Год окончания существования советского союза: Сколько лет просуществовал СССР — Новости

книги

Небольшая книга о причинах и механизмах распада СССР — первая переведенная на русский язык монография Стивена Коткина, одного из главных американских специалистов по современной России. Его имя знакомо отечественным историкам и политологам, но с печатными изданиями на русском Коткину откровенно не везло: в России он регулярно бывает с 1984 года, но до недавнего времени было опубликовано лишь несколько его статей. Хотя нехватки в русскоязычных рецензиях на главные книги Коткина нет, встреча с ними у большинства наших читателей еще впереди. Самая долгожданная из них, конечно, биография Сталина, а «Предотвращенный Армагеддон» можно прочесть для затравки перед этим монументальным и пока не завершенным трудом.

Неизбежный, но необязательный конец

Добраться до российского читателя эта книга могла как минимум дважды: в 2001 году, когда вышла в издательстве Оксфордского университета, и в 2008-м, когда автор переработал ее и довел хронологически до начала президентства Дмитрия Медведева. Однако главный вопрос книги — почему Советский Союз распался столь внезапно — не получил общепризнанного ответа до сих пор, и в этом смысле выход «Предотвращенного Армагеддона» на русском нельзя назвать несвоевременным. Хотя контексты восприятия аргументации Коткина за прошедшие годы, безусловно, изменились.

В эпоху Брежнева среди американских ученых и политиков распад СССР считался вероятным, но конкретный временной горизонт этого события отодвигался в неопределенное будущее. В знаменитой статье Рэндалла Коллинза 1980 года коллапс СССР в результате геополитического напряжения прогнозировался в течение нескольких десятилетий, где-то ближе к середине XXI века. В не менее известной статье «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» советский диссидент Андрей Амальрик также упирал на геополитику, главной проблемой которой было нарастающее противостояние СССР и Китая.

В основе же аргументации Коткина лежит убеждение, что геополитика в распаде Советского Союза существенной роли не сыграла, ее влияние ощущалось косвенно, через призму глобальной экономики, в которой СССР начиная с середины 1970-х годов стал все больше проигрывать в конкуренции с Западом. В качестве контрпримера Коткин приводит Индию, в 1980-е годы находившуюся в худшем экономическом положении, чем СССР, но не втянутую в глобальное противостояние с США и их союзниками, которое в случае СССР было не только экономическим, технологическим и военным, но еще и политическим, культурным и моральным. Но это обстоятельство лишь подчеркивает главную, по Коткину, загадку распада СССР: «почему многочисленная советская элита, располагавшая вооруженными до зубов и верными власти внутренними войсками, несмотря на все свое могущество, оказалась не в состоянии защитить ни социализм, ни Союз?».

Катастрофические события рубежа 1980–1990-х годов заставили многих аналитиков искать их предпосылки в реалиях брежневской, а то и хрущевской эпохи. Но и эту гипотезу Коткин отвергает с порога: по его мнению, утверждение, что распад Советского Союза начался до 1985 года, — заблуждение, такое же, как и утверждение, что он закончился в 1991-м. «Проблемы, решить которые пытаются советские руководители, просто не имеют решения. .. Однако советские руководители не собираются совершать политического самоубийства», — цитирует Коткин в самом начале книги высказывание еще одного диссидента, Владимира Буковского, сделанное им в 1989 году, когда Советский Союз уже не казался нерушимым, но и признаков скорой смерти не демонстрировал.

Стивен Коткин

Фото: princeton.edu / Denise Applewhite, Office of Communications

«Величественный крах Второго мира… был спровоцирован не гонкой вооружений, а коммунистической идеологией. И КГБ, и (менее внятно) ЦРУ сообщали в своих секретных сводках, что с 1970-х годов Советский Союз находится в состоянии глубокого кризиса. Однако, хотя советский социализм явно проиграл соперничество с Западом, он обладал некоей летаргической стабильностью и мог продолжать по инерции существовать довольно долго или же мог прибегнуть к оборонительной стратегии в духе Realpolitik. Для этого нужно было ограничить великодержавные амбиции, узаконить рыночную экономику и таким образом восстановить свою экономическую мощь и сохранить при этом с помощью политических репрессий авторитет центральной власти. Вместо всего этого Советский Союз пустился в романтические искания, пытаясь осуществить мечту о „социализме с человеческим лицом”», — так вкратце звучит аргументация Коткина.

