Куликово поле рассказ краткий: Недопустимое название — Народный Брифли

Анатолий Митяев ★ Ветры Куликова поля Рассказы о воинской доблести предков читать книгу онлайн бесплатно

1234567…143

Анатолий Митяев

ВЕТРЫ КУЛИКОВА ПОЛЯ

Рассказы о воинской доблести предков

ВСЕ МОЖЕТ РОДНАЯ ЗЕМЛЯ:

МОЖЕТ НАКОРМИТЬ СВОИМ ХЛЕБОМ,

НАПОИТЬ ИЗ СВОИХ РОДНИКОВ,

УДИВИТЬ СВОЕЙ КРАСОТОЙ.

ВОТ ТОЛЬКО ЗАЩИТИТЬ САМА СЕБЯ НЕ МОЖЕТ.

ПОЭТОМУ ЗАЩИТА РОДНОЙ ЗЕМЛИ

ОБЯЗАННОСТЬ ТЕХ, КТО ЕСТ ЕЕ ХЛЕБ,

ПЬЕТ ЕЕ ВОДУ,

ЛЮБУЕТСЯ ЕЕ КРАСОТОЙ.

Русский конный воин. Старинная литография.

СЛАВНАЯ РЕКА РОСЬ

чего начиналась Россия? От какого корня пошел жизнестойкий росток?

Название родительского дерева — славяне. Они расселились в далекие времена между Днепром и Лабой — Эльбой, между Карпатскими горами и Балтийским морем. От славянского дерева, прикрывшего своей кроной огромные пространства Европы, отходили в самостоятельную жизнь многочисленные, как побеги, племена.

Молодые дубки укреплялись на земле. Одни счастливо жили. Иные же погибали. Так, под натиском германцев исчезли бодричи, руяне, лютичи, хижане, стодоряне, смолинцы… Памятью о них остались лишь названия основанных ими поселений.

Русь — предшественница России — дала росток в юго-восточном краю славянской земли, в Приднепровье, в том числе в Поросье. Через всю теперешнюю Киевскую область, пересекая ее с запада на восток, течет река Рось. На берегах этой реки и жили люди, которых звали росами или русами.

О том, что они есть, знали в далеких от Роси странах. Сирийский историк в VI веке, перечисляя народы к северу от Черного моря, упоминает народ hros — рос. Готский историк тогда же делает запись о росомонах, населяющих Приднепровье.

Волгарями, волжанами называют тех, кто живет у Волги, донцами называют казаков с Дона. Нет ничего особенного в том, что людей, живших на берегах Роси, называли росами.

А что значит рось?

Любопытное исследование этого слова есть у советского поэта Сергея Сергеевича Наровчатова. В лесах у Роси и ее притоков Росавы и Роськи водились в большом числе медведи. Ни в русском языке, ни в украинском этот зверь своим точным именем не называется. Называется иносказательно: мед ведающий или мед едящий[1]. Так, иносказательно, называли только священных животных, от которых племя будто бы вело свой род. Назвать священное животное точным именем — значило навлечь на себя страшную беду. Истинное название зверя поэтому забылось. А можно ли восстановить его, если с той поры прошло полторы тысячи лет? Можно. И с достаточной достоверностью.

Надо обратиться к языкам, родственным славянским.

Охота на медведя. Фреска из Софийского собора в Киеве, XI в.

На латыни медведь ursus, по-французски ours, по-итальянски — orso, на древнеперсидском — arsa. Очень схоже с «рось». Зная это, можно предположить: «рось» — «медведь»… Интересны местные названия реки Рось: Россь, Росса, Русь и Урсь. Росью в старину называлась река Оскол. Один из притоков Сейма назывался Русой. Такие же названия имели и другие реки в том районе. Так что мы можем думать, что наши далекие предки считали своим прародителем и покровителем медведя зверя сообразительного, сильного.

Каким образом арабские историки узнали о существовании русов? Ведь на Роси, судя по древним документам, арабы не бывали. Славяне сами навещали южные края. Их корабли плавали в Средиземное море. От главного города русов — Родень, что стоял при впадении Роси в Днепр, путь в Средиземное море не близкий: сначала но Днепру, лотом по Черному морю, через пролив Босфор в Мраморное море, оттуда через Дарданелльский пролив в море Эгейское…

Киевская Русь, IX–XI вв. Синие стрелки — водный торговый путь «из варяг в греки». Скрещенные мечи — места сражений киевских дружин. Красные стрелки — походы Святослава. Границы Киевского государства: 1 — государство при Олеге к 912 г., 2 — земли, вошедшие в Киевскую Русь при Игоре и Ольге к 957 г., 3 — при Святославе к 972 г., 4 — при Владимире к 1015 г., 5 — при Ярославе к 1054 г.

На глазах у многих народов проходили торговые и военные плавания наших далеких предков. И надо было действительно иметь силу, храбрость, мужество, чтобы выдержать морские бури, отбиться от врагов.

Читать дальше

1234567…143

Каково быть птицей? Наука о сознании животных

Я встретил своего первого полупальмового кулика в излучине залива Ямайка, усеянном разбитыми бутылками и религиозными подношениями берегу на окраине Нью-Йорка. Я не знал, как это называется, эта маленькая серовато-белая птичка бегала по равнине, как заводная игрушка, останавливалась, чтобы поклевать грязь, и мчалась к другой птице, такой же, как она, а затем и к другим. Вскоре образовалась стая, несколько сотен быстро рысающих кормушек, которые по какому-то секретному сигналу взлетели, вращаясь с мигающей синхронностью, которую исследователи, наблюдающие за скворцами, математически уподобили лавинообразному образованию и превращению жидкостей в газ.

Завороженный, я весь день наблюдал за ними. Птицы были слишком осторожны, чтобы приблизиться, но если бы я остался на одном месте, они в конце концов прилетели бы ко мне. Они следовали за линией прилива, отступая, когда набегали волны, и устремляясь вперед, когда те отступали, странным образом эффектное шествие. Когда они подошли очень близко, их мягкие пищащие вокализации окутали меня. Той ночью я смотрел на сделанные мной фотографии, поражаясь тому, как красота птиц возникает из неподвижности и увеличения, каждое крошечное перышко на их спинах представляет собой шедевр коричневого цвета. Я посмотрел их научную классификацию, Calidris pusilla, , в разговоре известный как полупальчатый кулик — название, полученное из комбинации их сигнальных криков и частично перепончатых лап, которые не дают им тонуть в приливных песчаных отмелях их среды обитания, где они едят моллюсков, личинок насекомых и диатомовые водоросли, растущие в мелководье, нагретой солнцем морской водой.

