Расшифровка Древний Новгород: от призвания варягов до республики. Дата призвание варягов

от призвания варягов до республики • Расшифровка эпизода • Arzamas

Как была устроена Новгородская республика и была ли она демократией

Автор Павел Лукин

«Подайте ж мне чару большую мою, Ту чару, добытую в сече, Добытую с ханом хозарским в бою, — За русский обычай до дна ее пью, За древнее русское вече!

За вольный, за честный славянский народ! За колокол пью Новаграда! И если он даже и в прах упадет, Пусть звон его в сердце потомков живет — Ой ладо, ой ладушки-ладо!»

Эти слова, обращенные к «азиату» Змею Тугарину, вложил в уста князя Влади­мира Красное Солнышко в своей балладе Алексей Константинович Толстой. В них, пожалуй, ярче всего отразилось то, что можно назвать «новгородским мифом» русской истории. Мифом не в том смысле, что явлений и событий, которые можно связывать с новгородской «вольностью», не суще­ствовало, а в том смысле, что в представлениях публики о Новгороде, в публи­цистиче­ских произведениях и даже в ученых трудах, посвященных его исто­рии, тесно переплелись научное знание, идеология и культурные предпочте­ния. Можно сказать, что у каждой эпохи и у разных направлений общественно-политиче­ской мысли был свой Новгород. Поэтому можно даже говорить о бы­товании не одного, а как минимум двух мифов о Новгороде и их бесчис­лен­ных вариаций.

Сразу после падения независимости Новгорода в 1478 году родился так назы­ваемый «черный миф» о Новгороде, представлявший новгородцев извечными смутьянами, мятежниками, предателями и даже отступниками от истинной веры. Московский летописец, работавший вскоре после присоединения Нов­города к Москве, сформулировал эти представления в кратком, но емком ком­мента­рии к более раннему летописному тексту, послужившему для него источ­ником. Переписывая сообщение об изгнании из Новгорода одного из князей в XII веке, московский летописец добавил к более раннему рассказу следующее: «Таков бо бе  То есть «таков ибо был». обычай окаянных смердов изменников».

Образ новгородцев как «окаянных смердов-изменников» с тех пор неодно­кратно воскресал в науч­ной историографии, популярной литературе и публи­цистике. По мере измене­ния литературной моды и накоп­ле­ния научных знаний он «аран­жи­ро­вался» по-разному, но всегда был при­зван обосновать один и тот же нехитрый тезис: ликвидация независимости Новгорода и его специфического устройства была закономерной, а значит, в конечном счете и оправданной.

В XVIII веке, в пери­од, когда могущество российского самодер­жавия двигалось к своему зениту, все, что в русской исто­рии так или иначе отклонялось от этой само­дер­жавной тенденции, при­нято было крити­ко­вать, но уже с более рацио­нали­стических позиций. Герхард Фридрих Миллер — работавший в России немец­кий ученый и официаль­ный исто­риограф Россий­ской империи (между прочим, он, наряду со своим оппо­нентом Ломоносовым, был одним из первых ученых, опреде­лив­ших новгород­ский политический строй как республикан­ский) — писал, вполне в духе средне­вековых летопи­сей, о том, что присоеди­нивший Новгород мо­сковский вели­кий князь Иван III наказывал новгородцев за их «непослушание и бешенство». В то же время Миллер рассуждал о том, что «надлежа­ло усмирить» Новгород, чтобы «поло­жить основание к следую­щей высокой власти и об­шир­ности Россий­ского государства». Здесь уже содер­жа­лась та составляющая новгород­ского черного мифа, которая, видоиз­меняясь в зависимости от идео­логической и научной моды, сохранялась вплоть до со­вет­ского и даже до нынеш­него времени: Новгород был обречен, а его при­соеди­­нение к Москве было хорошо уже тем, что создало территориальную основу России и укрепило государственность.

В советское время черный миф о Новгороде обогатился социально-классовыми чер­тами, которые были присущи господ­ствовавшему тогда в историографии марксизму. Утверждалось, что к концу существования Новгородской респуб­лики новгородские вольности по существу превратились в формальность, и что в сохране­нии независимости был заинтересован только господствующий класс — бояре, а простой люд стремился к присоединению к Москве. Сохраня­ются такие оцен­ки и сейчас. Например, современный исследователь Новгорода академик Ва­лен­тин Янин подчеркивает, что направленная против Москвы политика бояр­ского правительства Новгорода была «лишена поддержки со стороны народных масс», к моменту присоединения Новгорода вечевой строй был по сути уничто­жен и о каких-либо «проявлениях демократии» в это время говорить уже не при­ходится. Утрата Новгородом независимости оценивается здесь сугубо поло­жи­тельно, как сыгравшая «в высшей степени выдающуюся роль в истории нашего Отечества».

Параллельно с черным мифом существует и «золотой миф» о Новгороде. Его пред­посылки можно обнаружить еще в средневековых новгородских ис­точни­ках, в которых сами новгородцы с гордостью называют себя «мужами воль­ными». Однако осмысление его относится к значительно более позднему времени и отразилось сначала не в научных трудах, а в художественной литературе и в публицистике.

Писатель и драматург второй половины XVIII века Яков Княжнин в трагедии «Вадим Новгородский» (посвященной, кстати, мифическому персонажу) устами одного из героев восклицает:

«Доколь не осветит луч солнца наших глаз, На самой площади, нам прежде толь священной, Новградский где народ, свободой возвышенный, Подвластен только быв законам и богам, Уставы подавал полнощным всем странам».

Имеется в виду, конечно, вечевая площадь, а новгородцы — в соответствии с традициями литературы классицизма — стилизуются под республиканских героев Античности.

Особенно популярен Новгород с его вольностями был среди оппозиционных литераторов. Радищев посвятил Новгороду отдельную главу в своем «Путеше­ствии из Петербурга в Москву», где утверждал, что «Новгород имел народное правление». В его интерпретации, в конфликте Новгорода с Москвой была виновата, естественно, последняя. Недовольный «сопротивлением… респуб­лики», московский властитель «хотел ее разорить до основания».

Еще резче высказывался уже в XIX веке поэт-декабрист Кондратий Рылеев:

«И вече в прах, и древние права, И гордую защитницу свободы В цепях увидела Москва».

И далее (от имени новгородцев):

«Решать дела привыкли мы на вече, Нам не пример покорная Москва».

Когда в 1860-е годы, в царствование императора Александра II, в России начались либеральные «Великие реформы», задачей которых была отмена крепостничества и модернизация страны, дух этого времени стал способ­ство­вать поискам истоков демократических начал на Руси. Ведь одной из важней­ших реформ было учреждение выборных органов местного самоуправления: земств и городских дум. В том же 1867 году, что и цитировавшееся выше стихо­творение А. К. Толстого, вышла книга историка права Василия Сергеевича «Вече и князь». В ней подчеркивалось значение самоуправления в древнерус­ских городах, и, конечно, прежде всего в Новгороде.

Жив золотой миф и сегодня. С учеными — сторонниками Москвы спорят защитники новгородских вольностей. В одной из таких работ, вышедшей относительно недавно, можно прочитать, например, что «к московскому взятию вечевой Новгород приближался, не исчерпав своего исторического потенциала», а погиб он не из-за внутренних противоречий, а в результате удара извне.

Таким образом, и сегодня история Новгорода вызывает острые дискуссии. Чтобы хотя бы попробовать разобраться в их соотношении с реальными историческими фактами, начать придется издалека — с самых ранних этапов истории Новгорода, поскольку довольно большой популярностью пользуется концепция, согласно которой предпосылки республиканского строя Новгорода следует искать в глубокой древности.

В древнейших сохранившихся летописных повествованиях конца XI — начала XII века рассказывается о том, как в середине IX века славянские и финноязыч­ные племена севера Руси изгнали за море варягов, которым они платили дань. Когда после этого между ними началась вражда, они направили к варя­гам послов и призвали варяжского князя Рюрика с братьями Синеyсом и Трувoром. По одной летописной версии, Рюрик сначала вокняжился в Ладоге (ныне село Старая Ладога в Ленинградской области) и только потом перебрался в Новго­род, по другой — сразу прибыл в Новгород. Именно Рюрику предстояло стать основателем династии, правившей на Руси до эпохи Смутного времени.

Призвание варягов в «Повести временных лет» датируется 862 годом, и эта дата считается условным началом русской государственности, хотя нет ника­ких сомнений в недостоверности древнейшей летописной хронологии (разде­ление на годы было произведено в начальном летописании позднее, задним числом).

Летописный рассказ о Рюрике вызвал в XVIII веке, когда в Российской империи только начиналось становление научной истории, острые споры между так назы­ваемыми норманнистами и антинорманнистами (от слова «норманны», буквально «северные люди» — так в Средние века называли скандинавов). Норма­­нни­­сты исходили из того, что раз племена севера Руси при­звали на кня­же­ние именно варягов, то и основателями Русского государ­ства надо считать пришлых иноземцев — скандинавов. Антинорманнисты в ответ на это всеми силами стремились доказать, что и первые русские князья, и сами лето­писные «варяги» были нескандинавского происхождения. По поводу про­ис­хо­ждения варягов антинорманнистами выдвигались разные версии. К примеру, Ломо­но­сов отождествлял их с пруссами — онемеченным народом, жившим в При­бал­тике, — считая последних славянами, хотя на самом деле они были балтами, род­ствен­ными совре­менным литовцам и латышам. Впоследствии у варя­гов искали славянские, финские, кельтские и даже тюркские корни.

Поскольку в центре повествования находилось объедине­ние новгородских словен (одна из восточнославянских догосударственных территориально-политических общностей, наряду с полянами, древлянами, кривичами, вятичами и другими; жили в бассейне озера Ильмень), а Рюрик, согласно летописи, вокняжился именно в Новгороде, то «призвание варягов» оказалось тесно связанным с новгородской историей. В частности, возникла концепция о том, что акт призвания представлял собой некий договор, ограничивший княже­скую власть и ставший основой для развития республиканского строя в позд­нейшее время. Есть и историки, которые спорят с этой концепцией, полагая, что на самом деле север Руси был захвачен скандинавами, как это было и в ряде других регионов Европы. Но, поскольку все сведения об этом ограничиваются поздними и легендарными летописными рассказами, какие-то определенные суждения здесь вряд ли возможны. Речь идет даже не о гипо­те­зах, а о догадках.

То, что варяги не сыграли в образовании государства первостепенной роли, хорошо видно из того, что социально-экономический и политический строй Руси оказался больше похожим на устройство других стран Центральной и Во­сточной Европы, чем на устройство скандинавских королевств. В частно­сти, на Руси, как и в Польше, Чехии, Венгрии, государство играло весьма значи­тельную роль — в том числе в организации хозяйственной жизни.

С другой стороны, данные лингвистики однозначно указывают на то, что имена первых русских князей были скандинавскими и значительная часть элиты ранней Руси также носила скандинавские имена. Археологические раскопки выявили на территории Руси IX–X веков скандинавское присутствие, в том числе на северо-западе. Вероятно, наличие в княжеском войске опытных и хо­ро­шо вооруженных воинов скандинавского происхождения сыграло опре­де­­лен­ную роль и в том, что князьям Рюриковичам удалось объединить под своей властью всю огромную территорию, населенную восточными славянами. Такого не произошло ни у западных славян, ни у южных, на терри­ториях кото­рых возникло несколько раннесредневековых государственных образований.

Споры вокруг норманнской теории в настоящее время не имеют к науке ника­кого отношения и носят чисто политико-идеологический характер. В извест­ном смысле они представляют собой «бой с тенью», поскольку ника­кого «норманнизма» как единой теории сейчас не существует. Подав­ляющее боль­шинство и отечественных, и зарубежных ученых признают как очевидный факт упомянутые элементы славяно-скандинавского взаимо­действия, но очень по-разному оценивают его масштабы и значение в истории Руси.