Иными словами, СССР действительно надорвался, но не геополитически, как предсказывал Коллинз, а просто в силу невозможности «догонять и перегонять» в рамках существующих институтов и структурных ограничений. Понимание этого, в сущности, возникло уже в 1970-е, и одним из его свидетельств служит знаменитый анекдот о визите японцев на советское «высокотехнологичное» производство, когда после проведенной экскурсии по предприятию в ответ на вопрос директора: «Ну что, насколько лет мы от вас отстали?» японцы отвечают: «К сожалению, навсегда». Но, полагает Коткин, из этого отнюдь не следовало, что СССР скончается скоропостижно, — куда более вероятным, по его мнению, был бы инерционный сценарий.

«Руководители страны брежневских времен благополучно игнорировали растущее отставание от США, и так могло продолжаться еще долго. По сравнению с Западом плановая экономика была неэффективной, но она обеспечивала всеобщую занятость населения, а уровень жизни людей, по западным меркам низкий, казался большинству жителей страны терпимым (учитывая, что сравнивать его было не с чем из-за цензуры и ограничений на зарубежные поездки). Никакой напряженности в стране не было. Национальный сепаратизм существовал, но не представлял серьезной угрозы стабильности. Небольшое по численности диссидентское движение было разгромлено КГБ. Многочисленная интеллигенция беспрерывно ворчала, но, подкармливаемая государством, в целом была лояльна власти. Уважение к армии было исключительно глубоким, а патриотизм — очень сильным. Советского ядерного оружия хватило бы на многократное уничтожение всего мира. Непосредственную опасность представляло разве что ослабление социалистической системы в Польше, но даже эта угроза была отсрочена введением в этой стране военного положения в 1981 году», — исходя из этого, Коткин утверждает, что никакой «насущной необходимости» в перестройке, о чем Горбачев заявлял в 1987 году, не было.

Горбачев как арбатская матрешка

Оценка личности Горбачева в книге Коткина далека от привычных либеральных штампов в духе «он дал людям самое главное — свободу», и это вдвойне примечательно, поскольку Коткин открыто декларирует свою верность либерализму. Однако понимание либерализма у него сугубо институциональное: либеральный порядок для Коткина предполагает наличие институтов, обеспечивающих верховенство закона — сильного парламента, контролирующего расходование средств, авторитетной судебной власти, способной интерпретировать принимаемые парламентом законы и руководствоваться ими, профессиональной исполнительной власти, последовательно реализующей законы. Поэтому либерализм для Коткина — здесь он апеллирует к такому классику, как Алексис де Токвиль — важнее для создания жизнеспособного государства, чем демократия.

Здание КГБ на Лубянке

Фото: Артём Чернов

Какое место в этой конструкции занимает пресловутая свобода? Явно не первостепенное. Победа «демократов» над «коммунистами» в августе 1991 года — это миф, полагает Коткин: задолго до начала путча свобода СМИ и альтернативные выборы — главный формальный критерий демократии — прочно вошли в политическую жизнь страны. Однако суть происходившего в последние годы существования СССР Коткин предлагает искать не в том, что теперь в избирательных бюллетенях было несколько фамилий (а не одна, как раньше), а в принципиальном изменении структуры институтов государства, которое затеял Горбачев.

Поэтому, настаивает автор, главным объектом перестройки на самом деле была вовсе не экономика (хотя именно в этом поле начиналась перестройка на апрельском пленуме 1985 года, где Горбачев заявил об ускорении социально-экономического развития), а компартия. Акценты были переставлены после того, как экономические реформы, казалось бы, тщательно спланированные, потерпели крах и лишь ухудшили ситуацию в стране, но ослабление централизованного контроля над предприятиями и хозяйственной активностью населения создало положение, при котором старые механизмы уже не работали, а новых не появилось. Дополнительный вклад в дестабилизацию внесла гласность, которая, как полагает Коткин, показала, что до 1985 года большинство жителей СССР, несмотря на бесконечные жалобы, принимали многие базовые принципы советской системы. Но их идентичность, убеждения, жертвы оказались преданными — именно тогда, когда их ожидания резко выросли.