Я узнал, что полупальчатые кулики — самые распространенные кулики в Северной Америке, численность которых оценивается примерно в 1,9 миллиона человек. мой экземпляр Lives of North American Birds (1996) описывает их как «маленьких и невзрачных на вид», что кажется неблагодарным, особенно в свете их миграционных привычек. Достаточно маленькие, чтобы поместиться в моей руке, они размножаются в Арктике и зимуют на северных побережьях Южной Америки, каждую весну и осень пролетая несколько тысяч миль, останавливаясь лишь раз или два. Стая, за которой я наблюдал, была нитью в цепи опоясывающей земной шар энергии и жизни, хрупкой, но древней, связывающей мой день с Суринамом и тундрой. При этом я ощутил чувство удивления и связи, которое вызывают все перелетные птицы. И все же я ни разу не задался вопросом, что они думали и чувствовали по пути. Как они проживали свою жизнь не только как представители вида, но и как личности?

Это был вопрос, выходящий за рамки моих привычек, и он пришел мне в голову лишь несколько месяцев спустя, когда я брал интервью у американского художника Джеймса Просека. Его сборник «Форель: иллюстрированная история » (1996) заслужил сравнение с великим американским орнитологом и художником Джоном Джеймсом Одюбоном. Картины Просека действительно прекрасны, а его книга, опубликованная, когда он был еще студентом, была сформирована традициями полевых гидов и естествознания.

Просек лично не встречал многих видов форели и лосося, которых он нарисовал. Вместо этого он принял на веру их место в установленных таксономических классификациях. Но вскоре эти классификации будут перестроены путем применения молекулярной генетики к таксономии лососевых, перегруппировка, которая способствовала более глубокому пониманию Просеком того, насколько разнообразной может быть рыба одного и того же вида или подвида или даже одного и того же водораздела. Представление полевого гида о «типе» вида казалось неадекватным и даже вводящим в заблуждение. Кульминацией размышлений Просека стали великолепные картины его последней книги, Ocean Fishes (2012): он принял простое, но глубокое решение нарисовать конкретных, отдельных рыб, с которыми столкнулся. Линнеевская система классификации — иерархическая структура именования, введенная шведским ботаником Карлом Линнеем в 1735 году, — могла описывать мир и его общие черты, подразумевал Просек, но не могла охватить богатство индивидуальной жизни.

Через несколько месяцев после встречи с Просеком я гулял по заливу Ямайка в очень холодный и безоблачный день, когда снова увидел полупальчатых куликов, бегущих впереди бурного прибоя, который ловил полуденное солнце и осыпал их убежища призмами. Как заметила Элизабет Бишоп в своем стихотворении «Кулик» (1955): «Рев рядом он считает само собой разумеющимся, / и что время от времени мир должен сотрясаться». чтобы испытать жизнь в их масштабе и обществе. Проще говоря, им это понравилось? Им было холодно? Вспоминали ли они свои путешествия, чувствовали ли связь с людьми, с которыми летали, заботу о соотечественниках и товарищах?

Задавая эти вопросы, я понял, насколько глубоко я усвоил таксономическую систему, против которой боролся Просек, а также привычку объяснять поведение животных механическими терминами. Я рассматривал куликов как воплощение их вида и истории жизни, но не как индивидуумов, тем более как личностей . Эта оплошность не была случайной. Сама история таксономии и сопутствующих исследований поведения животных переплетается с отрицанием индивидуального сознания животных.

Научная таксономия началась не в 18 веке с Карла Линнея, а примерно на 2000 лет раньше в Древней Греции, с философами, почитавшими рациональность и силу языка. До них, и особенно в течение долгой предыстории человечества, смерть животных от наших рук могла быть необходимой или оправданной, но она также рассматривалась как несчастье, и мы приносили благодарности и извинения, о чем свидетельствуют картины, артефакты и ритуалы.

Самые рационалистические греческие мыслители умыли руки от таких чувств. Аристотель ввел понятие биномиальной номенклатуры, сгруппировав животных по тому, была ли у них кровь и жили ли они на суше или в воде, в иерархии с людьми наверху. По его мнению, животные не способны ни к каким ощущениям, кроме боли и голода. Как бы жестоко это ни звучало, Аристотель был практически древним Питером Зингером по сравнению со стоиками, такими как Зенон из Китиума, который настаивал на том, что животные вообще ничего не чувствуют. Эта точка зрения повлияла на раннехристианскую мысль и, в конечном счете, на Рене Декарта, согласно которому животные были сплошь телом, но не разумом, ничем не отличаясь от реалистичных механических игрушек, популярных во Франции 17-го века.

Влияние Декарта проявляется в печально известных словах французского рационалиста Николя Мальбранша, сказавшего в The Search After Truth and Elucidations (1674), что животные «едят без удовольствия, плачут без боли, растут, не осознавая этого; они ничего не желают, ничего не боятся, ничего не знают». Не все с этим согласились. Среди известных критиков были Томас Гоббс, Спиноза и Вольтер, но их возражения не имели большого значения в эпоху триумфа математики и физических наук. Это был интеллектуальный момент, крайне неблагоприятный для того, что можно было почувствовать, но не измерить количественно. Таким образом, представления о животных, которые считались бы психопатами, если бы их разыгрывал ребенок 21-го века, стали постулатами западной научной мысли, и в этой среде сформировалась таксономия в том виде, в каком мы ее знаем.

Науке таксономии способствовали чудеса и новые открытия в дальних странах, но это еще не все. Как отмечает Мишель Фуко в книге «Порядок вещей » (1966), люди всегда интересовались растениями и животными. То, что удовлетворило таксономию, было не просто любопытством, но стремлением к всеобъемлющему порядку в мире. Линнеевская классификация одержала победу среди десятков конкурирующих, меньших таксономических схем, но все они служили общему проекту по приведению дикого разнообразия природы в руки Просвещения, приведению беспорядочного живого мира в табличную форму.

Величайшая красота эволюции, ее существенная глубина заключается в том, что люди помещаются среди животных не только телом, но и разумом

Линней обладал исключительным вниманием к деталям и сочетал свои высочайшие амбиции с простой и мощной системой классификации . Он работал, сравнивая несколько ясно видимых, легко измеряемых анатомических черт: его естественная история основывалась исключительно на поверхностях. Столетие спустя французский натуралист Жорж Кювье произвел революцию в таксономии, введя сравнения внутренней анатомии, но что касается внутренней жизни животных, это тоже была поверхностная революция. Это была наука о грубой анатомии, а не о разуме, отражавшая декартовский механистический образ животных как сборок частей. Ко времени Кювье в науке существовал укоренившийся видообразующий фильтр, через который природа воспринималась с научной и культурной точек зрения.

