Игорь вещий: Князь Вещий Олег — краткая биография, события и смерть

Олег -Аскольд — Олег — Игорь?

Как же все таки основатель Киевской династии попал в «матерь городов русских» и стал русским каганом?
Источники дают нам две версии:
1. Игоря, младенца — Рюриковича, принес в Киев его опекун Олег Вещий, захвативший город хитростью и убивший его владетелей Аскольда и Дира — классическая версия ПВЛ:

2. Игорь — могучий и славный князь, сын Рюрика Новгородского, сам захватил Киев и убил его не менее славных правителей — эту версию озвучивают НПЛ младшего извода и Ян Длугош.
Я.Длугош:
«Затем, после смерти Кия, Щека и Корева, их сыновья и потомки, наследуя по прямой линии, княжили у русских много лет, пока такого рода наследование не привело к двум родным братьям – Оскальду и Диру. В то время как они княжили в Киеве, некоторые русские народы, которые по причине чрезвычайного умножения расселились по новым местам, тяготясь их княжением, приняли трёх князей от варягов, поскольку из своих они не пожелали выбрать никого из–за [их] равенства [с собой]. Первый звался Рурек, который осел в Новгороде, второй, Синеус, – на Byalyeyeszyoro (Белом озере. – Ред.), то есть у Albus lacus, третий, Трубор, – в Сборске. Им и каждому из них русские и подчинённые их власти народы от каждой головы платили в качестве дани по одной белой белке. После того как двое князей, а именно Синеус и Трубор, со временем умерли, не оставив потомства, их княжества наследовал Рурко. Умирая, он оставил сына по имени Игорь, который, достигнув совершеннолетия, коварно убил киевских князей Оскальда и Дира, не ждавших от него никакого зла, и завладел их княжениями и землями. Но убийство киевских князей Оскальда и Дира недолго оставалось безнаказанным для князя Игоря. Когда он, кичась силой, заставил народ, который [звался] древлянами [и] имел собственного князя Нискину из русского рода, платить дань и, не довольствуясь одной выплатой, о которой они ранее договорились, стал собирать в том же году вторую, то был позорно убит древлянами, не потерпевшими несправедливости». Особенно интересно, что убийство Игоря древлянами, расценивается как воздаяние за убийство потомков Кия, также и Игоревых походов на Царьград польский историк не знает, а Олега Длугош вовсе не счел упомянуть, очевидно в его источнике Олег либо вовсе не упоминался, либо играл незначительную роль воеводы, как и в НПЛ:
«В лето 6362. Начало земли Русской. Жили каждый со своим родом по своим местам и странам, владея каждый родом своим. И было три брата: одному имя Кий, второму же имя Щек, третьему же имя Хорив, а сестра их Лыбедь. И сидел Кий на горе, где ныне въезд Боричев, и жил с родом своим, а брат его Щек на другой горе, прозвавшейся от него Щековицей, а третий — Хорив, от которого прозвалась Хоривица. И построили городок во имя старейшего брата, и назвали его Киев. И был около них лес и бор великий, и ловища зверей. И были мужи мудрые и смышленые, называемые полянами, и до сего дня от них киевляне. Были же они язычниками, приносили жертвы озерам, колодцам и растениям, как и другие язычники.

В эти же времена был в Греческой земле цесарь именем Михаил и мать его Ирина, которая провозглашала поклонение иконам в первую неделю поста. При нем Русь пришла на Царьград в кораблях, бесчисленное количество кораблей, а двести их вошло в Суд, причинив грекам много зла и убийства христианам. Цесарь же с патриархом Фотием совершили молитву в церкви святой Богородицы Влахернской на всю ночь. Вынесли также ризу святой Богородицы, омочив в море ее полу. Стояла в то время тишина, и тотчас поднялась буря, и топила корабли русские, и выбрасывала их на берег, и те возвратились восвояси.

После этих лет братья погибли. И обижали полян древляне и другие соседи…

…Но мы вернемся к нашему изложению. После этого, после тех братьев, пришли два варяга и назвались князьями; одному было имя Аскольд, а другому — Дир. И княжили в Киеве и владели полянами, и воевали с древлянами и уличами.