И именно в этот момент вдруг выяснилось, что защищать социализм и Советский Союз открыто готовы только «противники реформ», потенциальным лидером которых мог выступить секретарь ЦК КПСС по идеологии Егор Лигачев. Но Горбачев будет готов пойти навстречу консерваторам лишь к концу 1990 года, когда распад СССР был уже фактически неизбежным, а в начале 1988-го сворачивать с курса реформ Горбачев был не готов. Поводом для нейтрализации Лигачева, на которого повесили всех собак в связи с провалом реформ, стала знаменитая статья ленинградской преподавательницы Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами», якобы с подачи Лигачева опубликованная в газете «Советская Россия».

Начало строительства баррикад и блокирования проезда к Дому правительства, 19 августа 1991 года

Фото: Артём Чернов

Но этот тактический ход Горбачева, занимавшегося аппаратной борьбой, в конечном итоге запустил демонтаж КПСС: «„Сопротивление” консерваторов было не слишком умелым, а вот горбачевский „саботаж” системы, хотя в основном и неумышленный, оказался мастерским. Таким образом, „истинная драма реформ”, оттесненная в тень зацикленностью на консерваторах, заключалась в том, что один талантливый тактик невольно, но исключительно умело демонтировал всю советскую систему: от плановой экономики и идеологической приверженности социализму до самого Союза». Для дальнейшего ослабления ЦК КПСС Горбачев под лозунгом возвращения к «ленинским принципам» решил в противовес аппарату партии усилить советы, анонсировав избрание Съезда народных депутатов на альтернативной основе, а в преддверии этих выборов, летом 1988 года, начал реорганизацию секретариата ЦК. Последствия этого проявились незамедлительно: как оказалось, именно партийная вертикаль была единственным институтом, обеспечивавшим единство СССР, а органы власти союзных республик, согласно Конституции СССР, не имели прямого подчинения соответствующим союзным институтам.

«Теперь же, с разрушенной системой центрального партийного контроля, дискредитированной партийной идеологией и парализованной системой плановой экономики, Горбачев обнаружил, что Верховные советы республик начали действовать в полном соответствии с той ролью, которой он их сам невольно наделил: они стали парламентами фактически независимых государств», — так описывает Коткин положение дел в марте 1990 года, когда Горбачев был избран президентом СССР. Именно в этот момент центральная власть в стране уже была рассредоточена (утверждению Горбачева в новой должности предшествовала отмена 6-й статьи советской Конституции о «руководящей и направляющей роли КПСС»). В этот момент само будущее Союза оказалось под вопросом, ведь «именно КПСС, вроде бы избыточная с точки зрения государственного управления, фактически обеспечивала целостность государства — поэтому партия и была подобна бомбе, заложенной в самой сердцевине Союза».

По большому счету Коткин щадит Горбачева и не признает прямо, что последний генсек был вопиюще некомпетентен в вопросах управления страной, упавшей ему в руки в ситуации, когда ни один из членов брежневского политбюро не мог стать новым лидером из-за возраста и состояния здоровья. Правда, в некоторых местах книги Коткин указывает на специфический «талант» Горбачева — умение приносить профпригодность в жертву аппаратным соображениям (например, при назначении министром внутренних дел СССР Эдуарда Шеварднадзе, прежде не имевшего никакого опыта работы как в дипломатии, так и в центральных органах власти). Но в целом Горбачев у Коткина скорее заложник системы, которая сформировалась задолго до него, заложник, наивно полагавший, что его романтический порыв к «социализму с человеческим лицом» способен придать этой системе новую динамику.