Таксономическая наука, однако, была далека от произвольности. Это было и есть прекрасное средство описания вариаций, существующих в мире природы. Таксономия — или современная систематика — дает язык, с помощью которого можно понять, что кулики в этом изгибе залива Ямайка являются частью родственной группы, включающей куликов-сорок и обыкновенных крачек. С помощью этого языка также можно отметить, что полупальчатые кулики могут жить более десяти лет, заводить себе пару в моногамных отношениях, которые могут сохраняться годами, поедать много личинок мечехвоста во время миграции, а их популяция сократилась примерно на один-два года. третий с 1980-е годы.

Что наиболее важно, таксономия была платформой, на которой могла быть построена эволюционная теория. Хотя Линней полагал, что различия между животными были неизменным механизмом и распределялись божественным образом, мыслители-эволюционисты поняли, что это были семейные сходства, которые более века спустя разъяснил Чарльз Дарвин. И великая красота эволюции, ее сущностная глубина заключается в том, чтобы поставить человека среди животных не только телом, но и разумом.

Точно так же, как у людей общие физические черты с другими существами, утверждал Дарвин, у нас также есть общие психические черты. Способность думать и чувствовать была просто еще одной адаптацией к жизненным неопределенностям и опасностям, и, учитывая наше эволюционное родство со всеми другими живыми существами, для них не имело смысла быть уникальными для нас. «Даже насекомые выражают гнев, ужас, ревность и любовь, — писал он в Выражение эмоций у человека и животных (1871). Его протеже Жорж Романес, страстный собиратель анекдотов об умных кошках и собаках, считал, что поведение животных следует интерпретировать в свете наших собственных способностей. «Всякий раз, когда мы видим, что живой организм явно делает преднамеренный выбор, — писал Романес в Animal Intelligence (1884), — мы можем сделать вывод, что это сознательный выбор». попугаев, но и осьминогов, лучников, луговых собачек и медоносных пчел — настоящий Ноев ковчег мозговитости

Подчеркивая родство между животными и людьми, дарвиновская таксономия могла бы открыть дверь для размышлений о сознании отдельных животных. Но вместо этого произошло обратное. Даже когда механика эволюции была принята и расширена, взгляды Дарвина и Романа на индивидуальное сознание животных были отвергнуты, превратившись в поучительные рассказы о том, как даже самые блестящие ученые могут ошибаться. К 1940-м годам, когда великий систематик Эрнст Майр остановился на нечетком, но полезном стандартном определении вида — как популяции с общей репродуктивной линией, которая может скрещиваться, — возможность животного сознания и индивидуальности, столь очевидная для любого, у кого есть домашняя собака. или кошка, был в значительной степени исключен из основной науки. Мы могли принять наши животные тела и классифицировать себя на этой основе, но должны были избегать предположения, что животные могут иметь разум, подобный человеческому.

Новый век машин и промышленности породил бихевиоризм психолога Б. Ф. Скиннера, который, вторя Аристотелю и Декарту, предположил, что животные — не что иное, как проводники стимулов и реакций (как и люди). Кажущееся свидетельство высшей мысли было иллюзией, созданной каким-то более простым механизмом. Это правда, что бихевиоризм помог установить протоколы, с помощью которых познание животных можно было в конечном итоге изучать строгим, научно приемлемым способом. Но цена была высока: прошли десятилетия, прежде чем ученые начали допускать, что некоторые животные могут быть чем-то большим, чем биологические автоматы.

В 1960-х годах коллеги-приматологи высмеивали Джейн Гудолл за то, что она говорила об эмоциях шимпанзе, таких как мать, оплакивающая своего мертвого младенца. Даже использование ею гендерных терминов для отдельных шимпанзе было сочтено антропоморфным и ненаучным. Как рассказывает журналистка Вирджиния Морелл в Animal Wise (2013), редактор Гудолл в престижном журнале Nature попыталась заменить «он» и «она» на «оно» в своей первой рукописи. Когда зоолог Дональд Гриффин написал в The Question of Animal Awareness (1976) о том, что биологи должны исследовать «возможность того, что психические переживания происходят у животных и имеют важное влияние на их поведение», это все еще было радикальным предложением.

В наши дни Гудолл — герой, Гриффин — пророк, а исследования интеллекта животных проводятся повсеместно: не только у шимпанзе, дельфинов и попугаев, но и у осьминогов, лучников, луговых собачек и медоносных пчел — настоящий Ноев ковчег мозгов. Предостережения, конечно, остаются. Интеллект относительно легко изучать, но это не совсем то же самое, что сознание или эмоциональная жизнь. Было менее спорным вопрос, помнят ли крысы, где они хранили пищу, чем вопрос о том, заботится ли одна крыса о другой.

Но оказывается, даже крысы сочувствуют друг другу. Группа ученых из Чикагского университета обнаружила, что крысы волновались, увидев операцию, проводимую на других крысах, а последующее исследование, проведенное в 2011 году, показало, что, когда им показывают пойманного в ловушку лаборанта и кусочек шоколада, крысы перед едой освобождают своих заключенных в клетку собратьев. . Те, кто изучает поведение животных, по-прежнему осторожны, говоря о субъективном опыте — конечно, евразийские сойки могут догадываться, что хотят съесть их партнеры, но кто знает, нравятся ли они друг другу? — но они скорее профессионально осторожны, чем пренебрежительны. Обычный человек может смело строить предположения: сознание животных — это разумное предположение по умолчанию, по крайней мере, для позвоночных, и не только в каком-то смутном смысле этого слова, но и обладающее формами самосознания, эмпатии, эмоций, памяти и внутреннего представления. реальности.

Многие характеристики, считавшиеся важными для высшего сознания (например, размер мозга) и чувство индивидуальности (у людей и — возможно, только возможно — у некоторых других человекообразных обезьян и китообразных) уже не столь уникальны, или уже не считаются очень важными. Такие функции, как рабочая память и эпизодическая память — удержание в памяти нескольких фрагментов информации и запоминание того, что произошло, когнитивные основы сознательного опыта — по-видимому, широко распространены. И экологические проблемы, которые могут подтолкнуть эволюцию сознания, также широко распространены. Среди них — общительность: если вы собираетесь жить с другими, очень полезно осознавать их. И различие между познанием и эмоциями все чаще рассматривается как ложное: определенно у людей они являются более или менее неразделимыми системами.