Уже во второй половине X — начале XI века Новгород стал значительным для того времени центром, уступавшим только Киеву — «матери городов русских» и рези­денции старшего в роду Рюриковичей князя. Опираясь на Нов­город, члены правящей династии распространяли свою власть на сосед­ние территории. Впоследствии Новгороду подчинялась гигантская периферия, простиравшаяся от верховьев Волги на юге до Белого моря на севере и от Бал­тий­ского моря на западе до отрогов Уральских гор на востоке.

Несмотря на то что главным центром Руси стал Киев, Новгород сохранял свое значение. Князья знали, что их династия началась на Северо-Западе (или верили в это, зная соответствующие летописные предания). Гораздо позже, в начале XIII века, владимирский князь Всеволод Большое Гнездо, отправ­ляя своего сына на княжение в Новгород, подчеркивал, какая ему выпала честь: «На тобѣ Богъ положилъ… старѣишиньство во всеи братьи твоеи, а Новъгородъ Великыи старѣишиньство имать кнѧженью во всеи Русьскои земли». То есть его сын — как старший среди братьев — по спра­ведливости будет править в Новгороде, где впервые на Руси появилась княжеская власть.

Новгород, однако, вошел в историю отнюдь не благодаря князьям (там так и не сформировалось своей княжеской династии, как это произошло в боль­шин­стве древнерусских земель), а благодаря своему специфическому полити­ческому строю, который многие историки называют республиканским.

В последнее время некоторые авторы избегают называть Новгород республи­кой. Вероятно, они стремятся таким образом соблюсти источниковедческую точность. Действительно, такого термина в источниках нет, это научное поня­тие. Сами новгородцы называли свое политическое образование иначе: сначала просто Новгород, а с XIV века — Великий Новгород. Происхождение обозначе­ния «Великий Новгород» точно не известно, но интересно, что оно впервые — еще в XII веке — появляется не в новгородском, а в южнорусском летописании, конкретно — в Киевском своде в составе Ипатьевской летописи. Возможно, это связано с тем, что южнорусские летописцы стремились таким образом отличить «Новгород Великий» на Волхове от территориально близкого к Киеву Новгорода Северского в Черниговской земле. И только потом это обозначение проникло на Северо-Запад Руси, где было подхвачено гордившимися своими вольностями новгородцами. Для них эпитет «Великий» подчеркивал особые значение и статус Новгорода.

В то же время говорить о становлении в Новгороде республиканского строя вполне правомерно. И лучше не использовать при этом такие часто встре­чающиеся определения, как «боярская» или «феодальная республика».

Очень рано в Новгороде сформировалась независимая от князя знать — бояре или, как их чаще называли в Новгороде того времени, «передние» или «вяч­шие» (т. е. бóльшие) мужи. Высшая власть принадлежала назначавшемуся из Киева князю-наместнику, но своей княжеской династии в Новгороде не сло­жилось. Уже с конца XI века вместе с князем Новгородом управлял избирав­шийся самими новгородцами посадник. Все большее значение приобретало вече — народное собрание.

Окончательно укрепилась новгородская вольность после бурных событий 1130-х годов, когда оттуда был изгнан сын киевского князя Мстислава Великого Всеволод. После этого князей в Новгород, как правило, приглашало вече. Без согласия новгородцев князь теперь не мог принимать никаких важных решений, то есть княжеская власть в Новгороде существовала, но была ограни­ченной: князь не мог вмешиваться во внутренние дела городского управления и смещать должностных лиц. Вместе с посадником он вершил суд, а во время войны возглавлял новгородское войско.

В территориальном отношении город Новгород делился на две стороны — Софийскую и Торговую. Стороны, в свою очередь, подразделялись на концы (районы), а концы — на улицы. Концы собирали свои веча, там выбирали кон­чанского старосту (посадника). Улицами управляли уличанские старосты, также выборные. Полноправными новгородцами считались только члены кончанских объединений, т. е. горожане. Население огромной Новгородской земли фактически не принимало никакого участия в обсуждении и решении важнейших политических вопросов.

Общегородское собрание — вече — избирало высших должностных лиц: посад­ника, тысяцкого и архиепископа. Относительно того, кто имел право участво­вать в вече, высказываются разные мнения, но источники единодушны: такое право принадлежало членам кончанских объединений. Важнейшую роль среди новгородских должностных лиц играл посадник. Он возглавлял городскую власть и войско, заключал договор с князем, вел дипломатические переговоры, вместе с князем вершил суд. Тысяцкий представлял в городском управлении торгово-ремесленное население, ведал судом по торговым делам. Новгород­ский архиепископ являлся главой новгородской епархии. С середины XII века его выбирало вече и утверждал киевский митрополит. Помимо руковод­ства церковными делами, архиепископ участвовал в принятии всех важнейших политических решений. На вече избирался также архимандрит — глава новго­родского монашества.

Политический строй Новгорода в значительной степени схож со строем других европейских средневековых республик, в частности западнославянских город­ских республик Западного Поморья (балтийское побережье современных Поль­ши и Германии), таких как Щецин или Волин, торговых республик Италии и Далмации: Венеции, Генуи, Дубровника и др.

Чрезвычайно интересна культура Новгорода. Собственно, средневековый Новгород является, пожалуй, главным резервуаром наших знаний о культуре и повседневной жизни Древней Руси. Новгород славен своими многочислен­ными храмами, среди которых такие уникальные памятники, как древнейший древнерусский храм — Софийский собор (XI век) или церковь Спаса Преоб­ра­жения на Ильине улице с фресками выдающегося византийского мастера Фео­фана Грека (XIV век). Благодаря Новгороду мы можем получить информацию о тех сторонах жизни, которые были ранее неизвестны. Ведь лето­писцы инте­ресовались в основном деяниями князей и «большой полити­кой» в целом. Что ели древнерусские люди, во что они играли, как воспиты­вали детей, — все это и многое другое мы узнаем благодаря масштабным археоло­гическим раскопкам, вот уже несколько десятилетий ведущимся в Новгороде. Самым блестящим их результатом стало, конечно, открытие берестяных гра­мот. Среди них были обнаружены даже такие нетривиальные тексты, как лю­бов­ное послание и школьные упражнения мальчика Онфима, учившегося азбуке.

Северо-Западная Русь не была разорена в ходе Батыева нашествия, хотя и вы­нуж­­дена была платить дань в Орду. В Новгороде во второй половине XIII — XV веках продолжалось укрепление республиканского строя. Хотя со второй трети XIII века Новгород признавал верховную власть владимирского великого князя, в реальности, однако, полномочия князей там постепенно умень­шались. Князья уже не сами участвовали в управлении, но присылали наместников, которые представляли их в Новгороде. По-прежнему считалось, что высшая власть принадлежит всем жителям Новгорода, собиравшимся на вече, но всё богаче и могущественнее становились новгородские бояре. В их владении и во владении менее знатных землевладельцев, а также церкви находилось ко второй половине XV века уже более 90% новгородских земель.

Тем не менее, вопреки распространенным представлениям, даже самые низшие слои полно­правного населения Великого Новгорода вплоть до самых последних лет его независимости не хотели терять свою вольность и ценили ее. В одной из лето­писей рассказывается о возмущении новгородской «черни» на вече попыт­ками бояр в 1477 году пойти на компромисс с могущественной Москвой и признать московского великого князя своим «государем», т. е. безраздельным владыкой. Это возмущение привело к расправе черни с теми, кого она считала предателями.

По мере усиления Москвы и «собирания» ею русских земель становится все более ощутимым ее нажим на Новгород. В 1471 году в битве на реке Шелони новгородцы были наголову разбиты войсками великого князя московского Ивана III, а в 1478 году Новгород вынужден был сдаться на его милость уже без всякого сопротивления. Новгородская республика была ликвидирована, а ее свое­образный символ — вечевой колокол, созывавший новгородцев на собра­ния, — был вывезен в Москву. История республиканской модели средневековой русской государственности подходила к концу и полностью прекратила свое существование в 1510 году, когда Москвой была ликвидиро­вана вторая крупная русская средневековая республика — Псков.

Из сказанного выше следует, что черный миф Новгорода в значительной сте­пени не подкрепляется данными источников. Это, однако, не означает, что его нужно заменить золотым мифом и вслед за Радищевым и декабристами пред­ставлять себе Новгород как некую идеальную демократическую республи­ку, раздавленную авторитарной Москвой.

Во-первых, подавляющее большин­ство населения Новгородской земли участия в политической жизни не прини­мало, поэтому о демократии (во всяком случае, современного типа) здесь говорить не приходится. Во-вторых, даже если счи­тать устройство средневеко­вого Новгорода демократическим, то демократия эта была средневековой, а никак не либеральной. Полноправное население Новгорода воспринималось не как сообщество индивидов, наделенных поли­тическими и гражданскими правами, а как своего рода коллективная личность, общность «братьев», кото­рые всегда должны думать и действовать едино­душно. Если кто-то пытался противоре­чить воле коллектива, его ждала не оппозиционная скамья, а суровая расправа, иногда — умерщвление. Если же коллектив распадался на более или менее равные части (обычно это был раскол между разными кончанскими объ­еди­нениями), то в условиях отсутствия твер­дой «вертикали власти» — а в Новго­ро­де ее не было — дело нередко доходило до вооруженных столкновений.

В-тре­тьих, наконец, и для многих адептов черного мифа (особенно среди исто­ри­ков советского времени), и для адептов золотого мифа характерна некоторая идеа­лизация «настоящей демократии» как таковой. Первые считают, что Нов­город потерпел поражение из-за того, что отказался от нее, из-за того, что, по их мнению, в нем от управления были отделены низы общества. Вторые же полагают, что Новгород не отказывался от демократии, и оплакивают ее унич­то­жение в 1470-е годы. Однако новгородскую «демократию» не стоит идеали­зировать. Она действительно просуществовала до самого конца новго­род­ской незави­симости, но это был режим по-своему как минимум ничуть не более «мягкий» или «либеральный», чем московская монархия.

Кроме того, позволительно задать вопрос: а так ли уж было полезно для выжи­вания Новго­рода сохранение в нем коллективистской вечевой «демократии»? В просуще­ство­вавших до рубежа XVIII–XIX веков Венецианской и Дубровниц­кой рес­пуб­ликах очень рано самый «демократический» орган власти — народ­ное соб­рание — утратил всякое значение и фактически перестал существовать. Консо­ли­дация аристократии, которой и в Венеции, и в Дубровнике безраз­дельно принадлежало право на участие в политической жизни, способствовала стаби­ли­зации режима и устранению угрозы внутреннего раскола. Кто знает, как бы сложилась судьба Великого Новгорода, если бы в 1470-е годы его элита не раскололась бы на промосковскую и пролитовскую партии? Если бы эти боярские партии не были заинтересованы в мобилизации в свою поддержку «клиентов» — «худых мужиков-вечников», как их называет летопись? Если бы они смогли выработать согласованный политический курс?

Так или иначе, история Новгорода представляет собой наглядное опроверже­ние кочующих из статьи в статью, из выступления в выступление тезисов о якобы извечном русском деспотизме, о несовместимости православия с республиканским строем, в общем, того, что упомянутый в самом начале А. К. Тол­стой иронично характеризовал в одном из писем с помощью возды­ханий: «Божья воля! <…> Несть батогов  Батог — палка или толстый прут, использо­вав­шийся для телесных наказаний в России в XV–XVIII веках. аще не от Бога». Как европейская сред­не­вековая республика Новгород остается интереснейшим и неоцененным по до­стоинству явлением русской истории.

arzamas.academy

Призвание варягов (862). История — Путеводитель по Золотому кольцу России

Традиционно считается отправной точкой русской государственности. Древнейшим источником сведений о событии является основанное на устном предании «Сказание о призвании варягов», содержащееся в «Повести временных лет» и в предшествующем ей летописном своде конца XI века, (текст которого частично сохранился в Новгородской первой летописи).