Михаил Горбачев

Фото: seansrussiablog

«Подобно арбатской сувенирной матрешке, внутри Горбачева был Хрущев, внутри Хрущева — Сталин, а внутри этого последнего — Ленин. Предшественники Горбачева построили здание, напичканное минами-ловушками, взрывающимися от реформаторских импульсов», — констатирует Коткин. Именно поэтому Горбачев воспринимал перестройку «не как бессмысленную попытку найти квадратуру круга, а лишь как драматическое противостояние реформаторов консерваторам». Но в тот момент, когда Горбачев наконец отказался пойти навстречу последним, те уже были готовы действовать самостоятельно. В августе 1991 года изолированный в Форосе Горбачев сделался уже во всех отношениях бессмысленной фигурой. Последней его реальной попыткой уцепиться за реальную власть стал мартовский референдум 1991 года о сохранении СССР, который не удалось блокировать Ельцину. Однако на территории России в бюллетень для голосования был добавлен вопрос о создании должности президента Российской Федерации, и на этих выборах Горбачеву изначально ничего не светило: ассоциировавшийся с ним кандидат, бывший премьер-министр СССР Николай Рыжков, проиграл Ельцину с огромным разрывом.

Неединая Россия

Подробно Коткин разбирает и небезызвестную точку зрения, согласно которой в распаде СССР виноват национализм, пышно расцветший в союзных республиках вскоре после начала перестройки и гласности. Да, распад СССР был национальным, признает Коткин, называющий Союз «империей наций», — но лишь по форме, а по содержанию он был оппортунистическим.

Этот тезис автор «Предотвращенного Армагеддона» иллюстрирует на примере введения президентского поста в России в 1991 году. Первоначально его появление, полагает Коткин, не означало замены российским президентом союзного (то есть Ельциным Горбачева). Однако новые институты, парламент и президент России, фатальным образом повлияли на судьбу Союза: как только успех Ельцина в создании новых, республиканских институтов власти стал очевидным, он обрел поддержку не только пресловутых «демократов», но и куда более многочисленной советской бюрократии, увидевшей именно в этом шанс сохранить или даже укрепить свою власть.

То же самое произошло и в других ключевых союзных республиках — на Украине, в Казахстане, Туркмении, Узбекистане. «Роковым для судьбы СССР стал не национализм как таковой, а структура государства (15 национальных республик) — прежде всего потому, что ничего не было сделано, чтобы помешать использовать саму структуру Союза для ослабления центра. «Реформы» включали в себя намеренное перераспределение власти в пользу республик, но этот процесс был непреднамеренно радикализирован решением не препятствовать распаду Варшавского блока в 1989-м и выступлением России против Союза», — отмечает Коткин. Но даже несмотря на эти факторы, распад Союза, по его мнению, не был неизбежным — главным было то, что советское руководство при Горбачеве не только не смогло провести черту, отделяющую «нормальный» национализм от сепаратизма, но и само непреднамеренно способствовало распространению национализма. В последнем случае Коткин имеет в виду попытки проведения силовых акций в Грузии в 1989 году и в Литве в начале 1991 года, которые привлекли на сторону сепаратистов многих сомневающихся и поставили Москву в положение обороняющейся стороны, деморализуя КГБ и армию. Именно неготовность Горбачева последовательно применять силу Коткин и считает главной причиной того, что распад СССР не оказался настолько кровавым, как распад Югославии, — отсюда и заглавие его книги.

Но бесславный уход Горбачева с политической сцены в 1991 году (последующие карикатурные попытки стать президентом России или возглавить «социал-демократическую» партию явно не в счет) вовсе не означал, что вместе с ним ушла в прошлое и перестройка — в смысле перестройки государственных институтов. Как показывает Коткин, основы сегодняшней конструкции российской власти были заложены именно Горбачевым.

Фото: pastvu.com

В момент утверждения в должности президента СССР Горбачев, полагает автор, предположительно взял за образец французскую гибридную президентско-парламентскую систему, где правительство отвечает одновременно перед президентом и парламентом. Затем, не удовлетворившись этим, Горбачев преобразовал Совет министров в кабинет, прямо подчиненный президенту (на этот раз предположительно по американской модели), а в феврале-марте 1991 года он выселил это правительство из Кремля, освободив место для собственного президентского аппарата, чьи отделы дублировали министерства. Не важно, что к тому моменту реальной властью Горбачев уже почти не обладал, — главное, что ту же самую институциональную структуру скопировали новые российские власти, которые, казалось, были непримиримыми антагонистами Горбачева. Конституция 1993 года сделала Российскую Федерацию «суперпрезидентской» республикой, а кроме того, в подчинении президента оказалась еще и собственная администрация, чьи департаменты отчасти дублировали соответствующие министерства — «точно так же, как это происходило в недолговечном аппарате единственного президента СССР, а до того — в ЦК КПСС. Заполучив те самые здания, в которых когда-то располагался ЦК, ельцинская администрация разрослась до еще больших размеров, не уместившись на Старой площади и заняв еще и часть Кремля. А в новом Управлении делами администрации президентская власть обрела такую независимую от госбюджета финансовую основу, которая и не снилась царям или Политбюро».