Во времена же Кия, Щека и Хорива новгородские люди, называемые словенами, и кривичи, и меря имели волости: словени свою, кривичи свою, меря свою. Каждый своим родом владел, и чудь своим родом, и давали дань варягам от мужа по зимней белке, а которые жили среди них, совершали насилия над словенами, кривичами, мерей и чудью. И восстали словене, кривичи, меря и чудь против варягов и изгнали их за море. И начали сами собой владеть и ставить города. И поднялись воевать сами с собой, и были между ними большие сражения и усобицы, и встал город на город, и не было у них правды. И сказали сами себе: «Поищем князя, который владел бы нами и судил по справедливости». Пошли за море к варягам и сказали: «Земля наша велика и обильна, а наряда у нас нет; пойдите к нам княжить и владеть нами». И вызвались три брата со своими родами и взяли с собой дружину многочисленную и предивную, и пришли к Новгороду. И сел старейший в Новгороде, имя ему было Рюрик, а другой сел на Белом-озере — Синеус, а третий в Изборске, имя ему — Трувор. И от тех варягов, пришельцев тех, прозвалась Русь, и от тех слывет Русская земля. И новгородские люди есть до нынешнего дня от рода варяжского.

Спустя два лета умерли Синеус и брат его Трувор, и принял власть один Рюрик над волостями братьев и начал владеть один. И родился у него сын, которого он назвал Игорь. И вырос Игорь, и стал мудрым и храбрым. И был у него воевода, именем Олег, муж мудрый и храбрый. И начали воевать, и вышли на Днепр реку и город Смоленск. И оттуда пошли по Днепру, и пришли к горам киевским, и увидели город Киев, и спросили, кто в нем княжит. И сказали: «Два брата, Аскольд и Дир». Игорь же и Олег, притворившись проходящими мимо, спрятались в ладьях и с малой дружиной вылезли на берег, прикинувшись подугорскими купцами, и позвали Аскольда и Дира. Когда те спустились, выскочили из ладей прочие воины Игоревы на берег. И сказал Игорь Аскольду: «Вы не князья, не княжеского рода, но я князь и мне надлежит княжить». И убили Аскольда и Дира, и тотчас понесли на гору и погребли их: Аскольда на горе, называемой ныне Угорской, где двор Олмин — на той могиле поставил Олма церковь святого Николы, а Дирова могила за святой Ириной. И сел Игорь, княжа в Киеве, и были у него варяги мужи словене, и с тех пор и прочие прозвались Русью. Игорь же начал ставить города и уставил давать дань словенам и варягам, и кривичам, и мери давать дань варягам, а от Новгорода 300 гривен на лето ради сохранения мира, которые теперь не дают. И затем привел себе жену именем Ольгу, и была она мудрой и смышленой. От нее же родился сын Святослав». Как мы видим, новгородский вариант относит Кия к числу русских князей и именно ему приписывает первый поход на греков 860 года!
Параллели между известиями Длугоша и НПЛ настолько значительны, что мы в праве предполагать общее их происхождение. Исследования показали, что НПЛ младшего извода сохранила известия более древнего летописного свода, нежели ПВЛ. В тоже время, составитель НПЛ наверняка сильно сократил свой источник и внес в него корректировки в духе новгородских представлений о истории киян, в результате чего Кий превратился в современника Рюрика и зверолова-перевозчика (автор ПВЛ как мы помним яростно спорил с этим утверждением), а Аскольд и Дир из потомков Кия превратились в находников-варягов.
В целом ту же традицию продолжают и известия Никоновской летописи, подробно расписывающие деяния Аскольда и Дира: они, как и в НПЛ и у Длугоша, правят в Киеве ранее призвания Рюрика и независимо от него. Никоновские известия служат недостающим звеном между известиями Длугоша и началом правления Игоря. Еще Рыбаков предположил, что в Никоновскую летопись описание правления Аскольда попало из начальной редакции ПВЛ или ее предшественницы.
Длугош пользовался явно не самой Начальной летописью, а каким-то ее сокращением, подобным НПЛ младшего извода. Скорее всего, это был какой-то волынский вариант (у Длугоша в перечне прародителей славянских племен упоминается Дулеб — предок дулебов\волынян\лучан). Однако, сравнение летописи Длугоша, НПЛ мл. извода, Никоновской летописи и ПВЛ разных редакций, позволяет сделать некоторые выводы о том, как могла выглядеть первая киевская летопись изначально, а следовательно и сделать определенные выводы о начале Игоревой династии в Киеве.