В июле прошлого года группа высокопоставленных нейробиологов подписала Кембриджскую декларацию о сознании, объявив, что:

Масса свидетельств указывает на то, что люди не уникальны в том, что обладают неврологическими субстратами, порождающими сознание. Нечеловеческие животные, включая всех млекопитающих и птиц, а также многие другие существа, включая осьминогов, также обладают этими неврологическими субстратами.

Эти другие существа, вероятно, включают большое количество рептилий, земноводных и рыб. Их, как правило, недооценивают, потому что их даже сложнее изучать, чем млекопитающих, птиц и осьминогов, и они кажутся немного непостижимыми. Сознание необходимо, чтобы быть личностью, иметь уникальные мысли и чувства, уходящие корнями в собственный жизненный опыт — а животный мир кишит им.

Многие ученые до сих пор этого не знают или не принимают. Китовый биолог Шейн Геро является частью исследовательской группы, которая проводила долгосрочные исследования кашалотов у острова Доменика в Карибском море. Эти исследования описывают динамику семей китов, в которых дети в самом прямом смысле являются центром их жизни. Тем не менее, Геро рассказал мне о том, как коллеги отчитывали его за то, что он называл животных по имени, а не по номеру. По-прежнему существует давление думать не об отдельных особях, а об общих видовых признаках, которые проявляются в конкретном животном. Геро помог расшифровать вокализации, которые кашалоты могут использовать в качестве имен, что также наблюдалось у дельфинов, но это остается спорным. Вот почему посетитель выставки «Киты: гиганты глубин» в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке может многое узнать об их скелетах, емкости сердца и навигационных способностях, но почти ничего об их интеллекте и социальной жизни — возможно, наиболее динамичная область современных исследований китообразных.

Все эти милые видеоролики с кошками, которые высмеиваются как симптом наших неинтеллектуальных интернет-привычек, свидетельствуют о готовности нашей эпохи признать внутреннюю жизнь животных-компаньонов

Неудивительно, что наука о личности животных все еще молода. Признание сознания животных может быть лишь первым шагом. Индивидуальные различия, основанные на темпераменте и опыте, опять же столь очевидные для владельцев домашних животных, являются новой идеей в науке. Для кашалотов, говорит Геро, такие различия когда-то считались статистическим шумом или свидетельством поведенческой дезадаптации. Слепое пятно вряд ли ограничивается китами. Статья «Энергетический обмен и личность животных», опубликованная в журнале Oikos в 2008 году указал, что «индивидуальность будет привносить изменчивость в показатели скорости метаболизма в покое, потому что люди постоянно различаются по своей реакции на стресс, уровню исследования или активности…». скорость метаболизма в состоянии покоя, тогда как на самом деле неподвижный кролик с бьющимся сердцем может просто испугаться.

Это кажется здравым смыслом, и в некоторых отношениях широкая общественность опережает большую часть научного сообщества, по крайней мере, когда речь идет о знакомых нам животных, с которыми мы живем и которых хорошо знаем. Все эти милые видеоролики с кошками, которые высмеиваются как симптом наших неинтеллектуальных интернет-привычек, свидетельствуют о готовности нашей эпохи признать внутреннюю жизнь домашних животных. Не то, чтобы они были крошечными людьми в костюмах котят, конечно — действительно, часть удовольствия от знакомства с кошкой (не говоря уже о просмотре этих видео) заключается в очевидном несоответствии между их взглядами на мир и нашим собственным. Но они и не совсем непостижимы, согласно загадочному заявлению Людвига Витгенштейна: «Если бы лев мог говорить, мы бы его не поняли». Вероятно, Витгенштейн никогда не видел, чтобы пара львят играла

Что может означать рассмотрение всех позвоночных как обладающих той или иной формой сознания и индивидуальности? Защитники животных проводят кампанию за лучшее обращение с домашними и сельскохозяйственными животными, что является благородным делом. Но меня больше интересуют дикие животные, наши соседи по природе. Для художника Джеймса Просека видение диких животных как личностей предлагает новый и крайне необходимый дух сохранения. Биоразнообразие и экосистемные услуги порождают благонамеренную, но часто скучную риторику; они ценят природу в целом, но у них мало причин заботиться о реальных существах в близлежащем лесу или на вашем заднем дворе. Признанные как личности, эти воробьи, саламандры и белки не являются взаимозаменяемыми частями видовой машины. Это существа со своими внутренними жизнями и переживаниями.

Значит ли это, что мы никогда не должны есть лосося или рубить дерево, чтобы построить дом? Не обязательно. Мы могли бы просто признать последствия наших действий и принести извинения тем существам, на которых мы повлияли, и поблагодарить их. Это своего рода этическое уравнение, которое люди должны решить сами.

Что касается меня, то я был бы счастлив увидеть возрождение натуралистического языка, своего рода очаровательных, бескомпромиссно антропоморфных описаний, которые можно найти в старых полевых справочниках, написанных до господства безвоздушного специализированного языка 20-го века. Это голос слышен в The Birds of Essex County, Massachusetts (1905), в которой Чарльз Венделл Таунсенд описал «низкую, раскатистую сплетню», издаваемую полуладонными куликами, приближающимися к другим птицам. Он красноречиво рассказывал об их ухаживании, самец «изливал последовательность музыкальных нот, непрерывную дрожащую трель и заканчивая несколькими очень сладкими нотами, напоминающими звуки щегла… низкое музыкальное кудахтанье возбужденной птицы. Это, я полагаю, полная песня о любовном полете». Это язык заботливого мужчины.

Я рад просто узнать, что птицы, которых я видел, имеют свой собственный мир, свое чувство света и товарищеских отношений

А что насчет полупальчатого кулика, некоторых из которых я в последний раз видел во время отлива на Лейбористской День? Уместно ли использовать такие слова, как сплетни и любовь, чтобы думать об их самосознании? Я задал вопрос британскому орнитологу Тиму Биркхеду, чья последняя книга — « Птичье чутье: каково быть птицей » (2012). Он сказал мне, что не может вспомнить ни поведенческих тестов куликов, ни строгих сравнений с воронами или попугаями, но тем не менее он сказал: «Вы можете догадаться, что у них более сложные когнитивные способности, чем большинство людей считают». все, что мы знаем о сознании животных и первичной природе как наших собственных эмоций, так и наших социальных связей, кажется разумным ошибиться в сторону персонализации птиц.

