Неврюева рать 1252 г: Неврюева рать | это… Что такое Неврюева рать?

1252 год: переломная точка в истории России?

Здесь представлена работа в номинации «Переломные точки русской истории» конкурса «Наследие предков – молодым» 2021 гг. Автор – Николай Московкин. Научный руководитель: С. Н. Коротун, к.и.н., доцент. Подробнее о конкурсе: https://vk.com/vrn_nasledie. 

События 1252 г. в русской истории находятся в тени драматичных событий 1237-1240 гг., связанных с завоеванием русских земель монголо-татарами. Между тем 1252 г. может являться не только поворотной точкой в истории развития русского государства. В зависимости от оценки событий этого года в корне определяется отношение к ключевой личности русской истории – Александру Ярославовичу Невскому.

Проблема заключается в том, что однозначной трактовки событий этого года в русской истории на данный момент нет. А реконструкции реальной последовательности и сущности произошедшего настолько разнятся, что порождают самые разные оценки и суждения.

Показательным является суждение английского историка Джона Феннела, посвященное событиям 1252 года: «Татарское иго на Руси началось не столько во время нашествия Батыя, сколько с того момента, как Александр [Невский] предал своих братьев»[1]. Историк имеет в виду, что в момент восстания Андрея и Ярослава против Батыя, Александр Невский не выступил на их стороне, и именно это предопределило окончательное закабаление русского государства монгольской державой. Это утверждение позволяло определять 1252 г. как ключевой в борьбе с Батыем, а Александра Невского объявлять едва ли не главным «коллаборационистом Средневековья».

Отечественный исследователь М. М. Сокольский, обращаясь все к той же проблеме лояльности Александра Орде и обвиняя его в установлении татарского ига, сделал следующее резюме: «Александр Невский стал непререкаемым понятием национальной гордости…, стал знаменем того самого народа, чью судьбу он жестоко исковеркал»[2]. В работе М.М. Сокольского, роль Александра в исходе такого противостояния абсолютизируется до такой степени, что даже отказ западноевропейского рыцарства помогать Даниилу Галицкому и Андрею Ярославичу объясняется именно непонятной позицией Александра Невского.

Среди известнейших критиков Александра Невского сегодня выделяется И. Н. Данилевский. В своей работе[3] автор вслед за своими предшественниками, видит наличие исторической развилки 1252 г. Более того, в отличие от Феннела, Данилевский видел в отказе Александра от сопротивления Батыю в 1252 г. не только причину окончательного закабаления Руси, но еще и выбор восточного, «ордынского пути» цивилизационного развития в противовес «западному».

Впрочем, такая позиция имеет и достаточно известных оппонентов. Принципиально иной точки зрения, как на трактовку событий 1252 г., так и на оценку личности Александра Ярославича имеют отечественные исследовали В.В. Долгов и А.А. Горский. Своеобразные реконструкции данных событий в разное время создавали А.Н. Насонов, Л.Н. Гумилев, В.Л. Егоров. Попытаемся учесть все точки зрения при рассмотрении событий неоднозначного 1252 г.

***

Для понимания поля исторической дискуссии попробуем рассмотреть исторические факты, предшествовавшие событиям 1252 г. и составляющие его исторический контекст. Для начала изложим события, одинаково трактуемые большинством историков.

В 1243 г. отец Александра – Ярослав Всеволодович получил от Батыя ярлык на великое княжение, однако в 1245 г. великого князя вызвали в Каракорум. Дело в том, что после ордынского завоевания для Северо-Восточной Руси сложилось двойная система зависимости. С одной стороны, она находилась в подчинении Улуса Джучи – Золотой Орды, с другой в завоевательном походе участвовали чингизиды всей империи, а потому в Каракоруме, столице империи монголов, Русь воспринимали и как часть страны, принадлежащей каану (правителю империи). Отношения Золотой Орды с Каракорумом были непростыми и менялись от союзных до откровенно враждебных. Натянутыми они были и в рассматриваемый период. Поездка в Каракорум стала для Ярослава последним путешествием. По сообщению папского посланника Плано Каприни, в 1246 г. он был отравлен регентшей, матерью каана Гуюка, Туракиной. Последняя тут же послала гонцов и к Александру, требуя, чтоб и он явился в столицу империи для получения ярлыка на великое княжение. Однако Александр никуда не поехал. Оставшись князем Новгорода, он принял участие в похоронах отца, тело которого привезли во Владимир. Здесь же состоялись выборы великого князя. В соответствии с традицией великим князем стал старший в роду – Святослав Всеволодович. Однако всего через год он был свергнут младшим братом Александра, Михаилом Хоробритом. Последний тоже не задержался на престоле и зимой 1247/48 гг. – погиб в Литве[4].

