Княгиня ольга как выглядела: Святая равноапостольная княгиня Ольга: житие

Russian from Russia, История России. Княгиня Ольга.

Добрый день, здравствуйте!

Сегодня я хочу поговорить с вами немного об истории, о русской истории.
Я думаю, что это должно быть интересно тем, кто изучает, кто учит русский язык.
Как появилась Древняя Русь?

«Древняя» — это значит очень-очень-очень старая, да?
Считается, что первым русским князем был Рюрик, что Рюрик был первым правителем Древней Руси.
Откуда мы это знаем?
Вот у меня книга, называется «Повесть временных лет», конечно, это перевод с древнерусского языка, и это, как считают, самый ранний источник исторических текстов о России.

Её автор — монах Нестор, вот здесь он нарисован.
И написал он её в XII (двенадцатом) веке, ещё её называют «Несторова летопись».
Что такое летопись?
Летопись, или летописание, — это запись исторических событий, запись того, что было, по годам, то есть в летописи летописец — человек, который составлял летопись – писал, что и в каком году было.
Где летописец брал информацию?
А брал он информацию из народных песен, из легенд, из рассказов людей.
Конечно, как я вам сказала, эта летопись была написана на древнерусском языке, и это перевод Лихачёва, Лихачёв — это известный русский академик, филолог, историк.

Как я вам уже сказала, считается, что первым князем на Руси был Рюрик.

И был он правителем Древней Руси с 862 (восемьсот шестьдесят второго) года.
Он правил, он управлял вместе со своими братьями.
После Рюрика правителем стал Олег, потому что, хотя у Рюрика был сын — Игорь, но Игорь тогда был очень маленьким.
И вот в 879 (восемьсот семьдесят девятом) году Олег начал править в Киеве.
Именно Олег сделал Киев «матерью городов русских», главным городом.
А Игорь — князь Игорь — начал править Русью после смерти Олега.
Сегодня я хочу рассказать вам чуть-чуть о княгине Ольге, которая была женой Игоря, потому что с её именем связано тоже много интересных легенд.

Как она выглядела, мы, конечно, не знаем.
Когда Ольга родилась, тоже не очень понятно.
Некоторые историки говорят, что она родилась в конце девятого века, некоторые говорят, в начале десятого века.
Так вот, в 945 (девятьсот сорок пятом) году Игорь погибает, Игорь умирает.
Как он умирает?
Дело в том, что тогда на территории Древней Руси жило много племён.

Племя — это группа людей, которые жили на какой-то территории.
И вот, конечно, более слабые платили дань, платили что-то тем, кто был более сильным.
«Дань» — от слова «дать».
Более сильные брали дань у более слабых.
И вот было такое племя, которое называлось «древляне», И эти древляне платили дань Игорю.
Один раз Игорь со своей дружиной, со своим войском пришёл к древлянам, чтобы получить, чтобы взять у них дань.
Они взяли дань, поехали обратно, и почему-то, тоже не совсем понятно, почему, Игорь решил вернуться и потребовать, чтобы ему дали ещё раз дань.
Но часть войска Игоря, часть его людей продолжили свой путь в Киев.
То есть он вернулся к этим древлянам не со всеми своими людьми, а только с частью, их было немного.
И вот, когда он вернулся к древлянам, древляне что сделали?
А древляне просто их убили.
То есть Игорь погиб.
Правителем стала Ольга.

Это был 945 (девятьсот сорок пятый) год.
Сыну Игоря — Святославу — было ещё только 3 года.
Он ещё был совсем маленьким.
Игоря убили, Ольга правила в Киеве, эти древляне, которые убили Игоря, отправили к Ольге в Киев своих послов.
Послы — это люди, которых посылают в другую страну, чтобы они что-то предложили, что-то попросили, о чём-то договорились.
И вот древляне отправили послов к Ольге.
Почему они отправили к ней этих людей?
А они отправили их для того, чтобы эти люди предложили Ольге выйти замуж за князя древлян.
То есть очень интересно, да?
Древляне убили её мужа, а потом предложили ей стать женой их князя.
И вот 20 (двадцать) человек, 20 древлян приехали к Ольге в ладье, ладья — это корабль, вот такой, как вы видите на этой картине.
И вот Ольга сказала им так: сказала, чтобы они не выходили из ладьи, что их отнесут прямо к ней, прямо в ладье, прямо в этой большой лодке.
И вот киевляне — жители Киева — понесли их прямо в лодке к Ольге.
Но они их не донесли.
Около Киева была выкопана яма.
То есть там заранее, раньше выкопали яму.
И вот этих древлян прямо в ладье бросили в эту яму и засыпали землёй.
Закопали живыми.
Это была первая месть Ольги за мужа.
Так она первый раз отомстила древлянам за смерть своего мужа Игоря.
Но это ещё было не всё.

Ольга отправила своих послов к древлянам и сказала, что «если вы хотите, чтобы я вышла замуж за вашего князя, вы должны отправить ко мне самых лучших людей вашего племени».
Древляне отправили следующую группу послов, для этих послов киевляне приготовили баню, была приготовлена баня.
И вот послам предложили вымыться в бане перед тем как разговаривать с Ольгой.
Послы пошли в баню, баню киевляне закрыли и сожгли послов, сожгли древлянских послов вместе с баней.
Так Ольга отомстила второй раз.
Но это ещё было не всё.

