, которое я только что изложил, на представлении о защите от страха или страх . Слово «страховка» в русском языке – это защита или подготовка против страха, страхование . И действительно, наличие страховки в любой форме помогает снять страх через знание того, что вы готовы к неизбежности опасности и риску того, что что-то случится. Вы готовы справиться с этим.

В отличие от этой приятной синергии между словом и его значением, русское слово «безопасность» менее приятно и гораздо более тревожно. Безопасность — это то, чего всегда жаждет Владимир Путин, и он заявляет, что это императив во всем, что он делает, включая вторжение в Украину. Он вторгся в Украину, чтобы обеспечить безопасность России, удалив Украину с карты. Теперь русское слово «безопасность» звучит как « безопасность » или буквально «без опасности». По сути, русское слово «безопасность» — это «безопасность» в абсолютном выражении. Это говорит о том, что российская идея или концепция безопасности стремится к невозможному, созданию мира без опасностей, где каждый может быть в полной безопасности в любое время.

Ощущение такого рода безопасности всегда будет ложным, таким же ложным, как слова лидеров, которые обещают это себе и своим последователям. В этой концепции безопасности не может быть свободы от страха. Опасность будет всегда. Его нельзя устранить. И страх также всегда будет присутствовать, потому что мы никогда не сможем полностью контролировать ситуацию. У нас не может быть абсолютной безопасности; мы можем только застраховаться и подготовиться к опасности.

Владимиру Путину нужна не только безопасность, но и контроль над событиями. Действительно, большинство из нас хотели бы того же. Мы боимся внезапной потери контроля над нашим вечно сложным миром. Во время конфликтов или когда крупные социальные изменения происходят быстро и в сочетании друг с другом, преобладает страх. Мы погружаемся в то, что проницательный ученый двадцатого века Фриц Штерн назвал «культурным отчаянием». Стерн сосредоточился на страхах, охвативших Германию в неспокойный период между Первой и Второй мировыми войнами. Он описал культурное отчаяние как чувство потери, недовольства и беспокойства, которое возникает, когда люди чувствуют себя оторванными от своих сообществ и общества в целом, поскольку все и все вокруг них перемещаются.

Культурное отчаяние ведет к популизму в политике, а оттуда к авторитаризму, как отметил Штерн, отслеживая возвышение Адольфа Гитлера в Германии. Популизм и авторитаризм коренятся в страхе; страх потери, страхи прошлого и страхи будущего, страхи других, таких как беженцы, мигранты, люди, которые просто отличаются, и люди, которые могут думать иначе, чем мейнстрим. Все эти страхи возникают, когда общества претерпевают изменения. Популизм определял европейскую и американскую политику в XIX в.20-е и 1930-е годы после Первой мировой войны, эпидемии гриппа 1918 года и Великой депрессии. Он снова возник в 1960-х и 1980-х годах во время смены поколений и технологических сдвигов. Владимир Путин — популист, пришедший к власти после десятилетия политических потрясений и экономического коллапса в России. Путин пообещал обеспечить безопасность и безопасность, а также процветание до тех пор, пока россияне подчинятся его высшей власти.

На протяжении всей истории более сильные люди использовали страх, чтобы охотиться на слабых в трудные времена. Сегодняшние популисты, такие как Путин в России, Дональд Трамп в Соединенных Штатах, Нарендра Моди в Индии, Реджеп Тайип Эрдоган в Турции, а также Си Цзиньпин в Китае, обращаются к людям, которые боятся, что они потеряли средства к существованию вместе со своей идентичностью и своей культурой. швартовки во времена быстрых социальных изменений и политической и экономической неопределенности. Они позиционируют себя как сильные лидеры, способные восстановить порядок из хаоса.

Еще в 1920-х годах популизм способствовал возникновению Советского Союза, авторитарного пропагандистского государства, чьи большевистские лидеры установили власть путем запугивания и насилия, а затем управляли страхом. Советский Союз поднялся вместе с фашистской Германией, Италией и Испанией. И в этих авторитарных государствах страх мешал людям достичь самореализации и лишал их индивидуальной свободы воли. Страх перед тем, что авторитаризм может укорениться и в Соединенном Королевстве или Соединенных Штатах, вдохновил Джорджа Оруэлла на создание романа 9.0055 1984 .

Статуя Оруэлла стоит у входа в BBC на лондонском Портленд-плейс. Он работал там в 1940-х годах, во время Второй мировой войны, сражаясь против фашизма в Испании во время гражданской войны в Испании 1930-х годов. Одна из цитат Оруэлла, выгравированная на стене за его статуей, гласит: «Если свобода вообще что-то значит, то это право говорить людям то, что они не хотят слышать». Или, возможно, то, что они боятся услышать, что часто является одним и тем же. И, возможно, самым большим страхом Оруэлла была потеря свободы. В романе 1984 , боязнь правды приводит к установлению государственного контроля и потере личности.

Как я уже упоминал, 1984 год был годом, когда я поступил в университет, сразу после паники из-за евроракетной войны 1983 года. Один из первых романов, которые я прочитал в университете на уроках русской литературы, был из 1920-х годов, Евгений Замятин Miy , или «Мы», что, как оказалось, было литературным предшественником оруэлловского « 1984 ».