В конце 1247 г. Александр вместе с братом Андреем отправляется к Батыю. Целью визита, очевидно, было получение ярлыков в связи со стремительно изменившейся ситуацией. Хан Золотой Орды, помня судьбу отца братьев, не рискнул принимать самостоятельного решения и рекомендовал им отправиться в Каракорум. Братья пробыли в столице Золотой Орды почти год и стали свидетелями подготовки Батыя к противоборству с Гуюком, собравшимся на неуступчивого правителя Золотой орды войной. Никакой войны, впрочем, не случилось – Гуюк умер, а братья в конце лета отправились в имперскую столицу. Формальной правительницей до выборов нового каана была Огул-Саймиш, вдова Гуюка, однако, как считает крупнейший историк русско-ордынских отношений Антон Анатольевич Горский, в Каракоруме господствовали настроения оппозиционные Батыю[5].

Огул-Саймиш распределила ярлыки следующим образом. Старший брат получил Киев и «всю русскую землю», а младший стал великим князем Владимирским. Все исследователи сходятся в том, что такое распределение для Александра Ярославовича было невыгодным. Киев уже утратил статус центра русских земель, а после монгольского нашествия практически был стерт с лица земли. В вопросе, почему в Орде решили именно таким образом, однозначного ответа нет. Существуют версии, что в Каракоруме действовали в соответствии с русскими традициями, не учитывая политических реалий; и старший из братьев, получил «старший город». Никто из исследователей не отвергает утверждения, что регентша опасалась правителя Золотой орды Батыя, и, считая, что из двух братьев Александр находится с ним в лучших отношениях, решила сделать ставку на младшего Андрея, намеренно ослабляя позиции старшего Александра.

По прибытии на Русь Андрей занял Владимир, а Александр не поехал в Киев, а отправился княжить в Новгород. Вплоть до 1252 г. сохранялась ситуация равновесия. Из значимых событий этого периода летописи выделяют, тот факт, что в 1251 г. Андрей женился на дочери Галицко-Волынского князя.

В 1252 г. между Батыем и братьями Александра, Андреем и Ярославом разгорелась вражда. В данной борьбе участия Александр не принимал. Весной-летом татарские войска нанесли русским князьям поражение. Андрей бежал в Швецию, а великим князем Владимирским стал Александр Невский.

Теперь остановимся на тех фактах и интерпретациях, которые выдвигают сторонники негативной оценки Александра в рассматриваемых событиях. Важно отметить, что и Феннел и Данилевский считают именно действия Александра причиной событий 1252 г. Ссылаясь на В.Н. Татищева, историки утверждают, что в 1252 г. Александр отправился в Сарай жаловаться на брата, якобы тот не платит всей положенной дани: «тамги хану платит не сполна»[6]. В это время братья Александра разворачивают антитатарское освободительное движение. Делается это в союзе с Даниилом Галицким (свадьба Андрея на его дочери служит дополнительным подтверждением данного союза). Александр, в этом контексте, разумеется выступает на стороне Орды, что и предопределяет поражение Андрея. Наиболее ярко итог выражен в уже упомянутой формуле Джона Феннела, который утверждает: татарское иго началось не после нашествия Батыя, а именно в 1252 г., когда «Александр предал своих братьев».

Данилевский даже утверждает, что в 1252 г. имело место нашествие, сопоставимое с Батыевым нашествием 1237/1238 гг. «Батый отправил с новым великим князем монгольский отряд под командованием воеводы Неврюя. Так называемая Неврюева рать надолго запомнилась русским людям. По количеству пролитой крови и жестокости этот набег едва ли уступал Батыеву нашествию».

Что же можно противопоставить такой точке зрения? Прежде всего необходимо рассмотреть подробности взаимоотношений с Ордой. Как уже отмечалось выше в момент получения братьями ярлыков на княжение в Каракоруме правила регентша Огул-Саймиш, она имела плохие отношения с Батыем и назначение Андрея владимирским князем есть результат таких противоречий. Более того, использовать Андрея, а вместе с ним и Владимиро-Суздальскую Русь для противоборства с Батыем стремился и Рим. Отметим, что вошедший в противоборство с Золотой Ордой Даниил Галицкий даже получил корону из рук папы римского. Таким образом, позиции Андрея были крепки до тех пор, пока его как разменную монету в борьбе с Батыем использовали Рим и Каракорум. Но в 1252 г. ситуация резко изменилась, на престол в Монголии взошел друг Батыя – Менгу, он отменяет все назначения Огул-Саймиш. Батый требует прибытия в Орду братьев для перераспределения ярлыков. Именно такая реконструкция событий предложена в работе «Великий князь Александр Невский»[7].

