Брежневские времена: Историческое содержание эпохи Леонида Брежнева — хлеб для народа

Эпоха Брежнева и перестройка Горбачева

27.01.2010

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ АНО «ЛЕВАДА-ЦЕНТР» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА АНО «ЛЕВАДА-ЦЕНТР».

18-22 декабря 2009 года Аналитическим Центром Юрия Левады(Левада-Центр) был проведен опрос по репрезентативной выборке 1600 россиян в 127 населенных пунктах 46 регионов страны. Ответы на вопросы исследованияприводятся вместе с данными предыдущих опросов*. Статистическая погрешность не превышает 3,4%.

Положительное отношение к Михаилу Горбачеву высказывают чащевсего респонденты 25-39 лет (17%), с высшим образованием (18%), а также жителигородов с населением от 100 до 500 тыс. человек (17%). В той или иной степениотрицательное отношение к Горбачеву выражают россияне 55 лет и старше (47%), с образованием ниже среднего (41%), с низким уровнем доходов (44%) и жители сел(41%).

Больше положительных последствий эпохи перестройки дляРоссии видят россияне 25-39 лет (28%), с высшим образованием (28%), высокимуровнем доходов (33%). Противоположного мнения придерживаются респондентыстарше 55 лет (64%), с образованием ниже среднего (56%), низким уровнем дохода(63%) и жители сел (58%).

Благополучным периодом развития страны брежневские времена называют чаще всего его современники – россияне старше 40 лет (50%),респонденты с образованием ниже среднего (28%), с низким уровнем доходов (35%)и жители сел (26%). Наибольшие затруднения при ответе на этот вопрос возникаюту молодых людей 18-24 лет (40%).

Полина ЧЕРЕПОВА, пресс-служба Левада-Центра

КАКБЫ ВЫ ОЦЕНИЛИ СЕЙЧАС СВОЕ ОТНОШЕНИЕ К МИХАИЛУ ГОРБАЧЕВУ?

ЕСЛИГОВОРИТЬ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ, КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ЭПОХА ПЕРЕСТРОЙКИ ПРИНЕСЛАРОССИИ БОЛЬШЕ ХОРОШЕГО ИЛИ БОЛЬШЕ ПЛОХОГО?

КАКВЫ СЧИТАЕТЕ, БРЕЖНЕВСКИЕ ВРЕМЕНА БЫЛИ ПЕРИОДОМ БЛАГОПОЛУЧНОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫИЛИ ПЕРИОДОМ «ЗАСТОЯ», КОТОРЫЙ В КОНЦЕ КОНЦОВ ПРИВЕЛ К КРАХУ СССР?

* Напоминаем, что исследовательский коллектив Левада-Центра до2003 года составлял ВЦИОМ. Подробнееоб истории центра.

РАССЫЛКА ЛЕВАДА-ЦЕНТРА

Подпишитесь, чтобы быть в курсе последних исследований!

Выберите список(-ки): Уведомления о новых публикациях Еженедельная субботняя рассылка

Email адрес *

Застойный разговор – Газета Коммерсантъ № 118 (6839) от 08.

07.2020

В Новой Третьяковке открылась вторая выставка из масштабного цикла, посвященного советскому искусству: она называется «Ненавсегда. 1968–1985» и с размахом презентует времена застоя. Рассказывает Игорь Гребельников.

Предыдущая фотография

Застойный художественный официоз выставка впервые за постсоветские времена показывает крупным планом

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Следующая фотография

1
/
4

Застойный художественный официоз выставка впервые за постсоветские времена показывает крупным планом

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Фото:
Коммерсантъ / Ирина Бужор
 /  купить фото

Кто бы мог представить 20 лет назад, что это время будет вспоминаться с теплотой, а десятилетиями томившиеся в запасниках Третьяковки картины и скульптуры советских художников будут призваны в свидетели того, что эпоха, обозванная последним генсеком застойной, отнюдь не являлась таковой. Напротив, этот период, маркированный 1968-м (Пражская весна) и 1985-м (начало перестройки), предъявляется как время невероятного интеллектуального и творческого подъема, явившегося во всем многообразии форм — от диковинных мутаций соцреализма в работах художников «левого МОСХа» до тихого фрондерства разного рода эзотериков и открытого сопротивления режиму художников неофициального круга. Флюиды ностальгии объяли на выставке необъятное, соединили несоединимое. Раньше кураторы просто не рисковали столь масштабно и плотно (более 500 работ) соединить в одной экспозиции идеологически разнонаправленные, даже противоположные произведения.

