Как развалился ссср: Распад СССР: как это было

Содержание

Как Крым пережил распад Советского Союза

Архив Александра Форманчука

В некоторой степени будущему распаду СССР способствовало принятие Верховным Советом Украины Декларации о государственном суверенитете. Нынешний сенатор от Крыма Сергей Цеков, бывший тогда народным депутатом УССР, вспоминает, что 16 июля 1990 года голосовал против этого документа. Как оказалось, он был единственным из более чем двух десятков депутатов от Крыма и одним из трех парламентариев. Несмотря на то, что перед голосованием, как вспоминает Сергей Павлович, коллеги крымчане утверждали, что поддерживать этот документ ни в коем случае нельзя, поскольку среди прочего он способствует распаду СССР.

— Те люди, которые должны были защищать, отстаивать наши интересы, делать все для сохранения государства, оказались либо не умными, либо просто предателями, — считает он. — Я негативно отношусь к деятельности депутатов Верховной рады от Крыма и Севастополя, которые поголовно голосовали за независимость Украины и декларацию о государственном суверенитете.

По словам сенатора, в той ситуации крымчане понимали, что полуостров отрывают от России, и начался в Крыму всплеск пророссийских настроений. Осенью 1990 года Крымский областной совет принял решение о проведении общекрымского референдума. На него вынесли вопрос о воссоздании Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора. В итоге предложение поддержали 93,26 процента участников референдума. За этим последовали принятие необходимых правовых документов, работа над созданием гимна, герба, флага республики. Слаженный процесс пошатнул грянувший в августе путч, следом за которым Верховная рада приняла Акт провозглашения независимости Украины. Сергей Цеков вспоминает, что 24 августа, когда принимался документ, он попросту вышел из сессионного зала, чтобы не присутствовать при устроенном там «шабаше».

— То, что происходило с Крымом в составе Украины, было оккупацией, — убежден сенатор. — Все разрушалось, нам навязывался украинский язык в делопроизводстве, на телевидении, в кинотеатрах.

Четвертого сентября 1991 года крымский парламент принял Декларацию «О государственном суверенитете Крыма». Позже тогдашний спикер крымского парламента Николай Багров рассказывал, что она должна была стать основой будущей конституции республики. Он подчеркивал, что в декларации «было закреплено положение о том, что «территория республики не может быть изменена без ее согласия», имеющее важное значение с учетом вырисовывавшейся проблемы Севастополя».

— Характерно, что в тот момент Верховный Совет Украины не оспорил этот документ, о чем, наверное, отдельные депутаты Украины не раз потом пожалели, — отмечал Багров. Однако бывший тогда председателем Совета министров Крыма Виталий Курашик считает, что текст декларации готовили «люди, которые не знали экономических возможностей Крыма и не думали о последствиях таких шагов для населения полуострова».

Днем позже, пятого сентября, в Москве был создан Совет Республик Верховного Совета СССР. Несколько месяцев спустя он и распустил союзные органы власти и принял декларацию о прекращении существования СССР в связи с образованием Содружества независимых государств. Инициатор первого крымского референдума Сергей Ефимов, бывший представителем Крымской АССР в этом Совете, по прибытии в Москву удивился тому, как согласованно действовали депутаты Верховного Совета РСФСР и Украины при рассмотрении вопроса о Крыме.

— Спелись они замечательно, — говорит он, — и их совместное решение было не допустить участия тогда еще Крымской АССР в работе обновленного Совета республик Верховного Совета СССР.

Завершался знаменательный и для Союза, и для Крыма год третьим по счету референдумом: о поддержке Акта о государственной независимости Украины. Примечательно, что в тот же день 1 декабря жители новорожденной «незалежной» участвовали в ее первых президентских выборах.

Верный себе народный депутат Украины Сергей Цеков 29 ноября публично, со страниц газеты «Крымская правда», призывал крымчан голосовать «против» независимости. Возвращаясь в те дни, политик вспоминает, какие порой небылицы в канун этого референдума рассказывали сторонники «самостийности»:

— Например, сообщали, что во Львовской области нашли залежи золота и на Украине, мол, золотодобывающая промышленность вот-вот появится.

Для самого Сергея Павловича разрушение Советского Союза стало трагедией.

— Я тогда себе места не находил: ходил по номеру киевской гостиницы и не понимал, что происходит, — признается он. — Это была какая-то дикость.

Нынешний глава Общественной палаты РК Александр Форманчук, бывший в 1991 году секретарем Крымского республиканского комитета Коммунистической партии Украины по вопросам идеологии, убежден, что до сих пор Крым даже не приблизился к социально-экономическим и научно-культурным показателям уровня 1991 года, не говоря уже о показателях 70-х и 80-х годов прошлого столетия.

— Рискну заметить, что Крым их никогда и не достигнет, — говорит он, — ибо такое стало возможным только благодаря счастливому сочетанию огромных возможностей сверхдержавы под гордым названием «СССР».

Справка «РГ»

87,6 процента крымских избирателей (не считая севастопольцев) на всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года высказались «за» сохранение Союза Советских Социалистических республик «как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в котором в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности». Таким образом, сохранение СССР в Крыму поддержали 1 миллион 85,6 тысячи человек из 1 миллиона 239,1 тысячи принявших участие в голосовании.

Чем запомнился крымчанам 1991 год

Международный симпозиум, посвященный памяти славянских просветителей Кирилла и Мефодия.

Открытие в Симферополе памятного знака выдающемуся крымскотатарскому просветителю Исмаилу Гаспринскому.

Презентация Дома-музея поэта Ильи Сельвинского в Симферополе.

Первый республиканский фестиваль творчества народов Крыма.

Презентация в крымской столице нового учебного заведения — факультета менеджмента и коммерции Московского коммерческого института.

Создание астрологического клуба «Сказъ».

Появление газет «Крымские известия», «Южная столица» и «Таврические ведомости».

Презентация камерного хора духовной музыки «Таврический благовест».