Таким образом, неприязнь Батыя к Андрею объясняется во многом той ролью, которую на него возложили в Монголии и Риме, и на которую он согласился. Надеяться на переназначение он не мог и поднял восстание. Историки отмечают, что отъезд Александра невозможно датировать по летописям до месяца. Остается непонятным, поехал ли он в Орду до конфликта Батыя с Андреем или уже после него. Дж. Феннел и И.Н. Данилевский не даром ссылаются на Татищева, говоря о жалобе Александра Невского на своего брата. Дело в том, что имеющиеся летописи не подтверждают это утверждение. При этом не понятно, опирался ли исследователь XVIII века на какие-то неизвестные нам летописи или просто додумал исходя из принципа «виноват тот кому выгодно», ведь по итогам событий 1252 г. Александр получил ярлык на великое Владимирское княжение. Уже Николай Михайлович Карамзин считал утверждение Татищева вымыслом. И тем не менее Феннел, Данилевский и другие историки, сторонники теории открытого конфликта братьев, активно развивают идею «предательства» Александром своего брата, Андрея. Домыслом такие утверждения считают А.А. Горский и В.В. Долгов. С точки зрения этих исследователей позиции Андрея пошатнулись, прежде всего, из-за изменения расклада сил в самой Монгольской империи, что никак нельзя связать с деятельностью Александра Невского.

Следующий момент, это участие (неучастие) Александра в противостоянии с Батыем. Сторонники создания негативного образа Святого князя старательно приуменьшают возможности Батыя, говоря, что силы Золотой орды были куда меньше, чем во времена нашествия 1238-1240 гг., когда в походе участвовали все Чингизиды. Но, как отмечает историк В.Л. Егоров, именно потому, что в покорении Руси участие принимали все Чингизиды, вплоть до 1262 г. Русь платила дань и Каракоруму[8]. А потому считать, что в случае масштабного противостояния он остался бы в стороне – неправильно. Сильно приуменьшены и возможности самого Батыя. После покорения в 1240 г. Киева чингизиды со своими войсками покинули армию Батыя, и дальнейшее покорение Галицко-Волынских, Польских земель и разгром объединенной венгерской армии Батый совершил самостоятельно. Отметим также, что в 1252 г., когда Андрей вышел из подчинения, Батый оказался в состоянии направить две армии одновременно: армию Неврюя против Андрея и Куремсы против Даниила. И если Андрей сразу потерпел сокрушительное поражение и бежал в Швецию, то Даниил продержался несколько лет и даже окрыленный частными победами подписал соглашение с Римом о церковной унии с католиками, однако, в очередной раз не получив помощи, в итоге вынужден был капитулировать.

Принципиально иным видится А.А. Горскому и масштабы похода Неврюевой рати, в противовес И.Н. Данилевскому он отмечает, что разгром Владимиро-Суздальских земель имел очень локальные масштабы именно благодаря тому, что отправившийся в это время в Орду Александр сумел смягчить позицию Батыя[9].

Отдельно следует остановиться на тезисе Данилевского о возможности некоего цивилизационного выбора Александра Невского. Надо отметить, что даже Джон Феннел, понимая, что основой русской цивилизации была православная церковь, отмечает, что «Русская Православная церковь могла потерять все от противостояния с монголо-татарами и вряд ли что-то могла приобрести от тесных отношений с Западом»[10]. Куда более категоричны представители евразийства. В этом контексте очень важна цитата из написанной еще в 1925 г. работы Вернадского: «Запад (и «западники») никогда не простят России, что она предпочла «дикий Восток» «культурному Западу», а в итоге – сохранила свою самостоятельность, вместо того, чтобы раствориться на периферии католического мира и стать его буфером в столкновении с тем же Востоком. Заслуга Александра Невского заключается в том, что не иначе как Провидением Господним, он сумел распознать оба зла и из двух избрал меньшее. Его выбор во многом способствовал тому, что мы не стали «подобием», а сберегли свою самобытность и высочайшую духовную культуру – Православие…»[11]. Лев Гумилев, не отрицает, что Александр использовал силы Батыя в борьбе с Андреем, но в оценке перспектив союза с Западом он так же категоричен: Запад вовсе не собирался тратить силы на помощь Руси, он ставил перед собой совсем другую задачу «использовать русских ратников в борьбе с монголами, обескровить Русь и покорить ее подобно Прибалтике»[12].