Выставка производит впечатление своеобразного реванша огромного пласта советского искусства 70–80-х годов, который, казалось, был сначала посрамлен легендарным аукционом Sotheby’s 1988 года, взвинтившим цены на советский андерграунд и прославившим его на весь мир. А потом и вовсе пропал из поля зрения.

Хотя кураторы во главе с Кириллом Светляковым и уверяют, что отказались от иерархий, исходили из того, что и в официальной среде, и в андерграунде «интеллектуальная жизнь была чрезвычайно интенсивной», голос неофициального искусства на этой выставке оказался куда тише, чем мы привыкли. Работы соответствующих художников то звучат контрапунктом, а то и совершенно гармонично вливаются в мощный хор больших, мастеровито написанных картин, представляющих тогдашний официоз.

Тут удивительно мирно сходятся идеологические противники, даже картины-враги: скажем, комплиментарный портрет Брежнева за работой над «Воспоминаниями» кисти Таира Салахова (1981) — этим уроком художнической сервильности открывается экспозиция — с соц-артистским ерничанием Виталия Комара и Александра Меламида, Бориса Орлова, Леонида Сокова, Гриши Брускина, пародирующих советскую монументальную пропаганду: барельфы вождей оборачиваются автопортретами художников, а скульптуры советских героев — комичными истуканами. Тут выстраданная религиозность иератур Михаила Щварцмана или нагруженных мистической символикой полотен Виталия Линицкого, принявшего монашеский постриг в 1981 году, соседствует с озорством акций группы «Гнездо» вроде «Забега в сторону Иерусалима» (1978) — псевдосостязания, высмеивающего подготовку к Олимпиаде, а заодно и моду на богоискательство. Тут самолюбование столичной богемы, томно позирующей живописцам в своих мастерских, на кухнях или в каком-то фантазийном пространстве над Москвой, как на картине Татьяны Назаренко «Московский вечер» (1971), соседствует с простодушием сцен деревенской жизни, с жизнью «человека на земле», ставшего отдельной большой темой в литературе и кино того времени.

Это по картинам и инсталляциям Кабакова, акциям группы «Коллективные действия» складывалось впечатление о невыносимости «застойного» бытия, отчего персонажи картин и инсталляций улетали в космос, редуцировались до абсурдистских реплик по углам картин, растворялись в пустоте. А сами художники отправлялись за город совершать странные акции, затем подробно обсуждать увиденное и почувствованное и все это подробно документировать. Выставка, однако, довольно строго напоминает, что у художников были, мол, и другие способы сдюжить в брежневское остановленное время: например, перенестись со своими героями, мольбертами и кисточками в совершенно другие эпохи — во времена Возрождения, в Галантный век или век Серебряный (ретроспективизму в советском искусстве на выставке посвящена отдельная глава).

Но теплота и тщательность, с которой кураторы подошли к выбору произведений, вдруг оборачиваются к середине экспозиции той самой духотой, от которой хочется улететь куда подальше. Тут дело не только в сюжетах картин: сама концентрация этой живописи, за которой стоят и кропотливый труд, и интеллектуальная натуга, и даже какое-то отчаяние, исступленность, с непривычки производит несколько удушливое впечатление. Видимо, это неизбежно, коль проект, по словам директора Третьяковской галереи Зельфиры Трегуловой, «основан на социально-психологическом анализе индивидуального и массового сознания»,— попробуй тут прийти к ясным выводам, да еще на основе искусства, пробивающего себе свободу в несвободные времена. Музей проделал действительно огромную работу, сопроводив выставку полноценными исследованиями, вошедшими в каталог, где феномен застоя подробно анализируют искусствоведы, культурологи, социологи, обращаясь не только к работам художников, но и к самому обширному материалу художественной литературы, кино, эстрады, рок-музыки, повседневной культуры.