Потом она отправила ещё раз послов к древлянам.
И она сказала, что она хочет, что она собирается приехать на могилу Игоря, чтобы устроить, чтобы сделать там поминки.
Что такое поминки?
Поминки устраивают, когда человек умер, чтобы вспомнить этого человека, и обычно на поминках что-то едят и что-то пьют.
И вот древляне согласились, Ольга приехала, её люди — киевляне — приготовили много мёда.
Но это не тот мёд, который мы сейчас знаем, а это такой алкогольный, хмельной напиток.
И вот древляне много-много выпили, стали совсем пьяными, киевляне их всех убили, пишут, что 5000 (пять тысяч) человек они убили и ушли обратно.
Но это было ещё не всё, была ещё и четвёртая месть.

Через год Ольга вместе со своим войском отправилась, пошла к столице древлян.
Столицу они захватить не смогли.
И что они сделали?
Древляне предложили дать им дань, чтобы они ушли, чтобы закончить эту войну.
Ольга сказала, что большую дань она брать не будет, Она попросила их просто дать ей по 3 голубя и 3 воробья с каждого дома, Древляне согласились, дали ей, дали её людям этих птиц, и тогда киевляне привязали к птицам такие веточки (трут) и зажгли эти веточки.
И — по легенде — птицы вернулись обратно, что случилось?
Конечно, все дома загорелись, и столица древлян просто сгорела.
Так Ольга отомстила четвёртый раз.
Ну конечно, это легенды, тем более, похожие легенды были и в истории древней Европы.

Но легенды интересные.
Потом Ольга стала править Киевской Русью.
Что тут самое интересное?
Во-первых, Ольга стала первой христианкой на Руси.
Кроме этого, при Ольге (в то время, когда она была правительницей) начали на Руси строить первые каменные здания.
Например, появились новые города, и вокруг городов появились большие каменные стены.
И не было больших войн, как говорят.
Ольга умерла 11 (одиннадцатого) июля 969 (девятьсот шестьдесят девятого) года, Эта дата уже известна.

В это время уже Русью правил её сын Святослав.
Она считается святой, Ольга — первая русская святая, покровительница вдов, конечно.
Вдова — это женщина, у которой умер муж.
Есть памятники Ольге, например, есть памятник в Пскове.
Считается, что Ольга из Пскова.
Вот вы видите: украинская монета.
На этой украинской монете изображена Ольга.
Это памятная монета.
То есть Ольга — известная личность в истории Древней Руси.
Ну, на сегодня это, пожалуй, и всё.

Я надеюсь, что вам было интересно.
Спасибо, до свидания, до новых встреч!

Княгиня Ольга в Константинополе: кто кого?

Первый прием у императора

Записи обрядника «О церемониях» Константина Багрянородного о двух приемах «Эльги Росены» выдержаны в сухом и сдержанном стиле казенного протокола.

Оригинал статьи на моем авторском сайте «Забытые истории. Всемирная история в очерках и рассказах»

Первая аудиенция русской княгине была назначена на 9 сентября 957 г. Церемониям в этот день не было конца. Сначала Ольгу принял сам Константин в большом триклине (зале) древнего Магнаврского дворца, строительство которого приписывалось Константину I Великому. Император восседал на «троне Соломона», снабженном эффектными механизмами. Ольга вошла в триклин в сопровождении своих «родственниц-архонтисс» и служанок; прочие члены посольства остались в вестибюле, отгороженном от триклина занавесом. Когда Ольга встала на указанное ей место перед троном, заиграли органы, и трон вместе с сидевшим на нем императором внезапно взмыл вверх и затем плавно опустился вниз. После этого маленького представления логофет дрома (глава ведомства почты и внешних связей) от имени Константина задал «архонтиссе Росии» несколько предписанных этикетом вопросов — о здоровье самой государыни, ее вельмож и благоденствии ее страны. Пока чиновник произносил свою речь, механические львы у подножия трона, приподнявшись на лапах, зарычали и забили хвостами, а на ветвях стоявшего рядом золотого дерева искусственными голосами защебетали птицы. Почти тотчас дворцовые слуги внесли в зал дары Ольги, предназначенные василевсу ромеев. За ответными словами Ольги последовало несколько мгновений торжественной тишины; потом вновь зазвучали органы, и княгиня, поклонившись, вышла.

Эти подробности представления Ольги императору не упомянуты в рассказе Константина; но вообще порядок приема иноземных послов во дворце Магнавры был именно таков (см.: Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источников // Византийский временник. Т. 42. М., 1981).

Дав гостье немного отдохнуть, придворные чины провели ее через несколько залов и вестибюлей в триклин Юстиниана, где «архонтиссу Росии» ожидали супруга Константина, императрица Елена Лакапина, и ее невестка Феофано. Торжественная церемония повторилась, только без демонстрации механических чудес. По ее окончании Ольгу вновь проводили в комнату отдыха.

Деловая часть встречи состоялась во внутренних покоях императрицы, в присутствии Константина, Елены и их детей. Василевс пригласил Ольгу сесть, после чего «она беседовала с ним, сколько пожелала».

Во второй половине дня русскую делегацию пригласили на званый обед. Парадные столы были накрыты в триклине Юстиниана (для женщин) и в Хрисотриклине (для мужчин). Войдя в зал, Ольга подошла к креслу императрицы и «наклонила немного голову», тогда как «родственницы-архонтиссы» из ее свиты распростерлись на полу. На время трапезы Ольгу усадили рядом с Еленой за особый стол, места за которым по дворцовому уставу были отведены женам высших сановников империи, носившим титул зост-патрикисс. Слух пирующих услаждали певчие собора Святой Софии и церкви Святых апостолов, распевавшие василикии — величальные гимны в честь здравствующего василевса и членов его семьи; актеры разыграли пред очами августейших особ несколько театральных сценок.