Первая Всекрымская конференция работников высшей школы.

«Распад Советского Союза был для американцев полным шоком» — ЭкспертРУ — Идеология.

Новейшая история. Распад СССР. Почему распался СССР? Мифы о распаде СССР. Россия. Новости России. Россия новости. (13 декабря 2021)

Прослушать подкаст можно здесь

Американский след — излюбленный «костыль», с помощью которого пытаются объяснить очень многие события XX и XXI веков. Любят его использовать и для объяснения развала Советского Союза. Впрочем, трудно спорить с тем, что во время противостояния в холодной войне и США, и СССР разными способами пытались друг друга ослабить. Но был ли этот фактор решающим в процессе сворачивания советского проекта? Стоит ли считать внешнее давление ключевым в этом процессе?

Тихон Сысоев

Журнал «Эксперт» завершает серию подкастов, приуроченных к тридцатилетию распада Советского Союза. В обсуждении последнего, седьмого мифа — о том, что СССР развалили силы «коллективного Запада», — приняли участие Дмитрий Евстафьев, политолог, кандидат политических наук, профессор департамента интегрированных коммуникаций факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, и Андрей Шадрин, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России XX‒XXI веков исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Тихон Сысоев: Давайте сразу начнем с самого животрепещущего вопроса: виноват «коллективный Запад» в развале Советского Союза или нет? Что в этом мифе, на ваш взгляд, правдивого, а что ложного?

Дмитрий Евстафьев

Дмитрий Евстафьев: Я начну с того, что поделюсь своим личным наблюдением относительно второй фазы процесса перестройки, которая началась после 1987 года. На мой взгляд, он очень многое объясняет, в том числе тот миф о роли «коллективного Запада», который мы собрались обсуждать.

В сентябре 1987-го я вместе с группой сокурсников, изучавших арабский язык, уехал на языковую стажировку в страну, которая тогда называлась Великая Ливийская Арабская Народная Джамахирия. Тогда ее возглавлял ныне покойный Муаммар Каддафи. Вернулись мы оттуда в августе 1988 года, то есть почти через год. И я вам могу сказать, что выезжали мы из одной страны, а вернулись в другую.

Статья по теме:

«Советский Союз разбился о свою же антибуржуазную установку»

Изменение было очень интересное. Помимо того что покидали мы страну, где еще были продукты, а когда вернулись, их не стало, было очень важное изменение в том, что сейчас называется повесткой дня.

Мы выезжали из страны, где повестка дня была сконцентрирована на экономике: обсуждали законы кооперации, «ускорение», научно-технический прогресс и так далее. А вернулись в страну, в которой экономика уже никого не интересовала — все обсуждали только политику, только межнациональные отношения, карабахский конфликт.

И тут же у меня возникает простой вопрос к тем людям, которые сегодня раскручивают миф о зловредном Западе, развалившем СССР: это что, тоже Запад сделал?

Т. С.: Переключил с экономики на политику?

Д. Е.: Да. Или все-таки это продукт совершенно ошибочной и вредной политики партийного и государственного аппарата, который запутался в экономике, не смог ничего сделать и попытался это компенсировать «замечательными» политическими реформами, которые привели известно куда?

Уже потом, в 1990-е годы, я услышал от одного американца, который играл очень важную роль во внешней политике США и стоял у истоков нынешнего разворота политики в отношении Китая. Он мне тогда сказал, что случившееся в СССР было для них полной неожиданностью. Они-то, добавил он, готовились к серьезному противостоянию с Советским Союзом, но никто не ожидал, что все просто так одномоментно разрушится.

Поэтому к этому мифу, на мой взгляд, нужно относиться именно как к мифу. Более того, думаю, что этот миф — наша моральная компенсация за нашу же неспособность признать, что почти все, что связано с развалом Советского Союза, было связно с проблемами самой системы. Хотя, безусловно, западные спецслужбы свою роль тоже играли, и американцы нас если не развалить, то ослабить, конечно же, хотели.

Кстати, любопытно, что к концу 1980-х годов, в начале 1990-х, было ощущение, что в этом как бы внешнем развале главную роль играют даже не американцы, а немцы и арабские страны, которые насаждали здесь разного рода фонды. Например, те же исламские фонды начали расти внутри СССР в это время как грибы после дождя — вспомните хотя бы знаменитую сеть Фонда короля Фахда. Мы видели, как усиливается влияние исламского мира, например в той же Центральной Азии.

Т. С.: А зачем это понадобилось арабскому миру?

Д. Е.: Они заполняли идеологический вакуум, который был связан с нашим уходом из Афганистана и с тем, что мы импортировали афганскую нестабильность к себе в Центральную Азию, на что к тому же наложилось ослабление влияния самой компартии.

В шаге от геополитической ничьей в холодной войне

Андрей Шадрин

Андрей Шадрин: Я согласен с Дмитрием Геннадиевичем. Доля участия Запада в процессе распада СССР относительно небольшая. Хотя, конечно, ощущение все большего проникновения западного мира в страну в конце 1980-х ощущалось все сильнее.

Нам посылали гуманитарную помощь, расширялись самые разные контакты по линии культуры и образования. А уже в 1990 году группы наших студентов и аспирантов из МГУ стали уезжать в США. Некоторые из них, кстати, рассказывали потом, что в первые же дни с ними проводились разные беседы — грубо говоря, их склоняли к сотрудничеству, но, кстати, далеко не всех.

Я хорошо помню свои ощущения, когда уже в начале 1992 года услышал новость о том, что Джордж Буш-старший во время рождественских каникул поздравил американский народ с победой в холодной войне, тем самым поставив заслугу в развале СССР именно Соединенным Штатам. Я был искренне возмущен этому, потому что это никак не вписывалось в мои представления. Уже тогда я понимал, что развал Советского Союза — это не результат внешнего давления, а результат целого ряда глубинных процессов.

Т. С.: А какую точку отсчета вы бы здесь обозначили?