Подводя итог следует отметить, что события 1252 г., как их оценка находят в трудах отечественных и зарубежных историков диаметрально противоположные трактовки.

Выделим ряд таких положений.

1. Причины противостояния Руси и Орды в 1252 г. Поход Неврюя на Русь оценивается и как инициатива Александра Невского, и как событие от него никак не зависящее, результат совокупности факторов развития русских земель и Орды в предыдущее десятилетие, дипломатической ситуации последнего десятилетия.
2. Возможности Батыя в противостоянии с Русью в 1252 г. имеют разную оценку: от откровенно ограниченных (в трудах И.Н. Данилевского и отчасти Дж. Феннела), до значительно превосходящих любые русские возможности.
3. Масштабы события: в оценке И.Н. Данилевского события 1252 г. сопоставимы с нашествием Батыя, в оценке же А.А. Горского они носят куда более локальный характер.
4. Альтернатива событию: по мнению критиков действий Александра Невского, альтернатива развитию исторических событий была. Особенно отчетливо эту мысль высказал Данилевский: «Все-таки выбор был. Существовал другой путь не менее реальный, чем тот, по которому пошла наша Русь. Правда, об иной Руси, не пожелавшей служить ордынским цесарям, мы вспоминать не любим. Но она была. Мы предпочитаем называть ее Литвой….»[13]. Большинство исследователей, и здесь критик Александра Невского Дж. Феннел, евразийцы и советские историки, многие современные исследователи едины: они в такую перспективу не верят.

В большинстве случаев такая двойственность обусловлена фрагментарностью источниковой базы, позволяющей историкам трактовать события в силу своих предпочтений. Однако аргументация критиков Александра Невского в 2, 3 и 4 пунктах видится очень субъективной. Особенно спорным видится тезис о некой альтернативе тому историческому пути, по которому пошла Северо-восточная Русь. Княжество Литовское находилось в принципиально иных географических (удаленность от Орды), дипломатических экономических и других условиях. Да и финал существования этого государства печален. Подобные сравнения выглядят крайне натянутыми и некорректными. Здесь видимо действует формула историка Михаила Николаевича Покровского: «история – это политика, опрокинутая в прошлое». Политические предпочтения здесь берут верх над принципами историзма и объективности. Западные ориентации сегодня заставляют искать возможности западного развития в прошлом.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1 Великий князь Александр Невский / Составитель А.Ю. Карпов. М.: Русский Мир, 2002. 384 с.

2 Горский А.А. Два неудобных факта из биографии Александра Невского // Великий князь Александр Невский. М.: Русский Мир, 2002. С.337-347.

3 Горский А.А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. М.: Ломоносов, 2018. 216 с.

4 Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.): курс лекций.  М.: Астпентпресс, 2000. 388с.

5 Долгов В.В. Феномен Александра Невского. Русь XIII века между Западом и Востоком. М.: Центр полиграф, 2020. 222 с.

6 Егоров В.Л. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история. 1997. № 2. С. 48-58.

7 Насонов А.Н. Монглоы и Русь. СПб.: Наука, 2006. 412 с.

8 Сокольский М.М. Историческая память (герои и антигерои России). М.: Московский рабочий, 1990. 356 с.

9 Феннел Дж. Кризис Средневековой Руси 1200-1304 гг. М.: Ломоносов, 2020. 240 с.

10 Горский А.А. Тогда Вступи Князь в златое стремя… Личности и тексты Русского Средневековья. М.: Ломоносов, 2018. 264 с.

11 Гумилев Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории. М.: АЙРИС-пресс, 2016. 320 с.

[1] Феннел Дж. Кризис Средневековой Руси 1200-1304 гг. М.: Ломоносов, 2020. С.131

[2] Сокольский М.М. Историческая память (герои и антигерои России). М.: Московский рабочий, 1990. С. 193

[3] Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.): курс лекций.  М.: Астпентпресс, 2000. 388с.