Константин обедал вместе с «послами архонтов Росии, людьми и родичами архонтиссы [Ольги] и купцами». После обеда состоялось вручение подарков: «получили: анепсий ее — 30 милиарисиев*, 8 ее людей — по 20 милиарисиев, 20 послов — по 12 милиарисиев, 43 купца — по 12 милиарисиев, священник Григорий — 8 милиарисиев, 2 переводчика — по 12 милиарисиев, люди Святослава — по 5 милиарисиев, 6 людей посла — по 3, переводчик архонтиссы — 15 милиарисиев».

                *Милиарисий — мелкая серебряная монета, одна тысячная золотого фунта. 12 милиарисиев составляли одну номисму (солид).

Выдав денежные подарки, император покинул Хрисотриклин и проследовал в другое помещение — аристирий (зал для завтрака), куда тем временем переместились и женщины. Здесь, на небольшом золотом столе, их ждал десерт, сервированный в «украшенных жемчугами и драгоценными камнями чашах». После трапезы Ольге поднесли «золотую, украшенную драгоценными камнями» чашу с 500 милиарисиев; женщин из ее свиты также почтили денежными дарами: «6 ее женщинам — по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам — по 8 милиарисиев».

Из всего этого видно, что 9 сентября Ольге была оказана почетная встреча, впрочем мало чем отличавшаяся в целом от обхождения с другими иноземными послами, посещавшими двор Константина, — например, от аудиенций, данных «друзьям-сарацинам» из пограничного города Тарса (в Сирии), описание приемов которых находится в той же 15-й главе II книги «О церемониях», где помещен и рассказ о приемах «Эльги Росены».

Второй прием

Но вторая протокольная запись от 18 октября резко контрастирует с первой. В ней нет ни пышных церемоний, ни доверительных бесед с глазу на глаз, ни внимательного наблюдения за перемещениями действующих лиц и занимаемых ими местах. Скупо сообщается о прощальном обеде для русского посольства. Как и в первый раз, «василевс сидел с росами [в Хрисотриклине]. И другой клиторий [обед] происходил в Пентакувуклии Св. Петра [парадном зале при дворцовой церкви], где сидели деспина [императрица] с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой [Ольгой]. И было выдано: архонтиссе — 200 милиарисиев, ее анепсию — 20 милиарисиев, священнику Григорию — 8 милиарисиев, 16 ее женщинам — по 12 милиарисиев, 18 ее рабыням — по 6 милиарисиев, 22 послам — по 12 милиарисиев, 44 купцам — по 6 милиарисиев, двум переводчикам — по 12 милиарисиев». В общем, поели, отдарились, разошлись.

Сравнение обоих приемов показывает, что 18 октября состав приглашенных лиц подвергся некоторому сокращению (не пришли «люди» Ольги, Святослава, посла и личный переводчик княгини), а сумма денежных даров была сильно урезана. Историки справедливо отказываются видеть в этом просто нейтральный нюанс протокола, так как оба эти обстоятельства нельзя отнести к повседневной дипломатической практике византийского двора. Скажем, вышеупомянутые сарацинские послы после первого и второго приемов получили одинаковую сумму — по 500 милиарисиев; неизменной осталась и общая сумма раздач, предназначенная их людям — 3000 милиарисиев. Таким образом, уменьшение суммы даров членам русской делегации позволительно считать явным знаком недовольства Константина ходом переговоров. Очевидно, ему понравилось далеко не все из того, что он услышал из уст Ольги во время беседы с ней во внутренних покоях императрицы. Причем интересно, что недовольство императора выразилось очень избирательно — оно коснулось только самой Ольги, ее ближайшего окружения и купцов, тогда как послы «архонтов Росии», «общественные» переводчики и отец Григорий оба раза получили одну и ту же сумму. Значит, раздражение Константина было вызвано некими претензиями «архонтиссы Росии» и городских общин Киева, Чернигова и Переяславля.

Содержание переговоров

О чем же говорили Ольга и Константин во время своей единственной личной беседы друг с другом?

Конечно же в первую очередь о главной цели Ольгиного визита — крещении. Обычно крещение «оглашенных» совершалось в дни больших церковных праздников. И скорее всего, желание Ольги креститься было удовлетворено уже через несколько дней после первой аудиенции — 14 сентября, в день Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Это единственный крупный праздник в церковном календаре между 9 сентября и 18 октября. Он был установлен в память великого события в жизни Церкви, случившегося, по церковному преданию, в 313 г., когда императрица Елена, мать Константина I, нашла в Иерусалиме подлинный крест Христов и воздвигла его для всеобщего чествования и поклонения. Со стороны Константина Багрянородного и его супруги Елены, носивших имена своих великих предков, было вполне естественно приурочить крещение «архонтиссы Росии» к этому знаменательному дню. Средневековье вообще любило такие символические переклички с прошлым. Крещение Ольги на праздник Воздвижения Креста Господня подтверждается выбором ее крестильного имени — Елена, которое «Повесть временных лет» напрямую связывает со святой царицей Еленой: «Бе бо наречено имя ей во святом крещении Елена, якоже и древняя царица, мати великого Константина».

Митрополит Иларион в «Слове о законе и благодати» при упоминании Ольги также обыгрывает тему обретения Честного Креста — в материальном и духовном планах. Великий Константин, пишет он, обращаясь к князю Владимиру, «с матерью своей Еленою крест из Иерусалима принес… Ты же с бабкою твоею Ольгою принес крест из нового Иерусалима — града Константина – по всей земле своей поставил и утвердил веру». Впрочем, позднее церковное предание утверждало, что патриарх действительно передал Ольге крест, который она привезла в Киев. В Прологе XIII в. сказано, что эта святыня «ныне стоит в Киеве во Святой Софии в алтаре на правой стороне». Литовцы, завоевав Киев, вывезли «Ольгин крест» в Люблин. Больше о нем ничего не известно.