К каким же выводам можем мы придти? Во-первых, приходится согласиться, что Игорь все же пришел из Новгорода и был потомком (сыном? внуком?) Рюрика, варяжского князя, приглашенного словенами из земли Ободритов, как нам подсказывают Мекленбургские сказания. Во-вторых, на юге в это время уже существует и активно действует государство русов, которым правят Аскольд и Дир, потомки легендарного Кия. После убийства последних (или последнего?) представителей рода Киевичей власть над русами и полянами перешла к потомкам Рюрика.
Связующим звеном между Киевичами и Рюриковичами\Игоревичами был Олег Вещий и м. б. его сын Олег Олегович. В русских ранних летописях на лицо стремление убрать эту фигуру из русской истории. Версии НПЛ млад. извода и Летописи Длугоша либо превращают Олега в простого воеводу при Игоре, либо вовсе его не упоминают и лишь ПВЛ знает Олега как князя, предшественника Игоря и могущественного правителя — победителя древлян, Хазарии и даже Византии! Более того, именно с Олега ПВЛ открывает счет РУССКИХ КНЯЗЕЙ! В распоряжении киевского летописца были и доказательства княжеского достоинства Олега — его договоры с греками! Но с другой стороны, может быть дело в другом? Что если перед нами три ступени привязывания Олега к Игорю, которые изначально не имели ничего общего друг с другом?! Смотрите сами:
1. Летопись Длугоша вовсе не знает Олега, Аскольд и Дир — потомки Кия и правители Руси;
2. НПЛ млад. извода — появляется Олег в качестве воеводы Игоря и предшественника Свенгельда, Аскольд и Дир — варяжские находники, появившиеся до Рюрика и сменившие Кия, они лишаются летописцем княжеского достоинства;
3. ПВЛ — Олег уже родич Рюрика, опекун Игоря, ставшего теперь младенцем, все слова, действия и поступки, которые в НПЛ приписаны Игорю, теперь относятся к его опекуну!
Перед нами три этапа формирования Варяжской легенды! Но если так, то кто же такой был Олег?
Любопытно, что в договорах Олега с греками Киев не выступает в качестве какого-то особого центра русов, но упомянут в списке вассальных Олегу городов вместе с Черниговом, Переяславлем, Полоцком, Ростовом и Любечем! Кроме того, многие детали договоров Олега и Игоря позволяют сделать вывод, что эти правители правили в разных государствах (подробнее эта тема изложена в книге С.Э.Цветкова «Русская земля между язычеством и христианством»):
1. Разные даже названия этих государств — в олеговом договоре — Русь, в игоревом — Русская земля.
2. Разные титулатура и иерархия — Олег Светлый князь, под его рукой другие светлые и великие князья (один из которых Киевский!), а Игорь — Великий князь, под рукой которого только бояре.
3. Условия договоров позволяют сделать вывод, что Олегова Русь находилась в северо-западном углу Черного моря, на Дунае, а Игорь правит приднепровской Русской землей и крымскими владениями!
Таким образом, мы видим, что образ Олега Вещего искусственно был привязан к «сыну Рюрика» Игорю. Но кто же убил Аскольда и Дира — Олег или Игорь? Тут стоит упомянуть, что существует гипотеза о том, что Аскольда и Дира разделяют несколько десятилетий — Аскольд, князь 9 века, был якобы убит Олегом Вещим, после Олега сменяет наследник Аскольда Дир, которого в свою очередь в 920х убивают Игорь и Олег Олегович. Эту остроумная гипотеза, основанная на том, что «царя славян» Дира в 920х упоминает аль-Масуди и на хронологии НПЛ попала даже в Википедию! Однако, я не стал бы идти по этому пути. Скорее все же убийство Аскольда и Дира или одного только Аскольда было результатом внутренних разборок Русского каганата, вызванных принятием христианства и языческой реакцией на него. ПВЛ накрепко увязывает появление Игоря в Киеве с именем Олега. Вполне вероятно, что Игорь получил это город после убийства Аскольда, как вассал русского каганата и он или его отец ( я высказывал ранее предположение о том, что Игорь был не сыном, а внуком Рюрика, связующим звеном в этой странной генеалогии был некий Ярополк, которого знают богемские хроники, как отца Игоря!) принимали участие в убийстве. Само же убийство могло произойти и не в Киеве, а на Дунае.