Предыстория призвания варягов

Согласно «Сказанию», в середине IX века славянские и финские племенные союзы словен, кривичей, чуди и мери платили дань варягам, приходившим из-за «Варяжского» моря. В 862 году эти племена изгнали варягов, и после этого между ними самими начались усобицы — по сообщению Новгородской первой летописи, «въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в нихъ правды».

Для прекращения внутренних конфликтов представители славянских и финских племён решили пригласить князя со стороны («И реша себе: князя поищемъ, иже бы владелъ нами и рядил ны по праву»). В ряде поздних источников появление варягов, их последующее изгнание и начало межплеменных усобиц связывается со смертью новгородского князя (или посадника) Гостомысла, после смерти которого в конфедерации племён наступил период безвластия. Согласно этим же источникам, на межплеменном сходе предлагались разные кандидатуры — «от варяг, или от полян, или от хазар, или от дунайчев». По изложению Иоакимовской летописи, достоверность которой историки подвергают сомнению, Гостомысл перед смертью указал, что наследовать ему должен сын его средней дочери Умилы, выданной замуж за князя одного из племен западных славян Гоцлава. Этот сын и был Рюрик. По краткому и наиболее авторитетному изложению «Повести временных лет», было решено пойти искать князя за море, к варягам-руси.

Призвание

Согласно «Повести временных лет» (в переводе Д. С. Лихачёва):

«В год 6370 (862 по современному летоисчислению). …И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а ещё иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Приходите княжить и воладети нами“. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене…»

Существует точка зрения, впервые высказанная А. Куником, что Синеус и Трувор — это вымышленные имена, возникшие под пером летописца в результате буквального перевода древнешведских слов «сине хус трувор», что означает «с домом и дружиной». Однако специалисты по скандинавистике считают данный вариант маловероятным и указывают на то, что данные личные имена встречаются в скандинавских источниках.

Знаменитые слова послов: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» являются одним из возможных вариантов перевода текста летописи на современный язык. Выражение «порядка нет» часто понимается буквально, как указание на хаос от безвластия. Однако в первоисточнике слово «порядок» отсутствует. В летописи по Ипатьевскому списку на старославянском языке написано: «земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». В ряде других списков (например в Четвёртой Новгородской летописи) написано «земля наша добра и велика есть, изобильна всем, а нарядника в ней нет». При этом под словом наряд исследователями (например, И. Я. Фрояновым) понимаются полномочия на определенную деятельность, в данном случае на осуществление властных функций, а под нарядником — судья, правитель княжества. В то же время в древних языках одно слово несло больше значений, чем сегодня. Так слово «наряд» можно понимать и как «порядок», в смысле «благополучие», «благообразность» и даже ещё проще и ближе к современному значению — «красота».

Княжеская власть подразумевала сбор дани для обеспечения дружины, которая должна обеспечить защиту подвластных племен от внешнего нападения и внутренних усобиц. В средневековом Новгороде существовал обычай приглашать князей со стороны в качестве наёмных правителей города, однако не известно о такой практике среди славян в более раннее время. В свидетельстве арабского писателя X века Ибн Русте русы описываются как народ, который совершает набеги на славян и продаёт их хазарам и булгарам.

Некоторые исследователи отмечали значительное смысловое совпадение летописного «Призвания варягов» с цитатой из сочинения «Деяния Саксов» Видукинда Корвейского, в которой бритты обращаются к трем братьям-саксам Лоту, Уриану и Ангуселю с предложением о передаче им власти над собой: «Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, готовы вручить вашей власти…»

Д. С. Лихачёв полагал «призвание варягов» вставкой в летопись, легендой, созданной печерскими монахами с целью укрепления независимости Древнерусского государства от византийского влияния.

Участие руси в призвании

В Лаврентьевском, Ипатьевском и Троицком списке «Повести временных лет», а также в русской редакции XIII века «Никифорова летописца вскоре», помещённого в «Новгородской Кормчей» (1280) русь названа в числе племен, приглашавших варягов: «придоша русь, чюдь, словене, кривичи к варягом, реша: земля наша велика и обилна» или как в «Повести временных лет»: «реша Русь, Чудь, Словени и Кривичи» — указывали Нейман И. Г., Д. И. Иловайский, Потебня А. А., М. Н. Тихомиров и Вернадский Г. В... Проблему вызывает склонение слова «русь» во фразе — «сказали руси чудь, словене, кривичи и весь» в традиционном переводе летописи, или «сказали русь, чудь, словене, кривичи и весь». В остальном тексте сказания о призвании варягов прямо говорится о руси как варяжском народе за морем.

Причины замены «реша Русь» на «реша Руси» исследовал Егор Иванович Классен:

«Старая Руса на реке Русе существовала ещё до пришествия варягов, принадлежала к Новогородской области; следовательно, Руссы уже были в этой вольной области до призвания князей варяжских. Эти Руссы могли точно так же участвовать в призвании варягов, как и прочие племена Новогородской области. Они, Руссы, и действительно участвовали в этом призвании, ибо в Лаврентьевском или старшем списке Несторовой летописи сказано: „и реша Русь, Чудь, Словене и Кривичи (варягам-Руси): вся земля наша и пр.“ То есть варягов-Руссов призывали к себе четыре племени Новгородской области, в числе которых, во главе, стоят Руссы. На основании этого мы можем слова летописи выразить так: Руссы вольные, или Новогородские, жившие в старой Русе, призывали из-за моря Руссов, княживших в том краю и бывших варягами.»

Следует отметить, что изначальное предположение Классена о существовании Старой Руссы в IX веке не подтверждается археологическими данными. Но в последние годы в двух актах научно-исследовательской экспертизы Института Российской Истории РАН было обращено внимание, что «вопрос о времени возникновения города Старая Русса Новгородской области до сих пор не может считаться решённым… археологически Старая Русса изучена крайне недостаточно». По исследованным памятникам археолог Г. С. Лебедев датировал возникновение Старой Руссы на рубежах X—XI вв... Существование Старорусской руси ещё до призвания Рюрика В. В. Фомин напрямую связывает не только со Старой Руссой, но и с территорией всего Южного Приильменья, «где встречаются мощные соляные источники, в изобилии дающие соль, без которой невозможна сама жизнь» .

Академик А. А. Шахматов, разбирая измененный текст «призвания варягов» (по Лаврентьевскому списку) «Реша Руси Чудь Словени и Кривичи» в примечании делает существенное уточнение: «вносим несколько поправок, предложенных издателем».

Участие руси в призвании варягов фиксируется в более поздних, чем Повесть временных лет, источниках: «Владимирском летописце» и «Сокращённом Новгородском Летописце», а также в «Степенной книге» митрополита Макария: «послаша русь к варягом… и придоша из-за моря на Русь» и в Летописце Переславля Суздальского (Летописец Русских Царей): «Тако реша русь, чудь, словене, кривичи, и вся земля реша…» и некоторых других.

golden-ring.drugiegoroda.ru

КНЯЗЬ РЮРИК. Призвание варягов на Русь. Основатель династии Рюриковичей. - Патриот - это человек, служащий Родине, а Родина