[4] Егоров В. Л. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история. 1997. № 2. С. 48-58

[5] Горский А.А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. М.: Ломоносов, 2018. С.126

[6] Феннел Дж. Кризис Средневековой Руси 1200-1304 гг. М.: Ломоносов, 2020. С.131

[7] Великий князь Александр Невский / Составитель А.Ю. Карпов. М.: Русский Мир, 2002. С.116

[8] Егоров В. Л. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история. 1997. № 2. С. 50

[9] Горский А.А. Тогда Вступи Князь в златое стремя… Личности и тексты Русского Средневековья. М.: Ломоносов, 2018 . С.45

[10] Феннел Дж. Кризис Средневековой Руси 1200-1304 гг. М.: Ломоносов, 2020. С.154

[11] Г.В. Вернадский Два подвига Святого Александра Невского // Великий князь Александр Невский / Составитель А. Ю. Карпов. М.: Русский Мир, 2002. С.385

[12] Гумилев Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории. М.: АЙРИС-пресс, 2016. С.128

[13] Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.): курс лекций.  М.: Астпентпресс, 2000. С.???

Неврюева рать в свете монгольских источников — Исторический дискуссионный клуб — 9 декабря — 43111408592

1. Согласно документам монголо-китайской канцелярии, в 1252 г. было проведено включение в реестр (общеимперских повинностей) населения (точнее — дворов и совершеннолетних тяглых) русских направленным туда из Каракорума специальным комиссаром/переписчиком — битекчи Берке. При этом русские летописи не знают этой переписи в реестр, т.е. т.н. «числа» в русской терминологии, именно в 1252 г., а датируют такое «число» только 1257 годом. Это противоречие необходимо разъяснить — сведения общеимперской канцелярии не могут нести в себе ошибки в хронологии ввиду датировки циклическими знаками и годами животного цикла, которые нельзя исказить без того чтобы не выйти за пределы годов правления Мэнгу-каана, к которому относится запись об этих событиях, а значит эти сведения несут в себе информацию о реальных событиях именно 1252 г. В то же время, русские летописи знают только одно событие 1252 г., связанное с монголами империи — т.е. «Неврюеву рать»

2. По русским летописям события 1252 г. произошли из-за того, что великий князь Андрей Ярославич отказался выполнить некие приказы каанов (именно во множественном числе) и чтобы их не выполнять предпочел «бегати, нежели цесаремъ служити». В отечественной историографии  имеются попытки (ИМХО неудачные) объяснить как множественное число каанов («цесаремъ»), приказов которых Андрей не захотел выполнять, так и то, что именно было причиной его решения бежать, причем вместе со всеми своими боярами.

3. По современному состоянию исследования сути взаимоотношений русских княжеств (их князей) с Ордой в начальный период зависимости, известно, что от каана из Каракорума в адрес русских князей, т.е. правителей окраинной вассально-зависимой территории, могли поступить приказы относительно только 2-х предметов: выставления вспомогательной рати и переписи населения для получения регулярных повинностей («выхода», т. е. денежно-товарной дани, устройства ямской и подводной  службы и т.д.) — см. например работу В.В. Трепавлова «Золотая Орда в XIV в.» Такой вывод полностью коррелирует с тем, что нам известно по отношениям Каракорума и таких вассально-зависимых стран как например Уйгурия или Корея. 

4. На период правления Андрея Ярославича не выпадают никакие общеимперские сборы вспомогательных ратей от вассальных территорий, зато на него приходятся объявления общеимперских переписей, причем от ДВУХ РАЗНЫХ каанов — Гуюка и Мэнгу. Согласно «Юань ши» в конце 1247 г. такую перепись объявил Гуюк, а в конце 1251 г. уже Мэнгу решил провести новую перепись (в рамках своей программы переустройства госаппарата империи). Таким образом, именно от двух разных каанов к Андрею Ярославичу, последовательно — в 1248 и 1252 гг. (с учетом времени дохождения из Монголии), пришли приказы о переписи. Оба приказа он не выполнил. И если не выполняя первый он еще мог надеяться на то, что Гуюк уже умер (в 1248 г.), а Бату, непосредственно граничивший с русским княжествами и бывший на ножах с Гуюком, с него ничего не спросит, то новая перепись от нового каана грозила серьезными неприятностями — помимо ответа за сам факт нарушения приказов каанов, он должен будет отдать повинности за все годы, т. е. с самого начала своего княжения. Очевидно таких средств у Андрея Ярославича не было. Поэтому он решил бежать, как и его бояре, которые также не хотели отвечать своей казной.