Здесь логика рассуждения Коткина вновь заставляет вспомнить о Токвиле, который, как известно, акцентировал момент преемственности, а не разрыва между Старым порядком и Французской революцией. В переходе от Советского Союза к Российской Федерации Коткин не видит ничего похожего на революцию — этот процесс был просто «каннибализацией прежней советской реальности», в связи с чем рассуждать всерьез о каких-то «либеральных» или «неолиберальных» реформах применительно к началу 1990-х годов, по его мнению, просто не приходится. «Таких реформ никогда не было и не могло быть. То же самое можно сказать и о благих „альтернативах” этим реформам. Противники российского риторического неолиберализма не были в состоянии определить, кто же именно должен был воплотить в жизнь рекомендуемые ими „постепенные” реформы. Уж не миллионы ли чиновников, предавших советское государство и занятых самообогащением? Никакое российское руководство, придя к власти в результате нараставшего коллапса центральных (советских) институтов власти, не смогло бы предотвратить последовавшего за этим коллапсом полного разворовывания банковских счетов и собственности, которыми на бумаге владело государство, а на практике — ничем не ограниченные должностные лица».

Однако Коткин не согласен и с еще одним известным тезисом по поводу распада СССР, согласно которому приватизация государства советскими чиновниками началась еще при Брежневе (а то и раньше), когда сформировались основные коррупционные сети, затем уже открыто прибиравшие к рукам активы, созданные всем народом. На самом деле, утверждает автор, ворота, открывавшие путь к обогащению, до роспуска СССР только начали открываться — и уже после того, как республики отправили на свалку остатки Союза, а стремительный поворот к рынку стал официальной политикой, процесс захвата государственного имущества начал развиваться бешеными темпами. Именно поэтому Коткин настаивает на том, что коллапс СССР был именно распадом, а не свержением социалистического общественного строя (как, например, в Польше), и в постсоветской России этот распад продолжился, полагает автор, вспоминая о драматических отношениях между центром и регионами в период президентства Ельцина. «Решение президента Путина вернуться к системе назначения региональных руководителей из центра действительно ограничило наиболее вопиющие случаи поведения региональных руководителей», — признает Коткин в издании 2008 года (разумеется, он не мог знать о возвращении губернаторских выборов в 2012 году). «Однако Российская Федерация — сложный продукт советской эпохи, распада Союза, импровизированных сделок и путинской рецентрализации — по-прежнему далека от сплоченности и единства».

К сегодняшней российской власти Стивен Коткин не испытывает симпатий, однако добросовестность исследователя фактически заставляет его признать ее достижения — и здесь политический реалист явно одерживает верх над абстрактным институционалистом. На последних страницах книги Коткин констатирует: «Только фантастическая наивность как Горбачева, так и Ельцина позволяла им рассчитывать, что Россия будет допущена в элитарный клуб мировых держав просто из симпатии. Путин казался бóльшим реалистом, не питая иллюзий по поводу „партнерства” с США и обоснованно соотнося интересы своей страны прежде всего с Европой, хотя и не забывая о российских интересах (и прежних рынках) в Азии — от Ирака и Ирана до Индии, Китая и Корейского полуострова».

Однако на вечный вопрос «куда идет Россия?» Коткин дает короткий и очевидный ответ: «Она в Евразии» (опять же, написано это задолго до появления Евразийского экономического союза). А вот на вопрос «куда идет остальной мир?» у Коткина нет определенного ответа. «Капитализм — необычайно динамичный источник бесконечного созидания, но также и разрушения. Взаимные связи увеличивают общее благосостояние, но повышают и риски. Да и сами Соединенные Штаты еще более увеличивают эту непредсказуемость, сохраняя колоссальную военную и разведывательную машину, так и не демобилизованную после окончания холодной войны, демонстрируя горючую смесь высокомерия и паранойи в ответ на предполагаемые вызовы их глобальным претензиям и с упрямством пренебрегая теми самыми правительственными институтами, которые обеспечивают их мощь».