Следующим объектом его нападений становится течение Рейна и Фрисланд. Но вот после этого информация не лезет ни в какие рамки. Якобы Лотарь в результате набегов вынужден был считаться с его силой, предпочел пойти на мировую и вернул ему лен во Фрисланде. Но в 854г. опять отнял, а вместо этого дал новый лен – в ЮтландииОднако в это время последовало приглашение из Ладоги… Зачем же народам Северной Руси для своего объединения потребовалось звать “варягов”? Тут имелось несколько причин, и причин немаловажных. Стоит отметить, что княжение в славянских государствах всегда было наследственным. Конечно, власть князя ограничивалась вечем, но претендовать на эту должность отнюдь не мог первый встречный. Так, “Велесова Книга” очень четко разделяет князей с боярами и воеводами, несмотря на то, что бояре порой тоже возглавляли важные предприятия. В древности считалось, что и хорошие, и дурные качества передаются по наследству. Поэтому, например, вместе со злодеем нередко казнили всю его семью. А князя вече могло выбрать только из рода, имеющего на это право – из потомков великих вождей прошлого. Кстати, это наблюдалось и в летописные времена. Как ни капризничало, как ни бушевало новгородское вече, прогоняя неугодных князей, но ни разу оно не выдвинуло кандидатуру из собственной среды, такое и в голову никому не пришло бы. Новый князь мог быть приглашен лишь из княжеских родов, пусть даже не русского, а литовского, но обязательно имеющего касательство к правящим династиям.Пережитки прежнего государственного устройства славян – отнюдь не “вечевой республики”, а “вечевой монархии”, сохранившиеся вплоть до XVIII в., видны и на примере Речи Посполитой, где все свободные шляхтичи имели право избирать и переизбирать королей, диктовать им волю на сеймах, но ни один магнат даже не пытался сам примерить корону, хотя бы он и был куда богаче короля и содержал большее войско. Здесь тоже рассматривались лишь кандидатуры, достойные короны по праву рождения. Если и не из поляков, то из Венгрии, Франции, Швеции, Литвы, Германии, России.Нелишне напомнить, что с легкой руки Н.М. Карамзина и первых переводчиков в отечественную историческую литературу вкралось существенное искажение целей посольства, направленного к Рюрику. Было переведено: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет – идите княжить и владеть нами”. Хотя ни в одной летописи слова “порядок” не значится. Везде говорится либо “наряда в ней нет”, либо “нарядника в ней нет”.То есть, нет правителя или системы управления (в Средневековье немыслимой в отрыве от персонального правителя), а не “порядка”. Правящая династия пресеклась по мужской линии. Скорее всего, на юге еще имелись представители древних княжеских родов, но они были данниками хазар, и о передаче им власти, разумеется, даже речи быть не могло. А Рюрик являлся внуком Гостомысла по дочерней линии и остался его законным наследником. Подобное у славян практиковалось и раньше. Скажем, в чешских сказаниях после смерти бездетного Чеха народ призвал на княжение его племянника Крока от родственных ляхов. Да в общем-то и отделение летописью “варягов-руси” от шведов, готов, норвежцев, англов-ютландцев говорит о том, что инициаторам приглашения было далеко не все равно, кого звать. Иначе отправлять посольство “за море” оказалось бы совсем не обязательно – викингами кишела вся Балтика.Одна из северных летописей сообщает, что славянские и финские племена, жившие в северо-западном регионе после своих бедствий и неурядиц: “И реша к собе: поищем собе князя, иже владел нами и рядил ны по праву”. Рядил – значит, правил и судил. И тут кроется еще одна причина, почему были предпочтительны “варяги”. Как уже отмечалось, между собой эти племена далеко не всегда жили дружно, имели некие взаимные претензии и обиды. А значит, выдвижение к руководству представителей одного племени могло автоматически вызвать неудовольство других. А почему они, а не мы? Еще подумали бы, прежде, чем подчиняться. А результатом стала бы новая междоусобица. Пригласив “варягов-русь”, никто не получал преимущества над другими. Это был компромисс, приемлемый для всех. И кандидатура со стороны теоретически могла обеспечить беспристрастность, судить и рядить по справедливости.Вероятно, имелись и факторы, повлиявшие на персональный выбор Рюрика – ведь у Гостомысла были и какие-то другие дочери, выданные замуж на чужбину. А у них, надо думать, тоже имелось потомство.  Но наверняка повлияла громкая слава Рюрика на Балтике – о его заметном положении свидетельствует и сам факт, что ладожане знали о нем и представляли, куда именно направить послов. А кроме того, как мы видели, нападение на Ладогу в 852 г. совершили датские викинги. Но у варягов было не в привычках довольствоваться одноразовым набегом на приглянувшееся богатое место. Чаще они и в дальнейшем продолжали наведываться по разведанной дорожке: к примеру, на Париж они нападали 6 раз. Причем у пиратов разных национальностей устанавливались свои излюбленные маршруты и формировались более менее постоянные “сферы интересов”. Так, на Англию ходили преимущественно датчане, на Францию – норвежцы и т.д. Следовательно, существовала опасность, что датчане пожалуют снова. Но как раз датчане были смертельными врагами Рюрика, борьба с ними являлась для него кровным делом, а это повышало вероятность, что он откликнется на призыв и станет лучшим защитником Ладоги и ее союзников от следующих вторжений. Опять же, он оставался изгоем, способным всецело связать свои интересы с новой родиной. Словом, все “плюсы” сошлись.Как отмечалось ранее, последнее датированное упоминание о действиях Рюрика на Западе относится к 854 г., когда Лотарь отрекся от покровительства ему. Он мог еще какое-то время держаться, но наемные варяжские дружины, силами которых он пользовался, от длительной и тяжелой оборонительной войны попросту отказались бы – такие действия не сулили добычи и не окупали потерь. Связи с западными славянами у ладожан существовали, и если они знали о положении, в котором оказался Рюрик, это стало бы дополнительным аргументом в пользу выбора его кандидатуры. Разумеется, он не бросил бы захваченного края, если бы дела у него шли успешно. То есть, к моменту призвания он был либо уже выбит из Ютландии, либо терпел поражения. Хотя может быть, он некоторое время колебался, пока для него не стала очевидной безнадежность дальнейшей войны. И как бы то ни было, в этот момент приглашение Новгорода оказалось для него очень кстати. Ведь ему было уже за сорок пять, и бесприютная пиратская жизнь по чужим углам становилась уже не по возрасту. Годы требовали более прочного пристанища (что он и попытался осуществить в Ютландской авантюре).Летописи рассказывают, что Рюрик принял предложение и в 862 г. пришел на Русь с братьями Синеусом и Трувором. Сам сел княжить в Ладоге (хотя часто летописи по обстановке своего времени называют Новгород), Синеуса послал в Белоозеро, а Трувора – в Изборск. А через два года, по кончине братьев, отдал в управление своим боярам их города, а также Ростов, Полоцк и Муром.Синеус и Трувор, странным образом умершие в одночасье в 864 г., нигде в западных источниках не упоминаются, и вопрос о самом их существовании сейчас считается весьма спорным – широко известна версия, что таковых братьев никогда не было: просто летописец неточно перевел слова какого-то скандинавского первоисточника: “Рюрик, его родственники (sine hus) и дружинники (thru voring)”. Скорее всего, речь идет о различных отрядах его соратников. “Родственники” – это славяне-ободриты, ушедшие вместе с ним после неудачной операции по реставрации отцовского княжества. А “дружинники” – это обычные наемники-варяги. В своих прежних набегах на Францию и Испанию он всегда действовал вместе с норвежцами. Сблизить их могла и общая вражда с датчанами, стремившимися в это время подмять Норвегию под себя. Очевидно, и на Русь с ним пришли норвежцы. И, кстати, отмеченная ошибка с переводом свидетельствует о том, что во времена Рюрика велись какие-то более ранние “придворные” хроники, ставшие потом материалом для летописных переработок. И о том, что эти хроники писались не по-русски, а по-норманнски. Хотя теоретически какие-то “братья” из ближайшего окружения у него действительно могли быть. У викингов существовал обычай побратимства, считавшегося не менее прочным, чем кровное родство.Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, как грамотно князь разместил свои силы. Ладога контролировала самое начало водного пути “из варяг в греки”. И проход в глубины русских земель с Балтики. Белоозеро запирало дорогу на Волгу, “в хазары”. А из Изборска дружина могла контролировать водный путь через Чудское озеро и реку Великую, как и дороги с запада, из Эстонии. Таким образом, Рюрик обеспечил границы своего княжества, прикрыв возможные направления нежелательных проникновений с Балтики.Интересная косвенная информация напрашивается из того факта, что к 864 г. под юрисдикцией Рюрика оказываются новые города – особенно Ростов и Муром. Это значит, что он круто изменил политику Новгородской Руси и начал активную борьбу с хазарами. Потому что Ока и Верхняя Волга входили в зону хазарских “интересов”, а племена мурома (Муром) и меря (Ростов) были данниками каганата. Причем поводом к войне могло послужить и то, что меряне, как уже отмечалось, входили прежде в державу Гостомысла. Информацию о столкновении с каганатом подтверждает еврейский “Кембриджский аноним”, перечисляющий государства и народы, с которыми воевала Хазария во второй половине IX – начале Х вв. – Алания, Дербент, Зибух (черкесы), венгры и Ладога. И по тому, что два важных города остались за Рюриком, мы видим, что борьба была для него победоносной. Ну еще бы! Могли ли валы и частоколы, печенежские или славянские отряды хазарских наместников, остановить свирепых воинов-профессионалов и их предводителя, бравшего неприступную Севилью?Но в 864 г. среди словен вспыхнуло вдруг восстание под предводительством Вадима Храброго, о котором сообщает Никоновская летопись. Каковы же были его причины? Наверняка их соединилось несколько. Славяне-ободриты, хоть и являлись близкими сородичами ладожан, но жили в других условиях, между ними должно было накопиться немало различий и в языке, и в религии, и в стереотипах поведения. Это не играло особой роли при торговле, медгосударственных контактах. Купцы, плававшие по Балтике, к таким различиям привыкли и относились к ним терпимо, иначе как же торговать? Но разница сразу сказалась, когда большая часть иноплеменников пришла на Русь, да еще и оказалась в числе знати. Ну а дружина Рюрика была вообще “интернациональной”, включая в себя значительную часть норманнов-норвежцев, занявших при князе ключевые посты. Да и сам он, будучи изгнанником, всю сознательную жизнь вращался то у франков, то в сбродной и разнородной среде викингов, нахватавшись соответствующих привычек, заимствований в языке. То есть, вместо “братьев-славян”, каковых представляло себе и желало бы видеть большинство словен, к ним пришло обычное войско балтийских головорезов, по сути ничем не отличающееся от тех варягов, которых удалось изгнать раньше.Недовольство должно было усугубиться политическими причинами. Восточные славяне привыкли к вечевому правлению, диктовавшему волю князьям и наверняка особенно разгулявшемуся в период межвластия. Рюрик же стал вводить правление на манер западных королей – единоличное. И даже, возможно, еще более жесткое. На королей влияли церковные иерархи, их власть ограничивалась крупными феодалами, при них еще долго сохранялись всякие коллегиальные “тинги”, “альтинги”, “сеймы”. Но Рюрик старому славянскому боярству был чужд, новое – из его дружинников, набрать силу еще не успело, а с вечем и прочей “коллегиальностью” мог ли считаться вождь, привыкший единовластно командовать на борту пиратского драккара? Все источники сходятся на том, что несмотря на буйный нрав викингов, дисциплина в походах у них была железная. Содержание профессиональной дружины, требовало, к тому же, средств, и немалых. Но после распада державы Гостомысла о таких вещах, как налоги, наверняка забыли. И возвращение налогового бремени при Рюрике начал вряд ли кому-то могло понравиться. Отсюда понятно указание летописи: “Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще: тако быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его”.Наверняка сказались и причины религиозного характера. Восточные славяне более полно и последовательно сумели сохранить устои  древней ведической и митраистской религии. У прибалтийских вендов та же вера уже существенно отличалась, впитав элементы балтских и германских культов, где сложные доктрины и ритуалы начали подменяться актами примитивного идолопоклонства. Ну а варяжские дружины вообще исповедовали некий сборный конгломерат языческих верований, упрощенный до предела: “ты мне – я тебе”. Выше уже приводились фрагменты текстов “Велесовой Книги”, подчеркивающей эти различия. Особенную неприязнь должен был вызвать вопрос о человеческих жертвоприношениях. Сейчас доказано, что до прихода варягов на Руси подобного обычая не существовало. Но у прибалтийских и западных славян он был. Хотя у каких именно племен и насколько широко там была распространена эта практика, судить трудно. Западные источники сообщают о жертвоприношениях пленников поморянами, поляками, ругиями.А уж викинги считали такие жертвоприношения самым простым и естественным способом отблагодарить своих суровых богов за удачу или испросить у них новых милостей. Известно, например, что даже принявший крещение знаменитый пират Хрольв, ставший герцогом Нормандии, перед смертью сделал крупные вклады в церковь, но одновременно приказал зарезать на алтаре сотню пленников, чтобы на всякий случай умилостивить и Одина. Могли отправить жертву за борт, чтобы умилостивить богов в бурю – что отразилось в былине о Садко. И на Русь практика человеческих жертвоприношений пришла именно с варягами.Так, Лев Диакон рассказывает, что воины Святослава в Болгарии в полнолуние кололи пленников и пленниц, а перед решающей битвой резали петухов и младенцев, хотя в его описании этих событий обнаружено много подтасовок, и данное известие может быть обычной клеветой. Но и в киевских летописях мы находим упоминания о таких ритуалах. Причем в особо торжественных случаях, в ознаменование военной победы или чтобы испросить таковую, а может, и в какие-то важнейшие праздники, приносили в жертву и соплеменников, избранных по жребию “из отроков и девиц”.Но восточные славяне по своим обычаям и психологическим стереотипам отличались от саксонцев, готовых даже сражаться насмерть, отставивая право своих детей, братьев и сестер попадать к богам, подставляя грудь под нож священнослужителя. Наверняка возмутилось и ладожское жречество. Тем более что роль волхвов в жизни общества оказалась подорванеой. При вечевом правлении они должны были оказывать сильное влияние на настроение масс, согласуя политику и внутренние решения с “волей богов”. Но вряд ли с их мнениями считались пришлые варяги. Они в своих походах привыкли общаться и с богами без посредничества жрецов. А главным распорядителем в их немудрящих ритуалах выступал все тот же предводитель. Кстати, не исключено, что как раз расшатывание древних религиозных устоев и начавшийся разброд в вопросах веры впоследствии облегчили победу христианства на Руси. Ведь образ Всеблагого Христа для восточных славян оказался гораздо ближе к привычному им образу доброго Дажьбога, чем кровавые балтийские культы.Наконец, можно назвать и еще одну вероятную причину восстания. Войско Рюрика ушло на Оку и Волгу, ведя войну с хазарами. А каганат вряд ли смирился со своими поражениями и с угрозой потерять из-под своей власти и других славянских и финских подданных. Дипломатами и шпионами хазарские купцы были очень опытными. И они должны были всеми силами подогревать недовольство Рюриком, постараться расшатать и подорвать его тылы. Однако Рюрик восстание подавил. “Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев съветников его” (светников – то есть, соучастников, соумышленников).И после этого посадил своих бояр-наместников в Белоозеро, Изборск, Ростов, Полоцк, Муром. Вероятно, как раз из этого факта Нестор, умолчавший или не знавший о восстании, сделал вывод, что братья Рюрика, ранее правившие в Изборске и Белоозере, одновременно скончались. А ряд современных историков идут еще дальше и объясняют их синхронную смерть восстанием. Но Никоновская летопись говорит только о выступлении против Рюрика словен, о кривичах и веси в данном плане не упоминается. Да и само слово “светники” позволяет предположить, что имел место заговор, а не общее широкое восстание. Поэтому более логичным предстваляется другое объяснение – что первые два года Рюрик пытался править на основе добровольного подчинения, как-никак, население края само призвало его. И лишь после мятежа он принялся “закручивать гайки” и создавать жесткую административную систему, назначая в подвластные города своих наместников.Дальнейших территориальных приобретений за князем не значится. Можно полагать, что сделав выводы из проявившегося недовольства, он оценил непрочность своего государства. И решил пока удовлетвориться достигнутым, занявшись внутренним укреплением своей державы и ее рубежей. Археологические данные показывают, что как раз во второй половине IX в., при Рюрике, в Ладоге и Изборске возводятся каменные стены. Следы крупных военных поселений, относящиеся к этому времени, обнаружены на Волге, под Ярославлем (Тимиревское городище), и недалеко от Смоленска (Гнездово). Данные раскопок свидетельствуют о проживании там скандинавов и каких-то западных славян из Прибалтики. Очевидно, эти поселения представляли собой пограничные заставы и таможенные кордоны, располагавшиеся на рубежах государства и перекрывавших важнейшие дороги – путь “в хазары” и “из варяг в греки”. Такое предположение подтверждается и характером находок. Скажем, в Гнездово существовала большая крепость, тут обнаруживаются многочисленные арабские, византийские и европейские монеты, привозные вещи, найдены и весы. То есть, проезжающие купцы останавливались тут, производился досмотр, взвешивание и оценка их товаров, уплачивались пошлины, деньгами или натурой. Очевидно, тут же шел какой-то торг, располагались перевалочные базы торговцев, места их отдыха под защитой здешнего гарнизона перед дальнейшей дорогой.Особо стоит подчеркнуть один важный аспект деятельности Рюрика. На Балтике и Северном море в это время бесчинства викингов продолжались вовсю. Они совершенно затерроризировали Англию, несколько раз грабили и жгли города по течению Эльбы, Рейна, Везера, Мозеля, неоднократно совершали набеги на земли прибалтийских славян, а на восточном побережье то и дело громили Курляндию. К середине Х в. даже Ютландия, сама по себе пиратское гнездо, оказалась совершенно разоренной набегами варягов. Только на Русь после прихода к власти Рюрика не было больше ни одного пиратского вторжения! И в том, что Русь – кстати, единственное из европейских государств, имевших выходы к морю - обрела безопасность от балтийских хищников, несомненная заслуга Рюрика.Правда, варяги стали появляться на Волге – но лишь для торговли с хазарами. Князь с каганатом больше не воевал. Да и Хазария, похоже, не спешила нарушать сложившееся на ее северных границах равновесие. Война с Рюриком угрожала набегами балтийских викингов. А хазарские купцы, торговавшие по всему свету, прекрасно знали, что это такое. Тут дело грозило такими убытками, по сравнению с которыми потеря дани от мери и муромы выглядела бы сущей мелочью. Зато  поддержание мира с варягами позволяло с лихвой компенсировать понесенные убытки за счет потока рабов, который теперь через Ладогу хлынул в Хазарию с пиратской Балтики. Так, в конце IX или в начале Х вв., когда несколько норманнских эскадр добрались до Каспия, на рынки Востока выплеснулось более 10 тысяч невольников и невольниц из Франции и Нидерландов. И, несомненно, Ладожское княжество изрядно богатело за счет пошлин, взымаемых с такого “транзита”.А моральная сторона этого? Но в то время у людей была своя мораль, отличная от нашей. Даже в христианских странах, Западной Европе и Византии, рабство было в порядке вещей. И если порой некоторые епископы и предаты из благотворительности выкупали рабов, то только по признакам религиозного “ущемления” – христиан, попавших в неволю к язычникам или мусульманам. А сам по себе институт рабства их нисколько не возмущал. И ни один мыслитель или теолог против него не выступал. Да и для тех, кто очутился в неволе, это было, разумеется, трагедией, но вовсе не концом жизни. Привыкали, приспосабливались. Ибн-Фадлан рассказывает, как в Булгаре варяги, привезшие продавать пленниц, шутили с теми, кого только что выставляли на торг, угощали лакомствами. А сами девицы в ожидании следующего торга ласкались к своим владельцам и заигрывали с ними. Если же рабы в конце концов попадали на арабский Восток, то женщина имела шанс занять почетное место в гареме, а мужчина стать воином у какого-нибудь эмира. То есть, получить даже более высокий статус, чем большинство коренных жители этой страны. Конечно, бывало и другое, но каждый жил надеждой на лучшее.И надо думать, словене и кривичи с мерянами ничуть не возражали, что участвуя в подобном предприятии, их государство получает дополнительную прибыль. Позволяющую их князю вести строительство крепостей, содержать войско, защищающее их, и при этом не обременять подданных лишними налогами. Утвердив свою власть и укрепляя княжество, Рюрик стал вести и довольно активную международную политику, установив контакты с западными государствами. В 871 г. Людовик Немецкий в письме византийскому императору Василию Македонянину говорит о четырех каганатах, существующих в это аремя в Европе – Аварском, Болгарском, Хазарском и Норманнском. Под каковым понимается держава Рюрика. И кстати, как раз тот факт, что после прихода варягов Русский каганат превратился в “Норманнский” свидетельствует о его тождестве с Лодогой, а не с Киевом. Как и то, что информация о нем поступает из Германии в Константинополь, а не наоборот. Кстати, и в последствии первые киевские князья из династии Рюриковичей называли себя “каганами”.А затем Рюрик снова мелькает в западных хрониках. В 873 – 874 гг. он совершил весьма масштабное для того времени дипломатическое турне по Европе, встречался и вел переговоры  с Карлом Лысым, Людовиком Немецким и Карлом Смелым – наследником Лотаря. Тема их неизвестна. Правда, Г.В. Вернадский вслед за некоторыми западными историками повторяет версию, что Рюрик хлопотал о возвращении ему все того же “лена во Фрисланде”, но тут уж явная несуразица. Разве стал бы человек, владеющий обширным и богатым княжеством, да еще и в солидном возрасте, тащиться за море, чтобы выклянчивать жалкий клочок земли, на котором и не жил-то почти никогда? А вот договариваться с западными державами, чтобы на каких-то условиях или за какую-то компенсацию совместными силами вернуть отцовское княжество, он действительно мог, считая это своим неисполненным жизненным долгом. Может быть, речь и шла о попытке сколотить союз против Дании, кровного врага Рюрика. Если так, то его переговоры успехом не увенчались. Впрочем, тут можно выдвинуть еще одну гипотезу, на которой мы остановимся позже, в соответствующем месте.Но зато в это время, может быть, в ходе упомянутых путешествий, князь еще больше укрепляет свой союз с Норвегией. В 874 г. он вернулся в Ладогу и женился на Ефанде из рода норвежских королей. (Может, он и при германских дворах искал себе невесту?) Этот брак тоже зафиксирован западными источниками. А правой рукой и советником Рюрика то ли стал, то ли уже раньше был брат Ефанды Одда, известный на Руси как Вещий Олег.Между прочим, приведенные факты начисто опровергают гипотезу, выдвигавшуюся некоторыми нашими историками, что Рюрик был простым самозванцем, нанятым ладожанами для защиты своих рубежей, а потом силой захватившим власть и присвоившим себе княжеский титул. Во-первых, его наследственные княжеские права были признаны в Ингельгейме при дворе Людовика Благочестивого, а затем Лотаря. Если даже не принимать во внимание его родословной, то можно вспомнить, что лен он получал непосредственно от императора, то есть во франкской феодальной иерархии соответствовал, как минимум, степени графа. А титул “кагана” соответствовал уже королю. А во-вторых, несмотря на разбойничьи нравы, происхождению и в Скандинавии придавалось первостепенное значение, поэтому норвежский король ни в коем случае не выдал бы свою близкую родственницу за простого безродного пирата, пусть даже сверхудачливого.Хотя князю было за шестьдесят, у него еще нашлись силы, чтобы сотворить с Ефандой сына. А в 879 г. Рюрик скончался, оставив наследником Игоря, который был, согласно летопиям, “дътескъ вельми”. А опекуном княжича и регентом стал Олег. Известие о наследовании владений Рюрика другим лицом в германских хрониках также имеется. То есть, с Северной Русью контакты существовали, и события, происходившие там, уже считалось нужным отслеживать.