Зримым памятником совершенного над Ольгой церковного таинства долгое время оставалось драгоценное блюдо, хранившееся в ризнице собора Святой Софии, где, по всей видимости, и проходила церемония крещения. Это «блюдо велико злато служебно» (то есть используемое при богослужении) еще в 1200 г. видел новгородский паломник Добрыня Ядрейкович (будущий архиепископ Новгорода Антоний). В его описании эта достопримечательность выглядела так: «Во блюде же Олжине камень драгий, на том же камени написан Христос, и от того Христа емлют печати людие на все добро; у того же блюда все по верхови жемчугом учинено». Ольгин дар пропал из собора после разграбления Константинополя крестоносными громилами в 1204 г.

С формальной стороны Ольга могла быть довольна: она «восприяла свет в самом источнике его». Но весьма вероятно, что именно при обсуждении некоторых церемониальных вопросов, связанных с обрядом ее крещения, были посеяны первые семена будущей размолвки. Дело касалось выбора Ольге крестного родителя. В случае, когда восприемником иноземного государя-язычника выступал сам император, обряд крещения сопровождался церемонией наречения новообращенного «цезарем сыном» василевса ромеев, каковой титул был выше звания «августы», жены императора. При этом патриарх, произнося особую молитву «на князи, хотящии прияти власть великую от царя», подавал василевсу епитрахиль, которую тот собственноручно возлагал на получавшего царское достоинство «варвара». Подобной чести некогда удостоился болгарский хан Борис, крещенный императором Михаилом III; «сыном» василевса числился Ольгин современник, болгарский царь Петр. В книге «Об управлении империей» Константин Багрянородный пишет, что вожди «северных и скифских» народов, в том числе и русов, неоднократно просили («а подобное случается частенько») послать им «что-нибудь из царских одеяний или венцов, или из мантий ради какой-либо их службы и услуги…». То есть стремление приравнять великокняжеский титул к царскому было присуще еще Игорю. Похоже, что и Ольга претендовала на звание императорской «дщери», сопряженное с цесарским достоинством. По-видимому, летописная новелла о крещении Ольги в Царьграде является кривым зеркалом трудных переговоров русской княгини с Константином по этому поводу. Как можно догадываться, первоначальный смысл «крестильной истории» заключался в прославлении очередной «мудрости» (хитрости) Ольги, которая уклонилась от предложенного ей звания императорской супруги-августы и приобрела более весомый титул «дщери-царицы».

На самом же деле царский венец не был возложен на голову «архонтиссы Росии». Подобные требования со стороны «северных и скифских народов» Константин Багрянородный считал «неуместными домоганиями и наглыми притязаниями», которые следует «пресекать правдоподобными и разумными речами, мудрыми оправданиями…» («Об управлении империей»). Он также не поленился привести образец возможных аргументов: «Эти мантии и венцы… изготовлены не людьми, не человеческим искусством измышлены и сработаны, но, как мы находим запечатленным словами заповедными в древней истории, когда Бог сделал василевсом Константина Великого, первого царствующего христианина, он послал ему через ангела эти мантии и венцы… и повелел ему положить их в великой божьей святой церкви, которая именем самой истинной мудрости божьей святою Софией нарекается, и не каждый день облачаться в них, но когда случается всенародный великий Господний праздник. Из-за этого-то божьего повеления он [Константин Великий] убрал их… Когда же наступает праздник Господа Бога нашего Иисуса Христа, патриарх берет из этих одеяний и венцов нужное и подходящее для случая и посылает василевсу, а тот надевает их как раб и слуга божий, но только на время процессии, и вновь после использования возвращает в церковь. Мало того, есть и заклятие святого и великого василевса Константина, начертанное на святом престоле божьей церкви, как повелел ему Бог через ангела, что если захочет василевс ради какой-либо нужды или обстоятельства, либо нелепой прихоти забрать что-нибудь из них, чтобы употребить самому или подарить другим, то будет он предан анафеме и отлучен от церкви как противник и враг божьих повелений». Константин уверяет, что на своем опыте убедился в действенности этих «мудрых оправданий». Возможно, нечто подобное услышала и Ольга.

Впрочем, у василевса имелась более простая отговорка для отказа стать ее крестным отцом. В православной Церкви принято при обряде крещения взрослой женщины выбирать ей крестную мать, а не отца, и Константин легко мог сослаться на эту традицию. Во всяком случае несомненно, что император под каким-то благовидным предлогом уклонился от личного восприемничества при крещении русской «архонтиссы», перепоручив эту роль своей супруге. Ни один источник не подтверждает версию «Повести временных лет» о том, что Ольгу крестил патриарх, а ее восприемником от купели был сам василевс. Этих подробностей нет у Иакова Мниха и в ранних редакциях Жития Ольги. Византийский историк XI в. Иоанн Скилица пишет только, что, «крестившись и явив свою преданность истинной вере, она [Ольга] была почтена по достоинству этой преданности и вернулась восвояси». Почти в тех же выражениях описывают крещение Ольги греческие писатели XII в. Георгий Кедрин и Иоанн Зонара.