Чем известен единственный президент СССР Михаил Горбачев – Картина дня – Коммерсантъ

30 августа в Москве после продолжительной болезни умер последний генеральный секретарь ЦК КПСС и единственный президент СССР Михаил Горбачев. Подробности его биографии — в справке «Ъ».

Михаил Горбачев (в центре) в 2014 году

Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ

Михаил Горбачев (в центре) в 2014 году

Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ

Горбачев Михаил Сергеевич родился 2 марта 1931 года в селе Привольское Красногвардейского района Северо-Кавказского края (ныне — территория Ставропольского края). Его отец работал механизатором на машинно-тракторной станции, мать — в колхозе. С 15 лет трудился помощником комбайнера.

В 1955 году окончил юридический факультет МГУ, в 1967 году — заочное отделение Ставропольского сельскохозяйственного института, получил квалификацию «агроном-экономист». После окончания университета был направлен на Ставрополье в краевую прокуратуру, но быстро перешел на работу в комсомол.

В 1952 году вступил в КПСС. В 1955–1956 годах был заместителем заведующего отделом агитации и пропаганды Ставропольского краевого комитета ВЛСКМ. В 1956–1958 годах занимал пост первого секретаря Ставропольского городского комитета ВЛКСМ, в 1961–1966 годах — первый секретарь краевого комитета комсомола.

В 1961 году был избран делегатом XXII съезда КПСС, после избирался делегатом XXIV (1971 год) и всех последующих съездов партии. С 1966 по 1970 год проделал путь от первого секретаря ставропольского горкома КПСС до первого секретаря краевой ячейки партии.

В 1970–1989 годах — депутат Верховного совета СССР VII–XI созывов. За это время возглавлял комиссии по делам молодежи, законодательных предложений и по иностранным делам.

В 1971 году стал членом ЦК КПСС. 27 ноября 1978 года был избран секретарем ЦК КПСС, курировал вопросы сельского хозяйства. 21 октября 1980 года вошел в состав политбюро.

С 11 марта 1985 года по 24 августа 1991 года занимал пост генерального секретаря ЦК КПСС.

23 апреля 1985 года объявил курс на «ускорение социально-экономического развития СССР», впоследствии получивший название «перестройка». В мае того же года была начата антиалкогольная кампания. За три года производство спиртных напитков сократилось в два раза.

В начале 1986 года на XXVII съезде КПСС заявил о необходимости политики «гласности»: в периодических изданиях сменились главные редакторы, начали публиковаться запрещенные ранее литературные произведения. В 1988 году была изменена избирательная система СССР, стало возможно выдвигать на выборы независимых от КПСС кандидатов. В 1986–1991 годах легализована частная коммерческая деятельность. С 1988 по 1991 год при Михаиле Горбачеве было реабилитировано более 1 млн незаконно осужденных граждан СССР. 12 июня 1990 года принят закон «О печати и других средствах массовой информации», отменивший цензуру.

В 1988 году избран председателем президиума Верховного совета СССР. 25 мая 1989 года стал председателем Верховного совета СССР.

В 1989 году начался вывод советских войск из Афганистана и Восточной Европы, были подписаны договоры с рядом западных государств о сокращении ядерного вооружения. В 1990 году — Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии, в результате чего были объединены ГДР и ФРГ.

В феврале 1990 года заявил о необходимости создания поста президента СССР и отмены положения конституции о руководящей роли КПСС. Соответствующие поправки были внесены 14 марта того же года. 15 марта занял пост президента СССР.

В апреле-июле 1991 года вместе с главами девяти республик СССР разрабатывал договор о создании Союза Суверенных Государств. Его подписание было сорвано попыткой госпереворота. 18 августа 1991 года отказался сотрудничать с членами ГКЧП и был изолирован на даче в Форосе. Спустя четыре дня «августовский путч» закончился в пользу сторонников президента РСФСР Бориса Ельцина.

С 5 сентября по 25 декабря 1991 года занимал пост председателя Госсовета СССР. 6 сентября подписал постановление о признании независимости Литвы, Латвии и Эстонии.