telemax-spb.livejournal.com

Призвание варягов — Циклопедия

Призвание варягов (В.М. Васнецов).

Призвание варягов — приглашение славянскими племенами варягов (русь).

[править] Общие сведения

Ещё до призвания часть славян платила дань варягам. В 862 году, по летописи, произошёл конфликт местных племён с варягами, собиравшими дань. Варягов изгнали за море, но среди восставших началась междоусобица.

Это призвание была сделано племенами ильменских словен, кривичей, мери и чуди, которые призвали варяга Рюрика с братьями Синеусом и Трувором (скандинавские имена) на княжение в Новгород (по более правдоподобной версии, в Старую Ладогу, через 2 года после смерти братьев «срубил» Новгород) в 862 году.

«Повесть временных лет» сообщает, что призвание произошло в 862 году:

В год 6370. …И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене[1].

В летописи по Ипатьевскому списку на старославянском языке написано: «земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». В некоторых других списках, например в Четвёртой Новгородской летописи, написано «земля наша добра и велика есть, изобильна всем, а нарядника в ней нет».

«Нарядник» это — судья и правитель княжества.

Таким образом, славяне утверждали, что у них нет правителя, и просили русов стать их правителями.

Сообщение о призвание варягов содержит много неясностей. Например, непонятно, почему призываемый народ называется двумя именами (варяги и русь).

Непонятно также зачем вообще славянам в правители понадобились варяги.

Многие историки считали, что призвание варягов — миф, что никто варягов не звал, они сами пришли, как приходили норманны в Англию и Францию.

Нельзя, однако, забывать, что славяне не были независимы, они платили дань хазарам.

А.П. Новосельцев считает, что призвание варягов-руси словенами, кривичами и другими племенами Севера было вызвано хазарской угрозой, Однако, хазары, как пишет Масуди, нанимали русь в свою армию:

Русы и саклабы (славяне), которые, как мы уже говорили, язычники, также служат в войске (хазарского) царя и являются его слугами.

Можно предположить, что славяне по приказу хазар призвали себе в управители варягов.

С точки зрения властей Хазарии, более рационально было контролировать славянские племена с помощью русов, а не с помощью гвардии ал-Ларисия, так как славяне жили по берегам рек, и проще было на них нападать с ладей русов, чем с помощью конницы.

О связях русов с хазарами говорят арабские авторы. Так, Ибн Русте в первой половине 10 века отмечал, что русы продавали в Хазарию захваченных славян в рабство:

Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове, окружённом озером. Остров, на котором они (русы) живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр от того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги. У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян[2].

Ибн Хордадбех в 9 веке называет русов и еврейских купцов рахданитов торговыми партнёрами, и сообщает о том, что русы торговали через Хазарию.

Характерно, что в 9 веке русы назвали своим правителем кагана, что может указывать на их службу хазарам.

Недаром хазарский царь Иосиф считал своими данниками даже северное прибалтийско-финское племя весь (ныне Карелия), то есть Иосиф считал все славянские земли «исконно» хазарским владением.

Однако, вскоре отношения призванных варягов и хазар начали портиться, так как русы посчитали, что лучше славяне будут платить дань им, а не хазарам.

Впрочем, может быть хазары дали в управления русам славян в качестве «бартерной» платы за военную службу — недаром «призвание» варягов почти совпадает с временем крупного совместного похода русов и хазар на Византию.

Недаром же, после утверждения Рюрика в Новгороде два его «боярина» (дружинника) — Аскольд и Дир — «испросились» идти на Византию. Они пошли по Днепру, где увидели Киев, население которого платило дань хазарам, а затем обрушились на византийцев, одновременно с нападениями хазар на византийские города Крыма.

Константин Багрянородный в 9 главе трактата «Об управлении империей» сообщает, что росы собирают ладьи-однодеревки, которые приводят на Днепр и продают славяне из Новгорода, Смоленска, Любеча, Чернигова и Вышгорода. Однодеревки сходятся в крепости Киева, называемой Самватас (очевидно, еврейско-хазарский ойконим) и отправляются в Византию.

Таким образом, если хазары стояли за призванием варягов, то они хотели решить этим несколько задач: сбор дани со славян (особенно захват рабов), угрозы для Византии и, возможно, кочевников, угрожавших каганату. Хазары стремились к тому, чтобы русы с их флотом были ближе, и могли по требованию хазарского царя наносить удары по мусульманам южного Каспия и по Византии.