Оказанная русской княгине «великая честь», по всей вероятности, заключалась в том, что Ольга была принята в идеальную «семью» василевса с титулом патрикии. На это как будто указывает почетное место, отведенное ей за столом августы Елены во время званых обедов 9 сентября и 18 октября. Тут кстати вспомнить, что и двое венгерских «архонтов», Булчу и Дьюла, крестившись, стали официально именоваться «патрикиями». И поскольку в глазах Константина, как видно из его сочинений, «архонты» Венгрии и Руси имели равное достоинство (императорские грамоты к тем и другим одинаково запечатывались печатями весом в два золотых солида), Ольга вряд ли могла рассчитывать на большее.

Еще один вопрос, который неизбежно должен был возникнуть на русско-византийских переговорах в связи с крещением Ольги, был вопрос о статусе Русской Церкви. И здесь, по-видимому, тоже не обошлось без взаимного непонимания и раздражения. Византийская Церковь в своем историческом развитии выработала строгую систему административной централизации по образцу гражданского управления ромейской империей, благо границы светские и церковные тогда приблизительно совпадали. Пяти имперским диоцезам (военно-административным округам) соответствовали пять диоцезных архиепископств или патриаршеств. Это свое домашнее устройство Церкви, пригодное исключительно для национально-государственного бытия Византийской державы, греки очень скоро стали рассматривать как имеющее всемирное значение и, более того, как единственно возможное. Патриарх антиохийский Петр (первая половина XI в.) убежденно писал: «Пять патриаршеств знаем во всем мире, как и тело наше управляется пятью чувствами — пятью престолами». Естественно, что всем прочим «варварским» народам, желавшим вступить в лоно Греческой Церкви, предлагалось просто подчиниться одной из пяти патриархий на правах митрополии или епископии. Их попытки приобрести церковную независимость (автокефалию) воспринимались в Византии очень болезненно. Церковную жизнь вне пяти патриархатов византийские иерархи приравнивали к существованию вне всемирной Церкви.

Вопросы церковной организации приобретали особенную остроту в свете теократической доктрины Византийской империи. Последняя мыслилась защитницей и хранительницей всемирного христианства, внешней оградой православного благочестия. Возлагаемые на государство церковно-охранительные функции превращали василевса в светского главу Церкви, блюстителя веры, догматов и вообще установленного Богом и освященного Церковью миропорядка; с пера Константина Багрянородного даже слетело, что император — это «Христос среди апостолов». И коль скоро «варварские» народы принимали церковный протекторат Греческой Церкви, они автоматически попадали в разряд подданных василевса, вселенского «царя православия».

На каких конкретных условиях пытались столковаться Ольга и Константин по вопросу устройства Русской Церкви — об этом у историков существуют одни предположения. Быть может, василевс предлагал не так уж мало. А.В. Назаренко обратил внимание на то, что, судя по составленному Константином жизнеописанию его деда, Василия I Македонянина, «в представлении императора Русь была достойна архиепископа», ибо именно архиепископом именуется в этом сочинении отправленный на Русь в 60-х гг. IX в. безымянный архиерей (Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 300).

Так или иначе, несомненно лишь то, что с византийской стороны речь шла о восстановлении в той или иной форме протектората Константинопольской патриархии над «Русской митрополией». Между тем в планы Ольги это наверняка не входило. Еще находясь в Болгарии, она могла составить первое понятие о том, что теория, а еще больше практика византийской теократии противоречат национальной независимости соседних с империей братьев во Христе. Фактически достигнутая церковная самостоятельность христианской общины Киева ее вполне устраивала. Проблема, однако, заключалась в том, что корни этой самостоятельности не восходили явным образом и непосредственно к первоисточнику благодати — апостольской Церкви. После разрыва с греческой иерархией киевские христиане лишились преемственности со священной и признанной всеми церковной традицией, и потому «кафоличность» основ ее самобытного существования в любой момент могла быть оспорена и поколеблена. Возможно, киевское духовенство испытывало некоторые затруднения и в практической сфере церковной жизни. Ведь византийцы, например, всерьез уверяли «варваров», что священный елей производится только в их империи и оттуда расходится по всему миру (болгарский хан Борис даже был вынужден в связи с этим обратиться за разъяснениями к римскому папе Николаю II, который яростно опроверг это гегемонистское измышление).

Перед Ольгой стояла чрезвычайно трудная задача: воссоединить Русскую Церковь с византийским священством и в то же время воспрепятствовать превращению своей страны в политического сателлита и культурную провинцию Византийской империи. Возможно, она прочила в русские епископы того же отца Григория; может быть, не возражала и против приезда в Киев греческого духовенства, но вместе с тем требовала для Русской земли широкой церковной автономии и сохранения литургии на славянском языке. То и другое было для Константина одинаково неприемлемо, и воссоздать «Русскую митрополию» на подобных условиях, как видно из ее отсутствия в списке митрополичьих кафедр в книге «О церемониях», он не пожелал.

Несколько косвенных признаков как будто бы указывают на то, что среди прочего Ольга вынашивала, возможно, и планы русско-византийского династического союза. В 957 г. Святослав, которому исполнилось 15–16 лет, как раз вступил в брачный возраст. В Константинополе он был представлен не только собственным послом, но также и своими «людьми», что может свидетельствовать о делегировании им каких-то экстраординарных поручений и полномочий, не входивших в компетенцию посла. Сама Ольга во время приемов пользовалась привилегиями «опоясанной патрикии», как если бы была свекровью одной из византийских принцесс (Ариньон Ж. -П. Международные отношения Киевской Руси в середине Х в. и крещение княгини Ольги // Византийский временник. Т. 41. М., 1980. С. 120). В те времена лучшим и даже едва ли не единственным способом раз навсегда выйти из черного тела “варваров” и стать династическими аристократами была женитьба на византийской принцессе, ибо в мире раннего Средневековья — мире невесть откуда взявшихся герцогов и королей с сомнительными генеалогиями — одни только византийские василевсы могли считаться подлинными наследниками римского величия и аристократического благородства. Не случайно в 968 г., на переговорах с послом Оттона I епископом Кремонским Лиутпрандом, ломбардцем по происхождению, василевс Никифор Фока бросил прямо ему в лицо презрительные слова: «Вы не римляне, а лангобарды!»