5. Пришедший в начале 1252 г. к Бату отряд «численников», состоявший из отвечавшего за перепись чиновника среднего ранга (битекчи) Берке и небольшого военного отряда сопровождения скорее всего довольно быстро узнал, что власти вассальной территории вместо организации переписи решили бежать. И тут у нас остаются только догадки о последовательности и причинах  дальнейших событий. Впрочем, некоторые из них надежно реконструируются из наших знаний о законах монголов касательно подобных случаев. Дело в том, что монголы практиковали солидарную ответственность за нарушение законов — т.е. отвечал по этим законам не только владетель территории, но его люди, причем не только сами по себе, но и их жены, слуги и рабы со всем их имуществом. Вот что пишут китайские дипломаты, побывавшие в Каракоруме в 1230-х годах касательно этого принципа солидарной ответственности: «Они [черные татары] наказывают смертью тех, кто преступит закон и разбойничает. Их жены, дети и скот конфискуются и поступают в распоряжение семей, потерпевших от [этих] разбойников. [Если] рабы, принадлежащие некоему А, похитят имущество некоего Б или имущество рабов, принадлежащих Б, то все [имущество, жены, дети и скот] конфискуются у А, вместе с женами, детьми и скотом, принадлежащими рабам [А], а самих рабов вместе с А – казнят. Это называется “вынести приговор главному». Выполнение такой экзекуции по отношению к Андрею Ярославичу, его боярам и их семьям было поручено командиру отряда сопровождения битикчи Берке. Подробности событий этой карательной экспедиции известны из русских летописей. Отметим только, что согласно русским источникам действия монголов были стремительны и застали русских врасплох.

6. Из русских летописей нам известно имя предводителя имперского отряда, который выполнил эту карательную операцию под Переяславлем — Нюрын или «Неврюн/Неврин» в русской огласовке (именно так по ранней летописи — Суздальской). В более поздних летописях оно трансформировалось в «Неврюй» — или из-за сходства написания, или под влиянием кипчакского имени Неврюй, известного по событиям конца XIII в. «Неврин» надежно представляет русское написание монгольского имени Нюрын, поскольку в русских текстах XIII-XV вв. тюрко-монгольские звуки -уу/-юу передавались через сочетание -ев (например слово сюунчи/суунчи в русских текстах писалось как «севенч»). Само же имя Нюрын (или Нуурин в персидской огласовке Рашид ад-Дина) встречается среди монгольских документов XIII в., но к счастью оно довольно редкое, что позволяет попытаться его точно  идентифицировать.

7. Из всех упоминаний Нюрынов середины XIII в. (в них есть всего 2 разных Нюрына для этого периода) на роль «Неврюя» наиболее подходит знаменитый полководец Мэнгу-каана — салджиут Нюрын (умер в 1263 г.), сын Тайдара, внук Бурулдая. Его жизнеописание сохранилось в «Юань ши» и детали последнего приводят к мысли, что именно он и есть «Неврюй» русских летописей. Дело в том, что для периода 1252 г. Нюрын еще не имел собственного подразделения — он только в 1255 г. унаследовал после смерти отца командование его тысячей, а до этого только был под его командой в составе родовой тысячи, где Нюрын и участвовал вместе с отцом и дедом в их походах. Причем одним из таких походов, отмеченных в послужном списке его отца, был поход под началом Мэнгу против кипчаков и асов/алан. Т.е. это как раз был поход монголов в Европу и Русь в 1236-1242 гг., который в монгольском официозе назывался «Кипчакским». Так что Нюрыну хорошо была известна местность Северо-Востока Руси по его походу 15-летней давности. Такое его положение — заместитель командира тысячи, но не имеющий еще ранга тысячника, вполне подходило для назначения во временные командиры относительно небольшого отряда (порядка 500-700 человек, т.е. стандарная численность подобных отрядов) сопровождения переписчика Берке, отправлявшегося на Русь и к аланам (т.е. в хорошо знакомые Нюрыну земли). Дальнейшая его карьера фантастична — став тысячником только в 1255 г. он уже вскоре был назначен полководцем крупного отряда, наступавшего на армию Сун, в ходе последовавших сражений Нюрын показал большие успехи и к 1258 гг. Мэнгу-каан произвел его в ранг главнокомандующего несколькими корпусами. Такой быстрый взлет кроме несомненного полководческого таланта Нюрына может также объясняться преданностью Мэнгу как самого Нюрына, так и всего его рода, который (как видим из источников) находился в ближнем окружении Мэнгу.