Однако, варяги-русы имели собственные интересы. Заняв путь из варягов в греки русы стали заинтересованы в торговле с Византией, а не в войнах с ней. Сама логика сбора дани со славян неизбежно создавала конфликты с Итилем, а походы русов на Каспий могли обернуться и против хазар, что и произошло.

Переселение руси в славянские земли привело также к тому, что постепенно русы ассимилировались славянами.

cyclowiki.org

Г. – летописная дата призвания варягов на Русь, начало княжения Рюрика

2) Первые русские князья

Просмотр видеофрагментов «История государства Российского», работа с текстом учебника, историческими источниками, картой. Составление конспектов, характеризующих направления политики и результаты княжения Олега, Игоря, Ольги, Святослава.

схема (образец)

Исторический портрет КНЯЗЬ ОЛЕГ
Представление деятеля (государственный деятель, правитель, руководитель партии и др.) Время жизни и деятельности (век, эпоха, период истории страны …)	По све­де­ни­ям ле­то­пис­ца князь Олег был одним из при­бли­жен­ных Рю­ри­к, начал пра­вить Нов­го­ро­дом по при­чи­не ма­ло­лет­ства сына Рю­ри­ка − Игоря. В 882 г. за­хва­тил Киев, объ­еди­нив под своей вла­стью два цен­тра древ­не­рус­ско­го го­су­дар­ства. Умер в 912 г.
Основные направления деятельности ( факты, характеризующие деятельность личности, достижения, основные результаты …)	1. Борь­ба за кон­троль тор­го­во­го пути "из варяг в греки". · Олег после смер­ти Рю­ри­ка, пра­вив­ше­го в Нов­го­ро­де с вой­ском пошел по тор­го­во­му пути, за­хва­тив по пути центр кри­ви­чей Смо­ленск; · в 882 г. за­хва­тил Киев, убив пра­вив­ших там Ас­коль­да и Дира, Киев ста­но­вит­ся ре­зи­ден­ци­ей князя. 2. Под­чи­не­ние во­сточ­но­сла­вян­ских пле­мен · под­чи­нил древ­лян, се­ве­рян, ра­ди­ми­чей, об­ло­жив их данью. 3. Борь­ба за обес­пе­че­нии внеш­ней без­опас­но­сти · до­го­во­рил­ся с ва­ря­га­ми о об охра­не теми се­ве­ро-за­пад­ных гра­ниц Руси за плату в 300 се­реб­ря­ных гри­вен; · успеш­но бо­рол­ся с ха­за­ра­ми, дан­ни­ка­ми ко­то­рых были не­ко­то­рые во­сточ­но­сла­вян­ские пле­ме­на; · по­тер­пел чув­стви­тель­ное по­ра­же­ние от вен­гров, когда те пе­ре­ме­ща­лись по При­чер­но­мо­рью, за­клю­чил с ними союз. 4. Борь­ба с Ви­зан­ти­ей · со­вер­шил поход на Кон­стан­ти­но­поль (Ца­рь­град) в 907 г., ито­гом ко­то­ро­го было за­клю­че­ние до­го­во­ра; · в 911 г. был за­клю­чен пер­вый пись­мен­ный до­го­вор Руси с Ви­зан­ти­ей, по ко­то­ро­му рус­ские купцы по­лу­ча­л и ряд тор­го­вых при­ви­ле­гий.
Значение деятельности(деятель в оценках историков, современников …)	По­ли­ти­ка князя Олега была успеш­ной, · он про­явил себя как та­лант­ли­вый пол­ко­во­дец и ор­га­ни­за­тор, объ­еди­нив во­сточ­но­сла­вян­ские земли в 882г. в единое государство, · стал кон­тро­ли­ро­вать путь "из варяг в греки", при­дал кня­же­ской вла­сти ав­то­ри­тет и меж­ду­на­род­ный пре­стиж. · за­клю­чил наи­бо­лее вы­год­ный до­го­вор с Ви­зан­ти­ей.

4. Закрепление изученного материала -понятийный диктант.

5. Домашнее задание:§13, закончить работу с конспектом.

Тема:

Расцвет Древней Руси

(Древнерусское государство при Владимире)

 

Цели урока:

- характеристика личности и правления Владимира I;

- определение причин принятия христианства и его значения для развития Древнерусского государства.

Персоналии

- Владимир I Святой (?—1015 гг.) — великий князь киевский с 980 г., младший сын Святослава. Покорил вятичей, радимичей и ятвягов, воевал с печенегами, Волжской Булгарией, Византией и Польшей. При нем сооружены оборонительные рубежи на южных и юго-западных границах. Около 988 г. ввел в качестве государственной религии христианство. При Владимире I Древнерусское государство вступило в период своего расцвета, усилился международный авторитет Руси. В русских былинах князя называли Красным Солнышком. Канонизирован Русской православной церковью.

Термины и понятия урока

- Православие — одно из главных направлений в христианстве. Возникло в 395 г. после разделения Римской империи на Западную и Восточную. Богословские основы сложились в Византии в IX—XI вв. Окончательно оформилось как самостоятельная церковь в 1054 г. после разделения христианской церкви на католическую и православную. Особенности нашли отражение в самом названии восточной ветви христианства. Православие — «правильная» вера, «правильное» вероисповедание, «правильная, истинная» церковь. Провозглашает верность древности, неизменность идеалов (в истине ничего нельзя менять, иначе она станет ложью). В основу учения положены Священное Писание — Библия (Ветхий и Новый заветы) и Священное Предание.

Ход урока:

Организационный момент.

Актуализация знаний.

- На местах тест на повторение.

- У доски: характеристика Игоря, Ольги, Святослава.

Изучение нового материала.

1) Первая усобица на Руси.

Лекция учителя, составление схемы в тетради.

 

cyberpedia.su

Призвание варягов - это... Что такое Призвание варягов?

Призвание варягов — легендарное призвание племенами ильменских словен, кривичей, мери и чуди варяга Рюрика с братьями Синеусом и Трувором на княжение в Новгород в 862 году.

Традиционно считается отправной точкой русской государственности. Древнейшим источником сведений о событии является основанное на устном предании «Сказание о призвании варягов», содержащееся в «Повести временных лет» и в предшествующем ей летописном своде конца XI века, (текст которого частично сохранился в Новгородской первой летописи).

Предыстория призвания варягов

Согласно «Сказанию», в середине IX века славянские и финские племенные союзы словен, кривичей, чуди и мери платили дань варягам, приходившим из-за «Варяжского» моря[1]. В 862 году эти племена изгнали варягов, и после этого между ними самими начались усобицы — по сообщению Новгородской первой летописи, «въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в нихъ правды»[2].

Для прекращения внутренних конфликтов представители славянских и финских племён решили пригласить князя со стороны («И реша себе: князя поищемъ, иже бы владелъ нами и рядил ны по праву»). В ряде поздних источников появление варягов, их последующее изгнание и начало межплеменных усобиц связывается со смертью новгородского князя (или посадника) Гостомысла, после смерти которого в конфедерации племён наступил период безвластия. Согласно этим же источникам, на межплеменном сходе предлагались разные кандидатуры — «от варяг, или от полян, или от хазар, или от дунайчев».[3] По изложению Иоакимовской летописи, которую историки подвергают сомнению, Гостомысл перед смертью указал, что наследовать ему должен сын его средней дочери Умилы, выданной замуж за варяжского князя из Финляндии. Этот сын и был Рюрик. По краткому и наиболее авторитетному изложению «Повести временных лет», было решено пойти искать князя за море, к варягам-руси.

Призвание

Согласно «Повести временных лет» (в переводе Д. С. Лихачёва):

«В год 6370 (862 по современному летоисчислению). …И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами“. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене…»[4]

Существует точка зрения, впервые высказанная А. Куником, что Синеус и Трувор — это вымышленные имена, возникшие под пером летописца в результате буквального перевода древнешведских слов «сине хус трувор», что означает «с домом и дружиной». Однако специалисты по скандинавистике считают данный вариант маловероятным и указывают на то, что данные личные имена встречаются в скандинавских источниках.[5]

Знаменитые слова послов: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» являются одним из возможных вариантов перевода текста летописи на современный язык. Выражение «порядка нет» часто понимается буквально, как указание на хаос от безвластия. Однако в первоисточнике слово «порядок» отсутствует. В летописи по Ипатьевскому списку [6] на старославянском языке написано: «земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». В ряде других списков (например в Четвёртой Новгородской летописи) написано «земля наша добра и велика есть, изобилна всем, а нарядника в ней нет». При этом под словом наряд исследователями (например, И. Я. Фрояновым[7]) понимаются полномочия на определенную деятельность, в данном случае на осуществление властных функций, а под нарядником — судья, правитель княжества.

Княжеская власть подразумевала сбор дани для обеспечения дружины, которая должна обеспечить защиту подвластных племен от внешнего нападения и внутренних усобиц. В средневековом Новгороде существовал обычай приглашать князей со стороны в качестве наёмных правителей города, однако не известно о такой практике среди славян в более раннее время. В некоторых свидетельствах арабских писателей IX—X веках русы описываются как народ, совершающий набеги на славян и покоривший часть славян.[8]

Некоторые исследователи отмечали значительное смысловое совпадение летописного «Призвания варягов» с цитатой из сочинения «Деяния Саксов» Видукинда Корвейского, в которой бритты обращаются к трем братьям-саксам с предложением о передаче им власти над собой: «Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, готовы вручить вашей власти…»

Д. С. Лихачев полагал «призвание варягов» вставкой в летопись, легендой, созданной печерскими монахами с целью укрепления независимости Киевской Руси от византийского влияния.[9][10]

Участие руси в призвании

В Лаврентьевском[11], Ипатьевском[12] и Троицком списке «Повести временных лет», а также в русской редакции XIII века «Никифорова летописца вскоре», помещённого в «Новгородской Кормчей» (1280) русь названа в числе племен, приглашавших варягов: «придоша русь, чюдь, словене, кривичи к варягом, реша: земля наша велика и обилна» или как в «Повести временных лет»: «реша Русь, Чудь, Словени и Кривичи» — указывали Нейман И. Г., Д. И. Иловайский, Потебня А. А., М. Н. Тихомиров[13] и Вернадский Г. В.[14]. Проблему вызывает склонение слова «русь» во фразе — «сказали руси чудь, словене, кривичи и весь» в традиционном переводе летописи, или «сказали русь, чудь, словене, кривичи и весь». В остальном тексте сказания о призвании варягов прямо говорится о руси как варяжском народе за морем.

Причины замены «реша Русь» на «реша Руси» исследовал Егор Иванович Классен:

«Старая Руса на реке Русе существовала еще до пришествия варягов, принадлежала к Новогородской области; следовательно, Руссы уже были в этой вольной области до призвания князей варяжских. Эти Руссы могли точно так же участвовать в призвании варягов, как и прочие племена Новогородской области. Они, Руссы, и действительно участвовали в этом призвании, ибо в Лаврентьевском или старшем списке Несторовой летописи сказано: «и реша Русь, Чудь, Словене и Кривичи (варягам-Руси): вся земля наша и пр.» То есть варягов-Руссов призывали к себе четыре племени Новгородской области, в числе которых, во главе, стоят Руссы. На основании этого мы можем слова летописи выразить так: Руссы вольные, или Новогородские, жившие в старой Русе, призывали из-за моря Руссов, княживших в том краю и бывших варягами.»[15]

.

Следует отметить, что изначальное предположение Классена о существовании Старой Руссы в IX веке не подтверждается археологическими данными. Но в последние годы в двух актах научно-исследовательской экспертизы Института Российской Истории РАН было обращено внимание, что «вопрос о времени возникновения города Старая Русса Новгородской области до сих пор не может считаться решённым… археологически Старая Русса изучена крайне недостаточно»[16]. По исследованным памятникам археолог Г.С. Лебедев датировал возникновение Старой Руссы на рубежа X—XI вв.[17]. Существование Старорусской руси ещё до призвания Рюрика В. В. Фомин напрямую связывает не только со Старой Руссой, но и с территорией всего Южного Приильменья, «где встречаются мощные соляные источники, в изобилии дающие соль, без которой невозможна сама жизнь» [18].