25 декабря 1991 года после подписания Беловежских соглашений Горбачев сложил полномочия президента СССР. На следующий день была принята декларация о прекращении существования СССР.

С января 1992 года занимал пост президента Международного фонда социально-экономических и политологических исследований. В 1993 году основал международную неправительственную организацию «Международный зеленый крест». Был ее президентом до 2017 года.

В 1996 году баллотировался на пост президента России, в первом туре набрал 0,51% голосов.

В 1999 году был одним из инициаторов создания Форума лауреатов Нобелевской премии мира. В 2000–2001 годах возглавлял общественный совет НТВ.

В 2000 году создал Российскую объединенную социал-демократическую партию, в 2001 году она вошла в Социал-демократическую партию России. До 2004 года был ее лидером. В 2007 году после реорганизации партии возглавил общероссийское общественное движение «Союз социал-демократов».

В 2002–2009 годах — сопредседатель российско-германского форума «Петербургский диалог». В 2010 году организовал «Форум новой политики» и возглавил совет ее учредителей.

Удостоен более 300 государственных и общественных наград, дипломов, почетных грамот и знаков отличия. Такими как, ордена Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени и другие. Кроме того, отмечен множеством иностранных наград и премий. Лауреат Нобелевской премии мира 1990 года.

С 1953 по 1999 год был женат на Раисе Горбачевой (в девичестве — Титаренко). В 1957 году у них родилась дочь Ирина.

Что осталось через 30 лет после распада СССР?

23 декабря 2021 года

25 декабря 1991 года советский флаг был снят с крыши Кремля и заменен трехцветным флагом Российской Федерации. Конец СССР последовал за крахом его экономики, отделением многих государств и попыткой государственного переворота против Горбачева и его перестройки. Тридцать лет спустя историки до сих пор расходятся во мнениях относительно причин. Комментаторы подводят итоги.

Открыть/закрыть все котировки

Brīvā Latvija (LV) / 15 декабря 2021 года

Тридцать лет конфликта

Район не стал более мирным, сообщает новостной сайт Brīvā Latvija:

«Из 15 бывших республик только пяти удалось избежать войны, государственного переворота или беспорядков. Это три прибалтийские страны и, по иронии судьбы, два авторитарных режима – Казахстан и Туркменистан. Массовые протесты в Беларуси были жестоко подавлены в прошлом году. Россия столкнулась как с внутренним конфликтом в Чечне, так и с войнами в Грузии и на Украине. Молдова была вовлечена в разжигаемый Россией вооруженный конфликт в Приднестровье. Армения и Азербайджан неоднократно воевали за территорию Нагорного Карабаха. В Таджикистане шла гражданская война, в Узбекистане происходили массовые беспорядки, а Кыргызстан неоднократно погружался в политический хаос».

Юрис Лоренс

  Оригинал статьи

Eesti Ekspress (EE) / 14 декабря 2021

Eesti Ekspress

Страна СМИ	Эстония
Язык СМИ	Эстонский
Тип выхода СМИ	Еженедельная газета
Периодичность публикации	Еженедельно по средам
Район распространения	По всей стране
Политическая ориентация	Либерал
Тираж	24 000 печатных, 16 000 цифровых (2020 г. ).
Посещения	< 500 000
Издатель	AS Эстония Аджалехед
Модель оплаты онлайн	Весь контент платный

Борьба за демократию никогда не кончается

Бывший президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес предостерегает в Eesti Ekspress от того, чтобы не почивать на лаврах демократических достижений:

«Граждане демократических государств усыплены победой демократии после распада Советского Союза. Убеждение, что «с нами ничего не может случиться, потому что мы победили», привело многих к мысли, что опасность авторитаризма таится где-то в другом месте. Тем не менее, мы позволяем коррупции и другим правилам применяться к тем, кто у власти. … Ирония судьбы заключается в том, что либеральная демократия нужна нам каждый день для сохранения наших прав и контроля над теми, кто у власти, но мы видим эту потребность только тогда, когда уже слишком поздно».