Стремясь приобрести царский венец и добиться от Византии признания ее суверенных прав, Ольга вполне могла и, более того, с необходимостью должна была прийти к мысли о желательности династического брака ее сына с одной из трех дочерей Константина (подходящей по возрасту невестой была, например, принцесса Феодора — почти ровесница Святослава).

Но если такие замыслы и подогревали Ольгино честолюбие, то они заранее были обречены на неудачу, поскольку именно эти «неразумные и нелепые домогательства» иноземцев вызывали у Константина особенно сильное раздражение. Своему сыну Роману II он советует в будущем «отклонять и эту их просьбу, говоря такие слова: “Об этом деле также страшное заклятие и нерушимый приказ великого и святого Константина начертаны на священном престоле вселенской церкви христиан святой Софии: никогда василевс ромеев да не породнится через брак с народом, приверженным к особым и чуждым обычаям, по сравнению с ромейским устроением, особенно же с иноверным и некрещеным, разве что с одними франками. Ибо для них одних сделал исключение сей великий муж святой Константин, так как и сам он вел род из тех краев*, так что имели место частые браки и великое смешение меж франками и ромеями. Почему же только с ними одними он повелел заключать брачные сделки василевсам ромеев? Да ради древней славы тех краев и благородства их родов. С иным же каким бы то ни было народом нельзя этого сделать; а дерзнувший совершить такое должен рассматриваться как нарушитель отеческих заветов и царских повелений, как чуждый сонму христианскому — и предается анафеме”». И далее он поносит двух своих предшественников — Льва IV, женившегося на дочери хазарского кагана, и своего тестя Романа I Лакапина, выдавшего внучку за болгарского царя Петра: первый, по его словам, «из-за сих его противозаконных нечестивых деяний… в божьей церкви постоянно отлучается и предается анафеме, как преступник и ниспровергатель повелений и Бога, и святого великого василевса Константина»; второй же «еще при жизни… был крайне ненавидим, порицаем и поносим и советом синклита, и всем народом, и самою церковью, так что ненависть к нему под конец стала явной и после смерти точно так же подвергали его презрению, обвинению и осуждению, введшего как новшество это недостойное и неподобающее для благородного государства ромеев дело». Быть может, доведя до сведения Ольги все эти доводы, Константин все же попытался смягчить свой отказ, воздав ей почести, на которые русская «архонтисса» имела бы право в случае женитьбы Святослава на императорской дочери.

*В действительности Константин Великий родился в Наиссе (современный Ниш, Югославия). Подлинная причина сделанного для франков исключения заключалась в военной мощи империи Каролингов, с которой Византии волей-неволей приходилось считаться. Сестра самого Константина Багрянородного была замужем за Людовиком Слепым.

Итак, по совокупности косвенных свидетельств, почти не приходится сомневаться в том, что во время беседы с Ольгой 9 сентября Константин Багрянородный увидел перед собой крупного политика, предложившего к обсуждению всесторонне продуманную программу коренного пересмотра русско-византийских отношений. Посредством личного крещения Ольга попыталась заставить Византию признать ключевую роль Русской земли в Северном Причерноморье и превратить киевского князя в главного союзника империи в этом регионе — союзника не только политического, но и, так сказать, цивилизационного. Но Константин, кажется, не был готов к этому. В книге «Об управлении империей» чувствуется его глубокое недоверие к «росам». Константин очень неприязненно и настороженно отзывается о них и явно предпочитает сближению с «внешней Росией» укрепление союза с печенегами. Все его политические советы сыну сводятся к тому, как нейтрализовать «росов», а не каким образом на них опереться. Весьма вероятно, что подобные настроения императора были следствием походов Игоря на Византию. По всей видимости, в отношениях с Русью Константин не хотел выходить за политические рамки договора 944 г.

У русско-византийских переговоров 957 г. был еще и экономический аспект, который, впрочем, почти полностью скрыт от нас. Должно быть, Ольга пыталась выговорить какие-то новые торговые преимущества для русских купцов. Возможно, она добивалась отмены ограничения на вывоз из Византии шелковых тканей. Запретительная торговая система византийского правительства была непостижима для варвара, который жил в условиях рудиментарной экономической организации. Более того, в его глазах система эта выглядела прямым оскорблением, дискриминацией. Лиутпранд, у которого при отъезде из Константинополя таможенники отняли приобретенные им пять пурпурных плащей, разразился по адресу византийцев следующей гневной тирадой: «Эти дряблые, изнеженные люди, с широкими рукавами, с тиарами и тюрбанами на головах, лгуны, скопцы, бездельники, ходят одетые в пурпур, а герои, люди полные энергии, познавшие войну, проникнутые верой и милосердием, покорные Богу, преисполненные добродетели, — нет!» Едва ли торговые «люди земли Русской» смотрели на дело иначе. Однако никаких уступок им сделано не было.