А. Ш.: Думаю, все началось уже после смерти Сталина, начиная с марта 1953 года. Именно тогда произошел отказ от прежней единой сталинской стратегии, от прежней идеологии, которая сформировалась в конце 1940-х годов, которые в общем-то были описаны в известной статье «Экономические проблемы социализма в СССР». Уже тогда система стала постепенно терять жесткость и устойчивость.

Д. Е.: Вы знаете, мне кажется, что вся проблема этого мифа о зловредных американцах, которые развалили Советский Союз, заключается еще и в том, что мы путаем вторую половину 1980-х годов и первую половину 1990-х. Но если разобраться, станет ясно, что это разные периоды. Конечно, в период между 1991 и 1996 годом Россия во многом находилась под внешним управлением.

Т. С.: То есть это правда, что, условно, американцы первое время давали команды постсоветскому правительству в Москве?

Д. Е.: Конечно. Я лично был свидетелем того, как формировалось одно из правительств при Борисе Ельцине. Как один потенциальный вице-премьер, которого не назначили в правительство, позвонил Томасу Пикерингу (посол США в России в 1993–1996 годах. — «Эксперт»), а тот позвонил Ельцину. И этого человека назначали вице-премьером.

Тем не менее повторюсь: даже на очень проамериканских людей — а я общался в довольно специфическом кругу, — сам момент развала произвел чудовищное впечатление. И они тогда начали «чесать репу» и думать: как так получилось-то и что теперь с этим делать? Ведь на территории уже бывшего СССР сложилась очень турбулентная ситуация. В итоге американцы, по сути, влезали в это пространство, пытаясь все это хоть как-то упорядочить.

Тогда у них было два главных страха — ядерное оружие и приход военного диктатора, который всех просто перевешает и все эти неоперившиеся молодые демократии за месяц приведет к покорности. В этом смысле я считаю, что 1993 год, то есть разгром двоевластия в бывшей Российской Советской Федеративной Социалистической республике, объявившей себя Российской Федерацией, был связан именно с тем, что для американцев это двоевластие было неприемлемо. Они жестко ввязались и привели к порядку эту власть, и поэтому, естественно, сделали ставку на Ельцина.

Но не стоит путать это с ситуацией в 1986, 1987, 1988 и даже 1989 году. В это время главным фактором распада был именно раздрай в советской элите, когда три группы — хозяйственный аппарат, партийный и аппарат госбезопасности — просто передрались вдрызг. Еще до того, как пошел раскол «центр — регионы».

А. Ш.: Даже насмерть и разрушились внутри себя. Кстати, может быть, вы помните, что в то время существовало что-то вроде анекдота или даже мифа о том, что чуть ли не сам КГБ и придумал уничтожить Союз?

Д. Е.: Миф об операции Андропова под названием «Голгофа».

А. Ш.: Да, он имел очень широкое хождение. Считалось, что КГБ решил таким образом показать советским людям, какую жизнь они получат без коммунистов. Мол, почувствуйте, что такое нищенское существование, почувствуйте, что значит оказаться под властью американцев. Другими словами, раз народ перестал ценить завоевания социализма, то надо дать ему понять, что такое жизнь без этого социализма.

Д. Е.: И это, кстати, понятно, потому что рационально объяснить, почему компартия вдруг взяла и выстрелила себе не в ногу, а в прямо голову, то есть без промежуточных фаз, просто невозможно. Это за гранью понимания.

А. Ш.: Конечно, сами американцы до последнего считали, что Советский Союз — это действительно сильное государство

Д. Е.: А потом Советский Союз прямо на их глазах достает пистолет и застреливается. Без видимых для этого поводов. Помните эту замечательную фразу, которую после Беловежских соглашений произнес Сапармурат Ниязов. Он сказал по-русски: «В связи с постигшей нас независимостью».

А. Ш.: Интересно, что и в эстонском учебнике по истории прямо написано, что наступление независимости от СССР стало для страны полной неожиданностью. Понимаете? Они просто не были к этому готовы.

Д. Е.: Я вам больше могу сказать: советская элита так, по-видимому, и не поняла, насколько близко она тогда была как минимум к геополитической ничьей в холодной войне. Но она была абсолютно ослеплена своей партийно-бюрократической игрой и ничего, кроме нее, не видела.

А. Ш.: Именно так. И все эти мысли, что распад Советского Союза было благом для человеческой цивилизации, что это был исторический подвиг, которые были усвоены, а затем транслировались партийной элитой, возникли уже после развала.

Т. С.: Это очень похоже на механизм сублимации, на своеобразное вытеснение.

А. Ш.: Согласен. Я убежден, что никаких мыслей о развале Советского Союза не было и в помине как минимум до 1987 года. И то эти мысли едва ли обрастали конкретными планами.

Антивоенная манифестация в Москве, 1986 год

Источник: ФОТО БОРИСА КАВАШКИНА И ВАЛЕРИЯ ХРИСТОФОРОВА/ФОТОХРОНИКА ТАСС

Сотрудники свердловского государственного подшипникового завода № 6 во время перестройки

Источник: АНАТОЛИЙ СЕМЕХИН/ФОТОХРОНИКА ТАСС

Запись телепередачи «Пятое колесо», 1987 год

Источник: ФОТО ЮРИЯ БЕЛИНСКОГО /ФОТОХРОНИКА ТАСС

Нужно было продержаться экономически

Т. С.: Дмитрий Геннадиевич, вы сказали, что СССР был очень близок к геополитической ничьей в холодной войны. На чем основывалось такое видение перспективы?

А. Ш.: На соотношении сил.

Д. Е.: Это во-первых. А во-вторых, факторы слабости Советского Союза и США на начало 1980-х годов были более чем сравнимы. Конечно, ослабление СССР стало постепенно нарастать к концу 1980-х годов на фоне Польши и Афганистана, хотя оно не было критическим. Но на начало 1980-х годов у американцев горела вся Латинская Америка. Им буквально нужно было спасать уже не свой задний двор, но дом.