Загадку представляет хронология событий. В НПЛ к примеру появление Игоря в Киеве относится к 920м, но и поход на греков также неверно датирован 920ми! Между тем, мы точно знаем, что верная дата первого похода — 941 год (ПВЛ), что подтверждается иностранными источниками. Но привязка Игоря к Олегу Вещему сильно удлиняет сроки жизни и правления этого князя. Логично, зная, что Олег и Игорь были искусственно присоединены летописцем друг к другу, согласиться все же с тем, что Игорь появился в Киеве в 920х и в 941 году напал на Византию! Это в свою очередь создает лакуну в несколько десятилетий в русской истории. Решению этой загадки отчасти помогают богемские хроники, которые знают о конфликте Игоря — Jori, «сына Ярополка», с Олегом, сыном Олега Вещего. Олег Олегович был изгнан и в итоге оказался в Моравии, где даже сумел стать королем и долго сражался с венграми! События эти относятся уже к 930м гг., то есть Олег, посадивший Игоря в Киеве — Олег Олегович (С.Цветков отождествляет этого Олега с «царем русов» ибн-Фадлана и Хлгу «Кембриджского документа»)! Общая картина выходит следующая:
1. Русским каганатом правят Аскольд и Дир;
2. их убивает Олег Вещий;
3. Олегу наследует Олег Олегович;
4. Олег Олегович сажает в Киеве Игоря;
5. Игорь изгоняет Олега Олеговича и основывает новую династию.
Но как объяснить стойкое представление киян о том, что Игорь силой занял Киев, провинциальный городок Русского каганата? Быть может слияние двух Олегов, превращение этого «Олега» в воеводу или дядьку Игоря и перенос места действия в Киев сделали свое дело? Какая-то сложная конструкция вырисовывается. .. Длугош не знает Олега, Длугош не знает и Варяжской легенды. У него именно Игорь убивает Аскольда и Дира… Итого, у нас четыре абсолютно разные версии и ни одного ответа!
Еще больше вопросов возникнет, если мы обратимся к хронологической сетке ПВЛ. Изложение русско-полянской истории автор летописи начинает с привязки ее к византийской истории:
«В год 6360 (852), индикта 15, когда начал царствовать Михаил , стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры начнем и числа положим. «От Адама и до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 и 1 год, а от Давида и от начала царствования Соломона до пленения Иерусалима 448 лет» а от пленения до Александра 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, а от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до Михаила сего 542 года». А от первого года царствования Михаила до первого года княжения Олега, русского князя, 29 лет». При подсчете лет исследователи обнаружили ошибку в… 46 лет! (http://sudar-mb.narod.ru/page/book1/page2.htm ). На это указывает и настойчивое утверждение летописи, что царь Михаил, при котором русь впервые напала на Византию был сыном императрицы Ирины (подробный разбор этого вопроса здесь — http://vasily-kuzmich.livejournal.com/1039.html), но как известно, Ирина была матерью Михаила Первого, а не Михаила Третьего, который правил в 860м! Именно на его правление указывает и датировка ПВЛ! Но раз к Михаилу Первому привязана хронологическая сетка, то выходит, что Олег, первый русский князь правил в первой половине 9 века?!!! Более того, к его правлению в этом случае относится и знаменитое посольство кагана Русов в Византию и Германию 839 года! У меня начинает кружиться голова…
С другой стороны, этому противоречит указание договоров Олега, который заключает их с императорами 10 века — Леоном, Александром и Константином. Но, что если договоры заключал Олег Олегович? Что если Олегов вообще в русской истории было много — три как минимум? Считать Олега Моравского сыном пока гипотетического Олега — кагана 839 года у нас нет возможности — их разделяет почти столетие! Но у нас есть еще одно доказательство существования Первого Олега! В знаменитом Бушском святилище на стене имеется надпись с именем Олега, датируемая началом 9 века! Тут уместно вспомнить и легенду о «волшебнике Русе», которую приводит к примеру Симеон Логофет. Ранее я был склонен отождествлять этого Руса с Диром, но в связи с с новыми фактами уместнее связывать его с Олегом Первым! Вероятно, этот Олег был приемником Бравлина и предшественником Дира и Аскольда. Олег Вещий и Олег Олегович Моравский были его потомками.
Возвращаясь к проблеме Игоря логично задать вопрос, как вообще новая династия утвердилась в Русском каганате и какие Игорь имел права на престол? Тут важнейшую роль сыграл очевидно его брак с Ольгой, что объясняет ее высокое положение иерархии Руссой земли. Ольга была связующим звеном между династией Олега и Игорем. Брак с ней обеспечил право варягу Игорю на русский престол.