Исход переговоров

После крещения 14 сентября Ольга пробыла в Константинополе еще целых 34 дня. Вряд ли княгиня все это время просто «болталась с своим караваном на водах Босфора и Золотого Рога», терпеливо дожидаясь ответа на свои предложения, как пишет историк Церкви А. В. Карташев. Надо полагать, между нею и византийским двором шли активные консультации с целью достичь окончательной договоренности. Сообщение «Повести временных лет» дает основание думать, что необычная продолжительность переговоров была спровоцирована не только бескомпромиссной позицией Константина, но и неуступчивостью Ольги, у которой тоже имелись свои козыри — «вои в помощь», крайне необходимые Византии для военных операций против арабов. В 956 г. воинственный эмир г. Алеппо Сайф-ад-Даула, заклятый враг греков, наголову разбил византийскую армию под командованием Иоанна Цимисхия. Грекам удалось отчасти выправить положение, захватив крепость Арандасу, где они взяли в плен двоюродного брата алеппского эмира Абу аль-Ашаира Ибн Хамдана. В 957 г. воюющие стороны вступили в переговоры по поводу перемирия и обмена пленными. Однако византийцы повели себя коварно, инспирировав покушение на жизнь Сайфа-ад-Даула. Эта попытка покончить с опасным врагом закончилась неудачей, и военные действия возобновились.

Кроме того, попусту томить «архонтиссу Росии» ожиданием было слишком накладно для императорской казны, — ведь все эти пять недель русское посольство находилось на полном правительственном содержании.

В конце концов переговоры, по-видимому, зашли в тупик, и терпение василевса лопнуло. 18 октября Ольге просто дали прощальный обед. Еще раз говорить со строптивой «архонтиссой» Константин не пожелал. Свое раздражение «неуместными домогательствами и наглыми притязаниями» он выразил резким уменьшением суммы денежных даров: Ольге — в 2,5 раза, ее людям — на 30–40 %, купцам — наполовину. Список приглашенных лиц из Ольгиной свиты подвергся сокращению, люди горе-жениха Святослава также не были позваны на пиршество. Вероятно, уже на следующий день Ольга уехала. Медлить с отъездом не следовало: путь из Константинополя в Киев занимал около шести недель, а ледостав на Нижнем Днепре, как правило, бывает в конце декабря.

«Переклюкать» Константина не получилось.

Договор 944 г., однако, оставался в силе, и в следующем, 958 г., после неоднократных стычек с отрядами Сайф-ад-Даула, Константин, по сообщению арабских источников, «начал мирные переговоры с соседними народами… Он заключил мир с властителями болгар, русов, турок [венгров], франков и просил у них помощи». Но его послы, если верить «Повести временных лет», были встречены в Киеве более чем прохладно. В ответ на их просьбу поскорее прислать обещанные «челядь, воск и скору и вои в помощь», Ольга будто бы высокомерно возразила, что василевс безусловно получит все это, если соблаговолит постоять у нее в Почайне, как она стояла у него «в Суду». Подлинные слова княгини, вероятно, звучали более дипломатично, но факт остается фактом: послы Константина вернулись назад ни с чем. Забыть обиду Ольга не захотела. К тому же в голове у нее зрел замысел нового церковно-политического альянса. В лице Ольги древнерусская политическая мысль постигла ту важную истину, что в конце концов на Царьграде свет клином не сошелся.

Двоюродная сестра королевы, принцесса Ольга Романофф, «присоединяется» к знаменитому детоксикационному шоу

Ruth LawesСреда, 2 ноября 2022 г., 10:31

Поделиться этой статьей через facebookПоделиться этой статьей через WhatsAppПоделиться этой статьей через TwitterПоделиться этой статьей через мессенджер

22
Акции

Принцесса Ольга может пробовать оздоровительные тенденции (Фото: ITV/Shutterstock/Rex/Getty Images/PA)

Сообщается, что двоюродная сестра королевы принцесса Ольга Романова присоединилась к шоу знаменитостей по детоксикации.

Реалити-программа E4 под рабочим названием The Big Celebrity Detox показывает, как звезды тестируют альтернативные методы лечения и дурацкие оздоровительные тенденции, включая употребление собственной мочи.

Шоу считается новым заказом для британской телекомпании Married At First Sight и, как говорят, выйдет в эфир в 2023 году. Укусом иглоукалывания являются Меган Бартон-Хэнсон из Love Island и Тоби Аромоларан.

72-летняя русская принцесса, потомок Дома Романовых, дальняя родственница королевы Елизаветы II и в настоящее время проживает в Доме Провендеров в Кенте.

Это будет не первый раз, когда Роял будет на наших экранах, так как в 2005 году она появилась в реалити-шоу «Австралийская принцесса» и документальном фильме Channel 4 «Королевский дом Виндзоров».

Инсайдер на телевидении сказал The Sun: «Принцесса Ольга была огромным подписанием для The Big Celebrity Detox и, безусловно, привнесла царственный вид в процесс.

Принцесса Ольга может присоединиться к таким, как Меган Бартон-Хэнсон (Фото: Getty Images)
Княгиня Ольга появлялась в других телевизионных программах (Фото: Daily Express/Getty Images)

«Она не отличалась манерностью и грацией и бросалась на всевозможные терапии, в том числе на то, что некоторым звездам приходилось глотать собственную мочу.

‘Оля снимала шоу, когда Королева скончалась, и это было очень тяжело для нее. Она приходилась ей двоюродной сестрой, и ей дали немного отдохнуть от съемок, чтобы посмотреть похороны.

Королева является дальней родственницей княгини Ольги (фото: PA)

«Несмотря на это, Ольга выложилась на шоу полностью и была действительно хорошим спортсменом. Из него получится отличное телешоу».

Еще один член королевской семьи, который вскоре появится на наших экранах, — Майк Тиндалл, утвержденный на участие в фильме «Я знаменитость… Вытащи меня отсюда!».