Конечно, американцам удалось методами информационных и политических манипуляций сделать из антиимпериалистической революции в Иране революцию антисоветскую. Но сделали они ее к 1983 году, а на начало 1980-х все еще было в руках СССР. Нужно было сделать только две вещи.

Первое — завершить запланированный проект разворота сибирских рек и таким образом обеспечить водой Центральную Азию. И второе — продержаться социально-экономически, не допустив нарастания социальных проблем, затрагивавших экономически активные группы населения. И в этом смысле андроповская политика, при всем моем критическом к ней отношении, по наведению порядка в торговле, на рынках, по облегчению доступа колхозных товаров на рынок, была правильной. Она демонстрировала обществу наличие сильной власти и понимание социальных проблем.

Может, нужно было еще облегчить ограничения для кооперативов. Хотя, кстати, облегчение для кооперативного движения было заметно уже при Черненко в 1984-м, когда совершенно дохлые московские магазины «Центросоюза» вдруг начали оживать.

А. Ш.: Я бы тоже хотел кое-что добавить в защиту Андропова. Все-таки при проведении реформы без наведения порядка не обойтись. И первая задача, которая тогда ставилась, — наведение порядка на производстве. Это делалось. А второе, без чего тоже, на мой взгляд, нельзя было приступать к реформам, — борьба с коррупцией, с хищениями, я имею в виду борьбу за производственную дисциплину. Такая кампания тоже была запущена, но продлилась недолго — в течение декабря 1982 года.

Более того, экономическая программа Андропова предполагала переход к многоукладности, к распространению концессий, к очень серьезному повышению материальной заинтересованности. И все это было нацелено на повышение производительности труда. В этом смысле, мне кажется, и здесь все было выстроено правильно. Другое дело, что, увы, эта программа не была доведена до конца.

Д. Е.: Да, но страна, конечно, была беременна реформами.

Социализм был «строем компьютера»

Т. С.: Давайте все-таки прыгнем назад — на внешний контур. Уже было сказано про карту, которую разыграли американцы по отношению к Тегерану. Мне в связи с этим вспоминается и Китай, вернее, история с «трехсторонней дипломатией» Генри Киссинджера, которому во многом удалось за счет сближения с коммунистическим Китаем вбить клин между Москвой и Пекином. Считается, что это создало очень серьезное напряжение для Москвы: ей пришлось еще больше расплескивать свое внимание и ресурсы. На ваш взгляд, можно ли этот фактор подключать к процессу распада СССР?

Д. Е.: Охлаждение отношений с Китаем произошло сильно до Генри Киссинджера. А Киссинджер лишь использовал то, что и Москва, и Пекин перестали видеть друг друга союзниками. Кстати говоря, даже в такие наиболее конфронтационные времена никто в СССР Китай из числа стран социализма не исключал, а вот они нас из числа стран социализма исключали. Поэтому критическим моментом в истории советско-китайских отношений, я думаю, была война с Вьетнамом.

А. Ш.: Да, 1979 год.

Д. Е.: И здесь, кстати, Советский Союз был поставлен перед очень жестким выбором. Он его сделал и, думаю, этот выбор был правильным в тех условиях.

Т. С: В чем этот выбор заключался?

Д. Е.: Либо согласиться с абсолютным доминированием Китая в Юго-Восточной и Северо-Восточной Азии, либо самостоятельно делать ставку на развитие стран социалистической ориентации, которые находились в этих регионах, в качестве основных союзников Москвы. То есть Китай обозначил свои претензии на лидерство в субрегиональном масштабе, причем в формате, с которым Советский Союз согласиться не мог.

И тогда мы начали строить Байкало-Амурскую магистраль. А это, помимо чисто экономических моментов, было демонстрацией: мы никуда не уйдем. Кстати, именно в это время началось и активное развитие горнодобывающего и обогатительного комплекса под названием «Эрдэнэт» — так мы показывали китайцам, что не уйдем и из Монголии.

Поэтому игра была довольно серьезная и обоюдоострая. Не нужно думать, что Советский Союз многие внешнеполитические действия производил от недомыслия, хотя, конечно, он допустил целый ряд ошибок.

Т. С.: Каких, например?

Д. Е.: Например, недооценил антисоветский потенциал революции в Иране и переоценил марксистский потенциал в Латинской Америке. А еще мне кажется, что Советский Союз слишком глубоко залез в Африку. Можно было ограничиться поддержанием национально-освободительных движений, но влезать так, как мы влезли туда в конце 1970-х годов, нельзя было. Заметьте, на Африку даже сегодня ни у кого нет ресурсов. Ни у Китая, ни у США.

Но главные проблемы все равно были внутри. И главная из них в том, что советская номенклатура не оценила значение компьютеров. Хотя, к слову, именно академиком Виктором Глушковым были сформулированы принципы облачных вычислений — за сорок лет до того, как это вошло в большой бизнес. А социализм даже в тех реалиях — со всеми извращениями и коррупцией — был «строем компьютера».

Это был строй, который мог существовать экономически только при огромной цифровизации. Судите сами: количество отслеживаемых показателей в планировании по сравнению с временами Сталина увеличились в тысячи раз. Но тут мы опять возвращаемся к статье Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», где он говорит про товарность.

Леонид Кравчук, Станислав Шушкевич и Борис Ельцин после подписания соглашения о создании СНГ, 1991 год

Источник: ФОТО ДМИТРИЯ СОКОЛОВА/ФОТОХРОНИКА ТАСС

Норковые шапки, колбаса и харч

А. Ш.: Это принципиальный здесь момент, потому что спор, предшествующий этой статье, велся вокруг вопроса товарно-денежных отношений. По идее, регулятором для них должен стать закон стоимости. Но нужно ли его применять или стоит совсем от него отказаться? Сталин в своей статье со всеми оговорками сказал, что закон стоимости действует. А это означает, что нужно идти по пути продолжения строительства социализма, используя экономические методы капиталистической системы.