Массовые общества Соединенных Штатов, Великобритании и СССР поднялись и объединились в XIX20 с. Замятин был проницательным наблюдателем быстрых социальных изменений, сопровождавших развитие тяжелой промышленности и крупного производства в начале 20-го века. Он работал на верфях Ньюкасла и Тайна на северо-востоке Англии, недалеко от моего родного города, незадолго до большевистской революции. В центре внимания книги Замятина создание безличной авторитарной системы, построенной на лишении знаний и манипулировании страхом. В «Мы» индивидами в массовом обществе манипулирует «Он», «Благодетель», сильный человек наверху. Они превращаются в однородный, запуганный коллектив. И Замятин вскоре оказался в такой же ситуации. Он стал жертвой сталинских репрессий и чисток конца 19 века.30-х годов, как раз в то время, когда Джордж Оруэлл начал свои собственные исследования жизни рабочего класса в северной Англии.

Страх Оруэлла перед потерей личной свободы, вырождением государства и усилением тирании кажется сегодня столь же актуальным, как и в 1940-х или в 1984 году. В этом контексте стоит иметь в виду, что BBC была продуктом того же зарождающегося массового общества, которое наблюдали Замятин и Оруэлл, но Би-би-си в конечном счете предназначалась для освобождения масс от лишения знаний и манипуляции страхом.

Потому что BBC построена вокруг идеи равного доступа к информации. Он коренится в концепции, что знание и рассуждения являются противоядием от страха. Важность наличия образованного, целеустремленного и ответственного населения фактически лежала в основе создания Би-би-си. В 1919 году британское правительство опубликовало свой «Заключительный отчет об образовании взрослых в Великобритании», в котором отстаивалась «постоянная национальная необходимость» создания системы образования взрослых, чтобы не отставать от разворачивающихся демократических, социальных и промышленных проблем постсоветского пространства. -Эпоха Первой мировой войны.

В отчете сделан вывод о том, что британцы должны иметь возможность решать, чему они хотят научиться. Они должны думать сами и делать обоснованные суждения. Британская образовательная система должна способствовать индивидуальной деятельности и критическому мышлению, а Би-би-си задумывалась как информационный инструмент, инструмент для получения людьми полезных знаний.

Итак, противостояние страху предполагает доступ к знаниям, восстановление свободы воли. И, как я понял, изучая русский язык, мы можем рассеивать страхи и управлять ими с помощью образования, предварительной подготовки и обучения. Чтобы справиться с опасностью, нужно быть внимательным и задавать вопросы. И никакие великие достижения отдельных людей или человечества на протяжении всей истории не были бы возможны без этой комбинации элементов.

Итак, в завершение, давайте еще раз рассмотрим нынешнюю войну на Украине. Несмотря на ужасы конфликта, украинцы столкнулись со своим страхом и проявили свою свободу воли. Они учились на своих ошибках, а также на ошибках России и Владимира Путина. Украинцы отказались быть запуганными или запуганными. Они предприняли коллективные действия, чтобы дать отпор тирании и авторитаризму. Шансы против них, но они превратили страх в мужество.

Россия должна перестать быть империей, если она хочет процветать как нация

Когда в 1991 году распался СССР, Российская Федерация приняла более или менее точно такую же имперскую идентичность, которую большевики унаследовали от своих царских предшественников поколениями ранее. Пока это не изменится, Россия останется источником глобальной нестабильности и угрозой европейской безопасности, не сумев реализовать свой собственный истинный потенциал.

С начала 1990-х годов современная Россия последовательно призывает Запад признать бывший СССР (за исключением трех прибалтийских государств) своей исключительной сферой влияния. Это отражает сильные имперские инстинкты в Кремле и во всем российском обществе. Это также подчеркивает продолжающееся замешательство среди российской общественности и элиты страны по поводу того, что именно представляет собой «Россия».

В этом нет ничего удивительного, учитывая, что русская и советская идентичности в СССР были практически неразличимы. Когда Советский Союз распался, Российская Федерация просто взяла под свой контроль советские институты в Москве и начала процесс постсоветского государственного строительства. Нежелание России полностью отмежеваться от СССР было очевидным уже в декабре 1991 года, когда Москва настаивала на создании Содружества Независимых Государств (СНГ).

На протяжении 1990-х годов гражданская привязанность к Российской Федерации оставалась слабой. Между тем, более откровенно имперские формы идентичности оказались гораздо более популярными, что привело к призывам вернуться к советской и царской эпохам или к возрождающейся России, чтобы возглавить новую евразийскую империю. Эта тенденция была очевидна еще до падения Советской империи, когда в 1990 году известный писатель-диссидент Александр Солженицын призывал к созданию нового Российского союза трех восточнославянских народов (России, Украины и Беларуси). Эта концепция будет возрождена и расширена почти два десятилетия спустя, чтобы послужить основой путинской идеологии «русского мира».