Академик А. А. Шахматов, разбирая измененный текст «призвания варягов» (по Лаврентьевскому списку) «Реша Руси Чудь Словени и Кривичи» в примечании делает существенное уточнение: «вносим несколько поправок, предложенных издателем»[19].

Участие руси в призвании варягов фиксируется в более поздних, чем Повесть временных лет, источниках: «Владимирском летописце»[20] и «Сокращённом Новгородском Летописце»[21], а также в «Степенной книге» митрополита Макария: «послаша русь к варягом… и придоша из-за моря на Русь»[22] и в Летописце Переславля Суздальского (Летописец Русских Царей): «Тако реша русь, чудь, словене, кривичи, и вся земля реша…»[23] и некоторых других.

Столица Рюрика

Летописи расходятся в именовании города, куда пришел княжить Рюрик. Согласно Лаврентьевскому списку и Новгородской летописи, это был Новгород, однако, по Ипатьевскому списку Рюрик сначала княжил в Старой Ладоге и только через два года после смерти братьев «срубил» Новгород.[24]

Археологические данные подтверждают скорее вторую версию; самые ранние постройки Новгорода датируются X веком, в то время как Ладога была построена около 753 года.

В то же время в самом Великом Новгороде есть так называемое Рюриково Городище — княжеская резиденция, культурный слой которой значительно старше остального города.

См. также

Примечания

1. ↑ Повесть временных лет. Ч. 1 М., 1950, стр. 18
2. ↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950, стр. 106
3. ↑ Послание Спиридона-Саввы//Сказание о князьях Владимирских п/р Дмитриевой Р. П. М.-Л., 1955, стр. 162; [Никоновская летопись] см. Мельникова Е. А. Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. М.,2000. С.154-156
4. ↑ «Повесть временных лет» в переводе Д. С. Лихачева
5. ↑ Мельникова Е. А. Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. М.,2000. С.148-149.
6. ↑ Іпатіївський літопис. До лЂта 6414 [906]
7. ↑ И.Я. Фроянов. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов
8. ↑ См. Русь (народ)#Арабо-персидские источники
9. ↑ Лихачев Д. С. Великое наследие // Лихачев Д. С. Избранные работы в трех томах. Том 2. — Л.: Худож. лит., 1987 По мнению Д. С. Лихачёва, как и в случае с призванием саксов в Британию, легенда отразила средневековую традицию искать корни правящих династий в древних иноземных правителях, что должно повышать авторитет династии среди местных подданных.
10. ↑ Другие историки считают, что варяжская легенда вполне соответствует традиционному фольклорному сюжету о происхождении государственной власти и правящей династии. Подобные сюжеты прослеживаются у разных народов.Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси 9-11 веков. М., 1995 г., гл.4
11. ↑ Лаврентьевская летопись. 862г.
12. ↑ Ипатьевская летопись. 862г.
13. ↑ Фомин В. В. «Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» М., 2005. с. 278, 282 и 295.
14. ↑ Историк Г. В. Вернадский о Старой Руссе IX века
15. ↑ Е. И. Классен. Новые материалы для древнейшей истории Славян вообще и Славяно-Руссов до Рюриковского времени в особенности
16. ↑ ПРИЛОЖЕНИЕ к Акту научно-исследовательской экспертизы Института российской истории РАН о времени основания города Старой Руссы Новгородской области.
17. ↑ Официальный сайт Администрации города Старая Русса
18. ↑ Официальный сайт Администрации города Старая Русса
19. ↑ А. А. Шахматов «Разыскания о русских летописях» изд. «Кучково Поле». 2001. с.11.
20. ↑ «Владимирский летописец». М., 2009. с. 14.
21. ↑ «Новгородская Четвертая Летопись» М., 2000. с. 581.
22. ↑ В. В. Фомин «Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» М., 2005. с. 278.
23. ↑ Летописец Переславля Суздальского (Летописец Русских Царей)стр. 8
24. ↑ Ипатьевская летопись

Литература

• Венелин Ю. И. Скандинавомания и её поклонники или столетние изыскания о варягах. — М.: В тип. А. Семёна, 1842.
• Гедеонов С. А. Варяги и Русь: В 2 частях. — СПб.: Тип. Императорской Академии наук, 1876. — 569 с.
• Изгнание норманнов из русской истории. Сборник.. — М.: Русская панорама, 2010. — 536 с. — 1,000 экз. — ISBN 978-5-93165-203-0
• Кирпичников А. Н. Сказание о призвании варягов. Легенды и действительность
• Лихачёв Д. С. Легенда о призвании варягов и политические тенденции русского летописания второй половины XI—XII века
• Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1971
• Мельникова Е. А. Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. М.,2000.
• Петков С. В. Варяги: Государства викингов в Северо-Восточной Европе. – Запорожье : КПУ, 2009. – 87 с.
• Седов В. В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999
• Фроянов И. Я. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов // ВИ. 1991
• Шахматов А. А. Сказание о призвании варягов //Известия общества русского языка и словесности. Т. 9, Вып. 4, СПб, 1904

Cсылки

dic.academic.ru

Призвание варягов — Википедия (с комментариями)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Призвание варягов — легендарное призвание племенами ильменских словен, кривичей, мери и чуди варяга Рюрика с братьями Синеусом и Трувором на княжение в Новгород в 862 году.

Традиционно считается отправной точкой русской государственности. Древнейшим источником сведений о событии является основанное на устном предании «Сказание о призвании варягов», содержащееся в «Повести временных лет» и в предшествующем ей летописном своде конца XI века, (текст которого частично сохранился в Новгородской первой летописи).

Предыстория призвания варягов

Согласно «Сказанию», в середине IX века славянские и финские племенные союзы словен, кривичей, чуди и мери платили дань варягам, приходившим из-за «Варяжского» моря[1]. В 862 году эти племена изгнали варягов, и после этого между ними самими начались усобицы — по сообщению Новгородской первой летописи, «въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в нихъ правды»[2].

Для прекращения внутренних конфликтов представители славянских и финских племён решили пригласить князя со стороны («И реша себе: князя поищемъ, иже бы владелъ нами и рядил ны по праву»). В ряде поздних источников появление варягов, их последующее изгнание и начало межплеменных усобиц связывается со смертью новгородского князя (или посадника) Гостомысла, после смерти которого в конфедерации племён наступил период безвластия. Согласно этим же источникам, на межплеменном сходе предлагались разные кандидатуры — «от варяг, или от полян, или от хазар, или от дунайчев»[3][4]. По изложению Иоакимовской летописи, достоверность которой историки подвергают сомнению, Гостомысл перед смертью указал, что наследовать ему должен сын его средней дочери Умилы, выданной замуж за князя одного из племен западных славян Гоцлава. Этот сын и был Рюрик. По краткому и наиболее авторитетному изложению «Повести временных лет», было решено пойти искать князя за море, к варягам-руси.

Призвание

Согласно «Повести временных лет» (в переводе Д. С. Лихачёва):

«В год 6370 (862 по современному летоисчислению). …И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а ещё иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а наряда[5] в ней нет. Приходите княжить и воладети нами“. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене…»[6]

Существует точка зрения, впервые высказанная А. Куником, что Синеус и Трувор — это вымышленные имена, возникшие под пером летописца в результате буквального перевода древнешведских слов «сине хус трувор», что означает «с домом и дружиной». Однако специалисты по скандинавистике считают данный вариант маловероятным и указывают на то, что данные личные имена встречаются в скандинавских источниках[7].

Знаменитые слова послов: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» являются одним из возможных вариантов перевода текста летописи на современный язык. Выражение «порядка нет» часто понимается буквально, как указание на хаос от безвластия. Однако в первоисточнике слово «порядок» отсутствует. В летописи по Ипатьевскому списку[8] на старославянском языке написано: «земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». В ряде других списков (например в Четвёртой Новгородской летописи) написано «земля наша добра и велика есть, изобильна всем, а нарядника в ней нет». При этом под словом наряд исследователями (например, И. Я. Фрояновым[9]) понимаются полномочия на определенную деятельность, в данном случае на осуществление властных функций, а под нарядником — судья, правитель княжества. В то же время в древних языках одно слово несло больше значений, чем сегодня. Так слово "наряд" можно понимать и как "порядок", в смысле "благополучие", "благообразность" и даже ещё проще и ближе к современному значению - "красота".

Княжеская власть подразумевала сбор дани для обеспечения дружины, которая должна обеспечить защиту подвластных племен от внешнего нападения и внутренних усобиц. В средневековом Новгороде существовал обычай приглашать князей со стороны в качестве наёмных правителей города, однако не известно о такой практике среди славян в более раннее время. В свидетельстве арабского писателя X века Ибн Русте русы описываются как народ, который совершает набеги на славян и продаёт их хазарам и булгарам.

Некоторые исследователи отмечали значительное смысловое совпадение летописного «Призвания варягов» с цитатой из сочинения «Деяния Саксов» Видукинда Корвейского, в которой бритты обращаются к трем братьям-саксам Лоту, Уриану и Ангуселю с предложением о передаче им власти над собой: «Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, готовы вручить вашей власти…»

Д. С. Лихачёв полагал «призвание варягов» вставкой в летопись, легендой, созданной печерскими монахами с целью укрепления независимости Древнерусского государства от византийского влияния.[10][11]

Участие руси в призвании

В Лаврентьевском[12], Ипатьевском[13] и Троицком списке «Повести временных лет», а также в русской редакции XIII века «Никифорова летописца вскоре», помещённого в «Новгородской Кормчей» (1280) русь названа в числе племен, приглашавших варягов: «придоша русь, чюдь, словене, кривичи к варягом, реша: земля наша велика и обилна» или как в «Повести временных лет»: «реша Русь, Чудь, Словени и Кривичи» — указывали Нейман И. Г., Д. И. Иловайский, Потебня А. А., М. Н. Тихомиров[14] и Вернадский Г. В.[15]. Проблему вызывает склонение слова «русь» во фразе — «сказали руси чудь, словене, кривичи и весь» в традиционном переводе летописи, или «сказали русь, чудь, словене, кривичи и весь». В остальном тексте сказания о призвании варягов прямо говорится о руси как варяжском народе за морем.

Причины замены «реша Русь» на «реша Руси» исследовал Егор Иванович Классен:

«Старая Руса на реке Русе существовала ещё до пришествия варягов, принадлежала к Новогородской области; следовательно, Руссы уже были в этой вольной области до призвания князей варяжских. Эти Руссы могли точно так же участвовать в призвании варягов, как и прочие племена Новогородской области. Они, Руссы, и действительно участвовали в этом призвании, ибо в Лаврентьевском или старшем списке Несторовой летописи сказано: „и реша Русь, Чудь, Словене и Кривичи (варягам-Руси): вся земля наша и пр.“ То есть варягов-Руссов призывали к себе четыре племени Новгородской области, в числе которых, во главе, стоят Руссы. На основании этого мы можем слова летописи выразить так: Руссы вольные, или Новогородские, жившие в старой Русе, призывали из-за моря Руссов, княживших в том краю и бывших варягами.»[16]

.

Следует отметить, что изначальное предположение Классена о существовании Старой Руссы в IX веке не подтверждается археологическими данными. Но в последние годы в двух актах научно-исследовательской экспертизы Института Российской Истории РАН было обращено внимание, что «вопрос о времени возникновения города Старая Русса Новгородской области до сих пор не может считаться решённым… археологически Старая Русса изучена крайне недостаточно»[17]. По исследованным памятникам археолог Г. С. Лебедев датировал возникновение Старой Руссы на рубежах X—XI вв.[18]. Существование Старорусской руси ещё до призвания Рюрика В. В. Фомин напрямую связывает не только со Старой Руссой, но и с территорией всего Южного Приильменья, «где встречаются мощные соляные источники, в изобилии дающие соль, без которой невозможна сама жизнь» [19].