8. Полученная в ходе карательной экспедиции Нюрына против Переяславского княжества (домена Андрея Ярославича) и его действий в иных, попутных, русских землях, добыча, судя по последовавшим далее событиям, вызвала серьезные разногласия между Нюрыном с одной стороны, и битикчи Берке с Бату — с другой стороны. Именно этим надо объяснить тот факт, что Берке отчитался о переписи как о выполненной (в чем его поддержал Бату), а Нюрын же, после возвращения в Каракорум (не ранее середины в 1253 г.), сообщил своему патрону — каану Мэнгу о реальном положении дел. И тогда разразился скандал — когда прибывший от Бату в конце 1252 г. Тобчак предъявил Мэнгу запрос своего хозяина Бату на 10 000 дин серебра и жемчуга (видимо в счет доли Бату от дани как в своем улусе, так и в остальных улусах империи), т. е. по пересчету на серебро чуть ли не 19 тонн этого металла,  Мэнгу после некоторого раздумия приказал своему правительству (Чжуншушэн) написать императорский указ/повеление Бату, выдержанный в крайне резком тоне. Вот его текст: «Богатства Тай-цзу и Тай-цзуна (т.е. Чингисхана и Угэдэя — РХ) подобным образом были израсходованы, как можно одарить чжувана таким пожалованием! Вану следует хорошенько вникнуть в это. Серебра, что [ему] выдали, это только то количество, которое разрешено к пожалованиям на нынешний и будущий год». Тобчаку выдали под этот указ 1000 дин, т.е. в 10 раз меньше того, что требовал Бату. Это была пощечина — только два года назад Бату возвел на престол Мэнгу и с тех пор считал себя «делателем царей» (по сообщению Джувейни), не говоря уже о том, что Бату был на тот момент вообще старшим представителем «золотого рода».
Последовало охлаждение отношений, которое было урегулировано только в 1255-1256 годах — после поездки сына Бату Сартака к Мэнгу и получения от последнего как инвеституры, так и определения точной доли джучидов от общеимперских доходов. Такие доли доходов для всех членов «золотого рода» окончательно были определены на курултае в начале 1256 г.: «Государь сделал большой сбор всех князей и нойонов в местности Урмэгт, устроил пир на 60 с лишним дней и пожаловал золотом и шелками согласно рангам, в результате чего установил ежегодное пожалование чжуванов деньгами и зерном». В ходе этих мероприятий был, повидимому, утрясен вопрос и с несостоявшейся переписью на Руси — его решили полюбовно: прятавшийся у Бату битикчи Берке опять назначался главой переписчиков, но к нему был приставлен новый имперский комиссар (контролировавший интересы Мэнгу). И именно в таком составе переписчики зафиксированы в русских летописях: «сыроядци Беркаи и Касачик», т.е. Берке как представитель джучидов и Касачик как представитель Мэнгу.

Изучение событий 1252 г. в свете данных монгольской имперской канцелярии приводит к выводу, что многие тезисы отечественной историографии типа «борьбы с татарами за независимость Руси»  со стороны Андрея Ярославича (тем более в союзе с кем-то еще — вроде мифа об антитатарском заговоре вместе с Даниилом Галицким) во многом надуманы и вызваны слабостью источниковой базы этих исследований, которые целиком основываются исключительо на данных русских источников. Рисуемый в некоторых работах глобальный погром Руси, сравнимый с Батыевым нашествием, оборачивается в свете приведенных данных карательной экспедицией небольшого отряда монголов против Переяславского княжества, вызванной финансовыми неурядицами — проблемами как между русским князьми и монголами, так и собственно междумонгольскими трениями (между интересами Бату и интересами общеимперской казны).

источник

№ 1252: сменные детали

Джованни да Пиан дель Карпини | Факты, биография и история монголов

Дата рождения:

около 1180 г.
Италия

Умер:

1 августа 1252 г.
Бар
Черногория

Просмотреть весь связанный контент →

Джованни да Пьян дель Карпини , английский Иоанн Плано Карпини , (род. ок. 1180 г., Пьян-дель-Карпини?, недалеко от Перуджи, Умбрия [Италия] — умер 1 августа 1252 г., Антивари [ Бар], Далмация?), монах-францисканец, первый заслуживающий внимания европейский путешественник в Монгольской империи, куда он был послан с официальной миссией папой Иннокентием IV. Он написал самую раннюю важную западную работу по Центральной Азии.

Джованни был современником и учеником святого Франциска Ассизского. К 1220 году он был членом францисканского ордена и впоследствии стал ведущим францисканским учителем в Северной Европе; он последовательно занимал должности custos («надзирателя») в Саксонии и министра («подчиненного офицера») в Германии, а затем в Испании (возможно, также в Берберии и Кельне). Он был в Кёльне во время великого монгольского нашествия на Восточную Европу и катастрофической битвы при Лигнице (9 апреля, 1241).