Подписаться на UkraineAlert

Пока весь мир наблюдает за тем, как разворачивается российское вторжение в Украину, UkraineAlert два раза в неделю доставляет лучшие экспертные знания и аналитические материалы Атлантического совета по Украине прямо на ваш почтовый ящик.

Сохраняющаяся популярность наднациональных имперских идентичностей в постсоветской России стала очевидной во время конституционного кризиса 1993 года, когда союз коммунистов и крайних националистов попытался свергнуть президента Ельцина. Три года спустя, во время президентских выборов в России, Ельцин принял имперскую повестку дня союзного государства с Беларусью, чтобы помочь противостоять сильной реваншистской поддержке лидера коммунистов Геннадия Зюганова.

К тому времени, когда ветеран КГБ Владимир Путин стал президентом на рубеже тысячелетий, Россия уже заметно отошла от своего недолгого заигрывания с европейской интеграцией. Путин открыто признал имперскую идентичность России и объявил Евразию исключительной сферой влияния Кремля. Сообщается, что с самого начала своего президентства он был одержим идеей вернуть Украину на российскую орбиту.

Позиция Путина была, пожалуй, предсказуемой. Советский КГБ, в котором он провел годы становления своей профессиональной карьеры, был поразительно шовинистическим учреждением, открыто разделявшим чувство имперской миссии России. Этот менталитет был передан постсоветским агентствам-преемникам КГБ, которые взяли на себя доминирующую роль в России после прихода Путина к власти.

Среди политиков путинской России другим бывшим советским странам, таким как Украина, никогда не приписывали реальной свободы действий или подлинного суверенитета. Вместо этого их обычно рассматривали как часть неформальной империи современной России. Такие идеи пользовались широкой поддержкой среди российской общественности и активно продвигались в тщательно подобранных российских СМИ.

Мероприятия Центра Евразия

В 2012 году Путин вернулся на пост президента с целью войти в историю как собиратель земель русских. На практике это означало завершение реинтеграции Беларуси и Украины. Путин всегда считал эти два восточнославянских государства ключевыми членами задуманного им Евразийского экономического союза. После аннексии Крыма в 2014 г. и превращения Беларуси в марионеточное государство России в 2020 г. последним и решающим шагом в этом историческом процессе должно было стать полное подчинение Украины в 2022 г.

К несчастью для Путина, полномасштабное вторжение в Украину пошло не по плану. Быстро разворачивающееся нападение на Украину не только не завершило его историческую миссию по воссоединению, но и подорвало репутацию России как великой державы и военной силы, с которой нужно считаться. Как следствие, многие сейчас рассматривают Россию как слабеющую державу.

Способность Москвы распространять свое влияние на всю бывшую империю соответственно пострадала. Это дает соседям России и западному миру прекрасную возможность стимулировать эволюцию постимперской российской идентичности, которая может послужить основой для реинтеграции России в более широкое международное сообщество.

Для достижения этой цели демократический мир должен пересмотреть свою политику в отношении России и перестать неофициально признавать претензии Москвы на сферу влияния. Этот устаревший и бесполезный подход просто служит легитимации имперских амбиций России. Вместо этого Запад должен относиться к России как к обычному национальному государству и предъявлять к Москве те же стандарты, что и к другим.

Западные лидеры также должны призвать нероссийские государства бывшего СССР прекратить укреплять наднациональную идентичность России и прекратить свое участие в постсоветских структурах, основной целью которых является продление регионального доминирования России. Необходимо поощрять выход членов ОДКБ (Организации Договора о коллективной безопасности) и Евразийского экономического союза. Следует призвать Армению вернуться к Соглашению об ассоциации с ЕС, от которого она отказалась под давлением России в 2013 г.

Еще одним важным шагом на пути к постимперской России является ликвидация серой зоны между НАТО и ЕС, с одной стороны, и Евразии, где доминирует Россия, с другой. Хотя нынешняя война на Украине не может продолжаться вечно, новое российское вторжение практически неизбежно, если Украина не предложит четкую дорожную карту к членству в НАТО. Нынешнее положение Украины в геополитической серой зоне помогает поддерживать имперские устремления России и делает недостижимым прочный мир в Европе.

Интеграция Украины в НАТО и ЕС исключит дальнейшее вторжение России и резко снизит возможности для новых имперских авантюр. Это привело бы к снижению поддержки внутри России агрессивных имперских идеологий и дискредитации всей концепции путинского «русского мира». Вместо этого мы, скорее всего, станем свидетелями роста российской гражданской идентичности.

Спустя три десятилетия после распада СССР России сейчас угрожает реальная опасность потерять статус великой державы. Катастрофическое вторжение в Украину обнажило внутренние слабости и спровоцировало беспрецедентный крах российского влияния на территории бывшей советской империи. Очевидно, что в интересах демократического мира поощрять этот процесс империалистического отступления. Трансформация русской национальной идентичности в постимперскую и гражданскую форму проложила бы путь к новой эре европейского мира и продуктивности. Конечными выгодоприобретателями от этого будут сами российские люди.

Тарас Кузио — профессор политологии Национального университета «Киево-Могилянская академия».