Тоомас Хендрик Ильвес

  Оригинал статьи

Le Figaro (FR) / 22 декабря 2021

От советской власти к государству-изгою

Усилия Путина по достижению политического баланса с НАТО не могут скрыть тот факт, что он гонится за властью и честью Советского Союза, пишет Le Figaro:

«После советской империя рухнула, у него осталось только оружие слабых: нападение на тех, кто меньше его, оспаривание границ, разжигание подсознательных конфликтов, поддержка диктаторов, использование наемников, скрытое вмешательство, участие в дезинформации, саботаже и кибервойне. … Равновесие двух блоков сменилось стратегией тысячи ножевых ранений — вообще привилегией террористов и стран-изгоев. Путин расплачивается за великое историческое унижение России мелочью».

Филипп Жели

  Оригинал статьи

Михаил Горбачев, советский лидер, который помог положить конец холодной войне, умер

смотреть сейчас

Михаил Горбачев, последний лидер Советского Союза и реформатор, который помог положить конец холодной войне и привести свою страну от коммунизма к капитализму, умер Вторник в 91, по данным Горбачев-Фонда.

«Михаил Сергеевич Горбачев скончался сегодня вечером после тяжелой и продолжительной болезни», — сообщили в Центральной клинической больнице, сообщает агентство «Интерфакс».

Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве рядом с женой Раисой Горбачевой, сообщает агентство.

Родившийся в селе Привольное, Горбачев вырос убежденным коммунистом во время Второй мировой войны. После окончания Московского государственного университета со степенью юриста в 1955 году он поднялся по служебной лестнице в Коммунистической партии и в марте 1985 года поднялся до ее высшего поста — генерального секретаря. гласность», реформы, направленные на реструктуризацию отстающей экономики Советского Союза и повышение прозрачности правительства.

Горбачев и его жена были также известны стильным шармом, противоречащим образам их предшественников. Daily Mail назвала их «парой Гуччи».

Узнайте больше из новостей NBC:

Видео показывает, как Иран пытается захватить американский беспилотник
Мексиканская звезда Эухенио Дербес, пострадавший в результате несчастного случая, перенесет «очень сложную» операцию
Вот признаки того, что республиканцы надеются на «красную волну» отступают в преддверии выборов 2022 года

Когда в Польше начались демократические митинги, которые в 1919 году прокатились по всему советскому блокуВ 89-м Горбачев не послал советские танки для подавления восстания. В следующем году он получил Нобелевскую премию мира за помощь в прекращении холодной войны.

Советский Союз быстро начал распадаться по мере того, как от него отделялись плененные прибалтийские народы Литвы, Латвии и Эстонии, а другие народы, долгое время находившиеся под игом Москвы, включая Украину, стремились к независимости.

Через несколько месяцев после попытки государственного переворота 25 декабря 1991 года Горбачев ушел в отставку. Днем позже Советский Союз был распущен.

«Я считаю себя человеком, который начал реформы, которые были необходимы для страны, Европы и мира», — сказал Горбачев Ассошиэйтед Пресс в 1992 году, вскоре после того, как он покинул свой пост.

«Меня часто спрашивают, начал бы я все это снова, если бы мне пришлось повторить это? Да, действительно. И с большей настойчивостью и решимостью», — сказал он AP.

смотреть сейчас

Журналист и близкий друг Горбачева Алексей Венедиктов рассказал Forbes Россия в этом году, что Горбачев был «разочарован» вторжением президента России Владимира Путина в Украину.

«Это дело всей его жизни», — сказал Венедиктов, вспоминая перестройку и гласность. «Свобода — дело Горбачева».

Венедиктов заявил изданию, что, по его мнению, наследие Горбачева уничтожается.

Во вторник Путин выразил «глубокие соболезнования» в связи с его смертью, сообщило российское государственное информационное агентство ТАСС.

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш, председатель Комиссии Европейского Союза Урсула фон дер Ляйен и другие официальные лица во вторник высоко оценили лидерство Горбачева, заявив, что он изменил ход истории и проложил путь к свободной Европе.

«Мир потерял выдающегося глобального лидера, убежденного многосторонника и неутомимого борца за мир», — сказал он. «Я глубоко опечален его кончиной».

Президент США Джо Байден сказал, что Горбачев был редким лидером, потому что у него было «воображение, позволяющее увидеть, что другое будущее возможно, и смелость рискнуть всей своей карьерой, чтобы достичь этого».