Страх перед монголами не утих, когда четыре года спустя Папа Иннокентий IV направил к ним первую официальную католическую миссию, частично в знак протеста против их вторжения на христианскую территорию, а частично для получения достоверной информации об их численности и планах; возможно, также была надежда на союз с силой, которая могла бы иметь неоценимое значение против ислама. Во главе миссии папа поставил Джованни, которому тогда было уже более 60 лет.

В день Пасхи 1245 года Джованни отправился в путь. Его сопровождал Стефан Богемский, еще один монах, которого впоследствии оставили в Киеве. Посоветовавшись с Вацлавом, королем Богемии, к монахам в Бреслау (ныне Вроцлав) присоединился Бенедикт Поляк, еще один францисканец, назначенный переводчиком. Миссия вошла в монгольские посты в Каневе, а затем пересекла Днепр, Дон и Волгу. На Волге стояла ordu , или «лагерь», Батыя, верховного главнокомандующего на западных границах Монгольской империи и завоевателя восточной Европы. Джованни и его спутники со своими подарками должны были пройти между двух огней, прежде чем были представлены Батыю в начале апреля 1246 года. 8 августа 1246 года они начали вторую и более опасную часть своего путешествия. Их тела были туго забинтованы, чтобы они могли вынести чрезмерную усталость во время великого путешествия по Средней Азии. Путь их пролегал через реку Урал (Яик) и севернее Каспийского и Аральского морей к Сырдарье (Яксарту) и мусульманским городам, стоявшим тогда на ее берегах, затем по берегам Джунгарских озер и оттуда в императорский лагерь Сира Орду (т. е. «желтый павильон») близ Каракорума и реки Орхон. Они достигли пункта назначения 22 июля, проехав около 3000 миль всего за 106 дней.

Прибыв в Сира Орду, францисканцы обнаружили, что междуцарствие, последовавшее за смертью Угэдэя, верховного хана или имперского правителя, закончилось. Его старший сын Гуюк (Куюк) был назначен на престол; его официальное избрание на большом курилтае , или общем собрании шаманов, было засвидетельствовано монахами вместе с более чем 3000 посланников и депутатов со всех частей Монгольской империи. 24 августа они присутствовали при торжественной интронизации в близлежащем стане «Золотой» Орды и были представлены верховному хану. Их продержали до ноября, а затем отпустили с письмом к папе; это письмо, написанное на монгольском, арабском и латинском языках, было не более чем кратким властным утверждением роли хана как бича божьего. Монахи сильно пострадали в своем долгом зимнем пути домой, и только 9 июня.1247 г., они достигли Киева, где славяне-христиане приветствовали их как воскресших из мертвых. Впоследствии они доставили письмо хана и доложили папе, который все еще находился в Лионе.

Сразу после своего возвращения Джованни записал свои наблюдения в большой труд, оформленный по-разному в сохранившихся рукописях: Historia Mongalorum quos nos Tartaros appellamus («История монголов, которых мы называем татарами») и Liber Tartarorum («История монголов, которых мы называем татарами»). Татарская книга»), или Татарорум . Он разделил свой трактат на восемь глав о стране монголов, их климате, обычаях, религии, характере, истории, политике и тактике, а также о наилучших способах сопротивления им; в девятой главе он описал пройденные регионы. Он добавил четыре именных списка: народов, завоеванных монголами, тех, которые успешно к его времени (1245–1247 гг.) остались непокоренными, монгольских князей и свидетелей истинности его Historia , в том числе нескольких купцов торговля в Киеве. Его Historia дискредитировала многие басни о монголах, распространенные в западном христианском мире. Его описание монгольских обычаев и истории, вероятно, является лучшим изложением предмета любым средневековым христианским писателем, и только по географическим и личным подробностям оно уступает тому, что было написано несколько лет спустя папским посланником к монголам Вильгельмом Рубрукисом или Рубрук. Спутник Джованни, Бенедикт Поляк, также оставил краткий отчет о миссии, записанный под его диктовку. Вскоре после своего возвращения Джованни был назначен архиепископом Антивари в Далмации и отправлен легатом к Людовику IX.

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту.
Подпишитесь сейчас

В течение долгого времени Historia была известна лишь частично благодаря реферату в большом сборнике Винсента де Бове ( Speculum historiale ), составленном через поколение после Джованни и впервые напечатанном в 1473 году.