Биркхед рассказал мне анекдот о красном сучке — Calidris canutus , близком родственнике полупальчатого кулика — найден раненым в 1980 году на северном голландском побережье супружеской парой средних лет. Яап и Мап Брассер назвали его Питером и вылечили. Питер больше никогда не летал и прожил с Брассером и их собакой Боллетье почти 20 лет. Каждый день он получал полбуханки хлеба, не столько чтобы съесть, сколько поклевать; Питер чувствовал инстинктивную потребность в корме и волновался, если не мог. Ночью он спокойно отдыхал у их ног, шевелясь, когда по телевидению показывали передачи о дикой природе. Он и собака стали компаньонами. Спустя годы после смерти Боллетье записи его лая заставили Питера бежать.

В том, что Питер привязался к собаке, нет ничего необычного. Красные сучки — социальные птицы, и, как мы видели, социальность — великий эволюционный двигатель сознания. Что было необычным, так это изменение внутренних часов Питера, которое естественным образом руководило его миграционной трансформацией. Вместо того, чтобы следовать временам года, он синхронизировался с его новой семьей. Орнитолог Теунис Пирсма предположил, что Питер «выработал свой личный цикл и… оставался красным как можно дольше, надеясь, что Яап, Карта и собака тоже растолстеют и изменят цвет, после чего все они отправятся в Гренландию». 0003

Конечно, Брассеры хорошо знали Питера, а вот полупальчатых куликов я видел только мельком. Я не могу точно знать, что творится у них в голове. Однако в какой-то момент это становится неактуальным: мы никогда не можем знать, что происходит в голове другого человека, но все равно справляемся. Я счастлив просто знать, что птицы, которых я видел, имеют свой собственный мир, свое чувство света и товарищеских отношений. Они засыпают, ожидая, что снова проснутся. Возможно, у них есть имена друг для друга. Я просто не знаю, какие они.

Нагорный кулик: Атлас гнездящихся птиц Миннесоты

• Обзор
• Распределение гнездящихся птиц Миннесоты
• Среда обитания для разведения
• Численность населения
• Консервация
• Цитированная литература

Обзор

Гнездовой ареал в Северной Америке и относительная численность:

Ареал размножения кулика-упланда простирается по Великим равнинам, от провинций канадских прерий на юг до северной Оклахомы и на восток через долину реки Огайо и штаты Великих озер. Разрозненные популяции также присутствуют на Аляске, северо-западе Канады и западе Новой Англии. Ядро его распространения находится на севере Великих равнин США (рис. 1).

История жизни

Миграция:

Дальний мигрант, зимующий на юге Южной Америки.

Пищевые продукты:

В основном мелкие беспозвоночные и небольшое количество семян сорняков.

Гнездо:

Неглубокая выемка на земле, покрытая растительностью; некоторая растительность может иметь форму, скрывающую гнездо сверху.

Нагорный кулик.
Bartramia longicauda
© Sparky Stensaas

Рис. 1.

Гнездовое распределение и относительная численность мохнатого кулика в Северной Америке по данным федерального исследования гнездящихся птиц, 2011–2015 гг. (Sauer et al. 2017).

Распространение гнездящихся птиц в Миннесоте*

В Миннесотском нагорье Кулики раньше были многочисленны на естественных пастбищах, которые простирались через западные, южные и центральные регионы штата. Рассказ Робертса () о кулике — убедительный рассказ об исчезновении одного из самых символичных видов прерий:

Рассказывать историю горной ржанки [кулика] в Миннесоте — значит рассказывать грустную историю о бессмысленном уничтожении ценной и когда-то многочисленной птицы, что привело к ее почти полному истреблению. Шестьдесят лет назад он присутствовал в течение всего лета повсюду на открытой местности в бесчисленных тысячах. Теперь вопрос в том, можно ли спасти оставшийся остаток даже при тщательной охране.

Поскольку кулик — вкусная птица, его истребление ускорило исчезновение странствующего голубя в 1880-х годах. Стремясь удовлетворить ненасытный спрос восточных рынков на дичь, рыночные охотники вместо этого нацелили свои ружья на горных куликов (). Робертс писал, что рассказы об охотниках с восточного рынка, убивающих куликов «в большом количестве ” и отправка их на восток были распространены даже в Миннесоте. Это убийство в сочетании с преобразованием прерий в сельскохозяйственные угодья привело к быстрому исчезновению куликов в конце 19-го и начале 20-го веков. Этот вид практически исчез из южного региона штата между 1895 и 1900 годами. Хотя популяции сохранились в западно-центральной Миннесоте и в северо-западных осиновых парках, их численность значительно сократилась.

Однако вскоре Робертс () стал свидетелем медленного восстановления вида:

Постепенно, очень постепенно, пополнялись истощенные ряды, и примерно с 1920 г. это снова стало очевидным на большей части прежнего ареала, но, за исключением районов, упомянутых выше, разрозненные гнездящиеся пары являются лишь единственными напоминаниями. из бывших тысяч.

Мало того, что рыночная охота унесла тысячи птиц, теперь большая часть прежней среды обитания этого вида была преобразована. Однако способность кулика приспосабливаться к новым сенокосам и пастбищам ландшафта позволила ему восстановить часть прежней численности. Он даже занимал небольшие участки северо-центральной и северо-восточной Миннесоты в районах, где обширный лесной покров был расчищен для сельскохозяйственных работ.

Отчеты о распространении горного кулика, подготовленные Грином и Янссен в и самим Янссеном, дополнительно задокументировали восстановление вида. К настоящему времени этот вид был регулярно гнездящимся видом по всему штату, за исключением северо-восточных и северо-центральных регионов, где он оставался относительно немногочисленным. В равной степени это было редкостью в округах Канабек, Милле-Лакс и Пайн. Карта распространения Янссен () включала все, кроме северного угла штата, определяемого линией от восточного озера округа Вудс на юг до южного округа Сент-Луис. Также была отмечена его нехватка в юго-восточной и южно-центральной Миннесоте. Янссен определил 25 округов, где гнездование было подтверждено с 19 года.70. Герцель и Янссен () позже определили в общей сложности 28 округов, но 4 округа, первоначально определенные Янссеном в 1987 году, не были включены: Коттонвуд, Итаска, Олмстед и Рэмси. Хотя этот вид был обнаружен в разбросанных местах по всему штату, его основное распространение было ограничено крайним западным регионом штата, от округа Рок на север до округа Китсон.