Майк отдыхает с жуткими ползунами в Австралии (Фото: ITV/Shutterstock)

Подробнее: в тренде

Бывший игрок сборной Англии по регби приземлился в Брисбене на прошлой неделе и перед своим выступлением в джунглях объяснил, что надеется, что это будет «хорошее развлечение».0003

Metro.co.uk связался с представителями Channel 4 и княгиней Ольгой для комментариев.

Есть история?

Если у вас есть история, видео или фотографии знаменитостей, свяжитесь с командой аниматоров Metro. co.uk, написав нам по электронной почте [email protected], позвонив по телефону 020 3615 2145 или посетив нашу страницу «Отправить материал» — Мы хотели бы услышать от вас.

БОЛЬШЕ: Как Майк Тиндалл связан с королевой, когда он присоединяется к «Я знаменитость 2022»?

БОЛЬШЕ: Королевская семья по-прежнему молчит по поводу «Я знаменитость… Вытащите меня отсюда» Майка Тиндалла! внешность

Главная › Развлечения › Телевидение

Принц Михаил Югославии, внук принцессы Греции Ольги

Принц Югославии Майкл, инвестиционный директор, светская львица, филантроп и заядлый фотограф. Его бабушкой была принцесса Ольга Греческая.

Бывший маклер по недвижимости, принц Майкл является членом дома Караджорджевичей и принцем Югославии как потомок по отцовской линии Александра Караджорджевича, принца Сербии.

Компания Greek City Times недавно поговорила с принцем Майклом, чтобы узнать больше о его интересной жизни.

Проведите нас через годы вашего детства.

Я родился в Булони недалеко от Парижа и до 21 года жил в Версале. Я учился в Европейской бизнес-школе, которая была в Париже, Лондоне и Франкфурте.

После окончания Европейской бизнес-школы в Париже вы продолжали учиться по специальности или вас больше увлекла фотография?

После выпуска я некоторое время работал в Париже, а затем уехал в США, где в течение 10 лет работал брокером по недвижимости в Палм-Бич, Флорида. Затем я поступил в финансовую компанию в Нью-Йорке, что заставило меня много путешествовать между Нью-Йорком и Европой. Последние 10 лет я снова жил в Европе.

Когда мне было 17 лет, я использовал свои карманные деньги, чтобы купить камеру и любил фотографировать, это было для удовольствия, и я не думал об этом как о бизнесе.

Что для вас фотография — хобби или ремесло?

Это началось как хобби, а затем быстро превратилось в страсть. Когда я иду со своей камерой и смотрю на определенный объект, я чувствую эмоцию и хочу перенести эту эмоцию через камеру на изображение.

Какие фотографии вы делаете?

В основном я снимаю пейзажи, и у меня есть две темы. У меня натуралистический взгляд, из которого я беру образы и оставляю их такими; а потом я работаю над серией под названием «Герб и территориальная идентичность», в которой я накладываю на фотографии герб своей области или правящей семьи.

Увлекаюсь геральдикой с рождения. Я вижу графства через их гербы. С куратором Жилем Бастианелли мы создали цикл «Территории и гербы».

Гербы, давайте вспомним, были системой идентификации с тех времен, когда узнавание не происходило посредством письма. Их современники – эмотиконы, смайлики, простые и универсальные геометрические символы, способные мгновенно транслировать бесконечность речей, мыслей и чувств.

«Территории и гербы» состоит из объединения одного и того же изображения, ландшафта и его герба, образующих отражающую линию. Другими словами, территория в свете геометрического и символического языка ее герба.

Благодаря зеркальному эффекту контур герба, встроенный в пейзаж, отражает окружающую среду произведения и его наблюдателя. По принципу оп-арта пейзаж становится подвижным, где достаточно одного взгляда, чтобы привести произведение в движение.

«Man In The Mirror» — мировой хит Майкла Джексона, чья универсальная лирика подводит итог этой концепции.

«Я начинаю с человека в зеркале,

Я прошу его изменить свое поведение.

Нет сообщения яснее.

Если вы хотите сделать мир лучше, взгляните на себя и внесите изменения!»

За последние три года работы были отобраны на фестивалях современной фотографии в Южной Корее и Китае, далеких от моей социальной сферы.

Что отличает великого лидера?

Великий лидер — это тот, кого могут любить его люди и бояться его враги. Кроме того, он может быть справедливым со своими людьми и жестким со своими врагами. Великий лидер — это тот, кто желает блага своей стране и умеет собрать вокруг себя правильных советников.

Наше общество достигло узкого места, как вы думаете, что может измениться и при каком режиме?

Вы говорите, что общество достигло узкого места. Я не понимаю, о чем вы говорите. Общества всегда были такими на протяжении тысячелетий. Ничего особо не изменилось.

Посмотрите на греков, посмотрите на римлян, посмотрите на египтян, посмотрите на нашу историю. Всегда есть постоянное обновление с новыми вещами, новыми идеями и изменениями, поэтому я не беспокоюсь о нашем обществе. Похоже, всегда есть эволюция.

Я задам тебе дерзкий вопрос: «Ты когда-нибудь станешь королем?» Каковы процедуры и обычаи на основании законопроектов и законов о королевском наследовании?

Нет, я не собираюсь быть королем. Обычно, когда ты другой сын короля, ты становишься королем, но в моей семье последние короли были на стороне дедушки, поэтому между мной и разными тронами стоит много людей, так что этого не произойдет.

Какую роль играют судьба и судьба в жизни человека?

Судьба и удача играют роль в жизни человека. Нам очень повезло, мне очень повезло родиться в Европе, в свободном обществе. Мы говорим, что оказаться в нужном месте в нужное время имеет большое значение.