Tags: Аскольд, Бушское святилище, Варяжская легенда, Дир, Игорь, Олег Вещий, Олег Моравский, Олег Первый, Ольга, Русская земля, Русский каганат, Русский род, Русь, летописание

NewsKo: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити…»

Опера Александра Бородина «Князь Игорь» для Пермского театра оперы и балета вовсе не новинка: постановка Иосифа Келлера, созданная в 1955 году, шла на этой сцене более полувека и памятна всем театралам. Это, однако, вовсе не означает, что Большой симфонический оркестр под управлением главного дирижёра театра Валерия Платонова не должен был заново учить музыку. Должен был, потому что музыка за те три года, что «Князь Игорь» отдыхал от пермской сцены, волшебным образом изменилась.

Идея исторически выверенной постановки классической русской оперы принадлежит генеральному менеджеру театра Марку де Мони. Именно он решил, что будет любопытно поставить «Князя Игоря» так, как это было в 1890 году, когда опера впервые прозвучала со сцены Мариинского театра, да ещё и в авторской редакции Бородина, по возможности без вставок, сделанных Александром Глазуновым и Николаем Римским-Корсаковым. Для осуществления этого замысла он пригласил постановщицу из Бельгии Сигрид Т’Хуфт и немецкого художника Штефана Дитриха.

Почему именно их? С Дитрихом всё понятно: он в Перми уже работал, делал сценическое оформление оперы Моцарта Cosi fan Tutte, которое всем очень понравилось. В целом Дитрих известен аккуратным и в то же время творческим подходом к исторической теме в костюмах и декорациях.

Что касается Сигрид Т’Хуфт, то беседы с журналистами она всегда начинает с фразы: «Я — не режиссёр». Действительно, специальность постановщика спектакля —

история музыки и сценического движения. Марк де Мони поясняет, что нужна была не режиссура в современном смысле — когда режиссёр что-то трактует, вносит новые смыслы, а работа постановщика в том виде, в каком это понималось в конце XIX века: перенести партитуру на сцену, причём партитура — первична.

Сигрид Т’Хуфт специализируется на музыке барокко и Ренессанса, и обращение к русской романтической опере стало для неё новым опытом. Если для Бородина при создании оперы «в начале было «Слово» — то есть «Слово о полку Игореве», то для Сигрид «в начале была музыка». Воспользовавшись исторически выверенным клавиром Бородина, изданным в 2012 году исследовательницей Анной Булычёвой, она попыталась вернуть и музыку, и драматургию «Князя Игоря» к первоначальному варианту.

Конечно, буквально это сделать невозможно, и автор пермской редакции оперы отлично это понимает. Во-первых, Бородин внезапно умер, не закончив свой многолетний труд, так что без добавок, сделанных его коллегами, опера потеряла бы множество важных фрагментов, которые её прославили. Во-вторых, в редакции Булычёвой каждый музыкальный эпизод представлен в нескольких версиях, и постановщику вместе с дирижёром каждый раз приходилось выбирать, какой из вариантов использовать.