Д. Е.: Одним из которых было выравнивание цен, но одновременно сокращение товарности, то есть вытеснение некоторых категорий социально важных товаров из сферы товарно-денежных отношений.

А. Ш.: И конечно же, введение многоукладности. Не будем забывать, что при Хрущеве колхозы были преобразованы в совхозы, хотя Сталин был противником этого. Он считал, что колхозный строй должен существовать до тех пор, пока себя не изживет. То же касается и приусадебных хозяйств. Когда говорят, что при Сталине все гасилось, то это просто вранье. По сути, сталинская модель представляла собой достраивание капитализма.

Т. С.: То есть речь в каком-то смысле шла о «докручивании» НЭПа?

А. Ш.: Не совсем, но в целом цель была примерено такой.

Д. Е.: Я бы сказал так: «докручивание» НЭПа в условиях наличия серьезной политической власти и промышленной и сырьевой базы.

А. Ш.: Да, кстати, такого развития артелей и частного предпринимательства, как при Сталине, вы нигде больше в истории СССР не увидите. Не случайно все первые холодильники, телевизоры, радиоприемники были фактически изготовлены частными предприятиями.

Т. С.: В этом смысле сталинская экономическая модель была гибридной.

Д. Е.: Конечно. Точнее, это было смешанное многоукладное хозяйство.

А. Ш.: Да, и оно выстраивалось именно для того, чтобы подготовить вступление в социализм.

Т. С.: Выходит, от марксистских канонов никто не отступал. Но тут, кстати, вспоминается и другой миф, тоже связанный с тем, что мы сегодня обсуждаем. О том, что, когда СССР в 1970-е годы попал на «нефтяную иглу» и стал превращаться в периферийную зону мир-системы, Рейган договорился с саудовцами, чтобы те снизили цены на нефть. И это косвенно привело к обрушению советской экономики. Как к этому конструкту стоит относиться?

Д. Е.: Это не совсем миф. Действительно, такие договоренности были, но они были частью большого фронта войны с Советским Союзом. Если бы было только падение цен на нефть, мы бы легко это пережили. А вот та зона, куда американцы никак не могли проникнуть и влиять, — это товарный дефицит, который реально подтачивал советскую систему изнутри. Особенно продовольственный.

В то время ходил такой анекдот. Встречается кагэбэшник с цээрушником. И кагэбэшник говорит цээрушнику: «Все-таки расскажите, а борщевик — это ваша идея?» «Нет», — отвечает тот. «А что ваше? Что вы нам подкинули?» «Агропром», — отвечает ему цээрушник. И это, кстати, очень тонкое и точное народное восприятие, не замутненное, что называется, интеллигентскими изысками.

А. Ш.: И все эти разговоры про то, что рыба гниет с головы. Очень остро ощущаюсь, как с каждым днем изнутри системы росло неприятие власти.

Д. Е.: А помните все эти рассказы про спецраспределители? Про норковые шапки, колбасу, харч, которые стали элементом социальной идентификации. Ведь все эти анекдоты про богатеев из номенклатуры в конечном счете сводились к тому, что они просто едят лучше. Но именно это рождало самое глубокое недовольство. Ну и скажите: где здесь ЦРУ?

А. Ш.: Да, и в этом смысле миф, который мы обсуждаем, по сути, снимает ответственность с тех, кто реально развалил СССР. Уже с этой точки зрения я считаю этот миф вредным. А Запад на самом деле так и не победил.

Д. Е.: Но это выяснилось уже потом. И вот это «потом» нужно было еще прожить. Кстати, Запад понял, что не победил окончательно, раньше нас. Мы-то это поняли только в 2007 году, после мюнхенской речи президента Владимира Путина. А они — примерно в 2002-м или 2003-м годах. Это очень четко прослеживается по публикациям в серьезных экспертных журналах. Тогда они проанализировали структуру политических групп и просто не нашли там людей, которые должны будут строить «прекрасную Россию будущего» в том виде, как они ее мыслили.

По сути, главным триггером для этого стало удаление Михаила Ходорковского, после чего они начали внимательно изучать наш политический ландшафт. И тогда пришли к выводу, что они не победили. Но что это означает для нас? Что в следующий раз «1991 года» не будет. Если мы проиграем, если мы сдадимся, это будет означать полный разгром. Нас разнесут просто в пыль. Нам ничего не оставят.

«Люди просто ерничали и шутили»

Т. С.: Дмитрий Геннадиевич, а каким вы запомнили тот день, когда Советский Союз развалился? И изменилось ли ваше отношение к этому событию спустя тридцать лет?

Д. Е.: У меня очень тяжелые воспоминания уже о декабре 1991 года, о которых я пока промолчу. А что касается моего отношения, то изменилось оно в том, что тогда я не мог себе представить, насколько глубокой трагедией будет распад СССР. Причем именно в социокультурном плане.

Посмотрите на то, что осталось от Советского Союза за пределами России. Это просто полная социокультурная деградация. А сколько за этой простой, казалось бы, констатацией человеческих трагедий. Миллионы. И вот тогда я этого не осознавал, а теперь — тридцать лет спустя — осознаю.

А. Ш.: Мне в те дни было, конечно, очень трудно представить, что СССР может развалиться. Но я очень хорошо запомнил 19–24 августа 1991 года, то есть ГКЧП. Для меня это событие было, наверное, самым сильным потрясением.

Я был тогда на даче и когда узнал о том, что произошло, то днем приехал в Москву. Пока я ехал в автобусе, а потом в метро, слышал обрывки разных разговоров. Я был потрясен реакцией людей на это событие. Она была абсолютно безразличной. Люди смотрели на него как бы со стороны. Они ерничали. Они отпускали шуточки. На их глазах происходили необратимые процессы, но людей это абсолютно не беспокоило. Как будто бы они были сторонними наблюдателями, обычными зрителями.

Почему 30 лет назад распался Советский Союз

Особенности

По случаю 30-летия распада Советского Союза Томаш Тенгели-Эванс утверждает, что это событие не стало поражением социалистов. Извлеченные уроки ценны для современных социалистов в их борьбе за «настоящий социализм».