Берясь реабилитировать советское искусство застойных декад (ведь по большому счету из него «в будущее взяли» лишь признанного во всем мире Илью Кабакова), кураторы апеллируют к западному постмодернизму с его отказом от идеалов прогресса и поступательного развития истории. Да, советскому художественному андерграунду легко найти аналогии в западном искусстве: концептуализм, минимализм, ленд-арт, акционизм — все эти новые веяния художники стремительно наверстывали благодаря информации, худо-бедно просачивавшейся сквозь железный занавес. Официальная живопись с ее диковинной образностью смотрелась увязшей в своих мучительных поисках: куда ей до освобождающей ясности американского минимализма, или решительности французских «новых реалистов», или пробирающей откровенности полотен Бэкона и Люсьена Фрейда.

Но вот режим самоизоляции, вызванной пандемией коронавируса (выставка должна была открыться еще в апреле), обнаружил еще и новые параллели с тем временем, на что обращают внимание кураторы. Теперь и нас потянуло к природе, теперь и мы замкнулись в кругу своих и усердствуем в разного рода самопознании, не говоря уже об эзотерических или восточных оздоровительных практиках, которыми массово увлекались как раз в брежневские времена.

Выставке долго выбирали название и остановились на намеренно неграмотном «НЕНАВСЕГДА», которого кураторы и директор музея старательно избегают в статьях в каталоге, названном «Это было навсегда. 68/85». Сам посыл проекта жизнеутверждающий: мол, вот жили же в застой, и думали, и творили — так удивительно и разнообразно. Но на образовательном портале «Лаврус» кураторы проговариваются, что в контексте последних событий название «зазвучало еще и как протест… против ограничения свободы, против закрытия границ, против ограничения творчества, да и просто как ободряющая мантра, которая, наверное, проговаривается в голове каждого человека, замкнутого в пространстве своего дома с марта». Впрочем, и в общественной жизни с начала весны тоже много всего произошло, добавив еще толику параллелей с эпохой «кремлевских старцев». Тем интереснее, что будет, когда придет черед перестройки — по крайней мере той, советской, которой должна завершиться затеянная Третьяковкой выставочная трилогия.

Project MUSE — Жизнь и эпоха Леонида Брежнева и Михаила Горбачева

Сюзанна Шаттенберг, Леонид Брешнев: Staatsmann und Schauspieler im Schatten Сталина. Eine Biographie (Леонид Брежнев: государственный деятель и актер в тени Сталина. Биография). 661 стр. Кельн: Бёлау, 2017. ISBN-13 978-3412502096. €39,00.

Уильям Таубман, Горбачев: его жизнь и времена . 852 стр. Нью-Йорк: WW Norton, 2018. ISBN-13 978-0393647013. 39,95 долларов США.

Биографический поворот окончательно ударил по советскому полю в полную силу. Конечно, советские историки рано начали писать политические биографии — на такие темы, как Ленин и Сталин, кто может винить их за то, что они взялись за эту задачу? Даже не имея доступа к первоисточникам, книги о первых советских лидерах всегда привлекали широкую аудиторию, и, надо признать, классические политические биографии давали хронологию и обзор основных тем и тем, которые помогали очертить состояние этой области. Это было только в 1990-е годы, когда исследования дневников и писем, во многом движимые школой субъективизма, позволили по-иному подойти к оценке жизни отдельных людей в Советском Союзе. После десятилетий автобиографий, мемуаров эмигрантов и журналистских отчетов, чтобы назвать несколько типичных жанров холодной войны, историки Советского Союза теперь начали создавать академические биографии с аналитическим и сравнительным аспектами, применяя возможности жизнеописания к советской жизни. ¹ Можно [Конец страницы 207] даже утверждают, что биографический поворот особенно ярко проявляется в случае с советской историей из-за школы субъективизма и ее новаторских исследований, основанных на дневниках и письмах. ²