Таким образом, история постановки «Князя Игоря» стала историей возможностей и компромиссов.

Понятно, что, идя таким путём, поставленной цели — создать исторически достоверный спектакль 1890 года — не достигнуть. Сразу скажем: это и не удалось. Зато удалось нечто другое.

Получилась красивая опера, в которой хиты вроде «Ни сна, ни отдыха измученной душе» или «Половецких плясок» перемежаются новыми мелодиями, например, длинным, совершенно доселе не известным зрителям монологом Игоря, с которого здесь начинается эпизод в лагере половцев. Получилось динамичное, захватывающее сценическое действие, в котором все события укладываются в 24 часа и увязаны между собой железной сюжетной логикой. Получилось не отягощённое современными смыслами романтическое полотно с красивыми, стильными декорациями. А ещё получилась ровная, однородная, гармоничная музыкальна ткань, в которой нет раздражающих диссонансов.

Среди несомненно удачных новаций — сюжет, который стал настолько выстроенным и логичным, что сама собой закрадывается мыслишка: «Неверное, Глазунов все половецкие эпизоды уместил в один акт лишь для того, чтобы дважды не переставлять декорации». В пермской версии половецких актов два, и оба с балетом. Между этими двумя эпизодами — сцена в Путивле, где бесчинствует Галицкий, образ которого стал более продуманным и понятным. Бегство Игоря происходит в финале второго половецкого акта, который на этом не завершается: следует довольно длинная новая сцена с Кончаковной и Владимиром Игоревичем, сюжетная линия которых здесь получает радующий зрителя хеппи-энд. После этого — финал с плачем Ярославны и возвращением Игоря.

В этом варианте сюжета хорошо распределены сольные арии и хоровые эпизоды, удачно перемежаются опера и балет, половцы и русичи, хиты и новые вставки. Всё на своём месте, всё держит зрителя в напряжении и приковывает внимание к сцене, поэтому четыре часа просмотра совершенно не утомительны. Думается, созданная Сигрид Т’Хуфт мягкая реконструкция «бородинского» «Князя Игоря» столь удачна, что имеет полное право стать новым каноном и ставиться не только в Перми.

Конечно, если не читать заранее аннотации, интервью с постановщиком и гигантский, очень интересный информационный буклет, выпущенный театром к премьере, новшества вызывают недоумение. После завершения первого акта зрители в перерыве спрашивали друг друга: «А почему он не спел «О, дайте, дайте мне свободу?!»

Что касается «исторически выверенной сценической эстетики», то и здесь получилось собрание компромиссов. Видно, что Штефан Дитрих и художник по свету Георгий Белага изо всех сил пытались выстроить гармоничное сочетание XII века, когда происходит действие «Слова о полку Игореве», XIX века, когда была написана и впервые поставлена опера, и XXI века. Конечно, эта попытка не обошлась без очевидных анахронизмов — трудно было их избежать. Откуда, скажем, у половцев кальян, если Колумб ещё не открыл Америку вместе с табаком? Да и в императорском театре конца XIX века эта деталь вряд ли появилась бы на сцене, это скорее отсылка к «декадентскому» Серебряному веку, какая-то дягилевщина, хотя Сигрид Т’Хуфт старалась как можно дальше уйти от этой эстетики.

Наряды героев заслуживают особого разговора. Певицы запакованы в корсеты, которые так роскошно их стройнят, что описывать героинь хочется лишь старомодными эпитетами вроде «статная» и «величавая». И «Ярославны» Надежда Бабинцева и Лариса Келль, и «Кончаковны» Наталья Ляскова и Валерия Пфистер выглядят просто шикарно. Костюм Кончаковны вообще шедевр — с летящим, переливающимся плащом из органзы.

В целом же костюмы, конечно, трудно назвать «исторически достоверными». Это не реконструкция, а стилизация: мало того, что материалы откровенно современные, но и общий стиль в оформлении костюмов и сцены резко отталкивается от пышной пестроты старого императорского театра и решительно дрейфует в сторону современного минимализма с его приглушёнными цветами и немногочисленными, продуманными деталями.