Загрузка PDF. Пожалуйста подождите…

Танки въезжают в Москву во время попытки государственного переворота в августе 1991 года. (Фото: Иван Симочкин)

Тридцать лет назад в последний раз был спущен красный флаг над Московским Кремлем, когда 25 декабря 1991 года распался Советский Союз.

Большинство левых считало это поражением социализма.

Но Socialist Worker утверждал, что это «факт, который должен радовать каждого социалиста». Первая полоса праздновала распад Советского Союза, говоря: «Коммунизм рухнул — теперь боритесь за настоящий социализм».

Советский Союз претендовал на звание социалистического государства. В его конституции говорилось, что «вся власть принадлежит трудящимся», которые пользовались ею через рабочие советы, пришедшие к власти во время русской революции 1917 года.

В действительности Советский Союз и его сателлиты в Восточной Европе были «государственно-капиталистическими» обществами. , где рабочие не имели никакого контроля.

Диктатор Иосиф Сталин и его преемники создали жестокую диктатуру, отмеченную эксплуатацией и угнетением.
Это не было неизбежным результатом русской революции. Он показал потенциал рабочих, управляющих обществом без боссов, банкиров и помещиков.

Рабочий класс в союзе с крестьянством захватил власть в октябре 1917 года.

Основой была гораздо более основательная демократия, чем при капитализме, основанная на рабочих советах — советах. Рабочие контролировали ключевые рабочие места, а помещичьи поместья были раздроблены и переданы крестьянам.

За десятилетия до того, как подавляющее большинство капиталистических стран, таких как Великобритания, провели мягкие реформы, Россия декриминализовала гомосексуальность. Женщинам было гарантировано право на развод и аборт по первому требованию.

Владимир Ленин и большевистская партия, возглавившая революцию, утверждали, что она должна распространиться по всему миру, чтобы выжить.

К сожалению, волна восстания, развязанная русской революцией, не смогла пробиться. В то же время 14 империалистических держав, включая Великобританию, вторглись в Россию и сражались на стороне белых, которые хотели восстановить старый царский порядок.

Красная Армия под предводительством Льва Троцкого дала отпор захватчикам и к 19 г.22.

Но Гражданская война в России оказала разрушительное воздействие. Он уничтожил рабочий класс.

Но партия большевиков оказалась во главе государственной бюрократии. В течение 1920-х годов его размер и мощь росли — со Сталиным в качестве генерального секретаря. В полном разрыве с большевиками он сформулировал идею «социализма в одной стране», утверждая, что под его руководством социализм возможен без мировой революции.

К концу десятилетия бюрократия трансформировалась в новый правящий класс.

В 1928 году сочетание империалистического давления и внутреннего кризиса подтолкнуло Сталина к принятию первого пятилетнего плана. Он стремился провести быструю индустриализацию, зажав рабочий класс.

Для этого Сталин развязал полнокровную контрреволюцию, которая утопила в крови завоевания 1917 года.

Пятилетка явилась решительным переходом к «бюрократическому государственному капитализму».

Карл Маркс утверждал, что капитализм отмечен двумя подразделениями.

Первое разделение существует между рабочими и капиталистами, которые владеют или контролируют «средства производства», такие как фабрики и машины.

Капиталисты эксплуатируют рабочих, чтобы получить прибыль, но они делают это не только потому, что жадны. Именно здесь вступает в действие второе разделение — среди самих капиталистов. Конкуренция вынуждает фирмы реинвестировать свою прибыль в новые технологии и выжимать больше из рабочих, чтобы получить больший кусок прибыли, чем конкуренты.

Это ведет, по выражению Маркса, к системе «накопления ради накопления, производства ради производства».

Советский Союз ознаменовался первым разделением между рабочими и средствами производства. Подчинение рабочего класса лежало в основе сталинского трудового законодательства.

В одном из постановлений ЦК Коммунистической партии от сентября 1929 г. четко указывалось, что распоряжения руководителя являются «безоговорочно обязательными для подчиненного ему административного аппарата и для всех рабочих».
А как же второй дивизион?

Рассматриваемый отдельно, Советский Союз не был отмечен этим, поскольку внутри сталинской экономики не было рыночной конкуренции.

Но это меняется, когда мы смотрим на Советский Союз в контексте империализма, глобальной системы конкурирующих капиталистических государств. Он был вовлечен в военное и экономическое соревнование с западными капиталистическими государствами.

Эта конкуренция означает, что бюрократия ведет себя так же, как капиталистическая фирма. Его целью было накопление капитала за счет рабочих.

После Второй мировой войны Советский Союз навязал Восточной Европе государственную капиталистическую модель. Другие официально «социалистические» страны, такие как Китай и Куба, приняли формы государственного капитализма.

Империалистическая конкуренция усилилась во время холодной войны.

Ко времени смерти Сталина в 1953 году правители Советского Союза и стран Восточного блока столкнулись с кризисом.

Бюрократия успешно создала тяжелую промышленность в 1930-х годах.

Это было сделано за счет повышения «производительности труда» — выжимания большего из рабочих — посредством жестоких репрессий. Но полагаться на террор для повышения производительности труда было уже невозможно.

А современное капиталистическое развитие требует здоровой и образованной рабочей силы, чтобы выйти за пределы начальной фазы промышленного развития.

Этот кризис вызвал раскол между приспешниками Сталина после его смерти. В конце концов, Никите Хрущеву удалось занять высшую должность, обещая реформы.

Он начал полномасштабную атаку на «культ личности» Сталина на XX съезде Коммунистической партии в 1956 году. потребительские товары для повышения производительности труда. Но Хрущев так же был готов прибегнуть к репрессиям, когда власти бюрократии угрожала опасность.

Как классовые общества Советский Союз и Восточный блок были отмечены классовой борьбой, как и Запад.