Более интенсивная исследовательская работа по определению ареалов и численности кулика-нагорья началась в 1987 г., когда была организована Миннесотская биологическая служба (MBS). Разработанный для систематического изучения редких растений, редких животных и местных растительных сообществ штата, MBS включил горного кулика в число множества редких представителей фауны прерий, которые были в центре его первых усилий. Всего было выявлено 545 мест гнездования, большинство из которых приходится на конец 19 века.80-х и 1990-х годов. Хотя этот вид был обнаружен по всему штату, западные пастбища в провинциях Prairie Parkland и Tallgrass Aspen Parklands были основным ядром гнездового ареала этого вида в штате ().

Спустя более 20 лет после начала работы MBS в западных прериях была запущена MNBBA. В ходе 5-летней атласной съемки участники задокументировали 349 записей о горных песочниках в 5,3% (251/4760) обследованных блоков атласа и в 5,8% (136/2337) приоритетных блоков. Свидетельства размножения были задокументированы в 20 блоках (рис. 2 и 3; таблица 1). Птиц наблюдали в 54 из 87 округов Миннесоты (3 округа между округами: Касс и Итаска (1 блок) и Лак-куи-Парле и Чиппева (2 блока)) и было подтверждено гнездование в 16 округах. Девять из 16 округов являются дополнениями к карте Герцеля и Янссена: Коттонвуд, Джексон, Лион, Оттер-Тейл, Пайпстон, Поуп, Редвуд, Желтая Медицина и Ватонван. Семь новых округов были ограничены юго-западной Миннесотой (рис. 2). Нагорные кулики по-прежнему наиболее многочисленны в западной Миннесоте, особенно в округах Траверс и Лак-куи-Парле в западно-центральной части Миннесоты, а также во всем юго-западном регионе Прери-Кото и прилегающих округах.

Наиболее заметным изменением с момента проведения инвентаризации MBS является распространение горного кулика в северо-западной провинции Таллграсс-Аспен-Парклендс. Кулики были широко распространены в парковых зонах округов Китсон, Маршалл и Розо во время MBS, но 20 лет спустя они практически исчезли на больших участках этого ландшафта. Сегодня их распространение на северо-западе Миннесоты ограничено в основном районом Ледникового хребта в округе Полк и районом прерий Фелтон в округе Клэй. Изменение, вероятно, отражает серьезные изменения в землепользовании. В течение многих лет обширные пастбища региона были малопродуктивными, а цены на сырьевые товары были слишком низкими, чтобы оправдать инвестиции, необходимые для того, чтобы сделать землю продуктивной, в частности, установку систем мощения. Но по мере роста цен на кукурузу в первые годы 21 века стало экономически выгодно преобразовать эти обширные пастбища в сельскохозяйственные угодья, тем самым изменив весь ландшафт и затронув весь набор видов пастбищ.

Сегодня горные кулики встречаются на большей части своего бывшего гнездового ареала в Северной Америке, но в значительно меньшем количестве. На национальном уровне сердце ареала этого вида остается на Великих равнинах, где самые плотные популяции простираются от западной части Северной и Южной Дакоты на юг до западной Небраски (рис. 1). За исключением разрозненных остатков, этот вид практически отсутствует или очень малочислен в восточной части своего бывшего ареала, включая Огайо, Индиану, Иллинойс, Нью-Йорк и Новую Англию. В некоторых из этих районов скошенные травяные дорожки, расположенные вдоль взлетно-посадочных полос аэропортов, представляют собой единственную оставшуюся среду обитания.

Предсказанная карта распространения кулика нагорья (рис. 4) подчеркивает важность провинции Прери-Паркленд и точно соответствует карте относительной численности, составленной на основе данных федеральной службы наблюдения за гнездящимися птицами (BBS) на придорожных участках (рис. 1). Хотя разрозненная среда обитания доступна по всей провинции Восточных широколиственных лесов, прогнозируемое распространение вида в этом регионе, а также в провинции парков Tallgrass Aspen Parklands фрагментировано по сравнению с парками прерий. Небольшие разрозненные участки подходящей среды обитания также имеются в западной части Лаврентийской провинции смешанных лесов. Однако плотность низкая даже в наиболее подходящей среде обитания.

* Обратите внимание, что определение подтвержденного гнездования вида отличается для проектов Атласа гнездящихся птиц, включая определение, используемое Атласом гнездящихся птиц Миннесоты, по сравнению с более строгим определением, используемым Союзом орнитологов Миннесоты. Подробнее см. в разделе «Методы данных».

Рис. 2.

Гнездовое распространение кулика-упланда в Миннесоте на основе Атласа гнездящихся птиц (2009–2013 гг.).

Печать карты

Справочные рисунки:
Карта округа Миннесота.
Карта раздела ECS.

Рис. 3.

Сводная статистика наблюдений по категориям статуса размножения кулика в Миннесоте на основе всех участков (каждый 5 км x 5 км), обследованных в рамках Атласа гнездящихся птиц (2009–2013 гг.).

Подтверждено	20 (0,4%)	10 (0,4%)
Вероятный	50 (1,1%)		50 (1,1%)		1212121210.3%	50 (1,1%)		50 (1,1%)		50.0213
Possible	177 (3.7%)	93 (4.0%)
Observed	4 (0. 1%)	3 (0.1%)
Total	251 (5.3%)	136 (5,8%)

Таблица 1.

Сводная статистика по наблюдениям за горным куликом по категориям статуса размножения для всех блоков и приоритетных блоков (каждый 5 км x 5 км), обследованных в рамках Миннесотского атласа гнездящихся птиц (2009 г.)-2013).

Рисунок 4.

Прогнозируемое распределение гнездящихся птиц (обнаружено птиц за 10-минутный подсчет) горного кулика в Миннесоте на основе среды обитания, ландшафтного контекста и климатических данных, собранных во время Атласа гнездящихся птиц Миннесоты (2009–2013 гг.) с использованием General Linear Метод моделирования без поправки на обнаруживаемость.

Среда размножения

Кулик-горный песочник полностью зависит от пастбищной среды обитания. Первоначально приуроченный к естественным пастбищам, он адаптировался к восстановленным пастбищам, пастбищам, сенокосам, землям Программы заповедных заповедников (CRP) и иногда пахотным землям, таким как бороздчатые поля сои и открытые торфяники (рис. 5). Птицы обычно кормятся в более низкой растительности, а гнездятся и выращивают выводки в более высокой растительности, которая обеспечивает большее укрытие. Данные о местообитаниях, собранные в пределах 200 м от точек учета MNBBA, где были обнаружены мохнатые кулики, иллюстрируют прочную связь вида с пахотными землями (включая пастбища и сенокосы) и горными пастбищами (рис. 6).