Для Штефана Дитриха, конечно, было огромным удовольствием создавать бревенчато-белокаменную Русь, равно как и бесконечную половецкую степь. Художнику удалось поместить на сцене не только бескрайние дали Великого Поля, но и грандиозное, драматичное небо, грозно темнеющее в момент солнечного затмения. Но эта степь, этот Путивль, этот лагерь Кончака, конечно, порождения XXI века, пусть и пронизанные тонкой рефлексией давно прошедшего.

Сценическое действие — тоже не копия старого русского театра. В старой опере двигались как? Правильно, почти никак. Хор уж точно стоял стеной, а у Сигрид Т’Хуфт все движутся, взаимодействуют и активно жестикулируют. И хористам, и солистам пришлось изучать значимую жестикуляцию оперы XIX века. Они размашисто крестятся, резко вздымают руки к небу, широко и драматично простирают их к собеседнику…

Большая часть актёрского состава — певцы пермской труппы. В первом составе лишь один приглашённый солист — исполнитель партии Игоря Сергей Мурзаев (Большой театр), который разительно отличается от коллег по сцене. На его фоне пермские басы Владимир Тайсаев (Галицкий) и Михаил Наумов (Кончак) звучат бледновато. Во втором составе Игоря поёт пермяк Александр Погудин, и его мягкий баритон отлично сочетается с басом Наумова.

В целом получилась опера из тех, которыми хочется наслаждаться, не вдаваясь в анализ, не предлагая трактовок, опера, которая может повторить рекорд предшественницы и жить на пермской сцене ещё полвека.

Юлия Баталина | Интернет-издание NewsKo

«Не бойся» — Игорь Мэн

Игорь | Божественность Вики | Фэндом

Игорь

Появляется в

Dragon Knight Saga

Пол

Мужской

Раса

Человек

Род занятий

Некромант

Фракция(и)

Черное кольцо

Локация

Пещера Некроманта на Сентинел Айленд
Боевая башня (опционально)

Связанные квесты

Пророчество
Книга Мертвых
Кольцо Черного Кольца

»

Понятно. Я служу ну верный слуга . Но он мастер. Он не будет служить ну нет. Чтобы он служил , вы сделали бы меня плохим слугой . Да, я вижу это сейчас. Но я хороший слуга , да. Я подам ему яд, да. А когда-то служил , я буду тем, кто обслужит ты: ты, мой хозяин.

„

Игорь — один из двух некромантов, которых Рыцарь-Дракон может зачислить в Башню Битвы.

Содержимое

• 1 Фон
• 2 Взаимодействие с персонажем игрока
  • 2.1 Чтение мыслей
  • 2.2 Связанные квесты
• 3 Общая информация

Предыстория[]

Игорь — некромант, воспитанный некромантом Барнабусом, который принял его в ученики после того, как тот отравил всех в своей родной деревне, когда ему еще не исполнилось 10 лет.

Под руководством Варнавы Игорь научился темным искусствам, пыткам и к своему одиннадцатилетию смог поднять нежить. Он сбежал от Барнабуса, чтобы стать учеником Джонелата после того, как увидел его силу.

Игорь отравит своего хозяина Джонелата, если Рыцарь-Дракон убедит его сделать это. Его сильной стороной являются не только яды, но и существа, находящиеся под его опекой, получают повышенную магическую защиту.

Игорь верен и счастлив служить своему драконьему хозяину. Он серьезно относится к своему положению слуги, даже встревожившись, когда Рыцарь-Дракон вернулся с необходимыми артефактами для усиления круга некромантии, отметив: «Хозяин служил слуге, нет-нет, это не должно повториться».

Его преданность еще раз подтверждается, когда он решил остаться в Боевой башне, пока армада Дамиана неистовствовала в Оробас-фьордах, хотя он мог бы присоединиться к силам с большей силой. Он также гордится Кругом Некромантии Боевой Башни, говоря, что он единственный в Ривеллоне.

Взаимодействие с персонажем игрока[]

Чтение мыслей[]