Одним из последствий расширения доступа к архивам в начале 1990-х годов стала новая волна биографий советских лидеров. ³ Новые биографии по-прежнему были в основном сосредоточены на Иосифе Сталине (и Владимире Ленине), но вскоре Никите Хрущеву также было уделено биографическое внимание. ⁴ С расширением (но не безграничным) доступом к первоисточникам научное осознание ценности биографии (и более широкой области жизнеописания) для истории в целом и школы субъективизма в советском поле в частности имеет все добавили новую аналитическую глубину этим биографиям «жизни и времени». ⁵ Не будет преувеличением сказать, что в последнее десятилетие или около того ученые с нетерпением ждали академических отчетов о жизни и временах Леонида И. Брежнева, а в 2017 году — долгожданную биографию Сюзанны Шаттенберг Леонид Брешнев: Staatsmann und Schauspieler в Schatten Сталиных. Вышла Eine Biographie . ⁶ Также не будет преувеличением сказать, что после успешной и высоко оцененной биографии Хрущева 2003 года Уильяма Таубмана его том « Горбачев: его жизнь и времена » уже вызвал много шума задолго до того, как попал на прилавки в 2018 году. ⁷

И Шаттенберг, и Таубман связывают истории жизни своих героев со знакомым повествованием о советском прогрессе, целях и победах. Оба рассказывают как можно больше подробностей о ранних жизнях своих испытуемых в попытке [End Page 208] , чтобы показать, как семейная жизнь, школьный опыт и другие интересы повлияли на их характер, амбиции и общее мировоззрение. ⁸ И Брежнев, и Горбачев в школе любили актерское мастерство, поэтому драматургия и спектакль давались им довольно естественно. И Шаттенберг, и Таубман используют эти театральные тенденции в своих повествованиях, сочетая политическую и социальную историю с акцентом на опыте и эмоциях. Более прямо это показано в рассказе Шаттенберга, где Брежнев предстает как актер (9).0003 Schauspieler ) в подзаголовке книги, но в трактовке Таубмана статус знаменитости Горбачева и его выступления в качестве государственного деятеля (особенно на международном уровне) в 1980-х годах играют важную роль в том, как все обернулось.

Несмотря на то, что они выросли в разное время, и Брежнев (1906 г.р.), и Горбачев (1931 г.р.) испытали восходящую социальную мобильность, вознаграждаемую теми, кто жил идеалами Homo Sovieticus. Брежневу было всего 11 лет во время революции, и он не чувствовал необходимости извлекать выгоду из революционного нарратива, чтобы укрепить свое заслуженное место в советской истории. Важнейшим формирующим событием для него была Великая Отечественная война. Горбачеву было десять лет, когда нацистская Германия вторглась в Советский Союз, так что война…

«Высокие времена» брежневских лет

Ник Холдсворт

Nick Holdsworth

Наш постоянный критик.
Журналист, писатель, писатель. Работает в основном из Центральной и Восточной Европы и России.

СССР / Яркие воспоминания о самодельных психоделиках и советских революционных временах оживают в советских хиппи.

«Мы не знаем, куда идем, но точно знаем, от чего убегаем», — говорит женский голос за кадром поверх зернистого цветного изображения группы растрепанных молодых людей, идущих по неясному ландшафту в начале кадры из актуального документального фильма Терье Тоомисту Советские Хиппи .

В условиях усиливающейся политической поляризации между Россией, Европой и Западом в СМИ популярно представление о русских как о каком-то другом виде, воинственном, агрессивном, коррумпированном и обособленном. Чего многие, не имеющие непосредственного опыта жизни в России, не понимают, так это того, в какой степени инакомыслие — с маленькой «д» — остается широко распространенным в России и по сей день, что часто проявляется в молодежных музыкальных и модных подгруппах.

Редкие кадры

Идея о том, что в Советском Союзе были хиппи, может показаться странной, но Россия — большая страна с большой душой, и ее терпимость к различным подходам к жизни, возможно, является одним из ее самых прочных и тщательно охраняемых секретов. . Не каждый россиянин сегодня является либо православным прихожанином, либо полноправным членом лояльной Путину партии «Единая Россия», как и не каждый советский гражданин был коммунистом или колхозником.