Рабочие в Чехословакии и Восточной Германии уже в 1953 году восстали против посягательств на их жизненный уровень.

И вот выступление Хрущева вызвало идеологическую суматоху в сталинских государствах и простые люди начали сомневаться в своих правителях.

Рабочие восстали в Польше и Венгрии в 1956 году. Ответ «реформатора» Хрущева? Пошлите танки, чтобы подавить венгерскую рабочую революцию.

В Советском Союзе наблюдались впечатляющие темпы роста в 1950-х и 1919 гг.60-е годы. Но внутреннего роста было недостаточно, чтобы преодолеть постоянное стремление к увеличению накопления капитала.

Он постоянно разбивался о пределы накопления капитала, установленные его национальной экономикой. А отсталость Советского Союза означала, что гонка вооружений времен холодной войны легла на его экономику особенно тяжелым бременем.

Реформы Хрущева не сделали государственный капитализм более эффективным, и в 1964 году он был свергнут Леонидом Брежневым. Но Брежнев не смог решить и глубинных проблем.

К 1970-м годам Советский Союз переживал глубокий застой.

Это вызвало раскол между «реформаторами» и «консерваторами».

Первая группа хотела провести некоторые реформы, чтобы сделать государственный капитализм более эффективным. Второй опасался, что любые изменения поставят под угрозу правление бюрократии.

В 1984 году, как признание кризиса, Михаил Горбачев был назначен советским правителем и начал «гласность» (открытость) и «перестройку» (реконструкцию).

Но попыток реформ было слишком мало, слишком поздно. И их неспособность разрешить кризис спровоцировала дальнейшие расколы и высвободила силы в основе общества, которые начали открыто сомневаться в их правлении.

В 1989 году революционная волна смела сталинские диктатуры Восточной Европы.

А в 1991 году сам Советский Союз развалился после неудавшегося переворота против Горбачева консервативной части бюрократии.

Но старый правящий класс изо всех сил старался сохранить свою классовую власть.

Политическая установка изменилась, но социальные отношения между начальниками и рабочими не изменились. Коммунистические политики стали «демократическими» политиками.

Менеджеры государственных компаний стали менеджерами, а иногда и владельцами недавно приватизированных компаний.

В некоторых сталинских странах оппозиционные движения и новоприбывшие капиталисты были частью нового устройства.

Но независимо от того, управляли ли новые государства «реформированными» сталинистами, либеральными демократами или их комбинацией, все правительства принимали логику глобального капитализма. Они проводили порочную политику свободного рынка.

Это не значит, что социалисты должны оплакивать распад Советского Союза. Нужен тот изначальный дух социалистической революции и самоосвобождения рабочего класса 1917 года, который похоронил сталинизм.

Темы Восточная Европа, Советский Союз, государственный капитализм

Чему Китай не научился после распада Советского Союза – внешняя политика

Прошло 25 лет после распада Советского Союза, и в это время Партия (КПК) подготовила десятки тысяч внутренних документов, круглых столов и даже документальных фильмов по этому вопросу. Как и большинство интеллектуальных продуктов на материке, 95 процентов из них были бесполезными регургитациями политической линии дня посредственными карьеристами. Но официальная точка зрения на коллапс, который когда-то, казалось, подталкивал страну к реформам, более чувствительным к общественным нуждам и открывающим экономику, за последние несколько лет резко изменилась. Сегодня уроки, которые извлекает Пекин, скорее всего, продолжат отбрасывать его назад.

Неудивительно, что партия одержима крахом своего бывшего соперника и идеологического партнера. Самым странным в кратком потоке статей в 2012 и 2013 годах, описывающих недавно назначенного генерального секретаря КПК Си Цзиньпина как потенциального Михаила Горбачева для Китая, было то, что некоторые авторы, казалось, думали, что делают ему комплимент. Однако в Китае Горбачева считают не дальновидным реформатором, а катастрофическим неудачником, человеком, который привел свою страну и свою партию к национальной катастрофе. Это не несправедливая точка зрения: Китай не хочет терять четверть своей территории, видеть, как ВВП падает на 40%, а ожидаемая продолжительность жизни мужчин сокращается на семь лет, как это сделала Россия в XIX веке.90-е.

25soviet_4

Прошло 25 лет после распада Советского Союза, и за это время Коммунистическая партия Китая (КПК) выпустила десятки тысяч внутренних документов, круглых столов и даже документальных фильмов по этому вопросу. Как и большинство интеллектуальных продуктов на материке, 95 процентов из них были бесполезными повторениями политической линии дня посредственными карьеристами. Но официальная точка зрения на коллапс, который когда-то, казалось, подталкивал страну к реформам, более чувствительным к общественным нуждам и открывающим экономику, за последние несколько лет резко изменилась. Сегодня уроки, которые извлекает Пекин, скорее всего, продолжат отбрасывать его назад.

Однако до неудачного гамбита советского лидера многие китайцы благосклонно относились к Горбачеву. Советский Союз и Китай предварительно помирились после своего порочного — и почти окончательного — раскола в 1960-х годах, и оба хотели учиться на опыте друг друга. Москва все больше убеждалась, что китайская «реформа и открытость» — это путь вперед для ее умирающей экономики, а китайские интеллектуалы внутри и вне партии были заинтригованы возможностями, предлагаемыми гласность и перестройка — столпы провозглашенной Горбачевым реформаторской платформы.

Распад Советского Союза побудил к жесткому самоанализу, хотя и в еще более жестких рамках китайской политкорректности. (Даже в относительно либеральные времена, такие как пылкие интеллектуальные дебаты конца 1980-х годов, поднимать фундаментальные вопросы о национальной идентичности, партийном руководстве и правильности социализма было рискованным шагом для любого внутри системы.) причины? Пойдет ли Китай по тому же пути, если не изменит своего пути?