Академик А. А. Шахматов, разбирая измененный текст «призвания варягов» (по Лаврентьевскому списку) «Реша Руси Чудь Словени и Кривичи» в примечании делает существенное уточнение: «вносим несколько поправок, предложенных издателем»[20].

Участие руси в призвании варягов фиксируется в более поздних, чем Повесть временных лет, источниках: «Владимирском летописце»[21] и «Сокращённом Новгородском Летописце»[22], а также в «Степенной книге» митрополита Макария: «послаша русь к варягом… и придоша из-за моря на Русь»[23] и в Летописце Переславля Суздальского (Летописец Русских Царей): «Тако реша русь, чудь, словене, кривичи, и вся земля реша…»[24] и некоторых других.

Столица Рюрика

Летописи расходятся в именовании города, куда пришел княжить Рюрик. Согласно Лаврентьевскому списку и Новгородской летописи, это был Новгород, однако, по Ипатьевскому списку Рюрик сначала княжил в Старой Ладоге и только через два года после смерти братьев «срубил» Новгород.[25]

Археологические данные подтверждают скорее вторую версию; самые ранние постройки Новгорода датируются X веком, в то время как Ладога была построена около 753 года.

В то же время в самом Великом Новгороде есть так называемое Рюриково городище — княжеская резиденция, культурный слой которой значительно старше остального города.

См. также

Напишите отзыв о статье "Призвание варягов"

Примечания

1. ↑ Повесть временных лет. Ч. 1 М., 1950, стр. 18
2. ↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950, стр. 106
3. ↑ Послание Спиридона-Саввы//Сказание о князьях Владимирских п/р Дмитриевой Р. П. М.-Л., 1955, стр. 162
4. ↑ Мельникова, 2000, Никоновская летопись, с. 154-156.
5. ↑ Неточный перевод. Смотрите первоисточник — Повесть временных лет
6. ↑ [old-russian.chat.ru/01povest.htm «Повесть временных лет» в переводе Д. С. Лихачева]
7. ↑ Мельникова, 2000, с. 148-149.
8. ↑ [litopys.org.ua/ipatlet/ipat01.htm Іпатіївський літопис. До лЂта 6414 [906]]
9. ↑ Фроянов И. Я. [www.russiancity.ru/fbooks/f4.htmИсторические реалии в летописном сказании о призвании варягов]
10. ↑ Лихачёв Д. С. [ppf.asf.ru/drl/great4_5.html Великое наследие] // Лихачёв Д. С. Избранные работы в трех томах. Том 2. — Л.: Худож. лит., 1987 По мнению Д. С. Лихачёва, как и в случае с призванием саксов в Британию, легенда отразила средневековую традицию искать корни правящих династий в древних иноземных правителях, что должно повышать авторитет династии среди местных подданных.
11. ↑ Другие историки считают, что варяжская легенда вполне соответствует традиционному фольклорному сюжету о происхождении государственной власти и правящей династии. Подобные сюжеты прослеживаются у разных народов. — Петрухин В. Я. [www.history.vuzlib.net/book_o019_page_6.html Начало этнокультурной истории Руси 9-11 веков. М., 1995 г., гл.4]
12. ↑ [litopys.org.ua/lavrlet/lavr01.htm Лаврентьевская летопись. 862 г.]
13. ↑ [krotov.info/acts/12/pvl/ipat01.htm Ипатьевская летопись. 862 г.]
14. ↑ Фомин В. В. «Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» М., 2005. с. 278, 282 и 295.
15. ↑ [admgorod.strussa.net/?wiev=161&show Историк Г. В. Вернадский о Старой Руссе IX века]
16. ↑ Классен Е. И.. [www.perfilovu.narod.ru/istor/klassen.html Новые материалы для древнейшей истории Славян вообще и Славяно-Руссов до Рюриковского времени в особенности]
17. ↑ [www.russa.net/photos/017.htm ПРИЛОЖЕНИЕ к Акту научно-исследовательской экспертизы Института российской истории РАН о времени основания города Старой Руссы Новгородской области.]
18. ↑ [admgorod.strussa.net/?wiev=180&show Официальный сайт Администрации города Старая Русса]
19. ↑ [admgorod.strussa.net/?wiev=518&show Официальный сайт Администрации города Старая Русса]
20. ↑ Шахматов А. А. «Разыскания о русских летописях» изд. «Кучково Поле». 2001. с.11.
21. ↑ «Владимирский летописец». М., 2009. с. 14.
22. ↑ «Новгородская Четвёртая Летопись» М., 2000. с. 581.
23. ↑ Фомин В. В. «Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» М., 2005. с. 278.
24. ↑ [yakovkrotov.info/Opis_A/20001/20512_PSRL_41_1995.pdf Летописец Переславля Суздальского (Летописец Русских Царей)стр. 8]
25. ↑ [www.krotov.info/acts/12/pvl/ipat01.htm Ипатьевская летопись]

Литература

• Арбман Хольгер. [ulfdalir.ru/literature/71 Викинги = The Vikings] / Науч. ред. А. А. Хлевов. — СПб.: Евразия, 2003. — 320 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0133-2.
• Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях: Сб. / Под ред. Андерса Хедмана, А. Н. Кирпичникова. — СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1998. — 96 с. — ISBN 5-86007-095-0
• Гедеонов С. А. Варяги и Русь. Разоблачение норманнского мифа. — М.: Эксмо; Алгоритм, 2012. — 288 с. — Серия «Подлинная история Руси». — ISBN 978-5-699-56960-1
• Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и её соседей. X-XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1988-1989 гг. — М.: Наука 1991. — С. 5-169.
• [statehistory.ru/books/11/Izgnanie-normannov-iz-russkoy-istorii/ Изгнание норманнов из русской истории. Сборник]. — М.: Русская панорама, 2010. — 536 с. — 1,000 экз. — ISBN 978-5-93165-203-0.
• Кирпичников А. Н. [www.fos.ru/rushistory/table4617.html Сказание о призвании варягов. Легенды и действительность]
• Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. — СПб.: Евразия, 2009. — 400 с [statehistory.ru/books/18/Lev-Kleyn_Spor-o-varyagakh/].
• Кузьмин А. Г. [old.portal-slovo.ru/download/history/Kuzmin4.pdf Варяги и Русь]
• Кузьмин А. Г. [rujan.jino-net.ru/article.php?id=4_1_1 Варяги и Русь на Балтийском море]
• Кузьмин А. Г. [www.zlev.ru/53_8.htm Об этнической природе варягов] // Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004. С. 576—620.
• Ласкавый Г. В. Викинги: Походы, открытия, культура. — Минск: МФЦП, 2004. — 322 с. — Серия «Народы Земли».
• Лебедев Г. С. [ulfdalir.ru/literature/200 Эпоха викингов в Северной Европе]. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. — 286 с. — 10 000 экз.
• Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Биармия. Северная колыбель Руси. — М.: Алгоритм, 2007. — 256 с.
• Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Походы норманнов на Русь. Истоки Руси Изначальной. — М.: Вече, 2009. — 320 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
• Ловмяньский Хенрик. Русь и норманы / Пер. с пол. под ред. В. Т. Пашуто. — М.: Прогресс, 1985. — 304 с.
• Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. — СПб. Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2008. — 2-е изд. — 591 с.
• Мельникова Е. А. [dgve.csu.ru/download/DGVE_1998_16.djvu Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции] // [dgve.csu.ru/arkhiv/DGVE_1998.shtml Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г] / Отв. ред. Т. М. Калинина. — М.: Вост. лит., 2000. — 494 с. — 1000 экз. — ISBN 5-02-018133-1.
• Мюссе Люсьен. Варварские нашествия на Западную Европу: Волна вторая. — СПб.: Евразия, 2001. — 352 с. — Серия «Barbaricum».
• Никитин А. Л. Королевская сага // В кн.: Никитин А. Л. Костры на берегах: Записки археолога. — М.: Молодая гвардия. 1986. — С. 333-493.
• Николаев Д. С. [www.academia.edu/1142890/_ Легенда о призвании варягов и проблема легитимности власти в раннесредневековой историографии] // Именослов: история языка, история культуры / отв. ред. Ф.Б. Успенский. М., 2011. С. 183–198.
• Петрухин В. Я. [www.history.vuzlib.net/book_o019_page_6.html Глава 4. К начальной истории Русского государства] // Начало этнокультурной истории Руси IX-XI вв.. М., 1995.
• Петрухин В. Я. [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_2/kst-5.pdf Легенда о призвании варягов и балтийский регион] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 41-46.
• Петухов Ю. Д. Норманны — Русы Севера. — М.: Вече, 2008. — 368 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
• Пчелов Е. В. Рюриковичи. История династии: 1000 лет одного рода. — М.: Олма-Пресс, 2001. — 479 с. — Серия «Архив».
• Пчелов Е. В. Рюрик. — М.: Молодая гвардия, 2010. — 316 с. — Серия «Жизнь замечательных людей».
• Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX — XIV вв. Материалы и исследования. — М.: Наука, 1978. — 240 с. — Серия «Древнейшие государства на территории СССР».
• Седов В. В. У истоков восточнославянской государственности. — М.: УРСС, 1999. — 144 с.
• [historylib.org/historybooks/Pod-redaktsiey-E-A--Melnikovoy_Slavyane-i-skandinavy/ Славяне и скандинавы] / Под ред. Е. А. Мельниковой. М.: Прогресс, 1986. [Ориг. изд.: Wikinger und Slawen: Zur Frühgeschichte der Ostseevölker. — Akademie-Verlag, Berlin, 1982]
• Стриннгольм Андерс Магнус. Походы викингов / Пер. с нем. А. Шемякина. Под ред. А. А. Хлевова. — М.: ООО «Изд-во АСТ», 2002. — 736 с. — Серия «Историческая библиотека»[ulfdalir.ru/literature/317].
• Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. — СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1906. — 464 с.
• Фетисов А. А., Щавелев А. С. Викинги. Между Скандинавией и Русью. — М.: Вече, 2009. — 336 с. — Серия «Terra Historica». — ISBN 978-5-9533-2840-1
• Филиппов В. В., Елисеев М. Б. Русь против варягов. «Бич Божий». — М.: Яуза, Эксмо, 2015. — 384 с.: ил. — Серия «Запрещенная Русь». — ISBN 978-5-699-81213-4
• Фроянов И. Я. [www.russiancity.ru/fbooks/f4.htm Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов] // Вопросы истории. 1991. № 6. С. 3-15.
• Шахматов А. А. [feb-web.ru/feb/izvest/1904/04/044-284.htm Сказание о призвании варягов] // Известия общества русского языка и словесности. Т. 9. Вып. 4. СПб., 1904.

Ссылки

• [www.minnation.senat.org Международный «Форум народов России» в честь 1150-летия зарождения российской государственности (862—2012).]
• [www.minnation.senat.org/forum-1150/Immortal_Rurik.html Ольга Майорова: Бессмертный Рюрик.]

Отрывок, характеризующий Призвание варягов

– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует. – Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.) – Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет. Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое. Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату. – С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув. – Ах как я рада, няня. – Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту. В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет. – Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю. – Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам. Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком. Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки. – Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос. – Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур… – Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски. Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то. – Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка? – Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу. Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру. – Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.

Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее. – Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него. – Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты. Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались. – Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то. – Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка. «Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками. «Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика. Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.

Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына. – Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа! Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого. – Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная. В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых. В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен. – Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова… – Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце! – Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню? – Какие глупости… – Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова. Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд. Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой. Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома. С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

wiki-org.ru

---

• 
  Михаил лазарев краткая биография
• 
  Союзники германии во второй мировой войне
• 
  Рюрик это
• 
  Река на которой победой москвы завершилось противостояние орде
• 
  Как зовут ленина
• 
  Битва на поле куликовом краткое содержание
• 
  Откуда пошла русь
• 
  Схема нижегородского кремля
• 
  Князь игорь кто такой
• 
  А м василевский
• 
  Кто такой игорь князь