Тоомисту копается в архивах, чтобы найти редкие кадры из 1960-е годы советских хиппи, когда он отправляется в современное дорожное путешествие из Эстонии (которая тогда была Советским Союзом, а не государством Европейского Союза) в Москву с ветеранами движения советских хиппи. Хотя встреча с первым из наших современных главных героев, сидящих в позе лотоса перед восточным мистическим видео, когда они готовят что-то похожее на марихуановые косяки на старую советскую книгу под названием «Сленг хиппи», может показаться немного банальной, мы получаем Сразу подумалось, что это взгляд назад с точки зрения тех, кто никогда не покидал движение хиппи.

От «Битлз» к русской научной фантастике

Когда в конце 1960-х музыка начала сотрясать основы западного мира, рябь этих вибраций начала давать о себе знать за «железным занавесом», где молодежь, как и везде, искушаемая запретным фрукты – тайком прослушали европейские радиостанции и вошли в мир западного рока.

«Советские хиппи» Терье Тоомисту

О том, насколько вызывающими воспоминания были эти звуки и насколько революционным послание лирики было едва понято, если вообще было, рассказывают персонажи, которым сейчас за 70, для которых альтернативный образ жизни остается важным. Персонажи с такими именами, как Old Long (из Москвы, который отмечает, что «звук овердрайва начал сотрясать наше коллективное сознание»), фрагменты архивных советских государственных кадров, современные психоделические мультфильмы и ранее невиданные домашние 16-миллиметровые кадры, Тоомисту воссоздает необычайные известные годы. для большинства традиционных историков как брежневский период «застоя».

«В 1965 году я стал другим человеком, — вспоминает Коля Васин из петербургского Храма любви Леннона. «Мои волосы, одежда, мысли были другими. Разная музыка, стиль ходьбы. Весь мир Битлз открылся мне, и я увидел вселенную, все безумие здесь. Я чувствовал Бога, видел в них что-то святое».

Для зрителей, незнакомых с советским кинематографом, — ролики психоделического детского мультфильма 1981 года «Загадочная планета » могут стать сюрпризом. Знакомы ли те, кто анимировал детский научно-фантастический сериал Кира Булычева «Алиса Сельзнева», с «Битлз» Желтая подводная лодка мультипликационный фильм или нет, похожие, ярко нарисованные стили устрашающе похожи.

«Сестра и мать беспокоят громкую музыку. Теперь я их понимаю», — рассказывает другой старый хиппи. «Моя мама подумала, что со мной что-то не так, и отправила меня в психиатрическую больницу». Это вариант, который некоторые родители западных детей в то время хотели бы иметь так легко доступным…

«Одно наше существование оскорбляло систему», — говорит другой ветеран советского движения хиппи.

Если смотреть через длинную призму истории, то трактовка советской кинохроникой сцены хиппи в то время — назойливая, покровительственная, глубоко «квадратная» — мало чем отличается от своего рода обрезанных RP (полученное произношение) Pathé кинохроники британских хиппи сцена 60-х.

Включить. Настройтесь.

«В Советском Союзе секса не было. Не было проституток. И никаких хиппи», — говорит Люба. «Люди жили как зомби и просто не видели того, чего не хотели видеть».

Протесты против войны во Вьетнаме

Но, конечно, советские хиппи столкнулись с опасностью большей, чем общественное отвращение: полиция натравливала на них собак, их сажали в тюрьмы при каждом удобном случае, а насильственное сбривание длинных волос и бород было наименьшим из физических жестокости, с которыми они столкнулись.

Воспоминания о самодельных психоделических препаратах (советский препарат для астматиков можно было заваривать в виде чая, чтобы вызвать ощущение, подобное ЛСД) проигрываются в новаторских анимационных эпизодах с использованием изображений из современных блокнотов и оригинальных рисунков, чтобы донести ощущение революционных времен жизни.

Рассказывают историю о знаменитом собрании хиппи в Москве в июне 1971 года в знак протеста против войны США во Вьетнаме, где было арестовано 3000 молодых людей. Это событие по сей день отмечается ежегодным собранием хиппи в российской столице 1 июня, что запечатлено в фильме, когда он следует за автобусом, полным старых хиппи из Таллина на годовщину.