Подходящие пастбища характеризуются травянистым покровом от низкого до умеренного, минимальной древесной растительностью и умеренным травяным покровом с небольшой голой землей (). Кулики, как правило, избегают обширных участков высокой травянистой растительности, предпочитая вместо этого матрицу разной высоты и плотности покрытия. Способность видеть поверх или сквозь растительность представляется важной. Полевое исследование в Миннесоте также показало, что горные кулики используют засушливые участки с относительно короткой растительностью, в среднем 0,7 м в высоту.

Неоднородность среды обитания значительна и может быть вызвана методами управления, которые сосредоточены на периодическом сжигании или скашивании и умеренном выпасе скота. Столбы забора или другие выставочные насесты могут быть важными компонентами подходящей среды обитания. Обычно считающиеся видом, чувствительным к территории, горные кулики обычно предпочитают пастбища площадью более 100 га и редко встречаются на участках менее 50 га ().

Рисунок 5.

Типичная среда размножения горного кулика в Миннесоте (© Gerald J. Niemi).

Рис. 6.

Профиль местообитаний кулика-упланда, основанный на местообитаниях в пределах 200 м от точек учета, где этот вид присутствовал во время Атласа гнездящихся птиц Миннесоты (2009–2013 гг.).

Численность популяции

В 2006 году биологи оценили размер размножающейся популяции Северной Америки в 350 000 размножающихся взрослых особей (). Более поздний обзор оценок популяции всех североамериканских куликов, проведенный в 2012 г., значительно увеличил эту оценку до 750 000 взрослых особей с использованием данных о плотности размножения, полученных из BBS ().

Большинство этих птиц встречается к западу от Миннесоты на севере Великих равнин. Северная Дакота и Южная Дакота поддерживают самую высокую плотность размножения: в среднем 22 птицы обнаруживаются на каждом маршруте BBS каждый год в Северной Дакоте и 27 в Южной Дакоте. В Миннесоте среднее количество куликов на маршрут BBS составляет всего 1 ().

Как и для большинства наземных птиц, BBS является наиболее надежным источником доступных данных о популяциях в масштабах всего ареала. Поскольку исследование началось в 1960-х годах, оно зафиксировало относительно стабильную популяцию с незначительным ежегодным приростом на 0,40% в год, увеличившись с 2005 года до 1,50% в год (рис. 7). Недавний рост можно объяснить популярностью CRP, которая началась в 1985 и предусматривает выплаты фермерам за изъятие сильно подверженных эрозии или уязвимых сельскохозяйственных земель на 10 и более лет.

Вопреки общенациональной тенденции, данные BBS Миннесоты свидетельствуют о снижении на 2,40% в год. Поскольку кулик очень редко встречается на маршрутах BBS в Миннесоте, результаты тренда не так точны, как они были бы в районах с большей численностью. Тем не менее, изменения в землепользовании, особенно более интенсивные методы ведения сельского хозяйства, в сочетании с недавним снижением количества акров CRP, вероятно, влияют на популяции куликов.

Рис. 7.

Тенденция размножения популяции горного кулика в Северной Америке с 1966 по 2015 год на основе федерального исследования гнездящихся птиц (Sauer et al. 2017).

Сохранение

Кулик-кулик с 1990-х годов был в центре внимания нескольких усилий по планированию сохранения. Первоначально классифицированный Планом сохранения куликов США как вид, вызывающий серьезную озабоченность (), более поздняя оценка понизила этот вид до одного из видов, вызывающих наименьшее беспокойство, учитывая его большую численность популяции и растущую национальную популяционную тенденцию (). Partners in Flight присвоил ему континентальную оценку беспокойства 11/20, что в значительной степени зависит от угроз как для мест его размножения, так и для зимовки (). В 2010 году был подготовлен национальный план сохранения этого вида ().

В Миннесоте горный кулик был внесен в список видов, вызывающих особую озабоченность, в 1984 году, когда был составлен первый государственный список (). Когда список был пересмотрен в 1996 году, этот вид был удален из списка из-за относительного обилия записей, задокументированных MBS в конце 1980-х и начале 1990-х годов (). Тем не менее, как птица, зависящая от пастбищ, она по-прежнему вызывает озабоченность у природоохранных организаций. Департамент природных ресурсов Миннесоты (США) присвоил этому виду вид, наиболее нуждающийся в сохранении. Одюбон, штат Миннесота, определил его как целевой вид, подлежащий сохранению, и подготовил план сохранения этого вида в масштабе штата ().

Дальнейшее беспокойство оправдано. Несмотря на потерю более 99% естественных прерий Миннесоты, горный кулик может использовать различные измененные пастбища, которые по-прежнему обеспечивают подходящую среду обитания. Однако их защита очень зависит от состояния сельскохозяйственной экономики. ПКИ позволил временно защитить миллионы акров подверженных эрозии сельскохозяйственных угодий на 10 лет. Но, как показал пример провинции Толлграсс-Аспен-Парклендс в Миннесоте, когда цены на товары высоки, у фермеров меньше финансовых стимулов для выделения этих площадей и гораздо больше стимулов для выращивания сельскохозяйственных культур. Только в Миннесоте количество акров, зарегистрированных в CRP в 2007 году, составляло 1,8 миллиона акров, но в 2013 году почти 425 000 акров больше не были зарегистрированы, что привело к потере 23% ().

Рекомендации по управлению видом для конкретных участков сосредоточены на защите больших прилегающих пастбищных угодий. Поддержание разной высоты и плотности травы путем скашивания, легкого выпаса и предписанного сжигания имеет решающее значение. Каждый год следует обрабатывать только часть данного участка, чтобы защитить плотный покров, который необходим для успешного гнездования и выращивания расплода. Сокращение вторжения древесных пород и создание мест для насестов (столбов забора, пней или камней) также важны (; ; ).

К сожалению, утрата среды обитания — не единственная проблема для популяций горного кулика. Как и на всех куликов, зимующих в Южной Америке, на горных куликов до сих пор охотятся, и эта птица по-прежнему является закуской в ​​некоторых аргентинских ресторанах (). А по мере того, как температура продолжает повышаться, ожидается, что пастбища кулика станут более сухими и подвержены большей изменчивости осадков. Оба исхода могут негативно повлиять на успех гнездования. Предварительная оценка показала, что горный кулик имеет среднюю степень уязвимости к изменению климата (). Ясно, что необходимо пристальное наблюдение за этим символическим обитателем пастбищ.