Практически каждый аспект ранней Народной Республики, от организации железных дорог до партийной структуры и политики в отношении этнических меньшинств, был скопирован из Советского Союза. По мнению марксистских теоретиков, Китай, как и Советы, совершил скачок от крестьянского феодализма к промышленному капитализму прямо к социализму. Но на самом деле оба нанесли видимость социализма на смесь нового национализма и старомодной империи. И за массовым голодом последовала культурная революция (изначально советский термин) и кровавые партийные чистки.

Поначалу китайская реакция частично заключалась в том, чтобы использовать советский пример для стимулирования дальнейших реформ внутри самой партии. Как утверждает политолог Дэвид Шамбо, критический анализ неудач Советского Союза указал на некомпетентную и застойную советскую коммунистическую партию с сильным верхом и побудил Пекин предпринять усилия по преобразованию КПК в более современную, гибкую и устойчивую организацию. Это не означало радикальной демократической реформы, но означало партию, более чувствительную к общественному мнению — и более заинтересованную в том, чтобы направить его в нужное русло как тонкими, так и нетонкими средствами.

Были и более срочные смены. Страх перед народными изменениями, разразившимися в Восточной Европе, уже сыграл важную роль в жестоком подавлении протестов в Пекине и других местах в 1989 году. , сыграли роль в свержении Советского Союза, политика в отношении автономных районов Китая и этнических меньшинств ужесточилась, и язык изменился. Минзу , китайский термин для обозначения неэтнических ханьских групп, в официальном переводе вместо «национальности» превратился в «этнические меньшинства». Тем временем опасения по поводу стагнации советской экономики подстегнули последний большой толчок китайского лидера Дэн Сяопина к проведению экономических реформ во время его «южного турне» 1992 года по вновь развивающимся торговым городам страны.

Однако параллельно этому всегда шла контраргументация, предполагавшая, что бедствие пришло не изнутри, а извне. Согласно этому аргументу, именно реформаторы стали причиной падения сверхдержавы, подорвав веру в систему, признав прошлые преступления Советского Союза, допустив опасное иностранное влияние и отказавшись от жесткого марксизма. Эта идея теперь получила официальную печать на самом верху пекинского руководства, и можно увидеть ее отражение в новой волне паранойи по поводу иностранного влияния, восстановления партийной власти и враждебности к гражданскому обществу.

Как сказал сам Си в своей речи в 2013 году: «Их идеалы и убеждения были поколеблены. В конце концов, «флаг правителя над городской башней» изменился за одну ночь. Это серьезный урок для нас! Отмахиваться от истории Советского Союза и Советской Коммунистической партии, отбрасывать Ленина и Сталина и отбрасывать все остальное — значит заниматься историческим нигилизмом, и это путает наши мысли и подрывает партийные организации на всех уровнях».

«Исторический нигилизм» стал излюбленным лозунгом тех, кто хочет продемонстрировать лояльность Си Цзиньпину, равно как и истерическая защита каждой крупицы прошлой пропаганды. Сфабрикованный маоистский герой Лэй Фэн, когда-то идеализированный китайской молодежью в XIX веке.60-х, снова вытащен из могилы, чтобы служить источником вдохновения для совершенно равнодушной китайской молодежи, несмотря на «западный заговор» против него.

Новая линия проста: винить Запад и винить советских лидеров, таких как Горбачев, которые впустили Запад. Это одна из причин, по которой Китай протолкнул новые суровые законы, призванные вытеснить иностранные становится все пронзительнее и пронзительнее в своей враждебности к Соединенным Штатам, и почему цензура ужесточается. В то же время нет никаких признаков политических реформ, которые когда-то уверенно предсказывали некоторые западные наблюдатели.

Что стоит за этим сдвигом? Частично это, кажется, личное убеждение Си в истинности партии и в своем собственном праве править как революционный отпрыск. Этого было бы достаточно, чтобы само собой сместить весь ход дискуссии в стране, где следование сигналам лидера является второй натурой любого, кто хочет подняться по карьерной лестнице. (Эта привычка распространяется и на другие контексты: перед визитом избранного президента Дональда Трампа на Тайвань посещавшие его китайские группы в Вашингтоне заканчивали свои выступления словами: «Вместе мы можем снова сделать Америку и Китай великими». )

Но собственные убеждения Си были усилены событиями последнего десятилетия. Больше всего китайцы опасаются смены режима, подобной той, что прокатилась по бывшему советскому пространству и вызвала Арабскую весну. «Цветная революция» — полезная фраза, потому что она отделяет эти события от истинной, законной революции — той, что сделала Китайскую Народную Республику и всех ее «революционных мучеников», — и прочно ставит ее в сферу организованной американской революции. заговор, направленный на дестабилизацию потенциальных противников.

Вера в то, что все эти революции были спланированы США, не просто пропаганда, а искренняя мысль; Я спорил с редактором People’s Daily после визита в Иран сразу после Зеленой революции, в ходе которого он утверждал, что иранцы любят свой режим. «Все так называемые протестующие были шпионами ЦРУ!» он сказал мне.

В Пекине американское продвижение демократии и прав человека рассматривается как всего лишь инструмент для обеспечения доминирования США, и поэтому ему нужно постоянно сопротивляться. «Мирная эволюция», националистический таблоид , провозглашенная Global Times , была просто другим названием цветной революции. Даже, казалось бы, безобидные культурные продукты попали в эту ловушку. «Зверополис », недавний анимационный детский фильм Диснея, как объяснила газета Народно-освободительной армии, был американским заговором, направленным на ослабление морального духа Китая.

Таким образом, враждебность по отношению к цветным революциям и хаосу, который они развязали, проецируется назад. Падение Советского Союза, которое когда-то рассматривалось, по крайней мере частично, как результат собственных неудач Коммунистической партии, теперь интерпретируется как преднамеренный заговор США и моральная неспособность устоять против западного влияния. Это положило конец тому, что когда-то было мощным толчком к реформам, а это означает, что, если не произойдет серьезной смены руководства, вероятным курсом китайской политики в ближайшие несколько лет будет дальнейшая ксенофобия, еще большая власть партии и нежелание говорить.