• Андрес, Брэд А., Пол А. Смит, Р. И. Гай Моррисон, Чери Л. Гратто-Тревор, Стивен К. Браун и Кристиан А. Фриис. 2012. «Оценки популяции североамериканских куликов, 2012». Бюллетень исследовательской группы Wader 119: 178–194.

• Браун, Стивен, Кэтрин Хики, Брайан Харрингтон и Роберт Гилл, ред. 2001. План сохранения куликов США, 2-е изд. Маномет, Массачусетс: Центр природоохранных наук Маномет.

• Гроб, Барбара А. и Ли А. Пфаннмюллер, ред. 1988. Флора и фауна Миннесоты, находящиеся под угрозой исчезновения . Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.

• Дечант, Джилл А., Меган Ф. Динкинс, Дуглас Х. Джонсон, Лоуренс Д. Игл, Кристофер М. Голдейд, Барри Д. Паркин и Бетти Р. Юлисс. (1999) 2002. Влияние методов управления на пастбищных птиц: горный кулик . Изд. ред. Джеймстаун, Северная Дакота: Центр исследования дикой природы северных прерий.
• Форбуш, Эдвард Хоу. 1912.  История охотничьих, диких и прибрежных птиц Массачусетса и прилегающих штатов . Совет по сельскому хозяйству штата Массачусетс. Бостон: Типография Райт и Поттер, Государственная типография.

• Грин, Джанет С. и Роберт Б. Янссен. 1975. Миннесотские птицы: где, когда и сколько . Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.

• Хановски, Джоанн М. и Джеральд Дж. Ниеми. 1985. Характеристики среды обитания видов птиц, вызывающих особую озабоченность, и их значение в рекультивации среды обитания . Заключительный отчет в Департамент природных ресурсов Миннесоты. http://files.dnr.state.mn.us/eco/nongame/projects/consgrant_reports/1985/1985_hanowski_niemi.pdf

• Герцель, Энтони X. и Роберт Б. Янссен. 1998. Отчеты округа о гнездовании птиц Миннесоты . Периодические статьи Союза орнитологов Миннесоты, № 2. Миннеаполис: Союз орнитологов Миннесоты.

• Хьюстон, К. Стюарт, Кэмерон Джексон и Дэниел Э. Боуэн-младший, 2011 г. «Горный кулик ( Bartramia longicauda )». Птицы Северной Америки под редакцией Пола Г. Родевальда. Итака: Корнельская лаборатория орнитологии. Получено с сайта Birds of North America: https://birdsna.org/Species-Account/bna/species/uplsan doi: 10.2173/bna.580

• Янссен, Роберт Б. 1987. Птицы в Миннесоте . Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.

• Макдональд, К. 2013. «Кто-нибудь обращает внимание? Мы потеряли 9,7 миллиона акров земли CRP за пять лет». http://www.mafwa.org/?p=850

• Департамент природных ресурсов Миннесоты. 1995. Заявление о необходимости и разумности: в отношении предлагаемой поправки к Миннесотским правилам, Глава 6134: Исчезающие и находящиеся под угрозой исчезновения виды . Штат Миннесота, Департамент природных ресурсов, Отдел экологических и водных ресурсов.

• Департамент природных ресурсов Миннесоты. 2015. План действий штата Миннесота по сохранению дикой природы на 2015–2025 годы . Сент-Пол: Департамент природных ресурсов Миннесоты, Отдел экологических и водных ресурсов. http://www.dnr.state.mn.us/mnwap/index.html

• Департамент природных ресурсов Миннесоты. 2016. «Горный кулик ( Bartramia longicauda )». Биологическая служба Миннесоты: местонахождение гнездящихся птиц. http://files.dnr.state.mn.us/eco/mcbs/birdmaps/upland_sandpiper_map.pdf
• Моррисон, Р. И. Гай, Брайан Дж. Маккаффри, Роберт Э. Гилл, Сьюзан К. Скаген, Стефани Л. Джонс, Гэри В. Пейдж, Чери Л. Гратто-Тревор и Брэд А. Андрес. 2006. «Оценки популяции североамериканских куликов, 2006». Бюллетень исследовательской группы Wader 111: 67–85.

• Североамериканская инициатива по сохранению птиц, Комитет США. 2010. Доклад о состоянии птиц, 2010 г., об изменении климата, Соединенные Штаты Америки . Вашингтон, округ Колумбия: Министерство внутренних дел США. http://www.stateofthebirds.org/2010/pdf_files/State of the Birds_FINAL.pdf

• Пфаннмюллер, Ли А. 2014. План сохранения горного песчаника Миннесоты . Проект орнитологического заповедника Миннесоты. Одюбон Миннесота. http://mn.audubon.org/sites/g/files/amh601/f/upland_sandpiper_conservation_plan_10-23-2014_1.pdf

• Робертс, Томас С. 1932. Птицы Миннесоты. 2 тт. Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.

• Розенберг, Кеннет В., Джудит А. Кеннеди, Рэнди Деттмерс, Роберт П. Форд, Дебра Рейнольдс, Джон Д. Александр, Кэрол Дж. Бердмор, Питер Дж. Бланчер, Роксана Э. Богарт, Грегори С. Батчер, Ален Ф. Кэмфилд, Эндрю Кутюрье, Дин В. Демарест, Венди Э. Истон, Джим Дж. Джокомо, Ребекка Хилтон Келлер, Энн Э. Мини, Арвинд О. Панджаби, Дэвид Н. Пэшли, Террелл Д. Рич, Джанет М. Рут, Хеннинг Стабинс, Джессика Стэнтон и Том Уилл. 2016. План Partners in Flight по сохранению наземных птиц: редакция 2016 г. для Канады и континентальной части США . Партнеры в комитете по летной науке. http://www.partnersinflight.org/wp-content/uploads/2016/08/pif-continental-plan-final-spread-single.pdf

• Рассел, Роберт П., Кэтрин Э. Кох и Стивен Дж. Льюис. 2016. Региональный план сохранения куликов Верхней долины Миссисипи/Великих озер . Версия 2.0. Блумингтон, Миннесота: Министерство внутренних дел США, Служба рыболовства и дикой природы, Отдел перелетных птиц.